Никифор Феотоки (1731-1800) принадлежал к тем деятелям греческого просветительства XVIII в., которые всю свою жизнь посвятили делу образования соотечественников и заботе об их благе. Переезд Феотоки на постоянное жительство в Россию в 1776 г. и его служба епископом Словенским и Херсонским в районе проживания греческой диаспоры на юге России являются свидетельством того, что именно с Россией он связывал дальнейшую судьбу своей Родины. Однако прямых высказываний Никифора об этом до сих пор не существовало. Каким образом представлял он себе освобождение Греции, было не совсем ясно. Так, З. Мурути-Генаку, автор последнего исследования, посвященного Никифору Феотоки, отмечает: "Несмотря на идеологическую ориентацию Феотоки на Православную Россию и его восхищение императрицей Екатериной II, ни в одном из сохранившихся трудов или писем он не заявил, что думал об освобождении порабощенной Родины, между тем как многократно говорил о необходимости образования и духовного пробуждения рода" ¹ . Его мировоззренческая близость к колливадам - представителям традиционно-православного течения просветительства в Греции XVIII в. - приводила к предположению о схожести их представлений. Но дело в том, что позиция самих колливадов до конца не выявлена. Из их трудов и жизненных событий следует только одно - их однозначная обращенность к России, как к единоверной державе.

В процессе изучения рукописной традиции Никифора Феотоки мы обратились к рукописи трудов святителя, хранящейся в Российской государственной библиотеке, в собрании коллекций русского историка XIX в. В.М. Ундольского ² . В описи фонда рукопись фигурировала под скромным названием "Письма 1769-1783 гг. и трактаты Никифора Феотоки" ³ . При рассмотрении памятника было установлено, что перед нами уникальное собрание писем просветителя, подавляющая часть которого до сих пор не публиковалась. Переписка относится к 1769-1783 гг., т.е. в значительной мере охватывает время пребывания Феотоки в России. Это особенно ценно, поскольку именно эта часть жизненного пути святителя наименее известна исследователям его биографии ввиду отсутствия источников ⁴ .

Описание рукописи было сделано в 1946 г. А. Кажданом, тогда еще аспирантом Института истории АН СССР, о чем свидетельствует его собственноручная заметка, вложенная в рукописный сборник. Согласно этой заметке, рукопись относится к началу XIX в., однако по описи она принадлежит к последней четверти XVIII в., о чем свидетельствуют и водяные знаки листов рукописи (1787, 1790, 1793 гг.). Текст написан на греческом языке скорописью. Согласно описанию А. Каждана, рукопись

Жукова Евгения Владимировна - аспирантка кафедры новой и новейшей истории исторического факультета МГУ, студентка теологического факультета Афинского университета.

¹ Мурути-Генаку 3. Никифор Феотоки (1731-1800) и его вклад в просвещение Рода. Афины, 1979. с. 46 (на греч. яз.).

² Российская государственная библиотека (далее - РГБ), ф. 310, N 1047.

³ РГБ. опись Фонда N 310. Собрание В.М. Ундольского, т. II. М.. 1975, с. 286.

⁴ См., например: Мурути-Генаку 3. Указ. соч.

стр. 211

содержит копии писем Никифора и к нему, написанные одной рукой. Листы 87а, 87б, 111a, 119, 120-й написаны другой рукой и вставлены после брошюровки. Листы 119-120 имеют те же водяные знаки. Письма на 87а, 876 отправлены из Лейпцига, относятся к 1780-1781 гг. и подписаны Фомой Мандакаси, представителем греческой диаспоры в Лейпциге.

Особый интерес среди этих вставленных листов представляет лист 111a, содержащий письмо Феотоки, адресованное Николаю Папафилу и датированное декабрем 1783 г. А. Каждан высказал предположение, что листы 87а, 87б, 111a являются автографами. Действительно, при сличении листа 111a с имеющимся в нашем распоряжении автографом Феотоки было установлено, что перед нами собственноручное письмо святителя.

До сих пор исследователям были известны 77 писем Феотоки. Настоящая рукопись содержит 156 надписанных писем святителя и адресованных ему, а также несколько писем без указания адресата. Из них 145 принадлежат перу Феотоки, среди которых 115 не опубликованы. Рукопись содержит также поэтические произведения Никифора, в частности эпиграммы, посвященные греческому просветителю и богослову Евгению Вульгарису и Г.А. Потемкину, оду на рождение царя Александра I. В заключении рукописи содержатся два трактата: первый - богословский, написанный в виде письма, второй представляет собой перевод с латинского языка на греческий предисловия к Ветхому Завету, вышедшего в свет в Лейпциге в 1697 г.

Письма расположены в хронологическом порядке, хотя большинство из них не датировано. Такое расположение писем позволяет высказать догадку о том, что Феотоки имел обыкновение писать черновики писем и хранить их в своем архиве, возможно, в отдельной тетради. Именно так обычно поступал один из друзей Никифора -Дорофей Вулисмас, писавший предварительно текст писем в специальной тетради ⁵ . По крайней мере, об обыкновении Феотоки писать и сохранять черновики свидетельствует его автограф, содержащийся в данной рукописи, которая, несомненно, является черновым вариантом текста. Таким образом, можно предположить, что рукопись была скопирована с личного архива Никифора, возможно, еще при жизни (если принять ее датировку не позже 1800 г.), по его просьбе и под его наблюдением, о чем свидетельствует аккуратная хронологическая последовательность писем.

Переписка, содержащаяся в рукописи, охватывает большой отрезок жизненного пути Никифора - от времени его пребывания в Лейпциге до епископской пастырской деятельности в России в 1779-1792 гг. Особую важность в коллекции имеют письма, адресованные Никифором - епископом Словенским и Херсонским - своим соотечественникам в России. Они являются важнейшим источником для изучения деятельности Никифора Феотоки в России. Большинство адресовано греческой диаспоре. Письма со всей очевидностью свидетельствуют о том, что вся жизнь и силы святителя сосредоточились на трудах и заботах о соотечественниках, на их нуждах, что он вникал во все сферы их жизни. В работе речь пойдет об одном из таких писем, датированном 8 февраля 1780 г. и адресованном "благословенным христианам греческого рода" ⁶ .

В заглавии письма не указано, диаспоре какого именно города оно адресовано, но последующие письма рукописи к другим адресатам позволяют установить, что это Еникале (район современной Керчи). Кроме того, из них видно, что святитель Никифор позаботился о быстрой доставке писем во все греческие поселения. Письма были отправлены полковнику Антонию и протопресвитеру Константину в Еникале с тем, чтобы те передали их и в другие места. Особое значение Феотоки придавал быстроте и точности распространения этих писем и тому, чтобы они были услышаны всеми греками диаспоры. Уже из этого понятно - письма имели важное значение для ее судьбы. Возможно, предисловие различалось в каждом письме, но основная часть совпадала.

⁵ См. Захаропулу Н. Дорофей Вулисмас. Салоники, 1969 (на греч. яз.).

⁶ РГБ, ф. 310, N 1047. л. 72-75.

стр. 212

В начале письма Феотоки отмечал, что как только он приехал в Петербург, сразу же узнал об указе Екатерины II о создании Греческого полка и о переселении всех греков в Таганрог. Феотоки имел в виду указ Екатерины II от 3 августа 1779 г. В это время Никифор действительно находился в Петербурге по случаю своей хиротонии (посвящения) в епископы, которая имела место 6 августа 1779 г. ⁷ "И с того момента, -писал святитель, - думал я написать вам необходимое по долгу своему, но надежда на то, что успею лично благословить вас и сказать вам должное, не допускала мне до сего часа отослать свое письмо" ⁸ . Далее он сообщал, что не может осуществить путешествие по причине погодных условий и слабости здоровья. После вступления Феотоки представлял себя своей пастве: "Дорогие мои братья, я, как вы знаете, эллин родом, от родителей эллинов происходящий, любящий свой род, осмеливаюсь сказать за всех: если кто другой любит честь и благополучие нашего рода, я более всех его люблю и жалею и о нем забочусь и борюсь".

Так Феотоки начинал свое обращение к соотечественникам. Далее он убеждал прихожан в том, что, поскольку Бог соблаговолил быть ему епископом их епархии, то они должны оказать послушание, выслушать его слова и принять совет. Слова же эти "ничто другое не имеют целью, как пользу вашу и честь и надежду на свободу всего нашего православного рода". Таким образом, с первых же строк обращения к пастве, Феотоки подчеркивал важность своих слов, поскольку направлены они на освобождение Родины. Причем он писал об освобождении "всего нашего православного рода". В другом месте письма, говоря об освобождении своего народа, он употреблял сходные выражения: "свобода православного рода христиан" или "наш род... надеется на освобождение" ⁹ . Заметим, что святитель не упоминал ни об освобождении греков (эллинов), ни Греции, даже слово "род" не имело здесь определения "эллинский", но представляло совокупность всех православных христиан. Иными словами, Феотоки не определял какой-либо территории или отдельного народа или этноса, подлежавшего освобождению. Во главу угла он ставил веру, освобождение православных. Для него был важен не этнический критерий в освобождении - он желал освобождения всех православных народов Византийской империи, чтобы вновь имели они возможность свободно исповедовать православную веру и развивать свою культуру. Феотоки было чуждо понятие "нация", национальная идея, присущее греческим интеллектуалам-западникам, для него была важна судьба всех православных народов Балкан. Об этом свидетельствует и текстологический анализ письма. Так, обращаясь к своим соотечественникам, чаще всего он использовал выражение "наш род" и ни разу не употребил термин "нация". По всей видимости, Феотоки мечтал о воссоздании империи Ромеев, где нет ни эллина, ни иудея, но все объединены единой верой во Христа. Такая позиция Феотоки сближала его с колливадами, для которых, по мнению греческого историка О.Г. Металлину, "Ромейская (многонациональная) империя продолжалась в рамках Османской империи и этот политический статус гарантировал ее воскресение" ¹⁰ .

Каким же представлял себе Никифор освобождение Родины? Залогом успеха он считал создание в России сильной объединенной греческой диаспоры и именно поэтому убеждал соотечественников в необходимости переселиться в Таганрог из районов, тогда еще не принадлежавших Российской империи. Последствием создания такого греческого поселения явилось бы, по словам Никифора, то, что греки получили бы "желанные привилегии", т.е. "церкви, школы и больницы" ¹¹ . Обращаясь к соотечественникам, Феотоки указывал, что, "имея друг с другом общение, вы

⁷ Об истории указа см. Загоровский Е.А. Военная колонизация Новороссии при Потемкине. Одесса, 1913.

⁸ РГБ. ф. 310, N 1047, л. 72.

⁹ Там же, л. 73, 74 об.

¹⁰ Металлину Г.Д. Афанасий Парий (1721-1813). Научный ежегодник теологического факультета Афинского университета, N 30, 1995, с. 338 (на греч. яз.).

¹¹ РГБ. ф. 310, N 1047, л. 72 об.

стр. 213

спасете греческий язык и обычаи греческого рода". Воодушевленный политикой российского двора по отношению к грекам, Феотоки разделял ее полностью и обращался к соотечественникам со следующими словами: "До тех пор, пока вы живете, разделенные здесь и там, как возможно образовать поселение? Поселение образовывается, когда все поселенцы собираются в одном и том же месте. Как возможно создать город эллинский или городки и страны, когда некоторые из вас живут в Еникале, некоторые в Свуринске и другие в ином месте?"

Далее Феотоки убеждал всех переселиться в одно место, поскольку иначе невозможно будет получить обещанные привилегии. Таким образом, по мысли святителя, централизованное поселение греков, с одной стороны, станет залогом сохранения языка и культуры, а значит, и рода в целом, а с другой - опыт совместного поселения и жизни будет как бы предтечей будущей свободной Родины. Это одна предпосылка возрождения Греции - образование греческих поселений в единоверной России, как государства в государстве, с целью сохранения рода. Другой предпосылкой к подготовке освобождения являлось создание самостоятельного Греческого полка. Неоднократно святитель отмечал, что императорский указ о формировании Греческого полка - великое благодеяние для греков: "Царский указ о создании Греческого военного подразделения я расцениваю как превосходящее всякую честь царское благодеяние и дар нашему роду" ¹² . И далее Феотоки определял цель такого дара: "Я вижу создаваемое подразделение как орган, уготовляемый императорским промыслом, к уничтожению врагов веры и освобождению православного рода христиан". Здесь интересно отметить, что для Феотоки турки в первую очередь "враги веры", а не политическая власть или угнетатели.

Какова же была, по мысли Феотоки, роль этого военного подразделения в освободительной борьбе? Создание такого войска уже само по себе должно было, по мысли Феотоки, устрашить врага: "Если вы помыслите как должно, то поймете, что создание такого подразделения произведет великую пользу всем единородным нам. Поскольку, узнав об этом, властвующие над ними, прекратят набеги и тиранства, боясь вашего воздаяния в момент, когда придет время нужды и царство повелит. Так же как боится тиранить несправедливо брата того, кто держит в руках оружие. В будущем же, когда соблаговолит Бог, тогда великую помощь сможете вы оказать им" ¹³ .

Отсюда видно, что освободительную миссию Греческого полка Феотоки связывал с политикой императрицы. Слова "когда царство повелит" как бы исключали возможность самостоятельного выступления против врага, призывали действовать в русле политики императорского двора. По всей видимости, Никифор надеялся на русско-турецкую войну, в которой активное участие должно было принять формировавшееся подразделение. Время выступления не указывалось, напротив, в словах "в будущем же, когда соблаговолит Бог" чувствовались выдержанность и неспешность. Феотоки как бы призывал к терпению и ожиданию подходящего времени, отмеченного благоволением Божиим, отвергая тем самым неподготовленные преждевременные выступления, которые могли бы привести к неоправданным жертвам и трагедии. Святитель характеризовал будущее выступление как "великую помощь единородным", видимо, не рассчитывая на одновременное восстание всех православных народов Османской империи. Таким образом, план Феотоки отличался взвешенностью и чувством реальности, был лишен всякого авантюризма и поспешности и направлен на подготовку серьезной базы для освобождения Родины.

Для Феотоки предстоящая борьба носила характер освободительной от иноземного иноверного захватчика. На примере Священного Писания он подтверждал всю необходимость и богоугодность предстоявшей борьбы, призывая тем самым своих соотечественников записываться добровольцами в создававшийся полк: "Воистину всякой чести достоин воин. Он рассеивает нашествие врагов и их намерения, он защи-

¹² Там же, л. 73.

¹³ Там же, л. 73 об.

стр. 214

щает Родину, он охраняет Церковь, воин сражается за веру. Потому-то и божественный апостол Павел в лик святых включает за веру сражавшихся военачальников, говоря, не достанет мне времени, чтобы повествовать о Гедеоне, о Вараке, о Самсоне, об Иеффае, которые верою побеждали царства, избегали острия меча, укреплялись от немощи, прогоняли полки чужих. Итак, православный воин, сражающийся за православную веру, как святой приемлется, если станет сильным в войне и рассеет нашествия иноверцев, и как мученик, если умрет, сражаясь за веру и отечество" ¹⁴ .

Признательностью и благодарностью к России и императрице Екатерине II пронизана вся речь Никифора. Несомненно, греки-переселенцы имели на чужбине различные трудности, вызывавшие нередко, как видно из переписки, ропот и недовольство. Феотоки не раз обращал их внимание на то, что предоставляемая возможность поселений, привилегии грекам и тем более указ о создании военного батальона являются неоспоримо великой милостью со стороны царского двора: "Заметьте же себе величину императорского благодеяния. Царство не назначило быть вам простыми воинами и быть разбросанными по различным отрядам под командованием инородных. Но, воздавая великую честь нашему роду, повелело учредить целый Эллинский полк, и колонелов (полковников. - Е.Ж.), и майоров, и капитанов, а следовательно, имеющий всех офицеров из единородных нам. Это великая честь. Никогда наш род, с тех пор как лишились мы царства, не удостаивался иметь целое военное образование, украшенное и одобренное императорским именем". Феотоки вразумлял своих соотечественников быть благодарными и послушными поселенцами в России. Никифор, как никто другой, знал, что такое жизнь на чужбине. Проведя большую часть жизни на Западе, он имел, с чем сравнивать. Поэтому в его словах, обращенных к пастве, слышится нота настойчивости и боли в сердце, как у человека, убедившегося на личном опыте в истинности своих слов: "Возлюбленные мои христиане, никакое другое царство не любит наш род так, как державнейшая и великая империя Русских. В любом другом царстве тебя считают схизматиком, тобой пренебрегают как иноверцем. Потому- то, как бы ты ни поработал для того, чтобы иметь честь и благосклонность, должен ты отступить от своей веры и своей Церкви. В империи же Русских за единоверие ты равночестен, вне подозрения, любим. Мы любим превыше всех других народов русских, потому что мы братья по вере, они же любят нас как единоверных превыше всех других родов. Никакой другой царь на земле не имеет столько благосклонности и человеколюбия к нашему роду, какое имеет человеколюбивейшая и благовенчанная императрица Екатерина II" ¹⁵ .

Такая позиция Феотоки сближала его с колливадами и противопоставляла греческим интеллектуалам-западникам. Он считал, что грекам невозможно ждать помощи от Запада, как от держав иноверных, что искренний контакт с Западом возможен лишь после отречения от своей веры, - факт немыслимый для греческого рода, сохранившего православие даже в темные годы рабства. Поэтому Феотоки восклицал: "Род наш после Бога ни на кого другого не надеется в своем освобождении от тиранского рабства, которое почти уничтожило его, как на благочестивейшую и единоверную нам империю Русских!" ¹⁶ Итак, по мысли Феотоки, надежду на освобождение греки должны возложить в первую очередь на Бога, затем на единоверную Россию, принимать же помощь от Запада ни в коем случае нельзя, так как последствием этого будет утрата православной веры. Такая позиция Феотоки указывает на то, что он не хотел иметь никакого политического контакта с Западом, и представляет его как истинного защитника православия и продолжателя антиуниатской традиции византийских отцов Церкви - Марка Эфесского и Григория Паламы. Кроме того, мировоззрение Феотоки ставит его в один ряд с колливадами, из которых некоторые представители, в частности Афанасий Парий, отрицали возможность

¹⁴ Там же, л. 73.

¹⁵ Там же, л. 73 об. - 74.

¹⁶ Там же, л. 74 об.

стр. 215

всякого контакта с Западом, но с той разницей, что Никифор безбоязненно брал от Запада чистое научное знание точных и естественных наук ¹⁷ .

Феотоки, как следует из письма, не был пассивным проводником российской политики, но принимал деятельное участие в обсуждении судьбы греческой диаспоры. В письме есть свидетельства Никифора о его тесных личных связях с Потемкиным, о котором он отзывался с большим теплом. Так, убеждая своих соотечественников в непреложности исполнения обещанных привилегий в случае их переселения в Таганрог, святитель писал: "То, что я говорю и обещаю, не от себя говорю, но слышал об этом из уст нашего покровителя и доброжелателя и благодетеля высочайшего Князя Потемкина. Он не раз, но дважды или трижды говорил мне, когда я был в Петербурге, что Привилегии грекам хочу я послать тебе, чтобы ты сам, отъехав в Таганрог, принес их им. В словах же его я ни в коем случае не могу сомневаться, помышляя о высоте этого мужа и о его благосклонности и любви, которую он показал и каждый раз показывает нашему роду" ¹⁸ . И далее: "Подумайте, что не так просто и как пришлось я даю вам совет, но из имеющихся у меня известий и из того, что слышал я из уст высочайшего Князя Потемкина, истинного филэллина и покровителя и благодетеля нашего рода; не раз, но многократно о вас я с ним беседовал как удостоившийся его покровительства и благоволения" ¹⁹ ,

Феотоки был архипастырем для своего народа, а не просто светским просветителем или политическим деятелем, поэтому глубоко религиозный греческий народ внимал его словам. К тому же сам Феотоки неоднократно подчеркивал присутствие божественной воли в своих словах, призывая тем самым соотечественников к послушанию: "Так помышляя, советую как единородный вам и любя чрезвычайно свой род и как Пастырь и Отец ваш отправиться вам с желанием и без всякого промедления во времени в Таганрог" ²⁰ . В конце послания он убеждал паству в необходимости исполнения его советов: "Слово мое, братия, и совет мой являются словом и повелением Божиим. Бог повелевает нам быть послушными и подчиняться повелениям царей, и тем более благочестивых и православных, благодеющих нам и любящих нас, которых сердце их в руках Его" ²¹ .

Греки откликнулись на его призыв. Организация Греческого полка в Таганроге на основании указа Екатерины II от 3 августа 1779 г. продолжалась до 1783 г. В 1784 г. полк был переселен в глубь только что присоединенного к России Крыма. Центром нового поселения стала Балаклава, по имени которой и назывался полк ²² .

Можно предположить, что важнейшие события по организации и переселению греческой диаспоры во многом совершились благодаря неутомимой деятельности Никифора Феотоки. Он вдохновлял греков не просто на переселение в Россию, но и на подчинение ее политике и подготовку освобождения Родины. Святитель Никифор был не только истинным пастырем своего народа, но являлся, по выражению А.С. Стурдзы, "предтечей умственного и политического пробуждения греков" ²³ . Он основывался при этом на святоотеческой византийской традиции, а не на западных образцах.

Свой жизненный путь Никифор Феотоки закончил настоятелем Свято- Данилова монастыря в Москве (1792-1800 гг.), где и был похоронен.

Письма 1769-1783 гг. Никифора Феотоки готовятся к публикации.

¹⁷ Подробнее см. Металлину Г.Д. Указ. соч., с. 332-337.

¹⁸ РГБ, ф. 310, N 1047. л. 74-74 об.

¹⁹ Там же, л. 72.

²⁰ Там же, л. 74.

²¹ Там же, л. 75.

²² См. Загоровский Е.А. Указ. соч., с. 32.

²³ Стурдза А.С. Е. Вульгарис и Никифор Феотоки, предтечи умственного и политического пробуждения греков. - Московитянин, 1844, N 2.

Постоянный адрес данной публикации: