12 марта 2013 г. ушел из жизни академик Григорий Николаевич Севостьянов - бессменный главный редактор журнала "Новая и новейшая история" с 1982 г. За плечами этого выдающегося ученого и организатора научных исследований был не только большой академический, но и нелегкий жизненный опыт: практически сиротство, необходимость с малых лет зарабатывать себе на жизнь, военная служба, тяжелая жизнь в партизанских лесах. Григория Николаевича отличало ответственное отношение ко всем своим научным и административным задачам. Все его труды, вся его деятельность носят на себе знак высокого качества.

Г. Н. Севостьянов был не только крупным ученым, но и участником Великой Отечественной войны, начальником штаба партизанской бригады в Белоруссии. Для бывших российских и белорусских партизан он - один из самых уважаемых и почитаемых людей. В 2011 г. по центральному каналу белорусского телевидения был показан фильм о Г. Н. Севостьянове, в котором он рассказал о деятельности своей партизанской бригады. Исследователь, наставник, патриот, надежный товарищ, добрый, отзывчивый человек - таким останется Григорий Николаевич в памяти сотен людей, с которыми сводила его судьба.

Своими воспоминаниями о Григории Николаевиче делятся друзья и коллеги, хорошо знавшие и многие годы работавшие с ним.

П. А. Голицын, генерал-майор, начальник разведки партизанской бригады "Чекист" в 1941 - 1944 гг.

Для Григория Николаевича Севостьянова война началась в первый же день, 22 июня 1941 г. Молодой артиллерист, он был среди тех красноармейцев, которые приняли на себя первый удар немецких войск. Григорий Николаевич не любил говорить о тех днях. Не готовая к войне Красная Армия с ожесточенными боями отступала по всему фронту, неся колоссальные потери. Вечер 27 июня едва не стал для артиллериста Севостьянова последним. В тот день, уже под Минском, его батарея сумела отразить две мощные немецкие атаки. Однако на других участках советским войскам повезло куда меньше, и к вечеру стало ясно, что фронт прорван во многих местах, а немецкие танковые дивизии стремительно сжимают кольцо. Получив приказ выходить из окружения самостоятельно, Григорий Николаевич оказался в числе тех, кому суждено было провести ближайшие несколько лет на территории, занятой врагом.

Самым трудным временем были осень 1941 г. и наступившая после зима. Тогда партизанское движение еще не приобрело ту централизацию, которая позволила ему внести серьезный вклад в Победу. В первые месяцы войны все было совсем по-другому. Красноармейцы, решившие во что бы то ни стало продолжать борьбу, попали в тяжелейшую ситуацию. Они находились в обстановке полной информационной изоляции. Немецкая армия ушла на восток, и никто из тех, кто оказался в оккупации, не знал, где будет остановлено ее наступление. Но удаление от линии фронта не избавило "окруженцев" от довлевшей над ними угрозы. На оккупированной территории действовали многочисленные спецслужбы нацистов. У СС, СД, полевой полиции была одна цель -

уничтожать всех, кто продолжает оказывать сопротивление. А таких было немало. Уже в первые недели красноармейцы начали собираться в партизанские отряды. Пока еще небольшие. Одну такую группу и возглавил Григорий Николаевич, с которым я познакомился осенью 1941 г.

Первое время нам приходилось очень нелегко. Не хватало оружия, боеприпасов, продовольствия. Надо было срочно, до наступления зимы, создавать укрытия. В лесах рыли землянки, жердями укрепляли стены и потолок, организовывали хоть какое-то отопление. Постепенно налаживалось снабжение. Белорусский народ всячески старался нам помочь: кто-то продовольствием, кто-то патронами, а кто-то информацией о карательных операциях фашистов. Последние проходили с пугающей частотой. Во время одной из них Григорий Николаевич был впервые ранен.

К весне командиры партизанских отрядов пришли к выводу, что необходимо объединить все силы в единый кулак. Ядром стала группа "Чекист", возглавлявшаяся бывшим пограничником, комбригом Г. А. Кирпичом. Постепенно вокруг нее и была сформирована одноименная бригада. Начальником ее разведки стал Григорий Николаевич. Уже в апреле бригада перешла к активным боевым действиям, разгромив два немецких гарнизона, уничтожив десятки оккупантов и захватив большие трофеи. В июне партизаны организовали засаду на немецкую колонну, а посланную фашистами карательную экспедицию разбили наголову. Произошло это ровно через год после начала войны. Победа далась тяжело: многие бойцы были ранены, а некоторые отдали за нее жизнь. Григорий Николаевич получил две пули в правую руку. И все же это была первая настоящая победа. Каратели поняли, что и при численном превосходстве их шансы невелики, даже в открытом бою. Фашисты надолго забыли дорогу в Рацевский лес, превратившийся в настоящую партизанскую крепость.

С этого времени инициатива целиком перешла к нам. Партизанские операции становились все масштабнее. 25 июля 1942 г. был уничтожен один из самых крупных немецких гарнизонов - в местечке Головчино. Григорий Николаевич не только был одним из авторов плана уничтожения гарнизона, но и во время ожесточенного боя находился в первых рядах. Удар оказался настолько неожиданным и ошеломляющим, что гитлеровцы решили, будто по ним стреляют со всех сторон. Гарнизон был полностью разгромлен, склады сожжены, захвачены сотни единиц оружия. Долгое время после этого боя не только среди населения, но и среди оккупантов ходили слухи, что удар был нанесен не партизанами, а прорвавшимся полком регулярных войск Красной Армии.

Еще одним важным направлением в деятельности бригады "Чекист" стала рельсовая война, нанесшая оккупантам огромный урон. Партизанам не раз удавалось перерезать ключевые линии снабжения немецкой армии. Особенно важное значение эти операции имели летом 1943 г., во время битвы на Курской дуге. Штаб бригады, начальником которого к тому времени стал Григорий Николаевич, разработал план удара по стратегическим магистралям. В результате бойцам бригады удалось вывести из строя многие километры железнодорожных путей и на несколько дней полностью парализовать сообщение. Ситуация оказалась для немцев настолько критичной, что они отправили авиацию и танковые части, чтобы в очередной раз попытаться уничтожить мощный очаг сопротивления.

Но они уже ничего не могли изменить - фронт стремительно приближался. Однако впереди было еще множество сражений. Одной из самих ярких страниц истории бригады "Чекист" стала Приганьская операция, проведенная 3 октября 1943 г. Немцы лихорадочно создавали все новые линии обороны вокруг своих гарнизонов, превращая их в неприступные крепости. Одной из таких крепостей стала деревня Пригань, занимавшая ключевое положение на местности. Вся деревня была обнесена забором из колючей проволоки, противотанковым рвом, на вероятных подступах к деревне - минные поля. Гарнизон, состоявший из немцев и полицаев, располагался в помещении школы. Вокруг нее был выкопан ров в два метра глубины и ширины. По четырем углам здания находились дзоты с подземными ходами сообщения. Рядом со школой на возвышенности была сооружена 20 метровая вышка для наблюдения. Дополняли картину контрольно-про-

пускные пункты на входах в деревню. При подходе частей Красной Армии штурм такого укрепления мог стоить сотни, если не тысячи жизней. Именно Григорий Николаевич разработал план по уничтожению этой фашистской крепости. Поскольку в гарнизон регулярно прибывали все новые отряды, разведчикам бригады удалось выяснить сроки поступления нового подкрепления, его точное количество и пароль, необходимый для прохода в деревню. По предложению Григория Николаевича было решено одеть бойцов бригады в трофейную форму и вооружить немецким оружием, чтобы они смогли войти в гарнизон и уничтожить его изнутри. План был реализован блестяще и навсегда вошел в историю диверсионного искусства. "Непобедимая крепость" пала.

Заключительную операцию белорусские партизаны провели в ночь на 20 июня 1944 г., взорвав все железные дороги Белоруссии и тем самым обескровив немецкую оборону в период решающего наступления Красной Армии. А уже 28 июня бойцы бригады соединились с ее передовыми частями. Итогом борьбы бригады "Чекист" стали почти 11 тыс. уничтоженных гитлеровцев, 265 пущенных под откос вражеских эшелонов, более 300 взорванных бронемашин, десятки разгромленных опорных пунктов. Перед соединением с частями Красной Армии бригада насчитывала в своих рядах более 2,5 тыс. бойцов и командиров. Сотни партизан бригады "Чекист" отдали свою жизнь за Родину.

В тот день, 20 июня 1944 г., для Григория Николаевича Севостьянова закончились три самых тяжелых года его жизни. Он никогда не рассказывал о тех временах, о невероятных лишениях, о боях и подвигах, которые совершил, но он никогда и не забывал о том, что ему пришлось пережить, и навсегда сохранил огромную любовь и бесконечное уважение к своим товарищам и к белорусскому народу, сделавшему ради Победы все возможное и невозможное.

Г. А. Куманев, академик РАН, главный научный сотрудник, руководитель Центра военной истории России Института российской истории РАН

Вкратце рассказать о моем старшем коллеге, недавно ушедшем из жизни академике Г. Н. Севостьянове - задача не из легких. Даже если попытаться перечислить его наиболее привлекательные черты - благородство, большое уважение к людям, простоту, незаурядный ум, жизнерадостность, умение в дружеском споре или дискуссии доказать свою правоту, трудолюбие, честность, принципиальность, готовность всегда прийти на помощь, дать мудрые советы, - то и тогда портрет этого прекрасного человека будет не полным.

Григорий Николаевич всегда был последовательным в своих начинаниях и благодаря необычайной организованности неизменно доводил до логического конца каждый свой новый труд.

Я часто вспоминаю наши поездки во главе с Григорием Николаевичем к американским коллегам в 1980-е годы. Можно только удивляться, как во время этих довольно сложных научных командировок, за столь сжатое время он мог удачно резюмировать всю нашу работу, подготовить интересный отчет, рассказать о многих событиях, связанных с американской историей и историей Второй мировой войны. Энциклопедичность его знаний была просто поразительна. Он снова и снова представал перед нами как выдающийся американист.

Г. Н. Севостьянов был чрезвычайно внимательным собеседником и во время встреч мог дать немало добрых советов. Именно благодаря ему мне удалось подготовить для возглавляемого им журнала "Новая и новейшая история" целую серию моих бесед, первоначально записанных на магнитофон, с известными государственными и военными деятелями СССР: В. М. Молотовым, А. И. Микояном, Л. М. Кагановичем, Г. К. Жуковым, М. Г. Первухиным, П. К. Пономаренко, А. М. Василевским, А. И. Шахуриным, Я. Е. Чадаевым и др.

Мое знакомство с этим выдающимся ученым-обществоведом произошло около 30 лет назад. Но когда это случилось, в каком году, в каком месяце, в какой день - к

великому огорчению, я не запомнил. Вероятно, потому, что во время первой же встречи меня не оставляло чувство, что я знаю этого обаятельного человека давным-давно.

Все мы, его друзья, коллеги и просто знакомые, очень переживали, когда несколько лет назад Григорий Николаевич тяжело заболел. И как все радовались, когда он поправился! Во многом благодаря заботам его замечательной супруги Галины Морицевны удалось на несколько лет победить болезнь и отвоевать у природы еще несколько лет жизни.

В заключение хочу привести несколько строк, которые я посвятил незабвенному Григорию Николаевичу Севостьянову:

  
  
 Он был из тех, кто делает добро. 
 В сердцах они живут, не умирают. 
 Их память, мудрость и тепло, 
 Как звезды вечные, сияют. 
 Он выбрал для себя удел: 
 Любить Отечество, не требуя ответа, 
 И человечности предел, 
 Мы знаем, в человеке этом. 
 А в тяжкую годину огненной поры, 
 Когда звучал вокруг призыв к отмщенью, 
 Он встал в ряды защитников страны 
 И внес достойный вклад в ее спасенье. 
 Огромный труд его не пропадет, 
 И жизнь ученого не прожита напрасно. 
 Душа же светлая его живет 
 Во всем великом и прекрасном. 
  
 

В. Л. Мальков, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, Заслуженный деятель науки РФ, лауреат Государственной премии СССР

С самого начала, став аспирантом вновь сформированного сектора истории США Института истории АН СССР, я воспринимал кандидата наук (каким недосягаемым тогда казалось это почетное научное звание нам, вчерашним студентам!), ветерана войны Григория Николаевича Севостьянова как Строителя (да, да, здесь нет ошибки - Строителя с большой буквы) очень нужного после войны здания новой исторической американистики. Конечно, рядом трудились ученые, еще до войны сделавшие себе имя многочисленными и полезными трудами, заложившими основу американистики как научного направления. Это прежде всего профессора А. В. Ефимов, В. И. Лан, Л. И. Зубок, Э. И. Гурвич. Но все они представляли тот тип ученого, который преимущественно возделывает свое собственное "поле", немало не заботясь о стратегических задачах едва только проклюнувшегося направления американистики, о его кадровом пополнении, многопрофильное™, многоцелевом назначении, фундаментальных вопросах и прикладных задачах.

Разумеется, можно было оставить американистику такой, какой она уже сложилась, сделав ее уделом ученых-одиночек. Однако выяснилось, что Григорий Николаевич Севостьянов вынашивает совершенно иной замысел, соответствующий сложившимся обстоятельствам времени - 50-м годам XX в. Будучи начисто лишенным амбициозности и оставаясь пока еще рядовым сотрудником только-только ставшего на ноги коллектива, Григорий Николаевич исподволь, без шума и сотрясения воздуха изучал возможности своих коллег, прежде всего молодежи, настраивая их на решение больших задач, с которыми каждый из них поодиночке мог и не справиться. Так проявилась очень важная черта Григория Николаевича - ученого-исследователя и организатора науки. Он был щедр на идеи, которые многим из нас тогда казались фантастикой и воспринимались как усложнение жизни. Видеть дальше других и ненавязчиво, без административного нажима, с дипломатическим тактом, через убеждение и согласование с коллегами и, не в последнюю очередь, с высоким начальством всех деталей упорно и твердо продвигать самые разные проекты - это качество выдающегося организатора Григорий Николаевич сохранял до конца жизни.

Счастливое сочетание творческой креативности и не шумной, но твердой деловитости позволили Григорию Николаевичу через некоторое время стать во главе сформировавшегося, сплоченного и довольно многочисленного коллектива ученых-американистов, который, не сомневаясь в правильности выбора, выдвинул вскоре Григория Николаевича на должность своего руководителя. На посту заведующего сектором истории США и Канады в полной мере раскрылось ценнейшее качество Григория Николаевича - в каждый особый момент общественной и научной жизни отвечать на возникшие запросы предложением новых и в подлинном смысле прорывных проектов, привлекая к их осуществлению широкий круг ученых из Москвы, Ленинграда и региональных центров. В секторе были созданы условия для полноценной подготовки кадров американистов, представляющих крупные университетские центры страны и плодотворно развивающих конкретные направления американистики. Очень многие ныне известные ученые-американисты являются учениками Григория Николаевича.

Именно этот этап в развитии исследований по истории США в нашей стране может быть назван, я бы сказал, "малой революцией" в отечественной американистике: появились люди, способные взяться за работу над крупными монографическими исследованиями ключевых проблем истории США, способные подвижнически нести груз преподавания и исследовательской деятельности; появились "школы", выросло пополнение, давшее вскоре серьезную и конкурентоспособную научную продукцию. Отражением этого процесса стали регулярно проводимые под эгидой сектора истории США и Канады семинары, конференции и "круглые столы" советских и американских историков. Темы были разные, но участников встреч объединяли взаимные интересны. Главное же состояло в том, что с этой "малой революцией" была связана перемена в понимании единства и многообразия американской истории - ее экономики, внутренней и внешней политики, истории социальных движений и интеллектуальной жизни, культуры и науки.

Такому пониманию главного вектора американистики наша историческая наука во многом обязана Григорию Николаевичу. Именно он выдвинул идею создания "синтетических" трудов: двухтомных "Очерков новой и новейшей истории США", четырехтомной "Истории США", серии работ по историографии этой страны, документальных сборников по истории русско-американских и советско-американских отношений, энциклопедически полного многотомного проекта "Портреты историков" и др. Добавьте к этому неустанную работу над собственными монографиями по дипломатической истории европейского кризиса накануне Второй мировой войны и тихоокеанской политики США. Судить о вкладе Г. Н. Севостьянова в современную американистику можно уже по вышеприведенному перечню крупных работ. Но и этот список все равно будет неполным, если не сказать о том, что Григорий Николаевич дал жизнь "Американскому ежегоднику" и больше трех десятилетий (1982 - 2013 гг.) являлся главным редактором журнала "Новая и новейшая история".

Мне довелось много лет, рука об руку, поработать с Г. Н. Севостьяновым в секторе истории США и Канады, на общественном поприще, а также в длительных научных командировках в США, и я всегда удивлялся его работоспособности, человечности, мужеству, жизнелюбию и оптимизму. В чем никогда не был замечен Григорий Николаевич, так это в интриганстве, в желании принизить чьи-то научные заслуги или кому-то "насолить", в высокомерии и бюрократической глухоте. За многие годы я привык слышать в трубке его чуть приглушенный голос: "Вы написали очень нужную нам статью. Спасибо вам! Что еще обещаете? Ждем". Больно сознавать, что этого больше уже никогда не услышишь.

В. В. Согрин, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник, руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН

С Григорием Николаевичем я познакомился в начале 1970-х годов. Я только что защитил кандидатскую диссертацию и работал в одном из вузов Москвы. Однажды у меня дома раздался телефонный звонок, и человек с мягким голосом неспешно пред-

ставился: "Профессор Севостьянов". Григорий Николаевич начал знакомство так, как он это делал, полагаю, во многих случаях. Сказал, что узнал обо мне из лестных отзывов авторитетных оппонентов по моей кандидатской диссертации и хотел бы установить и поддерживать со мной научные контакты. Для меня это была большая честь, ведь в моих глазах Григорий Николаевич был руководителем всей отечественной американистики. Я с радостью откликнулся на его предложение. Далее Григорий Николаевич предложил мне поучаствовать в подготавливавшихся сектором истории США и Канады сборниках по американской историографии, посвященной основным проблемам истории США. Подумав, я отказался, ибо в тот момент у меня по этой тематике "за душой" ничего серьезного не было. Григорий Николаевич отнесся к этому с пониманием, но завершил разговор на оптимистической ноте: "Ничего страшного. Будем сотрудничать".

И действительно, наше самое тесное сотрудничество началось и продолжалось затем более 40 лет. В этом смысле я не был исключением. То был "фирменный знак" Григория Николаевича: привлекать к сотрудничеству с ним и с сектором максимальное количество американистов, организовывать из них творческую команду, способную создавать научные труды любой сложности. Он был поистине гроссмейстером подготовки высококлассных коллективных трудов. Самый известный из них - четырехтомная "История США" (М., 1983 - 1987), в подготовке которой участвовали практически все квалифицированные отечественные американисты из всех существовавших тогда научных центров американистики. Десятки специалистов! Коллеги по праву называли Григория Николаевича "Иваном Калитой отечественной американистики". Он собирал и сплачивал ее всю, умело дирижировал этим непростым оркестром.

Но в отличие от Ивана Калиты Григорий Николаевич использовал для "собирания" исключительно гуманные средства. О нем, перефразируя известную поговорку, можно было сказать: "Мягко стелет - мягко спать". Результатом такой кадровой политики стало то, что в секторе, руководимом Григорием Николаевичем, собралась целая плеяда блестящих историков-американистов: И. А. Белявская, Н. Н. Болховитинов, А. А. Кислова, М. С. Альперович, Л. Ю. Слезкин, Г. П. Куропятник, В. Л. Мальков. Всех не перечесть! Среди них оказались, как видно, и самые авторитетные специалисты по истории Латинской Америки, хотя в Институте всеобщей истории был латиноамериканский сектор. Почему? Да потому, что с Григорием Николаевичем им было уютно. Именно в его секторе они в наибольшей степени могли реализовать свои способности, серьезно расширив при этом свой исследовательский диапазон и добавив к латиноамериканским штудиям труды по истории США и отношениям между США и Латинской Америкой.

Григорий Николаевич никогда не навязывал сотрудникам своих научных вкусов. Он явно исходил из того, что ученый сможет добиться наилучших результатов, если будет идти собственным исследовательским путем. В результате исследовательская тематика сектора истории США и Канады оказалась необычайно широкой, покрывая практически всю тематику американского прошлого. В нее вошла, в том числе, проблематика, считавшаяся в советской исторической науке не актуальной. Например, история американской религии. Григорий Николаевич неизменно включал "зеленый свет" для А. А. Кисловой, создавшей в советский период фундаментальные, до сих пор непревзойденные труды по истории американского протестантизма.

В высшей степени терпимо относился Григорий Николаевич к научной критике. При обсуждении коллективных и собственных трудов неизменно говорил рецензентам: "Прошу, сделайте как можно больше замечаний". Эта позиция, очевидно, объяснялась следующим: чем больше будет замечаний, тем больше будет устранено неудачных суждений, фактических ошибок, шероховатостей и т.д. Ради научного качества наступить на "горло" собственного научного самолюбия - такое качество дано далеко не всем ученым! Чаще встречается другая позиция - получить как можно меньше замечаний и во что бы то ни стало опровергнуть максимальное их количество.

На протяжении более 40 лет я ощущал искреннее благожелательное отношение к себе Григория Николаевича. Полагаю, это могут сказать все - а их немало! - близкие к нему ученые. Он считал обязательным при встрече или по телефону поздравить с выхо-

дом новой монографии, высказаться о ней лестно, не жалея даже завышенных оценок. Делал он это и когда был простым профессором истории, и когда стал академиком и оброс множеством научных регалий. Не жалея времени на поздравления сотрудников с праздниками, Григорий Николаевич был в высшей степени благодарен, когда поздравляли его самого. Душевная щедрость была присуща ему органично.

В. С. Христофоров, доктор юридических наук, начальник Управления регистрации и архивных фондов, руководитель Центра публикации источников истории XX века Института российской истории РАН

В 90-х годах прошлого столетия отечественные архивы переживали настоящую революцию. Открывались огромные пласты ранее неизвестных или недоступных архивных материалов. Маститые и молодые историки знакомились с рассекреченными документами, начинали исследование новых тем, готовили публикации, вводили в научный оборот новые источники. Именно в связи с этим и произошла встреча академика Григория Николаевича Севостьянова со специалистами Центрального архива ФСБ России.

Григорий Николаевич стоял у истоков одного из крупнейших публикаторских проектов ЦА ФСБ ""Совершенно секретно": Лубянка - Сталину о положении в стране (1922 - 1934 гг.)". Вместе с А. Н. Сахаровым, директором Института российской истории (ИРИ) РАН, он написал тогда письмо на имя директора ФСБ В. В. Путина о необходимости рассекречивания и публикации уникального исторического источника - информационных обзоров органов госбезопасности об экономическом и политическом положении в СССР.

В 2001 г. ИРИ РАН и ЦА ФСБ при участии представителей Финской академии наук и Центра русских исследований Гарвардского университета подготовили к изданию первый том многотомного издания ""Совершенно секретно": Лубянка - Сталину о положении в стране (1922 - 1934 гг.)". В него вошли рассекреченные информационные доклады ОГПУ за 1922 - 1923 гг. По мнению Григория Николаевича, обнародование этих документов внесет существенный вклад в осмысление истории России начала XX в.

Академик Г. Н. Севостьянов постоянно ратовал за введение в научный оборот новых источников, называя их памятниками эпохи, отражающими "многие стороны жизни народа нашей страны". Он отмечал, что "долгие годы комплекс этих документов находился под грифом "совершенно секретно" и был недоступен исследователям. Впервые вводимый в научный оборот исторический источник уникален по своей значимости, многоплановости и объему. Без преувеличения можно сказать, что он носит энциклопедический характер". Сегодня эта работа близится к завершению, но последние тома издания, к сожалению, выйдут уже без участия Григория Николаевича.

Многолетняя работа под руководством академика Г. Н. Севостьянова сформировала дружный коллектив специалистов ИРИ РАН и ЦА ФСБ, воспитала высококвалифицированных историков, которые опубликовали целый ряд научных статей и сборников документов. В настоящее время архивисты ЦА ФСБ, те, кому посчастливилось сотрудничать с Григорием Николаевичем, успешно передают опыт и знания, полученные во время совместной работы с ним, молодым специалистам, только начинающим свой путь в исследовании истории нашей страны и ее органов безопасности.

Работа с тактичным, деликатным, мудрым педагогом и большим дипломатом академиком Г. Н. Севостьяновым приносила огромную пользу и истинное удовольствие. Пройдя весь долгий путь ученого - от младшего научного сотрудника до академика, - он приобрел поистине энциклопедические знания и колоссальный опыт. Григорий Николаевич был прекрасным рассказчиком и одновременно внимательным слушателем. Для меня лично он стал учителем, щедро делившимся богатейшим опытом, накопленным за долгие годы изучения российских и зарубежных архивов.

Последний наш разговор состоялся в декабре 2012 г. Григорий Николаевич знал, что большие комплексы архивных документов, связанных с деятельностью советской разведки и контрразведки в годы войны, до сих пор не исследованы, и внимательно еле-

дил за подготовкой очередного тома нового 12-томного фундаментального труда "Великая Отечественная война 1941 - 1945 гг.", в котором в научный оборот вводятся недавно рассекреченные документы ведомственных и государственных архивов, в том числе ЦА ФСБ.

Шесть томов издания уже вышли в свет, сейчас продолжается работа над последующими томами. Каждый раз, когда мы с Григорием Николаевичем обсуждали подготовку материалов для этого фундаментального издания, он непременно высказывал свое мнение, давал советы и активно участвовал в работе над очередным томом.

В декабре 2012 г. мы вновь обсудили сложности, возникающие при подготовке больших изданий, в особенности о Великой Отечественной войне, поговорили и о том, что в 2013 г. исполняется 70 лет со дня победы Красной Армии в Сталинградской и Курской битвах и эти события не должны остаться незамеченными.

Тема Великой Отечественной войны всегда волновала Григория Николаевича. Ведь он прошел всю войну, был начальником штаба партизанской бригады. Он хорошо понимал значение разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника и роль, которую сыграли советская разведка и контрразведка во время войны. В частности, в ходе подготовки и проведения Курской оборонительной и наступательной операций оперативные группы и отряды госбезопасности во взаимодействии с партизанами бесперебойно снабжали Ставку ВГК и Генеральный штаб Красной Армии ценной информацией о противнике, вели широкомасштабную диверсионную деятельность на коммуникациях противника, срывая поставки живой силы, вооружения и боеприпасов к линии фронта.

Как главный редактор журнала "Новая и новейшая история" Григорий Николаевич предложил мне подготовить статью, посвященную новым источникам о событиях 1943 г. Опубликованная в N 4 журнала за 2013 г. статья "Курская битва: новые документы" посвящена светлой памяти одного из ведущих историков нашей страны академика Григория Николаевича Севостьянова.

В каждом новом проекте мы, все те, кто называет себя учениками академика Г. Н. Севостьянова, продолжая работу по изучению истории России, рассекречиванию и введению в научный оборот новых документальных источников, стараемся помнить его советы и напутствия. И с благодарностью вспоминаем те совместные проекты, которые подарили нам радость общения с замечательным человеком и блестящим ученым Григорием Николаевичем Севостьяновым.

А. С. Маныкин, доктор исторических наук, профессор кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова

С Григорием Николаевичем Севостьяновым я познакомился более 40 лет назад. Он уже тогда был известным специалистом в области американской истории, автором работ, по которым мы, студенты кафедры новой и новейшей истории исторического факультета МГУ, начинали знакомство с историей США. В то время я и не предполагал, что моя судьба сложится так, что мне придется неоднократно по самым разным поводам общаться с Григорием Николаевичем. Сразу скажу, что от этих встреч у меня остались самые теплые и добрые воспоминания. Благожелательность, готовность помочь молодому коллеге сочетались у него с высокой требовательностью к качеству работ начинающего исследователя. В полной мере оценить его отношение к моей персоне я смог тогда, когда Григорий Николаевич в 1975 г. давал внешний отзыв на мою кандидатскую диссертацию. Честно говоря, я сильно волновался перед нашей с ним встречей, на которой он хотел обсудить некоторые положения отзыва. Мне, делавшему первые шаги на ниве самостоятельной научной работы, он представлялся весьма суровым, умудренным опытом ученым. Как он воспримет мои идеи? Поддержит их или, наоборот, подвергнет критике? От этого зависело очень многое.

Достаточно долгая, конструктивная беседа с Григорием Николаевичем превзошла все мои ожидания. Да, он очень тщательно, придирчиво прочитал мой опус, сделал ряд интересных замечаний, но вместе с тем он был открыт к диалогу, с уважением относился к мнению собеседника и готов был поддержать его в ответственный момент. Меня тогда поразили две вещи: во-первых, его очень уважительное отношение к своим коллегам с исторического факультета, особенно к Н. В. Сивачеву и Е. Ф. Язькову (в научном сообществе такое не всегда бывает), а во-вторых, то, что он предложил мне, молодому, еще никому не известному автору, принять участие в подготовке многотомной истории США, фундаментального исследования, руководителем которого он являлся. Правда, я по ряду причин не смог принять его предложение и очень боялся, что он будет этим обижен. К счастью, я ошибся: Григорий Николаевич хорошо понимал, что дело здесь не в нежелании сотрудничать, а просто в отсутствии времени. В то время я был заместителем Н. В. Сивачева, лидера американистов МГУ, и жаловаться не нехватку работы мне не приходилось. Тогда сектор истории США и Канады ИВИ РАН, возглавлявшийся Г. Н. Севостьяновым, и Научный координационный совет МГУ по американистике, которым вплоть до своей смерти руководил Н. В. Сивачев, были важными, влиятельными научными центрами, где интенсивно разрабатывались фундаментальные проблемы американской истории. Неудивительно, что мне приходилось часто сталкиваться с Г. Н. Севостьяновым. У нас быстро сложились устойчивые, конструктивные и уважительные отношения, которые сохранились до конца его жизни.

В то время помимо научно-организационной работы я усиленно работал над докторской диссертацией. Многие ее фрагменты я публиковал в качестве статей и должен сказать, что всегда мог рассчитывать на поддержку Григория Николаевича как главного редактора журнала "Новая и новейшая история" и главного редактора "Американского ежегодника". Я презентовал ему все свои публикации и поначалу удивлялся (ведь это протокольные дарения), когда он звонил и делился своими впечатлениями и соображениями. Вскоре, однако, я понял, что Григорий Николаевич искренне интересуется ходом моей работы, и вопрос об одном из оппонентов моей докторской решился естественным образом. Прошло уже много лет, но я до сих пор испытываю глубокую благодарность к Г. Н. Севостьянову за его поддержку в этот чрезвычайно важный период моей жизни.

Иногда мне приходилось слышать, что Григорий Николаевич был уж слишком осторожен, что он-де боялся новых, оригинальных идей. Я не могу согласиться с подобным мнением. Надо понимать, что сюжеты, которыми занимаются специалисты по новейшей истории, как правило, носят острый политический характер и абстрагироваться от этого обстоятельства мы не в праве. Однако, как мне представляется, следует четко разграничивать осторожность, консерватизм и чувство ответственности, что далеко не одно и то же. Часто общаясь с Григорием Николаевичем, возьму на себя смелость утверждать, что новые, оригинальные идеи всегда получали у него поддержку, если они были убедительно и всесторонне аргументированы. Это, наверное, и есть разумный подход. Автор должен понимать меру ответственности за те суждения, которые он выносит на суд читателей, а не стремиться к оригинальности ради нее самой. В свое время наш коллектив занимался разработкой истории двухпартийной системы США, и, смею утверждать, мы тогда шли в авангарде исследований по этой проблематике, высказывали в своих работах новые, нестандартные суждения. Так вот, когда вставал вопрос об их публикации в журнале или ежегоднике, Григорий Николаевич весьма подробно, я бы сказал, дотошно обсуждал с автором подобные подходы, но, если он видел, что за этими выкладками стоит глубокая исследовательская работа и они опираются на солидную источниковедческую базу, он всегда давал им "зеленый свет".

Эта его черта ярко проявилась в ходе нашего сотрудничества в последние 10 - 15 лет, когда у нас на кафедре была создана группа по изучению проблем теории и истории международных отношений. Григорий Николаевич изначально проявлял интерес к ее планам и конкретной деятельности. Мы договорились, что журнал будет печатать статьи тех молодых ученых, которые сотрудничают с нашей исследовательской группой,

ибо очевидно - становление квалифицированных молодых специалистов неразрывно связано не только с ростом их научного потенциала, но и с обретением определенного публичного статуса. А это как раз и осуществляется за счет публикаций в ведущих научных журналах. В таком контексте наше сотрудничество с возглавляемым Г. Н. Севостьяновым журналом "Новая и новейшая история" представлялось мне весьма плодотворным и, хотелось надеяться, взаимовыгодным. Григорий Николаевич, для которого журнал был любимым детищем и которому он до последних дней отдавал все свои силы, как мне кажется, тоже хорошо это понимал. Характерно, что буквально за день до его смерти, мы долго обсуждали по телефону перспективы этого сотрудничества на 2013 г.

Известие о смерти Григория Николаевича, несмотря на то, что он был человеком весьма преклонного возраста, глубоко потрясло меня. Трудно представить, что больше не будет ни разговоров о состоянии науки, ни о проблемах и трудностях, переживаемых высшей школой, ни обсуждения планов на будущее! Историческая наука и особенно журнал понесли тяжелую утрату. К глубокому сожалению, все, что нам теперь осталось, это сохранять память о Григории Николаевиче - ученом и человеке, прожившем очень долгую и интересную жизнь.

В. П. Зимонин, доктор исторических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

Мне посчастливилось общаться с Григорием Николаевичем Севостьяновым на протяжении более 25 лет, а в последние три года тесно работать с ним как членом Главной редакционной комиссии 12-томного фундаментального труда "Великая Отечественная война 1941 - 1945 годов" и председателем редакционной комиссии пятого тома этого труда "Победный финал. Завершающие операции Великой Отечественной войны в Европе. Война с Японией". Решением министра обороны РФ мне было поручено возглавить авторский коллектив этого тома.

Зная академика Г. Н. Севостьянова по совместной работе над рядом трудов по истории Великой Отечественной и Второй мировой войн, я предложил назначить его председателем редакционной комиссии пятого тома. У научного руководителя 12-томника В. А. Золотарева это предложение вызвало полную поддержку. Ведь наша прошлая совместная работа над вышедшим в свет в 1999 г. научным изданием в 4-х книгах "Великая Отечественная война 1941 - 1945. Военно-исторические очерки" была весьма продуктивной. Сопредседателями Главной редакционной комиссии тогда были Г. Н. Севостьянов и В. А. Золотарев, а я выступал как ответственный секретарь труда.

Однако я знал Григория Николаевича задолго до этого. В первую очередь, как специалист по японской военной истории, в начале 1980-х годов я просто "купался" в его трудах, связанных с исследованием кануна и начала агрессии Японии в зоне Тихого океана и политики потворства со стороны США и других стран Запада антисоветскому курсу дальневосточного агрессора. Великолепный анализ военно-политической ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе и истоков Второй мировой войны дан Г. Н. Севостьяновым в его монографиях 1960-х годов "Политика великих держав на Дальнем Востоке накануне Второй мировой войны" (М., 1961), "Подготовка войны на Тихом океане" (М., 1962) и особенно объемно в труде "Дипломатическая история войны на Тихом океане. От Пирл-Харбора до Каира" (М., 1969). В них убедительно показано, что в 1930-е годы Советский Союз испытывал огромную угрозу безопасности страны на Дальнем Востоке, причем еще до прихода Гитлера к власти в Германии, когда Япония в 1931 г. начала экспансию в граничившую с СССР Маньчжурию, а затем наращивала военный потенциал в Китае, совершая агрессивные вылазки против СССР и дружественной ему Монголии у озера Хасан (1938 г.) и реки Халхин-Гол (1939 г.) и готовясь к масштабной войне против советского государства. Г. Н. Севостьянов сумел существенно расширить документальную базу исследований комплекса сложнейших дипломатических и военных проблем в этом регионе, изучить противоречивые аспекты

дальневосточной политики ведущих держав мира, характер столкновения в этом регионе экономических и политических интересов США, стран Европы и СССР. Именно этот анализ позволил нам в первом и втором томах 12-томника отойти от ранее господствовавшего в отечественной историографии европоцентричного подхода к раскрытию истоков и причин Второй мировой войны, не умаляя при этом вины нацистской Германии в превращении многочисленных очагов вооруженных конфликтов на Востоке и Западе Евразии в пожар мировой войны, и показать, что мюнхенская политика умиротворения, а по сути - подстрекательская антисоветская политика западных держав уходит корнями в события на Дальнем Востоке первой половины 1930-х годов.

Григорий Николаевич очень внимательно следил за публикациями молодых историков. Мне повезло, что и мои скромные работы по истории войны на Тихом океане, в частности серия статей, посвященных действиям вооруженных сил США в войне против Японии и опубликованных в журнале "Морской сборник", привлекли его внимание, когда он возглавил делегацию советских ученых на поочередно проводившихся в СССР и США международных симпозиумах по проблемам советско-американского сотрудничества в годы Второй мировой войны. Перед поездкой в США на второй советско-американский симпозиум в 1987 г. Григорий Николаевич позвонил мне, в то время действующему офицеру - начальнику научного отдела Института военной истории МО СССР, еще кандидату исторических наук, и предложил поехать в США вместе с ним и такими известными учеными, как доктора исторических наук О. А. Ржешевский, Г. А. Куманев и Л. В. Поздеева. Григорий Николаевич сделал все для того, чтобы его предложение было поддержано руководством института и Министерства обороны. Опыт и знания, полученные в ходе работы на симпозиумах, позволили мне в последующем не только опубликовать несколько материалов в возглавлявшемся Григорием Николаевичем журнале "Новая и новейшая история", но и выпустить несколько монографий. На одну из них "Последний очаг Второй мировой" (М., 2002) в журнале в 2003 г. была опубликована обширная рецензия.

Однако самым плодотворным периодом сотрудничества с академиком Г. Н. Севостьяновым было для меня время работы над пятым томом труда "Великая Отечественная война 1941 - 1945 годов". Научно-контрольную и редакционную работу над ним Григорий Николаевич завершил в полном объеме, но, к великому сожалению, не дожил до его выхода в свет в канун 68-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне всего два месяца.

Уже тот факт, что впервые в одном томе раскрываются в логической последовательности завершающие операции Великой Отечественной войны в Европе и война против милитаристской Японии, в которой Советский Союз, выполняя союзнический долг, также решал проблемы обеспечения своей безопасности, возвращения исконных земель и нес свободу и независимость китайскому и корейскому народам, налагало на нас, и в первую очередь на Григория Николаевича, огромную ответственность. Тем более что в последние десятилетия появилось множество фальсификаций истинных целей военной политики СССР на зарубежной территории и вклада нашей страны в достижение общей победы и устройство послевоенного мира. Многие уроки минувшей войны злободневны и сегодня. Актуальными для современности остаются и труды замечательного отечественного ученого академика Григория Николаевича Севостьянова.

Л. П. Колодникова, кандидат исторических наук, ученый Секретарь Научного совета РАН "История международных отношений и внешней политики России"

В XXI в. развернулась активная работа, в том числе в крупнейших российских регионах, по публикации документальной летописи советского времени, полного надежд, тревог и драматизма. Многообразие ранее закрытых, а ныне публикуемых документов позволяет по-новому осмыслить значительный период отечественной истории, откры-

вает исследователям возможность для комплексного изучения и анализа происходивших политических, экономических и социальных процессов в стране.

Более 10 лет тому назад академик РАН Г. Н. Севостьянов совместно с генералом Я. Ф. Погонием взяли на себя нелегкую обязанность по подготовке и публикации многотомного труда под необычным названием ""Совершенно секретно": Лубянка - Сталину о положении в стране 1922 - 1934 гг.". Это был огромный комплекс рассекреченных материалов ВЧК - ОГПУ, затрагивавших основные стороны жизни советской страны в 1920 - 1930-е годы.

По распоряжению Президента РФ В. В. Путина с этих документов были сняты грифы чрезвычайной секретности, и ученые российских и зарубежных академических центров приступили к их изучению и публикации. В работу включились известные российские ученые, а также авторитетные исследователи из США, Франции, Финляндии, Канады: Л. Виола, М. Кивинен, А. Гэтти, Т. Мартин, Т. Вихавайнен, Ж. - П. Депретто. С Российской академией наук успешно сотрудничали: Академия наук Финляндии, Калифорнийский университет (Лос-Анджелес), Александровский институт и Ренвалл-институт (Финляндия), Центр исследований и архивов сталинского периода университета Торонто, Дом наук о человеке (Франция) и др. Научно-организационную базу для работы над проектом предоставил директор Института российской истории РАН член-корреспондент РАН А. Н. Сахаров. При этом работа строилась в тесной координации с Научным советом РАН по истории социальных реформ, движений и революций и Научным советом РАН по истории международных отношений и внешней политики России.

Подготовленные к настоящему времени совместными усилиями девять объемных томов документов (М., 2000 - 2013), относящихся преимущественно к деятельности информационного отдела ГПУ - ОГПУ, сегодня, по признанию многих исследователей, стали наиболее репрезентативным источником для постижения советской истории 20 - 30-х годов XX столетия.

Благодаря усилиям академика Г. Н. Севостьянова удалось опубликовать и прокомментировать громадный пласт документов, свидетельствующих о происходившем в СССР масштабном государственном эксперименте. Особенностью этих материалов является их многоплановость, разнообразие, высокая степень информационной насыщенности, так как ведомство Лубянки знало обо всех сторонах жизни в Советском Союзе - от Политбюро ЦК ВКП(б) до сельского совета.

Григорий Николаевич Севостьянов называл эти документы "энциклопедией народной жизни". И это действительно так. Практически из всех уголков страны стекались в центр, в ведомство госбезопасности, огромные потоки важнейшей информации с мест, которая обеспечивалась благодаря гигантской сети информационных структур, наблюдавших за обстановкой в самых отдаленных районах страны.

Пожалуй, ни один источник до сих пор не вызывал такого интереса, как сводки и многостраничные аналитические обзоры о политико-экономическом состоянии СССР, подготовленные в ведомстве ВЧК - ОГПУ - НКВД. Этот громадный массив нового репрезентативного материала необычайно важен для анализа общественной жизни советского общества. Он объективно раскрывает суть цивилизационного феномена советского государственного образования в то время, когда решался вопрос о путях экономического и политического развития государства, формах и методах управления обществом.

Специально созданное информационное подразделение в рамках ОГПУ ежедневно представляло правительству в форме сводок и ежемесячно - в виде обобщающих обзоров - анализ положения в стране. Так продолжалось все годы деятельности ОГПУ. В результате в ЦА ФСБ и других крупнейших государственных архивах РФ произошло накопление колоссального исторического документального материала о жизни и настроении различных слоев населения и их отношении к политике партии, правительства и вообще к руководству страны.

Григорий Николаевич подчеркивал, что публикация этих документов "является свидетельством того, как труден и тернист путь к познанию и утверждению исторической правды. Но общее дело историков - воссоздание Храма, имя которому - Историческая Истина". Этот завет академик Г. Н. Севостьянов, чья жизнь и научная деятельность были целиком посвящены исторической науке, оставил следующим поколениям историков.

В настоящее время опубликованные документы ведомства Лубянки тщательно изучаются уже новым поколением историков, которое благодарно академику Г. Н. Севостьянову за эту бесценную публикацию.

С. М. Исхаков, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИРИ РАН

В 1988 г. академик Г. Н. Севостьянов возглавил Научный совет АН СССР по истории социальных реформ и революций, координировавший исследовательскую деятельность институтов Отделения истории АН СССР по следующим направлениям: социальные реформы и революции во всемирно-историческом процессе; социальные реформы и революции в мировой историографии. В марте 1994 г. Бюро Отделения истории РАН разделило Научный совет на два самостоятельных совета: "История социальных реформ и революций" (председатель Г. Н. Севостьянов) и "История революций в России" (председатель П. В. Волобуев). 26 января 1999 г. Президиум РАН создал при Отделении истории РАН Научный совет по истории социальных реформ, движений и революций (председатель Г. Н. Севостьянов), в который был включен Совет по истории революций в России (возглавлявший его П. В. Волобуев скончался в 1997 г.). Вскоре я познакомился с Григорием Николаевичем. Он пришел в кабинет Совета в здании Института российской истории и, поскольку я был ученым секретарем волобуевского совета, предложил мне продолжать исполнять обязанности в объединенном совете.

На созданный Совет возлагался обширный круг задач, связанных с координацией исследовательской работы, подготовкой и проведением конференций, симпозиумов, "круглых столов" по данной проблематике. Г. Н. Севостьянов энергично и целеустремленно приступил к своим новым обязанностям. Перед ним стояли сложные организационные, методологические и теоретические задачи, прежде всего связанные с осмыслением истории всего XX в., с тем, как вписываются российские революции в общее его течение, с их воздействием на грандиозный процесс происшедших за столетие невиданных ранее социальных трансформаций.

Первыми наиболее важными научными событиями в жизни Совета в 1999 г. стали подготовленная в Москве совместно с Институтом славяноведения РАН международная конференция, приуроченная к 10-летию "бархатных" революций в странах Центральной Европы на рубеже 1990-х годов и совместная с финскими Александровским институтом и Институтом России и Восточной Европы конференция в Хельсинки на тему: "Процесс модернизации в русской провинции в XX в".

С самого начала работы в Совете, заботясь о тесном взаимодействии с университетской наукой, Григорий Николаевич горячо приветствовал и поддерживал творчество ученых, работающих вне Москвы. Ученые из целого ряда городов России приняли активное участие в работе международной научной конференции "Реформы и революции в России в XX веке", которая была подготовлена и проведена Научным советом в Москве в апреле 2001 г.

Важной стороной деятельности Совета при Г. Н. Севостьянове являлись подготовка и публикация сборников документов, в том числе по истории 1917 г. в России. Григорий Николаевич был одним из составителей сборника рассекреченных документов о роли Советского Союза в гражданской войне в Испании в 1936 - 1939 гг. (Spain betrayed: the Soviet Union in the Spanish Civil War. Ed. by R. Radosh, M.R. Habeck, and G. Sevostianov. New Haven - London, 2001), который стал важным источником для изучения этой темы. Он выступил инициатором, вдохновителем и организатором крупного международно-

го проекта по истории советского государства в 1922 - 1934 гг., получившего название ""Совершенно секретно": Лубянка - Сталину о положении в стране". Эти рассекреченные источники в виде обзоров и сводок, которые готовились аналитиками ВЧК - ОГПУ для высшего руководства страны, опубликованы без купюр и каких-либо извлечений. Они содержат систематическую информацию, в том числе о положении рабочих, крестьянства и интеллигенции, о национальных проблемах, забастовках, выступлениях, проявлениях террора и бандитизма. Документы, в основу которых положены оперативные и другие закрытые в то время данные о ситуации в стране, раскрывают неизвестные прежде аспекты внутренней жизни СССР 20 - 30-х годов XX в. Вышедшие тома этой серии вызвали большой научный интерес.

Другое направление публикаторской работы Григория Николаевича было связано с российской дипломатией, и особенно с внешней политикой советского государства в 1920 - 1941 гг. По его инициативе и под его руководством был осуществлен еще один крупный научный проект - "Политика и дипломатия Кремля в 1920 - 1941 гг." За 10 лет было подготовлено 8 томов рассекреченных документов из Архива Президента Российской Федерации (Москва - Рим. Политика и дипломатия Кремля. 1920 - 1939 гг. Сб. документов. Отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М., 2002; Москва - Токио. Политика и дипломатия Кремля. 1921 - 1931 гг. Сб. документов. В 2-х т. Отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М., 2007; Москва - Вашингтон. Политика и дипломатия Кремля. 1921 - 1941 гг. Сб. документов. В 3-х т. Отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М., 2009; Москва - Берлин. Политика и дипломатия Кремля. В 3-х т. 1920 - 1941 гг. Отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М., 2011). Эти сборники содержат несколько тысяч документов, которые готовились для высшего политического руководства СССР. В научный оборот введен значительный пласт архивных материалов первостепенной важности, охватывающих весь спектр отношений советского государства с такими странами, как Италия, Япония, США, Германия, в период между Первой и Второй мировыми войнами. Материалы этих фундаментальных изданий представляют собой ценный источник для пересмотра всей концепции советской внешней политики того периода, для изучения дипломатии Кремля, освещения роли тех или иных исторических деятелей, равно как и многих неизвестных прежде участников, претворявших в жизнь решения руководителей советского государства.

В начале 2000-х годов Г. Н. Севостьянов принимал участие также в подготовке двухтомника документов, посвященного советско-финляндскому вооруженному противоборству в 1939 - 1940 и 1941 - 1944 гг. Эти документы - докладные записки, рапорты, аналитические обзоры, оперативные сводки, спецсообщения, информационные письма, донесения, показывающие уровень подготовленности к войне вооруженных сил, настроения различных слоев советского общества, сложности внешнеполитического положения советского государства, степень информированности высшего руководства страны об этих драматических событиях, - были предоставлены Центральным архивом ФСБ.

Много усилий Григорий Николаевич приложил к подготовке и изданию двухтомника по истории Великой Отечественной войны (Война и общество, 1941 - 1945. В 2-х кн. Отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М., 2004). В предисловии к этому коллективному труду он писал, что историография об этой войне "прошла нелегкий и тернистый путь. Ей приходилось преодолевать неимоверные препятствия и трудности". Только к концу 1980-х годов начал набирать силу процесс открытия ранее недоступных историкам документов, что позволило изменить подход к рассмотрению традиционных тем, приступить к изучению закрытых ранее проблем, сформулировать новые взгляды и концепции. Несмотря на обширную литературу по истории войны, о ней, по мнению Григория Николаевича, "все еще многое не досказано и не рассказано".

В 2012 г. Совет начал цикл конференций, посвященных Первой мировой войне и роли в ней России. Первой из них стала международная научная конференция "Великая война 1914 - 1918 гг. и Россия", которая состоялась в Самаре в мае 2012 г. На конференции обсуждались экономические проблемы, общественные настроения, роль политиков, международные отношения, дипломатия периода войны. Проблемы, связанные с историей Первой мировой войны, являются важной частью перспективного плана ра-

боты Совета вплоть до 2018 г. - 100-летия ее окончания, что, несомненно, станет крупным событием мировой исторической науки, так же как и 100-летие Русской революции 1917 г.

Диапазон и спектр научных интересов Совета за 15 лет руководства Г. Н. Севостьянова значительно расширился и усложнился. Проведенные в 1999 - 2012 гг. научные конференции и вышедшие в свет книги свидетельствуют, что Совет сосредоточил свое внимание на важнейших исторических событиях, общественных явлениях и процессах, происходивших в XX в. в России, особенно на таких крупных вехах отечественной истории, как 1905 г., 1917 г., гражданская война, Великая Отечественная война, Перестройка.

Под руководством Григория Николаевича на проводимых Советом научных конференциях продолжалась работа по разным направлениям переосмысления отечественной истории всего XX в. Кроме того, Григорий Николаевич внес большой вклад в появление исследований по истории международных отношений, в обнародование ценных документов, которые раскрывают неизвестные ранее страницы истории межвоенного периода. При нем Совет сумел сохранить демократизм, академизм и свободу интеллектуального творчества, что самым благоприятным образом сказалось на эффективности общей работы, уровне взаимодействия ученых, несмотря на разные их взгляды и пристрастия.

Время показало, что Совет при Григории Николаевиче продолжал лучшие традиции отечественной науки, адекватно отвечал на запросы текущего момента, активизировал и поддерживал свободный новаторский поиск, содействовал международным научным проектам и контактам в теоретической и методологической областях, расширял документальную основу изучения истории XX в.. Строго научный, творческий подход к анализу исторических событий начала XX в., к тем или иным алгоритмам кризиса в обществе - характерная черта Совета.

Результаты деятельности Г. Н. Севостьянова по руководству Советом значительны. Его обширные познания, огромная энергия, горячая преданность делу воодушевляли всех, кто сотрудничал с ним в Совете. Он брал на себя гораздо больше работы, чем многие молодые коллеги, был неутомим, деятелен. Несмотря на разнообразие взглядов коллег, с которыми он постоянно общался по разным научным вопросам, ему удавалось организовать общее дело, создать теплую и в то же время рабочую атмосферу как при подготовке и проведении конференций, так и при подготовке к публикации коллективных изданий, сборников документов. Ему были близки и понятны научные устремления коллег, он постоянно помогал им по научным вопросам. Будучи истинным патриотом, он всегда оставался беспристрастным ученым, работал во имя науки. Под его руководством Научный совет по истории социальных реформ, движений и революций много сделал для развития отечественной науки.

И. С. Кремер, доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений Московского государственного лингвистического университета

Близкие, друзья и научная общественность в марте этого года проводили в последний путь одного из крупнейших российских историков Г. Н. Севостьянова. Григорий Николаевич принадлежал к старшему поколению российских ученых, пришедших в академическую науку с фронтов Великой Отечественной войны. Боевые ордена Красного Знамени, Красной Звезды и Отечественной войны I степени, а также медаль "Партизану Отечественной войны I степени" - свидетельства мужества и самоотверженности Григория Николаевича в годы войны. Они были получены молодым офицером, заместителем командира партизанской бригады "за организацию партизанского движения в Белоруссии".

Сразу после окончания войны Г. Н. Севостьянов - слушатель Высшей Дипломатической школы, а с 1948 г. - аспирант Института истории АН СССР, кандидат историче-

ских наук в 1950 г., доктор - в 1960 г., профессор - с 1964 г. За этой краткой справкой скрывается упорный и непрерывный труд. Более 20 лет Григорий Николаевич был членом Научного совета АН СССР по истории внешней политики СССР и международных отношений.

После разделения в 1968 г. Института истории АН СССР на Институт истории СССР и Институт всеобщей истории, Г. Н. Севостьянов до конца своей жизни - сотрудник Института всеобщей истории, заведующий сектором истории США и Канады, главный научный сотрудник. С 1982 г. и буквально до последнего дня жизни - главный редактор журнала "Новая и новейшая история".

Его научное наследие огромно. Григорий Николаевич был крупнейшим специалистом в области международных отношений в Тихоокеанском регионе, а также по истории США и Второй мировой войны. В списке его научных работ - более 300 названий. Кроме того, была огромная редакторская работа в коллективных трудах: он один из участников создания многотомной "Всемирной истории", 4-х томной "Истории США", "Истории Второй мировой войны" и т.д. Его последний значительный вклад в историческую науку - издание трех томов документов советско-германских отношений 1920 - 1941 гг.

Талант историка и редкое трудолюбие Г. Н. Севостьянова были оценены по заслугам - в 1987 г. его избрали в действительные члены Академии наук.

Если же вспомнить о человеческих качествах Григория Николаевича, то они выше всяческих похвал. Помимо удивительного трудолюбия, Григория Николаевича отличала удивительная скромность. Замечу, что за 10 лет совместной работы в Институте истории АН СССР я никогда не слышал от него рассказов о его личном вкладе в Победу; никогда не видел на его костюме многочисленных наград. Подлинная скромность великого труженика и талантливого ученого была одной из главных черт его характера.

Григорий Николаевич был добрым, отзывчивым человеком, хорошим товарищем. Светлая память о Григории Николаевиче - замечательном ученом и прекрасном человеке - навсегда останется в сердцах всех, кто с ним работал и общался.

Н. П. Калмыков, кандидат исторических наук, заместитель главного редактора журнала "Новая и новейшая история"

В апреле 2012 г. Г. Н. Севостьянов неожиданно предложил мне стать его заместителем в журнале "Новая и новейшая история". Сначала я решительно отказался, но потом принял его предложение. Слишком сильной оказалась притягательность этого человека, с которым я тесно сотрудничал более 40 лет и в Институте всеобщей истории, и в различных комиссиях, всякого рода научных мероприятиях в стране и за рубежом. Между нами не было никаких размолвок, никаких обид, никакого недовольства, и совсем не по моей "вине". Всему причина сам Григорий Николаевич - олицетворение того типа людей, которые отношением к делу и коллегам, порядочностью, профессиональной и житейской мудростью внушают безотчетное доверие.

Принимая решение о переходе "под крыло" Григория Николаевича, я невольно задумался о журнале и его главном редакторе. Журнал этот давно относится к разряду высококлассных периодических научных изданий. Прежние главные - Александр Андреевич Губер, Алексей Леонтьевич Нарочницкий и Сергей Леонидович Тихвинский - люди по характеру и темпераменту совсем разные, но их исключительный профессионализм, знание и понимание истории как науки, безошибочный вкус создали тот фундамент и каркас журнала, который не всякий смог бы защитить от неизбежных разрушений последних десятилетий нашего беспокойного времени. А Григорий Николаевич защитил. Новый главный редактор, а им в 1982 г. стал Григорий Николаевич Севостьянов, не только удержал высокий научный уровень журнала, но и привил ему ряд новых ценных качеств. Перестройка дала историкам возможность вторгнуться в закрытые прежде архивы, и журнал тут же отдал свои страницы многочисленным и обильным публикациям новых источников. Вопреки весьма распространенному мнению о присущем поколе-

нию Г. Н. Севостьянова консерватизме (ну, как же! Это поколение ведь сформировалось в годы сталинской диктатуры, цензурных и идеологических притеснений!), Г. Н. Севостьянов без колебаний повернулся лицом к самым острым, злободневным проблемам. Однако его занимали не скандальные сюжеты, скороспелые "разоблачения", историографическая "клубничка", которой не брезговали иные научные издания, с неизбежностью терявшие свое лицо в глазах профессионалов. Его занимал серьезный разговор историков, вооруженных новейшим знанием, самого разного профиля. При Г. Н. Севостьянове журнал "Новая и новейшая история" не поблек, не обветшал, не "пожелтел" - он остался ведущим научным изданием по истории. При этом главный редактор сознательно расширял сферу участия журнала в обсуждении важнейших проблем истории, поощрял публикации по имеющим очевидные признаки теоретического осмысления темам всемирной истории, в том числе и связанным с историей Востока и России.

Какими видятся главные черты этого выдающегося американиста и международника уже в качестве главного редактора научного журнала? Прежде всего Г. Н. Севостьянова отличало завидное качество, порожденное опытом (недаром он много лет возглавлял "Американский ежегодник", превратившийся в авторитетную трибуну нашей американистики) и интуицией, которая в конечном счете неявным образом проистекает из того же опыта. Внимательно познакомившись с текстом статьи, он давал ей общую оценку, далеко не всегда очевидную для других. Случалось, поддерживал работу, технически далеко не совершенную, но с интересным материалом, неожиданным и смелым поворотом мысли. И если автор оказывался расположенным к улучшению текста, то его совместная работа с редактором (а высокий класс редакторов журнала хорошо известен тем, кто имел с ними дело) приносила ожидаемый успех. И напротив, бойко и гладко написанная статья нередко вызывала у главного редактора недоумение: для чего она написана, что дает читателю, какой интерес пробуждает в нем?

Еще одно качество Григория Николаевича пошло на пользу журналу: его в высшей степени уважительное отношение к автору, которое он внушал и тем, кто работал с ним в журнале. Он был равно приветлив со всеми - и с признанными мэтрами, и с аспирантами, робко ступившими на многотрудный путь профессионального историка. Я не встречал в своей жизни человека, который так внимательно слушал бы другого, вникая в чужую мысль. Он походил на большую мудрую птицу, пристально разглядывающую заинтересовавший ее предмет. Никаких эмоций, наконец, широкая светлая улыбка - не волнуйся, автор, все будет хорошо. Или напротив: губы поджаты, голова чуть наклонена набок - значит, не понравилось, разговор закончен, приходи в другой раз и приноси что-нибудь получше. И никогда и ни в какой форме - резких, начальственных нот в голосе, попрания слабого, бряцания своими академическими званиями. Я сам, часто общаясь с Григорием Николаевичем прежде как член редколлегии, а в последний год - как его заместитель, никогда не думал о его высоком и неоспоримом академическом статусе. Он всегда вел разговор на равных, серьезно и уважительно. Скромность его была удивительной, какой-то совсем несовременной.

Как главный редактор, Г. Н. Севостьянов постоянно думал о сбалансированности тематики журнала, сам искал авторов и побуждал к этому членов редколлегии и редакторов: то нужно дать статью по новой истории, то по Латинской Америке, то по состоянию и перспективам преподавания истории в средней и высшей школе и т.д. Даже в условиях образования существенных лакун в исследовании многих важных проблем истории, определенного снижения среднего научного уровня (при том, что появлялись и отдельные первоклассные работы, сравнимые с лучшими творениями отечественной и мировой историографии), стирания в массовом сознании различий между профессиональным исследованием и поделкой псевдоисториков, Г. Н. Севостьянов старался работать на перспективу в поисках тем статей и авторов.

Г. Н. Севостьянов был требовательным, но внимательным и добрым руководителем. Не выносил склок и интриг. В редакции дружно работали, строго соблюдая корпоративную этику, люди не только разных темпераментов, но и мировоззрений. Неслучайно

при нем костяк специалистов, работавших в журнале, оставался стабильным, несмотря на смехотворно маленькую зарплату и абсолютно несовременные условия труда.

Я не хочу сказать, что Григорий Николаевич был во всем безукоризненным, этаким "ангелом во плоти". С ним тоже иной раз бывало не просто. Академик был весьма последовательным не только в своей правоте, но и в заблуждениях. Случалось кардинально расходиться с ним в оценках той или иной статьи. После нескольких "раундов" переговоров казалось, главный поддается, но только казалось - в решающий момент он принимал решение, которое давно созрело в его сознании. По моим наблюдениям, главный всех слушал, но принимал решения исключительно самостоятельно. Кто-то считал Григория Николаевича излишне осторожным, но и это не совсем так или даже совсем не так. Скорее это была не осторожность, а взвешенность в анализе ситуации и принятии решений. Кто сомневается в моих словах, пусть полистает подшивки журнала, он найдет там немало острых статей на самые разные темы, но у них всегда есть одно качество - они хорошо аргументированы и опираются на надежные источники.

Все мы, кто хорошо знал академика Г. Н. Севостьянова, испытываем чувство сродни тому, что охватывает нас, когда мы теряем близкого друга. Его смягчит время, а мы еще долго будем ощущать живое присутствие Мастера, открывая написанную им книгу или вспоминая его глубокие и здравые суждения. Даже столкнувшись с несправедливостью, или случись нам самим поступить дурно, мы, наверное, скажем: "А вот Севостьянов так бы не сделал". Его уроки Ученого и Человека не пройдут даром.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: