Князь В. А. Черкасский - известный общественный и государственный деятель, талантливый публицист, дипломат, один из активных участников славянофильского кружка, был выдающимся деятелем эпохи падения крепостного права в России, творцом и исполнителем ряда буржуазных реформ, причастным ко всем главным проблемам своего времени.

Со студенческих лет он был нацелен на активную деятельность и не раз предлагал свои услуги царю. Если его участие в каком-либо деле не облекалось государственными полномочиями, он охотно включался в общественную работу, сразу же выдвигаясь на первую роль, проявляя инициативу и заставляя прислушиваться к своему мнению представителей властей.

Он горячо любил свой родной город - Москву. "Я старый москвич по происхождению, воспитанию и по всем моим сочувствиям, и ничто, конечно не могло быть для меня лестнее и отраднее того выбора, который дает мне право посвятить мои труды и все мое время родному городу, тому городу, среди которого я вырос и так долго жил, тому городу, который вместе с тем так дорог каждому русскому, который был некогда колыбелью Русского Государства, а ныне стал живым средоточием всей Русской промышленности" ¹ - так говорил о себе Владимир Александрович при избрании его московским городским головой. Но прежде чем занять этот пост он проявил себя на многих поприщах.

В. А. Черкасский родился 5 февраля 1824г. в д. Журавлевке, Тульской губернии, в родовитой дворянской семье, имевшей там земельные владения. Отец в молодости был офицером Преображенского полка, затем - атташе в Лондоне во время посольства С. Р. Воронцова. Мать, Варвара Семеновна Окунева, отличалась большой образованностью. В семье было пятеро детей, четыре сына и дочь. В Москве они жили в собственном доме на углу Мясницкой улицы и Фуркасовского переулка.

В дом приглашались гувернеры и учителя, которые дали Владимиру с детства хорошее знание нескольких иностранных языков и подготовили его к занятиям в Московском университете, куда он поступил в 1840 году. В студенческие годы он отличался серьезным отношением к занятиям гуманитарными дисциплинами и несколько отстраненным отношением к своим сокурсникам. Черкасский готовил себя к научному поприщу. Его появление среди присутствующих на публичных диспутах в университете привлекало внимание.

Дудзинская Евгения Александровна - доктор исторических наук.

стр. 82

Большое влияние на него оказывали декан юридического факультета профессор Н. И. Крылов и М. П. Погодин - профессор русской истории, который развил в нем интерес к крестьянскому вопросу. На основе изучения древних актов, Черкасский написал несколько рефератов по средневековой истории, в частности: "Рассуждения об укреплении крестьян", а в 1844г. - "Очерк истории сельского сословия в России", одобренный Погодиным и удостоенный серебряной медали. Его рефераты отразили, вероятно, еще не вполне самостоятельные мысли по этому предмету, но свидетельствовали о наличии в обществе большого интереса к крестьянскому вопросу. Рассматривая историю закрепощения крестьян, Черкасский высказал взгляд о благотворности прикрепления крестьян при Борисе Годунове, "которое создало для бездомного крестьянина-бродяги твердую оседлость и влило в него твердое сознание единства интересов всего крестьянского мира". Поворот к облегчению положения крестьян, - по мнению Черкасского, - "начался с Екатерины II и должен завершиться их освобождением так как, история уже, кажется произнесла свой суд, факт ожидает лишь законодательного освещения" ² . Поэтому он считал справедливым, чтобы "частные владельцы двести лет незаконно пользовавшиеся крестьянскою барщиною, наконец от нее отказались и, в виде вознаграждения, согласились признать право крестьян на землю" - то есть признали право крестьян на владение землей и способствовали бы в будущем передаче земли в собственность крестьянам. Опыт Запада он считал неприемлемым, ибо там освободили крестьян без земли, что породило в огромном размере пролетариат, который Черкасский называл "страшной язвой, разрушающей общество. ...У нас пролетариата нет и нет для него почвы во всей России" ³ .

В то время, когда он призывал помещиков отказаться от "незаконного" пользования крестьянской землей, он сам стал владельцем крепостных душ. В 1843 г., когда он был еще студентом, мать подарила ему две деревни - Ивановское и Пригори Веневского уезда Тульской губернии. В 1845г. по семейному разделу он получил еще две деревни - Клин и Горбатовку в том же уезде. Две деревни были на оброке, две другие - на барщине. Пришлось самому заниматься имением, которое было не в блестящем состоянии и подобно многим другим заложено в Опекунском совете.

Свою хозяйственную деятельность Черкасский распространил на епи-фанское, рязанское, владимирское, костромское, ярославское, нижегородское, саратовское и херсонское имения князей Васильчиковых, на дочери одного из которых, Екатерине, он женился в 1850г., получив значительное приданое. Проводя зиму 1850/51 г. в Москве, Черкасский очень сблизился со славянофилами. Члены их кружка собирались почти ежедневно: у А. И. Кошелева на Поварской, у Киреевских-Елагиных - у Красных Ворот, у А. С. Хомякова на Собачьей площадке, у Черкасского на Никитской. Когда в 1853г., окончив службу в Петербурге, приехал в Москву Ю. Ф. Самарин, то прибавились еще вечера в его доме на углу Тверской и Газетного переулка.

В семье Самариных было много молодежи, которая развлекалась балами, постановкой любительских спектаклей, музицированием. Но встречи в этих домах отличались еще и спорами по всем животрепещущим вопросам времени, особенно по крестьянскому, который интересовал Черкасского в то время более всего.

В литературе о славянофилах высказывалось мнение о том, что Черкасского нельзя безоговорочно причислять к кружку славянофилов. Это не так. О его принадлежности к славянофильскому направлению свидетельствует активная круговая переписка, начавшаяся накануне отмены крепостного права и продолжавшаяся до конца жизни. В своих письмах из-за границы он не раз называл себя "заблудшей овцой славянофильского стада" ⁴ .

Еще в 1846 г. Черкасский приступил к постепенному освобождению своих крепостных крестьян. Первым делом он издал "всемилостивейший манифест", как он называл его в письме к брату, о постоянной таксе для крестьян, желающих откупиться. Отпуск начался с тех крепостных, которые не имели земли и по обычаю при выходе на волю земельного надела не

стр. 83

получали. Дворовые, мастеровые, работавшие у него на сахарном заводе в с. Пригори, а также отпущенные в город на заработки, покупали себе волю за установленную помещиком цену от 60-ти до 100 руб. серебром. Выкупался сразу весь двор в рассрочку на 2 - 3 года без земли, но с правом пользоваться угодьями за половину оброка. Выкупались и пашенные крестьяне из зажиточных. Большинство их оставалось в той же местности и по мере того, как Черкасский выплачивал свои долги в Опекунский совет, он получал возможность продавать земельные участки, откупившимся у него крестьянам, беря по 40 руб. за десятину. За 10 лет, с 1847 по 1857 г. у него из 214 тягол откупилось 110 то есть более половины ⁵ .

Таким образом, крестьяне заплатили за личную свободу, продолжая вносить половину оброка за оставленные им угодья, работая по найму у него же на заводах или на полях, отдельно покупая участки земли, по им же установленной цене. Эксплуатация крестьян продолжалась. В 1858г., Черкасский продал своим бывшим крестьянам 122,5 десятины земли. Реформа застала этих крестьян при недостаточных наделах, но "Положение", на них уже не распространялось и государство отказало им в кредите на приобретение недостающей земли. Они ее получили лишь после смерти Черкасского по его духовному завещанию.

В глазах современников эксперименты Черкасского в его имениях при еще полном господстве крепостного права, выглядели более чем либерально. Соседи считали, что он подрывает государственные основы и авторитет вотчинника. "Не только соседние помещики, но и дворянство других имений вознегодовало на кн. Черкаского, - писала Е. И. Раевская. - Помещики кричали, что он волнует весь край, что будто бы в крепостных и, особенно, в дворовых людях, глядя на пример людей Черкасского, проявляется напослушание, строптивость и т. д." ⁶ .

Так как освобождение било "одним концом по барину, другим по мужику", то Черкасский испытывал ряд трудностей с уплатой подушной подати за откупившихся крестьян и с поставкой рекрутов. Все это отразилось в спорах с друзьями, в которых Кошелев требовал безусловного запрещения продажи и покупки людей, Хомяков отстаивал покупку для переселения из малоземельных в многоземельные губернии, Черкасский же - для отдачи в рекруты за оброчные имения.

Занимаясь преобразованиями в своих владениях, Черкасский одновременно производил ревизию имений князей Васильчиковых, в большинстве которых владелец никогда не бывал. Сопровождаемый молодыми братьями своей жены, Черкасский вводил их в курс хозяйственной деятельности. Пользуясь абсолютной доверенностью владельцев, Черкасский в одних имениях находил необходимым произвести перераспределение земельных участков, в других - удалял нерадивых старост, в третьих перестраивал на новый лад заводы или мельницы, в четвертых - продавал с аукциона совершенно нерентабельные усадьбы и т. д. В результате двухлетней деятельности, он привел имущественные дела Васильчиковых в сносное состояние. В начале его управления в конторе было наличными всего 3 тыс. руб. и 30 тыс. руб. долгу. А потом он расплатился с долгами и в последующие годы в их хозяйстве уже не было такого кризисного положения.

В своих имениях Черкасский несколько сократил размеры барской запашки. Поля, засеянные хлебными культурами, обрабатывались трудом барщинных крестьян. Свекловичные плантации обрабатывались исключительно вольным наймом. Большим преобразованиям подвергся сахарный завод в Пригори: введен вольнонаемный труд и применена новейшая техника. Результаты не замедлили сказаться: завод стал приносить доход.

Занимаясь хозяйством, Черкасский одновременно размышлял над общим положением в стране в связи с начавшейся Крымской войной. Время, переживаемое тогда, Черкасский осознавал как некий рубеж. "Мы живем в памятную для России эпоху, писал он Самарину 17 ноября 1855г., - которая без сомнения должна определить всю последующую ее историю, в минуту крутого поворота, который должен вести ее или к гражданственности и славе, или к варварству и темной доле". Неудачи на театре военных

стр. 84

действий очень его огорчали, тем более, что обстоятельства обрекали на вынужденное бездействие по линии государственной службы. В письмах Кошелеву он сетовал, что ему приходится в деревне вести растительный образ жизни, на что Кошелев отвечал: "Вы не мох, не клюква, не лилия. Вы такой человек, какого нам в России нужно... Вы влезли в свеклу единственно потому, что не имеете для себя лучшей должности. Не должно нам, особенно теперь опускать руки". Он сообщал, что у него на днях гостили Хомяков и Самарин - "много здесь натолковали, наговорили и друг друга приободрили. Я духом вовсе не упадаю... Вполне надеюсь, что искры из Севастополя воспламенят всю Россию и что по милости горсти моряков, сохранивших в себе чувства преданности и любви к отечеству при полной личной независимости и мы все будем людьми".

В декабре 1855 г. Кошелев, будучи в Петербурге в связи с хлопотами об издании "Русской беседы", попытался предложить свои услуги для замещения должности недавно умершего председателя Комиссии по провиантской и госпитальной части в Севастополе, находившейся под покровительством императрицы. Узнав об этом, Черкасский предложил себя ему в заместители. Но их желание служить не было поддержано в правительственных кругах. "Мы можем спокойно курить вино и варить сахар - писал Черкасскому после визита в Петербург Кошелев, - в людях в Петербурге недостатка нет, и будь еще другая Россия, то и ею бы управили... Что касается до нашего общего предположения, то о нем нечего и думать. Мы оба не камергеры и не камер-юнкеры и, следовательно, для этого дела не годимся... теперь столько не страшатся западного направления, сколько и противоположного, и стараются избирать людей без решительного направления".

В феврале 1856г. Кошелев написал Черкасскому, что в Петербурге и Москве меньше говорят о мире, чем об уничтожении крепостного состояния: "Царь этого желает и псари начинают видеть необходимость этой меры" и сообщал при этом, что пишет записку об отмене крепостного права. Обрадованный Черкасский писал: "Благодарю за весьма интересные известия о крепостном праве... они внушили мне одинаковую с вами мысль и у меня уже готова также записка по этому предмету. Я буду в Москве в конце 2-й недели непременно; подождите меня и мы можем обменяться чтением; ...то-то пойдет теперь наводнение толков и писаний" ⁷ . Речь шла о пространной записке "О лучших средствах к постепенному исходу из крепостного состояния", которую после обсуждения в славянофильском кругу Черкасский в начале 1857 г. подал правительству.

Определяя задачи России после Крымской войны, Черкасский в духе ноты А. М. Горчакова, полагал, что общество должно сосредоточиться на внутренних вопросах, среди которых главный - "коренное уничтожение крепостного права", одинаково вредящего как государству так и обществу, все еще предающемуся дремоте "пока его не разбудят спешные шаги недремлющей истории". Необходимо срочно искать средства для врачевания этого зла, среди которых есть два: коренные преобразования и политика паллиативов. Последняя была "постоянной, задушевной мыслью прошедшего царствования" и выражалась в инвентарном регулировании, чуждом русскому духу и русскому обычаю. Абсолютно совпадая с аргументацией других славянофилов, Черкасский считает, что инвентари годятся лишь для стран и областей, где закрепощение произошло в результате завоевания. В великорусских же губерниях, где крепостное право установилось естественным путем, как внутренняя необходимая мера, вводить инвентари просто пагубно. Это значило бы переводить юридические отношения сельской жизни "из мягкой области обычного права, в жесткую сферу законоположений и полицейского вмешательства".

Черкасский предлагал: предоставить право крепостному крестьянину "требовать отпущения своего на волю с семейством своим без земли", заплатив за это выкуп, установленный правительством; дворовых отпускать с 35 лет безвозмездно; запретить помещикам переводить крестьян в дворовые и продавать их на своз менее 50-ти душ; откупившихся крестьян

стр. 85

немедленно исключать из ревизских сказок и облегчить для них приписку к другим сословиям; отпускать крестьян по духовным завещаниям; разрешить покупку населенных имений лицам недворянского сословия; уничтожить мелкопоместное и беспоместное владение людьми; воспретить банкам принимать в залог и перезалог населенные имения, чтобы это не препятствовало освобождению крестьян; всячески поощрять владельцев к отпуску крестьян на волю, способствуя заключению полюбовных договоров; предавать гласности злоупотребления помещиков, гласно обсуждать способы освобождения крестьян в печати и ввести преподавание политико-экономических наук во всех университетах.

Во избежание своекорыстия помещиков при определении суммы выкупа, по мнению Черкасского, правительство должно установить максимум, выше которого никто не имеет права оценивать свободу крестьян, оно же должно установить нечто вроде Юрьева дня для совершения договоров о выкупе. Черкасский считал бы справедливой сумму в 100 руб. серебром за душу мужского пола. Жена освобождается бесплатно, а одиночная женская душа оценивается в 50 рублей ⁸ . Освободившийся крестьянин имеет право лишь на движимую собственность, усадьба и посеянный им озимый хлеб остается помещику. Сумма в 100 руб. может быть смело принята для всех губерний, она вполне обеспечивает помещика от разорения. Это он проверил на своем хозяйстве и хозяйстве кн. Васильчиковых, где проводил освобождение на этих условиях, а также на хозяйстве своего соседа по тульскому имению графа А. А. Бобринского, который тоже освободил своих крестьян без земли и брал выкупу 100 руб. за душу.

Предвидя сильные возражения в связи с предложенным безземельным освобождением, Черкасский подробно развивает мысль о необходимости сознательного "допущения в отечестве нашем, стесненного в благоразумные размеры пролетариата". Он подсчитал, что за 10 лет освободилось таким образом всего лишь 1 млн. душ. Это не опасно и по количеству несравнимо с западными странами. Черкасский был твердо убежден, что "пролетариат не только не вреден и не опасен, но даже совершенно для России необходим; ...без значительной массы зрелого, деятельного свободного населения, способного передвигаться туда, куда зовет его голос развивающейся промышленности... не разовьются никогда вполне и все громадные средства нашего степного земледелия, безотлагательно требующего себе ныне помощи многих и многих новых рук". В настоящее время вольный труд в России дорог и предложение его недостаточно. Очень трудно привлечь вольнонаемных рабочих на поля и фабрики. После освобождения крестьян с землей это положение усугубится и сделает невозможным существование крупных помещичьих хозяйств, являющихся ныне образцом рационального ведения сельскохозяйственного производства. "Только заблаговременное создание сословия свободных безземельных крестьян может спасти от угрожающего долговременного непроизводительного застоя обширные вещественные и умственные капиталы, начинающие теперь уже охотно скопляться в улучшенных помещичьих усадьбах и хозяйствах".

Решение Черкасским вопроса об общине имело существенное отличие от других по нему предложений. Не оспаривая выгоду от сохранения начала общинного управления, которое "глубоко коренится в нравах и свойствах нашего народа и может служить ручательством общественного спокойствия, - писал он, - мы... значительно менее веруем в безусловное совершенство общественного владения землей". Он предвидел сохранение ее административных функций и установление частного владения земельной собственностью. Освобождение возможно лишь одиночное, выкуп целыми общинами крайне затруднителен, так как среди крестьян есть бедные и есть обладающие значительными капиталами и последние не захотят выкупать неимущих.

Также как и другие славянофилы, Черкасский считал, что ясно заявленное желание царя даст решительное движение делу освобождения - "ласковое пригласительное слово в устах государевых... ко всякому закоснелому

стр. 86

в предрассудках дворянину заключает более чарующей силы, чем все в мире приказы" - писал он. В заключение, однако, Черкасский утверждал, что Россия в настоящее время еще не требует немедленного, радикального изменения крепостного состояния, сейчас надо устранить лишь главные злоупотребления и врачевать наиболее болезненные язвы. Поэтому правительство не должно угрожать дворянству законодательными мерами и возбуждать ложные надежды у крестьян. Надо вызвать самодеятельность общества, которая может поощрить помещиков к добровольному отпуску крестьян на волю, а крестьян к бережливости для того, чтобы скопить нужную сумму для выкупа. Всюду говоря об отпуске крестьян без земли, Черкасский только в заключении кратко написал: "Наижелательнейшею формою перехода крепостных крестьян в новую свободную жизнь должно без сомнения быть признано отпущение их на волю с землей", но далее спешит прибавить, что "правительство отнюдь не должно увлекаться этим односторонним воззрением и страшиться отпущения на волю 2 - 3 миллионов душ без земли, так как крепостной труд в свое время достаточный, уже давно перестал удовлетворять разнообразным нуждам быстро развивающегося общества и современный ход русской промышленности, не только фабричной, но и земледельческой, настоятельно начнет требовать образования массы свободного труда, способного по зову нужд частных и общественных свободно передвигаться с места на место, как ясно доказала это и настоящая война" ⁹ . Черкасский полагал, что приготовительный период, в течение которого помещики добровольно будут освобождать крестьян займет 15 - 20 лет и только тогда настанет решительная минута для правительства, освободить и остальных крестьян с сохранением за ними поземельной собственности и общинного управления. Помещики будут вознаграждены за счет государственного кредита. Одновременно будут проходить и другие преобразования, в частности административное: приходское управление должно придти на смену помещичьей власти.

Содержание этой записки Черкасского во многих положениях существенно отличалось от взглядов, заявленных им десятью годами ранее. От безусловного владения землей он перешел, сначала на практике, а затем в теории к безземельному освобождению крестьян. Из этого логически вытекал его взгляд на возможность и даже необходимость появления пролетариата, что должно, полагал он, сохранить и развить помещичьи латифундии и промышленные предприятия, жаждущие вольнонаемного труда.

В 1856 г. кн. Черкасский вступил в качестве пайщика в число издателей славянофильского журнала "Русская Беседа", где напечатал несколько злободневных статей по внешней политике России. В них он дал не только анализ положения России после Парижского мира, но продемонстрировал дар предвидения, касаясь будущих узлов колониальных противоречий между мировыми державами.

После Парижского мира русское дворянство устремилось в Европу. Уехали и Черкасские. За границей они посетили несколько стран, в частности Италию, о красотах которой сохранились прекрасные письма княгини Черкасской к Самарину. Навестили вел. кн. Елену Павловну, французского ученого М. Монталамбера. Черкасский заказал статью для "Русской Беседы" А. Гакстгаузену, посетил Лондонскую выставку, встретился с А. И. Герценом.

В России за это время произошло немало важных событий, продвинувших решения по крестьянскому вопросу. В частности, вышли царские рескрипты П. Н. Игнатьеву и В. И. Назимову, после которых стали формироваться губернские дворянские комитеты по крестьянскому делу. В связи с этим Кошелев торопил Черкасского с возвращением в Россию. Он писал: "Разве можно теперь быть вне России? Вы должны быть в Туле, в Москве, везде, где у Вас есть имения, - везде, где нужно наше дворянство направлять на путь истины. Такие люди, как Вы, теперь здесь необходимы" ¹⁰ . И Черкасский, пересмотрев план своего путешествия, вернулся в Россию. По приезде он был назначен в Тульский губернский комитет

стр. 87

членом от правительства. В комитете он стал лидером "меньшинства", стоявшего за освобождение крестьян с землей.

21 апреля 1858г. была опубликована правительственная "Программа для занятий губернских комитетов", которая расценивалась славянофилами, как шаг назад по сравнению с рескриптами и еще более с их собственными проектами освобождения крестьян, которые были поданы еще до рескриптов. По просьбе Тульского предводителя дворянства А. Н. Арсеньева, который также был недоволен "Программой", Черкасский сделал разбор ее. Вместе с друзьями Кошелевым и Самариным - они втроем написали критическую статью по этому вопросу и отослали Герцену в Лондон, где она была опубликована в "Колоколе".

Ведя ежедневную работу в губернском комитете, Черкасский выступал и в качестве публициста. Предметом его статей были условия освобождения крестьян: проблемы выкупа усадьбы, полевой земли, пореформенного землеустройства и сельского управления. Большой взрыв негодования вызвала его статья "Некоторые черты будущего сельского управления", напечатанная в журнале "Сельское благоустройство" (N9 за 1858г.), в которой он высказывался за сохранение в будущем телесных наказаний. Этот европейски образованный поборник освобождения крестьян предстал перед обществом, как откровенный крепостник, крепко усвоивший плантаторские нравы. Все демократические силы пригвоздили Черкасского к позорному столбу, а Герцен не простил ему этого до самой смерти. Черкасский этой своей статьей скомпрометировал себя и журнал и ему понадобилось употребить весь свой литературный и дипломатический талант, чтобы погасить разыгравшийся скандал. Несмотря на нескончаемые разногласия в Тульском губернском комитете Черкасскому удается склонить его "большинство" к либеральным решениям и подготовить итоговые материалы для передачи в Петербург в редакционные комиссии, которые должны были выработать общие для России принципы освобождения крестьян.

4 марта 1859 г. в Петербурге началась работа Редакционных комиссий под руководством ген. Я. И. Ростовцева. Местом для их заседаний был избран зал Первого кадетского корпуса в бывшем дворце Меншикова. Редакционные комиссии начали свою работу с детального изучения проектов, которые были подготовлены губернскими комитетами и должны были послужить отправным материалом для выработки общего "Положения". Как и в губернских комитетах, в центре внимания комиссий был вопрос о земле, то есть о размерах усадеб, полевых наделов и повинностях за предоставляемую землю. Из него вытекали другие проблемы, и прежде всего вопрос о выкупе земли, который не был предусмотрен правительственной "Программой для занятий губернских комитетов".

22 апреля 1859г. Черкасский приехал в Петербург. Оказавшись на первых порах без привычных контактов, советов и поддержки своих единомышленников - славянофилов, он просит Самарина поскорее приехать в Петербург, так как работа Редакционных комиссий идет полным ходом. Обсуждаются главные вопросы освобождения и уже наметились тенденции, которым надо сплоченно противостоять. Самарин приехал только 6 июля 1859 г. и вскоре появился в брезентовой палатке на Каменном острове, где летом заседали Редакционные комиссии.

По приглашению вел. кн. Елены Павловны Черкасские и Самарин жили у нее в Михайловском дворце, а летом на ее даче на Каменном острове, где вечером почти ежедневно устраивались приемы и литературные чтения.

Касаясь пребывания Черкасских во дворце Елены Павловны, следует сказать о роли Екатерины Алексеевны Черкасской в делах своего мужа. Она понимала, что судьба послала ей в мужья человека незаурядного и старалась быть достойной его. Во дворец Елены Павловны они попали потому, что кн. Черкасская пользовалась ее покровительством и дружбой ее любимой фрейлины - баронессы фон Раден. Они проводили вместе много времени, иногда читая вслух запрещенные книги, в частности "Колокол", который выписывали во дворец. В то время, когда молодые фрейлины

стр. 88

и другие представительницы высшего общества забавлялись на маскарадах флиртом с самим государем и скрывшись за маской называли его "Сашура", кн. Черкасская более всего была занята делами своего мужа, переводила нужные ему книги, много времени проводила с вел. кн. Еленой Павловной и ее фрейлинами, помогала мужу вести переписку с друзьями. Летом, когда заседания на Каменном острове затягивались до утра, она ожидала мужа и вместе с ним и его соратниками выходила из брезентовой палатки на воздух, любуясь поздними звездами на небе.

Черкасский вместе с Самариным и товарищем министра внутренних дел Н. А. Милютиным составили мощный "триумвират", оказывавший решающее влияние на ход заседаний. Им удалось убедить большинство членов Редакционных комиссий в том, что освобождение крестьян возможно только с землей, которую надо предоставить им в бессрочное пользование за раз навсегда определенные повинности без переоброчки в будущем. Повинности могут быть натуральными (барщина) и денежные (оброк). По мнению большинства членов крестьянину следовало дать право переходить с барщины на оброк без согласия помещика через три года и возможность приобретать надельную землю в полную собственность путем выкупа, после которого помещик навсегда утратит на нее права. Другое решение в принципе исключалось, ибо вело к пролетаризации и обезземеливанию крестьянства. Таким образом, помещикам гарантировалась и крупная земельная собственность и возможность на средства, полученные от выкупных операций, перестроить свое хозяйство в соответствии с требованиями буржуазной эпохи.

На долю Черкасского выпала большая работа по разъяснению и ответам на многочисленные возражения и враждебные наскоки представителей с мест. В беспрерывных трудах и прениях прошли год и семь месяцев.

После окончания работ Редакционных комиссий был высочайший прием, на котором царь, поблагодарив членов комиссий за добросовестный труд, попросил их, вернувшись в свои губернии с таким же рвением способствовать проведению реформы в жизнь.

Черкасский, вернувшись в Тулу направил усилия на осуществление реформы в губернии и в своих собственных имениях, став мировым посредником и употребив на это три года напряженной работы. Верный своим дворянским интересам, Черкасский считал, что условия отмены крепостного права и не могли быть иными, надо только терпеливо относиться к тому, что происходит в деревне, не торопить события и "не ждать немедленного установления новой эры, на только что разлетевшихся обломках старого порядка". На сетования Кошелева по поводу поведения крестьян, их нежелание принять безоговорочно Положения 19 февраля, Черкасский резонно замечал, что мы - дворяне не вправе сердиться на крестьян за то, что они в течение 6 месяцев после провозглашения Манифеста не осознали своего положения и ждут от царя настоящей воли.

В отношении своих имений Черкасский с самого начала имел ясный план реализации реформы. В октябре 1861 г. он объехал свои имения в трех губерниях, где находилось в общей сложности 1582 принадлежавших ему ревизских душ. В целом он успешно решил основные вопросы переходного периода. Всюду ликвидировал имевшиеся нерентабельные предприятия, а крестьян стимулировал к тому, чтобы они скорее подписывали уставные грамоты. Черкасский стремился причитающуюся ему феодальную ренту поскорее перевести в реальные капиталы для модернизации своего хозяйства и даже делал послабления для крестьян там, где это ему стоило сравнительно дешево. Но с тульским черноземом он не мог так легко расстаться и в Веневском имении дал крестьянам самый нищенский надел, всего по 1 дес. земли на душу при норме в 3 десятины. В Касимовском уезде он по сути ограбил крестьян, отрезав 89 дес. от участка 217 дес., которым крестьянское общество владело до реформы и закрепив за ним лишь 128 десятин. Всего он передал крестьянским обществам 3493 дес. земли, что составляло на круг около 2,2 десятин на душу. Переход на оброк в его имениях совершился в первые два года после реформы, а выкуп длился

стр. 89

с 1863 по 1873 год. В результате Черкасский и его жена, после вычета задолженности получили из банка сумму в 74 363 рублей ¹¹ . Эти средства по мере поступления употреблялись на личные нужды, а также на развитие сахарных плантаций и совершенствование завода.

По истечение трех лет посреднической деятельности, когда Черкасскому удалось осуществить подписание уставных грамот во всей Тульской губернии он собирался поехать за границу для поправки здоровья. Но обстоятельства сложились иначе. Повелением царя, он срочно выехал в восставшее Царство Польское для проведения там крестьянской реформы и "замирения" края. Ему была предложена должность главного директора правительственной комиссии внутренних дел. Вместе с ним в этой акции приняли участие его товарищи по работе в Редакционных комиссиях: Самарин и Милютин, а также Кошелев, ставший главным директором финансов.

Крестьянская реформа 1864г., проведенная в Царстве Польском, была радикальнее реформы 1861 г. в великорусских губерниях тем, что сразу предоставляла землю в собственность крестьян без выкупа и несмотря на принятые консервативные меры способствовала быстрому образованию бедных на одном полюсе и богатых, скупающих участки земли разоряющихся крестьян на другом. Помещичьим хозяйствам реформа также расчистила путь для капиталистического развития.

Участвуя в проведении реформы в Царстве Польском Черкасский имел в виду не только экономический, но и социальный и политический аспекты. Он считал, что надо привлечь на сторону царизма симпатии крестьян (преимущественно украинцев и белорусов), одновременно, ослабить мятежную шляхту, но не настолько, чтобы подорвать ее материальное благосостояние, ибо политическое равновесие могло быть сохранено только при условии осторожного лавирования между различными сословиями.

В 1866г. положение в Царстве Польском стабилизировалось и реформаторские действия приобрели более спокойное развитие. Кризис, в основном, был изжит и правительство стало меньше нуждаться в либеральных деятелях, которых царизм привлекал в минуты обострения социальных конфликтов. Поэтому, когда Черкасский возбудил вопрос об отставке, царь не стал его удерживать, наградив звездой и лентой Станислава 1-ой степени и, присвоив чин действительного статского советника.

В пореформенной жизни Черкасского было еще три ярких эпизода. Первый был связан с обсуждением вопроса о введении а России подоходного налога, задевающего дворянское сословие, бывшее в то время неподатным. Замена подушной подати подоходным налогом соответствовала бы отношениям, сложившимся в пореформенное время. Эта мера должна была сопутствовать крестьянской реформе 1861 г. и внести существенные изменения в экономический, социальный и политический строй России.

Испытывая большое сопротивление дворянства, не желавшего стать податным сословием при введении подоходного налога, правительство не хотело принимать волевое решение и настаивать на соответствующих экономических и социальных мерах, опасаясь со стороны дворян политических требований, в частности, права контроля за расходованием финансов, что означало бы уже ограничение самодержавной власти. Из тактических соображений правительство предоставило решение этого вопроса земствам.

При Московском земстве была создана специальная комиссия, которая поручила Черкасскому изучить опыт проведения налоговой реформы в Пруссии. С этой целью он специально ездил в Берлин и получив разрешение Министерства внутренних дел Пруссии в течение зимы 1867/68 года изучал прусскую налоговую систему и пользовался консультациями опытнейших прусских финансистов. В результате он оказался весьма подготовленным экспертом по налоговым вопросам.

Между тем правительство запрещало земствам встречаться между собой для обсуждения распоряжений правительства, государственных проблем и реформ. Но встречи были необходимы. Поэтому весной 1871 г., вопреки запретам, земцы собрали в Москве нелегальный съезд, на котором

стр. 90

присутствовали представители от 25 губерний числом до 40 человек. В рамках съезда проводились специальные встречи-семинары, на которых председательствовал Черкасский, как главный знаток налогового вопроса. Протоколы не вели и постановлений не выносили. Единственной темой было выяснение вопроса, что такое классный и что такое подоходный налоги и какой из них более приемлем для России.

На этом нелегальном "семинаре" большинство высказалось за прусский вариант подоходного налога то есть классный или поразрядный налог, предполагающий значительное расширение числа налогоплательщиков и разбивку платежеспособного населения на классы или разряды. Это диктовалось особенностями перехода страны от феодального строя к капиталистическому, который был сходен с прусским. Как и накануне реформы 1861 г. вновь на переднем плане либеральной оппозиции находились славянофилы.

Вся земская деятельность славянофилов является ярким свидетельством того, что даже их исключительная приверженность земскому делу, не давала желаемых результатов, постоянно находясь в противоречии с видами правительства, которое ставило препоны и рогатки на пути самых, казалось, безобидных земских акций. Идея децентрализации, воплощенная в форме местного земского самоуправления, изначально противоречила идее централизации, присущей самодержавной власти.

Земская деятельность славянофилов давала несомненно положительный результат в общей перспективе развития страны. Она укладывалась также в их доктрину, являясь как бы инструментом, при помощи которого

стр. 91

можно изучить подлинные нужды и чувства народа и довести его согласованное "мнение" до слуха государя. Она способствовала не только восстановлению авторитета дворянства, утраченного после реформ, но также введению буржуазных принципов в социально- экономическую и политическую жизнь страны, выражавшуюся в создании всесословных учреждений местного самоуправления, избираемых на основе буржуазного принципа имущественного ценза; включении в общественную жизнь ранее бесправного сословия крестьян; известном оттеснении административной власти выборными общественными учреждениями; в расчистке путей всем буржуазным элементам населения и капиталистическому предпринимательству.

Важнейшей формой общественной деятельности В. А. Черкасского было участие в городском самоуправлении. 29 апреля 1869 г. он был избран Московским городским головой, сменив на этом посту кн. А. А. Щербатова. О Черкасском у современников сложилось мнение как о государственном человеке из тех, которые "смотрят делу прямо в глаза, не навязывают своих теорий и проектов, не мечтают, не вздыхают, а умеют из неясного закона, из всякой реформы извлечь самую суть" ¹² .

Пореформенное время поставило как один из первоочередных вопросов, среди других буржуазных мер, реформу городского самоуправления. Избрание Черкасского соответствовало его желанию и он с энтузиазмом приступил к исполнению своих обязанностей, поддерживаемый во всем друзьями-славянофилами. Наконец-то они смогли действовать сообща, объединившись в одном учреждении. Занялся он и развитием и укреплением городского хозяйства, освещением улиц, водоснабжением, организацией многих бытовых учреждений, строительством культурных центров, один из которых действует и до сих пор (Политехнический музей).

Серьезная работа была проведена и в области совершенствования городского самоуправления. Предлагалось сделать город более независимым от губернских властей, чтобы не нужно было испрашивать разрешения по всякому мелочному поводу и свободно распоряжаться отведенной городу землей, привлекать капиталы, развивать промышленность и совершенствовать налоговую систему.

Московская городская дума начала свою работу еще в 1863 г. и в течение 6 лет она обсуждала проект городской реформы. Правительство предполагало передать городскому самоуправлению только хозяйственную деятельность, но созданные губернаторами комиссии вышли за очерченные рамки. Все они высказались за всесословность городского общественного самоуправления, предоставление городам большей самостоятельности, чем предполагалось правительством, сокращение административной опеки. Как городской голова, Черкасский был приглашен для работы в государственной комиссии по окончательной доработке законопроекта о городском самоуправлении, которая была составлена из лиц "непосредственно участвующих в заведовании общественными делами городов и наглядно знакомых с условиями городского управления и хозяйства". Главным вопросом стал избирательный закон.

В Московской городской думе Черкасскому принадлежала инициатива в постановке вопроса о квартирном налоге. Предложение однако не было поддержано большинством гласных, и квартиронаниматели не получили избирательных прав. Это, с одной стороны, сокращало возможность городского управления увеличить свой бюджет, с другой не позволяло привлечь к общественной жизни города образованных людей, так как наиболее крупным квартиронанимателем была городская интеллигенция. Ему же, совместно с рядом других городских голов, принадлежало предложение о необходимости соединения в одном лице председательских обязанностей в Общем собрании и в думе. Соединяя оба эти поста под эгидой одного лица он в сущности исключал возможность контроля над действиями исполнительной власти. Городской голова в этом случае действовал более как государственный чиновник, ответственный перед правительством за действия думы в целом. Об этом говорит его аргументация в пользу этого

стр. 92

предложения: "могут быть случаи, - утверждал Черкасский, - когда интересы администрации не вполне совпадают с городскими. В этих случаях голова являлся бы лучшим посредником и примирителем". Он полагал, что задача городского головы - "сдержать увлечения и надлежащим образом направить общество". "Такое значение головы есть лучшее ручательство против незаконных постановлений как в городском собрании, так и в Городской думе" ¹³ . Это предложение вошло в закон, наделив городского голову правом приостанавливать постановления Общей думы, признанные им незаконными. Прошло в закон также положение о том, что администрация ограничится лишь надзором за законностью действий, и в случае возникновения разногласий между губернской администрацией и городом, арбитром назначался Сенат, города наделялись правом самостоятельности в области хозяйственной деятельности.

16 июня 1870 г. городское положение стало законом. Городская реформа, отразившая настоятельную необходимость времени, вызванная потребностями капиталистического развития страны была по сути буржуазной. Как и другие буржуазные реформы России, она имела половинчатый характер. Хозяйственная деятельность города строго ограничивалась местными рамками. Дума не могла по своей инициативе ввести новый налог или отменить старый, имела точное предписание об "обязательных расходах", не располагала принудительной властью, права избирателей всячески урезались, вмешательства административных властей не ограничивались только "надзором за исполнением закона". О каком-либо объединении городских управлений не могло быть и речи. Но при всем этом реформа была шагом вперед по пути преобразования российских городов из феодальных в капиталистические. Главной заботой правительства, также как и в отношении земств, было не допустить вмешательства городских властей в политику. С этой целью еще с 1866 г. всячески ограничивалась подача адресов, которые имели целью довести до царя мнение общественности. Черкасский, приложивший много усилий в деле утверждения самостоятельности городского управления, очень скоро убедился в эфемерности своей власти, чуть только дело коснулось политики.

Речь идет об адресе Московской городской думы 1870г., который является едва ли не самым нашумевшим делом в истории Московского городского самоуправления. Текст адреса впервые был опубликован в 1893 году ¹⁴ . Поводом к подаче адреса царю послужило событие, внешнеполитического характера. Парижский мир 1856г., который русским обществом и особенно славянофилами рассматривался как национальный позор, заставил Россию, как говорил Горчаков, "сосредоточится" и искать удобного случая для его денонсации. Этот момент наступил в разгар франко-прусской войны, когда все европейские державы были поглощены военным конфликтом в центре Европы. 31 октября 1870г. Горчаков разослал циркулярную депешу русским послам в странах, подписавших Парижский трактат, об отказе России выполнять его условия. В поддержку этой ответственной дипломатической акции, вслед за ней была вынесена "высочайшая резолюция" по докладу военного министра Д. А. Милютина об устройстве запасных частей в русской армии и распространении всеобщей воинской повинности на все сословия.

Правительство России, вызвавшее своей нотой дипломатическую бурю в Европе, нуждалось в поддержке общественности, в патриотических заявлениях и адресах. Поощренная к этому московским генерал-губернатором В. А. Долгоруковым, Московская дума откликнулась адресом, вызвавшим, однако высочайшее неудовольствие. Написанный В. Черкасским, доработанный И. Аксаковым и Ю. Самариным, адрес был принят абсолютным большинством в 110 голосов ¹⁵ . Московские гласные обсуждали его два дня, не только в помещении думы, но и дома у Черкасского, где собралось до 40 наиболее активных гласных. Адрес был написан в традиционно верноподданнической форме, однако по тем временам расценивался, как ярко оппозиционный. В нем приносилась благодарность царю за освобождение крестьян, говорилось о том, что внешние опасности найдут Россию "тесно

стр. 93

сомкнутой вокруг престола", и тем подчеркивалась неразрывная связь внешней политики с внутренней. Было высказано пожелание довершить "благие начинания", предпринятые ранее царем, одобрялась предстоящая военная реформа. В духе славянофильской доктрины, говорилось "о доверии царя к народу", что сила России во "взаимной неразрывной связи царя и народа, основанной на общении народного духа, на согласии стремлений и верований". Повторялась классически-славянофильская политическая формула, некогда пущенная в ход К. Аксаковым: - "царю - неограниченная власть, народу - свободу жизни и духа". Косвенно в адресе была проведена идея Земских соборов.

А далее были высказаны мысли, которые вызвали наибольшее неудовольствие царя о необходимости "простора мнению и печатному слову", "без которого никнет дух народный и нет места искренности и правде в его отношении к власти"; "свободы церковной, без которой не действенна и сама проповедь национальной свободно верующей совести, этого драгоценнейшего из сокровищ для души человеческой". В этих мыслях царь усмотрел политические требования, покушение на его исключительные прерогативы самодержца. Раздражал его также назидательный тон адреса, где царю давались рекомендации, как поступить в том или ином случае. Но главным все же было то, что мысли эти высказывал не какой-нибудь одиночка, а вся Московская городская дума за личной подписью 110-ти человек. Налицо было коллективное выступление, "стачка" дворян, купечества и промышленников второй столицы, крупнейшего торгово- промышленного центра страны. И это в то время, когда правительству нужна была только демонстрация монолитности русского общества и ничего более.

Несмотря на то, что адрес не был принят царем и было дано указание не печатать его текст ни в одном из изданий, дело получило огласку. Фрейлина императорского двора А. Ф. Тютчева, знавшая от мужа - И. Аксакова, об этой акции славянофилов имела разговор с императрицей, которая сказала: "Ни одна корпорация в России не имеет права поднимать вопросы общественного порядка, не входящие в ее компетенцию, Дума поступила незаконно, возбудив в адресе вопрос о свободе церкви" ¹⁶ .

По свидетельству Д. А. Милютина первой мыслью царя по получении адреса было выслать Черкасского и Аксакова из Москвы. Дело закончилось тем, что Черкасский вынужден был подать в отставку с поста городского головы. Чтобы как-то разрядить атмосферу и найти сочувственное отношение среди членов царской фамилии и придворных, славянофилы прибегли к своему испытанному средству. Черкасский написал подробное письмо баронессе Э. Ф. фон Раден с разъяснением обстоятельств дела, с тем, чтобы ей легче было доложить об этом вел. кн. Елене Павловне, а Самарин отослал ей полный текст адреса, который благодаря этому сохранился в книге, публикующей их переписку ¹⁷ .

Общество реагировало на инцидент с адресом по-разному. Аристократы и реакционеры типа К. П. Победоносцева расценили адрес Московской думы как недопустимую дерзость и "политическую ошибку" ¹⁸ и были удовлетворены тем, что Черкасский "окончательно погубил себя в глазах государя". Либеральная часть общества разделяла его основную суть, но далеко не безоговорочно. Даже близкие Черкасскому Милютины были раздражены "бестактностью москвичей" ¹⁹ . Впрочем, и в Москве, по свидетельству С. М. Сухотина также "очень немногие ему сочувствовали". Сам Сухотин сожалел, что "Черкасский сломал себе шею в отношении своей будущей карьеры" ²⁰ . Славянофилы хотя и были огорчены случившимся, но не торопились бить отбой или выступать с покаянными письмами и речами, они были убеждены, что сделали все правильно, хотя со всех сторон слышали осуждение своему выступлению. Очень резко отозвался об этой истории в своем дневнике славянофил Ф. В. Чижов: "Странно и непостижимо, как глупо правительство... Таков ли адрес, чтобы придавать ему такое значение" ²¹ . Ведь адрес, действительно, не требовал реформ, а "ожидал их от самого правительства", то есть подталкивал последнее к более гибкой политике в условиях оживления революционного и демократического дви-

стр. 94

жения, подсказывая ему либеральную тактику. Славянофилы взяли на себя роль рупора либерального общественного мнения.

И. С. Аксаков оценивал адрес, как первое сознательное выступление московской буржуазии: "гласные из купцов и мещан подписали адрес сознательно и вполне свободно, вот почему я считаю это событием в истории нашего общественного развития" ²² . Самарин, первоначально сомневавшийся в целесообразности такого адреса, в связи с тем что считал ноту Горчакова преждевременной, по причине неготовности России к возможной войне с Турцией и европейскими державами, уступил своим друзьям и, затем, горячо отстаивал адрес перед оппонентами, заявляя, что этот адрес написан не случайно, что надо "воспитывать общество и вразумлять правительство" ²³ .

Что касается Черкасского, то его позиция отразилась в высказывании А. Ф. Тютчевой, которая писала: "Черкасский один, по-видимому, определенно знает чего хочет и, хотя ответственность за поступок падает исключительно на него и, выражаясь вульгарно, сломит ему шею, он спокоен, весел, насмешлив как всегда... и говорит что правительство должно, наконец, привыкнуть слышать, если не слушать, а общество - говорить" ²⁴ .

Таким образом, главные инициаторы и авторы адреса, оказавшись во главе Московской думы и, опираясь на ее буржуазные слои, сознательно решились на коллективное целенаправленное действие, для того, чтобы осуществить давление на правительство. Это была акция политического характера, хотя и очень умеренная, которая, однако показала, что поводок, на котором самодержавие держало либералов очень короток. Оно допускало деятельность городских властей до тех пор, пока "эти местные учреждения занимаются безвредными для буржуазного государства "лужением умывальников", водоснабжением, электрическими трамваями и т. п. мероприятиями, не способными подорвать того, что называется "существующим порядком вещей" ²⁵ .

Славянофильский принцип откровенно говорить царю свое "мнение" сильно подвел их в 1870 году. Когда они лишь попытались заикнуться о буржуазных свободах - власть применила к ним свою "силу". Несмотря на то, что это был не первый опыт и не первое разочарование, славянофилы продолжали верить в силу общественного мнения и в то, что оно само со временем разовьется настолько, что действительно станет мощной силой, с которой власть вынуждена будет считаться.

В этом отношении примечательна речь Черкасского на прощальном обеде 6 апреля 1871 г. по случаю ухода его в отставку. Она не содержит никаких раскаяний по поводу случившегося, а сосредотачивается на вопросах, которые продолжали интересовать общество в настоящем и были актуальны для будущего. В частности, он, имея в виду Россию, высказался по поводу излишней централизации Франции, которая, по его мнению, предопределила ее поражение в войне с Пруссией. Касаясь того вопроса, который рассердил царя, он вновь намекнул на неразрывную связь внешней и внутренней политики, что лишь разумное устройство государства обеспечит его внешнеполитические успехи. Итак, децентрализация, как основа самостоятельности местного управления. "Без местной общественной самостоятельности нет подъема общественного духа" - сказал он. В земских и городских учреждениях, дарованных "великодушным законодателем" Черкасский видел все же достаточно простора для местного самоуправления, нужно было только наполнить форму живой деятельностью. "Закон налагает узду" на эти учреждения, но он налагает узду и на административные власти - в этом гарантия возможности осуществления самоуправления.

Передавая свои обязанности И. А. Лямину ²⁶ - первому голове из купеческого сословия, Черкасский указал на то, что его кандидатуру поддержало дворянство, которое несмотря на несколько пошатнувшееся положение, нашло в себе силы для того, чтобы добровольно освободить крестьян и протянуть "братскую руку другим сословиям" которые, как он понимал, в городском самоуправлении приходили на смену дворянству.

стр. 95

"Это сословие (купеческое - Е.Д. ) самосданное, для всех открытое, цвет наших народных трудовых сил- говорил Черкасский. - Люди торговые, промышленные - это все сыны собственных дел, без предков, без пергаментов, отводящие самим себе в обществе подобающее им место. Это олицетворение упорного человеческого труда, увенчанного успехом" ²⁷ .

Провозгласив здравицу в честь Московского городского общества и в честь Лямина "первого из среды купечества, всесословного представителя Москвы", Черкасский публично выразил этим готовность сотрудничать с новыми хозяевами капиталистической России.

Завершающим делом в жизни Черкасского было его участие в Русско-турецкой войне 1877 - 1878 годов.

Общественность России, вынесшая суровый приговор карьере Черкасского в связи с адресом Московской думы, ошиблась. Ошибался и он сам. После путешествия по Европе в 1875г., он писал Самарину с грустной уверенностью в том, что "пора общеполезной широкой деятельности" для него "окончательно миновала". Но жизнь предоставила ему еще один шанс побывать на Босфоре, для последнего доблестного служения России и своей заветной мысли ²⁸ .

Черкасский давно разделял интерес славянофилов к славянскому вопросу, надеясь на его разрешение в ходе Крымской войны. Но этого не произошло. После Парижского трактата 1856г. он писал: "России необходима на Востоке ясная положительная программа политической деятельности, основанная на признании народностей и провозглашении собственного полного вещественного бескорыстия". В центре Восточного вопроса, Черкасский видел судьбу Турции; его решение "определить будущность Греции, славян, румын, участь Австрии, связанную с ней судьбу Италии и будущее устройство Германии, союз России с Францией, судьбы Египта, режим Суэцкого перешейка и владычества на Средиземном море, вопрос о преобладании Англии и постепенном низведении ее к более второстепенной роли, а также множество религиозных вопросов". Черкасский полагал, что Турция могла существовать, пока России никто не мешал в ее действиях на Черном море Но решения Парижского конгресса, ставящие задачей искоренить влияние России на Востоке, уничтожить владычество ее флага на Черном море, могут иметь последствием только окончательное разрушение Оттоманской империи, в котором большую роль могут сыграть национально-освободительные движения подвластных ей народов. "Разрозненные стада греков и славян, - писал Черкасский, - всегда вновь опознают голос своего природного пастыря, лишь бы он не забыл их и всегда сумеют отличить любовную руку, триста лет питавшую их сладостными надеждами, от хищной руки наследников Болдуина и латинских крестоносцев" ²⁹ .

Положения о "признании народностей" и о "полном вещественном бескорыстии" славянофилы повторяли множество раз и оно характерно для этого периода их деятельности в области славянского вопроса. В обращении к читателям по поводу издания газеты "Парус", приложения к журналу "Русская беседа" славянофилы писали: "Не внешнее политическое, но внутреннее духовное единство нам дорого... пусть развивается каждая из народностей вполне самобытно, пусть каждое племя внесет свою долю труда в общее дело славянского просвещения" ³⁰ . В том же духе высказывался И. Аксаков: "Пусть все славянские племена, сколько бы их не было, составят союз конфедеративный, оставаясь вполне независимыми, сохраняя каждое свою личную самостоятельность ... Я вовсе не мечтаю и не желаю присоединения славян к России и с радостью готов отречься от Польши (я не разумею под Польшей Украину, Белоруссию, Западные губернии)" ³¹ . Когда Погодин написал о возможности образования славянского государства от Тихого океана до Адриатики во главе с Россией, Кошелев сделал следующее примечание: "Мечта, к счастью несбыточная; подобное государственное единство подавило бы духовную независимость каждого племени в отдельности. Нет! Знаменем России должен быть по нашему мнению не панславизм, в смысле политическом, не централизация, но признание прав каждой народности на самобытное, своеобразное существование, иначе:

стр. 96

свободный союз независимых отдельных, славянских племен, которого защита и сохранение естественно принадлежали бы России" ³² .

Из приведенных высказываний следует, что панславизм в смысле политического и территориального слияния с Россией не был внешнеполитической программой славянофилов. Но решающая роль России в их освобождении для славянофилов была аксиомой. По этому вопросу у них завязалась резкая полемика с Н. Г. Чернышевским, который в связи с выходом славянофильского "Послания к сербам", назвал их "самозванными старейшинами". Он писал, что славяне составляют несколько десятков миллионов человек, "такому многочисленному населению не нужна никакая посторонняя помощь: довольно будет и того, если державы, которым нет прямой надобности быть вашими врагами, не будут противиться вашему освобождению" ³³ . Чернышевский был, в принципе прав, говоря, что нельзя принести свободу народам извне, если сам народ не будет за нее бороться, но в конкретной ситуации славянского возрождения, борющиеся народы не могли освободиться без помощи России и в этом надо отдать должное реализму славянофилов, которые неустанно твердили об этом. Чернышевский не мог тогда знать, что в критическую минуту под давлением неодолимых обстоятельств Россия вступит в схватку с Турцией, даже не будучи вполне готова к войне и найдется достаточное число могущественных держав, которые встанут препятствием на пути освобождения славян в результате чего их свобода будет завоевана большой кровью славянских народов и России в совместной борьбе, и иного пути для этого не будет.

Во второй половине 70-х годов борьба за освобождение славянских народов вступила в завершающую фазу. Обстоятельства сложились так, что Россия, несмотря на незавершенность военной реформы, была вынуждена вступить в войну с Турцией. Еще до объявления войны, воспользовавшись пребыванием Александра II в Москве, в октябре 1876г. проездом из Ливадии, Черкасский предложил свои услуги в качестве уполномоченного по Красному Кресту. Его предложение было немедленно принято. Кроме этого, царь предложил ему пост Управляющего по гражданскому устройству Болгарии при главнокомандующем русской армией.

Александру II уже приходилось сталкиваться с деятельностью Черкасского в Редакционных комиссиях, созданных в России для проведения крестьянской реформы, а еще важнее в политическом отношении была его деятельность в Царстве Польском по "замирению края", путем проведения крестьянской и других буржуазных реформ после восстания 1863 года. В данный момент правительству, готовящемуся к войне нужен был именно такой человек, как Черкасский. Особенно его ценил военный министр Д. А. Милютин, с братом которого, талантливым либеральным администратором Н. А. Милютиным, Черкасский бок о бок трудился в Редакционных комиссиях и в Польше.

Свою деятельность Черкасский начал с изучения предстоящего дела по русским и иностранным источникам, с тем, чтобы еще до начала войны иметь четкую цель и ясное представление о способах претворения ее в жизнь, подобрать надежных, способных сотрудников из русских, сочувствующих славянскому делу и болгар местных и эмигрантов. Как писал И. Аксаков, ему "предстояло вводить в гражданский строй страну, политически не существовавшую, не имевшую географических очертаний, которая дотоле обозначалась лишь этнографическим термином" ³⁴ . Черкасскому предстояло организовать гражданское самоуправление на территориях, освобождаемых русской армией, немедленно после ее ухода, не допуская никакого хаоса и беспорядка переходного периода, что могло бы подать повод для вмешательства европейских держав. Привлекая местное население, надо было организовать административные органы, выборные сельские и городские общинные советы, судоустройство, финансы, почту, защиту от мародеров, предотвращать проявления взаимной мести турок и болгар. Причем, установление власти на местах, шло впереди организации власти верховной, ибо до конца войны никто не знал какая именно территория Болгарии будет освобождена и какой строй на ней установится.

стр. 97

Очень трудно было возбудить самодеятельность населения, так как оно привыкло к угнетенному состоянию, боялось отступления наших войск и мести турок.

Черкасский предписал губернаторам, назначенным в освобожденные санджаки создавать вместо народной милиции вооруженные караулы и зачислять туда людей "с определенным достатком". Молодые болгары из неимущих слоев населения и ремесленников, желая помочь русским войскам организовывали отряды - четы и вливались в состав воинских подразделений. Черкасский требовал их распустить, полагая в них элемент анархический. Но генералы предпочитали иметь их в составе передовых частей, как разведчиков знающих местность.

Важнейшей задачей русского командования было создание болгарского 20-ти тысячного "земского войска" для защиты независимости молодого государства после ухода из Болгарии русских войск.

Черкасскому пришлось решать и чисто политические вопросы. Например, в Плоешти, где одно время находился царь, прибыли представители сформировавшейся в эмиграции буржуазно-либеральной организации "Болгарская омладина", в составе К. Цанкова, О. Панова, П. Енчева, П. Висковского, С. Стамбулова, И. Вазова, Д. Иванова, И. Ковальджиева. Они добивались аудиенции у Александра II, желая представить ему проект создания из своей среды временного правительства и текст его воззвания к болгарскому народу, в котором говорилось: "Народ болгарский! После освобождения русской армией ты сам устроишь свое правительство, а до того подчинишься временному болгарскому правительству, избранному патриотами. Это правительство скоро появится среди тебя и будет действовать по твоей воле" ³⁵ . Вместо царя делегацию принял князь Черкасский, который решительно отклонил их притязания, объяснив им, что никакого временного правительства не будет, как не будет опубликовано и их воззвание, ибо русский царь направил в Болгарию 250 тыс. войск и сам прибыл сюда. Дело находится в его руках, от него зависит ход войны и направление политики. Предстоит лишь ждать развязки дела, а пока Черкасский предложил им занять руководящие административные посты в освобожденных санджаках, так как есть нужда в дельных и преданных делу сотрудниках. В каждый сандажак назначался губернатором, как правило, русский чиновник, а вице-губернатором - болгарин, в том числе из названных выше лиц. Большинство чиновников администрации имело либеральное направление. 27 мая 1877 г. на аудиенции у царя Черкасский изложил принципы, на которых собирается установить новый строй в Болгарии. Прежде всего, обеспечить сильную административную власть и водворить порядок, одновременно, предоставив населению возможность самому улаживать свои общественные и частные дела. Чем меньше русская администрация будет предрешать вопросы, тем меньше будет нареканий потом за несовершенство ее действий. Будущая связь Болгарии и России должна быть основана на высших соображениях, а не на мелочном вмешательстве во внутренние дела. Эти соображения нашли одобрение Александра II ³⁶ .

Ранее высказанные Черкасским мысли о том, что Россия должна иметь на Востоке ясную и положительную программу политической деятельности, "основанную на признании народностей и провозглашении собственного полного вещественного бескорыстия", теперь настала пора воплотить в жизнь. Он составил Записку о программе действий в Болгарии, которую передал Д. А. Милютину. Черкасский писал: "болгарское княжество должно считаться совершенно отдельным от России, но должно первоначально состоять под ее протекторатом. Самостоятельная его жизнь должна быть подготовлена таким же статусом, который был создан в 1829 - 35 гг. графом Киселевым для Румынских княжеств. Избранный народными представителями князь Болгарский должен исповедывать православную веру. Столица должна быть в Филиппополе (Пловдив)" ³⁷ .

Заслуживает внимания исторический феномен, когда самодержавное государство, запрещая своим подданным помышлять о конституции, триж-

стр. 98

ды прибегало к установлению конституционного устройства на территориях отвоеванных у турок; на Ионических островах, в Дунайских княжествах и Болгарии. Особенно интересно сопоставить административное устройство и конституцию Дунайских княжеств, проведенных в свое время Киселевым и мерами, предложенными в программе Черкасского для Болгарии ³⁸ . Черкасский поступал в соответствии со славянофильским принципом - вводя что-либо новое, исходить из "существующего факта". Надо было установить в Болгарии порядок уже апробированный в Дунайских княжествах, разумеется, с поправкой на изменившиеся исторические условия и на болгарскую специфику социальных отношений, выражающуюся в отсутствии среди болгар феодалов, что позволяло сразу после изгнания турок начинать жизнь нового государственного образования с установления новейших форм управления в буржуазном духе. В данном случае речь могла идти лишь о конституционной монархии, в чем у Черкасского не было ни малейшего сомнения и он был удовлетворен тем, что в текст Сан- Стефанского прелиминарного договора вошел седьмой пункт, где говорилось: "Собрание именитых людей Болгарии, созванное в Филиппополе (Пловдиве) или в Тырнове, выработает до избрания князя, под наблюдением российского императорского комиссара, устав будущего управления, по примеру того, как было сделано в 1830 году после Адрианопольского мира в Придунайских княжествах" ³⁹ , то есть почти слово в слово по его программе.

В приведенных текстах нет слова "конституция", ибо славянофилы, обсуждая в течение многих лет вопрос о необходимости представительных учреждений для России и всячески открещиваясь от этого западного термина, на самом деле давно понимали, что отсутствие представительных учреждений в России задерживает ее развитие. Здесь уместно привести слова Кошелева, сказанные им после Берлинского конгресса: "Странно то, что мы содействуем освобождению других народов и там вводим представительные учреждения, а сами остаемся при прежних, уже отживших порядках. Конечно, в Берлине на конгрессе не были бы предъявлены к нам те требования, которые Англия, Австрия и Германия решились там нам предписать, если бы имели в виду, что наше правительство ответственно перед общественным мнением России и вопреки ему ничего сделать не может ⁴⁰ . Черкасский не дожил до Берлинского конгресса. Но мыслил также, как Кошелев.

Война близилась к концу, и Черкасскому хотелось увидеть плоды своих трудов. Поэтому, преодолевая болезненное состояние, он оставался на своем посту до последнего дыхания. Его самоотверженность в деле освобождения Болгарии была настолько велика, что он не нашел возможности отлучиться от своих обязанностей даже на короткий срок, несмотря на просьбу больной матери приехать в Москву для последнего прощания.

Трагичен был переход через Балканы. Давала себя знать травма ноги. Преодолевая боль ему пришлось идти опираясь на плечи двух солдат. В Адрианополе русских встречали с восторгом, цветами и молебнами в православных церквях.

Между тем состояние здоровья Черкасского ухудшалось с каждым часом. Утром 19 февраля 1878г. его не стало. В этот день был подписан Сан-Стефанский мир, для которого он так много сделал. После отпевания в православной церкви Адрианополя гроб с телом покойного был доставлен на корабль, взявший курс к родным берегам.

Заупокойная служба в Москве проходила в университетской церкви, на Моховой, где в соответствии с давней традицией отпевали всех бывших выпускников Московского университета.

Вся русская общественность откликнулась на эту тяжелую утрату. Выступавшие на траурной панихиде люди высказывали единодушное мнение о том, что Черкасский посвятил свою жизнь служению России, что он был причастен ко всем глобальным проблемам эпохи. Число "19 февраля" имело едва ли не мистическое значение в жизни Черкасского: 19 февраля 1961г. - крестьянская реформа в России; 19 февраля 1864г. - реформа

стр. 99

в Царстве Польском; и наконец, 19 февраля 1878г. - подписание мира в Сан-Стефано и кончина князя.

Похоронили Владимира Александровича на кладбище Данилова монастыря, рядом с его друзьями, единомышленниками и соратниками, под сенью беломраморной колонны Венелина, некогда привезенной из Болгарии. Благодарный болгарский народ назвал его именем населенный пункт в Михайловградской области, около Берковице.

Примечания

1. Кн. Черкасский В. А. Его статьи, его речи и воспоминаний о нем. М. 1879, с. 290.

2. Русский архив, 1880, кн. III, с. 141 - 143.

3. ТРУБЕЦКАЯ О. Материалы для биографии кн. В. А. Черкасского. Т. 1, кн. 1. М. 1901 с. 103.

4. ТРУБЕЦКАЯ О. Ук. соч. Приложения, с . 30.

5. Помещик, заложивший свое имение не имел права продавать или дарить землю этого имения до выплаты долга Опекунскому совету.

6. Русский архив, 1896, N 2, с. 240; ТРУБЕЦКАЯ О. Ук. соч., с. 61.

7. ТРУБЕЦКАЯ О. Ук. соч., с. 55, 59, 62 - 63, 67, 68, Приложения, с. 11.

8. ТРУБЕЦКАЯ О Ук. Соч., с. 12, 13, 16, 21, 30.

9. Там же, с. 23 - 24, 27, 50, 64.

10. Там же, т. 1, кн. 2, с. 310.

11. Цифры, характеризующие хозяйство кн. В. А. Черкасского, получены в результате подсчета по архивным материалам. РГИА, ф. 577, оп. 43, д. 922 (всего 82 л.), д. 926, (всего 34 листа).

12. СУХОТИН С. М. Из памятных тетрадей. Русский архив, 1894, Кн. 2, N 5 - 6, с. 143. С. М. Сухотин - советник Московской дворцовой конторы, камергер.

13. Материалы, относящиеся до нового общественного устройства в городах империи. Т. III СПб, 1877, с. 247 - 261.

14. Переписка Ю. Ф. Самарина с баронессою Э. Ф. Раден. М. 1893, с. 150 - 151.

15. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 327 (Черкасских), разд. 1, п. 53, д. 1, л. 1 - 2; д. 2, л. 1-2; д. 3, л. 1.

16. ТЮТЧЕВА А. Ф. При дворе двух императоров М. 1929, с. 214.

17. Переписка Ю. Ф. Самарина с баронессою Э. Ф. Раден, с. 151 - 152.

18. Красный архив. Т. 31, 1928, с. 154.

19. ФЕОКТИСТОВ Е. М. За кулисами политики и литературы. 1848 - 1896. Л. 1929, с. 109.

20. СУХОТИН С. М. Ук. соч., с. 249, 254.

21. ОР РГБ, ф. 322, к. 2, д. 10, запись 27 ноября 1870 года.

22. Институт русской литературы (ИРЛИ), ф. Аксаковых, оп. 16, д. 15.

23. Цит. по НОЛЬДЭ Б. Юрий Самарин и его время. Париж. 1926, с. 212 - 213.

24. ТЮТЧЕВА А. Ф. Ук. соч, с. 211.

25. ЛЕНИН В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. с. 262 - 263.

26. Лямин Иван Артемьевич - биржевой старшина и владелец крупного текстильного предприятия.

27. Черкасский В. А., Его статьи..., с. 294 - 298.

28. Там же, Предисловие.

29. Черкасский В. А., Его статьи..., с. 30, 242.

30. Русская беседа, 1859, кн. 4. Объявление об издании газеты "Парус".

31. Русская мысль, 1916, N 9, с. 11.

32. Русская беседа, 1859, кн. 1. Смесь, с. 61.

33. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ Н. Г. Поли. собр. соч. т. VII. М. 1950, с. 841.

34. АКСАКОВ И. С. Соч. Т. 1, с. 294.

35. ОВСЯНЫЙ Н. Р. Русское управление в Болгарии в 1877 - 1878 гг. Т. 1, СПб, 1906, с. 40.

36. Русская старина, 1895, N 8, с. 57.

37. ОВСЯНЫЙ Н. Р. Ук. соч., с. 42 - 47, 176.

38. ГРОСУЛ В. Я. О конституционной политике России на Балканах, - "Вопросы истории", 1969, N 8.

39. Международные отношения и внешняя политика СССР. Сб. док. М. 1957, с. 7.

40. КОШЕЛЕВ А. И. Что же теперь делать? Берлин. 1879, с. 40.

Постоянный адрес данной публикации: