А. М. САМСОНОВ. Память минувшего . События, люди, история. М. Наука. 1988. 480 с. (I); А. М. САМСОНОВ. Знать и помнить. Диалог историка с читателем. М. Политиздат. 1988. 368 с. (II).

Две новые книги акад. А. М. Самсонова, известного своими исследованиями по истории второй мировой и Великой Отечественной войны, необычны по своему характеру. Автор стремится обобщить и осмыслить свой жизненный и творческий опыт. В первой книге содержатся воспоминания автора о комсомольской юности, суровых военных годинах, а также очерки, рассказывающие о некоторых страницах из истории советской исторической науки в послевоенный период (в основном речь идет об историографии Великой Отечественной войны), во вторую вошли почти 200 писем читателей, представляющих самые различные слои советского общества (письма отобраны из более 2500 посланий, полученных А. М. Самсоновым от читателей). Письмам предпослано краткое авторское предисловие. Заключает издание обширный авторский комментарий.

В предисловии к книге "Память минувшего" генерал армии А. П. Белобородов подчеркивает, что история для А. М. Самсонова не набор схем и закономерностей, а живой поток дел и событий, творимых людьми и именно их деяния и судьбы интересуют его в первую очередь. Указывается здесь и на тесную связь, прямую перекличку содержания обоих трудов с современностью, с перестройкой.

Главный интерес в рецензируемых изданиях вызывают те места, которые побуждают читателя, будь то историк-специалист или любитель истории, к самостоятельным размышлениям о судьбах нашей Родины, о смысле и назначении исторической науки. Автор не навязывает читателю своего мнения, но приглашает его задуматься над анализируемыми проблемами. Он нигде не навязывает читателю своего решения, не выносит категорических вердиктов, но приводит множество фактов, помогающих понять причины и последствия культа личности Сталина, неудач нашей армии в 1941 и 1942 гг., роль народа и выдающихся полководцев в годы суровых испытаний. С большим тактом он отвечает читателям на их многочисленные письма, которые, по его словам, "представляют своеобразную краткую энциклопедию народных взглядов на узловые моменты нашей истории" (II, с. 293).

Сами эти письма заслуживают особого разговора. Они ярко свидетельствуют о с необычайной силой пробудившемся в народе интересе к прошлому, жажде исторической правды, стремлении к объективному осмыслению исторического опыта и связи времен. И в то же время в ряде писем встречаются стереотипы и мифы, оставшиеся от прошлых десятилетий, когда формировавшая историческое сознание официальная наука объективно служила "воспитанию социалистического квиетизма, бессилия, подчинения какой-то руководящей силе, воплощенной в безличном, непреложном историческом законе, который высится над людьми и превращает их в безликие песчинки, "винтики", статистические единицы". Такую дегуманизированную историю автор справедливо называет безнравственной (II, с. 299). Автор подчеркивает, что и современное состояние советской историографии еще "не отвечает требованиям времени, крутому перелому в развитии нашей страны" (I, с. 387 - 388).

Думается, что собранные автором письма (как и поступающие в газеты и журналы), социологические опросы, материалы читательских конференции могли

стр. 154

бы послужить хорошим исходным материалом для исследования таких проблем, как формирование массового исторического сознания, а говоря шире - роль масс в истории.

Автор предлагает свое понимание проблемы "белых пятен" в истории. "Это и обезличенная история, и целые пропущенные в ней страницы, и страницы приукрашенные, и многое другое... История должна быть правдивой, она должна раскрываться во всей ее противоречивости и сложности, подчас трагичности тех событий, которые в ней происходили. Проблема "белых пятен" рождена не историками, если говорить точнее - не только историками, но и политиками" (II, с. 13).

А. М. Самсонов подчеркивает, что перестройку историкам следует начинать с самих себя. "Искренне убежден, что нельзя быть рабом устаревших взглядов, включая свои собственные, если они ошибочны в свете новых знаний. Лучше прийти к истине даже в конце жизни, чем цепляться до конца за обветшалые догмы. Устаревшие взгляды, в том числе и исторические, надо пересматривать. Не может быть без этого роста духовного, личностного, эстетического. Преодоление инертности, тормозящей наше движение вперед, невозможно без правды о прошлом и настоящем" (II, с. 11).

"В основе правды - знание", подчеркивает автор (II, с. 350). И с большой силой и остротой ставит вопрос о нравственности как историка-исследователя, так и литератора, обращающегося к исторической тематике. Необходимо ответить на тысячи вопросов, которые задают советские люди - и отнюдь не из праздного любопытства, а с высоких гражданских позиций. Ими движет жажда справедливости, стремление к обновлению жизни, понимание того, что "только через поиск истины в настоящем и прошлом мы придем к действенности таких нравственных понятий, как совесть поколения, память народа, ответственность за будущее" (II, с. 358).

Суждения историка об исторической истине, правде, подкрепленные многочисленными конкретно-историческими примерами, побуждают еще раз задуматься над вечным вопросом: "Что есть истина?" применительно к исторической науке, к исследованию прошлого. Настораживают появившиеся в публицистике последних лет тенденции упрощенного толкования этого вопроса, когда за историческую истину выдается простая перемена оценочного знака, когда делаются попытки к построению некоего баланса позитивных и негативных (с современной точки зрения) фактов. Но истинность знания - это его объективность, адекватность отражения объекта познания познающим субъектом.

Историческая истина может быть постигнута только при условии диалектического подхода к историческому процессу как естественно- историческому. И можно, конечно, только согласиться с автором: "Поискам истины чужды диктат в науке, администрирование, конъюнктурщина, наклеивание ярлыков. Монополизм в пауке прикрывается демагогией, амбициозностью, имитацией авторитетов, комплиментарностью. Его носители нетерпимы к научным взглядам, отличным от собственных" (I, с. 243). Попутно можно заметить, что для историка вопрос об исторической истине неразрывно связан с изучением самого процесса исторического познания, метода движения к исторической истине, драматического противоборства подлинного и мнимого знания. В этом плане чрезвычайно интересен современный, переломный момент в развитии советской исторической науки, переживающей, как и все общество, этап революционного обновления.

Большое место - особенно в книге "Память минувшего" - занимают вопросы источниковедения, главным образом применительно к истории Великой Отечественной войны. Сейчас уже собран огромный массив массовых источников, мемуаров, дневников, писем, устных интервью. Часть их записана профессиональными историками, часть любителями. Весьма актуален вопрос о совершенствовании самой методики интервьюирования, о систематизации этого вида источников, о более широком использовании их при подготовке фундаментальных исследований. Здесь мог бы быть применен опыт "социальной истории", получившей развитие на Западе и широко использующей при работе с источниками массового характера междисциплинарные методики: квалификацию и психоисторию. В данном случае историк-исследователь фактически сам участвует в подготовке источниковой базы.

стр. 155

Сбор и систематизация массовых свидетельств представляются очень перспективной линией, особенно в условиях политизации масс и растущей в нашем обществе гласности. Надо неустанно - пока не поздно - собирать свидетельства живых участников событий нашего недавнего прошлого. Примером подобного рода могут служить и мемуары самого автора, вошедшие в книгу "Память минувшего".

Автор высказывает неудовлетворенность состоянием современного методологического арсенала исторической науки. Отставание методологии истории стало уже, кажется, общим местом в нашей литературе. К сожалению, суждения по этому поводу носят часто весьма декларативный характер. Представляется весьма конструктивной мысль А. М. Самсонова, что сугубо доктринерский подход к методологии истории, когда теоретические проблемы трактуются "в отрыве от конкретно-исторических исследований, способен лишь затруднить объективное познание прошлого" (I, с. 257).

Накопленный советской историографией опыт убедительно говорит в пользу тех теоретико-методологических изысканий, которые органически связаны с конкретно-историческими исследованиями. Историкам-методологам необходимо преодолеть тот отрыв от реальной исследовательской практики, который был столь характерен для времен застоя. Ведь это же факт, что наши историки-методологи, скрупулезно разбиравшие западные методологические новации, решительно уклонялись от серьезного и беспристрастного теоретико- методологического анализа советских фундаментальных трудов по истории, таких, как "Всемирная история", "История второй мировой войны", "Международное рабочее движение", и др. Легче и безопаснее, разумеется, было разоблачать фальсификаторов истории, преподнося при этом в вульгаризированном виде концепции крупнейших зарубежных историков, и не замечать того, что отечественная теоретико-методологическая мысль в области истории и историографии все больше сама оказывалась в плену схоластики и догматизма, становилась бесплодной и утрачивала влияние на конкретно- исторические разработки.

И, наконец, нельзя не отметить и такой очень существенной проблемы, занимающей внимание А. М. Самсонова, - проблемы художественного отражения прошлого. Проанализировав ряд произведений, посвященных исторической тематике, осмыслив свой опыт в исторической телепублицистике, автор приходит к выводу, что литературные, драматические и телекинематографические произведения на исторические темы должны быть проникнуты стремлением не только "дать эмоциональную картину,.., какой она запечатлелась в памяти людей того времени", но в первую очередь показать минувшее "в своем истинном и наиболее определяющем содержании" (I, с. 274 - 275). Автор настаивает на "обязательности нравственного единства между главным содержанием исторических явлений и художественным вымыслом" (там же, с. 283). Такая постановка вопроса вполне правомерна, особенно в свете высказанных выше соображений о диалектическом характере истины в истории и учитывая колоссальное значение художественной литературы, других искусств, публицистики для формирования исторического сознания.

Постоянный адрес данной публикации: