К 950-летию Софийского собора и Золотых ворот была проведена 11 - 16 мая 1987 г. в Киеве XII Всесоюзная сессия византинистов, организованная Институтом всеобщей истории АН СССР, Институтом истории АН УССР и Государственным историко-архитектурным заповедником "Софийский музей". В ее работе приняли участие ученые Москвы, Ленинграда, Киева, Еревана, Сухуми, Свердловска, других городов СССР. Заседания проходили в двух секциях: истории; истории искусства, литературы и археологии. Главной темой явились взаимоотношения Византийской империи с Киевской Русью.

Эта проблема прежде всего рассматривалась в, обобщающем докладе чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцовой. Анализируя процесс развития культурных связей Киева и Константинополя с середины X в. до XIII в., она выделила два обстоятельства: введение у восточных славян христианства возвысило. Киевскую Русь и способствовало уравнению ее с другими феодальными государствами Европы; эта помогло восточным славянам приобщиться к культурным достижениям ромеев.

Затем был заслушан ряд докладов, анализировавших различные аспекты вышеназванной проблемы. А. П. Моця (Киев) доказал, что, кроме днестровского пути проникновения христианства из Византии на Русь, был еще прикарпатский, через который новое вероучение достигало волынских земель. К данной теме примыкало сообщение А. Б. Головко (Киев) "Русско- византийские религиозно-политические отношения (конец X - начало XII в.)".

В вызвавшем широкую, дискуссию докладе М. Ю. Брайцевского (Киев) была сделана еще одна попытка уточнить время и место крещения княгини Ольги. Докладчик полагает, что это произошло до второй ее поездки в Византию (957 г.), но не ранее 946 года. В докладе Г. Л. Курбатова (Ленинград) была затронута социально-экономическая сторона русско-византийских взаимоотношений. Докладчик доказывал, в частности, что упадок византийских городов в VIII-IX вв. был более глубоким, чем принято считать; даже в Константинополе численность жителей снизилась в несколько раз. Когда русы осадили в 860 г. Царьград, в нем было не более 40 тыс. человек. Если учесть, что часть местного войска ушла в Малую Азию, то свидетельство Фотия об угрозе взятия столицы - действительный факт.

Византийско-русские отношения в политическом и культурном аспектах рассматривались в докладах Н. ф. Котляра (Киев) "Походы Романа Мстиславича на половцев и Византию", А. И. Казакевича "Взятия Константинополя в 1204 и 1453 гг. в русском летописании", И, С. Чичурова "Легенды об апостоле Андрее в византийской и русской традиции", Я. Н. Щапова "Священство" и "царство" в Древней Руси: влияние местных условий и византийских идей на их взаимоотношение (X-XII вв.)", некоторых других.

Значительная часть докладов была посвящена памятникам древнерусской архитектуры, прежде всего Софийскому собору. В. Н. Ачкасова рассказала о работах по расшифровке изображений и надписей в Софийском соборе, о рертаврации Кирилловской церкви и консервации кладки Золотых ворот. Г. К. Вагнер, исходя из вывода Я. Н. Щапова, что русская митрополия была учреждена в 995 - 996 гг., предложил считать освященную в 996 г. Десятинную церковь, сначала деревянную, сгоревшую в 1017 г., а затем каменную, митрополичьим храмом, сохранявшим эти функции до возведения Софийского собора.

Новую интерпретацию фресковых росписей в северо-западной и юго-западной башнях этого храма предложил С. А. Высоцкий (Киев). По его мнению, перед ромейским императором изображена не императрица, а княгиня Ольга; цирковые сцены повествуют о посещений ею в 957 г. ипподрома в Константинополе; изображения на южной стене, считающиеся портретами дочерей Ярослава, Мудрого, являются на деле изображением его сыновей; в целом же композиция такова: в центре - Иисус Христос, справа - Владимир I и Ярослав Мудрый с сыновьями, слева - Ольга, император Константин Багрянородный и его супруга Елена.

О нерешенных архитектурных и искусствоведческих проблемах Софийского собора шла речь в докладах: Ю. С. Асеев (Киев) "К вопросу о дате заложения Софии Киевской", И. Ф. Тоцкая (Киев) "Новые исследования полов Киевской Софии", Г. А. Головань (Киев) "К вопросу об атрибуции единоличных фресковых изображений Софии, Киевской", А. И. Комеч "Софийский собор и традиции архитектуры Средиземноморья", И. П. Дорофиенко (Киев) "К исследованию фресок Софии Киевской", Н. Н. Никитенко (Киев) "Отражение княжеского заказу в росписи Софии Киевской". О других памятниках Софийского заповедника и Киева, говорилось в докладах Е. И. Лопушинской (Киев) "Исследование Золотых ворот в Киеве" и Ю. Л. Щаповой "Мозаика Успенского собора Киево-Печерской Лавры. К вопросу о культурном взаимоотношении Руси и Византии".

Несколько докладов касалось новых археологических находок в Крыму и Абхазии. При, этом доминировала "херсонесская" тема. Н. М. Богдановой было показано, что ремесленное производство в Херсонесе развивалось в основном на местном сырье и обеспечивало нужды города с округой, не зная в

стр. 135

X-XV вв. упадка. Тему "Херсонес и князь Владимир" затронули А. И. Романчук (Свердловск) и С. А. Беляев. На основе новой атрибуции монет, найденных в слое пожара, А. И. Романчук пришла к выводу, что следы его не связаны с взятием Корсуни Владимиром; а, по мнению С. А. Беляева, крещение князя произошло в херсонесском баптистерии рядом с Уваровской базиликой.

Взаимовлияние византийских, восточных и местных художественных стилей освещалось на материалах дворцовой и храмовой архитектуры Абхазии Л. Г. Хрушковой (Сухуми, "Дворцовый комплекс в селе Лыхны в Абхазии в контексте византийской архитектурной традиции") и Ю. Н. Вороновым (Сухуми, "Московский собор и взаимоотношения Византии и Восточного Причерноморья в X в.").

Традиционно большое место заняли на сессии доклады о внутренней и внешней политике Византии, ее культурном развитии. Социально-правовое положение сельских рабов, колонов, адскриптициев и роль землевладельцев в системе государственных повинностей рассмотрела Г. Е. Лебедева (Ленинград). Не только греческие селяне, но и испомещенные на землях империи варвары не хотели мириться со статусом колонов; вот почему одной из целей восстания Трибигильда в Малой Азии в 399 - 400 гг. было стремление готовгрейтунгов избавиться от положения колонов и приобрести статус полноправных свободных, как считает А. С. Козлов (Свердловск).

Экономическим связям поздней Византии на примере торговли Венеции с Трапезундом был посвящен доклад С. П. Карпова, основанный на данных архивов Венеции. В основе торговой политики этой морской республики лежали принципы безопасности и выгоды, а политика ее отличалась гибкостью и многообразием форм, легко приспосабливаясь к условиям места и времени. Тем не менее Венеция не смогла добиться монополии на Черном море и достигла лишь избирательной монополии в районе своих торговых факторий.

Византийско-армянские связи X-XI вв. были отражены в докладе Р. М. Бартикяна (Ереван) с анализом статуса Армении в византийской иерархии государств при Македонской династии, церковных отношений и культурных контактов. Византийский император Василий II глазами представителей армянского господствующего класса - тема доклада В. А. Арутюновой- Фиданян. Этот император выступает у Матфея Эдесского и других авторов как добрый и милостивый союзник и защитник армян. Эпизод политической истории Киликийской Армении в первой трети XII в. был рассмотрен В. П. Степаненко (Свердловск).

Доклад Т. К. Бородай, породивший горячую дискуссию, свидетельствовал, что представления о человеке у античных и ранневизантийских христианских философов часто совпадали, и нельзя полагать, будто в античности человек виделся как нечто цельное, а христианство сразу же привнесло идею его раздвоенности. А. А. Чекалова показала, что античные зрелища в Византии VII- XII вв. не исчезли, а трансформировались и влились в церковные обряды. К. В. Хвостова пришла в своем докладе к выводу, что в поздней Византии возрастала роль античных и ранневизантийских традиций в праве и этике: осуждение богатства, ростовщичества и налогов, восхваление индивидуального труда земледельца. Я. Н. Любарский (Ленинград) еще раз вскрыл типичное историческое явление - осознание абсолютности собственной власти порою бывает столь гипертрофированным, что ее носитель император Михаил III считал возможным как бы отказаться от нее и предстать в "неподобающем виде" перед своими подданными с целью укрепления собственного авторитета. П. И. Жаворонков выделил в культуре Никейской империи глубокий и осознанный интерес к античности, окружающему миру и человеку, энциклопедизм и страсть к научным знаниям, стремление выразить свой духовный мир и чувства в фиксированном слове.

Различных аспектов византийской культуры касались С. Н. Гукова (Ленинград, "Диалог "Флорентий" Никифора Григоры в поздневизантийской образованности"), В. В. Бычков ("Традиции византийской эстетики в славянском мире по "Шестодневу" Иоанна Экзарха Болгарского").

Среди тем, представленных на сессии, нашли место несколько новых, не изучавшихся ранее советскими учеными: социальный статус греков в Короне и Модоне анализировала В. Г. Ченцова. Торговлю Кипрского королевства в XIII- XIV вв. охарактеризовала С. В. Близнюк. О малоизученных памятниках рассказали О. Р. Бородин ("Инвектива "Против Рима" VII-VIII вв.") и А. Б. Ковачева ("Болгарское общество X в. накануне завоевания Византии, по "Беседе" Козмы Пресвитера").

Проблемы литературоведения и вспомогательных исторических дисциплин рассматривались И. Н. Лебедевой (Ленинград, "Антоний Киево-Печерский и повесть о Варлааме и Иоасафе"), Л. П. Жуковской ("Изборник Святослава" 1073 г.: новые данные"), А. И. Сидоровым ("Творческое наследие Максима Исповедника в Древней Руси"), М. В. Бибиковым ("Византийские прототипы "Изборника Святослава"), Е. К. Пиотровской (Ленинград, "К изучению иконографической традиции Косьмы Индикоплова в древнерусской письменности"), В. Н. Залвеской (Ленинград "Византийский компонент в художественной бронзе древнего Изяславля"). В. С. Шандровской (Ленинград. "Византийские печати как художественный

стр. 136

памятник"), И. П. Медведевым (Ленинград, "Греческий писец XV в. Мефодий и его три рукописи"), Н. Ф. Каврус ("Греческие списки X в. протографа "Изборника Святослава" 1073 года. Палеографические наблюдения"). Закрывая сессию, чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцова отметила, что форум советских византинистов засвидетельствовал дальнейшее развитие отечественного византиноведения как вглубь, так и вширь.

Permanent link to this publication: