Личность генерала от инфантерии и генерала от артиллерии Алексея Петровича Ермолова всегда вызывала особый интерес. Объясняется это просто. Ермолов по праву занимает достойное место в когорте самых известных военных деятелей славной эпохи Отечественной войны 1812 года, заграничных походов 1813 - 1814 гг., боевых действий на Кавказе с 1816 по 1827 год. Его военная биография представляет собой богатейший материал, помогающий определить место и роль этого военачальника в истории России. Сколько бы испытаний и трудностей ни выпадало на его долю, как бы круто и жестоко ни обходилась с ним судьба, Ермолов всегда оставался человеком непоколебимой верности воинскому долгу, образцом мужества и стойкости.

Одна из наиболее ярких страниц жизни Алексея Петровича - его деятельность на Кавказе. После многих блестящих побед он в июне 1816 года был назначен командиром Отдельного Грузинского (с августа 1820 года Кавказского) корпуса и управляющим гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях. Одновременно он получил и назначение на должность чрезвычайного посла в Персии.

В то время Кавказ считали полудиким отдаленным краем, и служба там многим представлялась малозаманчивой. Но Ермолов принял назначение туда с удовольствием: служба в этом краю виделась Алексею Петровичу более полезной для Отечества. Здесь он мог найти применение своей неутомимой энергии и выдающимся организаторским способностям. "Всегда желал я чрезвычайно сего назначения, - писал Ермолов, - и тогда даже, как по чину не мог иметь на то права". В отличие от своих предшественников Алексей Петрович разработал стройную систему постепенного движения в глубь горных районов, медленного, но надежного освоения кавказских земель и привлечения населяющих их народов на сторону России. Вместо уговариваний и подкупов представителей местной знати, значительная часть которой враждебно относилась к России, Ермолов вел по отношению к ней твердую, но честную политику.

Основным условием успеха выполнения намеченных мероприятий

стр. 64

Ермолов считал перенесение существующей укрепленной линии русских, проходившей в знойных и вредных для здоровья войск местах, к самой подошве Кавказских гор, где "изобильные леса доставят средство заменить выгодными жилищами теперешние хижины солдат...". Так как горцы осуществляли свои набеги из недоступных для русских войск аулов, Ермолов с целью проникновения в глубь горных районов, а также их расчленения и блокирования впервые применил вырубание лесов. Из-за недостатка сил и средств он не имел возможности проводить операции сразу в нескольких районах, поэтому был вынужден ограничиваться действиями на каком-либо одном направлении, в зависимости от его важности.

Действуя с успехом на Восточном Кавказе и в Кабарде, Ермолов не сумел добиться спокойствия на Западном Кавказе: черкесские народы, живущие к югу от реки Кубани, считались, хотя и номинально, турецкими подданными. Турция же, имея в прикавказском Черноморье сильные крепости - Анапу и Сунджук-Кале, проводила враждебную по отношению к России политику и тайно поощряла набеги горцев в русские пределы. В этих условиях ни передача в декабре 1819 года под начальство Ермолова Черноморского войска численностью до 40 тыс. человек, ни его походы в закубанские земли, в частности в Абхазию, не привели к установлению спокойствия на Кубани.

Подводя итог военной деятельности Ермолова на Кавказе в период 1816 - 1827 гг., следует признать, что, несмотря на недостаток сил и средств, ему удалось обеспечить надежную связь России с ее закавказскими областями и безопасность земель края.

На протяжении всего времени командования корпусом Ермолов сохранил в подчиненных ему войсках традиции Суворова и Кутузова - доброе, справедливое отношение к солдату и порядки, установившиеся в ходе Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813 - 1814 гг. В войсках корпуса, среди своих "товарищей по службе", как писал в приказах Ермолов, он пользовался заслуженной любовью.

Докладывая царю Александру I о своих планах на будущее, Ермолов писал: "Устрою казармы вместо убийственных землянок, госпитали, лазареты... Уничтожу многие из постов, куда назначение офицеров и солдат есть смертный им приговор..." Алексей Петрович запретил изнурять войска фронтовыми (от слова "фронт", означающего "строй") учениями, ввел изменения в форме одежды применительно к условиях Кавказа: разрешил носить вместо неудобных и тяжелых киверов папахи и бараньи шапки; вместо громоздких ранцев - небольшие холщовые мешки, которые служили солдатам в походе одновременно и подушками; зимой вместо шинелей - полушубки и т.д.

Он имел все основания утверждать: "У меня верит солдат, что он мне товарищ!" Воспитанные Ермоловым в духе суворовских традиций войска Отдельного Кавказского корпуса впоследствии показали образцы ведения военных действий в сложных горных условиях и выделялись своей боеспособностью среди других войск русской армии.

В то же время, когда это необходимо, Ермолов был сторонником суровых мер и придерживался мнения, что "одна казнь могла сохранить сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены". Эти суровые меры Ермолов применял преимущественно в отношении изменников, входивших в сношения с персами или турками, и разбойников, совершавших опустошительные грабительские нападения на селения русских и горцев, принявших покровительство России. "Наказывать не трудно, - писал он Закревскому, - но по правилу моему надобно, чтобы самая крайность к тому понудила".

Алексей Петрович стремился всегда к справедливости. Этого же принципа придерживался и в отношении пленных, требуя "внушить войскам, чтобы не защищающегося или паче бросающего оружие щадить непременно". Не случайно современники Ермолова писали: "Напрасно об Алексее Петровиче говорят, что он был жесток, это неправда. Но он был разумно строг".

Широко практиковалось им обучение сыновей местных жителей Кавказа в кадетских корпусах России. Малолетние дети горцев направлялись для воспитания в военно-сиротские отделения, откуда поступали на службу в полки, расположенные в глубинке России.

Немаловажен и такой факт. Усилиями Ермолова в Тифлисе был открыт офицерский клуб с богатой библиотекой.

При Ермолове осуществлялось значительное дорожное строительство, открывались новые пути сообщения, в том числе Военно-Имеретинская дорога от Кутаиси до Тифлиса и дорога между закавказскими мусульманскими провинциями и Дагестаном; была восстановлена дорога от Георгиевска до Екатеринодара через Малую Кабарду. Учреждение системы военных постов вдоль дорог, и прежде всего на Военно- Грузинской дороге, значительно повысило безопасность сообщений. Отпала необходимость в назначении сильных конвоев для сопровождения транспортов... Открытие новых путей сообщения потребовало строительства значительного количества мостов и других дорожных сооружений.

Большую и многогранную работу на Кавказе Ермолову приходилось выполнять в условиях всевозможных препятствий, которые чинили ему многочисленные недоброжелатели. Чаще всего конфликты возникали с министерством иностранных дел в лице К.Ф. Нессельроде, которого Ермолов за игнорирование государственных интересов России называл "министром нерусских дел", с экзархом Грузии Феофилактом - "ябедником, шпионом и духовной каналией", как писал о нем Ермолов.

Деятельность Алексея Петровича осложнялась также тем, что в начале 20-х годов в государственном управлении России, в том числе и в военном ведомстве, появились новые люди, не особенно расположенные к нему. Так, его друг генерал А.А. Закревский был назначен генерал-губернатором Финляндии, а начальником главного штаба вместо генерала П.М. Волконского, с которым у Ермолова еще со времен Отечественной войны 1812 года установились хорошие отношения, стал генерал И.И. Дибич, будущий граф и фельдмаршал. Изменилось отношение к Ермолову со стороны Александра I, взгляд которого на умиротворение горцев только гуманными методами ставил Ермолова в крайне затруднительное положение.

Отчетливо понимая, что его деятельность на Кавказе уже не находит одобрения в Петербурге, Ермолов писал: "Я не шутя ожидаю смены, которая, может быть, и потому нужна, чтобы дать место кому-нибудь из клиентов людей могущественных!" События, происшедшие в России в ноябре - декабре 1825 года,

стр. 65

полностью подтвердили предположения Ермолова. Несколько задержала их лишь война.

Иран начал подготовку к ней в 1821 - 1823 гг. Правительство шаха выжидало лишь удобного момента для возвращения азербайджанских ханств. Неудача в предшествующей войне заставила шаха принять ряд мер по совершенствованию иранской армии с помощью английских офицеров. Создавались вполне современные вооруженные силы.

Правительство Ирана неоднократно выступало с требованием пересмотра границ, определенных Гюлистанским договором. В первый раз были предъявлены претензии на Закавказье в 1815 г., то есть сразу после заключения англоиранского договора. Однако русское правительство решительно отклонило эти требования.

Кроме того, Иран уклонялся от демаркации границ до возвращения ему Северного Азербайджана. Особенно большое значение имело входящее в него Шурагельское ханство. Оно представляло собой естественный плацдарм для наступления иранских войск. Вопрос о демаркации границ являлся самым главным предметом переговоров, которые вел по поручению русского правительства А.П. Ермолов с Аббас-Мирзой в 1817 - 1826 гг. В их ходе иранский шах внимательно следил за развитием русско-турецких отношений, стремясь использовать в своих интересах противоречия между обеими странами.

В 1825 г. сложилась напряженная международная обстановка и созрел внутренний кризис в России, завершившийся восстанием декабристов. Иран воспринял это как наиболее благоприятный момент для выступления против России и стал открыто готовиться к войне.

Алексей Петрович предупреждал царя о том, что война неизбежна, и требовал направления на Кавказ дополнительных войск. Однако Николай I, подозревавший Ермолова в причастности к декабристскому движению, не решался увеличивать вооруженные силы, находящиеся под началом наместника на Кавказе. Царь ориентировал его на урегулирование отношений с Ираном.

Считая Ермолова неспособным поддерживать мирные отношения с Ираном, царь направил в Тегеран князя А.С. Меншикова, поручив ему обеспечить мир любой ценой, даже путем некоторых территориальных уступок. Вслед за этим на Кавказ прибыл генерал Паскевич в качестве помощника Ермолова. Последнего он готовился устранить с Кавказа.

С приездом Паскевича, облеченного весьма широкими полномочиями, между обоими генералами возникли разногласия по плану ведения войны, что привело к обострению их отношений.

Николай I направил на Кавказ свое доверенное лицо - начальника главного штаба генерала И.И. Дибича, заранее уполномочив его, если он посчитает нужным, сместить Ермолова. По мнению Дибича, на Кавказе не могли оставаться ни Ермолов, ни Паскевич, но, зная нерасположение императора к Ермолову, Дибич старался склонить последнего на добровольную подачу просьбы об увольнении.

Ермолов написал Николаю I письмо с просьбой об увольнении его "от командования Кавказским корпусом". Однако еще до получения этого письма Николай 1 предписал Дибичу безотлагательно объявить Ермолову об его увольнении.

Ближайшие сотрудники Ермолова на Кавказе - начальники штаба Кавказского корпуса А.А. Вельяминов, В. Г. Мадатов, В.О. Бебутов, А. Г. Чавчавадзе и другие были не только его друзьями, но и единомышленниками. После отставки своего начальника они разделили его судьбу. "Я уполномачиваю вас, - писал Николай I И.И. Дибичу, - удалить Мадатова, Вельяминова, одним словом, всех лиц, коих вы признаете вредными".

Удаление Ермолова с Кавказа и его увольнение в полном расцвете сил со службы вызвали сильное недовольство в обществе. Николаю 1 были, конечно, известны и реакция общественного мнения на отставку Ермолова, и осуждение правительства за нежелание вернуть на службу такого видного военачальника и государственного деятеля.

Император сам через своих доверенных лиц сделал попытку привлечь Ермолова на службу, при этом был с ним очень милостив. 13 ноября 1831 года Алексея Петровича назначили членом Государственного совета.

Начало Крымской войны для него не явилось неожиданностью. Зная слабые стороны николаевской монархии, Ермолов задолго до войны предсказал возможность ее неудачного исхода. "Счастье, что нет войны европейской", - писал он, хорошо осознавая недостаточную подготовку страны к столкновению с сильным противником.

В связи с тяжелой обстановкой в Крыму 29 января 1855 года Николай I издал манифест о всеобщем государственном ополчении. Несмотря на то что Ермолову в это

стр. 66

время уже исполнилось 78 лет, он был почти единогласно избран начальником ополчения в семи губерниях: Санкт-Петербургской, Московской, Смоленской, Калужской, Псковской, Новгородской и Рязанской. На посту начальника ополчения Ермолов находился всего четыре месяца, но и за этот короткий срок успел проделать большую работу.

Ермолов в самых различных слоях русского общества пользовался вполне заслуженным уважением и любовью. Доказательством широкого интереса к его личности служит также и богатая литература о нем. Кроме работ, специально посвященных Ермолову, упоминание о нем и его многогранной деятельности имеется во многих научных трудах, литературных произведениях, сборниках документов, почти во всех работах, относящихся к Отечественной войне 1812 года и заграничным походам 1813 - 1814 гг., а также истории Кавказа первой трети XIX века.

Большую работу мемуариста проделал и сам Ермолов. Уже во время пребывания на театре военных действий в Приморских Альпах в 1795 году во время войны между австрийцами и французами Алексей Петрович вел журнал боевых действий, в котором тонко подметил положительные и отрицательные стороны войск, сделал весьма поучительные выводы. Обширный материал Ермолов собрал об Отечественной войне 1812 года, о периоде заграничных походов 1813 - 1814 гг., о своей дипломатической деятельности в Персии в 1817 году и своем пребывании на Кавказе с 1816 по 1827 год.

К сожалению, до сих пор еще нет достаточно полных и основательных научных трудов о военной и государственной деятельности Ермолова, написанных не с позиций, укоренившихся в советское время, а с позиций правды и объективности.

В народе вечно будет жить память о выдающемся русском генерале от инфантерии и генерале от артиллерии, военачальнике, прославившем Отчизну своими боевыми подвигами. Имя Ермолова снова обретает ореол славы, ибо оно неотделимо от истории России, от ее героических свершений.

Олег САРИН, кандидат исторических наук

Permanent link to this publication: