Наши читатели уже слышали о бывшем владельце Свислачи В. Тышкевиче (1757-1816). Однако иногда за цифрами, событиями и именами мы теряем суть человека, его характер и личность. И мы редко задумываемся над вопросами: каким был этот человек в обычной жизни, чем он интересовался, каковы были его привычки?
В этом году исполняется 230 лет со дня смерти Антония Тышкевича, когда Свислочь унаследовал его сын Винсент. По этому поводу мы постараемся поближе познакомиться с личностью этого человека, его образом жизни и чертами характера.

Для Свислачи Винсент Тышкевич забил не меньше, чем Петр I для России. Он заново отстроил небольшой, архитектурно неясный и грязный городок, разбил парк в голландском стиле, прорезал его каналами и устроил большую засаду. На свои средства он основал здесь гимназию - центр просвещения и свободомыслия на Гродненщине в начале XIX века. Помимо того, что референдарий был магнатом, он еще сочетал в себе качества хорошего хозяина и имел отвращение как к роскоши, так и к скупости. Он не тратил ничего сверх своих доходов, но и не сберегал. Ему хватало и на себя, и на добрые дела. Не имея детей, у него не было необходимости собирать деньги. А если в кассе оставались еще прошлогодние деньги, он волновался, волновался, пока не отдал их первому, кому они попадались в руки. 3 за счет улучшения экономики, с ростом цен на продукты питания, он мог увеличить и даже удвоить свои доходы. Однако он так и не согласился на это, опасаясь поработить рабочих увеличением работ. Управляющий имением должен был давать ему в конце каждого года не меньше и не больше, как он когда-то решил. Как-то на Украине открылась торговля, цены подскочили, и комиссар Белой Польши (одного из графских имений), чтобы не взять на совесть грех присвоения чужого имущества, внес на 2000 червонцев больше положенного. Недовольный барин из-за такой беспечности, вознаградив комиссара за честность, простил ему преувеличения, но отстранил его от должности за неисполнение своей воли.
В своих cvaix мемуарах Леон Потоцкий писал следующее: «...Граф Винцент Тышкевич имел милый, даже слабый характер. Если прибавить к этой врожденной робости незнание людей, то он развил в себе упрямство и вооружился им против людей, иногда даже против собственного сердца, которого, кто знает, он больше всего боялся, потому что мог слышать, как оно бывает сильно бьется в груди. Хотя со временем он набрался опыта и познакомился с людьми, он не смог ни полностью преодолеть свою робость, ни полностью избавиться от своего упрямства, ни поставить преграду на своем сердце. Благотворительность стала для него жизненной необходимостью, а добрые дела – хлебом насущным.
Тышкевич был в полном смысле слова оригиналом и по образу мыслей, и по внешности. Он быстро растаял так, что не мог пошевелить руками и с трудом ходил. Одевался он очень странно, на нем было какое-то длинное пальто, которое застегивалось до самого низа на маленькие пуговицы. Воротник был толщиной с палец, так как у графа почти не было шеи, а подбородок упирался в грудь. Референдарий был гурманом и обжорой в одном лице. Аппетит был потрясающий. Как пишет Зянкович, один из бывших гимназистов, «на завтрак он ел глухаря, гуся или индейку с добавлением двух чашек колдуна, что не мешало ему обедать с двойным, а то и тройным аппетитом». Добавим к этому еще очень большую недальновидность и убедимся, что он все-таки не был мотористом. Но его ум редко отдыхал, постоянно творил, сочинял, упорядочивал, исправлял, совершенствовал. Он равнодушно смотрел на перипетии политики того времени и на то, что происходило в большом мире. Он был занят исключительно обустройством своих огромных владений, обеспечением хорошей жизни своим подданным и благоустройством своей любимой резиденции в Свислате. Он не вникал в науки, хотя чувствовал в этом потребность и высоко ценил знания других. Никаких вредных привычек у него не было, в карты он не брал, ничего, кроме воды, не пил и сохранял нерушимую верность жене, которая, кажется, этого не заслуживала.
Но самым милым его хобби, а точнее слабостью, были женские сплетни. Он охотно их слушал. То, что сказал один, второй повторял по горячим следам, тем самым неоднократно ссорясь со своей девушкой. После мытья наложите покой. В конце концов, сделав богатые подарки одному и другому, он часто был сильным гарантом заключенного союза.
Господин Референдари считал любую потерю времени необратимой, поэтому регулярность и аккуратность стали его второй натурой и правилом поведения. Он приводил день, месяц, год, всю свою жизнь в правильный порядок, как часы, каждое его действие происходило в назначенное время. Он ни разу не опоздал ни на минуту: ни со сроками в делах, ни с соблюдением слова.
Он был настолько пунктуален, что если бы сказал своему родственнику в Дыбое, что приедет в 12 часов, то даже если бы он приехал в 10, то два часа простоял бы у ворот, чтобы не выдать своей пунктуальности. Однажды, уезжая в Париж, он пообещал княжне Пелагеи Капезе быть в Дзеречине на обеде в день святой Пелагеи. Прошло несколько месяцев. День рождения княгини собрал в залах Деречинского дворца около ста человек из разных уголков области. А господина Тышкевича нигде не видно! «Я забыл», — говорят некоторые. «Замедлился», — вторят остальные. «Может быть, он болен», — намекнул кто-то сбоку. «Он не придет», — говорят они почти единогласно. Сейчас три часа, звенит звонок к обеду. Дверь в столовую открывается. В ту же минуту входит референдарий, идет прямо к княжне, делает ей комплимент, пожимает ей руку и ведет к столу.
Для него промедление до завтра было первым признаком душевной неорганизованности, беспечность — подрывом жизненных сил, лень — параличом воли, лень — растратой самого драгоценного сокровища — времени.
Тышкевич позаботился о том, чтобы все имения имели хорошие дороги и были обсажены березами. Он также очень злился, когда его приказ не выполнялся экономикой. Они же, зная день его приезда, поставили по обеим сторонам дороги свежесрубленные деревья. Они не боялись доносов, потому что референдум не состоялся.
Юлиан Урсын Немцевич, очевидец тех событий, пишет интересные вещи об этом магнате: «Тышкевич... имел довольно странный вкус, самый забавный в своем роде. Его величайшим счастьем было отслужить мессу рано утром и переодеться в кабинку вечером. Вечерами на диване в кепке и мантилье, размахивая веером, он просил поцеловать руку и принимал комплименты от молодых людей. Нам это очень понравилось».
Действительно, у него было особое чувство юмора. Господин Референдарий много ел, и, вероятно, поэтому его здоровье часто подводило. Ему запретили ужинать. Когда сели обедать, он велел запереться в боковой комнате, откуда умолял и звал, чтобы ему отворили, умоляя: «Откройте, отоприте! Что это за... ароматы, что это за запахи соусов доходят до меня, помилуй, отпусти меня, потому что я не выдержу, умираю от голода. Умер!" После ужина он был благодарен, что его не открыли, и на следующий день повторил ту же сцену!
Однажды днём, когда гости прогуливались по липовым улицам Свислочи, Тышкевич шёл рядом с ними, спрятавшись в плотных рядах гостей. Вдруг крикнула кукушка. «Откуда она взялась?» - спрашивают одни, другие трясут деньги на удачу. И тут они слышат шорох между ветвями... и из ix ​​выглядывает лысая голова Винсента.
Леон Потоцкий описывает еще один интересный случай. Граф собрал гостей к обеду, но как только все заняли свои места, из соседней комнаты послышался страшный женский крик. Все собрались, побежали спасать и увидели, как госпожа Потоцкая распласталась на земле и умирает. Они столпились вокруг нее, причитая: «Доктор, фельдшер, вода, уксус, капля!» Хозяин дома не смутился: «Антонелли, — обратился он к своему камердинеру, — принесите мне ланцет, я сам дам ей кровоточить — это спасительное лекарство от спазмов». В тот же момент «пациент» вздохнул, встал и подошел к столу. «Признайтесь, — сказал камергер Камаевский сидевшему рядом с ним маршалу, — что господин референдарий чудесным образом лечит и восстанавливает здоровье».
Господин Маршал не ел хлеба за столом, а господин Камаевский не пил вина, поэтому граф не позволил ставить хлеб перед одним, а вино — перед другим. Однажды он заметил, что маршал Радавицкий, собирая воск со свечи, выбивал из нее шарики. Это повлияло на ведущего. В трех случаях, когда приходил господин Маршал, камердинер приносил ему на подносе целую свечу. Во время этой церемонии он получил следующий выговор: «Мне разрешено веселиться, но не баловаться, потому что это грех!»
Довольно частым гостем здесь был известный поэт Францишак Карпинский, друг Тышкевича. Однажды во дворце можно было наблюдать следующую сцену. Два друга, стоя на коленях посреди комнаты и обняв друг друга, громко плакали, жалея и прощая друг друга. Это продолжалось довольно долго, потому что Каппинский не мог выбраться из объятий референдума, а также не мог встать с колен из-за большого веса. К счастью, быстро появилось несколько рослых лакеев, которые с трудом поставили Тышкевича на ноги.
Таким он был, господин референдарий, хозяин Свислачей и в то же время вполне обыкновенный человек со своими особенностями характера и своеобразным чувством юмора, которое, однако, не покидало его до конца жизни.
С. РОМАНОВ,
член военно-патриотического клуба «Память» РК БРСМ.

Permanent link to this publication: