Вы прочли "Чернобыльскую молитву" Светланы Алексиевич в первом номере "Дружбы народов"? Нет? Вы, наверное, думаете, что это опять про станцию, про реактор, как все случилось, кто виноват, что там сейчас, а об этом уже столько написано, снято - чего ж еще? Но книга Алексиевич не о Чернобыле, а о мире Чернобыля, еще не познанном по сути. Как она сама говорит -пропущенная история. Ее интересовало не событие, а ощущения, чувства людей, прикоснувшихся к неведомому. Что узнал, угадал, открыл в себе, в отношении к миру человек, застигнутый врасплох новой реальностью, оказавшийся один на один с тайной, потрясенный, растерянный, растерзанный.

Ведь так, собственно, и в предыдущих ее вещах. Не столько о войне, сколько о женщине, самой природой призванной давать жизнь, оберегать жизнь и вынужденной взять в руки оружие, убивать, обрывать жизнь; Не столько об Афгане, сколько о мальчиках, ставших цинковыми. Не столько о зачаровывании смертью-сколько все о том же: кто мы? Каковы человеческие возможности и пределы? Что происходит с нами сегодня?

Не представляю, что кто-то сможет пролистать отстраненно "Чернобыльскую молитву"- этот воистину трагический документальный роман-ораторию с монологами-исповедями и монологом-криком, с народным, солдатским, детским хором и одиноким человеческим голосом... Читаешь - и бесслезные рыдания комом в горле. А каково же было такое видеть, слышать, писать - сначала расспрашивая (часто тех, кто говорить не может, не хочет), потом снова и снова прослушивая сотни диктофонных метров мучительных, горьких откровений! Каждый говорит свое. И это свое надо расслышать, прочувствовать, самой прожить, всякий раз взваливая чужую тяжесть на собственные плечи. Где взять силы и мужество, чтоб, побывав в шкуре одного, тут же начать сопереживать драме другого, а следом броситься в пропасть страданий третьего? Но без этой редкостной, поразительной способности из года в год жить чужими жизнями так, чтобы они стали продолжением твоей собственной, не создашь тех соборных документальных вещей, на которые отважилась Алексиевич. Прием коллажа - рассудочно-интуитивная комбинация разнородного материала - тут не действует, не подходит. Нужна температура плавящая, эмоциональный накал, когда все факты, события - все переплавляется, любой сырец - в "продукт" одного художественного уровня. Так считал Алесь Адамович, который в свое время и вывел Светлану на эту дорогу - многоголосого самоисследования жизни, сам будучи одним из ее первопроходцев. Но их было трое тогда -Адамович, Брыль, Колесник ("Я из огненной деревни") или двое - тот же Адамович и Гранин ("Блокадная книга"). А Светлана Алексиевич - маленькая хрупкая женщина - одна. И тянет, тянет этот груженный катастрофами и страданиями воз ("Наша история - это история страдания" - ее слова), который давит, пригибает так, что, кажется, голову не поднимешь. Но она упрямо не сворачивает в сторону, не изменяет чувству пути, призванию, своей человеческой сути. Даже суд над "Цинковыми мальчиками", слава Богу, не свалил ее. "Я не могла написать об этом другую книгу", - говорила она тогда. "Я не могла не написать эту книгу", - говорит она о "Чернобыльской молитве" сегодня. Она, разумеется, знает, что зона опасна, что и малые дозы могут сказаться, но это ее не останавливает. Не месяц и не два - три года ездила Алексиевич в зону, безоглядно шла по чернобыльскому следу - еще чуть продвинуться к пониманию, еще приблизиться к тайнам души, добраться до таких ее закоулков, о которых лучше, спокойнее не ведать и не догадываться, заглянуть дальше, дальше - в человеческую природу, в подсознание, в тьму и, пробиваясь в глубь людского "я", постигать, как в человеке прорастает Человек или как выглядывает, вылезает из него нелюдь. Алексиевич показывает нас равными самим себе, подлинными, такими большими и в то же время маленькими, какие есть.

...В самом конце минувшего года в Стокгольме Светлане Алексиевич вручали литературную премию имени Курта Тухольского - за мужество (а надо бы, верно, и в Москве дать подобную -за гражданское мужество - премию имени А. Д. Сахарова). Во время церемонии известные шведские актеры читали отрывки из "Чернобыльской молитвы", ее намерены издать в нескольких странах, а в родной Белоруссии она выброшена из издательского плана. Но те, кто сделал это, напрасно надеются: Алексиевнч не собьешь. Она уже в новой работе.

Она не раз признавалась, что ее интересуют три главных, по ее мнению, на все времена вопроса: как любили, как убивали, как умирали. В своих книгах, говорит она, мне хотелось потрясти людей не ужасами, а человеческим достоинством в ужасе.

...Как любили. Мне кажется (и я думаю, Светлана тоже так считает, не случайно она эту работу все отодвигает, отодвигает), ее предыдущие вещи - подступы к главной книге, исповедям о любви. Прочтите в "Чернобыльской молитве" "Одинокий человеческий голос" (он звучит вначале и в самом конце тоже) - и вы согласитесь, что я права, -это о ЛЮБВИ. И как!

...То пятое время года,
Только его славословь:
Дыши последней свободой
Оттого что это - любовь.

(А. АХМАТОВА)

Permanent link to this publication: