Бодров С. Связной. СПб.: Амфора: Сеанс, 2007

Ты становишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет. Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке. То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя. Понимать это больно. По важно. (Сергей Бодров)

Когда 20 сентября 2002 года в новостях объявили о трагедии в Кармадонском ущелье, страна впала в оцепенение. Событие, такое нелепое и невозможное, боялись обсуждать. Каждый до последнего надеялся - тихо, про себя, - что съемочной группе Сергея Бодрова-младшего вопреки всему удалось выжить. Потом сомнений не осталось - не удалось...

Сергея Бодрова знали все: молодой, харизматичный, успешный. Он успел защитить диссертацию по истории искусств - "Архитектура в Венецианской живописи Возрождения" (в 2004 году она была издана в "ВАГРИУСе"), стать ведущим сверхпопулярной программы "Взгляд", сыграть (да не сыграть даже - прожить) несколько культовых ролей, снять фильм, начать второй... и навсегда остаться на его съемочной площадке. Он сделал, казалось бы, невозможное - стал героем "безгеройного времени". Созданный им образ Данилы Багрова настолько прочно вошел в сознание масс, что во время предвыборной программы в городах России появились плакаты: "Путин - наш президент, Данила - наш брат, Плисецкая - наша легенда". А "Брата" и "Брата-2" растащили на цитаты, как когда-то фильмы Рязанова и Гайдая.

Книга Сергея Бодрова и о Сергее Бодрове вышла через пять лет после Кармадонской трагедии. Ее составили три его сценария ("Сестры", "Морфий" и ставший роковым "Связной"), выдержки из интервью и рецензий, воспоминания друзей и знакомых и хроника событий в осетинском ущелье.

Этот сборник - дань памяти символу не самых простых для страны лет и попытка осмыслить, кого мы потеряли.

Сценарию "Связного" присущи отрывочность, фрагментарность, тревожность и нарастающий драматизм. Смена кадров зрима уже на бумаге - при прочтении. Это должно было быть жесткое и яркое кино. Кино, где переплетались политика и любовь, а созданные образы выходили за свои рамки и превращались в символы. Как превращался в ангела-хранителя бездомный мальчик - один из его персонажей.

Леонид Парфенов, вспоминая Сергея, попытался выразить главное в нём: Люди за что признательны артисту? Корчится улица безъязыкая, а он что-то за нее сформулировал. Актерская игра, когда речь идет о герое времени, это как поэзия - дело молодое. <...>Он парень был талантливый, кожей чувствовавший, что происходит.

В одном из интервью Бодров напомнил о двух ключевых понятиях философии Возрождения - "жизнь-действие" и "жизнь-созерцание". О себе Сергей говорил, что он человек созерцающий. И именно это умение наблюдать позволяло ему улавливать, а впоследствии и выражать дух времени.

стр. 86

Он не любил того, что определяется словами "эстетский", "неформальный" или "альтернативный". Всё, что он делал, - про жизнь. Возможно, даже слишком про жизнь: бандиты, перестрелки, наркотики, тюрьмы, национализм, социальное "дно"... Он умел говорить об этом без пафоса. Поэтому его можно было слушать. А еще ему удавалось (в роли брутального мстителя за брата) читать наивные стихи про речку и голубое небо и не выглядеть при этом смешно и пошло. Потому что за всеми его словами и поступками чувствовались естественность и человеческое достоинство - то, что сам Сергей ценил больше всего:

Главная отличительная черта Данилы Багрова не в том, что он говорит "а чё?", а в том, что у него есть чувство собственного достоинства. Можно сказать, что "Брат" и "Сестры" - кино про человеческое достоинство. И это главное, что интересует меня в героях любого фильма, который мне хочется смотреть.

Татьяна Соловьева

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - Татьяна Соловьева:

Comments: