В статье исследуется расстановка сил в политической элите Крымского ханства в 1560-1590-х гг. Автор анализирует борьбу кланов крымской знати за контроль над дипломатическими отношениями Крымского ханства с Русским государством и Польско-Литовским содружеством, а также участие основных семей крымской знати в борьбе за престол ханов во время династического кризиса Гиреев 1577-1588 гг.
Ключевые слова: Крымское ханство, династический кризис Гиреев, русско-крымские отношения.
POLITICAL ELITE OF THE CRIMEAN KHANATE in 1560-1590s
Alexander VINOGRADOV
The article investigates the alignment offerees in political elite of the Crimean Khanate per 1560-1590. The author analyzes the struggle of clans of the Crimean Khanate with the Russian State and the Polish-Lithuanian Commonwealth, and also the participation of the main families of the Crimean nobility in the struggle for the throne of khans during Giray's dynastic crisis of 1577-1588.
Keywords: Crimean Khanate, Giray's dynastic crisis, Russian-Crimean relations.
Под политической элитой Крымского ханства в русской посольской документации подразумевались "ближние царевы люди" - лица, постоянно входившие в состав ханского дивана - "ближней думы". Круг этих лиц определялся в Посольском приказе на основании: а) "статейных списков" (донесений) русских дипломатических представителей в Крыму, так как определение состава ближайшего окружения крымских ханов и степень их лояльности по отношению к Москве была с конца XV в. одной из главных задач при сборе информации о ситуации в "Крымском юрте" в даваемых им "наказах"; б) посланий (ярлыков), доставляемых в Москву на имя московских государей гонцами видных "ближних царевых людей" при приезде ханских гонцов или посольств, в которых изъявлялась готовность установить "особые отношения" с Москвой - содействовать укреплению союзных отношений ("доброго дела") в обмен на предоставление "государева жалованья" (обычная формулировка посланий "служить правым плечом государю своему, а левым плечом тебе..."); в) посланий (ярлыков) крымских ханов московским государям, в которых с их согласия подтверждается принцип так называемого амиатства - посредничества в дипломатических связях между Москвой и Бахчисараем за отдельными лицами либо группами лиц из числа своих "ближних людей", а затем за отдельными фамилиями (во второй половине XVI в. род беков Яшлавских ("князей Сулешевых")); г) составляемых при переговорах с московскими "амиатами"
ВИНОГРАДОВ Александр Вадимович - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт российской истории РАН; e-mail: rusintrel@list.ru.
Alexander VINOGRADOV - PhD (in History), Senior Research Fellow, Institute of Russian History, RAS, Moscow; rusintrel@list.ru.
стр. 25
списков для получения "жалованья" (в крымской интерпретации "поминок") "ближними царевыми людьми" при приездах русских гонцов и послов.
Во второй половине XVI столетия, особенно при относительно стабильном правлении хана Девлет-Гирея I (1551-1577), когда в Крыму имело место длительное беспрерывное пребывание московских дипломатических представителей (посольства А. Ф. Нагого в 1563-1573 гг. и др.), в русской посольской документации сложились четкие критерии для определения места политической элиты Крымского ханства в дипломатических "ссылках". К ним относились указания в "наказах" русским гонцам и послам в Крым "правити поклон", обращаться в случае конфликтных ситуаций к конкретным лицам из числа "ближних царевых людей" и лично контролировать получение ими "жалованья, а также преимущества при распределении "корма" и "жалованья" всем крымским гонцам при их приезде в Русское государство, что отражалось в деловой документации по приему крымских гонцов и посольств, и порядок внесения в посольские книги посланий конкретных "ближних царевых людей" непосредственно вслед за посланиями от хана и представителей дома Гиреев.
В отдельных случаях предусматривались по согласованию с крымскими ханами преференции для представителей конкретных родов и кланов при назначении их послами в Москву с перспективой предоставления значительного "государева жалованья". В данном случае речь идет о представителях политической элиты Крыма относительно лояльных или нейтральных по отношению к Москве. В отношении изначально враждебных по отношению к Москве представителей политической элиты (при Девлет-Гирее I кланы казанской эмиграции, черкасских князей (большей части бесенеевских), крымских мангытов ("Дивеевых")) следовало в "наказах" определить степень возможности их противодействия действиям московской дипломатии и найти возможности для воздействия на них путем различных политических комбинаций.
Практически все материалы, относящиеся к связям русского правительства с "ближними царевыми людьми", сосредоточены в фонде 123 РГАДА ("Сношения России с Крымом") в составе так называемых крымских посольских книг.
Под политической элитой Крыма в польско-литовской посольской документации подразумевались и лица, входящие в состав дивана. Изначально они вносились в "реестры упоминок" (польско-литовский аналог московских "поминок"). При этом из числа всей крымской политической элиты выделялись "омьяты" (аналог московских "амиатов"), которые вносились в реестр в порядке значимости. Данные списки частично сохранились в так называемых посольских книгах Литовской метрики (свод документов канцелярии Великого Княжества Литовского, ВКЛ), хранящихся в РГАДА (ф. 389). При приезде крымских гонцов в Польско-Литовское государство гонцы от "омьятов" имели преимущества при получении "жалованья", что отражалось в особых списках гонцов в коронных (польских) скарбовых книгах, хранящихся в AGAD (фонд ASK).
В русской посольской документации 1560-1590-х гг., прежде всего в статейных списках гонцов и послов в Крым, можно выделить три основные группы "ближних царевых людей".
1. Представители исторических "государствообразующих" фамилий Крыма ("думные князья") - Ширины и Кипчаки. Представители других "исторических фамилий" - Аргынов и Барынов - в контексте их участия в работе ханского дивана, исполнения ими посольских миссий и привлечения к участию в дипломатических переговорах в русской посольской документации не упоминаются.
2. Представители фамилий Крыма, которые традиционно стремились контролировать "московское" и "польско-литовское" направления внешней политики Крыма, претендующие на "амиатство" либо уже достигшие его "де факто", - кланы Яшлавских ("князей Сулешевых") и Кулюковых ("князей Куликовых")1.
1 Наименование рода условно. В русской посольской документации именование происходит, вероятно, от радоначальника - Кулюка.
стр. 26
3. Представители "внешних кланов", относительно недавно инкорпорированные в политическую элиту Крымского ханства, - крымские мангыты ("князья Дивеевы"), черкесские князья ("князья Черкасские") и казанская эмиграция как крымского, так и собственно казанского происхождения.
4. Кланы "сановников", не принадлежавших к влиятельным фамилиям, сделавшие карьеру на личных связях с правящими ханами, в большинстве связанные с ними узами аталычества - при Мухаммед-Гирее II (1577-1584) Муслы аталык, при Гази-Гирее II (1588-1596, первое правление) - Моллакай Аллей аталык и др.
В польско-литовской посольской документации разделялись "омьяты" - лица, связанные "особыми отношениями" с Польско-Литовским государством, и прочие представители политической элиты. Исходя из исторических традиций дипломатических связей Польско-Литовского государства с Крымом при распределении жалованья прибывающим крымским гонцам в коронных скарбовых книгах гонцы от официальных карача-беков государствообразующих фамилий Крыма - Ширинов, Барынов, Кипчаков, Аргынов, позднее Седжуитов и Киятов, выделялись в особый список гонцов от duces (герцогов), вне зависимости от их реального политического влияния. В русской посольской документации выделялись только "думные князья" - те представители государствообразующих фамилий, которые реально заседали в диване.
В отличие от крымских посольских книг, в которые дьяки Посольского приказа вносили послания на имя государя (позднее Б. Ф. Годунова) только от лиц, имеющих реальный политический вес, в "Татарские дела", составляющие особый фонд Варшавского коронного архива (Dzial tatarski Archiwum Koronne Warzawskie AGAD), вносились все без исключения послания от крымской знати и должностных лиц. В рассматриваемый период массовое отправление посланий в материалах этого фонда зафиксировано летом 1572 г., накануне похода Девлет-Гирея I на Москву, весной-летом 1574 г., по окончании "первого бескоролевья" и прибытия в Речь Посполитую короля Генриха Валезия и весной-летом 1578 г., при подготовке переговоров с королем Стефаном Баторием во Львове.
В посольские книги "Литовской метрики" и в посольские книги "Метрики коронной" послания от крымской знати в рассматриваемый период не вносились. В целом польско-литовская посольская документация дает относительно полные сведения о составе политической элиты Крымского ханства только за период второй половины 1560-х гг. - второй половины 1570-х гг. Русская посольская документация, несмотря на отсутствие в полном объеме документации за 1578-1584 гг., дает гораздо более детальные сведения о персональном составе политической элиты Крымского ханства за период с 1563 по 1596 г.
Русская и польско-литовская посольская документация по дипломатическим связям с Крымским ханством второй половины XVI в. содержит, таким образом, уникальные сведения о составе политической элиты Крыма, ее роли в осуществлении внешней политики Крымского юрта и позиции различных кланов в периоды династических кризисов 1577-1584 и 1596-1597 гг.
Тем не менее ввод в научный оборот этих уникальных данных невозможен без публикации в полном объеме крымских посольских книг из фонда 123 РГАДА "Сношения России с Крымом" и систематизации польско-литовской посольской документации, хранящихся в различных фондах польских архивов и в РГАДА в составе фонда 389 "Литовская метрика".
ПЕРСОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ КРЫМСКОГО ХАНСТВА В 1560-1590-х гг.
Правление хана Девлет-Гирея 1
Состав дивана Девлет-Гирея I в 1551-1563 гг. реконструировать затруднительно из-за утраты русской и фрагментарности польско-литовской посольской документации. Достоверно известно, что в его состав входил бек Сулеш Яшлавский, прибытие гонцов которого вместе с ханскими гонцами неоднократно упоминается в русских летописных сводах. Состав "ближних царевых людей" Девлет-Гирея I персонифици-
стр. 27
руется в русской посольской документации с момента начала пребывания посольства А. Ф. Нагого (1563 г.). Вплоть до обострения русско-крымских отношений в 1569-1570 гг. он представляется вполне стабильным. В состав "ближних царевых людей" в это время входят до десяти лиц.
Ази бек Ширинский (в русской посольской документации "Азии князь Ширинский", в ЛМ "князь Гадъчей Ширинский", в коронных скарбовых книгах Hatczei Szyrinowskiy).
Вопрос о том, являлся ли он карача-беком Ширином, спорен. В русской посольской документации он ни разу не упоминается как "карачей". Реальное влияние определялось браком с одной из дочерей Девлет-Гирея I: в статейном списке А. Ф. Нагого (1563 г.) указано, что "жалует де царь ширинского князя Азия, потому что за него дал дочь" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 10, л. 163об.]. В польско-литовской документации имел высокий статус: "в реестре упоминков" литовского посла А. Владыки (1568 г.) первый при перечислении всех лиц из числа крымской знати, внесенных в "реестр", но не отмечен как "омьят" [Любая, 2008, с. 251; КПЛМ, ч. 1, с. 31 б]2. В 60-х гг. постоянно фигурировал во всех "отписках" А. Ф. Нагого как влиятельный член дивана. Вел переписку с Иваном Грозным [Виноградов, 2007, т. II, прил. 6, с. 320-322].
Сулеш б. Магмедша, бек Яшлавский (в русской посольской документации "князь Сулеш").
Глава клана Яшлавский, сын бека Магмедши. Провозглашал себя наследным московским "амиатом". Контролировал московское направление внешней политики Крымского ханства, вел все переговоры с посольством А. Ф. Нагого. В русской посольской документации имел наивысший статус. Первый при перечислении "ближних царевых людей" в статейном списке А. Ф. Нагого [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 10, л. 163об.], шертовал вслед за ханом на русско-крымском "докончании" 2 января 1564 г. [там же, л. 315]. Добился в 1563 г. назначения послом в Москву своего старшего сына и наследника Мурада-мурзу. Посольский размен неоднократно откладывался и к 1568 г. был отложен окончательно. Находился в постоянной переписке с Иваном Грозным [Виноградов, 2007, ч. II, прил. 5, с. 317-319].
Сулеш скончался после 1571 г. Из его сыновей наиболее известны Мурад, возглавивший после смерти отца род Яшлавских, Касым-мурза, казненный в 1577 г. накануне смерти Девлет-Гирея I по приказу калги Мухаммед-Гирея; Араслан-мурза, крымский посол в Москве в 1578-1582 гг.; Сеферь-мурза, Ибрагим-паша-мурза, Янша - (Еньша)-мурза, крымский посол в Москве в 1582-1586/1587 гг.; перешедший затем на сторону сыновей Мухаммед-Гирея II и оставшийся в Русском государстве3 Ахмед-паша, глава рода Яшлавских с 1591 г., и Кутлу-мурза. Все сыновья Сулеша принимали активное участие в событиях 1570-1590-х гг. [Виноградов, 2006, с. 46-72].
Али Ази бек Кулюков ("князь Куликов"). Глава клана Кулюковых упомянут пятым при перечислении "ближних царевых людей" в статейном списке А. Ф. Нагого [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ел. хр. 10, л. 163об.]. К середине 1560-х гг. изчез из поля зрения русской дипломатии.
Дивей б. Хасан (в русской посольской документации "князь Мангытский", в ЛМ "князь Девей"). Глава клана Мансуров, карача-бек крымских мангытов, официально был утвержден ханом Девлет-Гиреем I к маю 1563 г. В 1563 г. в перечне "больших родов" А. Ф. Нагой поставил "князей мангитских" на пятое место после четырех "исторических фамилий" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 10, л. 163об.]. Польско-литовская дипломатия, учитывая традиционный "большой вклад" подданных Мансуров в набеги на южные области Короны Польской и ВКЛ, не особенно жаловала Дивея в 1560-х гг. В "реестре упоминков" посольства А. Владыки он значится тридцать первым в перечне всех лиц из числа крымской знати, внесенных в "реестр" [Любая, 2008, с. 256; КПЛМ, ч. 1, с. 318]. В отношении Русского государства Дивей занимал враждебную
2 Копия "реестра", хранящегося в составе фонда ASK AGAD, опубликована А. А. Любой [Любая, 2008, с. 245-261].
3 Родоначальник известного русского боярского рода князей Сулешевых.
стр. 28
позицию, что проявилось в ходе его переговоров с А. Ф. Нагим. Выступал за "уступку" Астрахани, причем требовал от А. Ф. Нагого признания наследственных прав там клана Мангытов как беклербеков астраханских ханов. Взят в плен при Молодях летом 1572 г. Скончался в Русском государстве после 1576 г. В грамоте, отправленной в сентябре 1576 г. с посланником Е. Ржевским, Грозный уведомил Девлет-Гирея I о том, что "Дивея в животе не стало тому з год" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 14, л. 341]. Из сыновей наиболее известны Есиней и Арсланай, женатые на дочерях хана Мухаммед-Гирея II,
Ахмед-Аспат (Спат Тхазритоков) "князь Черкасский" (в ЛМ "князь Сыпат"). Глава клана "князей Черкасских в Крыму". Он назван третьим при перечислении "ближних царевых людей" в статейном списке А. Ф. Нагого [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 10, л. 163об.]. В "реестре упоминков" литовского посла А. Владыки назван вторым королевским "омьятом", третий при перечислении всех лиц из числа крымской знати [Любая, 2008, с. 252; КПЛМ, ч. 1, с. 316]. "Князь" Ахмед-Аспат Черкасский (Тхазритоков) был братом Айше-Фатьмы, старшей ханской жены, матери Мухаммед-Гирея II и Адыл-Гирея, и сыном бесленейского тлекотлеша Тхазритокова ("князя" Тарзытака) [Кушева, 1963, с. 201; Сокуров, 2011, с. 124-125]4. Как ханский шурин имел большое влияние в диване. Состоял в переписке с Иваном Грозным [Виноградов, 2007, ч. II, прил. 6, с. 320-322]. Скончался в начале 1570-х гг.
Мустофа-мурза, в дальнейшем "князь" Мустафа. (В коронных скарбовах книгах Alustapha Alurza.) Принадлежал к клану абазыевских черкасских князей, однако в русской посольской документации никогда не назывался "князям черкасским". В русской посольской документации отмечено, что он был двоюродным (в других случаях родным) братом "черкасских мурз" Мустафы-аги и Муртозы-аги [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 14, л. 239 и об.]. В диване Девлет-Гирея I пользовался исключительным влиянием. В "реестре упоминков" литовского посла А. Владыки назван первым королевским "гомьяном" и вторым при перечислении всех лиц из числа крымской знати, внесенных в "реестр" [Любая, 2008, с. 252; КПЛМ, ч. 1, с. 316]. Его гонцы в Речи Посполитой имели самый высокий статус при получении жалования. При прибытии посольства Азанксанхиза (ок. 1568-1569 гг.) его представитель второй в перечене гонцов от omiatis [AGAD ASK-I sign 223 к 66]. При прибытии посольства Джан Ахмеда челеби в 1573 г. - первый в разделе гонцов от omiatis [AGAD ASK-I sign 236 k 176]. В других списках того же посольства он также первый в разделе от omiatis [AGAD ASK-I sign 238 к 133 ASK-I sign 241 к 113 v к 114 vk 116 к 125 v к 133 v]. В списке главных гонцов и послов его гонец шестой по счету после гонцов от хана и "царевичей" - султанов Гиреев [AGAD ASK-I sign 238 k 135]. В числе ханского посла и главных гонцов отдельно одаривался "подарками" [AGAD ASK-I sign 236 k 177]. Около 1575 г., по сведениям русского гонца Ивана Мясоедова, "князь" Мустафа отбыл из Крыма для совершения хаджа в Мекку, из которого, возможно, не вернулся [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 14, л. 274об.].
Мустафа-ага (в ЛМ Мистофа Окга, в коронных скарбовых книгах Alustapha Oga) - представитель родственного абазыевским черкасским князьям клана, именовавшимся в русской посольской документации "мурзами черкасскими" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 14, л. 6]. В статейном списке А. Ф. Нагого назван вторым при перечислении "царевых ближних людей" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 10, л. 163об.]. Шертовал вместе с ханом Девлет-Гиреем I на русско-крымском "докончании" 1564 г. [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 10, л. 315], приносил "шертную книгу". Состоял в переписке с Иваном Грозным [Виноградов, 2007, ч. II, прил. 6, с. 320-322]. В "реестре упоминков" литовского посла А. Владыки назван третьим королевским "омьятом", четвертым при перечислении всех лиц из числа крымской знати, внесенных в "реестр" [Любая, 2008, с. 252; КПЛМ, ч. 1, с. 314]. В коронных скарбовых книгах посланцы Мустафы-аги имеют в последние годы правления Девлет-Гирея 1 достаточно высокий статус. При прибытии посольства Азанксанхиза (1568-1569) его посланец четвертый при перечне гонцовот omiatis [AGAD ASK-I sign 223 к 66]. По прибытии посольства Джан Ахмеда челеби в 1573 его посланец уже второй при перечислении гонцов от omiatis [AGAD ASK-I sign 236 k 176 ASK-I sign 241 k 113 v]. В списке главных гонцов и послов того же посольства его гонец пятый по счету [ASK-I sign 238 к 135]. Он отдельно одаривался "подарками" [ASK-I sign 236 к 177].
4 Ахмед-Аспат и его брат Татармурзы Тазритоковы (Тхазритоковы) традиционно были вассалами (тлекотлешами) бссенссвских пши ("князей") Каноковых (Сокуров, 2011, с. 122) Тлекотлеш (тлакотлеш - человек сильного рода) - второй по значимости ранг у кабардинской знати после пши (князя). В русской посольской документации вес они именовались "князьями".
стр. 29
Известны многочисленные послания Мустафы аги в Речь Посполитую. В июне 1572 г. при выходе Девлет-Гирея из Перекопа в поход на Русское государство Мустафа-ага, как и многие другие "ближние царевы люди", направил послания коронным сенаторам, в которых предлагал разорвать перемирие Речи Посполитой с Русским государством [AGAD AKW Dz. tatarskie Karton 62 tecza 36 nr 612 (датировано 11 июня 1572); tecza 31 nr 607 (датировано 20 июня 1572 г.)]. Сохранил свое влияние при Мухаммед-Гирее II. Еще в доставленном в марте 1566 г. послании бека Сулеша Яшлавского Ивану Грозному отмечено, что Мустафа-ага является аталыком одного из младших сыновей калги - Мухаммед-Гирея "Ази Кирея царевича" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 12, л. 112об.].
Муртоза-ага брат Мустафы-аги. В статейном списке А. Ф. Нагого упомянуто о том, что "царь жалует Муртозу Мустофина брата" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 10, л. 364]. Тем не менее на первые места среди "ближних царевых людей" Муртоза-ага выдвинулся только в эпоху первого правления Гази-Гирея II.
Ак-Мухаммед-оглан (Ахмед-улан). В отечественной историографии Ак-Мухаммедоглана (Ахмед-улана) принято было считать представителем казанской знати. В "отписках" из Крыма русских послов А. Ф. Нагого и Ф. А. Писемского речь неоднократно шла о влиятельном среди "ближних царевых людей" "казанце" - "Магмет-улане". А. А. Новосельский полагал, что Ахмед-улан был главой казанской эмиграции в Крыму и представлял ее интересы в ханском диване [Новосельский, 1948, с. 20]. Это верно только отчасти. И. В. Зайцев доказал, что в данном случае речь идет об Ак-Мухаммедеоглане, приближенном казанского хана Сафы-Гирея, прибывшем вместе с ним в Казань из Крыма [Зайцев, 2013, с. 146]. Дело в том, что в русской посольской документации и в кириллических текстах ЛМ этот видный представитель политической элиты Крыма пишется как "Магмет-улан" или "Али Магмет-улан", а в коронных скарбовых книгах на старопольском языке как "Ал-Магмет улан (Al Machmet Vlan)".
Как полагает И. В. Зайцев, во время осады Казани в 1550 г., именно Ак-Мухаммедоглан (Ахмед-улан) защищал одни из ворот города. В защите Казани в 1552 г. он скорее всего не участвовал. Вероятно, Ак-Мухаммед-оглан (Ахмед-улан) бежал из Казани летом 1551 г. во время блокады города московскими войсками. Далее он находился у ногайского мурзы Исмаила [Там же, с. 147-148].
Русское правительство неоднократно требовало его выдачи, Ак-Мухаммед-оглан (Ахмед-улан) вернулся в Крым в самом конце 1551 г. и занял при дворе видное место. По прибытии в середине 1550-х гг. в Польско-Литовское государство посольства Аккуш-улана он упомянут в перечне крымской знати, приславшей своих гонцов вместе с посольством как аталык Адыл-Гирея [КПЛМ, ч. 1, N 97, с. 153]. В 1550-1560-х гг. Ак-Мухаммед-оглан (Ахмед-улан) неоднократно упоминается в различных источниках. В конце 1558 - начале 1559 г. в московском походе он командовал отдельным отрядом, который должен был ударить на Тулу.
В "реестре упоминков" литовского посла А. Владыки (1568 г.) он назван пятым королевским "гомьятом", шестым при перечислении всех лиц из числа крымской знати, внесенных в "реестр" [Любая, 2008, с. 252; КПЛМ, ч. 1, с. 317]. Его гонцы в Речь Посполитую традиционно имели высокую иерархию при получении жалованья. По прибытии посольства Азанксанхиза (1568-1569) его гонец третий в списке гонцов от omiatis [AGAD ASK-I sign 223 к 66]. По прибытии посольства Джан Ахмеда челеби в 1573 г. его гонец вновь третий во всех списках гонцов от omiatis [AGAD ASK-I sign 236 k 176 ASK - I sign 238 k 133 ASK-I sign 241 k 113 v k 114 v k 216 k 125 v k 133 v]. В списке главных гонцов и послов он значится шестым после дипломатических представителей Гиреев [AGAD ASK-I sign 238 k 135]. В доставленном в марте 1566 г. послании бека Сулеша Яшлавского Ивану Грозному Ак-Мухаммед-оглан назван аталыком второго сына Девлет-Гирея I Адыл-Гирея [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 12, л. 113].
В дальнейшем русская разведка отметила, что именно Ак-Мухаммед-оглан настаивал в 1560-х гг. на занятии Адыл-Гиреем престола восстановленного Казанского ханства в случае успеха там антимосковского восстания, что отражено в "расспросных листах" гонца Севрюка Клавшова Г. Л. Скуратовым-Бельским (Малютой Скуратовым) и посольским дьяком А. Я. Щелкаловым. Правда, позднее он отказался от этой идеи
стр. 30
по причине того, что "казанские люди своевольны и лихи, правды в них нет, а под царевую (ханской) рукою им не живати" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 14, л. 31-31об.]. Здесь явно чувствуется неприязь к "коренной" казанской знати, связанная с событиями после кончины хана Сафа-Гирея, приблеженным которого он был.
Враждебность Ак-Мухаммеда-оглана к Москве объяснялась, помимо прочего, личными причинами: сыновья оглана в это время жили в Московском государстве. При этом бек Сулеш Яшлавский в своем послании Ивану Грозному подчеркивал, что сыновья оглана являются имельдешами ("молочными братьями") Адыл-Гирея [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 13, л. 113]5. Возможно, они жили вместе со своей матерью, одной из жен Ак-Мухаммеда. И. В. Зайцев, опираясь на материалы русской посольской документации по связям с Ногайской Ордой, полагает, что она была жива в 1555 г. [Зайцев, 2013, с. 149]. Один из сыновей был крещен и упоминался в русской посольской документации как "князь Федор". Ак-Мухаммед-оглан неоднократно просил хана Девлет-Гирея I содействовать отпуску сыновей в Крым. Так, на аудиенции у царевича Ивана Ивановича в Москве 5 июля 1565 г. ханский гонец Акинчей исправлял "челобитие" - отпустить в Крым "Ак-Магметовых детей" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 11, л. 348об.]. После успешного крымского похода на Русское государство летом 1571 г. хан потребовал у Ивана Грозного отправления в Крым сыновей Ак-Мухаммеда. В это время речь шла только о "князе Федоре".
Интересно, что, занимая исключительно враждебную позицию в отношении Русского государства, Ак-Мухаммед-оглан в 1571-1572 гг. имел постоянные контакты с русскими дипломатами в Крыму, связанные с освобождением и отсылкой в Крым его сына. Это было достигнуто при переговорах Ивана Грозного с гонцом Джан Мухаммедом в феврале 1572 г., накануне вторжения Девлет-Гирея I в Русское государство [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 14, л. 62-62об.]. Ак-Мухаммед-оглан лично вел по этому поводу оживленную переписку с Иваном Грозным [Виноградов, 2007, т. 11, прил. 5, с. 321].
Ак-Мухаммед-оглан сохранял политическое влияние в Крыму вплоть до 1573 г. Накануне выступления летом 1572 г. Девлет-Гирея I в поход на Русское государство он, как и все ведущие крымские вельможи, направил из Перекопа послание "епископам и панам польским" с призывом разорвать перемирие и возобновить войну с Русским государством. Это послание датировано 17 июня 1572 г. [AGAD AKW Karton 65 teszka 34 nr 610]. После поражения крымцев при Молодях 1572 г. роль Ак-Мухаммед-оглана в ссылках с Речью Посполитой усиливается. Важная деталь: по прибытии крымского посольства в Речь Посполитую в начале 1573 г. в одном из списков гонцов от omiatis в коронных скарбовых книгах значатся только гонцы от Мустафы-мурзы, Мустафы-аги и Ак-Мухаммед-оглана [AGAD ASK-I sign 241 к 133 v]. Тем не менее по приезде этого посольства он последний раз упоминается в польско-литовской посольской документации.
После 1574 г., когда ему в последний раз была отправлена грамота от Ивана Грозного [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 14, л. 116-118об. дат. февралем 1574 г.], Ак-Мухаммед-оглан исчез из русской посольской документации. И. В. Зайцев, изучив выданный ему ханом Мухаммед-Гиреем II ярлык на землю, показал, что он был еще жив осенью 1577 г. [Зайцев, 2013, с. 153]. Сын Ак-Мухаммед-оглана Ислам-оглан (бывший "князь Федор") в русской посольской документации появляется только осенью 1593 г. в связи с участием в русско-крымском посольском съезде под Ливнами [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 21, л. 33, 76об., 86].
В 1572-1574 гг. в составе "ближних царевых людей" произошли изменения: при Молодях летом 1572 г. попал в плен карача-бек крымских мангытов Дивей; после 1571 г.
5 Последнюю по времени статью о термине "имельдеш" с указанием предшествующей литературы см.: [Добродомов, 2005, с. 157-161].
стр. 31
в русской посольской документации не упоминаются бек Сулеш Яшлавский, после 1574 г. - Ак-Мухаммед-оглан, Ахмет-Аспат "князь Черкасский" и Азии "князь Ширинский".
К моменту прибытия в Крым русского гонца Ивана Мясоедова (сентябрь 1574 г.) состав "ближний думы", по его донесениям, был следующим: бек Мурад Яшлавский ("княж Сулешев сын"), бек Касим ("князь Куликов"), бек Мурад-Казы, бек Мустафа ("веременее всех"), Муртоза-ага ("веременнее всех") [РГАДА, ф. 123, он. 1, ед. хр. 14, л. 239 и об.]. Таким образом, клан Яшлавских представлял в диване сын Сулеша Мурад, клан "князей Куликовых" - вероятно, племянник Али Азии Касим. Клан "черкасских мурз" сохранил свои позиции. Иван Мясоедов зафиксировал раскол правящей элиты в ожидании скорой кончины Девлет-Гирея 1. В окружение калги Мухаммед-Гирея входили Муслы аталык и бек Сулеш "Перекопский"; в окружение его брата, следующего по старшинству ханского сына Адыл-Гирия, - брат бека Мурада Сеферь-мурза Яшлавский [там же, л. 239-к.].
Прибывший весной 1577 г. в Крым накануне кончины Девлет-Гирея I посланник Е. Л. Ржевский также констатировал раскол правящей элиты. В начале 1577 г. часть знати обратилась к Порте с протестом против засилья в диване клана "черкасских мурх", которое приводит к репрессиям. В числе прочих погиб брат бека Мурада Касим. Однако Мурад Яшлавский сохранил контроль над московским направлением внешней политики Крыма. Накануне эпохи "ссоры великой в Крымском юрте", последовавшей за кончиной Девлет-Гирея II, в Москве ключевыми фигурами ханского дивана считали Мурада Яшлавского, Мустафу-агу, Муртозу-агу и бека Азия Ширинского. В такой последовательности этим лицам предписывалось "правити поклон от царя и великого князя" посланнику Е. Л. Ржевскому [там же, л. 332-332об.].
Правление хана Мухаммед-Гирея II (1577-1584)
Первоначальный состав "ближних царевых людей" нового хана фиксируется в русской посольской документации по донесениям посланника Е. Л. Ржевского (1577-1578) и посла князя В. В. Масальского (1578-1582). До начала "персидских походов" в 1578-1579 гг. в состав "ближних царевых людей" из состава дивана Девлет-Гирея I входили бек Азии Ширинский Мустафа-ага, Муртоза-ага и бек Мурад Яшлавский. Из новых лиц появились Дербыш аталык - бек Дербыш "Кулюков", постепенно оттеснявший своего брата бека Касима, и Муслы аталык, который стал фактическим главой ханской администрации.
Муслы-аталык б. Ахмед аталык6. Муслы аталык был наследственным аталыком воспитателем калги Мухаммед-Гирея, наследовав во второй половине 1560-х гг. своему отцу Ахмеду-аталыку. В "реестре упоминков" посла А. Владыки (1568 г.) он значится сорок первым по счету при перечислении крымской знати, причем "упоминки" посылаются ему "на месту отца его Охмет-аталыка" [КПЛМ, ч. 1, с. 319]. В коронных скарбовых книгах отмечено, что "упоминки" посылаются "Aluslia Otaliku Golegmu na mieisczu Oycza iego Ochmeth Otaliku" [Любая, 2008, с. 257]. Чуть раньше он появляется в русской посольской документации. В марте 1566 г. в Москву царевичу Ивану Ивановичу было доставлено послание Муслы-аталыка, в котором он позиционировал себя в качестве главы администрации калги Мухаммед-Гирея [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 12, л. 120-120об.]
Муслы-аталык выдвинулся на первые роли в начале 1570-х гг. К концу правления Девлет-Гирея I он действительно уже был главным лицом в окружении его сына калга Мухаммед-Гирея. Это отмечено в статейном списке гонца Ивана Мясоедова (1574 г.) [РГАДА, ф. 123, оп. 1, сд. хр. 14, л. 239-к]. Фигура Муслы-аталыка одновременно выходит на передний план и в дипломатических связях Крыма с Речью Посполитой. По прибытии посольства Джан Ахмеда челеби в 1573 г. его представитель - седьмой в разделе гонцов от omiatis [AGAD ASK-1 sign 236 k 176].
6 Более подробно его биография рассмотрена автором в совместной с А. В. Беляковым статье ""Дело Муслы аталыка". К истории военно-политического противостояния Речи Посполитой, Русского государства и Порты в период династического кризиса в Крыму в 1584-1588 гг." [Беляков, Виноградов, 2014, с. 51-62].
стр. 32
В другом списке того же посольства он вновь седьмой при перечислении всех гонцов от omiatis [AGAD ASK-I sign. 238 k. 133].
По прибытии посла "Захария" (1573) его представитель шестьдесят шестой при перечислении всех гонцов и послов [AGAD ASK-I sign. 238 к. 126], но шестнадцатый (последний) в особой росписи на получение подарков гонцам от Гиреев и знати [AGAD ASK-I sign 238 k. 128]. По прибытии посольства Джантемира аги (1576) его представитель одиннадцатый в разделе гонцов от caracus (синоним "ближних царевых людей в коронных скарбовых книгах) [AGAD ASK-1 sign 251 k. 317]. В том же, 1576 г. калга Мухаммед-Гирей в послании Ивану Грозному особо отметил, "что у меня добрый человек Муслу аталык, и таких у меня добрых мало, а ево слово вольный человек царево величество слушает, да и яз" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 14, л. 314].
После воцарения Мухаммед-Гирея II Муслы аталык стал важной фигурой и тестем бека Дербыша Кулюкова, главы одного из знатнейших крымских родов. Положение Муслы аталыка приобрело черты "первого министра".
Сам он писал Ивану Грозному в Москву, что после того как Мухаммед-Гирей "царем учинился меня Муслы аталыка по прежнему оставил как был при царе Девлет-Кирее" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 15, л. 95]. Муслы аталык позиционировал себя ключевой фигурой крымской политики и в послании Стефану Баторию, отправленному им в числе прочих "ближних царевых людей" в феврале 1578 г. [AGAD AKW Dz tatarskie Karton 62 tecza 118 nr. 694].
Важная роль Муслы аталыка в этот период неоднократно подтверждается в русской посольской документации. Посланник Е. Р. Ржевский при перечислении "ближних людей" нового хана летом 1577 г. поставил его на второе место после "князя" (бека) Алея Ширинского [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 15, л. 25]. В 1577-1578 гг. Муслы аталык был непременным участником всех переговоров с русскими дипломатами в Крыму, причем явно стремился оттеснить бека Мурада Яшлавского.
Кулюковы. Касим б Пашай, Дербыш б. Пашай. Главой рода Кулюковых к 1574 г. был князь Касим, сын Пашая-мурзы, вероятно, племянник Али Азии. Его брат Дербыш к этому времени уже давно входил в окружение калги Мухаммед-Гирея. В доставленном еще в марте 1566 г. послании бека Сулеша Яшлавского Ивану Грозному содержался достаточно внушительный перечень аталыков "царевичей Гиреев" - сыновей и внуков хана Девлет-Гирея I, претендовавших на получение "поминок". "Дербыш - аталык Ибрагим пашин сын" в нем назван ближайшим "вернейшим человеком" калги Мухаммед-Гирея и аталыком его старшего сына Сеадет-Гирея [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед хр. 12, л. 112об.]. При отправлении посольства А. Владыки в "реестре упоминков" "Дербиш Мурза Оталык" (Derbisz murza Otalik) идет сорок вторым при перечислении внесенных в реестр представителей крымской знати [Любая, 2008, с. 257; КПЛМ, ч. 1, с. 319].
При Мухаммед-Гирее II появляются первые признаки усиления влияния "князей Куликовых" на ход русско-крымских дипломатических связей. В октябре 1577 г. Касым - "князь Куликов" в числе "ближних царевых людей" вел переговоры с Е. Ржевским [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 15, л. 12об. -13]. "Куликовы" пытались установить устойчивые политические связи с Москвой. Правда, до начала крымской "ссоры великой" 1580-х гг. там их не особенно жаловали. При перечислении гонцов от крымских вельмож, которых было необходимо доставить в Москву в ноябре 1577 г., гонец брата Касима Дербыша находился только на восьмом месте. В это время Дербыш уже не уступал по влиянию своему брату. В 1577-1579 гг. в русской посольской документации он фигурирует в качестве "Дербыша-аталыка" или "князя Дербыша-аталыка". С 1584 г. - только как "Дербыш князь Куликов". Отсутствие сана аталыка связано, вероятно, с подлинным или мнимым отказом Дербыша от поддержки своего воспитанника Сеадет-Гирея после гибели его отца Мухаммед-Гирея II весной 1584 г.
"Князь Дербыш Куликов" - Дырбыш-аталык выдвинулся на первые места среди "царевых ближних людей" при новом хане Мухаммед-Гирее II сразу же после его воцарения. Уже в июле 1577 г. он был послан в Стамбул известить Порту о водворении хана "на крымском юрте" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 15, л. 43об.]. "Князь" Дербыш шел пятым по счету при перечислении "речей" к "ближним царевым" людям в "наказе", отправленном летом 1578 г. послу князя В. В. Масальскому, непосредственно после Мурада "Сулешева" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 15, л. 209-209об.]. Мурад Яшлавский соответственно шел четвертым по счету [Там же, л. 208]. В дальнейшем Дербыш почти постоянно "соседствовал" в русской посольской документации с Яшлавскими-Сулсшевыми. Другими адресатами "речей" были Азии Ширинский (первый при перечислении), Мустафа-ага (второй), Муслы-аталык (третий) и Муртоза-ага (шестой).
стр. 33
Таким образом, ключевыми фигурами среди "ближних царевых людей" в Посольском приказе считали связанного родством с ханом Азия Ширинского, фактического "первого министра" Муслы-аталыка и представителей доминирующих со времен Девлет-Гирея I в диване кланов "мурз черкасских", Яшлавских и "Куликовых".
Сведения коронных скарбовых книг, относящихся к переговорам летом 1578 г. короля Стефана Батория с посольством Ибрагима Белецкого (принявший ислам шляхтич из Речи Посполитой), рисуют картину, почти аналогичную донесениям русских дипломатов - доминирование Муслы-аталыка и Мустафы-аги. Они занимают первое и второе места при перечислении гонцов от omiatis в списках при получении жалованья. Пятым в списке идет гонец от Муртозы-аги, шестым от бека Дербыша [AGAD ASK-III sign 3 k.92].
После 1578 г. в составе "ближних царевых людей" произошли изменения. Ушел из жизни "князь Азии Ширинский". В диване появились новые лица, но позиции Муслы-аталыка усилились. Отправленный на рубеже 1579-1580 гг. в Крым гонец Иван Елизаров должен был "правити от царя и великого князя поклон Мурату князю, Муслы-аталыку, брату его Азе Астану, Мустафе-аге, Дервишу князю, Ямгурчей Иссе-мурзе, Иссенею-мурзе и о здоровье спросити, грамоты подати и жалованье явити по казенному списку" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, 1579, ед. хр. 2, л. 25]. В этот период Муслы-аталык усиленно продвигал своего брата Азу Асана на должность посла в Москве. Однако Мураду Яшлавскому удалось сохранить контроль над московским направлением крымской внешней политики. В 1582 г. при осуществлении посольского размена из Москвы вернулся один его брат, Араслан-мурза, отправленный туда в 1578 г., а отправился в Москву послом другой брат - Янши-мурза. Посольский размен на р. Сейм вновь, как и в 1578 г., проводил сам бек Мурад Яшлавский. Араслан вместе с Мурадом благополучно вернулись в Крым, однако русское посольство князя М. Ф. Барятинского, двигавшееся вместе с крымцами, было "погромлено" приднепровскими казаками ("черкасами"). Это обстоятельство серьезно подорвало позиции клана Яшлавских в Москве.
С 1579 г. начался раскол правящей элиты, принявший открытые формы в 1581 г., после бегства из Крыма на территорию Речи Посполитой ханских братьев Селамет-Гирея и Алп-Гирея. Находившиеся в оппозиции к Мухаммед-Гирею II сыновья Дивея Есиней и Арсланай перешли на сторону хана, закрепив это браками с его дочерьми. Росло влияние бека Дербыша "Куликова" и племянника хана бека Кутлу-Гирея Ширинского, сына бека Азия. Однако "костяк дивана" остался неизменным. При распределении жалованья крымским гонцам, прибывшим весной 1582 г. к королю Стефану Баторию в Ригу в составе крымского посольства Антона "Черкашенина" (выходец из Речи Посполитой) с требованием выдачи ханских братьев, гонец Муслы аталыка значится вторым в перечне гонцов от omiatis, а гонец Мустафы-аги - четвертым [AGAD ASK-II sign 14 k 75, 82].
События 1583-1584 гг., связанные с открытым противостоянием Мухаммед-Гирея II с Портой, закончившиеся его смещением с престола и гибелью, привели к окончательному расколу элиты, последствия которого так и не были преодолены до конца 1580-х гг. После гибели Мухаммед-Гирея II его сыновья бежали из Крыма. Вместе с ними ушли Есиней и Арсланай "Дивеевы" с сыновьями и Сулеш "Перекопский". Муслы-аталык оказался в Стамбуле, причем неясно, бежал ли он туда после гибели Мухаммед-Гирея II или был послан им для переговоров с Портой. Во всяком случае, в дальнейшем сыновья Мухаммед-Гирея II обвиняли его в измене хану.
Большая часть знати осталась в Крыму (в том числе и беки Касим и Дербыш "Куликовы") и признала власть поставленного Портой хана Ислам-Гирея II, впрочем, ненадолго.
Правление хана Ислам-Гирея II (1584-1588)
Первоначальный состав дивана Ислам-Гирея II после его водворения в Крыму по русским и польско-литовским источникам неизвестен. Несомненно, что многие лица, входившие в него, перешли летом 1584 г. на сторону сыновей Мухаммед-Гирея II.
стр. 34
По донесениям прибывшего поздней осенью в 1584 г. в Крым русского гонца И. Г. Судакова-Мясного определяются ключевые фигуры среди "ближних царевых людей" Ислам-Гирея II.
В состав "ближних царевых людей" по-прежнему входил бек Мурад Яшлавский, который в течение всего пребывания Судакова-Мясного в Крыму (декабрь 1584 - июнь 1585 г.) вел с ним переговоры. Другие ключевые фигуры дивана Мухаммед-Гирея II либо покинули Крым, либо находились в Стамбуле, как Муслы-аталык, либо потеряли влияние, как Муртоза-ага. Последний, как и Дербыш "Куликов", оказался в списке тех "ближних царевых людей", жалованье которым, привезенное русским гонцом, изымается в пользу хана [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 7об.]. Русский гонец обратил внимание на появление многих новых лиц среди "ближних царевых людей", как следствие измены большой части знати. Вместе с Мурадом Яшлавским с ним вели переговоры Зентимир-ага из клана "черкасских мурз", Еллаш дуван, приближенный калги Алп-Гирея, Коштеке дуван, Озинсан дуван и, наконец, Исмаил имельдеш, очевидно молочный брат хана [Там же, л. 6-6об., 9, 13, 21, 22]. Из этих лиц ранее в Москве, кроме Мурада Яшлавского, был известен только Зентимир "черкашенин", родственник "князя" Мустафы, которого он в 1574-1575 гг. сопровождал в Мекку [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 14, л. 274об.]. Однако реальное влияние в ханском диване, по сведениям русского гонца, имел карача-бек Ширинов Алей. В январе 1585 г. И. Г. Судаков-Мясной отметил в своем верстовом списке, что "князь Алей у царя человек близкий" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 16, л. 13об.]. В донесенениях в Москву астраханского воеводы кн. Ф. М. Лобанова-Ростовского 1586 г. он также фигурирует как наиболее влиятельное лицо "при царе" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 1, л. 4].
Однако уже в 1585 г. началось возвращение в Крым части эмигрировавшей знати. Сначала вернулся бек Касим Кулюков, затем его брат Дербыш. Осенью 1586 г. астраханские воеводы, докладывающие в Москву о ситуации в Крыму, отмечали, что один из прибывших в Астрахань людей царевича Мурад-Гирея "про Дервиша князя сказал, что он сам при царе в Крыме" [там же, л. 7]. В донесениях астраханского воеводы кн. Ф. М. Лобанова-Ростовского возвращение "князя" Дербыша в ряды "царевых ближних людей" четко зафиксировано в ноябре 1586 г. В общем перечне "ближних царевых людей", приводимом астраханским воеводой, "князь" Дербыш стоит на третьем месте после своего брата "князя" Касима и "князя" Азея Ширинского перед Мурадом - "князем Сулешевым" [там же, л. 22].
При своем повторном пребывании в Крыму с весны 1587 г. вплоть до воцарения Гази-Гирея II весной 1588 г. Судаков-Мясной показывал в своем верстовом списке несколько другую картину. Переговоры с ним по-прежнему вел бек Мурад Яшлавский. Другими почти постоянными участниками переговоров были Зентимир-ага, карача-бек Ширинов Алей и вернувшийся в Крым бек Дербыш "Куликов" [ИТУАК, N 14, с. 54-57, 65]. Участие последнего в переговорах с гонцом особенно интересно: днем он вел переговоры от имени хана, "в ночи" посетил гонца и испрашивал у него "опасную грамоту" для бегства из Крыма к Мурад-Гирею. Одновременно бек Дербыш информировал русского гонца о том, что при его активном участии против хана готовится заговор. Судаков-Мясной ко всему этому отнесся настороженно. Между тем двуличие Дербыша "Куликова" отмечено и в донесениях в Москву астраханских воевод уже осенью 1586 г.: "...сын ево бежал ко царю к Саадет-Кирею з двадцатью человеками, а и сам Дервиш де князь хочет бежати к Казы-Гирею царевичу, а боится от Ислам-Гирея царя убивства" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед.хр. 1, л. 7]. В конечном итоге заговор был раскрыт, а "князь Дервиш" вместе с Зентимир-агой бежали в Стамбул к прибывшему туда после побега из персидского плена Гази-Гирею. Есть основания предполагать, что именно туда и тянулись нити заговора. Судьба Касима Кулюкова неизвестна до воцарения Гази-Гирея II.
стр. 35
В целом в последние месяцы своего правления до таинственной скоропостижной смерти в походе на Речь Посполитую весной 1588 г. у Ислам-Гирея II в диване из крупных фигур оставались только Мурад Яшлавский и Алей Ширинский. Это не случайно. Большая часть знати находилась в изгнании, образуя три "очага" эмиграции - в Стамбуле у Гази-Гирея, в Астрахани у Мурад-Гирея, причем часть его окружения почти постоянно жила в Москве, и, наконец, у Сафа-Гирея, пребывая вместе с ним "у жжаневских черкас" и в "Казыевом улусе".
Хан "в изгнании". Сеадет-Гирей II и его братья Мурад-Гирей и Сафа-Гирей (1584-1588)
Если окружение Гази-Гирея в Стамбуле формировалось постепенно и было относительно немногочисленным (три ключевые фигуры Моллакай-Аллей аталык, бек Дербыш "Куликов" и Зентимир-ага, прибывшие с ним в Крым весной 1588 г. на одном корабле), то в окружении сыновей Мухаммед-Гирея II оказался весь цвет крымской знати. В большинстве своем это были лица, содействовавшие успеху вторжения "царевичей" в Крым весной 1584 г. и не рассчитывавшие на снисхождение Ислам-Гирея II. По сведениям прибывшего в Крым в конце 1584 г. русского гонца И. Судакова-Мясного, "крымские многие люди изменили Ислам-Гирею царю, и от которых царь и не чаял измены в своих ближних людях, и те все изменили Дербыш князь, Ибреим пашын сын, Касым князь Куликов, Сулеш князь Перекопский, Тин паша мурза Ширинский, Азия князя Ширинского два сына, Кошум мурза Сеферев сын, Мурату князю племянник, и многие князи и мурзы изменили и с царевичи ссылалися" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 2]. Список изменивших Ислам-Гирею II впечатляет: три представителя рода Ширинов, два - "Куликовых", один - Яшлавских-"Сулешевых".
Изгнание мятежников из Крыма османскими войсками и силами братьев Ислам-Гирея II Алп-Гирея и Селамет-Гирея сопровождалось расправами над попавшими в их руки "изменниками" из числа крымской знати. В числе прочих потери понесли "князья Куликовы": при отходе "царевичей Яншу мурзу Дербышева княжово сына жива взяли да повесили ево в Перекопи" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 17, л. 3]. Однако большинству именитых мятежников удалось уцелеть и благополучно выбраться из Крыма. Далее их пути разошлись. Часть почти сразу же вернулись в Крым, другие остались с "царем" Сеадет-Гиреем и его братьями.
Уже весной 1585 г. Сеадет-Гирей, Мурад-Гирей и Сафа-Гирей разделились. Их окружение образовало две группы эмигрировавшей знати.
Лица, последовавшие за Сеадет-Гиреем и Мурад-Гиреем, в конечном итоге оказались на территории Русского государства и образовали "костяк" будущего "двора" Мурад-Гирея в Астрахани (с октября 1586 г. по весну 1591 г.). В окружении Сеадет-Гирея и Мурад-Гирея первоначально наиболее заметны были Дербыш "Куликов" с сыновьями и Кошум-мурза Яшлавский. Однако "князь" Дербыш в 1586 г. одного сына, Пашая-мурзу, оставил с "царевичами", а с остальными вернулся в Крым. Впрочем, вскоре из Крыма бежал еще один его сын, Якул-Радван, который пребывал в Астрахани. Пашай-мурза находился в Москве.
В Крым он не вернулся7. Около 1591 г. по инициативе Б. Ф. Годунова за него выдали дочь астраханского царевича Абдуллы. Сын от этого брака Аблай-мурза крестился под именем Бориса. Таким образом, от Пашая-мурзы происходит русский дворянский род князей Куликовых [Беляков, 2011, с. 85-86, 98-99; Беляков, Виноградов, 2013, с. 54-66].
Наибольшую роль при Сеадет-Гирее и Мурад-Гирее играл Кошум-мурза Яшлавский. В марте 1585 г. сам его дядя Мурад Яшлавский сообщил русскому гонцу И. Судакову-Мясному: "А племянника моего Кошум-мурза Сеферева сына царевичи послали
7 Окончательно вопрос о его возвращении был "закрыт" в октябре 1593 г.. накануне проведения посольского съезда под Ливнами.
стр. 36
к государю Вашему к Москве" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 18об. -19]. Эти сведения подтверждаются сохранившейся русской посольской документацией по связям с Большой и Малой Ногайскими ордами. Там Кошум-мурза неоднократно фигурирует как посол "царя" Сеадет-Гирея в Москву [РГАДА, ф. 127, оп. 1, ед. хр. 6, л. 1]. Он точно находился там зимой 1585-1586 гг. вместе с гонцами от Арсланая "Дивеева", Кан-мурзы "Казыева" (сына Гази-) и других мурз "Казыева улуса". В дальнейшем он постоянно перемещался из Москвы в Астрахань к Мурад-Гирею и обратно. Одновременно Кошум-мурза активно "ссылался" со своим дядей Мурадом Яшлавским, сообщая ему о планах Мурад-Гирея вторгнуться в Крым [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 134].
Из других лиц известен Мамай-мурза, находившийся в Москве в 1587-1589 гг., постоянный представитель Мурад-Гирея, отправленный в 1589 г. в качестве его эмиссара в Крым и благополучно вернувшийся в Москву. Видное место в ближайшем окружении хана Гази-Гирея II (но не в составе его дивана) занял вернувшийся весной 1591 г. в Крым Ямгурчей аталык, игравший в Астрахани при Мурад-Гирее роль "первого министра". В дальнейшем Ямгурчей аталык два раза посылался в Москву в качестве личного эмиссара хана к Б. Ф. Годунову вместе с официальными крымскими гонцами [Виноградов, 2014, с. 22-31, 44-49].
Вторую, не менее многочисленную группу эмигрировавшей знати представляло окружение Сафа-Гирея, в которую входили прежде всего весь клан "Дивеевых", беки Кутлу-Гирей Ширинский, Сулеш "Перекопский" и другие именитые мурзы. В течение более трех лет они "казаковали" в непосредственнной близости от Крыма. Главную роль среди них играли "Дивеевы", располагавшие значительными людскими ресурсами. Свои возможности сыновья Дивея наглядно продемонстрировали во время событий 1584 г.
Верстовой список прибывшего в Крым в конце 1584 г. гонца И. Судакова-Мясного и статейный список находящегося в 1585 г. в Кафе посла в Турцию Б. Благово содержат впечатляющие подробности вторжения "Дивеевых" в Крым [РГАДА, ф. 123, ед. хр. 16, л. 2-3; ф. 89, ед. хр. 2, л. 303-304]. Общая численность приведенных ими ногайских ополченцев достигает 15 тыс. [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 2]. Эти орды заполонили полуостров. Бахчисарай был взят, а "царь" Сеадет-Гирей утвердился "на отцовом юрте". Однако успех "Дивеевых" оказался эфемерным. Жесткая позиция Порты, поддержавшей Ислам-Гирея II отрядами янычар, привела к поражению мятежников, которые были разбиты под стенами Кафы. Сыновья Мухаммед-Гирея II поспешно отступили из Крыма. Их преследовали Алп-Гирей и Селамет-Гирей, которые настигли их у Болы-Сарая, укрепленной "столицы" улуса "Дивеевых". В происшедшем сражении Есиней, судя по сведениям И. Судакова-Мясного, погиб. Возможно, его взяли живым, а затем казнили. Во всяком случае, калга Алп-Гирей, принимая 28 декабря 1584 г. русского гонца, радостно поведал ему, что "Есенея князя Дивееева и многих мурз ногайских побили и головы их на колу" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 5об.]. Факт гибели Есинея отмечен в особом фирмане Порты, "императорском послании ногайским беям", адресованном и беям "черкесского племени жанэ", который был опубликован А. Беннингсеном и Ш. Лемерсье-Келькеже: "Эсеней-бей, который был причиной этих волнений, - ногайские беи и мирзы и другие извесные предводители были зарублены саблями на поле боя" [Восточная Европа, с. 251].
Для последующего развития событий расправа над Есинеем имела большое значение: Алп-Гирей и Селамет-Гирей стали кровными врагами клана Мансуров. Показательно, что по возвращении Арсланая в Крым с Сафа-Гиреем, когда началась расправа над участниками контрпереворота 1584 г., сбежавший в Кафу Селамет-Гирей откровенно объяснил причины своего бегства: "приехал ко царю" (хану Гази-Гирею II) Сафа-Кирей царевич да Арсланай-мурза и многие иные мурзы, а мы у отца Сафы-Кирея царевича отца убили, а у Арсланая-мурзы брата Есинея князя убили" [ИТУАК, N 14, с. 77]. Сыну Есинея Касым-мурзе удалось уцелеть. Арсланай-мурза с сыновьями и племянником присоединился к Мурад-Гирею и после скитаний в ногайских сте-
стр. 37
пях оказался у Астрахани. Он точно был там с Сеадет-Гиреем осенью 1585 г. [РГАДА, ф. 127, оп. 1, 1586, д. 2, л. 3,6].
События 1584 г. еще раз показали, что главная сила "Дивеевых" заключалась именно в их неистощимых людских ресурсах. Е. Ржевский не случайно писал Ивану Грозному: "И азовские люди безпрестанно у них живут и из казыевских улусов" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 15, л. 168об.]. После изгнания из Крыма Арсланай "казаковал" вместе с "царевичами", сопровождаемый "нагайскими мирзами Дивеева улуса", и, судя по всему, с немалыми силами [РГАДА, ф. 127, on. 1, ед. хр. 2, л. 6]. У него была устойчивая база и в своем улусе, и в "Казыевом".
Ислам-Гирей II, прекрасно понимавший опасность пребывания Арсланая в непосредственной близости от Крыма, неоднократно предпринимал попытки примириться с ним. Весной 1585 г. Арсланай вместе с большой группой ногайских мурз из Малой орды "и ото всех мурз, которые жили в Калмиюсе", т.е. своего улуса, должен был прибыть к Азову и принести "шерть" хану [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 16, л. 22об.]. Планировалось его признание карачи-беком мангытов. Однако Арсланай в конечном итоге предпочел участвовать в предпринятой Мурад-Гирееем попытке основать собственный "юрт" в Астрахани под русским протекторатом. В связи с этим сын Дивея в течение долгих лет находился в поле зрения русского правительства. Он неоднократно упоминается в "наказах" русским дипломатам в Речь Посполитую как влиятельная фигура "степной политики" Москвы.
Изначально в Москве добрых чувств к "Дивеевым" не испытывали. Символично, что в декабре 1584 г. гонец Иван Судаков-Мясной в ответ на рассказ калги Алп-Гирея о расправе над Есинеем напомнил о том что "Есинеев отец Дивей князь государя нашего отца царя и великого князя Ивана Васильевича ссоривал с отцом вашего (царя) Девлет-Киреем" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 18, л. 5об.]. Тем не менее уже скоро к другому "Дивееву сыну" в Москве стали относиться совсем по-иному. Зимой 1585/1586 г. вместе с посланиями от трех Гиреев в Москву с сыном боярским Леонтием Полевым было доставлено послание Арсланая "Дивеева" государю Федору Ивановичу. Оно не сохранилось, но имеется ответ-грамота Федора Ивановича к "Араслану мирзе Дивееву княжьему сыну" [РГАДА, ф. 127, оп. 1, ед. хр. 3, л. 10]. Документ датирован январем 1586 г. Московское правительство устами государя фактически признавало Арсланая "Дивеева" центральной фигурой в "Казыевом улусе", призывала не участвовать в нападениях на московские "украйне", не "приставать" к "недругам". Арсланаю обещалось "великое жалованье" с "добрым боярином" в случае принесения им шерти московского государя. Москва обещала удерживать казаков он нанесения "обид" контролируемым Арсланаем улусам. На самом деле в Москве предполагали, что Арсланай будет главной опорой Мурад-Гирея на "крымской стороне" Волги. После водворения осенью 1586 г. Мурад-Гирея в Астрахани из Москвы стали настойчиво требовать прибытия туда Арсланая. "Царевич" известил зятя об этой просьбе в целом ряде посланий, часть из которых была переслана в Москву [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 1, л. 46]. Мурад-Гирей сулил зятю в Астрахани положение беклярбека.
Однако Арсланай не оправдал надежд московского правительства. Он отказался находиться в Астрахани при Мурад-Гирее, что было связано прежде всего с его нежеланием в случае необходимости сопровождать "царевича" в Москву. Правда, в Астрахань в ноябре 1586 г. прибыли его сын Сулеш и племянник, сын Есинея, Касым. Там они "шерть и роту учинили" Мурад-Гирею, о чем известили государя Федора Ивановича в своих посланиях, отправленных в Москву [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 1, л. 83]. Однако шерть была ими принесена не конкретно Мурад-Гирею, а законному "царю" Сеадет-Гирею. "И мы с государем своим с Саадет-Киреем царем, и с Мурад-Киреем царевичем и с Сафа-Киреем царевичем Ислам-Гирея хотим воевати", - писали младшие "Дивеевы" в Москву [РГАДА, ф. 123, оп. 1, 1586, ед. хр. 1, л. 83]. Вскоре "Дивеевы" покинули Астрахань и больше там не появлялись.
стр. 38
Сразу при воцарении Гази-Гирея II Арсланай вернулся в Крым, что было явно продиктовано его недоверием к перспективам создания беклербекства в Астрахани при зависимом от Москвы хане Мурад-Гирее. Есть основания предполагать, что настроения Арсланая разделял Сафа-Гирей, явно находившийся в "ссылках" со своим дядей Гази-Гиреем. Гораздо привлекательнее была возможность восстановления своего улуса и возвращения ведущего положения в крымской политической элите.
В мае 1588 г. Сафа-Гирей во главе ногайских ополчений вступил в Крым. Его сопровождали Арсланай "Дивеев" с сыновьями и племянником, беки Кутлу-Гирей Ширинский, Сулеш "Перекопский" и "многие ногайские мурзы" [ИТУАК, N 14, с. 74]. Гази-Гирей II счел необходимым сообщить об этом в своем первом послании Б. Ф. Годунову, отправленном летом 1588 г.: "...племянник наш Сафа-Кирей царевич да карачей наш Арсланай мурза, да Ширинского вечной памяти Азеев княжий сын Кутлу-Гирей князь в головах, и все нагайские мурзы к нам пришли и учинилися у нас в холопстве и ныне в нашей воле" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 18, л. 4]. Хан по понятным причинам не сообщал о последовавшей за возвращением именитых изгнанников резне в Бахчисарае. Совершенная ими расправа над оставшимися в Крыму сторонниками хана Ислам-Гирея II во многом определила соотношение сил в правящей элите Крыма в период первого правления Гази-Гирея II.
Первое правление хана Гази-Гирея II (1588-1596)
Внезапная смерть хана Ислам-Гирея II привела к серьезным переменам в составе политической элиты Крыма. Как уже говорилось, после назначения Портой ханом Гази-Гирея вместе с ним из Стамбула прибыли главные фигуры его окружения: Моллакай Аллей аталык, Зентимир-ага и бек Дербыш "Куликов", которые образовали "костяк" его дивана. В мае 1588 г. в диван вошли вернувшиеся именитые эмигранты из окружения Сафы-Гирея - беки Арсланай "Дивеев", Кутлу-Гирей Ширинский и Сулеш "Перекопский". Только незначительная часть "ближних людей" Ислам-Гирея II сохранила свои позиции в диване. Прежде всего это бек Мурад Яшлавский, который упорно отстаивал свое право на контроль над московским направлением внешней политики Крыма в борьбе с Моллакаем Аллеем аталыком [Виноградов, 2010, с. 408-409].
Главными фигурами среди "ближних царевых людей" на основании донесений вернувшегося летом 1588 г. гонца Ивана Судакова-Мясного в Посольском приказе считали Моллакая Аллея аталыка, беков Кутлу-Гирея Ширинского, Арсланая "Дивеева", Мурада Яшлавского и Дербыша "Куликова". Этим пяти лицам предписывалось "правити поклон" гонцам Ивану Мишурину в октябре 1588 г., Петру Зиновьеву в марте 1589 г., Ивану Грязнову в ноябре 1589 г. [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 17, л. 124, 213-213об., 436]. Все они также направляли послания на имя царя Федора Ивановича, получали ответы от его имени и находились в разной степени интенсивности переписке с Б. Ф. Годуновым. Их гонцы получали преимущества при распределении "жалования" и "корма" в Москве. Эти же лица имели преференции при раздаче "жалованья". Так, в списке "жалованья", розданного в январе 1589 г. гонцом И. Мишуриным, значатся двадцать три представителя крымской знати [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 17, л. 322об - 324об.], однако первые три места занимают Моллакай Аллей аталык, беки Мурат Яшлавский и Дербыш "Куликов" [там же, л. 322об.]. Между тем в списке "жалованья", посланного с этим же гонцом от имени Б. Ф. Годунова, отмечены только три этих лица [там же, л. 324об.].
Вместе с тем появились признаки возвращения "в первый эшелон" "ближних царевых людей" - представителей клана "черкасских мурз" в лице Муртозы-аги. В ноябре 1589 г. по приезде крымских гонцов во главе с Аллаш Богатыром гонец Муртозы-аги при росписи "корма" замыкал перечень гонцов, получавших его по "средней" 3-й статье (девятнадцатый при перечислении после гонцов Моллакая Аллея аталыка, беков Кутлу-Гирея Ширинского, Мурада Яшлавского и Дербыша "Куликова") [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 17, л. 396]. С 1590 г. послания Муртозы-аги на имя государя и на имя Б. Ф. Годунова начали вновь вноситься в крымские посольские книги.
стр. 39
После провала крымского похода на Москву летом 1591 г. среди "ближних царевых людей" произошли изменения. С кончиной Сафа-Гирея осенью 1591 г. началось постепенное ослабление позиций Кутлу-Гирея Ширинского и Сулеша "Перекопского". Еще в начале 1591 г., находясь вне Крыма, в районе "Молочных Вод", для подготовки возможного посольского размена с Москвой, умер Мурад Яшлавский. Клан Яшлавских возглавил его брат Ахмед-паша-мурза, который вступил в очередной раунд борьбы за "амиатство" в отношениях с Москвой с Дербышем "Куликовым" [Виноградов, 2006, с. 66-70]. Моллакай Аллей аталык сохранил свои позиции. Однако уже осенью 1591 г. русский гонец И. Бибиков констатировал в своем статейном списке, что он из-за болезни стал "неразумен" [РГАДА, ф. 123, он. 1, ед. хр. 19, л. 106]. Вероятно, Моллакай Аллей скончался уже в начале 1592 г.
Примерно с 1592 г. началось неуклонное восстановление позиций "черкасских мурз". В диван вернулся Муртоза-ага. Гонец М. Протасьев в апреле 1592 г. констатировал усиление его влияния [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 20, л. 279об.]. В период пребывания посольства кн М. А. Щербатова в Крыму с 1584 по 1585 г. Муртоза-ага вел с ним основные переговоры вместе с Ахмед-пашой Яшлавским. Весной 1595 г. русский гонец А. Акинфов получил сведения, что "Муртоза Ага умер в Можарах своей смертью" (РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 21, л. 448]. Муртоза-ага оставил сына Али-мурзу, который занял видное место среди "царевых ближних людей". Весной 1595 г. хан послал его с ответственной миссией к султану "просити казны и воинских людей" для будущей кампании в Венгрии [Там же, л. 461].
Одновременно после 1591 г. началось выдвижение новых лиц. Все больший вес приобретал Ахмед-ага. Уже при отправлении посланника Семена Безобразова (1593 г.) в данном ему "наказе" предписывается установить "особые отношения" со следующими "ближними царевыми людьми" - Ахмед-пашой Яшлавским, Дербышем Кулюковым, Ахмедом-агой и Муртозой-агой [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 19, л. 417об.].
В перечне гонцов от omiatis в коронных скарбовых книгах при прибытии в Речь Посполитую крымского посольства в 1592 г. первым идет гонец от Моллакая Аллея (Melki) аталыка, вторым - от Ахмеда-аги [AGAD ASK-II sign 14 к 158]. При пребывании посольства кн. М. А. Щербатова, прибывшего в Крым в конце 1593 г., Ахмед-ага явно занимал место умершего Моллакая Аллея аталыка.
Дальнейшее изменение состава "ближних царевых людей" произошло во время походов Гази-Гирея II в Центральную Европу 1594-1596 гг. В этот период умерли Арсланай "Дивеев", Муртоза-ага и Дербыш "Куликов". В перечне "царевых ближних людей", представленном в верстовом списке А. Акинфова (1595 г.), первое место занимает Ахмед-ага, за ним следует "казначей" Абдель Азиз челеби и Ахмед-паша Яшлавский [РГАДА, ф. 123, оп. 1, ед. хр. 21, л. 46об.]. Между этими лицами идет глухая борьба за контроль над осуществлением сношений с Москвой.
Династический кризис 1596-1597 гг. привел к новым масштабным переменам в составе политической элиты Крымского ханства. Тем не менее позиции основных лиц в диване остались неизменными и при повторном воцарении Гази-Гирея II в 1597 г. Вплоть до начала XVII в. московское направление внешней политики Крыма оставалось в руках прежних фигур из числа "царевых ближних людей" - Ахмеда-паши Яшлавского, Ахмеда-аги и Абдул Азиза челеби. Сам Гази-Гирей II объявил русским послам, прибывшим в Крым в 1603 г., князю Ф. П. Барятинскому и дьяку Д. Болхину, "при отце нашем Девлет-Кирее цареве и при брате моем Магмет-Кирее цареве времени прежним московским государем в амиятах были Сулеш князь, Мустафа-ага, Мурат-князь, Дербыш-князь, Муслы аталык, а у меня в амиятах добрых Ахмед-паша князь, Ахмед-ага и Абдул Азиз-челибей" [РГАДА, ф. 123, оп. 1, 1604, ед. хр. 1, л. 145]. На первое место хан поставил главу клана Яшлавских, признавая таким образом их наследственное "амиатство". Клан "Кулюковых", который в начале XVII в. возглавлял сын бека Дербыша Сеферь-Казы, исполнивший важное посольство в Варшаве после водворения в Москве Лжедмитрия I [РИО, т. 137, с. 250], "переключился" на установление наследственного "амиатства" в отношениях с Речью Посполитой.
стр. 40
Таким образом, крымские кланы Яшлавских, "Куликовых" и "черкасских мурз" сохранили свои позиции среди "ближних царевых людей" на протяжении всей второй половины XVI в. Выдвижение на первый план представителей традиционных крымских фамилий носит ситуационный характер и объясняется в основном родством с правящим ханом. Присутствует устойчивая тенденция выдвижения при сменах ханов на первые места в диване аталыков. Контроль над основными направлениями внешней политики Крыма в целом сохраняли кланы Яшлавских и "Куликовых", что подтверждается их огромной ролью в истории Крымского ханства первой половины XVII столетия, традиционно отмечаемой в российской, украинской и польской историографии.
АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ
РГАДА - Российский государственный архив древних актов. Москва. Ф. 89. Сношения России с Турцией. Д. 2. Ф. 123. Сношения России с Крымом. Д. 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21. Ф. 127. Сношения России с Ногайской Ордой. Д. 6. Ф. 389. Литовская метрика. Д. 591.
Archiwum Glowny Akl Dawnich (AGAD).
Archivum Koronne Warzawskie (AKW) Dz tatsrskie Karton 62 Tecza 36 118.
Archiwum Skarbu koronnego (ASK). Sygn 223, 234, 236, 238, 241, 251.
ИСТОЧНИКИ
Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского, содержащая в себе дипломатические сношения Литвы в государствование короля Сигизмунда Августа (с 1545 по 1572 г.). Издана по поручению императорского Московского общества истории и древностей российских кн. М. Оболенским и проф. И. Даниловичем. М., 1845.
Сборник Императорского Русского исторического общества (РИО). Вып. 137. М., 1912.
Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова в 1587-1588 гг. / Публ. Ф. Дашкова // Известия Таврической ученой архивной комиссии (ИТУАК), N 14. Симферополь, 1891. С. 43-80.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Беляков А. В. Чингисиды в России XV в.: просопографическое исследование. Рязань, 2011.
Беляков А. В. Виноградов А. В. Мурад-Гирсй: служилый Чингисид в России или претендент на крымский престол? // Тюркологический сборник. 2011-2012. М., 2013.
Беляков А. В., Виноградов А. В. "Дело Муслы аталыка". К истории военно-политического противостояния Речи Посполитой, Русского государства и Порты в период династического кризиса в Крыму в 1584-1588 гг. // Средневековые тюрко-татарские государства. N 6. Казань, 2014. С. 51-62.
Виноградов А. В. Род Сулеша во внешней политике Крымского ханства второй половины XVI в. // Тюркологический сборник 2005. Тюркские народы России и Великой степи. М., 2006. С. 26-73.
Виноградов А. В. Русско-крымские отношения. 50-е - вторая половина 70-х гг. XVI в. М., 2007.
Виноградов А. В. "Московская партия" в Крыму в 70-90-х гг. XVI в. // Мининские чтения. Труды участников международной научной конференции. Нижегородский гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского (24-25 октября 2008 г) Нижний Новгород, 2010. С. 403-416.
Виноградов А. В. Русско-крымские отношения 1591-1593 гг.: от конфронтации к поискам мирных решений // Средневековые тюрко-татарские государства. N 6. Казань, 2014. С. 18-50.
Восточная Европа Средневековья и раннего Нового времени глазами французских исследователей. Сб. ст., Казань, 2009.
Лемерсье-Келькеже Ш. Московия, Османская империя и кризис наследования ханской власти в Крыму в 1577-1588 г. С. 220-254.
Добродомов И. Г. Еще раз о молочных братьях (эмильдеш) // Алтайские языки и восточная филология: Памяти Р. Тенишева. М., 2005. С. 157-161.
Зайцев И. В. Судьба аристократа. Ак-Мухаммед-оглан и сын его Федор // Золотоордынское обозрение. N 2, Казань, 2013. С. 146-156.
Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI-XVII вв. М., 1963.
Любая А. А. Татарские "поминки" в контексте взаимоотношений Польского королевства и Великого княжества Литовского с Крымским ханством в XVI в. // Исследования по истории Восточной Европы. Вып. 1. Минск, 2008. С. 239-262.
Новосельский А. А. Борьба московского государства с татарами в первой половине XVII в. М. - Л., 1948.
Сокуров В. Н. Формирование пророссийской ориентации в кабарде, 1552-1560 гг. // История народов России в исследованиях и документах. Вып. 5. М., 2011. С. 115-141.
стр. 41
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
![]() |
Editorial Contacts |
About · News · For Advertisers |
![]() 2006-2025, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |