Подготовка иностранных военных специалистов являлась задачей государственной важности. Этот вопрос когда-то не подлежал широкой огласке. В предыдущих номерах наш журнал впервые рассказал о том, как советские офицеры обучали военнослужащих Египта, в том числе и его нынешнего президента М.Х. Мубарака. Продолжает забытую историю очередной очерк. Воспоминаниями с нашим корреспондентом Василием ХОРЕШКО поделился фронтовой летчик Герой Советского Союза полковник в отставке Николай Иванович ГАПЕЕНОК.

Программа без Маркса

Время быстротечно. Кажется, совсем недавно к нам в Военно- воздушную академию имени Ю.А. Гагарина приезжала большая группа сирийских офицеров. Я невольно оказался в центре внимания, когда начальник академии объявил: мол, из старой гвардии преподавателей здесь присутствует и тот, кто когда-то занимался с Хафезом Асадом. Весь зал зааплодировал, тем самым выразив и уважение к президенту Сирии. В 1990 году по случаю его 60-летия меня пригласили на прием в посольство. А перед этим посол навестил меня в Монино и попросил, чтобы я на своей фотографии сделал дарственную надпись президенту: дескать, снимок ему будет передан в числе других посланий к юбилею. Понятно, что речь - не о моей персоне, а о приметах незабываемого времени. Ныне покойный Хафез Асад был верным другом нашей страны, и я горжусь тем, что близко знал этого незаурядного человека.

В 1964 году меня вызвали в Генштаб и предложили поехать в Сирию для обучения слушателей тамошней военной академии. Я назначался старшим группы. Наш преподавательский ''десант" составил бы честь учебному заведению самого высокого ранга. Профессора, кандидаты наук. Все без исключения не только с большим стажем, но и с боевым опытом. Летчики разного профиля - истребители, бомбардировщики, штурмовики - имели солидный налет часов. Кроме меня, были еще три фронтовых Героя Советского Союза - Лебедев Семен Андрианович, Елецких Гавриил Николаевич и Дубенок Геннадий Сергеевич. Словом, родная держава не абы как, а серьезно старалась помочь в становлении молодой республики. Так русские орлы оказались рядом с "покровителем львов" (так переводится имя Хафеза Асада) и его соратниками.

Мы прилетели в Дамаск под видом делегации от профсоюза. Отныне местом нашей службы стал так называемый Красный дом. В первую очередь нас, естественно, интересовала программа обучения. "Какая программа? - выразили неподдельное удивление хозяева. - Мы целиком на вас рассчитываем". Никто из нас не ожидал подобного оборота. Но коль взялся за гуж, не говори, что не дюж. Я собрал своих, сообща составили содержание учебных предметов. И через несколько дней предложили на утверждение обширный двухгодичный курс подготовки. Правда, выбросили из него такие обязательные в советском вузе дисциплины, как марксизм-ленинизм, иностранный язык и т.п. К чтению лекций привлекли специалистов еще двух академий (общевойсковой имени М.В. Фрунзе и военно-воздушной инженерной имени Н.Е. Жуковского). Старшие офицеры (в том числе командир авиационной бригады X. Асад) учились в штабной группе, а во второй группе - командиры эскадрилий.

Субординация по-арабски

Не буду вдаваться в тонкости обучения. Скажу лишь, что нам удалось четко наладить учебный процесс. Небольшое затруднение, с каким поначалу столкнулись преподаватели, касалось выставления оценок на экзаменах. Мы у себя привыкли к пятибалльной системе и не сразу приноровились к стобалльной, принятой у сирийцев. Как-то, приняв сложный экзамен, стали гадать: как кого аттестовать? Один слушатель показал твердые знания, заслуживает наивысшей отметки, а вот другой ответил далеко не блестяще... Обсуждаем вслух и видим: переводчик майор Гази хмурится. В чем дело? А он так откровенно: "На все сто тянет лишь Аллах.

стр. 56

Первому слушателю сполна хватит 94 баллов. Что касается второго - вы его явно недооцениваете, нельзя обижать такого человека - у него знаете какой вес в партии!" Мы не собирались никого ублажать и под кого-то подстраиваться. Единственно, намотали себе на ус: не спешить с подведением итогов, дабы не ошибиться.

Надо отметить, что сирийские военные соблюдают субординацию, как говорится, не за страх, а за совесть. Начальник академии в чине генерал-майора не имел права экзаменовать старшего по званию, чтобы тот, упаси Аллах, не уронил себя в глазах нижестоящего по служебной лестнице. Довольно щекотливая ситуация возникла накануне госэкзаменов, когда X. Асад уже носил погоны генерал-лейтенанта (его поставили во главе авиации страны). Как быть, чтобы и традиционный этикет не нарушить, и оценивать знания, невзирая на лица? Нас в Москве настроили так: мол, вы сами за все отвечаете. Предварительно я решил съездить в штаб сирийских ВВС - посоветоваться лично с командующим. Это был дворец, куда я проходил беспрепятственно: часовые хорошо меня знали. Я напрямик сказал Асаду, что если он будет проэкзаменован отдельно от остальных слушателей, то кривотолков не избежать: "Допустим, поставим мы вам высокую оценку - кто ж поверит, что вы ее получили не по блату?" "Верно! - сраженный доводом, воскликнул генерал. - Я буду сдавать вместе со всеми".

И, надо заметить, он честно заработал свои 95 или 96 баллов и подтвердил репутацию первого ученика. На выпуск приехал в форме - впервые, а на протяжении двух лет на занятия приходил в штатской одежде. Отсутствовал лишь в экстренных случаях. В стране происходили коллизии, о которых мы только догадывались. Однажды сутки напролет в сирийской столице шла перестрелка. А наутро Хафез Асад как ни в чем не бывало явился в академию - бодрый, спокойный и собранный. Зная его качества и способности, легко было предугадать, что этого человека ждет большое будущее. За четыре года нашего знакомства он вырос с комбрига до министра обороны. Он был неизменно доброжелателен и внимателен к советскому персоналу, ни разу не подвел преподавательский состав. Подчеркнуто уважительное отношение к учителям вообще свойственно сирийцам.

Из справочника "Арабский Восток: исторические факты и выдающиеся личности" (автор Е.М. Савичева). "Руководствуясь национально- политическими убеждениями, Хафез Асад стал военным летчиком и одновременно проникся идеями панарабизма и национального социализма. В Сирии на этой основе возникло политическое движение... В 1963 году пришла к власти его партия. Вскоре он стал командующим ВВС, а затем министром обороны. Неудача арабских государств в июньской (1967 г.) войне с Израилем обострила внутриполитические разногласия. X. Асад возглавил "военное крыло ", которое в ноябре 1970 г. сместило оппонентов. С того времени он являлся генеральным секретарем правящей партии и президентом страны ".

Как воевать по-русски?

Мои слушатели часто просили меня рассказать о Великой Отечественной войне, о моем личном участии в сражениях.

Я и не мечтал быть военным летчиком. Правда, занимался конструированием летающих моделей. А жил я на Витебщине и до 5-го класса ходил в школу за 23 километра от деревни. Когда развернулось движение "Комсомолец - на самолет", меня вызвали в райком ВЛКСМ и вручили путевку. Я, как мог, отговаривался, убеждал, что не получил еще среднего образования. Мне поставили ультиматум: или идешь в авиацию, или комсомольский билет - на стол.

Пришлось ехать в Ленинград. Вот повороты судьбы: благодаря этому городу (Северной Пальмире, как пышно величали его встарь) я спустя четверть века повидал и Пальмиру настоящую (узел караванных путей древней Сирии). Никто из земляков не верил, что меня примут. Завуч сомневалась в моей грамотности, припомнив, как я при написании диктанта упорно придерживался белорусской орфографии: как слышится, так и пишется, а по-русски выходило, что я делал ошибку буквально в каждом слове. Школьный врач не был уверен, что пройду по здоровью: я далеко не богатырского вида. Что было во мне безукоризненным, так это костюм (все-таки отец - портной, постарался для меня). Сдал я вступительные экзамены, но, не дожидаясь результатов (не веря, что они будут положительными), пришел в приемную комиссию за документами. "Ты что?" - спросили меня. "Да я не годен". "Годен, годен, поезжай спокойно домой - вызовем". Я был самым молодым среди курсантов училища гражданского воздушного флота. В 1939 году нам продлили обучение еще на один год, переведя в военную авиашколу г. Балашова. В воздухе пахло грозой, и мы к этой грозе 41-го года готовились. Основательно штудировали теорию, а практиковались за штурвалом скоростного бомбардировщика СБ.

Начало войны застало меня на Ленинградском фронте в полку молодого состава - только руководство было опытным. На вооружении состоял пикирующий бомбардировщик Пе-2, пришлось на него переучиваться. Не забуду первое бомбометание с пикирования: не то что в кол - еле в полигон попал. Вижу, что учебного испытания не выдержал, говорю штурману: "Давай-ка с горизонтального полета зайдем, бомбу сбросишь, а я спикирую - глядишь, и не заметят хитрость". Трюк удался, а на душе неладно, хотя себя и успокаиваю: "На кой черт, сдалось это пикирование: вроде бы точно прицелишься, а бомба черт-те куда уйдет". А потом поняли, что нужен точный расчет при пикировании, чтобы машина не крутилась, тогда и бомба как миленькая пойдет туда, куда надо. И так навострились: в точечную цель не промахивались. Ведь чтобы, например, разрушить мост с горизонтального полета, мы подсчитывали, понадобилась бы сотня самолетов. А мы одной эскадрильей обходились. Как-то раз подчистую разбили вражеский железнодорожный узел, а до нас один за другим безуспешно действовали два полка. Наш экипаж выполнил 93 удачных бомбометания с пикирования. Я назубок затвердил пособие для летного состава, которое составил генерал-майор авиации И.С. Полбин - виртуоз бомбардировочных ударов.

Из энциклопедического справочника "Герои Советского Союза". "Летчик- бомбардировщик гвардии капитан Н.И. Гапеенок за годы войны совершил 198 боевых вылетов. За меткие удары по врагу его называли в полку первым снайпером-пикировщиком ".

Острых ситуаций не перечесть. Бывало, бьют со всех сторон, не знаешь, что делать, про себя обращаешься к Пе-2, как к живому: "Ну, друг, выручай!" Заложишь крутой вираж - вот и выскочишь. После войны мои бывшие командиры признавались: мол, были случаи, когда мы посылали тебя, не надеясь, что ты вернешься. Не по прихоти так поступали - приказом руководствовались. А наш экипаж перед выполнением каждой задачи усиленно тренировался. Садимся в самолет - и посыпались вводные. Мне стрелок кричит: командир, противник снизу, сзади, на таком-то удалении, а я "маневрирую" по обстановке. Нас все время вышучивали: что вы там в бирюльки играете! Шутники... Не одного из них образумил реальный бой. Надо не полагаться на удачу, а наращивать опыт. Вот как А.И. Покрышкин (я далек от мысли равнять себя с легендарным асом). Он же придумал целую науку подготовки летчика на земле, детально отрабатывал с новичками все элементы воздушной

стр. 57

атаки. Для наглядности и поучительности использовал как простейшие модели и чертежи, так и оригинальные приборы. Потому и срабатывал выверенный огненным небом принцип Покрышкина: "Высота - скорость- маневр - огонь".

И своим, и арабским офицерам (те слушали меня, раскрыв рот) я всегда дружески советовал: если хотите уверенно воевать и оставаться в живых, не надейтесь на кого-то. Не ленитесь оттачивать технику пилотирования и мастерство воздушного боя.

Секрет дамасской стали

При первом знакомстве, представляясь аудитории, с улыбкой сказал: "Я - один из "золотой орды". Так называли выпускников Военно-воздушной академии образца 1951 года. Ведь со мной училась добрая сотня кавалеров Золотой Звезды и дюжина дважды Героев. А вам, не сомневаюсь, еще предстоит стать героями".

В Сирии мы сделали два выпуска, и каждый курс был подготовлен как надо. Обширный материал по тактике боевых действий авиации закрепили на групповых упражнениях и учениях. По силам нам оказалось провести маневры, которыми руководил Хафез Асад. Танки стреляли, осуществлялся и воздушный налет - словом, все как полагается. Обстановку наши операторы - преподаватели Военной академии имени М.В. Фрунзе - создали весьма поучительную. Все виды боя воспроизвели - наступление, отход, контрудар... К сожалению, реально боевая операция у сирийцев не получилась. Вообще-то они смелый народ, с давними традициями ратной чести. Они по праву гордятся своей историей. Достаточно вспомнить, что во времена крестовых походов Дамаск успешно выдержал несколько осад. Ожесточенная борьба с рыцарями в конце концов завершилась победой сарацинов (как в средние века называли арабов). Война же из современной истории, свидетелями которой мы были, отмечена черными страницами для сирийцев (в июне 1967 года Израиль напал на Сирию и оттяпал у нее часть территории). Фортуна изменила сирийским воинам. Они и танки бросали, и из самолетов выпрыгивали на парашютах, не дожидаясь прямого столкновения с противником. Как мне рассказывали, с паническим настроением было покончено после приказа X. Асада - аналога сталинского "ни шагу назад". Оправдывая свое имя, Асад поощрял смельчаков, сражавшихся подобно львам, и отдавал под суд дезертиров. Вот тогда стали драться по-настоящему, и враг на своей шкуре ощутил, что значит сирийская "железная воля". И ни для кого не являлось загадкой, как закалялась сталь. Советская "наковальня" сыграла не последнюю роль. Без похвальбы скажу, что в Сирии мы заложили основу военного академического образования. Подготовили себе замену из числа выпускников, передали им методику преподавания.

Из "Книги назидания" сирийского эмира Усамы ибн Мункыза, XI век. "Именно разум побуждает человека устремляться против мечей, копий и стрел из отвращения к бесславию и действиям труса ".

Дамаск в древности славился производством первосортной стали. Часто город осаждали ради железа, которое в те времена почиталось за редкий и благородный металл. А еще больше захватчики жаждали раскрыть тайну железоделательного искусства. Однако ремесленники умели хранить секреты.

Потомки дамасских мастеров унаследовали многие качества своих пращуров. Несмотря на их кажущуюся беспечность, где нужно, они умеют скрытничать. Сколько раз нас, советских офицеров, фотографировали вместе с Хафезом Асадом и другими государственными деятелями. Тем не менее ни разу мы не получили обещанных фотографий, даже коллективного снимка на выпусках академии. По тем же соображениям и у нас упрятывали фотосвидетельства обучения в Средней Азии специалистов из дружественных стран. Стоило мне выбраться в город и взять в руки любительскую кинокамеру, немедленно объявлялся сопровождающий и с вежливой настойчивостью предлагал показать наиболее красивые виды Дамаска. Кто насколько богат из их офицеров, у кого какой источник дохода - тоже закрытая тема, по крайней мере для нас. Правда, на одном аэродроме я познакомился с техником, который признался, что является владельцем завода, а служит - потому что военным большая налоговая скидка.

Мы со своими сирийскими коллегами наметили меры, чтобы исключить утечку секретной информации. Ввели рабочие тетради, которые запрещалось выносить из академии. Однако эти требования нарушались, слушатели признавались, что с документами и картой нередко работают дома. На каком-то занятии, проверяя выполнение тактических заданий, я поставил в пример одного офицера. Вдруг вся аудитория разразилась смехом. "Ему хорошо, - громогласно объяснил кто-то. - У него две жены, и обе наперебой разрисовывают карту любимому супругу".

По договоренности преподаватели заблаговременно отдавали для перевода русский текст лекции. Однако наши обучаемые не слишком полагались на эти переводы, предпочитая живую речь лектора. Тем паче что некоторые прилично изъяснялись по-русски. Как правило, я набрасывал на доске схему к каждому разбираемому боевому эпизоду. Порой это было обременительно, да и детали упускались. Сирийские друзья подсказали: "Товарищ полковник, что вы мучаетесь?! Давайте размножим нужные чертежи!" "Сколько ж дней для этого понадобится?" - спросил я, не подозревая, что, в отличие от нас, тут давно "прописался" ксерокс. Удивился, что хватит

стр. 58

пятнадцати минут. И еще больше поразился, когда мне быстро принесли скопированные схемы. Я потом раздавал их моим подопечным - как дополнение к конспектам.

В какой-то момент меня одолели просьбой: расскажите да расскажите о самолете МиГ-23. Откуда такой интерес? Ведь у них на вооружении стояли МиГ-15 и МиГ-21. Обратился к бывалому летчику-истребителю С.А. Лебедеву. Он прекрасно знал все новейшие образцы сверхзвуковых истребителей, но решил, что в данном случае не стоит козырять своей осведомленностью. Что же делать? Правдивые сведения не подлежат разглашению. Начнешь врать - враз потеряешь доверие слушателей. Пытался я отговориться: дескать, придет час, включим мы в тематику и последнюю модификацию МиГа. А они как сговорились: нельзя ли поконкретнее? На удачу, уговорила меня жена сходить посмотреть новый фильм в столичном кинотеатре "Амбассадор". В фойе - газетный киоск. Обратил внимание на красочный буклет с изображением самолета. Подошел ближе - глазам не верю: МиГ-23 со всеми его "потрохами" и характеристиками. Это итальянцы каким-то образом ухитрились издать. Месье, говорю, покупаю. На следующий день читаю лекцию - снова вопрос о пресловутом самолете. Тут я на полном серьезе отвечаю: "Для вас с трудом раздобыл". И достаю из портфеля упомянутый журнал. Грянул хохот. Они ценят шутку, так же, как и искренность. Ведь фактически меня проверяли, насколько я правдив. Хорош бы я был, если бы наплел им с три короба.

В разгар учебы курс покинули три или четыре слушателя. Оказалось, академия ВВС США выделила несколько мест сирийским военнослужащим. Прошло меньше года - те возвратились. Подступился я к одному из них: интересно все же, как учат в Америке? "В основном экскурсии и семинары, - отвечает тот. - Вовсю расхваливают американскую мощь". - "А на семинарах?" - "Там уже иной метод - от нас требуют выкладывать все, что мы знаем. Кто больше расскажет, тому и оценка повыше". "Ловко придумано! - не утерпел я. - Ведь у вас выуживали сведения. То, что в средневековье выведывалось под пытками, сегодня выманивается натужной лаской". - "Мы так и поняли и не особенно распинались". Позже я размышлял о том, что в противовес американской наша русская методика подготовки иностранцев заслуживала девиза "душа нараспашку". Наша черта: щедро делиться всем, иногда в ущерб собственным интересам. А нынче в стратегическом партнерстве с зарубежьем мы взяли явно не тот крен: больше шоу, меньше черновой работы.

"У каждого дерева своя тень..."

Яркое впечатление оставило знакомство с древнейшей цивилизацией и богатейшей культурой. Представьте себе: само имя "Русь" было известно сирийцам еще в первой половине VI века и зафиксировано в одной из сирийских хроник.

Можно долго рассказывать и о бытовой стороне той загранкомандировки. Поселили советские семьи на частных квартирах, где все - от мебели до посуды - было предусмотрено для безбедного житья. Владельцы частных магазинчиков отучили наших женушек ходить с авоськами. Все, что душе угодно, вплоть до нелюбимой здесь свинины, доставлялось на дом по первому требованию. Посыльный на мотоцикле привозил заказанные продукты и раскладывал их на кухне. Честность поразительная! Самые придирчивые хозяйки, проверяя оплаченные счета, убеждались: лишней копейки не взято. В течение первой недели я выучил 300 сирийских слов, дальше пошло еще лучше. С местными жителями мы раскланивались... А какие добрые отношения сложились с питомцами нашего авиафакультета! Всякий старался чем-то услужить, после занятий подвезти на личной машине, особенно те, у кого были роскошные "шевроле". Помню, как мой слушатель - командир эскадрильи - уговорил меня с женой осмотреть достопримечательности Дамаска да и подвез к одному кафе, где нас встретили как королевских особ. На другой день в академии я ненароком похвастал, как нас давеча попотчевали. "А в каком месте?" - полюбопытствовали собеседники. И, поняв, где именно, протянули разочарованно: "А-а-а, так это его собственное кафе".

Арабская пословица гласит: "У каждого дерева своя тень - у каждой страны свои обычаи". И мы привыкли к неторопливым беседам за маленькими стаканчиками чая. А на банкетах-фуршетах сразу угадывали, кто из сирийцев пожил в СССР и поднабрался нашего опыта по части выпивки.

Летчики далекой страны, птенцы российского гнезда. С кем-то довелось встретиться и по прошествии многих лет. Однажды в Монино звонит мне начальник кафедры истребительной авиации: "Николай Иванович, зайдите!" Вхожу в кабинет - навстречу с объятиями мой бывший воспитанник Пули Хури. Приехал защищать диссертацию. Был капитаном, а теперь - генерал, во всех регалиях. "Я вам очень признателен, учитель, - благодарит меня, - Ваши уроки пошли впрок. На войне знание противозенитного маневра сохранило мне жизнь". Уж не знаю, насколько справедливы его слова, сознаю, что в них есть и доля восточной любезности, и все равно я растроган. Это та самая минута, когда и пафос уместен. "Дорогой мой друг! - обращаюсь к нему как к полпреду всех моих учеников. - Я рад, что советская школа не забыта. Значит, не зряшной была наша миссия доброй воли! Так будем же помнить и беречь то, что связывало нас когда-то!"

Permanent link to this publication: