Изд-во Саратовского ун.-та. 1985. 344 с.

До выхода в свет рецензируемой монографии в обобщающих и региональных исследованиях о тех или иных сторонах и аспектах столыпинской аграрной политики приводились фрагментарные и в основном описательные сведения об отдельных выступлениях крестьян. Это не позволяло создать целостную картину динамики классовой борьбы в деревне в один из сложнейших и драматических периодов отечественной истории начала XX века. Книга доктора исторических наук, профессора Г. А. Герасименко (АОН при ЦК КПСС), с одной стороны, в значительной степени ликвидирует существующий в историографии пробел, а с другой - продвигает вперед изучение столыпинской аграрной политики в целом.

Отличительными чертами монографии являются: широта источниковой базы; комплексный анализ опубликованных и многих впервые вводимых в оборот архивных документов, материалов периодической печати; переосмысление результатов работы предшественников; проблемно-хронологический принцип изложения. Основные исследовательские задачи автора - выявить причины противодействия крестьян царскому землеустройству; раскрыть наиболее типичные формы и методы их борьбы против столыпинской аграрной реформы; проследить динамику этой борьбы (с. 9). Эти задачи решаются в тесной взаимосвязи, во-первых, с освещением самого хода реализации столыпинской аграрной политики и, во-вторых, с развитием революционного движения в стране. Положительным моментом является обращение автора к тем проблемам я аспектам столыпинской аграрной реформы, которые до сих пор недостаточно изучены. Речь идет, в частности, об освещении попыток царских чиновников дать идеологическое обоснование прусского пути развития в сельском хозяйстве, о создании правительством разветвленного центрального и местного агитационно-пропагандистского аппара-

стр. 141

та и "механизма" его действия по внедрению в сознание крестьян мысли о "преимуществах" ломки общинного землевладения. Заслуживает внимания материал о социальном составе землеустроительных комиссий, содержании и методах их деятельности, политике Крестьянского поземельного банка, месте и роли земских начальников и земских самоуправлений в проведении реформы.

Важны наблюдения и выводы автора о соотношении удельного веса идейно-политических и насильственно-административных методов реализации столыпинской аграрной реформы. Последние не только преобладали над первыми, но и по мере проведения реформы ужесточались, являясь неотъемлемой частью полицейского внутриполитического курса самодержавия. В итоге в книге поэтапно показаны сложные и противоречивые процессы становления, развития, а затем и постепенного свертывания аграрной реформы, выявляются причины ее краха.

Вместе с тем ряд выводов автора нуждается в корректировке и дополнительном обосновании. Прежде всего речь идет о хронологических рамках каждого из этапов столыпинской аграрной реформы. Из контекста работы следует, что реформа, а следовательно, и борьба крестьян против нее, в своем развитии прошли четыре этапа". 1) 1906 - 1907; 2) 1908 - 1909; 3) 1910 - 1913; 4) 1914 - 1916 гг. (с. 29 - 30). Такая периодизация условна, ибо связана главным образом с характером статистического материала, в котором содержатся погодные данные о результатах реформы. В принципе соглашаясь с четырехчленной периодизацией реформы, следовало бы внести следующие коррективы: 1) от закона 9 ноября 1906 г. - до конца 1907 г.; 2) от начала 1908 г. до закона 14 июня 1910 г.; 3) с 14 июня 1910 г. по июль 1914 г.; 4) с июля 1914 г. до конца 1916 года. Разумеется, такая корректировка требует значительной работы, связанной прежде всего с пересчетом погодовых статистических данных, но все же предлагаемая нами периодизация в большей степени соответствует реальному положению вещей, чем обусловленная состоянием источников.

Говоря о противоречивом характере столыпинской аграрной реформы, важно было подчеркнуть, что она с самого начала не была в достаточной мере подготовлена ни экономически, ни технически, а царские чиновники оказались неспособными понять и осмыслить ее последствия.

Наиболее существенные результаты достигнуты автором в изучении крестьянской борьбы против столыпинской реформы. Анализируя поэтапно методы и формы этой борьбы, выявляя общее и особенное в ней на каждом из них, автор показал ее целостную и динамичную картину в общероссийском масштабе. Если на первом этапе массовыми и повсеместными были выступления крестьян против создания землеустроительных комиссий и политики Крестьянского поземельного банка, то на последующих происходит расширение географии крестьянского движения, контингента его участников, увеличивается продолжительность и массовость конфликтов, возрастает удельный вес крайних форм и методов борьбы.

Г. А. Герасименко показывает, как от этапа к этапу разнообразились формы и методы крестьянской борьбы, ставшей одним из главных факторов, приведших в конечном счете к краху столыпинской аграрной реформы. В связи с этим заслуживают внимания общие выводы автора: во-первых, "период нового революционного подъема оказался решающим в судьбе столыпинской аграрной политики" (с. 249) и, во-вторых, в 1914 - 1916 гг. борьба общинников против землеустроителей и выделенцев "сливается в единый сплошной фронт крестьянской борьбы, направленной против аграрной политики самодержавия в целом" (с. 252).

Содержащийся в монографии материал группируется и анализируется по двум основным направлениям классовой борьбы в деревне: с землеустроителями; с выделенцами (с. 29). Такой подход позволяет четче представить масштабы, содержание и соотношение развернувшейся в тот период в российской деревне борьбы. В книге прослеживается использование крестьянами различных ее форм и методов. Размах и накал этой борьбы оказывали непосредственное влияние на темпы реализации аграрной реформы.

По мере усиления административных методов давления борьба крестьян про-

стр. 142

тив землеустроителей принимала все более активный и решительный характер. Заслуживает поддержки попытка автора провести, на основе им же разработанной методики (с. 9), погодные подсчеты количества разного рода санкций, в том числе и вооруженных, применяемых царскими властями против крестьян, выступавших против землеустроительной политими самодержавия (с. 91, 173, 185, 196, 208, 267, 293). Эти авторские подсчеты уже используются в литературе. Разумеется, в дальнейшем в них могут быть внесены дополнения и уточнения, однако это не умаляет заслугу автора, впервые попытавшегося проделать такую работу.

Из контекста книги следует, что борьбу крестьян с землеустроителями Г. А. Герасименко относит к первой социальной войне, т. е. считает ее межклассовой борьбой крестьян с помещиками, от лица которых действовали царские чиновники разных рангов и землеустроительные комиссии.

Если в оценке содержания и направленности борьбы крестьян против столыпинской землеустроительной политики среди исследователей по существу нет особых разногласий, то этого нельзя сказать относительно оценок содержания второго направления классовой борьбы в деревне. В литературе, начиная с 20-х годов и до настоящего времени, существуют различные точки зрения по таким вопросам, как мотивы выхода из общины, состав и соотношение удельного веса различных категорий выделенцев на том или ином этапе реформы, количество лиц, вышедших из общины, а также выделившихся на отруба и хутора и т. д. Неоднозначно ставится и решается также вопрос о главном содержании и направленности борьбы крестьян против выделенцев. По существу речь идет о том, к какой социальной войне (первой или второй) следует относить борьбу крестьян- общинников против выделенцев.

Столкнувшись с этими и другими вопросами, автор, опираясь на собранный им обширный фактический материал, во многом (правда, не во всем) преодолел абстрактно- социологический подход к данной проблеме. В результате была получена целостная во всей ее сложности и противоречивости картина борьбы общинников против выделенцев, которая в одинаковой мере велась против всех категорий последних (с. 134).

Однако далеко не все проблемы, связанные с освещением второго направления классовой борьбы в деревне, поставлены и решены в книге с одинаковой степенью глубины и полноты, а ряд авторских оценок и суждений представляются дискуссионными. Более всестороннего анализа заслуживает, в частности, вопрос о социальном составе выделенцев. По существу, автор ставит и решает его все же в традиционном плане, а именно: из общины выходили два крайних социальных слоя, с одной стороны, состоятельные, зажиточные, крепкие домохозяева, а с другой - самые слабые, обедневшие крестьяне (с. 101, 138, 145, 212). На основании этой посылки делается общий вывод, что водораздел классовой борьбы в деревне проходил между зажиточными крестьянами- выделенцами и основной массой общинного крестьянства (с. 104, 107, 210). Иными словами, борьбу крестьян-общинников против выделенцев автор рассматривает как внутриклассовую и безоговорочно относит ее ко второй социальной войне в деревне.

Между тем вопрос о социальном составе выделенцев является более сложным и нуждается в дальнейшем дифференцированном анализе. На основании результатов новейших исследований, а также фактического материала, который содержится в книге, видно, что далеко не все зажиточные крестьяне стремились покинуть общину, а среди выделенцев бедняков было больше, чем кулаков и зажиточных крестьян (с. 321 - 322). К этому следует добавить, что нельзя всех, прекративших заниматься сельским хозяйством, причислять к беднякам. Известно, что к числу "раскрестьянившихся" принадлежали рабочие, мастеровые, кустари, ремесленники, торговцы, мелкие чиновники, служащие различных категорий, представители интеллигентских профессий и т. д. Иными словами, социальный спектр выходивших из общины был шире и многообразнее.

Следует весьма дифференцированно подходить и к борьбе крестьян-общинников (среди которых были и зажиточные), с одной стороны, против зажиточных выделенцев, составлявших меньшинство среди ушедших на хутора и

стр. 143

отруба, а с другой, - против выделенцев-бедняков, подавляющее большинство которых выделилось из общины и перешло на отруба и хутора. Если в первом случае налицо элементы второй социальной войны, то во втором - такого вывода сделать нельзя.

Необходимо также учитывать, что оба направления крестьянской борьбы в деревне в реальной жизни представляли собой диалектическое единство, ибо борьба против выделенцев являлась логическим продолжением борьбы против землеустройства. С этой точки зрения главной, определяющей все содержание общекрестьянской борьбы в российской деревне в период столыпинской реформы являлась именно первая социальная война, которая по своим масштабам далеко превосходила вторую. Поэтому оба направления крестьянской борьбы против столыпинской аграрной политики следует рассматривать прежде всего в русле первой социальной войны. Одновременно аграрная реформа, стимулировавшая развитие капитализма в сельском хозяйстве, несомненно, способствовала расширению рамок второй социальной войны, которая, в свою очередь, была диалектически связана с первой. Все это способствовало расширению и укреплению фронта общекрестьянской борьбы против помещичьего землевладения и самодержавия.

Заслуживает внимания анализ автором основных итогов и последствий столыпинской реформы, выяснение роли в ее провале борьбы российского крестьянства, которая являлась главным фактором, приведшим в конечном счете к перекрытию "последнего клапана", а других "клапанов", как известно, в распоряжении крепостников-помещиков уже не было.

В целом монография углубляет наше понимание внутренней политики самодержавия, классовой борьбы трудящихся масс, объективных и субъективных предпосылок буржуазно-демократической и социалистической революции в России.

Permanent link to this publication: