30 - 31 января 2008 г. в Алжире состоялся международный коллоквиум на тему "Проблематика переходного периода в Алжире и в России", организованный Алжирской ассоциацией развития социальных исследований (ААРСИ). В коллоквиуме помимо алжирских ученых приняли участие приглашенные руководством ААРСИ профессор Санкт-Петербургского университета М. А. Родионов, зав. кафедрой экономики РУДН Н. П. Карпусь, зав. кафедрой методики преподавания РУДН В. М. Шаклеин, доцент РУДН К. П. Курылёв, а также научные сотрудники ИВ РАН Д. В. Микульский и Р. Г. Ланда.

ААРСИ - одна из общественных организаций, возникших в Алжире после "политической весны" 1989 г., когда в стране был отменен однопартийный режим и введена новая демократическая конституция, предусматривавшая разделение исполнительной, законодательной и судебной властей, подотчетность правительства парламенту, свободу прессы, политических и иных ассоциаций. ААРСИ существует с 1992 г. и объединяет сегодня около 50 исследователей и университетских преподавателей. Ее деятельность активизировалась лишь в 1999 г., когда условия жизни в стране более или менее нормализовались и "вторая алжирская война" (так называют период ожесточенной борьбы с исламо-экстремистами в 1992 - 2002 гг. в отличие от первой, национально-освободительной войны 1954 - 1962 гг.) уже подходила к концу. За прошедшие с тех пор годы ААРСИ организовала ряд встреч и семинаров преподавателей социологии, экономики и истории из всех университетов Алжира, посвященных изучению различных злободневных проблем страны (женского вопроса, социального неравенства, положения ученых, состояния статистики, школьного и университетского образования, здравоохранения, новейших технологий). Проводились также анкетирование населения, международные симпозиумы по вопросам качества современного образования, стратегии индустриального развития на юге Средиземноморья, перспектив национального государства в эпоху глобализации.

Коллоквиуму с участием российских ученых в Алжире уделили большое внимание местные средства массовой информации. Независимая газета "Эль Ватан" отметила, что целью его организаторов будет "определить черты сходства между политическими и экономическими системами двух стран и сравнить их опыт". Кстати, в официальном приглашении президента ААРСИ тема встречи формулировалась следующим образом: "Алжир-Россия: проблематика переходного периода, опыт и уроки". И хотя потом "опыт и уроки" из названия форума исчезли, фактически они все время были в центре внимания участников встречи и именно вокруг них и шли дискуссии.

По мнению алжирцев, многократно высказанному по радио, телевидению и в прессе на арабском и французском языках, а также - в тезисах ААРСИ, опубликованных заранее в виде своего рода платформы для обсуждения, общей чертой переходного периода в истории двух стран (хронологически относимого к началу "перестройки" в Советском Союзе) была необходимость изживания "однопартийности и монополизма в сфере информации, централизованного экономического планирования, доминирования роли государства и... трудностей в управлении всей политической системой".

стр. 140
Авторы тезисов обращали также внимание на "распространение в различных формах насилия и терроризма в городской среде и кругах молодежи, так же как в некоторых интеллектуальных и политических течениях обеих стран". Здесь надо оговориться, что алжирцы избегают, говоря о терроре, любого упоминания об исламе и исламизме. Ислам связан только с понятиями мира, света, гуманности и терпимости. А терроризм экстремистов не имеет никакой религиозной характеристики, именуясь "насилием", "варварской агрессией" и прочими терминами такого же рода.

Предлагалось сосредоточить внимание на трех основных группах проблем. Первая касалась политических вопросов: каким должно стать государство в результате перехода от однопартийности к многопартийности и как новые политические элиты должны действовать в новой обстановке?; могут ли с этим справиться "мирные механизмы перемен, в частности выборы?"; каковы роль армии в общественных переменах и ее отношения с другими институтами государства?; наконец, как преобразовать идеологические, конституционные и юридические структуры общества? Вторая группа проблем затрагивала экономические и социальные аспекты обсуждаемой тематики, в частности судьбы госсектора, его служащих и их профсоюзов, характер и результаты проведенной в обеих странах приватизации, усиление частного сектора, а также экономического и всякого иного влияния извне, т.е. как иностранных держав, так и транснациональных корпораций. В связи с этим ставился вопрос о социальных последствиях экономического выбора 1990-х гг., породившего общественное неравенство и рожденные им политические выступления, нередко сопровождавшиеся разными формами насилия.

Данный перечень вопросов и обсуждался на коллоквиуме, проходившем в здании Национальной библиотеки Алжира в районе Хамма. Кроме членов ААРСИ в его работе принимали участие многие общественные деятели, бывшие генералы, министры и премьер-министры, дипломаты, журналисты и студенты. Автор этих строк встретил также нескольких историков и экономистов, ранее, в 1960 - 1970-х гг., учившихся в СССР и сохранивших знание русского языка.

На первом заседании форума выступили президент ААРСИ Мухаммед Бенгерна, генеральный директор Национальной библиотеки Амин Зауи, а также вице-президенты ААРСИ, непосредственно занимавшиеся организацией коллоквиума, Абденнасер Джаби и Хурия Лауэдж. Они говорили о значении встречи и для социологии, и для отношений между обеими странами. Абдельмаджид Бузиди выступил с докладом "Переход к рыночной экономике: алжирский опыт". Он разделил переходный период в Алжире на три этапа: 1988 - 1994 гг. (начало реформ), 1994 - 1997 гг. (попытка согласовать финансовую и вообще экономическую политику с МВФ), 1998 - 2007 гг. (возврат от ультралиберализма 1999 - 2001 гг. к всемогуществу государства в последующие годы).

Выступление виднейшего экономиста Алжира Бузиди как бы задало тон всему коллоквиуму. Он подробно охарактеризовал проводившиеся в стране преобразования (в сфере финансов, кредита, управления предприятиями госсектора, жилищного строительства, реструктуризации государственного долга, отмены контроля над ценами и блокирования зарплаты), одобрил приватизацию госпредприятий и отелей, отмену в 1996 г. субсидий на продукты первой необходимости, либерализацию цен в 1998 г., введение свободы торговли в 1999 - 2001 гг. и отказ тогда же государства от роли "божественного покровителя", особенно в сфере социального обеспечения. Однако затем произошел "поворот от либерализма к этатизму", "государство вновь стало распределителем ресурсов, а либералы стали кейнсианцами". По мнению Бузиди, они, "выставляя себя либералами в экономике, не являются таковыми в политике". Впрочем, он считает, что с ростом цен на нефть "государство все берет в руки". Вывод его был достаточно пессимистичен: "Государство, обладая сверхдоходами от нефти, еще никогда так не вмешивалось в экономику, поощряя ее в духе кейнсианской динамики бюджетными субсидиями, гораздо более значительными, чем в социалистическую эпоху". Он добавил: "Ясно, что демократия должна быть условием развития, а не наоборот. Но сейчас в Алжире в ходу формула: "Мы развиваемся, а остальное придет само собой"".

На реплику социолога Рашида Тлемсани: "В Алжире нет переходного периода, поскольку речь идет о сохранении прежней рентной системы" - Бузиди ответил: "Переходный период означает борьбу между носителями старой системы и сторонниками новой. Мы знаем старую, но не знаем, что представляет собой новая". Другой дискутант (бывший премьер-министр), Ахмед Бен Битур, сказал: "У нас сейчас богатое государство и бедное общество, что и выража-

стр. 141
ется в глубоком политическом кризисе". Некоторые участники дискуссии, в том числе член Национального экономического и социального совета Мустафа Микидаш, настаивали на том, что "реформы провалились по причине отсутствия в обществе концентрации сил сторонников реформ", проще говоря, "ввиду безразличия общества".

Определенным контрастом к докладу Бузиди явилось выступление Н. П. Карпуся, который, отметив, что "экономика и население России пережили за последние два десятилетия шок преобразования социального строя", подробно охарактеризовал далее экономические реформы переходного периода в стране. Алжирская пресса на это отреагировала так: "Россия в отличие от Алжира сделала ставку на вклад элит в развитие", в то время как для "алжирской реальности были характерны противоречия, препятствовавшие воле к реальным переменам".

Часть этих противоречий осветил Абденнасер Джаби в сообщении под красноречивым заголовком "Сегментарность элиты и государства как препятствие к политическим изменениям в Алжире". Он говорил даже о "внутренней войне" властных структур, основанной на замкнутости элитных групп, отмечал политические, социальные, идеологические, даже научные, культурные и лингвистические, различия между ними, явно имея в виду не столько этнические градации между арабами и берберами, которые в Алжире иногда трудноуловимы, сколько различия (весьма серьезные) между теми, кто получил образование на французском или на арабском языке. Диплом об образовании нередко определяет (разумеется, наряду с происхождением, уровнем жизни и социальными связями) "прозападную" или "провосточную" ориентацию того или иного политика, чиновника, деятеля культуры и соответственно его склонность к "новому" или "старому", к реформам или к консервации традиций. Согласно Джаби, все многообразие указанных им черт нередко вело к разброду и расколу внутри любой организации.

Один из аспектов этой проблемы затронул Валид Лааггун, профессор права Высшей школы управления Алжира. По его словам, сам термин "переходный период" вызывает сомнения, так как раньше отождествлялся с переходом к социализму. Алжир - это пример синтеза самых разных влияний. Он - "арабский, африканский, магрибинский и мусульманский", да еще "был социалистическим однопартийным государством, осуществлявшим всеобщий контроль". И сейчас, считает он, всевластие государства возвращается, ибо без него "нельзя контролировать получение и распределение нефтяной ренты". С лета 1963 г., по его мнению, в Алжире нет ни политического, ни конституционного согласия. Он подчеркнул, что "рентная система" развивает инструменты власти, но не представительные учреждения, что действующая в Алжире конституция, шестая по счету, лишь освящает результаты уже закончившихся процессов, не предусматривая их изменений.

Формально тематика каждого заседания была заранее определена: 1) "Два опыта перехода к рыночной экономике"; 2) "Трудности политического перехода в Алжире и России и препятствия ему"; 3) "Проблемы переходного периода в обществе, элитах и учреждениях"; 4) "Элементы синтеза в проблематике переходного периода в России и Алжире". На деле выступавшие не придерживались столь жестких рамок, затрагивая обычно все, что их интересовало.

Не пересказывая подробно сказанное на коллоквиуме за два дня его работы, попробую изложить главное. Политолог из университета Алжира Моханд Беркук говорил о политической культуре и технологии перехода к демократии в Алжире, преподаватель информатики Ахмед Брахими - о праве на информацию в условиях однопартийности и существовавшего в начале переходного периода чрезвычайного положения в Алжире. В его докладе содержались интересные цифры: ныне в Алжире выходит 60 только ежедневных газет (в соседнем Тунисе - лишь 9). Но, рассуждая о положении СМИ в Магрибе, он признал все возрастающий контроль над ними "со стороны общества, которое постепенно становится гражданским".

С интересным докладом, задавшим тон всему ходу работы коллоквиума во второй день, выступил социолог из Орана, второго по значимости города страны, - Джамиль Герид. Кратко охарактеризовав период Алжира 1960 - 1970-х гг., он определил его суть как "гарантию хлеба и развития, но ценой укрепления общественной безопасности и государства", при котором "вопрос о демократических свободах волновал ничтожное меньшинство изолированной интеллигенции". Зато государство тогда "добилось многого, что было бы немыслимо при рыночной экономике". Став "главным распределителем, владельцем и предпринимателем", государство

стр. 142
уже "контролировало все и не интересовалось свободой", хотя программа правящей партии "провозглашала демократические цели".

Доклад Герида назывался "Переход к либерализму в Алжире: односторонний разрыв соглашений". Он, как и Бузиди, Лааггун и Брахими, в сущности, исходил из отождествления либерализма и западной демократии в сугубо политическом смысле и откровенно сожалел о том, что надежды на их внедрение в Алжире не осуществились. По его словам, государство опять взяло на себя функции "коллективного интеллекта", как бы заменяющего общественное мнение, а нынешний президент Бутефлика во многом вернулся к системе, созданной еще Бумедьеном (что не должно удивлять, ибо при Бумедьене, т.е. в 1965 - 1978 гг., Бутефлика был человеком N 2 в Алжире). Много внимания Герид уделил коллективным, семейным и индивидуальным драмам и страданиям алжирцев, которые, в общем-то, были неизбежны в 1990-е гг. (как тридцатью годами ранее во время революции 1954 - 1962 гг.), характеризовавшиеся распространением вооруженного насилия, хаосом в социальной сфере, резкими сдвигами в экономическом положении, кризисом морали и нравственности, выразившимися в наркомании, распаде семей, забвении старых обычаев и криминализации общества. Однако все связанные с этими явлениями проблемы, подчеркивает Герид, решались не в соответствии с законом и правовыми нормами, а "неформальной властью" местных авторитетов, обычно - из вновь выдвинувшейся на авансцену верхушки кланов или племен, а также прочими "внесистемными способами". Эту идею Герид потом развил, выступив в дискуссии, подводившей итоги коллоквиума, и указав на то, что ослабление позиций интеллигенции в любом обществе, особенно забвение ею "теоретической деятельности", неизбежно влечет за собой "оживление традиционных форм сознания".

Выступления алжирцев чередовались с выступлениями российских участников коллоквиума. К. П. Курылёв говорил о политической эволюции России в 90-е гг. прошлого века. Но начал он с реформ Александра II, Витте и Столыпина, охарактеризовав их как "начало модернизации", продолжением которой явилось создание первого русского парламента, свободной прессы и политических партий. В 1917 г. начался "новый этап модернизации". Однако в дальнейшем выявилась необходимость обновления всех сторон системы, на что и были направлены реформы Горбачева-Ельцина. К настоящему моменту обновленная система окончательно сложилась и стабилизировалась. Но это не значит, что все проблемы решены. Система слишком долго менялась, иногда медленно реагируя на вызовы времени и испытывая трудности, связанные с демографией и сверхгромадными размерами территории. По завершении выступления К. П. Курылёву пришлось отвечать на множество вопросов, касающихся отличий политической системы России от систем Запада.

В. М. Шаклеин свой доклад посвятил реформам системы образования в России, начало которых он отнес к инициированной Горбачевым "перестройке". Проводя параллели с идентичными преобразованиями в Алжире того же времени, он подчеркнул, что при всех различиях между алжирским и советским обществами перемены в политической, социальной и культурной сферах той и другой страны явились "естественным результатом общественной эволюции". Он также затронул вопросы признания российских дипломов на международном уровне, свободы обмена информацией, научных связей с зарубежными академическими центрами, участия образованной элиты в реформах, противоречий в ее рядах по поводу отношения к проводимым властями мерам и др.

М. А. Родионов рассказал о том, что в переходный период в Санкт-Петербурге было построено много новых зданий современной архитектуры с применением новейших методов строительства. При этом, говоря о состязании в этой сфере между Москвой и Санкт-Петербургом, докладчик уподобил его такому же соперничеству между столицей Алжира и вторым городом страны - Ораном, в том числе и в вопросе формирования политических элит России (в значительной степени из уроженцев Санкт-Петербурга) и Алжира (во многом - за счет выходцев из Орана и Оранской области)*. Коснулся он и ряда других общих проблем, вставших перед Алжиром и Россией в переходный период, в частности связанных с нефтью и газом, которыми занимаются соответственно российский Газпром и алжирский холдинг Сонатрак. Осо-

* Напомню, что президент Алжира Бутефлика, родившийся в Уджде (Марокко), принадлежит к старинному роду Тлемсена - важного культурно-исторического центра Оранской области.

стр. 143
бо были упомянуты трудности в решении вопроса межэтнических отношений, достаточно сложного в многонациональной России, но столь же непростого и в Алжире, когда речь идет об арабах и берберах, не говоря уже об европейцах и лицах смешанного происхождения.

Д. В. Микульский в докладе "Востоковедное образование в России во время переходного периода" подчеркнул, что востоковедение - это одно из достояний российской культуры, потому что Россия испокон веков не только обращена к Востоку, но и в значительной мере является его частью. Научное востоковедение зародилось в России в XVIII в., а официально - с создания в 1818 г. Азиатского музея в Санкт-Петербурге. К середине XIX в. у нас уже существовало развитое востоковедение и востоковедное образование, опиравшееся на отечественные кадры, воспитанию которых содействовали и некоторые арабы - египтянин ат-Тантави, сирийцы Г. Муркос, М. Аттая. Главными центрами востоковедного образования были университеты Санкт-Петербурга и Казани, Ришельевский лицей Одессы, несколько позднее - учебные заведения Баку, Харькова, Тифлиса, Лазаревский институт восточных языков в Москве. После революции 1917 г. шла борьба за сохранение академических основ востоковедения, во многом связанная с именами наиболее выдающихся арабистов нашей страны - И. Ю. Крачковского и А. Е. Крымского. В 1950 - 1970-е гг. востоковедение играло роль одной из наиболее передовых сфер советской науки, особенно гуманитарных ее отраслей. Но было бы неверно отрицать связь кризиса востоковедения в эпоху постперестройки с общим кризисом России и субъективными ошибками 1990-х гг. Думается, что ныне главная наша задача - сохранить и приумножить лучшие из востоковедных традиций. Ряд проблем, в частности явная несостоятельность системы двухступенчатого образования для обучения восточным языкам, требует срочного решения. Надеемся все же, что нынешние трудности будут преодолены и что Россия останется ведущей востоковедной державой.

Выступление Д. В. Микульского на коллоквиуме было органично продолжено и дополнено его интервью, которое он дал газете "Альджазаир Ньюс". В нем он, как историк и исламовед, занимающийся в последние годы также политико-религиозными проблемами России, указал на сходные процессы перехода в обеих странах. Это - "переход от социально-политического режима монополии к режиму плюрализма", что одновременно означало "переход от экономики, базирующейся главным образом на госсекторе, к экономике, основанной преимущественно на частном секторе".

В докладе Р. Г. Ланды "Алжир-Россия: проблематика переходного периода" отмечалось, что российские специалисты по Алжиру уже более 10 лет назад говорили о таких общих чертах кризиса 1990-х гг. в Алжире и России, как ухудшение экономического положения, падение производства, рост социальной напряженности, дискредитация власти, разочарование в идеалах социализма и роль единственной партии. Естественно, поиски выхода из кризиса также имели черты сходства. И они привели к очень значительным переменам, впервые в истории означавшим переход от социализма к капитализму, а не наоборот. Вместе с тем современная рыночная экономика не только включает в себя частный бизнес в различных его ипостасях, но и зависит во многом от госсектора и политики государства. Поэтому реформы в обеих странах не могли и не должны были просто реставрировать капитализм как таковой. Именно это и породило разговоры (как в России, так и в Алжире) о "провале" или "незавершенности" реформ. На самом же деле речь должна идти об их противоречивом характере, отражающем реальные экономические и социальные противоречия, как и исторические традиции общества, например приоритет государства и любого социального коллектива по отношению к индивидууму.

Далее говорилось о разнообразии возможных оценок "неолиберальной шоковой терапии", единой точки зрения на которую в России не может быть в условиях как научного, так и идеологического плюрализма. Однако не стоит преуменьшать значение проведенных в России и Алжире реформ, благодаря которым осуществлен реальный переход к рыночному хозяйству, свободе частного предпринимательства и иностранных инвестиций, так же как однопартийность заменена многопартийностью, государственно-идеологический монополизм - политическим плюрализмом и парламентаризмом. Созданы новые структуры государства и общества, включая режим сильной президентской власти. Сходство подобных преобразований было рождено и сходством обеих систем, и в равной степени необходимостью их модернизации.

стр. 144
Конечно, надо отметить не только общее, но и особенное в практике реформ двух стран. В Алжире это прежде всего важная историческая роль Национальной народной армии в политической системе страны, а также реорганизации и формировании новых политических, административных и экономических элит. Не менее важна в Алжире роль ислама, официально признанного основополагающей составной частью национальной идентичности, как и "источником света, мира, свободы и толерантности" (цитата из "Хартии мира и национального согласия", провозглашенной президентом Алжира).

Далее в докладе был дан краткий обзор положения ислама в России и кратко изложена суть проблемы Чечни, включая практически неизвестный алжирцам вопрос о противоречиях между исламо-экстремистами и тарикатистами (сторонниками суфийских братств). В заключение давались ответы на вопросы, сформулированные руководителями ААРСИ в качестве предварительной базы для дискуссии на коллоквиуме: 1) решение всех политических проблем обеих стран зависит как от будущей ориентации их социоэкономического развития и разумного синтеза национальных традиций и необходимой модернизации, так и от обновления политических кадров, способных успешно реализовать назревшие преобразования в очень сложных условиях современной глобализации; 2) необходимое укрепление госсектора и ограничение в этой связи частного сектора должны иметь свои пределы в целях достижения социального равновесия, смягчения неизбежных при господстве рыночных отношений общественных противоречий и нейтрализации внутренних и внешних конфликтов с учетом тенденций мирового рынка и международной политико-дипломатической конъюнктуры; 3) незавершенность процесса складывания в обеих странах гражданского общества и гражданской индивидуальности и связанная с этим необходимость проявлять благоразумие и не форсировать искусственно неизбежные преобразования в этой сфере, принимая во внимание национальные, религиозные и этносоциальные традиции, так же как и исторически сложившиеся нравы, мораль и обычаи каждого народа.

Стоит отметить доклад социолога столичного университета Алжира Абдельазиза Бубакира "Интерес русской интеллектуальной элиты к Алжиру". Докладчик, владеющий русским языком, достаточно внимательно отнесся к стоявшей перед ним задаче, ознакомившись как с работами авторов дореволюционной России (М. Н. Богдановича, М. М. Ковалевского, А. Н. Куропаткина, М. Коковцева, А. Рафаловича, П. Чихачева и др.), так и с трудами наших современников - Н. Н. Дьякова, Г. С. Кондратьева, Р. Г. Ланды, В. И. Максименко, Ю. В. Потемкина, Н. Г. Хмелевой. Про некоторых других - С. Э. Бабкина, Б. В. Долгова, Е. И. Миронову - я потом вынужден был докладчику напомнить. Впрочем, видно было, что с нашей литературой об Алжире, изданной в 1990-е гг., когда имело место сокращение двусторонних связей, Бубакир (как, впрочем, и другие алжирцы) не знаком.

В дискуссиях по докладам особенно активны были алжирцы - бывшие премьер-министры Мулуд Хамруш и Ахмад Бен Битур, уже упоминавшиеся Герид, Джаби и Лааггун, социолог Омар Ларджан, экономист Мурад Букелла, преподаватель истории Дахо Джербаль, писатель и журналист Мухаммед Бухамиди. Хамруш, "один из творцов переходного периода, тот, кто возглавлял первое правительство реформ" (по аттестации газеты "Эль Ватан"), настаивал на том, что переход от старого режима к режиму рыночной экономики закончился провалом, так как им руководили те, кто сосредоточился лишь на мерах экономического характера, применяя при этом старые политические методы "в новой упаковке". Поэтому, по его мнению, благами рыночной экономики к концу переходного периода в Алжире воспользовалось меньшинство, а большинство, лишенное политической демократии, было социально маргинализировано. Со своей стороны, Бен Битур, один из признанных в Алжире теоретиков экономического либерализма, тоже констатировал "провал политиков" и их "власти меньшинства", не сумевшей осуществить переход к рыночному хозяйству ввиду отсутствия демократических принципов управления экономикой, политикой и социальной сферой.

Однако разброс мнений во время дискуссий был весьма значителен - от стремления все объяснить политической национализацией природных богатств (Д. Джербаль) до признания переходного периода в бывших социалистических странах "контрреволюцией" и призыва к созиданию "социализма XXI в." (М. Бухамиди). Недаром отчет об одной из дискуссий газета "Альджазаир Ньюс" (от 2 февраля 2008 г.) озаглавила "Борьба между социализмом и капита-

стр. 145
лизмом продолжается". Этой темы касались также О. Ларджан и другие выступившие. Один из них (экономист А. Хелиф) увидел общее в судьбах наших стран в том, что они базируются на "добывающей экономике". При этом Россия теперь стала "мощной нефтегазовой империей", что во многом объясняет и определяет ее политику, в том числе внешнюю.

Материалы работы коллоквиума будут опубликованы. Как подчеркивали его участники, многие вопросы остались нерешенными или спорными. И это вполне закономерно, так как, в сущности, переходный период и в Алжире, и в России продолжается, ибо жизнь ставит все новые и новые проблемы. Поэтому вновь образованные государственные структуры и соответствующие административные элиты сталкиваются с ранее им неведомыми коллизиями и задачами, требующими принципиально иных, чем в былые времена, решений. Ввиду этого споры между "рыночниками" и "государственниками" продолжаются, но теперь уже главным образом не по вопросу о том, нужны ли приватизация, частный бизнес и рыночные отношения. И в России, и в Алжире большинство, в том числе социологов и экономистов, не сомневаются в их необходимости. Но до какой степени их надо развивать? Как их совместить с интересами большинства трудоспособного населения, ставшего и в России, и в Алжире жертвой достаточно жесткого перехода к господству рынка? Как совместить абсолютно необходимые и, по мнению многих исследователей, неизбежные модернизацию и глобализацию с решением социоэкономических и прочих проблем значительной (если не преобладающей) части народа, вынесшей на своих плечах тяжелые последствия системного кризиса переходного периода практически во всех сферах жизни?

На эти вопросы окончательный ответ дан не был. Очевидно, каждая страна самостоятельно должна выработать и уже вырабатывает этот ответ. Лучше всего об этом сказал Нордин Грим в газете "Эль Ватан" (за 1 - 2 февраля 2008 г.), охарактеризовав политику Алжира как "незавершенный переход к рыночной экономике в условиях отсутствия стратегии и безопасности". Возможно, он сгустил краски, но в какой-то мере обобщил сказанное на коллоквиуме (в разных выражениях и с разной степенью критичности) его соотечественниками. Все они, сравнивая опыт двух стран, обычно подчеркивали, что "русские, столкнувшись с клубком проблем гораздо более сложных, чем наши, гораздо дальше продвинулись в созидании рыночной системы". В то же время все они, от Бузиди до Джаби, признавали, что развитие их страны в переходный период "шло в неблагоприятных условиях" и сейчас никто точно не знает, куда оно идет и какое общество при этом хотят построить. По их мнению, "нефтяная рента" в Алжире "блокирует переход к либеральной системе", а в России позволяет создавать механизмы рынка и выполнять функции мировой державы.

Permanent link to this publication: