Распад Кардовского халифата в 1031 г. после длительной фитны (смуты) в Кордове (1009-1031) резко изменил историю Пиренейского полуострова: из центра мусульманской культуры на Западе Андалусия превратилась в провинцию берберской империи Альморавидов (1090-1146), а затем - Альмохадов (1146-1492).

Период, предшествующий берберскому завоеванию Андалусии (1031-1090), вошел в историю Полуострова под названием эпохи удельных княжеств (мулюк ат-таваиф). Это было время смут и междоусобиц, ослабивших и без того непрочную арабскую государственность и способствовавших значительным успехам Реконкисты. Достаточно сказать, что к концу XI в. христиане под предводительством короля Кастилии и Леона Альфонсо VI (ум. 1109) отвоевали у арабов стратегически важную крепость Толедо (1085), которая, как полагал знаменитый андалусский историк Ибн Хайян, являлась ключевой позицией Полуострова ¹ . Эмиры Андалусии, не сумевшие противостоять начавшейся Реконкисте, были вынуждены обратиться за помощью к северо-африканским берберам-Альморавидам, которые завоевали владения союзников в 1090-1110-х годах.

Трагедия мулюк ат-таваиф и их подчинение малообразованным берберам Северной Африки волновали умы всех историков-современников: Ибн Хайяна (987-1076), эмира Абдаллаха (1073-1090), Ибн Хазма (994-1064), а также историков, служивших при дворах берберских правителей Андалусии: Ибн Изари аль-Марракуши (ум. 1224), Ибн аль- Хатиба (1313-1374), Ибн Халдуна (1353-1406), аль-Маккари (1591-1632). Все они так или иначе обращались к эпохе мулюк ат-таваиф, отмечая как немногие положительные, так и многие отрицательные стороны этого периода.

Сторонники берберского правления (главным образом, факихи - исламские законоведы) расхваливали Альморавидов как "спасителей ислама", "избавителей Андалусии от власти порочных эмиров, которые своим поведением окончательно испортили вверенный им народ" ² . Другие, подобно Ибн Изари, именовали эпоху мулюк ат-таваиф "периодом нескончаемых празднеств и развлечений", предшествующим "дикому правлению берберских кочевников" ³ . Однако все они были едины в том, что упадок власти удельных князьков был вызван их чрезвычайным легкомыслием в делах веры и управления.

Ибн Хайян, описывая правление эмиров Валенсии, Мубарака и Музаффара, в прошлом - распределителей воды при Амиридах, упоминал об их желании "сравняться с прочими эмирами Полуострова в величии построек и роскоши и полном пренебрежении к делам управления и слову Аллаха" ⁴ . Если эмиры Валенсии принадлежали к группе сакалиба ⁵ и не были потомственными мусульманами, то такое же равнодушие к заповедям Аллаха, и прежде всего обязанности вести священную войну с

стр. 21

врагами мусульман, можно было обнаружить у эмиров арабского и берберского происхождения.

Эмир Гранады Абдаллах сетовал на отсутствие былого единства мусульман в борьбе за веру, говоря, что "эмиры предпочитали идти на союз с христианами, лишь бы только не помогать соседям. Они уподобились утопающим, которые тянули друг друга в пучину, и наша раздробленность играла на руку нашим давним врагам - христианам и берберам- Альморавидам ⁶ .

Раздробленность мусульман в эпоху фитны и мулюк ат- таваиф отмечал и Ибн Хайян: "Самое главное, что сделал Аллах в эпоху рассеивания религии и упадка государственности, это то, что он бросил нас в руки христиан, давно поджидавших этой минуты, чтобы завоевать нас. Это произошло после распада государства Амиридов в Кордове" ⁷ .

Таким образом, историки смутного времени (эпохи фитны и мулюк ат-таваиф. - М.Р. ) и сами эмиры прекрасно осознавали причины, приведшие к упадку мусульманской государственности на Полуострове: утрата религиозного чувства и духовного единства мусульман, а также распад централизованного государства Омейядов-Амиридов в Кордове. Они ощущали неизбежность заката власти арабов Андалусии и волей-неволей соглашались принять правление Альморавидов, предпочитая их власть христианской. Пусть необразованные и дикие, кочевники Магриба смогли противостоять натиску Реконкисты, и еще несколько столетий Полуостров находился под властью мусульман. Именно за это Ибн Хайян выражает благодарность Альморави-дам, говоря, что они "очистили Андалусию от язычества" ⁸ , под которым он понимал отход от исламских традиций. В связи с этим встает вопрос о том, был ли конец арабского владычества в Испании неизбежен, либо его стимулировали определенные исторические события?

По мнению Ибн аль-Хатиба, упадок власти арабов на Полуострове и его завоевание берберами были предуготовлены изначально. Историк пишет: "в Андалусии испокон века шла борьба между арабами и берберами, поскольку арабы завладели всеми благами страны, в то время как ее истинным завоевателям, берберам, не досталось ничего" ⁹ . Между тем "берберы не переставали бороться за свои права, и всякий раз, когда власть арабов ослабевала, они брали верх в некоторых регионах Андалусии". В особенности их сила возросла в период кордовской фитны, когда берберские наемники овладели рядом территорий на юге Полуострова ¹⁰ .

Эпоха мулюк ат-таваиф представляется Ибн аль-Хатибу периодом политической анархии и незаконного самовластия авантюристов. В своих трудах историк пишет: "андалусцы произошли от духов разделения, как ни одна другая нация. Ни один из эмиров Андалусии не имел прав на престол. Все они были евнухами, простолюдинами и разбойниками; некоторые из них удовлетворялись славой бунтовщиков. Другие говорили: "Я буду держать эту область, пока кто-нибудь другой не придет на мое место". Но даже если бы сам Омар ибн аль-Азиз пришел к ним, они не приняли бы его и не подчинились бы ему"" ¹¹ . В условиях распада арабской государственности наилучшим выходом, как считает историк, было подчинение Андалусии берберам-Альморавидам, сплоченным идеями ислама и централизации.

Высказывание Ибн аль-Хатиба о незаконном характере власти эмиров Полуострова отразило симпатии автора-бербера, который служил берберским правителям Магриба. Однако даже он признавал, что власть берберов была установлена только в результате ухода арабов с политической сцены Андалусии и держалась не столько вследствие авторитета берберской партии, сколько по причине слабости их противника. Как только арабы отказались повиноваться своей законной власти - Омейядам, они невольно превратились из защитников арабского государства в узурпаторов

стр. 22

власти в глазах большинства населения Полуострова, а своими бесконечными смутами и междоусобицами и вовсе низвели себя до положения разбойников.

Весьма интересной интерпретацией происходящих на Полуострове событий служит теория другого магрибинского автора, Ибн Халдуна, о трех составляющих мусульманской государственности. Созданная на основе труда Ибн Хайяна "Китаб аль-Матин" ("Книга о Содержании"), не дошедшего до нас в оригинале, но сохранившегося в передаче Ибн Бассама (1087-1147) и других историков ¹² , эта теория во многом объясняет этнополитические процессы, приведшие к краху арабской государственности в Андалусии.

По мнению историка, основными составляющими арабского государства во все времена являлись мурувва, асабийя и хилафа ¹³ . Мурувва означала дух племенной воинственности, асабийя - чувство племенной солидарности, а хилафа - идею центральной власти, халифата. Необходимым условием функционирования данной системы служила идея ислама, одухотворявшая потенциальные возможности кочевого социума арабов и, в дальнейшем, берберов - Альморавидов и Альмохадов. Ислам направил мурувву на службу исламскому государству, вооружив кочевников идеей джихада (усиленной пропагандой слова Аллаха). Асабийя в условиях существования централизованного государства трансформировалась в мусульманскую солидарность или, по выражению Ибн Халдуна, "духовное единство" (аль-вахда ар-рухийя) мусульман ¹⁴ . Что же касается идеи халифата, то она и явилась центральной идеей, позволившей объединить разрозненные племена кочевников, заставив их смириться перед высшим авторитетом наместника Аллаха - халифом. Согласно положению маликит-ского толка, долгое время господствовавшего в Андалусии, "дав нам правителя, Аллах облагодетельствовал нас более, нежели ниспослав Коран" ¹⁵ .

Таким образом, исламское государство в равной степени нуждалось в правителе (халифе), воинственности (мурувве) и племенной солидарности (асабийе). На протяжении веков Омейядский халифат в Андалусии неуклонно следовал данным требованиям. Авторитет Омейядов был незыблем для арабских предводителей племенных округов, аулия (ед.ч. вали) - наместников. Они заключали с эмиром (а затем, халифом) акд (договор), согласно которому обязывались предоставить ему военную помощь в случае необходимости ¹⁶ . Племенная армия оставалась главным гарантом политической стабильности исламского государства, поскольку была всегда готова выступить по требованию халифа в поход против бунтовщиков и неверных. Наконец, культ муруввы обеспечивал арабо-мусульманам победы в непростой борьбе с многочисленными противниками - христианами и берберами ¹⁷ .

Говоря о становлении и развитии мусульманского государства Андалусии, следует отметить, что именно арабы явились его создателями, несмотря на свою крайнюю малочисленность: они составляли не более одного процента населения Испании. Переселенцы из Сирии, принадлежащие к политической элите Омейядского халифата, ввели в Испании практиковавшуюся на Востоке систему куар (племенных округов, в Сирии - джунд, мн.ч. аджнад ), выполнявших военно- административные функции. Они укрепили асгар (границы) ¹⁸ и стали активно насаждать ислам и исламскую культуру. Ислам приняли многие местные жители, иберо-романы и вестготы, получившие название мувалладов. Именно последовательной централизаторской политике Омейядов мусульманская Испания была обязана своим существованием в условиях постоянной военной угрозы со стороны христиан Севера, местных арабизированных христиан-мувалладов, а также пришедших в Андалусию берберов.

Берберы, несмотря на свою воинственность и численное превосходство, были слабым подспорьем в делах управления. По мнению завоевателя Испании, магрибинского наместника Мусы ибн Нусайира, "это были дикие кочевники, хитрые, вероломные, не знающие слова чести" ¹⁹ . Арабы недаром опасались своих воинственных сосе-

стр. 23

дей, всячески удерживая их от иммиграции в Андалусию. И только в Х в., когда халиф Абд ар-Рахман III ан-Насир (912- 961) начал активно теснить христиан, возникла необходимость обратиться к берберским наемникам, поскольку сил для ведения наступательной войны не хватало ²⁰ .

В целом власть арабов держалась на Полуострове ровно столько времени, сколько Омейядские халифы смогли управлять захваченной территорией при помощи племенной армии. Когда же халифы нацелились на завоевание новых районов Испании и прибегли к услугам наемников, они невольно попали от последних в полную зависимость. Попытка арабской аристократии восстановить свои позиции в государстве привела к борьбе за передел власти между тремя этнополитическими таваиф (группами) Андалусии (арабской, берберской и сакалиба), завершившейся распадом халифата Омейядов.

С этого момента начался стремительный упадок андалусской государственности, о котором писал Ибн аль-Хатиб. Отсутствие халифа, олицетворяющего идею арабо- мусульманского правления, вызвало падение авторитета арабской таифы. Арабы уже не могли рассчитывать на руководящую роль в обществе, где они составляли меньшинство. Несмотря на значительное число новообращенных в ислам (мувалладов) в эпоху фитны и мулюк ат-таваиф ²¹ , немногие из них были искренними приверженцами новой религии, готовыми защищать законных правителей. Напротив, новообращенные мусульмане лелеяли надежду стать такими же руководителями эмиратов, как и многие их соплеменники: бывшие рабы становились тогда эмирами, поскольку "перестали бояться гнева халифа и Аллаха и думали, что благоденствие их будет продолжаться вечно" ²² . Итак, идея борьбы за веру и единое государство мусульман ушла в прошлое.

Постепенно представители арабской военной элиты, лишившиеся высоких военных и административных постов, обратились к гражданской службе и утратили как свою былую воинственность, так и поддержку племенных округов. В результате арабская таифа сравнялась по силе с берберской и даже стала уступать ей первенство, о чем свидетельствует неудачная для арабов борьба севильских Аббадидов с гранадскими Зиридами за гегемонию на юго-западе Полуострова.

В условиях отсутствия племенной армии, строящейся на принципах муруввы и аса-бийи, главной военной силой эмиратов стали берберские наемники и, отчасти, сакалиба и христиане: "В каждом регионе страны находилась группа берберов, просочившихся в управление эмиратом. Они сеяли рознь между эмирами и преподавали им уроки силы. Они стали подобны соли, без которой не едят хлеб, и сталью, которой сокрушают врагов. Ведь только с их помощью эмиры могли захватывать новые территории и отражать нападения" ²³ .

Таким образом, племенная борьба стала главным двигателем политических процессов на Полуострове, что позволило Ибн Хайяну охарактеризовать эпоху мулюк ат-таваиф как "колесо междоусобиц" (раха-ль-фитна) ²⁴ . Единственным законом общества стал закон силы. Недаром историки сравнивали эпоху удельных княжеств с новым периодом джахийлийи ("невежества" - арабский термин для обозначения до-исламской эпохи), когда силы соперничества и вражды главенствовали в племенном обществе ²⁵ .

Поглощенные борьбой за первенство, мулюк ат-таваиф, и прежде всего арабы, забыли о самих основах существования государства мусульман на Полуострове - идее воинственного ислама и центральной власти. Как часто случается, победа в этой борьбе досталась третьей стороне - берберам- Альморавидам. Завоевание Андалусии мусульманами Северной Африки подтвердило мысль Ибн Халдуна, что "создать или воссоздать мусульманское государство могут кочевые племена, объединенные духовной идеей" ²⁶ .

стр. 24

Последствия распада государства Омейядов удобно раскрыть на примере развития эмиратов трех этнополитических таваиф Андалусии - арабской, берберской и сакалиба.

Эмираты арабской таифы: Севилья и Кордова. Эмират Аббадидов занимал особое место в системе удельных княжеств, служа оплотом арабской таифы после распада халифата в Кордове. Аббадиды происходили от древнего рода Лахмидов и входили в число так называемых ад- дахилун (пришельцев). Этот термин обозначал арабов, пришедших в Андалусию в 741 г. в составе армии сирийского военачальника Балджа ибн Бишра аль-Кушайри ²⁷ . В период фитны и мулюк ат-таваиф Севилья стала оплотом арабской таифы в ее борьбе против берберов.

Первым известным политиком из рода Аббадидов в эпоху фитны был отец основателя эмирата, Исмаил, назначенный аль-Мансуром кади Севильи. По словам Ибн Хайяна, "это был человек, приобретший известность во времена джамаа (общины, совета шейхов; термин для обозначения власти Омейядов в Кордове. - М.Р. ) и фитны. В то время он тратил много денег из своих сокровищ, не беря ни единого дирхема из казны. Такими же были и его сослуживцы. Он имел большое влияние при дворе и использовал его для поддержки кордовцев в период фитны. Кади славился проницательным умом, обширными знаниями и хитростью, а также умением достигать цели" ²⁸ .

Видимо, кади Севильи был не только честным и добропорядочным служителем закона, но и умелым политиком. Возможно, что он задумал перетянуть в Севилью знаменитых людей из Кордовы для того, чтобы использовать их таланты в целях личного возвышения. По крайней мере, данную практику использовал его сын и основатель эмирата Аббадидов, Абу-ль-Касим Мухаммад ибн Исмаил ибн Аббад (1023-1042).

Историки единодушно признают Абу-ль-Касима великим государственным деятелем эпохи мулюк ат-таваиф. При этом все отмечают его политическую изворотливость, дипломатичность и даже лицемерие, благодаря которым кадию удалось стать в Севилье первым человеком. Ибн Хайян сообщает об этом следующее: "Кади поднялся на недосягаемую высоту, осуществив свои желания, и преодолел многочисленные трудности. Аль-Касим ибн Хаммуд (берберский халиф Кордовы. - М.Р. ) назначил его кадием города после смерти его отца Исмаила, прежде всего, некоторое время продержав его в отдалении. Кади заслужил доверие халифа, а через некоторое время предал его, мстя за обиду и желая своего возвышения. Так, Абу-ль-Касим закрыл перед ним ворота Севильи, когда халиф подошел к ней, спасаясь бегством из Кордовы" ²⁹ .

Поведение кадия было рискованно и могло повлечь за собой карательную экспедицию берберов, однако ничего подобного не произошло: в том же 1023 г. на трон вступил брат Аль- Касима, Яхья, известный своей благосклонностью к арабской таифе. При нем кордовцы не предпринимали попыток новых мятежей. Что же касается свергнутого Абу-ль-Касима, то он не сумел найти достаточного числа сторонников среди берберов и сакалиба, чтобы возвратить себе престол. Тем более бывший халиф не мог и думать о карательной экспедиции на Севилью. Узнав об избрании нового халифа, кадий Севильи направил к нему послание с просьбой признать его "управителем города вместе с двумя другими шейхами" ³⁰ .

Новый кордовский халиф Яхья ибн Аии ибн-Хаммуд, занятый вопросами укрепления личной власти, счел благоразумным не вмешиваться в дела Севильи и признал кади правителем города. Своим условием халиф поставил отправку заложников, и кади с готовностью послал в Кордову своего сына Аббада, будущего правителя Севильи - аль-Мутадида. В 1023 г. между халифом Яхьей ибн Хаммудом и кади Абу-ль-

стр. 25

Касимом был заключен договор, согласно которому Севилья стала управляться самостоятельно ³¹ .

Комментируя данное событие, Ибн Хайян сообщает, что "на разрыв с халифом кадия толкнула группа влиятельных кордовцев. Они ратовали за избрание Ибн Аббада управителем города, восхваляли его могущество и богатство, составляющее около трети земель Севильи. Этим кордовцы старались отвлечь кади от своих замыслов, заронив в его сердце мысль о благодарности. А он тем временем покупал их души, о чем они и не догадывались, пока не попали в беду. Среди них были Абу Бакр аз-Зубайди, грамматик, Ибн Ярим и другие, помогающие кадию успокоить город и обернуть обстоятельства в его пользу. Когда же его положение укрепилось, кади схватил прежних сторонников, упразднил джамаа и стал править единолично" ³² .

Таким образом, утверждение единоличной власти Абу-ль- Касима в Севилье предшествовали два обстоятельства - ослабление берберской партии в Кордове (в связи с изгнанием Аль-Касима) и ликвидация совета-джамаа в Севилье, т.е. по сути, отстранение от власти кордовцев, возведших его на престол. Дальнейшая тактика севильских эмиров определялась их независимостью от политических соперников-берберов и коварством по отношению к политическим союзникам, прежде всего кордовцам. Главной целью севильских эмиров было укрепление личной власти и распространение своего влияния на Полуострове.

На протяжении ряда лет кади, не скупясь, тратил свои богатства на приобретение рабов и наемников, что позволило ему значительно повысить военный потенциал эмирата. Однако помимо чисто материальных ресурсов, кади нуждался в легитимизации своего правления в Севилье, что дало бы ему возможность окончательно избавиться от притязаний берберов на Севилью и Кордову, которую кади уже считал своей вотчиной.

Для этого, по словам Ибн Хайяна, "кади стал добывать сведения об оставшихся Марванидах (ветвь Омейядов, пришедших к власти в Андалусии. - М.Р. ), и до него дошла весть о человеке, называющем себя Хишамом ибн аль- Хакамом (законный халиф Кордовы, неоднократно свергаемый в период фитны. - М.Р. ). Ходили разговоры, что он якобы ускользнул из рук убийцы, Сулеймана (берберский халиф Сулей-ман аль-Мустаин, 1009, 1013-1016. - М.Р. ), и долгое время скрывался на Востоке. Так или иначе, группа кордовских шиитов не переставала отрицать смерть Хишама и передавать невероятные истории его спасения... История Хишама тлела в сердцах людей, подобно огоньку в угольях, и Ибн Аббад решил использовать веру людей в своих целях: кадий объявил, что Хишам находится у него, затем собрал всех женщин и дворцовых слуг и заставил их признать нового халифа. Сделали они это по договоренности с кади, поскольку не решались спорить с ним и противоречить ему" ³³ .

Как и следовало ожидать, главными организаторами фарса избрания халифа Хишама были кордовцы, истинные сторонники восстановления халифата. Однако, как и в предыдущий раз, Ибн Аббад сумел перехитрить их. Честолюбивый кади не позволил, чтобы кордовцы присвоили себе хотя бы долю участия в восстановлении халифа на престоле, и заблаговременно избавился от всех кордовских советников. Кроме того, кади объявил о решении халифа сделать своей резиденцией Севилью. Таким образом кади достигал сразу нескольких целей: становился хаджибом (министром двора. - М.Р .) при марионеточном халифе, избавлялся от кордовских советников, а также объявлял джихад против берберских эмиров Полуострова, не пожелавших признать Хишама своим халифом.

Ибн Хайян писал: "Кади начал с того, что разрушил могущество знатных родов, а затем прибегнул к помощи визиря Хабиба, доверив ему свои планы. Это был величайший злодей своего времени, в высшей степени хитрый и вероломный. Также кадий в своих действиях опирался на своего сына Исмаила, который отличался отвагой

стр. 26

и самоуверенностью и всюду разжигал огонь смут и междоусобиц. Эти двое помогли кади расчистить путь к власти и свершить подвиги, которым несть числа" ³⁴ . Главным подвигом двух военачальников явилась победа над армией халифа Яхьи в 1035 г. в битве при Кармоне. "Избавив Севилью от власти берберов" ³⁵ , кади Абу-ль-Касим заслужил впоследствии благодарность андалусских историков.

Представляются необоснованными попытки некоторых исследователей, в частности, Д. Вассерстайна, считать эмиров Севильи патриотами Андалусии и апологетами возрождения арабского государства на Полуострове ³⁶ . Напротив, своими бесконечными и зачастую бесполезными войнами они во многом подорвали авторитет арабской таифы, оказавшись алчными и жестокими завоевателями. Их успехи в борьбе с берберами были спорадическими, и хотя они и смогли изгнать берберов из ряда областей, но не сумели сокрушить главных соперников - эмиров Гранады.

Примеров войн Севильского эмирата - бесчисленное множество. Так, в 1033 г. кадий Ибн Аббад послал своего сына Исмаила завоевать город Бежу, отобрав ее у берберского эмира, Ибн аль-Афтаса. Город был взят, но сын Ибн аль- Афтаса, аль-Музаффар, продолжил борьбу с Аббадидами в последующее правление аль-Мутадида. Кроме того, в конце своего правления кади предпринял неудачную попытку завоевать Малагу: берберы разбили севильцев, а командующий армией, сын и наследник Абу-ль-Касима, Исмаил, был убит (1038). После смерти кади в 1042 г. на престол вступил Абу Амир Аббад аль-Мутадид (1042- 1069) ³⁷ .

Этот эмир вошел в историю Полуострова как "гроза эмиров Андалусии", "лев среди эмиров" ³⁸ . Ибн Бассам охарактеризовал его правление следующим образом: "Аль- Мутадид был человеком, лишенным нравственных устоев. Пребывание с ним сулило опасность как близким, так и посторонним людям. Он сделал богатыми многих друзей, усмирил непокорных, расширил свои владения и увеличил армию. Свою деятельность эмир начал с убийства визиря своего отца, Хабиба, которого заколол кинжалом, завладев его имуществом и вынудив к бегству его сторонников. После этого он продолжал разрушать и строить, собирать и расточать, вмешиваясь во все дела и всюду оставляя свои гарнизоны. Его войны были быстродействующим ядом и меткой стрелой, а мир он считал злом и самой нежеланной целью" ³⁹ .

Благосклонно относящийся к эмиру Ибн Хайян (по-видимому, историк уважал его как гонителя берберов), писал: "Он был львом среди королей, главарем смуты, сеятелем ужаса и законодателем мира. Его действия были ужасны, а помыслы высоки и в целом эмир был исполнен величия. Спустя некоторое время его стали обвинять в чрезвычайной жестокости и преступлении меры в таких делах, как вынесение несправедливых приговоров и чрезмерной подозрительности. Однако, как бы то ни было, эмир не сможет оправдаться в своей жестокости, несправедливому отношению к подданным и отсутствии милосердия" ⁴⁰ .

Даже симпатизирующий Аббадидам Ибн Хайян свидетельствует об отталкивающем облике эмира. Этот образ еще более утверждается, когда историк сообщает подробности тактики ведения войн эмиром Севильи. Главным орудием его борьбы со своими врагами были засады и шпионская деятельность, с помощью которых ему удалось овладеть наиболее слабыми в военном отношении эмиратами - Рондой, Мороном и Аркосом ⁴¹ .

Если посмотреть на результаты и последствия правления аль- Мутадида, то приходится констатировать, что, несмотря на приобретение ряда областей на западе Полуострова, эмир был не в состоянии противостоять Гранадскому эмирату Зиридов, своему главному сопернику. Неудача его постигла и при попытке захватить Малагу.

По свидетельству Ибн Бассама, "жители Малаги благоволили к Аббадидам и желали их правления, поскольку до них не доходили слухи об ужасных поступках эмиров. Они решили изменить своему покровителю, Бадису, и призвать аль- Мутадида" ⁴² .

стр. 27

Само собой разумеется, эмир Севильи тотчас откликнулся на это предложение, "поскольку он всюду желал быть первым. Ибн Аббад отправил в Малагу свою армию, желая показать ее величие и неустрашимость. В качестве предводителей он поставил своих сыновей, Джабира и Мухаммада аз-Зафира, будущего эмира Севильи аль-Мутамида". Однако этот поход окончился разгромом армии Аббадидов у стен Малаги в 1066 г. Об этом Мухаммад аз-Зафир, спасшийся бегством в Ронду, написал касыду, в которой призывал отца быть милостивым к нему и указывал на невозможность взятия Малаги таким немногочисленным отрядом ⁴³ .

Кроме неудачи в борьбе за Малагу, правление грозного эмира было омрачено заговором старшего сына и наследника, Исмаила Имад ад-Дауля (1058). По мнению некоторых историков, в частности, Ибн Хайяна, Исмаил хотел завладеть престолом, избавившись от сторонников своего отца. Однако есть причины рассматривать этот бунт как попытку ликвидировать диктатуру аль-Мутадида, окружившего себя сетью шпионов, из-за которых "никто не мог вздохнуть свободно" ⁴⁴ . После некоторых колебаний эмир казнил сына.

В том же году эмир объявил о смерти халифа Хишама, хаджибом которого он номинально являлся ⁴⁵ . Таким образом, политика эмира находилась в полном противоречии с проповедуемыми им объединением и повиновением законным властям. Последствия его правления, жестокого и несправедливого, в полной мере сказались в эпоху последнего эмира Севильи, Мухаммада ибн Аббада аль- Мутамида (1069-1091), когда население отказалось защищать эмират от христиан и Альморавидов.

По словам Ибн Бассама, "эмир аль-Мутамид являл собой контраст отцу. Он не уступал ему в величии, но, в отличие от аль-Мутадида, которого более всего на свете волновали войны, Мухаммад ибн Аббад был большим поклонником науки и литературы, а также незаурядным поэтом" ⁴⁶ .

В его правление войны затихают и приобретают характер необходимой обороны. Кроме того, при аль-Мутамиде была подчинена Кордова, вырванная из рук берберского наемника толедских Зу-н-Нунидов, Ибн Укаши в 1075 г. ⁴⁷ . Завоевание столицы бывшего халифата было заветной мечтой правителей Севильи.

Славнейшим деянием аль-Мутамида. по мнению андалусских историков, было объявление джихада против христиан, ставших к тому моменту реальной угрозой владычеству арабов в Испании. Почти все эмиры, включая Аббадидов, были данниками короля Кастилии и Леона Альфонсо VI. К тому же христиане превосходили мусульман и в снаряжении, и в отваге, о чем свидетельствуют высказывания очевидцев разорения пригородов Сарагосы в 1083 г. ⁴⁸ Событием, заставившим мусульман Андалусии признать свою слабость, было падение Толедо в 1085 г.

Опасаясь за будущее своих владений, эмир Севильи аль- Мутамид предложил эмирам позвать на помощь Альморавидов, берберов Северной Африки. При этом эмир произнес знаменитую фразу, что он "предпочитает пасти верблюдов в Магрибе, чем стать свинопасом у христиан" ⁴⁹ . Слова аль-Мутамида оказались пророческими: после победы над христианами берберы завоевали владения мусульман, а эмир Севильи был взят в плен вместе со своими приближенными.

Завоевание Андалусии Альморавидами началась в 1086 г. с победы над армией Альфонсо VI при Саграхасе. По словам Юсуфа ибн Ташфина, "только увидев красоты Испании, он понял, что еще ничем не владел" ⁵⁰ . Кроме того, Юсуф явился свидетелем ссор и распрей среди андалусских военачальников, которые сразу же после битвы стали жаловаться друг на друга. Лишенные единства, мусульмане должны были в скором времени стать жертвами христиан, и эта мысль оправдывала завоевательные устремления бербера. Наконец, аль-Мутамид был вынужден еще раз прибегнуть к услугам Альморавидов (1088), попросив помощи против христиан, укрепившихся в крепости Аледо, а также изменивших ему мусульман Мурсии ⁵¹ .

стр. 28

Как пишет Эмир Гранады Абдаллах, "никто из наших людей не хотел сражаться. Все ждали Юсуфа ибн Ташфина, считая его достойным правителем" ⁵² . Андалусцы были готовы принять его как своего освободителя. Только севильский эмират оказал сопротивление Юсуфу ибн Ташфину, причем защищали Севилью в основном лишь сам эмир и его приближенные ⁵³ .

Основной причиной легкого завоевания Андалусии Альморавидами андалусские историки сочли предательство мусульманами своих эмиров. Предательство же, по их мнению, было вызвано длительной эпохой смут, войн и грабежей, доведших население до отчаяния и толкнувших их в руки берберов.

Эмират Зиридов в Гранаде (1018-1090). История эмирата Зиридов в Гранаде, на первый взгляд, являет собой контраст развитию Севильского эмирата. Основателем эмирата явился берберский военачальник Зави ибн Зири (1010-1018), которого многие андалусские историки, в том числе Ибн Хайян, считают образцом правителя ⁵⁴ . Его призвали жители округа Эльвиры, среди которых долгое время царили беспорядки. Люди нуждались в сильном правителе и избрали на эту должность проявившего себя талантливым военачальником и честным предводителем Зави ибн Зири. "Если вы ранее участвовали в джихаде, то этот малый джихад будет для вас почетным: вы обрадуете людей, защитите их дома и вернете им славу. Мы же, со своей стороны, будем вам помогать деньгами и делами. Помоги нам, и мы станем твоими слугами", - сказали ему жители Эльвиры ⁵⁵ .

Зави ибн Зири заключил с ним договор и выполнил все его условия. Ему удалось в кратчайшие сроки укрепить предместье Эльвиры, Гранаду, сделав ее столицей эмирата, и выиграть сражение с омейядским халифом аль-Муртада, пожелавшим отнять Гранаду у берберов (1018). Разноплеменное войско Зави ибн Зири было едино в своем стремлении отстоять свой город. "Все мы стремились тогда умереть, никто не думал о бегстве", - передает Абдаллах слова одного участника битвы ⁵⁶ . И малочисленное, но сплоченное войско берберов победило. Местные историки таким образом подчеркивали, что чувства муруввы и асабийи были еще сильны в андалусцах, но только прочие эмиры не пожелали вспомнить об этом.

Первые эмиры Гранады, обратившись к духу племенной солидарности арабов и берберов, повторили путь сирийских наместников Андалусии. Наследник Зави ибн Зири, его племянник и боевой товарищ, Хаббус ибн Максан (1023-1038), по свидетельству берберских историков, "был достойным и прекрасным правителем" ⁵⁷ . Он воссоздал племенную армию, укрепив ее личным авторитетом. "Эмир приказал нам выделить для службы воинов, насколько позволяли средства. Для меня нет иной радости, нежели видеть, что мое войско возросло и усилилось", - говорил Хаббус племенным предводителям ⁵⁸ . Используя дух племенного соперничества в целях укрепления армии, правитель Гранады много способствовал росту военной мощи эмирата. Однако со смертью Хаббуса период благоденствия закончился.

На трон вступил сын Хаббуса, известный своим жестоким и непримиримым нравом, Бадис аль-Музаффар (1038-1073). Этот эмир сильно напоминал своего современника и главного соперника, эмира Севильи аль-Мутадида. Он так же, как и аль- Мутадид, любил власть и ненавидел инакомыслящих, был суров в отношении подчиненных и карал по одному слову доносчика. Если эмир Севильи демонстрировал ненависть к берберам и всячески истреблял их, то Бадис испытывал подобные чувства к арабам. Так, узнав о коварном убийстве аль-Мутадидом берберских эмиров Ронды и Аркоса, Бадис решил уничтожить всех арабов Гранады ⁵⁹ .

Эта акция была предотвращена благодаря вмешательству доверенного лица Бадиса, катиба Самуила Награ-л-Ла (ум. 1055). Катиб, еврей по своему происхождению, занимал по традиции, должность сборщика податей ⁶⁰ и пользовался неограниченным доверием у Бадиса. Историки единодушно признают его талантливым дип-

стр. 29

ломатом и политиком, но различно трактуют его роль в истории эмирата Гранады. По словам Ибн Хайяна, он был "великим политиком" ⁶¹ . Некоторые же историки, в частности Ибн Бассам, обвиняют его в том, что, используя доверие Бадиса, он обобрал казну, и едва не передал Гранаду в руки эмира соседней Альмерии, аль-Мутасима. Другие, подобно аль-Марракуши, возводят вину на его сына, что кажется более правдоподобным.

Как бы то ни было, жестокое правление Бадиса сопровождалось ослаблением власти, что привело к чрезмерному возрастанию роли вторых лиц в государстве. После смерти Самуила первым министром стал его сын Юсуф, который сосредоточил всю власть в своих руках ⁶² . Заменив сторонников престарелого Бадиса своими людьми, он беспрепятственно грабил казну. Юсуфу удалось оклеветать сына Бадиса, Сайф ад-Дауля, после того как тот грозился разоблачить махинации Юсуфа. По навету Юсуфа сын-наследник был казнен, а Юсуф продолжал расхищать государственные средства. В довершение этого он договорился о сдаче Гранады эмиру Альмерии аль-Мутасиму, который обещал оказать ему покровительство. Однако хаджибу не удалось осуществить задуманное: узнав о планах Юсуфа, факих Абу Исхак аль-Ильбири написал касыду- памфлет, в которой призвал народ сбросить владычество евреев. Жители Гранады разгромили дворец Юсуфа и убили министра (1066) ⁶³ .

Все это пагубным образом сказалось на финансовом положении Гранады. Наследник Бадиса, юный эмир Абдаллах (1073-1090), был вынужден платить дань Альфонсо VI из собственных средств ⁶⁴ . Однако ему не удалось избежать упрека подданных, обвинивших его в связи с Альфонсо VI и пособничестве христианам. Наученные горьким опытом, люди уже не доверяли собственным эмирам, в которых видели предателей и безвольных посредников. Когда Альфонс VI в 1090 г. подступил к Гранаде, Абдаллах мог рассчитывать только на своих приближенных. Это было все, что осталось от некогда сильной армии Зави ибн Зири. В том же году город заняли Альмора-виды, причем жители города сами выдали эмира Юсуфу ибн Ташфину ⁶⁵ .

Таким образом, последний эмир Гранады, как и последний эмир Севильи аль-Мутамид, оказался жертвой непоследовательной политики своего предшественника. Жестокостью и несправедливостью (аль-Мутадид), а также слабоволием (Бадис) эмиры Севильи и Гранады вызвали гнев своих подданных и подорвали их доверие к центральной власти, что и привело к нежеланию защищать эмиров от христиан и берберов-Альморавидов.

Эмират сакалиба в Валенсии (1010-1102). Если арабские и берберские эмираты боролись друг с другом за первенство, то эмираты, находящиеся в руках сакалиба, держались обособленно. Сакалиба именовались партией Амиридов, поскольку они некогда помогли аль-Мансуру Абу Амиру одержать победу над хаджибом аль-Мус- хафи ⁶⁶ . Сакалиба не связывали свою власть с Омейядами и восприняли известие о распаде халифата довольно спокойно. В эпоху мулюк ат-таваиф сакалиба старались не вступать в конфликты с эмирами арабского и берберского происхождения. Главной заботой эмиров сакалиба стало обеспечение материального благополучия, в чем многие из них добились немалых результатов. Пожалуй, наиболее показательным примером развития таифы сакалиба является история становления и упадка эмирата в Валенсии.

Сакалиба наиболее точно соответствуют характеристике, данной эмирам Ибн аль-Хатибом, - большинство из них "были евнухами и проходимцами и не имели никаких прав на престол" ⁶⁷ .

Основателями эмирата были Мубарак и Музаффар (1010- 1021), некогда служившие в ведомстве распределения воды при Амиридах ⁶⁸ . Будучи некогда наемниками, сакалиба брали себе на службу бездомных и изгнанных людей, "презренных рабов", которых обучали военному искусству и которым щедро платили за службу. Кроме

стр. 30

того, в Валенсии нашли себе прибежище беженцы из Кордовы, немало содействовавшие процветанию эмирата как своими богатствами, так и знаниями и опытом.

Если эмигранты из Кордовы и других областей стали в эмирате "новой общиной", имеющей власть, то исконные жители Валенсии пострадали: эмиры душили их налогами и принудительными работами, так что "люди совсем обнищали и стали одеваться в кожи (животных. - М.Р .) и есть траву".

Все эмиры развернули гигантское строительство дворцов, стремясь превзойти друг друга. Роскошь Валенсии превзошла, как утверждали современники, роскошь Кордовы и возбудила желание соседних христиан завоевать ее. Сами же эмиры пребывали в убеждении, что их богатство и благоденствие "вполне заслуженны и будут существовать вечно. Они даже перестали воевать с врагами" ⁶⁹ . Своей беспечностью в делах управления и, главное, неслыханными поборами и несправедливостью эмиры возбудили против себя гнев подданных. По свидетельству Ибн Хайяна, эмира Муба-рака постигла смерть в тот день, когда он произнес фразу о том, что "заботится о благе мусульман" ⁷⁰ . Он упал с деревянного моста и был раздавлен конем. Избавившись от ненавистного правителя, люди ворвались во дворец и разграбили его. Тогда же избрали другого эмира, Лабиба, который, однако, оказался не лучше прежнего.

Новый эмир возбудил ненависть мусульман Валенсии своей политикой заигрывания с христианами. По словам Ибн Хайяна, "эмир призывал мусульман подчиниться христианам и вел себя, подобно их слугам" ⁷¹ . Подобное отношение к исламу возбудило гнев большинства населения, и эмира свергли. Однако эмират был слишком слаб, чтобы сопротивляться христианам-барселонцам, и следующий эмир Абд аль-Азиз, внук аль-Мансура (1021-1087), был вынужден продолжить политику примирения с христианами.

Главной ошибкой эмира, считал Ибн Хайян, было то, что он нанял к себе в услужение "величайшего пса христиан, Сида Кампеадора" (1040-1099). Этот человек, писал историк, делал зло всем, кому служил, и своим малым войском сумел разбить многих, как мусульман, так и христиан ⁷² . Валенсия фактически перешла в руки Сида и его наемников (1087) и совсем перестала бы существовать как мусульманская территория (1096 г. - завоевание Валенсии Сидом), если бы не вмешательство берберов-Альморавидов, которые после нелегкой войны, шедшей с переменным успехом, отвоевали город у христиан (1102). После этого "в Валенсии родились новые судьбы, и она очистилась от язычества" ⁷³ , - писал Ибн Хайян.

Развитие эмирата Валенсии, по мнению андалусских историков, дает пример не только утраты арабами своего положения, но и их отходе от исламской религии. Альморавиды спасли ислам на территории, которая уже не могла противостоять Реконкисте. Главными виновниками упадка власти мусульман стали самозванные эмиры, расшатавшие военные, материальные и моральные основы мусульманского правления в регионе.

На примере трех эмиратов андалусские историки прослеживают процессы, начавшиеся с кордовской фитны: упадок авторитета арабских правителей, рост влияния различных политических авантюристов и продолжение эпохи "колеса междоусобиц". Эпоха удельных княжеств свидетельствовала о крахе трех составляющих мусульманской государственности - муруввы, асабийи и халифы, а также идеи воинствующего ислама. Мулюк ат- таваиф, включившиеся в междоусобицы и погоню за наживой, позабыли о своем долге борьбы за веру и защиты интересов подданных. Неоправдавшие надежд андалусцев эмиры были преданы населением Альморави-дам и, отчасти, христианам (взятие Сидом Кампеадором Валенсии и Альфонсо VI - Толедо).

стр. 31

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Цит. по: Ибн Боссам. Китаб аз-Захира фи Махасин Ахль аль-Джазира (Книга Сокровищ жителей Острова). Бейрут. Т. 3. Ч. 1. 1979. С. 186.

² Ибн Халдун. Тарих аль-Муваххадин (История Альмохадов). Р. Т. 2. 1848. С. 80, 82.

³ Цит. по: Там же. С. 33.

⁴ Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1.4. 3. С. 19.

⁵ Сакалиба - наименование военнопленных из Европы (в особенности из Сицилии), служивших в гвардии кордовских халифов либо при дворе. Обычно сакалиба принимали ислам.

⁶ Les memoires de Abd Allah, dernier roi Ziride. Le Caire, 1955. P. 89.

⁷ Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1.4. 1. С. 184-185. В 981 г. в Кордове произошел дворцовый переворот: к власти при халифе Хишаме II пришел Абу Амир, известный под именем аль-Мансур (Победитель). После так называемой революции Амиридов власть в халифате фактически перешла в их руки, и халифат Омейядов стали именовать государством Амиридов.

⁸ Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1. Ч. 1. С. 102.

⁹ Ибн аль-Хатиб. Тарих Исбания аль-Исламийя ау Китаб Аамаль аль-Аалям (История мусульманской Испании, или Книга деяний великих людей). Бейрут, 1956. С. 112.

¹⁰ Там же. С. 113.

¹¹ Там же. С. 144. Омар II ибн Абд аль-Азиз (720-724), правнук "праведного халифа" Омара I ибн аль-Хаттаба (634- 644), был известен своим благочестием и добротой.

¹² Отрывки из "Китаб аль-Матин" сохранились, главным образом, в антологии Ибн Бассама, а также в сочинениях Ибн Изари аль-Марракуши "Китаб аль- Байян аль-Мугриб фи Ахбар аль-Андалус ва-ль-Магриб" ("Книга Удивительных разъяснений по истории Андалусии и Магриба"), Ибн аль-Хатиба "Тарих Исбания аль-Исламийя ау Китаб Аамаль аль-Аалям" ("История мусульманской Испании, или Книга деяний великих людей"), аль-Маккари "Нафах аттиб мин гусн аль-Андалус ар-Ратиб" ("Веяние ароматов от нежной ветки Андалусии").

¹³ Ибн Халдун. Аль-Мукаддима (Введение). Бейрут. Т. 2. 1900. С. 204-205.

¹⁴ Там же. С. 206.

¹⁵ Ибн Абд Раббихи. Китаб аль-Икд аль-Фарид (Книга Чудесного ожерелья). Бейрут. Т. 1. 1992. С. 20;юМалик ибн Анас (ум. 795) - основатель толка маликитов - одного из четырех мусульманских правоверных толков.

¹⁶ Lomax D. The Reconquest of Spain. London- New York, 1990. P. 62.

¹⁷ Op. cit. P. 67.

¹⁸ Vernet Juan. Historia de la ciencia espanola. Madrid, 1975. P. 13. Андалусия делилась на три провинции- границы (сугур) - Верхнюю, Среднюю и Нижнюю. Верхняя граница-провинция располагалась на правом берегу р. Эбро. Ее центром была Сарагоса. Средняя находилась между долинами рек Тахо и Эбро с центром в г. Салиме (Мединасели). Нижняя граница-провинция занимала долину р. Тахо. Ее центром был Толедо.

¹⁹ Peres H. La poesie andalouse en arabe classique au XI siecle. P., 1853. P. 261.

²⁰ Wasserstein D. The Rise and Fall of the Party- Kings. Princeton, 1985. P. 56-59.

²¹ Peres H. Op. cit. P. 256.

²² Ибн Хайян. Китаб аль-Матин (Книга о содержании). Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1. Ч. 3. С. 19.

²³ Там же. Т. 1. Ч. 2. С. 17.

²⁴ Там же. Ч. 1.С. 184.

²⁵ Там же.

²⁶ Ибн Халдун. Указ. соч. С. 204.

²⁷ Ибн аль-Хатиб. Китаб аль-Ихта фи Ахбар Гарната (Полная история Гранады). Каир, 1957, с. 246.

²⁸ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1.4. 2. С. 14-15.

²⁹ Там же. С. 16. В 1023 г. в Кордове вспыхнул антиберберский мятеж (так называемая кордовская революция), во время которого из столицы изгнали берберского халифа Аль-Касима и его сторонников.

³⁰ Ибн Изари аль-Марракуши. Китаб аль-Байян аль-Мугриб фи Ахбар аль-Андалус ва-ль Магриб (Книга удивительных разъяснений по истории Андалусии и Магриба). Бейрут. Т. 3. 1967. С. 213.

³¹ Там же. С. 216.

³² Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1. Ч. 2. С. 16.

³³ Там же. С. 17-18.

³⁴ Там же. С. 19.

³⁵ Ибн Изари аль-Марракуши. Указ. соч. С. 241.

стр. 32

³⁶ Wasserstein D. Op. cit. P. 69.

³⁷ Ибн аль-Хатиб. Указ. соч. С. 234.

³⁸ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1.4. 2. С. 24.

³⁹ Там же. С. 23-24.

⁴⁰ Там же. С. 25-26.

⁴¹ Там же. С. 26-27.

⁴² Там же. С. 39; Ибн Изари аль-Марракуши. Указ. соч. С. 273.

⁴³ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1.4. 2. С. 39.

⁴⁴ Там же. Т. 3. Ч. 1.С. 147-148.

⁴⁵ Там же. Т. 1.4. 2. С. 39.

⁴⁶ Там же. С. 41.

⁴⁷ Ибн Изари аль-Марракуши. Указ. соч. С. 259.

⁴⁸ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Бассам. Указ. соч. Т. 1. 4. 1. С. 183-187.

⁴⁹ Ибн аль-Асир. Аль-Камиль фи-т-Тарих (Полная история). Каир. Т. 2. 1929-1932. С. 99.

⁵⁰ Les memores... P. 103.

⁵¹ Ibid. P. 106-109.

⁵² Ibid. P. 106.

⁵³ Ibid. P. 110.

⁵⁴ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит по: Ибн Бассам. Указ. соч. Т. 1. Ч. 1.С. 422.

⁵⁵ Les memoires... P. 18.

⁵⁶ Ibid.

⁵⁷ Ibid. P. 25.

⁵⁸ Ibid. P. 26.

⁵⁹ Ибн аль-Хатиб. Указ. соч. С. 263.

⁶⁰ Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1992. С. 62.

⁶¹ Les memoires... P. 72.

⁶² Ibid. P. 83.

⁶³ Ибн Саид. Китаб аль-Мугриб фи Хула-ль- Магриб (Книга Удивительного о лучших людях Магриба). Каир. Т. 2. 1953. С. 102.

⁶⁴ Les memoires... P. 72.

⁶⁵ Ibid. P. 83.

⁶⁶ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Боссам. Указ. соч. Т. 1.4. 3. С. 22. Амиридами называли хаджи-ба Абу Амира аль-Мансура (ум. 1002) и его сыновей - Абд аль-Малика аль-Музаффара и Абд ар-Рахмана Санчуэлло, правивших от имени халифа Хишама II в Кордове (1002-1008).

⁶⁷ Ибн аль-Хатиб. Указ. соч. С. 144.

⁶⁸ Ибн Хайян. Указ. соч. Цит. по: Ибн Бассам. Указ. соч. Т. 1.4. 3. С. 18.

⁶⁹ Там же. С. 19.

⁷⁰ Там же. С. 20.

⁷¹ Там же. С. 21.

⁷² Там же. С. 95.

⁷³ Там же. С. 92.

Permanent link to this publication: