Из всех международных проблем XIX - начала XX в., пожалуй, наиболее сложным и запутанным узлом противоречий был Восточный вопрос, связанный с судьбой дряхлевшей Османской империи. Он распадался на множество частных проблем, каждая из которых затрагивала интересы нескольких держав. Одним из самых сложных был палестинский вопрос. Палестина так и не стала "сферой интересов" какой-то одной державы. Здесь старались закрепиться все, и никто не хотел уступать. В огромной историографии, посвященной истокам палестинского конфликта в начале ХХ в., внимание уделяется почти исключительно отношениям британского правительства с сионистским движением и первым арабо-еврейским столкновениям. Роль этой страны в международных, и в частности в англо-французских, отношениях того времени изучена несравненно хуже. Статья посвящена месту палестинского вопроса в отношениях между двумя ведущими европейскими державами на исходе Первой мировой войны и в первые годы после ее окончания.

Международное значение Палестины в течение многих веков определялось двумя факторами: ее религиозно-исторической значимостью и стратегическим положением. Но для разных держав роль этих факторов была неодинакова. Палестина является Святой Землей для трех мировых религий. Для христианской Европы проблема свободного доступа к Святым Местам Иерусалима и Вифлеема была актуальной на протяжении многих столетий и переплеталась с политическими и экономическими интересами. Разделенность христианской церкви на несколько конфессий порождала острое соперничество за право "использования" тех или иных святынь. С конца XVII в. "спорящие стороны" (католики и православные) стали апеллировать к крупнейшим "единоверным" державам - Франции и России [Хризостом, 2003, с. 129 - 133,141]. С середины XIX в. руководители этих держав стали использовать вопрос о Святых местах в политических целях, и он постепенно перерос в международный конфликт, который вызвал Крымскую войну 1853 - 1856 гг. После ее окончания соперничество держав в Палестине продолжалось, но приняло более скрытые формы. Оно выражалось прежде всего в утверждении здесь различных религиозных, благотворительных и образовательных учреждений под флагом той или иной державы. Наиболее активны в этом соревновании были Франция и Россия. С 1880-х гг. в него включилась Германия, а в начале XX в. и Италия.

Для Франции судьба Восточного Средиземноморья была, помимо всего прочего, вопросом престижа. Франция долго брала на себя роль защитника интересов католической церкви на Востоке. Постепенно сложилась целая система французского "католического протектората". Его источником обычно объявлялись туманные формулировки капитуляционных актов XVII и XVIII вв., но большую роль играла неписаная традиция, которую молчаливо признавали турецкие власти. "Католический протекторат" выражался в консульском покровительстве католическим церков-

стр. 37

ным и благотворительным организациям, независимо от национальной принадлежности их членов. В Палестине посредническая роль французских консулов в отношениях этих организаций с турецкими властями и с православными учреждениями (которые "защищал" русский консул) была особенно важна вследствие постоянных споров вокруг Святых Мест. Внешним выражением "протектората" были особые почести, которые воздавались католическим клиром Святой Земли французскому консулу (особое место на главных богослужениях, специальные "консульские мессы" и т.п). Другие державы (особенно Германия и Италия) оспаривали законность французского "протектората" [Кирова, 1973, с. 54 - 70].

Экономическое значение Палестины для соперничающих держав определялось тем, что она была частью "Леванта" - обширного региона в Восточном Средиземноморье, через который веками осуществлялась связь азиатских стран с Европой. До самой войны бесспорным лидером по объему инвестиций в палестинскую экономику оставалась Франция, хотя она и столкнулась с конкуренцией германского капитала [Laurens, 1999, p. 147 - 149]. Для Великобритании, захватившей в 1882 г. Египет и контролировавшей Суэцкий канал, особый интерес представляло местоположение Палестины на стыке Азии и Африки, между Средиземным и Красным морями. После открытия запасов нефти в Северном Ираке Палестина могла стать началом транспортного пути от Средиземного моря к нефтяным скважинам. Возможность утверждения здесь чужого влияния представляла серьезную опасность для "имперских коммуникаций". Но англичане, хоть и имели в Иерусалиме своего епископа, в целом равнодушно относились к религиозной стороне Палестинского вопроса.

Все соперничающие державы стремились заручиться поддержкой той или иной группы местного населения - обзавестись собственной "клиентелой".

С начала XX в. заметным фактором стало сионистское движение. Провозгласив своей целью создание в Палестине еврейского государства, сионисты начали со скупки земель для поселения еврейских колонистов. Они конечно же искали контакты в правительствах ведущих стран Европы, но до войны их деятельность не создавала серьезных осложнений. Благодаря организованной иммиграции (первая и вторая алия) еврейское население Палестины увеличилось с 15.6 тыс. человек в 1883 г. (3.3% населения) до 60 тыс. в 1914 (более 8.3% населения) [Laurens, 1999, p. 145 - 147].

Десятилетия скрытого соперничества между державами создали в начале XX в. чрезвычайно сложную ситуацию. Перед войной православные христиане в Палестине по численности вдвое превосходили католиков. Православные палестинцы находились в орбите русского влияния благодаря русским денежным субсидиям и потоку паломников. Католики же четко делились на две группы, которые концентрировались соответственно вокруг итальянских францисканцев и различных французских религиозных и благотворительных организаций. Францисканцы, "охранявшие" от имени Ватикана Святые Места, имели большее число последователей и враждебно относились к французским притязаниям. Но французские конгрегации были более искусны в политике и пропаганде, вели активную работу в сфере образования не только христиан, но и мусульман и весьма способствовали широкому использованию в Палестине французского языка. Заметно ощущалось и германское присутствие. Немецкие религиозные здания "практически доминировали над Иерусалимом". В Вифлееме существовали германские религиозные учреждения, а возле Яффы - сельскохозяйственные колонии1.

С началом мировой войны международное значение Палестины изменилось. Ее граница с Египтом превратилась в линию фронта. Для англичан она стала первой це-

1 Эту информацию о предвоенном положении Палестины британский "политический офицер" У. Ормсби-Гор сообщил в своем меморандуме руководству Форин Оффиса в конце августа 1918 г. [British Documents..., 1985, p. 4].

стр. 38

лью возможного наступления, а для центральных держав - плацдармом для операций против английских войск в Египте.

Политика Германии сводилась к сохранению территориального и политического status quo при вытеснении из региона своих противников из лагеря Антанты. Германия не желала без нужды осложнять отношения со своим турецким союзником, и поэтому немецкие сионисты, несмотря на серьезные усилия, не добились от кайзеровского правительства сколько-нибудь определенной поддержки своего дела [Лакер, 2000, с. 240 - 248]. В случае победы Антанты отторжение от Турции ее арабских владений было неизбежно. Поэтому вопрос о будущем статусе отдельных стран и территорий стал настолько важен, что союзники предпочли, по крайней мере, формально урегулировать его между собой еще до окончания войны. Их планы были различны, в том числе и в отношении Палестины.

Французы первоначально планировали аннексию "Единой Сирии" (la Syrie integrale) -огромной территории между горами Тавра, Средиземным морем, Аравийской пустыней и Месопотамией. Палестина рассматривалась как неотъемлемая часть этой будущей французской колонии. Такие требования звучали в 1915 г. в выступлениях французских политиков и публицистов [Pic, 1924, p. 55 - 56; Cumming, 1938, р. 17 - 18]. Именно с такими требованиями в ноябре 1915 г. бывший консул в Бейруте Ф. Жорж Пико приехал в Лондон для обсуждения планов раздела азиатских владений Турции [Sanders, 1983, p. 258]. Такой подход был неприемлем для англичан. Французы, очевидно, сами понимали чрезмерность своих притязаний и отказались от них уже через месяц [Sanders, 1983, p. 281]. После этого начались секретные переговоры между Пико и британским экспертом М. Сайксом.

Достигнутое ими соглашение Сайкс-Пико было оформлено в виде обмена правительственными нотами в мае 1916 г. Признавалось право Франции на оккупацию Ливана, побережья Сирии, Киликии и части Центральной Анатолии ("Синяя зона"); Великобритании - на оккупацию южной и центральной Месопотамии с Багдадом ("Красная зона"). Обширная территория между этими зонами предназначалась для создания арабского государства или федерации таких государств. Ее северная часть должна была находиться под французским влиянием ("зона А"), южная - под английским ("зона Б"). Палестина выделялась в особую "Коричневую зону", где "будет установлена международная администрация, форма которой будет определена после консультаций с Россией и затем во время консультаций с другими союзниками и представителями шерифа Мекки" [Documents..., vol. 4, 1958, p. 246]. Порты Хайфа и Акра переходили под прямой британский контроль. Важно отметить, что в соглашении Сайкс-Пико нет даже намека на участие сионистов в решении дальнейшей судьбы Палестины. Хотя ведущие сионисты (Х. Вейцман, Н. Соколов и др.) уже тогда осаждали руководителей стран Антанты со своими идеями и предложениями, англичане и французы предпочитали их просто не замечать.

Положение резко изменилось в начале 1917 г. Здесь совпали несколько факторов: Февральская революция в России, вступление в войну США и смена правительства в Великобритании. Союзные правительства (в особенности английское) давно уже были озабочены тем, как германская пропаганда использовала факты еврейских погромов в царской России для дискредитации политики Антанты. Позиция влиятельного еврейского лобби в США могла, по мнению англичан и французов, сыграть не последнюю роль при решении вопроса о сроках, форме и масштабах участия США в войне. Нужно было вырвать "еврейскую карту" из рук центральных держав и что-то противопоставить германской пропаганде. После падения самодержавия в России был популярен лозунг "мир без аннексий и контрибуций", и остальные страны Антанты всерьез опасались выхода России из войны. Значительное число евреев среди лидеров русских революционных партий привело многих политиков в Лондоне и Париже к мысли о

стр. 39

завоевании их симпатий путем поддержки сионистских устремлений. Такие иллюзии усиленно поддерживали сионистские лидеры, в большинстве своем выходцы из России [Bovis, 1971, p. 5; Kimche, 1968, p. 26 - 30: Laurens, 1999, p. 329 - 330, 346 - 347].

Особые причины внимания к сионизму имело британское правительство. Созданная в 1915 - 1916 гг. кабинетом Асквита-Грея система тайных договоров, почти полностью разделявшая Османскую империю между Великобританией, Францией, Россией и Италией, новому кабинету Ллойд Джорджа-Бальфура уже не казалась идеальным решением. Революционная Россия отказалась от аннексионистских планов и было очевидно, что именно Великобритания сыграет ключевую роль в разделе Османской империи. Лидеры сионистов, в особенности Х. Вейцман, придерживались четкого пробританского курса и резко возражали против интернационализации Палестины [Friedman, 1973, p. 132 - 134]. Это давало Ллойд Джорджу шанс использовать сионистов для "очищения" Палестины от французского влияния и превращения ее в британское владение. Еще в феврале 1917 г., вскоре смены кабинета, Герберт Сэмюэл (будущий Верховный комиссар в Палестине) и Марк Сайке на совещании с ведущими сионистами высказывались за британский протекторат в Палестине. Сайке считал сионизм "отличной возможностью уклониться от соглашения 1916 г." [Лакер, 2000, с. 266 - 268]. В апреле 1917 г. Ллойд Джордж говорил британскому послу в Париже Берти: "Французам придется примириться с нашим протекторатом. Мы явимся в Палестину как завоеватели и останемся там" [Лорд Берти, 1927, с. 138].

Французы, имея на руках соглашение Сайкс-Пико, поначалу не сомневались в намерениях англичан его выполнять. Именно этим, вероятно, объясняется их благосклонное отношение к сионизму в мае-июне 1917 г., когда Париж посетил один из ведущих сионистов - Н. Соколов. Руководители французского МИД заверили его в своих симпатиях к планам расселения в Палестине еврейских колонистов, а затем, по настоянию Соколова, подтвердили это письменно. Документ, подписанный постоянным секретарем МИД Ж. Камбоном 4 июня 1917 г., был составлен весьма туманно. Французское правительство признало справедливость усилий по "возрождению еврейской национальности" в Палестине и заверило, что оно может "чувствовать только симпатию" к этому делу [Friedman, 1973, p. 162; Sanders, 1983, p. 534]. В тот момент французских руководителей волновало только впечатление, которое этот документ произведет на влиятельных (по их мнению) еврейских лидеров в США и России. Они также предполагали, что сионистские колонии в будущем станут соседями французской Сирии, и не хотели заранее превращать сионистов в своих врагов [Laurens, 1999, p. 347 - 348]. Осуществление сионистских планов им виделось как общее дело стран Антанты в "международной" Палестине. "Декларация Камбона" при всей своей туманности была первым документом, где от имени великой державы выражалось благосклонное отношение к сионистским планам (хотя это слово и не было названо). Она на пять месяцев опередила аналогичный британский документ, но нигде не была опубликована. Знали о ней только руководители Франции, Великобритании и сионистского движения.

Французская декларация породила у англичан опасения, что они могут утратить инициативу. После долгих колебаний и согласований британский кабинет 2 ноября

1917 г. выразил свое отношение к сионизму в знаменитой Декларации Бальфура, оформленной как письмо министра иностранных дел лорду Л. Ротшильду. Ее текст тоже не отличался ясностью. Было объявлено, что британское правительство "приложит все усилия" для создания в Палестине еврейского "национального очага" (a national home) при соблюдении "гражданских и религиозных прав нееврейского населения"2. Декларация в определенном смысле предрешала вопрос о будущем политическом устройстве Палестины и тем самым нарушала принцип ее интернационализации. Британская декларация была фазу опубликована и вызвала живой отклик в еврейских кругах Европы и США. Во Франции она поначалу не вызвала никакого сочувствия. Тем не менее в середине февраля 1918 г. глава МИД С. Пишон, по указанию премьер-министра

2 Об истории Декларации Бальфура см.: [Лакер, 2000, с. 267 - 285].

стр. 40

Ж. Клемансо, в особом пресс-коммюнике заявил о "полном согласии" Франции с Великобританией по Палестинскому вопросу [Gontaut-Biron, 1922, p. 155]. Особый вес Декларации Бальфура придало то обстоятельство, что издана она была накануне британского наступления в Палестине. 9 декабря 1917 г. был взят Иерусалим, но северная Палестина еще десять месяцев оставалась в руках турок. Военная победа сразу породила политические проблемы.

Французы к этому времени начали серьезно подозревать англичан в неискренности намерений. Британское командование приложило все усилия, чтобы не допустить участия французских и итальянских войск в операциях на этом направлении (хотя это и так было маловероятно ввиду сосредоточения почти всех французских сил на германском фронте) [Friedman, 1973, p. 168 - 169]. Тем не менее французы настояли на отправке на Восток двух батальонов (около 7000 человек) [Gontaut-Biron, 1922, p. 49 - 52]. Итальянцы отметили свое присутствие отправкой отряда в 200 человек. По сравнению со стотысячной британской армией это было каплей в море. Понимая слабость своих позиций, французы старались зафиксировать свое присутствие на Ближнем Востоке, чтобы создать условия для реализации соглашения Сайкс-Пико. Для этого на Восток был отправлен его соавтор Ф. Жорж Пико. Он получил инструкции ускорить создание в Палестине международной администрации с его собственным участием в качестве французского представителя. В свою очередь, британский главнокомандующий генерал Э. Алленби получил из Лондона четкие указания не допускать никакого участия французов и итальянцев в управлении и сохранять в стране оккупационный режим [Friedman, 1973, p. 168 - 169, 285 - 286.]. Первая же попытка Пико заговорить о "гражданском управлении" в Иерусалиме натолкнулась на резкую отповедь Алленби3. Так началось активное противостояние англичан и французов на оккупированных турецких территориях Ближнего Востока.

Столкнувшись с сопротивлением англичан, Пико направил все усилия на то, чтобы зафиксировать французское присутствие в Палестине. Не имея доступа к делам администрации, он обратился к символическим акциям. Французские солдаты взяли под охрану Святые Места, одна за другой стали открываться французские школы и больницы, закрытые турками. На их зданиях в Иерусалиме и других городах поднимался французский флаг. Особое значение приобрел, казалось бы, совсем протокольный вопрос - Пико добился чтобы, начиная с Рождества 1917 г., на торжественных католических богослужениях ему воздавали те же "литургические почести", что и довоенным французским консулам. Это было живым напоминанием о старом "католическом протекторате" Итальянцы возмутились и пожаловались Алленби, который резко напомнил Пико, что тот является лишь его советником [Laurens, 1999, p. 389 - 390]. Католические клирики разделились. "Кустодия" (францисканская стража Святой Земли) заняла проитальянскую позицию, а латинский патриарх Иерусалима (хоть и итальянец) симпатизировал французам [Gontaut-Biron, 1922, p. 157]. Французы говорили о необходимости поддерживать довоенный статус-кво до заключения мирного договора. В феврале англичане согласились временно сохранить "литургические почести" с условием, что французы не будут вмешиваться в дела администрации [Laurens, 1999, p. 390]. Итальянцы и поддержавшие их ватиканские кардиналы не смирились с возможным восстановлением протектората и долго еще при каждом удобном случае протестовали против "почестей"4.

Дополнительный элемент неопределенности вносила ситуация в России, тоже участницы тайных соглашений. Но Российская империя исчезла. Правительство большевиков сразу отмежевалось от дипломатии прежнего режима, опубликовав все тайные соглашения, и к тому же быстро обнаружило свой атеистический характер. Большевикам не было дела до судеб православия в далекой Палестине. Произошло самоустранение одного из активнейших участников былого соперничества на Востоке. Опубликование тайных соглашений заставило правительства Антанты оправдываться перед лидерами "заинтересованных народов" (включая арабов и евреев). Раскрытие соглашений затрудняло их пересмотр. Во Франции, например, "общественное

3 Эта сцена красочно описана знаменитым Лоуренсом Аравийским в его книге [Lawrence, 1977, р. 464].

4 Подробнее см.: [Minerbi, 1970, p. 157 - 173].

стр. 41

мнение стало рассматривать их условия как гарантированный минимум своей доли при разделе "турецкого пирога".

Спустя год Первая мировая война подошла к концу. На Востоке британские войска дошли до Алеппо и Мосула. При распределении оккупационных зон вся Палестина к западу от Иордана оказалась в "Южной" английской зоне оккупации. Англичане были хозяевами положения на всем Ближнем Востоке, но Ливан, прибрежные районы Сирии и Киликия формально передавались под управление французов ("Северная" и "Западная" зоны), а внутренние районы Сирии и восточный берег Иордана - под управление союзника англичан - эмира Фейсала ("Восточная зона"). И лишь в Палестине юридическое положение вещей соответствовало фактическому.

Установление иностранного контроля на Ближнем Востоке сразу натолкнулось на серьезные трудности. В Палестине уже в ноябре 1918 г. произошли первые массовые выступления палестинских арабов (мусульман и христиан) против сионистских планов [Laurens, 1999, p. 423]. Быстро обнаружились глубокие противоречия между Францией и самопровозглашенным арабским правительством Фейсала в Дамаске. Британские военные власти явно симпатизировали Фейсалу. Но европейские лидеры были убеждены в возможности чисто кулуарного решения важнейших вопросов.

В конце 1918 г. Ж. Клемансо прибыл в Лондон для предварительного согласования позиций с английскими и американскими руководителями. В начале декабря на одной из неофициальных встреч Клемансо дал Ллойд Джорджу согласие на монопольный английский контроль над Палестиной, а также на передачу Англии Мосула, выговорив для Франции право на долю в доходах от мосульской нефти [Laurens, 1999, p. 429 - 434]. Хотя это устное соглашение не имело юридической силы, Клемансо впоследствии ни разу не пытался его отрицать. О мотивах Клемансо можно строить лишь предположения, но вероятнее всего, в обмен на Мосул и Палестину он рассчитывал купить согласие англичан на полное подчинение Франции всей Сирии и Киликии, а также их содействие в некоторых аспектах германского вопроса.

Декабрьские договоренности остались скрытыми не только от общественного мнения, но и от многих политических деятелей. И во Франции, и в Великобритании продолжали появляться планы широчайшей колониальной экспансии на Ближнем Востоке без учета мнения союзников. Во Франции снова выдвигались планы французской "Единой Сирии", англичане же желали так или иначе подчинить себе все земли от Индийского океана до гор Тавра, включая Аравийский полуостров, Месопотамию, Сирию и Палестину. Французы, правда, скоро пришли к пониманию нереальности "великосирийских" планов, и им оставалось лишь защищать букву соглашения Сайкс-Пико от английских поползновений [Andrew, Kanya-Forster, 1981, p. 165 - 179]. Клемансо, как мы видели, пошел даже дальше, но Пишон, вероятно не зная об этом, 29 декабря в Палате депутатов говорил о "неоспоримых правах" Франции в Ливане, Сирии и Палестине. Эти "права" были "надежно гарантированы", и Пишон даже собирался требовать их "расширения" [Gontaut-Biron, 1922, p. 199 - 200]. Но он явно выдавал желаемое за действительное.

На Парижской мирной конференции, открывшейся 18 января 1919 г., проблема будущего Палестины "утонула" в массе других вопросов мирного урегулирования, в том числе и ближневосточных. Клемансо и Пишон сосредоточили все свои усилия на установлении французского контроля над Сирией, в чем им откровенно противостоял прибывший в Париж эмир Фейсал. Англичане, по выражению военного министра лорда Мильнера, пытались играть роль "честного маклера" в этом споре, используя его к собственной выгоде. Клемансо считал Фейсала британским агентом, нанятым для вытеснения французов из Сирии5. Когда противостояние начало приобретать острые формы, французы, стремясь уравновесить очевидное влияние англичан в Сирии, попытались лишить англичан спокойствия за свое положение в Палестине. В частности, они подчеркивали свое прохладное отношение к сионизму. Тон французской прессы по отноше-

5 О сирийской проблеме в этот период см.: [Фомин, 2003 (2), с. 39 - 59].

стр. 42

нию к планам Вейцмана и его коллег производил удручающее впечатление на сионистских представителей в Париже [The Rise of Israel, 1987, p. 120,134 - 135]. Когда официальная делегация сионистов во главе с Вейцманом и Соколовым торжественно изложила перед конференцией свою программу "решения еврейского вопроса" путем иммиграции в Палестину, Клемансо дал слово председателю Всемирного Еврейского Альянса (Alliance Israelite Universelle) Сильвену Леви. Он от имени французских евреев выступил фактически против сионистских планов, которые неизбежно порождали проблему двойного гражданства и двойной лояльности евреев в европейских странах [Papers..., р. 161 - 170].

Позиция С. Леви была отражением фактического раскола среди политически активных евреев Европы. Всемирный Еврейский Альянс, созданный в Париже еще в 1867 г. для популяризации в еврейской среде "принципов Французской революции", был серьезным конкурентом Сионистской организации и в этом качестве был очень полезен французскому правительству. Сами сионисты признавали, что среди своих "единоверцев" во Франции они не имеют сколько-нибудь заметной поддержки. Позиции французского правительства в целом соответствовало и высказывание "представителя Сирии" Шукри Ганема, приглашенного Клемансо. По словам Ганема, Палестина должна быть открыта для еврейской иммиграции, но только как автономная провинции в составе французской Сирии [Papers..., p. 1307]. Эмир Фейсал, верный союзник англичан, выступая на конференции, дипломатично исключил Палестину из состава большого арабского государства к югу от линии Александретта-Диарбекир, которое он требовал создать на Ближнем Востоке [Papers..., p. 861.]6.

"Заочный спор" делегаций заинтересованных сторон был, по существу, единственным случаем упоминания Палестины на конференции. Руководители великих держав не поднимали этот вопрос, пока шли жаркие дискуссии вокруг Германии, Центральной Европы, а также Сирии. Казалось, независимо от событий в других странах и регионах судьба Палестины решена окончательно - британский мандат и реализация Декларации Бальфура (над интерпретацией которой никто пока серьезно не задумывался). Но проблемы соседней Сирии снова вовлекли Палестину в международную орбиту. Из-за непримиримых англо-французских противоречий, а также из-за неприятия американцами тайных соглашений военного времени конференция по инициативе американцев приняла решение о посылке на Ближний Восток совместной межсоюзнической комиссии для выяснения пожеланий местного населения. Однако Ллойд Джордж предложил Клемансо сепаратные англо-французские переговоры по сирийской проблеме вне рамок конференции. Они закончились неудачей (англичане хотели сильно урезать будущие французские владения), и Клемансо 21 мая отказался направить своих представителей в комиссию до замены британских войск в Сирии на французские. Ллойд Джордж сделал то же самое, и комиссия превратилась в чисто американскую. Начать свое путешествие она должна была с Палестины.

Итак, дальнейшее развитие событий вокруг Палестины вновь вернулось "на место". Впрочем, английская администрация тогда была занята налаживанием взаимоотношений с перебравшимися туда ведущими сионистами, а также лидерами местных арабов. Среди британских офицеров и чиновников наблюдались резкие расхождения в отношении к сионизму: от полного неприятия до восхищения7.

С точки зрения англо-французских отношений Палестина находилась "в тени" соседней Сирии, и французам было просто не до нее. Но то и дело возникали трения и столкновения. Фран-

6 Незадолго до этого Фейсал при помощи Лоуренса заключил с Вейцманом секретное соглашение, в котором согласился отказаться от Палестины, но лишь при условии полного одобрения конференцией всех остальных его требований.

7 Главнокомандующий фельдмаршал Э. Алленби был известен своими проарабскими симпатиями, полковник Р. Мейнерцхаген (о нем речь ниже) - сионистскими. Комендант Иерусалима Р. Сторрс впоследствии писал "Не будучи ни арабом, ни евреем, а англичанином, я на стороне не кого-то из них, а скорее и тех и других. Два часа арабских жалоб толкают меня в синагогу, а после интенсивного курса сионистской пропаганды я готов принять ислам". Цит. по: [Sanders, 1983, p. 650].

стр. 43

цузы хотели "обозначить" свое присутствие, англичане же не хотели позволять им этого. Вопреки английскому противодействию в январе-феврале 1919 г. в Иерусалиме собрался конгресс палестинских католиков всех обрядов, проголосовавший за присоединение Палестины к французской Сирии [Gontaut-Biron, 1922, p. 179]. В мае англичане без объяснения причин арестовали в Наблусе французского офицера (личного представителя Пико), когда тот вручал знаки ордена Почетного легиона семье местного нотабля, казненного во время войны турками за сочувствие к Франции [Gontaut-Biron, 1922, p. 182]. В июне англичане не допустили французский почетный караул к монастырю на горе Кармель - месту открытия восстановленного памятника наполеоновским солдатам, умершим здесь от ран и болезней в 1799 г. [Gontaut-Biron, 1922, p. 182- 184]. Англичане шесть месяцев затягивали возобновление работы отделения банка "Креди Лионе" в Иерусалиме и вообще всячески препятствовали любой коммерческой деятельности французов не только в Палестине, но и на всем Ближнем Востоке [Gontaut-Biron, 1922, p. 136]. Неудивительно, что французы, поглощенные борьбой против проанглийского правительства Фейсала в Дамаске, стали воспринимать деятельность сионистов в Палестине как еще один антифранцузский инструмент своих союзников [Gontaut-Biron, 1922, p. 160 - 161].

В такой обстановке в Палестину, в соответствии с решением мирной конференции, прибыла американская Комиссия Кинга-Крейна. Путем сбора возможно большего числа петиций от лидеров различных групп, кланов и общин она надеялась получить объективную картину настроений местного населения. В Палестине ее, разумеется, в первую очередь интересовали перспективы сионизма и британского мандата. Комиссия пришла к заключению, что палестинские мусульмане (около 80% населения) выступают категорически против сионистских планов и за включение Палестины в полностью независимое сирийское государство. Христиане (10% жителей) также резко отвергали программу сионистов и выступали за британский мандат. Французского мандата желали лишь совсем небольшие общины католиков-униатов (мелькитов и маронитов) [Gontaut-Biron, 1922, p. 268 - 269]. Евреи, разумеется, поддерживали сионистскую программу (в ее более или менее радикальном варианте), но они составляли лишь 10% населения8. В итоге комиссия рекомендовала включить Палестину в общее сирийское государство под мандатом США или Великобритании, но ни в коем случае не Франции [King-Crane Report]. Выводы комиссии не оказали никакого воздействия на решение ближневосточной проблемы, но англичане сумели мастерски их использовать для ослабления и без того незначительного французского влияния в регионе.

Страны Антанты смогли приступить к выработке мирного договора с Османской империей только в конце 1919 г. К этому времени стало очевидным нежелание США участвовать в официальном подведении итогов войны в Европе и на Ближнем Востоке, были подписаны мирные договоры с Германией и Австрией, а англичане отказались от поддержки Фейсала в пользу более тесного союза с Францией. 15 сентября 1919 г. было достигнуто англо-французское соглашение, по которому британские войска выводились из Киликии, Ливана и Сирии [Documents..., vol. 7,1958, p. 690 - 693,700 - 701]. И хотя французы занимали при этом лишь Киликию и побережье Средиземного моря, утверждение Франции в Сирии стало лишь вопросом времени. Именно с этого момента Палестинский вопрос вернулся в повестку дня англо-французских отношений. Для Франции он четко разделялся на две главные проблемы: будущее ее традиционного "католического протектората" и определение границ между английской и французской подмандатными территориями, иными словами, между Сирией и Ливаном, с одной стороны и Палестиной - с другой.

Последний вопрос был тесно связан с отношением Франции к сионистскому движению и его планам. Французское "общественное мнение" давно беспокоилось из-за возможного ущемления "старинных" прав Франции в Палестине в условиях британского мандата и активной деятельности сионистов. Правда, атеист Клемансо поначалу не придавал этому серьезного значения [Сат-bon,1946, p. 276], но давление на него было слишком сильным. А. Мильеран, сменивший Клемансо в январе 1920 г., смотрел на эти вещи серьезнее.

8 Как видно, статистические данные того времени несколько расходятся с подсчетами современных историков.

стр. 44

По вопросу о границе существовало три точки зрения. Французы хотели провести ее по линии соглашения Сайкс-Пико, начинавшейся севернее Акры, затем поворачивавшей на юг до Тивериадского озера и далее следовавшей по течению р. Ярмук (левый приток Иордана южнее Тивериадского озера). Сионистская программа-максимум, представленная Вейцманом на Парижской конференции, доводила северную границу Палестины почти до Сидона (Саиды), а восточную проводила так, что долина реки Яр-мук (включавшая и Голанские высоты)9 оказывалась в Палестине вместе с широкой полосой восточного берега Иордана. Англичан совершенно не устраивала линия Сайкс-Пико, но определиться с собственными требованиями они смогли не фазу.

Ллойд Джордж, чьи познания в географии были предметом многочисленных анекдотов, всякий раз повторял по этому поводу, что Палестина должна занимать свою "историческую" ("библейскую") территорию - "от Дана до Беершебы". Именно так он обозначил ее в своем сентябрьском меморандуме о замене английских войск на французские в Сирии и Ливане [Documents..., vol. 1., 1947, p. 700]. Но в начале XX в. на Ближнем Востоке не было населенного пункта, именовавшегося Дан. Местонахождение древнееврейского городка с таким названием, упомянутого в Библии, точно известно не было. Приблизительно его местонахождением считали окрестности г. Банияс в верховьях Иордана. Но Банияс расположен довольно далеко от моря, и поэтому формула "от Дана до Беершебы" никак не облегчала определение границы, даже если бы французы на нее согласились. А они поначалу отказались и от этого. Клемансо в сентябре специально оговорил, что замена английских войск на французские в Северной и Западной оккупационных зонах вовсе не означает принятия им сопутствующих английских требований, в том числе и территориальных. В результате, когда замена войск действительно произошла, английские части остались на территории к югу от р. Литани10.

В основу британских предложений по вопросу о границах был положен меморандум, подготовленный 17 ноября полковником Р. Майнерцхагеном - главным политическим офицером генерального штаба британских войск в Сирии и Палестине. Майнерцхаген был горячим сторонником сионизма, поэтому его предложения были основаны почти исключительно на экономических потребностях еврейского "национального очага" в плане обеспечения водой для ирригации и производства электроэнергии. "Линия Мейнерцхагена", по сути, мало отличалась от требований самих сионистов: граница должна была проходить по северному берегу р. Литани, затем вслед за рекой поворачивать на север до широты Саиды и Дамаска, пересекать хребет Антиливан и спускаться на юг по восточному берегу Иордана в 25 - 30 километрах от Хиджазской магистрали [Meinertzhagen, 1956. p. 61 - 65; Documents..., vol. 4,1958, p. 533 - 535]. Палестина должна была включать города Сафед (совр. Цфат) и Тир (Сур) с округой, южную часть долины Бекаа, большую часть области Хауран (долина р. Ярмук, включая Голанские высоты) и широкую полосу к востоку от Иордана. "Линия Мейнерцхагена" проходила значительно севернее древнего Дана, но в дальнейшем именно она была использована англичанами как основа для переговоров. По сути, это был еще один пересмотр условий соглашения Сайкс-Пико в пользу Великобритании.

В декабре 1919 г. в Лондоне состоялись предварительные переговоры между главой Форин Офиса лордом Керзоном и руководителем политического департамента французского МИД Ф. Вертело по вопросам подготовки мирного договора с Турцией. Вопрос о палестинских границах остался одним из немногих, по которым так и не было найдено решения. На заседании 23 декабря англичане требовали низовья рек Литани и Ярмук, французы не хотели отступать от линии Сайкс-Пико. Англичане вслед за сио-

9 В документах того времени термин "Голанские высоты" не используется. Но так как речь часто идет именно об этой территории, мы используем данный термин, поскольку он хорошо знаком читателям в связи с событиями 1967 г.

10 Впоследствии они при невыясненных обстоятельствах отступили еще дальше к югу.

стр. 45

нистами настаивали на необходимости использования для нужд Палестины водных ресурсов названных рек, на стороне французов были юридические аргументы - соглашение 1916 г. "Линия Мейнерцхагена" была представлена англичанами как "более или менее идеальная с экономической и сионистской точки зрения", но в виде уступки был предложен компромиссный вариант: почти та же линия, но проходящая по течению, а не по правому берегу Литании и слегка сокращенная на северо-востоке (теперь она проходила к югу от г. Хасбейя). Французов и это не устроило. Англичане предлагали передать вопрос на арбитраж президента США В. Вильсона, но французы и здесь отказали. Впервые прояснилось фундаментальное расхождение в британском и французском отношении к сионизму: Вертело соглашался снабжать сирийской и ливанской водой только уже существующие еврейские поселения на севере Палестины, а Керзон говорил о будущей широкой еврейской иммиграции. Обсуждение пограничного вопроса было отложено до конференции глав правительств [Documents..., vol. 4, 1958, p. 597 - 602].

На Лондонской конференции, проходившей в феврале-марте 1920 г., палестинский вопрос с самого начала был связан с другими ближневосточными проблемами: судьбой правительства Фейсала в Сирии и нефтяными богатствами северного Ирака. При этом на первый план снова вышел вопрос о "католическом протекторате" и Святых Местах.

На заседании 17 февраля Вертело признал неспособность Франции удержать большую часть Киликии11 и предложил заменить там режим прямой оккупации на режим французской сферы влияния. Такая постановка вопроса поднимала множество вопросов политического и юридического свойства. Ллойд Джордж решил воспользоваться этим, чтобы добиться от Франции уступок в других спорных проблемах. По его предложению конференция перешла от обсуждения "частного" вопроса о ситуации в Киликии к разговору о судьбе всех нетурецких владений Османской империи, в том числе Палестины. Вертело не дал Ллойд Джорджу вновь поднять сирийский вопрос, заявив о достигнутом соглашении с Фейсалом. По поводу Палестины он заявил, что эта страна должна быть "открыта для всех народов". Если Великобритания желала получить право на мандатное управление Палестиной, то Франция просит уважать ее традиционные права и принимать во внимание интересы местных католиков и католических миссий. Франция, со своей стороны, готова была на основе четкого договора предоставить в распоряжение сионистов "излишки" водных ресурсов своей зоны. О границах Вертело не сказал ничего определенного, таким образом отделив "водный" вопрос от территориального.

В ответ Ллойд Джордж после очередной тирады о необходимости дополнительной ирригации Палестины и напоминания о том, что Великобритания завоевала Палестину практически в одиночку, поставил под сомнение особые права Франции в отношении Святых Мест. По его словам, он получал множество протестов против возможной передачи Франции контроля над ними. Великобритания - не католическая держава, но она всегда выступала за взвешенный и беспристрастный подход к религиозным вопросам. Ллойд Джорджа поддержал итальянский премьер-министр Нитти. Он потребовал "полного равенства" всех стран в отношении использования и охраны Святых Мест. В ответ П. Камбон, французский посол в Лондоне, заявил, что "Святые Места находятся в руках Франции с XV века. Ватикан всегда признавал этот факт, и каждое французское правительство, даже если оно ссорилось с Римом, принимало на себя эту ответственность. Даже во время войны Ватикан признавал право Франции на протекторат над Святыми Местами. Этот вопрос чрезвычайно важен для французских католиков. Следовательно, если мандат на Палестину будет предоставлен Великобритании, Франция будет обязана внести некоторые оговорки в отношении Святых Мест. Иначе случае трудно будет убедить французский сенат принять такие условия".

Заявление Камбона содержало квинтэссенцию взглядов французских католических и колониалистских кругов на роль Франции в палестинском вопросе. Ссылка на почти пятивековую историю особых прав Франции была рассчитана на незнание собеседниками условий старинных капитуляционных актов. Камбон опирался лишь на не-

11 В этой области шла настоящая война между французскими войсками и армянскими ополченцами, с одной стороны, и турецкими националистами - с другой.

стр. 46

писаную историческую и идеологическую традицию, слишком шаткую, чтобы стать серьезным аргументом. Но Нитти, представлявший другую католическую страну, возразил, что Италия никогда не признавала особых прав Франции на Святые Места, и в любом случае все французские привилегии в Палестине были оправданны лишь при мусульманском правлении. При британском мандате никакой физической защиты Святых Мест не потребуется, и отныне "ни одна страна не должна иметь каких-либо привилегий в отношении Святых Мест или религиозных сообществ, и каждая страна должна защищать своих граждан независимо от их отношения к религии". Ллойд Джордж завершил разговор, фактически поддержав Нитти. Если Великобритания признавалась способной управлять всей Палестиной, не было смысла не доверять ей в деле охраны Святых Мест. Попытка поставить какую-либо религиозную организацию под защиту другой страны приведет к созданию "империи внутри империи", что для Великобритании недопустимо [Documents..., vol. 7, 1958, p. 102 - 111].

Дискуссия по Святым Местам более не возобновлялась до конца конференции. Вопрос о границах тем временем снова "повис в воздухе". 18 февраля Вертело в качестве крайней уступки предложил закрепить в виде постоянной границы линию фактической дислокации английских войск, которая тогда проходила к северу от города Сафед (Цфат)12. Керзон отказался, повторив старую формулу Ллойд Джорджа - "от Дана до Беершебы". Ллойд Джордж посоветовал всем присутствующим ознакомиться с книгой шотландского профессора А. Смита "Историческая география Святой Земли", с тем чтобы Вертело и Керзон смогли снова встретиться для обсуждения вопроса о границе, вооруженные историческими познаниями [Documents..., vol. 7, 1958, p. 113 - 116]. Если такая встреча состоялась, то она имела незначительный успех. Вертело, очевидно, согласился на "библейскую" формулу Ллойд Джорджа, но никак ее не конкретизировал. Вопрос о принадлежности низовьев р. Литани оставался открытым. В то же время англичане, вероятно, согласились "отделить воду от земли" и решать ирригационные вопросы независимо от пограничных.

Когда 20 февраля конференция рассматривала первый план мирного договора с Турцией, там снова говорилось о Палестине "от Дана до Беершебы" под британским мандатом. Ллойд Джордж еще раз подтвердил свое нежелание требовать любые земли севернее Дана, причем "жители Палестины" должны были решать ирригационные вопросы с Францией как мандатарием для Сирии. Чтобы окончательно убедить Вертело в справедливости "библейской" границы, британский премьер огласил адресованное ему послание от американского судьи Л. Брандейса, личного друга президента Вильсона и главы американских сионистов. Брандейс в резкой, почти ультимативной форме требовал включения в Палестину не только долины Литани, но и горного хребта Хермон, и Хауранской равнины к востоку от него (т.е. Голанских высот). Это практически совпадало с "линией Мейнерцхагена", и на таком фоне "библейская формула" казалась вполне умеренной. Тон послания Брандейса, который "сильно преувеличил свою собственную значимость", возмутил Вертело, но он вполне готов был "либерально" подойти к вопросу о снабжении сирийской и ливанской водой северной Палестины. Обсуждение точных границ снова было отложено [Documents..., vol. 7, 1958, p. 182 - 185]. Более на Лондонской конференции вопросы Палестины не обсуждались. Проблема "католического протектората" и вопрос о границе снова остались нерешенными. Намеченные консультации между Вертело и английскими представителями в начале 1920 г. так и не состоялись.

В таком "подвешенном" состоянии вопрос оставался до апреля, когда на конференции в Сан-Ремо главы союзных держав должны были завершить начатую в Лондоне работу. Конференция проходила на фоне резкого обострения сирийской проблемы. Эмир Фейсал был вопреки воле Антанты 8 марта 1920 г. провозглашен королем неза-

12 Следовательно, к этому времени англичане оставили южный берег Литани с г. Тир. Почему они пошли на это, нам установить не удалось.

стр. 47

висимой Сирии, что сделало почти неизбежным его прямое столкновение с Францией. Палестинский вопрос обсуждался 24 апреля. Спор начался с возражений Вертело против включения Декларации Бальфура в текст договора. По его мнению, это могло бы указывать на некий особый статус Палестины по сравнению с другими мандатными странами и вызвало бы "большие затруднения как в мусульманском, так и в христианском мире". К тому же, по его словам, союзники Великобритании по Антанте никогда официально не принимали эту декларацию. Напоминание Керзона о письме Пишона к Соколову не возымело действия: французы сочли этот документ слишком "неопределенным". Вертело даже назвал Декларацию Бальфура "мертвой буквой" (dead letter в английском протоколе). Из выступления Мильерана стала понятна причина французской обеспокоенности: речь шла о сохранении в той или иной форме "католического протектората". Дальнейшая дискуссия во многом оказалась повторением февральских споров по этому поводу. Французы настаивали на соблюдении своих "традиционных прав", англичане и итальянцы возражали: то, что было уместно при турецком правлении, совершенно недопустимо при британском. Нитти предложил включить в договор следующий параграф: "Все привилегии и прерогативы по отношению к религиозным общинам упраздняются. Держава-мандатарий обязуется назначить в кратчайшие сроки специальную комиссию для изучения всех вопросов и всех претензий различных религиозных общин и их урегулирования. При формировании этой комиссии будут учтены все существующие религиозные интересы. Председатель комиссии будет назначен Советом Лиги Наций".

Мильеран счел такую формулу неприемлемой и сослался на важность данного вопроса для "общественного мнения" его страны. Но все его усилия сохранить хоть какие-то следы французского политического присутствия в Палестине наталкивались на упорное сопротивление Ллойд Джорджа и Керзона. Они снова и снова указывали на невозможность существования двух мандатариев в одной стране. Ллойд Джордж применил и такой аргумент: "Необходимо помнить, что Православная церковь тоже имеет значительные интересы в Палестине. Сейчас Россия может быть на мели, но она может возродиться в недалеком будущем". Ллойд Джордж предвидел, "какие трагические последствия могут возникнуть, если Православную церковь не будут принимать во внимание".

Понимая бесполезность борьбы, Мильеран попытался отступить не столь поспешно. Сначала он предложил сделать предполагаемую комиссию по религиозным вопросам межсоюзной, включив туда и представителей всех заинтересованных религиозных общин. Ему возразили, что такой орган будет недееспособен. Столкнувшись с объединенным англо-итальянским "фронтом", Мильеран снова уступил. Ему удалось добиться лишь изъятия первой фразы в предложенном Нитти тексте. В итоге в статье 95 Севрского договора оговаривалось, что в Палестине будет установлено мандатное управление, мандатарий должен будет действовать в соответствии с Декларацией Бальфура (которая, по настоянию англичан, дословно воспроизводилась), а все религиозные вопросы решит специальная комиссия, главу которой назначит Совет Лиги Наций. Отказ Франции от традиционных привилегий был зафиксирован в отдельной резолюции, принятой в тот же день [Documents..., vol. 8, 1958, p. 159 - 171]. Французский "католический протекторат" в Палестине ушел в историю 24 апреля 1920 г.

Вопрос о границах был поднят на следующий день. По словам Вертело, здесь уже не было затруднений. Формула "от Дана до Беершебы" предполагала уступку в пользу Палестины Сафедского округа (казы), в остальном же граница должна была следовать линии Сайкс-Пико. Керзон ответил, что судьба восточного участка палестино - сирийской границы (т.е. Голанских высот) еще не была решена. Кроме того, вопрос о границах Сирии нельзя было решать без участия Фейсала, который оставался фактическим главой сирийского правительства. Такая перспектива вовсе не устраивала Вертело, подчеркивавшего важность единой позиции держав по отношению к Фейсалу. В отношении границ Вертело заметил, что, принимая "библейскую" формулу, французы рас-

стр. 48

считывали, что англичане не будут выдвигать дальнейших претензий. Ллойд Джордж поддержал Керзона, но облек это в многословную и малопонятную тираду. Французы решили не продолжать пограничный спор и лишь настояли на том, чтобы в этот день было принято лишь формальное решение о распределении ближневосточных мандатов [Documents..., vol. 8, 1958, p. 172 - 177]. Проблемы Палестины и соседних территорий на конференции не поднимались.

Вопрос о границе оставался до конца не решенным, англичане же могли записать в свой актив ликвидацию французских претензий, связанных с "католическим протекторатом". Правда, в мае французы сделали последнюю попытку возродить хотя бы внешне воспоминания о "протекторате", потребовав от Ватикана сохранения "литургических почестей" за французскими консулами в Иерусалиме. Ватиканские кардиналы предусмотрительно поинтересовались мнением британского правительства и получили ответ, что отказ французов от "протектората" должен рассматриваться как окончательный и сохранение даже его внешних проявлений недопустимо. Такой же неудачей закончилась попытка французов предложить Ватикану свои услуги как посредника, представляющего католические интересы в Палестине. В ответе Керзона, переданном в Ватикан, говорилось что о французском присутствии в Палестине теперь будут напоминать только многочисленные религиозные здания (sanctuaries), принадлежащие Франции, а также религиозные и благотворительные учреждения, которые "хоть и не принадлежат Французской Республике, но являются французскими по национальному характеру" [Documents..., vol. 13, 1963, p. 307 - 308, 331 - 332].

После конференции в Сан-Ремо внимание британских и французских руководителей было отвлечено множеством других проблем. В их числе немаловажную роль играла ситуация в Сирии. Французы готовились к решающей схватке с Фейсалом, а англичане за этим пристально наблюдали, но не вмешивались. Одновременно шла подготовка условий мандатов для Месопотамии, Палестины и Сирии. Имея на руках решение сан-ремской конференции, англичане решили узаконить свою власть над Палестиной. 7 июня военная власть там была заменена гражданской, и во главе администрации встал верховный комиссар Г. Сэмюэль - английский еврей, который сочувствовал сионизму, но сам формально сионистом не был [Laurens, 1999, p. 523].

Между тем необходимость урегулировать пограничные вопросы сохранялась. Чтобы не поднимать эту проблему снова на конференциях глав правительств, в конце июня в Париж был направлен специальный представитель британского Форин Офиса Р. Г. Ванситтарт. Его партнером по переговорам был Ф. Вертело. Об этих переговорах мы имеем лишь отрывочные сведения, так как протоколы не велись, а письма и донесения Ванситтарта в Лондон опубликованы далеко не полностью. Тем не менее их основное содержание восстановить можно. Французы вновь подняли вопрос о северной границе, но он был уже не главным. Англичане настаивали на проведении на французской подмандатной территории значительных ирригационных работ, которые бы направили часть вод из рек Литании, Ярмук и верховьев Иордана для нужд северной Палестины. Серьезные противоречия возникли вокруг восточной границы Палестины с Сирией (правобережье р. Ярмук - Голанские высоты). Англичане тогда еще не определились, что же им делать со своими владениями к востоку от Иордана (планы создания Трансиорданского королевства еще не созрели). "Линия Мейнерцхагена" предполагала включение значительной части этих земель в состав Палестины. Англичане тогда не сомневались в правильности такого подхода, и, естественно, хотели, чтобы эта линия продолжалась и к северу от р. Ярмук за счет бывшей французской "сферы влияния". Сионисты всячески подталкивали англичан к жесткой позиции. В Палестине действовала сформированная ими комиссия во главе с инженером Рутенбургом, определявшая первоочередные меры по ирригации Северной Палестины. Естественно, что воды Литани, Ярмука и верхнего Иордана представлялись для этого жизненно необходимыми.

стр. 49

В то же время парижские переговоры тормозил сирийский вопрос. До полной победы над Фейсалом французы вообще хотели отказаться от сделанных ранее уступок и начать все заново. Реально переговоры начались лишь после того, как 25 июля войска генерала Гуро овладели Дамаском и изгнали Фейсала. Но и тогда переговоры шли трудно. Англичане передавали французам сионистские требования о неограниченном использовании вод Литани, Ярмука и верхнего Иордана для нужд Палестины [Documents..., vol. 13, 1963, p. 300, 304]. Для французов это было абсолютно неприемлемо. Более того, они приняли меры к укреплению своего контроля над южными районами Ливана и Сирии. Правый берег Ярмука был включен в проект сирийского мандата, а район г. Тир (Джебель-Амель) вместе со всем бассейном Литани и верховьями Иордана - в подмандатное государство Великий Ливан, провозглашенное 1 сентября 1920 г. Французы поначалу опасались, что англичане воспользуются антифранцузскими настроениями населявших эти места шиитов-метавилов [Zamir, 1985, p. 136]. Но внимание англичан было в тот момент отвлечено подавлением восстания в Месопотамии (внешние границы которой тоже не были еще зафиксированы), а для метавилов французы были меньшим злом, чем действовавшие под защитой англичан сионисты.

Успеху переговоров мешало и то, что вскоре после бегства Фейсала из Дамаска у англичан возникла идея посадить его на трон в Багдаде. Французов такое соседство никак не устраивало [Documents..., vol. 13, 1963, p. 336 - 338]. И эмиров Хашимитской династии, и сионистов они рассматривали как своих врагов. Естественно, они не хотели делать в их пользу никаких уступок. К тому же на их стороне было такое преимущество, как фактический контроль над спорными территориями и водными ресурсами. Неопределенность ситуации в Трансиордании также не способствовала переговорам. До 25 июля этот регион находился под юрисдикцией Фейсала как часть "Восточной" оккупационной зоны. После падения эмира здесь образовался вакуум власти. Именно в Трансиорданию бежали многие сторонники Фейсала и развернули там антифранцузскую деятельность. Англичане опасались карательной французской экспедиции, а французы тщетно пытались убедить англичан направить в Трансиорданию войска [Klieman, 1970, p. 68 - 76]. В довершение всего из-за решений конференции в Сан-Ремо (распределение мандатов) и июльских событий в Дамаске у англичан испортились отношения с отцом Фейсала - королем Хиджаза Хусейном [Documents..., vol. 13, 1963, p. 352 - 355]. Считая себя верховным сюзереном освобожденных от Турции арабских территорий, он не простил англичанам "предательской" пассивности в ходе июльских событий. В результате под Севрским договором не было подписи хиджазского представителя. Это означало, что авторитет Хашимитской династии, до сих пор верно служивший англичанам, теперь может быть использован против них.

12 октября в Иерусалиме состоялась встреча двух колониальных администраторов: Г. Сэмюэля и Р. де Кэ, генерального секретаря французского верховного комиссариата в Сирии и Ливане. Де Кэ высказал обеспокоенность из-за антифранцузской активности арабских шейхов Трансиордании, а также по поводу судьбы французских школ в Палестине. Хотя де Кэ и получил самые успокаивающие заверения, в своем донесении в Париж он подчеркнул важность все еще открытого пограничного вопроса, который следовало как можно скорее решить, но "без всякого намека на уступки" [Documents. ., vol. 13, 1963, p. 356 - 358; Laurens, 1999, p. 525, 534 - 535].

В Лондоне тем временем на заседаниях специального междепартаментского комитета было решено отказаться от территориальных претензий на долину Литани, но усилить нажим по вопросам Ярмука и Верхнего Иордана [Documents..., vol. 13,1963, p. 349 - 352]. На севере англичане согласились на предложенную французами компромиссную линию (от мыса Эн-Накура на Средиземном море на восток с выступом на север в долине Иордана), но требовали проведения северо-восточной границы по "линии Мейнерцхагена", т.е. включения в Палестину Голанских высот. В случае отказа французов предлагалось выдвинуть ряд альтернативных условий: использование вод Ярмука и Литани для ирригации Палестины; удобный выход к Тивериадскому озеру для строительства на его берегу железнодорожной станции, право на использование в интересах британских территорий существующей (во французских владениях) железной дороги от Тивери-

стр. 50

адского озера до Дераа; подтверждение британских прав на строительство железной дороги из Палестины в Месопотамию через французские владения13. Французы бесповоротно отвергли только первый пункт. Не возражая против строительства британской железной дороги на своей территории, они под разными предлогами отвергли все варианты ее трассы. Тогда англичане вообще отказались от этой идеи в обмен на право использовать существующую линию Тивериада - Дераа до строительства "чисто британской" дороги [Documents..., vol. 13, 1963, p. 359 - 361].

К 21 октября Ванситтарту удалось убедить французов в целом принять "железнодорожные" условия. Но французы по-прежнему отказывались поворачивать часть вод Литани в сторону Палестины или отдавать англичанам земли к северу от Ярмука (Голанские высоты) [Documents..., vol. 13,1963, p. 381]. В начале ноября Керзон хотел вообще прервать переговоры и не подписывать пограничную конвенцию [Documents..., vol. 13,1963, p. 382]. Ванситтарт уговаривал его не делать этого. Такое решение могло быть только на руку французам, поскольку ситуация вернулась бы к исходному пункту -соглашению Сайкс-Пико - и были бы утрачены уже достигнутые результаты переговоров.

Ванситтарт считал, что британскому правительству предстояло выбрать, какой союзник для него важнее: Франция или сионисты? Сам он был убежден, что им должна быть Франция. Примирить двух союзников было практически невозможно, так как Франция к этому времени заняла почти открытую антисионистскую позицию. Французы признавали, что согласились в свое время на еврейский "национальный очаг" в Палестине, но никак не на еврейское государство (а они были убеждены в намерении англичан превратить в него Палестину)14. И разумеется, они не хотели делать никаких территориальных или экономических уступок этому государству. Обещания англичан на этот счет их не волновали: Ванситтарт резюмировал французскую позицию фразой "болтайте, если хотите, но только не за наш счет" (vous barbotterez si vous voulez, mais vous ne barbotterez pas a nosfrais) [Documents..., vol. 13,1963,p. 385 - 387,390 - 392]. Ктому же предполагаемое еврейское государство должно было, в глазах французов, вскоре превратиться в "большевистскую колонию" под боком Сирии и Ливана15. По мнению Ванситтарта, следовало искать возможность для уступок французам, которые убедили бы их пойти навстречу английским требованиям. Например, можно было включить этот вопрос в общее колониальное соглашение, на возможность которого сами французы безуспешно намекали еще летом 1919 г. Французам можно было отдать Гамбию, а взамен получить не только их полную лояльность на Ближнем Востоке, но и французские анклавы в Индии. У Керзона эти идеи не встретили поддержки, хотя он и запросил Г. Сэмюэля о возможных "местных уступках" французам. В своем ответе от 22 ноября Сэмюель не смог предложить ничего серьезного [Documents..., vol. 13,1963, p. 385 - 387, 390 - 392]. Переговоры грозили окончательно сорваться.

Стала очевидна неспособность Форин Офиса развязать этот "пограничный узел". Дело взял в свои руки Ллойд Джордж. В конце ноября в Лондоне происходила межсоюзническая конференция, в основном посвященная ситуации в Греции16. Во французскую делегацию помимо нового премьер-министра Ж. Лейга входили также Ф. Вертело и глава ближневосточного департамента МИД Камерер. Вероятнее всего, палестинские противоречия были разрешены за

13 Эти "права" были зафиксированы еще в соглашении Сайкс-Пико.

14 На это указывало назначение Г. Самуэля, а также некоторые статьи проекта Палестинского мандата, предоставлявшие Сионистской организации исключительные права в экономическом развитии Палестины (впоследствии англичане смягчили формулировки этих статей).

15 На такую мысль их наводило то обстоятельство, что среди еврейских иммигрантов в Палестине было много выходцев из бывшей Российской империи. К тому же в Сионистской организации существовало левое крыло "Поалей Цион", входившее на первых порах в III Интернационал [Gontaut-Biron, 1922, p. 165 - 166; Лакер, 2000, с. 417 - 420].

16 Подробнее о ней см.: [Фомин, 2004, с. 29 - 53].

стр. 51

кулисами этой конференции. 4 декабря, в последний день ее работы, состоялась официальная беседа Ллойд Джорджа с Вертело. Вопрос выглядел как уже решенный. Англичане окончательно отказывались от "линии Мейнерцхагена" к северу от Ярмука (т.е. от Голанских высот), а французы согласились направить "в пользу" Палестины "излишки" воды из Ярмука и верхнего Иордана, но не из Литани [Documents..., vol. 8, 1958, p. 865; vol. 13, 1963, p. 419 - 420]. Таким образом, в совместном пользовании оказались только те водные артерии, которые уже в силу своего географического положения были международными (по Ярмуку проходил участок новой границы, а Иордан пересекал ее). Река Литани, целиком лежавшая на ливанской территории, осталась недоступной для англичан и сионистов. По настоянию французов сионистов не допустили к участию в будущей гидротехнической комиссии. Таким образом, Сионистской организации было отказано в самостоятельном международном статусе.

Окончательная конвенция была подписана в Париже премьер-министром и главой МИД Ж. Лейгом и британским послом Ч. Гардингом 23 декабря 1920 г. В историю она вошла как Конвенция Лейга-Гардинга [Международная политика..., 1929, с. 74 - 75], хотя ни тот ни другой не принимали никакого участия в ее выработке (правильнее было бы назвать ее Конвенцией Бертело-Ванситтарта). Были закреплены границы между британскими и французскими подмандатными территориями на Ближнем Востоке. Проведенная тогда линия и сейчас отделяет Сирию и Ливан, с одной стороны, от Ирака, Иордании и Израиля - с другой (без учета израильских завоеваний 1967 г.). В Конвенции также решались транспортные и ирригационные вопросы на базе описанных выше условий. По настоянию французов статья 9 гарантировала сохранение в подмандатных странах иностранных школ, основанных до войны, но без права открывать новые школы. Так была обеспечена некоторая юридическая гарантия сохранения многочисленных французских школ в Палестине, которые были как бы живым воспоминанием об утраченном "католическом протекторате".

Статус подмандатных территорий, в том числе и Палестины, долго еще оставался неурегулированным. Хотя проекты мандатов были выработаны уже летом 1920 г., они были в целом одобрены Лигой Наций только в августе 1922 г., а в силу вступили лишь 29 сентября 1923 г. Отчасти это было вызвано затяжкой мирного урегулирования с Турцией, где националистическое правительство М. Кемаль-паши не признало Севрский договор. В подмандатных странах действовала гражданская администрация, установленная мандатариями, но номинально они до 1923 г. оставались частью турецкой территории.

В соответствии с принятым в Сан-Ремо решением, статья 8 палестинского мандата предусматривала прекращение действия на палестинской территории всех привилегий, вытекающих из капитуляционных актов Османской империи. Но по настоянию США в 1923 г. в эту статью было внесено дополнение - привилегии автоматически восстанавливались после прекращения действия мандата [Bovis, 1971, p. 17]. Впоследствии этой оговоркой воспользовались французы и восстановили старинные "литургические почести", которые и теперь воздаются французским консулам в Иерусалиме. Статья 13 передавала державе-мандатарию все права по защите свободы вероисповедания, Святых Мест и деятельности религиозных организаций. Статья 14 того же мандата, вслед за статьей 95 Севрского договора предусматривала создание особой комиссии по статусу Святых Мест Палестины. Способ ее формирования должен был определяться Советом Лиги Наций. Однако она так и не была сформирована, поскольку Франция, Италия и Ватикан не смогли договориться о форме католического представительства. В результате эта статья на практике не применялась, а все спорные вопросы относительно Святых Мест были переданы в исключительное ведение британского верховного комиссара [Bovis, 1971, p. 17]. Так утратило смысл последнее "утешительное" условие, которое в Сан-Ремо позволило Франции "сохранить лицо" при отказе от "католического протектората".

В последующие 27 лет палестинская проблема на время утратила международный характер, доставляя лишь все возрастающие хлопоты британским мандатным властям.

стр. 52

Проблема Палестины после окончания Первой мировой войны была составной частью мирного урегулирования во всем ближневосточном регионе. Подходы великих держав к вопросу о статусе Палестины претерпели существенную эволюцию. Франция постепенно "сдавала" свои позиции Великобритании. Изначально французские колониалисты видели в Палестине часть французской "Единой Сирии", в соглашении Сайкс-Пико они примирились с международным статусом этой страны, а сразу после войны и вовсе уступили ее англичанам. Попытка сохранить старинный "католический протекторат" провалилась, частичного успеха удалось добиться только в вопросах о границе и водных ресурсах. Англичане делали все возможное для превращения Палестины в свое безраздельное владение. Сионистское движение при этом использовалось как эффективный инструмент в английских руках, хотя планы Великобритании были далеко не тождественны сионистским. Помимо Вейцмана и его соратников англичане должны были принимать во внимание позицию арабских лидеров и той же Франции. Французы, поняв, кому выгоден сионизм, быстро сменили свое равнодушное отношение к нему на плохо скрываемую враждебность. Для них английская поддержка сионизма стояла в одном ряду с поддержкой сирийского правительства Фейсала и греческого вторжения в Малую Азию. Все это выглядело в их глазах как утверждение британского влияния в разных регионах Ближнего Востока с помощью "малых фигур" большой политики17. Можно сказать, что они были не далеки от истины.

Это было время, когда окончательно разрешался старый Восточный вопрос и зарождался новый. Традиционное соперничество великих держав тесно переплеталось с острым конфликтом, вызванным началом реализации сионистской программы по превращению Палестины в центр притяжения для еврейского народа. Проблема иностранного покровительства христианским общинам Ближнего Востока, некогда спровоцировавшая Крымскую войну, окончательно ушла в историю. Но появление в небольшой ближневосточной стране множества иностранных иммигрантов, привлеченных лишь воспоминаниями многовековой давности, но уже претендовавших на участие в управлении этой страной, не могло не вызвать острейший конфликт с местным населением. Многие семена будущего конфликта были посеяны именно в то время, о чем свидетельствует и территориальный спор. Под предлогом урегулирования ирригационных потребностей сионисты (а вслед за ними и англичане) претендовали на Голанские высоты и Южный Ливан. Именно там в 1967 и 1981 гг. окажутся войска созданного сионистами еврейского государства.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Лорд Берти. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже. 1914 - 1919. М. -Л.: Гос. из-во, 1927.

Кирова К. Э. Итальянская экспансия в Восточном Средиземноморье в начале XXвека. М.: Наука, 1973.

Лакер В. История Сионизма. М., Крон-пресс, 2000.

Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 3. От снятия блокады с Советской России до Десятилетия Октябрьской революции. Вып. 2. Акты дипломатии иностранных государств / Сост. и ред. проф. Ю. В. Ключников и А. В. Сабанин. М.: НКИДД929.

Фомин А. М. Англо-французские отношения и проблема ратификации Севрского договора // Вестник МГУ. Серия История. 2004, N 5.

Фомин А. М. Проблемы Ближнего Востока в англо-французских отношениях в 1918 - 1923 годах. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2003.

Фомин А. М. Сирия и Ливан в англо-французских отношениях в 1918 - 1920 годах // "Восток (Oriens)". 2003, N 2.

Хризостом I, архиепископ Афинский и всея Эллады. История Матери Церквей. М.: Издание Сретенского монастыря, 2003.

"Подробнее см.: [Фомин, 2003 (1), с. 119 - 121, 151 - 153, 209 - 210, 238 - 249].

стр. 53

Andrew Ch.M., Kanya-Forster A.S. France Overseas: The Great War and the Climax of French Imperial Expansion. L., 1981.

Bovis H.E. The Jerusalem Question, 1917 - 1968. Stanford (Calif.), 1971.

British Documents on Foreign Affaires. Reports and Papers from the Foreign Office Confidential. Print. Ser. B. Near and Middle East. Vol. 1. Washington, D.C., 1985.

Cambon P. Correspondence. 1870 - 1924. T. 3. P., 1946.

Cumming H. H. Franco-British Rivalry in the Post War Near East. The Decline of French Influence. L., 1938.

Documents on British Foreign Policy, 1919 - 1939. Ser. 1. Vols. 1,4,7, 8, 13. L., 1947, 1958, 1963.

Friedman I. The Question of Palestine. 1914 - 1918. L., 1973.

Gontaut-Biron R. Comment la France c'est installee en Syrie (1918 - 1919). P., 1922.

Kimche J. The Unromantics. The Great Powers and the Balfour Declaration. L., 1968.

King - Crane Report: http://www.cc.ukanS.edu/ @ ~kansite / ww_one / docs / kncr.htm.

Klieman A.S. Foundations of British Policy in the Arab World. The Cairo Conference of 1921. Baltimore-L., 1970.

Laurens H. La question de Palestine. 1799 - 1922. T. 1. L'invention de la Terre Sainte. P., 1999.

Lawrence T.E. Seven Pillars of Wisdom. L., 1977.

Meinertzhagen R. Middle East Diary. 1917 - 1956. L., 1956.

Minerbi S.I. L'Italie et la Palestine. 1914 - 1920. P., 1970.

Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1919. The Paris Peace Conference. Vol. IV. Washington, D.C., 1943.

Pic P. Syrie et Palestine. Mandats francais et anglais dans le Proche - Orient. Preface de Gouraud. P., 1924.

The Rise of Israel. Tension in Palestine. Vol. 10. Peace-making in Paris. 1919. Washington, 1987.

Sanders R. The High Walls of Jerusalem. A History of Balfour Declaration and the Birth of the British Mandate for Palestine. N.Y., 1983.

Zamir M. The Formation of Modern Lebanon. L., 1985.

Permanent link to this publication: