В Белоруссии под влиянием экономического кризиса пересматривают концепцию преодоления чернобыльской катастрофы
В ДОКУМЕНТАЛЬНОМ фильме режиссера Юрия Хащеватского "Оазис" на вопрос "Кто виноват в чернобыльской трагедии?" одна из героинь, бабушка очень преклонного возраста, так и не уехавшая из отселенной деревни, отвечает, что человек в этом не виноват, это божье наказание, чтобы привести в чувство реальности людей, которые за последнее время "слишком хорошо жить стали". И именно в таком контексте осознают ситуацию все оставшиеся на загрязненных территориях люди, потому что, хотя многие здесь и пережили войну, им не под силу представить, что такое может совершить простой смертный человек.
Чернобыльская молитва
Все было именно так, как меня предупреждали в облисполкоме. На столе появились соленые грибы, огурцы, варенье. Интересоваться уровнем излучения продуктов питания было бы дурным тоном - Стреличево находится в тридцатикилометровой зоне. Правда, уровень загрязнения радионуклидами здесь ниже, чем в ближайших окрестностях, - от 15 до 40 Кюри на квадратный километр, что дает право на отселение по желанию. Но ясно, что грибы и ягоды собирали не на деревенских огородах.
Анне Дмитриевне уже за шестьдесят. Живет здесь недолго, всего пять лет. Родилась, впрочем, в Белоруссии недалеко от этих мест, но после войны вместе с родителями переехала в Абхазию. Так как из-за постоянных военных конфликтов русским там жить стало невозможно, то вместе с мужем решили вернуться на родину. С жильем проблем тогда не было, заняли пустующий дом, взамен которого хозяева уже получили новое жилье где-то в другом месте. Муж, несмотря на пенсионный возраст, работает в совхозе. Без огорода, живности и лесных заготовок никак не обойтись - зарплата и пенсия маленькие, хватает только на продукты да кое-какую одежду.
Дозиметры в Стреличеве да и вообще в зоне, у тех кто здесь постоянно живет и работает, не в почете. Ими ради интереса пользуются только медики, заезжие журналисты да ученые. Оно и понятно. Чем меньше знаешь о том, сколько рентген дает твоя картошка, тем спокойней спишь ночью. Другой все равно не будет. Кроме того, дозиметр не покажет содержания стронция и плутония. Это можно определить только в лаборатории, проведя дорогостоящие исследования.
В глубь зоны ходят почти все. Мужчины - на охоту и рыбалку, дети и женщины - за грибами и ягодами. Этого добра здесь хватает с избытком. В мясе диких животных уровень радиации высок, но об этом предпочитают не думать. И вообще на радиационные темы обитатели зоны разговаривают неохотно, так же как и о своих болезнях, предпочитая отделываться общими фразами. Но среди тех, кто здесь живет, и в жилых деревнях, и заброшенных, вера в Бога особенно сильна. Любой подсознательно верит, что какая-нибудь сверхъестественная сила убережет его от невидимой грозной опасности. Почти в каждом доме есть иконы, распятия, святая вода.
В принципе отсюда и из огромной зоны последующего отселения, двумя пятнами накрывшей юг и юго-восток республики, можно уехать, государство даже окажет хоть скромную, но реальную помощь. Но бросить родину уже решаются немногие - неизвестность никого не пугает.
Политическая медицина
"Радиофобия у нас уже давно успешно преодолена, - соглашается начальник Гомельского управления по чрезвычайным ситуациям и защите населения от последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС Николай Ермаков. - Сегодня идет даже обратная тенденция, и меня очень тревожит нигилизм по отношению к радиационному фактору, когда к медикам обращаются только тогда, когда появляются онкологические заболевания. А ведь риск таких последствий очень велик".
Медицина пока выявила только одно заболевание, прямо связанное с радиацией, - рак щитовидной железы. Так, в прошлом году в Гомельской области, наиболее пострадавшей от катастрофы, выявлено в два раза больше случаев этого заболевания, чем прогнозировали медики. Причем для этих случаев характерна необычная форма рака, которую трудно лечить. Но главная сложность заключается даже не в этом.
"У нас нет на сегодня четкого заключения науки, и нашей, и мировой, о влиянии малых доз радиации на состояние здоровья, - говорит Ермаков. - А мы должны получить ответ всего на один вопрос: насколько опасно проживание на зараженных территориях, жить нам там или не жить? Наука уходит от прямого ответа, никто не хочет взять на себя смелость сделать окончательное заключение. То, что люди живут в зоне и вокруг нее, - это осознанная необходимость, а ни в коей мере не научно обоснованная данность. Мы оказались уникальным научно-практическим полигоном, на котором все есть: соцкультбыт, люди, флора и фауна. И еще не одно поколение людей будет рассуждать о том, правильно ли мы все делали или нет. И даже японские ученые, которые здесь уже много лет работают, говорят, что тема совершенно не изучена. Вот они нас и изучают, откровенно говоря, что пока в мире нет альтернативы ядерной энергетике спрос на их исследования остается довольно высоким. Но наука у нас в долгу. За 13 лет, что прошли с начала взрыва, мы испытываем острый недостаток в практических рекомендациях, в прикладном аспекте проблемы".
"У нас радиология уже стала политической медициной, а в политике широко используется известный принцип: на свои дела смотреть в увеличительное стекло, на чужие - в уменьшительное", - возражает руководитель Радиологического института имени академика Сахарова профессор Остапенко. - У нас, видимо, нет такого промежуточного звена, которое читало бы наши исследования и рекомендации, а потом выдавало бы это в виде приказов управленцам, потому что ничего другого они читать не будут". По мнению профессора, эти рекомендации - лишь дополнительная нагрузка тем же чиновникам и врачам, которые, естественно, от этого стараются всеми силами избавиться.
В Белоруссии уже отказались от термина "ликвидация последствий катастрофы", понимая, что эти самые последствия в лучшем случае сможет ликвидировать поколение внуков. Так называлась сначала союзная, потом и республиканская программа, но с тех пор последствия катастрофы стали более ясны. Сегодня эта программа предполагает минимизацию и преодоление этих самых последствий. Отселение как защитная мера медленно, но верно себя изживает. В последнее время подходы изменились, и отселение из зоны с плотностью загрязнения от 15 до 40 Кюри не считается обязательным, как планировалось ранее. Изменилось не в последнюю очередь из-за экономических условий: в прошлом году в Гомельской области для переселенцев построили всего 100 квартир. И люди уже не хотят уезжать - наоборот, наблюдается приток населения, которое уехало сразу после катастрофы. И приток этот особенно велик из республик бывшего Союза.
Призрак из будущего
Каждый год 26 апреля в Минске проходит так называемый "Чернобыльский шлях", шествие большого количества людей по центральным улицам с целью почтить память жертв страшной катастрофы и напомнить властям республики и всему миру о тяжелейшем испытании, выпавшем на долю белорусского народа. Но есть у этой демонстрации и политический аспект, который особенно отчетливо стал проявляться после того, как к власти в республике пришел Александр Лукашенко.
"Во время катастрофы я работала главным редактором молодежной редакции Белорусского радио, - рассказывает президент Ассоциации белорусских журналистов Жанна Литвина. - Мы приходили к руководству с просьбой разрешить дать хоть какую-то информацию об этой трагедии. Но в течение нескольких недель нам ничего не разрешали. Из последних сил власти удерживали информационную блокаду. Если бы мы тогда сообщили, что нельзя есть зараженные продукты, купаться в реке, загорать на солнце, то жертв и заболевших могло бы быть гораздо меньше. Можно провести четкую параллель: люди, лишенные права на информацию, оказались лишенными права на жизнь. И сейчас Белоруссия, где в СМИ осуществляется цензура, переживает эпоху "духовного Чернобыля".
Поначалу, в первые годы, именно из-за этой причины демонстрации носили сильный антикоммунистический заряд. Правительство Александра Лукашенко сегодня ассоциируется именно с тоталитарным коммунистическим прошлым, и поэтому "Чернобыльский шлях" носит ярко выраженный антилукашенковский характер. Особенно после того, как в прошлом году президент принял решение о прекращении политики отселения из зоны загрязнения на уровне 15-40 Кюри.
"В Чернобыле человек вышел из своего измерения, из своей человеческой культуры, - говорит белорусский писатель Светлана Алексиевич. - Здесь потерялись временные и пространственные ориентиры, а люди превратились в "черные ящики", которые добывают информацию, в объекты, подлежащие дезактивации, как сказали врачи героине моей книги об ее муже. Он был пожарным и первым тушил горящий ядерный реактор. Это образ нашего будущего мира, призрак из будущего, в котором также уже не будет таких ориентиров. Наша культура сейчас нема перед этой катастрофой, и нет ничего, что могло бы помочь здесь людям. Ничего, кроме религии. Но, может быть, это немота перед новым качеством. Мне очень понравились слова одного человека об этой трагедии: "Правда о Чернобыле не может быть одного цвета".
Минск-Гомель-Хойники
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |