В мае 1963 года в парижском еженедельнике "Леттр Франсэз" была напечатана речь Марка Шагала, произнесенная им в США в тесном кругу соотечественников: "Всю свою жизнь я больше любил послушать других и, насколько хватало способностей, у них поучиться. Будь я поумней, я остался бы при моей живописи, ни на что не отвлекаясь и занимаясь работой, которая есть главная цель моей жизни и которую, смею думать, я делаю не для себя только одного".

Художник рассуждал о силе человеческого духа и ведущей роли духовности во всех сферах бытия. Идеи, рожденные лишь из головы, минуя душу, несостоятельны и недолговечны: "Что может быть более трогательным в нашу эпоху, в нашем человеческом сообществе, на нашей планете Земля - чем желание и готовность прислушаться к душе человека и услышать в ней движение мира, со всеми его вздохами и грезами?"

Оратор обращался к примерам творений древних эпох. Именно в них он находил уже сложившуюся концепцию мира человека. Века, последовавшие за классическим временем и периодом Возрождения, не способны, по мнению М. Шагала, более возвысить человека и обогатить его духовный мир, а тем самым дать силы для творчества и ежедневного существования.

Рассуждая о смысле бытия, художник, не впадая в противоречие, утверждал, с одной стороны, что глубоко верит "в возвышенность самой природы человека", с другой, - убежден, что человеческая судьба подвержена вмешательству космических влияний. Так оратор подходил к понятиям - рок, судьба. Они представляют интерес для искусства лишь потому, что в центре бытия и осознания его художником возвышается человек.

Автор сетовал на время и людей, которые по-иному стали относиться к таким понятиям, как "Бог, перспектива, краска, Библия, форма, линия, традиция, всякого рода гуманизм, любовь, верность, семья, школа, воспитание, пророки, а заодно и Христос". М. Шагал считал, что на этих понятиях Мир держится и потому не разрушается.

Как известно, главными добродетелями, установленными в классическое время, были разумение, справедливость, мужество и цело-

стр. 95

мудрие. Христианское учение дополнило эту классификацию еще тремя понятиями: вера - надежда - любовь. Попытаемся обнаружить их в размышлениях М. Шагала. "Перспектива" и "верность" ассоциируются с "верой", "традиция" - с "надеждой". "Любовь" находится в центре тезиса. "Семья", "школа" и "воспитание" у М. Шагала, на наш взгляд, включают в себя классическое понятие "разумение". "Бог", "пророки" и "Христос" у него отождествимы с понятиями - "справедливость", "мужество" и "целомудрие".

Таким образом, мы наблюдаем полную созвучность концепции М. Шагала о смысле бытия классической и христианской традициям.

В тезисе оратора есть еще "всякого рода гуманизм", а значит, защита всех достоинств личности. Среди прочих понятий художник назвал и категории живописи - "краска", "форма", "линия", поскольку его профессиональная деятельность неотделима от бытия сущего. Краски для художника - это слова для поэта. М. Шагал признавался, что "очень много раздумывал о краске, которая называется любовь". Он рассматривал еще одно понятие - "Библия". Это и произведение искусства, и книга, которая "содержит в себе высочайший идеал бытия человека на Планете Земля". Жизненный опыт человека выстраивает свою систему ценностных категорий.

О своем мироощущении художник говорил так: "Я писал чудные картины, отрезал персонажам головы или разрезал их на куски или подвешивал их в воздухе, словно висельников. Я это делал во имя новой перспективы, во имя поиска новых построений и неведомых прежде состояний...

Таким образом, мироздание постепенно превращалось в небольшой мирок, в котором мы, маленькие человечки, вертимся и цепляемся за мельчайшие элементы нашей природы, в которой мы добрались уже до атома".

"Атомные" открытия оратор назвал правдоподобием научных достижений, "пограничной линией, отрезающей нас от источника питания, источника поэзии".

Науку ценят за ее достижения, а природная и духовная жизнь несравненно более значительна.

Воспевая духовность, М. Шагал намеренно обходил вопросы, касающиеся практической жизни и практической морали. Человеческую природу - физическую и духовную - он именовал химией, тем самым противопоставляя природную химию химии, добытой в научных лабораториях. "То, что я называю своеобразной химией, таится в нас. Она - в наших руках, в нашей душе!".

Размышления о библейской теме в живописи подводят оратора к исследованию причин ослабления религиозных чувств времени. Искусство, обходящее библейские мотивы, исторически кратковременно.

стр. 96

Автору было свойственно тонкое афористическое мышление: "Без любви наш мир - шаг за шагом - будет приближаться к концу"; "Если бы люди более внимательно читали пророков, они там могли бы найти ответы на самые разные вопросы бытия".

Текст речи наполнен развернутыми метафорами и метафористическими сравнениями. Марк Шагал говорил о духовных накоплениях XVIII-XIX веков и называл их резервуаром, который оберегал людей и давал им смысл и содержание жизни. В XX веке в этом энергетическом резервуаре образовалась трещина.

Ирония автора звучит в антитезах с использованием оценочной лексики: мироздание - небольшой мирок; человечество - маленькие человечки.

Еще одна стилистическая черта выступления М. Шагала - умелое использование синонимов в речи: "... в целом общая картина мира как бы смялась, скукожилась...". Один синоним относится к нейтральному стилю, другой - к разговорному, отмеченному отрицательной коннотацией. Выбирая второй экспрессивный глагол, автор хотел усилить впечатление духовного обнищания общества.

Среди стилистических примет мы находим и образное преобразование идиомы: "Говоря об этом, я не впадаю в траур, я не пессимист". Общеизвестный оборот впадать в крайность с негативной семантикой трансформируется в идиому не впадать в траур с явно выраженным значением приподнятости настроения.

Особого внимания читателя-слушателя требует завершающий тезис речи: "У меня легко на душе, когда я вижу и верю, что вас, собравшихся здесь, тревожат те же проблемы. Я счастлив надеяться, что мой призыв не останется воплем в пустыне".

В тексте М. Шагал также смело и удачно созидал, как и на холсте персонифицировал предметы, рисовал людей на облаках, создавал картины с невиданными сюжетами, располагающими к глубоким раздумьям.

Астрахань

Permanent link to this publication: