Выход книги писателя-историка Я. А. Гордина¹ в литературном издательстве большим тиражом, живое, раскованное изложение, отсутствие сносок на литературу (сохранены лишь архивные отсылки) - все это нисколько не противоречит серьезному научному значению работы. Общественный интерес к истории влечет за собой разнообразие форм научных исследований, синтез научного и литературного изложения. Такие издания требуют осмысления и обобщения отечественной историографией, которая зачастую игнорирует публикации этого типа как идущие по "ведомству" литературы.

Эпиграфом к книге являются строки акад. М. В. Нечкиной о том, что "декабристы не были горсточкой беспочвенных мечтателей" и что "их замыслы были понятны не им одним - около них был широкий круг сочувствующих". Автор нового труда о 14 декабря напоминает таким образом о преемственности, о существовании немалой уже историографической традиции изучения первого революционного восстания в России. Исследования Нечкиной и других ученых дали как бы отправную точку для нового шага вперед; солидаризируясь с одними выводами, уточняя другие, развивая или оспаривая третьи, автор оказывает максимум уважения своим предшественникам, завещающим живой, творческий подход к непростым проблемам декабризма.

В работе использованы архивные материалы. Таковы некоторые документы Следственного комитета по делу декабристов (материалы о А. Н. Тулубьеве, Я. И. Ростовцеве, А. М. Булатове, Д. А. Искрицком, С. М. Палицыне). Автор вводит в научный оборот также и документы, хранящиеся в архиве Н. К. Шильдера, известного декабристоведа Г. С. Габаева (в частности, незавершенный, большой план, где Габаев сводил воедино все найденные им материалы о движении войск в день восстания). Большая часть архивных отсылок в книге связана с бумагами М. А. Корфа. Официальный историк, проводивший в своих трудах правительственный взгляд на декабристов, он собрал при этом немало документов.

У Корфа представлены преимущественно "победители" - генералы и офицеры, действовавшие на Сенатской площади на стороне Николая I; к тому же часть материалов он использовал тенденциозно. Тем не менее в его собрании оказались ценные источники. Бумаги генерала Головина (его официальное донесение, поданное 15 декабря 1825 г., записка о поведении полковника Тулубьева, мемуар о поведении Финляндского полка в день восстания) проясняют многие подробности, прежде почти не затронутые исследователями, в частности, только эти документы обрисовывают двойственное поведение 14 декабря начальника пехоты гвардейского корпуса генерала К. И. Бистрома; в архиве Корфа сохранились также воспоминания поручика П. И, Греча и барона Зальца, освещающие такой важный эпизод восстания, как вторжение лейб-гренадеров в Зимний дворец.

Сопоставляя документы правительственного лагеря со свидетельствами декабристов, Я. А. Гордин в ряде случаев делает заслуживающие внимания наблюдения, уточнения. Можно сказать, что наиболее интересные соображения его родились на "пересечении" революционных и официальных источников, а также при анализе известных материалов, рассмотренных под иным углом, в ином контексте, чем прежде.

Новые существенные соображения и гипотезы предложены Я. А. Гординым при изучении "верхов" накануне и во время восстания. Сосредоточившись на действиях самих декабристов, многие специалисты должным образом не анализировали (в лучшем случае констатировали) сложную, противоречивую расстановку сил вокруг трона. Автор между тем показывает влияние, оказанное на многие события междуцарствия "генеральской", проконстантиновской оппозицией; цитируя известный документ, письмо генерала А. Н. Потапова великому князю Константину от 10 декабря 1825 г., написанное от имени "всех, преданных Вашему Величеству", Я. А. Гордин отмечает: "Текст насыщен явным и скрытым смыслом. Прежде всего перед нами обращение целой группы генералов и са-

¹ Гордин Я. События и люди 14 декабря. Хроника. М. Советская Россия. 1985. 288 с.

стр. 146

новников, "которым ближе других известны свойства" Константина. Это - его друзья, его сторонники. От них и выступает Потапов. Как важно было бы узнать имена этих "преданных"! Но по генеральской оппозиции расследования не велось. Она не документирована. Потому письмо Потапова - драгоценно" (с. 69).

Поступок Потапова был связан с подобными же действиями Бистрома, Милорадовича и других генералов. Я. А. Гордин констатирует, что "можно говорить об активной генеральской оппозиции, первой акцией которой было отстранение от престола Николая 27 ноября, а дальнейшие усилия сосредоточились на том, чтобы сломить сопротивление Константина. Разумеется, это облегчало задачу тайного общества" (с. 70).

Анализ поведения М. А. Милорадовича и других генералов до и во время восстания является несомненным авторским достижением. В работе Я. А. Гордина, однако, недостаточно проанализирован, лишь кратко упомянут (как и в исследованиях других авторов) существенный эпизод междуцарствия: попытка генералов и офицеров Литовского корпуса (среди которых был и М. С. Лунин) силой возвести на престол Константина; в случае удачи (вполне возможной) этого предприятия весь ход событий, конечно, обещал быть иным.

Прослеживая логику основных событий 14 декабря, тактические действия революционеров, поведение таких ключевых фигур, как С. П. Трубецкой, А. И. Якубович, А. М. Булатов, Г. С. Батеньков, автор показывает противоборство двух планов восстания, сложившихся еще до выхода на площадь. План Трубецкого (впервые оцененный еще в 1925 г. в докладе Габаева, цитируемом Я. А. Гординым) включал два компонента: "Первый - захват дворца ударной группировкой и арест Николая с семьей, второй - сосредоточение всех остальных сил у Сената и последующие удары в нужных направлениях - по крепости, по арсеналу" (с. 120); главная роль в выполнении этого боевого плана отводилась Якубовичу. Другой вариант связан с именами Батенькова, а также Якубовича и Булатова: "Переговоры с Николаем, подкрепленные мирной военной демонстрацией, спокойный отказ от присяги, вывод войск за город и "обмен" присяги на конституцию" (с. 88).

Я. А. Гордин в связи с этим подробно разбирает сложные, деликатные мотивы, мало затронутые историками: разногласия между восставшими; недоверие, оппозиция сторонников "второго плана" по отношению к Трубецкому, что в конце концов вылилось в своеобразный "заговор в заговоре" и срыв принятого плана одновременного захвата дворца и Сената. По мнению автора, Якубович "перечеркивал именно то восстание, которое планировал Трубецкой... В хаосе, который должен был заменить четкий план Трубецкого, открывалась перспектива перехватить лидерство и повести игру по-своему" (с. 165 - 166).

В книге именно Якубович (а не Трубецкой, как в ряде прежних работ) представлен "злым гением" восстания. Соглашаясь с исследовательницей биографии Трубецкого В. П. Павловой, Я. А. Гордин считает, что столь привычный, по изображению в литературе, "робкий, колеблющийся, старающийся уклониться от деятельности перед восстанием диктатор есть прежде всего создание самого Трубецкого" (с. 176): ему удалось убедить следствие в этой версии; позже она сделается достоянием историографической традиции.

Борьба за осуществление двух планов как основное событие в истории восстания - центральная идея книги. В целом она представляется убедительной и доказательной, во многом меняющей трактовку внутренней логики событий. Принимая эту интересную гипотезу, необходимо, однако, отметить, что она требует еще серьезных обсуждений и доработок. Не все приводимые автором примеры, не все многообразие событий того дня "укладывается" в предлагаемую схему. Более того, некоторые недостатки авторского взгляда кажутся продолжением его достоинства: последовательно, логично разрабатывая основную идею, Я. А. Гордин порою слишком рационально, прямолинейно применяет ее к сложному, противоречивому течению событий.

Разделяя субъективные и объективные факторы восстания, автор иногда смешивает осознанные намерения отдельных декабристов с независевшими от их воли объективными обстоятельствами и результатами. Так, подвергнув глубокому, насыщенному новыми фактами разбору поведение Ростовцева, Я. А. Гордин доказывает, что тот был куда ближе к тай-

стр. 147

ным обществам, чем это представлялось раньше; что его приход накануне 14 декабря к Николаю (обычно рассматривавшийся как предательство) имел целью "запугать великого князя, заставить его сделать еще одну попытку навязать престол Константину... до бесконечности затянуть междуцарствие,., что открывало перед умеренным крылом общества серьезные перспективы" (с. 109). Между тем сам факт переговоров с Николаем накануне восстания объективно усиливал боевую готовность власти (запись Николая после ухода Ростовцева: "Послезавтра поутру я - или государь, или без дыхания" - отражает серьезность только что полученной информации).

Проводимая Я. А. Гординым параллель - переговоры Ростовцева и предполагавшиеся переговоры П. И. Пестеля с Александром I - не может быть принята: Пестель думал открыться другому царю, в другой обстановке (отнюдь не накануне восстания!) и при том - все же не стал открываться; нельзя не учитывать и последующую карьеру Ростовцева, занимавшего важнейшие посты. Эти и другие факты подтверждают необходимость отделять субъективные его намерения (вероятно, действительно отражавшие некоторые декабристские замыслы) от их объективно-предательского характера.

Подобная же корректировка субъективных и объективных моментов необходима и при анализе событий на Сенатской площади. Констатировав провал планов Трубецкого, Я. А. Гордин не раз затем отмечает происходившую на площади и вокруг нее "революционную импровизацию"; говорит и о возможностях победы, постоянно возникавших как для одной, так и для другой противоборствующей стороны. Например, в книге делается ценный вывод о большой вероятности присоединения к восставшим Финляндского полка (нереализованного единственно из-за отказа полковника А. Н. Тулубьева): "Выход финляндцев обеспечил бы преимущество восставших" (с. 218). Кроме того, автором представлены интересные соображения о нереализованных резервах восстания в лейб- гвардии Егерском полку, о ситуации у Зимнего дворца при появлении там лейб- гренадеров.

Обобщая эти и другие факты, автор пишет: "Даже после самоустранения Якубовича и Булатова в день 14 декабря было несколько моментов, когда линия успеха готова была резко пойти вверх" (с. 218). Подобный вывод, безусловно верный, сам по себе ослабляет излишне категорические выводы о роковой роли Якубовича и некоторых других заговорщиков: в случае успеха "революционной импровизации" Якубович, Булатов все равно были бы среди "героев революции"; с другой стороны, начавшееся исполнение плана Трубецкого могло стимулировать сопротивление противной стороны (как это было в момент приближения ко дворцу лейб-гренадеров). Автор прав, говоря о большей надежности того, что задумал Трубецкой; однако, принимая этот вывод, следовало бы учитывать и обычные для революционного восстания мгновенные перемены ситуации, причудливую игру субъективных и объективных факторов, особую роль решительных действий.

Работа Я. А. Гордина представляется новаторским исследованием, она насыщена важными фактами и наблюдениями, предлагает продуманную, остроумную модель событий, открывает перспективы новых интересных изысканий о первом революционном восстании в России.

Permanent link to this publication: