Общее руководство проектом чл.-корр. РАН В.В. Наумкин. Отв. ред. В.Н. Саутов, Амаль Абу Зейд.

М.: Институт востоковедения РАН, 2013. 500 с.

Рецензируемая книга М.А. Родионова и А.В. Сарабьева представляет собой серьезное, интересное и ценное исследование социокультурных, хозяйственных и бытовых традиций, политической и идеологической истории, общественной роли и современного состояния одной из наиболее влиятельных христианских общин Ближнего Востока маронитов. Можно согласиться с авторами предисловия к книге членами-корреспондентами РАН И.С. Ивановым и В.В. Наумкиным: "Выход в свет этой книги весьма своевременен и актуален, в первую очередь ввиду серьезного обострения межконфессиональных и внутриконфессиональных (в том числе между различными толками ислама) противоречий как в Ливане, так и за его пределами. Нет необходимости доказывать, что эти противоречия напрямую затрагивают интересы нашей страны... В условиях повышенной конфликтности и турбулентных процессов, охвативших регион, в том числе и выхода на поверхность политической жизни фундаменталистских, салафитских и даже джихадистских группировок, само существование христиан на Ближнем Востоке сегодня находится под угрозой" (с. 3).

Ливан с 1948 г. втянут в общеарабские процессы как неоднократным участием в арабо-израильских войнах, так и внутриполитическими противоречиями, имеющими конфессиональные корни. Количество конфессий в Ливане превышает 12, но точную цифру вряд ли можно назвать, так как почти на всем протяжении своей истории Ливан был, с одной стороны, постоянным источником миграций (в основном в Африку и Америку), а с другой - сам был объектом притяжения мигрантов, преимущественно из арабских стран (причем не только арабов, но и турок, туркменов, ассирийцев, курдов, черкесов и др.), а также из стран Средиземноморья, в частности Греции, Италии, Албании, Хорватии, Боснии, что, как правило, разнообразило и расширяло количество конфессий в стране. Тем не менее Ливан всегда был чуть ли не единственной арабской страной с высоким удельным весом (а до середины XX в. - даже с преобладанием) христианского населения. Но конфессиональный состав жителей страны не был постоянным. И это обстоятельство серьезно влияло на социополитическую обстановку в Ливане. Так, по данным переписи 1932 г., в стране проживали 46% христиан, 46% мусульман (включая друзов) и 8% "остальных", к каковым относились преимущественно армяно-григориане, армяно-католики, несториане (т.е. христиане), ассирийцы, ассиро-католики, алавиты и прочие. Доминирование христиан было закреплено Национальным пактом 1943 г., согласно которому на каждые 5 депутатов от мусульманских конфессий должны были избираться 6 депутатов-христиан. Христианам отводились посты президента республики и министра иностранных дел [История Востока..., 2008, т. VI, с. 178].

Но по мере развития страны конфессиональная структура ее менялась. И на рубеже 1970-1980-х гг. мусульман (включая друзов) в Ливане насчитывалось уже 55%, а христиан- 44%. По американским данным, к 1983 г. доля мусульман была еще выше - 70%, а христиан - 30% [Социальный облик Востока, 1999, с. 58]. Это резко обострило социополитическую ситуацию в стране. Христиане играли до 1970-х гг. главенствующую роль в Ливане. И когда это стало не соответствовать новому соотношению конфессиональных сил в стране, они не пожелали уступить своих позиций. Решающую роль в их среде всегда, еще с эпохи средневековья, играла община маронитов.

По переписи 1932 г. маронитами были до 30% всех ливанцев. Но в 1977 г. их было уже 24%, а по подсчетам французского социолога П. Рондо - всего 23% [Социальный облик Востока, 1999, с. 58]. Но они в любом случае оставались самой многочисленной и сильной из ливанских христианских общин, используя свою экономическую мощь, политические организации, прежде всего партии Катаиб (Ливанские фаланги) и Национально-либеральную партию, свои вооруженные формирования (в первую очередь "Ливанские силы", первоначально возникшие как боевое крыло партии Катаиб), свое исторически сложившееся влияние в высших политических кругах страны и давние зарубежные связи (некоторые из них, например с Ватиканом, восходят к началу эпохи крестовых походов). "Маронитская церковь, - справедливо напоминают М.А. Родионов и А.В. Сарабьев, - стала первой из Восточных церквей, признавших верховенство Римской курии, и единственной, где согласие было достигнуто без раскола на униатов и сторонников старого обряда. И пусть для того, чтобы прийти к единству, маронитам понадобилось долгое время, это произошло на несколько столетий раньше, чем образовались униатские общины других восточных церквей. Этим, в частности, объясняется особое положение маронитов в глазах католической Европы" (с. 86).

Марониты Ливана прошли интересный и своеобразный исторический путь, продолжая и сегодня играть важную роль в жизни своей страны. Это привлекает к ним внимание и политиков, и исследователей, в том числе в нашей стране. Авторы рецензируемой книги хорошо подготовились к ее написанию. Об этом свидетельствуют 15 публикаций М.А. Родионова по данной теме, вышедших в свет в 1973-1999 гг., и 6 соответствующих публикаций А.В. Сарабьева в 2006-2012 гг. Книга, ставшая закономерным итогом их многолетних исследований, заслуживает самой высокой оценки. В ней подробно рассмотрены традиции и обычаи ливанских маронитов, их жилища, быт, семейные отношения, праздники, фольклор, проблемы самоидентификации, особенности функционирования общины в средние века, новое и новейшее время. Авторами изучены и различные организационные формы существования маронитов как конфессии, в частности маронитские духовные ордена и конгрегации.

Ливанская эмиграция давно известна и примечательна своей спецификой, в частности экономической и культурной ролью. Но и среди зарубежных ливанцев общины маронитов выделяются своей историей, особенностями контактов с соотечественниками и в то же время степенью отгороженности от них. Каждая община, будь то в Сирии, Израиле, на Кипре, в Египте, во Франции, в Канаде, США, Бразилии, Аргентине, Южной Африке или Австралии, неповторимо специфична. Зарубежные общины маронитов иногда служат и определенной опорой влияния своих единоверцев в той или иной стране. Как представляется рецензенту, авторы назвали не все страны, где наличествует влияние маронитов. Так, в книге ничего не сказано о наличии (или отсутствии) влияния маронитов в Западной Африке, где до недавнего времени ливанские арабы были заметны в экономической жизни многих стран. Если сейчас роль маронитов в этом случае ничтожна (во что верится с трудом), то это надо было оговорить.

Разумеется, очень ценна глава IV, в которой авторы анализируют политическую жизнь Ливана и определяют место в ней маронитов, их объединений, духовенства, лидеров, многие из которых известны и за пределами Ливана. Неплохое представление о политической идеологии маронитов дает заключение книги (с. 423-437). И конечно, выше всех похвал приложения (с. 438-474), дающие представление и о людях, почитаемых Маронитской церковью, и о ее патриархах, и о составе парламента Ливана, по которому можно судить не только о маронитской, но и об общеливанской политической элите. Список депутатов логично продолжен списком президентов. Достойно венчает монографию список источников и литературы на русском, арабском, английском, французском, немецком и латинском языках.

В заключение следует сказать, что наше востоковедение обогатилось фундаментальным солидным трудом, опираясь на который, специалисты по Ближнему Востоку смогут гораздо лучше ориентироваться в том сплетении этносов, конфессий, политических и военных течений, религиозных учений, исторических и территориальных претензий, которые, не расцепляясь уже много десятилетий (а иногда и больше), не дают возможности создать практическую основу для урегулирования на Ближнем Востоке.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

История Востока. Восток в новейший период (1945-2000 гг.). Т. VI. М., 2008.

Социальный облик Востока. М., 1999.

Permanent link to this publication: