Дискуссии о том, как преподавать студентам курс историографии, продолжаются не один десяток лет. Пожалуй, участников объединяет немногое, в частности, понимание того, что историография является одним из важнейших компонентов подготовки как профессионального историка, так и учителя истории, особенно в современных условиях модернизации высшего профессионального образования. В то же время предметом споров остаются такие вопросы, как структура курса историографии (должен ли он представлять собой попытку целостного обзора истории исторической мысли или предпочтительнее сконцентрироваться на отдельных темах), соотношение общеметодологических и собственно историографических сюжетов, связь между историографией и другими дисциплинами учебного плана, содержание и формы проведения семинарских занятий по историографии и другие аспекты. Большинство учебных пособий, издававшихся до настоящего времени, основывались на сочетании хронологического и проблемно-тематического подходов и, если вести речь об историографии нового и новейшего времени, то они охватывали период от Возрождения до наших дней. Практический опыт показывает, что для них характерна информационная перегруженность, в некоторых случаях запутанность структуры параграфов, что, безусловно, затрудняло работу студентов. Учебные пособия советского времени несли ярко выраженный отпечаток господствующей идеологии. В некоторых новейших учебных пособиях проявилось стремление авторов однобоко судить о таких тенденциях в современной зарубежной историографии, которые не вполне вписываются в традиционные для отечественной историографии подходы.

В этом смысле учебное пособие, подготовленное сотрудниками Института всеобщей истории РАН Л. П. Репиной, В. В. Зверевой, М. Ю. Парамоновой, выгодно отличается. Даже по объему (хотя, разумеется, это не главное) пособие соответствует учебному времени, отводимому на курс историографии в большинстве вузов. Оно дает студентам целостное представление о развитии исторической мысли от древности до сегодняшнего дня, помогает им организовать самостоятельную работу.

Авторы имеют собственное четкое представление о том, как построить курс историографии на современном уровне. Во-первых, они исходят из того, что главное место должно быть отведено не рассмотрению отдельных исторических проблем в историографии, а преимущественно сдвигам, имевшим место в методологии и философии истории. Этим определяется отбор материала. Очевидно, что у авторов есть четкий критерий, позволивший избежать перегруженности именами и второстепенными сведениями. Такой подход определил и название учебного пособия, в котором выразилось намерение авторов сконцентрироваться на наиболее общих вопросах развития исторического знания и мышления. Разумеется, этот подход нельзя считать единственно возможным, но он обеспечил четкое решение дидактических задач. Во-вторых, авторы придерживаются мнения, что можно сформировать у студентов целостное представление о развитии исторической мысли только в том случае, если разрушить сложившие-

стр. 238

ся в учебной литературе границы между древней, средневековой и новой историографией, между зарубежной и отечественной историографией, диктовавшиеся проблемно-тематическим подходом. Вполне убедительной выглядит попытка представить взгляды видных русских историков в контексте мировой историографии. В-третьих, - и это главное, что позволяет считать рецензируемое пособие действительно новаторским, - в нем выделены и четко разъяснены многие новейшие концепции в области методологии истории и историографии. В отличие от некоторых недавних историографических публикаций, в том числе учебного характера, авторы которых не столько разъяснили, сколько замаскировали их истинный смысл, в рецензируемой книге новации в историографии представлены взвешенно, сбалансированно, без какого-либо намека на критику априори. Если какие-то современные подходы находятся за рамками привычного для нас объективизма и историзма, подразумевающего взгляд на историю, как на науку, приоткрывающую законы развития общества в прошлом, то это не становится поводом для критики. Пожалуй, рецензируемая работа - первая у нас публикация учебного характера, в которой рассматривается полемика по поводу природы гуманитарного знания.

Структура пособия отражает приоритет, который отдан в нем историософским вопросам. В кратком "Введении" и двух первых главах затрагивается ряд методологических вопросов, в обращении к которым немало новизны, особенно если сравнивать с догматическими представлениями о предназначении истории, доминировавшими в советское время, или бесконечными (и с моей точки зрения, малосодержательными) спорами последних лет: что лучше, формационный или цивилизационный принцип. Так в пособии подчеркивается, что историческое знание и предлагаемый им образ прошлого субъективны и относительны в своей истинности. Для студентов имеет важное значение напоминание о том, что в прошлом часто "стремятся обнаружить истоки современных явлений. Подобный подход приводит к модернизации, вольному или невольному искажению картины прошлого... В отличие от обывателя, исследователь может сознательно дистанцироваться от подобного эмоционального и целостного восприятия прошлого. Однако он не в состоянии освободиться от него полностью" (с. 21, 24).

Невозможно перечислить все методологические вопросы, по-новому, в проблемном ключе изложенные в пособии, но о некоторых из них стоит упомянуть. Так, обращает на себя внимание трактовка категории "факт", свидетельствующая об отказе от позитивистского его видения, всегда присутствовавшего в советской марксистской историографии, несмотря на провозглашенный разрыв с позитивизмом. Авторы пособия указывают на аргументы сторонников не только реалистической, но и конструктивистской интерпретации, подчеркивающих, что события не существуют независимо от исследователя. Авторы в значительной мере разделяют позиции последних:

"Несмотря на то, что специалист владеет большим арсеналом критических исследовательских процедур и методов изучения источников, вопросы, которые он задает, а также ценности его культуры, этические и эстетические предпочтения оказывают непосредственное воздействие на облик факта в его тексте" (с. 39).

Еще один аспект, заслуживающий упоминания, касается связи между историей и литературой: "Отношение между историей и литературой гораздо более тесное, чем это может показаться" (с. 47). На самом деле, судьбы историографии сложились таким образом, что уже со второй половины XIX в. происходила профессионализация истории, под которой, прежде всего, подразумевалось разделение истории и литературы, сопровождавшееся попытками придать истории статус научной дисциплины. Предпосылкой для этого явился тезис об "объективности" историка (тогда наиболее полно выраженный Л. фон Ранке), т.е. о возможности абстрагироваться от пристрастий времени и собственной субъективности, о способности "видеть" внутреннюю сущность исторических явлений. За писателями оставляли право на творческий вымысел (приукрашивание) и использование художественных средств, чтобы заинтересовать читателя. В пособии справедливо отмечено, что такое представление о специфике истории и литературы было подорвано структуралистской революцией 60-х годов XX в., в результате которой утвердилась точка зрения, что "историческое сочинение можно рассматривать как литературное произведение особого рода, специфическое назначение которого заключается в том, чтобы убедить своих читателей в действительном характере представленных в нем событий" (с. 47). Разумеется, авторы пособия не абсолютизируют эту тенденцию в современной историографии, но не игнорируют ее или не оценивают однобоко, как можно иногда видеть.

Третья и четвертая главы содержат обстоятельный обзор античной и средневековой историографии. Эти главы составили около трети объема пособия. Вероятно, это объясняется тем, что античная историография часто рассматривалась как основа для формирования историографических знаний студентов. Представляется, что раздел по средневековой историографии по своей полноте больше ориентирован на студентов, специализирующихся по средневековой истории, чем на тех, кто хотел бы получить общее представление о тенденциях развития историописания. Исходя из отмеченной выше задачи - дать максимально широкие представления об историописании, -авторы включили в пособие и раздел о древнерусских исторических сочинениях XI-XVII вв.

В пятой главе кратко, но достаточно емко раскрываются главные тенденции развития исторической мысли в XVII-XVIII вв. Развитие исторических знаний в XVII в. связывается с научной революцией той эпохи, а в разделе, посвященном просветительской историографии, особенно привлекает умение авторов обобщить материал, сформулировать про-

стр. 239

блемные вопросы, которые становятся отправной точкой для рассмотрения взглядов отдельных представителей историографии того времени. В двух следующих главах рассмотрена историческая мысль в XIX в., когда история постепенно приобрела современный научный статус. В них даны сжатые (что важно для учебника), но точные и понятные характеристики методологических тенденций, таких, как романтизм, марксизм и позитивизм. Авторы разделяют мнение, что конец XIX - начало XX в. явились рубежом для судеб историографии, потому что споры по поводу статуса истории (то ли история наука социальная, то ли идеографическая) предопределили два главных методологических подхода, в рамках которых развивалась историография в XX в. - объективистский и релятивистский. Относительно раздела по русской историографии второй половины XIX -начала XX в. заметим, что понятие "русская историческая школа" авторы относят чуть ли не ко всем выдающимся русским историкам того времени, во всяком случае к тем, кто занимался новой историей Европы. Такое обобщающее использование этого понятия можно встретить в литературе, однако предпочтительнее относить его к определенной группе русских историков - специалистов по Французской революции XVIII в.

В последних главах пособия раскрывается развитие исторических идей в XX в. и новейшие тенденции в историографии последних десятилетий. Интересно сформулировано название восьмой главы "История в XX веке: кризисы и революции в историческом познании". Такое метафорическое название подчеркивает главное намерение авторов - выделить те вызовы, с которыми столкнулась историография в XX в., определить переломные точки в ее развитии. К наиболее знаменательным моментам отнесены: релятивистские тенденции в историографии первой половины XX в. (самые известные имена - это Б. Кроче и Р. Коллингвуд, но в нить повествования логично вплетены имена русских мыслителей и историков Л. П. Карсавина и Р. Ю. Виппера); экономическая история как яркий историографический феномен того времени; судьбы цивилизационного подхода (что немаловажно и потому, что он используется даже в школьном курсе истории); формирование истории ментальностей; идея "новой исторической науки", связанная со "школой Анналов". Вполне справедливым можно признать наблюдение авторов, что к 80-м годам XX в. "в социально-исторических исследованиях сложилась ситуация отнюдь не мирного существования двух парадигм: социологически ориентированной социально-структурной истории и антропологически ориентированной истории социально-культурной" (с. 234).

Девятая, заключительная, глава дает студентам необходимые представления о том, что происходит в историографии сегодня. Важно и то, что авторы не просто предлагают понятные описания новых направлений в историографии, но пытаются избежать крайностей и субъективизма в оценках даже тогда, когда речь идет о постмодернизме. Они стремятся пояснить, "почему многие историки восприняли наступление постмодернистов буквально в штыки. Психологический аспект переживания смены парадигм несомненно сыграл в этом решающую роль. Именно угроза социальному престижу исторического образования, статусу истории как науки обусловила остроту реакции" (с. 246). Это суждение крайне актуально для нас, потому что отечественная историография тоже на пороге смены парадигм. Авторы раскрывают содержание таких новейших направлений в развитии исторической мысли, как новая культурная история, тендерная история, новая биографическая история, интеллектуальная история в контексте перспектив ее развития в современных условиях.

Кроме уже высказанных отдельных критических замечаний добавлю следующее. Для студентов было бы удобнее, если бы материал по одному историку не был "распылен" в тексте. Например, сочинение И. Гердера "Идеи к философии истории человечества" отмечено сначала на 137, а затем на 142 странице. То же относится и, например, к Т. Н. Грановскому, который "представлен" читателям дважды (с. 164, 193). Далее. С учетом новаторского подхода авторов ко многим историографическим явлениям, хотелось бы, чтобы они избегали и привычных определений исторических событий, явно подразумевающих приверженность определенной методологии: например, буржуазно-демократические революции XVII-XVIII вв. (с. 131) или Французская буржуазная революция (с. 153).

Достоинством рецензируемой книги - учебного пособия для вуза - является то, что на многих ее страницах присутствуют элементы проблемности, будирующие мысль студента и направленные на то, чтобы он попытался самостоятельно разобраться в сложных историографических вопросах. В ряде разделов авторы часто прибегают к такому приему, как постановка вопросов прямо в авторском тексте. Учебник выгодно отличается тем, что в нем нет навязывания авторской точки зрения. Можно сказать, что рецензируемая книга - это шаг на пути к университетским учебникам "нового поколения", обсуждение характера которых является актуальной задачей ближайшего будущего.

В завершение отмечу, что учебное пособие Л. П. Репиной, В. В. Зверевой и М. Ю. Парамоновой было опробовано в 2004/05 учебном году в практической работе со студентами исторического факультета Ярославского госпедуниверситета по курсу историографии нового и новейшего времени. Оно успешно использовалось пятикурсниками при подготовке к семинарским занятиям и к экзаменам, и, безусловно, может играть важную роль как средство историографической подготовки студентов.

А. Б. Соколов, доктор исторических наук, профессор, декан исторического факультета Ярославского государственного педагогического университета.

Permanent link to this publication: