В романе Б. Л. Пастернака "Доктор Живаго" выделяется особый вид перекличек, которые можно условно обозначить как варьирование группы мотивов. Персонажи "Доктора Живаго" попадают в ситуации, совершают поступки, испытывают чувства и т.д., аналогичные ситуациям, поступкам, чувствам, описанным в каком-либо классическом претексте. При этом, как правило, сходства в характерах персонажей может не наблюдаться, нет и обязательной последовательности в "унаследовании" ситуаций и поступков определенными персонажами, мотивы могут перераспределяться между ними, повторяться, дробиться, объединяться, варьироваться, "перевертываться".

Часто отдельно взятый случай не мог бы считаться отсылкой именно к данному роману, если бы рядом не было множества подобных перекличек с тем же источником. На наш взгляд, при варьировании группы мотивов классического источника именно несходство характеров персонажей имеет принципиальное значение, так как согласуется с представлением поэта о вечности жизни, о постоянном повторении и изменении ее, с тем, что определено Пастернаком как "ощущение связности человеческих существований, уверенность в их переходе одного в другое" (Пастернак Б. Л. Доктор Живаго. М., 2003. Часть I. Глава 7; далее - только часть и глава).

Обратимся к тем перекличкам "Доктора Живаго" с романом Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание", которые группируются вокруг образов Лары и Дуни. Словом-сигналом для поисков сходства может служить имя собственное другого персонажа: у Лары Гишар, как и у Дуни Раскольниковой, имеется брат по имени Родион (Родя,

стр. 29

Родька ). Это имя, довольно странное для франко-бельгийской семьи Гишар, у русского человека прочно ассоциируется с "Преступлением и наказанием", что уже замечено исследователями (И. В. Кондаков, И. П. Смирнов, Н. А. Фатеева и др.). Н. А. Фатеева в этой связи проводит аналогию выстрела Лары в Комаровского с ситуацией, когда Дуня стреляет в Свидригайлова (Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М., 2000. С. 210).

Но общих мотивов окажется гораздо больше, если мы возьмем за "точку отсчета" персонаж, условно обозначаемый как "сестра Родиона", а не собственно персонаж по имени Родион, роль которого в "Докторе Живаго" весьма ограниченна.

Семья Гишар аналогична по составу семье Раскольниковых: мать-вдова, сын и дочь. Обе семьи приезжают из провинции: Гишары в Москву с Урала, мать и дочь Раскольниковы - из небольшого "городишки" в Петербург к сыну и брату. Обе семьи испытывают материальные затруднения (особенно Раскольниковы) и поэтому попадают в зависимость от богатых людей - соответственно, Лужина и Комаровского.

Амалия Карловна Гишар несколько моложе Пульхерии Александровны Раскольниковой (35 и 43 года) и абсолютно непохожа на нее по характеру и образу жизни, за исключением такой черты, как робость, которая, однако, у несимпатичной автору Амалии Карловны более ярко выражена и доходит до глупости. Ее имя и отчество также могут ассоциироваться с романом Достоевского, но не с симпатичной Пульхерией Александровной, а с неприятной Амалией Липпевехзель и с подозрительной Гертрудой Карловной Ресслих. На этот факт комбинирования имени персонажа Пастернака из имен двух персонажей Достоевского указывает И. П. Смирнов (Роман тайн "Доктор Живаго". М., 1996. С. 67). Добавим, что с этими двумя особами мадам Гишар объединяет иностранное происхождение, а также заметим, что госпожу Липпевехзель, об отчестве которой (Ивановна или Людвиговна?) спорят персонажи в "Преступлении и наказании", в начале романа Мармеладов называет Амалией Федоровной (Достоевский Ф. М. Преступление и наказание. Бедные люди. Дядюшкин сон. М., 1983. Часть I. Глава 2; далее - только часть и глава). Обратим на это внимание в связи с отчеством Лары в "Докторе Живаго": дочь Амалии Карловны будет в дальнейшем именоваться Ларисой Федоровной.

Богатый покровитель содействует переезду бедной семьи из провинции и устройству на новом месте. "Мадам Гишар сделала это по совету адвоката Комаровского, друга своего мужа и своей собственной опоры, хладнокровного дельца <...> он встречал их на вокзале, он повез через всю Москву в меблированные комнаты "Черногория" в Оружейном переулке, где снял для них номер" (II, 1). Гостиница оказывается дрянной, что характеризует богатого покровителя как человека непорядочного и

стр. 30

презирающего покровительствуемых: "они около месяца прожили в "Черногории". Это были самые ужасные места Москвы, лихачи и притоны, целые улицы, отданные разврату, трущобы "погибших созданий" <...> грязь в номерах, клопы, убожество меблировки" (П, 2).

Все это напоминает, с некоторыми вариациями, благодеяния Петра Петровича Лужина по отношению к матери и дочери Раскольниковым: "...Петр Петрович отправляется теперь в Петербург. У него там большие дела, и он хочет открыть в Петербурге публичную адвокатскую контору. Он давно уже занимается хождением по разным искам и тяжбам"; "я и Дуня выезжаем в Петербург <...> Все зависит от распоряжений Петра Петровича"; "Петр Петрович был так добр, что взял на себя часть издержек по нашему проезду в столицу" (I, 3). Издержки оказались мифическими, а сам Лужин, в отличие от Комаровского, даже не удосужился встретить приезжих.

"Нумера Бакалеева", куда Лужин поселил Дуню с матерью, Разумихин характеризует так: "Скверность ужаснейшая: грязь, вонь, да и подозрительное место; штуки случались; да и черт знает, кто там не живет!.. Я и сам-то заходил по скандальному случаю. Дешево, впрочем" (II, 5). Грязь в нумерах Бакалеева подчеркивается и в дальнейшем: "Авдотья Романовна позвонила, на зов явился грязный оборванец, и ему приказан был чай, который и был, наконец, сервирован, но так грязно и так неприлично, что дамам стало совестно" (III, 2).

Что касается "скандального случая", то он, возможно, отзовется во второй части "Доктора Живаго", когда речь пойдет о попытке самоубийства Амалии Карловны во время вторичного пребывания ее и Лары в "Черногории", а зашедшими по скандальному случаю окажутся, неожиданно для себя, Александр Александрович, Юра и Миша: "Он [Александр Александрович] представлял себе - виолончелист, трагедия, что-нибудь достойное и чистоплотное. А это черт знает что. Грязь, скандальное что-то" (II, 21).

Через имя Амалия гостиница "Черногория" отсылает не только к "нумерам Бакалеева", но и к квартире госпожи Липпевехзель, где постоянно происходят скандалы, стычки и драки, причиной которых часто бывает полубезумная Катерина Ивановна. Во время похорон Мармеладова Катерине Ивановне помогают Амалия Ивановна и некий "полячок" из постояльцев, о котором Катерина Ивановна говорит вначале, "что без этого "услужливого и великодушного" человека она бы совсем пропала" (V, 2). Заметим, что Амалия Карловна Гишар часто пользуется услугами соседа по гостинице, носящего польское имя - Фадея Казимировича Тышкевича, который выручает ее в щекотливой ситуации: "уходя, стал оставлять ей ключ от своего номера для приема ее приятеля. Скоро мадам Гишар так свыклась с его самопожертвованием, что несколько раз в слезах стучалась к нему, прося у него защиты от своего покровителя" (II, 2).

стр. 31

Чтобы "устроить свою жизнь отдельно от мамы", Пара становится воспитательницей дочери промышленника Кологривова. Хозяева относятся к Ларе очень хорошо: "Больше трех лет прожила Лара у Кологривовых как за каменной стеной" (III, 6). Вспомним, что в "Преступлении и наказании" Дуня, еще до приезда в столицу, была некоторое время гувернанткой в семье помещика Свидригайлова, где с ней случились крупные неприятности; "Дуня терпит много от грубости в доме господ Свидригайловых" (I, 3).

Если Ларе путем поступления в гувернантки удалось избавиться от приставаний Комаровского, то Дуня, напротив, подверглась преследованиям Свидригайлова, оказавшись в его доме. При всей разнице ситуаций наблюдается нечто общее: обе девушки вынуждены были занимать деньги у своих хозяев для помощи братьям, что впоследствии не позволило той и другой уйти со службы. "Главное же затруднение состояло в том, что Дунечка, вступив прошлого года в их дом гувернанткой, взяла вперед целых сто рублей под условием ежемесячного вычета из жалованья, и стало быть, и нельзя было место оставить, не расплатившись с долгом. Сумму же эту (теперь могу тебе все объяснить, бесценный Родя) взяла она более для того, чтобы выслать тебе шестьдесят рублей, в которых ты тогда так нуждался и которые ты и получил от нас в прошлом году" (I, 3).

Дуня готова и большим пожертвовать для будущности брата - она решается выйти замуж за состоятельного Лужина, с которым у нее нет ничего общего. "Авдотье Романовне он не пара. По-моему, Авдотья Романовна в этом деле жертвует собой весьма великодушно и нерасчетливо, для... для своего семейства" (IV, 1), - говорит об этом браке Свидригайлов. Брату Дуня обещает: "если, на случай, я тебе в чем понадоблюсь или понадобится тебе... моя жизнь или что.., то кликни меня, я приду" (V, 5).

Лара не делает подобных заявлений, однако мотив сестра жертвует для брата повторяется в "Докторе Живаго". При этом подробности ситуации самые противоположные. Родион Раскольников не знает, что присланные ему деньги заняты Дуней у хозяев, а узнав о предстоящем браке, решительно отказывается принять эту жертву: "Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша! Не бывать тому, пока я жив, не бывать! Не принимаю!" (I, 4).

Другой же Родион - Гишар, напротив, сам требует от сестры жертвы, грозя застрелиться; деньги ему нужны по причине крайне неуважительной: он проиграл не принадлежащие ему семьсот рублей. Раскольников упрекал Дуню в связи с предстоящим замужеством: "Стало быть, продаешь себя за деньги" (III, 3). Брат Лары сам готов, в сущности, продать сестру, свести на нет все ее усилия по самоосвобождению от власти Комаровского: " - Вчера я был у Виктора Ипполитовича. Он отказался говорить со мной на эту тему, но сказал, что если бы ты

стр. 32

пожелала <...> Сходи к нему, чего тебе стоит, попроси его... Ведь ты же не допустишь, чтобы я омыл эту растрату своей кровью" (III, 6). Новый "братец Родя" не ведает самобичеваний Раскольникова, упрекавшего себя: "А ты что теперь делаешь? Обираешь их же. Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион да под господ Свидригайловых под заклад достаются!" (1,4).

Возмущается же в новой ситуации сестра: "А я не мундир, у меня чести нет, и со мной можно делать что угодно. Понимаешь ли ты, о чем просишь, вник ли в то, что он предлагает тебе? <...> Да ну тебя к черту. Стреляйся, пожалуйста" (III, 6). Тем не менее, Лара находит выход: "Эти деньги она достала у Кологривова" (III, 6). Этот долг хозяева ей никогда не поминают (никакой речи о вычете из жалованья не идет): "В богатом доме, где Лару считали родною, не помнили долга, сделанного ею для Роди, и о нем не напоминали" (III, 7).

Тем не менее, Лара считает себя связанной долгом и, подобно Дуне, не может уйти от хозяев: "Ей хотелось бежать от себя самой и Кологривовых, но по понятиям Лары, до этого надо было вернуть Кологривовым деньги, а взять их в данное время ей было неоткуда. Она чувствовала себя заложницей по вине этой глупой Родькиной растраты и не находила себе места от бессильного возмущения" (III, 7). Выражение "по понятиям Лары" напоминает рассуждения Лужина, получившего отказ Дуни: "Это народ такого склада, что непременно почли бы за обязанность возвратить в случае отказа и подарки, и деньги" (V, 1).

Давая брату занятые семьсот рублей, Лара требует у него револьвер, из которого и будет впоследствии стрелять в Комаровского. Дуня похитила револьвер у Свидригайлова. Происхождение револьверов разное, но стрелять обе девушки научились в аналогичных обстоятельствах. Видя револьвер в руках Дуни, Свидригайлов замечает: "Наши деревенские уроки стрельбы, которые я имел честь вам давать, не пропали-таки даром" (VI, 5). Лара училась стрелять также в бытность гувернанткой, летом в имении Кологривова: "с особенным увлечением состязалась в стрельбе в цель из коротких маузерных ружей, которым, однако, предпочитала легкий Родин револьвер. Она пристрелялась из него до большой меткости" (III, 7).

Эпитет "легкий" соотносится с характеристикой револьвера Дуни: "Это был маленький, карманный трехударный револьвер" (VI, 5). Хотя Лара промахнулась и попала не в того, в кого целилась, результаты выстрелов оказались примерно одинаковыми: Свидригайлова "пуля чуть-чуть задела по коже черепа" (VI, 5), а Корнаков получил "кровоточащую царапину на легко ссаженной левой руке" (III, 14).

И Дуня, и Лара не выдерживают психологического напряжения в указанных эпизодах. "Эту ночь и сестра твоя всю напролет в бреду пролежала" (VI, 7), - говорит Раскольникову мать. У Дуни, впрочем,

стр. 33

есть и другая причина для потрясения - она узнала о преступлении брата. Тем не менее, отметим мотив бреда, повторяющийся в "Докторе Живаго": "Лара лежала в полубреду в спальне на кровати Фелицаты Семеновны" (IV, 1); и далее: "Припадки Лариного бреда..." (IV, 2). Если Дуня на следующий день уже выходит из дома, то Л ара больна в течение продолжительного времени, что напоминает болезнь Раскольникова после совершения преступления.

Поскольку Лара стреляла при большом стечении людей, ее поступок должен повлечь за собой наказание. Этого не происходит благодаря Комаровскому: "Если бы не этот человек, Лару бы арестовали и судили. Он отвел от нее грозящую ей кару" (IV, 3). Мотив преступления, оставшегося безнаказанным, обнаруживается в романе Достоевского не в связи с Дуней, а, наоборот, - с жертвой ее покушения. Свидригайлов сам виновен в нескольких преступлениях, об одном из которых говорится: "затушено было, в самом начале, уголовное дело (...) за которое он весьма и весьма мог бы прогуляться в Сибирь" (IV, 2).

Лара внешне непохожа на Дуню: у Дуни темно-русые волосы, глаза почти черные; у Лары - "серые глаза и белокурый цвет волос" (II, 4). Однако общая характеристика их внешности почти совпадает: "Авдотья Романовна была замечательно хороша собою" (III, 1); о Ларе сообщается: "Она была очень хороша собой" (II, 4). Белокурые волосы Лары вызывают другие ассоциации с романом Достоевского: вспомним, что Соня - блондинка, кроме того, наличие светлых волос акцентируется у двух эпизодических персонажей - "волосы светлой блондинки" (VI, 6) были у девочки, некогда погубленной Свидригайловым, и "белокуренькой" названа девушка, встреченная Раскольниковым на бульваре.

И та, и другая подверглись поруганию, будучи несовершеннолетними: "чрезвычайно молоденькое личико, лет шестнадцати, может быть только пятнадцати, - маленькое, белокуренькое, хорошенькое" (1,4) - о девушке на бульваре; "Ей было только четырнадцать лет" (V, 6) - о девочке-самоубийце. Ларе в начале ее связи с Комаровским "было немногим больше шестнадцати" (II, 4), "она была еще невзрослою гимназисткой" (II, 14).

Описание состояния Лары после падения может восприниматься как вариации на тему мыслей Раскольникова о дальнейшей судьбе девушки, встреченной им на бульваре. Сравним, в "Преступлении и наказании": "Очнется, поплачет, потом мать узнает... Сначала прибьет, а потом высечет больно и с позором, пожалуй, и сгонит" (1,4); в "Докторе Живаго": "Всю дорогу она шла как невменяемая и только по приходе домой поняла, что случилось"; "Если мама узнает, она убьет ее. Убьет и покончит с собой. Как это случилось? Как могло это случиться? Теперь поздно. Надо было думать раньше"; "У нее вздрагивали плечи. Она плакала" (II, 12).

стр. 34

Переклички с эпизодом на бульваре угадываются и в словах взрослой Лары, осмысливающей свою жизнь: "Меня преждевременно, преступно рано сделали женщиной, посвятив в жизнь с наихудшей стороны, в ложном, бульварном толковании самоуверенного пожилого тунеядца прежнего времени, всем пользовавшегося, все себе позволявшего" (XIII, 12). Отметим актуализацию значения слова "бульварном"; характеристика же "пожилого тунеядца" - Комаровского - могла бы вполне подойти Свидригайлову. Вспомним, что к "жирному франту", заглядевшемуся на пьяную девочку, Раскольников обращается так: "Эй вы, Свидригайлов!" (I, 4) - фамилия персонажа превращается в номинацию явления. Жертва реального Свидригайлова, "девочка лет пятнадцати и даже четырнадцати" (IV, 2), жила на попечении родственницы - некоей госпожи Ресслих, с которой "господин Свидригайлов находился издавна в некоторых весьма близких и таинственных отношениях" (IV, 2).

Ситуация, возможно, отзывается в отношениях Комаровского с матерью и дочерью Гишар, Пара может быть сопоставлена с глухонемой девочкой и тем, что не могла говорить о своем несчастье. Эти образы могут сближаться и через такие авторские характеристики: "ее ангельски чистую душу" (Достоевский. VI, 6); "Лара была самым чистым существом на свете" (Пастернак. II, 4). Наблюдается, на первый взгляд, отход от образа Дуни как прототипа, но следует учитывать, что Дуня у Достоевского - вариант "вечной Сонечки", как и два только что рассмотренных эпизодических персонажа.

Мотивы, связанные с людьми, группирующимися вокруг Дуни, переходят, с заметными вариациями, но с настойчивой последовательностью, к персонажам, окружающим Лару. "Пожилой тунеядец" Комаровский, характеризуемый также как "безнравственная самоуслаждающаяся заурядность", "чудище заурядности", "злой гений" обоих главных героев романа, может быть соотнесен со Свидригайловым, о котором другие персонажи "Преступления и наказания" отзываются так: "- Нет, нет, это ужасный человек! Ужаснее я ничего и представить не могу, - чуть не с содроганием ответила Дуня ..." (III, 3); "он мне показался ужасен, ужасен!" (IV, 2); "Это самый развращенный и погибший в пороках человек из всех подобного рода людей!" (IV, 2).

Однако от Свидригайлова "отделился" и персонаж иного плана - богач Кологривов, у которого нет ничего общего со Свидригайловым, за исключением некоторых ситуативных моментов: Лара служит у него гувернанткой, занимает деньги для брата, учится стрелять летом в его имении и, наконец, получает от него, несмотря на сопротивление, десять тысяч рублей - такую же сумму пытался вручить Дуне Свидригайлов: "я попросил бы позволения предложить ей десять тысяч рублей и таким образом облегчить разрыв с господином Лужиным" (Достоевский, IV, 1); "И, уходя, он заставил ее, несмотря на

стр. 35

ее возражения, слезы и даже что-то вроде драки, принять от него банковский чек на десять тысяч" (Пастернак, IV, 2).

В образе Комаровского, адвоката и делового человека, обнаруживаются и мотивы, связанные в "Преступлении и наказании" с Лужиным. Помимо приезда из провинции, они касаются темы власти Комаровского над Парой и - в начале романа - одновременно над ее матерью. В романе Достоевского само слово "власть" и его производные встречаются несколько раз: " - Чтой-то вы уж совсем нас во власть свою берете. (...) мы все бросили и, вам доверясь, сюда приехали, а стало быть, и без того уж почти в вашей власти состоим" (IV, 2); "можно действительно предположить, что вы рассчитывали на нашу беспомощность" (IV, 2), - упрекают Лужина Пульхерия Александровна и Дуня. Лужин действительно рассчитывал на их беспомощность: "Он слишком надеялся на себя, на власть свою и на беспомощность своих жертв" (IV, 2); "Он куражился до последней черты, не предполагая даже возможности, что две нищие и беззащитные женщины могут выйти из-под его власти" (IV, 3).

Тема Лары-пленницы, жертвы Комаровского, обладавшего властью над ней, последовательно проводится в "Докторе Живаго", выкристаллизовываясь, наконец, в стихотворении "Сказка" в образе Девы в пещере змея (дракона). В прозаических главах мы читаем: "Зрелище порабощения девушки было неисповедимо таинственно и беззастенчиво откровенно" (II, 21); "Арбуз казался Ларе символом властности Комаровского и его богатства <...> И ведь эта робость перед дорогим кушаньем и ночною столицей потом так повторилась в ее робости перед Комаровским - главная разгадка всего происшедшего" (IV, 2).

Власть Лужина кончается с вмешательством Раскольникова, который обещает: "...я вас с лестницы кувырком спущу!" (II, 5); "Дуня, я давеча Лужину сказал, что его с лестницы спущу, и прогнал его к черту" (III, 1). С лестницы Лужина не спускают, он спускается сам, потому что его выгнали: "Петр Петрович, подите вон!" (IV, 2). Комаровского же прогоняет Юрий Живаго: "С моей ссоры с ним и после того, как я спустил его с лестницы, я больше ничего о нем не слышал" (XIV, 3).

Выгнанный Лужин не может поверить, что все кончено: "Замечательно, что, уже спускаясь с лестницы, он все еще воображал, что дело еще, может быть, совсем не потеряно и, что касается одних дам, даже "весьма и весьма" поправимое" (IV, 2); "Да неужели же в самом деле все это так безвозвратно пропало и кончилось? Неужели нельзя еще раз попытаться?" (V, 1).

Что думает спущенный с лестницы Комаровский - неизвестно, однако он "пытается еще раз" и добивается своего. Примечательно, что аргументы Комаровского при его "попытках" напоминают предложе-

стр. 36

ния Свидригайлова, когда тот шантажирует Дуню: "- Вы... одно ваше слово, и он спасен! Я... я его спасу. У меня есть деньги и друзья. Я тотчас отправлю его, а сам возьму паспорт, два паспорта. Один его, другой мой. <...> Я возьму еще вам паспорт... вашей матери" (VI, 5). Бежать за границу он предлагал ей и раньше: "Ведь предлагая моему предмету бежать со мной в Америку или Швейцарию..." (IV, 1).

Сравним с аргументами и посулами Комаровского в "Докторе Живаго": "Он уверяет, что все мы втроем, то есть ты, Патуля и я, в смертельной опасности и что только он может спасти нас, если мы его послушаемся" (XIV, 1); "Честью вас заверяю, при первом выраженном вами желании я берусь в любое время доставить вас отсюда к нам и переправить дальше, куда бы вы ни пожелали" (XIV, 12); "Шаг через монгольскую границу, и мир у ваших ног, и вы вольная птица" (XIV, 2). При этом и Свидригайлов, и Комаровский пытаются избавиться от соперников: "зачем вам Разумихин? Я вас также люблю..." (VI, 5); "Юрий Андреевич вообразил, что Комаровский завел в эту минуту речь именно о нем, предположительно в том духе, что он человек ненадежный <...> и что Ларе нельзя на него положиться" (XIV, 11). "На него можно положиться, уверяю вас", - говорит Дуня о Разумихине (III, 1).

Примечательно, что такой персонаж "Доктора Живаго", как Антипов-Стрельников, обнаруживает мотивы, свойственные всем трем поклонникам Авдотьи Романовны. Детская влюбленность Паши Антипова в Лару напоминает восторг пьяного Разумихина перед Дуней. Сравним: "Паша Антипов был так еще младенчески прост, что не скрывал блаженства, которое доставляли ему ее посещения, словно Лара была какая-нибудь березовая роща в каникулярное время с чистою травою и облаками, и можно было беспрепятственно выражать свой телячий восторг по ее поводу, не боясь, что за это засмеют" (II, 18); "Теперь же состояние его походило на какой-то даже восторг"; "казалось, пожирал глазами Авдотью Романовну, нисколько этим не стесняясь" (III, 1).

Антипов, как и Разумихин, старательно учится в университете, становится хорошим специалистом. Антипов женится на Ларе, и вместе они уезжают на Урал. Разумихин и Дуня, став супругами, предполагают перебраться в Сибирь, то есть в том же направлении, хотя и по иным причинам. Однако в образе Антипова возникают и мотивы, связанные с Лужиным: "- Петр Петрович и не скрывает, что учился на медные деньги. И даже хвалился тем, что сам себе дорогу проложил" (III, 3) - Дуня о Лужине; "Сын простого стрелочника или железнодорожного сторожа, он одною своей одаренностью и упорством труда достиг (...) вершин современного университетского знания по двум специальностям" (XIII, 13) - Лара об Антипове.

В решении Лары выйти замуж за Антипова присутствует рациональный момент: "Головой она за Пашку вышла, а не сердцем" (VI,

стр. 37

13), - говорит подруга Лары. Исключительно на рациональном уровне основано решение Дуни принять предложение Лужина: "- Одним словом, я выхожу за Петра Петровича, - продолжала Дунечка, - потому что из двух зол выбираю меньшее. Я намерена честно исполнить все, что он от меня ожидает, я, стало быть, его не обманываю..." (III, 3).

В характере Антипова со временем появляются черты, напоминающие Лужина: ограниченность, высокомерие, уверенность в своей правоте, негибкость: "У Паши за последнее время появилась некоторая самоуверенность. Наставительные нотки в его разговоре смешили и огорчали Лару" (III, 7). "Как бы высокомерный", - характеризует Лужина мать Дуни. Паша, Патуля становится Павлом Павловичем (Лужин - Петр Петрович). Кончает же свою жизнь Антипов подобно Свидригайлову - выстрелом в висок, полностью исчерпав себя.

Объем статьи не позволяет остановиться на всех случаях такого рода перекличек "Доктора Живаго" с "Преступлением и наказанием". Их гораздо больше даже в выбранном нами круге образов. В большинстве своем эти переклички не сводятся к цитатам или перифразам, их трудно назвать даже аллюзиями или реминисценциями, потому что таковыми они являются только в совокупности. Особенность "варьирования группы мотивов" еще и в том, что отсылки к одному претексту не исключают таких же или иного характера перекличек с другим претекстом, или же с тем же источником, но другими сюжетными линиями (см., например, в книге Н. А. Фатеевой "Контрапункт интертекстуальности..." о соотнесенности образов Стрельникова и Раскольникова, Лары и Сони). Одни отсылки не противоречат другим, текст многослоен, полифоничен и не содержит ничего случайного.

Ярославль

Permanent link to this publication: