Подчеркивающий аскетизм кабинет премьер-министра в крайнем углу здания Южного блока в Дели - один из самых спартанских в стране. Большой портрет Махатмы Ганди украшает стену прямо за просторным, безупречно чистым письменным столом из тикового дерева. Рядом с дверью находится книжная полка, где стоит ряд аккуратно расположенных томов в переплетах, которые выглядят так, как будто их не открывали годами. На полке возвышается большая статуэтка Ганеши - доброжелательного индийского бога. Два невзрачных диванных уголка с креслами заполняли противоположные комнаты. Заняв кабинет, Ваджпаи ничего не изменил и не добавил.

СИНДРОМ ШАКТИ*

20 марта, на следующий день после того, как президент привел Атала Бихари Ваджпаи к присяге в качестве премьер-министра вместе с 42 министрами кабинета, он срочно вызвал Калама и Чидамбарама в свой офис в Южном блоке.

Столь скорый вызов для брифинга о ядерной готовности Индии свидетельствовал о приоритетной задаче, которую Ваджпаи поставил перед собой на второй срок пребывания в должности премьер-министра. Это было также главной причиной того, почему решение провести испытания оставалось в тайне. Он знал, что водрузил себе на голову "терновый венец", который "кровоточит" с первого дня. Ведь ради достижения мизерного большинства в парламенте "Бхаратия джаната парти" вынуждена была вступить в стратегический союз с 17 другими политическими партиями.

Для холостого премьера наибольшая угроза фактически исходила от двух деятельных женщин-политиков - полной Дж. Джаялалиты, лидера партии "Всеиндийская Аннадураи дравида муннетра кажагам" (ВИАДМК) из штата Тамилнаду и сухопарой Маматы Банерджи, мятежного лидера Индийского национального конгресса (ИНК) в штате Западная Бенгалия. Джаялалита выдвинула длинный список требований, включая получение должностей в кабинете министров, а также якобы добивалась гарантий того, что центральное правительство замнет расследования ее деятельности по обвинениям в коррупции.

Угроза исходила также и с другого фронта: от ведущего советника Джаялалиты Субраманиама Свами, который присоединился к ней и уверенно победил в избирательном округе Мадурай в Тамилнаду. Свами жаждал получить портфель министра финансов или другой столь же важный пост. Однако для Ваджпаи и лидеров организации "Раштрия сваямсевак сангх" (РСС) Свами, который разошелся с ними в 80-е годы, был персоной нон грата. Они были готовы к отставке правительства в случае, если бы Джаялалита настаивала на его кандидатуре. Джаялалита уступила, но оскорбленный Свами нанес ответный удар годом позже, что и привело к падению кабинета Ваджпаи.

Раздоры возникли и в команде самого Ваджпаи. Он хотел назначить министром финансов Джасванта Сингха. Но руководство РСС, которому всегда претили умеренные взгляды Синхи, решительно воспротивилось, воспользовавшись его неожиданным поражением на выборах. Утверждают, что вечером накануне приведения к присяге нового кабинета министров К. С. Судершан, один из ведущих лидеров РСС, приехал в дом Ваджпаи и категорически потребовал отстранения Сингха. Ваджпаи был вынужден согласиться и попросил президента Индии вычеркнуть Сингха из списка министров, намеченных приведению к присяге на следующий день.

Создалось впечатление, что Ваджпаи, несмотря на все его красноречие, грозит судьба слабого и малокомпетентного премьер-министра. Ваджпаи был готов на все, чтобы избавиться от такого имиджа. Он не хотел войти в историю как еще один индийский лидер, который прибегал к лести только для того, чтобы потом обмануть избирателей. Но, принимая во внимание его трудности, тем не менее, все ожидали, что новому премьеру потребуется несколько месяцев, прежде чем он займется ядерной проблемой.

Помощник президента Клинтона Билл Ричардсон**, который встречался с Ваджпаи 14 апреля, сказал ему, что США очень заинтересованы в том, чтобы Индия сохраняла "стратегическую паузу" на ядерном фронте. У Ричардсона сложилось впечатление, что его миссия завершилась успехом. Такая оценка частично основывалась на том, что 9 апреля, буквально за несколько дней до его визита, Ваджпаи образовал высокопоставленную рабочую группу для разработки структуры Совета национальной безопасности с тем, чтобы сформулировать ядерную доктрину для Индии.

Если бы Ричардсон знал, что Ваджпаи за 13 дней своего первого пребывания на посту премьер-министра в мае 1996 года успел санкционировать ядерные испытания, он, возможно, не был бы столь благодушным. Тогда БДжП пришла к власти после поражения на парламентских выборах премьер-министра П. В. Нарасимха Рао и его партии - Индийский национальный конгресс. Хотя "Бхаратия джаната парти" и была далека от даже простого

Продолжение. Начало см. "Азия и Африка сегодня", 2003, N 3.

* Шакти - сила (санскрит - мощь, сила), божественная сила, энергия, с помощью которой творится мир. Среди ее персонификаций особенно известна шакти -как жена Шивы, мать мира, высшая творческая сила в ее женской форме. (Прим. ред.)

** Билл Ричардсон в то время занимал пост министра энергетики США ( Прим . ред.).

стр. 51

большинства голосов в парламенте, она была приглашена сформировать правительство, оказавшись самой крупной в парламенте партией. Ваджпаи был приведен к присяге в качестве премьер-министра в надежде сколотить шаткое большинство. Президент велел ему за пару недель заручиться вотумом доверия в парламенте.

Ваджпаи знал, что даже если его правительство одолеет вотум доверия, оно не будет долговечным. Поэтому он хотел сделать решительный шаг, который подтвердил бы обещание его партии усилить военную мощь Индии и повысил бы ее шансы на успех на выборах. Один близкий помощник Ваджпаи признается: "Тогда он хотел громогласно заявить о себе. Он также хотел показать, что верен своему слову и не зря призывал Индию в течение последних тридцати лет сделать ядерный выбор".

16 мая 1996 года в день, когда Ваджиаи в первый раз был приведен к присяге в качестве премьер-министра, уходящий лидер Нарасимха Рао послал ему написанную от руки записку: "Поговорите с Каламом. Он много знает о ядерных делах". Но с Каламом не удалось сразу связаться. После дюжины отчаянных попыток дозвониться около полуночи Шакти Синха, который только что был назначен личным секретарем премьер-министра, застал Калама в Калькутте и попросил его немедленно вернуться для встречи с новым премьер-министром. Калам возвратился первым утренним рейсом и был удивлен просьбой Ваджпаи провести ядерные испытания.

На Покхаране ученые работали тогда в бешеном темпе, чтобы подготовить испытания. Водородная бомба еще не была готова, и команда планировала провести два взрыва: один для испытания усовершенствованной конструкции атомного устройства 1974 года, а другой - для мощной новой атомной бомбы ускоренной цепной реакции расщепления, которая была создана в 80-е годы. В этом устройстве несколько граммов вещества для термоядерного синтеза, которые внедрены в ядро атомной бомбы, в четыре раза повышают ее мощность. Была также выкопана шахта для возможного третьего испытания устройства малой мощности менее одной килотонны в тротиловом эквиваленте.

Атомные устройства были доставлены по воздуху из Центра атомных исследований им. Бхабхы (ЦАИБ) и опущены в шахты. Оставался всего лишь день до их полной установки перед взрывом, когда стало ясно, что Ваджпаи не сможет собрать необходимое для утверждения его правительства количество голосов в парламенте. Ученые сразу затормозили приготовления. Ключевые должностные лица отсоветовали Ваджпаи продолжать подготовку испытаний, особенно пока не сформировано правительство, которому предстоит выстоять ожидаемую широкую международную негативную реакцию. Ваджпаи неохотно согласился. Но ближайшие его помощники считают, что только задержка с поисками Калама привела к срыву попытки провести испытания в 1996 году.

После приведения Ваджпаи к присяге в 1998 году его преследовало воспоминание о задержке всего на один день, которая изменила ход истории. Хрупкость коалиции только усиливала ощущение безотлагательности. На этот раз тоже существовала угроза падения правительства, хотя не через 13 дней, а скорее через полгода. Отдавая себе отчет в том, что начался отсчет времени, Ваджпаи действовал быстро.

Когда 20 марта Чидамбарама и Калама провели в его кабинет, Ваджпаи сидел за своим письменным столом. На фоне огромного стола премьер-министр терялся. Он встал, чтобы их тепло приветствовать. Ваджпаи всегда гордился индийскими учеными, считая их настоящими патриотами. Чидамбарам неуклюже внес графики, нарисованные на пластиковых листах. Ваджпаи позвал на встречу также Браджеша Мишру, который днем ранее был назначен главным секретарем премьер-министра.

После того, как все сели, Чидамбарам сразу перешел к сути дела. В отличие от большинства индийцев-южан, Чидамбарам свободно владеет хинди, языком, на котором Ваджпаи намного легче общаться. Но в данном случае он остался верен английскому языку. Он сказал, что за время, которое прошло после брифинга в 1996 году, когда Ваджпаи недолго был премьером, ядерная команда смогла овладеть технологией изготовления водородной бомбы. Премьер был в восторге. Используя иллюстрации, Чидамбарам объяснил различия между атомной и водородной бомбой. Но, когда руководитель Комиссии по атомной энергии местами слишком вдавался в подробности, Ваджпаи временами выглядел несколько обескураженным.

Возбужденный Чидамбарам не обращал внимания на премьера и продолжал. Он показал еще одну схему действия водородной бомбы. Главный специалист по

стр. 52

атомной энергии объяснил премьер-министру, что, если будет дано разрешение, они смогут провести вместе испытания обеих индийских термоядерных технологий. Они планировали использовать заряд ускоренной реакции расщепления, чтобы добиться высокой температуры, необходимой для детонации водородной бомбы. Затем Чидамбарам рассказал Ваджпаи, что его команда сконструировала то, что он назвал чхотус - (маленькими) ядерными устройствами с мощностью менее килотонны. Они позволили бы получить достаточно компьютерной информации о надежности бомб.

Испытания мощностью менее килотонны были важны, потому что "большая пятерка" ядерных держав уже перешла к компьютерному моделированию испытаний своего ядерного оружия и, возможно, разработки его новых видов. Это позволяло им обойти предусмотренный Договором о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) запрет на проведение ядерных взрывов. Чидамбарам также обратил внимание на то, что, поскольку приближается конференция по ДВЗЯИ в сентябре 1999 года, у Индии остается лишь год и четыре месяца на принятие решения о ядерном выборе. "Чем дольше мы откладываем решение, тем больше опасность того, что Индия вообще потеряет свое право выбора", - сказал он Ваджпаи.

В тот день Чидамбарам, видимо, привел и другие доводы. Как ведущего руководителя взрыва в 1974 году Чидамбарама больше всего беспокоило то, что если упустить время, старшее поколение уйдет на покой, а с ними будет утрачен наработанный опыт. Он обратил внимание Ваджпаи на то обстоятельство, что ученые и инженеры работали над созданием бомбы последние 24 года, и "нам нужно удостовериться, что у молодого поколения также есть необходимые знания и навыки". Чидамбарам хотел, чтобы Ваджпаи разрешил провести шесть испытаний - водородной бомбы, атомной бомбы и четырех устройств мощностью менее килотонны - для проверки дюжины конструкций ядерного оружия. И снова повторил: "Эти испытания позволят гарантировать надежность нашего ядерного оружия".

Затем Калам пространно рассказал Ваджпаи о состоянии индийской ракетной программы, включая близкий к завершению совершенно секретный проект Организации оборонных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (ООНИОКР) по совершенствованию "Агни", индийской баллистической ракеты средней дальности. Калам также вкратце рассказал, как ООНИОКР удалось разместить сконструированные командой Чидамбарама ядерные устройства на средства их доставки - самолеты и ракеты. Для подкрепления своих аргументов Калам также сослался на то, что годом ранее Индия подписала договор о запрещении химических вооружений, признав, что она владеет многими из них, и таким образом раскрыв тщательно охраняемую тайну. "Мы отказались от этого вида оружия массового уничтожения. Мы должны быть уверенными, по крайней мере, в эффективности одного вида такого оружия", - убеждал он.

На встрече Ваджпаи велел им быть в состоянии готовности, но не связал себя никакими обязательствами относительно проведения испытаний. Однако и Чидамбарам, и Калам знали, что им осталось недолго его убеждать.

Ваджпаи, партия БДжП и ее материнская организация "Раштрия сваямсевак сангх" (РСС) были ярыми приверженцами ядерного оружия. У них не было никаких сомнений в том, что Индия должна иметь бомбу. Они никогда не разделяли проповедовавшуюся Махатмой Ганди философию ахимсы, или ненасильственной борьбы, и верили, что "мягкотелость" Ганди привела к разделу Индии.

РСС не поддерживала и отстаиваемое Джавахарлалом Неру видение новой Индии, вдохновленное "современными" идеалами - такими, как секуляризм, социализм, защита прав человека и сохранение мира во всем мире. Для Неру наука была главным инструментом ускорения экономического развития. Для РСС же она была еще и гарантией того, что больше никто не сможет покорить Индию. Атомная бомба, имеющая колоссальную разрушительную силу, в их глазах, очевидно, была непременной и самой надежной такой гарантией.

РСС, которая появилась в Индии на волне столкновений между индусами и мусульманами в начале 1920-х годов, усмат-

стр. 53

ривала начало упадка Индии начавшихся около 1000 года в исламских вторжениях, которые в конечном итоге обеднили индуистскую творческую мысль. РСС полагала, что отрыв простого народа от индуистской дхармы ^* , или идеалов жизни, и вызвал упадок, а при англичанах процесс ускорился.

По мнению идеологов РСС, вдохнуть новые силы в угнетенное большинство должна Хиндутва - перестройка общества в соответствии с индуистскими нормами и культурой. Только подлинно индуистское государство - раштра - сможет достигнуть эту цель. Для подкрепления своего убеждения они часто цитировали Ауробиндо Гхоша, влиятельного бенгальского философа, который однажды заметил: "Все великие пробуждения в Индии, все периоды проявления самой могущественной и разнообразной энергии черпают свою жизненную энергию из глубокого религиозного пробуждения".

РСС считает, что сильное индийское государство должно строиться на фундаменте индуизма и сплоченности общества. Многие лидеры этой организации верили в ведийскую концепцию шакти, утверждающую, что каждая личность обладает громадной кинетической энергией, которая может быть использована для того, чтобы понять истинную цель человеческого существования. По аналогии они полагали, Индия обретет истинную шакти только путем возрождения своего величия.

Название взрыва 1998 года "Операцией шакти" соответствовало мнению РСС, что для возрождения страны Индия должна принять свойственный кшатриям (воинам) взгляд на мир. В своем первом интервью после испытаний для прессы Ваджпаи сказал Прабху Чавле из журнала "Индия тудэй": "Величайший смысл этих испытаний заключается в том, что они придали Индии шакти, придали силы и уверенности в себе".

Ваджпаи увлекся философией РСС еще будучи студентом литературы на хинди и политических наук в колледже королевы Виктории в Гвалиоре, штат Мадхья-Прадеш. Одетый в шорты цвета хаки и белую рубашку, он был активным членом ее шакх ^** . Но даже тогда он не проявлял никакого фанатического рвения и поддерживал широкий круг политических знакомств и интересов.

Брахман по кастовой принадлежности и сын преподавателя колледжа, Ваджпаи родился на Рождество 1926 года. В школе он питал слабость к сладостям. Ему также нравилось навещать своего дедушку, который жил на берегах реки Ямуны в Батешваре, деревне возле Агры. От своего дедушки он впитал любовь к индийским священным текстам и привычку к дисциплине.

В молодости он проявил талант к владению словом - сначала как поэт, а затем как оратор. Ваджпаи с головой окунулся в политику в 1943 году и любовно редактировал журналы РСС "Раштрадхарм" и "Панчджанья". Когда РСС решила в 1951 году сформировать партию "Бхаратия джан сангх" в качестве своего политического крыла и назначила доктора Шьяма Прасад Мукерджи ее лидером, Ваджпаи стал его личным секретарем. Способность ясно формулировать вопросы привела Ваджпаи к избранию в Лок Сабху ^*** в 1957 году от избирательного округа Бальрампур в штате Уттар- Прадеш. Он отличился яркими речами, особенно по внешней политике, которые высоко ценил даже Неру.

По результатам выборов партия в 50-е и 60-е годы оставалась на обочине национальной политики, собирая около семи процентов голосов и с трудом завоевывая чуть больше 30 мест в парламенте.

Неру любил ссылаться на неудачи индуистов на выборах в доказательство того, как страна относится к их фанатическим идеям. Однако сокрушительное поражение в пограничной войне с Китаем и смерть Неру в 1964 году привели к закату его эпохи. Сторонники Хиндутвы начали набирать силу, и Ваджпаи вскоре возглавил их.

Уже тогда Ваджпаи глубоко интересовался ядерными делами. 22 декабря 1964 года, выступая в Раджья Сабхе, верхней палате индийского парламента, через четыре месяца после взрыва первой китайской атомной бомбы, он заявил: "Чем можно ответить атомной бомбе? Только атомной бомбой - и ничем другим". Он добавил: "Когда правительство объясняет трудности создания атомной бомбы сложным экономическим положением, необходимостью экономического развития страны и, следовательно, невозможностью использования наших ресурсов для создания атомной бомбы, я готов прислушаться к этим аргументам". И добавил язвительно: "Но, пожалуйста, не ссылайтесь на моральные соображения, ненасилие и господина Ганди".

Те, кто хорошо знает Ваджпаи, говорят, что именно китайское ядерное испытание выкристаллизовало его убеждение в том, что Индия должна овладеть атомной бомбой. Для него вопрос был прост: насколько самодостаточна и сильна оборона Индии? Ваджпаи сказал своим помощникам, что из прошлого Индии, когда она была порабощена, можно извлечь один урок: "Нельзя победить в войне отсталым оружием". И добавил: "Мы пренебрегали военной силой, и посмотрите, что с нами произошло".

К 1968 году Ваджпаи стал президентом партии "Джан сангх", политического крыла РСС, которая начала добиваться успехов на выборах в некоторых штатах Северной Индии. Ваджпаи понимал, что для завоевания власти партию следует сделать привлекательной для широких масс, избавившись от образа партии, в которой превалируют брахманы (высшая каста) - и бания (торговая каста), преследующие свои узкие политические цели.

Это было время, когда Суб-раманиам Свами, профессор экономики в Гарвардском университете, совершил эффективный выход на арену индийской политики. Свами подвергнул критике утверждение американского дипломата Генри Киссин-

^* Дхарма (санскрит) - одно из центральных понятий индийской философии и религии индуизма: царящий над миром верный моральный закон, а также нравственное установление для "правильной жизни", долг (прим. ред.).

^** Шакха - первичная, низовая ячейка PCC (прим. ред.).

^*** Лок Сабха - нижняя палата парламента Индии (прим. ред.).

стр. 54

джера ^* о том, что программа создания ядерных вооружений слишком дорогостояща для бедной страны. В статье, опубликованной в журнале "Экономик энд политикел уикли" Свами доказывал, что затраты на межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) с ядерной боеголовкой не превысили бы 4,5 кроров ^** рупий ^*** . Он утверждал, что совокупные расходы Индии на превращение ее в значимую ядерную державу составили бы 750 кроров рупий, то есть потребовали бы 15-процентное увеличение в течение пяти лет оборонного бюджета Индии, который в 1968 году был равен 1000 крорам рупий.

Для партии "Джан сангх" эти расчеты звучали как сладкая музыка. Тем паче, что известный гарвардский экономист озвучил идеи, которые партия отстаивала на протяжении многих лет. Свами стал ее "звездой", а Ваджпаи даже организовал его выступление перед депутатами парламента от "Джан сангх". Партия предложила Свами официальное членство и место в парламенте. Свами вспоминает, что "Джан сангх" в то время считали партией, которая верила только в "хинди, Индостан и корову". Ваджпаи был "милым, дружелюбным парнем, но одиноким".

После ядерного взрыва в 1974 году Ваджпаи не скупился на похвалы Индире Ганди в парламенте, но предостерегал ее от настойчивых заверений о том, что взрыв предназначен только для мирных целей. "Давайте не будем ограничивать свое право выбора. Давайте не будем слишком ангажироваться". Много лет спустя в беседах со своими помощниками, он сказал: "Индия поступила тогда правильно. Но Ганди следовало не замораживать программу, а двигаться дальше и делать бомбы".

Впервые Ваджпаи привел свою партию к власти во второй половине 1970-х годов, когда она объединилась с другими оппозиционными партиями и создала "Джаната парти". Единство было достигнуто не на идеологической основе, а ради одного пункта повестки дня - поражения Ганди на парламентских выборах и отмены введенного в 1975 году чрезвычайного положения в стране. Вскоре после ее сформирования "Джаната парти" одержала в 1977 году внушительную победу на всеобщих парламентских выборах. Ваджпаи был логическим кандидатом на пост министра иностранных дел, на котором он запомнился своими попытками установить дружественные отношения с Пакистаном. Но он был вынужден на время забыть о своих радикальных взглядах на ядерные дела и даже предостерегал правительство не проводить ядерные испытания.

К концу 1979 года эксперимент с созданием "Джаната парти" потерпел крах, и на волне ее внутренних раздоров Индира Ганди вновь вернулась к власти. Приверженцы Хиндутвы вышли из "Джаната парти" и сформировали "Бхаратия джаната парти" (БДжП). Ваджпаи предложил БДжП туманные идеи социализма в духе Махатмы Ганди с тем, чтобы сделать партийные лозунги более привлекательными для широких масс. В 1985 году, стремясь придать вес своему имиджу, БДжП впервые призвала в предвыборном манифесте "сделать ядерный выбор". Но БДжП понесла сокрушительное поражение на всеобщих парламентских выборах в 1985 году, получив только два места в парламенте: на волне вызванных убийством Индиры Ганди симпатий Индийскому национальному конгрессу удалось получить небывалое большинство в парламенте.

Но на всеобщих парламентских выборах в 1989-м и 1991 годах БДжП сумела воспользоваться весьма чувствительной для избирателей проблемой. Партия значительно увеличила число своих мест в парламенте благодаря проводимой ее тогдашним президентом Л. К. Адвани агрессивной индуистской националистической политики и разжиганию чувств индуистов по поводу мечети Бабри Масджид ^**** . Однако в 1992 году БДжП запятнала свою репутацию, когда некоторые ее партийные активисты разрушили мечеть до основания. Ваджпаи был в числе первых лидеров БДжП, которые публично выразили свое сожаление. Критическая реакция на разрушение мечети привела к тому, что "Бхаратия Джаната Парти" потеряла поддержку и не сумела завоевать большинство голосов на всеобщих парламентских выборах 1996 года.

К марту 1998 года, скорее по случайности, особенно из-за недовольства некомпетентным коалиционным правительством, БДжП в конце концов сумела захватить власть в Дели. Естественно, пост премьер-министра достался Ваджпаи как высшему лидеру партии.

Наконец, настал час одинокого человека из Гвалиора. В течение месяца он навсегда изменил судьбу Индии.

На полигоне Покхаран, после того, как Ваджпаи велел Чидамбараму и Каламу полностью подготовиться к возможным испытаниям, в шахты неожиданно начала просачиваться вода, что создало работавшему в пустыне полку громадные проблемы, особенно в более глубоких шахтах "Белый дом" и "Тадж Махал"...

Не менее серьезной проблемой был- вопрос о том, сколько времени полк может потратить на засыпку шахт после спуска ядерных устройств. Ученые настаивали на использовании мешков с песком, чтобы засыпать хотя бы 30 метров "Белого дома", самой глубокой помимо "Тадж Махала" шахты. Это позволило бы ограничить огромную ударную волну и предотвратить после взрыва выброс в атмосферу вредных газов...

По мнению полковника Каушика, на засыпку "Белого дома" потребовалось бы четыре тысячи мешков с песком, не считая нескольких самосвалов, три дня даже при круглосуточной работе.

Представитель ООНИОКР Сантханам и генерал-лейтенант Варма были встревожены. Три

^* Г. Киссинджер в то время занимал пост помощника президента по национальной безопасности в администрации Р. Никсона (1969 - 1974) и играл ведущую роль в формировании внешней политики США (прим. ред.).

^** 1 крор =10 миллионам.

^*** Курс 1 рупии колеблется в пределах 0,15 - 0,2 доллара США.

^**** Бабри Масджид - мечеть Бабура в Айодхье (штат Уттар-Прадеш), построенная в XVI веке одним из военачальников основателя Могольской империи на месте разрушенного им индуистского храма Рамы. Попытки "восстановить" на ее месте храм божества Рамы привели в 1992 - 1993 годах к кровопролитным столкновениям индусов и мусульман. Подробнее см.: "Азия и Африка сегодня", 2001, N 11 (прим. ред.).

стр. 55

дня было непозволительной роскошью, поскольку спутники, наблюдающие из космоса, наверняка заметили бы такую активность.

...После 20 марта, однако, 58-му инженерному полку было велено срочно подготовиться к проведению испытаний. Каушику, который находился в месячном отпуске в Бангалоре, было приказано немедленно вернуться. Полк быстро завершил возведение опорных стоек по образцу бильярдных киев на подставке, чтобы ускорить засыпку шахт...

Именно тогда полковник Каушик вспомнил странное предчувствие, которое осенило его всего две недели назад. Это было 13 марта на вечеринке, организованной полком, чтобы отметить праздник Холи. В тот день обрызгивали друг друга краской и, как обычно, выпивали шербет с коноплей. Каушик выпил два бокала, но ему показалось мало. После третьего бокала он начал входить в транс. Внезапно он увидел две вспышки молнии, вознесшиеся в небо из его головы, а его волосы встали дыбом. Он сказал своим заместителям: "Запомните мои слова. Какое-то судьбоносное событие произойдет 6 апреля. Мы должны быть готовы к нему". Его подчиненные посмеялись, приняв это за галлюцинации, вызванные наркотическим действием конопли. Ведь до этого несколько полков уже отслужили свой срок на Покхаране, так ничего и не дождавшись.

Может это действительно было совпадением, но 6 апреля произошло событие, которое подтолкнуло Индию к подготовке серии ядерных испытаний. В тот день в небе Пакистана с быстротой молнии пронеслась с ярким пламенем ракета "Гури".

"НАМ НУЖНО МИНУС ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ ДО "ДНЯ ИКС"

В своем кабинете с высоким потолком секретариата премьер-министра, расположенного в делийском Южном блоке, Браджеш Мишра услышал в понедельник о запуске "Гури" из сообщения агентства новостей. А затем - от разведывательных служб Индии.

Индии уже было известно, что Пакистан разрабатывает мощные ракеты. Но объявленный радиус действия "Гури" -1500 километров - означал, что впервые под ударом оказалось большинство главных индийских городов, что вызвало легкий шок. До сих пор пакистанские ракеты "Хатф-5" или "М-11", которые, как предполагалось, были тайно доставлены из Китая, могли достигнуть цели максимум на расстоянии 300 километров.

Как главный секретарь премьер-министра, занимающий самую беспокойную для правительственного чиновника должность, Мишра имел доступ к разведывательной информации и анализам. Один из опытнейших индийских дипломатов, непроницаемый Мишра пользовался репутацией ярого сторонника "холодной войны". Он знал, что "Гури" надо воспринимать серьезно.

Мишра проворно прошел в соседний кабинет премьер-министра. Он сказал Ваджпаи, что тревогу вызывает не столько сам запуск ракеты, сколько заявления Пакистана о том, что она может достигнуть любой точки Индии. Мишра полагал, что такие заявления оказывают деморализующее воздействие на страну, особенно на военных, и Индии следует прореагировать на возникшую угрозу. "Гури" можно было бы использовать, как удобный предлог для проведения ядерных испытаний.

Ваджпаи согласился с предложением Мишры и попросил позвать Калама и Чидамбарама на срочное совещание, не привлекая к нему внимания, а также провести анализ возможных последствий испытаний и наметить стратегию нейтрализации негативной международной реакции.

С учетом полученного на дипломатической службе опыта и его информированности Мишра идеально подходил для выполнения такого поручения. За многие годы Ваджпаи по-настоящему оценил рассудительность Мишры, что сыграло немалую роль в назначении его руководителем своего секретариата. Премьер никогда не сомневался и в его преданности. Отец Мишры, Д. П. Мишра, бывший главный министр штата Мадхья- Прадеш, был хорошим другом Ваджпаи.

Мишра сначала учился в Джабалпуре, а затем в Нагпуре, специализируясь на политических науках и праве. В колледже его особенно интересовала эпоха Моголов и причины поражения Индии в войне с чужеземным нашествием. Теперь, через много лет, в разговоре с Ваджпаи он привел такой аргумент в пользу проведения ядерных испытаний: "Если вы взглянете на индийскую историю, то увидите, что нам наносили поражения, не потому что нашим воинам не хватало мужества и храбрости, а потому, что у них не было передовых технологий". Это совпадало с мнением Ваджпаи.

Ядерная проблема преследовала Мишру. В 1968 году, когда он работал в Нью-Йорке в каче-

стр. 56

стве заместителя постоянного представителя Индии при ООН, ему пришлось пережить разочарование, когда другие государства навязали Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), хотя он спорил до хрипоты, критикуя дискриминационные статьи этого документа. С 1973-го по 1979 год он был послом в Женеве, и на Конференции ООН по разоружению ему пришлось защищать проведение ядерного испытания в 1974 году в имевшей большое значение схватке с Ага Шахи, который позже стал министром иностранных дел Пакистана.

24 мая 1974 года, через неделю после первого индийского взрыва на Покхаране, Мишра сказал участникам конференции по разоружению: "Мы владели ядерной технологией в течение многих лет. Нынешние испытания показывают нашу сдержанность, а не отказ от нее или ее отсутствие". Он вспоминает, как во время работы в Женеве много раз повторял, что в 1974 году было взорвано мирное ядерное устройство, хотя "на деле никто не верил нам".

С 1969-го по 1973 год Мишра по указанию премьера Индиры Ганди представлял Индию в Китае в качестве посла. Это назначение многие ошибочно посчитали причиной антипатии Мишры к Китаю и недипломатичного послания Ваджпаи Соединенным Штатам после испытаний, в котором он оправдывал их, называя одной из главных причин испытаний напряженность в отношениях со своим гигантским соседом. На это послание обычно острожный Китай прореагировал бурно, и отношениям между двумя странами был нанесен серьезный ущерб.

Неприязнь, однако, зародилась не во время пребывания Мишры в Китае - на деле отношения Индии с ее гигантским соседом тогда улучшились - а до этого они были заморожены в течение ряда лет после унизительного поражения Индии от Китая в пограничной войне 1962 года. Мишра до сих пор помнит, как перед его отъездом в Пекин Ганди напутствовала его: "Наши отношения с Китаем находятся в тупике. Я бы хотела, чтобы Вы вывели нас из этого тупика".

После этого он напряженно трудился ради потепления в отношениях между двумя странами. Незадолго до завершения командировки в Пекин на одном публичном мероприятии великий Мао Цзэдун улыбнулся Мишре и даже пожал его руку. Это был сигнал того, что Китай стремится восстановить нормальные отношения с Индией.

Мишра ушел с дипломатической службы, когда ухудшились отношения между его отцом и Индирой Ганди, и он почувствовал, что становится жертвой размолвки. У него также были серьезные разногласия относительно подхода Индии к кризису в Афганистане и безоговорочной поддержки Советского Союза по этому вопросу. Мишра поступил на работу в ООН и до ухода в отставку в 1987 году занимал пост специального уполномоченного в Намибии.

Его коллеги, к примеру, Махараджа Кришна Расготра, бывший первый заместитель министра иностранных дел, вспоминают Мишру как "одного из лучших умов дипломатической службы". Он обладал способностью отбросить на совещаниях дипломатическую риторику и сосредоточить внимание на ключевых вопросах. Другие называют его как "упорного и много работающего".

Когда Мишра вернулся в Индию, Индийский национальный конгресс сначала обхаживал его, но Мишра не поддался, полагая, что "Раджив Ганди был окружен подхалимами, которые позволяют независимое мышление". Кроме того, он, похоже, был обижен на Конгресс за то, что, несмотря на обещания партийных лидеров, его кандидатуру не выдвинули в Раджа сабху.

Он вступил в "Бхаратия джаната парти" в начале 1991 года во многом из-за близости к Ваджпаи. Мишра подчеркивает, что это случилось только после того, как были объявлены списки кандидатов партии на парламентских выборах. Ваджпаи попросил его возглавить группу по внешнеполитическим делам, которая ведала также проблемой атомной бомбы.

Это было время больших перемен. Берлинская стена пала, а с развалом Советского Союза Индия осталась без защитного зонтика. Возникла необходимость получить собственное средство ядерного сдерживания. К тому времени уже было ясно, что у Пакистана есть бомба.

Мишра был озабочен тем, что, как показали его дружеские беседы со старшими офицерами в отставке, индийские вооруженные силы мало доверяют ядерным возможностям страны. Он вел долгие дискуссии с Ваджпаи и другими лидерами БДжП о необходимости укреплять безопасность Индии, особенно на ядерном направлении.

Однако не все в БДжП были убеждены в том, что новому правительству следует проводить ядерные испытания так быстро. Когда готовился партийный манифест на выборах 1998 года, Мишра с женой был в отпуске в Кодайканале в штате Тамилнаду, где они проводили свой "медовый месяц" 42 года назад. Когда он вернулся, то увидел, что в проекте была сильно смягчена резолюция о ядерном выборе. Подозревали, что это дело рук новообращенных членов БДжП, включая министра финансов Яшвант Синха и его советников. Мишра был разъярен.

Когда он пришел в резиденцию Ваджпаи, то обнаружил, что кандидат на пост премьер- министра уже отправился в штаб-квартиру БДжП на решающую встречу, чтобы окончательно доработать предвыборный манифест "Национальная повестка дня правления" и согласовать его со всеми партнерами по альянсу. Он позвонил Ваджпаи и прочитал фразу, которую хотел бы восстановить: "Мы пересмотрели ядерную политику и воспользуемся правом выбора в отношении ядерного оружия".

Ваджпаи сохранил предложения Синхи, но восстановил фразу, за которую ратовал Мишра.

И в то утро 6 апреля, когда Мишра говорил Ваджпаи о вызове и в то же время удобном предлоге, которые представляет собой ракета "Гаури", премьер-министр слушал с особым вниманием.

К счастью для Мишры, предыдущие три правительства беспрерывно взвешивали все "за" и "против" проведения ядерных испытаний. Мишра знал, что в

стр. 57

этих оценках указывалось на "много минусов, особенно с экономической точки зрения". Хотя резервы иностранной валюты были велики, значительно замедлился экономический рост и начинался спад. Были также опасения, что США окажут давление на страны Персидского залива, чтобы те прекратили поставки нефти в Индию. В то же время отмечались большие плюсы для укрепления безопасности Индии и ее стремления создать потенциал минимального ядерного сдерживания.

Периодически обновляемый для премьер-министра неофициальный анализ давал следующую оценку реакции основных иностранных государств.

Пакистан произведет ядерные испытания и в результате столкнется с серьезными экономическими последствиями.

Китай будет недоволен, но мало что может сделать.

Россия - союзник. Но она озабочена, что, если Пакистан последует примеру Индии, это может привести к тому, что исламские фундаменталисты в дальнейшем заполучат атомную бомбу. Однако Москва выступит против введения санкций в отношении Индии.

Франция также является союзником, и ее можно склонить на свою сторону обязательством закупок оружия и технологии на долговременной основе.

Великобритания, как "двоюродная сестра" США, будет следовать ее линии, но также выступит против санкций. Несколько "пряников" в бизнесе могут смягчить напряженность в отношениях с этой страной.

Япония представляет собой моральную проблему. Эту проблему трудно решить, и она отрицательно скажется на деловых отношениях.

Германия - друг. Только прорычит, но не укусит.

США. Их позиция вызывает большую тревогу. Наверняка введут санкции, но положение экономики достаточно устойчиво, чтобы выдержать санкции в течение года.

Вывод: если Индия хорошо разыграет свои деловые и политические карты, самый трудный период должен закончиться через полгода.

Частью большой игры Ваджпаи было проявление жесткого подхода к Китаю, которого Индия всегда воспринимала как долгосрочную угрозу. В Индии давно вызывала недовольство передача Китаем Пакистану ядерной и ракетной технологии. Замысел индийского правительства состоял в том, чтобы использовать в своих интересах мощное антикитайское лобби в США в надежде, что оно может расколоть общественное мнение США и смягчить санкции.

Поэтому написанное с подачи Мишры письмо Ваджпаи к Клинтону в любом случае имело в виду предать гласности, даже если бы не было "утечки" в "Нью-Йорк таймс" из американских правительственных кругов. Но на деле направленный против Китая план не удалось осуществить.

Спокойно слушая Мишру, Ваджпаи чувствовал тяжесть решения, которое ему предстоит принять. На протяжении многих лет Ваджпаи овладел уменьем проникать в суть крупной проблемы, не позволяя запутать себя многочисленными аргументами. Простота и прямота его мыслей облегчали быстрое принятие решения.

Для него было ясно, что для возрождения величия Индии нужна и военная мощь. Он не менял своей позиции. Ранее он говорил одному из своих помощников: "В обороне мы должны полагаться на свои собственные силы. Мы просто не можем зависеть от помощи других стран".

Было ясно, что нужно непременно сделать. Ваджпаи знал, что почва для испытаний уже была подготовлена предыдущими правительствами. Проблема обеспечения безопасности Индии обострялась. Теперь у нескольких стран, включая Пакистан, имеются на вооружении представляющие угрозу Индии ракеты, возможно, оснащенные ядерными боеголовками.

Когда Ваджпаи занял пост премьер-министра, возможности выбора у Индии значительно сузились. С характерной для него краткостью Ваджпаи сказал своим помощникам: "Не нужно долго думать. Надо просто делать".

После испытаний Ваджпаи сказал: "Я верил, что нашей стране хватит сил выдержать все трудности, которые могут возникнуть из-за испытаний. Экономика в своей основе была сильна, а народ готов принести любые жертвы ради обеспечения безопасности страны".

Невероятное стечение обстоятельств, по мнению некоторых, даже заговор, создало беспроигрышную ситуацию для Ваджпаи в вопросе о проведении испытаний. Ввиду шовинистической позиции РСС в отношении бомбы проведение испытаний сразу привлекло на сторону премьера "ястребов" и развеяло опасения, что он выхолащивает их повестку дня. Ваджпаи отдавал себе отчет в том, что ядерное оружие символизирует силу и власть и повысит престиж Индии. В какой-то мере в ореоле славы оказался бы и он сам, избавившись от имиджа слабого лидера. Не за горами было и подписание Договора о всеобщем запрещении ядерных испытаний, и конференции по Договору о нераспространении ядерного оружия. А Индии требовалось шесть месяцев для того, чтобы выдерживать бурю, которая наверняка разразится после испытаний. Кроме того, предыдущие правительства уже внушили индийской общественности, что Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний является еще одним примером силовой тактики Запада.

После доклада Мишры у Ваджпаи почти созрело решение. На следующий день на неофициальном совещании у премьер-министра три начальника штабов видов вооруженных сил выразили большую заинтересованность в ядерном выборе.

Через три дня после испытания "Гури" по поручению Ваджпаи Мишра организовал 9 апреля совещание с Чидамбарамом и Каламом. Когда они встретились утром в кабинете премьера, Ваджпаи спросил: "Как скоро можно провести испытания?".

Калам и Чидамбарам ожидали этот вопрос.

"Время Икс минус тридцать дней, сэр", - ответил Калам.

Сообразив, что Ваджпаи может не понимать язык профессионалов, Калам быстро добавил: "Месяц со дня, когда Вы дадите "зеленый свет"".

В основном время требова-

стр. 58

лось на мобилизацию людей и материалов для проведения испытаний и на то, чтобы перебросить их на Покхаран, не вызывая подозрений. Приходилось также учитывать и некоторые практические и дипломатические факторы. Проведение испытаний сразу же после запуска "Гури" выглядело бы как попытка Индии вновь вырваться вперед от своего соперника. Важнее было преподнести эти испытания как меру по обеспечению фундаментальных, не вызывающих сомнений долгосрочных интересов безопасности страны.

К тому же на 27 апреля была назначена свадьба дочери Чидамбарама. Ее нельзя было отложить, а на переподготовку требовалась неделя. Отсутствие Чидамбарама на свадебной церемонии могло вызвать подозрения, что происходит что-то серьезное. Была также заминка с президентом Индии, который собирался в турне по странам Латинской Америки с 26 апреля до 10 мая.

Ваджпаи велел Каламу и Чидамбараму назначить дату проведения испытаний и координировать свои действия с Мишрой. После проверки состояния дел на Покхаране Калам и Чидамбарам на следующий день сообщили Мишре, что они смогут провести испытания не ранее 11 мая. Мишра доложил премьер-министру, который одобрил эту дату.

Не ставя руководителей ядерной команды в известность, Ваджпаи продолжал неофициальные консультации с экспертами и некоторыми из своих коллег относительно целесообразности испытаний. Среди тех, с которыми он советовался вплоть до вечера накануне ядерных испытаний, был Раджа Раманна, который возглавлял ядерную команду в 1974 году и был выдвинут в члены Раджа Сабхи.

На встрече Раманна на время сыграл роль "адвоката дьявола". Он сказал Ваджпаи, что целесообразность проведения испытаний с целью проверки пригодности ядерных устройств всегда будет горячо оспариваться.

Затем Раманна спросил: "Почему Вы решили сделать это сейчас?"

Ваджпаи ответил: "Я хочу, чтобы Индия была сильной, а не слабой страной".

Раманна кивнул головой и добавил: "К тому же нельзя держать ученых в подвешенном состоянии целых 24 года. Они просто уйдут в небытие".

Позже Раманна вспоминал, как удалось убедить Индиру Ганди провести испытание вопреки жесткому сопротивлению некоторых ее советников. Раманна, как правило, умышленно выражается туманно, когда речь заходит о датах и некоторых эпизодах истории индийской программы создания ядерного оружия. Но он хорошо помнит заключительную встречу, на которой в 1974 году Ганди решала, следует ли Индии взрывать ядерное устройство или нет.

Как и в 1998 году, когда Ваджпаи одобрил проведение испытаний, совещание состоялось в 1974 году в середине апреля, за месяц до взрыва. С тем, чтобы вызвать меньше подозрений, Ганди созвала его участников в своем кабинете в здании парламента, который обсуждал годовой бюджет.

В совещании участвовали: председатель КАЭ Сетхна, директор ЦАИБ Раманна, руководитель ООНИОКР Б. Д. Нагчаудхури, главный секретарь премьер-министра Дхар и ближайший советник Ганди Хаксар.

Отметив, что приготовления почти завершены, Раманна сказал: "Мы достигли такой стадии, когда возврата уже нет. Практически все готово, осталось только доставить ядерное устройство на место. Так не может продолжаться долго. Люди испытывают невероятное давление".

Следующим выступил Нагчаудхури, выдающийся физик, перед которым была поставлена двойная задача: взаимодействие лабораторий ООНИОКР с Раманной в изготовлении обычной взрывчатки, в которую завернут шар с плутониевой начинкой, и координация с армией при подготовке шахт.

Нагчаудхури добивался, чтобы ООНИОКР сконструировала ракету дальнего радиуса действия под названием "Отважный", и с этой целью тайно создал отдельную группу в Лаборатории оборонных научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (ЛОНИОКР), но обнаружил, что эта задача ему не по силам. Они были хорошими друзьями с Раманной, и теперь, когда его ракетные планы осуществились, он не видел никаких оснований против испытаний.

Рядом с ним сидел Сетхна, грубоватый босс Комиссии по атомной энергии. Сетхна считал Нагчаудхури "чертовски хорошим и умным парнем с очень широким кругозором", но в то же время "с путаницей в голове". Сетхну сильно раздражало то, что руководитель ООНИОКР, назначив встречу, мог не явиться на нее вовремя.

Сетхна и Раманна рассорились сразу после испытания, не поделив, прежде всего, лавров. Но на том совещании они еще ладили друг с другом. Сетхна полностью поддержал испытание. Он считал, что "только взрыв покажет, можем ли мы его осуществить".

Дхар, который принял обязанности главного секретаря Ганди от Хаксара в 1971 году, имел репутацию хорошего экономиста. Он выразил большую обеспокоенность ухудшением экономического положения.

Предыдущие три года действительно были очень трудными. В 1971 году Индия вступила в дорогостоящую войну с Пакистаном, которая привела к образованию Бангладеш. На следующий год страну поразила суровая засуха. А в 1973 году наступило первое из нефтяных потрясений, вызванное односторонним повышением цен арабскими странами, которые были недовольны поддержкой Израиля Западом.

Для Индии, переживавшей трудности из-за пассивного платежного баланса, это был сильный удар. Буквально в считанные дни дефицит возрос на несколько миллиардов долларов. Пришлось просить Международный валютный фонд (МВФ) о новых кредитах, а Всемирный банк - о дополнительной помощи. Дхар отметил, что уровень инфляции достиг "политически неприемлемых 23 процентов".

Основным аргументом Дхара было то, что Индии следовало определиться со своими приоритетами, а поскольку особое беспокойство вызывало состояние экономики, то не помешала бы

стр. 59

отсрочка испытания на некоторое время.

"Запланированный ежегодный рост в семь процентов невозможно поддерживать длительное время, пока различные направления нашей политики не подкрепляют друг друга, вступая в противоречие. Я считаю, что, прежде всего, нужна сильная экономика, а за ней последует и военный потенциал".

Когда Ганди бросила на него насмешливый взгляд, словно собираясь спросить, как это возможно, он объяснил: "Я выступаю за то, чтоб следовать путем Германии. Германия при желании может создать ядерное оружие хоть завтра. То есть речь идет не о несогласии по существу, а о различной последовательности".

Дхар также ратовал за то, что Индия нуждается в свободном притоке технологий, особенно двойного назначения, которые могут использоваться как в гражданских, так и военных целях. В случае проведения испытаний ядерного оружия Индии могут отказать в таких технологиях, а это замедлит экономическое развитие.

Дхар выразил озабоченность возможным введением санкций, особенно, если последует сильная негативная реакция таких стран, как США. Он сказал, что как раз проходит встреча "Агентство международного развития США - Индия", и Индии также приходится иметь дело с МВФ: "Они могут спросить, почему Индия нуждается в помощи, если у нее находятся деньги на бомбы". Он хотел отложить испытание до более удобного момента.

Хаксар, который спокойно слушал до этого момента, кивая головой, когда Раманна и Сетхна излагали свои доводы, и даже соглашаясь с тревогами Дхара, вставил замечание: "А что мы на деле получаем от Запада? Вспомните, под нажимом США мы девальвировали рупию (в 1966 году). И что это нам дало? Одни страдания. Наша зависимость от иностранной помощи не столь уж велика. Запад пошумит какое-то время, а затем успокоится".

Однако в тот день и Хаксар был склонен не торопиться с испытанием, полагая, что взрыв предпочтительнее провести ближе к намеченным на 1976 год всеобщим парламентским выборам, что позволило бы Ганди нажить дополнительный политический капитал.

В 1998 году перед своей смертью он сказал автору книги: "Я также думал о будущем. Нам нужно было получше подготовиться. Нам нужно было использовать этот взрыв для создания ядерного оружия. А оставалось еще много технической работы. Хотелось, чтобы мы в деталях спланировали, что делать дальше, в противном случае этот взрыв имел бы только политический эффект. Я добивался серии испытаний".

Дхар высказал Ганди свои соображения ранее: "Это не должен быть холостой взрыв. Надо доводить дело до конца. А для этого необходимо менять основы нашей экономической политики. Разве мы можем себе позволить застой экономики на уровне трех процентов?"

Сетхна возразил, что серия испытаний поставила бы Индию в еще более сложное положение: "Разве серия испытаний сделала бы нас ядерной державой? Нет. Другие страны все равно послали бы нас к черту. Наилучший вариант - показать им, что мы в состоянии овладеть ядерным оружием. И что нельзя считать Индию никудышной страной".

"Я также беспокоился о сохранении тайны, - говорил Хаксар в интервью автору книги. - Это было нелегко, и настоящим достижением было не само по себе испытание, а то, что американцы оставались в неведении. Они все время думали, что мы бурили скважины в поисках нефти или воды на Покхаране".

Ганди в своей обычной манере на протяжении всего совещания хранила полное молчание, внимательно выслушивая различные точки зрения. В конце совещания она подытожила кратко: "Хотя, возможно, логичней воздержаться, я не принимаю такую логику. Надо проводить испытание".

На том и порешили. Все поняли, что принято окончательное решение, и совещание закончилось уже через каких-нибудь 40 минут. Поскольку оно было совершенно секретным, протокол совещания не велся. Поэтому никаких официальных документов нет, остались лишь воспоминания присутствовавших и их толкования хода совещания.

Шесть недель спустя, когда ядерные устройства собирались опустить в шахту, Сетхна снова встретился с Ганди. Ее реакция удивила его.

Сетхна сказал ей: "Мадам, послушайте, завтра я водворяю устройства на место, и после этого я не смогу изъять их оттуда. Вы просто не сможете велеть мне остановиться".

Ганди ответила: "Действуйте. Вы испугались?"

Оправдываясь, Сетхна сказал: "Нет. Я только говорю Вам, что теперь возврата нет".

Через два дня, 18 мая 1974 года, Индия произвела подземный ядерный взрыв, став шестым государством в мире, продемонстрировавшим способность сделать это.

Индира Ганди никогда не объясняла, почему она не согласилась со своими ведущими советниками и решилась на испытание. Дхар вспоминает: "Она об этом много не говорила. Она всегда любила больше слушать, чем говорить. Это было одним из ее больших достоинств. Она всегда слушала очень внимательно".

В течение последующих 24 лет было много споров и рассуждений о том, что побудило Ганди принять такое решение, развернув на 180 градусов проводимую в течение десятилетий политику. И особенно о том, почему она утверждала, что ядерный взрыв был проведен только в мирных целях (а это повторяют до сих пор).

Основные мотивы ее решения всегда были на виду. Но те, кто был в курсе дела, не хотели привести их к единому знаменателю.

Решение Ваджпаи провести серию взрывов в мае 1998 года помогло лишь приоткрыть тайну. Хотя он также будет утверждать, что это не "оружие агрессии". А всего лишь - оружие мира.

(Продолжение следует)

Перевод с английского С. БАРАНОВА

Permanent link to this publication: