3 - 8 августа 1986 г. в Вашингтоне проходил международный конгресс византинистов, в котором участвовало около 500 специалистов из 32 стран, в том числе советская делегация во главе с чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцовой. Центральной проблемой конгресса был "Кризис и континуитет в Византии": выявление черт традиционного и нового в византийской истории и культуре в сравнении с эллинистической и римской античностью, определение путей эволюции римских социально-исторических форм в условиях зарождения и становления общества и культуры средневекового типа. Под этим углом зрения и анализировались шесть главных тем. По наиболее спорным из них состоялись дискуссии за "круглым столом".

Вопрос о социо-культурном континуитете и дисконтинуитете в Византии обсуждался прежде всего на пленарном заседании по теме "Христианизация империи". Р. Макмаллен (США) остановился на трудностях христианизации империи в IV веке. Религиозный плюрализм переходного - от античности к средневековью - периода сказывался, в частности, и в многозначности толкования императорской титулатуры. В повседневной общественной жизни религиозный барьер между старым и новым был подчас неразличим.

И. Ирмшер (ГДР) рассмотрел вопрос о континуитете язычества при Юстиниане I, выявив многообразные формы паганизма в V-VI вв.; вместе с тем в тот период создаются правовые основы преследования еретиков и язычников в условиях, когда реставраторская политика Юстиниана требовала идеологического единства империи. И. П. Медведев ("Дело вероотступника Ювеналия с юридической точки зрения") анализировал идеологическую ситуацию в Византии XV века. "Вероотступничество" являлось тогда характерной формой идеологической борьбы. "Дело Ювеналия" было частью оппозиционного по отношению к господствующей церкви неоязыческого движения. Программой деятельности тайного общества, в которое входил Ювеналий, стало учение гуманиста Плифона, предусматривавшее упразднение христианского вероучения и создание нового культа, преобразование общественной жизни на основе философии Платона.

"Новое и старое в христианской литературе" было предметом анализа А. Камерон (Англия), утверждавшей, что основные жанры поздневизантийской христианской литературы выросли в контексте социальных и экономических условий поздней Римской империи и не были отклонением от классического наследия, развиваясь бок о бок с ним. Длительностью характеризовался и процесс формирования идеи вселенского собора в докладе "Вселенские соборы как основной структурный элемент церковной иерархии" В. Пери (Ватикан). Неоднозначным, диалектически противоречивым, в борьбе элементов античности и утверждающегося христианства был представлен процесс христианизации позднеантичного искусства в докладе Й. Энгемана (ФРГ). Позднеантичному художественному миру свойственно сосуществование и даже переплетение языческих и христианских форм и идей. Примером могут служить позднеримские саркофаги, мозаики, характеризуемые религиозным синкретизмом.

На конгрессе подчеркивалась длительность, неоднозначность процесса христианизации Византии, живучесть в ней языческих пережитков в идеологии, борьба

стр. 147

идей рассматривалась как отражение социальных противоречий переходного периода.

На моментах перехода, противоречивости формирования новых общественных форм было сосредоточено внимание при обсуждении другой главной темы - "Перемены в городской жизни ранней Византии". К. Манго (Великобритания) проследил развитие Константинополя. Его становление как центра империи продолжалось вплоть до IX - X веков. Рост церковного строительства в ранневизантийский период сопровождался перемещением общественной жизни города с открытых форумов, площадей, публичных библиотек, театров в церкви и на рынки. Д. Рассел (Канада) показал на археологическом материале, как вслед за упадком городской жизни в конце VI-VII в., перемещением населения из городов в сельскую местность к середине IX в. византийский город возрождается, но уже в новом облике, полностью утратив рудименты античного полиса. Существование города как общественного центра не прекращалось и в "темные века" (VII- VIII вв.), хотя и в более скромных объемах.

Й. Кодер (Австрия), анализируя городской характер ранней Византии, пытался выяснить плотность распределения городов по территории империи, выявить "зоны притяжения" сельской округи к городскому центру, учесть перемещение центров экономического и политического влияния в регионах на протяжении длительного периода. С этой целью был применен комплексный географическо-топографический и статистический метод. Оказалось, что в ранневизантийскую эпоху сокращение числа городских центров имело место лишь в областях с традиционным преобладанием городов, большой плотностью городских пунктов, в то время как в провинции, на окраинных землях с редкими городами таких изменений не наблюдается. Взаимоотношения с сельской округой определялись центральной ролью города как рынка, транспортного узла и религиозного центра.

Идеологических аспектов эволюции города касались доклады А. Гийу (Франция) и С. Трояноса (Греция). В первом (автор его отсутствовал на конгрессе) рассматривалась роль категории "благочестие" в формировании духовного облика византийского города. Во втором характеризовался переход от римского к византийскому праву в условиях городской эволюции (влияние развивающегося церковного права, изменения в правовой системе, традиции римского права в ранневизантийском законодательстве).

Обсуждение внешнеполитических вопросов византийской истории и культуры было проведено на пленарных заседаниях по темам "Византия и арабы" и "Византия и славяне". По первой из них Ф. де Маффеи (Италия) ("Военные укрепления Юстиниана на восточных границах") сопоставлял сведения письменных источников с данными археологии о крепостных сооружениях в Феодосиополе (Эрзеруме), Мартирополисе (Силване) и Амиде (Диарбакыре). У. Кэги (США) охарактеризовал проблему "Граница: барьер или мост?". Анализ византино-арабских отношений в 30 - 40-е годы VII в. показывает двойственное значение границы между византийским и мусульманским миром. С одной стороны, запрет арабам переходить Евфрат сдерживал торговлю, с другой - население приграничной области не прекращало контакты с иноземцами. Здесь же происходил обмен пленными, заключение договоров. К тому же граница не была стабильной, в непосредственной близи от нее возникали буферные государственные образования, не пережившие, правда, и середины VII века.

Э. Джеффрейс (Австралия) охарактеризовала образ арабов в византийской литературе. В доисламский период византийцы смотрели на арабов как на один из иноземных народов. Этнические, а тем более расовые различия не играли тогда роли в формировании образа арабов в византийской литературе. Резко изменилось восприятие арабского мира в мусульманский период: отношение к арабам становится негативным, они рассматриваются как нечестивые варвары, как внешняя враждебная сила. Но и при этом акцент делался на конфессиональных, а не на расовых различиях. В докладе Х. Кеннеди (Великобритания) рассматривалась история мельхитской церкви в период между исламским завоеванием Ближнего Востока и крестовыми походами, условия ее адаптации к византийским церковно-правовым нормам.

стр. 148

Тематически примыкала к этим проблемам тема секционного заседания "Византия и Армения", на котором выступил Р. М. Бартикян, остановившийся на византийских документах (письма Иоанна Цимисхия армянскому царю Ашоту III и вардапету Панталеону), греческие оригиналы которых утеряны, а тексты сохранились в древнеармянском переводе Хронографии Матфея Эдесского. Сведения Жития Кирилла Скифопольского об армянах были представлены в сообщении Е. Д. Джагацпанян.

Важное место на конгрессе заняла проблема "Византия и славяне", обсуждавшаяся на пленарном и нескольких секционных заседаниях и "круглом столе". М. Нистазопуло- Пелекиди (Греция) в докладе "Славяне в Византийской империи" выдвинула концепцию, согласно которой проникновение славян на Балканы первоначально было ограничено рамками их завоевательных походов. Византийская политика привела тогда к контролю над славянами, выразившемуся в признании ими: императорского авторитета, в участии их подразделений в. военных операциях Византии, в несении славянами фискальных повинностей, в превращении архонтов склавиний из местных властителей в византийских функционеров. На заседании "круглого стола" эта концепция вызвала возражения не только Г. Г. Литаврина и Я. Н. Щапова, но и И. Кодера (Австрия), Д. Ангелова (Болгария), Г. Мажески (США) и др., предложивших различать несколько зон славяно-византийского синтеза и подчеркивавших, что на территории империи продолжали: существовать чисто славянские поселения, жители которых не ассимилировались с местным населением.

Г. Г. Литаврин ("Византийцы и славяне - взаимные представления") отметил, что проблему византино-славянских взаимоотношений нельзя решать лишь в плане византийского цивилизующего влияния на варваров. Необходимо учитывать и основные особенности духовного мира славян, в частности их представления о Византии, ее институтах, политике, доктринах, нравах и т. п. Анализ этнической терминологии, применяемой к Византии в древнеславянских памятниках, свидетельствует о непризнании славянами претензий империи на супрематию над римским наследием. Против понимания процесса восприятия славянами византийской культуры как "аккультуризации", приспособления славянской культуры к византийским образцам был направлен доклад С. Франклина (Англия).

Пути развития византино-славянских культурных связей прослеживаются также на примере истории основных культурных центров. В докладе чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцов ой "Киев и Константинополь: культурные связи до XIII в." была рассмотрена проблема активного усвоения древнерусской культурой наследия Средиземноморья в условиях соперничества Рима и Константинополя. Культура Руси длительное время развивалась в постоянном общении с крупнейшими центрами цивилизаций как Запада, так и Востока. Она обогащалась знакомством с достижениями Востока, Западной Европы и мусульманского мира. Но при этом создавалась и крепла самобытная русская культура. В домонгольский период она отличалась гуманизмом, терпимостью к иноязычным и иноверным народам, была проникнута патриотизмом, верой в красоту своей земли и силу духа ее народа.

В докладах Д. Ангелова и И. Божилова (Болгария) "Преслав и Константинополь - зависимость и независимость в области культуры" отмечалась общность уровня социально-экономического развития Византии и Болгарии в конце IX - X в., были выделены основные периоды развития византино-болгарских взаимоотношений. При общности многих художественных форм в византийском и болгарском искусстве, церемониале, архитектуре, законодательстве болгарская культура отличалась активным авторским самосознанием, что подтверждается развитостью книжной культуры Преслава. В. Корач (Югославия) проследил пути распространения византийской архитектуры в славянских землях - с Адриатического побережья в Болгарию и затем на Русь. Если на Балканах византийские образцы сохранялись в строительстве вплоть до XVI в., то на Руси развивались собственные традиции, воплощенные в архитектуре Владимиро-Суздальской и Московской Руси.

В секции "Византия и Русь" М. В. Бибиков дал сравнительный анализ образа Византии в древнерусских произведениях и русских сюжетов в Византии-

стр. 149

ских памятниках. Культурно-исторический фон формирования представлений Византии и Руси друг о друге различен: в Византии значителен удельный вес античной книжной традиции, "скифских" реминисценций; на Руси получила распространение прежде всего легендарная (церковная) традиция, основанная на информации и наблюдениях, возникших во время посольств, военных походов и путешествий. Я. Н. Щапов ("К изучению ранних славянских переводов византийских памятников права. Славянская "Эклога" и проблемы ее возникновения") показал, что на Руси было известно несколько систем права и римское право в византийской обработке представляло собой лишь одну из таких систем, имевших вспомогательный характер. С. А. Иванов познакомил с рядом новых наблюдений над данными Прокопия Кесарийского о славянах VI века.

В центре внимания при обсуждении тематики византино-славянских связей были проблемы общности и своеобразия двух культур, необходимости учета интересов обеих изучаемых сторон, анализа культурного взаимовлияния как процесса сложного и неоднозначного.

Соотношение континуитета и дисконтинуитета рассматривалось и в секции "Ретроспекции и новаторство в IX-X вв.". В докладе отсутствовавшего на конгрессе президента Международной ассоциации византинистов Г. Хунгера (Австрия) "Реконструкция и концепция прошлого в литературе" речь шла о значении античного прошлого как модели для деятелей византийской культуры и поднимался вопрос об осознании византийцами своей собственной истории, начинающейся в их понимании со времен Константина. Изменения в обрисовке героев византийской агиографии IX-X вв., прослеженные В. Лакнером (Австрия) и Л. Рюденом (Швеция), выражаются в усилении принципов историзма при скрадывании черт символизма и абстрактности. Истоки византийского "ренессанса" X в. были рассмотрены П. Шпеком (Зап. Берлин), усматривающим связь между событиями эпохи иконоборчества и зарождением основ византийского "ренессанса".

Проблемы социального развития империи VIII-IX вв. были в центре внимания Ф. Винкельмана и Х. Кэпштейн (ГДР), выявивших пути консолидации ее господствующего класса после кризиса VII в., что привело к усилению централизованной власти, оформлению нового слоя магнатов. Р. Корнмак (Англия) в докладе "Патронаж и новые программы византийской иконографии" установил связь между самобытностью изобразительных средств художников и мастеров и кругом их заказчиков и покровителей.

Среди главных тем конгресса был и "Средиземноморский мир в XIII в.". Б. Ферьянчич (Югославия) проанализировал комплекс международных отношений в юго-восточном регионе Европы после IV Крестового похода и до восстановления Византийской империи, но уже в новой системе международных отношений, при наличии широкой антивизантийской коалиции; универсалистские претензии Палеологов не могли в тех условиях вывести Византию из положения второразрядного государства.

Положение византийской теологии XIII в. между Востоком и Западом было рассмотрено Д. Мейендорфом (США), экономические отношения - Д. Якоби (Израиль), особенности фресковой живописи XIII в. - Н. Драндакисом (Греция).

А. Д. Алексидзе анализировал литературные параллели и взаимосвязи между Востоком и Западом в XIII в. на материале романической литературы. Углубление контактов между византийским Востоком и латинским Западом в XII в. характеризовалось усилением проявляемого и ранее интереса их друг к другу, удивления латинян перед древностью и богатством эллинства, любопытства греков по отношению к молодой и динамичной западной цивилизации. Общим и принципиально важным в романах средиземноморского мира представляется отношение к христианской религии: роман XIII-XIV вв., вне всякого сомнения, изображает феодально-христианскую реальность, но при этом игнорирует религиозность чувств.

На секционном заседании С. П. Карпов ("Южное Черноморье в системе экономических связей Запада и Востока в XIII-XV вв.") проследил существенные изменения роли этого региона в системе международных экономических связей - от процесса превращения городов Понта и Пафлагонии в первой половине XIII в.

стр. 150

в региональные экономические центры с последовавшими бурной экспансией итальянской торговли на Понте вплоть до середины XIV в. и затем кризисом, поразившим всю систему восточносредиземноморской торговли (до начала XV в.), до нового экономического подъема 20 - 40-х годов XV в., осуществлявшегося уже на иной базе и не достигнувшего прежнего уровня. Поздневизантийской философии касалось выступление К. В. Хвостовой ("Случайное и необходимое в обществе в понимании Георгия Пахимера"), проследившей влияние античных представлений на византийских философов, в частности концепции Аристотеля о случайном. Античные идеи об истории, представления о ценности ее опыта, ее дидактической роли, о возможностях человека ориентироваться в обществе и политике и предвидеть некоторые последствия своей деятельности органически сочетались с ортодоксальным богословием этого поздневизантийского историка.

Традиционно важное место на конгрессе занимали проблемы социально-экономической истории. В "круглом столе" на тему "Свободное и зависимое крестьянство в Византии" участвовали чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин, К. В. Хвостова, высказавшиеся против нивелирующих представлений историков-юристов о положении феодально-зависимых крестьян и свободных арендаторов как в X-XII вв., так и в поздней Византии: при анализе этой проблемы необходимо учитывать такой фактор, как внеэкономическое принуждение. М. В. Бибиков выступил на "круглом столе" по византийской библиографии.

В рамках конгресса состоялось заседание бюро Международной ассоциации византинистов, вице-президентом которой является чл. -корр. АН СССР З. В. Удальцова, а членом исполкома - И. П. Медведев. Новым президентом ассоциации избран И. Шевченко (США). Бюро ассоциации обратилось к советской делегации с просьбой о проведении следующего конгресса византинистов в 1991 г. в Москве.

Permanent link to this publication: