Книга Иосиппон занимает особое место среди еврейских источников по истории Восточной Европы. Этот псевдоэпиграф, написанный в середине X в. анонимным автором из южной Италии и выдающий себя за еврейский оригинал "Истории иудейской войны" Иосифа Флавия, стал для средневекового еврейства главным источником знаний по истории периода Второго Храма и, одновременно, - единственным опытом написания всемирной истории с позиций раввинистического иудаизма. В результате, сведения о восточноевропейских народах, отразившиеся в "Таблице народов" Иосиппона, никогда не исчезали из исторической памяти средневекового еврейства, хотя контекст этих преданий, казалось, не сильно этому способствовал. Дело в том, что библейский нарратив для автора Иосиппона был частью его собственной этнокультурной традиции. И в этом проявлялось его отличие от христианских или мусульманских авторов, использовавших текст X гл. книги Бытия, для поиска библейской генеалогии своих этносов.

Причина, по которой наш автор начинает свое повествование именно с "Таблицы народов", проста. Она связана главной темой его труда - войной между иудеями и римлянами, относимыми им к народу киттим, происходящему от одного из сыновей родоначальника греков - Явана, сына Яфета (Быт 10:4). Список потомков Сима и Хама в Иосиппоне отсутствует.

В следующей за "Таблицей народов" истории о Цефо, сыне Элифаза и внуке Эдома, проводится важнейшая для автора Иосиппона мысль о вечном и изначальном соперничестве евреев и римлян. Благодаря введению в ткань повествования этого предания, наш автор объединяет два варианта идентификации Рима в еврейской традиции: происхождение римлян от Киттим и от брата Иакова - Исава (Эдома). Последний, как и Иаков, был внуком Авраама и потомком Сима. В результате "Таблица народов", действительно, служит исходной точкой для завязки всемирно-исторической драмы - столкновения двух народов, происходящих от двоюродных братьев-соперников [1. Р. 138]. Большинство племен, упомянутых в "Таблице народов" (в их числе славяне, русы, печенеги, хазары и другие восточноевропейские народы), более не фигурируют в повествовании нашего автора. Они являются историческим фоном кон-

Рашковский Борис Евгеньевич - аспирант РГГУ.

фликта, и потому нужны автору только для того, чтобы поместить отношения евреев и римлян в некий всемирно-исторический контекст.

Тем не менее, "Таблица народов" использовалась как основной инструмент источниковедческой критики Иосиппона как в европейской гебраистике, так и в складывающейся в Новое время еврейской историографии. В середине XVI в. Азария де Росси, еврейский историк эпохи Ренессанса, все еще склонный видеть в Иосиппоне произведение I в., считал упоминания в "Таблице народов" франков, болгар и готов поздней интерполяцией [2. Р. 331]. В 1666 г. Джон Буксторф первым использовал данные Иосиппона в сравнении со свидетельствами других еврейских источников по истории Восточной Европы в своем издании "Еврейско-хазарской переписки" [3. Р. 8]. К сведениям Иосиппона обращались и исследователи XVIII-XIX вв. Их достижения в изучении памятника весьма значительны, особенно на фоне произошедшего в течение XIX в. расширения источниковой базы европейской ориенталистики и науки о еврействе. Итог этим исследованиям был подведен А. Я. Гаркави [4. С. 34 - 35].

О начале современного этапа изучения Иосиппона можно говорить, начиная с выхода ряда статей и исследований Д. Флюссера. Работа, результатом которой стала публикация критического издания памятника, была начата им вскоре после окончания Второй мировой войны и продолжалась более трех десятилетий. Но основные выводы Д. Флюссера по проблемам изучения Иосиппона, имеющим отношение к теме данной статьи, были сформулированы еще в 1940 - 1950-е годы.

Подготовленное им издание основывается на древнейшей полной датированной рукописи Иосиппона, скопированной в Италии в 1282 г. с другой ранней рукописи, написанной рабби Гершомом бен Йехудой (ок. 960 - 1026). Рукопись Гершома была, по предположению Д. Флюссера, списана с оригинала или близкого к нему списка [5. Р. 3]. Она хранится в израильской Национальной библиотеке в Иерусалиме под номером 8°41280.

Благодаря изысканиям Флюссера, стало ясно, что представления историографии XIX в. об Италии, как о месте создания памятника, могут опираться не только на тексты ранних печатных изданий, появившихся в Мантуе, Венеции и Константинополе. Об итальянском происхождении Иосиппона свидетельствует также анализ многочисленных итальянизмов в тексте [6. Р. 116 - 117]. Хорошо известна автору Иосиппона и топография Италии, в особенности окрестностей Неаполя. Именно этот город, по мнению Флюссера, более всего претендует на то, чтобы считаться местом написания произведения [6. Р. 116]. Укладывается в эту схему и знакомство автора Иосиппона с латиноязычными источниками, в том числе с Вульгатой и латинским переводом сочинений Иосифа Флавия. С ними автор Иосиппона мог ознакомиться в библиотеке неаполитанского герцога Иоанна III (928 - 968) [7. Р. 207.; 8. S. 128 - 129]. Наконец, в обнаруженной Д. Флюссером рукописи содержится дата составления хронографа - 953 г. в переводе на современное летоисчисление.

Эта датировка неплохо согласуется с реалиями "Таблицы народов" Иосиппона. Так, только X веком может быть датировано известие нашего автора о том, что венгры, болгары и печенеги живут на реке Дунай [6. Р. 113 - 114.; 5. Р. 78 - 79]. Более того, речь, очевидно, может идти о первой половине или середине X в., так как дунайские болгары, по Иосиппону, относятся к потомкам Тогармы, тюркским народам, а не к славянам [5. Р. 80 - 81]. Русы также относятся нашим автором к германским, а не славянским народам.

Славянским известиям Иосиппона Д. Флюссер уделяет довольно много внимания. Им он посвятил отдельную работу, вышедшую в Праге в 1949 г. [9]. В ней опубликован список славянских народов из книги Иосиппон, сохранившийся в цитате из средневековой еврейской "Хроники Иерахмиэля" [9. S. 238 - 239]. На месте этой хроники в исследованиях Иосиппона следует остановиться особо.

Как и Иосиппон, "Хроника Йерахмиэля" представляет собой сложный компендиум, сложившийся со временем из текстов разного происхождения и предназначения. "Хроника" была написана в южной Италии в конце XI - начале XII в., о чем свидетельствует упоминание Раши (рабби Шломо Йицхаки; 1040 - 1105 гг.) без слов "память праведника да будет благословенна" [10. Р. 135]. Труд Йерахмиэля бен Шломо был включен Элиазаром бен Ашером ха-Леви в состав "Книги памятных событий", написанной им в первой половине XIV в.

Уже первым исследователям "Хроники" - Нёйбауэру и Гастеру - было очевидно, что в произведении Йерахмиэля сохранился, возможно, один из древнейших вариантов иосиппоновой "Таблицы народов". Д. Флюссер обратил внимание на то, что перечень славянских народов в "Хронике Иерахмиэля" наиболее близок к варианту, имеющемуся в иерусалимской рукописи Иосиппона.

Обе цитаты идентичны. Между ними есть небольшие разночтения только в области орфографии, представляющие собой типичные описки, обильно засвидетельствованные в еврейской палеографии - путаницу между бет и каф, вав и зайн, вав и йод. Также имеются различия в написании личных имен и географических названий, характерные для традиций, к которым принадлежали писцы. Результат этого сравнения позволил Д. Флюссеру утверждать, что сведения о славянах попали в "Таблицу народов" Иосиппона не позднее второй половины XI в. [9. Р. 240], хотя большую часть этих известий он датировал IX-X вв. Так, упоминание славянского этникона морава связывалось им с периодом существования Великой Моравии, а известие о присутствии венгров на Дунае рассматривалось как основание для датировки всего текста "Таблицы народов" X веком [9. Р. 238 - 239]. Племя "луцнин" было идентифицировано Флюссером с чешскими лучанами, а народ "ляхин" - с поляками [9. Р. 240]. Единственные этнические наименования, для которых Флюссер допус-

¹ Курсивом выделены разночтения в двух перечнях славянских народов.

кает южную, балканскую идентификацию - это хорваты и сербы. Однако и в них он предлагает видеть не балканских, а западных славян - чешских хорватов и лужицких сербов [9. Р. 240].

Вывод Флюссера о принадлежности славянских этниконов "Таблицы народов" к западным славянам, не мог не сказаться на работах исследователей, занимавшихся историей западнославянских стран. В немалой степени этому способствовало согласие Т. Левицкого с точкой зрения Д. Флюссера в статье об Иосиппоне в "Словаре славянских древностей" [13. S. 341]. Следует также отметить, что небольшая статья Д. Флюссера на чешском языке была более доступна, чем несколько его больших работ на иврите. В итоге попытки классифицировать славянские этниконы Иосиппона более подробно, чем это сделал Д. Флюссер, оказались не столь успешны.

В 1960-х годах Х. Ловмяньский, ссылаясь только на работу Д. Флюссера 1949 г., предложил датировать сведения Иосиппона 980 г. Датировка связывается им с проблемой независимого существования Краковского княжества, в результате чего и сдвигается на несколько десятилетий вперед. Х. Ловмяньский попытался классифицировать славянские этнонимы из Иосиппона по разным группам, предложив разделить весь перечень на два ряда. К первому относились, соответственно - морава, хорваты, сербы (сорбин), лучане (луцнин), а ко второму - ляхин, кракар, боймин. К первому ряду им были отнесены названия племен располагавшихся на пути из Венеции в Саксонию, а во втором ряду, находящиеся между Русью и Чехией [14. S. 171].

Однако тут возникает проблема. Автор Иосиппона нигде не говорит о разделении списка славянских народов на какие-либо подгруппы. Наоборот, он пишет о том, что все эти народы, взятые вместе, живут от границ болгар и до Венеции на юге, а оттуда опять же все вместе - до границ саксов и Северного моря на севере. Этнополитические реалии Иосиппона далеко не всегда соответствуют политическим границам современной ему Европы. Он располагает этнонимы в соответствии с последовательностью перечисления имен предков-эпонимов в X гл. книги Бытия. Так что перечисление народов подряд не всегда вызвано у нашего автора представлением об их географическом соседстве. Например, вслед за римлянами (киттим) он помещает датчан (потомков Доданим) [12. Р. 7 - 8], потому что Киттим и Доданим располагаются в Быт 10 рядом друг с другом. Оба при этом являются сыновьями Явана, прародителя греков. Еще один характерный пример - единственный неевропейский народ в "Таблице" Иосиппона - "Мадай или ал-Дайлам, живущие в стране Хорасан" [12. Р. 5.] - упоминается в тексте, только потому что автор не мог обойти вниманием этникон, служивший обозначением библейских мидийцев. Логика расположения современных нашему автору народов на европейском пространстве обусловлена в равной мере уровнем его осведомленности и применявшейся им методикой толкования библейского текста.

Историко-географический метод Иосиппона был устроен по принципу мидраша - особого вида герменевтического толкования, основанного на принципе учета всех возможных смыслов или контекстов каждого встречающегося в Писании имени, названия или концепта. В большинстве случаев можно проследить прямую зависимость между расположением библейских эпонимов в масоретском тексте и порядком их расселения в Иосиппоне. "Таблица народов", предшествовавшая новелле о происхождении римлян от Цефо, связывала воедино набор библейских этниконов с раннесредневековым миром, в ко-

тором должны были жить и действовать еврейский хронист и его читатели. Она играет в Иосиппоне ту же роль, что и пародирующая молитву Ave Maria новелла о Паулине, в которой проводится мысль о преемстве между греко-римским язычеством и христианством. Реальность такового преемства была для нашего автора не менее, если даже не более, существенна, чем реальность расположения варварских племен на окраинах ойкумены.

Вернемся, однако, к историографии изучения Иосиппона. Вопрос о Кракове и его упоминание нашим автором в качестве независимого славянского этнополитонима привлек внимание К. Т. Витчака к проблеме достоверности этого свидетельства. Перенимая гипотезу Х. Ловмяньского о существовании в "Таблице народов" двух этногеографических рядов, в которых автором располагаются различные славянские племена и народности, исследователь предлагает внести в эту схему ряд изменений. К. Т. Витчак датирует сведения Иосиппона о Кракове периодом до 992 г., когда этот город был присоединен к королевству Болеслава Храброго [15. S. 83 - 84]. Датировка свидетельства Иосиппона, по его мнению, укладывается целиком в период времени между 965 - 966 гг., когда Краков, по свидетельству Ибрахима ибн Йакуба [16. S. 48], еще принадлежал чешскому государству, и временем завоевания этого города польским королевством (992). Заслуживает внимания попытка К. Т. Витчака связать названия из так называемого "первого ряда" славянских этниконов Иосиппона с балканскими хорватами, сербами, моравой и захлумскими лучанами [15. S 80 - 81].

В построении К. Т. Витчака есть своя логика: этниконы боймин, ляхин и кракар, как их не интерпретируй, могут относиться только к западным славянам. В то время как названиям остальных народов ничто не мешает быть и южнославянскими. Хорваты, сербы, морава и захлумские лучане располагаются автором Иосиппона от границ болгар до Венеции. Хотя логично было бы предположить, что средневековый еврейский хронист имел в виду именно западную границу болгарских владений, географическое расположение этой границы им не указано.

Еще одним направлением изучения Иосиппона стало исследование его связей с литературной традицией восточноевропейских народов. Одним из первых шагов в этом направлении стало исследование Н. М. Мещерским статьи 1 ПО г. Ипатьевского списка ПВЛ [17. Стлб. 260 - 264]. Он пришел к выводу, что помещенное в ней летописное сказание о посещении Александром Македонским Иерусалима было составлено с использованием отрывка из древнерусского перевода Иосиппона. На этом основании он предложил датировать перевод началом XII в. [18. С. 63 - 64; 66 - 67].

В. Я. Петрухин, отталкиваясь от вывода Н. М. Мещерского о существовании древнерусского перевода Иосиппона к началу XII в., выдвинул предположение о возможности опосредованного влияния еврейского хронографа на этногеографические представления автора ПВЛ [19. С. 25 - 27]. В. Я. Петрухин обращает внимание на сходство в описании Руси в летописной "Таблице народов" и в Иосиппоне: в обоих случаях происходит повтор этникона русь при описании этнического происхождения и географического местоположения народа [19. С. 27; 20. С. 55].

Разделяя мнение Д. Флюссера о том, что список славянских народов Иосиппона в целом соответствует реалиям IX-X вв. [19. С. 30; 20. С. 55], В. Я. Петрухин связывает общие черты в этнографических и космографических пред-

ставлениях еврейского средневекового хрониста и древнерусского летописца с существованием какой-то третьей традиции, на которую могли опираться оба автора. С точки зрения В. Я. Петрухина, это могла быть "некая кирилло-мефодиевская традиция" [19. С. 31].

Кирилло-мефодиевская традиция, действительно, оказала влияние на ряд источников IX-XI вв., в которых имеются различные сведения о расселении восточноевропейских и, в первую очередь, славянских народов. В Италию, на родину автора Иосиппона, кирилло-мефодиевская традиция была перенесена во второй половине IX в. самими солунскими братьями, о чем свидетельствуют их жития (ЖК XVII, ЖМ VI-VIII) и "Итальянская легенда" [21. С. 16 - 18, 22. Р. 120]. Однако есть основания и для сомнений в такой интерпретации славянских известий Иосиппона. Сомнения эти могут быть связаны не только с различиями конфессионального характера, но и с отсутствием перечня славянских народов в древнейшем еврейско-арабском переводе книги.

В 1991 г. израильская исследовательница Ш. Села опубликовала обстоятельное исследование арабской версии Иосиппона, в котором пришла к выводу о преимущественном влиянии арабских источников на происхождение самой книги и, в особенности, ее арабского перевода. Ш. Селе удалось показать, что история уже знакомого нам Цефо в арабском Иосиппоне по ряду черт и сюжетных мотивов близка легендам об Исаве и его взаимоотношениях с Иаковом в арабо-мусульманском сборнике "Повествования о пророках" (Qisas al-anbiya), сохранившемся в редакциях X и XI вв. С мусульманской литературой арабский перевод Иосиппона роднит именование Иосифа и Иакова как пророков, не имеющее параллелей в еврейской традиции. Это обстоятельство, действительно, может служить серьезным доводом в пользу того, что мусульманские источники могли, по меньшей мере, оказать серьезное влияние на складывание еврейского хронографа [1. Р. 141 - 143]. Такой взгляд полностью противоречит точке зрения Д. Флюссера на Иосиппон, как на произведение, созданное одним автором на протяжении достаточно краткого периода времени с использованием, главным образом, еврейских и латинских источников.

Критерием, по которому арабская версия может сравниваться с латинской историей псевдо-Хегезиппа и еврейским Иосиппоном, закономерно выступает лексика, используемая автором источника, и орфография написания иноязычных личных имен и названий. Не будучи арабистом, Д. Флюссер в свое время постулировал, что в арабском переводе Иосиппона (в данном случае он имел в виду сравнительно позднюю христианскую рукопись XIV в.) сохранена орфография еврейского оригинала. III. Селе, однако, удалось показать, что влияние на арабскую версию Иосиппона со стороны источника, написанного в арабской графике, было, по меньшей мере, возможным. Исследовательница отмечает черты влияния арабского языка по преимуществу на начальные фрагменты Иосиппона, в том числе и на историю Цефо. Эней, к которому в Карфагене поступает на службу Цефо, обозначен во второй главе еврейского Иосиппона как  в то время как в 77-й главе имеется более правильное написание -  [12. Р. 11, 355]. Подобная ошибка, объясняет Ш. Села, могла возникнуть только под влиянием орфографии арабского источника. Буква гимел соответствует здесь арабской гайн, что представляет собой характерное явление для еврейско-арабского языка [23. Р. 8]. Однако, орфография, например, имени Веспасиана ( в еврейском Иосиппоне и  в арабском) может отражать как написание в арабском ис-

точнике, на который опирался создатель арабской версии памятника, так и произношение араба или арабоязычного еврея. В этом случае буква ба употребляется для обозначения отсутствующей в арабском языке фонемы "п". Однако все это лишь фрагментарные примеры. Более полной статистики, которая могла бы опровергнуть построения Д. Флюссера, Села не приводит, хотя и отмечает в своем исследовании наличие в тексте еврейского Иосиппона ряда арабизмов: например, использование глагола  в значении завоевывать или этимологизацию названия города Иерихон от арбского pux - ветер [23. Р. 31; 12. Р. 155, 175]. В результате вопрос о связи между еврейской и арабской версиями на уровне языка остается по-прежнему неразрешенным. В дальнейшем, выбрав для сравнения отрывок из "Таблицы народов" еврейского и арабского Иосиппонов, содержащий список потомков Тогармы, мы увидим наличие гебраизмов в арабской версии "Таблицы народов".

Рукописи Иосиппона на еврейско-арабском языке в целом сохранились хуже, чем рукописи, обращавшиеся в христианской традиции, главным образом в литературе коптской церкви. В отличие от коптских рукописей, в Генизе не представлен полный или датированный текст арабского Иосиппона, однако в ряде случаев именно во фрагментах из Генизы сохранились первоначальные чтения [23. Р. 56 - 57]. Тем не менее, на основании даже этого небольшого фрагмента все же можно сделать некоторые выводы о характере связи между еврейской и арабской версиями "Таблицы народов". Попытаемся сопоставить два варианта этого перечня.

Сходство фрагмента из Генизы с вариантом, имеющимся в еврейском Иосиппоне, поразительно. Названия народов "ал-хазар", "ал-б-цинак", "ал-лан", "ун(г)ар", талмиц, "ал-булгар" легко узнаются в арабской версии, хотя идентификация пятого, шестого и седьмого этнонимов не ясна [23. Р. 303 - 304]. Порядок первых четырех этнонимов одинаков в обеих версиях. В остальном между ними есть хоть и небольшие, но, в целом, достаточно существенные различия.

Интересно различие в обозначении хазар. В еврейском Иосиппоне этот этноним фигурирует в форме "кузар" (или "козар"), возникшей в процессе изменений текста еврейско-хазарской переписки в рукописной традиции. Арабский Иосиппон такого написания данного этнонима еще не знает. В нем употребляется форма ал-хазар, что соответствует не только обозначению этого народа в арабской историко-географической литературе, но также и в легендах на монетах хазарского чекана [25. Р. 226 - 227] в послании Хасдая ибн Шапрута и связанных с ним документах [26. С. 14; 27. Р. 10, 22; 28. С. 127 - 128]. Эт-

никон хазары в форме "кузарим" в еврейской литературе впервые появляется в "Книге времен" Йехуды бен Барзиллая [26. С. 126 - 127].

Ш. Села делает достаточно удовлетворительную попытку дать объяснения нескольким этнонимам из "Таблицы народов" еврейского Иосиппона. Так, по ее мнению, название народа  (исуах) в арабской версии является искажением  (сакух), а последующая перемена мест между буквами шин и каф дает в итоге искомый вариант kswkh. А дальше в нем уже нетрудно узнать "касах" или касогов русских летописей [24. Р. 303], что соответствует  (захух) еврейской версии. Наконец, не интепретированный Д. Флюссером этникон  (канбина) Ш. Села объясняет, заменив первый нун на цаде или самех. Таким образом, получается  (касбина), происходящее от  античных и ранневизантийских источников [23. Р. 304]. Также интересно, что этот этноним  (касбина) единственный в еврейском Иосиппоне может быть объяснен, исходя из арабской графики, где ошибка в расстановке диакритических точек приводит к замене буквы са на нун.

Однако, по нашему мнению, написание остальных этнонимов "Таблицы народов" свидетельствует о переводе с иврита на арабский, а не наоборот. Например, печенеги в арабском Иосиппоне обозначаются как "ал-бцинак", что является простой транслитерацией еврейского "пицинак" вместо нормативного арабского "ал-баджнак" (ср. у Ибрахима ибн Иакуба - ал-Баджанакия) [16. С. 6]. Происходит типичная в случае перевода с иврита на арабский замена еврейской буквы пе на арабское ба. Тем не менее автор арабской версии не только пишет "ал-б-цинак" через ба, но и сохраняет еще букву цаде. Последняя соответствовала арабской букве сад. В источниках, тексты которых написаны в арабской графике, нет ни одного случая написания этнонима "печенеги" через букву сад. Для этого всегда употреблялась буква джим. Единственным исключением из правила является арабский (христианский) перевод Иосиппона, который в этом плане зависит от еврейского текста [29. Р. 17; 4. С. 73]. В любом случае, если бы еврейскому переводчику было известно традиционное в арабской географической литературе обозначение печенегов, то он бы, наверняка, его использовал.

Дунайские болгары в арабской историко-географической литературе еще со времен ал-Фазари (конец VIII в.) традиционно именуются "бурджан" [30. С. 510]. Близкое по форме к Иосиппону написание этникона болгары имеется у ал-Масуди (ал-бургар, с вариантом "ал-булгар" [31. Р. 67] и у Ибрахима ибн Йакуба (ал-балкарин) [16. С. 1]. Так что наличие в арабском переводе Иосиппона формы "ал-булгар", как и в случае с печенегами, соответствующей орфографии еврейского оригинала, также свидетельствует о переводе с иврита.

Сопоставление списков сыновей Тогармы в еврейском и арабском Иосиппонах позволяет прояснить некоторые особенности географических представлений нашего автора. Прежде всего, при сопоставлении еврейской и арабской версий хорошо заметно, что потомки Тогармы располагаются автором источника на севере, или, точнее, относительно его родины - южной Италии - на северо-востоке. При этом все эти народы локализуются хронистом в Прикаспийском и Причерноморском регионах, между нижней Волгой и средним Дунаем. Названия тогармских народов в арабском Иосиппоне, как в варианте из Генизы, так и в тексте, опубликованном А. Я. Гаркави, близки друг другу. Совпадают между собой этниконы, идентифицируемые с хазарами, болгарами, печенегами и аланами. Этниконы талмис  и фитрах  имеющиеся

в поздних христианских рукописях Иосиппона также имеют свои параллели в тексте еврейско-арабского Иосиппона из Генизы - т-лмиц  и б-тирах  [23. Р. 304; 4. С. 73].

Относительно свидетельства Иосиппона о славянских народах Ш. Села приходит к достаточно разумному выводу о том, что оно представляет собой позднюю вставку, появившуюся в рукописной традиции еврейского Иосиппона уже после того, как арабский перевод был выполнен. В позднейшей христианско-арабской рукописи Иосиппона, как и во фрагментах его арабской версии из Генизы, текст "Таблицы народов" заканчивается на описании потомков Доданим, что Ш. Села справедливо объясняет наличием в этом месте еврейского текста поздней приписки: we-gam morawa... (Также и морава...), после которой следует перечень славянских народов [22. Р. 55].

Однако и Села не смогла устоять перед соблазном датировать список славянских этниконов Иосиппона. Исследовательница принимает свидетельство еврейского Иосиппона о народе морава за упоминание Великоморавского княжества. При таком понимании текста источника действительно приходится утверждать, что Иосиппон был написан еще до 906 г. - даты гибели этого государства. В результате возникает соблазн предположить, что приписка, содержащая информацию о славянах, появилась в тексте источника незадолго до 906 г., а сам текст был написан еще раньше [22. Р. 20]. Д. Флюссер обходит эту проблему, утверждая, что весь список славянских народов представляет собой информацию, восходящую к источникам IX в. [12. Р. 8]. На наш взгляд, и точка зрения Селы, и мнение Флюссера не совсем корректны.

Бесспорно, конечно, что Великоморавское государство в начале X в. было уничтожено венграми, хотя славянское население на его территории сохранялось, в особенности на землях современной Моравии, бывших ядром этого государства [32. С. 168 - 169; С. 399 - 400]. Кроме того, часть территории Великой Моравии, не занятая венграми, продолжала называться Моравией, и это название использовалось впоследствии в источниках X-XI вв. Сведения о ней имеются в недатированной части "Повести временных лет" и в летописной статье 6406 г. (898), куда она была заимствована из "Сказания о переложении книг на славянский язык", реконструированного А. А. Шахматовым и датированного им 898 - 906 гг. [33. С. 81, 84]. В последующие столетия "Сказание" использовалось как источник сведений по древнейшей истории славянских народов и славянской азбуки. В этом качестве оно уже в XI в. попало на Русь и, вслед за тем, вошло в состав "Повести временных лет" [33. С. 86; 34. С. 269 - 281]. Из "Сказания о переложении книг" в "Повесть временных лет" вошел также известный пассаж о расселении славянских народов и, в том числе, моравы: "И отъ техъ Словен разидошася по земли и прозъвашася имены своими, къде седъше на которомъ месте. Волохомъ бо нашьдъшемъ на Словены на Дунаискыя и седъшемъ и насилящемъ имъ, Словене же ови прешьдъше седоша на реце именьмъ Морава и прозъвашася Морава" [33. С. 90; 35. С. 8].

О Моравии, как о реально существующей стране, говорят также польские и чешские источники XI-XII вв. - "Хроника" Галла Анонима [36. С. 27] и "Чешская Хроника" Козьмы Пражского [37. С. 151]. Так что из текста Иосиппона напрямую не следует, что имелось в виду именно Великоморавское государство. Говоря о принадлежности Моравы к потомкам Ханаана (или Доданим), еврейский автор имеет в виду именно народ, а не политическое объединение.

Похожим образом обстоят дела с большинством других славянских этниконов Иосиппона. Почти каждый из них хоть раз да встречается в каком-нибудь из письменных источников, восходящих к X-XI вв. Славянские этнонимы и этнополитонимы Иосиппона встречаются и у таких информированных авторов, как еврейско-арабский путешественник Ибрахим ибн Йакуб, рассказ которого дошел в виде, переработанном ал-Бакри [38. С. 34 - 38], и Константин Багрянородный. Последнему известны и хорваты и сербы, причем как на юге - на Балканах, так и на севере - "по ту сторону Туркии" (т.е. за владениями венгров) [32. С. 52 - 53, 134 - 136, 336 - 337. Ср. 39. С. 67 - 69].

Этникон боймин  образован средневековым еврейским хронистом от традиционного для западноевропейской литературы обозначения чехов, к которому им было присоединено славянское окончание, обозначающее племенную принадлежность. Обозначение Чехии как Богемии встречается уже в середине IX в. в "Баварском географе" в форме Becheimare [40. S. 111]. В конце X в. у Ибрахима ибн Йакуба чехи или богемцы обозначаются как "бой-м-х"  [16. S. 60 - 61].

Этникон  соответствует обозначению поляков их южными и восточными соседями [32. С. 316 - 317]. Однако отождествление последних с лендзянами (lendizi "Баварского географа") [41. S. 52], литчиками  Константина Багрянородного и лицикавиками (Licicaviki) Видукинда Корвейского остается проблематичным [32. С. 149 - 151; 383 - 385]. Во всяком случае, этникон ляхи не встречается в письменных источниках до середины XI в. (ср. употребление прилагательного "лядский" в Новгородской первой летописи) [42. S. 12].

Этнополитоним Краков, создавший столько проблем в польской историографии Иосиппона, также не является анахронизмом. Однако если флюссеровская датировка нашего хронографа верна, то упоминание Иосиппона о Кракове снова является древнейшим. Константин Багрянородный, наиболее информированный современник нашего автора, еще не знает о существовании этого города. Ибрахим ибн Йакуб, которому уже известно о падении Хазарин и об Оттоне I, как императоре (965), называет этот город  [16. S. 1].

Таким образом, можно отметить, что большинство перечисленных нашим автором этниконов встречаются в письменных источниках X в., хотя некоторые из них известны только начиная с его второй половины или даже с XI в. Существуют основания сомневаться в интерпретации этого известия как Ш. Селой, так и Д. Флюссером, так как, перечисляя потомков сыновей Яфета, Иосиппон говорит именно о народах, а не о государствах. Наряду с этим существуют известные трудности, не позволяющие датировать часть свидетельств Иосиппона о славянских народах X в. Так что приходится принять предположение Селы о том, что список славянских народов является более поздней припиской.

Остается, однако, вопрос о том, как возникла эта приписка. Если она появилась под пером одного из переписчиков Иосиппона, а не его автора, то тогда она отстоит еще дальше по времени от кирилло-мефодиевской традиции. Если же речь идет о еще более позднем периоде, чем время жизни нашего автора (по Д. Флюссеру, середина X в.), то возникновение данной приписки могло быть связано с обращением текста Иосиппона в рукописной традиции евреев Западной Европы, к которой и восходят дошедшие до нас наиболее ранние и полные рукописи Иосиппона, включая обнаруженную Д. Флюссером рукопись 1282 г.

Славянские земли были известны евреям Германии и северной Франции благодаря системе торговых связей, осуществлявшихся за счет экономической деятельности общин. Экономическая активность западноевропейских евреев способствовала развитию межобщинных культурных связей, благодаря которым информация о ранее неведомых землях Восточной Европы включалась в контекст традиционной еврейской учености. Обратимость этого культурного и экономического обмена состояла в том, что, с одной стороны, еврейские общины или небольшие торговые колонии распространялись все дальше на восток по пути "из немец в хазары", в то время как ученики из восточных земель отправлялись учиться в йешивы Германии и северной Франции, принося туда сведения о Восточной Европе [43. S. 89]. Результатом процесса стало "освоение" этих стран раввинистической мыслью с точки зрения историографических и космографических представлений.

Знакомство западноевропейских еврейских авторов с Восточной Европой отразилось в хронографических и исторических произведениях, сборниках респонсов, талмудических и библейских комментариях, созданных учеными Ашкеназа, часть из которых была связана с историей книги Иосиппон. Первым в их ряду следует назвать рабби Гершома, которым, как мы помним, был переписан протограф обнаруженной Флюссером иерусалимской рукописи 8°41280 -древнейшей полной датированной рукописи Иосиппона. Кроме того, уже у Гершома, как и в Иосиппоне, славянский язык называется ханаанским [43. S. 26 - 27].

Название реки Дунай, в том же славянском произношении и в той же орфографии (чип), что и у Иосиппона, имеется у Калонимуса бен рабби Шабтая, уроженца Рима, прожившего, однако, значительную часть своей жизни на севере, в прирейнских землях [43. S. 63 - 64]. Это известие можно связать и с влиянием Иосиппона, однако следует помнить, что в арабском переводе из Генизы этой глоссы еще нет, а Дунай называется "ал-Дауба" [24. Р. 304]. Кроме того, эта глосса имеет западнославянское происхождение, так как в южнославянских языках упомянутая река называется "Дунав" [44. С. 41].

Наконец, ряд славянских глосс существует и в комментариях рабби Шломо Йицхаки, известного еврейской средневековой традиции под акронимом Раши. Раши был в числе корреспондентов Иерахмиэля бен Шломо, автора "Хроники Йерахмиэля", в составе которой и сохранился древнейший вариант "Таблицы народов" Иосиппона вместе с интересующим нас известием о славянах [45. Р. 368, 376; 10. Р. 135].

Все это может служить еще одним доказательством появления списка славянских этниконов не в древнейшей редакции Иосиппона, с которой был сделан арабский перевод, а в результате последующего развития рукописной традиции. Анализ двух приведенных в этой статье отрывков из "Таблицы народов" свидетельствует в пользу первоначальности еврейского оригинала. С другой стороны, есть немало свидетельств того, что Ur-text Иосиппона был значительно более арабским, чем это представлялось Флюссеру и исследователям XIX - первой половины XX в.

Дальнейший прогресс в изучении Иосиппона может быть достигнут благодаря подготовке критического издания его арабской версии и нового исследования еврейского оригинала с учетом всех вариантов арабского перевода. Необходимо комплексное сравнительное исследование языка еврейского и арабского Иосиппонов, вместе с предшествовавшими им латинскими и арабскими

памятниками, так как только оно может дать ответ на вопрос о первоначальности одной из версий нашего источника.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Sela Sh. The Genealogy of Sefo  ben Elifaz. An Importance of a Genizah Fragment for Jossipon's History // Genizah Research after 90 Years. The Case of Judaeo-Arabic. Papers Read at the Third Congress of the Society for Judaeo-Arabic Studies. Cambridge, 1992.

2. De Rossi A. The Light of Eyes. New Haven; London, 2001.

3. Buxtorf J. Liber Cosri. Basle, 1666.

4. Гаркави А. Я. Сказания еврейских писателей о хазарах и о хазарском царстве. СПб., 1874.

5. Флюссер Д. Книга Иосиппон. Иерусалим, 1980. Т. 2 (на ивр.).

6. Флюссер Д. Автор Книги Иосиппон, его личность и эпоха // ЦИОНТ. 1953. Т. 18 (на ивр.).

7. Флюссер Д. Автор Книги Иосиппон как историк // Место истории евреев во всемирной истории. Иерусалим, 1973 (на ивр.).

8. Flusser D. Der lateinishe Josephus und der hebraishe Josippon // Josephus - Studien. Gottingen, 1974.

9. Flusser G. Zprava о Slovanech v hebrejske kronice z X stoleti // Cesky Casopis Historicky. Praha, 1949.

10. Reiner J. The Original Hebrew Yosippon in the Chronicle of Jerahmeel // Jewish Quarterly Review. 1969. Vol. 60. N2.

11. Йасиф Э. Книга памятных событий или Летопись Йерахниэля. Тель-Авив, 2001 (на ивр.).

12. Флюссер Д. Книга Иосиппон. Иерусалим, 1978. Т. 1 (на ивр.).

13. Lewicki T. Josippon // Slownik starozytnosci slowariskich. Warszawa; Wroclaw; Krakow, 1965. T. 2. Cz. 2.

14. Lowmianski H. Poczatki Polski. Warszawa, 1963. T. 2.

15. Witczak K.T. Ludy i paristwa stowiariskie w Tzw. Ksiedzie Josippon // Slavia antiqua. 1993. T. 34.

16. Kowalski T. Relacja Ibrahima ibn Jakuba z podrozy do krajow slowiariskich w przekazie al-Bekriego. Krakow, 1946.

17. Полное собрание русских летописей. СПб., 1908. Т. 2.

18. Мещерский Н. А. Отрывок из книги Иосиппон в "Повести временных лет" // Палестинский сборник. Л., 1956. Вып. 2 (64 - 65).

19. Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси. М.; Смоленск, 1995.

20. Белова О. В., Петрухин В. Я. "Еврейский миф" в славянской культуре. М.; Иерусалим, 2008.

21. Флоря Б. Н. Сказания о начале славянской письменности. СПб., 2004.

22. Magni Moraviae Fontes Historici. Brno, 1967. Т. 2.

23. Села Ш. Книга Иосиппон и параллельные ей источники на арабском и еврейско-арабском языках. Тель-Авив, 1991. Т. 1. Введение (на ивр.).

24. Села Ш. Книга Иосиппон и параллельные ей источники на арабском и еврейско-арабском языках. Тель-Авив, 1991. Т. 3. Корпус фрагментов книги Иосифа бен Гориона из Каирской генизы (на ивр.).

25. Kovalev R. Creating Khazar Identity through Coins: the special issue Dirhams of 837/8 // East and Central Europe in the Middle Ages / Ann Arbor, 2005.

26. Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932.

27. Mann J. Texts and Studies in Jewish History and Literature. Cincinnati, 1931.

28. Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X в. М.; Иерусалим, 2003.

29. Cardona C. I nomi dei figlii di Togarmah secondo il Sepher Yosephon // Rivista degli studii orientali. Roma, 1966. Vol. 41.

30. Свод древнейших письменных известий о славянах. М., 1995.

31. al-Masudi. Kitab at-Tanbih wa'1-Ischraf // Bibliotheca Geographorum Arabicorum. Leiden, 1894. T. 8.

32. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989.

33. Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники // ТОДРЛ. М.; Л., 1940. Т. 4.

34. Рогов А. И. Великая Моравия в письменности Древней Руси // Великая Моравия. Ее культурное и историческое значение. М., 1985.

35. Повесть временных лет. СПб., 1999.

36. Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских / Пер. с лат. Л. М. Попова. М., 1961.

37. Козьма Пражский. Чешская Хроника / Пер. с лат. Г. Э. Санчук. М., 1962.

38. Мишин Д. Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в ранее средневековье. М., 2002.

39. Майоров А. В. Константин Багрянородный о происхождении и ранней истории хорватов // Rossica Antiqua. 2006. Т. 1.

40. Lowmianski H. Studia nad dziejami Slowianszczyzny, Polski i Rusi w wiekach srednich. Poznan, 1986.

41. Lowmianski H. Lendziane // Slownik starozytnosci slowanskich. Warszawa; Wroclaw; Krakow, 1967. T. 3. Cz. 1.

42. Wasilewski T. Lachowie // Slownik starozytnosci slowanskich. Warszawa; Wroclaw; Krakow, 1967. T. 3. Cz. 1.

43. Kupfer F., Lewicki T. Zrodla hebrajskie do dziejow slowian i nektorych innych ludow Srodkowej i Wschodnej Europy. Wyjantki z pism religijnych i prawniczhyh XI-XIII w. Warszawa; Wroclaw, 1956.

44. Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. // Древнейшие государства Восточной Европы. М., 1994.

45. Neubauer A. Yerahmeel ben Shelomo // Jewish Quarterly Review. 1899. Vol. 11.

Permanent link to this publication: