Каждому советскому человеку с детских лет знакомы имена великих предков - борцов за независимость Родины. Об Александре Невском и Дмитрии Донском, Кузьме Минине и Дмитрии Пожарском, Александре Суворове и Михаиле Кутузове пишут во всех школьных учебниках по отечественной истории, о них созданы книги, им посвящены кинофильмы, произведения изобразительного и музыкального искусства, им поставлены памятники. В дни тяжких испытаний, когда коричневая чума германского фашизма грозила поразить весь мир, образ наших великих предков звал на борьбу во имя спасения первого в истории государства рабочих и крестьян, во имя будущего всего человечества. Славные патриотические традиции русского народа помогали нам на фронте и в тылу, вселяли силы и уверенность в победе.
На первый взгляд может показаться, будто эта тема уже настолько изучена, что вряд ли есть возможность сказать нечто новое. Вследствие некоторой скудости дошедших до нас источников (по крайней мере до начала XVII в.) перспективы пополнения наших знаний о Невской битве и Ледовом побоище, о Куликовской битве и "Смутном времени" не выглядят многообещающими. Конечно, нужно предпринимать усилия, искать дополнительные возможности для конкретного и углубленного познания героических страниц отечественной истории, не исключены и находки новых документов. Но, думается, возможен и другой подход к разработке проблемы патриотических традиций на базе уже известного фонда источников и заключенных в них фактических данных.
Задумаемся над тем, как мы воспринимаем эти традиции, как они укладываются в нашем сознании? Вряд ли будет ошибкой сказать, что с высоты нынешнего дня освободительная борьба народа за независимость Отчизны предстает в виде последовательного ряда ярких, но не всегда связанных между собой эпизодов. Соединительным началом обычно служит наше собственное сознание. А если поставить вопрос в иной плоскости: была ли эта связь действительно исторической? К примеру, что знали во времена Куликовской битвы об Александре Невском и вспоминали ли его подвиг? Какое влияние на освободительную борьбу в дальнейшем оказала Куликовская битва? Чьи имена деятелей минувших веков были на устах у современников иностранной интервенции начала XVII столетия? А как отозвался на патриотических традициях XVIII век? Иначе говоря, существовала ли живая связь времен в памяти народа? Разумеется, рассмотреть в рамках очерка эти громадного значения вопросы возможно лишь эскизно, в самом общем виде. На этом поприще наибольших успехов пока достигли историки литературы, создавшие ряд интересных исследований по отдельным аспектам поставленной проблемы, прежде всего в плане преемственности тематики и жанров литературных произведшей старины. Но в целом подобного "сквозного" экскурса в область героических дел наших предков не предпринималось.
А задача эта имеет принципиальное значение. Даже опыт частичного ее разрешения может способствовать повышению научного уровня пропаганды славных патриотических традиций народа, подводя под нее фундамент марксистско-ленинского историзма. В канун 40-летия Великой Победы советского народа над гитлеровской Германией эта задача особенно актуальна.
стр. 90
Напомним, что В. И. Ленин писал: "Патриотизм - одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств" 1 . Он говорил также и в том, что желательно "учиться у уроков истории, не прятаться от ответственности за них, не отмахиваться от них" 2 . Вождь социалистической революции подчеркивал, что русским пролетариям не чуждо чувство национальной гордости: "Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов" 3 . Именно Ленин усматривал живую связь времен в судьбах России, когда указывал, что марксизм в нашей стране "не основывается ни на чем другом, кроме как на фактах русской истории и действительности" 4 . Воспитание гражданственности, верности идеалам социализма имеет прямое отношение к формированию мировоззрения советского человека - патриота и интернационалиста, наследника и продолжателя трудовых, революционных и боевых традиций прошлого.
"Радуйся, наш новый Александр..."
В течение веков Русь вынуждена была обороняться от натиска степных кочевников, предводители которых стремились подчинить своей власти русские земли. Память о борьбе с печенегами и половцами бережно сохранялась в народе. Даже тогда, когда над Русью пронесся истребительный смерч монголо-татарского нашествия и установилось долгое и мучительное ордынское иго, об этом не забыли. Напротив, иной раз ордынцев именовали то половцами, то печенегами. В кратком летописном рассказе о Куликовской битве противниками русской рати наряду с татарами названы и половцы 5 . Поэтическая "Задонщина", посвященная Куликовской битве, как давно заметили ученые, имела прямую связь с шедевром древнерусской литературы - "Словом о полку Игореве". Широко распространенное историко-художественное повествование о победе на Куликовом поле - "Сказание о Мамаевом побоище" - тоже именует ордынцев печенегами 6 .
Один из наиболее исправных и полных списков этого памятника, вошедший в состав Вологодско-Пермской летописи, начинается характерным образом: "Повесть полезна, от древняго списания сложенна" 7 . Это указывает на достаточно раннее происхождение "Сказания", близкое по времени Куликовской битве, и на то, что в основе данного списка лежат какие-то первоисточники, до нас не дошедшие ("древнее списание").
Источники донесли до нас атмосферу времен Куликовской битвы, тот накал народной ненависти к притеснителям Руси, который обеспечил высокий моральный дух русских ратников на поле боя. Горячее стремление освободиться от векового гнета, не жалея во имя этого жизни, - такие настроения царили тогда в городах и селах по всей Русской земле. Решительного противоборства с вековым врагом ожидали задолго до Куликовской битвы. Она явилась ответом на чаяния и надежды русских людей. По словам "Сказания", князь Дмитрий Иванович перед началом сражения говорил, что этого подвига "на Руси жадали за многа дни" 8 .
Перед мысленными взорами людей той поры вставал образ Александра Невского, героя борьбы с иноземными вторжениями. Излагая монолог-молитву Дмитрия Донского перед сражением, "Сказание" упоминает наряду с библейскими героями князей Бориса и Глеба, Ярослава Мудрого и Александра Невского. "Прадед", князь Александр, неоднократно упоминается в этом памятнике. Когда решался вопрос, переправиться ли русскому войску через Дон для сражения с Мамаем, Ольгердовичи напомнили Дмитрию Ивановичу об Александре Невском: "Александр, Неву реку пере-
1 Ленин В. И. ПСС. Т. 37, с. 190.
2 Там же. Т. 35, с. 419.
3 Там же. Т. 26, с. 107.
4 Там же. Т. 1, с. 411.
5 Сказания и повести о Куликовской битве. Л. 1982, с. 14.
6 Кусков В. В. Ретроспективная историческая аналогия в произведениях Куликовского цикла. В кн.: Куликовская битва в литературе и искусстве. М. 1980, с. 48 - 49. 7 ПСРЛ. Т. 26..М. 1959, с. 125.
8 Там же, с. 138; ср. там же, с. 136.
стр. 91
шед, короля победи" 9 . Но вот одержана победа над полчищами Мамая на Куликовом поле. Князья и воеводы, разыскав раненого Дмитрия Ивановича, обращаются к нему со словами: "Радуйся, о вседрагии наш княже, вторыи Александр и Ярослав новый, победитель врагом нашим" 10 . В одном иллюстрированном ("лицевом") экземпляре "Сказания" эти слова переданы таж: "Радуйся, княже наш, первый еси Ярослав, новый Александр, победитель врагом" 11 .
Есть еще одно место в этом источнике, опять-таки связанное с именем Александра Невского. После разгрома рати Мамая, согласно обычаю, Дмитрий Донской благодарит небесные силы за победу и при этом упоминает Александра Невского, который нанес поражение "хвалящемуся Римскому королю Магнушу" 12 . А в Киприановской редакции "Сказания", кроме уже отмеченных трех случаев обращения к имени Александра Невского, есть и такой эпизод. Во время вступления победоносной рати Дмитрия Ивановича в Москву митрополит встречает князя речью, в которой есть такие слова, обращенные к нему: "Славный Владимире, дивный Ярославе, чюдяый Александре" 13 .
Между прочим, в многочисленных русских летописях содержится весьма интересный документ под названием "Рукописание Магнуша, короля Свейскаго". Это как бы завещание потомкам, и завещание знаменательное. Магнус Эриксон (лицо реальное) вспоминает о неоднократных попытках шведских правителей вторгнуться в русские пределы. Все эти войны завершались печально для шведской стороны. Князь Александр Ярославич разбил Биргера на Неве и Ижоре; его сын Андрей Александрович также нанес поражение шведам; сам Магнус был побит новгородцами. В начале и в заключении документа Магнус призывает к тому, чтобы шведы никогда больше не дерзали наступать на Русскую землю, "а хто наступит, на того огнь и вода" н . Конечно, вряд ли есть основания считать данное произведение подлинным документом шведского короля. Но это литературное произведение в качестве самостоятельного имело широкое хождение в тогдашнем русском обществе, будучи отражением реальных исторических событий. Его появление связывают с Новгородом, который наряду с Псковом стоял на страже северных и северо-западных пределов Руси. "Рукописание" вошло также в состав многочисленных списков "Хронографов" - своеобразных руководств по всеобщей истории, охотно читаемых сочинений той эпохи 15 .
Ведя рассказ об эпохе Куликовской битвы, упомянем еще об одном факте, прямо относящемся к нашей теме. Оказывается, церковные власти именно в 1380- 1381 гг. "объявили мощи" князя Александра Невского во Владимире. Приобщение князя- победителя к лику святых, как видим, совпало по времени с годиной Куликовской битвы. Это трудно считать простой случайностью 16 . Хотя и сдобренное религиозной догматикой, "Житие" Александра Невского стало одним из самых читаемых произведений средневековой русской литературы. В науке существует мнение, что первоначально возникло жизнеописание Александра Невского в светских кругах общества. В нем подробно рассказывалось о подвигах князя и его товарищей по оружию на Неве и на льду Чудского озера. И лишь потом это сказание было переработано в духе "жития": из него исключили многие "гражданские" мотивы, добавили материал религиозного характера, причем со временем объем последнего усиливался 17 . Правомерность такого мнения подтверждается тем, что в псковских лето-
9 Там же. Т. 1. М. 1962, с. 480. По другому варианту: "Александр же, реку пере шед, короля Свейского победи" (ПСРЛ. Т. 26. с. 136).
10 ПСРЛ. Т. 26, с. 143. .
11 Сказание о Мамаевом побоище. Лицевая рукопись XVII века из собрания Государственного исторического музея. М. 1980, л. 81об.
12 ПСРЛ. Т. 26, с. 139.
13 Сказания и повести о Куликовской битве, с. 70.
14 ПСРЛ. Т. 26, с. 115 - 116; см. также: Шаскольский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII-XIII вв. Л. 1978, с. 172 - 176.
15 Описание списков Хронографа редакции 1512 г., хранящихся в ГБЛ. М. 1983 с. 123.
16 Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М. 1976, с. 323.
17 Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М. 1960, с. 308 - 310 и др.
стр. 92
писях помещена "Повесть, о житии и храбрости благоверного и великого князя Александра" 18 .
Религиозная идеология той эпохи наложила свой отпечаток и на трактовку личности Дмитрия Донского. В княжеской среде издавна было популярно имя Дмитрий - в честь Дмитрия Солунского, согласно церковной истории подвижника, причисленного к лику святых/Поэтому закономерен тот факт, что именно в 1380 г. икона Дмитрия Солунского была перенесена из Владимира в Москву. "Духовный стих о Дмитрии Солунском" (небесном патроне князя Дмитрия Ивановича) повествует о победе над Мамаем, приписывая исход битвы неземным силам. В дальнейшем, после Куликовской битвы, имя Дмитрий приобретает еще большее значение в московском великокняжеском (позже царском) доме. Оно обычно присваивалось первенцу 19 . Во многих списках распространилось "Слово о житии и преставлении" Дмитрия Донского.
Определенное значение для закрепления памяти о павших в сражениях на Воже и на Куликовом поле имели синодики (помянники), известные от конца XIV и от XV века. В них прежде всего приводились имена немногих князей, воевод и бояр" но за ними стояли тысячи и тысячи безымянных героев из гущи народной, которые и завоевали победу. В честь бойцов Куликова поля были построены церкви в Москве, Новгороде и других местах. Как известно, в 1382 г. Русь подверглась нашествию Тохтамыша. Враг вероломно захватил Москву и беспощадно истребил, ее население. От тех времен осталось в народе предание, согласно которому на подступах к Москве несколько сотен женщин из соседних селений три дня бились с ордынцами, соорудив укрепления из дерева и земли. Этот факт запечатлелся в названии местности "Бабий городок" 20 .
Углубленное изучение источников открывает некоторые новые грани проблемы, как Куликовская битва отразилась в сознании современников и последующих поколений русских людей. Этот сюжет заслуживает особого рассмотрения. В 1792 г. был издан один из первых путеводителей по Москве, подготовленный Львом Максимовичем. Полное название книги точно передает ее характер и содержание: "Путеводитель к древностям и достопамятностям московским, руководствующий любопытствующего по четырем частям сея столицы к дее-место-описательному познанию всех заслуживающих примечание мест и зданий, как то: соборов, монастырей, церквей, государственных и частных заведений как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных источников собранный, и для удобнейшего оных приискания азбучною росписью умноженный".
Эту книгу можно рассматривать в качестве самой ранней публикации разнообразных надписей, которые находились на стенах зданий, гробницах, пушках, колоколах, сосудах, книгах. А знакомство с некоторыми надписями, воспроизведенными в первой части путеводителя, где описаны достопримечательности Кремля, открывает немало интересного и даже неожиданного. В данном случае хотелось бы привлечь внимание к тем старинным текстам, которые восходят к концу XIV - первой трети XV в. и связаны с памятью о Куликовской битве 21 . В путеводителе при описании собора Михаила Архангела (Архангельского) приводятся надписи на гробницах лиц великокняжеского рода. В этом соборе покоится прах великого князя Дмитрия Ивановича. Текст на усыпальнице называет его Донским. Здесь все ясно. Однако мало кто знает, что современники Куликовской битвы и их ближайшие потомки присвоили это прозвание не только Дмитрию Ивановичу. Его сподвижник, серпуховской князь Владимир Андреевич, тот самый, который вместе с Дмитрием Боброком возглавил засадный русский полк в решающий час битвы, тоже носил почетное прозвание Донского. Об этом свидетельствует надпись, опубликованная в путеводителе: "В лето 6918 (1410) августа во 12 день преставись благоверный князь Владимир Андреевич Донской".
18 Лимонов Ю. А. Культурные связи России с европейскими странами в XV- XVII веках. Л. 1978, с. 187.
19 Пушкарев Л. Н. К вопросу об отражении Куликовской битвы в русском фольклоре. В кн.: Куликовская битва. Сб.. ст. М. 1980, с. 271.
20 Татищев В. Н. Избранные произведения. Л. 1979, с. 173.
21 Преображенский А. Эхо Куликовской битвы. - Наука и жизнь, 1982, N 7. с. 116 - 117.
стр. 93
Итак, Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича объединяет общее прозвание. С точки зрения не только людей той эпохи, но и историков, это не противоречит признанию заслуг обоих полководцев, разделивших славу Куликовской победы. Серпуховской князь, переживший своего двоюродного брата на 21 год, в последующей историографии получил наименование Храброго. Для истории остался Донским только Дмитрий Иванович. И в этом нет ничего удивительного. Ведь прозвания по сути своей индивидуальны. Не умаляя заслуг предков, время, история произвели своего рода отбор и в прозваниях князей. Более жизнестойкой оказалась летописная традиция, а точнее - память народная. Именно в ней запечатлен Дмитрий Донской. Эпиграфические памятники в этом отношении вряд ли могли соперничать с летописями.
Продолжим знакомство с другими мемориальными текстами путеводителя. "В лето 6940 (1432) июля в 10 день, - читаем далее еще одну надпись, - преставись благородный князь Андрей Дмитриевич Донской". А следующий за этим текст сообщает о кончине 10 августа 6936 (1428) г. князя Петра Дмитриевича Донского. Еще два князя Донских! Кто они? Среди участников Куликовской битвы их не было, да и не могло быть: они появились на свет после 1380 года. Перед нами самые младшие сыновья Дмитрия Донского, унаследовавшие гордое именование отца. Старший сын, Василий, после смерти великого князя в 1389 г. занял московский престол. Однако в мемориальной надписи Донским он не назван. Но в родословных книгах, протографы которых, по мнению М. Е. Бычковой, восходят к 40-м годам XVI в., читаем: "Дмитрий Минич был боярин у великого князя Василья Дмитриевича Донсково". Здесь подразумевается один из представителей рода "Софроновских да Проестевых". При перечислении лиц рода Полевых на первом месте стоит Александр Борисович Поле, о нем сказано: "Был боярин у великого князя Василья Дмитриевича Донсково" 22 .
В родословных книгах есть данные и о других видных участниках Куликовской битвы, павших на поле славы. Это Лев Морозов ("был в передовом полку воевода"), Микула Васильевич 23 . Упоминает этот источник и других военачальников в тот памятный для Руси день. О братьях-князьях Дмитрии и Владимире, выходцах из Смоленска, говорится, что они "были воеводы у великого князя Дмитрея в передовом полку на Дону". О князе Юрии Федоровиче Мещерском сказано, что он "пришол на Дон к великому князю Дмитрею Ивановичи) из Мещеры своим полком" 24 .
Но родословные книги не единственный источник, в котором сын Дмитрия Ивановича, великий князь Василий Дмитриевич, наследует не только престол, а также именование отца. Недавно опубликованный летописец конца XVI в., автором которого был не чуждый писательскому труду дворянин М. А. Безднин, дает дополнительные сведения по этому поводу. Так, под 1370 - 1371 г. отмечено: "Родися князь Василей Дмитриевич Донской". Затем неоднократно этот князь называется Донским: в связи с женитьбой его, в год нашествия Тимура на Русь, а также при упоминании о перевозе иконы Владимирской богоматери в Москву 25 .
Вернемся, однако, к московскому путеводителю конца XVIII в. и проследим за другими его свидетельствами. 7 октября 6931 (1422) г. датирована надпись о смерти князя Ивана Владимировича Донского, 5 ноября 6934 (1425) г. - князя Андрея Владимировича Донского, а под 16 августа 6934 (1426) г. аналогичный текст относится к князю Афанасию Владимировичу Донскому. Здесь, без сомнения, имеются в виду дети серпуховского князя Владимира Андреевича Донского-Храброго. Таким образом, ореол героя Куликова поля осенил и сыновей этого славного военачальника. Дети Дмитрия Донского и его двоюродного брата чем-либо особенным свой жизненный путь не отметили. Летописи мало что о них сообщают. Но тем примечательнее самый факт присвоения этим представителям княжеской династии прозвания Донских. Значение Куликовской битвы было столь велико, что на протяже-
22 Редкие источники по истории России. Ч. 2. М. 1977, с. 179, 181 (ср. тамже,с.67).
23 Там же, с. 63, 65.
24 Там же, с. 139, 168.
25 Корецкий В. И. Безднинский летописец конца XVI в. из собрания С. О. Долгова. В кн.: Записки отдела рукописей ГБЛ. Вып. 38. М. 1977, с. 204 - 205.
стр. 94
нии долгого времени и потомкам хватило славы отцов, а традиция индивидуальности прозваний оказалась на какое-то время нарушенной. Имена Владимира Андреевича Донского, а также Ивана и Афанасия Владимировичей Донских начертаны, помимо надгробий, на стенах Архангельского собора. И, наконец, неслучайный характер приложения именования Донской к названным князьям подтверждается еще одним важным обстоятельством. Оказывается, и среди женщин московского великокняжеского дома бытовало прозвание Донских. Так, в путеводителе значится имя "великой княгини Марии, урожденной княжны Донской, супруги великого князя Василия Васильевича Темного".
Вряд ли можно полагать, что распространенность на известном отрезке времени прозвания князей Донских (помимо Дмитрия Ивановича) - дело рук тех, кто позже занимался переделкой старинных гробниц. Слишком деликатным было это дело, чтобы проявлять вольность в обращении с первоначальными надписями. Да и зачем было потомкам спустя столетия приписывать именования Донских целой группе князей XIV- начала XV века? Более вероятным является предположение, что при позднейших переделках княжеских усыпальниц воспроизводились старинные тексты, особенно в именованиях князей. Впервые введенные в научный оборот старым московским путеводителем эпиграфические источники помогают нам глубже понять и оценить величие подвига русского народа, совершенного на поле Куликовом в борьбе за независимость своей Родины, подвига, который ярко запечатлелся в памяти современников и потомков.
Куликовская битва обозначила в русской истории важнейшую веху освободительной борьбы народа против иноземного господства. Самый факт успешного противоборства с Ордой, несмотря на последующее разорительное нашествие Тохтамыша, оказал огромное воздействие на людей той эпохи. Отразился он и в поведении и в миропонимании следующих поколений. Произошел чрезвычайно важный для жизни народа идейно- психологический перелом, нашедший выражение в разнообразных проявлениях политической и культурной истории. Иными словами, русский народ понял необратимость происходивших событий, обрел веру в конечную победу над вековечным врагом.
Возвысилась роль Москвы как признанного центра объединения русских земель, что ускорило процесс формирования Русского централизованного государства. Пройдя сквозь четвертьвековой период междоусобной феодальной войны середины XV в., Русь не пала духом и была готова к продолжению борьбы за освобождение от ордынского господства. Даже позорная и трагическая вместе с тем страница истории, связанная с разгромом и пленением под Суздалем великого князя Василия Темного ордынцами, не смогла изменить ход событий.
Воздействие Куликовской битвы на культурное развитие и общественную мысль Руси было огромно. Весь XV век прошел под знаком этого великого события, приблизив час окончательной ликвидации ее зависимости от Орды. Гений Андрея Рублева, творения Епифания Премудрого выросли на основе тогдашнего духовного подъема. Ученые подметили характерное явление той эпохи - энергичную и плодотворную работу по обновлению русской письменной традиции. Невиданный до того размах получает деятельность переписчиков, переводчиков, писателей. Как подчеркнул акад. Д. С. Лихачев, "они словно стремятся заменить новой письменностью всю старую, которая, казалось, перестала удовлетворять новым требованиям" 26 .
В 1480 г. над Русью вновь нависла смертельная опасность. Ордынский хан Ахмат в союзе с великим князем литовским и королем польским Казимиром выступил в поход, чтобы утвердить над Русской землей пошатнувшееся господство завоевателей. Настроение народных масс той поры хорошо передает летописец, отмечающий решимость противостоять всеми силами войску хана, добиться освобождения от ненавистного ига. Своеобразным выражением этих чаяний народных были послания ростовского архиепископа Вассиана Ивану III. Имея в виду приближенных великого князя, уговаривавших его не вступать в борьбу и сдаться на милость Ахмата, Вассиан писал: "Что они советуют тебе, эти льстецы лжеименитые?.. Советуют бросить
26 Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М-Л. 1982, с. 34.
стр. 95
щиты и, не сопротивляясь нимало,.. предать христианство, свое отечество" 27 . "Выйди навстречу безбожному языку Агарянскому, - продолжал далее Вассиан, - поревнуй прародителям твоим великим князьям, которые не только Русскую землю обороняли от поганых, но и чужия страны брали под себя: говорю об Игоре, Святославе, Владимире, бравших дань на царях Греческих, о Владимире Мономахе, который бился с окаянными половцами за Русскую Землю, и о других многих, о которых ты лучше моего знаешь. А достохвальный великий князь Димитрий, твой прародитель, какое мужество и храбрость показал за Доном над теми же сыроядцами окаянными! Сам наперед бился, не пощадил живота своего для избавления христианского, не испугался... За это и до сих пор восхваляется Димитрий и славится не только людьми, но и Богом. Так и ты поревнуй своему прародителю" 28 .
Сто лет спустя после Куликовской битвы ордынское иго было свергнуто. А память о борцах за независимость Родины тогда вновь стала идейным оружием в противоборстве с вековым притеснителем Руси. Документы той поры получили распространение, вошли как составные части в исторические труды средневековья. Повествующие о важнейших событиях мировой истории, они отразились в различных редакциях хронографов 29 . Более того, есть основания утверждать, что в 1480 г. современники отметили столетие Куликовской битвы. Разумеется, речь не идет в каком-то официальном праздновании. Тем не менее существует свидетельство, согласно которому известный книгописец конца XV в. Ефросин из Кирилло-Белозерского монастыря составил сборник литературных произведений, в который включил текст "Задонщины". Этот сборник был приурочен к юбилею Куликовской битвы. Вот что записал Ефросин на одном из листов рукописи: "В лето 6888 (1380) сентября 8 в среду был бой за Доном. В лето 698 - 8 (1480) сентября 8 ино тому прешло лет 100". Переписывая в свой сборник "Задонщину", Ефросин как бы поминал погибших на Куликовом поле. И в других текстах переписчик отмечал, сколько лет до того или иного события минуло после знаменитого сражения 30 .
Падение ордынского ига возвысило роль Русского государства, послужило новым стимулом для развития национального самосознания народа. Понятно то торжество, которое как бы выплескивается на читателя летописных повествований и на зрителя величественных творений архитектуры и живописи конца XV- начала XVI века. Автор знаменитых посланий Ивану III Вассиан успел до своей скорой кончины запечатлеть подвиг русских воинов на Угре вдохновенными словами - напутствием на будущее: "О храбри мужествении сынове Рустии! Подщитеся охранити свое отечьство, Рускую землю, от поганых, не пощадите своих глав" 31 .
Шли годы, крепло Русское централизованное государство со столицей в Москве. Но не дремали и его недруги. Борьба Ивана IV за выход на побережье Балтийского моря ради торговых и культурных связей со странами Западной Европы вызвала тяжелую и многолетнюю Ливонскую войну против коалиции соседних государств (1558 - 1583 гг.). В разгар этой борьбы в стан противника перешел князь Андрей Курбский. Между царем и князем-изменником завязалась переписка, в которой каждая из сторон обосновывала свою правоту, прибегая подчас к примерам из истории. Интересна в этом плане аргументация Ивана Грозного. В первом послании царя Курбскому встречаем строки, упоминающие "храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцы велию победу показавшего, и хвалам достойнаго великого государя Димитрия, иже за Доном над безбожными агаряны велию победу показавшего" 32 .
27 Цит. по: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. III. М. 1960, с. 80.
28 Там же.
29 Описание списков Хронографа редакции 1512 г., с. 124.
30 Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского, цикла. В кн.: Сказания и повести о Куликовской битве, с. 308. Как отмечает автор, впервые на это обратил внимание Д. С. Лихачев.
31 Зонова О. В. Ранние фрески Успенского собора Московского Кремля как па- шггник русской культуры 80-х годов XV в. В кн.: Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины (материалы юбилейной научной конференции). М. 1983, с. 182.
32 Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л. 1979, с. 12, 53; ср. там же. с. 62.
стр. 96
Во второй половине XVI в. была осуществлена грандиозная работа по составлению иллюстрированной истории Руси - т. н. Лицевого летописного свода. На его страницах запечатлены картины и Куликовской битвы и "стояния на Угре" 1480 года. Куликовской битве, различным ее эпизодам посвящено почти 200 миниатюр 33 . Конечно, этот труд был известен узкому кругу лиц. Гораздо более широкое значение приобрело внушительное церковно-литературное начинание митрополита Макария - "Великие минеи четьи" - свод житийных произведений, расположенных по месяцам года. Сюда вошло и "Житие" Александра Невского, что способствовало дальнейшему распространению этого памятника среди грамотных слоев общества. Известный публицист середины XVI в. Иван Пересветов в своих сочинениях обратился к памяти легендарных Пересвета и Осляби, которые "на Донском побоище при великом князе Дмитрие Ивановиче... за честь государеву пострадали и главы своя положили" 34 .
Для эпохи Ивана Грозного характерны и другие, еще более непосредственные обращения к памяти предков, среди которых особое место отводилось Дмитрию Донскому. Начиная свой знаменитый поход на Казань, царь побывал во Владимире, у раки Александра Невского и в Коломне, где, подражая Дмитрию Донскому, молился перед образом, которому по дороге на Куликово поле поклонился его славный предок. Тем самым подчеркивалась преемственность борьбы. Так она и воспринималась современниками. На знамени Ивана IV с изображением Спаса поместили "животворящий крест, иже бе... у достохвальнаго великаго князя Дмитрия на Дону". Подступив к Казани, царь распорядился "розвертети" (т. е. развернуть) эту памятную хоругвь перед войском 35 . Победоносное возвращение Ивана Грозного из похода на Казань ознаменовалось торжественной встречей в Москве, во время которой митрополит Макарий произносит речь. В ней царь и его деяния сравниваются с делами Александра Невского и Дмитрия Донского.
В соответствии с обычаями эпохи победа над Казанским ханством символично была изображена на созданной тогда иконе "Благословенно воинство небесного царя". Здесь Дмитрий Донской возглавляет первый отряд воинов. Поскольку и Куликовская битва и взятие Казани совпали с большими церковными праздниками (в первом случае - рождество богородицы, во втором - покров богородицы), культ богородицы и восходящая к нему иконография получают особое значение и популярность. С иконой Донской богоматери, взятой из Коломны в Москву, Иван IV отправляется в полоцкий поход. При этом в источниках отмечается, что "чудотворным образ", "непобедимая воевода" был на Куликовом поле, "егда князь великий Дмитрий победи безбожнаго Мамая на Дону" 36 .
Имя героя Куликовской битвы было дано сыну Грозного, родившемуся во время Казанского похода. Царь повелел известить о рождении наследника "во всю область царства своего великия России" притом с прямым указанием, что Дмитрием первенец назван в честь "великого князя Димитрия Ивановича, иже показа великую победу и одоление на безбожного Мамая за Доном" 37 . Преемник Ивана Грозного, царь Федор, также вспомнил о "чудотворном образе", связанном с Куликовской победой, когда к Москве подступили крымские орды Казы-Гирея. Икону скачала обнесли вокруг стен столицы во время крестного хода, а затем водрузили в полотняной церкви, устроенной в стане русских воинов38 . Реликвии прошлого, напоминавшие о вековой борьбе Руси с Ордой, были своеобразным идейным оружием, призванным воодушевить русских людей на противоборство с внешними врагами.
Во времена Грозного о князьях-воителях за Русскую землю вспоминали не только в правящих верхах и церковных кругах. В 80-е годы XVI в. при разбирательстве одного земельного спора было опрошено около 400 человек - посад-
33 Повесть о Куликовской битве. Из Лицевого летописного свода XVI в. Л. 1980.
34 Сочинения И. Пересветова. М. -Л. 1956, с. 171, 200 - 201.
35 ПСРЛ. Т. 12. СПб. 1901, с. 230; Клосе Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков. М. 1980, с. 261; Щенникова Л. А. К вопросу о происхождении древнего иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля. В кн.: Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины, с. 192.
36 Щенникова Л. А. Ук. соч., с. 193.
37 ПСРЛ. Т. 19. СПб. 1903, с. 473 - 474.
38 См. ПСРЛ. Т. 14. М. 1965, с. 12.
стр. 97
ских Соли Галичской и крестьян округи. Вспоминая давно минувшие времена, они единодушно назвали имя князя Дмитрия Ивановича в сопровождении прозвания - Донской 39 . Значит, в памяти народной это именование сохранялось прочно.
"Жизни учительница"
Начало XVII столетия ознаменовалось не только первой Крестьянской войной в России, но и внутриполитическими неурядицами, ожесточенной борьбой за власть, вмешательством Речи Посполитой и Швеции, приведшим от скрытой интервенции времен Лжедмитриев к открытому захвату русских земель на севере и западе. Казалось, в это "Смутное время", когда столь животрепещущими, бурными, быстро сменяющими друг друга событиями был заполнен каждый день, мало кому приходило в голову вспоминать о предках. Тем не менее факты обращения к образам героев отечественной истории известны и для этих лет. Описывая события той эпохи, Авраамий Палицын, келарь Троице-Сергиева монастыря, автор знаменитого "Сказания", взывает к памяти Александра Невского и Дмитрия Донского, хотя его слова окутаны религиозными мотивами 40 .
Дабы воздействовать на широкие слои общества в духе поддержки избранного на царство боярской верхушкой Василия Шуйского, вдова Ивана IV, царица-инокиня Марфа Федоровна, в грамоте 21 мая 1606 г. указывала на то, что новый царь "от корени великих государей Российских, от великого государя Александра Ярославича Невского". Наказывалось грамоту читать перед всеми людьми, в том числе и перед "черными" 41 . Обращение к авторитету Александра Невского здесь симптоматично. Изображая события "Смутного времени", один из литературных памятников ("Казанское сказание") тоже обращается к личности Александра Невского 42 .
Еще характернее другое обстоятельство, связанное с идеей освобождения страны в критический момент захвата Москвы интервентами. В 1611 г. жители Казани и Казанского края отправили на Урал, в "Пермь Великую", грамоту от имени "всяких людей Казанского государства" с призывом к единству действий против интервентов, захвативших столицу страны. Этот призыв исходил от русских, татар, чувашей, марийцев и удмуртов 43 . В окружной грамоте Д. М. Пожарского от июня 1612 г. призыв к борьбе с врагами звучал так: "Помня... свое отечество" 44 . Лозунг защиты христианской веры от поругания со стороны захватчиков не может скрыть реальной, жизненной основы - борьбы разноплеменного населения страны за сохранение единого и независимого Российского государства. Неразрывную связь времен отразила эта грамота и в том случае, когда говорила 0 намерениях интервентов "землю нашу пусту и безпамятну учинить" 45 .
Россия выдержала тяжкое испытание - интервенты были изгнаны, государственность сохранена. Взлет национально-освободительной борьбы начала XVII столетия укрепил патриотические традиции народа, открыв новую их страницу. Тема защиты Отечества от иноземных нашествий получает дальнейшее развитие. Народ не забывает героев минувших дней. В XVII в. были широко распространены списки древнерусских произведений, связанных с именами Александра Невского и Дмитрия Донского. "Житие" Александра Невского, летописные рассказы о нем передавались из поколения в поколение. "Сказание о Мамаевом побоище" было не менее популярным. Оно ходило в многочисленных списках, о чем можно судить по сохранившимся сотням рукописей.
Примечательно и то, что в опубликованных Печатным двором в Москве книгах для назидательного чтения ("прологах"), выдержавших несколько изданий, описаны подвиги Александра Невского и Дмитрия Донского 46 . В позднейшие редакции "про-
39 ААЭ. Т. II. СПб. 1836, N 85, с. 178.
40 Сказание Авраамия Палицына. М. -Л. 1955, с. 115, 202.
41 Памятники истории Смутного времени. М. 1909, с. 21.
42 Тихомиров М. Н. Классовая борьба в России XVII в. М. 1969, с. 230.
43 Памятники истории Смутного времени, с. 80 - 81.
44 Там же, с. 97 - 101.
45 Там же, с. 100.
46 Елеонская А. С. Тема борьбы против ордынского ига в старопечатном Прологе. В кн.: Куликовская битва в литературе и искусстве, с. 101 -114.
стр. 98
логов", напечатанных во второй половине XVII в., введены рассказы об избавлении Руси от внешних врагов в начале XVII века 47 . Наличие "прологов" и сборников в волостных библиотеках при церквах русского Севера XVII в. наглядно свидетельствует о неизменном интересе крестьянского населения к источникам знания, в известной мере выходящим уже за рамки обычной богослужебной литературы 48 . Тяга к светским знаниям, в том числе по истории родной страны, приобретала возрастающее значение. При всех трудностях определения круга читателей той эпохи (в плане социальном) скупые данные источников не оставляют сомнений в том, что он включал представителей всех слоев тогдашнего общества. Данные о продаже книг из лавки Печатного двора в середине XVII в. говорят, что ее услугами пользовались не только служилые люди и церковники, но и посадские, крестьяне и дворовые. Значительная часть тиражей книг покупалась приезжими из разных местностей государства (до 100 пунктов). Это указывает на общероссийский масштаб спроса на продукцию Печатного двора 49 .
Среди произведений XVII в., отразивших события XIII-XIV вв. и борьбу с иноземными захватчиками, привлекает внимание распространенная тогда "Повесть о начале Москвы". Памятник упоминает Александра Невского и сообщает о его мужественном поведении в Орде перед Батыем (эпизод, несомненно, заимствованный из "Жития"). Переходя к временам Дмитрия Донского, "Повесть" кратко излагает ход событий до Куликовской битвы и живописует само сражение 50 . А в одном из вариантов этого произведения восстановление Москвы после погрома ее ордами Батыя приписывается Александру Невскому 51 . Гражданским по своей направленности сочинением XVII в. был "Синопсис" И. Гизеля. В этой книге, которая долгое время была учебной, тема борьбы Руси с иноземными нашествиями занимает большое место. Здесь, в частности, использованы памятники Куликовского цикла. "Синопсис" неоднократно издавался в конце XVII-XVIII в. и доходил подчас до рядового читателя.
Интересно одно историческое предание, повествующее о споре Богдана Хмельницкого с крымским ханом. Последний во время встречи выговаривал гетману: "Для чего де ты поддался Москве?" Хмельницкий дал собеседнику решительную отповедь, обличив агрессивность, вероломство и алчность своих недавних крымских союзников в борьбе с Польшей. Он обвинил их в умысле "его Хмельницкого с Украиной, паки покорить ляхам и с ляхами воевать Москву для разорения того Московского богом укрепленного царства и для поискания себе Астрахани и иных панств". В споре была использована аргументация исторического характера, о которой нельзя не упомянуть. "Особливо же хан, стращая Хмельницкого, - говорит предание, - как начал вспоминать были прежние татарские и Батыя, не только русскую и полскую, но и венгерскую, моравскую и немецкую землю раззорившего". Гетман не остался в долгу, возразив на это: "Уже многие из тех татар не дадут ему, хану, помощи, ибо и сами под областию российскою суть; також, что Батый приобрел, тое все Мамай потерял". Вернувшись к современным ему событиям, Хмельницкий подтвердил свою верность России, язвительно заметив: "Хан, влекомый любоимением, за сто тысяч золотых от короля (польского. - А. П.) присланных, идет напрасно великороссиян и казаков воевать" 52 .
Подготовленное во второй половине XVII в. сочинение дипломата и писателя Н. Спафария "Василиологион" ввело в круг жизнеописаний великих полководцев всех времен и народов Александра Невского и Дмитрия Донского 53 . А неизвестный автор
47 Державина О. Д. Печатный Пролог XVII в. В кн.: Средневековая Русь. М. 1976, с. 127.
48 Копанев А. И. Волостные крестьянские библиотеки XVI-XVII вв, В кн.: Русские библиотеки и их читатель. Л. 1983, с. 66 - 67.
49 Луппов С. П. Изучение истории библиотек и характера читательских запросов различных слоев общества как одна из важных задач, стоящих перед исследователями в области истории культуры. - Там же, с. 32 - 34.
50 Повести о начале Москвы. М. 1964, с. 183, 186.
51 Там же, с. 192.
52 Краткое описание Малороссии. В кн.: Летопись самовидца по новооткрытым спискам с приложением трех малороссийских хроник. Киев. 1887, с. 244 - 245.
53 Пушкарев Л. Н. Общественно-политическая мысль России. Вторая половина XVII века. М. 1982, с. 188.
стр. 99
середины XVII в. писал об истории, что она "свидетельница всех веков, свет истине,., жизни учительница", осуждая невнимание зарубежных писателей к прошлому России. Он особо выделил при этом время княжения Александра Невского. 54 .
Злободневно и остро прозвучала историческая тема во время крымских доходов русских войск 1687 -1689 годов. Об этом напоминает "Слово... российскому воинству", произнесенное церковным деятелем И. С. Римским-Корсаковым перед ратниками, собравшимися в дальний путь. Оратор составил свое "Слово" на основе религиозных текстов и "от царственных летописцев". Призывая к мужественной борьбе против Крымского ханства, он говорил о вековом противоборстве Руси с Ордой, напомнил о победе Дмитрия Донского над Мамаем, о завоевании Казанского, Астраханского и Сибирского ханств. Не преминул Римский-Корсаков вспомнить и Александра Невского, который разгромил рыцарей ("неистовые немцы"), а те "вдав плещи, побеже" с поля боя 55 .
В далекой Сибири писал свои замечательные исторические и географические труды ученый-самородок С. У. Ремезов. Используя данные хронографа, он поместил в своей "Истории Сибирской" сведения о Куликовской битве, рассматривая сокрушение Сибирского ханства как продолжение борьбы Руси с завоевателями 56 .
Составленный в конце XVII в. "Нижегородский летописец" аккуратно регистрировал правителей уезда - воевод по годам их пребывания у власти. Среди особо примечательных событий под 1612 г. записано: "Пришел князь Дмитрей Михайлович Пожарский, и... нижегородские жители, всяких чинов люди, выбрали нижегородца посадского человека добраго Кузьму Минина... и... собрали ратных людей много... из Нижняго пошли к Москве для очищения московского" 57 . Роль Минина хорошо понимали посадские люди, из которых происходил он сам. Одна из псковских повестей начала XVII в. прямо указывала, что "некто от простых людей" Минин собрал много денег, нанял ратных людей и передал их под начало кн. Пожарского 58 . В "утвержденной" грамоте Земского собора 1613 г., разосланной по случаю избрания Михаила Романова на царство, приводилась своеобразная историческая справка. В ней говорилось, в частности, об Александре Невском, "иже над германы показа преславную победу", а также о Дмитрии Донском, "иже победи безбожного Мамая на Дону". Хотя составители грамоты всячески стремились возвеличить роль феодалов в избавлении России от интервентов в начале XVII в., они вынуждены были упомянуть и представителя народных масс - "выборново человека ото всего Московского государства Кузьму Минина" 59 .
Написанное в конце XVII в. сочинение "Скифская история" содержало много сведений о борьбе Руси и других славянских народов против агрессии Османской империи и монголо-татарских ханств. Касаясь времен Батыя, автор отмечал, что русские люди тогда "хотяще оборонити любимое отечество". Лызлов описывает Куликовскую битву, "стояние на Угре", подробно говорит о борьбе с Казанским и Крымским ханствами. Этот труд также звучал злободневно, и его многочисленные списки ходили по стране, читались людьми разного общественного положения 60 . Возникает вопрос об осведомленности людей разного звания в истории, их интересе к событиям прошлого, изложенным в летописях и других сочинениях. Отчасти ответ на него можно найти при изучении владельческих надписей на книгах и рукописях. Так, иллюстрированная рукопись "Сказания о Мамаевом побоище", исполненная в середине XVII в., имеет запись: "Сия книга, глаголеман Мамаево побоище, белозерца посадского человека Меркура Иванова сына Огваздина и детей его Андрияна и Андрия. Подписал я, Андреян, своеручно 1742 года мая 1 числа".
54 Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-ХУПвв. М. 1973, с. 388.
55 Памятники общественно-политической мысли в России конца XVII века. Литературные панегирики. М. 1983, с. 142 - 144, 155.
56 Гольденберг Л. А. Семен Ульянович Ремезов. М. 1965, с. 131.
57 Нижний Новгород в XVII веке. Сб. док. Горький. 1961, с. 293.
58 Тихомиров М. Н. Ук. соч., с. 17.
59 ЧОИДР, 1906, кн. III, отд. I, с. 24 - 25, 41.
60 Чистякова Е. В. "Скифская история" А. И. Лызлова и вопросы востоковедения. В кн.: Очерки по истории русского востоковедения. Сб. VI. М. 1963, с. 42 - 44 и др.
стр. 100
Затем эта книга перешла в руки семинариста П. И. Мироносицкого 61 . Среди владельцев и читателей летописей встречаются крестьяне, мещане, солдаты 62 . На книге "Пролог" издания 1642 г. сохранилась запись: "Сей Пролог Великорецкаго оброчнаго стана Погорельской волости крестьянина Аристарха Крутикова. Писал своею рукою". Другой "Пролог", выпущенный в свет на полтора столетия позже, принадлежал крестьянину Семену Караваеву. У крестьянина Ивана Алексеева, судя по его собственноручной записи на книге, имелся "Синопсис". В среде посадских и торговых людей бытовали и хронографы 63 . Опубликованные недавно записи небогатого помещика А. К. Глазатого за 1682 - 1684 гг. свидетельствуют, что их автор был знаком с какими-то сведениями о Куликовской битве, возможно, летописного происхождения или почерпнутыми из "Сказания о Мамаевом побоище". Среди будничного содержания записей о хозяйственных делах (посев, урожаи, расход хлеба и т. п.) вдруг появляются такие фразы: "О извещении великому князю Димитрию, яко нечестивый Мамай идет войною на Русь. Великий благоверный князь Димитрий Иванович московский, услышавши, яко идет на него безбожный царь Мамай с многими силами, неуклонно яряся на веру христианскую и народ православного христианства, ревняся погибшему Батыю, скверному прародителю своему". Достойно внимания, что эти слова написаны не вдоль листа, а по вертикали 64 . Такая запись привлекала внимание и затеряться среди других не могла.
Как видим, у грамотных представителей различных сословий, в том числе из трудового народа, интерес к историческому чтению, включающему сведения о борьбе с иноземными захватчиками, был тогда устойчивым. Можно думать, что соответствующие произведения читались не только владельцами книг. Нельзя исключать и назидательного чтения в семейном кругу и среди односельчан.
В XVII в. наблюдается повышение интереса к иконографии, например, Дмитрия Донского. Хотя князь не был канонизирован как общерусский святой, его изображения на иконах - явление нередкое для того времени. И, что особенно существенно, художественный образ Дмитрия Донского находит свое глубокое идейное осмысление. При этом воспроизведение сюжетов Куликовской битвы не оставляет сомнений в том, что живописцы основательно изучали письменные данные, пытались уловить в них конкретные бытовые черты, проникнуть в эпоху Куликовской битвы 65 . Тот факт, что большинство "лицевых" (иллюстрированных) рукописей "Сказания о Мамаевом побоище" выполнено именно в XVII столетии, в этом смысле знаменателен.
Потребность в знаниях о прошлом, о его героях и борцах не могла быть удовлетворена религиозной литературой, распространение которой усиленно поддерживалось церковью. Поэтому со временем развивается жанр местных летописей, включающих данные из общерусской гражданской истории. Изыскания в этой области показывают, что во второй половине XVII в. во многих местах России (в городах, монастырях и т. д.) летописный жанр не только не пресекся, но и заметно развился 66 . Провинциальное летописание продолжалось и в следующем столетии. Особенно интересны факты, указывающие на демократическую направленность подобных исторических сочинений.
В 1765 г. был "сочинен и в пользу требующих написан" устюжским жителем Львом Вологдиным летописец, в котором о "Смутном времени" указано, что тогда Россия испытала "расхищение" от польских и шведских интервентов, "какого и от
61 Сказание о Мамаевом побоище. Лицевая рукопись XVII века из собрания Государственного исторического музея. М. 1980, с. 40.
62 ПСРЛ. Т. 37. Л. 1982, с. 206.
63 Благовещенская Е. В. Надписи крестьян и дворовых XVIII-XIX вв. на книгах. - История СССР. 1965. N 1, с. 141; Археографический ежегодник за 1963 год. М. 1964, с. 379 - 380, 395.
64 Морозов Б. Н. Записная книжка помещика XVII в, - Советские архивы, 1983, N 5, с. 67 - 68, 69.
65 Морозова З. П. Прорись иконы "Явление иконы на древе князю Дмитрию Ивановичу перед Куликовской битвой". В кн.: Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины, с. 212 - 215.
66 Богданов А. П. Летописные и публицистические источники по политической истории России конца XVII века. Автореф. канд. дисс. М. 1983, с. 2 - 3, 12 - 13.
стр. 101
татар не бывало". Освобождение пришло "старанием нижегородцкаго купца Козьмы Минина, под предводительством князя Дмитрия Михайловича Пожарского" 67 . Здесь характерно отношение автора к своим героям, они поставлены не только рядом и наравне, но и отмечен вклад каждого в дело освобождения страны от захватчиков. Это созвучно представлениям современников Минина, которые считали его "выборным человеком всею землею".
С течением времени наблюдается показательное явление: в представлениях угнетенных масс образы защитников страны от внешних врагов обретают социальную окраску, в известной мере противопоставляются сонму стоящих у власти дворян-крепостников. Так, в 1650 г., в разгар Псковского восстания, была составлена челобитная псковитян царю о притеснениях и обидах от воевод и чиновников. В ней говорилось о заслугах города в защите рубежей России от внешних врагов, об участии псковитян еще в рати Александра Невского 68 . В середине XVIII в. по рукам ходило стихотворное анонимное произведение, возникшее в крепостной среде и получившее название "Плач холопов". Изображая тяготы подневольной жизни "холопов", авторы "Плача" пишут: "Пройди всю подселенную - нет такого житья мерзкого! Разве нам просить на помощь Александра Невского?" Обращение к памяти великого полководца здесь самым прямым образом связано с идеей освобождения народа от крепостного ярма. Александр Невский предстает в "Плаче" как заступник обездоленных. В народе ждут такого полководца, который сможет покарать ненавистных угнетателей.
"История родит героев будущих"
Посмотрим теперь, каким же было общественно-идейное восприятие эпохи, обозначившей крутой перелом в развитии России, и как в XVIII в. относились к патриотическим традициям, сложившимся до нее. Как известно, первая четверть XVIII в. ознаменовалась реформами. Возвысилась роль России в тогдашнем мире. Петр I ревниво заботился о престиже страны. Характерен такой факт. По указанию царя была переведена на русский язык книга И. Гюбнера "Земноводного круга краткое описание". Давая это поручение Я. В. Брюсу, Петр потребовал коренным образом, с учетом новых данных, исправить главу, посвященную России. При этом устаревшее, но традиционное для Западной Европы название государства "Моско-вия" было заменено на понятие "Россия" 69 . Казалось бы, преобразования, ломка устоявшихся веками обычаев и традиций почти не оставляли места для сохранения традиций. Однако факты говорят об ином. Возводя Россию на новую историческую ступень, Петр I с большим вниманием и уважением относился к героическим делам предков, ценил их подвиги в борьбе за независимость страны против внешних врагов.
Ф. Прокопович в одном из своих "Слов", посвященных памяти Петра I, отмечал, что успеху деятельности царя способствовало то, что он "изучився неких европских языков, в исторических и учительских книгах частым чтением упражнялся" 70 . Ту же мысль высказал другой современник, писатель Г. Бужинский, имея в виду Петра I: "И сам во чтении книг, паче же исторических, упражняется" 71 .
Дела Александра Невского и Дмитрия Донского увлекали Петра 72 . 23 ноября 1718 г. в Александро-Невском монастыре Ф. Прокоповичем было произнесено "Слово в день святого благоверного князя Александра Невского". Через два года "Слово" было опубликовано отдельной брошюрой. Ф. Прокопович еще в 1709 г., после Полтавской баталии, сравнил Петра I с Александром Македонским и Александром Невским. Это сравнение он повторял не раз, прямо связывая героику прошлого с современными ему событиями. Образ Александра Невского был использован Прокопо-
67 ПСРЛ. Т. 37, с. 139.
68 Тихомиров М. Н. Ук. соч., с. 68.
69 Савельева Е. А. Библиотека Я. В. Брюса в собрании БАН СССР. В кн.: Русские библиотеки и их читатель, с. 127.
70 Панегирическая литература Петровского времени. М. 1979, с. 296.
71 Там же, с. 85.
72 Майкова Т. С. Петр I и "Гистория Свейской войны". В кн.: Россия в период реформ Петра I. М. 1973, с. 103.
стр. 102
вичем и другими авторами начала XVIII в. также для возвеличения соратника Петра I - А. Д. Меншикова. Обращение к памяти Александра Невского имело ярко выраженный политический характер в условиях войны со Швецией. Сам царь немало этому способствовал.
Когда Петр I посетил берега Невы, русские люди - потомки новгородцев, жившие в этих местах, - указали ему место битвы со шведами в 1240 году. Предание о ней передавалось здешними жителями из поколения в поколение более 450 лет 73 . Весной 1704 г. Петр I лично выбирает место для будущего монастыря близ места Невской битвы, определяет духовных лиц для его учреждения. Летопись монастыря объясняла намерение царя тем, что Александр Невский "здешних пределов Российских от нападения шведов был всегдашний охранитель" 74 . Мощи Александра Невского перевезли из Владимира в Петербург (1723 г.). В этой церемонии участвовал Петр I. День памяти Александра Невского было указано отмечать 30 августа (в день заключения Ништадтского мира). Синод распорядился на иконах изображать Невского не в монашеской, а в великокняжеской одежде. Александр Невский, таким образом, явился патроном новой столицы, а его культ приобрел общегосударственное значение. При Петре I был учрежден также орден Александра Невского.
Петр I поощрял занятия русской историей, давал поручения собирать и изучать документы минувших времен. По указанию царя Ф. Прокопович занимался подготовкой исторического сочинения, представленного как "Родословие" русских князей до Петра I включительно. Над этим произведением автор работал и позже, расширив разделы по средневековью. Более полно было рассказано там об Александре Невском и Дмитрии Донском. Составленное А. И. Манкиевым "Ядро российской истории" не обошло славных страниц защиты Отечества от посягательств извне. Кроме борьбы с агрессией шведских и немецких феодалов, автор осветил события начала XVII столетия, отметив героизм русских людей, вставших под знамена Минина и Пожарского. Среди первых изданий молодой Петербургской Академии наук были сборники источников, а среди них - жизнеописание Александра Невского. Известно, что Петр I многое сделал для сохранения исторических памятников. В критический для страны момент после катастрофы под Нарвой, когда царь распорядился пустить в переплавку церковные колокола и некоторые старинные орудия, для уникальной царь-пушки было сделано исключение. Творение Андрея Чохова сохранили для потомков 75 .
XVIII век прошел под знаком восприятия и развития боевых традиций времен Петра I. Победа при Полтаве, морские сражения при Гангуте и Гренгаме, превращение России в великую державу способствовали этому. Газета "Ведомости" в 1720 г. сообщила о торжествах в Петербурге в день Полтавской битвы. Петр I принимал парад, причем надел "те одежды, в которых при баталии Полтавской был и над воиски своими командовал" 76 . Этот интерес к личности и деяниям Петра I, возникший еще при его жизни, не ослабевал впоследствии. Во всевозможных жизнеописаниях и сочинениях о нем неизменно присутствовала тема борьбы с внешними врагами России, драматический, но в итоге победоносный ход Северной войны. Завершение долгой и тяжелой борьбы России за выход к Балтийскому морю было встречено во всех слоях общества с чувством не только облегчения, но и гордости.
Потребность в знаниях о Петре I и делах его царствования была столь велика, что круг чтения русских людей не ограничивался отечественными произведениями. Широкое распространение получили сочинения зарубежных авторов, охотно переводившиеся в России. Подобные рукописи есть в фондах архивов и библиотек не только Москвы и Ленинграда, но также Казани, Челябинска, Красноярска и Томска. А. В. Суворов (кстати, кавалер ордена Александра Невского) считал себя последователем дел Петра и высоко оценил его полководческое искусство. Суворов свято хранил "кокард Петра Великого" - подарок отца, состоявшего денщиком при
73 Шаскольский И. П. У к. соч., с. 196.
74 Панегирическая литература, с. 86 - 87.
75 Немировский Е. Царь-пушка. В кн.: Куранты. Историко-краеведческий альманах. М. 1983, с. 236.
76 Рукописная и печатная книга. М. 1975, с. 180 (публикация С. Р. Долговой).
стр. 103
царе 77 . Полководец, приветствуя Ф. Ф. Ушакова, после взятия крепости на острове Корфу, писал: "Великий Петр наш жив", - упомянув Гангутскую победу. Во время поездки Екатерины II в присоединенные южные края была проведена военная игра, в ходе которой русские войска повторили ряд боевых эпизодов Полтавского сражения. В 1778 г. был поставлен первый памятник в честь славной победы, украсивший Полтаву.
В ряду сочинений об эпохе Петра I особое место принадлежало многотомному изданию И. И. Голикова "Деяния Петра Великого" и "Дополнениям" к нему. В хронологической последовательности Голиков привел документы, отражающие события Северной войны. Подробно освещены здесь Полтавская битва и другие славные страницы боевого пути русской армии. Труд Голикова в немалой мере был вызван желанием его автора противостоять пристрастным и односторонним суждениям иностранных историков, которые "славу русскую всевозможно старались умалить" 78 . Тем самым автор выполнил свой патриотический долг перед Отечеством.
Профессиональная историческая наука XVIII столетия тоже внесла свой вклад в изучение героических дел минувших веков. В лице В. Н. Татищева, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина эта тема нашла своих вдумчивых и заинтересованных исследователей. Особое внимание обращалось ими на описание Куликовской битвы, в основу которого был положен более широкий круг документальных источников, найденных к тому времени. К историческому жанру обращались и авторы, не считавшие его главным делом своей жизни. Среди них был видный государственный деятель и разносторонний ученый Ф. И. Соймонов. В середине XVIII в. он составил "краткий екстракт" русской истории, в котором предусматривалось изложение событий от Киевской Руси до 40-х годов XVIII столетия. В оглавлении труда значились в качестве важных исторических вех время Куликовской битвы и освобождения от ордынского ига. "Верхом славы" России Соймонов именовал эпоху Петра I. В "Предисловии к читателю" автор раскрыл свое отношение к истории родной страны; подпись гласила: "Благосклонного читателя всепокорнейший слуга, Всероссийского отечества всенижайший патриот" 79 .
Не менее отчетливо тема патриотических традиций прослеживается в литературных произведениях того времени. В 1750 г. М. В. Ломоносов закончил работу над трагедией "Тамира и Селим". Он так определил идейное содержание своего произведения: "В сей трагедии изображается стихотворческим вымыслом позорная погибель гордого Мамая, царя татарского, о котором из Российской истории известно, что он, будучи побежден храбростию московского государя, великого князя Дмитрия Ивановича на Дону, убежал с четырьмя князьями своими в Крым в город Кафу, и там убит от своих" 80 . В распоряжении Ломоносова были различные источники, включая ранние редакции "Сказания о Мамаевом побоище" и летописи. До читателя и зрителя середины XVIII в. были донесены в достоверном изложении сочинения русских писателей конца XIV - начала XV века 81 .
Екатерина II в 1764 г. передала Ломоносову поручение "выбрать из российской истории знатные приключения для написания картин". Среди исторических сюжетов, достойных воплощения на полотне, Ломоносов назвал следующие: "Победа Александра Невского над немцами ливонскими на Чудском озере"; "Начало сражения с Мамаем"; "Низвержение татарского ига"; "Козма Минин", два эпизода, связанных с князем Д. М. Пожарским, и один - с патриархом Гермогеном, отвергающим предложения польских интервентов 82 . Известный писатель А. П. Сумароков был автором трагедии "Дмитрий Самозванец" (1771 г.), в которой использовал повесть 1606 г. о том, "како восхити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов". С помощью Г. Ф. Миллера и М. М. Щербатова он изучал архивные ма-
77 А В. Суворов. Документы. Т. 3. М. 1952, с. 571.
78 Голиков И. И. Дополнения к деяниям Петра Великого. Т. IX. М, 1792, с. 318.
79 Гольденберг Л. А. Федор Иванович Соймонов (1692 - 1780). М. 1966, с. 126 - 131.
80 Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. VIII. Л. 1959, с. 292; Моисеева Г. Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII зека. Л. 1980, с. 166 - 168.
81 Моисеева Г. Н. Ук. соч., с. 167 - 168.
82 Там же, с, 164 - 165.
стр. 104
териалы по истории "Смутного времени". В этом произведении ясно чувствуется противопоставление интервентов, пришедших в Москву с Лжедмитрием, и русского народа. Под руководством Ломоносова занимался русской историей И. С, Барков, которому принадлежало оригинальное сочинение "Краткая российская история" (от Рюрика до Петра I), вошедшее в немецкое издание "Сокращенной универсальной истории", что придавало труду Баркова международное звучание 83 .
Вообще имена славных воителей за землю Русскую привлекали внимание в других странах. Так, видный финско-шведский историк и просветитель X. Г. Портан в 70-х годах XVIII в. подготовил курс лекций "Основные черты русской истории", в котором сообщил о "большой победе" князя Александра Ярославича на Неве, назвав его "одним из наиболее доблестных правителей России". Портану известна и Куликовская битва: "Дмитрий Иванович... получил прозвище Донского в честь победы над татарами в 1380 г. у реки Дон на Куликовом поле... Он целых три года боролся против этих мучителей России" 84 .
Конец XVIII - начало XIX в. ознаменовались опубликованием ряда исторических очерков - рассказов, повествующих о борьбе с иноземными вторжениями на Русь. Несколько произведений такого рода особое место отводили (даже в названиях) Куликовской битве и Дмитрию Донскому. Вышла тогда и книга с характерным заголовком "Герои русские за 400 лет" 85 . Неизвестный мастер конца XVIII в. отлил на Петербургском монетном дворе памятную бронзовую медаль в честь Дмитрия Донского. Искусный северный косторез посвятил свою работу "великому князю Дмитрию Ивановичу", изобразив героя Куликова поля 86 . Эти художественные произведения хранятся в фондах Государственного Исторического музея в Москве. Возрастающий интерес проявлялся тогда и к године "Смутного времени". Авторы литературных сочинений не раз обращались к образам героев этого лихолетья. Дань уважения предкам - борцам за независимость Руси отдал, в частности, писатель В. И. Майков, вдохновленный образами Дмитрия Донского и героев освободительной войны начала XVII столетия. Им была создана поэма "Освобожденная Москва". "Похвальные слова" в честь Минина и Пожарского сочийил другой известный литератор второй половины XVIII в., М. Н. Муравьев. В журнале "Зритель", издававшемся И. А. Крыловым и П. А. Плавилыциковым, проводилась мысль о необходимости воспитания патриотизма на примерах русской истории. Говорилось о том, что жизнь Минина и Пожарского может стать "совершенным училищем, как должно любить Отечество" Журнал призывал ставить в театрах пьесы, в которых любовь к Отечеству была бы "первым предметом" 87 . В 1798 г. была напечатана в университетской типографии трагедия М. М. Хераскова "Освобожденная Москва". Здесь речь идет о борьбе русского народа во главе с Мининым и Пожарским за освобождение страны от польско-шляхетской интервенции. Автор особо подчеркивает словами князя Пожарского выдающуюся роль Кузьмы Минина в эти грозные дни испытаний:
"Сей муж, почтенный муж России, сын и друг, Примером сделался отечеству заслуг, Не князь, не знатный муж, не есть чиновник дворской Он Минин! Минин он! - купец нижегородской. Порода знатная без добрых дел ничто"
88
.
Заложенная Ломоносовым традиция следования историческим фактам в произведениях о героических страницах прошлого не пресеклась и в дальнейшем. Еще в конце XVIII в. Г. Р. Державин начал работать над поэмой из эпохи "Смутного времени". Его привлекли образы Пожарского, Минина и других деятелей той эпохи. Пожарского Державин считал "в числе наивеличайших героев". А в 1806 г.
83 Штранге М. М. Демократическая интеллигенция России в XVIII веке. М. 1965, с. 447.
84 Первый университетский курс истории России за рубежом в XVIII в.: X. Г. П о р т а н. Основные черты русской истории. М. 1982, с. 57, 59.
85 Гераков Г. Герои русские за 400 лет. М. 1801.
86 Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины, с. 301.
87 История СССР. Пробный учебник для 7 класса. М. 1980, с. 270 - 276.
88 Моисеева Г. Н. Ук. соч., с. 174 - 175.
стр. 105
поэт написал трагедию "Пожарский, или Освобождение Москвы", в предисловии к которой отметил: "Все... характеры... взял я, ничего к ним не прибавляя, точно из истории, а по свободе поэзии вымыслил только некоторые вводные происшествия" 89 . Это произведение появилось всего за шесть лет до эпопеи 1812 г., когда вновь ярко проявилась первенствующая роль Москвы в судьбах Отечества. К 1807 г. относится постановка пьесы В. А. Озерова "Дмитрий Донской", имевшей шумный успех. На театральной сцене тех лет шел также спектакль М. В. Крюковского "Дмитрий Пожарский". Показателем широкого распространения сочинений на исторические темы, связанные с борьбой против внешних врагов, служит тот факт, что в Сибири конца XVIII - начала XIX в. бытовали рукописные сборники разнообразного содержания. Так, у крестьянина из-под Тобольска И. Панова имелся сборник, включавший не только сибирские летописи и сказания о Ермаке, но также исторические произведения о Куликовской битве, "Смутном времени", взятии русскими войсками Нарвы в 1704 г. и т. п. 90 . Память о славных предках сопутствовала русским людям в дальних и опасных плаваниях к берегам Северной Америки. В 1744 г. там побывал корабль охотников на морского зверя, названный "Александр Невский". Суда с этим гордым именованием неоднократно встречаются в источниках второй половины XVIII - начала XIX века 91 .
Таким образом, в канун "грозы двенадцатого года" русское общество не раз мысленно обращалось к героическим страницам отечественной истории, черпая там моральные силы для борьбы с вторжением армии "двунадесяти язык" в пределы России. Фельдмаршал М. И. Кутузов, ученик и последователь Суворова, преградив наполеоновской армии путь в южные районы России на полях сражений под Тарутином и Малоярославцем, писал в те памятные дни: "Отныне имя его (Тарутина. - А. П.) должно сиять в наших летописях наряду с Полтавою, и река Пара будет для нас так же знаменита, как и Непрядва, на берегах которой погибли бесчисленные ополчения Мамая" 92 . Кутузов здесь как бы соединил в одну цепь битвы русского народа против иноземных нашествий.
Эпопея 1812 г. открыла новую страницу в развитии патриотических традиций русского народа. Борьба против наполеоновской агрессии породила тысячи героев из народа - партизан, ополченцев, солдат. Отечественная война 1812 г. (которой мы завершаем наш очерк), помимо того, вдохновила передовых людей страны на революционную освободительную борьбу против самодержавия и крепостного режима. Декабристы по праву считали себя детьми 1812 года. Осмысливая уроки истории, они с гордостью отмечали участие минувших поколений в защите родной страны и верили в ее великое будущее. Недаром Ф. Н. Глинка восклицал: "Историк - исполни последнюю волю героев бывших, и История твоя родит героев времен будущих" 93 .
Сознание сопричастности священному долгу перед Родиной объединяло живой нитью, пронизывающей века, всех борцов за независимость России. Идеи патриотизма постоянно обогащались и развивались. Каждая эпоха вносила в них свой вклад. Это неоценимое идейное наследство воспринял советский народ, многократно доказавший свою способность к мирному, созидательному труду и к защите социалистического Отечества от любых посягательств, откуда бы они ни исходили. По личному указанию В. И. Ленина в красноармейские книжки времен гражданской войны были вписаны краткие и меткие изречения Суворова из его "Науки побеждать" 94 . В период Великой Отечественной войны были учреждены боевые ордена Александра Невского, Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова. И сегодня дела героев прошлого живы.
89 Там же, с. 180.
90 Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск. 1982, с. 429.
91 К истории Российско-Американской компании. Сб. док. м-лов. Красноярск. 1957, с. 12, 15, 21.
92 М. И. Кутузов. Сборник документов. Т, III, ч. 2. М. 1955, с. 650 - 651.
93 "Их вечен с вольностью союз". Литературная критика и публицистика декабристов. М. 1983, с. 326. .
94 Бескровный Л. Г. Система обучения и воспитания войск А. В. Суворова. В кн.: Александр Васильевич Суворов. М. 1980, с. 193.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |