А. ДРУГОВ, доктор политических наук
Более, чем через век после своего появления на свет и через 35 лет после насильственного отстранения от власти в результате жесточайшего политического и экономического кризиса первый президент независимой Республики Индонезии остается не только одной из крупнейших исторических фигур национального и мирового масштаба, но и живым фактором политической действительности современной Индонезии.
Сукарно принадлежал к тому поколению борцов за национальное освобождение, под чьим руководством народы бывших колоний обрели независимость, испытав и счастье победы над угнетателями, и нередко, к сожалению, - разочарование ее первыми плодами. Эти лидеры возглавили движения и государства благодаря своим выдающимся личным качествам, но главное состоит в том, что они воплощали именно те качества, которые были востребованы массами с их представлениями о целях борьбы, о власти, об отношениях между властью и индивидом.
Обращение индонезийской общественной мысли к взглядам Сукарно в наше время отражает не только интерес индонезийцев к своей истории, но и то обстоятельство, что в памяти поколений остаются не столько реальные достижения политического деятеля, сколько его идеалы, пусть и не полностью воплощенные в жизнь. Кроме того, на фоне трагического опыта нации при репрессивном режиме Сухарто в 1966-1998 годах просвещенный патернализм Сукарно предстает как более предпочтительный способ управления государством, а его антиимпериализм - как ответ на сползание современного мира к однополярной модели.
С первых шагов на политическом поприще Сукарно был привержен идеалам, которым он оставался верен всю свою жизнь, делая поправку лишь на меняющиеся с течением времени условия.
Прежде всего, это - свобода Индонезии, а после освобождения - сохранение и упрочение независимости, обеспечение стране достойного места на мировой арене.
Во-вторых, это - социальное, политическое и духовное единство индонезийского общества и индонезийской нации. Сукарно был убежден, что этносы, населяющие архипелаг, составляют общность, которая по своим признакам должна рассматриваться как единая индонезийская нация.
В-третьих, - избавление соотечественников от остатков колониального самоощущения, придание им веры в силы и историческую миссию индонезийской нации.
В-четвертых, - утверждение самобытности и непреходящей ценности культуры, традиций и жизненной философии народов Индонезии и индонезийской нации в целом.
В то же время в действиях Сукарно проявлялась его философия власти. Рожденный от брака между обедневшим яванским аристократом-теософом и балийской индуисткой из касты брахманов, он унаследовал яванскую культуру с ее мистицизмом, веру в ценности индуистской мифологии и ее героев как носителей этих ценностей, в необходимость достижения гармонии между материальным и духовным миром, между человеком и окружающей средой. Вероятно, в яванской философии Сукарно почерпнул и представление о власти как некой космической энергии, которая избирательно сосредоточивается в той или иной личности.
Наделенный блестящим умом, артистичностью, талантом убеждения, Сукарно ощущал свою одаренность как знак избранности высшими силами для руководства индонезийским народом на пути к независимости, процветанию и славе. Отсюда присущее ему мессианское ощущение богоизбранности. "Это утки сбиваются в стаи, а орел летает в одиночку", - говорил он о себе 1 . Всем приходилось отступать в тень, когда Сукарно обращался к народу, и не потому, что он был
стр. 24
всегда прав, а прежде всего потому, что он знал своих слушателей, знал, чего от него ждут и как нужно с ними говорить, чтобы они приняли мысли лидера за свои собственные. Его соратник по революционной борьбе Али Састроамиджойо вспоминал, что даже на агентов тайной полиции, неизменно присутствовавших на митингах в колониальной Индонезии, действовало обаяние Сукарно, ясно и доходчиво говорившего о самых возвышенных материях 2 .
В формировании политических и философских взглядов Сукарно существенную роль сыграла такая характерная черта индонезийского общества, как слабое развитие предпринимательства среди основной массы коренного населения, особенно в большинстве районов Явы. Успех в бизнесе, коммерции не был жизненной целью для большинства яванцев, тем самым как бы оставлявших эту сферу деятельности наряду с колонизаторами "инородцам", в массе своей этническим китайцам. Отсюда - преобладавший во взглядах людей патриархальный антикапитализм, который многими деятелями того времени рассматривался как неизменная и навечно данная черта нации.
ЧУЖДЫЙ ИСЛАМИЗМУ И КСЕНОФОБИИ
Чрезвычайную актуальность имеют в наше время взгляды Сукарно на роль религии в обществе и отношения между религией (исламом) и государством после обретения независимости. Он был, несомненно, верующим человеком, хотя его религиозность, как у многих яванцев, была в значительной мере синкретичной. В автобиографии он говорит о себе как о правоверном мусульманине (в 1955 году он совершил паломничество в Мекку) и одновременно преклонялся перед Библией и, в частности, перед Нагорной проповедью Христоса 3 . Но, веруя в божественное происхождение всего сущего, Сукарно еще в 1930-х годах отвергал идею законодательно ограничить религиозными канонами общественное развитие и личное поведение человека. В 1936 году он критиковал тех мусульманских деятелей и богословов, которые в XX веке пытались навязать государству политическую систему древних халифатов. Сукарно упрекал поборников превращения будущей независимой Индонезии в исламское государство в том, что они восприняли от ислама "не священный огонь, а пепел" и противопоставляют мусульманскую религию прогрессу 4 . Накануне Второй мировой войны он выступил за использование опыта кемалистской Турции, т.е. за фактическое отделение религии от государства.
Уже в июне 1945 года, говоря о грядущем устройстве страны, он выступил против включения в конституцию пункта, обязывающего мусульман соблюдать законы шариата. Сукарно бросил вызов своим оппонентам, предложив им добиться большинства в будущем парламенте, но предупреждал, что им вряд ли удастся это сделать, хотя 90 процентов избирателей составят мусульмане 5 . Предвидение Сукарно удивительно точно: за всю историю Индонезии исламистские партии никогда не получали вкупе и половины голосов на выборах. Он, как никто другой, знал, что единство в многообразии есть характеристика не только полиэтнического, поликонфессионального и поликультурного индонезийского общества, но и каждого индонезийца в отдельности, и попытки нарушить эту сложную, веками складывавшуюся гармонию чреваты расколом и разрушительным кризисом. Реальность Индонезии начала XXI века служит тому трагическим подтверждением, причем этноконфессиональные конфликты здесь, как и везде, чаще всего становятся внешним оформлением прорвавшихся наружу сугубо земных социальных противоречий.
Еще одна очень важная черта Сукарно как политика отчетливо проявилась, когда будущий президент еще пребывал в тюрьмах и ссылках. Его непримиримый антиколониализм был чужд ксенофобии. Позже, в ноябре 1956 года, выступая в Американской ассоциации в Джакарте, он подчеркнул, что люди его поколения в большинстве своем получили образование на основе западных идей и потому их интеллектуальные воззрения стали смешением собственных взглядов с концепциями, пришедшими с Запада 6 . Когда Сукарно говорил, что его национализм тесно сопряжен с интернационализмом, он мог бы с полным основанием сослаться на свою позицию в ту пору, когда угроза Второй мировой войны еще лишь маячила на политическом горизонте. Сукарно не связывал достижение Индонезией независимости с поражением метрополии и никогда не считал, что победа гитлеризма в Европе способна открыть его стране дорогу к свободе. Напротив, его предвоенные памфлеты полны тревожных предупреждений об опасности агрессии со стороны нацистской Германии и милитаристской Японии. После нападения Гитлера на Советский Союз Сукарно безоговорочно выступил на стороне СССР.
СЛОЖНЫЙ ПУТЬ К НЕЗАВИСИМОСТИ
В 1927 году Сукарно становится лидером созданной им Национальной партии Индонезии, в которой он видел политический авангард антиколониальной борьбы. В том же году он основал федерацию политических партий, приступив к практическому осуществлению своего курса на объединение всех национальных сил.
Аресты и длительная ссылка существенно ограничивали политическую деятельность Сукарно в 1930-х годах, но колонизаторам не удалось полностью изолировать его от национального движения. Сукарно и в ссылке оставался духовным вождем этого движения. В
стр. 25
1942 году на индонезийском архипелаге высадились японские войска, и тогда Сукарно принял одно из тех решений, которое ставило на карту его политическое будущее, - он согласился сотрудничать с оккупационными властями и фактически стал посредником между новой администрацией и населением страны. У японцев не было выбора: никто в Индонезии не мог сравниться своим авторитетом с Сукарно.
Для него же выбор был нелегким: в отличие от многих соотечественников, Сукарно с самого начала не питал иллюзий в отношении широко рекламировавшейся освободительной миссии Страны восходящего солнца и ее туманных обещаний предоставить независимость Индонезии. Можно предположить, что, помимо прочего, он счел себя единственным человеком в Индонезии, способным хотя бы свести к минимуму страдания индонезийцев от оккупационного режима. Чувствуя себя свободным от моральных обязательств перед голландцами, бросившими свою колонию на произвол судьбы, Сукарно никоим образом не содействовал победе японцев. Участники антияпонского сопротивления, включая самых радикальных, за весьма редким исключением, относились к Сукарно вполне лояльно и даже поддерживали контакты с ним и его коллегами. Когда же в августе 1945 года сложились условия для провозглашения независимости Индонезии, никто не сомневался в том, что эту миссию должны выполнить Сукарно и его ближайший сподвижник и единомышленник Мохаммад Хатта.
Характерная черта Сукарно как политического деятеля - внутренняя убежденность в своей правоте, позволявшая принимать иногда казавшиеся неожиданными решения и противостоять любому давлению, как это было с выбором даты провозглашения независимости. Вопреки нажиму радикалов, доходившему до прямых угроз насилием, Сукарно дождался того единственного дня, 17 августа 1945 года, когда декларация суверенитета, не провоцируя оккупантов на репрессивные действия, одновременно не выглядела как акт, инспирированный японским командованием. У Сукарно политическая интуиция, дар политического предвидения органично сливались с ощущением возложенной на него судьбой исторической миссии, и эта черта характера в течение многих лет была для него источником силы, позволяя успешно преодолевать самые сложные политические кризисы.
ЧТО ОКАЗАЛОСЬ ЗА "ЗОЛОТЫМ МОСТОМ"
До провозглашения независимости все обстояло в известном смысле сравнительно просто. За небольшим исключением, политические движения сходились в том, что национальный суверенитет есть высшая ценность и борьба за этот суверенитет должна объединить все слои общества. Расхождения касались форм борьбы и темпов этого процесса. Предполагалось, что независимость станет "золотым мостом" к будущей процветающей Индонезии, где не будет угнетения человека человеком, ибо капитализм привнесен извне колонизаторами и так же, как порождаемый им империализм, чужд индонезийскому обществу с его традициями сотрудничества и взаимопомощи, рожденными сельской общиной. Народ Индонезии есть общность мелких собственников, не эксплуатирующих чужой труд. Это устраивало всех - и патриархальную массу, желавшую верить в грядущее всеобщее братство, и восторженных идеалистов, и трезво мысливших политиков, понимавших иллюзорность этих построений, но считавших несвоевременным конкретизировать различия в подходах к путям общественного развития до обретения независимости.
С окончанием антиколониальной войны в 1949 году перед страной и ее лидерами встала проблема выбора путей и методов развития. За "золотым мостом" независимости оказалось не царство всеобщего благоденствия, а разоренная экономика, нищета и безработица в сочетании с завышенными ожиданиями населения, посеянными его вождями в период борьбы за свободу.
Развитие политической системы Индонезии пошло таким образом, что, вопреки президентской по своему характеру конституции 1945 года, Сукарно оказался отодвинутым от рычагов исполнительной власти, и правительство формировалось помимо него временным парламентом на основе сделок между лидерами политических партий и действовало помимо главы государства. Принятая в 1950 году новая конституция оставляла президенту весьма ограниченные полномочия.
Для Сукарно это было в значительной мере личной драмой: новая роль не соответствовала ни его самооценке, ни его представлениям о традиционной политической культуре индонезийского общества. Примерно через 15 лет он скажет в автобиографии: "Я знаю психологию масс... В Индонезии лидер должен воплощать в себе власть, от него должно исходить ощущение власти. Это абсолютно необходимо для некогда угнетенной нации" 7 .
Но это лишь одна часть проблемы. Вторая, неизмеримо более сложная, заключалась в характере того общества, которое составляли граждане ныне суверенной Индонезии. Али Састроамиджойо писал: "В Индонезии нужно было бороться против "туземного образа мышления" в умах людей и заменить его чувством принадлежности к индонезийской нации. Кроме того, в колониальный период наш народ никогда не был вовлечен в экономический процесс иначе как в ка-
стр. 26
честве дешевой рабочей силы" 8 . Поэтому, когда Сукарно снова и снова повторял: "наша революция еще не завершена", эти слова были исполнены глубокого смысла. Революция не была завершена прежде всего в душах людей, не ощутивших еще в реальности личную ответственность за судьбу страны и свою собственную.
Отсюда труднопреодолимые сложности с выработкой и предложением им программы социально-экономического развития, которая должна была обнажить, усугубить и, что еще важнее, институировать имущественные различия в обществе, похоронив миф о всеобщем братстве. К тому же экономическое развитие было чревато углублением этнических противоречий. Населяющие Индонезию этносы весьма отличаются друг от друга в смысле склонности к предпринимательству, различие их экономических ролей опасно совпадает с этническим делением.
"НАПРАВЛЯЕМАЯ ДЕМОКРАТИЯ"
Философия власти, которую исповедовал Сукарно, была самым тесным образом связана с его идеологическими воззрениями, основывавшимися на презумпции органичной целостности индонезийского общества, единства интересов всех его этносов и социальных слоев, и он лишь неохотно допускал возможность различий в подходах к путям достижения общенациональных целей. Однако после завоевания независимости различия между отдельными составляющими национально-освободительного движения - националистами, мусульманами, коммунистами, социал- демократами - резко обострились.
Первые парламентские выборы в 1955 году показали существенную поляризацию политического спектра. Четко обозначились четыре ведущих партии, причем активно наращивала свои силы компартия, занявшая четвертое место с 16,4 процента голосов. Незадолго до выборов премьер- министр А. Састроамиджойо предложил Сукарно создать собственную политическую партию, полагая, что это лучший способ обеспечить политическую стабильность. Сукарно отказался: "Я не войду ни в одну партию и не создам новую. Как президент я должен стоять над партиями" 9 .
Сукарно избрал другой путь. В обращении к нации по случаю дня независимости 17 августа 1957 года он сказал: "Система, которой мы следуем, не приносит пользы большинству нашего народа. Мы должны ее пересмотреть и заменить другой системой, более соответствующей нашей самобытности, обеспечивающей целенаправленное руководство для достижения единой цели - построения общества социальной справедливости". Президент заключает свою речь призывом: "Дадим нашей нации направляемую демократию" 10 . Сукарно верен своей идее: все разногласия и конфликты в индонезийском обществе суть нечто наносное, чужеродное, и достаточно дать стране правильный метод руководства, чтобы покончить с ними.
Сукарно возвращается к выдвинутой им еще в 1926 году идее равноправного сотрудничества трех основных течений на индонезийской политической арене - националистического, религиозного и коммунистического, при сохранении каждым из них своей идеологической самостоятельности. Эта концепция впоследствии получила название НАСАКОМ - сокращение от индонезийских слов NASionalisme, Againa (религия) и KOMunis. Верность ей Сукарно сохранил до последних дней жизни. Она, особенно на первом этапе, была весьма плодотворной, поскольку идея национальной независимости являлась приоритетом для всех течений. Однако после достижения независимости мусульман, христиан, индуи-стов и буддистов вряд ли можно было объединить в одном течении, да и сами мусульмане, как и националисты, далеко не были едины, в том числе и в своем отношении к президенту и его взглядам.
Наиболее оформленным в организационном и идейном смысле выглядело коммунистическое движение, представленное Компартией Индонезии и примыкавшими к ней массовыми организациями. Именно КПИ имела самую структурированную программу, близкую по духу к антиимпериалистическим и антикапиталистическим настроениям масс, да и самого Сукарно. При этом, однако, лидеры партии и президент по-разному смотрели на альтернативу капитализму и на собственную роль в построении общества социальной справедливости. Распространенное тогда на Западе отождествление Сукарно с коммунистами было элементом психологической войны со стороны одних и признаком непонимания индонезийской ситуации другими.
Вовлекая основные политические силы в подобие единого национального фронта под эгидой общенационального, стоящего над партиями лидера, Сукарно надеялся сгладить разногласия между ними и сузить поле проявления этих разногласий.
Реакция основных политических сил на инициативу президента была сдержанно позитивной, за исключением одной из двух крупнейших мусульманских партий - Машуми и Социалистической партии Индонезии (социал-демократы). Особо отметим позицию армии. Позднейшие нападки генералов на Сукарно за созданный им политический режим исполнены лицемерия. "Направляемая демократия" явилась результатом прямой договоренности между президентом и начальником штаба армии генералом А.Х. Насутионом, который всегда был сторонником сильной централизованной власти и полагал, что Сукарно, став ее носителем, неизбежно будет искать главную опору в вооруженных силах. Он недооценил президента. В проектировавшейся Сукарно системе армии отводилась роль лишь одной из его опор наряду с партиями.
Указом от 5 июля 1959 года Сукарно распустил Учредительное собрание, отказавшееся ввести в действие конституцию 1945 года, и своей властью утвердил ее статус как основного закона. Тем самым были одобрены широчайшие полномочия президента как главы исполнительной власти, существенные элементы народнической общинности и очень слабо обозначенные права отдельной личности. Это вполне соответствовало неизменно патриархальным взглядам Сукарно на власть в целом и на роль главы государства в частности. Его речь 17 августа 1959 года была пронизана мыслью о том, что восстановление первой конституции Республики и введение "направляемой демократии" означают возвращение к
стр. 27
подлинной самобытности индонезийской нации.
Вместе с тем, президент (в этом особенность политического стиля большинства лидеров "третьего мира" того времени) постоянно ищет непосредственной массовой поддержки, выступая на многочисленных митингах с речами, которые после единодушного одобрения присутствующих официально утверждаются в качестве директивных документов государственной политики. Его ораторские способности были поистине поразительными, причем он не опускался до образовательного уровня слушателей, и простонародные яванские выражения соседствовали с пассажами на нескольких европейских языках.
Сукарно, формально полновластный вождь народа, с ностальгией думает о прекрасном единстве индонезийцев в годы антиколониальной войны. Он жил для Индонезии, но для такой, какой он ее создал в мире своих представлений о народном благе, о добре и зле. Сукарно полагал, что познал все ее исторические судьбы и законы развития, и считал, отчасти мессиански, что ему дано предписывать их стране. А главным из таких законов он полагал единство, достигаемое в совместной борьбе против общего врага. В его автобиографии мы читаем: "Я не обычный человек. Я все еще руковожу революцией, а это значит жить по законам революции, сокрушать своих врагов. Убей - или убьют тебя, брось врага в тюрьму - или окажешься в ней сам" 11 . На деле Сукарно казнил очень немногих и лишь тех, у кого руки были в крови, в тюрьмы политических оппонентов действительно сажал, но опять-таки немногих, и создавал им там сносные условия, в особенности в сравнении с жестокостями наследовавшего ему режима "нового порядка".
Для Сукарно главный враг находился за пределами страны. Было бы неоправданным упрощением сказать, что в своей ностальгии по революционному единению народа, в стремлении возродить атмосферу братства Сукарно искусственно создавал конфликтные ситуации. Проблема Западного Ириана действительно существовала, поскольку, вопреки соглашениям 1949 года, голландцы отказывались передать эту часть бывшей Нидерландской Индии под юрисдикцию Индонезии.
На позицию же президента в отношении планов создания Федерации Малайзии из бывших колоний в Юго-Восточной Азии в начале 1960-х годов существенное влияние оказали свежие воспоминания о поддержке, которую через Куала- Лумпур и Сингапур Запад оказывал сепаратистам с середины 1950-х годов. Ярая антисукарновская политика администрации Д. Эйзенхауэра США породила у него устойчивую подозрительность в отношении намерений Вашингтона. Уже после смерти Сукарно были рассекречены материалы американских спецслужб, свидетельствовавшие, что американская администрация одобрила участие граждан США в помощи мятежникам в Индонезии, включая бомбардировки индонезийских объектов 12 . Дж.Ф. Кеннеди, единственный президент США, у которого были реальные шансы достичь сближения с Сукарно, как-то заметил, что, если вспомнить о поддержке, оказанной со стороны ЦРУ мятежам в Индонезии в 1958 году, можно понять свойственный Сукарно антиамериканизм 13 .
В то же время Сукарно откровенно сказал одному из своих старейших соратников А. Мононуту: "Мы должны сокрушить Малайзию не только для того, чтобы гарантировать нашу безопасность, но и чтобы обрести чувство коллективного свершения и солидарности, достаточно сильные, чтобы сдержать и преодолеть действие ферментов наших внутренних разногласий" 14 . Внутриполитические соображения побуждали Сукарно выдвигать внешнеполитические угрозы на передний план, превращать их в первостепенные приоритеты, отодвигая на неопределенное "потом" действительно неотложные внутренние проблемы.
Красноречивый пример - аграрное законодательство 1960 года. Ограниченное по масштабам и реальному воздействию на ситуацию в индонезийской деревне, оно могло, однако, смягчить земельный голод, особенно на густонаселенной Яве. Эти законы встретили ожесточенное сопротивление землевладельческой верхушки, и правительство отступило, боясь социального взрыва и призывая к сохранению национального единства. Но это привело лишь к тому, что крестьяне начали самочинный захват земель, вступая в столкновения с войсками и полицией и ожесточаясь против власти, которую, однако, еще не отождествляли с президентом.
ЗАКАТ ЛИДЕРА-МЕССИИ
Реальность заключалась в том, что единства, которое стремился сохранить Сукарно, уже не существовало. Создается впечатление, что в последние годы "направляемой демократии" Сукарно действовал как бы в двух измерениях. В практической политике - хитроумные комбинации, игра на противоречиях между партиями, группировками и отдельными деятелями. Одновременно с этим - прежняя идеализация индонезийского общества, его менталитета, ценностей и идеалов, абстрагирование от острых процессов социальной и политической дифференциации. В начале 1960-х годов он говорил своему биографу, американской журналистке Синди Адаме: "Для нас глава государства ничем не отличается от главы семьи. По мусульманскому обычаю, отец принимает все решения за свою семью, деревенский староста несет все бремя управления деревней. Этот обычай существует в Индонезии на протяжении многих веков" 15 . В этих словах была и доля истины. В традиционно патриархальном сознании руководство чаще всего воплощается в одной личности, причем подсознательно предполагается, что власть этой личности "не от мира сего". Но и в этом случае от власти ожидается улучшение или хотя бы ста-
стр. 28
бильность в жизни людей, в противном случае у массы возникает ощущение, что носитель власти лишился того, что в традиционной культуре яванцев называется wahyu - ниспосланные свыше право и сила для управления себе подобными.
Существенная черта политического мессианства, она же фактор его исторической ограниченности, заключается в том, что субъективная роль лидера-мессии не предполагает его собственных изменений по мере достижения промежуточных этапов. Отсюда высокая вероятность того, что на каком-то этапе между лидером и массой могут возникнуть расхождения или, по меньшей мере, взаимное непонимание и неудовлетворенность.
Вряд ли можно считать случайным, что уход с политической сцены многих, если не большинства, харизматических лидеров первой волны был весьма драматическим - Бен Беллы в Алжире, У Ну в Бирме, Кваме Нкрума в Гане и других (хотя это отнюдь не означает, что их преемники во всех случаях были носителями прогресса).
Это произошло и в Индонезии. Индонезийцы в чем-то важном были уже не те, кто шел за Сукарно в борьбе против голландцев. Революция, антиколониальная война, внутриполитическая борьба в постколониальной Индонезии существенно политизировали массы. Свою роль сыграло одно из важнейших достижений независимости - значительное повышение образовательного уровня населения, в первую очередь городского, численный рост студенчества. Расширялись, хотя и ограниченно, международные связи, а с ними информация о внешнем мире, о другом качестве жизни, о других формах отношений между индивидом и властью. Всей своей деятельностью Сукарно преуспел в достижении одной из важнейших целей - насаждении и упрочении национального духа, высокой национальной самооценки. Но новому поколению нужны были практические подтверждения этой самооценки, в том числе через повышение уровня жизни и изменение политических ролей.
В недрах индонезийского общества шли процессы, в корне отличавшиеся от идеалов национального единения, к которому неустанно призывал президент. Наряду со стихийными выступлениями за передел земли в деревне, в городе на фоне ухудшающегося положения народных масс идет обогащение военной и гражданской бюрократии за счет разграбления государственного сектора.
В 1963 году на Западной Яве прошли ожесточенные погромы этнических китайцев, издавна контролирующих в Индонезии бизнес и торговлю. Углубляется пропасть между имущими и неимущими слоями, чрезвычайное положение дает огромную власть военно-бюрократическому аппарату. На политической авансцене эти процессы вбирало в себя противостояние двух главных, наиболее мощных и организованных сил - Коммунистической партии и армии.
И компартия, и военные искренне желали бы безраздельно привлечь президента на свою сторону, сделав Сукарно с его харизмой своим знаменем. Но Сукарно перестал бы быть собой, если бы пошел на это. Роль простого символа в корне противоречила его философии власти. Он понимал, что, избрав своей главной и единственной опорой армию или Коммунистическую партию, он утратит возможность проводить самостоятельную политику и будет вынужден придерживаться линии, которую ему станут предписывать генералы или лидеры КПИ.
Кроме того, Сукарно ощущал себя (и до поры до времени правомерно) центром политического равновесия в стране и мог предвидеть, что смещение этого центра влево или вправо приведет к необратимым драматическим изменениям всей общественно-политической конфигурации. Поэтому он предпочитает в меру возможного сохранять равноудаленность от соперничающих центров.
В 1963 году один из его ближайших сотрудников, заместитель премьер-министра Хайрул Салех, поставил перед Сукарно вопрос о присвоении ему титула пожизненного президента, мотивируя свое предложение следующим образом: "Это политическая необходимость, в противном случае нам угрожает гражданская война... Патриоты считают, что без Сукарно мы вновь превратимся всего лишь в десять тысяч островов. Даже ваши противники признают, что только Сукарно может спасти Индонезию" 16 . После недолгих колебаний он согласился принять титул пожизненного главы государства, что и было оформлено решением высшего органа государственной власти - Временного народного консультативного конгресса (ВНКК) - 18 мая 1963 года.
На деятельности Сукарно последних лет "направляемой демократии" лежит скрытый, но ощутимый отпечаток трагизма. Это по-своему проявляется в такой частной, но характерной детали. 80 процентов автобиографии Сукарно, охватывающей его деятельность до 1965 года, посвящено периоду до 1949 года и лишь 20 процентов - пребыванию на посту президента. Сукарно всем сердцем принадлежал времени борьбы за независимость, оно со всеми лишениями и опасностями было ему ближе, чем повседневные обязанности главы государства, при всех привилегиях и почестях. По своей натуре Сукарно скорее был склонен выступать как отец нации, а не как реформатор, в особенности, в социальной области, ибо такие реформы неизбежно противопоставили бы его какой-то части общества.
"Направляемая демократия" в значительной мере соответствовала текущему уровню политической
стр. 29
культуры, социальной традиции индонезийцев и могла бы сыграть положительную роль в качестве средства концентрации политических, моральных и материальных сил нации в интересах ее развития.
Этого не произошло, во-первых, потому что централизация власти не сопровождалась выдвижением развернутой программы развития, и, во-вторых, потому что централизация рассматривалась как абсолютное и навсегда данное благо, а состояние политической культуры индонезийского общества - как неизменное, нуждающееся в охране от всевозможных либеральных наносов и вкраплений.
Трагедия Сукарно проистекала, главным образом, из того, что на его глазах горячо любимая им страна шла не по тому пути и развивалась не по тем идеальным канонам, которые, по его глубокому убеждению, ей были определены историей. Он всеми силами пытался исправить эту, как ему казалось, историческую несправедливость, вернуть нацию на истинный путь, отвергая мысль о том, что он сам может в чем-то заблуждаться.
ПЕРЕВОРОТ
26 мая 1965 года руководство индонезийской политической разведки доложило президенту, что в кругах высшего командования сухопутных войск готовится заговор с целью сместить его с поста главы государства или резко ограничить его полномочия, радикально изменив курс внешней и внутренней политики (так называемый заговор "Совета генералов").
По всей видимости, в условиях противостояния армии и КПИ армейское руководство действительно планировало меры по захвату политической инициативы, в особенности, в случае смерти или недееспособности президента, у которого обострилась хроническая болезнь почек. Есть сведения о причастности к заговору американских спецслужб.
Почти одновременно с информацией о "Совете генералов" Сукарно узнает, что в кругах среднего офицерского состава армии существует движение, готовое выступить в защиту законного президента и нейтрализовать заговорщиков. По всей видимости, одобрив политические позиции и намерения этих офицеров, Сукарно воздержался от обсуждения конкретных планов и сроков их действий. Во всяком случае, на убийство высших офицеров сухопутных войск (в ночь на 1 октября 1965 года погибло шесть генералов, и лишь одному, министру обороны А.Х. Насутиону, удалось избежать смерти) он согласия дать не мог: это противоречило бы всему, что мы знаем о его характере, духовном складе, морали. Здесь, вероятно, мы имеем дело с тем, что юристы называют эксцессом исполнителя. Возможно даже, что именно пролитая кровь в какой-то мере сковала его действия, заставила воздержаться от публичного одобрения действий "Движения 30 сентября", как позже назвали эту акцию и ее участников. В то же время его поведение в штабе "движения", куда он прибыл к утру 1 октября, говорит о том, что он по меньшей мере не видел в нем угрозы для себя.
В ходе дальнейших событий фигура президента проявилась во всем своем трагизме и противоречивости. Занятая им уклончивая позиция позволила командованию сухопутных войск, которое возглавил командующий стратегическим резервом генерал-майор Сухарто, овладеть инициативой и использовать ситуацию, чтобы нанести удар по главному сопернику армии - Коммунистической партии, обвинив ее в том, что "Движение 30 сентября" было ее детищем, и вопреки всем известным фактам приписав этому движению антисукарновскую направленность.
Устроенная правыми армейскими путчистами кровавая бойня унесла жизни сотен тысяч людей. Генералам активно помогало ЦРУ, снабжавшее палачей списками и адресами коммунистов.
Устранение компартии с политической арены в корне изменило расстановку сил, и это дало генералитету надежду на то, что лишившись своего самого влиятельного и массового союзника, Сукарно станет значительно более покладистым в своих отношениях с армейским генералитетом.
Надежды военной верхушки на то, что президента удастся "приручить", превратив в номинального правителя, очень скоро оказались иллюзорными, и был взят курс на его отстранение от власти. Враги президента использовали против него стихийные демократические устремления молодого поколения индонезийцев, прежде всего, студентов, учащейся молодежи. На Сукарно и его ближайшее окружение возложили ответственность за экономическую разруху, коррупцию, произвол властей, костяк которых, кстати, составляли военные структуры. Студентам, заполнявшим улицы Джакарты и других городов с требованиями отставки президента, не дано было знать, что они всего лишь прокладывают путь для установления репрессивного режима, который в течение 32 лет будет "железом и кровью" править Индонезией и в мае 1998 года будет сметен волной выступлении протеста нового поколения молодых индонезийцев.
Решись Сукарно начать реальную борьбу за сохранение власти, его прямой призыв к народу мог бы создать серьезные осложнения для его противников. Президент на это не пошел. В своих речах он сетовал на давление, которое на него оказывали противники, но ни разу не обозначил недвусмысленно, кого он имел в виду, не призвал народ выбирать между ним и генералами. Был ли это страх отца нации перед кровопролитием (которое все же развернулось в ужасающих масштабах, но Сукарно субъективно был в нем неповинен), была ли это нерешительность немолодого и больного человека, имел ли место психологический шантаж со стороны его врагов, сейчас трудно сказать достаточно определенно. Скорее всего, свою роль сыграли все эти факторы.
Но Сукарно не был бы самим собой, если бы капитулировал совсем без сопротивления. Чувство самосохранения не позволило ему сказать всю правду о "событиях 30 сентября", в частности, что они не были попыткой государственного переворота, что компартия отнюдь не была архитектором этих событий и ей отводилась в них крайне ограниченная и подчиненная роль. В то же время он упрямо отказывается осудить КПИ, отречься от концепции НАСАКОМ и освятить своим авторитетом кровавую вакханалию, которую развернула победившая военная верхушка. Понимание своей выдающейся роли в национальной истории уберегло Сукарно от прямой лжи, от соучастия в фальсификации событий.
Под растущим силовым давлением демонстрантов, опиравшихся на поддержку армии, 11 марта 1966 года Сукарно наделил генерала Сухарто чрезвычайными полномочиями по поддержанию безопасности и порядка. Летом 1966 году ВНКК отменил ("с извинениями") решение о наделении Сукарно титулом пожизненного президента. Но понадобился еще почти год до марта 1967 года, когда враги Сукарно окончательно лишили его президентского мандата.
Потом были еще три года пребывания под домашним арестом, почти полного одиночества и травли в печати, и 21 июня 1970 года Сукарно скончался в центральном армейском госпитале в Джакарте.
НЕТЛЕННОЕ НАСЛЕДИЕ
Сразу после смерти Сукарно произошло, казалось бы, неожиданное: его популярность обрела новую жизнь.
стр. 30
Последовал всплеск симпатий населения к покойному лидеру, проявлявшихся в самых различных формах - от паломничества к его могиле в Блитаре на Восточной Яве до обильного потока посвященных Сукарно монографий, статей и мемуаров.
Правительство "нового порядка", как, не смущаясь мрачными параллелями с европейской историей, назвали свой режим новые властители страны, вынуждено было принять свое участие в этой кампании. Сукарно был похоронен с государственными почестями, на его могиле воздвигли мавзолей и ему посмертно присвоили титул провозвестника независимости Индонезии. Мотивы правителей были очевидны - желание подчеркнуть преемственность и легитимность новой власти и сделать определенные авансы в сторону националистических кругов, оскорбленных унижением своего кумира, и в то же время официально ограничить круг признаваемых заслуг покойного лидера. Новый президент генерал Сухарто всячески подчеркивал, что власть к нему перешла законным путем, и фотоснимки, где он фигурировал рядом с Сукарно, публиковались при каждом удобном случае.
Сукарно оставил индонезийцам в наследство идеи, демонстрирующие свою актуальность в наши дни не менее, а порой даже более убедительно, чем 40-50 лет назад.
Это, может быть, в первую очередь, - начертанный на национальном гербе девиз "Единство в многообразии", воплощающий основные характеристики индонезийского общества, корни и сущность главных проблем, стоящих ныне перед ним, так же, как и базовый подход к их решению. Речь идет об отношениях между конфессиями, между этносами, между провинциями, о возможностях для развития местных культур и так далее.
Это относится и к таким непреходящим ценностям, как стремление людей к социальной справедливости и обеспечению Индонезии равноправного места в международном сообществе.
Газета "Индонезиэн обсервер" писала 9 июля 1979 года: "Националисты самых различных оттенков находят согласие в оценке таких идеалов Сукарно, как политическая независимость, опора на собственные силы в экономике и национальная самобытность в культуре". Член индонезийского парламента Ю.Хашим подчеркивал: "...люди вновь обращаются к идеям национального достоинства, экономической независимости, политического суверенитета. Все это можно найти в концепциях Сукарно" 17 .
Разумеется, решать эти проблемы индонезийскому обществу сейчас приходится на другом уровне социально- экономического и политического опыта, нежели во времена Сукарно.
С течением времени, с новым историческим и политическим опытом, по мере собственных качественных изменений, индонезийское общество, сохраняя эти фундаментальные ценности, вкладывает в них несколько иное содержание, чем в эпоху Сукарно. Можно даже предположить, что каждое поколение индонезийцев будет в чем-то открывать своего Сукарно, все больше освобождаясь от политической конъюнктуры и находя непреходящие ценности в тех идеалах, которые он формулировал и отстаивал.
Сукарно - весь, с его заслугами и неудачами, даром предвидения и заблуждениями, яркой артистичностью и человеческими слабостями, - остается и сейчас духовным вождем борьбы индонезийского народа за национальное возрождение, социальное и духовное развитие.
Сукарно признан во всем мире как один из самых ярких представителей национально-освободительного движения из первого поколения лидеров сбросивших иго колониализма независимых государств Азии и Африки. Он был одним из инициаторов созыва в Бан-дунге Конференции стран Азии и Африки, которая заложила основы Движения неприсоединения, содействовала закреплению принципов мирного сосуществования и стала своего рода предтечей идеи многополярного мира. Хотя принципы Бандунга были со временем скорректированы, они явились важной ступенью на пути поиска системы равноправных международных отношений.
На годы президенства Сукарно приходится расцвет активного и многогранного советско-индонезийского сотрудничества. Несмотря на все перипетии развития мировой политики и двусторонних отношений, заложенный в то время фундамент выдержал испытание на прочность. Он и сейчас остается надежной основой укрепления партнерских связей между Россией и Индонезией.
1 Sukarno. An Autobiography as told to Cindy Adams. New York, 1965, p. 188.
2 Sastroamidjojo A. Tongakk-Tongakk di Perjalananku. Cetakan kesatu. Jakarta, 1974, p. 85.
3 Sukarno. Op. cit., p. 113-114.
4 Sukarno. Dibawah Bendera Revolusi. Djilid pertama. Jakarta, 1963, p. 340-341.
5 Сукарно. Индонезия обвиняет. М., 1956, с. 266.
6 Kementerian Penerangan R.I. Indonesia dalam Krisis Dunia Dewasa Ini. Pidato P.J.M. Presiden Sukarno dimuka "American Association". Jakarta, 1956, p. 15.
7 Sukarno. An Autobiography as told to Cindy Adams. New York, 1965, p. 81.
8 Sastroamidjojo A. Op. cit., p. 315.
9 Op. cit., p. 175.
10 Dari Manifesto Politik Sarnpai Tahun Vivere Pericoloso. Jakarta, 1964, p. 28-29.
11 Sukarno. Op. cit., p. 271.
12 Indonesia (Cornell Modern Indonesia Project), Ithaca, N.Y., N 22, October 1976, p. 168-169.
13 Hilsman R. To Move a Nation. N.Y., 1967, p. 363.
14 Williams М. Five Journeys from Jakarta. Inside Sukarno's Indonesia. New York 1965, p. 85.
15 Sukarno. Op. cit., p. 265.
16 Op. cit., p. 282.
17 Matahari. (Koln), 1978, N 2, p. 6.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |