История науки изобилует примерами независимого повторного выдвижения одних и тех же идей разными людьми в различные эпохи, повторных открытий. При этом имена первооткрывателей, как и сам факт сделанного ими, нередко оказываются незаслуженно забытыми, будучи "перекрыты" последующими "историографическими пластами". Ниже мы рассмотрим несколько таких случаев, связанных с историей изучения восточнославянского / древнерусского язычества в XIX ст.

Во второй половине 1830-х - начале 1840-х годов происходило интенсивное оформление отечественной славистики как научной и учебной дисциплины. Это непосредственно было связано с учреждением, согласно университетскому уставу 1835 г., кафедр истории и литературы славянских наречий в ряде университетов империи (Московском, Петербургском, Харьковском, Казанском), ставших центрами исследования истории и культуры славянства. Именно усилиями возглавлявших в них с 1842 г. славистические кафедры ученых П.И. Прейса (Петербургский университет), О.М. Бодянского (Московский университет), И.И. Срезневского (первоначально он стоял во главе соответствующей кафедры в Харьковском университете, а в 1847 г., после смерти П.И. Прейса (1846), переводится в Петербургский университет) были заложены основы той теории, которая и поныне господствует в мировой историографии, т.е. пониманию восточнославянского бога Хорса как божества Солнца и объяснению его имени из иранских языков, от названия Солнца у некоторых иранских народов (привлекалось в первую очередь персидское xorsed/xursed 'Солнце-царь' или 'сияющее Солнце') [1] (подробнее см. [2. С. 18-19]).

В 1929 г. С.П. Обнорский, анализируя восточнославянское прилагательное "хороший", в качестве исходного для него предложил имя древнерусского языческого Хорса. Сам же теоним С.П. Обнорский возвел к осет. xorz 'добрый' [З]. Положение С.П. Обнорского о происхождении имени Хорса от осет. xorz 'хороший, добрый' позднее принял и значительно развил В.И. Абаев [4] (подробнее см. [2. С. 23]).

Таким образом, долгое время в историографии существовали (и сосуществовали) две научные иранские лингвистические парадигмы объяснения имени Хорса. Для нашей темы замечательно, однако, что их первое оформление относится ко времени более раннему (во втором случае - сверх столетия), чем то следует из приведенного краткого историографического экскурса.

В 1821 г. увидела свет статья П.Г. Буткова "Нечто к Слову о полку Игореве" [5].

Васильев Михаил Александрович - канд. ист. наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 75

К моменту ее появления Хоре как член восточнославянского языческого "Олимпа" был достаточно известен исследователям по упоминаниям в рукописях летописей, "Слове о полку Игореве", некоторых других древнерусских памятниках. Но объяснения ему давались весьма фантастические: его отождествляли с Бахусом (М. Стрыйковский, В.Н. Татищев, С. Руссов), полагали богом болезней, припадков и хворостей (М.Д. Чулков), считали покровителем выпивох (Г.А. Глинка) (см. [2. С. 17- 18]).

Прежде чем непосредственно обратиться к названной статье, несколько слов скажем о ее авторе. Петр Григорьевич Бутков родился 17 (28) декабря 1775 г.; что было не редкостью тогда, в том же году зачисляется во Владимирский драгунский полк. В 1790-е - начале 1800-х годов он служил на Кавказе, где и началась его историко-лите-ратурная деятельность. В 1811 г. "за болезнью" П.Г. Бутков вышел в отставку, но в 1820 г. вступил в ведомство Министерства духовных дел и народного просвещения и был назначен директором училищ Воронежской губернии. П.Г. Бутков обладал многосторонними и глубокими познаниями в области русской истории и особенно ее древностей: только при жизни П.Г. Буткова было опубликовано около 58 его статей, почти исключительно касавшихся древнейшей эпохи истории России. В 1841 г. он был избран действительным членом Академии наук от Отделения русского языка и словесности; в 1849 г. - назначен сенатором. Умер П.Г. Бутков 12 (24) декабря 1857 г. [6; 7].

По оценке О.В. Творогова, в работе "Нечто к Слову о полку Игореве" П.Г. Бутков одним из первых предпринял попытку истолковать ряд "темных мест" "Слова" и редких лексем памятника; в статье имеется ряд верных прочтений, но содержатся и неверные этимологии [7]. В этой связи представляется уместным попутно коснуться тех аспектов работы, которые прямо относятся к проблематике восточнославянского язычества.

Сегодня безусловно неверными представляются следующие этимологии П.Г. Буткова: "...Весьма вероятно, что Даждь-бог почитаем был подателем дождя и происходящих от онаго благ земных" [5. С. 41]; "...В речении Стрибог... слог стри содержит, кажется, корень речений: стрелы, или, по Малороссийскому произношению, стрилы, стремление, и Малороссийского глагола стрибать = высоко и далеко прыгать... Посему, если стри значит стремление, то Стри-бог будет божество стремительных ветров" [5. С. 41-42].

Не выдерживает критики также общий комментарий П.Г. Буткова к следующему месту "Слова о полку Игореве", в котором непосредственно упоминается Хоре: "Все-славъ князь людемъ судяше, княземъ грады рядяше, а самъ въ ночъ влъкомъ рыс-каше: изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше" [8]. "В речении Хръсови, - писал П.Г. Бутков, - я не нахожу ни города Херсонеса(1), ни Хорса, бывшего, кажется. Славянским Фебом; но полагаю, что Хръсови по ошибке переписчиков поставлено вместо Днъпрови. Следуя из Киева к Остру (где, по мнению автора, и располагалась Тмуторокань [5. С. 43-44]. - М.В.), Днепр необходимо переезжать должно. Когда же Сочинители Слова дают часто р. Дону прилагательное великий... нельзя по справедливости отказать в оном и слову тому Днепру..; и ежели Всеслав быстрым бегом пересекал путь Хръсови, надобно, чтоб под сим именем скрывалось что- либо движущееся по земле. К течению реки оно естественно принадлежать может" [5. С. 44-45].

В статье "Нечто к Слову о полку Игореве" для нас важно иное. П.Г. Бутков, определив Хорса в качестве "Славянского Феба", тем самым одним из первых (по крайней мере) в историографии указал на то, что он являлся богом Солнца. Существенно, далее, каким путем ученый пришел к данному выводу. Поскольку П.Г. Бутков отверг присутствие упоминания бога Хорса в "Слове о полку Игореве" и поскольку

1 Здесь П.Г. Бутков полемизировал с В.А. Жуковским, который видел в Хорее "Слова о полку Игореве" название города Херсонеса: в поэтическом переводе "Слова", над которым В.А. Жуковский работал в 1817-1819 гг., но который стал известен читателям лишь в 1882 г. [9. С. 193], соответствующий фрагмент читался следующим образом: "К Херсоню великому волком он путь перерыскивал" [9. С. 194].

стр. 76

иные древнерусские памятники, в которых имеется данный теоним (корпус которых к началу 1820-х годов был известен далеко не полностью), не содержат однозначных указаний на солярную природу Хорса, то путь этот оказался новаторским и особо продуктивным. В комментарии к словам о "Славянском Фебе" исследователь писал: "Солнце по-персидски хуршит, по-осетински хур, хор; на Осетинском же языке хорошъ, хорсъ, хорсу значит еще добро, хорошо" [5, С. 58-59, прим. 42].

В историко-научном плане, следовательно, именно П.Г. Буткову принадлежит пальма первенства в "основании" в отечественной историографии двух указанных научных этимологических парадигм объяснения имени древнерусского божества - персидской "солярной" и осетинской. И хотя рассматриваемая статья ученого не осталась незамечена современниками, но они и последующая историография не обратили должного внимания на приведенный подстрочный, мельком сделанный комментарий.

Божество Семаргл долгое время оставалось одной из самых загадочных фигур восточнославянского/древнерусского язычества; дискуссии вокруг него продолжаются посегодня (подробнее см. [2. С. 97-112]). Не случайно Вс.Ф. Миллер охарактеризовал имя Семаргла как "crux для мифологов" [10] (лат. crux 'крест, орудие пыток; мука, мучение, беда, горе, бедствие'). Объясняется это в первую очередь тем, что, кроме самого имени, в древнерусских источниках не сообщается ничего, могущего пролить свет на его функции и облик.

На фоне уже существовавшего множества гипотез, в 1916 г. Н.М. Гальковский выразил догадку: "Не представляет ли слово Симаргл переделку слова Симург, названия фантастической птицы иранских сказаний?" [II]. Однако предположение Н.М. Гальковского, увидевшее свет в книге, опубликованной в разгар первой мировой войны и накануне потрясений 1917 г., не вошло в научный оборот должным образом.

Переломное значение для принятия научным сообществом иранской гипотезы происхождения восточнославянского Семаргла, доминирующей в наши дни, имелощояв-ление в 1930-е годы работы К.В. Тревер [12; 13]. На основе анализа данных письменных источников и фольклора исследовательница выявила некоторые ключевые мифологемы, связанные с иранской птицей Саэной (Сайной) - авестийское Saena тэгэуо, откуда позднее пехлевийское (среднеперсидское) Senmurv (Сэнмурв) и персидское Simw"y (Симург) (см. [2. С. 103-104]). Не будучи знакома с работой Н.М. Гальковского, К.В. Тревер самостоятельно сблизила иранского Сэнмурва-Симурга с древнерусским богом Семарглом. "Кроме самого имени, - писала она, - о нем неизвестно ничего, но едва ли могут быть какие-либо сомнения в том, что мы имеем передачу имени Симурга. "Симург"... отчетливо звучит в различных формах имени славянского божества..." [13. С. 59].

Однако у истоков гипотезы об иранских корнях восточнославянского Семаргла стоял не Н.М. Гальковский (как обычно принималось до недавнего времени [14]), а А.С. Петрушевич.

Антон (Антоний) Степанович Петрушевич - фигура чрезвычайно яркая для своего времени. Родился он 6 (18) января 1821 г. в семье униатского священнослужителя. Образование получил в львовской доминиканской гимназии (1834-1839) и на богословском факультете Львовского университета (1841-1845); в 1847 г. был рукоположен в пресвитеры. К занятиям в области истории и языка родной ему Галиции, славянских народов вообще А.С. Петрушевич приступил в 1847 же году, проявляя особый интерес к вопросам происхождения и расселения славян, их древних быта и мифологии, распространению христианства среди славян, развитию их языка. Многие годы А.С. Петрушевич посвятил собиранию материалов для "Этимологического словаря всех славянских языков с сравнением с индоевропейским и с употреблением собственных, личных и важнейших географических названий всех славянских земель, как по печатным, так и рукописным источникам", которые в итоге содержали более 1 млн слов. Более 15 научных и учебных учреждений избрали А.С. Петрушевича своим членом, в том числе он являлся: членом Краковской АН (1874), почетным членом АН

стр. 77

в Бухаресте (1890), почетным членом Петербургской АН (1904), членом Чешской АН в Праге, почетным доктором истории Киевского университета (1884), почетным членом Московского археологического общества (1894) и т.д. Скончался А.С. Петруше-вич 10 (23) сентября 1913 г. (подробнее о нем см. [15; 16. С. 269-270]).

В 1876 г. увидела свет небольшая публикация А.С. Петрушевича "Корочун- Крак", в которой ученый писал: "...Древним по своему названию из арийского периода уцелевшим божеством есть по свойствам его неизвестное, упоминаемое Нестором (под 980 годом) божество: Симаргла, подобно звучащего с древнеперсидским: С и м у р г о м(2), божеством с орлиною головою, которого европейским толкованием (гло-сою) кажется быти: Див или злоповестный Р а р а ш е к (рарог. - М.В.)" [17. С. 18-19]. "...Див, упоминаемый в Слове о полку Игоря, - полагал ученый, - кажется быти мифологическою злоповестнею птицею, подобно р а р о г у (faico laniarius), от которого произошло название Рарах, Рарашек, род злобного, демонического существа, известного у западных Словен и на Малой Руси... Языческое божество С и -м а р г л я кажется принадлежати к воздушным божествам, и яко такое стоит в близком отношении с С т р ы б о г о м" [17. С. 19, прим.]. В другой работе А.С. Петрушевич также отмечал, что Див является славянской глоссой к Симаргл, последний же был принесен славянами в Европу из Азии, общей колыбели индоевропейских народов (см. [18]).

Работа 1876 г. А.С. Петрушевича, вышедшая в провинциальном австро- венгерском Львове, также осталась вне внимания - имея в виду интересующую нас проблему -современников и последующей историографии. Тем не менее именно А.С. Петрушевич по праву должен считаться основоположником гипотезы об иранском происхождении восточнославянского Семаргла и его связи с персонажем мифологии иранцев Симургом. Помимо того, А.С. Петрушевичу принадлежит также первенство в выдвижении предположения о связи Семаргла с еще одним достаточно "темным" персонажем древнерусской мифологии - Дивом; обычно первенство здесь отдавалось Д. Ворту [19] (ср., однако, [20]).

Замечательному отечественному исследователю Е.В. Аничкову принадлежит бесспорная заслуга в постановке и всесторонней разработке проблемы "первой религиозной (языческой) реформы" великого князя Владимира Святославича (980-988 гг., по датировке "Повести временных лет"). Считая реформу религиозно-политической, Е.В. Аничков выделял в ней две составляющие, "две реформы", каждая из которых носила, как полагал ученый, общегосударственный характер. "Первая реформа" заключалась в том, что Перун, который ранее являлся богом- покровителем киевского князя и его дружины, был провозглашен "общим богом", "богом богов", верховным божеством Древнерусского государства [21. С. 316-321, 327-328, 359]. "Вторая реформа" состояла в "объединении около Перуна целого ряда богов": "Если... этот культ Перу-на еще слишком немощен, - писал Е.В. Аничков, - чтобы он мог стать единым богом, его надо обставлять другими богами", указанными в летописи в статье под 980 г. [21. С. 327]: "И нача княжити Володимеръ в Киев-Ь единъ, и постави кумиры на холму вн-в двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса, Дажь-бога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. И жряху имъ, наричюще я богы, и при-вожаху сыны своя и дъщери, и жряху 6'Ьсомъ, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холмо-тъ..." [22]. Но "обставление другими богами" преследовало и иную, более важную цель. Исходя из того, что Дажьбог и Стрибог были божествами славян, Хоре - богом кочевого торкского населения южнорусских степей, а Мокошь - богиней "финском происхождения" (см. [21. С. 327, 329, 341-342, 275-276]), Е.В. Аничков полагал, что в киевском пантеоне "Перун властвует над Дажьбогом..., над Стрибогом..., над финской Мокошью и торкским Хорсом, над загадочным Симарглом, и все их разноплеменные жертвователи-идоло-

2 "...О птице Симурге, - писал А.С. Петрушевич, - см. Angelo de Gubematis, die Thiere in der indogerm. Mythol. Lpzg 1874 II стр. 486" [17. С. 19, прим.].

стр. 78

поклонники этим самым входят в одно государственное целое, символически и сакрально представленное в капище тем, что более мелкие, племенные побежденные боги окружают главного и великого идола, установленного великим князем и его дружиной" [21. С. 359].

Предложенная Е.В. Аничковым интерпретация смысла и целей языческой реформы великого князя Владимира, в том числе положение о разноэтническом происхождении включенных в него божеств, получила весьма широкое распространение. Отмечалось, в частности, что Владимир собрал в киевском пантеоне богов разных народов и племен, населявших территорию Древнерусского государства или соседивших с ним:

славян, финнов (Мокошь), иранцев или тюрков (Хоре и Семаргл), балтов, варягов, на основании чего делался вывод об общегосударственном характере пантеона и о попытке Владимира сплотить вокруг Киева и великокняжеского стола этнически пестрое население Древней Руси (см. [2. С. 209]).

Но, как и в двух рассмотренных ранее случаях, научное первенство в вычленении ядра "второй реформы" (по Е.В. Аничкову) языческого реформирования Владимира Святославича в начале его великого княжения принадлежит другому замечательному отечественному исследователю, историку, археографу, специалисту в области славянской библиографии Павлу Михайловичу Строеву (27 VII / 7 VIII 1796 - 5 (17) I 1876) (о нем см. [23; 16. С. 324-325]). При образовании Отделения русского языка и словесности в Академии наук в 1841 г. П.М. Строев был "назначен членом его со званием адъюнкта", "в 1847 избран по Академии наук экстраординарным академиком, а в 1849 ординарным академиком" [24. С. 19, прим. I].

Но уже в студенческие годы, учась в Московском университете (1812- 1815), этот, по отзыву И.И. Срезневского, "замечательный юноша" [24. С. 2] проявлял самый живой интерес к русской истории. С марта по конец июня 1815 г. студент П.М. Строев издавал собственный журнал "Современный наблюдатель российской словесности" (всего вышло 18 номеров) [25]. В журнале им была опубликована статья "Нечто о мифологии славян российских и в особенности о богине Золотой Бабе" [26]. В том же году эта работа "с большими переменами и поправками", как писал сам автор [27. С. З], и под новым названием увидела свет отдельной брошюрой. В ней и содержится интересующее нас положение (в статье "Нечто о мифологии славян российских" оно еще отсутствует).

П.М. Строев считал, что собственно славянскими во Владимировом киевском пантеоне являлись Перун, Дажьбог, Стрибог, а Хорса, Семаргла и Мокошь полагал божествами либо финскими, либо скандинавскими (варяжскими) [27. С. 23-33]. Отсюда им делался вывод о целях реформы Владимира: "Владимир, поставив в Киеве изображения семи богов, кажется, сделал только то, что почитаемых разными Славянскими, Финскими племенами (может быть, также и Варягами) богов собрал в одно место и, так сказать, объявил их общими целого Государства и его покровителями. Самая здравая Политика не могла бы приискать ничего лучшего для совершеннейшего и неразрывного соединения разных народов, составлявших тогда Владимирове Государство, как дать им общую религию, составив ее из почитания всех тех божеств, кои порознь у каждого или, по крайней мере, у главнейших из них находились. Это делало их друзьями, заставляло охранять целостность общего отечества, общей веры и отнимало поводы к отделению, как то неоднократно случалось при предшественниках Владимира" [27. С. 19-20].

Е.В. Аничков, исходя из того же посыла о разноэтничности божеств киевского пантеона Владимира, независимо пришел к аналогичному в принципе выводу, но научный приоритет в данном случае бесспорно принадлежит П.М. Строеву.

Перелистывая представленные читателю забытые страницы истории изучения восточнославянского/древнерусского язычества в XIX в., неизбежно задаешься вопросом: почему так случилось? Ведь и П.Г. Бутков, и А.С. Петрушевич, и П.М. Строев не были случайными в науке дилетантами, чье мнение можно было и игнорировать. Возможно, без сомнения, найти различные объективные причины забвения, а затем

стр. 79

повторного открытия научных прозрений этих (как и многих других) ученых. Мы же укажем на следующее обстоятельство.

Н.В. Тимофеев-Ресовский говорил: "Ученый должен быть достаточно ленив. На этот счет у англичан есть прекрасное правило: не стоит делать того, что все равно сделают немцы" [28]. В этих словах заключен достойный уважения порыв к занятию авангардным научным поиском, добыванию нового научного знания. Но не стоит при этом забывать, что новое знание вырастает "на плечах гигантов". И отдавая дань уважения им, пусть в нашем случае "гигантам" до известной степени "виртуальным", стоит уподобляться не "ленивым и нелюбопытным", а "немцам". На приведенном материале, кроме того, хорошо видно, что копание в "библиотечной пыли" не столь уж далеко отстоит от "авангардного знания".

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Прейс П. Донесение... г. министру народного просвещения из Праги от 26 декабря 1840 года // Журнал Министерства народного просвещения. 1841. Ч. XXIX. Февраль. Отд. IV; Бодянский О. Об одном прологе библиотеки Московской духовной типографии и тождестве славянских божеств Хорса и Даждьбога // Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских. 1846. N 2. Отд. I; Срезневский И.И. Об обожании солнца у древних славян // Журнал Министерства народного просвещения. 1846. Июль. Отд. II.

2. Васильев М.А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси: Религиозно-мифологическое взаимодействие с иранским миром. Языческая реформа князя Владимира. М., 1999.

3. Обнорский С.П. Прилагательное "хороший" и его производные в русском языке // Язык и литература. Л., 1929. Т. III.

4. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. М.; Л., 1949. Т. I. С. 595-596; Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы: На стыке Востока и Запада. М., 1965. С. 115-116; Абаев В.И. Несколько замечаний к славянским этимологиям // Проблемы истории и диалектологии славянских языков. М., 1971. С. 13; Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Л., 1989. Т. IV. С. 219.

5. Бутков П. Нечто к Слову о полку Игореве // Вестник Европы. 1821. Ч. CXXI. N 21.

6. Энциклопедический словарь / Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1891. Т. V. С. 78-79; Бутков Петр Григорьевич // Русский биографический словарь, СПб., 1908. С. 526-527.

7. Творогов О-В. Бутков Петр Григорьевич // Энциклопедия "Слова о полку Игореве". СПб., 1995. Т. 1.С. 170.

8. Памятники литературы Древней Руси. XII век. М., 1980. С. 382, 384.

9. Дмитриев Л.А. Жуковский Василий Андреевич // Энциклопедия "Слова о полку Игореве". СПб., 1995. Т. 2.

10. Журнал Министерства народного просвещения. 1885. Июль. С. 298.

11. Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харьков, 1916. Т. I. С. 33.

12. Тревер К.В. Собака-птица. Сэнмурв и Паскудж // Из истории докапиталистических формаций. М.; Л., 1933.

13. Тревер К.В. Сэнмурв-Паскудж. Собака-птица. Л., 1937 (издание статьи 1933 г. отдельной книжкой).

14. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 415; Васильев М.А. Боги Хоре и Семаргл восточнославянского язычества // Религии мира. История и современность. Ежегодник, 1987. М., 1989. С. 139.

15. Аристов Ф.Ф. Карпато-русские писатели. Исследование по неизданным источникам. М., 1916. Т. 1.С. 234-291.

16. Славяноведение в дореволюционной России: Биобиблиографический словарь. М., 1979.

17. Петрушевич А.С. Корочун-Крак. Филолого-историческое рассуждение. Львов, 1876.

18. Петрушевич А.С. О каменном истукане Хорса-Даждьбога, открытом в русле реки

стр. 80

Збруча в 1848 году // Литературный сборник, издаваемый Галицко-Русскою Матицею. Львов, 1885. Вып. II/III. С. 111.

19. Ворт Д. Див = Simury// Восточнославянское и общее языкознание. М., 1978.

20. Соколова Л.В. Див // Энциклопедия "Слова о полку Игореве". СПб., 1995. С. Т. 2. 112.

21. Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1914.

22. Повесть временных лет / Под ред. В.П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 56.

23. Энциклопедический словарь / Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1901. Т. ХХХа. С. 805-806.

24. Срезневский И.И. Воспоминания о П.М. Строеве. СПб., 1877.

25. Барсуков Н. Жизнь и труды П.М. Строева. СПб., 1878. С. 10-16.

26. Современный наблюдатель российской словесности. 1815. N 13/14. С. 49-82.

27. Строев П.М. Краткое обозрение мифологии славян российских. М., 1815.

28. Гранин Д. Зубр. М., 1987. С. 66.

Permanent link to this publication: