За последние три года Российские Вооруженные Силы добровольно покинули по меньшей мере 60 тысяч офицеров в возрасте до 30 лет. По существу, мы лишились нескольких отборных офицерских дивизий...

Окончание. Начало в N 2

Жертвы ведомственной брани

Россия на исходе тысячелетия слаба, наверное, как никогда. Зато внешне страна напоминает осажденный лагерь. А как воспринимать иначе, если в центре столицы расхаживают патрули с автоматами под мышкой и лихо сдвинутыми беретами? Невелика доблесть - гонять лавочников и старушек. Куда ни глянь - люди в пятнистой униформе. ОМОН, полиция, таможенники, охранники всего и вся...

Сегодня статистика такова: лишь одна треть поставленных под ружье подчиняется Министерству обороны, остальные две трети - другим силовым ведомствам. Военную службу наша молодежь проходит в более чем двадцати самостоятельных организациях. Причем родители призывников стараются пристроить парнишек куда угодно, только не в казарменную армию, где полки влачат жалкое существование и пугают народ видом полуголодных солдат. Упитанные охранники смотрятся не в пример благопристойнее.

Когда началось разрушение Вооруженных Сил? Кто больше всего посодействовал этому? Вопросы непростые.

Помню воодушевление, какое царило осенью 1991 года в связи с неофициально объявленным набором в Российскую национальную гвардию. Временный штаб располагался в одном из переулков, ведущих на Красную площадь. Вывеска отсутствовала, но адрес угадывался безошибочно - по толпе молодых мужчин в военной форме и без оной. Набившись в тесных комнатках, лейтенанты, капитаны и майоры, в запасе и действующие, заполняли анкеты. Что побудило их записаться в новоявленную гвардию? В ответах звучало поразительное единодушие людей, изголодавшихся по боевой деятельности. Еще подумал: скольким же юным офицерам осточертел тот рутинный уклад, при котором редки выезды на полигон, зато бесконечны хозработы и всякие строительства "хапспособом", регулярные десанты на картошку и марши целинных батальонов...

Несостоявшаяся гвардия оказалась, пожалуй, первой ласточкой, оповестившей о готовности армейских "орлов" покинуть родное "гнездо" и разлететься. В разных "камуфляжных" новообразованиях и нашли приют мастера боевой квалификации, убежавшие от постылой "службы".

Неблагодарное занятие - рисовать картину того, как разрывали на части Вооруженные Силы. Долго рассказывать, кто от какого корня отпочковался и насколько разросся и окреп. Горько видеть одно: никто не хочет самосокращаться, рубить сук под собой - пусть лучше валится Россия, как тысячелетний дуб. Постепенно многие псевдоармейские структуры приобретали все более внушительный и грозный вид. Обзаводились солидным управленческим аппаратом, карманным войском, спецназом.

Герцен и Огарев давно высмеяли страсть сугубо штатских департаментов устраиваться на военный лад и тем самым как бы себя облагораживать. Уж больно узнаваемо одно из неискоренимых явлений России, названное друзьями-обличителями "поэзией канцеляризма". Подсмотрено будто вчера: "На московском шоссе были устроены заставы и каждой заставе даны канцелярии. Для канцелярий в русских размерах нужны высшие начальники, чиновники, писаря, команда, просторное помещение. Что ж вышло? На жалованье и содержание шоссейных канцелярий с их тратами пошли все сборы с шоссе, на поддержку которого пришлось ассигновать особую сумму" ("Голоса из России", Лондон. Вольная русская книгопечатная, 1856 г.).

При вечном безденежье мы удивительно расточительны. Не кощунственно ли: на развалинах армии (вековечного державного оплота) добротно отстроились милитаризованные департаменты, претендующие на роль учреждений огромной государственной важности?

История ведомственных баталий не только длинна - она продолжается. Конкуренты армии соревнуются, увы, не в любви к Отечеству. Стараются заручиться поддержкой власть и деньги имущих, доказать, кто на свете всех нужнее. Норовят выхватить из общего котла кусок пожирнее. Воюют меж собой за призывные контингенты, за льготы и привилегии, за поблажки и субсидии, за право быть наиболее приближенным к его президентскому величеству, за старшинство в регионах. Недобрым словом поминают, например, в Калининградском особом районе бывшего директора ФПС генерала А. Николаева. Он требовал переподчинения ему всех дислоцированных в этом анклаве морских, сухопутных и воздушных сил, перетягивал на себя "военное одеяло".

- Иногда думаешь: есть ли предел амбициям? - услышал от знакомого офицера из Генштаба. - Пограничники открывают собственное летное училище. Что у них, вертолеты другие? Открывают собственный мединститут. Что, воинов в зеленых фуражках лечить надо как-то по- особенному? МЧС считает ниже своего достоинства учить свои кадры на базе инженерной академии - подавай им вуз, лично принадлежащий Министерству! Пять вузов МВД готовят по тем же военно-учетным специальностям, что и училища Сухопутных войск. Никого не волнует экономическая целесообразность. Превыше всего - укрепление собственных позиций, даже за счет обессиливания государства.

Откуда такая страсть к "самостийности", желание отстаивать узковедомственные интересы в ущерб державным? Или перевелись у нас государственные мужи? Почему допускаем, чтобы частные лавочки процветали на фоне общей разрухи? Неспроста современный поэт с болью воскликнул: "Вокруг одни лишь "крыши", а кровля Родины течет!"

Жертва налицо - сама страна с ее расшатанной до крайности обороностойкостью. Неужели плохое непременно повторяется? В начале века флотский офицер и литератор М. Меньшиков бил во все колокола: "Военную армию со всех сторон хотят сделать штатской, то есть в стиле времени - возможно менее государственной, возможно менее национальной".

Зловещий парадокс: на случай опасного развития событий натаскиваются подразделения всех силовых структур за исключением... оборонных. Почему-то не считается накладным содержать полностью укомплектованные бригады МЧС. Их личный состав, в том числе носящий форму воздушно-десантных войск, полноценно снабжается и питается, по-боевому обучается. И та же казна почему-то не в состоянии раскошелиться на сносное существование мотострелковых бригад, которые безбожно расформировывают. А начнись заварушка на Кавказе, спецслужбы и ОМОН опять по-джентльменски пропустят без очереди вперед - в пекло - наспех - на смерть собранных армейских посланцев. Те необученные мальчишки в Грозном кровно пострадали и от ведомственной брани. Еще один факт для размышлений. Три тысячи московских милиционеров сдували пылинки с рок-идолов "Роллинг Стоунз". И некому заслонять от пороховых шквалов население, имеющее несчастье проживать поблизости от Чечни.

Многим "камуфляжным" бюджетным структурам не худо бы поскорей демилитаризоваться и стать тем, кем им и положено быть - обычными госучреждениями по обеспечению благополучной жизни граждан. Это напрямую относится и к Министерству по чрезвычайным ситуациям, уникальному департаменту, не существующему нигде в мире, кроме России. Его бригады с пользой могут быть переданы Сухопутным войскам. Вот и возвратим утраченные (или украденные?) соединения. Заодно разрешим и проблему с обмундированием. Чисто спасателям больше к лицу оранжевые костюмы, без погон. К действиям же при стихийных бедствиях не привыкать воинским подразделениям. Пусть тренируются, вдобавок завоевывая симпатии населения!

В устаревшей для США и злободневной для нас книге "Будущее под властью президента Рейгана" (Москва, издательство "Прогресс", 1981 г.) я наткнулся на беспощадный приговор гражданскому и военному истэблишменту. "Наша столица превратилась в арену, на которой гладиаторы, представляющие интересы различных групп Америки, перерезают друг другу глотки из-за крох со стола федеральных властей". Следом - поучительные выводы: "Общество оказывается расколотым и сбитым с толку вместо того, чтобы действовать объединенными усилиями и целенаправленно... Интеллектуальный капитал отвлекается от его оптимального использования в связи с тем, что он занят во всевозможных налоговых и регулирующих органах, образованных государством... Ползучая нищета и разбазаривание человеческих ресурсов несут с собой более серьезную экономическую и духовную угрозу, чем временно несбалансированный бюджет".

Не так же ли - из-за трагического растрачивания людских ресурсов - ослабевает и родная земля? Разве не нужна России богатырская мощь? Непростительно, чтобы главная военная организация страны была растерзана на автономные, независимые силы, непроизводительно расходуемые. Пора наконец покончить с удельным княжением и приступить к цементированию Вооруженных Сил. И заниматься этим столь же основательно, как некогда собиранием русских земель.

"Неужель, чтоб стать сильней, нам нужна беда?"

Российская статистика дает страшные цифры. Ежегодно от отравления недоброкачественной водкой мужчины гибнут в количестве, равном нескольким дивизиям. За год от отчаяния кончают счеты с жизнью до полутысячи офицеров. Целый офицерский батальон самоубийц, который при других обстоятельствах мог бы быть бессмертным гарнизоном!

Часть, в которой офицеры перебиты, считается выбывшей из строя, сколько бы в ней ни осталось солдат. Ведь главное - кадровый костяк, а за количественным пополнением дело не станет. А к какому виду утрат отнести и мертвый батальон, и несколько дивизий из офицеров, добровольно снявших погоны? Считай, мы пустили на ветер целую общевойсковую армию штата военного времени. Это половина советских войск, сосредоточенных под Сталинградом к началу знаменитого сражения. Когда огромные потери ничем не оправданы, надо срочно менять стратегию и тактику. Иначе результат предсказуем и плачевен.

...На дворе - бесславные времена. Все перевернулось в нашем сознании: авторитетнее быть защитником банка либо офиса, чем хранителем Отечества. Преданность родному ведомству ценится больше патриотизма.

Поменялась шкала жизненных ценностей. Изменилась иерархия служивых, казенных людей. В результате едва ли не враждебны друг другу военные и милиция. Перестали ощущать себя единой крепью родного Дома армия и внутренние войска. А раньше положение в глазах общества все-таки определялось мерой долга. И тут безусловное лидерство признавалось за представителями Вооруженных Сил, несущих наиболее трудную службу по защите государственной чести. Теперь возвышаются не степенью ответственности. С превосходством смотрят на окружающих те, кто исправно получает зарплату, может похвастаться доходным местом.

Знаю случай, когда какой-то "крутой" новый русский на джипе обматерил целый строй слушателей Академии имени Фрунзе: видите ли, офицерская "коробка" мешала ему проехать. Еще в начале века наглец немедленно был бы зарублен шашкой.

"А сейчас попробуй в ответ на оскорбление дать по физиономии, - с негодованием говорил мне начальник командного факультета академии генерал-майор Ю. Богданов. - Милиции даны права неограниченные. Представьте себе: ударили офицера дубинкой! Вывернули у него карманы. И предупредили: поднимешь шум - напишем, что оказал сопротивление, и тебя заметут за решетку. Разве при царе, Сталине, Брежневе такое могло быть? Никогда! А офицеры - святые люди! Как они переживают за государство! Первыми, не задумываясь, погибнут за него! Я погоны надел в 54-м. Какое отношение было к военным! С солдата денег не брали - всюду желанный гость..."

Президент Б.Н. Ельцин пообещал ребятишкам: мол, в пору моей юности мы завидовали человеку в погонах, и вы будете завидовать. Но прежде нужно, чтобы под ним подразумевался однозначно военный человек. А то ведь вон сколько их поразвелось - в армейских чинах и камуфляжах. Пожалуй, никакая другая эпоха не знала большей профанации и обесценивания воинского звания и полевого обмундирования. Боевая экипировка, как и все самое лучшее, добротное и достойное, должны доставаться "за державу ответчикам". Чтобы их святой миссии, их достатку завидовали и телохранитель, и банковский стражник, и полпред любой псевдоармейской службы - охранной, таможенной, спасательной, налоговой, конвойной и т. д., и т. п. Уместно вспомнить слова публициста М. Меньшикова, расстрелянного по приговору большевистского суда в 1918-м: "Все правительства, кроме разве очень глупых, понимают чрезвычайную высоту офицерского долга и стараются поддерживать сознание этой высоты в народе... Но правительство не может в этом отношении сделать все. Безусловно, необходимо, чтобы офицерство само старалось оберечь почтительное отношение к нему общества".

Во все времена думали над тем, как укрепить авторитет вооруженного защитника. "Цель достигается вполне, когда кончится преобладание бюрократии в военном ведомстве, когда устройство и воспитание нашей армии станет исключительно боевым", - считал сто с лишним лет назад известный армейский теоретик и практик Р. Фадеев. Он умер в 1883 году, оставив состояние "3 рубля... и поношенный мундир" - вот какие были когда-то генералы! Словом, рецепты стары, как сама армия. Однако преступно отвергаются. Вопреки здравому смыслу мы искореняем наиболее боеспособные части, увольняем закаленных в боях офицеров, а вместо них призываем неискушенных офицеров запаса.

Полков у нас - по пальцам пересчитать. Зато десятки тысяч полковников, отродясь не командовавших даже отделениями и занимающих должности, "которые не представляют и тени военного назначения". Пришла пора предпринять все, чтобы армию столоначальников превратить в армию боевых профессионалов.

По-моему, не повредило бы поднять планку требований к наличному составу и одновременно снизить современную "табель о рангах" - не менее чем на три ступени. Абсурден обильный "звездопад" в период количественного уменьшения войск. Чтобы погоны не дешевели, важно добиться самоценности каждого воинского звания. Чтобы всем было ясно: лейтенант - это вчерашний лучший солдат, а любой генерал - это бывалый Солдат. Глядишь, обыватель и попривыкнет смотреть на погоны с уважением - когда эти погоны будут не на ком попало. Когда звание офицера будет поднято ими самими на недосягаемую для обычного гражданина высоту.

Пожелать легко, труднее исполнить. Особенно в атмосфере, когда вокруг предпочтение отдается "службе самому себе", по выражению И.С. Тургенева. Грустно узнавать: сплошь и рядом "настоящие полковники", крещенные огнем, окончившие командные вузы, сыновей своих устраивают юристами и финансистами. Вопреки поговорке "солдат солдата родит" танкисты готовят себе на смену канцеляристов.

Только и слышишь: "Пожить бы для себя нормально". Дескать, подвижники и самоотверженные личности и без нас отыщутся. А это еще вопрос. Зыбко собственное благополучие в ослабленной стране, открытой всем невзгодам. Можно тешить себя фантазиями. Но есть жестокая быль о мертвом батальоне и богатырях, уходящих ...в бизнес.

Почему наше общество не ужасается материальной и духовной опустошенности Вооруженных Сил? Где хотя бы инстинкт самосохранения? Неужели надо вновь настрадаться до смерти, чтобы запеть иначе? Пока не грянула гроза, надо всем российским миром взяться за созидание некогда любимой армии, плоть от плоти народной.

А на Западе злорадствуют: "Едва ли у русских осталась хоть одна боеспособная дивизия". И при этом еще удивляются: "На резкое ослабление мощи России и ее умерившиеся имперские амбиции НАТО ответила расширением и приближением к ней" ("Ньюсуик", Нью-Йорк, август 1998 г.). А ведь нисколько не устарела истина, высказанная царским генералом Р. Фадеевым: "Россия живет лишь потому, что ей не могут помешать жить, потому что она достаточно сильна, чтобы отбиться... Для нас вопрос силы есть вопрос жизни, мы не должны уснуть спокойно, пока не будем уверены, что владеем силою, достаточною против всякой случайности... Нам нужно быть сильными не к будущему столетию, а к завтрашнему дню".

Permanent link to this publication: