DIMITROV AND STALIN 1934-1943: LETTERS FROM THE SOVIET ARCHIVES. New Haven - London: Yale University Press, 2000, 278 p.

Вышедший в рамках программы сотрудничества между Йельским университетом (США) и Российским государственным архивом социально-политической истории (бывший Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории) том содержит обширную документацию, основу которой составляют письма генерального секретаря Исполкома Коминтерна Г.М. Димитрова (некоторые письма подписаны также секретарем Исполкома Д.З. Мануильским) И.В. Сталину. В ряде случаев адресатами являются и другие члены политбюро ЦК ВКП(б). Во многих случаях тексты Димитрова являются лишь сопроводительными письмами с просьбами указаний по вопросам, которые ставились в прилагательных документах: проектах решений и директив Исполкома Коминтерна, письмах руководителей зарубежных компартий. Только на одно из 54 обращений Сталин ответил кратким письмом, в ряде случаев Димитрову возвращали его собственные бумаги с резолюциями Сталина, иногда следовали устные указания, но во многих случаях никакой реакции не было вообще. В подобной ситуации молчание рассматривалось как знак согласия. Учитывая сказанное, предстаи-

стр. 229

ляется, что содержание публикации уже ее заголовка; правильнее было бы назвать ее "Письма Димитрова Сталину". Некоторые, наиболее важные, по мнению составителей, документы воспроизведены также в виде факсимиле. Публикуется несколько карт и фотографий.

Все документы взяты из фондов Исполкома Коминтерна и ЦК КПСС Российского госархива социальной и политической истории. Они подготовлены к печати бывшим руководителем группы по истории Коминтерна Института марксизма- ленинизма Ф.И. Фирсовым и недавно скончавшимся американским специалистом по советской политической истории А. Даллиным ¹ .

А. Даллин и Ф.И. Фирсов избрали оригинальную и удачную форму публикации, отличающуюся от общепринятой археографической формы. Книга напоминает монографию, в которую включены полные тексты документов. Это позволяет представить письма и другие материалы в контексте конкретных обстоятельств, в которых появится каждый документ. Исследовательские "связки" с обширными библиографическими справками составляют примерно четверть объема публикации. Они успешно заменяют обычные примечания археографических изданий ² . Однако в отношении одного источника сведения носят устаревший характер: авторы многократно ссылаются на рукопись дневника Г. Димитрова в "Центральном партийном архиве" Болгарии. Между тем, дневник опубликован за три года до выхода этой работы ³ , не говоря уже о том, что Центральный партархив в Софии не существует с 1992 г. - его фонды стали частью государственного исторического архива Болгарии после принятия закона об изъятии собственности БКП. включая ее архивы.

В разделах публикации освещаются проблемы Народного фронта второй половины 30-х годов (он почему-то назван "Единым фронтом", хотя понятие Народного фронта в отношении тактики Коминтерна этих лет принято как российскими, так и западными историками), гражданской войны в Испании, китайско-японской войны и ситуации в компартии Китая, истории Коминтерна во время второй мировой войны и его роспуска, движения Сопротивления в Югославии. Такой характер публикации свидетельствует о возможностях ее широкого использования исследователями разнообразных проблем.

Интересна группа документов, связанная с характером нового курса Коминтерна и его реализацией в середине 30-х годов в соответствии с интересами внешней политики СССР, как их понимал Сталин. Письмо Димитрова Сталину от 1 июля 1934 г. с проектом содержания его речи, которая превратилась в основной доклад на VII конгрессе Коминтерна уже знакомо исследователям ⁴ , но в контексте всей публикации представляет большой интерес, особенно в связи с пометами Сталина, которые воспроизводятся впервые.

Сталин продолжал считать руководителей социал-демократии "социал-фашистами", оценивал социал-демократию как социальную базу буржуазии, а левые социалистические группы "главной опасностью". По основным пунктам он отверг предлагавшиеся Димитровым изменения и лишь дальнейший ход событий - реальное формирование Народного фронта во Франции. Испании и других странах - заставил Сталина несколько изменить свою позицию.

Из документов видно, что Сталин более решительно поддержал предложения о реорганизации Коминтерна. Речь шла о предоставлении компартиям несколько большей автономии в условиях невозможности эффективно контролировать их из Москвы при сохранении и укреплении "общего идеологическо-политического руководства" (с. 18). Эти предложения содержались в письме Димитрова от 6 октября 1934 г. Оно было единственным, на которое адресат ответил прямой, хотя и очень краткой репликой (с. 20 - автограф). Из сталинского ответа вытекает, что само предложение Димитрова было вызвано устным указанием Сталина.

Небезынтересно, что вслед за октябрьским письмом 1934 г. следует пробел до января 1936 г., который частично совпадает с пробелом в дневнике Димитрова с февраля 1935 по август 1936 г. Пока можно лишь предполагать, в чем были причины лакун. Не исключено, что соответствующая часть дневника была уничтожена. Но наиболее вероятной причиной представляется то, что это был решающий период утверждения новой тактики Коминтерна и связанные с этим вопросы, в частности получение неохотного согласия Сталина на курс Народного фронта, решались в личных встречах и телефонных переговорах, без корреспонденции.

Остальные документы предвоенного коминтерновского цикла проливают свет на обстоятельства

¹ См.: Dallin A. Russian Diplomacy and Eastern Europe 1914-1917. New York. 1963; ibid. Soviet Union at the United Nations: An Inquiry into Soviet Motives and Objectives. Westport. Connecticut, 1976: ibid. Civil-Military Relationship in the Soviet Union. New York, 1992,и мн. др.

² Такую форму незадолго перед этим использовали американский ученый Дж. Арч Гетти и российский историк О.В. Наумов в публикации: J. Arch Getty and O.V. Naumov. The Road to Terror: Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks. 1932- 1939. New York - London, 1999. Работа была подготовлена в рамках той же программы сотрудничества.

³ Димитров Г. Дневник (9 Марата 1933- бфевруари 1949). София, 1997.

⁴ Впервые оно было опубликовано без указания адресата в кн.: Димитров Г. Писма 1905-1949. София. 1962, с. 297 и с тех пор многократно перепечатывалось.

стр. 230

роспуска вспомогательных организаций Коминтерна - МОПРа (Международной организации помощи борцам революции) и Профинтерна, роспуска компартии Польши, положения во Франции. Они свидетельствуют, что, несмотря на одобренные Сталиным и проведенные на VII конгрессе Коминтерна и после него решения о предоставлении партиям большей автономии, вмешательство Москвы в их дела не уменьшилось - по-прежнему Димитров посылал М. Торезу директивы по конкретным вопросам, согласованные со Сталиным. Именно последним было сорвано намерение Тореза войти в правительство Л. Блюма в качестве министра (с. 37-38).

Интересный комплекс материалов связан с гражданской войной в Испании 1936-1939 гг. Они свидетельствуют, что руководство Коминтерна в соответствии с требованиями Сталина предостерегало испанских коммунистов от интенсификации революции, переоценки сил и любых действий, которые могли бы подорвать Народный фронт (с. 46 и др.). Составители с полным основанием характеризуют свойственное Сталину тщательное "дозирование" в постановке задачи овладения властью, предвосхищавшее будущую советскую политику в странах Восточной Европы, хотя вряд ли этот курс можно считать "инстинктивным", как они полагают (с. 45). Он был проявлением политического расчета, учета реальной ситуации. Среди документов, связанных с испанскими событиями, привлекают внимание обширные донесения представителя Коминтерна Степанова (С. Минева), которые Димитров направлял Сталину. Минев не был единственным представителем Коминтерна в Испании. Те же функции выполняли П. Тольятти, Э. Гере, В. Кодовилья. Между ними возникали стычки, а Тольятти даже жаловался на других представителей, которые вели себя "по-хозяйски" в отношении местной компартии (с. 71).

Публикуемые материалы позволяют внести уточнения в освещение политической истории Китая и китайско-японской войны на ее первом этапе (1937-1941 гг.). Составляющие наиболее крупный комплекс в публикации (11 документов, с. 83-147), они станут предметом внимания специалистов. Мы же ограничимся констатацией, что, подобно директивам, направлявшимся испанским коммунистам, лейтмотив писем Димитрова китайской компартии, одобренных Сталиным, состоял в требовании укрепления ее сотрудничества с Гоминьданом. Однако если испанские коммунисты выполняли сталинские директивы беспрекословно, то Мао Цзэдун, формально подчиняясь, фактически осуществлял курс параллельной войны с японцами и Гоминьданом.

Документы периода второй мировой войны особо ярко характеризуют роль Коминтерна как инструмента советской внешней политики, его колебания вместе с поворотами сталинского курса. Прежде всего это относится к повороту в связи с подписанием советско-германского договора о ненападении. Видимо, не только нижестоящие сотрудники аппарата ИККИ, но и Димитров узнали о договоре только из прессы, а по поводу дополнительного секретного протокола о разделе сфер интересов в Восточной Европе между СССР и Германией могли лишь догадываться. Об этом свидетельствует, что накануне подписания Секретариат ИККИ продолжал призывать к борьбе против "германского фашизма" ⁵ . Публикуемые в сборнике письма дают дополнительную информацию, насколько противоречиво воспринимались компартиями и руководством Коминтерна происшедший поворот и последующие внешнеполитические зигзаги. Дело дошло до того, что французские коммунисты в оккупированном Париже попытались вступить в контакт с захватчиками, за что с санкции Сталина получили "осуждение" от Димитрова (с. 174-181). В документах отражена глубокая противоречивость политики Москвы с осени 1940 г.: стремление не дать предлогов для тревоги Гитлера и в то же время поддержка сил, которые начинали борьбу против оккупантов.

Другие документы уточняют ряд моментов, связанных с прекращением активной деятельности Коминтерна, а затем его роспуском. Особую группу составляет переписка по поводу развертывания вооруженного Сопротивления в Югославии. В ней освещаются два главных аспекта: во-первых, стремление Сталина при посредничестве Димитрова навязать И.Б. Тито альянс с четническими отрядами под командованием Д. Михайловича (эти усилия продолжались до осени 1942 г., когда Сталин, наконец, сделал ставку исключительно на Тито); во-вторых, многочисленные просьбы Тито о советской военно- технической помощи, на которые Москва отвечала прямым или косвенным отказом.

К сборнику приложен аннотированный биографический указатель упоминаемых деятелей, но речь в нем идет в основном об известных политиках. Проведенное выборочное сопоставление с индексом, которым завершается книга, показывает, что из 14 лиц, фамилия которых начинается на букву "г", можно обнаружить биографические справки только о половине.

Анализ публикуемых в книге документов не приведет к переоценке явлений, фактов, событий политической истории в 30-е годы. Но уточнение оценок, подчас существенное, будет иметь место.

Г.И. Черпявский, профессор, доктор исторических наук Университет им. Дж. Гопкинса (США)

⁵ Коминтерн и вторая мировая война. Под ред. М.Н. Наринского и Н.С. Лебедевой. М.. 1994. т. 1, с. 69-71; Фирсов Ф.И. Архивы Коминтерна и внешняя политика СССР в 1939- 1941 гг. - Новая и новейшая история, 1992, N 6.

стр. 231

Permanent link to this publication: