В истории русской литературы имя Димитрия Ростовского связано в первую очередь с составленными им в конце XVII - начале XVIII века Четьями-Минеями, сборником житий святых на каждый день календарного года, который на протяжении двух столетий был самой любимой книгой для чтения у православного народа (и сейчас патриархия предприняла новое его переиздание). Сборник написан прекрасным литературным языком, а это тем более естественно, так как его составитель был также выдающимся поэтом и драматургом своего времени. Наиболее известны пьесы Димитрия Ростовского "На Успение пресвятой Богородицы" и "На рождество Христово".

В 1999 году исполнилось 290 лет со дня кончины, а в 2001 году -350 лет со дня рождения Димитрия Ростовского. В честь этих знаменательных дат мы публикуем небольшие отрывки из магистерской диссертации протоиерея A.M. Державина (1871-1963), посвященные творчеству православного писателя.

стр. 73

ДИМИТРИЙ РОСТОВСКИЙ

Юго-западная русская литература XVII века дала нашему народу немало замечательных, выдающихся произведений. Одним из таких произведений являются Четии-Минеи, составленные сначала скромным иеромонахом, а потом знаменитым Ростовским митрополитом Святителем Димитрием. Появившиеся в самом конце XVII и в начале XVin века Четии-Минеи по степени распространения и силе влияния на мировоззрение и духовный склад православного русского народа далеко превзошли другие подобные им юго- западные издания и заняли между ними первое место. Тотчас же после своего появления они сделались любимым чтением русских православных людей, в XVIII и XIX веках выдержали значительное количество изданий, в начале XX века переведены были с церковнославянского на русский язык и до сих пор не утратили своего значения. Мало того, они остались незаменимым и единственным произведением подобного рода, других, настолько же содер-

стр. 74

жательных и любимых народом Четиих-Миней русская богословская наука доселе не создала. Чтобы написать Четии-Минеи - этот огромный четырехтомный труд, - составителю их необходимо было иметь соответствующую нравственную и умственную подготовку. Без глубокой любви к святым, без душевного сродства с ними едва ли можно было составлению их жизнеописаний посвятить целых двадцать лет усердной, денно-нощной работы, как сделал Святитель Димитрий. С другой стороны, без достаточных знаний и умственного развития нельзя было и браться за такой важный, ответственный труд, особенно в то время, когда нужда в нем была осознана. Ввиду этого вопрос о том, какое Святитель Димитрий получил нравственное воспитание и умственное развитие, очень важен для нас.

Святитель Димитрий, в миру Даниил Саввич Туптало, родился в декабре 1651 года в местечке Макарове, находящемся, по словам самого Святителя, "в семи милях" от Киева. Родители его - сотник украинского войска Савва Григорьевич и жена его Мария Михайловна - были людьми глубоко религиозными. Благочестивая жизнь родителей, особенно же пример "набожной и добродетельной" матери, без сомнения, оказали благотворное влияние на душу будущего "списателя житий святых" и заронили в нее первые семена благочестия и любви к святым.

Святыни Киева, куда переселились родители Даниила в 1660 году и где прожил он почти безвыездно до 1675 года, еще более сроднили Святителя с подвижниками благочестия и, углубив полученные в родной семье впечатления, сделали привитые там влечения и навыки правилами и интересами всей будущей жизни. О любви Святителя Димитрия к Киеву свидетельствуют многие факты его жизни и многие страницы его великого двадцатилетнего труда.

Обучение Святителя Димитрия грамоте, начатое, по словам его биографов, в доме отца, продолжалось в Киево- Могилянской коллегии, куда Даниил отдан был в 1662 году, спустя два года после переселения в Киев. Киево- Могилянская коллегия, основанная в начале XVII столетия, получила такое название после реформы Петра Могилы, принявшего в свое заведование старую братскую школу в 1631 году. После реформы Коллегия имела шесть классов: три грамматических, два гуманитарных и один философский. Преподавание велось по схоластическому методу: у учеников развивалась, главным образом, способность формального мышления, и все усилия преподавателей направлялись на то, чтобы сделать из своих питомцев искусных борцов с пропагандистами унии и католичества. Господствующее положение в школе занимал язык латинский, как литературный язык всей Западной Европы: на нем в Коллегии и писали, и уроки преподавали. Что касается греческого языка, то он поставлен был значительно слабее латинского.

Святитель Димитрий поступил в Киево-Могилянскую коллегию в

стр. 75

1662 году, когда ректором ее был знаменитый автор "Науки албо способа о сложении казаний" Иоанникий Голятовский. Он только что обновил Коллегию после пожара 1658 года, уничтожившего почти совсем Братский монастырь и школьные здания. О годах учения Святителя Димитрия не сохранилось никаких документальных сведений; мы не знаем даже, сколько времени обучался он в школе. Большая часть исследователей, рассматривавших этот вопрос, полагают, что Святитель пробыл в Коллегии не более трех лет, так как в 1665 году, во время нашествия на Киев гетмана Дорошенко, Братская коллегия была будто бы разрушена и учение в ней прекратилось на целых четыре года. В недавнее время это мнение признано, однако, ошибочным. Исследователь истории юго-западной России Эйгорн утверждает, что в 1665 году никакого нашествия на Киев гетмана Дорошенко не было, а следовательно, и Коллегия в этом году разрушена быть не могла. Эйгорн полагает, что в 1665 и 1666 годах ученье в Киевской коллегии не прекращалось и, следовательно, Даниил Саввич Туптало мог закончить в ней свое образование.

Если справедливо, что Святитель Димитрий обучался в Киевской коллегии более трех лет, а по всей вероятности, окончил и полный курс ее, то, следовательно, Коллегия могла дать ему все, что давала она своим воспитанникам в то время. Он мог вынести оттуда прекрасное знание латинского языка, которое давало ему возможность не только свободно читать любую латинскую книгу, но и писать по-латыни. Это неоспоримо доказывается и оставшимися после Святителя рукописями и письмами: в них славянская и малороссийская речь часто перемешивается с польской и латинской, причем чувствуется, что последнею автор владеет так же легко и свободно, как и своею родной. Знал Святитель и греческий язык. Об этом можно догадываться по тем же рукописям: в них иногда встречаются греческие слова и выдержки.

(...) В 1668 году, 9 июля, Мелетий Дзик [после 1662 года, когда И. Голятовский покинул Киев и ушел в Литву, заведовал всеми делами Коллегии] постригает Даниила в иноки. Что побудило последнего отречься от мира, мы не знаем. Но, несомненно, склонность к уединению и глубокая религиозность были природными чертами Святителя Димитрия, и они-то прежде всего увлекли его в монастырь. Влияние благочестивой матери, тревожные политические события и народные бедствия, переживаемые тогда Украиной, а также пример и советы уважаемых учителей могли только способствовать этому. Даниил сначала мирским человеком переселился в Киевский Кирилловский монастырь, где Мелетий Дзик был тогда игуменом, а потом и совсем отрекся от мира. В монастыре Димитрий прожил до весны 1675 года, следовательно, почти семь лет, и все это время, по словам списателя его жития, поучался "смирению, послушанию и братолюбию... всякое монастырское и церковное послушание исполняя с прилежанием".

стр. 76

Но кроме этих, чисто иноческих трудов, Святитель Димитрий не оставлял в монастыре и научных занятий. По словам того же списателя, он "в келий... писаше и сочиняше поведенная от игумена и от других высших начальников; прилежаше к чтению книг душеполезных". Последнее сообщение весьма важно; из него мы узнаем, что Святитель Димитрий первые годы иноческой жизни употребил на самообразование, на чтение книг и составление разных сочинений под руководством Мелетия Дзика и других "высших начальников", может быть, того же Варлаама Ясинского и его помощников по Киевской коллегии. Можно предполагать, что Святитель Димитрий уже в Кирилловском монастыре положил начало тому богатому знакомству с латинской и южнославянской церковной и исторической литературой, о котором свидетельствуют его позднейшие писательские труды. Наставники и руководители Димитрия видели его способности и прилежание и спешили выдвинуть талантливого инока из среды монастырской братии. В 1669 году, 25 марта, т.е. менее, чем через год после принятия иночества, Димитрий в Каневе был посвящен в иеродиакона Киевским митрополитом Иосифом Тукальским, а в 1675-м, 23 мая, от Черниговского архиепископа Лазаря Барановича принял рукоположение в иеромонаха.

Лазарь Баранович не отпустил Димитрия обратно в Киев, а оставил его при себе и назначил проповедником. Димитрий жил в Чернигове более двух лет и, кроме проповедания в соборном храме и других церквах епархии, занимался трудом литературным. По настоянию Лазаря Барановича, человека весьма деятельного, побуждавшего к литературной работе и других, Димитрий составил здесь книгу "Руно орошенное" - сборник сказаний о чудесах Богоматери. В ней собраны сказания о чудесах с прибавлением к каждому бесед, нравоучений и "прикладов" (образцов, примеров. - Е. Д. ). Беседы и нравоучения составлены самим Святителем Димитрием, а "приклады" собраны из разных источников, на что указывает и сам составитель.

Из Чернигова в июле 1677 года Святитель Димитрий ездил в Литву, и эта поездка была новым важным фактом в его духовном развитии. (...)

Святитель ехал в Литву ненадолго, но здесь его не захотели скоро отпустить, и он прожил в пределах Польского государства почти два года, состоя народным проповедником при Слуцком церковном братстве. (...)

Но одна устная проповедь не могла удовлетворить Святителя Димитрия. Он уже искусился в литературном труде и невольно чувствовал к нему влечение. Недаром впоследствии он писал из Ростова Федору Поликарпову: "Моему сану надлежит слово Божие проповедовать не только языком, но и пишущею рукою", а, начиная "Розыск" против раскольников, другу своему, московскому иноку Феологу сообщал:

"Понеже словеса из уст болей идут на ветер, нежели в сердце слушающих, яхся писать особую книжицу". Может быть, те же чувства Святи-

стр. 77

тель переживал и теперь. Ему хотелось написать для православного народа "книжицу", слова которой шли бы в самое сердце слушателей; он чувствовал в себе силы и способности к этому, но куда, на какой предмет направить их - еще не знал (...)

Святитель Димитрий, возвратившийся из Польши в феврале 1679 года, сначала занимал должность проповедника в Батуринском Никольском монастыре, затем около полугода состоял игуменом Максаковской обители. Отсюда он снова переехал в Батурин и принял игуменство. Впрочем, эти довольно успешные продвижения по службе не занимали Святителя Димитрия. Он тяготился хлопотливой и ответственной должностью настоятеля монастыря и, вероятно, по собственному желанию, 26 октября 1683 года сложил с себя игуменство и возвратился к состоянию простого инока. Вскоре после этого, именно 18 ноября того же года, скончался архимандрит Киево-Печерской Лавры Иннокентий Ги-зель. На его место был избран игумен Никольского пустынского монастыря Варлаам Ясинский. Последний, как только переехал в Лавру, тотчас же возобновил свои хлопоты об издании Четиих-Миней и предложил Святителю Димитрию взять на себя труд составления их, для чего переселиться из Батурина в Лавру. 23 апреля 1684 года переселение состоялось и, по словам старого списателя жития Святителя Димитрия, "составило эпоху в его жизни": оно было выражением принятого Димитрием решения взять на себя великое дело составления Четиих-Миней. К этому решению Святитель Димитрий пришел не без колебаний.

Через несколько дней после переселения, именно 6 мая 1684 года, состоялся под председательством Варлаама Ясинского собор старцев и лаврской братии, на котором составление житий "вручено" было Димитрию как особое "послушание" и вместе с тем он назначен был "казнодеем" Печерским.

Святитель Димитрий принялся за порученное ему дело "с великим тщанием". В душе своей он решил посвятить ему все свои силы и, конечно, поэтому переселился в Лавру. Здесь было самое удобное место для работы. Кроме монастырской тишины и покоя, здесь находилась обильная книгами библиотека; здесь жил такой опытный и преданный делу руководитель, как Варлаам Ясинский; здесь, наконец, можно было не опасаться внешних бедствий и нападений врагов, так как Киев и Лавра охранялись московскими воеводами. Затворившись в отведенной ему келье, Святитель Димитрий в первое время отрывался от занятий только для посещения богослужения. В великой Печерской церкви прежде указывали тот уголок, где стоял смиренный "списатель житий святых", отдаваясь тихой и усердной молитве.

Вскоре предмет работы захватил все его внимание. Начатое из послушания, после долгих отказов, описание житий святых так увлекло Святителя Димитрия, что он, и отрываясь от работы, продолжал жить навеянными ею впечатлениями.

стр. 78

Все происходило, когда Святитель Димитрий жил в монастыре Печерском. Это была, кажется, самая лучшая, самая плодотворная пора его работы, когда, ничем не волнуемый и не отвлекаемый, он всей душой отдавался своему делу и встречал со стороны окружающих одно только сочувствие и одобрение. Как видно из письма Святителя Димитрия к патриарху Иоакиму, он все, что успевал написать, носил на просмотр Варлааму Ясинскому и с ним советовался во всех затруднениях. А затруднения были, и касались они, главным образом, тех источников, которыми приходилось пользоваться (...) Необходимо было ввиду этого достать такой сборник житий святых, по которому бы можно было проверять и исправлять полученные у иностранных агиографов сведения.

Таким сборником в Киеве считали Великие Четии-Минеи московского митрополита Макария, и поэтому получение их становится для киевских ученых самою первою и необходимейшею потребностью.

(...) Патриарх Иоаким исполнил просьбу киевлян и выслал на имя Варлаама Ясинского Четии-Минеи митрополита Макария в Киев. Дал ли патриарх вместе с этим какое-либо предписание относительно пользования книгами - неизвестно.

(...) Какой же список Великих Четиих-Миней митрополита Макария был выслан в Киев патриархом и за какие месяцы? Украинские ученые, как мы видели, добивались Четиих- Миней, хранившихся у патриарха "в великой Успенской церкви". Там находился так называемый "Успенский" их список, оконченный митрополитом Макарием в 1552 году и представляющий редакцию более полную в сравнении с первым списком, написанным для новгородского Софийского собора. Этим именно списком и пользовался Святитель Димитрий. Подтверждается это свидетельством самого Святителя Димитрия в письме другу своему, иноку Феологу, написанном из Ростова; он говорит, что у него имеются Макарьевские Четии-Минеи за месяцы июнь, июль и август, "яже из соборной Московской патриаршей церкви взяты суть с роспискою. А взяли их печерские старцы, когда третью нашу книгу в Москву привезли".

(...) Но и эти книги едва ли дали Святителю Димитрию полное удовлетворение. И он, и Варлаам Ясинский старались поставить дело составления житий святых самым серьезным образом. Для этого они разыскивали и собирали все лучшие пособия по агиологии, которые можно было тогда найти не только в Москве и на юго-западе, но и за границами России, в землях Европы. Поэтому, может быть, в это же время ими начаты хлопоты о высылке в Лавру знаменитого издания Болландистов "Acta Sanctorum", которое уже тогда пользовалось известностью и авторитетом в ученом мире Западной Европы.

Составленная Святителем Димитрием первая книга житий святых еще в рукописи была прочитана не только Варлаамом Ясинским, но и

стр. 79

митрополитом Гедеоном и Лазарем Барановичем и "многими" другими "благоразумными властями". Эти лица одобрили труд Святителя, нашли его благопотребным для церкви, и поэтому всем хотелось скорее увидеть его в печати.

Печатать Четии-Минеи должна была Лавра, и в прежнее время это не представляло никаких затруднений. Находясь под властью Константинопольского патриарха. Лавра могла печатать в своей типографии все, что считала необходимым и полезным. Теперь, с подчинением Киевской митрополии Московскому патриарху, обстоятельства изменились.

Варлаам Ясинский попытался восстановить утерянные Лаврой привилегии: 18 января 1688 года он послал об этом челобитную в Москву. Там, хотя и решили удовлетворить это ходатайство, но с ответом не торопились.

Причиною этой медлительности, вероятно, были те сомнения в православии украинского духовенства, которые в это время возникли в Москве. Давно подозрительно смотревший на киевлян, Иоаким решил проверить их религиозные убеждения (...) К сожалению, эта патриаршая немилость прежде всего коснулась Святителя Димитрия и принятого им на себя труда.

Не объясняя причин, патриарх в начале марта 1688 года потребовал от Варлаама Ясинского возвращения в Москву высланных в Киев Четиих-Миней митрополита Макария. То же требование повторено было затем и митрополиту Гедеону. В Киеве не возражали и поспешили исполнить приказание патриарха. Но так как часть присланных Четиих-Миней, именно - месяцы декабрь, январь и февраль, находились у Святителя Дмитрия в Батуринском монастыре, то приказание патриарха немедленно сообщено было и ему. Димитрий в это время едва ли еще и начинал проверять свои жития по этим книгам, они были ему поэтому крайне нужны, но воле патриарха противиться было нельзя, и Святитель Димитрий отправил книги в Москву. Вместе с книгами он послал патриарху письмо.

Из содержания письма видно, что Святитель Димитрий воспользовался этим первым своим сношением с патриархом для того, чтобы получить от него благословение на напечатание первой части Четиих-Миней. Без сомнения, эта просьба направлена была в Москву с согласия киевских властей, особенно Варлаама Ясинского, который ждал в это время ответа на свое ходатайство о возвращении Лавре привилегий. Но патриарх Иоаким, питая к киевлянам недоверие, не торопился удовлетворить просьбу Варлаама.

Между тем, пока шли эти сношения с Москвой, Варлаам Ясинский решил помимо патриарха осуществить древние привилегии Лавры и, напечатав в Лаврской типографии небольшую книжку "Венец Христов", послал ее в Москву для подношения царевне Софье и В.В. Голи-

стр. 80

цыну. Вместе с книгой отправлено было письмо, в котором Варлаам просил не винить его за самовольное напечатание книги и ссылался на государеву грамоту, дававшую Лавре право на открытие типографии. Книга "Венец Христов" послана была в Москву в мае. Когда до июля-месяца не последовало никакого выговора и замечания, Варлаам Ясинский решил приступить к напечатанию и первой части Четиих-Миней. Для этого он вызвал Святителя Димитрия из Батурина в Киев. "1688 года июля второго, - заносит Святитель в свой второй Диарий, - почалися друковати жития святых, первая часть, три месяца септеврии, октоврии, ноеврии". Печатание шло очень медленно. До января 1689 года набран и отпечатан был только один месяц сентябрь. Это замедление вызвано было, может быть, теми предварительными статьями, которые приложены к первой книге и которые нужно было составить, а всего вероятнее, причиной его было обострившееся отношение киевлян к патриарху.

Святитель Димитрий, проведший осень и начало зимы в Батурине, в январе 1689 года снова приехал в Киев и "начал", как сам отмечает в Диарий, "с помощью Божиею печатать жития святых за месяц октябрь". В этот раз дело подвигалось вперед гораздо быстрее, и "12-го индикта", как значится на выходном листе, первая часть Четиих-Миней за месяцы сентябрь, октябрь и ноябрь была окончена печатанием и вышла в свет. По-видимому, для Святителя Димитрия теперь должны были кончиться все тревоги и хлопоты, которые связаны были с этой книгой, но на самом деле они только еще начинались.

Вновь отпечатанную книгу решено было отправить в Москву правителям и патриарху. Зная, какие чувства питает патриарх к киевлянам, и желая предупредить его гнев за самовольное напечатание книги, Варлаам Ясинский отправил ее в Москву с нарочитым посольством, причем написал Иоакиму пространное извинительное письмо. Изложив, как и когда возникла в Киеве мысль об издании житий святых и как, наконец, она осуществилась благодаря трудолюбию и разуму Святителя Димитрия, Варлаам Ясинский в этом письме говорил, что он и братия Киево-Печерской Лавры три первые месяца житий святых, после тщательного рассмотрения и исправления по Минеям Макарьевским, напечатали, основываясь на благословении патриарха, некогда данном архимандриту Лавры Иннокентию.

Но ни это полное смирения послание, ни нарочитое посольство, поднесшее патриарху первую книгу Четиих- Миней, не умилостивили Иоакима. Он не оценил того громадного труда, который положен был Святителем Димитрием на составление книги, и, воспользовавшись удобным случаем, решил сосчитаться с непокорными ему киевскими учеными и сделать им строгий выговор за своеволие. На письмо Варлаама он ответил обширным и суровым посланием, в котором упомянул, что подчиненные всегда должны соблюдать строгое повиновение началь-

стр. 81

ствующим, и напомнил те условия, на которых высланы были из Москвы в Киев Макарьевские Четии-Минеи.

Из послания патриарха видно, что главная вина киевлян заключалась не в Четиих-Минеях Святителя Димитрия и не в тех погрешностях, которые были усмотрены там патриархом. Не было большого преступления даже и в том, что Лавра решилась самостоятельно напечатать Четии-Минеи. Патриарх, как видно из его грамоты от 18 апреля 1688 года предоставил Лавре право издавать по своему разуму книги в типографии. Вся вина киевлян состояла в том, что они не дождались этого разрешения и поступили самовольно. Это-то своеволие, пренебрежение к патриаршей власти всего более и оскорбило Иоакима. Его суровое послание поразило, главным образом. Святителя Димитрия. Смиренный списатель житий святых не мог не сознавать, что поводом для грозных прещений [злобных чувств] патриарха послужил все- таки он, его Четии-Минеи и те погрешности, которые там найдены были патриархом.

С Украины в Москву отправлялся гетман И. Мазепа; он ехал к благоволившим к нему В.В. Голицыну и царевне Софье. Духовные власти Киева воспользовались этим случаем и решили послать в Москву своих уполномоченных, которые должны были явиться к царям и патриарху и лично переговорить с последним о всех недоразумениях. Уполномоченными от Киева поехали Иннокентий Монастырский и Святитель Димитрий.

"Въехали мы в царствующий град Москву, - пишет Святитель Димитрий в своем Диарии, - августа 10-го, в день памяти св. мученика Лаврентия, в субботу, а 11-го, в день воскресный, были у ручки благочестивейшего царя Иоанна Алексеевича и благочестивейшей царевны Софьи Алексеевны; а благочестивейшего царя Петра Алексеевича не было дома: был негде в походе. В тот же день были мы у ручки у святейшего патриарха Иоакима". Святитель не сообщает, как принял их патриарх. Но в этот раз прием у него носил, кажется, чисто официальный характер, и киевлянам не удалось поговорить о своих делах. Патриарху было не до них. Москва в то время переживала смутное, переходное время. Петр был не в походе, как пишет Святитель Димитрий, а в Троице-Сергиевой Лавре, куда он убежал, окончательно рассорившись с сестрой Софьей Алексеевной. В народе начинались волнения, всем предстояло решить вопрос, на чью сторону встать в ссоре сестры и брата. Через два дня после приезда украинцев к Троице уехал и патриарх. Принятые Софьей меры к примирению не привели ни к чему: Петр чувствовал под собою силу и требовал выдачи приверженцев царевны. Положение украинского посольства было крайне неловким: вызванное соправителями Софьи, оно не знало, как ему поступить. В таком неопределенном положении прошел почти месяц. Наконец, Мазепа увидел, что ему нечего надеяться на прежних благодетелей, и по-

стр. 82

ехал к Троице. Здесь приняли его с честью. Вместе с Мазепой прибыли и другие члены посольства. "Сентября в 10 день, - пишет Святитель Димитрий, - были мы с ясновельможным гетманом у ручки благочестивейшего царя Петра Алексеевича в монастыре Троицком, обители Сергия Радонежского чудотворца. В том же монастыре был и патриарх, коего посещали мы часто".

Вот во время этих-то неоднократных посещений украинцы и переговорили с патриархом о всех тех делах, которые волновали их и патриарха. Иннокентий Монастырский давал объяснения по вопросу о времени пресуществления Святых Даров, а Святитель Димитрий смиренно вел речь о своих погрешностях в Четиях-Минеях. Замечательны результаты этих переговоров. В то время как Иннокентий, изъявивший готовность "стоять и умереть" за латинское мнение, от которого тогда отказались уже все киевляне, заслужил гнев и проклятие патриарха Святителя Димитрия Иоаким благословил продолжать писание житий святых и дал ему при прощании образ Пресвятой Богородицы в окладе. Чем же достиг Святитель Димитрий такого успеха? Без сомнения, своим смирением и готовностью исправить то, в чем сам он не был убежден твердо. Патриарх вполне удовлетворился и с миром отпустил Димитрия, преподав ему свое благословение. Правда, он не дал Святителю Макарьевских Четиих-Миней, но, быть может, это произошло оттого, что патриарх был у Троицы, а не в Москве, где хранились Четии-Минеи. Украинцы недолго пробыли у Троицы; 13 сентября они снова представились царю Петру "на отпуске, перед отъездом", а "сентября 22-го, в день воскресный, - пишет в Диарии Святитель Димитрий, - собираемся мы с Божиим благословением из царствующего града Москвы в путь, в дом свой". "10-го октября, - заносит он далее, - приехал я домой с Божией помощью" (...).

Окончание следует

Публикация Е. И. Державиной

Permanent link to this publication: