С большим удовольствием воспользовался случаем и перечитал страницы, когда-то поразившие меня лаконичным изяществом изложения труднейших тем - описания литературных текстов домонгольской поры в истории восточнославянской литературы. От такого чтения получаешь эстетическое удовольствие, что немаловажно при первом чтении, когда только приступаешь к изучению предмета, а именно это и важно для первокурсника. В сравнении с другими учебными пособиями (например, с книгой Гудзия) эта работа только выигрывает. "Очерк" Истрина написан университетским профессором, влюбленным в свое дело и задавшимся целью показать свой предмет в идеально высоком смысле, т. е. как исток в развитии национальной ментальности до момента, когда внешние причины временно оборвали органическое ее развитие. Со стороны Истрина это не просто учебное пособие, а исполнение патриотического долга русского человека в эпоху нового культурного безвременья (1922), напоминание о возможном будущем. Очень актуально и для нынешнего культурного безвременья.

Как и всякий гениальный текст, эта книга несет большой запас воспитательной силы; она показывает, как еще в самых зачатках нашей истории литература как общественный фактор "служила выражению исторического движения мысли". Умелый подбор подлежа-

стр. 116

щих обязательному изучению источников поражает стопроцентным попаданием в точность реального объема домонгольской литературы. Именно она и сохранилась в веках. Для поверхностного читателя замечу: это значит, что идеология русского сознания и русская культура хранят национальную традицию в ее доминантных структурах неизменной в веках. Все темы, идеи и проблемы XI века, развиваясь в сложнейших условиях социальной жизни, остаются все теми же, откликаясь на камертон "Слова о законе и благодати". Это может нравиться или не нравиться, но это наша история, и ее следует уважать. Думаю, внутреннее неприятие этого текста со стороны некоторых наших современников (он не переиздавался в СССР и в России) объясняется именно этим. Этим, а также и тем, что здесь дано описание литературы объемно, умно и доходчиво в логической последовательности изложения. Это именно учебное пособие к первоначальному ознакомлению с предметом.

Отрадно заметить, что современное издание классического труда В. М. Истрина (М. , Издательский центр "Академия", 2003) интересно еще и тем, что по сравнению с предыдущим здесь исправлены многочисленные опечатки и погрешности текста, введена дополнительная литература для самостоятельного изучения предмета; в книге содержатся также редкие иллюстрации из сюжетов древнерусской истории, описанных у В. М. Истрина, что позволяет наглядно "проходить" все эти этапы, почувствовать себя как бы участником тех далеких событий. Кроме этого - что весьма существенно - книгу сопровождают вступительный очерк составителя и редактора издания О. В. Никитина, рассказывающий о месте труда В. М. Истрина в современной проблематике предмета, и в заключительной части - биографическая статья о самом ученом с редкими архивными материалами и свидетельствами. Книга также снабжена комментариями специалиста, доктора филологических наук Н. В. Трофимовой, которая грамотно и корректно раскрыла отдельные фрагменты учебника В. М. Истрина и сделала многие фактические уточнения. Все это придает книге не только современный вид, но и актуальное, достойное звучание.

Напомню, что многие вопросы, затронутые в этой книге, впоследствии именно в данной интерпретации были использованы в изучении древнерусской литературы, например, в академической "Истории русской литературы": хронология, деление по периодам, особое внимание к форме - к языку и стилю древнерусских текстов, к описанию исторической атмосферы, в которой тексты появились, к соотношению оригинальной и переводной литературы и т. д. Эта книга стала исходной точкой современных интерпретаций литературного процесса Древней Руси в его описании как органичного развития культурных потенций народа.

Иногда удивляет слишком обширное "Введение" книги. Это удивление удивляет тоже. Истрин задумал общий курс, доводящий из л о-

стр. 117

жение до XVII века, но ему не пришлось завершить работу. В 1922 году были высланы его коллеги по университету и академии, жизнь изменяла свой тонус. "Введение" показало проблему и путь, которым следует идти: изучать литературу в связи с историей народа и его языка, в конфронтации с инородными культурными влияниями и в связи с духовными поисками того времени (византийское влияние как внешняя форма происходящей тогда ментализации) и т. д. Дальше следовали очерки, посвященные отдельным памятникам. Мысль О. В. Никитина восполнить текст "Очерка" некоторыми добавлениями и особенно очерком Истрина о литературе XVII века очень продуктивна: тем самым показан рубеж и результат, которого достигло бы полное исполнение замысла. Но и в данном виде "Очерк" является законченным в своей полноте и цельности текстом. Необходимость Приложений мотивирована вполне; намечена перспектива развития литературного процесса вплоть до петровских времен (очерк о XVII в. ) и его народных основ (очерк о Данииле).

Наконец, важно соединение трех составляющих научного исследования в описываемой области. Истрин счастливо их все соединяет: текстологическую проработку источника, истолкование литературного текста и описание формы - прежде всего, языка. Это классическое русское направление в исследовании средневековых текстов (и не только их), ныне, к сожалению, устраненное по причине производственного деления академических учреждений на языкознание, литературу и историю.

Исключительным достоинством книги является описание памятников в исторических событиях своего времени, т. е. конкретно, а не типологически (основная болезнь нынешних трудов, в бесполезных перечнях показанных в прилагаемой литературе), продуктивны напоминания о языке памятников - опять-таки на фоне современных типологических изысканий на тему (диглоссия и прочие причуды кабинетных умов); и т. д.

Не знаю, имею ли я право высказать некоторые замечания к этому объемному и тяжелому труду, который осуществили издатели текста. Мне кажется, что в современных условиях длиннота разделов слишком велика для вдумчивого вчитывания; я предложил бы в дальнейшем некоторые обширные очерки разбить на параграфы, нумеруя их в квадратных скобках и не давая в подзаголовках, потому что границы параграфов легко определяются начальными словами некоторых абзацев, начинающих новую мысль. Эти параграфы не должны быть слишком частыми - ибо текст Истрина приволен и дышит простотой. Его не следует сжимать в тесные границы мелких параграфов.

Разумеется, важно и необходимо пополнить книгу указаниями на новую литературу по данной тематике, взяв новую библиографию в квадратные скобки: Назаренко А. В. Древняя Русь на международных

стр. 118

путях. М. , 2001; Мильков В. В. Древнерусские апокрифы, М. , 2001; Громов М. Н. , Мильков В. В. Идейные течения древнерусской мысли. М. , 2000; Рогачевская Е. Б. Цикл молитв Кирилла Туровского. М. , 1999; первый том книги В. Н. Топорова "Святость и святые в русской духовной культуре". М. , 1995; сборник (Мильков В. В. и др. ) "Древняя Русь: пересечение традиций". М. , 1997; Фроянов И. Я. Начала русской истории. СПб. , 2001 и др.

Это конечно, не все возможные добавления, но ведь вообще проблема библиографии должна оставаться на усмотрение издателя, которому почти каждый может что-то указать по этой части. Например, добавлю: неплохо было бы указать и зарубежных авторов, причем не обязательно на недоступных читателю иноземных языках, а уже переведенные на русский язык и изданные. Так, вполне справедливым считаем включение в библиографический список трудов, излагающих в том числе и предвзятые точки зрения на те же факты и события ("Икона и топор" Дж. Биллингтона. М. , 2001) или на действительно научные труды зарубежных ученых (например, сборник статей Людольфа Мюллера "Понять Россию". М. , 2000). Сделать это - значит вписать труд В. М. Истрина в контекст современных проблем и изысканий на самом высоком теоретическом уровне.

В заключение хотим заметить, что данное издание классического труда В. М. Истрина по древнерусской литературе стало, бесспорно, событием в научной и учебной жизни России и предоставляет нынешним читателям редкую возможность соприкосновения с подлинными шедеврами русской дореволюционной школы, которые обретают таким образом второе дыхание.

В. В. Колесов (c), доктор филологических наук, Санкт- Петербург

Permanent link to this publication: