Л. Изд-во Ленинградского университета. 1979. 168 с.
Научные интересы специалистов по западноевропейской средневековой аграрной истории в последнее время сосредоточились на времени перестройки всей системы феодальной эксплуатации в этом регионе на основе развитых товарно-денежных отношений. Большой теоретико-познавательный интерес проблематики аграрной истории этого периода заключается не только в выяснении механизма перехода от отработочной к денежной ренте, но и закономерностей эволюции последней в условиях кануна формационного разложения феодализма.
Монография профессора Ижевского пединститута доктора исторических наук В. Е. Майера посвящена изучению указанной проблематики на материале региона, расположенного к западу от Эльбы. Весьма удачен выбор объекта исследования, поскольку указанный район - один из немногих на территории континентальной Европы, где развитие производительных сил сельского хозяйства и его усиленной политико-экономической перестройки, - в рамках и на почве феодального способа производства - превращение его в хозяйство товарное, рыночное протекало с наибольшей интенсивностью. Одобрения заслуживает также и направление исследовательских интересов автора - изучение процесса региональной и типологической специализации в земледелии как решающего проявления в условиях XIV- XV вв., прогресса общественного разделения труда, развития производительных сил.
Итак, речь идет об уникальной возможности изучения процесса интенсификации сельского хозяйства в целом, достигнутого под влиянием растущего товарообмена между деревней и городом в условиях господства феодальной, преимущественно денежной ренты. Детальный анализ материалов, отражающих наиболее глубинные проявления общественного разделения труда, представляет большую сложность как с методологической, так и с чисто исследовательской точки зрения. К счастью, автор оказался на высоте стоящих перед ним задач. Он вовлек в поле своего зрения и социальный аспект указанных процессов: проблемы демографии, имущественной и социальной дифференциации крестьянства, появление новых типов хозяйств, экономических и социальных связей и их носителей. Одним словом, он сумел связать технологический и социальный аспекты проблематики аграрной истории XIV- XV вв. в единое целое, увидеть внутреннюю связь между ними, что обеспечило значительную теоретическую емкость большей части наблюдений и выводов, содержащихся в работе.
Оценить оригинальность замысла В. Е. Майера можно при условии сравнения его с существующей историографией в данной области. Не углубляясь во времена Г. Кнаппа и его школы (конец XIX - начало XX в.), укажем лишь, что, несмотря на то что в этой области трудились такие послевоенные западногерманские специалисты, как Ф. Лютге, В. Абель, Э. Кельтер и др., проблематика, явившаяся предметом рецензируемого исследования, оставалась, по сути дела, незатронутой. И это неудивительно, поскольку в своей цельности она может быть сформулирована лишь на основе марксистского понимания истории вообще, аграрио-исторических процессов в частности, марксистского истолкования периода перехода от феодализма к капитализму, как вре-
стр. 139
мени смены общественного способа производства. В самом деле, Лютге, сосредоточивший свое внимание на судьбах сеньории, полагал, что они могут быть объяснены в рамках эволюции одних лишь институцио-нальноправовых форм. Абель же занялся проблемами экономической конъюнктуры, и прежде всего сельскохозяйственного рынка, полностью отвлекаясь от социального аспекта этой конъюнктуры даже в той степени, в какой он может быть выяснен в рамках сеньорального права.
Очевидная односторонность обоих подходов к проблематике аграрной истории XIV-XV вв. лучше всего объясняет то парадоксальное на первый взгляд обстоятельство, что важнейшие проблемы аграрной истории Германии (к западу от Эльбы) оставались монографически не изученными, несмотря на наличие довольно значительной литературы по отдельным, частным вопросам, с ними связанным.
В интересном и довольно подробном освещении историографии проблемы автор несколько увлекся рассмотрением общей концепции так называемого демографического кризиса XIV в. и его последствий и уделил работам, посвященным сеньорально-крестьянским отношениям и экономике земледелия этого периода, гораздо меньше внимания, чем они того заслуживали. В целом из анализа западногерманской историографии следует, что проблематика монографии не может рассматриваться как простое "заполнение" еще остававшихся белых пятен в данной области. Наоборот, в ней заложены потенции большого самостоятельного и весьма перспективного направления в исследовании технологических и социальных аспектов процесса приспособления сельскохозяйственного производства (в районе к западу от Эльбы) к сравнительно развитой рыночной экономике.
Автор подверг кропотливому анализу богатые по своему содержанию, хотя и специфические источники: публикации так называемых вейстюмов (уставов), раскрывающих внутреннюю жизнь подчиненной сеньории сельской общины, актовые материалы, крестьянские жалобы, урбарии, земельные описи, городские счетные книги, хроники и многие другие. Разнообразию источников отвечает многообразие примененных методик обработки содержащихся в них данных. Где только это было возможно, В. Е. Майер стремился к количественному выражению обнаруженных им тенденций, и в этом его несомненная заслуга.
Большой интерес в этой связи представляют составленные им статистические таблицы NN 1 - 3 (с. 142,144,147), положенные в основу главы V книги.
В. Е. Майер, по сути, впервые в советской медиевистике подверг систематическому изучению процесс специализации сельскохозяйственного производства, обусловленный резко возросшей ролью рыночной конъюнктуры в западногерманской деревне XIV-XV веков. Он последовательно изучил и проследил своеобразие трех наиболее характерных форм указанного процесса, а именно: 1) новые тенденции в развитии скотоводства, 2) специализация на производстве огородных, садовых и технических культур, 3) новые тенденции в сельском хозяйстве зерновых районов.
В сфере скотоводства этот процесс проявился в распространении стойлового или пастбищно- стойлового содержания скота, в связанном с этим развитии травосеяния, луговодства, использовании пара под кормовые культуры, в изменении соотношения между пахотным полем и пастбищем в пользу последнего, улучшении стада мясо-молочного крупного рогатого скота, изменении всей структуры животноводства, в котором на первое место выдвигается овцеводство. Наибольший интерес представляет выявленный автором совершенно новый политико-экономический тип крупных протокапитали-стических овцеводческих хозяйств, основанных на праве аренды и рассчитанных на рыночный сбыт продукции (по свидетельству источников первой половины XVI в., в таких хозяйствах применялся наемный труд).
Значительное внимание уделено в монографии социальным последствиям появления в деревне крупных арендаторских хозяйств - развернувшемуся наступлению сеньоров на крестьянское право выпаса скота на общинных угодьях, захвату ими общинных пастбищ, лесов и пустошей, резкому повышению платежей за право пользования общинными угодьями и т. п. Перед нами одна из малоизученных до сих пор глав истории классовой борьбы при феодализме. Сеньоры стремятся воспользоваться процессом роста товарности сельского хозяйства в целях резкого увеличения уровня рентных доходов. Крестьяне, со своей стороны, отстаивают незыблемость сложившихся в предшествующую эпоху условий ведения самостоятельного хозяйства. В. Е. Майер сумел показать связь политико- экономических процессов в западногерманской дерев-
стр. 140
не XIV-XV вв. с реакцией на них каждого из основных антагонистических классов феодального общества.
Аналогичным образом ведется исследование и других форм специализации сельского хозяйства. В распространении интенсивных форм садово-огородного хозяйства большую роль играли горожане, которые вели свои хозяйства не только на городской земле, но и в довольно большой деревенской округе. Естественно, что и крестьяне из пригородных деревень не оставались в стороне от открывшихся рыночных возможностей (с. 72). Как и следовало ожидать, в таких интенсивных и коммерческих отраслях, как виноградарство и выращивание технических культур (прежде всего вайды - основного красителя местного производства), складывались новые типы хозяйства (издольные формы аренды), новые формы трудовых отношений (распространение тех или иных форм наемного труда).
Большое внимание уделил автор специфике положения крестьян различных районов. Там, где зерновое хозяйство оставалось ведущей отраслью земледелия, влияние широких товарных возможностей проявлялось в значительном прогрессе агротехники, распространялись крупные и мелкие формы издольной аренды на домениальных в прошлом землях. Характерно, что наделы издольных арендаторов были в 2 - 3 раза больше наделов традиционных держателей (с. 116 - 117). С окончательной ликвидацией господского домена в господских дворях появились арендаторы-мейеры (чаще всего бывшие управляющие, но нередко и крепостные крестьяне из среды более зажиточных). Новым в наблюдениях автора является скрупулезное описание условий мейерской аренды, что крайне важно для понимания ее политико-экономической специфики. Безусловно, ценны сведения о формах организации производства в крупных издольных хозяйствах, об уровне рентабельности таких хозяйств и, наконец, о рабочей силе, на которой они основывались.
Важен вывод (сделанный, насколько нам известно, впервые с такой определенностью) о том, что в XIV и в особенности в XV в. усилился процесс продажи крестьянами своих наделоз, в чем справедливо усматривается свидетельство обнищания и вытеснения из деревни значительной в прошлом прослойки держателей-крестьян. Изучив имущественное положение крестьянства в XIV-XV вв. по данным, почерпнутым в налоговых списках Ротенбурга и графства Гогенберг, автор приходит к заключению: "Вместе с победой парцеллярно-крестьянского хозяйства усилились факторы, влиявшие на дифференциацию крестьянства". Причем последняя "перестала быть чисто имущественной, она стала социальной" (с. 162).
Сделанные автором наблюдения потребуют еще, разумеется, проверки, дополнения и новых разрезов по материалам других регионов Германии к западу от Эльбы. Несомненно, однако, что рассматриваемая книга надолго останется отправной для других исследователей.
Характеризуя крупную издольную аренду, В. Е. Майер исследует ее обособленно от всей социально-экономической структуры страны. Руководствуясь формальными признаками (вложение капитала, элемент наемного труда и т. п.), он склонен рассматривать ее как "появление элементов капиталистического предпринимательства" (с. 47). Между тем хорошо известно, что крупная издольная аренда с "теми же" формальными признаками возникает еще во второй половине XIV в., что даже в XV в. издольщик сплошь и рядом получает вместе с арендой и определенного рода сеньоральные права вплоть до права на барщинные работы. Если учесть это обстоятельство, то и наличие у арендатора "денежного капитала", наличие отношений найма и т. п. вряд ли позволяет автоматически причислять эти признаки к "капиталистическим элементам". Они, безусловно, приобретают такой характер только в условиях генезиса капитализма в других, неземледельческих хозяйственных структурах, что, в свою очередь, предполагает наличие свободно переливающегося рынка капитала и труда. Трудность, с которой связана характеристика крупной издольной аренды в XIV-XV вв., отразилась в заглавии работы: писать о XIV-XV вв, как о едином периоде, разумеется, можно, только при этом необходимо обосновать подобную возможность. Общеизвестно, что наступление нового исторического периода на локальном и всемирно-историческом уровнях не всегда совпадает.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |