Власть-общество-реформы. Центральная и Юго-Восточная Европа. Вторая половина XX века. М., 2006. 442 с.

Работа, как отмечено в предисловии, была подготовлена к семидесятилетию доктора философских наук, профессора Ю. С. Новопашина - многолетнего заведующего отделом современной истории и социально-политических проблем стран Центральной и Юго-Восточной Европы Института славяноведения РАН. Все сотрудники отдела в той или иной мере занимаются исследованием эксперимента со строительством в странах региона социалистического общества. Многие из них оценивают это завершившееся неудачей явление как одно из наиболее значимых событий в истории восточноевропейских государств минувшего столетия.

Внимание исследователей в значительной степени продолжают привлекать проблемы антикоммунистических революций 1989 - 1991 гг. Они видят в них не только неизбежное следствие несостоятельности марксистско-ленинской теории, но и невозможность реформировать то государство, которое было создано по рецептам данной теории. Вместе с тем восточно-европейский так называемый "реальный социализм" просуществовал почти полвека. И, разумеется, в этом регионе революционная ситуация с характерными для нее массовыми антиправительственными действиями существовала не всегда. Причина заключалась в том, что власть, ощущая постоянное латентное недовольство общества режимом, была вынуждена идти на частичные социально-экономические реформы. Без эволюционного "подновления" государственных и общественных структур эта, по словам отечественных историков, "утопия у власти" лишилась бы последней гораздо раньше. Как представляется, исходя именно из этого факта, в качестве предмета научного анализа было взято применительно к соответствующим странам соотношение "власть-общество-реформы".

Содержание труда охватывает период от окончания Второй мировой войны и возникновения в Восточной Европе "народно-демократических" государств до крушения режимов "реального социализма" и попыток новых властей возродить подлинную демократию, радикально отказавшись от прежней советской авторитарной модели. В первой главе, написанной В. В. Марьиной, ""Народная демократия": теория и практика" рассматривается тип режима, установленного в восточноевропейских странах в послевоенные годы. Он был разработан в теории еще в недрах Коминтерна, а затем частично испытан в Испании в 1930-е годы и Прибалтике в 1940 - 1941 гг. Автор убедительно обосновывает свою позицию, заключающуюся в том, что установленный в этих странах режим являлся не оригинальным, отличным от демократий западного и советского образца (эта версия развития событий существует в историографии), а был задуман и реализован как переходный на пути к созданию социалистического строя советского типа.

Вторая глава "Трансформационные процессы в Болгарии 1944 - 1990 гг.: пере-

ход к социализму по советскому образцу и поворот к европейской модели развития", подготовленной Е. В. Валевой, начинается с анализа характера восстания 9 сентября 1944 г., организованного коммунистами, которое под прикрытием вошедших накануне в Болгарию советских войск, стало простым захватом власти. Завладев рычагами государственного управления, они, как и в других странах, заявили о планах реализации некой "национальной модели", которая должна была отличаться от существующей советской. Между тем эти "теории" не помешали болгарским коммунистам сразу же приступить к обеспечению собственной политической монополии большевистскими методами, дискредитируя вчерашних союзников по антифашистской борьбе, "расселяя" их по тюрьмам и уничтожая физически. В этом они оказались примерными учениками советского партийно-чекистского руководства и первыми в Восточной Европе.

Автор третьей главы "Венгерский опыт соотношения революции и реформ второй половины XX века" Б. Й. Желицки начинает ее с анализа концепции постепенных преобразований в сфере народного хозяйства, получивших позднее название "реформ Имре Надя" - по имени их инициатора, бывшего недолгое время после смерти Сталина премьер-министром Венгрии. Эта концепция вызвала ожесточенное сопротивление со стороны Ракоши и его консервативного окружения, поддержанного хрущевским руководством, и процесс реформ, только начавшись, захлебнулся. Итогом данного "попятного движения", как верно отмечает автор, стали антиракошистские народные выступления осенью 1956 г. в Будапеште и других городах, подавленные советскими танками. Это восстание народа было названо Москвой и коммунистической верхушкой Венгерской народной республики - Я. Кадаром, Ф. Мюннихом, П. Лошонци и другими - "вылазкой внутренней контрреволюции и международной реакции", а И. Надь объявлен ее вдохновителем. Вероятно, в связи с этим к его реформаторским идеям никто в СССР с тех пор не проявлял интереса даже в исследовательском плане. Б. Желицки своей работой существенно восполнил очевидный пробел, существовавший в отечественной историографии венгерской истории.

Четвертая глава, написанная О. Н. Майоровой, называется "Треть века польских реформ (1956 - 1989): от попыток либерализации социализма до "шоковой терапии"" и показывает, как польское коммунистическое руководство на протяжении многих лет пыталось перманентно реформировать режим "народной демократии". Следуя за авторским анализом, можно понять, что либерализм ПОРП имел почти программный характер и шел значительно дальше, чем в других странах "восточного блока", но, однако, и он не смог спасти в итоге эту партию от краха. Вместе с тем, либеральные идеи видоизменили в Польше государственность советского типа в сторону ее существенного смягчения во взаимоотношениях с обществом. Польский коммунистический либерализм дал толчок появлению в ПНР на рубеже 70 - 80-х годов XX в. организованного массового рабочего движения антикоммунистической направленности, не возникшего больше ни в одной восточноевропейской стране.

Особый блок составляют тематически близкие пятая и шестая главы, авторы которых попытались осветить проблему "власть-общество-реформы" на примере решения национального вопроса в двух федеративных государствах региона - ЧССР и СФРЮ. В пятой главе Э. Г. Задорожнюк, названной "Почему не устояло единое чехословацкое государство", на большом фактическом материале показано как игнорирование либо умышленное замалчивание нерешенности национального вопроса (в данном случае "словацкого") вело к тяжелым для целостности государства последствиям. Так произошло сразу после "бархатной" революции: демократические процедуры нередко использовались рядом ведущих чешских и словацких политиков для обострения вопроса государственно-правового урегулирования двусторонних отношений. Каждая из сторон имела свои представления о статусе и перспективах чехословацкой государственности, а отсюда и разные концепции решения

вопроса о взаимоотношениях двух родственных народов, которые их властным элитам не удалось согласовать. Многочисленные материалы, в том числе и архивные, использованные автором, свидетельствуют о том, что общество и властные структуры тоже демонстрировали тенденцию к расколу на чешскую и словацкую части, выявив в условиях перехода к демократии свой негативный потенциал, приведший к распаду единого государства.

Немало нового о народах Югославии во времена титовской федерации и после ее распада обнаружит читатель в шестой главе К. В. Никифорова "Югославский эксперимент". В центре исследования анализ усилий властных элит по решению сложнейшего для этой страны национального вопроса, поиска баланса между национальным и интернациональным. Можно согласиться с выводом автора о том, что "утопия у власти" так извратила межнациональные отношения и так усердно вытоптала ростки гражданского общества, что на этом фоне для народов Югославии даже национализм стал казаться более привлекательным, чем социалистический коллективизм. В отличие от национальной, классово-интернационалистская идея не стала интегрирующей. В начале послевоенного периода югославским народам удалось навязать эту коммунистическую идею в ее ленинско-сталинской трактовке, но с течением времени становилось ясно, что новая идеология ведет к еще большему дефициту национальной идентичности. Маятник, как верно замечает Никифоров, не только качнулся в другую сторону, но и дошел до противоположного края: национальный вакуум оказался заполненным радикальным национализмом. "Братство и единство югославских народов" периода Тито закончилось этногражданскими войнами и появлением на территории бывшей СФРЮ враждующих государств, а югославский эксперимент по созданию нового строя в очередной раз доказал невозможность принципиального реформирования "реального социализма", даже в его весьма либеральном югославском варианте.

Наконец, в последней, седьмой главе "Социокультурная динамика общественных трансформаций середины и конца XX века", автором которой является Н. В. Коровицына, проводится мысль о том, что анализ проблемы "власть-общество-реформы" будет неполным, если ограничиться только рассмотрением ее политико-государственной составляющей, в том числе властных решений. В то же время, если подобные решения игнорируют позиции авторитетных общественных сил, они оказываются недолговечными. Ответственные за принятие решений во властно-управленческой вертикали и горизонтальные общественные структуры должны обязательно учитывать исторические и национальные традиции, культурный, поколенческий и семейный контекст. В противном случае социокультурные подвижки постепенно будут подтачивать государственную и общественную стабильность, подпитывать оппозиционное реформаторство и леворадикальные настроения.

Все сказанное о рассматриваемой монографии не исчерпывает ее содержания, которое значительно богаче. Как и во всякой творческой работе, в ней можно найти отдельные недочеты, с чем-то поспорить. Но основная концепция монографии не вызывает возражений. Нет в работе и фактических ошибок. Можно сказать, что в академической историографии появилось во многом оригинальное, новаторское по характеру исследование, написанное хорошим литературным языком, добротно отредактированное. Представляется уместным и приложение, посвященное 70-летию проф. Ю. С. Новопашина - инициатора подготовки коллективного труда и автора многочисленных научных и публицистических работ.

Permanent link to this publication: