Последние годы в Камбодже отмечены все более тесным взаимодействием между правящей Народной партией Камбоджи (НПК) и руководством буддийской сангхи. Налицо явное стремление власти использовать буддийскую общину в своих интересах. Вовлечение монашества в официальную политику дает руководству страны дополнительные средства контроля над сангхой и открывает широкие возможности для манипулирования "ресурсами религиозной харизмы ", которые в Камбодже не менее важны, чем людские или материальные. Масштабы и характер политической активизации представителей сангхи определяются, с одной стороны, степенью прочности правящего режима, интересами его различных политических сил, а с другой - уровнем влияния и авторитета самой сангхи.

Ключевые слова: Камбоджа, буддизм, сангха, монахи, правящая элита, денежный патронаж, Народная партия Камбоджи.

Объективная оценка современного состояния буддийской сангхи в Камбодже возможна лишь в контексте истории последних десятилетий. В 1970-е гг. сангха фактически была уничтожена, а религиозная инфраструктура подверглась серьезнейшим разрушениям. В ходе гражданской войны, вследствие массированных бомбардировок авиацией США территории Камбоджи, а также в результате четырехлетнего правления "красных кхмеров" погибло 25 тыс. монахов (более 40%)¹, в том числе 900 руководителей сангхи центрального и провинциального уровня² [Sou Ketya, 2005, p. 28]. 200 буддийских иерархов были убиты "красными кхмерами" уже в первые две недели после захвата власти в апреле 1975 г. Сама сангха была упразднена как "носитель ложных религиозных взглядов", а монахи отправлены на "трудовое перевоспитание".

В этот период половина храмов была полностью уничтожена, остальные, занятые под склады, тюрьмы, казармы, находились в крайне запущенном состоянии. Монастырские архивы и библиотеки были сожжены. Из фондов Буддийского института в Пномпене бесследно исчезло 30 тыс. религиозных книг и 4 тыс. буддийских рукописей [Harris, 2007, р. 169]. Система религиозного образования была упразднена.

После образования Народной Республики Кампучии (НРК) (1979 - 1989) буддийская сангха была восстановлена. Однако власти пытались ограничить ее статус ролью одной из общественных организаций, которая в рамках существовавшего авторитарного строя должна была работать во благо будущих "социалистических идеалов".

¹ К 1970 г. в стране насчитывалось около 60 тыс. монахов и 3 тыс. монастырей.

² В настоящее время отсутствует единая точка зрения относительно численности монахов, погибших при "красных кхмерах". Приведенные данные это официальная статистика Министерства по делам культов и религий.

Первые признаки оживления религиозной деятельности появились в Камбодже в 1989 г. в ходе процесса национального примирения. Знаковым событием стало публичное покаяние тогдашнего премьер-министра Государства Камбоджа³ - Хун Сена, который во время одного из официальных мероприятий в провинции Кампот встал на колени перед монахом и попросил прощения за то, "что правительство проводило ошибочный курс в отношении религии", подразумевая те многочисленные ограничения, которые накладывались на верующих и сангху в 1980-е гг. [Водано Сопхан, 2005, с. 6]. Затем последовало провозглашение буддизма государственной религией в 1990 г., возобновление с 1992 г. деятельности ежегодных Буддийских конгрессов, образование Министерства по делам культов и религий в 1993 г.

После восстановления монархии и образования в 1993 г. нового государства - Королевства Камбоджа триада "нация-трон-религия" была объявлена главной идеологемой национальной доктрины и закреплена в конституции. Сам факт реставрации монархии косвенно свидетельствовал о возрождении буддизма, так как в кхмерской политической традиции монархический принцип неотделим от буддийского мировоззрения, важным компонентом которого остается концепция "праведного царя". Буддизм всегда составлял ценностную основу кхмерской монархии. Не случайно в заявлении о принципах политики королевского правительства Камбоджи, в частности, отмечалось: "Кхмерский буддизм служит во благо укрепления основ королевской власти" [Заявление..., 1993, с. 2].

Политическая стабилизация и экономический рост, начавшиеся в 1990-е гг., благоприятно повлияли на религиозную сферу, вызвав к жизни своеобразный буддийский ренессанс, который продолжается вот уже в течение двух последних десятилетий. Причем он проходил на фоне масштабной трансформации камбоджийского общества - перехода его от плановой экономики к рыночной и от авторитарного режима к более демократичному политическому строю. Смена вех политического и экономического развития, стремительное открытие страны внешнему миру и западной культуре, внедрение новых форм жизнеустройства вызвали особую потребность в обращении к религии, традиционно помогавшей кхмерам сохранить психологическую устойчивость и социальную гармонию в эпоху перемен, а обществу в целом - стабильность и национальную самобытность. Из века в век религиозные ценности в Камбодже пронизывали все сферы жизни - политику, идеологию, экономику и социальную структуру. Соответственно, значительные перемены в общественно-политическом и экономическом контексте не могли не отразиться и на самих религиозных ценностях, носителем которых в обществе является буддийская сангха.

Возрождение сангхи в первую очередь нашло отражение в ее численном росте и укреплении монастырского хозяйства. С 1989 г. по 2010 г. численность монашества в Камбодже увеличилась в 7 раз - с 8 до 57.3 тыс. человек, а количество монастырей выросло в 1.5 раза- с 2.8 до 4.4 тыс. [Hun Sen, 23.01.2011].

Существенные изменения произошли в возрастном составе сангхи. Если в 1960-е гг. в ней преобладали представители старшего поколения, то в настоящее время опытные, пожилые монахи со значительным стажем пребывания в монастыре, считающиеся оплотом религиозной традиции и моральных принципов, составляют лишь малый сегмент сангхи - около 1/5 ее членов. Остальные 4/5 - это молодые люди в возрасте до 30 лет, в основном выходцы из бедных крестьянских семей. Буддийская община дает им некоторую гарантию существования в чисто материальном плане, а также обеспечивает прочную социальную защищенность. К тому же сакральный статус

³ В 1989 г. Народная Республика Кампучия была переименована в Государство Камбоджа, которое просуществовало до сентября 1993 г., когда в результате всеобщих выборов было образовано новое государство - Королевство Камбоджа.

морально компенсирует экономическую "приниженность", способствуя социальному самоутверждению.

Стремительный рост численности монастырей выявил проблему дефицита подготовленных монашеских кадров, особенно руководящего состава. В результате многие храмы возглавляются слабо разбирающимися в буддийском учении, плохо знакомыми со своими обязанностями и малоавторитетными у мирян настоятелями, а некоторые монастыри и вовсе остались без них. По мнению сотрудников Министерства по делам культов и религий, "в стране строится слишком много монастырей, и лучше, чтобы затрачиваемые на это денежные средства направлялись бы на другие насущные нужды буддийской сангхи" [Ledgerwood, 2008, р. 159]. К их числу следует в первую очередь отнести улучшение качества религиозного образования и восстановление интеллектуального потенциала монашества.

По мере возрождения сангхи религиозный фактор стал играть ощутимую роль в политической жизни Камбоджи. Все более очевидным становится намерение правящих кругов страны превратить буддийскую общину в свою опору. Нарочитая демонстрация поддержки сангхи и приверженности буддизму - важнейший элемент политического имиджа Народной партии Камбоджи. Политический лидер страны - премьер-министр Хун Сен все более активно использует патронаж сангхи, как скрытый механизм традиционной легитимации своей власти.

На первый взгляд в такой монархической стране, как Камбоджа, любые претензии на роль патрона буддийской сангхи выглядят, по меньшей мере, неуместными, так как монарх априори является таковым. Однако режим Хун Сена пытается (и довольно успешно) состязаться с королем на этом поле, используя набор разнообразных средств -организационно-политических, финансово-экономических, формально-протокольных.

С целью уменьшения влияния короля на монашество Хун Сен последовательно проводил политику, направленную на постепенную маргинализацию королевской никои⁴ Тхаммаютики. С ее возвращением в Камбоджу в 1991 г. в сангхе возникла конфликтная ситуация. Тхаммаютика сразу же попыталась вернуть свои бывшие монастыри. Самые богатые из них, по признанию личного советника главы Тхаммаютики, были сосредоточены в столице: "Когда мы вернулись, все они были уже заняты монахами Маханикаи. Став после коронации патроном буддийской сангхи, Н. Сианук приложил немало усилий для возвращения нашего монастырского имущества, для защиты прав никаи, тесно связанной с его семьей"⁵. Особенно это касалось главного столичного монастыря Ботумвуатдей, служившего с 1866 г. резиденцией главы Тхаммаютики. Однако тяжба по поводу монастыря была Тхаммаютикой проиграна, и обширная территория со всеми храмовыми постройками на ней осталась в распоряжении Маханикаи.

По мнению руководства Тхаммаютики, это решение объяснялось исключительно политическими мотивами⁶. Действительно, стремление не допустить возрождения среди верующих авторитета королевской никаи было составной частью религиозной политики Хун Сена и его окружения, которые изначально сделали ставку на массовую секту Маханикаю с целью превращения ее в своего стратегического партнера в борьбе за электорат. Мощнейший государственный патронаж (финансовый, политический, информационный) Маханикаи вплоть до настоящего времени позволяет ей сохранять положение "монопольного хранителя" буддийских ценностей в Камбодже.

В результате Ботумвуатдей стал резиденцией Нон Нгета - второго по рангу иерарха Маханикаи и фактически "площадкой" для религиозных мероприятий НПК. Так,

⁴ Никая - подразделение сангхи, в буддологической литературе часто обозначаемое словом секта. Традиционно сангха в Камбодже была представлена двумя никаями - массовой Маханикаей и немногочисленной, элитарной, обслуживавшей королевскую семью Тхаммаютикой. В период НРК Тхаммаютика была запрещена как "роялистская, антинародная".

⁵ Интервью, взятое автором 20 ноября 2010 г.

⁶ Там же.

выступая в мае 2010 г. на юбилее Нон Нгета, Хун Сен заявил: "Храм Ботумвуатдей - это главное место осуществления всех религиозных ритуалов как для лидеров Народной партии Камбоджи, так и для членов моей семьи" [Hun Sen, 21.05.2010].

Следующим важным шагом по закреплению привилегированных позиций Маханикаи стала реорганизация управления сангхи. Традиционно обе никаи были совершенно самостоятельны в организационном отношении. В 2007 г. по предложению Хун Сена был введен пост единого главы сангхи. Его занял бывший глава Маханикаи - Теп Вонг, преданный сторонник Хун Сена, тесно сотрудничающий с ним еще с 1980-х гг. В настоящее время трое высших иерархов в сангхе - сам Теп Вонг, его заместитель и одновременно глава Маханикаи Нон Нгет, а также руководитель столичного отделения сангхи Йык Най - священнослужители, занимавшие руководящие посты еще в период НРК и связанные с Хун Сеном давними дружескими отношениями.

Наиболее эффективным средством утверждения Народной партии Камбоджи в качестве "буддийской партии", а премьер-министра как реального патрона сангхи служат денежные подношения монашеской общине, которые по суммам, интенсивности дарений, а главное по масштабу сопровождающей их рекламы намного перекрывают религиозную благотворительность короля, традиционного покровителя сангхи.

В 2010 - 2011 гг. в стране ежегодно строилось не менее 80 новых монастырей. Исходя из средней стоимости возведения монастыря - около 155 тыс. дол., затраты на религиозное строительство ежегодно достигали 12.5 млн. дол. Более 90% этой суммы представляли собой пожертвования политической и бизнес-элиты страны. Если рядовой кхмер в провинции жертвует на строительство монастыря, как правило, около 10 дол., а в столице - около 50 дол., то представители правящей элиты дарят десятки тысяч долларов. Сооружение монастыря занимает у кхмеров верхнюю ступень в иерархии "благих религиозных деяний". "Религиозная заслуга" - бон - это тот ценностный критерий, который по-прежнему служит для основной массы камбоджийского населения важным средством идентификации себя и других, определения своего статуса в социальной иерархии, структурирования общественного поведения в целом. Чем большими религиозными заслугами обладает человек, тем более высокое место уготовлено ему в традиционной иерархии. Именно поэтому "зарабатывание заслуг" - всегда публичный акт, особенно если это касается политических деятелей.

По мнению рядовых камбоджийцев, правящие круги практически монополизировали разновидность "религиозных заслуг", получаемых от строительства монастыря. Обычно денежные подношения камбоджийцев на строительство храма были невелики. Они строили монастырь "всем миром": кто-то давал стройматериалы (песок, дерево, кирпичи), кто-то приносил рис, который использовался в качестве денежного эквивалента для обмена на недостающие стройматериалы⁷, кто-то сам работал на стройке. Именно такое совместное действо и порождало чувство "крестьянской солидарности" и "национального единства", воспитывало дух взаимопомощи. Кхмерская элита, придерживаясь этой традиции, хотя и жертвовала на возведение храмов достаточно значительные суммы, но оставляла и рядовым кхмерам "нишу" в зарабатывании заслуг через строительство монастыря.

В настоящее время, по утверждению многих рядовых камбоджийцев, партийные и государственные боссы - неак тхом - вытеснили из их духовного мира важнейшую составляющую- участие в строительстве монастыря [Kent, 2007, р. 348 - 349]. Дело в том, что монастыри в большинстве своем все меньше нуждаются в скромном по размеру вкладе простого кхмера. Получая крупные суммы денег от политической верхушки, они предпочитают закупать на них необходимые стройматериалы и нанимать

⁷ В 60-е гг. XX в. во многих кхмерских монастырях создавался так называемый строительный фонд, средства которого монахи использовали на ремонт, реконструкции или расширение монастыря. Как правило, крестьяне после сбора урожая делали вклад в этот фонд рисом.

профессиональных рабочих. В результате монахи изыскивают любые способы, чтобы получить солидные деньги на монастырь, и самый надежный путь - пригласить на религиозную церемонию высокопоставленного чиновника. Один из сотрудников Министерства по делам культов и религий объясняет это так: "Мевуат обязательно должен пригласить на церемонию в монастырь какого-то из влиятельных членов НПК, так как это крупнейшая партия в стране и у нее очень разветвленные сетевые структуры на местах. Это не значит, что монахи симпатизируют НПК, просто без ее покровительства пагода не сможет получить какую-либо существенную помощь на свое развитие. Следует помнить, что в нашей стране все под контролем НПК, и поэтому монахам надо проявлять гибкость" [Kent, 2007, р. 349]. Причем духовенство не только приглашает партийных боссов председательствовать на различных религиозных церемониях, но все чаще доверяет им осуществлять закладку нового монастыря, т.е. фактически определять его "священное пространство".

Безусловным лидером в спонсировании строительства монастырей является премьер-министр Хун Сен и его семья. Так, в ноябре 2010 г. Хун Сен и его жена Бун Рани подарили 367 тыс. дол. на строительство нового храма в провинции Преах Вихеа [Кох Сантепхиеп, 15.11.2010]. Религиозная благотворительность приобрела в Камбодже публичный характер. Имена дарителей обязательно указаны на массивных каменных оградах монастырей и, таким образом, известны каждому прохожему. Личная монограмма премьер-министра Хун Сена красуется во всех крупнейших монастырях столицы.

Высокий уровень религиозных подношений характерен для большинства представителей правящей элиты. В число наиболее щедрых дарителей, в частности, входят заместитель премьер-министра, глава его канцелярии Сок Ан, заместитель премьер-министра, министр внутренних дел Со Кхенг, заместитель премьер-министра, министр обороны Tea Бань, мэр Пномпеня Кеп Чук Тема, министр юстиции Анг Вонг Ваттана, министр информации Кхиеу Каньарит, председатель Народной партии Камбоджи, председатель сената Чеа Сим и др. Фирму Khmer Wat Construction Company, которая монополизировала подряды на строительство крупных храмов, возглавляет старый друг Хун Сена окня⁸ Монг Рытхи.

Один из главных буддийских праздников в Камбодже, Бон Катхен, когда сангхе делают самые крупные денежные подношения, возведен в ранг государственного. По традиции ежегодно один из храмов страны избирается для проведения официальной церемонии Катхена. Из стратегических соображений в 2010 г. этим храмом стал Преах Вихеа, на владение которым выдвигает претензии Таиланд. Главный Катхен состоялся 12 ноября 2010 г. под председательством Хун Сена и его жены Бун Рани, которые передали сангхе 367 тыс. дол. Одновременно они раздали в качестве подарков по 2.5 дол. и по саронгу двум тысячам местных жителей, участвовавших в церемонии [Кох Сантепхиеп, 15.11.2010]. В этот же день заместитель премьер-министра Сок Ан и жена премьера Бун Рани провели еще один Катхен в храме Свай Тьрюм провинции Преах Вихеа, подарив ему 200 тыс. дол. [Расмей Кампучия, 13.11.2010]. Все министерства и губернаторы провинций получили предписание об обязательном участии в празднике. Кхмерская пресса пестрела сообщениями об их подношениях сангхе. Так, Министерство обороны передало монахам 50 тыс. дол., Министерство сельского хозяйства - 44 тыс., Министерство социальных проблем и по делам ветеранов - 31 тыс., Министерство информации - 17 тыс., губернатор провинции Бантеай Миен Тей - 25 тыс., губернатор Баттамбанга - 19 тыс., депутаты Национального собрания от провинции Кампот - 22 тыс. дол. Кхмерские газеты публиковали подробный отчет об участии в Катхене высокопоставленных политических деятелей, а также членов семьи премьер-министра. Так, по сообщениям прессы, отец Хун Сена - Хун Неанг участвовал в ор-

⁸ О значении термина см. ниже.

ганизации праздника в трех столичных монастырях, подарив каждому по 30 тыс. дол. [Кох Сантепхиеп, 16.11.2010].

Впрочем, щедрая благотворительность правящей элиты в отношении сангхи не ограничивается только периодом религиозных праздников. К примеру, в январе 2011 г. Хун Сен и его жена подарили храму Свай Попэ 318 тыс. дол. для строительства на его территории Буддийского университета, в марте - 152 тыс. дол. на строительство монастыря в провинции Баттамбанг [Hun Sen, 23.01.2011].

Крупные денежные пожертвования позволили НПК создать обширную клиентальную сеть среди настоятелей монастырей как в столице, так и в провинциях. Нередко сооружение храмовых комплексов начинается именно с кельи настоятеля монастыря. Некоторые из них и по размерам, и по финансовым затратам не уступают самому монастырю. Так, на строительство кельи главы столичного монастыря Ланка в 2010 г. было собрано 150 тыс. дол. По 20 тыс. дол. дали Хун Сен и его отец. Значительные суммы также выделили министр информации Кхиеу Каньарит, мэр Пномпеня Кеп Чук Тема, заместитель министра связи Сарак Кхан. Обитель настоятеля главного столичного монастыря Ботумвуатдей была целиком выстроена на средства Хун Сена и его жены.

Мощные финансовые вливания в буддийскую сангху привели к возрастанию роли ачарьев⁹, которые традиционно являлись связующим звеном между монастырем и мирянами. Именно на них лежала ответственная миссия сбора денег на монастырские нужды. "Монашеское прошлое", укорененность в данной местности, доскональное знание деревенских проблем, житейский опыт обеспечивают ачарьям высокий авторитет, как правило превосходящий влияние местной власти. Их статус "неформальных" лидеров никогда не ставится под сомнение деревенскими жителями, так как он опирается на мощный фундамент традиционных ценностей и представлений.

В настоящее время ачарьи, контролируя денежные средства, поступающие в качестве дара на монастырь от политиков различного уровня, фактически выступают посредниками между ними и деревенскими жителями и тем самым все более активно вовлекаются в вертикальные связи. Нередко они сами являются инициаторами сбора пожертвований, обращаясь от лица сельской общины к какому-то конкретному высокопоставленному лицу, объясняя это тем, что "приход, например, влиятельного члена НПК гарантирует им не только крупную сумму денег, но и покровительство монастырю со стороны местных властей" [Kent, 2007, р. 348].

Учитывая весомый авторитет ачарьев как "неформальных" лидеров, правящие элиты стремятся использовать их в качестве "агентов своего влияния" на местах, отводя им важное место в своей сетевой структуре. Это позволяет ачарьям привлекать больше денег в деревню, а партийным боссам оказывать влияние на настроения крестьян, в сознании которых закрепляется установка на поддержку политических деятелей, оказывающих финансовую помощь их монастырю.

В условиях проведения в Камбодже рыночных реформ, сопровождающихся перераспределением земельной собственности, а также осуществления различных экономических проектов, порой небезопасных для окружающей среды, властям особенно важно обеспечить поддержку местных неформальных лидеров. Правящая партия не прочь подключить таких лидеров с традиционной формой легитимности в политический процесс на местах, подчас опираясь на них в большей степени, чем на формально избранную власть, тем более что во многих районах именно пагода становится ареной предвыборной деятельности. Ачарья одного из столичных монастырей признается: "Я знаю, что нужно моему патрону - голоса избирателей, и не могу противиться его давлению". Ему вторит ачарья монастыря провинции Сием Реап: "Наш патрон мне ча-

⁹ Ачарья - светское лицо, руководит религиозными церемониями, в которых принимают участие верующие, осуществляет связь между монастырем и деревней.

сто говорит, чтобы я убеждал деревенских жителей поддерживать правящую партию, особенно на выборах, если мы хотим и дальше получать помощь на храм"¹⁰.

Дарение сангхе приносит намного больше заслуг, чем любая светская благотворительность. В связи с этим некоторые ачарьи, понимая важность развития хозяйственной инфраструктуры для улучшения жизни деревенских жителей, убеждают патронов из центра направлять подношения не только на храм, но и на объекты инфраструктуры, уверяя их, что это также ведет к накоплению "религиозных заслуг". Так, один из ачарьев поясняет: "Сейчас обеспеченные люди зациклены только на строительстве пагод и религиозных подношениях, совершенно упуская из виду важность социальной сферы. Однако развитие общественной инфраструктуры, т.е. строительство дорог, мостов, тоже приносит заслуги дарителю. Я пытаюсь донести это до высоких патронов"¹¹.

Растущий авторитет ачарьев приводит к тому, что крестьянское население прислушивается к их советам гораздо внимательнее, чем к призывам местной администрации. Представители местной власти не скрывают: "Нам бывает сложно объяснить крестьянам ту или иную конфликтную ситуацию с правовой точки зрения. Лучше всего, если это сделает ачарья, исходя из принципов буддизма и закона кармы" [Thon Vimealea, 2009, p. 52]. Именно опора на традиционных лидеров - ачарьев и настоятелей монастырей - стала важнейшим элементом стратегии НПР по привлечению потенциального электората.

Укреплению режима служит и возросшая за последнее время религиозная активность влиятельного слоя бизнесменов, которым удалось получить титул окня. В колониальной Камбодже этот титул давался чиновникам высокого ранга за длительную и безукоризненную службу. Теперь титул окня даруется королем по представлению кабинета министров преимущественно предпринимателям, потратившим более 100 тыс. дол. на благотворительность, в том числе религиозную [Thon Vimealea, 2009, p. 34]. Фактически в обмен на благотворительный взнос в 100 тыс. дол. окня приобретает ценности другого рода - связи, влияние, власть. Регулярные денежные подношения монастырям, как важнейшая составляющая филантропической деятельности окня, являются не столько свидетельством высокой религиозности бизнесменов, сколько своеобразным способом отмывания, легитимации новых состояний, полученных на самом деле далеко не всегда праведным путем.

По признанию деревенских жителей, местные окня не только сами дают деньги на религиозную деятельность, но и мобилизуют свою клиентелу, а также привлекают средства высокопоставленных патронов из центра. Именно благодаря титулу, а не финансовому положению окня приобретает высокий социальный статус в глазах местных жителей, который и помогает ему активно лоббировать интересы правящей партии [Thon Vimealea, 2009, p. 46].

Щедрый денежный патронаж со стороны правящих кругов объективно ведет к политической ангажированности руководства буддийской сангхи, которое фактически не соблюдает принцип невмешательства в политику, открыто отдавая предпочтение НПК. Особенно это характерно для главы сангхи Теп Вонга, который в одном из своих интервью газете "The Phnom Penh Post" откровенно заявил: "... в стране есть партия-хозяин, которая правит. Другие партии - это гости. Только партия-хозяин возрождает и защищает буддизм. Партии гостей разрушают национальную идентичность кхмеров" [The Phnom Penh Post, 15 - 28.12.2006].

Во всех публичных выступлениях иерархи сангхи особо отмечают "мудрое руководство премьер-министра Хун Сена, благодаря которому в стране наблюдается небывалый расцвет буддизма" [Кампучия Тхмей, 14.11.2010]. Они называют Хун Сена "образцовым буддистом" и монух миен бон - человеком, обладающим большим объе-

¹⁰ Из интервью, взятого автором 19 ноября 2010 г.

¹¹ Там же.

мом религиозных заслуг, что закрепляет за ним репутацию лидера с экстраординарной жизненной энергией. На страницах наиболее авторитетного религиозного издания "Кампуть Сорейя" утверждалось: "Хун Сен руководит страной, строго придерживаясь дхармы и опираясь на морально-этические нормы буддизма. Огромные успехи, достигнутые Камбоджей в последнее десятилетие, стали возможны во многом благодаря глубокой приверженности премьер-министра буддизму" [Кампуть Сорейя, 2006, с. 96].

Все публичные выступления самого Хун Сена расцвечены буддийской риторикой. Он призывает к расширению религиозной благотворительности и укреплению позиций буддийской сангхи в обществе, к тесному сотрудничеству "между буддийским и светским миром". Хун Сен говорит о настоятельной необходимости внедрить в повседневную жизнь такие принципы буддизма, как терпимость, миролюбие, ненасилие. "Покуда мы будем следовать нормам буддизма, нам будет гарантирована политическая стабильность - необходимое условие успешного экономического развития" [Hun Sen, 21.01.2003]. Премьер-министр позиционирует себя как "праведного буддиста", как государственного деятеля, заботящегося о моральном облике своих подчиненных. Так, он призывает чиновников "воздерживаться от неправедных дел", что служит залогом их хорошей кармы. Снижение уровня насилия в обществе премьер-министр напрямую увязывает с усилением влияния буддизма, который "доходит до сердца каждого". Повышение эффективности работы правительства Хун Сен объясняет тем фактом, что высокопоставленные чиновники стали более тщательно следовать принципам буддизма, который учит людей "вершить только добрые дела" [Hun Sen, 07.04.2006].

К числу наиболее дискуссионных политических вопросов среди монахов относится их участие в выборах, разрешенное конституцией 1993 г., но не поощряемое буддийскими предписаниями, в соответствии с которыми духовенству следует быть вне политики. В преддверии выборов 1998 и 2003 гг. руководство сангхи выпустило циркуляр, в котором "убедительно рекомендовало монахам воздержаться от участия в выборах". Однако в 2006 г. глава сангхи Теп Вонг отменил запрет на участие в выборах. В результате, по данным Министерства по делам культов и религий, треть членов сангхи участвовала в выборах 2008 г. и голосовала за правящую партию [The Phnom Penh Post, 19.12.2008].

Доктор философии по буддизму, кхмерский монах Хок Саванн, указывая на опасность подобной политики, отмечает: "Власти, привлекая духовенство к участию в выборах, преследуют свои, сиюминутные политические цели - получить больше голосов электората. Они не отдают отчета в том, какой ущерб наносят чистоте самой буддийской религии. Буддийский путь - это срединный путь неприсоединения к сторонам. Это - вне- или надпартийность" [Хок Саванн, 2008, с. 22].

Однако в целом большинство буддийской молодежи позитивно оценивает факт возможного участия в выборах, аргументируя это тем, что "монахи как граждане страны, заботящиеся в первую очередь о благосостоянии своих соотечественников, могут участвовать в избрании достойных руководителей страны"¹². Несмотря на тенденцию растущей политизации монашества, мало кто из рядовых столичных монахов участвовал в выборах 2008 г., мотивируя это отсутствуем реальной свободы политического выбора.

Многие столичные монахи не скрывают того, что настоятели их монастырей в ходе выборов активно агитируют голосовать за правящую партию. Монахи монастыря Онналоум объясняют это так: "Настоятели всегда стараются поддерживать наиболее сильную партию, которая может гарантировать храму как существенную финансовую поддержку, так и другие формы покровительства. Такими же возможностями в Камбодже обладает лишь одна партия - Народная партия Камбоджи. Все монух тхом¹³ -

¹² Из интервью, взятого автором 13 ноября 2010 г.

¹³ Так в Камбодже называют политически влиятельных и экономически состоятельных людей.

это члены НПК. Финансовая база оппозиционных партий ограничена. Поэтому, чем мощнее денежные вливания в сангху со стороны НПК, тем активнее поддержка партии буддийскими иерархами разных уровней"¹⁴. Это мнение разделяют монахи из монастыря Пройюровонг: "Политические симпатии настоятелей объясняются чисто прагматическими соображениями - заботой о монастыре, обеспечением его процветания. Однако не надо забывать, что деньги партийных боссов связывают руки руководству сангхи, лишают его голоса. Щедрые дары монашеству политически выгодны правительству, которое постепенно превращает сангху в инструмент решения собственных светских проблем"¹⁵.

Монахи монастыря Ботумвуатдей поясняют: "Большинство настоятелей поддерживают правящий режим, так как получают от него солидную финансовую помощь. Накануне выборов настоятель обязательно беседуют с нами, настойчиво убеждая поддержать НПК. Ослушаться советов старшего наставника трудно, поэтому лучше вообще не голосовать". Их мнение разделяют монахи монастыря Кох: "В период выборов избирательные урны установлены в монастыре. Старшие монахи наблюдают за ходом голосования. У нас нет свободы выбора, нет возможности голосовать за оппозицию, поэтому лучше воздержаться от участия в выборах"¹⁶.

Монахи монастыря Свай Донкум обращают внимание на откровенный цинизм власть предержащих. "Представители политической элиты ничего не делают бескорыстно. Они не подадут ни доллара умирающему от голода бедняку. Они не жалеют денег на благотворительность, только когда взамен получают почетный титул или "религиозные заслуги". Правящие круги дарят крупные денежные суммы руководителям сангхи, чтобы те помогали укреплять их авторитет"¹⁷. Монахи с тревогой отмечают, что "в период правления Н. Сианука высшие иерархи не боялись критиковать власть, теперь же руководство сангхи прочно связано с правящей элитой, во всем поддерживая ee"¹⁸. В целом молодежь монастыря занимает довольно категоричную позицию, утверждая: "Власть дает нашей пагоде деньги и взамен требует поддерживать ее. Нас просто покупают. Мы можем не голосовать, но мы не можем не думать о том, что происходит в стране. Поэтому в душе у многих молодых монахов нет мира и спокойствия"¹⁹.

По утверждению Хок Саванна, дальнейшее втягивание духовенства в официальную политику, в частности через избирательный процесс, чревато расколом в сангхе [Хок Саванн, 2008, с. 23]. Полевые исследования автора данной статьи, проведенные в ноябре 2010 г. в столичных монастырях в Камбодже, показали, что скрытый раскол уже существует. Если представители официального буддийского истеблишмента находятся в тесном союзе с правящей партией, то рядовые монахи, по крайней мере, в столице, отнюдь не разделяют политические симпатии своего руководства.

В своем подавляющем большинстве рядовые монахи - это молодежь в возрасте от 18 до 30 лет, выходцы из провинции из бедных крестьянских семей, для которых вступление в сангху - единственная возможность получить образование. Однако, по их словам, "коррупция власти и всеохватная система патронажных отношений" оставляет им мало шансов реализовать себя в будущем.

Многие из них настроены достаточно критически в отношении правящей партии, симпатизируя оппозиции, в первую очередь Партии Сам Рэнси. Так, монахи монастыря Онналоум признаются: "Мы поддерживаем не ту политическую партию, за которую голосует большинство населения"²⁰. По утверждению монахов монастыря Мохамонтрей,

¹⁴ Из интервью, взятого автором 17 ноября 2010 г.

¹⁵ Из интервью, взятого автором 12 ноября 2010 г.

¹⁶ Из интервью, взятого автором 14 ноября 2010 г.

¹⁷ Из интервью, взятого автором 19 ноября 2010 г.

¹⁸ Из интервью, взятого автором 18 ноября 2010 г.

¹⁹ Из интервью, взятого автором 19 ноября 2010 г.

²⁰ Из интервью, взятого автором 16 ноября 2010 г.

"Партия Сам Рэнси пользуется популярностью в столице не только среди молодежи, но и среди горожан старшего возраста. Однако так как в стране нет реальных политических свобод, то горожане боятся выражать открыто свои политические симпатии"²¹. Монахи из монастыря Пройюровонг придерживаются более радикальных взглядов: "НПК все монополизировала в стране. Она нетерпима к любой конкуренции. Те горожане - представители интеллигенции, молодежи, которые симпатизируют оппозиционным силам, не отваживаются поддерживать их открыто, так как боятся репрессий со стороны власти вплоть до физической расправы. Среди тех, кто критически настроен в отношении правящей партии и разделяет позицию Сам Рэнси, есть и финансово-состоятельные люди -достаточно крупные бизнесмены. Однако они предпочитают скрывать свои политические симпатии, так как боятся, что, в противном случае, властные структуры просто отнимут их бизнес"²².

Молодое духовенство внимательно следит за деятельностью оппозиционных партий, читает их газеты, знакомо с их сайтами. Многие из них выражают несогласие с политикой правящих кругов в отношении оппозиции. Молодежь монастыря Саравонтеда так объясняет свою позицию: "В обществе должны звучать различные политические мнения. У нас же если даже оппозиция пытается предложить что-либо дельное, полезное для общества, то правящая партия все равно будет убеждать граждан, что все предложения оппозиции вредные и неверные"²³. С такой точкой зрения солидарны монахи монастыря Свай Донкум: "Чтобы соглашаться или не соглашаться с позицией Сам Рэнси, ему прежде всего надо дать возможность ее высказать. Его партия единственная, которая не боится критиковать политику властей. Мы уважаем Сам Рэнси за смелость"²⁴. Развивая тему свободы слова, один из монахов заявляет: "Наши политические лидеры много рассуждают о необходимости демократических свобод, верховенства закона, многопартийности. Однако действия их совершенно не соответствуют их правильным речам. Представители власти не терпят критики. Даже если я, как монах, которому предписано заботиться о душевном состоянии мирян, выражаю обеспокоенность ростом социального неравенства, то слышу в ответ презрительное: "Так ты, наверное, бедняк из провинции""²⁵.

Взаимоотношения власти и сангхи один из монахов монастыря Пройюровонг охарактеризовал так: "В 1950 - 1970-е гг. при Нородоме Сиануке монахи были элитой общества, сейчас они - инструмент власти"²⁶. С этим достаточно категоричным утверждением можно согласиться лишь частично, так как сангха всегда была инструментом светской власти. Буддийские иерархи традиционно служили опорой всех политических режимов в Камбодже, а молодое монашество всегда было подвержено разного рода критическим настроениям в отношении власти. Однако нельзя не признать, что достаточно типичные для буддийской сангхи явления сегодня реализуются в изменившемся социальном контексте. Во-первых, никогда ранее сангха не получала столь внушительные денежные средства, так как правящие элиты страны просто не располагали такими финансовыми возможностями, как сегодня. Во-вторых, никогда ранее кхмерская сангха не ощущала так остро отсутствие в ее рядах общепризнанных духовных авторитетов, способных противостоять давлению властей.

Все это обусловило нарочито откровенный, лишенный традиционной деликатности характер деятельности буддийских иерархов по поддержке государственной власти. Предыдущий же исторический опыт Камбоджи отчетливо показал, что ничем не прикрытая политическая ангажированность руководства сангхи властью, как правило,

²¹ Из интервью, взятого автором 9 ноября 2010 г.

²² Из интервью, взятого автором 18 ноября 2010 г.

²³ Из интервью, взятого автором 10 ноября 2010 г.

²⁴ Из интервью, взятого автором 19 ноября 2010 г.

²⁵ Там же.

²⁶ Из интервью, взятого автором 12 ноября 2010 г.

приводит к "растрате" религиозной харизмы сангхи и снижению ее престижа и авторитета в обществе.

Ситуация усугубляется очевидным снижением общего уровня дисциплины в сангхе. Вопрос монашеской дисциплины был центральным в повестке дня Всекамбоджийского буддийского конгресса в 2009 и 2010 гг. Так, в своем выступлении на конгрессе в 2009 г. председатель Сената Чеа Сим заявил, что в обществе растет недоверие к сангхе, так как монахи не соблюдают морально-этические предписания буддизма и перестали быть в глазах населения "образчиками буддийской нравственности" [The Phnom Penh Post, 30.12.2009]. Монах Хок Саванн видит тесную связь между политизацией сангхи и снижением дисциплины в ее рядах. Он объясняет эту связь так: "Залог единства, процветания и высокого авторитета сангхи в строжайшем соблюдении всеми ее членами правил Винаи. Участием в выборах, к которому монахов подталкивают политики, они нарушают Винаю. А если монах нарушил одно положение дисциплинарного устава, то, значит, внутренне готов нарушить и другие положения. Это мы и наблюдаем сейчас в кхмерской сангхе" [Хок Саванн, 2008, с. 22].

Стремление Народной партии Камбоджи держать под контролем буддийскую сангху объясняется как объективными, так и субъективными факторами. В первую очередь склонностью преобладающей части политической элиты к абсолютизации традиционных составляющих буддийской политической культуры, таких как натронажно-клиентельные отношения, патерналистским характером верховной власти, приверженностью концепции кармы и их консервацией в качестве основы отношений между властью и гражданами. НПК движет желание сохранить поддержку той, достаточно значительной части сельского электората, которая испытывает сильную приверженность религиозным ценностям.

Повышенная религиозная активность НПК также свидетельствует о ярко выраженном стремлении ее руководства к дополнительной легитимации своей власти через нормы и понятия буддизма, так как именно традиционные источники легитимации делают власть по-настоящему авторитетной, наполняют ее символическим смыслом национальной ценностной системы.

Апеллируя к религии в условиях новой социально-экономической и политической реальности, власти рассчитывают в какой-то мере смягчить последствия от стремительной вестернизации (пусть даже довольно поверхностной), которой подверглась страна за последние годы, и тем самым увязать новые социально-экономические реалии и новый стиль жизни с привычным смысловым, в том числе религиозным, контекстом, а также противостоять влиянию процессов глобализации, размывающих национальную самобытность. Однако не следует забывать, что чрезмерное вовлечение сангхи в официальную политику, как правило, чревато негативными последствиями: ростом противоречий внутри монашеской общины, падением дисциплины в ее рядах и снижением авторитета духовенства среди населения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Водано Сопхан. История кхмерского буддизма. Пномпень. 2005 (на кхмер, яз.).

Заявление о принципах политики королевского правительства Камбоджи. Пномпень, 1993 (на кхмер. яз.).

Кампуть Сорейя. Пномпень. 2006. N 1. (на кхмер. яз.).

Кампучия Тхмей (на кхмер. яз.).

Кох Сантепхиеп (на кхмер. яз.).

Расмей Кампучия (на кхмер. яз.).

Хок Саванн. Роль монахов в кхмерском обществе. Пномпень, 2008 (на кхмер. яз.).

Harris 1. Buddhism under Pol Pot. Phnom Penh: Documentation Center of Cambodia, 2007.

Hun Sen. Remarks as Chairman of Supreme Council for State Reform. 21.01.2003 // www.cnv.org.kh

Hun Sen. Selected Comments at the Birthday Anniversary Celebration for Samdech Preah Ahhiserei Sokumthea Buo Kri, Maha Sangha Raja of Dhammayutlika Nikaya. 23.01.2011 // www.cnv.org.kh

Hun Sen. Selected Comments at the Inauguration of the Buddhist Hall in Pagoda of Sovanmuni of Phnom Penh. 07.04.2006 // www.cnv.org.kh

Hun Sen. Selected Comments at the Birthday Anniversary of Samdech Moha Sume Thea Thibdei Non Hget at the Buddhist Pagoda of Botum Vadei. 21.05.2010 // www.cnv.org.kh

Kent A. Purchasing Power and Pagodas: The Sima Monastic Boundary and Consumer Politics in Cambodia // Journal of Southeast Asian Studies. 2007. June. Vol. 38(2).

Ledgerwood J. Buddhist Practice in Rural Kandal Province, 1960 and 2003 // People of Virtue: Reconfiguring Religion, Power and Morality in Cambodia Today I Ed. A. Kent & D. Chandlc. NIAS studies in Asian topics. N 43. Copenhagen, 2008.

Sou Ketya, Hean Sokhom, Hun Thirith. The Ordination Ceremony of Buddhist Monks in Cambodia: Past and Present. Phnom Penh: Center for Advanced Study, 2005.

The Phnom Penh Post.

Thon Vimcalea, Ou Sivhuoch, Eng Netra, and Ly Tem. Leadership in Local Politics of Cambodia: A Study of Leaders in Three Communes of Three Provinces. CDRI Working Paper Scries. N 42. Phnom Penh, 2009.

Permanent link to this publication: