"Великая Отечественная война длилась четыре года. Однако для того, чтобы написать ее полную, а главное, подлинную историю, исследователям не хватило и полувека. Наверное, не меньше потребуется времени и для анализа действий 40-й армии на территории Афганистана, которые продолжались более девяти лет..."

С этих слов начинается книга бывшего командующего знаменитой 40-й армией, ныне депутата Государственной Думы генерал-полковника Бориса Всеволодовича ГРОМОВА "Ограниченный контингент". Какой сегодня, спустя ровно десять лет после вывода войск, видится та война? И кто они, те солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры, вынесшие на своих плечах неимоверную тяжесть боевых приказов, которых стыдилось родное государство? Кто они: бесславные исполнители или все-таки герои, воины-интернационалисты?

На вопросы нашего специального корреспондента полковника Владимира ЛАРЧЕНКОВА отвечает Герой Советского Союза генерал-полковник Борис ГРОМОВ.

Борис Всеволодович Громов. Родился 7 ноября в Саратове. С 1955 по 1962 год обучался сначала в Саратовском, а затем в Калининградском суворовском военном училище. В 1965 году окончил Ленинградское высшее военное общевойсковое командное училище. Командовал мотострелковым взводом, ротой. По окончании в 1972 году с отличием Военной академии имени М.В. Фрунзе был назначен на должность командира батальона, затем - полка, начальника штаба 9-й мотострелковой дивизии СКВО. С января 1980 по июль 1982 года - начальник штаба, командир 5-ой мотострелковой дивизии 40 армии в Афганистане. В 1984 году окончил с золотой медалью Военную академию Генерального штаба. С марта 1985 по апрель 1986 года - генерал для особых поручений начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССр по Афганистану. С июня 1987 года по февраль 1989 года - командующий 40-й армией. В 1992 - 1995 гг.- заместитель министра обороны Российской Федерации. С декабря 1995 года - депутат Государственной Думы РФ. В декабре 1997 года избран председателем общественного движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов "Боевой братство".

В 1989 году присвоено звание генерал-полковник. Герой Советского Союза (1988 г.) . Награжден орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР"

- И все-таки, Борис Всеволодович, победа или поражение? Со щитом или на щите? Ведь для тех, кому сегодня чуть меньше тридцати, Афганистан "нарисован" одной только черной краской...

- Я уже не раз говорил о том, что перед Ограниченным контингентом никто и никогда не ставил задачу одержать военную победу в Афганистане. Все боевые действия, которые приходилось вести в течение этих долгих девяти с лишним лет, всегда носили либо ответный, либо упреждающий характер. Поэтому я глубоко убежден: оснований для утверждения о том, что 40-я армия потерпела в Афганистане поражение, равно как и о том, что мы одержали в ДРА военную победу, просто не существует. Напомню. В 1979 году советские войска беспрепятственно вошли в страну, выполнили, подчеркиваю, все поставленные перед ними задачи, а затем, в соответствии с Женевскими соглашениями, день в день, заметьте, организованно вернулись на Родину. Правда, Родина встретила своих героев, увы, более чем скромно. И это до сих пор позволяет некоторым деятелям говорить о бесславном походе, о каком-то военном провале... А что было на самом деле? Основным военным противником Ограниченного контингента советских войск в Афганистане были, как известно, вооруженные отряды оппозиции. Так вот, разница между ними и нашими войсками всегда заключалась в том, что части 40-й армии делали то, что считали нужным, а душманы - лишь то, что могли.

А по поводу "со щитом или на щите" - скажу так. Безусловно, со щитом. А вот "на щите" - 14 613 "афганцев", наших боевых друзей, имена которых до самой смерти останутся в памяти тех, кто имел честь принадлежать к славному боевому братству по имени 40-я армия...

- Вы один из немногих офицеров и генералов, кому пришлось побывать "за речкой" трижды. Наверное, даже вне зависимости от должности. Вы, Борис Всеволодович, каждый раз оценивали ситуацию по-новому. Надо полагать, о выводе наших войск из Афганистана в 40-й армии и Министерстве обороны думали задолго до 14 апреля 1988 года - даты подписания Женевских соглашений?

- Мне действительно пришлось служить в Афганистане и в самом начале войны, при вводе советских войск - с 1980 по 1982 год, и в разгар боевых действий - в 1985 - 1986 годах, и в период подготовки вывода войск Ограниченного контингента: с 1987 вплоть до 15 февраля 1989 года.

Когда мы только входили в Афганистан, подавляющее большинство солдат и офицеров, и я в том числе, абсолютно искренне считали себя интернационалистами. Мы шли помогать дружественному народу закрепить завоевания Апрельской революции. Конечно, поначалу мы просто многого не понимали. Но это и не мешало нам размышлять о высоком долге воинов-интернационалистов. Взгляды наши менялись постепенно: чем дольше мы находились в Афганистане, тем больше вопросов возникало у каждого из нас. К середине восьмидесятых мы уже ясно понимали, что без войск Ограниченного контингента руководству ДРА своих позиций не удержать. В то же время и Политбюро ЦК КПСС во главе с Горбачевым стало пересматривать свою политику в отношении Афганистана. Нам даже было предписано перенести акцент с непосредственных боевых действий на службу прикрытия, оборону важных стратегических пунктов и охрану коммуникаций.

Впрочем, и без подсказок сверху мне лично уже как командарму приходилось прежде всего думать о том, чтобы свести к минимуму участие наших войск в боевых действиях, избегая напрасных потерь. А в том, что все наши потери были по большому счету действительно напрасными, убеждаться приходилось едва ли не ежедневно. Тем не менее на счету 40-й армии и по сегодняшним меркам, военным, конечно, не один десяток серьезных побед. Однако правительство ДРА, пожалуй, ни одну из них не сумело закрепить. Впрочем, возможно, и не хотело. А ведь за каждой такой победой стояли мужество и подлинный героизм наших солдат.

Могу со всей ответственностью заявить: военные первыми поняли, что из создавшейся ситуации есть только один выход: советские войска должны покинуть Афганистан, И руководство оперативной группой МО СССР, и командование 40-й армии, и я, в ту пору представитель начальника Генштаба, регулярно докладывали об этом "наверх". Так что и сегодня убежден: если бы к мнению военных, которые, между прочим, до последнего момента возражали против силового решения афганского кризиса, вовремя прислушались бы - позднее политикам не пришлось бы ломать голову над тем, как с меньшими потерями, политическими прежде всего (об иных они думали мало), выйти из сложившегося положения. Но произошло так, как произошло: тысячи матерей потеряли своих сыновей, тысячи жен - своих мужей, тысячи девчонок и мальчишек - своих отцов...

- 15 февраля 1989 года в 10 часов утра по местному времени колонна разведывательного батальона 201-й мотострелковой дивизии пересекла линию государственной границы, разделяющую Афганистан и Союз ССР. Эту колонну возглавляли вы. После тяжелой многолетней войны, казалось, можно было поставить "точку". А получилось "многоточие". Это так?

- Сначала о "точке". Действительно, я был последним советским офицером, покидавшим Афганистан, Те мысли и чувства, которые я испытывал на мосту перед Термезом, хорошо помню и сейчас. Они были, конечно, двойственными. С одной стороны - облегчение: вывод войск завершен, и за моей спиной не осталось ни одного бойца. Груз огромной ответственности как бы в одно мгновение упал с моих плеч. И колоссальное напряжение, с которым приходилось жить последние годы, осталось позади.

С другой стороны - горькое чувство досады: за девять лет и два месяца кровопролитного солдатского труда мы практически ничего не добились в смысле высших "интернациональных" целей. Еще раз подчеркну: нельзя говорить о том, что войну мы проиграли. Если бы перед Ограниченным контингентом ставилась задача военной победы, она бы была, безусловно, выполнена. Другой вопрос, какова была бы цена этой победы и кому она была бы нужна как таковая.

Обидно было и потому, что мы не достигли результатов и в сфере высших политических интересов СССР. Афганистан ведь имел (и имеет) большое значение для нашего государства с точки зрения стратегических, или, как сейчас говорят, геополитических интересов. А мы ушли, бросив страну на произвол судьбы, что привело ее в конечном итоге к новым бедам. В результате очередных просчетов политиков мы получили сплошь пылающий Афганистан, и почти следом - кровавый Таджикистан, и снова воюющую 201-ю дивизию. Так что действительно получилось "многоточие".

- Так что же, наше пребывание в Афганистане было бесполезным для обеих сторон?

- Так тоже нельзя говорить. Несмотря на очевидные сегодня ошибки политиков того времени, наши войска честно и полностью, подчеркиваю, выполняли поставленные перед ними задачи. Мы оказали помощь правительству ДРА в урегулировании внутриполитической ситуации? Оказали. Нам удавалось пресекать всевозможные кровавые акции вооруженной оппозиции? Удавалось. Мы служили заслоном от вполне вероятного вторжения на территорию республики извне? Служили. А потом не стоит забывать о том, что в последние годы мы процентов на шестьдесят выполняли задачи миротворческого характера: помогали строить жилье и промышленные объекты, обучать афганскую армию, которой сегодня, увы, нет. Мы даже брали на своеобразный баланс детские дома. А сколько материальных средств было безвозмездно оставлено после вывода войск? Кстати, если кто-то полагает, что 40-я армия денно и нощно вела исключительно боевые действия, то очень глубоко заблуждается. Как ее командующий скажу: более 70 процентов сил и средств Ограниченного контингента было задействовано постоянно лишь для перевозки по территории страны гуманитарных грузов. Нет, наше пребывание там не было бесполезным. И тут не надо смешивать отсутствие желаемых результатов общеполитического характера и конкретные действия воинов ОКСВА. Кем мы там были - рассудит только время и простые жители этой страны.

- Но ведь и вина наша немалая перед этим народом?

- Виноваты мы прежде всего в том, что бросили Афганистан, которому требовалась наша помощь и после вывода войск. Россия как правопреемница Советского Союза должна была поддержать президента Наджибуллу, кстати, умнейшего человека. Кто его привел к власти и как это было сделано - другой вопрос. Но он был предан Советскому Союзу и России так же, как и десятки тысяч афганцев, поддерживавших своего президента. В результате нашей политической недальновидности они были вышвырнуты из своей страны и сейчас мыкаются по городам России. Только в Москве и области оказалось около ста тысяч вынужденных эмигрантов. Представители афганской общины в столице - она насчитывает 15 тысяч человек - не раз обращались ко мне, как к депутату Государственной Думы страны, которой они в свое время поверили. И мы создали специальную комиссию, которая должна решить вопрос об их статусе или найти другое оптимальное решение их проблем. Занимаемся этим потому, что считаем своим долгом помочь людям, в чьих бедах повинно наше государство.

- Наше государство повинно не только в бедах афганцев, так сказать, коренных, но и в изувеченных судьбах тысяч наших "афганцев"...

- Да. В 1989 году я наивно полагал, что, когда наши войска выйдут из Афганистана, президент непременно поблагодарит воинов 40-й армии от имени государства. Не дождались мы этого. Встречали нас более чем скромно, и на душе от этого было горько.

Памятные знаки и грамоты, которыми отметили нас, "афганцев", - дело, конечно, хорошее. Но признание воинской доблести своей армии со стороны государства заключается не в этом. Следовало, на мой взгляд, собрать вместе представителей всех периодов службы в составе Ограниченного контингента на самом высоком уровне, сказать им самые добрые слова, признать политические ошибки, но громогласно, на всю страну заявить: на армии никакой вины нет, мужество и героизм воинов достойны всяческого уважения, погибшие на той войне - вечной памяти, осиротевшие - особой заботы государства... И если бы эти слова услышала вся страна, убежден, многое в жизни бывших "афганцев" изменилось бы к лучшему.

Но произошло по-другому... И мы получили то, что получили: тысячи изломанных жизней, неверие в справедливость, озлобленность. Государство даже не посчитало нужным помочь как-то организоваться десяткам тысяч молодых парней, которые были брошены на произвол судьбы, которые встали перед необходимостью самостоятельно искать в этой жизни пути выживания. Государство, на словах гарантируя социальную защиту своим солдатам, попросту обмануло их.

- Мы прекрасно понимаем, Борис Всеволодович, что долги нашего государства перед своей армией, и "афганцами" в частности, неизмеримо больше, чем перед МВФ. Потому что долги эти прежде всего нравственные. А долги рано или поздно надо отдавать. Как же это сделать сегодня?

- Действительно, лучше поздно, чем никогда. Я считаю, что прежде всего государство должно помочь тем людям, которые там, "за речкой", потеряли здоровье. Такая возможность есть, несмотря ни на какие финансовые трудности. Есть ведь точный учет инвалидов. Начинать следует с инвалидов первой группы, затем второй... Каких-либо значительных расходов для государства здесь не требуется. Никак нельзя забыть матерей и, подчеркиваю, жен погибших. Есть люди, которые, не выдержав морального удара со стороны государства, просто пошли по миру. Мы их тоже знаем.

- "Мы" - это общественное движение "Боевое братство", которое вы возглавляете?

- И "Боевое братство" в том числе. У нашего движения главная задача - содействовать социальной защите ветеранов всех локальных войн и военных конфликтов.

- Борис Всеволодович, "Боевое братство" - движение общественное. Означает ли это, что его участники отмежевываются от политики?

- Мы и рады бы, но разве сегодня от политики куда-нибудь спрячешься? Да и жизнь нынешняя, а главное, будущая во многом именно от нее и зависит. Поэтому мы уже сейчас делаем все возможное для того, чтобы представители нашего движения активно участвовали в политической жизни как на федеральном, так и на региональном уровнях. Условие одно - максимально выражать интересы честных, порядочных людей, которые искренне переживают за судьбу государства. Именно поэтому "Боевое братство" стало одним из коллективных членов общероссийской общественной политической организации "Отечество", которую возглавил Юрий Михайлович Лужков.

- 10 лет вывода войск и окончания войны - дата более чем знаменательная. В этом же году исполняется и 20 лет со дня ввода частей ОКСВА. Вам наверняка есть что сказать, обращаясь к тем, кто прошел Афганистан...

- На недавнем координационном совете "Боевого братства" мы как раз и обсуждали среди многих вопросов тему, так сказать, двадцатилетия. Я смотрел на людей, которые собрались в зале, и видел: они все такие же, чуть постарели, но внутренне, духовно, если хотите, ни на йоту, к счастью, не изменились. И я хотел бы сказать людям, которые прошли эту войну, о том, что не все в нашей стране забыли о тех годах, об их мужестве и боевой дружбе, об их страданиях и сегодняшних проблемах. И еще хотел бы сказать, обращаясь ко всем "афганцам": знайте, дорогие боевые друзья, о вас помнят, о вас думают. Есть сегодня и те, кто не сидит сложа руки в ожидании лучших времен. Я ни на минуту не сомневаюсь, что пройдут тяжелые времена и наше государство все-таки поклонится тем, кто прошел ту войну, кто жертвовал собой в разных горячих точках, и отдаст им должное. И прошу вас сохранить свое высокое чувство долга, чести, собственного достоинства. Помните, мы были и будем сильны только своим единством. Только совместными усилиями мы можем решить наши проблемы. Надо держаться вместе.

- Спасибо большое, Борис Всеволодович, за беседу. Примите наши пожелания успехов вам и вашим боевым соратникам в вашем благородном и столь необходимом деле.

Permanent link to this publication: