Внимательно перечитали мы материалы дискуссий на конференции, посвященной актуальным вопросам исторической науки и литературы. Трудно переоценить значение таких дискуссий для нашего поколения активных участников первых пятилеток, Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления и развития страны. Раскрытие белых, а точнее, черных пятен послеоктябрьской истории дает информацию и пищу для глубоких раздумий и пересмотра установившихся ошибочных понятий и концепций. Такой пересмотр легче удается осуществить тем, кто всерьез изучал труды В. И. Ленина, учился у него. Люди нашего поколения, вошедшего в сознательную жизнь во второй половине 20-х - первой половине 30-х годов, те, кто хотел учиться марксизму-ленинизму, начинали это с "Азбуки коммунизма", от нее переходили к работам Г. В. Плеханова, В. И. Ленина, а затем К. Маркса и Ф. Энгельса. Только потом на наших книжных полках появились "Вопросы ленинизма" И. Сталина.

Поэтому мы решительно протестуем, когда людям нашего поколения стремятся пришить ярлык сталинистов. Повторяем, мы учились у Ленина, и это, а также все пережитое нами за послеоктябрьский период дает нам' возможность более объективно взглянуть на наше недавнее прошлое, отвергнуть конъюнктурный подход, уйти от стремления перенести современный взгляд на пройденный путь нашего общественного развития, на эпоху, ушедшую в историю, весьма сложную, бурную, противоречивую, с борьбой и быстрой сменой социальных условий жизни.

Вот почему нас не может не волновать чрезмерный накал страстей, риторика и суесловие в речах, в которых в пылу полемики нередко выплескивается только негативное отношение к нашему недавнему прошлому, вплоть до отрицания социалистических основ нашего общества, нашего образа жизни. Эта последняя крайность глубоко оскорбляет нас тем, что беспардонно перечеркивает борьбу, труд и стремление нашего поколения к лучшему будущему. Как можно забывать, что любой этап развития песет в себе свои диалектические противоречия? Как можно не замечать противоречий истории периода культа личности, противоречий между борьбой за власть в высшем ее эшелоне и революционным подъемом широких народных масс? Как можно не замечать тех огромных преобразований, которые произошли в нашей стране за годы Советской власти? Конечно, и нам хотелось большего и лучшего. Во времена нашей далекой юности мы не могли предположить, что в эпоху "развитого социализма" появятся такие социальные болезни, как коррупция и протекционизм, безответственность и разгильдяйство, пьянство и алкоголизм, наркомания и проституция, сохранится бескультурье. Все это глубоко чуждо природе социализма. Но все это не заслоняет от нашего взгляда в прошлое всего того, что сделано первыми поколениями советских людей.

К сожалению, на конференции было высказано немало безапелляционных суждений, бездоказательных, плохо аргументированных положений. Много было риторики и горячности, а порой и бестактности по отношению к инакомыслящим. Именно так прозвучало на конференции выступление В. П. Астафьева. Должны это сказать, несмотря на наше весьма уважительное отношение к нему как к писателю. В самом деле, разве не безапелляционно звучит его высказывание об "Истории Великой Отечественной войны": "Более ловкого документа, сфальсифицированного, состряпанного, сочиненного мы не знаем"? И не последовало за этой хлесткой фразой никаких фактов и аргументов. Ну как тут можно вести какую-либо полемику, какую-либо дискуссию? Эта громкая фраза просто повисла в воздухе. Вместе с тем В. П. Астафьев проявил удивительную для участника Великой Отечественной войны некомпетентность в знании ее истории, в вопросах военной науки.

Мы не умели воевать в начале войны - этот тезис не требует доказательств. Он доказан трагическим ее началом, поставившим страну перед катастрофой. Одному из нас довелось вступить в войну в 4 часа 15 минут 22 июня 1941 г. в 30 км от западной границы СССР, в печально известном Белостокском выступе, пережить весь трагизм и позор отступления, окружения и тяжелого выхода из него, потребовавшего за 40 дней

стр. 183

прошагать 900 км по лесам и болотам Белоруссии, территории, занятой противником. Да, то, что познано "на собственной шкуре", усвоено крепко. В том, что мы еще по- настоящему не научились воевать и в 1943 г., убеждают бои в контрнаступлении на Орловском выступе Курской дуги. Там, в бою за крупный узел обороны противника с. Подмаслово на участке 63-й армии мы за два часа боя потеряли 28 танков, более 120 человек. Наступали без достаточной разведки, без авиационной и артиллерийской подготовки, без артиллерийского сопровождения. Наступали так, как можно было наступать лишь в оперативной глубине на оборону, поспешно занятую противником, а не в условиях долговременной и глубоко эшелонированной его обороны.

Но с тем, что "мы и закончили войну, не умея воевать", как это утверждает В. П. Астафьев, позвольте не согласиться. Аргументация этого тезиса показывает некомпетентность автора и потому не выдерживает критики. Нельзя же оценивать соотношение сил противоборствующих сторон, лишь глядя на синие и красные стрелки, нарисованные на карте!

Да, действительно в контрнаступлении под Сталинградом 11 наших армий наносили удар по 2 армиям противника. Но ведь мы имели в 11 армиях 1100 тыс. человек, а гитлеровцы - в 2 армиях более 1 млн.; мы имели 13,5 тыс. орудий и минометов, а они 10 тысяч; 900 нашим танкам противостояли их 675 танков и штурмовых орудий. Мы могли одновременно поднять в воздух 1414 боевых самолетов, немцы 1216¹ . Итак, соотношение в силах и средствах было примерно 1:1. А ведь по всем канонам военного искусства и военной истории для успеха наступления надо было бы иметь двух-, трехкратное превосходство. И оно было создано, но не по всему фронту, а на направлениях главных ударов. Это было связано с риском, ибо потребовалось провести перегруппировку войск, усилить участки фронта на направлениях главных ударов за счет ослабления других участков, искусно провести перегруппировку вдоль фронта, под носом противника, еще продолжавшего наступать. Для этого потребовалось тщательно организовать дезинформацию противника, скрытно произвести перегруппировку войск, подтянуть резервы, глубоко замаскированные в районах выжидания. С большим искусством был проведен выбор направлений для нанесения главных ударов. Окружение и разгром немцев под Сталинградом вошли в историю и навсегда останутся в ней как образец военного искусства наших выдающихся полководцев Г. К. Жукова, А. М. Василевского, К. К. Рокоссовского, Н. Ф. Ватутина, как памятник героизму, упорству и отваге воинов Красной Армии и советского народа. Такими они и остались в нашей памяти на всю жизнь, и мы, ее участники, по-прежнему испытываем чувство гордости.

Глубоко врезалась в память Бобруйская операция (июнь 1944 г.) умелыми действиями танковых войск. Не подлежит сомнению решающая роль 9-го Бобруйского танкового корпуса и его командира генерала Б. С. Бахарова. Ввод танкового корпуса в прорыв, смелые, решительные действия его воинов в оперативной глубине, стремительный выход на основные коммуникации противника для отхода на западный берег р. Березина, захват переправ через Березину у Бобруйска обеспечили оперативное окружение противника, а действия общевойсковых соединений и авиации завершили его разгром и уничтожение.

Мы видели этот разгром: огромное количество разбитой и исправной техники, в панике брошенной гитлеровскими вояками; множество трупов, оставленных немцами на Могилевском, Рогачевском и Жлобинском шоссе, веером сходившихся к переправе через Березину. Та же картина - в лесах этого района. Но нигде не видели мы трупов немцев, "залитых кровью и заваленных трупами наших солдат". А ведь вот как говорит В. П. Астафьев: "Мы просто не умели воевать. Мы и закончили войну, не умея воевать. Мы залили своей кровью, завалили врагов своими трупами. Вы посмотрите на любую из карт 1941 и даже 1944 года: там обязательно 9 красных стрелок против - 2 - 3 синих. Это 9 наших армий воюют против 2 - 3 армий противника ² .

В июне 1941 г., на 5-й день войны, нам самим довелось пережить, лежа в придорожном кювете на шоссе Белосток - Волковыск, в 3 км западнее Волковыска, разгул смерти с черными крестами на крыльях немецких самолетов, а потом, поднявшись, видеть на шоссе разбитую и пылающую нашу технику, трупы воинов, суровые лица людей, помогавших друг другу, спасавших раненых и оружие и посылавших в бессильной злобе проклятия гитлеровцам. Прикрыться с воздуха у нас тогда было нечем, а дать ответ тем более. Зенитных средств в колонне почти не было, а две трети самолетов в первый день войны превратились на аэродромах приграничных военных округов в груды искореженного металла. И вот здесь же, под Бобруйском, тоже 27 июня, но 1944 г., мы воздали гитлеровцам должное. Более того, боевая работа наших летчиков многократно превзошла виденное там, под Волковыском.

Что касается конца войны, то вспоминается январь 1945 г., ввод в прорыв 2-й гвардейской танковой армии на рубеже р. Пилица, ее стремительное на-

¹ См. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М. 1969, с. 418, 419.

² См. Литературная газета, 18.V.1988, с, 4.

стр. 184

ступление, когда в первый его день остались позади города Груйец и Мщенов, а передовые отряды армии вышли к г. Сохачеву. Невиданный темп - 70 км в сутки! Затем последовал смелый и стремительный переход (бег) с боями к Одеру с открытым правым флангом, со средним темпом наступления 48 км в сутки. И баланс боевых потерь был явно в нашу пользу. Неужели и тут мы не научились воевать? Ответ на этот вопрос для нас совершенно ясен, а вот почему В. П. Астафьев дает на него отрицательный ответ, остается неведомым.

Наконец, разгром милитаристской Японии. Мы не принимали в нем участия, но служба в Забайкалье и Приморье в довоенные годы позволила нам подробно изучить театр военных действий, зримо представить, с какими трудностями встретились войска, преодолевая огромные пространства, пустыни и степи, горы и долины с дремучими зарослями дальневосточной тайги и труднопроходимыми болотами, испытывая капризы погоды. И в этих условиях полуторамиллионная Квантунская армия Японии, почти полтора десятилетия осваивавшая захваченные территории Китая, развивавшая и совершенствовавшая оборону, была разгромлена за 20 дней. Сопоставьте эти события с событиями русско-японской войны 1904 - 1905 гг., и тогда вряд ли кто станет утверждать, что мы не умели воевать и в конце войны.

Нас удивляет, что во время дискуссии на конференции никто не возразил В. П. Астафьеву. Промолчали и военные историки. Учитывали конъюнктуру?

Что касается истории Великой Отечественной и второй мировой войны, то нельзя не согласиться с тем, что, несмотря на наличие многотомных изданий, необходимо создать и еще одно, более полное и достоверное. Главный, весьма существенный недостаток имеющихся книг заключается в том, что в них не дано конкретного изображения подвига народа, не показано, что это была действительно Великая Отечественная, народная священная война, не выявлена цена, которую мы заплатили за Победу. Внимание сосредоточено в имеющихся изданиях на изложении хода войны, на объяснении стрелок (хотя и это, конечно, тоже необходимо), с которыми так энергично воюет В. П. Астафьев.

На подготовку нового издания, наверное, уйдут годы, а пока надо предоставить читателям возможность критически осмыслить то, что уже опубликовано и содержит много нужного фактического материала. Мы убеждены, что история Великой Отечественной войны может быть написана лишь в содружестве историков и писателей, а оно, судя по ходу дискуссии, пока не сложилось.

Ю. А. Дарский, генерал-майор в отставке, член Советского комитета ветеранов войны,

В. С. Чулков, гвардии полковник в отставке (Казань)

Гонорар за данную публикацию авторы перечисляют в Детский фонд имени В. И. "Ленина.

Permanent link to this publication: