Уилбур СМИТ

                              ЗОЛОТАЯ ШАХТА

                                    1

     Началось во времена молодости мира, задолго до человека,   задолго   до

того, как сама жизнь появилась на этой планете.

     Тонкая и мягкая земная кора рвалась от страшного давления изнутри.

     Там, где   ныне   расстилается   плоский   непрерывный   щит   Африканского

континента,   находились   горы.   Хребет   за    хребтом    вздымались    ввысь,

подпираемые движением магмы в глубине. Человек никогда не видел таких гор,

Гималаи по сравнению с ними карлики, от горячего камня этих гор поднимался

пар, по уступам их стекала расплавленная лава.

     Она поднималась из центра земли по трещинам и слабым местам   в   коре,

кипя и булькая, но постепенно остывая при приближении к   поверхности,   так

что наименее летучие минералы оставались в глубине, те же, у которых точка

плавления ниже, выносились на поверхность.

     В какой-то момент бесконечного времени открылась новая серия трещин в

безымянных горных хребтах, и из них хлынули   реки   расплавленного   золота.

Какое-то   случайное   естественное   совпадение   температуры   и   химического

окружения привело к процессу очищения золота   на   пути   к   поверхности.   В

больших количествах золото   оказалось   в   жильной   породы,   оно   остывало,

вынесенное на поверхность.

     Если горы того времени превышают возможности воображения человека, то

бури ветра и дождя, бушевавшие на них, соответствуют им по силе.

     И на этом дьявольском   ландшафте,   в   этих   уходящих   вверх   отвесных

горных утесах зарождались золотые   поля.   Над   ними   расстилались   облака,

темные от сернистых газов, изрыгаемых землей, такие густые, что сквозь них

никогда не пробивалось солнце.

     Вся вода, которой в будущем предстояло стать океанами,   находилась   в

атмосфере, воздух был так насыщен влагой, что   дождь   шел   непрерывно,   он

падал на горячие скалы остывающей земли, вода поднималась   облаками   пара,

конденсировалась и выпадала снова.

     Проходили миллионы лет, ветры   и   дожди   стачивали   безымянные   горы,

скрывавшие золотую руду, размалывали ее, уносили в бесчисленных   ручейках,

водопадах, реках, потоках грязи в долины между горами.

     Скалы постепенно остывали, вода дольше задерживалась   на   поверхности

перед испарением, она застаивалась в   долине,   образуя   озеро   размером   с

внутреннее море.

     В это море втекали потоки воды с   золотых   гор,   они   несли   с   собой

крошечные частицы желтого металла, он вместе   с   зернами   песка   и   гравия

оседал на дне озера, создавая сплошной слой.

     Со временем все золото было вымыто из гор   и   уложено   на   дне   таких

озер.

     Затем, как случалось примерно   каждые   десять   миллионов   лет,   земля

вступила в новый период сейсмической активности. Она дрожала и   вздымалась

в конвульсиях гигантских землетрясений.

     Страшный толчок расколол дно озера   от   края   до   края,   осушив   его,

разбив осадочные породы, разбросав обломки так, что целые поля размером во

многие мили наклонялись и переворачивались.

     Снова и снова земля содрогалась от землетрясений. Горы   вздымались   и

рушились, заполняя долину, в которой было озеро,   часть   слоя   золота   они

погребли, часть развеяли.

     Цикл   сейсмической   активности    кончился,    века    продолжали    свое

величественное шествие. Зажглась и ярко разгорелась чудесная искра   жизни,

прошло   время   чудовищных   рептилий,   и   бесчисленные   повороты   и   изгибы

эволюции привели в середине плейстоцена   к   тому,   что   обезьяночеловек   -

австралопитек - поднял берцовую кость быка   и   стал   использовать   ее   как

оружие и инструмент.

     Австралопитек стоял в   центре   плоской,   сожженной   солнцем   равнины,

которая во всех направлениях уходила на пятьсот миль к морю; горы, озерные

днища давно оказались погребены под землей.

     Восемьсот тысяч лет спустя один из   отдаленных,   но   прямых   потомков

австралопитека стоял на том же месте с   инструментом   в   руке.   Его   звали

Гаррисон, и инструмент у него был посложнее, чем у   предка:   старательская

кирка из дерева и металла.

     Гаррисон наклонился и отбил кусок камня,   выступавший   из   коричневой

африканской почвы. Расчистил поверхность камня и распрямился, держа его   в

руке.

     Он подставил его лучам солнца и разочарованно   хмыкнул.   Неинтересный

камень, какой-то   конгломерат   черно-белого   цвета.   Гаррисон   без   всякой

надежды поднес его ко рту и лизнул, смочил поверхность и   снова   подставил

солнцу - старый старательский прием, чтобы высветить   частички   металла   в

руде.

     Глаза его удивленно сузились:   в   камне   блеснули   крошечные   золотые

огоньки.

     История   запомнила   только   его   имя,   неизвестны   ни    возраст,    ни

предшественники, ни цвет его глаз, ни как он умер. Через месяц   он   продал

права на свой участок за десять фунтов и исчез - вероятно,   отправился   на

поиски настоящей добычи.

     Лучше бы он сохранил за собой права.

     За   последующие   восемьдесят   лет   с   золотоносных   полей    республик

Трансвааль и   Оранжевой   было   добыто   примерно   пятьсот   миллионов   унций

чистого золота. Это лишь небольшая часть того, что остается в земле   и   со

временем будет добыто. Потому что люди   на   полях   Южной   Африки   -   самые

терпеливые, настойчивые, изобретательные и   упрямые   из   всего   Вулканьего

племени.

     Драгоценный металл - основа благополучия молодой процветающей нации в

восемнадцать миллионов человек.

     Но земля отдает свои сокровища неохотно, ее приходится упрашивать,   а

золото - вырывать.

                                    2

     Несмотря на работавший в углу электрический   вентилятор,   в   кабинете

Рода Айронсайдза стояла удушливая жара.

     Род протянул руку к серебряному термосу с ледяной водой на углу стола

и сдержал движение: термос задрожал,   прежде   чем   его   коснулись   пальцы.

Металлический сосуд заскользил по полированной поверхности стола, сам стол

затрясся, зашелестела бумага на нем. Дрогнули стены кабинета, задребезжали

стекла в рамах. Толчок продолжался четыре секунды, потом все стихло.

     - Боже! - воскликнул Род и поднял один из   трех   телефонов   на   своем

столе.

     -   Говорит   управляющий   подземными   работами.   Милая,    мне    горную

механическую лабораторию, и поскорее.

     Ожидая   соединения,   он   нетерпеливо   барабанил   пальцами   по   столу.

Раскрылась внутренняя дверь кабинета, из-за косяка высунул голову Дмитрий.

     - Почувствовал, Род? Здорово тряхнуло.

     - Почувствовал. - В ухе послышался голос из телефонной трубки.

     - Говорит доктор Весселс.

     - Питер, это Род. Отметили толчок?

     - Я еще не видел данные. Минутку.

     - Я подожду. - Род сдержал нетерпение.   Он   знал,   что   только   Питер

Весселс   сможет   разобраться    в    данных    многочисленного    электронного

оборудования, заполнявшего горную   механическую   лабораторию.   Лаборатория

представляла собой совместный   исследовательский   проект   четырех   главных

золотодобывающих компаний: все они выплачивали по четверть миллиона рандов

для финансирования   исследований   поведения   камня   под   давлением   и   при

сейсмической активности. Для организации   лаборатории   избрали   территорию

золотодобывающей компании   "Сондер   Дитч".   Питер   Вессел   разместил   свои

микрофоны в тысячах футов под землей, и его приборы   точно   регистрировали

любое изменение.

     Шли минуты, Род повернулся и в окно посмотрел на чудовищный   головной

подъемный механизм ствола номер один, высотой в десятиэтажное здание.

     - Давай, Питер, давай, парень, - бормотал он про себя. - Я   меня   там

внизу двенадцать тысяч ребят.

     По-прежнему прижимая трубку к уху, он взглянул на часы.

     - Два тридцать, - пробормотал он. - Худшее время. Все в забоях.

     Он услышал, как на противоположном конце подняли трубку, голос Питера

Весселса звучал извиняющеся.

     - Род?

     - Да.

     - Прости, Род, но толчок силой семь баллов на глубине 9 500   футов   в

секторе Шуга 7 Чарли 2.

     - Боже! - сказал Род и бросил трубку. Одним движением он поднялся   со

стула, лицо у него стало напряженным и сердитым.

     - Дмитрий, - выпалил он своему помощнику, все еще стоявшему в   двери,

- не будем ждать вызова, объявляй чрезвычайное положение   высшего   уровня.

Обвал с силой в семь баллов в середине восточного забоя на 95 уровне.

     - Святая мать Мария, - сказал Дмитрий и бросился в свой   кабинет.   Он

склонил свою черную голову к телефону, и Род услышал, как он начал   делать

вызовы по чрезвычайному положению высшего уровня.

     - Шахтная больница... команда горноспасателей... управляющий   службой

вентиляции... кабинет генерального управляющего.

     Род повернулся:   открылась   наружная   дверь   его   кабинета,   и   вошел

главный электрик Джимми Паттерсон.

     - Я почувствовал. Род. Ну и как?

     - Плохо, - сказал   Род,   затем   в   кабинет   вошли   остальные   главные

специалисты, негромко разговаривая, закуривая,   кашляя,   переминаясь;   все

они   смотрели   на   белый   телефон   на   столе   Рода.   Минуты   ползли,    как

искалеченные насекомые.

     - Дмитрий, - позвал Род, чтобы снять   напряжение.   -   Приготовили   ли

клеть у главного ствола?

     - Для нас держат наготове Мэри Энн.

     - Я послал пятерых проверять кабель высокого напряжения на 95 уровне,

- сказал Джимми Паттерсон, но на   его   слова   не   обратили   внимания.   Все

смотрели на белый телефон.

     - Дмитрий, нашел босса? - спросил Род.   Он   расхаживал   вдоль   стола.

Когда подходил к другим, становилось заметно, как он высок.

     - Он под землей, Род. Спустился в двенадцать тридцать.

     - Сообщи на все станции, чтобы он связался со мной.

     - Я уже сделал это.

     Зазвонил белый телефон.

     Прозвонил один раз, резкий   звук   дернул   концы   нервов.   Род   поднес

трубку к уху.

     - Управляющий подземными работами,   -   сказал   он.   Наступило   долгое

молчание, было слышно, как на другом конце тяжело дышит человек.

     - Говори, парень, что случилось?

     - Вся проклятая штука обвалилась, - сказал голос. Он   звучал   хрипло,

был полон страха.

     - Откуда ты говоришь? - спросил Род.

     - Они там, - сказал голос. - Кричат там. Под камнем. Кричат.

     - На какой ты станции? - Род заставил себя говорить холодно,   жестко,

пытался пробиться сквозь шок.

     - Весь забой обрушился на них. Весь проклятый забой.

     - Черт тебя возьми!   Тупица!   -   заревел   Род   в   телефон.   -   Назови

станцию.

     Наступила тишина. Потом   снова   послышался   голос,   более   спокойный,

дрожащий от оскорбления:

     - 95 уровень, главный туннель, секция 43, восточный забой.

     - Мы идем. - Род повесил трубку, взял со   стола   свой   фиберглассовый

шлем и лампу.

     - 43 секция. Обрушилась крепежная стена, - сказал он Дмитрию.

     - Пострадавшие? - спросил маленький грек.

     - Конечно. Там под скалой крикуны.

     Род надел шлем.

     - Остаешься на поверхности, Дмитрий.

                                    3

     Подходя к главному стволу, Род все еще застегивал   белый   комбинезон.

Он автоматически прочел надпись над входом:

     БУДЬ ВНИМАТЕЛЕН ОСТАВАЙСЯ ЖИВЫМ

     С ТВОЕЙ   ПОМОЩЬЮ   ШАХТА   ШЕСТНАДЦАТЬ   ДНЕЙ   РАБОТАЕТ   БЕЗ   НЕСЧАСТНЫХ

СЛУЧАЕВ

     С угрюмой усмешкой Род подумал, что опять придется менять номер.

     Мэри Энн ждала. За ее прочными   решетками   толпились   команда   первой

медицинской помощи и отряд горноспасателей. Мэри Энн -   малая   клеть,   она

используется для спуска и подъема персонала, есть еще две   большие   клети,

каждая может за раз взять 120 человек, а Мэри Энн - только сорок. Но этого

сейчас хватит.

     - Пошли, - сказал Род, войдя в   клеть,   и   стволовой   закрыл   тяжелую

дверь на роликах. Колокол прозвонил раз, два, и пол ушел под ногами   вниз:

Мэри Энн начала спуск. Желудок Рода   прижался   к   ребрам.   Они   непрерывно

опускались в сплошной темноте. Клеть скрипела   и   шаталась,   воздух   менял

запах и вкус, становился очищенным,   с   химическим   запахом,   жара   быстро

нарастала.

     Род стоял, сгорбив плечи, у   решетчатой   металлической   стены   клети.

Высота клети всего шесть футов, Род со своим шлемом возвышался над   всеми.

"Значит, у нас сегодня еще один счет от мясника", - с гневом подумал он.

     Он всегда сердился, когда земля   брала   плату   сломанными   костями   и

изувеченной    плотью.    Вся    изобретательность    человека,    весь     опыт

строительства глубоких шахт, добытый   за   60   лет   в   Витвотерсренд,   были

направлены на то, чтобы сделать эту   плату   как   можно   меньшей.   Но   если

забираешься   на   сверхглубокие   уровни,   глубже   восьми   тысяч   футов,    и

извлекаешь оттуда четверть миллиона тонн породы ежемесячно,   работаешь   на

наклонных пластах и над тобой тысячетонный груз, ты должен платить, потому

что   давление   в   камне   накапливается,   достигает   критической   точки,   и

происходит обвал. Тогда умирают люди.

     Колени Рода подогнулись, клеть замедлила спуск и остановилась на ярко

освещенной станции 66 уровня.

     Тут пересадка. Дверь клети со скрипом открылась, Род вышел и пошел по

откаточному    туннелю    размером    в    железнодорожный;     бетонированный,

выкрашенный белой краской,   ярко   освещенный   лампами   под   потолком,   он,

изгибаясь, уходил вдаль.

     Горноспасатели пошли за Родом. Не бежали, шли со сдержанной   энергией

людей, направляющихся навстречу опасности. Род вел их к спуску.

     Есть предел, на который можно спускать под землю   на   стальном   тросе

клеть с людьми и оборудованием. Этот предел примерно 7 000 футов.

     На этой глубине нужно начинать сначала, вырубить   в   скале   подъемную

камеру и рыть новый ствол.

     Их ждала вторая Мэри Энн, Род вошел в нее. Они стояли плечо к   плечу,

снова загремела дверь,   и   снова   переворачивающий   внутренности   спуск   в

темноту.

     Вниз, вниз, вниз.

     Род включил фонарь на шлеме. В воздухе виднелись светлые   точки   -   а

ведь выше он стерильно чист.

     П_ы_л_ь_!   Один   из   смертельных   врагов   шахтера.   Пыль   от   обвала.

Вентиляционная система не смогла еще унести ее.

     Они бесконечно падали в темноте, стало очень жарко, все лица,   черные

и белые, покрылись потом, блестели в свете фонарей шлемов.

     Пыли   стало   больше,   кое-кто   закашлялся.    Мимо    проплывали    ярко

освещенные станции - 76, 77, 78 -   вниз,   вниз.   Теперь   пыль   как   тонкий

туман. 85, 86,   87.   Все   молчали.   93,   94,   95.   Замедление   движения   и

остановка.

     Заскрипела дверь. Они находились на глубине 9 500 футов под землей.

     - Пошли, - сказал Род.

                                    4

     95 станцию заполняли люди - человек   150-200.   Грязные   от   работы   в

забоях, в пропитанной потом одежде,   они   смеялись   и   болтали   с   нервной

развязностью только что спасшихся от страшной опасности.

     В центре вестибюля лежали пять носилок, на двух   ярко-красные   одеяла

закрывали лица лежащих. У остальных троих лица   как   будто   были   вымазаны

мукой.

     - Два, - сказал Род, - пока.

     Все время из неповрежденных забоев подходили новые люди, сейчас везде

работать было опасно.

     Род быстро огляделся и узнал одного из горных мастеров.

     - Макги, - крикнул он, - распоряжайтесь здесь. Пусть сядут   рядами   и

будут готовы к погрузке. Мы немедленно начнем поднимать их. Передайте, что

в первую очередь нужно выносить людей на носилках.

     Он постоял, глядя, как Макги берет ситуацию в свою руки. Взглянул   на

часы. Два пятьдесят   шесть.   Он   с   удивлением   понял,   что   прошло   всего

двадцать шесть минут с того   момента,   как   он   в   своем   кабинете   ощутил

толчок.

     Макги держал ситуацию под контролем. Он кричал по телефону наверх, на

подъемную станцию, и, ссылаясь на распоряжение Рода, требовал   немедленной

очистки 95 станции.

     - Ладно, - сказал Род. - Пошли. - И двинулся в забой.

     Здесь пыль еще гуще. Он закашлялся. Висячий бок тут ниже.   По   дороге

Род размышлял над причудами шахтерской   терминологии:   почему   кровлю   над

прорытым   туннелем   называют   висячим   боком?   Это   заставляет    вспомнить

виселицу и по крайней мере напоминает, что над тобой "_в_и_с_я_т_"   тысячи

тонн камня.

     Забой   разветвлялся;   без    колебаний    Род    двинулся    по    правому

ответвлению. В его голове находилась точная трехмерная карта всех 176 миль

туннелей,   что   составляют   рабочее   пространство   "Сондер   Дитч".    Забой

кончился соединением в форме Т, отростки уже и ниже. Здесь пыль так густа,

что видимость всего десять футов. Пыль висела в воздухе, почти заметно   на

глазах опускаясь.

     - Здесь вышла из строя вентиляция, - сказал он через плечо. - Ван дер

Берг!

     - Да, сэр. - К нему подошел начальник группы горноспасателей.

     - Сюда нужно подвести   воздух.   Займитесь.   Если   понадобится,   пусть

протянут брезентовые шланги.

     - Хорошо.

     - Затем нужно подать воду и смочить пыль.

     - Хорошо.

     Род повернул в штрек. Здесь лежачий бок - пол - неровный, идти   стало

труднее. В центре штрека они увидели ряд тележек, наполненных золотоносной

рудой.

     - Пусть их уберут с дороги, - распорядился Род.

     Через пятьдесят шагов он резко остановился. Волосы   на   руках   встали

дыбом. Он не мог привыкнуть к этому звуку, сколько бы раз ни слышал его.

     В нарочито грубом жаргоне шахтеров это называется "крикуны". Это крик

взрослого человека, чьи ноги   придавлены   сотнями   тонн   камня,   возможно,

спина сломана, пыль душит его, мозг   расстроен   из-за   смертельного   ужаса

ситуации, в которой он оказался, он   зовет   на   помощь,   призывает   своего

бога, зовет жену, детей, мать.

     Род снова пошел вперед, и звуки становились   громче,   ужасные   звуки,

почти нечеловеческие, рыдания и стоны сменялись тишиной,   которая   тут   же

прерывалась криком, от которого стыла кровь в жилах. Впереди в туннеле Род

увидел   людей,   в   пыли   показались   темные   фигуры,   фонари    их    шлемов

отбрасывали в желтом свете искаженные гротескные тени.

     - Кто здесь? - спросил Род. Его голос узнали.

     - Слава Богу. Слава Богу, вы пришли, мистер Айронсайдз.

     - Кто это?

     - Барнард. - Сменный мастер 43 секции.

     - Каков ущерб?

     - Обвалился весь висячий бок в забое.

     - Сколько человек в забое?

     - Пятьдесят четыре.

     - Сколько теперь?

     - Пока шестнадцать   невредимо,   двенадцать   слегка   ранены,   трое   на

носилках и двое мертвых.

     Крикун начал снова, но голос его звучал гораздо слабее.

     - А он? - спросил Род.

     - У него таз придавлен двадцатью тоннами камня. Я дал ему   два   укола

морфия, но он не стихает.

     - Есть доступ в забой?

     - Да, тут есть отверстие. - Барнард   осветил   груду   осколков   синего

кварцита, которые стеной перегородили штрек. В груде виднелось   отверстие,

в которое мог бы пролезть   фокстерьер.   В   отверстии   виднелся   отраженный

свет, оттуда слабо доносились звуки передвижения и глухие голоса людей.

     - Сколько человек у вас там работает, Барнард?

     - Я... - Барнард колебался. - Мне кажется, десять-двенадцать.

     Род схватил его за отворот комбинезона и чуть не сбил с ног.

     - Вам кажется! - Лицо Рода исказилось яростью. -   Вы   отправили   туда

людей, не записав их число? Вы отправили двенадцать моих парней   разбирать

стену и спасать девятерых? - Род рывком приподнял мастера и прижал   его   к

стене.

     -   Вы   ублюдок,   вы   знаете,   что   из   этих   девяти   большинство   уже

изрублено.   Вы   знаете,   что   там   смертельно   опасно,   и   посылаете    еще

двенадцать гибнуть, и даже не записываете их число. Как мы узнаем, сколько

нужно искать, если висячий бок снова обрушится? - Он   отпустил   мастера   и

отступил. - Уберите их оттуда, очистьте забой.

     - Но, мистер Айронсайдз, гам генеральный управляющий, мистер   Леммер.

Он как раз инспектировал забой.

     На   мгновение   Род   смешался,   потом   рявкнул.   "Даже   если   там   сам

президент, очистьте забой! Начнем сначала и на этот раз будем   действовать

правильно".

     Спасителей отозвали, они протискивались сквозь   отверстие,   белые   от

пыли, как черви, вылезающие из гнилого сыра.

     - Хорошо, - сказал Род, - за раз будем рисковать четырьмя.

     Он быстро отобрал четыре запыленных фигуры,   среди   них   гиганта,   на

правом плече которого был значок старшего.

     - Большой Король, ты здесь? - Род говорил на   фаникало,   общем   языке

шахт, который позволял общаться представителям десятков этнических групп.

     - Я здесь, - ответил Большой Король.

     - Хочешь новых наград? - Два месяца назад Большого Короля спустили на

веревке на двести футов   в   вертикальный   рудоспуск,   чтобы   извлечь   тело

белого шахтера. Компания наградила его за храбрость ста рандами.

     - Кто говорит о наградах, когда земля поедает тела людей? -   негромко

возразил Большой Король. - Но сегодня детская забава. Нкози тоже пойдет   в

забой? - Это был вызов.

     Место Рода не   в   забое.   Он   организатор,   координатор.   Он   мог   не

обратить внимания на вызов, но банту будет считать,   что   он   испугался   и

послал на смерть других людей.

     - Да, - ответил Род, - я пойду в забой.

     Он повел их. Отверстие   едва   вмещало   корпус   Рода.   Он   оказался   в

помещении размером с обычную комнату, но с потолком высотой всего в три   с

половиной фута. Он   быстро   осветил   висячий   бок:   ужасно.   Потолок   весь

потрескался, провис. На жаргоне - "гроздья ягод".

     - Прекрасно, - сказал Род и осветил пол.

     Крикун находился от него на расстоянии вытянутой руки.   Тело   его   от

пояса выступало из-под обломка размером с кадиллак. Кто-то обернул верхнюю

часть тела красным одеялом. Человек затих, лежал неподвижно. Но   когда   на

него упал луч   фонаря   Рода,   он   поднял   голову.   Глаза   у   него   слепые,

безумные, лицо покрыто потом ужаса и сумасшествия. Он раскрыл рот, широкий

и розовый на блестящем черном лице. Закричал, но вдруг звук прервался, изо

рта хлынул поток крови.

     Род смотрел в ужасе, а банту лежал, откинув   голову,   широко   раскрыв

рот, как горгулья, и из него выходила кровь   жизни.   Голова   его   медленно

опустилась, упала лицом вниз. Род   подполз   к   нему,   приподнял   голову   и

положил на одеяло.

     Руки его покрылись кровью, он вытер их о комбинезон.

     - Трое, - сказал он, - пока. - И, оставив умирающего, пополз к   стене

обвала.

     Рядом с двумя ломами полз Большой Король. Один лом он протянул Роду.

     В   течение   часа   шло   соревнование,   испытание   силы   двух    мужчин.

Остальные трое сзади подпирали потолок, передавали обломки, высвобожденные

Родом и Большим Королем. Род понимал, что ведет себя по-детски, он   должен

находиться в главном забое, не только руководить   спасательными   работами,

но принимать все необходимые решения и решать   спорные   вопросы.   Компания

платит ему за мозг и опыт, а не за мышцы.

     - К дьяволу, - подумал он. - Даже если не состоится вечерний взрыв, я

останусь тут. - Он посмотрел на Большого Короля и протянул руки к большому

камню. Напрягся, сначала включил мышцы рук, затем всего   тела,   камень   не

двинулся. Большой Король положил на камень свои огромные   черные   руки,   и

они потянули вдвоем. В потоке меньших камней большой подался, она передали

его назад, улыбаясь друг другу.

     В семь часов Род и Большой   Король   вышли   из   забоя   -   передохнуть,

поесть сэндвичей с кофе из термоса, и Род поговорил по   проведенному   сюда

полевому телефону с Дмитрием.

     - Мы вывели рабочих двух смен,   Род,   работы   прекращены   в   ожидании

взрыва. Кроме вашей группы, в 43 секции еще пятьдесят   восемь   человек.   -

Голос Дмитрия громко звучал в полевом телефоне.

     - Подожди. - Род начал обдумывать ситуацию. Думал он   медленнее,   чем

обычно, потому что устал, эмоционально и физически был   истощен.   Если   он

запретит взрыв в обоих стволах   из   опасения,   что   произойдет   дальнейший

обвал в 43 секции, это будет стоить компании дневной   продукции   -   десяти

тысяч тонн золотоносной руды по цене 16 рандов за тонну: огромная сумма   в

160 000 рандов, или 80 000 фунтов, или 200 000 долларов.

     Весьма вероятно, что все оставшиеся в забое   уже   мертвы,   напряжение

после обвала рассосалось над   всем   95   уровнем,   и   опасность   дальнейших

обвалов незначительна.

     Но там может быть кто-то жив, кто-то лежит, зажатый в кромешной тьме,

и "гроздья ягод" нависли над его незащищенным телом. Когда по   всей   шахте

"Сондер Дитч" происходит взрыв,   взрывается   восемнадцать   тонн   динажеля.

Толчок ощутимый, он сбросит все нависшие гроздья.

     - Дмитрий, - принял решение Род, - произведи   взрыв   во   всех   забоях

ствола номер два ровно в семь тридцать. - Ствол номер два   в   трех   милях.

Это сбережет компании 80 000 рандов. - Затем, с интервалами точно   в   пять

минут, взрывай в южных, северных и западных забоях этого   ствола   -   номер

один. - Разделение   взрывов   уменьшит   возможность   сдвигов   и   положит   в

карманы владельцев акций еще 60 000 рандов. Таким образом, общий ущерб   от

обвала составит 20 000 рандов. Не очень дорого, сардонически подумал   Род,

кровь дешева. Ее можно покупать   по   три   ранда   за   пинту   в   центральной

станции переливания крови.

     - Ну, хорошо, - он встал и расправил ноющие плечи. - На время   взрыва

все отходят в главный ствол.

                                    5

     После того как стихла дрожь последовательных взрывов, Род вернул всех

в забой, и около   девяти   часов   они   обнаружили   тела   двоих   забойщиков,

раздавленных о металл собственных бурильных молотков. В   десяти   футах   от

них нашли белого шахтера, тело его было невредимо, но голова расплющена.

     В одиннадцать - еще двух забойщиков. Род находился в   главном   забое,

когда их вытаскивали в маленькое отверстие. Они не были похожи   на   людей,

скорее на куски мяса, натертого пылью.

     Около полуночи Род и Большой Король снова прошли в забой и   принялись

работать у стены, спустя двадцать   минут   через   завал   они   пробрались   в

небольшое помещение, каким-то чудом оставшееся свободным.

     Там стояла страшная жара. Род инстинктивно отшатнулся,   когда   ему   в

лицо ударила жгучая вонь. Потом заставил себя подползти   и   всмотреться   в

отверстие.

     В десяти футах от него лежал Френк   Леммер,   генеральный   управляющий

шахты "Сондер Дитч". Лежал он   на   спине.   Шлем   перекосился,   над   глазом

глубокий порез. Кровь из пореза текла по   серебристым   волосам   и   застыла

черными комьями. Он открыл глаза и   замигал   по-совиному   в   свете   фонаря

Рода. Род быстро отвел луч.

     - Мистер Леммер, - сказал он.

     - Какого дьявола вы тут делаете со спасателями? - проворчал Леммер. -

Это не ваша работа. Неужели за двадцать лет   работы   на   шахте   ничему   не

выучились?

     - Как вы, сэр?

     - Врача сюда, - ответил Леммер. - Придется резать, чтобы   высвободить

меня из-под камня.

     Род подполз к нему и тут увидел, что имел в   виду   Леммер.   От   локтя

рука была зажата огромным обломком скалы. Род   провел   рукой   по   обломку.

Только взрыв может сместить его. Как всегда, Френк Леммер оказался прав.

     Род подполз к отверстию и крикнул:

     - Телефон сюда.

     Через несколько минут в его руке была трубка.

     - Говорит Айронсайдз. Мне нужен доктор Стендер.

     - Ждите.

     Через несколько мгновений: "Эй, Род, это Дэн".

     - Дэн, мы нашли старика.

     - Как он, в сознании?

     - Да, но он зажат, придется резать.

     - Ты уверен? - спросил Дэн Стендер.

     - Конечно, уверен! - выпалил Род.

      - Спокойно, парень!

     - Прости.

     - Что у него зажато?

     - Рука. Придется отрезать по локоть.

     - Очаровательно! - сказал Дэн.

     - Жду тебя здесь.

     - Хорошо. Буду через пять минут.

                                    6

     - Забавно, много раз видел, как отрезают руку, но всегда считал,   что

со мной этого случиться не может. - Голос Френка Леммера звучал спокойно и

ровно. Рука, должно быть, онемела, думал Род, лежа рядом с ним в забое.

     Френк Леммер повернул к нему голову. "Парень, почему   ты   не   занялся

фермерством?"

     - Вы знаете почему, - ответил Род.

     - Да. - Леммер слегка улыбнулся, только дрогнули губы. - Знаешь,   мне

осталось только три месяца до   пенсии.   Чуть   не   добрался.   Ты   тоже   так

кончишь, парень, в грязи, с переломанными костями.

     - Еще не конец, - сказал Род.

     - Неужели? - спросил Леммер и засмеялся. - Неужели?

     - О чем шутим? - спросил Дэн Стендер, просовывая голову в помещение.

     - Боже,   сколько   времени   потребовалось,   чтобы   добраться   сюда,   -

проворчал Леммер.

     - Помоги, Род. - Дэн просунул свой   чемоданчик,   затем   вполз   сам   и

заговорил с Френком Леммером.

     - "Юнион Стил" сегодня шли по 98 центов. Я   говорил   вам,   что   нужно

покупать.

      - Переоценили капитал, - фыркнул Френк Леммер. Дэн лежал   на   боку   в

грязи и выкладывал свои инструменты, и они говорили   об   акциях   и   ценах.

Когда Дэн набрал полный шприц пентатола и сделал укол в руку, Френк Леммер

повернул голову к Роду.

     - Мы хорошо покопались здесь, Родни, ты и я. Я бы хотел, чтобы   шахту

отдали тебе, но не отдадут. Ты еще слишком молод. Но приглядывай   за   тем,

кого поставят на мое место, ты знаешь землю, не дай ему все спутать.

     Игла вошла в руку.

     Дэн порезал руку за четыре с половиной минуты, а двадцать семь   минут

спустя Френк Леммер умер от шока в Мэри Энн на пути наверх.

                                    7

     После выплаты алиментов Пэтти доход Рода   не   давал   возможности   для

мотовства, но он все же купил большой кремовый   мазерати.   Хоть   это   была

модель 1967 года и к моменту покупки на ней наездили   уже   тридцать   тысяч

миль, все же ежемесячные   выплаты   отнимали   значительную   часть   зарплаты

Рода.

     Но в такое утро он считал   эту   трату   оправданной.   Он   выбрался   из

хребта Краалкоп, и, когда национальная дорога   выпрямилась   и   устремилась

прямо к Йоханнесбургу, он позволил   мазерати   показать   свои   способности.

Машина, казалось, прижалась к   земле,   как   бегущий   лев,   звуки   выхлопов

изменились, стали глубже, тревожнее.

     Обычно дорога от "Сондер Дитч" до Йоханнесбурга занимала час, но   Род

мог сократить это время на двадцать минут.

     Субботнее утро, настроение у Рода легкое, полное надежд.

     С развода Род жил жизнью Джекила и Хайда. Пять дней в неделю   он   был

человеком компании, представителем высшего управленческого   персонала,   но

на два дня обязательно уезжал   в   Йоханнесбург   с   клюшкой   для   гольфа   в

багажнике мазерати, с ключами роскошной квартиры на Хиллброу в кармане,   с

усмешкой на губах.

     Сегодня предчувствие было острее обычного: помимо   двадцатидвухлетней

блондинки, согласившейся посвятить весь вечер Родни Айронсайдзу, его ждало

загадочное приглашение доктора Манфреда Стайнера.

      Приглашение доставила безымянная женщина, назвавшая   себя   секретарем

доктора Стайнера. Оно пришло через   день   после   похорон   Френка   Леммера,

встреча назначалась на одиннадцать часов утра в субботу.

     Род никогда не встречался с Манфредом Стайнером, но, конечно,   слышал

о нем. Всякий работавший в одной из пятидесяти или   шестидесяти   компаний,

образовавших Центральное Объединение Ранд -   ЦОР,   должен   был   слышать   о

докторе Манфреде Стайнере, а "Сондер Дитч" входит в это объединение.

     Манфред Стайнер получил диплом бакалавра по   экономике   в   Берлинском

университете, диплом доктора по менеджменту - в Корнельском   университете.

В возрасте тридцати лет двенадцать лет назад он начал   работать   в   ЦОР   и

теперь был его главным   администратором.   Харри   Хиршфилд   не   будет   жить

вечно, хотя он собирается это делать,   а   когда   он   отправится   принимать

руководство Аидом, все знали, что пост председателя ЦОР унаследует Манфред

Стайнер.

     Председательство в ЦОР - завидный пост, его обладатель   автоматически

становится одним из пяти наиболее могущественных   людей   в   Южной   Африке,

включая глав государств.

     Подобное   мнение   о   докторе   Стайнере   было   основано   на    разумных

причинах. У него мозг, который принес ему прозвище "Компьютер"; до сих пор

никто не отметил в нем ни следа человеческих слабостей; к тому   же   десять

лет назад ему удалось перехватить   единственную   внучку   Харри   Хиршфилда,

только что окончившую Кейптаунский университет, и жениться на ней.

     Доктор Стайнер   -   очень   важная   персона,   и   Род   был   заинтригован

предстоящей встречей с ним.

     Мазерати делал 125 миль в час,   когда   проходил   по   путепроводу   над

собственностью золотодобывающей компании "Клуф".

     - Йоханнесбург, я иду к тебе! - вслух рассмеялся Род.

     Без десяти одиннадцать Род увидел медную табличку с надписью "Др.М.К.

Стайнер" в   уединенном   переулке   роскошного   йоханнесбургского   пригорода

Сандаун. Дом с дороги не виден, и Род осторожно провел мазерати в   высокие

белые ворота с их имитацией фронтонов африкаанс.

     Он решил, что ворота - пример   прекрасного   вкуса,   но   сад   за   ними

оказался подлинным раем. Камни Род знал, но цветы были его слабым   местом.

Длинные ряды красно-желтых цветов он узнал - пушница, но   названий   других

представителей этой невероятной, роскошной красоты он не мог назвать.

     -   Да!   -   пробормотал   он   в   благоговении.   -   Кое-кто   тут   немало

поработал.

     За поворотом щебеночной дороги дом. Тоже в   стиле   африкаанс,   и   Род

простил доктору Стайнеру его ворота.

     - Да! - снова сказал он и невольно остановил мазерати.

     Африкаанс - один из самых трудных   стилей,   из   сотен   деталей   любая

может испортить эффект. Этот образчик стиля был   совершенен.   Он   создавал

впечатление   безвременности,   уединения,   мягко   сливался    с    окружающей

местностью. Род предположил, что ставни   и   балки   из   подлинного   желтого

дерева, а окна освинцованы вручную.

     Род смотрел на дом и чувствовал,   как   его   жжет   зависть.   Он   любит

красивые   вещи,   как   мазерати,   но   тут    совершенно    другая    концепция

материального обладания. Он   завидовал   человеку,   который   владеет   этим,

зная, что весь его годовой заработок   недостаточен,   чтобы   платить   здесь

только за участок.

     - Ну, у меня есть моя квартира, - печально улыбнулся он и двинулся по

парку перед линией гаражей.

     Неясно было, какой дорогой воспользоваться, и он выбрал наудачу:   все

они шли в направлении дома.

     За поворотом дороги он увидел   еще   одно   зрелище.   Хоть   и   меньшего

размера, на Рода оно произвело не менее глубокое впечатление, чем дом. Это

был женский зад такой же красоты и совершенства линий, одетый в спортивные

брюки и торчащий из экзотического куста.

     Род был пленен. Он стоял   и   смотрел,   как   трясется   куст,   как   зад

поворачивается и поднимается.

     И тут из куста женский голос произнес совсем   не   женское   проклятие,

владелица зада распрямилась и сунула указательный палец в рот.

     - Меня укололи! - пробормотала она с   пальцем   во   рту.   -   Проклятые

колючки укололи меня!

     - Ну, не нужно было их дразнить, - сказал Род.

     Она повернулась к нему лицом. Первое, что заметил   Род,   были   глаза,

огромные, совершенно не соответствующие пропорциям лица.

     - Я не... - начала она и остановилась. Палец был   извлечен   изо   рта.

Инстинктивно одна рука устремилась к волосам,   другая   начала   расправлять

блузу, стряхивать прильнувшие листочки.

     - Кто вы? - спросила   она,   и   огромные   глаза   обежали   его.   Вполне

понятная реакция всех женщин в возрасте от шестнадцати до   шестидесяти,   и

Родни Айронсайдз с достоинством принял ее.

     - Меня зовут Родни Айронсайдз. У меня назначена   встреча   с   доктором

Стайнером.

     - О! - Она торопливо запихивала блузку в брюки. - Мой муж в кабинете.

     Теперь он знал, кто она   такая.   Много   раз   видел   ее   фотографии   в

газетах;   но   там   она   обычно   была    в    длинном    вечернем    платье    с

драгоценностями, а не в блузе с порванным рукавом. На снимках ее косметика

была безупречна,   а   теперь   ее   совсем   не   было,   лицо   раскраснелось   и

покрылось испариной.

     - Я, должно быть,   ужасно   выгляжу.   Я   ухаживала   за   садом,   -   без

необходимости объяснила Тереза Стайнер.

     - Вы сами работаете в саду?

     - О, на самом деле очень немного, но зато я все планирую, -   ответила

она. Она решила, что он   очень   большой   и   некрасивый   -   ну,   не   совсем

некрасивый, скорее потрепанный.

     - Прекрасный сад, - сказал Род.

     - Спасибо. - Нет, не потрепанный,   сменила   она   мнение,   прочный,   и

черные кудрявые волосы видны в вырезе рубашки.

     - Это протея, не так ли?   -   Он   указал   на   куст,   из   которого   она

появилась.

     - Ньютан, - ответила она; ему должно быть   около   сорока;   волосы   на

висках начинают седеть.

     - О! А я подумал, протея.

     - Да, конечно. Настоящее название "ньютан". У   протеи   свыше   двухсот

разновидностей. - И голос его не соответствует внешности, решила   она.   Он

похож на профессионального борца, а говорит, как юрист. Наверно,   юрист   и

есть. По приглашениям Манфреда обычно приходят юристы или   консультанты   в

бизнесе.

     - Очень красиво. - Род коснулся одного из цветков.

     - Не правда ли? У меня растет больше пятидесяти разновидностей.

     Неожиданно они улыбнулись друг другу.

     - Я проведу вас в дом, - сказала Тереза Стайнер.

                                    8

     - Манфред, здесь мистер Айронсайдз.

     - Спасибо. - Он сидел за столом розового   дерева,   в   кабинете   пахло

воском.

     - Чашку кофе? - спросила Тереза от двери. - Или чаю?

     - Нет, спасибо, - ответил Манфред Стайнер,   не   спросив   у   стоявшего

около нее Рода.

     - Тогда я вас оставляю, - сказала она.

     - Спасибо, Тереза. - Она повернулась, а   Род   остался   на   месте,   он

изучал человека, о котором столько слышал.

     Манфред Стайнер казался моложе своих сорока двух лет. Волосы   у   него

светло-карие, почти светлые, зачесаны они   прямо   назад.   На   нем   очки   в

тяжелой черной оправе, лицо гладкое, шелковое, мягкое, как у девушки,   без

признаков щетины на подбородке. Руки, которые он положил   на   полированную

столешницу, безволосые, гладкие,   и   Род   подумал,   не   использует   ли   он

депилятор.

     - Входите, - сказал Стайнер, и Род направился к   столу.   На   Штайнере

белая шелковая сорочка, на   которой   видны   жесткие   наглаженные   складки,

рубашка белоснежна,   поверх   нее   галстук   Йоханнесбургского   королевского

клуба гольфа, ониксовые запонки. Неожиданно Род понял, что   и   рубашка,   и

галстук ненадеванные: значит, верно то, что он слышал. Стайнер   заказывает

рубашки дюжинами и каждую надевает только раз.

     - Садитесь, Айронсайдз, - Стайнер говорил слегка   нарастяжку,   с   еле

заметным немецким акцентом.

     - Доктор Стайнер, - негромко ответил Род, -   у   вас   есть   выбор.   Вы

зовете меня либо Родни, либо _м_и_с_т_е_р_ Айронсайдз.

     Ни голос, ни выражение лица Стайнера не изменились.

     - В качестве предисловия к   разговору   я   хотел   бы   припомнить   ваши

данные, мистер Айронсайдз. Не возражаете?

     - Нет, доктор Стайнер.

     - Вы родились 16 октября 1931 года в   Баттерворте,   в   Транскее.   Ваш

отец местный торговец, ваша мать умерла в январе 1939. Отец был призван   в

пехоту, получил звание капитана и умер от ран на реке По   в   Италии   зимой

1944 года. Вы выросли у дяди со стороны матери в Восточном Лондоне. В 1947

закончили Королевский колледж в Грэхэмстауне. Не сумели получить стипендию

в   университете   Витвотерсренда   на   горном   факультете.   Учились   в   ГГШШ

(государственной горношахтной школе) и   получили   лицензию   на   проведение

взрывных   работ   в   1949.   И    поступили    в    золотодобывающую    компанию

"Блайвурицихт" в качестве ученика шахтера.

     Доктор Стайнер встал из-за стола, подошел   к   стенной   панели,   нажал

скрытую кнопку,   панель   отошла,   обнаружилась   раковина   для   умывания   и

вешалка с полотенцами. Не переставая   говорить,   Стайнер   начал   тщательно

намыливать и мыть руки.

     - В том же году вы стали шахтером, в 1952 - мастером смены, в 1954   -

горным   мастером.   Успешно   сдали   экзамен   на   управляющего   горнорудными

работами в 1959 и в 1962 пришли к нам в   качестве   помощника   управляющего

секцией;   в   1963   стали   управляющим   секцией,   в    1965    -    помощником

управляющего подземными работами и в   1968   году   получили   вашу   нынешнюю

должность управляющего подземными работами.

     Доктор Стайнер начал белоснежным полотенцем вытирать руки.

     - Вы тщательно изучили мое личное дело, - признал Род.

     Доктор Стайнер скомкал полотенце и бросил его в корзину   у   раковины.

Снова нажал кнопку, панель закрылась, а он пошел к столу, осторожно ступая

на начищенный паркет, и Род вдруг   понял,   что   он   маленького   роста,   не

больше пяти с половиной футов, примерно одного роста с женой.

     - Это неплохой   результат,   -   продолжал   Стайнер.   -   Самый   молодой

управляющий подземными работами во всей группе, кроме   вас,   сорока   шести

лет, а вам нет еще тридцати девяти.

     Род в знак согласия склонил голову.

     - Теперь, - сказал доктор Стайнер, садясь и кладя   свежевымытые   руки

на стол, - я кратко коснусь вашей личной жизни - не возражаете?

     Род снова наклонил голову.

     - Вы не получили в свое время стипендии, несмотря на лучший   аттестат

по всем предметам, из-за характеристики, выданной руководителем группы,   в

которой говорилось, что вы обладаете нестабильным характером и   подвержены

вспышкам ярости. И отборочная комиссия вас забраковала.

     - А это вы откуда знаете? - воскликнул Род.

     - У меня   есть   доступ   к   протоколам   отборочной   комиссии.   Похоже,

получив диплом, вы тут же набросились на своего руководителя.

     - Хорошо поколотил ублюдка, - счастливо согласился Род.

     - Дорогостоящее потворство своим слабостям,   мистер   Айронсайдз.   Оно

вам стоило университетского диплома.

     Род молчал.

     - Продолжим. В 1959   году   вы   женились   на   Патриции   Энн   Харви.   В

результате этого брака   в   том   же   году   родилась   девочка;   точнее,   она

родилась через семь с половиной месяцев после брака.

     Род слегка поежился, а доктор Стайнер невозмутимо продолжал:

     -   Брак   завершился   разводом   в   1964   году.   Жена   обвинила   вас   в

супружеской неверности и   получила   алименты   и   деньги   на   содержание   в

размере 450 рандов ежемесячно.

     - К чему все это? - спросил Род.

     - Я пытаюсь нарисовать   точную   картину   ваших   теперешних   жизненных

обстоятельств. Это необходимо, уверяю вас. - Доктор Стайнер   снял   очки   и

начал протирать стекла чистым белым платком. По обе стороны его носа видны

были углубления от оправы.

     - Тогда продолжайте. - Роду, несмотря ни на что, хотелось узнать, что

еще знает о нем Стайнер.

     - В 1968 году   мисс   Дайана   Джонсон   потребовала   от   вас   платы   на

содержание ребенка, ей присудили 150 рандов в месяц.

     Род мигнул, но промолчал.

     - Должен упомянуть также два   обвинения   в   нападении,   по   обоим   вы

оправданы - в одном случае ваши действия признаны правильными, в другом   -

вы действовали в порядке самозащиты.

     - Это все? - саркастически спросил Род.

     - Почти, - признал доктор Стайнер. - Необходимо отметить   также   ваши

постоянные расходы: 150 рандов ежемесячно в качестве выплаты за спортивный

автомобиль и 100 рандов ежемесячно за квартиру по адресу 596   Глен   Алпайн

Хейтс, Корнер Лейн, Хиллброу.

     Род пришел в ярость. Он   считал,   что   об   этой   квартире   никому   не

известно.

     - Будь вы прокляты! Вы шпионили за мной!

     -   Да,   -   спокойно   согласился   доктор   Стайнер.   -   Я   виновен,   но

действовал с добрыми намерениями. Если послушаете еще немного, поймете.

     Неожиданно доктор Сайнер встал, снова подошел к стене   и   начал   мыть

руки. Вытирая их, он снова заговорил.

     -   Ваши   ежемесячные   обязательные   платежи   составляют   850   рандов.

Ежемесячный заработок, после выплаты налогов, менее тысячи рандов.   У   вас

нет диплома горного инженера,   и   шансы   на   то,   что   вы   подниметесь   на

ступеньку выше по пути к должности генерального управляющего, весьма малы.

Вы достигли своего   потолка,   мистер   Айронсайдз.   Используя   только   свои

возможности, вы не можете   продвигаться   дальше.   Через   тридцать   лет   вы

больше не будете самым молодым управляющим подземными работами   в   группе,

вы будете самым старшим из них. - Доктор Стайнер помолчал. - Конечно, если

ваши дорогостоящие вкусы не приведут вас в долговую тюрьму, а   также   если

ваш   характер   и   высокая    температура    ваших    гениталий    не    вызовут

по-настоящему серьезных трудностей...

     Стайнер бросил полотенце в корзину и вернулся   к   столу.   Они   сидели

около минуты в абсолютном молчании, глядя друг на друга.

     - Вы пригласили меня, чтобы рассказать все это? -   спросил   Род,   все

тело его напряглось, голос звучал   хрипло,   нужно   совсем   немного,   и   он

вцепиться через стол в горло Стайнера.

     - Нет. - Стайнер покачал головой. - Я пригласил вас,   чтобы   сказать,

что использую все свое влияние   -   льщу   себя   мыслью,   что   оно   довольно

значительно, -   чтобы   вы   были   назначены   -   я   имею   в   виду   назначены

немедленно - генеральным   управляющим   золотодобывающей   компании   "Сондер

Дитч Лтд".

     Род отшатнулся, как будто Стайнер   плюнул   ему   в   лицо.   Он   смотрел

широко раскрытыми глазами.

     - Почему? - спросил он наконец. - Что вам нужно взамен?

     - Мне не нужна ни ваша   дружба,   ни   ваша   благодарность,   -   ответил

доктор Стайнер. -   Нужно   беспрекословное   выполнение   моих   указаний.   Вы

будете моим человеком - полностью.

     Род продолжал смотреть на него, мысли его метались.   Без   предложения

Стайнера ему пришлось бы лет десять ждать этого   повышения,   если   бы   оно

вообще стало возможно. Он хотел этой должности, Боже,   как   он   хотел   ее!

Положение, увеличенная плата, власть - все приходило   с   этой   должностью.

Собственная шахта! Собственная шахта в тридцативосьмилетнем возрасте   -   и

добавочные десять тысяч рандов ежегодно.

     Но Род не был наивен и понимал, что плату   доктор   Стайнер   потребует

высокую. Он знал, что когда придут указания, которым он должен   следовать,

от них будет нести, как от десятидневного трупа. Но,   получив   работу,   он

сможет и отказаться. Сначала получить должность, а потом решать, можно   ли

следовать инструкциям.

     - Я согласен, - сказал он.

     Манфред Стайнер встал из-за стола.

     - Я с вами свяжусь, - сказал он. - Можете идти.

                                    9

     Род, ничего не видя и не слыша, пересек выложенную   большими   плитами

веранду и побрел по газонам к своей машине. Он припоминал   разговор,   мозг

разрывал его на части, как свора диких псов тушу. Он   почти   столкнулся   с

Терезой Стайнер, прежде чем увидел   ее,   и   вдруг   оставил   все   мысли   об

управлении шахтой.

     Тереза   переоделась,   подкрасилась,   спрятала   косички   под   шелковым

шарфом, и все это за полчаса после их встречи. Она парила   над   клумбой   с

цветочной корзиной в руке, яркая и приятная, как колибри.

     Род   повеселел,   он   был   польщен   и   достаточно    тщеславен,    чтобы

сообразить, что изменения произведены в   его   честь.   К   тому   же   он   был

ценителем, способным по достоинству оценить усовершенствования.

     - Привет. - Она достаточно успешно старалась   выглядеть   одновременно

удивленной и простодушной. Глаза у нее действительно огромные, и косметика

сознательно подчеркивает их размер.

     - Вы занятая   маленькая   пчелка.   -   Род   оценивающе   и   одобрительно

осмотрел ее брючный костюм в крупных цветах и увидел,   как   покраснели   ее

щеки от этого осмотра.

     - Встреча прошла успешно?

     - Очень.

     - Вы юрист?

     - Нет. Я работаю у вашего дедушки.

      - И что делаете?

     - Добываю ему золото.

     - На какой шахте?

     - "Сондер Дитч".

     - И какая у вас должность?

     - Ну,   если   ваш   супруг   держит   свое   слово,   я   новый   генеральный

управляющий.

     - Вы слишком молоды, - сказала она.

     - И я так подумал.

     - У Попса будет что сказать на этот счет.

     - У Попса? - спросил он.

     - Это мой дедушка. - И Род, не сдержавшись, рассмеялся.

     - Что смешного?

     - Председателя ЦОР называют Попс.

     - Только я одна его так зову.

     - Не сомневаюсь. - Род снова рассмеялся. - Вообще готов спорить,   что

вам сходит с рук многое, что никому другому бы не сошло.

     Им обоим одновременно пришел в голову возможный сексуальный смысл его

замечания, и они замолчали. Тереза опустила   голову   и   аккуратно   срезала

цветок.

     - Я ничего такого не имел в виду, - извинился Род.

     - Чего   такого?   -   спросила   она   с   озорной   невинностью,   они   оба

рассмеялись, и вся неловкость исчезла.

     Она проводила его до машины,   делая   это   совершенно   естественно,   а

когда он сел за руль, заметила:

     - На следующей неделе   мы   с   Манфредом   приедем   на   "Сондер   Дитч".

Манфред будет присутствовать на выдаче наград за мужество вашим   людям.   -

Она уже отказалась сопровождать Манфреда, и теперь придется   позаботиться,

чтобы он снова пригласил ее. - Вероятно, мы с вами там увидимся.

     - Буду ждать с нетерпением, - ответил Род и включил сцепление.

     Род посмотрел в зеркало заднего обзора. Замечательно   привлекательная

и вызывающая женщина. Неосторожный мужчина может утонуть в этих глазах.

     - У доктора Манфреда Стайнера тут большая проблема, - решил он. - Наш

Манфред так занят мытьем и отскребыванием своего оборудования, что никогда

не пускает его в ход.

                                    10

     Через   окно   доктор   Стайнер   смотрел,   как   исчезает   за    поворотом

мазерати, слушал, как затихает гул двигателя.

     Он поднял трубку телефона и вытер ее платком, прежде чем   поднести   к

уху. Набирая номер, он пристально рассматривал ногти свободной руки.

     - Стайнер, - сказал он в трубку. - Да... да... - Он слушал.

     - Да... только что был... да, все готово... Нет,   я   уверен,   никаких

осложнений не будет. - Говоря он смотрел на свою   ладонь,   увидел   на   ней

крошечные точки пота, и губы его скривились в отвращении.

     - Я полностью отдаю себе отчет в последствиях. Я знаю.

     Он закрыл глаза и неподвижно слушал еще с минуту, потом открыл глаза.

     - Все будет сделано вовремя, уверяю вас. До свиданья.

     Он повесил трубку и пошел мыть руки. Теперь, думал он, смывая мыльную

пену, нужно пройти старика.

                                    11

     Теперь он старик, ему семьдесят восемь долгих тяжелых лет.   Волосы   и

брови у него белоснежные. Кожа сморщенная, покрыта пятнами   и   веснушками,

висит складками под подбородком и глазами.

     Тело его высохло, он стал тощим и сутулым, как дерево   под   действием

многолетних сильных ветров. Но в том,   как   он   держал   себя,   по-прежнему

видна была настойчивость и энергия, которые принесли   ему   прозвище   Харри

[Харри - Торопыга (англ.)] Хиршфилд, когда он впервые шестьдесят лет назад

ворвался в золотодобычу.

     В это утро понедельника он стоял перед большим окном своего   кабинета

и смотрел на город Йоханнесбург. Риф Хаус   расположен   рядом   с   массивным

зданием Шлезингера на горе Брамфонтейн над городом. С его высоты   кажется,

что весь город склоняется к ногам Харри Хиршфилда. Впрочем, во многом   так

оно и есть.

     Давным-давно, еще до великой депрессии тридцатых годов,   он   перестал

измерять свое богатство в   денежных   терминах.   Ему   открыто   принадлежало

свыше четверти выпущенных в обращение акций Центрального Объединения Ранд.

При нынешней цене в сто двадцать рандов за акцию это составляет   громадную

сумму.   Вдобавок   через    сложную    систему    трестов,    доверенностей    и

перекрещивающихся   директоратов   он   контролировал   еще    свыше    двадцати

процентов капитала объединения.

     В кабинете мягких   тканей   и   приглушенных   цветов   негромко   звякнул

интерком, и Харри слегка вздрогнул.

     - Да, - сказал он, не поворачиваясь от окна.

     - Пришел доктор Стайнер, мистер Хиршфилд, -   голос   секретаря   звучал

призрачно и бестелесно в этом перегруженном кабинете.

     - Впустите его, - сказал Харри. От этого проклятого интеркома у   него

всегда мурашки. От всей этой проклятой   комнаты   мурашки.   Харри   часто   и

громко повторял, что его кабинет теперь напоминает бордель.

     Сорок пять лет проработал   он   в   мрачном   кабинете,   без   ковров,   с

несколькими фотографиями машин и людей на   стенах.   Потом   его   переселили

сюда - он с   отвращением,   которое   не   выветрилось   за   пять   лет,   обвел

взглядом стены. Что он, по их мнению, дамский парикмахер?

     Бесшумно скользнула в сторону панельная дверь, и в кабинет   осторожно

вошел доктор Манфред Стайнер.

     - Доброе утро, дедушка, - сказал он. Десять лет, с тех пор как Тереза

оказалась достаточно безмозгла, чтобы выскочить   за   него   замуж,   Манфред

Стайнер называет его дедушкой, и все эти десять лет Харри это   приветствие

ненавидит. Он   припомнил,   что   именно   Манфред   Стайнер   ответственен   за

нынешнюю меблировку и   устройство   Риф   Хауса   и   что   он,   следовательно,

причина постоянного раздражения.

     - Что бы ты ни предложил - нет! - сказал   он   и   пошел   к   управлению

кондиционером. Термостат уже был настроен на "тепло", Харри передвинул   на

"очень   тепло".   Через   несколько   минут   в   кабинете    будет    подходящая

температура для выращивания орхидей.

     - Как вы себя   сегодня   чувствуете,   дедушка?   -   Манфред,   казалось,

ничего не слышал, он оставался спокойным, выражение лица   нейтральное,   он

прошел к столу и начал раскладывать бумаги.

     -   Ужасно,   -   сказал   Харри.   Невозможно   смутить   этого   маленького

педанта, подумал он,   с   таким   же   успехом   можно   оскорблять   эффективно

работающую машину.

     - Печально слышать. - Манфред достал   платок   и   коснулся   им   лба   и

подбородка. - Я принес недельные отчеты.

     Харри капитулировал и пошел к столу. Это дело. Он сел и   стал   быстро

читать.   Вопросы   его   были   неожиданными   и   резкими,   на   все    следовал

немедленный ответ, но платок Манфреда теперь постоянно находился в работе.

Дважды Манфред снимал очки и протирал стекла.

     - Нельзя ли немного уменьшить температуру, дедушка?

     - Только коснись, и я выпну тебя в зад, - не поднимая головы   ответил

Харри.

     Прошло еще пять минут, и Манфред Стайнер неожиданно встал.

     - Простите, дедушка. - Он пробежал по кабинету и исчез в   примыкающей

ванной. Харри наклонил голову, прислушиваясь. Услышав   журчание   воды,   он

счастливо улыбнулся. Кондиционер оказался   единственным   способом   вывести

Манфреда Стайнера из равновесия, а   Харри   за   десять   лет   испытал   самую

разную технику.

     - Не истрать все мыло, - радостно крикнул он.   -   Из-за   тебя   всегда

больше всего расходов.

     Харри не казалось нелепым, что один из   богатейших   и   влиятельнейших

людей Африки уделяет столько снимания купальным процедурам своего   личного

помощника.

     В одиннадцать часов Манфред Стайнер собрал бумаги и   начал   аккуратно

укладывать их в свой свиной кожи портфель с монограммой.

     - Относительно назначения нового генерального управляющего в   "Сондер

Дитч" вместо мистера Леммера. Вы помните   мою   докладную   о   необходимости

выдвижения более молодых людей...

     - Никогда ничего подобного не читал, - солгал Харри. Оба   знали,   что

он все читает и все помнит.

     - Ну...   -   Манфред   начал   развивать   свою   мысль   и   спустя   минуту

закончил: - Ввиду всего этого мой отдел, и я сам поддерживаю   это   мнение,

предлагает   назначить   Родни   Барри   Айронсайдза,   нынешнего   управляющего

подземными   работами,   на   эту   должность.   Надеюсь,   вы    подпишете    эту

рекомендацию, и мы сможем утвердить назначение на заседании в пятницу.

     Манфред искусно положил перед Харри желтый листок,   раскрыл   ручку   и

протянул ему. Харри взял листок двумя пальцами, будто это   чей-то   грязный

носовой платок, и бросил в корзину для бумаг.

     - Хочешь, подробно объясню тебе,   чем   можете   заняться   ты   с   твоим

отделом?

     - Дедушка, - мягко упрекнул его   Манфред,   -   вы   не   можете   править

компанией,   будто   вы   разбойничий   барон.   Нельзя   игнорировать    команду

высокообразованных советников.

     - Я пятьдесят лет правил компанией. Покажи мне,   кто   собирается   это

изменить.   -   Харри   удовлетворенно   откинулся   в   кресле   и    извлек    из

внутреннего кармана огромную сигару.

     - Дедушка, сигара! Врач говорит...

      - А я говорю, что Фред Пламмер станет генеральным управляющим "Сондер

Дитч".

     - Ему через год на пенсию, - возразил Манфред Стайнер.

     - Да, - Харри кивнул. - Но что это меняет?

     - Он старый маразматик, - попробовал   снова   Манфред,   в   голосе   его

звучало отчаяние. Он не предвидел, что   каприз   старика   так   нарушит   его

планы.

     - Он на двенадцать лет моложе меня, - зловеще прорычал Харри.   -   Кто

это старый маразматик?

                                    12

     Теперь, когда уикэнд закончился, квартира угнетала Рода, и   он   хотел

побыстрее выбраться из нее.

     Он брился, стоя нагишом перед зеркалом, и вдыхал   застоявшийся   запах

от пепельниц и полупустых стаканов   в   гостиной.   Уборщица,   придя   позже,

получит обычный понедельничный привет. На авеню Луиса   Боты   шум   уличного

движения становился все громче, Род взглянул на часы - шесть   часов   утра.

Прекрасное время для ревизии своей души, решил он,   и   наклонился   вперед,

глядя в глаза своему отражению.

     - Ты слишком стар для такого образа жизни, - серьезно сказал он себе.

- Ты уже четыре года так живешь, четыре   года   с   развода,   и   достаточно.

неплохо бы две ночи подряд лечь в постель с одной и той же женщиной.

     Он очистил бритву и включил воду в душе.

     - Может, даже и   смогу   этого   добиться,   если   наш   мальчик   Манфред

сдержит слово. - Род не позволял себе безоговорочно   поверить   в   обещание

Манфреда Стайнера; но в течение всех последних двух дней за   его   цинизмом

скрывалось сдерживаемое возбуждение.

     Он вошел в душ, намылился, потом включил холодную   воду.   Перехватило

дыхание. Он выключил воду и взял полотенце. Все еще   вытираясь,   прошел   в

спальню и остановился в ногах постели; продолжая вытираться,   рассматривал

девушку, лежавшую на сбитых простынях.

     Загорелая,   коричневая,   цвета   шоколада,   она,   казалось,   одета    в

прозрачный бюстгальтер и трусы - там, где солнце   не   коснулось   ее   кожи.

Светло-золотые волосы растрепались на подушке, в странном   противоречии   с

темным треугольником волос на теле. Розовые губы во сне слегка надуты, она

кажется волнующе юной. Роду пришлось сделать   сознательное   усилие,   чтобы

вспомнить ее имя, это была не та девушка, с которой он собирался   провести

уикэнд.

     -   Люсиль,   -   сказал   он,   садясь   рядом   с   ней.   -   Вставай.   Пора

выкатываться.

     Она раскрыла глаза.

     - Доброе утро, - сказал он и нежно поцеловал ее.

     - Ммм. - Она моргнула. - Который час? Я не хочу, чтобы меня уволили.

     - Шесть.

     - Хорошо. Времени еще много. - И она   снова   попыталась   укутаться   в

простыни.

     - Ничего подобного. - Он слегка   шлепнул   ее   по   заду.   -   Двигайся,

девушка. Готовить умеешь?

     - Нет... - Она подняла голову. - Как тебя зовут?

     - Род.

     - А, верно, Род Поршень, - хихикнула она. - Какой   прекрасный   способ

умереть! Ты уверен, что у тебя там нет парового двигателя?

     - Сколько тебе лет? - спросил он.

     - Девятнадцать. А тебе?

     - Тридцать восемь.

     - Папочка, какой ты старый, - горячо сказала она.

     - Да, иногда я и сам это чувствую. - Он встал. - Пошли.

     - Ты иди. Я закрою, уходя.

     - Не выйдет, - сказал он. Предпоследнюю он оставил в квартире, и   она

всю ее очистила - посуду, напитки, полотенца, даже пепельницы.   -   Одеться

за пять минут.

     К счастью, она жила по пути. Показала ему   жалкий   квартал   в   районе

шахтных отвалов Бойсенса.

     - Я воспитываю трех слепых сестер, - сказала она, когда он   остановил

мазерати. - Не хочешь ли помочь?

     - Конечно. - Он достал из бумажника пять рандов и протянул ей.

     - Спасибо. - Она соскользнула с красного   кожаного   сидения,   закрыла

дверь и пошла. Не оглядываясь, исчезла за поворотом, и   Род   почувствовал,

как его охватывает волна одиночества. Чувство было таким сильным,   что   он

неподвижно сидел целую минуту, прежде чем отъехал от обочины.

     - Моя маленькая   пятирандовая   подружка,   -   сказал   он.   -   Как   она

заботлива.

     Он ехал быстро,   и,   когда   пересекал   хребет   Краалкоп,   еще   лежали

длинные тени и серебряная роса на траве. Род остановил мазерати на обочине

и вышел. Прислонившись к капоту, зажег сигарету, скривился от ее   вкуса   и

посмотрел вниз, в долину.

     На    поверхности    никаких    указаний    на    огромную    сокровищницу,

расположенную   внизу.   Равнина   ничем    не    отличается    от    бесконечных

травянистых равнин Трансвааля. В центре город Китченервиль, названный   так

потому,   что   сто   лет   назад   здесь   провел   одну   ночь   лорд    Китченер,

преследовавший злого бура: тогдашние   три   десятка   домов   каким-то   чудом

превратились в три тысячи вокруг великолепной ратуши и   торгового   центра.

Город весь в парках и газонах,   с   широкими   улицами,   прекрасными   новыми

домами,   и   все   это   оплачено   горнорудными   компаниями,   чьи   территории

сходились здесь.

     В окружающем город мрачном вельде огромные подъемные   механизмы   шахт

возвышаются как памятники   золотой   лихорадке   человека.   Вокруг   теснятся

фабрики и мастерские. В долине четырнадцать шахт. Вся долина разделена   на

пять   частей,   названных   именами   когда-то   существовавших   тут   ферм,   и

принадлежит    пяти    различным    компаниям:    "Торнфонтейн",    "Блааберг",

"Твифонтейн", "Дип Левелз" и "Сондер Дитч".

     Естественно, все внимание Рода устремлено к этой последней.

     - Ты красавица, - прошептал   он:   гигантские   отвалы   голубого   камня

действительно   были   красивы.   В    сложном,    но    тщательно    продуманном

расположении   производственных   зданий,   даже   в   зеленовато-желтых   акрах

наносных дамб была функциональная красота.

     - Отдай мне ее, Манфред, - вслух сказал Род. - Я хочу ее. Очень хочу.

     На двадцати   восьми   квадратных   милях   принадлежащей   "Сондер   Дитч"

территории жило четырнадцать тысяч человек,   двенадцать   тысяч   из   них   -

банту, набранные со всей Южной Африки. Они жили в огороженных многоэтажных

общежитиях вблизи шахт, каждый день спускались   через   два   отверстия   под

землю на невероятную   глубину   и   через   те   же   два   отверстия   выходили.

Двенадцать тысяч человек вниз, двенадцать тысяч вверх. И это еще не все   -

через те же два отверстия ежедневно поднимали десять тысяч тонн   камня,   а

вниз опускали бревна, инструменты,   трубы,   взрывчатку   -   тонны   и   тонны

материалов и оборудования. Это предприятие   вызывало   гордость   за   людей,

создавших его.

     Род посмотрел на часы: 7-35. Они уже   внизу,   все   двенадцать   тысяч.

Начинают спуск в три-тридцать утра, и теперь он завершен. Смена   началась.

"Сондер Дитч" дробит камень и извлекает из него золото.

     Род счастливо улыбнулся. Забыты в огромности этого зрелища охватившие

его час назад одиночество и   депрессия.   Он   смотрел,   как   поворачиваются

огромные колеса подъемных механизмов, останавливаются на мгновение и снова

начинают поворачиваться.

     Каждый   из   стволов   стоит   пятьдесят   миллионов    рандов,    наземные

сооружения и фабрики - еще пятьдесят миллионов. "Сондер Дитч" представляет

вложение размером в сто пятьдесят   миллионов   рандов,   в   двести   двадцать

миллионов долларов. Огромное предприятие, и оно будет принадлежать ему.

     Род отбросил   окурок   сигареты.   Спускаясь   с   хребта,   он   продолжал

осматривать    долину.    Открытое    пространство    пересекала    произвольно

проведенная воображаемая линия в направлении   с   севера   на   юг;   за   этой

линией исчезали все следы   горнорудной   работы.   На   поверхности   не   было

никаких указаний на причину этого: причина находилась глубоко внизу.

     Вдоль этой линии пролегало геологическое чудо - дамба, каменная стена

из   серпентина,   названная   "Большой   Черпак".   Она,   как   ударом   топора,

обрубала золотоносное поле, и за ней начиналась   опасная   порода.   Золотая

руда существовала и там, это было известно, но ни одна из пяти компаний не

занималась ее добычей. Там были произведены пробные бурения и   прекращены,

все буровые скважины тут же затоплялись.

     Значительная часть территории, на которую   распространяется   лицензия

"Сондер Дитч", находится по ту   сторону   "Большого   Черпака",   сейчас   там

работает отряд разведчиков алмазов. Они уже пробурили пять скважин.

     Род хорошо помнил результаты их работы:

     Скважина "С.Д." N1 Затоплена на глубине 4 000 футов.

     N2 Оставлена на глубине 5 250 футов

     N3 Столкнулась с золотоносным пластом на глубине 6 600 футов

     Оценочная стоимость 27 323 пеннивейта

     Первое отклонение 6 212 пеннивейтов

     Второе отклонение 2 114 пеннивейтов

     N4 Затоплена артезианской водой на глубине 3 500 футов

     N5 562 пеннивейта

     Сейчас бурили отклонение на этой последней скважине.

     Задача заключалась в том, чтобы по этим отрывочным данным   нарисовать

полную картину. Похоже на пропитанную   водой   породу,   в   которой   кое-где

встречается золотоносная руда, в одном месте процент золота   высок,   но   в

пятидесяти футах вдруг становится совсем низким.

     Когда-нибудь и здесь начнется добыча, подумал Род, но надеюсь,   тогда

я буду уже на пенсии.

     На расстоянии за намывной дамбой   он   видел   паукообразную   бурильную

установку на фоне зеленой травы.

     - Работайте, парни, -   прошептал   он.   -   Но   меня   ваши   находки   не

интересуют.

     Он   через   внушительные    ворота    проехал    на    территорию    шахты,

остановившись при сигнале на железнодорожном переезде и подняв два   пальца

в знак приветствия дорожному полицейскому.

     Тот улыбнулся и   махнул   рукой,   неделю   назад   этот   же   полицейский

задержал тут Рода.

     Род поехал к своему кабинету.

                                    13

     В   это   утро   понедельника   Аллен   "Попи"   Ворс   готовился   пробурить

очередное отклонение на скважине N5. Аллен техасец, но   не   типичный.   Его

рост пять футов четыре дюйма, но он крепок, как стальной   бур,   с   которым

работает. Тридцать лет назад он начал изучать   свое   ремесло   на   нефтяных

полях вокруг Одессы и изучил его хорошо.

     Теперь он может начать   с   поверхности   и   пробурить   четырехдюймовое

отверстие в тринадцать тысяч футов сквозь земную кору, отверстие абсолютно

вертикальное - почти невыполнимая задача, если учесть, каковы упругость   и

вращающий момент стального составного стержня такой длины.

     Если, как иногда случалось, сталь лопалась на глубине в тысячи футов,

Аллен мог прицепить специальный   инструмент   к   концу   стержня,   терпеливо

захватить обломок и вытащить его из скважины. Добравшись до жилы, он может

оставить свой стержень и на протяжении сотен футов снова и снова   пронзать

жилу, беря образцы. Это и называется отклонением.

     Аллен один из лучших бурильщиков. Он может требовать особую оплату   и

вести себя как примадонна, а боссы по-прежнему будут льстить   ему,   потому

что он может проделывать с алмазным буром немыслимые вещи.

     В данный момент он оценивает угол своего первого отклонения. Накануне

он опустил в скважину длинный латунный сосуд   и   оставил   на   ночь.   Сосуд

наполовину заполнен концентрированной серной кислотой,   которая   разъедает

его стены. Измеряя угол язв, Аллен определяет, насколько бур отклонился от

вертикали.

     В крошечном домике из дерева и   железа   возле   буровой   установки   он

закончил свои измерения и удовлетворенное хмыкнул.

     Достал из кармана трубку и кисет. Когда он   набил   трубку   табаком   и

закурил, стало ясно, откуда у   него   прозвище   Попи:   он   оказался   точной

копией персонажа комиксов,   с   агрессивной   челюстью,   глазками-пуговками,

изношенной морской шапочкой и прочим.

     Он довольно пускал дым, наблюдая в маленькое оконце, как его   команда

занимается утомительным делом - опускает бур в скважину. Затем достал   изо

рта трубку, точно плюнул в окно и стал тщательно проверять свои измерения.

     Прервал его десятник.

     - На дне и готово к оборотам, босс.

     - Ха! - Попи сверился с часами. - Два сорок, чтобы опустить бур, и ты

считаешь, что все в порядке?

     - Да ведь неплохо, - возразил десятник.

     - И не хорошо! Ладно, кончай болтать, начинай обороты. - Он   выскочил

из строения и помчался к установке,   бросая   по   сторонам   быстрые   птичьи

взгляды. Установка представляет   собой   сорокафутовую   башню   из   стальных

балок,   внутри   проходит   штанга   и   исчезает   в    устье    скважины.    Два

двухсотсильных дизельных мотора выжидающе покашливали, их выхлопные   дымки

казались голубоватыми в лучах   солнца.   Рядом   с   установкой   лежала   гора

буровых штанг, за ней десять тысячегалонных резервуаров, которые   снабжали

скважину водой. Вода постоянно накачивалась в   скважину,   чтобы   охлаждать

бур и смазывать его, когда он врубается в скалу.

     - Подготовиться к оборотам! -   крикнул   Попи   своей   команде,   и   все

заняли свои места. Одетые в синие комбинезоны, разноцветные фиберглассовые

шлемы и кожаные рукавицы, они стояли в напряженном ожидании. Это   решающий

момент для   всей   команды:   энергию   нужно   приложить   к   полуторамильному

стержню с нежностью любовника, иначе стержень   согнется   под   давлением   и

лопнет.

     Попи   проворно   взобрался   на   кольцо   скважины   и   оглянулся,   чтобы

убедиться, все ли готовы.   Десятник   стоял   у   управления,   сосредоточенно

глядя на Попи, рука его лежала на рычаге.

     - Включай! - крикнул Попи и сделал круговое   движение   правой   рукой.

Дизели хрипло взревели, а Попи положил левую руку на штангу бура.   Так   он

всегда поступал: голой рукой ощупывал   стержень,   к   которому   прилагалась

энергия, оценивал напряжение осязанием, зрением, слухом.

     Он сделал   жест   правой   рукой,   десятник   осторожно   перевел   рычаг,

стержень под рукой Попи двинулся; Попи   сделал   еще   один   жест,   стержень

начал медленно поворачиваться. Попи почувствовал, что   стержень   на   грани

слома и немедленно уменьшил напряжение, потом снова увеличил.   Его   правая

рука двигалась выразительно, как у дирижера оркестра, и десятник, один   из

членов тщательно обученной группы, точно следовал ее указаниям.

     Напряжение медленно спадало, скорость вращения увеличивалась, наконец

Попи сделал жест кулаком - "все в порядке" -   и   спрыгнул   с   кольца.   Все

занялись своими обычными обязанностями, а Попи и десятник пошли к   домику;

штанга вращалась со скоростью четырехсот оборотов в минуту.

     - У меня для тебя кое-что есть, - сказал десятник, когда они вошли.

     - Что?

     - Последний номер "Плейбоя"

     - Ты шутишь! - деликатно обвинил его   Попи,   но   десятник   выудил   из

своего ящика для еды сложенный журнал.

     - Эй, давай! - Попи выхватил   у   него   журнал   и   немедленно   раскрыл

цветную вклейку.

     - Вот это да! - присвистнул он. - Эта куколка могла   бы   работать   на

скотном дворе: своими титьками она наповал уложит быка!

     Десятник присоединился   к   обсуждению   анатомии   молодой   женщины,   и

поэтому никто из них не заметил изменения характера звука   от   бура.   Попи

первым услышал это сквозь   эротическую   дымку.   Он   отбросил   журнал   и   с

побледневшим лицом выбежал из домика.

     До установки было пятьдесят ярдов, но даже на таком   расстоянии   Попи

различал   вибрацию   стержня.   Он   слышал,   как   изменяется   гул    дизелей,

усиливавших напряжение, и бежал,   как   фокстерьер,   пытаясь   добраться   до

управления и отключить моторы раньше, чем это произойдет.

     Он знал, что случилось. Бур   встретился   с   одной   из   многочисленных

трещин, которые пересекали эту сбросовую породу. Вода из скважины вытекла,

и теперь сухой бур врезался в   скалу.   Быстро   возрастала   температура   от

трения,   потому   что   образовавшуюся   пыль   больше   не   уносила   вода,    и

вследствие этого стержень заело. На одном   конце   его   прочно   держит,   на

другом два больших дизеля   напрягают   усилия,   чтобы   повернуть   его.   Еще

несколько секунд, и он лопнет.

     Именно на такой случай у контроля должен находиться оператор. Но   его

не было. В этот момент он   как   раз   вышел   из   уборной   в   ста   ярдах   от

установки. Он отчаянно старался подтянуть брюки, застегнуть пояс и   бежать

в одно и то же время.

     - Ты, ночной горшок шлюхи! - взревел на бегу Попи. -   Какого   дьявола

ты, тупица...

     Слова застыли у него   в   горле:   в   тот   момент   как   он   добежал   до

установки, послышался звук, похожий на орудийный выстрел, и тут же   заново

заревели дизели, освободившись от перегрузки. На мгновение   опоздав,   Попи

нажал кнопку, и дизели смолкли.

     В тишине слышны были всхлипывания   Попи   -   от   напряжения,   гнева   и

раздражения.

     - Скручивание! Глубокое! О нет! Боже, нет! - Теперь   потребуется   две

недели, чтобы извлечь сломанный стержень, закачать бетон в скважину, чтобы

запечатать ее, и начать все снова.

     Он снял с головы шапку и изо   всех   сил   швырнул   ее   на   пол.   Потом

прыгнул на нее обеими ногами. Такова была стандартная процедура. Не   менее

одного раза в неделю Попи прыгал на свою шапку, и десятник   знал,   что   за

этим последует: в гневе Попи набросится с кулаками на первого попавшегося.

     Десятник быстро   сел   за   колесо   грузового   форда,   остальные   члены

команды забрались в кузов. Грузовик двинулся по ухабистой дороге. Дальше у

шоссе придорожная закусочная, в такие минуты они там пьют кофе. Когда мозг

Попи очистился от гневного тумана   и   он   перестал   искать   кандидата   для

жертвоприношения, Попи с удивлением заметил, что   вокруг   странно   тихо   и

безлюдно.

     - Толпа глупых желтобрюхих бабуинов! - раздраженно крикнул   он   вслед

грузовику и отправился звонить управляющему.

     Этот джентльмен, сидевший в своем   прохладном   кабинете   здания   "Хай

Дриллинг энд Сементейшн", высоко   над   Риссик   Стрит   в   Йоханнесбурге,   с

удивлением   узнал    от    Попи    Ворса,    что    именно    он,    управляющий,

непосредственно виноват в   скручивании   дорогостоящего   бура   на   скважине

"Сондер Дитч" N5.

     - Если бы у вас был   мозг,   а   не   молочный   крем,   вы   бы   не   стали

заказывать скважины в этом дерьме! - кричал Попи в микрофон. - Я предпочел

бы сунуть свой старый инструмент в мясорубку,   чем   бурить   тут   скважину.

Говорю вам, тут несет вонью! Там внизу ад! Бог да   поможет   тому   бедняге,

который попробует тут добывать руду!

     Он швырнул телефон и дрожащими пальцами набил   трубку.   Десять   минут

спустя дыхание у него стало нормальным, руки больше не дрожали.   Он   снова

поднял телефон и набрал номер закусочной. Ответил владелец.

     - Хосе, скажи моим парням, что все в порядке, они могут возвращаться,

- сказал Попи.

                                    14

     Род Айронсайдз испытывал большее, чем   обычно,   возбуждение,   вызывая

подчиненных,   решая   десятки   проблем,   знакомясь   с    бумагами,    которые

приветствовали его возвращение в кабинет. Работая, он все время помнил   об

обещании Манфреда Стайнера. Он может это организовать, может.

     "Сондер   Дитч"   скоро   может   принадлежать   ему.   Он   расправился    с

последней проблемой и откинулся   в   своем   вращающемся   кресле.   Мозг   его

окончательно   очистился   от   последствий   загула,   и,   как    всегда,    Род

почувствовал себя освеженным и обновленным.

     Если я ее получу, она станет   звездой,   с   вожделением   думал   он;   о

"Сондер Дитч" будут говорить от Уоллстрит   до   Бурса   [Парижская   фондовая

биржа], о ней и о человеке,   который   ею   управляет.   Я   знаю,   как   этого

добиться. Я снижу стоимость продукции. Френк Леммер был хорошим человеком,

он умел добывать золото из земли, но он позволил   золоту   овладеть   собой.

Сейчас обработка тонны породы стоит почти девять рандов.

     Что ж, я буду добывать породу не хуже, зато дешевле.   Темпы   операции

зависят от человека, который ее возглавляет. Френк Леммер время от времени

говорил   о   необходимости   снизить   стоимость   производства,   но    говорил

несерьезно и   сам   понимал   это.   Мы   стали   расточительными,   потому   что

работаем на богатой руде, мы   слишком   много   тратим.   Я   снижу   стоимость

производства и спущу шкуру со всякого, кто подумает, что я шучу.

     В прошлом году   Гамильтон   с   "Вестерн   Холдингз"   добился   стоимости

обработки тонны руды в шесть с небольшим рандов. Я здесь добьюсь того   же!

Я увеличу прибыль на двенадцать миллионов рандов в год.   Если   только   мне

дадут эту работу, я заставлю говорить о "Сондер Дитч" на   всех   финансовых

рынках мира.

     Проблема, которую обдумывал Род, является   кошмаром   золотодобывающей

промышленности. С 1930 года была установлена   неизменная   стоимость   одной

унции   золота   -   35   долларов.   С   тех   пор   стоимость   добычи    ежегодно

возрастала. Тогда считалось, что руда может разрабатываться при содержании

золота в четыре пеннивейта на тонну. Сейчас же предельно низкое содержание

- восемь пеннивейтов.

     Поэтому   миллионы   тонн   руды   с   содержанием   золота    ниже    восьми

пеннивейтов на тонну остаются вне досягаемости человека, пока не   вырастет

цена на золото.

     Есть множество шахт,   с   миллионными   запасами   руды,   но   содержание

золота в ней чуть ниже магического числа   восемь.   Эти   шахты   пустынны   и

заброшены, их подъемные механизмы   ржавеют,   обвисает   проржавевшая   крыша

зданий. Рост стоимости добычи выпустил из них дух, они были обречены.

     На "Сондер Дитч" содержание золота в породе от двадцати   до   двадцати

пяти пеннивейтов на тонну. Богатая шахта, но может стать еще богаче, решил

Род.

     В дверь постучали.

     - Входите! - сказал Род и посмотрел на часы. Уже девять часов.   Время

встречи с горными мастерами.

     Они пришли поодиночке и парами, все двенадцать.   Это   были   передовые

работники Рода, его боевые офицеры. Ежедневно они спускаются вниз,   каждый

в свою секцию, и руководят всей добычей.

     Они спокойно переговаривались, ожидая начала совещания.   Род   смотрел

на них, вспоминая сказанные ему однажды Германом Кочем из "Англо-Американ"

слова:

     - Добыча руды - жестокая игра, и для нее требуются жесткие люди.

     Да, это прочные   люди,   физически   и   духовно,   и   Род   с   удивлением

осознал, что он один из   них.   Нет,   больше.   Он   их   руководитель,   и   со

страстью и гордостью он начал совещание.

     - Ну, послушаем ваше ворчание. Кто первым будет разбивать мне сердце?

     Это все   люди,   умеющие   контролировать   других,   добиваться   от   них

наилучших результатов. И Род один из них. И дело не только в размерах   его

тела, повелительном тоне   и   сердечном   смехе.   Особый   магнетизм,   личная

притягательность   и   способность    точно    рассчитать    время.    Под    его

руководством совещание иногда взрывалось, хлестали и   щелкали   голоса,   но

все сменялось смешками и кивками, когда начинал говорить Род.

     Они знали, что он так же крепок, как и они, и уважали это. Знали, что

то, о чем он говорит, имеет смысл,   и   потому   слушали.   Знали,   что   свои

обещания он исполняет, и   потому   были   спокойны.   И   знали,   что,   приняв

решение, он действует в соответствии с ним, поэтому каждый понимал, что от

него нужно.

     Если бы их спросили, каждый из горных   мастеров   ворчливо   согласился

бы,   что   "Айронсайдз   стоящий    парень".    Это    соответствовало    высшей

президентской награде.

     - Ну, хорошо, - закончил совещание   Род.   -   Мы   потратили   два   часа

принадлежащего   компании   времени,   работая   языками.   Теперь   прошу    вас

оторвать задницы, спуститься вниз и начать поднимать руду.

                                     15

     Пока горные мастера планировали работу на неделю вперед, их люди   под

землей уже работали.

     На 87 уровне Ковальский двигался по тускло   освещенному   штреку,   как

большой медведь. Он выключил фонарь у себя на шлеме и двигался   беззвучно,

поразительно легко для человека такого веса. Впереди в полутьме он услышал

голоса   и   остановился,   прислушиваясь.   Звуков   лопат,   погружающихся    в

обломки, не было слышно, и неандертальское лицо Ковальского   скорчилось   в

зловещей гримасе.

     - Ублюдки! - негромко бормотал он. - Думают, я в забое? Думают, можно

посидеть толстыми черными задницами и не шевелить руду?

     Он снова двинулся вперед, медведь на кошачьих лапах.

     Выйдя из-за угла штрека, он включил фонарь. Ковальский поставил троих

на погрузку:   они   должны   лопатами   нагружать   с   лежачего   бока   руду   в

ожидающие вагонетки. Теперь двое из них сидели у вагонетки и   с   довольным

видом курили, а третий потчевал   их   перечислением   напитков,   которые   он

поглотил в прошлое Рождество. Лопаты и отбойные   молотки   лежали   у   стены

штрека.

     Все трое застыли, когда их осветил луч фонаря Ковальского.

     - Вот как! - взревел Ковальский, схватил   четырнадцатифутовый   молот,

перевернул и ударил рукоятью о стену. Стальная головка отлетела, и в руках

у Ковальского оказалась четырехфутовая дубина из древесины пекана.

     - Ты, старший! - заревел   он   и   свободной   рукой   схватил   за   горло

ближайшего банту. Рывком он сбил его на колени и потащил по штреку. Даже в

гневе   Ковальский   не   забыл   позаботиться,   чтобы   не   было    свидетелей.

Остальные двое застыли на месте, слишком испуганные, чтобы пошевелиться, а

вопли и крики их товарища стихали в тишине.

     Потом послышался глухой звук первого удара и ответный крик боли.

     Еще один удар и еще крик.

     Удар, крик, удар, крик, повторялось все время,   но   постепенно   крики

слабели, переходили в стоны и всхлипывания, потом наступила тишина.

     Ковальский один вернулся в штрек, он   весь   покрылся   потом,   рукоять

молота в его руке почернела и блестела от крови.

     Он швырнул ее к их ногам.

     - За работу! - прорычал он, и исчез, огромный   и   медведеподобный,   в

полутьме.

                                    16

     На сотом уровне Джозеф М'Кати поливал из шланга и   подметал   то,   что

просыпалось с огромной конвейерной ленты. Джозеф уже пять лет был на   этой

работе, это был удовлетворенный счастливый человек.

     Джозеф - шанганец,   ему   скоро   шестьдесят,   седина   посеребрила   его

волосы. Вокруг глаз и в углах рта у него морщинки смеха. Шлем   он   сдвинул

на затылок, комбинезон его вышит от руки и раскрашен синим   и   красным,   и

двигается он вприпрыжку и важной походкой.

     Конвейер   во   много   сотен   ярдов   длиной.   Сюда   со    всех    уровней

размельченная порода доставляется в вагонетках. Вагонетки опрокидываются у

устья рудоспуска. Руда на сотни ярдов падает по   вертикальному   стволу   до

сотого уровня и тут   рассыпается   на   ленте   конвейера.   Система   стальных

дверей регулирует поступление руды на конвейер,виженущаяся лента уносит ее

и ссыпает в гигантские накопители. Отсюда она автоматически,   партиями   по

пятнадцать тонн, поступает в рудную клеть и с четырехминутными интервалами

уносится на поверхность.

     Джозеф счастливо работал под воющим конвейером. Просыпается   немного,

но это ценный материал. Золото ведет себя необычно, оно   опускается   вниз.

Под действием своего   собственного   удельного   веса   оно   проникает   почти

сквозь любой материал. Оно отыщет любую щель, любое углубление   в   полу   и

проберется туда. И исчезнет в земле, если его оставить надолго.

     Именно эта особенность поведения   золота   доставляла   Джозефу   М'Кати

такое удовольствие. Он прошел до конца конвейера, брызгая и подметая,   тут

он   распрямился,   отложил   метлу   и   обеими   руками   потер   почки,   быстро

осматриваясь, чтобы убедиться, что в   конвейерном   туннеле   больше   никого

нет. За   ним   находились   накопители,   куда   сыпалась   руда   с   конвейера.

Накопители могли принять многие тысячи тонн.

     Убедившись, что он один, Джозеф опустился на   четвереньки   и   подполз

под накопитель, на обращая внимания на постоянный грохот вверху.

     Джозефу потребовалось много месяцев, чтобы продолбить головки четырех

заклепок, которые удерживают шов   на   дне   накопителя,   но,   завершив   эту

работу, он тем самым соорудил простой, но эффективный   сепаратор   тяжелого

металла.   Свободное   золото,   попавшее   вместе   с   рудой    в    накопитель,

немедленно начинает   опускаться   на   дно,   и   его   путешествие   ускоряется

постоянной вибрацией накопителя, в который все время сыплется руда.   Когда

золото достигает дна накопителя, оно пытается продолжить свой путь вниз   и

отыскивает   отверстия   в   заклепках,    под    которыми    Джозеф    расстелил

полиэтиленовую квадратную простыню.

     Золотой порошок образовал четыре конических груды на полиэтилене,   он

был похож на порошкообразную сажу.

     Скорчившись под накопителем, Джозеф осторожно пересыпал этот   порошок

в свой кисет, снова разложил полиэтилен, сунул кисет в карман   и   выбрался

из-под накопителя. Насвистывая племенную песню, Джозеф   подобрал   метлу   и

снова занялся бесконечной поливкой и подметанием.

                                    17

     Джонни Деланж размечал взрывные скважины. Лежа на боку в низком забое

27 секции, он на глаз   определял   угол   и   глубину   направленного   взрыва,

который должен срезать выступ висячего бока.

     В "Сондер Дитч" производили один взрыв за смену. Один взрыв   во   всех

секциях,   запускаемый   из   центра.   Джонни   платили   посаженно,   за   объем

извлеченной из его забоя руды, поэтому он так   должен   расположить   шпуры,

чтобы добиться за один раз максимального результата.

     -   Вот   так,   -   хмыкнул   он   и   красной   краской   наметил   положение

отверстия. - И вот так. - Быстрым ударом кисти он указал угол, под которым

забойщик должен пробурить отверстие.

     -   Шайя,   мадода!   -   Джонни   хлопнул   по    плечу    стоявшего    рядом

чернокожего. - Давай, парень.

     Отбойщик, отобранный за силу и   выносливость,   походил   на   греческую

скульптуру из блестящего черного дерева.

     - Нкози! - Отбойщик улыбнулся и вместе со своим   помощником   повернул

бур в нужном направлении.   Сверло   напоминало   огромный   автомат   большого

калибра.

     Банту привел в действие сверло, и страшный грохот заполнил тесный,   с

низкой кровлей забой. Сжатый воздух ревел, поражая   барабанные   перепонки.

Джонни сделал одобрительный жест сжатым кулаком, с секунду   они   улыбались

друг другу - товарищи по совместной работе. Затем Джонни пополз по   забою,

чтобы отметить положение следующего шпурта.

     Джонни Деланжу двадцать семь лет, и он   лучший   взрывник   на   "Сондер

Дитч". Его отряд из сорока восьми   человек   -   хорошо   срабовшаяся   группа

высококлассных специалистов. Шахтерыборолись за право работать в   давдцать

седьмой секции,   потому   что   тут   деньги.   Джонни   мог   отбирать   лучших,

поэтому, когда   маркшейдеры   производили   ежемесячные   замеры,   Джонни   по

выработке всегда всех опережал.

     Это работа особая.   Человек,   стоящий   на   одном   из   низших   уровней

власти, на ней зарабатывал больше человека на самом верху.   Джонни   Деланж

зарабатывал больше генерального управляющего "Сондер Дитч". В прошлом году

он заплатил налог с заработка в двадцать две тысячи   рандов.   Даже   шахтер

типа   Ковальского,   который   грубо   и   жестоко   обращается    с    рабочими,

запугивает   их,   и   потому   с   ним   работают   отбросы   шахты,   все    равно

зарабатывает в год восемь-девять тысяч рандов, то есть столько же, сколько

работник уровня Рода Айронсайдза.

     Последний шпур Джонни наметил на висячем боку. За ним ревели   сверла,

рабочие лежали и полусидели возле них. Джонни   лег,   опираясь   на   локоть,

снял шлем, вытер пот и немного передохнул.

     Джонни выглядит очень необычно. Это молодой человек с   иссиня-черными

длинными волосами, которые зачесаны назад и перевязаны кожаной ленточкой в

сложном узоре. У него лицо американского индейца. костлявое   и   тощее.   Он

срезал рукава комбинезона, чтобы обнажились   руки   -   руки   мускулистые   и

извилистые, как питон, с татуировкой под локтем, необыкновенно мощные,   но

гибкие. Тело у него такое же, длинное, мускулистое, мощное.

     На правой руке у него восемь колец, по два на   каждом   пальце,   и   по

виду колец ясно, что это не простое украшение. Тяжелые   золотые   кольца   с

черепами, скрещенными костями, волчьими головами и прочими   изображениями,

масса металла, которая образовывала постоянно надетый   кастет.   О   красном

глазе одного из черепов Род Айронсайдз однажды спросил: "А   это   настоящий

рубин, Джонни?" И Джонни серьезно ответил:

     - Если это не так, мистер Айронсайдз, то меня   надули   на   три   ранда

пятьдесят.

     Еще восемь месяцев назад Джонни Деланж был   неукротимым   задирой.   Но

тут он встретил Хэтти и женился на ней. Ухаживание   и   вступление   в   брак

заняли целую неделю. Теперь Джонни устроился   неплохо.   Прошло   уже   целых

десять дней с его последней драки.

     Лежа в забое, он позволил себе пять минут подумать о Хетти. Она почти

с него ростом, с удивительно полной грудью и рыжими волосами.   Когда   дело

шло о выражении чувств, Джонни не лучший оратор в Китченервиле, поэтому он

делал ей подарки.

     Он покупал ей платья и драгоценности, купил холодильник и морозильную

камеру, купил крайслер-монако с обивкой из леопардовой шкуры. Постепенно в

дом Джонни стало трудно войти, чтобы не   споткнуться   о   какой-нибудь   его

подарок Хэтти. Теснота становилась еще большей оттого, что   с   Джонни   жил

его брат Дэви.

     - Ну, парень! - Джонни счастливо покачал головой. - Какая она у меня!

     В мебельном магазине   Китченервиля   он   в   прошлую   субботу   приметил

большую духовку.

     - Она ей понравится,   парень,   -   прошептал   он.   -   Всего   четыреста

рандов. Куплю в зарплату.

     Приняв решение, он нахлобучил на голову шлем и пополз по штреку. Пора

подниматься на станцию и готовить динажель для сегодняшнего взрыва.

     Старший должен был ждать его в штреке, и Джонни рассердился, не найдя

там ни старшего, ни его молодого помощника.

      - Ублюдок! - выругался он, светя фонарем вверх и вниз   по   штреку.   -

Прикидывается!

     Старшим был свази с лицом   в   оспинах,   невысокий,   но   исключительно

сильный и сообразительный человек. У него также   очень   злобный   характер.

Джонни никогда не видел его улыбающимся, и   для   такого   экстраверта,   как

Джонни, неприятно работать с молчаливым и угрюмым   помощником.   Он   терпел

этого свази из-за его энергии и надежности, но это единственный человек   в

команде, которого Джонни не любил.

     - Ублюдок! - Штрек пуст, рев скальных сверл звучит глухо.

     - Где же он? - Джонни нетерпеливо сморщился. - Сниму   с   него   шкуру,

когда найду.

     Тут он вспомнил уборную.

     - Вот где он! - И Джонни пошел по штреку. Уборная представляла   собой

высеченное в скале помещение, дверью туда служил кусок   брезента,   за   ним

обычный помост с четырьмя отверстиями и ведрами под ними.

     Джонни отбросил навес и вступил в помещение. Старший и   его   помощник

были здесь. Джонни удивленно смотрел на   них,   не   поняв   сразу,   что   они

делают. А они были так поглощены, что не заметили его появления.

     И вдруг Джонни понял, лицо его исказилось от отвращения.

     - Ты грязный... - начал Джонни, схватил старшего за плечи,   развернул

и прижал к стене. Он поднял свой тяжелый кулак, готовый   обрушить   его   на

лицо старшего.

     - Ударь меня, и сам знаешь, что будет,   -   негромко   сказал   старший,

выражение лица у него было невозмутимое, он смотрел прямо Джонни в   глаза.

Джонни    заколебался.    Он    знал    правила    компании,    знал    отношение

правительственных чиновников, знал, что сделает полиция. Если   он   ударит,

они его распнут.

     - Свинья! - зашипел Джонни.

     - У тебя есть жена, - сказал старший. - Моя жена в Свазиленде. Я   два

года ее не видел.

     Джонни опустил кулак. Двенадцать тысяч мужчин, и   ни   одной   женщины.

Это факт. Ему стало тошно, но он понял, почему это происходит.

     - Одевайтесь. -   Он   сделал   шаг   назад,   отпустив   старшего.   -   Оба

одевайтесь. Идите на станцию, там увидимся.

                                    18

     В течение недели с самого   обвала   в   43   секции   Большой   Король   не

спускался в забои.

     Так распорядился Род. Было сказано, что белый шахтер Большого   Короля

погиб при обвале, и теперь нужно распределить   его   в   другую   секцию.   На

самом деле Род хотел, чтобы   Большой   Король   отдохнул.   Он   видел,   какое

напряжение, и физическое, и   эмоциональное,   выдержал   Большой   Король   во

время спасательных работ. Когда откопали тело шахтера, человека, с которым

Большой Король работал и смеялся, Род видел слезы; Большой Король   плакал,

не стыдясь, он поднял тело и прижал его к груди.

     - Хамба гале, мадода,   -   сказал   Большой   Король.   -   Иди   с   миром,

человек.

     Большой Король был легендой "Сондер   Дитч".   Им   хвастались:   сколько

пива банту может он выпить за раз, сколько руды может погрузить в одиночку

в забое, как может   танцевать,   когда   остальные   уже   падают   с   ног.   За

мужество   он   получил   в   целом   свыше   тысячи   рандов.    Большой    Король

устанавливал пределы, остальные пытались их достичь.

     Род поставил его во главе транспортной команды. Первые несколько дней

Большой   Король   наслаждался   возможностью   демонстрировать   свою   силу   и

общаться, потому что транспортная команда посещала все секции и   за   смену

Большой Король мог увидеться со всеми своими многочисленными друзьями.   Но

теперь ему было скучно. Он хотел назад в забой.

     - Это, - презрительно говорил   он   рабочим   транспортной   команды,   -

работа   для   стариков   и   молодых   женщин.   -   И   одним   рывком    поднимал

сорокачетырехгалонную бочку дизельного топлива и без всякой помощи клал на

платформу локомотива.

     Сорокачетырехгалонная бочка   дизельного   топлива   весит   чуть   больше

восьмисот фунтов.

                                    19

     "Вот из-за чего весь   шум".   Дэви   Деланж   прервал   свою   работу.   Он

закладывал взрывчатку в шпурты.   Наклонился   вперед,   рассматривая   пласт.

Поперек стены в скале из голубого кварца проходила темная линия.

     "Углеродная золотоносная   жила",   так   это   называется.   Тонкий   слой

углерода не более нескольких дюймов, обычно всего в полдюйма. Черная сажа,

вот что это. Дэви задумчиво покачал головой. Ни за что не   увидеть   в   нем

золото.

     Дэви на два   года   старше   брата   Джонни,   и   никакого   сходства,   ни

физического, ни духовного, между ними нет.   Песочного   цвета   волосы   Дэви

убраны в обычную короткую стрижку. Никаких украшений он не носит, манеры у

него спокойные и сдержанные.

     Джонни высокий   и   тощий,   Дэви   приземистый   и   мускулистый.   Джонни

расточителен, Дэви бережлив чуть не до скупости. Единственно общее у них -

они оба первоклассные шахтеры. И если Джонни добывает больше   породы,   чем

Дэви, то только потому, что   Дэви   гораздо   осторожнее,   он   не   допускает

никаких случайностей, соблюдает все правила техники безопасности, которыми

Джонни часто пренебрегает.

     Дэви зарабатывает меньше   денег,   чем   Джонни,   но   сберегает   каждый

пенни. Ради своей фермы. Однажды Дэви купит ферму.   Он   уже   накопил   чуть

больше 49 000 рандов. Еще пять лет, и будет достаточно. Тогда у него будет

ферма и жена, чтобы помогать на ферме. С   другой   стороны,   Джонни   тратил

каждый заработанный пенни. Обычно в конце каждого месяца он залезал к Дэви

в долг.

     - Дай взаймы сотню до зарплаты, Дэви. - Дэви неодобрительно давал ему

деньги. Дэви не одобрял Джонни, его внешность, одежду и привычки.

     Закончив внимательно рассматривать углеродный пласт, Дэви   возобновил

укладку взрывчатки, работал   он   осторожно   и   точно   -   процедура   крайне

опасная. Палочки динажеля уже снабжены детонаторами и готовы к взрыву.   По

закону,   делать   это   не   мог   никто,   кроме   старшего    взрывника.    Дэви

автоматически работал, в то же время думая о   том,   как   в   очередной   раз

Джонни злоупотребил своим положением: он повысил Дэви плату за квартиру.

     - Сто рандов в месяц! - вслух сказал Дэви. - Надо найти себе квартиру

и переселиться.

     Но он знал, что ничего подобного не   сделает.   Хэтти   слишком   хорошо

готовит,   ее   присутствие   слишком   женственно   и    соблазнительно.    Дэви

останется с ними.

                                    20

     - Род. - Дэн Стейнер говорил серьезно и негромко. - У меня   для   тебя

плохая новость.

     - Спасибо. - Род сказал это в телефон усталым голосом. - Я   собираюсь

под землю. Подождать не может?

     - Нет, - заверил его Дэн. - Но это тебе по пути. Я говорю со   станции

срочной помощи у первого ствола. Приходи.

     - А что там?

     - Избиение. Белый черного.

     - Боже! - Род выпрямился на стуле. - Тяжело?

     - Очень. Избил его четырехфутовой рукоятью молота.   Я   наложил   сорок

семь швов, но меня больше всего беспокоит трещина черепа.

     - Кто это сделал?

     - Шахтер, по имени Ковальский.

     - Он самый! - Род тяжело   дышал.   -   Хорошо,   Дэн.   Он   может   давать

показания.

     - Нет. Разве что через день-два.

     - Буду через несколько минут.

     Род положил трубку и пересек кабинет.

     - Дмитрий.

      - Босс?

     - Вызови Ковальского из забоя. Как можно быстрее его в   мой   кабинет.

Пусть кто-нибудь закончит его смену.

     - Ладно, Род, а в чем дело?

     - Он избил одного из своих парней.

     Дмитрий негромко свистнул, а Род продолжал:

      - Пусть отдел персонала свяжется с полицией.

     - Хорошо, Род.

     - Пусть Ковальский будет тут, когда я вернусь.

     Дэн ждал его в помещении первой помощи.

     - Взгляни. - Он указал на фигуру на носилках. Род склонился, рот   его

сжался в прямую линию.

     Нити из кишечных струн стягивали лицо во многих местах. Одно ухо было

оторвано, Дэн   пришил   его   обратно.   На   месте   зубов   черная   яма,   губы

распухли.

     - Ты поправишься, - Род говорил мягко, банту устремил на него взгляд.

- Человек, который сделал это, будет наказан.

     Род распрямился. "Мне нужен письменный отчет об увечьях".

     - Напишу. Выпьем вместе в клубе после работы?

     - Конечно, - сказал Род, но внутри он кипел от гнева, и это состояние

не оставляло его во все время пребывания под землей.

                                    21

     Род опустился прямо   на   сотый   уровень.   Первая   его   обязанность   -

равномерная подача руды, и он хотел проверить   запасы   в   накопителях.   Он

вошел в длинный ярко освещенный туннель   под   рудосбросом   и   остановился.

Монотонно выл нагруженный конвейер,вперенося обломки породы в накопители.

     Туннель пуст, только в дальнем конце видна фигура уборщика.   Один   из

феноменов   хорошо   управляемой   шахты   -   при   осмотре    подземных    работ

встречаешь очень мало людей. Миля за милей   туннелей   и   штреков   пусты   и

лишены жизни, и в то же время в них находится двенадцать тысяч человек.

     Род направился к накопителям в дальнем конце туннеля.

     - Джозеф! - приветствовал он улыбкой старого уборщика.

     - Нкози! - Джозеф наклонил голову и присел от удовольствия.

     - Все в порядке? - спросил Род. Джозеф   один   из   любимцев   Рода,   он

всегда весел,   никогда   не   жалуется,   исключительно   честен,   никогда   не

обманывает. Род всегда останавливается, чтобы поболтать с ним.

     - У меня все хорошо, Нкози. А у тебя?

     Улыбка Рода исчезла, он заметил тонкий слой   белой   пыли   на   верхней

губе Джозефа.

     - Старый мошенник! - набросился он на Джозефа.   -   Сколько   раз   тебе

повторять, что нужно поливать пол, а   потом   подметать.   Вода!   Ты   должен

использовать воду!

     Это часть бесконечной борьбы шахтеров с пылью.

     - Пыль съест твои легкие!

     Туберкулез, неизлечимая профессиональная болезнь шахтеров, вызываемая

частицами кремния. Они проникают в легкие и там оседают.

     Джозеф улыбнулся,впереминаясь с ноги на   ногу.   Его   всегда   поражало

детское отношение Рода к пыли. По мнению Джозефа,   это   один   из   немногих

недостатков в характере Рода Айронсайдза. Если не считать этой его нелепой

веры, что пыль может повредить человеку, он хороший босс.

     - Влажную грязь мести труднее сухой,   -   терпеливо   объяснил   Джозеф.

Род, казалось, никак не может понять этот   совершенно   очевидный   факт,   и

Джозеф каждый раз напоминал ему об этом во время их споров.

     - Слушай меня, старик, без воды пыль проникает в   твое   тело,   -   Род

говорил раздраженно. - Пыль убьет тебя.

     Джозеф снова закивал, улыбаясь, чтобы успокоить Рода.

     - Хорошо. Я буду использовать много воды.

     И   чтобы   продемнстрировать   это,   он   схватил   шланг   и   принялся   с

энтузиазмом поливать пол.

     - Вот так хорошо! - подбодрил его Род. - Побольше воды. - И   пошел   к

накопителям.

     Когда Род скрылся из виду, Джозеф перекрыл   шланг   и   облокотился   на

метлу.

     - Пыль   убьет   тебя,   -   передразнил   он   Рода   и   весело   захихикал,

удивленно качая головой.

     - Пыль убьет тебя! - повторил   он   и   расхохотался,   шлепая   себя   по

бедрам.

     Так смешно. Он начал плясать.

     Впрочем, плясал он неуклюже, потому что под брюками к икрам обеих ног

были   привязаны   тяжелые   полиэтиленовые   мешочки,    заполненные    золотым

порошком из-под накопителей.

                                    22

     Род вышел из Мэри-Энн на 85 уровне и   задержался,   чтобы   посмотреть,

как Большой Король в одиночку грузит в вагонетку   бревно-подпорку,   а   вся

транспортная команда почтительно наблюдает. Повернувшись,   Большой   Король

увидел Рода и направился к нему.

     - Я тебя жену, - приветствовал он Рода. Большой Король не   склонен   к

торопливым выводам, и только после спасательной операции в   43   секции   он

решил, что Род - мужчина.

     - Я тоже тебя жену, Король Нкулу, - ответил на приветствие Род.

     - Найди мне мужскую работу. От этой мне тошно.

     - До конца недели ты вернешься в забой, - пообещал Род.

     - Ты мой отец,   -   поблагодарил   его   Большой   Король   и   вернулся   к

транспортной команде.

                                    23

     Джонни Деланж увидел идущего к нему по забою управляющего   подземными

работами. Невозможно ни с кем спутать эту высокую широкоплечую фигуру, эту

свободную широкую походку.

     Джонни   облегченно   свистнул:   какое-то   предчувствие   заставило   его

убрать картонную сорокафунтовую коробку с динажелем в металлический   ящик,

вместо   того,   чтобы   оставлять,   как   обычно   и   в   полном   пренебрежении

правилами техники безопасности, прямо тут же.

     - Стоп! -   скомандовал   Джонни   старшему   и   его   помощнику,   которые

толкали вагонетку, та остановилась возле Рода.

     - Доброе утро, Джонни.

     - Здравствуйте, мистер Айронсайдз.

     - Как дела?

     Джонни помолчал, прежде чем ответить,   и   Род   немедленнопочувствовал

напряжение между этими тремя людьми. Он взглянул на   двоих   свази,   у   них

было мрачное, тревожное выражение.

     - Тут неприятности, - подумал Род. - Не похоже на Джонни,   он   ничему

не позволяет уменьшить объем выработки.

     - Ну... - Джонни снова помолчал.   -   Послушайте,   мистер   Айронсайдз,

уберите от меня этого ублюдка. - И он пальцем ткнул в сторону старшего.   -

Дайте мне взамен кого-нибудь другого.

     - А в чем дело?

     - Ни в чем, просто я не могу с ним работать.

     Род недоверчиво поднял бровь, но повернулся к старшему.

     - Ты доволен работой или хочешь перейти в другую секцию?

     - Хочу перейти, - проворчал старший.

     - Хорошо. - Род почувствовал облегчение, иногда в таких случаях свази

отказываются менять место работы. - Завтра тебе сообщат твою новую секцию.

     - Нкози! - Старший искоса взглянул на помощника. - Я хочу, чтобы   мой

друг тоже перешел в новую секцию.

     Вот   оно   что,   подумал   Род,   вечная   проблема,   которую   приходится

игнорировать, потому   что   мы   не   можем   ее   разрешить.   Джонни,   видимо,

застукал их.

     - Твой друг пойдет с тобой, - кивнул Род; самому себе он сказал,   что

это не снисходительность к проступкам, а просто практичная политика.   Если

он их разделит, старший найдет другого, а тот может не послушаться.   Тогда

будут еще большие неприятности.

     - Я тебе подберу замену, - сказал он   Джонни,   и   тут   ему   в   голову

неожиданно пришла мысль. Боже, да! Что за команда получится!

     - Джонни, как тебе понравится Большой Король?

     - Большой Король! - Тощее лицо Джонни искривилось в широкой улыбке. -

Вот это да, босс!

                                    24

     В три часа Род   закончил   обход   и   находился   в   клети   по   пути   на

поверхность. Клеть была забита, люди стояли плечо к плечу, запах пота   был

невыносим. Поднимали смену, дневная   работа   закончена,   забои   промыты   и

вычищены, шпуры просверлены и заряжены, провода соединены.

     Люди из забоев в порядке двигались на станции.   Здесь   они   терпеливо

ждали своей очереди войти в клеть и подняться на поверхность.

     Род обдумывал множество проблем, с которыми столкнулся в течение дня,

и принятые им решения. Он открыл новую страницу в своей записной книжке   и

назвал ее просто "Стоимость".

     Здесь уже были две записи. Пусть мне дадут эту работу, горячо подумал

он, и месяц сроку, и я переверну мир.

     - Мистер Айронсайдз, - заговорил человек рядом с ним. Род узнал его.

     - Привет, Дэви. - Интересно, насколько не похожи братья.

     - Мистер Айронсайдз, мой старший выработал свой билет. В конце месяца

он отправляется домой. Подберете мне хорошего человека в замену.

     - Старший твоего брата попросил перевести его. Возьмешь?

     - Да! - Дэви Деланж кивнул. - Я его знаю, он хороший парень.

     Еще одна проблема решена, подумал Род, выходя из клети в яркий летний

день   и   с   удовольствием   вдыхая   свежий   воздух.   Теперь   надо    кое-что

завершить. И я смогу пойти в клуб и выпить с Дэном.

     Дмитрий встретил его в коридоре у кабинета.

     - Ковальский ждет в моем кабинете.

     - Хорошо, - мрачно сказал Род. Он прошел в свой кабинет и сел на край

стола.

     - Присылай его, - сказал он Дмитрию.

     Ковальский вошел в дверь   и   остановился.   Стоял   неподженно,   свесив

длинные руки, живот его выпирал из-под пояса.

     - Вы меня вызывали, - хрипло сказал он,   его   английский   можно   было

понять с трудом. Крестьянское лицо, с жесткими чертами, с тупыми   глазами.

Он не брился,впыль из забоя засела в густой щетине на подбородке.

     - Вы сегодня избили человека? - негромко спросил Род.

     - Он не работал, -   Ковальский   кивнул.   -   Я   его   побил.   Может,   в

следующий раз его братья будут работать.

     - Вы уволены, - сказал Род. - Берите   расчет   и   убирайтесь   с   нашей

территории.

     - Вы меня увольняете? - Ковальский удивленно замигал.

     - Компания предъявит вам обвинение, - продолжал Род. - А пока я хочу,

чтобы вас тут не было.

     - Полиция? - проворчал   Ковальский.   Теперь   на   его   лице   появилось

выражение.

     - Да, - сказал Род, - полиция.

     Ладони размером с лопаты медленно сжались в колоссальные кулаки.

     - Вы вызываете проклятую полицию? - Огромный, угрожающий,   он   сделал

шаг в сторону Рода.

     - Дмитрий, - резко сказал Род, - закрой дверь.

     Дмитрий, который внимательно слушал, вскочил   из-за   своего   стола   и

закрыл промежуточную дверь. Стоял,   прижавшись   ухом   к   панели.   Тридцать

секунд голоса, потом тупой удар, рев, еще один удар и громкий стук.

     Дмитрий театрально подмигнул.

     - Дмитрий! - голос Рода. Он открыл дверь.

     Род сидел на краю стола,   непринужденно   помахивая   ногой,   он   сосал

костяшки пальцев на правой руке.

     -   Дмитрий,   попроси,   чтобы   мне   меньше   натирали   пол.   Наш    друг

поскользнулся и ударился подбородком о стол.

     Дмитрий сочувственно защелкал языком, стоя над распростертым поляком.

Ковальский громко фыркал ртом.

     - Так сильно удариться! - сказал Дмитрий. - Какой стыд!

                                    25

     Доктор Стайнер спокойно работал оставшуюся часть   утра   понедельника.

Он предпочитал   пользоваться   диктофоном,   потому   что   это   помогало   ему

избегать контактов с людьми, к которым он   испытывал   отвращение.   Ему   не

нравилось сообщать свои мысли особе женского   пола,   которая   сидит   перед

ним, задрав юбку, ерзая задом и трогая свои волосы. Но   что   он   на   самом

деле не мог выносить, это запах. Манфред был очень чувствителен к запахам,

и даже запах собственного пота вызывал у него отвращение. У женщин, как он

обнаружил,   насыщенный   особый   запах,   который   таится    под    духами    и

косметикой. От этого запаха его тошнило.   Именно   поэтому   он   настоял   на

отдельных спальнях для   себя   и   Терезы.   Естественно,   он   не   сказал   ей

истинной причины, просто заявил, что плохо спит и вообще не   может   спать,

если в комнате другой человек.

     Кабинет у него белый и холодно-синий, воздух   чистый   и   холодный   от

кондиционера, голос у него четкий и   безличный,   шелест   диктофона   звучит

приглушенно;   сознательная   часть   разума   Манфреда   счастливо    поглощена

колдовскими трюками с деньгами и цифрами, прошлыми операциями   и   будущими

оценками, трехмерными построениями вариантностей, которые   может   охватить

только сверхмощный   мозг.   Но   глубоко   внутри   сохранялось   беспокойство,

Манфред ждал, затягивал время, и единственным внешним   признаком   волнения

служило то, что, работая, он время от времени проводил пальцами по   бедру,

- ласкательный нарциссический жест.

     За несколько минут до полудня   зазвонил   незарегистрированный   прямой

телефон на его столе, и рука Манфреда застыла. Несколько секунд   он   сидел

неподженно, откладывая момент, потом выключил диктофон и взял трубку.

     - Доктор Манфред Стайнер.

     - Провели нашего человека? - спросил голос в трубке.

     - Еще нет, Эндрю.

     На другом конце наступила тишина, опасная тишина.

     - Тревожиться не из-за чего. Небольшая отсрочка.

     - На сколько?

     - Два дня, в крайнем случае до конца недели.

     - На следующей неделе вы будете в Париже?

     - Да. - Манфред был советником в составе правительственной делегации,

которая отправлялась во Францию для переговоров о цене золота.

     - Он встретится с вами там. Хорошо бы,   чтобы   к   тому   времени   ваши

обязательства по договору были выполнены. Понятно?

     - Понимаю, Эндрю.

     Разговор закончился, но Манфред не дал собеседнику положить трубку.

     - Эндрю!

     - Да.

     - Спросите его... - тон голоса у Манфреда еле заметно изменился, стал

просительным. - Спросите, могу ли я сегодня играть, Эндрю.

     - Подождите.

     Минуты ползли, потом голос послышался вновь.

     - Да, можете играть. Саймон сообщит вам о пределах.

     - Спасибо. Передайте ему мою благодарность.

     Манфред не делал попыток   скрыть   свое   облегчение.   Он   сидел   перед

чистым листом бумаги, и даже очки на его лице сверкали.

                                    26

     В роскошно меблированной комнате пятеро. Один подчиненный, он моложе,

внимателен   к   желаниям   и   настроениям   остальных.   Очевидно,   слуга.   Из

оставшихся четверых один, так же очевидно, хозяин.   К   нему   приковано   их

внимание. Это полный, но   не   чрезвычайно,   человек.   Полнота   от   хорошей

жизни, а не от обжорства. Он говорит, обращаясь к троим гостям.

     - Вы выразили сомнения   в   надежности   орудия,   которое   я   собираюсь

использовать   в   предстоящем   предприятии.   Я   организовал    демонстрацию,

которая, как я надеюсь, покажет, что ваши сомнения безосновательны. Именно

поэтому Эндрю сегодня передал вам приглашения.

      Хозяин повернулся к младшему из   присутствущих.   "Эндрю,   пожалуйста,

подождите появления доктора Стайнера. Пусть Саймон его усадит, а вы   сразу

сообщите нам". Он отдавал распоряжения вежливо и с достоинством,   человек,

привыкший повелевать.

     - Джентльмены, позвольте, пока мы ждем, предложить вам выпить.

     Разговор, который вели четверо, прихлебывая напитки, был   умным,   все

собравшиеся исключительно хорошо информированы. А тема была только одна   -

богатство. Минералы, промышленность, дары   земли   и   моря.   Нефть,   сталь,

уголь, рыба, пшеница и - золото.

     Ключом к положению присутсвующих был покрой   и   материал   их   одежды,

блеск камня на пальце, властный тон   голоса,   небрежное   упоминание   людей

высокого положения.

     - Он здесь, сэр, - прервал их разговор Эндрю.

     -   Спасибо,   мой   мальчик.   -   Хозяин   встал.   -   Сюда,    пожалуйста,

джентльмены. Он пересек комнату и отодвинул темно-бордовый занавес. За ним

находилось окно.

     Четверо подошли к окну и заглянули через него в   соседнее   помещение.

Это была игровая комната дорогого подпольного казино.   За   столом   баккара

сидели мужчины и женщины, ни один из них ни разу не   посмотрел   в   сторону

окна.

     - Стекло   с   односторонней   прозрачностью,   джентльмены,   -   объяснил

хозяин. - Вам не стоит беспокоиться, что вас увидят в таком заведении.

     Они вежливо посмеялись.

     - Какую прибыль вам это приносит? - спросил один из них.

     - Мой дорогой Роберт! - хозяин изобразил   недоумение.   -   Неужели   вы

думаете, что я хоть   каким-то   образом   могу   быть   связан   с   нелегальным

бизнесом?

     На этот раз все искренне рассмеялись.

     - А вот и он! - воскликнул хозяин.

     Высокий человек с болезненного цвета лицом вел через комнату к   столу

доктора Манфреда Стайнера. Провожатый в своем вечернем костюме походил   на

могильщика.

     - Я попросил Саймона посадить его так, чтобы вы   могли   наблюдать   за

его лицом.

     Все   были   внимательны,   слегка    склонились    вперед,    разглядывали

человека, который аккуратной стопкой сложил выданные ему Саймоном фишки.

     Доктор Манфред Стайнер начал играть. Лицо его было   абсолютно   лишено

выражения,   бледность   его   поражала.   Каждые   несколько   секунд   меж   губ

показывался розовый кончик   языка,   потом   исчезал.   В   промежутках   между

ходами Стайнер застывал, как   пресмыкающееся,   неподженностью   игуаны   или

ящерицы. Только видно было биение пульса на горле, да очки   блестели,   как

глаза змеи.

     - Позвольте обратить ваше внимание на его правую руку во время   этого

хода, - прошептал хозяин, и все взгляды устремились вниз.

     Правая рука Манфреда лежала открыто рядом с фишками,   но   как   только

перед ним положили карты, пальцы его сжались.

     - Карте. - Он беззвучно произнес это слово, рука его сжалась в кулак,

напряжение   было   так   велико,   что   кулак   дрожал.   Но   лицо   по-прежнему

оставалось нейтральным.

     Крупье разбросал карты.

     - Семь! - произнес номер крупье. Он посмотрел карты Манфреда и   сгреб

его   ставку.   Рука   Манфреда   раскрылась   и   лежала   неподженная,   мягкая,

безволосая, как мертвая рыба, на зеленом сукне.

     - Предоставим его его удовольствиям, - предложил   хозяин   и   задернул

занавес. Все вернулись к стульям, чувствуя себя подавленными.

     - Боже, - прошептал один из гостей. -   Отвратительно!   Я   чувствовал,

будто подглядываю за чем-то вроде полового сношшения.

     Хозяин быстро взглянул на него, удивленный его проницательностью.

     - В сущности именно это вы и наблюдали, - сказал он. -   Простите   мой

лекторский тон, но я кое-что знаю об этом   человеке.   Аналитический   отчет

одного из наших ведущих психоаналитиков обошелся мне в четыреста рандов.

     Хозяин замолк, убеждаясь, что его внимательно слушают.

     - Причины неясны, вероятно, они кроются в событии или   ряде   событий,

когда доктор Стайнер сиротой бродил по   дымящимся   развалинам   разрушенной

войной Европы. - Хозяин кашлянул, не одобряя собственного ораторствования.

- Короче. Сейчас я вам сообщу результаты. Коэффициент   интеллекта   доктора

Манфреда Курта Стайнера 158, близок к гениальности. Он не курит и не пьет.

У него нет хобби, он не занимается   спортом,   он   никогда   не   общается   с

женщинами, кроме своей жены, и есть определенные сомнения насчет того, как

часто она пользуется его вниманием. - Хозяин пригубил   напиток,   сознавая,

что его слушают с глубоким интересом. - Механически, если можно употребить

этот термин, доктор Стайнер не импотент, он не ограничен в   своих   мужских

способностях. Однако он находит отвратительными все   телесные   контакты   и

особенно выделения, возникающие при таких контактах. Для   возбуждения   ему

необходим карточный стол. Он может   перенести   короткий   контакт   с   лицом

противоположного пола, но ему нужно не это.

     Все слушали молча.

     - Говоря точнее, он принужден играть. И обязательно проигрывать.

     Все недоверчиво зашевелились.

     - Вы хотите   сказать,   что   он   старается   проиграть?   -   недоверчиво

спросил Роьерт.

     - Нет. - Хозяин покачал головой. -   Не   на   сознательном   уровне.   Он

верит, что старается выиграть,   но   играет   с   таким   риском,   что   с   его

великолепным умом должен понять, что это самоубийство. У него   глубочайшая

подсознательная потребность проигрывать, быть униженным. Форма мазохизма.

     Хозяин раскрыл   черную   кожаную   записную   книжку   и   сверился   с   ее

содержимым.

     - За период с 1958 по 1963 доктор Стайнер   за   этим   столом   проиграл

всего 227   000   рандов.   В   1964   он   договорился   со   своим   единственным

кредитором об освобождении от долга вместе с накопившимися процентами.

     Все напряженно думали, стараясь сообразить, о какой сделке может идти

речь. Роберт достиг правильного заключения первым. В 1964 их хозяин продал

ЦОР свою долю активов компании по добыче меди по невероятно высокой   цене.

Непосредственно перед этим доктор Стайнер возглавил финансовый отдел ЦОР.

     - "Медная "Северный Маун", - восхищенно сказал Роберт. Вот как он это

проделал, хитрый старый лис! Заставил   Стайнера   купить   акции   по   далеко

превосходящей рыночную цене.

     Хозяин слегка улыбнулся,вне подтверждая, но и не отрицая.

     -   С   1964   и    по    настоящий    день    доктор    Стайнер    продолжает

покровительствовать этому заведению. Его проигрыш за   это   время...   -   он

снова сверился с записями, делая жед, что сам удивляется сумме, - составил

свыше 300 000 рандов.

     Все вздохнули и беспокойно задвигались. Даже для этих людей   огромная

сумма.

     - Я думаю, мы можем рассчитывать на него. - Хозяин захлопнул книжку и

улыбнулся.

                                     27

     Тереза лежала в темноте. Ночь теплая, тишину нарушало только кваканье

лягушек   возле   рыбного   пруда.   В   окно   падал   лунный    свет,    создавая

причудливый теневые картины от ветвей на стене спальни.

     Тереза отбросила единственную простыню и спустила ноги с кровати. Она

не может спать, слишком жарко, ночная рубашка   сминается   под   мышками.   В

неожиданном порыве она   через   голову   сбросила   рубашку,   швырнула   ее   в

открытую дверь своей гардеробной и, нагая, прошла на широкую   веранду.   На

лунный свет, на прохладные плиты, и   теплый   ночной   воздух,   как   руками,

гладил ее кожу.

     Она почувствовала себя   смелой   и   озорной,   ей   хотелось   бежать   по

газонам, пусть кто-нибудь попробует ее поймать.   Она   тихонько   хихикнула.

Так непохоже   на   представление   Манфреда   о   поведении   хорошей   немецкой

домохозяйки.

     - Он был бы в ярости, - прошептала она со   злой   радостью   и   тут   же

услышала мотор автомашины.

     Она застыла от ужаса, лучи фар на мгновение осветили деревья,   машина

шла по подъездной дороге, Тереза стремительно бросилась назад в спальню; в

панике она опустилась на колени,   поискала   ощупью   рубашку,   нашла   ее   и

побежала к постели, надевая рубашку через голову.

     Лежа в темноте, она слышала,   как   хлопнула   дверца   машины.   Тишина,

потом сьало слышно, как он подходит к ее двери.   Его   каблуки   стучали   по

желтому деревянному полу, он   почти   бежал.   Тереза   знала   эти   симптомы,

позднее возвращение, сдерживаемая торопливость, она   неподженно   лежала   в

постели и ждала.

     Медленно проходили минуты, затем беззвучно раскрылась дверь,   ведущая

в помещения Манфреда.

     - Манфред, это ты? - Она села и протянула руку, чтобы включить   лампу

у кровати.

     - Не зажигай свет. - Он говорил задыхаясь, слова произносил невнятно,

будто много выпил, но никакого запаха алкоголя не чувствовалось, когда   он

наклонился и поцеловал ее. Губы его были сухими и тесно сжатыми,   он   снял

пижаму.

     Две с половиной минуты спустя он встал с постели, повернувшись спиной

к Терезе, и снова надел пижаму.

     - Минутку, Тереза. - Теперь он говорил обычным голосом. Прошел в свои

помещения, и несколько секунд спустя она услышала шум воды в душе.

     Она лежала на спине, впившись ногтями в ладони рук. Тело ее дрожало в

смеси отвращения и желания, контакт был таким быстрым,   она   только-только

возбудилась и теперь чувствовала, что ее использовали   и   испоганили.   Она

знала, что остаток ночи пройдет   бесконечно   медленно,   напряжение   в   ней

будет возрастать, угрызения совести   и   жалость   к   себе   будут   сменяться

яростью и дикими эротическими фантазиями.

     - Будь он проклят! - про себя крикнула она. - Будь он   проклят!   Будь

он проклят!

     Шум душа прекратился,вМанфред вернулся в ее комнату.   От   него   пахло

одеколоном 4711, он осторожно сел на край ее постели.

     - Можешь зажечь свет, Тереза.

     Ей   потребовалось   сознательное   усилие,   чтобы    разжать    кулак    и

дотянуться до выключателя. Манфред   в   потоке   света   замигал   за   очками.

Волосы его были влажными и свежепричесанными, щеки   сверкали,   как   спелые

яблоки.

     - Надеюсь, ты хорошо провела день? - спросил он и   серьезно   выслушал

ее ответ. Несмотря на напряжение, Тереза обнаружила, что   подчиняется   его

почти гипнотическому влиянию. Говорил он спокойно, почти монотонно.   Блеск

очков, тело и лицо неподженны - неподженностью рептилии.

     И как много раз прежде, она подумала о себе   как   о   теплом   пушистом

кролике, который застыл в очаровании перед коброй.

     - Уже поздно, - сказал он наконец и встал.

     Глядя на нее сверху вниз, он спросил небрежно,   как   просят   передать

сахар за столом: "Тереза, ты можешь   получить   триста   тысяч   рандов   так,

чтобы не знал твой отец?"

     - Триста тысяч! - Она села.

     - Да. Сможешь?

     - Боже, Манфред, это же небольшое состояние. - Она не   видела   ничего

странное в своем выборе прилагательного. - Ты знаешь, все   ведь   в   фонде,

ну, большая чась. Правда, есть ферма   и...   нет,   я   не   смогу   набрать   и

половины, Попс тут же узнает.

     - Жаль, - прошептал Манфред.

     - Манфред, у тебя... затруднения?

     - Нет. Просто подумал. Забудь о моей просьбе. Спокойной ночи, Тереза,

надеюсь, ты будешь спать хорошо.

     Невольно она приглашающе протянула к нему руки.

     - Спокойной ночи, Манфред.

     Он повернулся и вышел из комнаты, она легла, прижав ладони   к   бокам.

Для Терезы Стайнер началась долгая ночь.

                                    28

     - Леди и джентльмены,   обычно   генеральный   управляющий   представляет

почетного гостя, который   вручает   специальные   награды   за   мужество.   На

прошлой неделе наш генеральный управляющий мистер Френк Леммер   погиб   при

трагических обстоятельствах на службе компании, мы все горько сожалеем   об

этой утрате. и я уверен, вы все поддержите меня в выражении соболезнования

миссис Эйлин Леммер. - Род   подождал,   пока   стихнет   одобрительный   рокот

аудитории. В клубном зале шахты собралось свыше двухсот человек. - Поэтому

я как исполняющий обязанности генерального   управляющего   представляю   вам

доктора Манфреда Стайнера, директора Центрального Объединения Ранд,   нашей

головной компании. Он также возглавляет отдел финансов и планирования.

     Сидя рядом с мужем, Тереза Стайнер заметила раздражение Манфреда   при

упоминании имени Френка Леммера.   Политика   компании   заключается   в   том,

чтобы   не   привлекать   внимания   к   трагическим   происшествиям   и    гибели

работников. Ей еще больше понравился Род   за   эту   небольшую   дань   памяти

Френка Леммера.

     Тереза была в солнцезащитных очках, потому что глаза   ее   распухли   и

покраснели.   На   рассвете   после   бессонной   ночи   она   неожиданно   горько

разрыдалась. Слезы казались   беспричинными,   после   них   слегка   кружилась

голова и все вокруг казалось хрупким и нереальным. Но всегда   после   плача

ее огромные глаза выдавали это.

     Она сидела, скромно сжав ноги, в кремового цвета   чесучевом   костюме,

волосы перевязаны черным шелковым шарфом и водопадом опускаются на   плечи.

Она склонилась вперед, вежливо слушая выступающего, один локоть на колене,

подбородок на ладони, длинный заостренный палец лежит на щеке.   Женщина   с

бриллиантами   на   пальцах   и   с   жемчугами   на   шее   улыбнулась    в    знак

признательности,   когда   Род   упомянул    "очаровательную    внучку    нашего

председателя".

     Если   не   считать   легкой   неуместности   солнечных   очков,   она    вся

совершенное воплощение образа молодой матроны. Ухоженная,   уравновешенная,

избалованная, абсолютно неприступная в своей неизменной верности   долгу   и

добродетели.

     Но мысли, пробегавшие в   голове   Терезы,   легкая   дрожь   и   ощущения,

которые она испытывала, привели бы в смятение аудиторию,   если   бы   о   них

стало известно. Все бесформенные фантазии,   все   эмоциональные   напряжения

предшествующей   ночи   теперь   получили   одну   цель   -   Родни   Айронсайдза.

Неожиданно с тревогой и изумлением она поняла, что с   нею   происходит   то,

что   в   последний   раз   она   испытала   много    лет    назад.    Она    быстро

передвинулась: чесучовый костюм легко выдает малейшее присутствие влаги.

     "Терри   Стайнер!"   подумала   она,   приятно   шокированная   собственным

поведением, и с   радостью   обнаружила,   что   Род   кончил   говорить   и   для

ответной   речи   встает   Манфред.   Она   с   энтузиазмом    присоединилась    к

аплодисментам, чтобы отвлечься от грешных мыслей.

     Вначале Манфред кратко упомянул шестерых мужчин, сидевших рядом:   они

были удостоены очередных наград компании, потом начал подробное обсуждение

возможного увеличения цены золота. В тщательно подобранных   выражениях   он

объяснил, какие преимущества это принесет золотодобывающей промышленности,

всей нации   и   всему   миру.   Это   была   убедительная   речь   эрудированного

человека, и множество присутствующих газетчиков записали ее. Отдел связи с

общественностью заранее информировал   прессу   о   предстоящей   важной   речи

доктора Стайнера, и   поэтому   присутствовали   представители   всех   ведущих

ежедневных газет и еженедельников, финансовых газет и журналов.

     В перерыве фотографы собрались у края помоста   и   щелкали   вспышками,

фотографируя доктора Стайнера.   Накануне   переговоров   о   цене   золота   во

Франции такие фотографии поместят все газеты, потому что доктор Стайнер   -

это финансовый гений африканской делегации.

     Шестеро   героев,    забытые,    сидели    в    своих    лучших    костюмах,

выскобленные, как   школьники   перед   выпуском,   смотрели   на   оратора,   не

понимая   ни   слова   из   его   речи,   но   сохраняли    выражение    серьезного

достоинства.

     Род поймал взгляд   Большого   Короля   и   подмигнул   ему.   Правое   веко

Большого Короля торжественно опустилось и поднялось в ответ, и Род   быстро

отвернулся,вчтобы не расхохотаться вслух.

     Он взглянул прямо в лицо Терезы Стайнер, захватив ее   врасплох.   Даже

темные очки не могли скрыть ее   мыслей,   они   были   так   ясны,   будто   она

произнесла их вслух. Прежде чем она опустила   глаза,   чтобы   взглянуть   на

край своей юбки, Род с возбуждением понял, что будет, если он захочет.

     С обостренным вниманием краем глаза он изучал ее, смотрел впервые как

на доступную женщину, желанную женщину   и   в   то   же   время   внучку   Харри

Хиршфилда и жену Манфреда Стайнера. Это делало ее не   менее   опасной,   чем

взрыв в десять баллов, он понимал это, но желание и   искушение   преодолеть

было трудно, опасность скорее разжигала их, чем уменьшала.

     Он заметил, что она покраснела, пальцы ее нервно   мяли   оборку   юбки.

Она была возбуждена, как школьница, понимая, что он рассматривает ее.   Род

Айронсайдз, который пять минут назад думал только о содержании речи, вдруг

обнаружил себя в совершенно ином возбуждающем измерении.

     После того, как награды были вручены, чай   выпит,   дела   обсуждены   и

толпа рассеялась, Род проводил Стайнеров по широким ярко-зеленым газонам к

даймлеру, где их поджидал шофер.

     - Какая великолепная фигура у этого шанганца, как его зовут - Король?

- Тереза шла между двумя мужчинами.

     - Король Нкулу, Большой Король, так мы его зовем.

     Род обнаружил, что   говорит   неуверенно.   слегка   заикаясь.   То,   что

произошло между ними, непреодолимо, оно гудит, как   турбина,   пространство

между ними потрескивало от напряжения. Манфред Стайнер, если только он   не

глухой, должен был ощутить это.

     - Это необыкновенный человек. Нет ничего, что бы он не смог   сделать,

и сделать гораздо лучше, чем ближайший соперник. Посмотрели бы вы, как   он

танцует!

     - Танцует? - с интересом переспросила Тереза.

     - Племенные танцы, знаете.

     - Конечно. - Тереза надеялась, что облегчение в ее голосе не   слишком

заметно: она напрягала свой плохо   работающий   мозг   в   поисках   предлога,

чтобы снова приехать на "Сондер Дитч" или пригласить   Рода   Айронсайдза   в

Йоханнесбург. - Моя подруга очень интересуется этими танцами.   Всякий   раз

надоедает мне, когда мы видимся.

     Она быстро выбрала имя из списка своих подруг: нужно   быть   наготове,

если Манфред спросит.

     - Танцы каждую субботу по вечерам, приводите ее в любой день,   -   Род

аккуратно подхватил мяч.

     - А что если в эту субботу? -   Тереза   повернулась   к   мужу.   -   Как,

Манфред?

     - О чем это? - Манфред вопросительно взглянул на нее,   он   не   слышал

разговора. Манфред Стайнер был обеспокоен, он раздумывал,   как   в   течение

ближайших двух дней   выполнить   свое   обещание   относительно   управляющего

"Сондер Дитч".

     - Мы можем приехать вечером в субботу посмотреть племенные   танцы?   -

повторила Тереза свой вопрос.

     - Ты забыла, Тереза: в субботу утром я улетаю в Париж.

     - О Боже. - Тереза задумчиво прикусила губу. - Забыла. Какая жалость.

Мне бы так хотелось.

     Манфред слегка нахмурился.

     - Дорогая Тереза, ты вполне можешь приехать в "Сондер Дитч" без меня.

Я   убежден,   что   в   руках   мистера   Айронсайдза   ты    будешь    в    полной

безопасности.

     Его выбор слов заставил Терезу снова покраснеть.

                                    29

     После церемонии награждения первую остановку Большой Король сделал   в

конторе агентства по набору у входа   в   общежитие   ствола   номер   один.   У

стойки толпилось   множество   людей,   но   все   расступились   при   появлении

Большого Короля, и тот поблагодарил их, хлопая без   разбору   по   спинам   и

приветствуя:

     - Кунжане, мадода. Как дела, парни?

     Чиновник за стойкой бросился обслуживать его. Может,   в   клубе   шахты

Большой Король был слегка неуместен, но здесь   с   ним   обходились,   как   с

правящим монархом.

     Большой Король положил две пачки полученных в качестве награды   денег

на стойку.

     - Двадцать пять   рандов   пошлешь   моей   старшей   жене,   -   сказал   он

чиновнику. - И двадцать пять рандов запишешь в мою книгу.

     Большой Король был безупречно честен. Половину   своих   заработков   он

переводил старшей из своих четырех   жен,   а   другую   половину   добавлял   к

значительной сумме, уже скопившейся на его сберегательной книжке.

     Агентство поставляло рабочих для   ненасытных   шахт   Витвотерсренда   и

Оранжевой республики. Представители его действовали на всей южной половине

материка. С приносящих лихорадку болот и лагун вдоль великой   Замбези,   из

пальмовых рощ, окаймляющих Индийский океан, с гор Басутоленда, с   травяных

равнин Свазиленда и   Зулуленда   собирались   банту,   совершая   пешком   свой

первый переход в шестьдесят-семьдесят миль. Одиночки встречались по   пути,

пары приходили в местные отделения агентства и заставали там   трех-четырех

уже ожидающих, потом грузовик с десятком людей   и   их   багажом   в   кузове,

долгий переезд по бушу. Во время остановок все больше людей   набивалось   в

кузов,   пока   пятьдесят-шестьдесят   человек    не    слезали    с    него    на

железнодорожной станции в глухой местности.

     Здесь тонкие ручейки сливались в поток, в первом   же   крупном   центре

этот поток становился частью прибоя, постоянно бьющего в берега "Голди".

     Но когда люди добирались до Йоханнесбурга и   расходились   по   шахтам,

обязанности агентства по   отношению   к   ним   не   заканчивались.   Агентство

обеспечивало каждого работой,   подготовкой,   советом   и   условиями   жизни,

поддерживало контакт между ним и его семьей,   потому   что   мало   кто   умел

писать, успокаивало тех, кто беспокоился о здоровье своих коз или верности

жен. Агентство   обеспечивало   сохранность   заработка,   банковские   услуги.

Короче, агентство следило,вчтобы человек,   извлеченный   из   окружения,   не

менявшегося тысячелетия, и попавший   в   самый   центр   сложной   современной

технической цивилизации,   сохранил   здоровье   и   рассудок,   был   счастлив,

чтобы, вернувшись по окончании контракта к   себе   на   родину,   он   мог   бы

рассказывать, как удивительно хорошо   в   "Голди".   Он   покажет   дома   свой

прочный шлем, чемодан, набитый новой одеждой, транзисторный   радиоприемник

и   маленькую   голубую   книжечку   с   напечатанными   цифрами,    разжигая    в

слушателях желание тоже совершить такое путешествие, и   тем   самым   приток

людей в "Голди" не ослабеет.

     Завершив дела   в   агентстве,   Большой   Король   прошел   на   территорию

общежития, он собирался воспользоваться тем, что не участвует   в   смене   и

потому будет первым в бане и столовой.

     По лужайкам он   направился   к   своему   кварталу.   Компания   старалась

сделать поселок, в котором проживало шесть тысяч человек, как можно   более

привлекательным. В результате получилось нечто   среднее   между   мотелем   и

современной тюрьмой.

     Как   старший   рабочий,   Большой   Король   занимал   отдельную   комнату.

Обычный рабочий жил в одной комнате с пятью товарищами.

     Большой Король осторожно снял костюм и повесил его в встроенный шкаф,

снял блестящие туфли и положил на полку,   потом,   обернувшись   полотенцем,

направился   в   душевую;   тут   при   виде   толпы   новичков,    прибывших    из

акклиматизационных центров, он почувствовал раздражение.

     Большой Король оценивающе взглянул на голые тела   и   решил,   что   эта

группа близка к завершению восьмидневного акклиматизационного периода. Все

тела блестели, мышцы ясно выделялись под кожей.

     Нельзя взять человека прямо из деревни, где он скорее всего   страдает

от недоедания, и сразу опустить в золотую   шахту,   где   он   будет   грузить

руду, крепить стены, сверлить скалы в   тридцатипятиградусной   жаре   и   при

восьмидесяти четырех процентах относительной влажности, не рискуя   тут   же

убить его тепловым ударом или истощением.

     Каждый новичок,   которого   медики   признавали   годным   к   работе   под

землей, проходил акклиматизацию. В течение восьми дней, по восемь часов   в

день, он и сотни его товарищей   в   одних   набедренных   повязках   стояли   в

огромном, похожем   на   амбар   зале,   поднимаясь   на   платформу   и   тут   же

опускаясь с нее. Высота платформы подбиралась в соответствии   с   ростом   и

весом   каждого,    скорость    движений    регулировалась    вспышками    ламп,

температура и относительная влажность поддерживались на уровне 35 градусов

и 84 процентов, каждые десять минут новичку давали воду,   температура   его

тела регистрировалась десятком датчиков, за этим следил   хорошо   обученный

медицинский персонал.

     К концу восьмого дня новичок начинал походить на   олимпийца,   он   был

готов выполнять тяжелую работу в условиях высокой температуры и   влажности

без опасности для своего здоровья и без особых неудобств.

     - Гвендени! -   проворчал   Большой   Король,   и   ближайший   новобранец,

только   что   намылившийся,   торопливо   уступил   ему    место    под    душем,

почтительно сказав: "Кешле!" в знак уважения к положению и   силе   Большого

Короля. Тот снял полотенце и ступил   под   душ,   наслаждаясь,   как   всегда,

потоком горячей воды на коже, сгибая и разгибая   огромные   мышцы   груди   и

рук.

     Тут и застал его посланец.

     - Король Нкулу, я принес тебе слово. - Посланец говорил на шангане, а

не на фаникало.

     - Говори, - пригласил Большой Король, продолжая   намыливать   спину   и

ягодицы.

     - Индуна просит тебя посетить его дом после ужина.

     - Передай, что я исполню его   желание,   -   сказал   Большой   Король   и

подставил лицо под поток горячей воды.

     Надев   открытую   белую   рубашку   и   голубые   брюки,   Большой    Король

направился на кухню.   Снова   его   опередили   новобранцы,   выстроившиеся   в

очередь с мисками в руках у раздаточных окошек. Король Нкулу   прошел   мимо

них прямо в дверь с надписью "Вход только для сотрудников".

     Кухня была   огромная,   она   сверкала   белой   плиткой   пола,   большими

котлами нержавеющей стали, в   которых   ежедневно   готовилось   восемнадцать

тысяч порций горячей пищи, и огромными контейнерами для готовой еды.

     Когда Большой Король появился на кухне, как бы велика   она   ни   была,

все его   тут   же   заметили.   Один   из   помощников   повара   схватил   миску,

размерами не уступающую детской ванне, подбежал к   ближайшему   контейнеру,

открыл крышку и выжидающе посмотрел на   Большого   Короля.   Большой   Король

кивнул, и повар вывалил в миску примерно два литра горячих сахарных бобов,

снова посмотрел на Большого Короля   и   получил   его   одобрительный   кивок.

Потом добавил примерно столько   же   тушеных   овощей,   захлопнул   крышку   и

заторопился к другому контейнеру, где уже ждал другой   помощник   повара   с

лопатой в руках.

     Лопата была такая же, какими пользовались   под   землей   для   погрузки

руды, только у этой   лезвие   было   вычищено   до   блеска.   Второй   помощник

погрузил лопату в контейнер и извлек ее полную   маисовой   каши,   густой   и

пахнущей, как хлеб. Это главный элемент питания банту. Повар поместил кашу

в миску.

      - Я голоден, - впервые заговорил Большой Король,   и   второй   помощник

набрал еще одну полную лопату и добавил к предыдущей. Они прошли   в   конец

кухни, и тут еще один повар поднял   крышку   котла-скороварки   размером   со

стиральную машину. Из котла поднялась облако аппетитного пара.

     Повар виновато протянул руку, и Большой Король отдал ему свой   мясной

билет. Мясо   -   единственный   вид   пищи,   который   подавался   ограниченно.

Каждому полагался один   фунт   мяса   в   день,   потому   что   компания   давно

обнаружила, что банту, если его не ограничивать, способен за месяц   съесть

столько мяса, сколько весит сам.

     Убедившись, что Большой Король имеет право на   получение   ежедневного

фунта, повар положил ему в миску по крайней мере пять фунтов мяса.

     - Ты мой   брат,   -   поблагодарил   его   Большой   Король,   и   маленькая

процессия перешла туда, где   еще   один   повар   налил   полугалонный   кувшин

густой, похожей на овсянку, слабо-алкогольной жидкости - пива банту   -   из

крана огромного, в тысячи галонов чана.

     Миска и кувшин были торжественно переданы   Большому   Королю,   который

прошел на крытую террасу; тут были расставлены скамьи и стола   для   еды   в

хорошую погоду.

     Пока он ел, терраса начала заполняться, потому   что   смена   на   шахте

закончилась.   Все   проходившие   мимо   его   стола   приветствовали   Большого

Короля, но только немногие избранные позволяли себе   сесть   за   его   стол.

Одним из них оказался Джозеф М'Кати, маленький уборщик с сотого уровня.

     - Хорошая была неделя, Король Нкулу.

     - Это ты так говоришь, - уклончиво ответил Большой Король. -   У   меня

сегодня встреча со Стариком. Тогда увидим.

     Сарик,   шанганец   Индуна,   жил   в   доме   компании.    Кровный    вождь,

седобородый и член племенного совета.   В   таких   же   домах,   с   такими   же

привилегиями жили вожди других племен, поставлявших рабочую силу в "Сондер

Дитч". Это были отцы племени,   племенные   судьи,   они   правили   и   судили,

руководствуясь   обычаями   и   законами.   Компания   не   могла   бы   сохранить

согласие и порядок без помощи этих людей.

     - Баба! - приветствовал Индуну Большой Король, касаясь   лба   рукой   в

знак   уважения   не   только   к   этому   человеку,   но   ко   всему,    что    он

представляет.

     - Сын мой, - приветственно улыбнулся Индуна. - Входи и садись   рядом.

- Он знаком приказал слугам покинуть комнату, а Большой   Король   присел   у

ног старика. - Правда ли, что бы будешь работать с сумасшедшим?   -   Таково

было прозвище Джонни Деланжа.

     Они поговорили, Индуна расспрашивал о десятках дел, которые   касались

благосостояния   его   племени.   Для   Большого   Короля   этот   разговор    был

успокаивающим и ностальгическим: Индуна заменял ему отца.

     Наконец, удовлетворенный, Индуна перешел к другим делам.

     - Сегодня вечером будет готов пакет. Хромая Нога ждет тебя.

     - Я схожу за ним.

     - Иди с миром, сын мой.

     По пути   в   общежитие   Большой   Король   остановился   у   ворот,   чтобы

поговорить с караульными. Они имели право обыскивать каждого,   кто   входил

на территорию поселка или выходил оттуда. Особенно   им   предписывалось   не

давать проникать женщинам, переодетым мужчинами, и бутылкам со спиртным. И

то, и другое оказывало разрушающее воздействие на порядок. Им   приказывали

также следить, чтобы не разворовывалось имущество компании. Большой Король

постарался, чтобы ни одному из караульных ни при каких обстоятельствах   не

пришло в голову обыскивать Большого Короля.

     Пока он стоял у ворот, солнце зашло   и   в   долине   начали   загораться

огни. Россыпь красных предупредительных   аэрофонарей   на   верху   подъемных

механизмов,   большие   желтые   прямоугольники   гостиниц,   полоски    уличных

фонарей и отдельные светлые точки в жилом районе выше по хребту.

     Когда совсем стемнело,вБольшой Король расстался с караульными и пошел

по главной дороге, пока поворот не скрыл его из вида. Здесь Большой Король

сошел с дороги и начал подниматься по   склону.   Он   двигался,   как   ночное

животное, быстро и уверенно.

     Прошел линию домов управляющих,   похожих   на   ранчо,   построенных   на

разных   уровнях,   с   широкими    газонами    и    плавательными    бассейнами,

остановился только один раз, когда поблизости залаяла собака, пошел снова,

пока не добрался до неровной площадки на верху   хребта.   Пошел   по   ней   и

вскоре в лунном свете увидел поросшую травой груду мусора. Здесь он   пошел

медленнее и осторожнее, подошел к ржавой проволочной ограде, преграждавшей

вход. Легко перепрыгнул через нее и погрузился в темную пасть туннеля.

     Пятьдесят   лет   назад   одна   из   давно   погибших    шахтных    комапний

заподозрила наличие золотоносной руды в этом районе и провела   разведочные

работы в этом хребте; в процессе этих работ она истощила все свои средства

и в конце концов забросила всю сеть туннелей.

     Большой Король остановился, достал из кармана электрический   фонарик,

посветил перед   собой.   В   воздухе   запахло   летучими   мышами,   их   крылья

задевали голову Большого Короля. Тот невозмутимо все глубже уходил   внутрь

хребта, ни разу не усомнившись при многочисленных разветвлениях   туннелей.

Наконец впереди показался слабый свет,   и   Большой   Король   выключил   свой

фонарик.

     - Хромая Нога! - крикнул он, и голос   его   гулко   отдавался   от   стен

туннеля. Ответа не было.

     - Это я,вБольшой Король! - снова закричал он, и   тут   же   от   боковой

стены отделилась тень и захромала ему навстречу,   пряча   по   пути   длинный

нож.

     - Все готово, - сказал маленький калека. - Идем, я отдам тебе.

     Хромая Нога заработал хромоту и прозвище в обвале больше   десяти   лет

назад. Теперь ему принадлежала концессия на фотоработы на территории шахты

- процветающее предприятие, потому что банту   очень   нравится   собственное

изображение на фотографиях. Но, впрочем,   не   такое   прибыльное,   как   его

ночная деятельность в покинутых разработках.

     Он провел Большого Короля в высеченное в скале помещение,   освещенное

лампой-молнией.   К   запаху   летучих   мышей    примешивался    острый    запах

концентрированной серной кислоты.

     На деревянном   столе,   занимавшем   большую   часть   помещения,   стояли

глиняные кувшины,   тяжелые   стеклянные   бутыли,   полиэтиленовые   пакеты   и

большое количество   второсортного   лабораторного   оборудования.   Посредине

стола стояла бутылка с завинчивающейся   крышкой.   Бутылка   была   заполнена

грязным желтым порошком.

     - Ха! - довольно воскликнул Большой Король. - Много!

     - Да. Неделя была хорошей, - согласился Хромая Нога.

     Большой   Король   поднял   бутылку,    в    который    раз    удивлясь    ее

необыкновенно большой тяжести. Не чистое золото, потому   что   Хромая   Нога

использовал очень грубые методы очистки, но все же золото по крайней   мере

шестнадцати каратов.

     В бутылке находилось то, что   за   неделю   собрали   люди,   похожие   на

Джозефа М'Кати, в десятках уязвимых мест производства; в некоторых случаях

продукция   компании   похищалась   прямо   под   носом   у   тяжело   вооруженных

охранников.

     Все люди, тайно доившие золото   компании,   были   шанганцы,   и   только

авторитет и власть одного человека не давали жадности и зависти   разрушить

всю тайную организацию. Этим человеком был Индуна шанганцев. И только один

человекю обладал достаточным весом и знагнием португальского языка,   чтобы

сбывать золото. Этим человеком был Большой Король.

     Большой Король опустил бутылку в карман. Ее   вес   изменил   форму   его

одежды.

     - Бегай, как газель, Хромая Нога. - Он   снова   повернулся   к   темному

туннелю.

     - Охоться, как леопард, Король Нкулу, - захихикал маленький калека, и

Большой Король растворился в темноте.

                                    30

     - Пачку табака "Боксер", - сказал Большой Король. Глаза Хосе Алмедиа,

португальца, владельца лицензии на торговлю на территории шахты и   местной

придорожной закусочной, слегка сузились. Он снял   с   полки   пачку   табака,

отдал его Большому Королю, взял деньги и отсчитал сдачу.

     Он смотрел, как гигант прошел между полками, вышел и исчез в ночи.

     - Побудь здесь, - прошептал он по-португальски свой маленькой   пухлой

жене с черными шелковыми усиками, она понимающе   кивнула   и   заняла   место

Хосе перед кассовым аппаратом. Хосе   отправился   через   кладовую   в   жилые

помещения дома.

     Большой Король ждал в тени. Португалец открыл заднюю   дверь,   впустил

его и закрыл дверь за ним. Хосе провел его в свой кабинет и снял со   шкафа

весы, какими пользуются ювелиры. Под бдительным взглядом   Большого   Короля

он начал взвешивать золото.

     Хосе   Алмедиа   скупал   подпольно    золото    на    всех    пяти    шахтах

Китченервильского поля, он платил за   него   по   пяти   рандов   за   унцию   и

продавал по шестнадцати. Большой процент прибыли он   оправдывал   тем,   что

само   обладание   незарегистрированным   золотом   по   законам   Южной   Африки

является уголовным преступлением, за которое следует пять лет заключения.

     Алмедиа около тридцати лет, у него гладкие черные волосы, которые   он

постоянно откидывает со лба, яркие карие проницательные   глаза   и   грязные

ногти. Несмотря на поношенную и грязную одежду, несмотря   на   неаккуратную

прическу, это очень богатый человек.

     Он смог заплатить сорок тысяч рандов компании   за   право   монопольной

торговли на ее территории. И только он один   обслуживал   двенадцать   тысяч

хорошо оплачиваемых банту; в первый же год торговли он вернул   свои   сорок

тысяч. Ему не нужно было рисковать незаконной покупкой золота, но золото -

- странный материал. Большинство тех, кто к нему   прикасается,   заболевают

ненасытной жадностью.

     - Двести   шестнадцать   унций,   -   сказал   Хосе.   Его   весы   допускали

двадцатипроцентную ошибку - в пользу Хосе.

     - Тысяча восемьдесят   рандов,   -   ответил   на   португальском   Большой

Король, и Хосе направился к большому зеленому сейфу в углу кабинета.

                                    31

     Терри   Стайнер   вошла   в   бар   Президентского   отеля   точно    в    час

четырнадцать,   и   Харри   Хиршфилд,   вставая   ей   навстречу,   подумал,   что

четырнадцать минут - не такое уж большое опоздание для   красивой   женщины.

Бабушка Терри, приди она с таким опозданием, решила бы, что пришла слишком

рано.

     - Ты опоздала, - проворчал Харри. Нельзя ей ничего спускать.

     - А ты большой пушистый любимый старый медведь, -   ответила   Терри   и

поцеловала его   в   кончик   носа,   прежде   чем   онуспел   увернуться.   Харри

торопливо сел, грозно хмурясь от удовольствия.   Он   решил,   что   не   будет

обращать внимания на Марайса и Харди, которые наблюдали за этой сценой,   с

трудом скрывая улыбки, и, конечно, расскажут о ней всем членам Рэнд-клуба.

     - Добрый день, миссис Стайнер. - Бармен в алом   жилете   приветственно

улыбнулся. - Смешать вам манхеттен?

     - Не искушайте меня, Томас. Я на диете. Стакан содовой воды.

     - Диета, - фыркнул Харри. - У тебя и так   кожа   да   кости.   Дайте   ей

манхеттен, Томас, и добавьте в него шерри. В роду   Хиршфилдов   никогда   не

было женщин, похожих на мальчишек, и ты не станешь   первой   из   них.   -   И

добавил: - Я тебе заказал ланч, ты не умрешь от голода в моем обществе.

     - Ты меня поражаешь, - ласково саказал Терри.

     - А теперь, юная леди, послушаем, что произошло с   тех   пор,   как   мы

последний раз виделись.

     Они говорили как друзья, близкие и верные   друзья.   Их   привязанность

друг к другу выходила далеко за рамки   чисто   родственных   отношений.   Они

были сходны не только физически,   но   и   духовно.   Сидели,   разговаривали,

глядя   в   лицо   друг   другу,   поглощенные   своим   разговором,   их    голоса

прерывались время от времени звонким смехом или низким хриплым смешком.

     Они были поглощены   друг   другом,   когда   появился   главный   официант

Питер. Он вышел из Трансваальского зала, разыскивая их.

     - Мистер Хиршфилд, наш шеф-повар в слезах.

     - Боже! - Харри взглянул на старинные часы над баром. - Уже почти два

часа. Почему никто мне не сказал?

     Устрицы только сегодня утром прилетели из   залива   Моссель,   и   Терри

вздыхала от удовольствия после каждой.

     - Я с Манфредом ездила в среду на "Сондер Дитч".

     - Да, я видел снимок   в   газете,   -   Харри   проглотил   двенадцатую   и

последнюю устрицу.

      - Должна сказать, что мне понравился новый генеральный управляющий.

     Харри отложил вилку, и на   его   старческих   щеках   вспыхнула   гневная

краска.

     - Ты имеешь в виду Фреда Пламмера?

     - Не будь глупым, Попс. Я говорю о Родни Айронсайдзе.

     - Эта твоя холодная рыба тебя настроила?

     - Манфред? - Она искренне удивилась вопросу, Харри видел это. - А   он

какое к этому имеет отношение?

     - Ладно, забудь об этом. - Харри взмахом головы отменил   Манфреда.   -

Чем тебе понравился Айронсайдз?

     - Ты когда-нибудь слышал, как он говорит?

     - Нет.

     - Хорошо говорит. Я уверена, он первоклассный шахтер.

     - Так и есть. - Харри кивнул, бдительно и уклончиво.

     Питер убрал тарелку Терри, давая ей передышку, необходимую для   того,

чтобы собраться с силами. За предыдущие несколько секунд она   поняла,   что

новая должность Родни Айронсайдзу совсем не обеспечена.   В   сущности   Попс

уже выбрал на должность нового генерального управляющего этого полнолицего

Пламмера. Ей потребовалось еще несколько мгновений, чтобы понять, что   она

использует самый грязный ближний бой, лишь бы Род получил эту должность.

     Питер поставил перед ними тарелки с   холодным   омаром,   и,   когда   он

отошел,   Терри   взглянула   на   Харри.   Она   прекрасно   умела   подчеркивать

величину своих глаз. Умела заполнять их слезами. Эффект был поразительным.

     - Знаешь, Попс, он мне так напомнил фотографии папы.

     Полковник Бернард Хиршфилд, отец Терри, заживо сгорел в своем танке у

Сиди   Резега.   Она   увидела,   как   болезненно   исказилось   лицо   Харри,   и

почувствовала   легкое    угрызение    совести.    Неужели    было    необходимо

использовать такое оружие, чтобы добиться своего?

     Харри застыл, держа вилку в руке, он наклонил голову, и она не видела

его лица.

     - Попс... - прошептала она, и он поднял   голову.   В   нем   чувствалось

сдержанное возбуждение.

     - А знаешь, ты права! Он немного похож на Берни. Я тебе   рассказывал,

как мы с твоим отцом...

     Тереза облегченно вздохнула. Я ему не причинила боли,   подумала   она,

ему   эта   мысль   понравилась.   Своим   женским    инстинктом    она    выбрала

единственный   довод,   который   мог   заставить   Харри   Хиршфилда    отменить

принятое решение.

                                    32

     Манфред Стайнер закрепил ремень безопасности и   откинулся   в   сидении

боинга-707, чувствуя легкую тошноту от облегчения.

     Айронсайдз получил должность, и теперь он в   безопасности.   Два   часа

назад Харри Хиршфилд пригласил его к себе, чтобы   попрощаться   и   пожелать

удачи на переговорах. Манфред стоял перед ним, отчаянно пытаясь придумать,

как бы естественным образом   перевести   разговор   на   нужную   тему.   Харри

избавил его от такой необходимости.

     - Кстати, я отдаю Айронсайдзу "Сондер   Дитч".   Пора   добавить   свежей

крови в высший слой управляющих.

     И все. Манфреду пришлось с трудом   убеждать   себя,   что   все   угрозы,

которые он представлял себе за последние четыре бессонных ночи, больше   не

опасны. Айронсайдз назначен. Он может отправляться в Париж и сообщить   им.

"Айронсайдз назначен. Мы готовы начать".

     Гул двигателей изменился, и боинг   начал   двигаться   вперед.   Манфред

повернул голову и взглянул в перплексовый иллюминатор. Он не мог различить

среди провожающих на обсервационном балконе аэропорта Яна Смита Терри. Они

проехали мимо боинга "Пан-Ам", и   Манфред   посмотрел   вперед.   Ноздри   его

раздулись, он быстро огляделся.

     Пассажир перед ним снял пиджак. Рослый,   плотного   сложения   мужчина,

который,   совершенно   очевидно,   не   пользуется   дезодорантом.   Манфред   в

отчаянии оглянулся. Салон полон, никакой возможности   поменяться   местами.

Полный человек достал пачку сигарет.

     - Курить нельзя! - в отчаянии воскликнул Манфред. - Огонь горит. - Он

не вынесет запаха пота и сигаретного дыма.

     - А я и не курю, - сказал мужчина, - пока. И зажал сигарету в   губах,

приготовив зажигалку.

     До Найроби почти две тысячи миль, подумал Манфред, и желудок   у   него

начал переворачиваться.

                                     33

     - Терри, дорогая, чего ради мне ехать в Китченервиль   и   смотреть   на

варварские пляски дикарей?

     - Сделаq мне одолжение, - взмолилась Терри в телефон.

     - Это мне испоганит   весь   уикэнд.   Я   только   избавилась   от   детей,

отвезла их к бабушке. У меня "Маленький городок в Германии", и я собираюсь

почитать и...

     - Пожалуйста, Джой, ты моя последняя надежда.

     - А когда мы вернемся домой? - Джой   сдавалась.   Терри   почувствовала

свое преимущество и безжалостно нажала.

     - Ты можешь встретить   на   шахте   любезного   мужчину,   и   он   отвезет

тебя...

     - Нет, спасибо. - Джой развелась чуть больше года назад, а   некоторым

недостатчно такого срока, чтобы восстановиться. - С меня хватает   любезных

мужчин.

     - Джой, ну нельзя же все время сидеть на одном месте   и   хандрить.   Я

заеду за тобой через полчаса.

     Джой сдалась. "Черт тебя побери, Терри Стайнер".

     - Через полчаса, -   сказала   Терри   и   повесила   трубку,   прежде   чем

подруга передумала.

     - Я играю в гольф. Сегодня суббота, и   я   играю   в   гольф,   -   упрямо

заявил доктор Дэниел Стендер.

     - Ты помнишь, как я поехал в Блюмфонтейн к... -   начал   Род,   но   Дэн

быстро прервал его.

     - Ладно, ладно, помню. Незачем снова вспоминать об этом.

     - Ты у меня в долгу, Стендер, - напомнил ему Род. - И я прошу   только

субботу. Неужели так много?

     - Я   не   могу   подвести   ребят.   Мы   давно   договорились,   -   пытался

выкрутиться Стендер.

     - Я уже позвонил Бену. Он с удовольствием займет твое место.

     Наступило долгое мрачное молчание, потом Дэн спросил: "А что   это   за

птица?"

     - Она прекрасна,   богатая   нимфоманьячка,   и   ей   принадлежит   пивной

завод.

     - Ну, ну! - саркастически сказал Дэн. - Ладно, попробую. Но объявляю,

что отныне никакого моего долга тебе нет.

     - Я тебе выдам расписку, - согласился Род.

     Дэн все еще дулся,вкогда у входа в шахтный клуб остановился   даймлер.

Они с Родом стояли в баре, поджидая своих гостий.

     Дэн только что заказал третью порцию пива.

     - Вот они, - сказал Род.

     - Это они? - Дэн выглянул в окно, и депрессия   его   исчезла,   как   по

волшебству. Шофер выпускал из даймлера двух женщин. Обе были   в   цветастых

брючных костюмах и темных очках.

     - Они.

     - Боже! - с редким одобрением воскликнул Дэн. - Которая из них моя?

     - Блондинка.

     - Ха! - Дэн в первый раз улыбнулся. - Так чего мы тут стоим?

     -   Действительно   чего?   -   спросил   Род,   чувствуя,   как   в   желудке

завязываются узлы. Он начал спускаться по лестнице навстречу Терри.

     - Миссис Стайнер, я очень рад, что вы приехали. - С приливом крайнего

возбуждения он заметил, что ничего в прошлый раз не придумал,   все   так   и

есть, все в ее глазах и улыбке.

     - Спасибо, мистер Айронсайдз. - Она похожа на школьницу,   неуверенную

в себе.

     - Позвольте   познакомит   вас   с   миссис   Олбрайт.   Джой,   это   мистер

Айронсайдз.

     - Здравствуйте, - улыбнулся он, пожимая ей руку. - Время джина.

     Дэн ждал их в баре, Род совершил процедуру знакомства.

     - Джой так хочется посмотреть танцы, - сказала Тереза, когда они сели

у стойки. - Она много дней ждет этого. - Джой на мгновение смутилась.

     - Вам понравится, - сказал Дэн, занимая позицию поближе к локтю Джой.

- Я ни за что не пропустил бы такого случая.

     Джой - высокая стройная женщина с длинными прямыми золотыми волосами,

которые падают ей на плечи, с холодными зелеными глаза, но   улыбка   у   нее

мягкая и теплая. Она улыбнулась, глядя в глаза Дэну.

     - Я тоже, - сказала она, и Род облегченно понял,   что   может   уделить

все внимание Терезе Стайнер. За Джой   Олбрайт   теперь   присмотрят   должным

образом. Он заказал выпивку, и все   четверо   тут   же   утратили   интерес   к

племенным танцам.

      Род сказал Терри: "Я сегодня вечером еду в Йоханнесбург. Зачем вашему

бедному шоферу ждать вас весь вечер? Отпустите его. Я отвезу вас домой".

     - Хорошо, - немедленно согласилась Терри. - Пожалуйста, скажите ему.

     Когда Род в следующий раз взглянул на часы, было уже пол третьего.

     - Боже! - воскликнул он. - Если не поторпимся, все будет   кончено.   -

Джой и Дэн неохотно отвели головы друг от друга. Поток зрителей зажал   их,

веселая возбужденная толпа, похожая на зрителей корриды.

     Род и Дэн прокладывали дорогу   женщинам   через   главные   ворота   и   к

зарезервированным за ними сидениям в   первом   ряду.   Садясь,   все   четверо

смеялись, они раскраснелись, возбуждениетолпы оказалось   заразительным,   а

выпитое усилило их чувствительность.

     Выжидающий гул голосов.

     - Шанганцы! - Все повернули головы к выходу,   из   которого   появились

танцующие барабанщики, длинные деревянные барабаны подвешены у них на   шее

на кожаных поясах. Они заняли позицию по краям круглой сцены.

     Тук, тук. Тук, тук   -   от   одного   барабанщика.   Тишина   нависла   над

аудиторией.

     Тук, тук. Тук, тук. Обнаженные, если не считать короткой   набедренной

повязки,   барабанщики   склонились   над   своими   инструментами    и    начали

отстукивать   ритм    танца.    Рваный    беспокойный    ритм    дергал    нервы.

Требовательный, подавляющий звук, пульс всего континента и его народов.

     Потом, шаркая ногами, ряд за рядом   появились   танцоры,   их   головные

уборы развевались, набедренные повязки их звериных шкур   шуршали,   гремели

боевые   трещотки   на   запястьях,   черные   мышцы   уже   блестят    потом    от

возбуждения, они   появлялись   медленно,   ряд   за   рядом,   как   будто   гром

барабанов вселял в них жизнь.

     Резкий   звук   из   рога   южноафриканской    антилопы,    ряды    танцоров

разлетелись, как сухие листья на ветру,   образовали   новый   рисунок,   и   в

промежутке, в самой середине, появилась одиночная гигантская фигура.

     - Большой Король! - пронеслось по   аудитории,   и   мгновенно   барабаны

сменили ритм. Все быстрее, все требовательнее, танцоры   засвистели,   звук,

похожий на прибой, пронесся над сценой.

     Большой Король широко развел руки, прочно поставил   черные   мраморные

колонны ног, откинул голову. Они произнес одно слово   -   приказ,   произнес

резко, и в мгновенной реакции все танцующие подняли правое колено к груди.

Полусекундная пауза, и двести жестких   подошв   одновременно   опустились   с

грохотом, который до основания потряс амфитеатр. Шанганцы начали танец,   и

вся   действительность   сосредоточилась   в   их   движущихся,    извивающихся,

сплетающихся, отступающих рядах.

     Род однажды оторвал взгляд   от   зрелища.   Терри   Стайнер   наклонилась

вперед, глаза ее сверкали,   губы   слегка   разошлись,   она   была   поглощена

варварским эротическим великолепием танца.

     Джой и Дэн   держались   за   руки,   прижавшись   друг   к   другу,   и   Род

почувствовал острый приступ зависти.

     Потом, снова в баре клуба,   они   почти   не   разговаривали,   все   были

напряжены, беспокойны, подвержены   игре   странных   примитивных   желаний   и

социальных ограничений.

     - Что ж, - сказал наконец Род, - если   вы   хотите,   дамы,   попасть   в

Йоханнесбург в приличное время...

     Дэн и Джой заговорили одновременно.

     - Не беспокойся, Род, я...

     - Дэн сказал, что он... - Они смолкли   и   глуповато   улыбнулись   друг

другу.

     -   Понимаю.   Дэн   вдруг   вспомнил,   что   ему   сегодня   тоже   нужно   в

Йоханнесбург, и предложил подвезти вас, - сухо заметил Род, и   все   весело

рассмеялись.

     - Похоже, мы предоставлены себе, миссис Стайнер, - Род   повернулся   к

Терри.

     - Я вам доверяю, - сказала Терри.

     - Если доверитесь, вы сошли с ума, - сказал Дэн.

     За окнами мазерати быстро сгущалась тьма. Горизонт   слился   с   черным

небом, в окружающем вельде вспыхнули отдельные огоньки.

     Род   включил   фары,   приборная   доска   мягко    светилась,    превращая

внутренности машины в теплое безопасное   место,   отделяющее   их   от   мира.

Ветер шептал, шины шуршали, мотор гудел.

     Терри Стайнер сидела поджав ноги на мягкой   кожаной   обивке   бокового

сидения.   Она   смотрела   вперед   на   светлую   полосу   от    фар,    казалась

одновременно далекой и очень близкой. Каждые несколько минут   Род   отводил

взгляд от дороги и смотрел на ее профиль. Он снова проделал это, и на этот

раз она прямо взглянула ему в глаза.

     - Вы понимаете, что происходит? - спросила она.

     - Да, - ответил он так же прямо.

     - Вы знаете, как это может быть для вас опасно?

     - Для вас тоже.

     - Для меня нет. Я неуязвима. Я   Хиршфилд.   Но   вы   -   вас   это   может

погубить.

     Род пожал плечами.

     - Если бы мы всегда учитывали все последствия своих   действий,   никто

бы ничего не делал.

     - Не подумали ли вы, что я просто   испорченная   избалованная   богатая

женщина, развлекающаяся на досуге? Может, я все время так поступаю.

     - Может быть, -   согласился   Род.   Они   долго   молчали,   потом   Терри

заговорила снова.

     - Род? - В первый раз она назвала его так.

     - Да.

     - Это неправда. Я не такая.

     - Догадываюсь.

     - Спасибо. - Она раскрыла сумочку. - Мне нужно покурить. Мне кажется,

что я стою на краю пропасти и испытываю неудержимое   желание   броситься   в

нее.

     - Прикурите для меня тоже, Терри.

     - Вам нужно?

      - Очень.

     Они молча курили, оба смотрели вперед, потом Терри   опустила   окно   и

выбросила окурок.

     - Вы получите назначение. - Весь день она хотела сказать ему,   внутри

у нее все кипело. Глядя на него, она заметила, как   напряглись   его   губы,

появились морщинки у глаз.

     - Вы меня слышали? - спросила она наконец, и он затормозил мазерати и

свернул к обочине. Поставил на ручной тормоз и повернулся к ней лицом.

     - Терри, что вы сказали?

     - Я сказала, что вы получили работу.

      - Какую работу? - хрипло спросил он.

     - Попс сегодня утром подписал назначение. Получите в понедельник.   Вы

теперь генеральный управляющий "Сондер Дитч". - Она хотела добавить:   И   я

это сделала для вас. Заставила Попса сделать это.

     Никогда, поклялась она себе, никогда не испорчу ему этого. Он   должен

верить, что победил честно, что это не мой подарок.

                                    34

     Субботний вечер, большой вечер в городе Притонов.

     Шахта "Блааберг" - старейший производитель на Китченервильском   поле.

В некоторых секциях   порода   была   полностью   выбрана,   старые   разработки

покинуты и заросли. Среди кустов, травы по   голову,   нагрможденных   людьми

отвалов выросло множество лачуг. Обитатели назвали его   городjм   Притонов.

Лачуги   сооружены   из    старых    листов    гальванизированного    железа    и

расплющенных нефтяных бочек, нет ни водопровода, ни канализации.

     В стороне от главных дорог,   от   поселков   ближайших   шахт   и   города

Китченервиля, доступный только пешеходам, этот город никогда не навещается

представителями южноафриканской   полиции,   он   идеально   приспособлен   для

целей, которым посвящена жизнь его обитателей.

     Каждая лачуга - это притон,   дешевый   кабак,   где   продаются   крепкие

напитки. Мало кто приходит сюда за даггой   (Марихуана.   -   Прим.   автора).

Среди хорошо питающихся, высоко   оплачиваемых   шахтеров   мало   наркоманов.

Сюда приходят за женщинами.

     В округе пять шахт, на каждой от десяти до двенадцати тысяч   рабочих.

Здесь, в городе Притонов, двести женщин, единственные доступные женщины   в

пределах двадцати миль. Женщинам города   Притонов   совсем   не   обязательно

быть молодыми: даже толстые,   увядшие,   беззубые   могут   вести   себя,   как

королевы.

     Большой Король шел по тропе, огибающей шахтные отвалы. С ним были два

десятка соплеменников, рослые шанганцы со своими украшениями,   вооруженные

боевыми дубинками, возбужденные   после   танцев.   Они   шли   быстрым   шагом,

Большой Король вел их.   Они   пели,   не   мягкие   песни   полевых   работ   или

ухаживания, не рабочие и не приветственные песни.

     Они пели боевые песни, которые пели их предки, когда шли, вооруженные

копьями, на добычу рабов и скота. Неистовый   возбуждающий   ритм,   яростные

патриотические слова так сильно действовали на впечатлительность   среднего

шанганца, что компания сочла необходимым запретить эти песни.

     Подобно шотландцу при звуках   волынки,   когда   шанганец   поет   боевые

песни, он готов к битве.

     Песня кончилась, когда Большой Король подвел их к ближайшей хижине   и

откинул мешковину, служившую дверью. Он прошел в отверстие,   и   его   отряд

толпился за ним.

     Хрупкое наэлектризованное   молчание   воцарилось   в   большой   комнате.

Воздух был так полон дымом, свет   от   подвешенных   ламп-молний   был   таким

слабым, что   невозможно   было   разглядеть   противположную   стену.   Комната

забита мужчинами, их сорок-пятьдесят человек, стоял крепкий запах   пота   и

алкоголя. Среди толпы видны с полдюжины   ярких   пятен   -   женские   платья;

привлеченные любопытством, из   внутренней   двери   появились   еще   женщины,

многие с мужчинами, они на ходу одевались. Увидев Большого   Короля   и   его

сопровождение в боевых нарядах, они замолкали.

     Один из воинов рядом с Большим Королем прошептал:

      - Басуты. Тут все басуты. - Большой Король видел, что   он   прав:   тут

собрались представители маленького независимого горного государства.

     Большой Король двинулся вперед, чуть раскачиваясь,   чтобы   колебалась

леопардовая набедренная повязка и наклонялись перья цапли головного убора.

Он подошел к стойке примитивного бара.

     - Летящая птица, - сказал он старой карге, владелице   притона,   и   та

поставила перед ним бутылку бренди "Игл" ["Орел" (англ.)].

     Большой Король налил полстакана, чувствуя, что все смотрят на него, и

выпил.

     Медленно повернулся и осмотрел комнату. "Кто, - спросил   он   голосом,

который разнесся по всем углам, - кто сидит на горах   и   вычесывает   блох?

Бабуин или басуто?"

     Радостный рев поднялся среди шанганцев.

     - Басуто! - закричали они, столпившись у стойки,   а   среди   остальных

посетителей послышалось ворчание.

     - А кто, - крикнул один басуто, вскочив на ноги, -   кто   надевает   на

голову птичьи перья и кричит с навозной кучи? Петух или шанганец?

     Не поворачиваясь, Большой Король схватил бутылку бренди и швырнул ее.

С треском она разбилась о лоб басуто, и тот упал, прихватив с   собой   двух

товарищей.

     Старуха схватила кассовый аппарат и выбежала, а в   комнате   вспыхнула

яростная драка.

     Большой Король понял, что   места   для   использования   боевых   дубинок

мало, поэтому он сорвал часть стойки бара и, держа ее перед собой, понесся

по комнате, сметая все на своем пути.

     Треск разбиваемой мебели, крики и вопли тех,   кто   попадался   ему   на

пути, вывели Большого Коороля за пределы рассудка,   он   почувствовал   алую

атавистическую ярость безумия.

     Все басуто принадлежали к одному воинственному племени группы н'гуни.

Жилистые горцы бросились в   драку   с   той   же   свирепой   радостью,   что   и

шанганцы, и ревущая драка выплеснулась за пределы комнаты, грозя поглотить

весь город Притонов.

     Одна из   женщин   -   платье   с   нее   сорвали,   она   осталась   в   одних

изодранных трусах - взобралась на остатки стойки бара и оттуда, размахивая

большими дынями грудей в   тусклом   свете,   испустила   тот   вопль,   которым

женщины банту приводят своих мужчин в боевое безумие. К ней присоединились

остальные женщины, они   вопили,   кричали,   и   это   было   уже   слишком   для

Большого Короля.

     Держа над головой крышку стойки, он двинулся прямо сквозь стену,   она

разорвалась, как бумажная, крыша накренилась, а Большой Король понесся   по

грязной улице, отбрасывая всех попадавшихся   навтречу,   распугивая   кур   и

собак, ревя, как самец гориллы.

     В конце улицы он повернул назад, улица   опустела,   на   ней   виднелось

только несколько распростертых тел,   и   это   только   усилило   его   ярость.

Сквозь дыру в стене он вернулся в притон и обнаружил, что   тут   драка   уже

стихла. Несколько участников ползли на четвереньках или стонали,   лежа   на

ковре из разбитого стекла.

     Большой Король огляделся, ища, на ком бы сорвать свою ярость.

     - Король Нкулу! - Женщина по-прежнему   сидела   на   стойке,   глаза   ее

возбужденно горели, ноги дрожали.

     Большой Король снова взревел и отшвырнул крышку стойки. Она ударилась

о стену, а Большой Король направился к женщине.

     - Ты лев! - крикнула она ему подбадривающе, взяла в руки свои большие

темные груди и направила на него, сжала их, дрожа от возбуждения.

     - Ешь меня! - крикнула она,   и   Большой   Король   схватил   ее,   поднял

высоко и побежал с нею в ночь. Он бежал в   кусты,   легко   держа   ее   одной

рукой, а другой на бегу срывая леопардовую набедренную повязку.

                                     35

     В Париже тоже субботний вечер, но многие еще работают, окна   верхнего

этажа одного их посольств на Ру Ройяль ярко освещены.

     Толстяк, хозяин игорного заведения в Йоханнесбурге, здесь   гость.   Он

спокойно сидит в удобном кожаном кресле, дородство и седые   виски   придают

ему достоинство. Лицо у   него   тяжелое,   загорело,   умное.   Жесткие   глаза

сверкают, как бриллиант на пальце.

     Он внимательно слушает человека примерно его возраста, который   стоит

у занимающего всю стену экрана. На экран проецируются изображения.   Манеры

и поведение этого человека свидетельствуют, что это   ученый.   Он   говорит,

обращаясь непосредственно к слушателю в кресле, указкой касаясь экрана.

     - Здесь показаны разработки всех   пяти   шахт   Китченервильского   поля

относительно друг друга. - Он касается экрана   указкой.   -   "Торнфонтейн",

"Блааберг", "Твифонтейн", "Дип Голд Левелз" и "Сондер Дитч".

     Человек в кресле кивнул. "Я уже видел эту диаграмму".

     - Хорошо. Следовательно, вы   знаете,   что   территория   "Сондер   Дитч"

находится в самом центре поля. У нее   есть   границы   со   всеми   остальными

четырьмя шахтами, а вот здесь, - он снова касается экрана указкой,   -   она

пересекается массивной стеной   из   серпентина,   которую   называют   Большой

Черпак.

     Полный человек снова кивнул.

     - Именно поэтому мы выбрали "Сондер Дитч". - Лектор   коснулся   кнопки

на стене, и изображение исчезло.

     - Теперь я вам покажу то, чего вы еще не видели.

     Толстяк наклонился вперед.

     - Что именно?

     - Это подземная карта, построенная на основании   данных   разведочного

бурения, которое проводили все пять компаний порознь к востоку от Большого

Черпака.   Результаты   были    сопоставлены    и    интерпретированы    лучшими

специалистами в области геологии   и   гидрофизики.   Здесь   абсолютно   точно

изображено то, что находится за Большим Черпаком.

     Толстяк поежился в кресле.

     - Какое чудовище!

     - Да, чудовище. Непосредственно за стеной находится подземное   озеро,

нет, это неподходящее слово. Точнее будет   назвать   его   подземным   морем,

размером с озеро Эри.   Вода   находится   в   огромной   губке   -   в   пористой

доломитовой породе.

     - Боже мой! - Впервые толстяк утратил самообладание. - Если это   так,

почему компании не пришли к такому же заключению и   не   держатся   от   него

подальше?

     - Потому что, - лектор зажег верхний   свет,   -   между   ними   жестокая

конкуренция, и   ни   одна   не   имеет   доступа   к   результатам   исследований

остальных. Картина   становится   ясной,   только   когда   сопоставляются   все

результаты.

     - А как ваше правительство стало обладателем всех этих результатов? -

спросил толстяк.

     - Это не имеет отношения к делу, - нетерпеливо и раздраженно   ответил

лектор. - В нашем распоряжении также исследования некоего   доктора   Питера

Весселя, который возглавляет исследовательскую лабораторию   на   территории

"Сондер Дитч". Это конфиденциальная   информация.   Она   представляет   собой

доклад доктора Весселя о том, как ведут   себя   под   напряжением   различные

породы. Он непосредственно исследовал вентерсдорпский кварцит   -   основную

породу "Сондер Дитч".

     Лектор взял со стола небольшую брошюру.

     - Не буду утомлять   вас   техническими   подробностями.   Сообщу   только

резюме. Доктор Вессель приходит к   выводу,   что   колонна   вентерсдорпского

кварцита толщиной в сто двадцать футов разлетится под боковым давлением   в

4 000 фунтов на квадратный дюйм.

     Лектор снова положил брошюру на стол.

     -   Как   вы   знаете,   по   закону,   золотодобывающие   компании   обязаны

оставлять на своих границах скальный барьер толщиной в сто двадцать футов.

Это все, что отделяет их территории друг от друга, - стена толщиной в   120

футов. Понятно?

     - Конечно. Это очень просто.

      - Просто? Да, просто. Этот   доктор   Стайнер,   который   находится   под

вашим контролем, прикажет новому генеральному управляющему   "Сондер   Дитч"

прорыть туннель сквозь   Большой   Черпак.   Тоннель   соединится   с   огромным

подземным резервуаром, вода ворвется в него и затопит "Сондер Дитч". После

этого давление воды на нижних уровнях превысит 4 000 фунтов на   квадратный

дюйм. Этого   достаточно,   чтобы   прорвать   пограничные   стены   и   затопить

золотые шахты "Торнфонтейн", "Блааберг", "Дип Голд Левелз" и "Твифонтейн".

     - Все Китченервильское поле будет очень эффективно навсегда   выведено

из   числа   производящих.   Последствия    для    экономики    Южно-Африканской

Республики будут катастрофическими.

     Толстяк был явно потрясен.

     - Зачем вам это нужно? - спросил он, потрясенно качая головой.

     - Мой коллега, - лектор указал на спокойно сидевшего в углу человека,

- объяснит вам это.

     - Но - люди! - возразил толстяк. - Ведь погибнут люди, тысячи людей.

     Лектор улыбнулся, приподнял одну бровь. "Если я скажу вам, что утонут

шесть тысяч человек, откажетесь ли   вы   продолжать   и   получить   обещанный

нашим правительством миллион?"

     Толстяк смущенно отвел взгляд и еле слышно произнес: "Нет".

     Лектор рассмеялся. "Хорошо!   Хорошо!   Но   вы   можете   успокоить   свою

больную совесть: мы ожидаем не больше   пятидесяти-шестидесяти   погибших   в

результате   наводнения.   Естественно,   те,   что   будут   работать   в   самом

туннеле, погибнут. Но огромное   количество   воды   под   огромным   давлением

сделает их смерть милосердной. А что касается остальных - рабочих из шахты

можно эвакуировать достаточно быстро, чтобы избежать   гибели.   У   соседних

шахт будет несколько дней для эвакуации,   прежде   чем   давление   возрастет

настолько, чтобы прорвать стены.

     Наступило молчание, длившееся целую минуту.

     - У вас есть вопросы?

     Толстяк покачал головой.

     - Очень хорошо, в таком случае я предоставлю своему коллеге завершить

брифинг. Он объяснит необходимость этой операции, договорится об оплате   и

о дальнейшем вашем участии. - Лектор взял со   стола   брошюру   и   остальные

бумаги. - Мне остается только пожелать вам удачи. - Он снова усмехнулся   и

быстро вышел.

     Человек, сидевший молча в углу, вскочил с кресла и начал   расхаживать

по ковру вдоль стены.   Он   заговорил   быстро,   бросая   искоса   взгляды   на

слушателя, его лысая голова блестела, усы подергивались, как у кролика, он

нервно курил.

     - Вначале причины. Южноафриканцы и лягушатники   договорились.   Теперь

они   в   Париже   готовят   беду.   Я   знаю,   что   они    собираются    сделать:

организовать   нападение   на   валюту   моего   правительства.   Повышают   цену

золота, вы знаете. Для нас это очень сложно и неприятно, верно? Они вполне

способны на это, Южная Африка - крупнейший производитель золота в мире.   С

помощью лягушатников она может вынудить всех повысить цены.

     Он остановился перед толстяком и выбросил вперед обвинительный палец.

     - Мы должны сидеть и дать им возможность свободно   действовать?   Нет,

сэр! Мы собираемся перехватить их крученый мяч. Через три месяца   синдикат

будет готов к нападению. И в этот   момент   мы   выбьем   стул   из-под   Южной

Африки, вдвое сократив ее производство   золота.   Затопим   Китченервильское

золотое поле, и их атака захлебнется, как подмокшая петарда, верно?

     - Так просто? - сказал толстяк

     -   Так   просто!   -   Лысая   голова   яростно   кивнула.   -   Далее,   моей

обязанностью является предупредить вас, что миллион   долларов   -   это   все

вознаграждение, которое вы получите. Ни   вы,   ни   ваши   агенты   не   должны

совершать никакие операции, которые   могли   бы   показать,   что   вся   акция

заранее планировалась.

     - Верно. - Толстяк кивнул.

     - Вы можете   дать   слово,   что   не   будете   участвовать   ни   в   каких

операциях, связанных с акциями этих компаний?

     - Даю слово. - Толстяк энергично кивнул и не в   первый   раз   в   жизни

подумал, как легко даются обещания.

     Потому что с помощью троих вместе   с   ним   наблюдавших   за   Манфредом

Стайнером в   Йоханнесбурге   собирался   огранизовать   грандиозную   игру   на

понижение на всех фондовых биржах мира.

     В тот день, когда будет прорван Большой Черпак,   он   и   его   партнеры

продадут миллионы акций пяти золотодобывающих компаний.

     - Значит,   мы   договорились.   -   Лысая   голова   качнулась.   -   Теперь

относительно доктора Стайнера. Наш анализ свдетельствует, что, несмотря на

его зависимость от вас, он не станет   давать   приказ   о   прорыве   Большого

Черпака, если будет сознавать последствия. Поэтому мы   подготовили   второй

геологический доклад, - он достал из портфеля толстый манильский   конверт,

-   в   котором   содержатся   приемлемые   для   него   данные.   Иными   словами,

результаты   геологических   исследований   ЦОР,   однако    остальные    данные

вымышлены. В этом докладе утверждается высокая вероятность наличия богатых

золотоносных пластов за стеной. - Он подошел   к   толстяку   и   передал   ему

конверт. - Возьмите. Это поможет вам убедить доктора Стайнера, а он в свою

очередь убедит нового генерального управляющего шахтой "Сондер Дитч".

     - Вы тщательно подготовились, - сказал толстяк.

     - Мы стараемся наиболее   эффективно   обслуживать   своих   клиентов,   -

ответил лысый.

                                    36

     Играли в покер из пяти карт, и   за   столом   крупно   выигрывали   двое:

Манфред Стайнер и алжирец.

     Манфред так рассчитал свой прилет в Париж, чтобы у него был свободный

уикэнд, до прилета остальной делегации в понедельник.

     Во второй половине для   в   субботу   он   остановился   в   отеле   "Георг

Пятый", принял ванну и три часа отдыхал,   в   восемь   вечера   он   на   такси

поехал в клуб "Шануар".

     Теперь он играл   уже   в   течение   пяти   часов,   и   последовательность

сильных карт довела его выигрыш до   очень   значительной   суммы.   Фруктовый

салат из ярких французских банкнот большой грудой лежал перед ним.   Против

него за столом сидел алжирец, стройный смуглый араб, с шоколадными глазами

и шелковыми черными усиками. На фоне коричневой   кожи   зубы   его   казались

очень белыми. На нем была рубашка розового шелка и льняной пиджак голубого

цвета. Длинными   коричневыми   пальцами   он   поглаживал   собственную   груду

банкнот.

     На ручке его   кресла   сидела   девушка,   арабская   девушка,   в   плотно

облегающих золотых брюках. Ее блестящие черные волосы   свисали   на   плечи,

она пристально наблюдала за Манфредом.

     - Две тысячи! - Голос   Манфреда   прозвучал,   как   приказ   тевтонского

строевика. Он ставил на четвертую карту, которую ему только что   передали.

В игре оставались только он и алжирец.   Остальные   спасовали   и   наблюдали

теперь за игрой с небрежным интересом не участвующих.

     Глаза алжирца слегка сузились, девушка склонилась и что-то прошептала

ему на ухо. Он раздраженно покачал головой и достал сигарету. На   руках   у

него были две дамы и шестерка. Он наклонился, изучая карты Манфреда.

     Послышался голос крупье. "Ставка в десять тысяч франков на   четверку,

пятерку, семерку треф. Возможен прямой флаш".

     - Принимайте или пасуйте, - сказал один из   наблюдателей.   -   Мы   зря

тратим время.

     Алжирец бросил на него ядовитый взгляд.

     - Принимаю, - сказал он и   отсчитал   в   банк   десять   тысячефранковых

банкнот.

     - Карте. - Крупье положил перед каждым из них по   карте   лицом   вниз.

Алжирец быстро приподнял край своей карты, взглянул и опустил.

     Манфред сидел совершенно неподвижно, карта лежала в нескольких дюймах

от его правой руки. Лицо у него было бледное, спокойное, но   внутренне   он

кипел. До прямого флаша далеко. На руках   у   Манфреда   четверка,   пятерка,

семерка треф и восьмерка червей. Шестерка -   единственная   карта,   которая

могла спасти его, а среди карт   алжирца   уже   была   одна   шестерка.   Шансы

Манфреда ничтожны.

     Нижняя часть живота и поясница его напряглись, стали горячими,   грудь

сжималась. Он продлевал это ощущение, хотел, чтобы оно длилось вечно.

     - Ставка на две дамы, - сказал крупье.

     - Десять тысяч. - Алжирец продвинул вперед банкноты.

     - У него есть дама, -   подумал   Манфред,   -   но   он   опасается   моего

прямого флаша.

     Манфред положил свою гладкую белую руку на пятую карту. Поднял ее.

     -   На   все,   -   спокойно   сказал   Манфред,   все   зрители    ахнули    и

зашептались. Рука девушки сжала рукав алжирца, она с ненавистью смотрела в

лицо Манфреду.

     -   Джентльмен   играет   на   все,   -   провозгласил   крупье.   -   Правило

заведения. Любой игрок имеет право идти на всю ставку. - Он протянул   руку

и начал пересчитывать лежавшие перед Манфредом банкноты.

     Несколько минут спустя он объявил результат. "Двести двенадцать тысяч

франков. - Он взглянул на   алжирца.   -   Вы   можете   делать   ставку   против

прямого флаша".

     Девушка что-то настойчиво шептала арабу на ухо, но   он   выпалил   одно

слово, и она отшатнулась. Он осмотрелся, как будто   искал   решения,   потом

снова посмотрел на свои карты.

     Неожиданно лицо его застыло, он твердо посмотрел на Манфреда.

     - Принимаю! - Манфред разжал кулак.

     Араб раскрыл свои   карты.   Три   дамы.   Все   в   ожидании   смотрели   на

Манфреда.

     Он приподнял свою последнюю карту. Двойка бубен. Его карты бессильны.

     С торжествующим криком алжирец вскочил со своего места и начал обеими

руками грести к себе лежавшие перед Манфредом банкноты.

     Манфред встал. Арабская   девушка   злобно   улыбнулась   ему   в   лицо   и

сказала что-то насмешливое по-арабски. Он быстро повернулся и почти   бегом

скрылся в уборной. Двадцать минут спустя, ослабев, с   кружащейся   головой,

Манфред сел в такси.

     - "Георг Пятый", - сказал он шоферу. Входя   в   вестибюль,   он   увидел

высокого человека, который встал из кожаного кресла и пошел вместе с ним к

лифту. Плечо к плечу они вступили в лифт, и когда дверь закрылась, высокий

человек заговорил.

     - Добро пожаловать в Париж, доктор Стайнер.

     - Спасибо, Эндрю. Вы, вероятно пришли дать мне инструкции.

     - Совершенно верно. Он ждет вас завтра в десять часов.   Я   приеду   за

вами.

                                    37

     В   Китченервиле   субботний   вечер,   и   в   мужском   баре   отеля   "Лорд

Китченер" получившие сегодня   зарплату   мужчины   в   три   ряда   толпятся   у

стойки.

     Уже три часа идут танцы.   За   столиками   на   веранде   сидят   женщины,

прихлебывая   свой   портвейн   и   лимонад.   Хотя   внешне   они   не    замечают

отсутствия мужчин,   однако   установлена   бдительная   неослабная   вахта   за

выходом из мужского бара. У большинства жен   ключи   от   машин   спрятаны   в

сумочках.

     В обеденном зале, из которого   вынесли   мебель,   местный   оркестр   из

четырех   инструментов,   выступающий   под   названием    "Псы    ветра",    без

предисловий пускается в исполнение   веселого   танца   "Наш   крааль",   и   из

мужского бара, отвечая на призыв к оружию,   выходят   мужчины   в   различной

стадии опьянения.

     Многие сняли пиджаки, распустили узлы галстуков, голоса у них буйные,

ноги шагают слегка неуверенно, они ведут своих женщин в танцевальный зал и

начинают демонстрировать свою школу танца.

     Есть кавалеристы, которые хватают партнершу под руку,   как   копье,   и

несутся   вперед.   На   другом   конце   шкалы   те,   что   угрюмо   топчутся   по

периметру, не   глядя   по   сторонам,   ни   с   кем,   даже   с   партнершей,   не

разговаривая. Есть общительные, которые раскачиваются на ходу, с   красными

лицами,   с   движениями,   совершенно   не    соответствующими    музыке,    они

перекрикиваются с приятелями и   пытаются   ущипнуть   любой   женский   зад   в

пределах досягаемости. Их непредсказуемые передвижения постоянно   приводят

к столкновениям с посвященными.

     Посвященные находятся в центре зала. Они твистуют.   Лет   шесть   назад

твист, подобно азиатскому гриппу, пронесся по всему миру и исчез. Он забыт

повсюду, кроме таких мест, как   Китченервиль.   Здесь   он   прочно   вошел   в

социальную культуру общины.

     Но даже в   этой   твердыне   твиста   выделяется   один   мастер.   "Джонни

Деланж? Да, парень, вот кто умеет твистовать!"   -   говорили   окружающие   с

благоговением.

     Гибкими   эротическими   движениями,   как   возбужденная   кобра,   Джонни

двигался с Хэтти. Его блестящий костюм   из   искусственного   шелка   отражал

свет, кружевной воротник рубашки сбился у горла. На его хищном   ястребином

лице улыбка удовольствия, разукрашенные острые   концы   итальянских   туфель

позвякивают во время танца.

     Рослая женщина с медными волосами и кремовой кожей,   Хэтти   легка   на

ногу.   У   нее   тонкая   талия   и   и   раскачивающийся   королевский   зад   под

изумрудно-зеленой юбкой. Танцуя, она смеется, и   этот   сердечный   здоровый

смех соответствует ее телу.

     Они танцуют с уверенностью привыкших друг к   другу   партнеров.   Хэтти

предвидит каждое движение Джонни, и тот одобрительно улыбается ей.

     С веранды за ними наблюдает Дэви Деланж. Он стоит в   тени,   сжимая   в

руке   кружку   пива,   одинокая   приземистая   фигура.   Когда    другая    пара

перекрывает ему зрелище роскошных вращающихся ягодиц Хэтти, он раздраженно

восклицает и переходит на другое место.

     Музыка   кончилась,   и   танцоры,   смеющиеся   и   слегка    задыхающиеся,

высыпали на вернаду, вытирая взмокшие лица; мужчины вели женщин на   места,

те попискивали и хихикали; мужчины, оставив их, направились в бар.

     - Пока. - Джонни неохотно оставил Хэтти, он предпочел бы   остаться   с

ней, но он чувствителен к тому, что   скажут   парни,   если   он   весь   вечер

проведет только с женой.

     Его поглотила мужская толпа, и он присоединился к общему разговору   и

смеху. Он глубоко погрузился в обсуждение достоинств   новой   модели   форда

мустанг, когда Дэви подтолкнул его.

     -   Это   Константин!   -   прошептал   он,   и   Джонни   быстро   оглянулся.

Константин - иммигрант грек, забойщик с шахты "Блааберг".   Сильный   рослый

черноволосый парень с   сломанным   носом.   Нос   ему   сломал   Джонни   десять

месяцев назад. Холостяком Джонни дрался   не   реже   раза   в   месяц,   ничего

серьезного, дружеский обмен ударами.

     Но Константин никак не мог понять, что теперь у Джонни есть жена, она

запретила ему участвовать в   дружеских   потасовках.   И   у   него   появилась

высокомерная теория, что Джонни просто струсил.

     Он вошел в бар, держа   в   мощной   волосатой   руке   стакан   и   манерно

отставив мизинец. Он шел с самодовольной улыбкой, другой рукой упираясь   в

бок.   Задержавшись   у   зеркала,   чтобы   поправить   волосы,   он    подмигнул

приятелям и направился туда, где стоял Джонни. Остановился перед Джонни   и

осмотрел его тяжелым взглядом, мигая и покачивая   бедрами.   Его   друзья   с

шахты "Блааберг" стонали от смеха, держась друг за друга.

     С   усмешкой,   которая   вызвала   новый   приступ   смеха   у    приятелей,

Константин исчез в уборной. Выходя оттуда десять минут спустя,   он   послал

Джонни воздушный поцелуй и присоединился к своим приятелям. Они   выпили   в

честь грека. Джонни, напряженно улыбаясь, возобновил обсуждение достоинств

мустанга.

     Двадцать минут и полдесятка бренди спустя   Константин   повторил   свое

представление на пути в уборную. Его репертуар был ограничен.

     - Держись, Джонни, - прошептал Дэви. - Пойдем посидим на веранде.

     - Он сам напрашивается, говорю тебе! - Улыбка Джонни исчезла.

     - Пойдем, Джонни, парень.

     - Нет, дьявол, подумают, что я убегаю. Я не могу сейчас уйти.

     - Ты знаешь, что скажет Хэтти, - предупредил его Дэви.   На   мгновение

Джонни заколебался.

     - К дьяволу что говорит Хэтти. - Джонни сжал   правую   руку   в   кулак,

ощетинившийся золотыми кольцами, подошел к Константину и прислонился рядом

с ним к стойке.

     - Херби, - окликнул он бармена, а когда   тот   повернулся,   указал   на

грека. - Пожалуйста, дай леди портвейн и лимонад.

     И зрители рассыпались в поисках укрытия. Дэви бросился на веранаду за

Хэтти.

     - Джонни! - выкрикнул он. - Он снова дерется!

     - Да! - Хэтти вскочила на ноги,   как   рыжеволосая   валькирия.   Но   ее

задержала толпа зрителей, забивших вход в   мужской   бар   и   окна.   Зрители

вставали на цыпочки, взбирались на стулья и   столы,   чтобы   лучше   видеть,

каждый   удар,   звон   и   треск   разбитой   мебели   сопровождались   радостным

одобрительным ревом.

     Хэтти зажала в правой руке   сумочку   и,   как   исследователь   джунглей

прорубает мачете дорогу в подлеске, расчистила путь в бар.

     У двери она остановилась. Конфликт достиг критической стадии. Посреди

множества разбитых стульев и бутылок Джонни и грек осторожно кружили   друг

вокруг друга, не сводя глаз с противника. Оба уже были помечены.   У   грека

кровь текла из губы, тонкая струйка пролегла по подбородку и   исчезала   на

рубашке. У Джонни под одним глазом синяк. Зрители молчали.

     - Джонни Деланж! - Голос Хэтти   прозвучал,   как   выстрел   из   засады.

Джонни вздрогнул, виновато опустил руки, повернулся, и в этот момент кулак

грека ударил его по голове. Джонни развернулся от удара, отлетел к стене и

сполз по ней на пол.

     С   торжествующим   ревом   Константин   кинулся   вперед,   чтобы    добить

противника ногами, но растянулся на полу рядом   с   бесчувственным   Джонни.

Хэтти схватила со стола бутылку и ударила его по голове.

     - Помогите мне отвести мужа в машину,   -   обратилась   она   к   стоящим

рядом мужчинам, вдруг преобразившись в беспомощную маленькую девочку.

     Она сидела на переднем сидении монако рядом с Дэви, кипя от гнева.

     Джонни лежал на заднем сидении. Он негромко храпел.

     - Не сердись, Хэтти. - Дэви спокойно вел машину.

     - Я говорила ему, не один   раз,   а   сто.   -   Голос   Хэтти   трещал   от

напряжения. - Говорила, что не потерплю этого.

     - Это не его вина. Начал грек, - негромко   объяснил   Дэви   и   положил

руку ей на ногу.

     - Ты за него заступаешься, потому что он твой брат.

     - Нет, - успокаивал Дэви, поглаживая ее ногу. - Ты знаешь,   как   я   к

тебе отношусь.

     - Я тебе не верю. -   Рука   его   передвинулась   выше.   -   Все   мужчины

одинаковы. Вы все друг за друга.

     Ее гнев быстро сменялся негодованием,   она   намерена   была   рсчетливо

отомстить   Джонни   Деланжу.   Она   понимала,   что   рука   Дэви    больше    не

успокаивает ее, не смягчает ее гнев. До замужества у нее были   возможности

хорошо   узнать   мужчин,   и   она   оказалась   восприимчивым   и   старательным

учеником. Она не придавала особого значения утехам плоти и раздавала   свои

милости так же небрежно, как предлагают пачку сигарет.

     - Почему бы и нет? - подумала она. -   Так   я   отомщу   мистеру   Джонни

Деланжу. Не каждый раз, конечно, но время от времени.

     - Нет, Хэтти. Это правда, я тебя уверяю. - Дэви   говорил   хрипло,   он

чувствовал, как она под его рукой раздвинула колени. Он   коснулся   гладкой

шелковой кожи над чулком.

     Монако двигался почти со   скоростью   пешехода,   и   прошло   еще   целых

десять минут, прежде чем они   достигли   принадлежащего   компании   дома   на

окраине Китченервиля.

     На заднем сидении застонал Джонни. Рука Дэви немедленно вернулась   на

руль, а Хетти принялась оправлять юбку.

     - Помоги мне ввести его в   дом,   -   сказала   она.   Голос   у   нее   был

хриплый, щеки раскраснелись. Она больше не сердилась.

                                    38

     Оба были слегка   навесели.   Они   зашли   в   отель   "Саннисайд",   чтобы

отпраздновать назначение Рода. Сидели   в   одной   из   беседок,   возбужденно

смеялись, пили, сидели близко, но не касаясь друг друга.

     Терри Стайнер не могла припомнить, когда она в последний раз так вела

себя. Должно быть, не менее десяти лет назад, в   ее   последний   семестр   в

Кейптаунском университете, когда она в отеле "Свинья и свисток" пила пиво.

Исчезла вся   ее   сдержанность,   все   поведение   матроны,   на   котором   так

настивал   Манфред,   она   чувствовала   себя   как   первокурсница   на   первом

свидании с капитаном команды регби.

     - Пошли отсюда, - сказал вдруг Род, и она, ни   о   чем   не   спрашивая,

встала. Он за руку свел ее с лестницы,   и   от   легкого   прикосновения   его

пальцев по ее коже побежали мурашки.

     В мазерати она снова испытала чувство нереальности происходящего.

     - Часто ли вы видитесь со своей дочерью, Род? - спросила   она,   и   он

удивленно взглянул на нее.

     - Каждое воскресенье.

     - Завтра?

     - Да.

     - Сколько ей?

     - Скоро девять.

     - А что вы с ней делаете?

     Род нажал стартер.

     - Что вы имеете в виду?

     - Куда вы ее ведете, чем с нею занимаетесь?

     - Обычно гребем в озере зоопарка или едим   пломбир   с   орехами.   Если

холодно или идет дождь, сидим в квартире и играем в маджонг. - Он отпустил

сцепление и, когда они отъехали, добавил: - Она мошенничает.

     - В квартире?

     - У меня есть убежище в городе.

     - Где?

     - Я вам покажу, - спокойно сказал Род.

     Она сидела на диване и с интересом осматривалась. Никак   не   ожидала,

что он с   такой   заботой   обставит   свою   квартиру.   Все   вокруг   золотое,

шоколадно-коричневое и медное. На дальней стене прекрасный осенний пейзаж.

Она узнала Дино Паравано.

     С легкой грустью она заметила, как Род готовит   сцену.   Он   приглушил

верхний свет и направился к бару.

     - Где ванная? - спросила Терри.

      - Второй поворот налево, по коридору.

     Она задержалась в ванной. раскрыв   по-воровски   медицинский   шкафчик.

Три зубные щетки, аэрозольный   флакончик   "Бидекса".   Она   быстро   закрыла

шкафчик. Чувствовала беспокойство и не была уверена, от   ревности   ли   оно

или от вины за подглядывание.

     Дверь спальни была приоткрыта, и она не могла не увидеть   двуспальную

кровать по пути в гостиную. Она остановилась перед картиной.

     - Мне нравятся его работы.

     - Не слишком фотографично, на ваш вкус?

     - Нет. Мне нравится.

     Он дал ей выпивку и   остановился   рядом,   рассматривая   картину.   Она

позвенела льдом в стакане, и он повернулся к ней. Чувство нереальности   не

оставляло Терри, когда он взял у нее из руки стакан.

     Она чувствовала только его руки, сильные и привычные. Они касались ее

плеч, потом передвинулись на спину. Сладострастная дрожь пробежала   по   ее

телу, рот его соединился с ее ртом, и чувство нереальности   стало   полным.

Все вокруг теплое и туманное, и она позволила ему руководить собой.

     Впоследствии она не могла   понять,   через   какое   время   вернулась   к

полному, холодному восприятию действительности. Они сидели на диване.   Она

была в его объятиях. Костюм распахнут   до   пояса,   бюстгалтер   расстегнут.

Голова   его   наклонена,   и   она,   прихватив   клок   густых   черных    ворот,

направляет его губы в их поиске. Рот ее мягко присосался к ее груди.

     - Я сошла с ума! - Она яростно вырвалась из его рук. Вся   дрожала   от

страха перед собой. Ничего подобного с ней никогда раньше не происходило.

     - Это безумие! - Глаза ее стали огромными темными омутами на   бледном

лице, она лихорадочно застегивалась. Когда последняя пуговица оказалась   в

петле, страх ее сменился гневом.

     - Сколько женщин вы соблазнили на этом диване, Родни Айронсайдз?

     Род встал, успокаивающе протянул к ней руку.

     - Не трогайте меня! - Она отступила. - Я хочу домой.

     - Я отвезу вас домой, Терри. Успокойтесь. Ничего не случилось.

     - Не вы тому причиной! - выпалила она.

     - Да, - согласился он.

     - Если бы дать вам волю, вы бы... - она прикусила язык.

     - Да, - кивнул Род. - Но только если вы хотите того же.

     Она смотрела на него, стараясь вернуть себе самообладание.

     - Я знаю, мне не следовало приходить   сюда.   Я   сама   напросилась   на

неприятности. Пожалуйста, отвезите меня домой.

                                    39

     Разбудил Рода телефон. Идя полусонно к нему,   он   взглянул   на   часы.

Восемь утра.

     - Айронсайдз! - зевнул он в телефон и тут   же   совершенно   проснулся,

узнав голос.

     - Доброе утро, Родни. Как ваше похмелье.

     Он не ожидал услышать ее голос.

     - Терпимо.

     -   Я   позвонила,   чтобы   поблагодарить    вас    за    интересный...    и

поучительный вечер.

     - Ну и девушка! - Он улыбнулся и почесал грудь.   -   Непостоянна,   как

ветер. Вчера вечером я ожидал пулю в лоб.

     - Прошлым вечером я очень испугалась, - призналась   она.   -   Нетрудно

испугаться, если вдруг обнаруживаешь, что вполне можешь   вести   себя,   как

распутница. Но не все, что я вам сказала, правда.

     - Простите за то, что привел в беспорядок вашу одежду, - сказал Род.

     - Что вы, это было очень впечатляюще. - И она тут же сменила тему.   -

Вы сегодня встречаетесь с дочерью?

     - Да.

     - Я бы хотела ее увидеть.

     - Это можно устроить, - осторожно ответил Род.

     - Ей нравятся лошади?

     - Она от них с ума сходит.

     - Не хотите ли свозить ее на мою племенную ферму на реке Вааль?

     Род колебался. "А это не опасно?   Я   имею   в   виду,   что   нас   увидят

вместе".

     - Это моя репутация, я сама о ней позабочусь.

     - Хорошо! - согласился Род. - Мы с удовольствием навестим вашу ферму.

     - Я заеду за вами. Когда?

     - В половине девятого.

     Патти была еще в халате, она небрежно подставила   Роду   щеку.   Вокруг

глаз ее виднелись морщинки; Род видел, что она легла поздно.

     - Здравствуй, ты все худеешь. Мелли одевается. Хочешь кофе? Твой   чек

в этом месяце опять   пришел   поздно.   -   И   она   ударила   щенка   спаниеля,

присевшего на ковре. - Проклятая собака писает по всему   дому!   Мелани!   -

Она повысила голос. - Поторопись! Папа здесь!

     - Привет, папа! - послышался радостный голос Мелани из ее комнаты.

     - Привет, бэби!

      - Не заходи, папа! Я еще не оделась.

     - Торопись. Я проехал миллион миль, чтобы тебя увидеть.

     - Вовсе не миллион. - Обмануть Мелани Айронсайдз не так легко.

     - Ты сказал, что хочешь кофе? Он уже готов. -   Патти   провела   его   в

гостиную.

     - Спасибо.

     - Как дела? - спросила она, наливая чашку и передвая ему.

     - Меня назначили генеральным управляющим "Сондер Дитч". - Он   не   мог

удержаться, слишком это хорошо. Нужно было похвастаться.

     Патти изумленно посмотрела на него.

     - Ты шутишь! - заявила она, и тут же   ее   мозг   начал   работать,   как

кассовый аппарат.

     Он рассмеялся почти вслух. "Нет. Это правда".

     - Боже! - Она потрясенно села. - Твой заработок почти удвоится.

     Он бесстрастно смотрел на нее и не в первый раз   чувствовал   огромное

облегчение оттого, что больше не связан с ней.

     - Обычно в таких случаях поздравляют.

     - Ты этого не заслужил. - Теперь она рассердилась. - Ты эгоистический

развратный ублюдок, Родни Айронсайдз, ты не заслуживаешь того, что с тобой

происходит. -   Он   ее   обманул.   Она   могла   бы   быть   женой   генерального

управляющего, первой леди золотоносных полей. А теперь она   разведенная   и

получает жалких четыреста в месяц. Раньше ей этого казалось достаточно, но

теперь нет.

     - Надеюсь, ты будешь достаточно разумен, чтобы   увеличить   содержание

Мелани и мне. Мы это заслужили.

     Дверь распахнулась, галопом ворвалась Мелани Айронсайдз   и   бросилась

Роду на шею. У нее длинные светлые волосы и зеленые глаза.

     - У меня девять из десяти за чтение.

     - Умница, ты у нас гений. И красавица.

     - Отнесешь меня в машину, папа?

     - А что случилось? У тебя ноги в гипсе?

     - Пожалуйста, пожалуйста, три раза пожалуйста.

     Патти прервала любовный диалог.

     - Ты надела свое джерси, девушка? - И Мелани улетела.

     - Ты не ответил на мой вопрос, - мрачно сказала Патти. -   Будешь   нам

платить?

     - Да, конечно, - сказал Род. - Ты будешь получать все те же четыреста

пятьдесят.

     Они уже десять минут находились   в   квартире   Рода,   когда   появилась

Терри. Она была в   джинсах,   волосы   заплетены   в   косу,   и   она   небрежно

поздоровалась с Родом. Когда он   знакомил   ее   с   дочерью,   она   выглядела

ненамного старше ее.

     Две   женщины   молча   подводили   итоги    своим    наблюдениям.    Мелани

неожиданно стала очень скромной и   благовоспитанной,   и   Род   обрадовался,

заметив, что у Терри хватило здравого смысла, не сюсюкать над нею.

     Они уже были на полпути к деревне Пари на берегу   реки   Вааль,   когда

Мелани закончила тщательное изучение Терри.

     - Можно мне посидеть   впереди   у   вас   на   коленях?   -   спросила   она

наконец.

     - Конечно. - Терри с   трудом   скрывала   свое   облегчение   и   радость.

Мелани перелезла через сидение и устроилась на коленях у Терри.

     - Вы красивая, - подвела она итог.

     - Спасибо. Ты тоже.

     - Вы папина подружка? - спросила Мелани. Терри оглянулась на   Рода   и

рассмеялась.

     - Почти, - хихикнула она, и все трое рассмеялись.

      Они часто смеялись в этот день. День солнца и смеха.

     Терри и Род шли, почти касаясь друг друга, по зеленым   загонам   вдоль

поросших ивами берегов Вааль. Мелани бежала впереди, смеясь над проделками

жеребят.

     Они посетили конюшни, где Мелани   кормила   сахаром   победителя   гонок

"Кейп Метрополитан", а потом поцеловала его в бархатный нос.

     Они   плавали   в   бассейне   возле   элегантного    белого    дома,    смех

перемешивался с всплесками, потом   они   ехали   в   Йоханнесбург,   и   Мелани

уснула, свернувшись на коленях Терри, прижавшись головой к ее груди.

     Терри ждала в мазерати, пока Род отнес девочку к матери, а   когда   он

вернулся и сел на   сидение   водителя,   прошептала:   "Моя   машина   у   вашей

квартиры. Отвезите меня туда".

     Они молчали, пока не оказались в   гостиной   Рода.   Тогда   он   сказал:

"Спасибо за удивительный день". Прижал ее к себе и поцеловал.

     В темноте она лежала, прижимаясь к   его   спящему   телу,   цепляясь   за

него, как будто его могли   отобрать.   Никогда   раньше   не   испытывала   она

чувств такой интенсивности,   это   была   смесь   удивленного   благоговейного

страха и благодарности. Она испытала такое, о существовании чего   даже   не

подозревала.

     Простыни были еще влажны. Внутри у нее все было измято,   болело,   она

наслаждалась этой сладостной болью, хранила ее.

     Она легко коснулась его тела, не желая разбудить, провела пальцами по

жестким завиткам волос,   покрывавших   грудь,   по-прежнему   удивляясь,   как

бесконечно это отличается от того, что она знала прежде.

     Она задрожала от почти непереносимого удовольствия, вспоминая, как он

описывал ей ее тело, заставив гордиться им впервые в жизни. Она   вспомнила

слова, которыми он точно описывал, чем они занимаются, она чувствовала его

руки, сжимавшие ее.

     Он так откровенно наслаждался ею, так радовался, что все сдерживающие

начала, которые годы жалкой жизни   с   Манфредом   наложили   на   нее,   вдруг

исчезли, и она смогла вслед за Родни   Айронсайдзом   пройти   через   бурю   и

вступить в мир, где душа и тело абсолютно спокойны.

     Она почувствовала, что он просыпается, коснулась его лица, его губ   и

глаз кончиками пальцев.

     - Спасибо, - прошептала она, и он, казалось, понял, потому   что   взял

ее голову и положил себе на плечо.

     - Спи, - негромко сказал он, и она закрыла   глаза   и   лежала   тихо   и

неподвижно рядом с ним, но не   спала.   Она   не   хотела   терять   ни   одного

мгновения.

                                    40

     Когда утром в понедельник, в семь   тридцать,   Род   появился   в   своем

кабинете, письмо о назначении лежало на его столе.

     Он сел и закурил   сигарету.   Потом   начал   читать,   медленно,   смакуя

каждое слово.

     - Решением совета директоров, - начиналось письмо и заканчивалось:   -

остается только передать вам поздравления совета и уверенность его в ваших

способностях справиться с новой должностью.

     В его кабинет влетел обеспокоенный Дмитрий.

     - Эй! Род! Ну и начало недели! На 90 уровне вышел   из   строя   главный

кабель и...

     - Не кричи на меня, - прервал его Род. - Я не управляющий   подземными

работами.

     Дмитрий смотрел на него, удивленно раскрыв рот.

     - Какого дьявола, тебя что, уволили?

     - Почти, - сказал Род и бросил письмо через стол.   -   Плосмотри,   что

эти ублюдки со мной сделали.

     Дмитрий прочел и взвыл.

     - Боже, Род! Боже! - Он понесся по коридору,   распространяя   новость.

Все специалисты устремились в кабинет Рода, жали ему руку. Он решил, что в

целом их реакция положительная, хотя иногда   и   подмечал   фальшивую   ноту.

Этот слегка завидует,   у   этого   уши   еще   горят   от   выговора   -   язык   у

Айронсайдза острый, - этот слабый специалист и понимает,   что   теперь   его

работа под сомнением. Зазвонил телефон. Род ответил,   выражение   его   лица

изменилось, и он жестом очистил кабинет.

     - Говорит Хиршфилд.

     - Доброе утро, мистер Хиршфилд.

     - Ну, вы получили свой шанс, Айронсайдз.

     - Я благодарен за это.

     - Мне нужно с вами увидеться. Сегодня разбирайтесь. Завтра   в   девять

утра в моем кабинете в РифХаус.

     - Я буду.

     - Хорошо.

     Род повесил трубку, и начался   сумбурный   день,   полный   неразберихи,

реорганизации, постоянно прерываемый   потоком   поздравителей.   Вдобавок   к

обязанностям генерального управляющего он по-прежнему занимался подземными

работами. Пройдет немало времени, прежде чем с одной из шахт сюда   пришлют

нового   управляющего   подземными    работами.    Он    пытался    организовать

переселение в большой кабинет в главном административном   здании   выше   по

хребту, когда появился еще один посетитель   -   секретарша   Френка   Леммера

мисс   Лили   Джордан,   в   строгом   сером   фланелевом   костюме   похожая    на

надзирательницу из Равенсбрюка.

     - Мистер Айронсайдз, мы с вами в прошлом не встречались   с   глазу   на

глаз. И вряд ли встретимся в будущем. Я пришла подавать в отставку. Я   все

подготовила.

     Зазвенел телефон. Голос Дэна Стендера, веселый и беззаботный. "Род, я

влюбился".

     - О, Боже, нет! - простонал Род. - Не сегодня.

     - Хочу поблагодарить тебя за знакомство. Она просто удивительна...

     - Да, да! - прервал он его. - Слушай, Дэн, я сейчас занят. Как-нибудь

в другой раз, ладно?

     - О, да, я забыл. Говорят, ты теперь новый   генеральный   управляющий.

Поздравляю Можешь угостить меня выпивкой в клубе. В шесть вечера.

     - Ладно. К тому времени мне тоже нужно будет выпить.   -   Род   повесил

трубку и взглянул на Лили Джоржан. У нее было выражение судьи, только   что

вынесшего смертный приговор.

     - Мисс Джордан, в прошлом наши интересы не совпадали.   Но   в   будущем

этого не будет. Вы лучший секретарь на сотни миль в округе "Сондер   Дитч".

Я нуждаюсь в вас, компания нуждается в вас.

     Волшебные слова. Мисс Джордан двадцать пять   лет   провела   на   службе

компании. Она заметно дрогнула.

     - Пожалуйста,   мисс   Джордан,   дайте   мне   шанс.   -   Род   бессовестно

прибегнул к своей самой очаровательной улыбке. Женстенность   мисс   Джордан

не настолько атрофировалась, чтобы она смогла сопротивляться.

     - Хорошо, мистер Айронсайдз. Останусь пока   до   конца   месяца.   Потом

посмотрим. - Она встала. - Теперь я займусь   вашим   переселением   в   новый

кабинет.

     - Спасибо, мисс Джордан.   -   С   облегчением   он   дал   ей   возможность

действовать, а сам занялся грудой накопившихся проблем. Один человек,   две

должности. Теперь он отвечал не только за   подземные   операции,   но   и   за

работу на поверхности. Телефон   звонил,   люди   толпились   в   коридоре,   из

кабинета   Дмитрия   поступали   документы.   Никакого   ланча,   и   когда    она

позвонила, он чувствовал себя выжатым.

     - Привет, - сказала она. - Увидимся вечером? - Голос ее был свеж, как

влажная ткань на лбу профессионального борца между раундами.

     - Терри. - В ответ он только произнес ее имя.

     - Да или нет. Если нет, я собираюсь спрыгнуть с крыши Риф Хаус.

     - Да, - сказал он. - Попс вызывает меня к девяти утра к себе, поэтому

я ночую в квартире. Позвоню тебе, как только приеду.

     - Очень хорошо, - ответила она.

     В пять тридцать Дмитрий просунул голову в кабинет.

     - Я отправляюсь в первый ствол на взрыв, Род.

     - Который час? - Род взглянул на часы. - Так поздно?

     - Сейчас рано темнеет, - согласился Дмитрий. - Я пошел.

     - Подожди! - остановил его Род. - Я сам.

     - Не беспокойся.   -   По   инструкции   ежедневный   взрыв   проводится   в

присутствии либо управляющего подземными работами, либо его помощника.

     - Я сам, - повторил Род. Дмитрий открыл рот, чтобы возразить,   увидел

выражение лица Рода и тут же передумал.

     - Ну, ладно. Тогда до завтра. - И ушел.

     Род    улыбнулся    собственной    сентиментальности.    "Сондер     Дитч"

принадлежит ему, и он произведет свой первый собственный взрыв.

     Его ждали у стальной   двери   взрывного   помещения   в   голове   первого

ствола. Это маленькая бетонная комната, и от двери есть только два   ключа.

Один у Дмитрия, другой у Рода.

     Дежурный начальник взрывников и   десятник   электриков   добавили   свои

поздравления к сотням полученным за день, Род открыл дверь, и они вошли   в

комнату.

     - Проверяйте, - приказал Род, и начальник взрывников начал по очереди

вызывать   своих   подчиненных   в   первом   и   втором   стволах;   они    должны

подтвердить, что все разработки "Сондер   Дитч"   пусты,   что   все   те,   кто

сегодня утром спустился в шахту, уже на поверхности.

     Тем временем десятник электриков работал у контрольной   электрической

доски. Он посмотрел на Рода.

     - Готово к замыканию, мистер Айронсайдз.

     - Давайте, - кивнул Род, и тот включил рубильник. На   доске   вспыхнул

зеленый свет.

     - Номер один, северный большой забой закрыт и зелен.

     - Перкрывайте, - сказал Род, и электрик коснулся другого рычага.

     - Номер один, восточный большой забой закрыт и зелен.

     - Перекрывайте.

     Зеленый свет свидетельствовал, что все взрывные соединения в порядке.

Красный свет   означает   повреждение,   и   этот   участок   не   включается   во

взрывную систему.

     Один за другим все участки сообщали о   готовности,   наконец   электрик

отошел от доски.

     - Все зелены и перекрыты.

     Род взглянул на начальника взрывников.

     - Все уровни чисты, мистер Айронсайдз. Шахта готова к взрыву.

     - Чиза! - сказал Род, это традиционный приказ, дошедший от тех   дней,

когда каждый заряд взрывался отдельно, от особого взрывателя.

     "Чиза" на языках банту означает "огонь".

     Начальник взрывников подошел к   доске   и   открыл   клетку,   в   которой

находилась большая красная кнопка.

     - Чиза! - повторил он и нажал кнопку.

     Мгновенно все зеленые огни на доске погасли и сменились красными. Все

соединения были нарушены взрывом.

     Земля под ногами дрогнула. Взрывы происходили   по   всем   участкам.   В

забоях вначале взрывались заряды у самой лавы, за ними   остальные.   Каждый

заряд отбрасывал не менее десяти тонн породы. В конце следовали взрывы   по

более сложному образцу. Вначале   "резцы"   в   самой   середине   лавы.   Затем

"плечевые взрывы" в верхних углах, за ними "ножные взрывы" в нижних углах.

Мгновенный   перерыв,   пыль   и   дым   заполняют   забои,    затем    взрываются

"высвободители" по обе стороны. Еще один перерыв, и наконец "подъемники" у

самого дна поднимают всю освобожденную массу породы и отбрасывают от лавы.

     Род ясно представлял себе все это. И хоть ни один   человеческий   глаз

не видел сам взрыв, он ясно понимал, что там происходит.

     Дрожь замерла.

     - Все. Полный взрыв, - сказал взрывник.

     - Спасибо. - Род неожиданно ощутил усталость. Он хотел   выпить,   хотя

короткий утренний разговор   предупредил   его,   что   Дэн,   вероятно,   будет

невыносим. Разговор будет вращаться вокруг новой любви Дэна.

     Но тут он улыбнулся, вспонив, кто позже вечером   будет   ждать   его   в

Йоханнесбурге, и усталость отступила.

                                    41

      Они сидели лицом друг к другу.

     - Меня беспокоят три вещи, - сказала Терри.

     - Какие именно? - спросил Род. Он натирал мылом губку.

     - Во-первых, твои ноги слишком велики для этой ванны.

     Род передвинулся, и Терри выплеснула половину воды на пол.

     - Родни Айронсайдз, потрудись внимательней смотреть,   куда   помещаешь

свои пальцы!

     - Прошу прощения. - Он наклонился и поцеловал   ее.   -   Что   еще   тебя

беспокоит?

     - Во-вторых, меня беспокоит то, что я не обеспокоена.

     - Из какой части Ирландии ты родом? - спросил Род. - Графство Корк?

     - Я хочу сказать: это ужасно, но я не испытываю ни малейших угрызений

совести. Раньше я считала, что если со   мной   это   случится,   я   не   смогу

смотреть в глаза ни одному человеку, так мне будет стыдно. - Она   взяла   у

него губку и начала мылить ему грудь и плечи. - Но я   совсем   не   стыжусь.

Наоборот, я готова встать посреди улицы Элоф в час пик и   кричать:   "Родни

Айронсайдз мой любовник".

     - Выпьем за это. - Родни смыл пену с рук и поднял с пола два бокала с

вином. Один от дал   Терри,   они   чокнулись,   рубиново-красное   бургундское

сверкало.

     - Родни Айронсайдз мой любовник! - произнесла она тост.

     - Родни Айронсайдз твой любовник, - согласился он, и они выпили.

     - Теперь я произнесу тост, - сказал Род.

     - Какой? - Она с готовностью подняла бокал, а Род наклонился и   налил

немного красного вина ей меж грудей. Оно пожедало по белой коже, как вино,

и Род торжественно провозгласил:

     - Благословен будь этот корабль и все, кто плывет на нем!

     Терри булькнула от удовольствия.

     - За его капитана. Пусть твердой рукой держит руль!

     - Пусть его днище никогда не коснется рифа!

     - Пусть он будет регулярно торпедирован!

     - Терри Стайнер, ты ужасна.

     - Да, не правда ли? - И они осушили бокалы.

     - Ну, а теперь твое третье беспокойство.

     - Манфред возвращается домой в субботу.

     Они перестали смеяться. Род посмотрел на бутылку бургундского и снова

наполнил бокалы.

      - У нас есть еще пять дней, - сказал он.

                                    42

     Для Манфреда Стайнера это была неделя личного торжества.   Его   доклад

на конференции послужил   основой   переговоров,   все   обсуждение   вращалось

вокруг   него.   Он   выступал   на    заключительном    банкете,    на    котором

присутствовал сам генераль де Голль, и затем де Голль   пригласил   Манфреда

выпить с ним кофе с коньяком в одной из   приемных.   Генерал   был   любезен,

задавал   вопросы   и   внимательно   выслушивал   ответы.   Дважды   он   обращал

внимание своего министра финансов на замечания Манфреда.

     Проводы   были    сердечными,    и    с    Манфредом    прощались    как    с

государственным руководителем. Как и   большинство   немцев,   Манфред   питал

слабость к мундирам и наградам. Он представил себе,   как   будут   выглядеть

звезда и ленточка на белоснежном лацкане его пиджака.

     В прессе и во Франции и дома отзывы были   самые   благоприятные.   Даже

язвительный журнал "Таймс" поместил снимок, на котором генераль   де   Голль

внимательно склоняется к Манфреду, положив руку ему на плечо. Надпись   под

снимком гласила: "Охотник и ястреб. На добычу за долларом?"

     Стоя   в    крошечном    туалете    в    хвосте    боинга    южноафриканской

авиакомпании, Манфред негромко насвистывал   и   раздевался.   Сняв   жилет   и

рубашку, он скомкал их и выбросил в корзину.

     Голый по пояс, он вытер верхнюю часть своего тела   полотенцем,   затем

протер   одеколоном   4711.   Из   чемоданчика   достал   электробритву.    Свист

прекратился, он подставил лицо под бритву.

     Мысленно он снова страница за страницей просматривал доклад,   который

сегодня утром доставил ему в номер Эндрю. Когда дело   касалось   написанных

текстов, у Манфреда   была   абсолютная   память.   Хотя   доклад   находился   в

портфеле, Манфреду он не был нужен, он и так мог вспомнить   каждое   слово,

каждую цифру.

     Великолепная работа.   Он   не   мог   даже   догадаться,   как   ее   авторы

получили доступ к результатам разведочных работ всех пяти китченервильских

золотодобывающих компаний: служба безопасности   каждой   компании   была   не

менее надежна, чем служба национальной безопасности. Но   цифры   подлинные.

Он проверил все, что   касалось   ЦОР.   Все   совпадало.   Значит,   данные   по

остальным четырем компаниям тоже подлинные.

     Имена авторов доклада сами по себе легендарны. Это лучшие специалисты

в своей области. Их мнение   неоспоримо.   Заключение   доклада   не   вызывало

сомнений. Их вывод сводился к следующему.

     Если провести штрек с 66 уровня первого ствола   "Сондер   Дитч"   через

Большой Черпак, он пройдет под содержащими воду известняками. И   сразу   за

стеной пересечет необыкновенно богатый золотоносный слой.

     Манфреду не нужна была лекция его тучного   кредитора,   чтобы   понять,

какие за этим таятся возможности. Человек, который отдаст   приказ   прорыть

Большой Черпак, будет   победителем.   И   когда   место   председателя   группы

станет вакантным, этот человек неизбежно станет председателем.

     Есть и другая возможность.   Человек,   который   непосредственно   перед

прокладкой штрека, купит большой пакет акций "Сондер Дитч",   станет   очень

богат, когда позже продаст эти акции.   Он   будет   так   богат,   что   станет

независим от своей жены и будет вести   такой   образ   жизни,   какой   хочет,

удовлетворяя свои специфические вкусы.

     Манфред продул бритву и вернул ее в чемоданчик. Потом   достал   свежую

сорочку и жилет и начал напевать:

                       - Heute ist der schonste Tag

                       In meinem Leben.

                            [Сегодня лучший день в моей жизни (нем.)]

     Он позвонит Айронсайдзу из аэропорта Яна Смита,   как   только   пройдет

таможенный контроль. В   воскресенье   утром   Айронсайдз   явится   к   нему   и

получит приказ.

     Завязывая узел галстука, Манфред думал о том,   что   стоит   на   пороге

новой жизни, события последующих нескольких месяцев   вознесут   его   далеко

над обычными людьми.

     Ради такой возможности он ждал и работал столько лет.

                                    43

     Обстоятельства совершенно   переменились   со   времени   его   последнего

посещения, подумал Род, направляя мазерати по подъездной дороге к   дому   в

стиле африкаанс с остроконечной крышей.

     Он остановил машину, выключил зажигание и   немного   посидел:   ему   не

хотелось видеть челоека, который способствовал его карьере и   которого   он

украсил отличной парой рогов.

     - Смелее, Айронсайдз! - прошептал он, вышел   из   машины   и   пошел   по

дорожке меж газонов.

     Терри в сером платье сидела   на   вернаде,   вокруг   нее   лежала   груда

воскресных гаезт.

     - Доброе утро, мистер   Айронсайдз!   -   поздоровалась   она,   когда   он

поднимался по ступенькам. - Муж в кабинете. Вы ведь знаете дорогу?

     - Спасибо, миссис Стайнер. - Род говорил по-дружески, но   равнодушно,

однако, проходя мимо ее кресла, негромко добавил: - Я   готов   съесть   тебя

без соли.

     - Не трать ее, замечательный зверь,   -   прошептала   Терри   и   провела

кончиком языка по губам.

     Пятнадцать минут   спустя   Род   с   каменным   лицом   и   весь   похолодев

внутренне сидел перед столом Манфреда   Стайнера.   Когда   он   наконец   смог

заговорить, ему показалось, что от усилий кожа губ разорвется.

     - Вы хотите прокопать Большой Черпак? - прохрипел он.

     - Больше того, мистер Айронсайдз. Я хочу, чтобы вы   завершили   работу

за три месяца и чтобы вся работа   велась   в   абсолютной   тайне,   -   сказал

Манфред. Несмотря на воскресенье, он был одет в   белую   рубашку   и   черный

костюм. - Вы проведете штрек на глубине 6 600 футов от ствола номер 1, так

чтобы он пересекся с разведочной скважиной номер 3 в   двухстах   пятидесяти

футах за расчетным окончанием серпентинной стены Большого Черпака.

     - Нет. - Род   покачал   головой.   -   Этого   нельзя   делать.   Никто   не

согласится рискнуть. Бог один   знает,   что   по   другую   строну,   мы   знаем

только, что это опасно. Очень опасно.

     - Откуда вы это знаете? - негромко спросил Манфред.

     - Все в Китченервильском поле это знают.

     - Как?

     - По разным мелочам. - Род обнаружил, что ему   трудно   выразить   свою

мысль словами. - Интуиция. Если долго этим занимаешься,   возникает   шестое

чувство, которое предупреждает, когда...

     - Вздор! - резко прервал   Манфред.   -   Мы   больше   не   живем   в   мире

колдовства.

     - Это не колдовство, это опыт, - гневно   ответил   Род.   -   Вы   видели

результаты разведки по ту сторону стены?

     - Конечно, -   кивнул   Манфред.   -   Скважина   номер   три   дала   тысячи

пеннивейтов на тонну.

     - А во всех остальных скважинах либо скручивало штангу, либо   из   них

хлестала вода, как из мочащейся лошади.

     Манфред покраснел. "Прошу вас   не   использовать   в   моем   доме   такие

вульгарные сравнения".

     Род был выбит из равновесия, и, прежде чем он смог ответить,   Манфред

продолжал:

     - А если противопоставить мнение... - Манфред   назвал   три   имени,   -

вашей интуиции?

     - Это лучшие специалисты в нашей области, - неохотно согласился Род.

     - Читайте! - выпалил Манфред. Он бросил на стол   манильский   конверт,

потом встал и пошел мыть руки к скрытому умывальнику.

     Род открыл конверт и погрузился в чтение.   Десять   минут   спустя,   не

отрываясь от текста, он порылся в кармане в поисках сигарет.

     - Пожалуйста, не курите! - резко остановил его Манфред.

     Три четверти часа спустя Род закрыл конверт. Все это время Манфред   с

неподвижностью ящерицы сидел за столом, и только блеск глаз   говорил,   что

он жив.

     - Как, ради дьявола, получили вы эти данные? - удивленно спросил Род.

     - Это вас не касается. - Манфред взял у него конверт,   это   было   его

первое движение за сорок пять минут.

     - Вот оно   что!   -   пробормотал   Род.   -   Вода   в   известняке   вблизи

поверхности. Мы пройдем ниже. - Он неожиданно встал и принялся расхаживать

взад и вперед перед столом.

     - Вы убеждены? - спросил Манфред. Род не ответил.

     - Я предпочел вас старшим и более опытным людям,   -   негромко   сказал

Манфред. - Я снова сброшу вас вниз и объявлю перед всем миром, что   вы   не

пригодны к работе. И тогда, Родни Айронсайдз, вы конченый   человек.   Никто

не даст вам больше шанса!

     Это правда. Род знал это.

     - Но если вы будете следовать моим инструкциям и мы   вскроем   богатые

пласты, часть славы ляжет и на вас.

     Это тоже правда. Род   перестал   расхаживать,   он   стоял   с   согнутыми

плечами,   не   зная,   на   что   решиться.    Довериться    докладу,    презреть

собственную интуицию? Когда он думал о земле за стеной, по коже его ползли

мурашки. Он почти наяву чувствовал, как оттуда несет.   Но   ведь   он   может

ошибаться. А ему противостоят весомые аргументы. Известные   имена   авторов

доклада, угроза, которую Манфред осуществит без колебаний.

     - Вы дадите мне письменное указание? - хрипло спросил Род.

     - А что это вам даст? - спокойно ответил Манфред. -   Как   генеральный

управляющий, только вы принимаете решение о тех или   иных   разработках.   В

том   весьма   маловероятном   случае,   что   мы   столкнемся    за    стеной    с

неприятностями, мои письменные указания не спасут вас от   ответственности.

Точно так же, если вы убьете мою жену, вас   не   оправдает   мое   письменное

указание на это.

     И это правда. Род понимал, что он в   западне.   Он   может   отказаться,

сломать себе карьеру. Или сдаться и принять все последствия этого.

     - Нет, - сказал Манфред, - я не дам вам письменного указания.

     - Ублюдок, - негромко сказал Род.

     Манфред ответил так же   негромко:   "Я   вас   предупредил,   что   вы   не

сможете мне отказать".

     И последние угрызения   совести   в   связи   с   Терри   Стайнерт   у   Рода

исчезли.

     - Вы даете мне три месяца,   чтобы   пробить   Большой   Черпак.   Хорошо,

Стайнер. Я сделаю это.

     Род повернулся и вышел из комнаты.

     Терри ждала его среди кустов   протеи   на   самом   нижнем   газоне.   Она

увидела его лицо и перестала притворяться. Побежала ему навстречу.

     - Род, в чем дело? - Она схватила его за руку, посмотрела в глаза.

     - Осторожней! - предупредил он, и она опустила руку и отступила.

     - Что?

     - Проклятый гестаповский ублюдок! - выпалил Род. - Прости, Тереза, он

твой муж.

     - Что он сделал?

     - Не могу тебе сказать. Когда увидимся?

     - Я найду предлог, чтобы попозже уйти   из   дома.   Жди   меня   в   твоей

квартире.

     Позже она сидела под   картиной   Паравано   и   слушала,   а   он   ей   все

рассказал. Все: доклад, угроза, приказ прорыть Большой Черпак.

     Она слушала, и по ее   лицу   нельзя   было   понять,   одобряет   она   его

решение или нет.

     Манфред отвернулся от окна и подошел   к   столу.   Даже   на   расстоянии

нельзя было усомниться в жесте его жены. Протянутая рука,   поднятое   лицо,

беспокойно раскрытые губы, потом виноватый взгляд и отступление.

     Он сел за стол и положил перед собой руки. Впервые   подумал   о   Родни

Айронсайдзе как о человеке, а не как об орудии.

     Он вспомнил, какой он огромный, как он высок и широкоплеч.   Наказание

Айронсайдзу не может быть физическим и не должно быть немедленным.   Только

после того, как он пророет Большой Черпак.

     "Я могу подождать", холодно подумал он, "В этой жизни для всего   есть

время".

                                    44

     Джонни и Дэви Деланж сидели перед столом Рода. Оба   чувствовали   себя

неуверенно в большом кабинете с   окнами,   выходящими   на   Китченервильскую

долину.

     Я их не виню, подумал Род, я и сам не привык еще к этому кабинету.

     Ковер от стены до стены, кондиционер, оригиналы картин на   деревянных

панелях стен.

     - Я послал за вами, потому что вы лучшие добытчики на "Сондер   Дитч",

- начал Род.

     "Оловянные    Ребра    чего-то    хочет",    подумал    Дэви     со     всей

подозрительностью члена профсоюза к управляющему.

     "Несколько слов от   нашего   спонсора",   внутренне   улыбнулся   Джонни,

"перед началом программы".

     Род смотрел на их лица и   точно   знал,   о   чем   они   думают.   Он   сам

когда-то работал, получая по   ежедневной   выработке.   "Перестань   говорить

себе комплименты, Айронсайдз", посоветовал он себе, "это   крепкие   орешки,

на них нелегко произвести впечатление".

     - Я вывожу вас из забоев   и   поручаю   специальное   задание.   Работать

будете   по   очереди   дневными    и    ночными    сменами.    Отвечать    будете

непосредственно передо мной, и вся ваша работа будет проводиться в   полной

тайне.

     Они молча и настороженно смотрели   на   него.   Джонни   первым   нарушил

молчание.

     - Один взрыв в день? - Он думал об оплате. Если исходить   из   средних

расценок, он заработает много меньше,   чем   сейчас,   при   одном   небольшом

взрыве в день.

     - Нет. - Род покачал   головой.   -   Сверхбыстро,   взрывы   независимые,

повышенная оплата.

     Оба брата наклонились вперед.

     - Независимые взрывы? - переспросил Дэви. Это значит, что   они   могут

взрывать, как только подготовятся. Хорошая команда может   произвести   три,

даже четыре взрыва за смену.

      - Независимые взрывы? - повторил Джонни. Такой язык он понимал.   Этот

способ применялся только   в   чрезвычайных   обстоятельствах,   для   спасения

засыпанных людей. Администрация   молчаливо   соглашалась   во   имя   быстроты

пернебречь обычными процедурами   безопасности.   Боже,   ликовал   Джонни,   я

смогу взрывать четыре, даже пять раз в смену.

     - Повышенная оплата? - спросили они   одновременно.   Это   на   двадцать

процентов больше обычной. Так они заработают целое состояние.

     Род   кивнул   и   подождал   реакции,   которая,   как   он   знал,    должна

последовать.

     Братья Деланж начали искать подвох. Они молча проворачивали   разговор

в голове, как подозрительная домохозяйка осматривает помидор,   потому   что

он слишком дешев.

     - Какой длины штрек? - спросил Джонни. Если короткий,   несколько   сот

футов, то не стоит и браться. Не успеют они приняться за дело,   как   будет

уже кончено.

     -   Около   шести   тысяч   футов,   -    ответил    Род.    Они    облегченно

переглянулись.

     - В каком направлении? - Дэви добрался до самого главного.

     - Вы пробьете Большой Черпак и встретитесь с золотоносным пластом   на

глубине 6 600 футов.

     - Боже! - сказал Джонни. - Большой Черпак! - На   него   это   произвело

впечатление, но он не испугался. Опасность   возбуждала   его,   он   принимал

вызов.   Родись   он   чуть   пораньше,   из   него   вышел   бы   отличный    пилот

истребителя.

     - Большой Черпак! - прошептал Дэви. Мысли его метались. Ничто в   этом

мире или вне его не соблазнит Дэви Деланжа пробивать   Большой   Черпак.   Он

испытывал перед ним почти суеверный страх. Само это название несло в   себе

невыразимую угрозу. Вода. Газ. Карманы рыхлой породы. Прорывы   грязи.   Все

кошмары шахтера.

     Конечно, тут нет вопроса, но нельзя и упускать такие деньги. На   этих

условиях он может заработать десять-двенадцать тысяч рандов.

     - Хорошо, мистер Айронсайдз, - сказал он. -   Я   начну   первую   ночную

смену. Джонни может начать с дневной.

     Дэви Деланж принял решение. Он будет работать,   пока   его   сверло   не

соприкоснется с зеленым серпентином Большого Черпака. Тогда он   выйдет   из

забоя и прекратит работу. До стены он пойдет, дальше - нет.

     Потом он сможет перйти на другую шахту, с его репутацией   его   примут

на любую, и он уговорит Джонни уйти вместе с собой.

     - Эй, Дэви!   -   обрадовался   Джонни.   Он   ожидал,   что   Дэви   наотрез

откажется.

     Теперь он точно сможет купить мустанг,   может,   модель   MGB   GT,   для

Хэтти, провести Рождество в Дурбане и...

     Род   был   удивлен,   что   Дэви   так   легко   согласился.   Он   несколько

мгновений смотрел на него и решил,   что   у   Дэви   глаза   хорька.   Придется

последить за этим ублюдком, подумал Род.

                                    45

     Потребовалась целая смена для подготовки. Род выбрал начальный пункт.

Главный забой, изгибаясь, отходит от ствола на 66 уровне. В трехстах футах

по туннелю в стене вырублено большое   помещение.   Оно   использовалось   для

ремонта локомотивов, но   теперь   пустует.   Вход   в   него   перекрыли   двумя

дверьми   с   вентиляционными   установками,   и   маркшейдер   установил    свои

инструменты и наметил начало туннеля, который   прямо,   как   полет   стрелы,

пройдет через Большой Черпак и уйдет в неизвестность.

     Все   окружающее    пространство    оградили    веревками    и    развесили

предупреждающие надписи. ОПАСНОСТЬ НЕЗАВИСИМЫЕ ВЗРЫВЫ

     Всем   мастерам   было   приказано    держать    своих    людей    подальше,

локомотивное движение перевели в параллельный тоннель.

     На дверях помещения повесили еще одну   надпись.   ВЗРЫВНЫЕ   РАБОТЫ   НЕ

РАЗРЕШАЕТСЯ ОТКРЫТЫЙ ОГОНЬ

     Из-за небольших   количеств   угля   и   других   органических   веществ   в

верхних пластах "Сондер Дитч" была объявлена пожароопасной шахтой и должна

была исполнять все правительственные   распоряжения   по   этому   поводу.   Не

разрешались на новых разработках ни   спички,   ни   зажигалки,   ни   искрящие

приборы, потому что всегда приходилось опасаться метана.

     Бесцветный, безвкусный, лишенный запаха,   доступный   для   обнаружения

только при помощи испытательных ламп,   метан   представлял   собой   страшную

угрозу. При концентрации в девять процентов   в   воздухе   он   взрывоопасен.

Принимались строжайшие   предосторожности   против   случайного   просачивания

метана через трещины или пустоты в камне.

     От главных компрессорных труб в   забой   были   проведены   ответвления,

которые давали необходимое для работы сверел давление в шестьдесят   фунтов

на   квадратный   дюйм.   Затем   сверла,   ломы,   молоты,   лопаты    и    другие

инструменты привезли от главного ствола и выгрузили на 66 уровне в   начале

туннеля.

     В последнюю   очередь   к   началу   разработок   доставили   взрывчатку   и

уложили в красный ящик. И вот вечером 23 октября 1968 года Дэви   Деланж   и

его   команда   высадились   из   клети    и    направились    в    неиспользуемую

локомотивную мастерскую.

     Дэви стоял перед намеченным маркшейдером на   стене   началом   туннеля.

Рядом с ним был угрюмый свази старший. За ними без   указаний   все   рабочие

занялись своими обязанностями, каждый точно знал, что ему нужно делать.

     Бурильщики и их помощники уже тащили свои громоздкие орудия.

     - Ты! Ты! Ты! Ты! - Дэви указал каждому,   где   начинать   сверлить,   и

отступил.

     - Шайя! - приказал он. - Давай! - И   начался   разрывающий   барабанные

перепонки рев.

     Сверление закончилось, и Дэви зарядил отверстия. Из них, как   мышиные

хвосты, спускались белые фитили. Длина их была тщательно рассчитана, чтобы

создалась правильная последовательность взрывов.

     - Очистить штрек!   -   Резко   прозвучал   свисток   старшего,   протопали

тяжелые башмаки, в химически очищенном воздухе повисла тишина.

     - Чиза! - Дэви и старший с горящими воспламенителями в   правых   руках

коснулись висящих   хвостов,   и   все   помещение   озарилось   огнем   фитилей.

Искаженные гигантские тени двоих метались на стене.

     - Все горят! Пошли! - Двое быстро пошли туда, где ждала вся команда.

     Сотрясение ударило по барабанным перепонкам, по   легким,   наступившая

тишина показалась ошеломляющей.

     Дэви взглянул на часы. По закону полагается подождать тридцать минут,

прежде чем возвращаться в трек. Запоздавший взрыв может снести голову.   Но

даже если этого не случится, там облака ядовитых азотистых газов,   которые

уничтожают волосяные сумки в ноздрях и делают человека особенно уязвимым к

частицам скальной пыли, пытаюшимся проникнуть в легкие.

     Дэви ждал тридцать минут, за это время вентиляция унесла все   газы   и

пыль.

     Затем один вернулся в штрек. С собой   он   нес   безопасную   лампу,   ее

огонек горел за решеткой из тонкой медной   проволоки.   Решетка   не   давала

пламени соприкоснуться с   метаном   в   воздухе.   Стоя   у   грубого   круглого

углубления в стене, он проверил присутствие метана. Внимательно следил   за

голубым язычком сигнального   устройства.   Газа   нет.   Удовлетворенный,   он

погасил лампу.

     - Старший! - крикнул он, и свази подбежал, разматывая шланг.

     - Воду вниз!

     Только когда стены и все обломки блестели и покрылись   каплями,   Дэви

удовлетворился: теперь пыль прибита, можно возвращать команду.

     - Ломы! - крикнул он, и все прибежали, неся длинные двенадцатифутовые

ломы.

     - Сбивайте! - И рабочие принялись ломами сбивать нависшие на   потолке

и стенах камни. Двое действовали одним ломом, стальной конец высекал искры

из скалы. Освобожденные обломки падали вниз, сначала густо, потом все реже

и реже, и наконец потолок очистился. Только тогда Дэви поднялся   на   груду

обломков и снова стал намечать взрывные отверстия.

     За ним   его   команда   грузила   обломки   в   поджидавшие   вагонетки,   а

забойщики тащили сверла к новому месту.

     За первую ночь команда Дэви произвела три взрыва. Дэви   был   доволен,

поднимаясь в клети к розовому ароматному рассвету.

     - Может, завтра сделаем четыре, - думал он.

      В раздевалке компании он помылся под душем, пустив горячую воду,   так

что кожа его покраснела, а   он   покрывал   голову,   подмышки,   ноги   густой

пеной.

     Потом вытерся грубым толстым   полотенцем   и   быстро   оделся.   Идя   по

стоянке к своему старому форду "Англия", он чувствовал себя   счастливым   и

уставшим, голодным и готовым отдохнуть.

     Он ехал в Китченервиль на скорости сорок миль в   час,   солнце   только

всходило над Краалкопским хребтом.   Начинался   туманный   рассвет,   Длинные

тени лежали на земле, и Дэвидумал о том,   как   будет   встречать   такой   же

рассвет на своей ферме.

     В пригороде мимо него в противоположном направлении   проревел   монако

Джонни. Джонни помахал   и   погудел,   что-то   крикнул,   но   разобрать   было

невозможно.

      - Когда-нибудь он попадется, - Дэви неодобрительно покачал головой. -

Здесь скорость только до сорока пяти миль.

     Он поставил "Англию" в гараж и   прошел   через   дверь   кухни.   Девушка

банту хлопотала у печи.

     - Три яйца, - сказал он ей и прошел в свою   спальню.   Снял   пиджак   и

бросил на кровать. Потом вернулся к двери и быстро посмотрел вверх и   вниз

по коридору. Пусто. Ни звука, кроме звона посуды на кухне.

     Дэви скользнул по коридору. Дверь в спальню Джонни была приоткрыта, и

Дэви беззвучно подошел к ней. Сердце   его   билось   в   горле,   дышать   было

трудно от возбуждения и чувства вины.

     Он высунулся из-за   двери   и   заглянул   внутрь.   Сегодня   лучше,   чем

обычно.

     Хэтти спит крепко. Джонни шутил,   что   нужен   взрыв   динажеля,   чтобы

разбудить ее. Она никогда не надевала ничего на ночь и никогда не вставала

раньше половины одиннадцатого.   Лежала   она   на   животе,   прижав   к   груди

подушку, волосы ее радостным пламенем   раскинулись   на   зеленой   простыне.

Утро теплое, и она сбросила одеяло.

     Дэви стоял в коридоре. Нерв на   веке   у   него   начал   дергаться,   под

рубашкой капля пота скользнула из-под мышки по боку.

     На кровати Хэтти что-то неразборчиво   пробормотала   во   сне,   поджала

колени и медленно перевернулась на спину. Одной рукой она вяло провела   по

лицу, глаза были закрыты локтем.

     Она глубоко вздохнула. Двойные   холмики   грудей   изменили   форму   под

собственным весом и из-за давления руки. Волосы под мышками и у   основания

живота сверкали красно-золотым цветом. Длинная, гладкая, шелковисто-белая,

увенчанная и тронутая рыжим пламенем.

     Она чувственно пошевелилась и снова погрузилась в сон.

     - Завтрак готов, хозяин, - позвала служанка из кухни.   Дэви   виновато

вздрогнул и отступил.

     К своему удивлению, он обнаружил, что тяжело дышит, как   будто   бежал

издалека.

                                    46

     Джонни Деланж прислонился к боковой стене   забоя,   его   жесткий   шлем

надет набекрень, с губ свисает сигарета.

      В   штреке   прогремели   взрывы.   Джонни   распознавал    каждый.    Когда

прогремел последний, он оттолкнулся от стены плечом.

     - Это подъемник, - объявил он. - Пошли, Большой Король!

     Джонни Деланж не собрался тратить тридцать минут. Спускаясь по треку,

он и Большой Король обвязывали рот   и   нос   шарфами.   Туннель   перед   ними

заполняли густая сине-белая пыль   и   газы.   Большой   Король   тащил   шланг,

брызгая повсюду, чтобы примять пары и частицы.

     Они подошли к лаве, Джонни склонился над безопасной лампой.   Даже   он

испытывал почтительное уважение к метановому газу.

     - Ломы! - заревел он, не   дожидаясь,   пока   Большой   Король   закончит

смачивать. Рабочие   появились   в   тумане,   как   призраки.   Сразу   за   ними

забойщики склонялись к своим сверлам.

     Действуя с расчетливым риском, Джонни привел свои сверла   в   действие

на сорок пять минут раньше, чем Дэви в аналогичных обстоятельствах.

     Когда он вернулся   за   фитилями   и   взрывчаткой,   то   обнаружил,   что

погрузчики столпились вокруг   массивной   глыбы,   целиком   отколовшейся   от

скалы. Пятеро били ее четырнадцатифунтовыми молотами,   пытаясь   расколоть.

Когда появился Джонни, Большой Король нещадно высмеивал работающих.

     - Вы похожи на девственниц, которые мелют просо.

     Молотоы звенели, высекая из камня искры. Пот катился из   каждой   поры

молотобойцев, смазывая их тела, отлетая от голов сверкающими брызгами   при

каждом ударе.

     - Шайя! - насмехался Большой Король. - Все вместе вы и скорлупу   яйца

не расколете. Сильнее, парень! Сильнее!

     Один за другим они в истощении отходили, грудь их тяжело   вздымалась,

они шумно глотали воздух раскрытыми ртами, ослепленные собственным потом.

     - Ну, ладно,   -   вмешался   Джонни.   Камень   задерживал   всю   команду.

Необходимы решительные меры.

     - Подорву его, - сказал он, и   любой   правительственный   инспектор   и

специалист по технике безопасности побледнели бы при этих словах.

     - Отойдите подальше и отвернитесь, - приказал Большой Король рабочим.

Со   лба   одного   из   своих   людей   он   снял    решетчатые    очки,    которые

предназначены для защиты глаз от осколков.   Протянул   их   Джонни,   который

надел их на глаза.

     Из брезентового мешка он достал палочку   динажеля.   Она   походила   на

свечу, завернутую в жирную желтую бумагу.

     - Дай мне твой нож. - Большой Король раскрыл нож и передал Джонни.

     Джонни осторожно отрезал платинку динажеля, похожую на монету,   вдвое

толще пенни. Остатки палочки снова положил в мешок и   отдал   его   Большому

Королю.

     - Отойди, - сказал он, и Большой Король отошел.

     Джонни задумчиво осмотрел камень и положил   в   центре   его   пластинку

взрывчатки. Плотнее надел очки и подобрал четырнадцатифунтовый молот.

     - Не смотрите, - предупредил он и тщательно нацелился. Потом взмахнул

молотом и опустил его на взрывчатку.

     В замкнутом пространстве штрека взрыв прозвучал очень громко, в   ушах

Джонни потом долго шумело. По щеке его покатилась капля крови   -   царапина

от летящего обломка. Запястья болели от отдачи.

     - Гвеньяма! - восхищенно сказал Большой Король. - Этот человек лев.

     Взрыв расколол камень на три части в форме   клиньев.   Джонни   сдвинул

очки на лоб и обратной стороной ладони вытер кровь со щеки.

     - Убирайте к дьяволу, - улыбнулся он и повернулся к Большому Королю.

     - Пошли. - Он кивком указал   на   конец   туннеля.   -   Поможешь   мне   с

дырами.

     Они работали быстро, запихивая в отверстия взрывчатку и фитили.

     Всякий,   кто   заряжает   шпуры,   не   имея    соответствующей    взрывной

лицензии, совершает преступление, наказываемое штрафом в сто   рандов,   или

двухмесячным заключением, или тем и другим одновременно. У Большого Короля

лицензии не было, но его помощь сберегла еще пятнадцать минут.

     В эту смену Джонни со своей командой произвел пять взрывов, но   когда

они поднимались на поверхность, он не был удовлетворен.

     - Завтра взорвем шесть раз, - сказал он Большому Королю.

     - Может, семь, - ответил Большой Король.

     Хэтти ждала его в гостиной. Она бросилась к нему и обняла за шею.

     -   Ты   принес   мне   подарок?   -   прошептала   она   на   ухо,   и   Джонни

рассмеялся. Он редко приходил без подарков.

     - Принес! - воскликнула она и начала рыться в его карманах.

     - Вот! - Она сунула руку во   внутренний   карман   пиджака   и   вытащила

ювелирную коробочку.

     -   Ох!   -   Она   раскрыла   коробочку,   и   выражение   ее   лица    слегка

изменилось.

     - Тебе не нравится? - беспокойно спросил Джонни.

     -   Сколько   они   стоят?   -   спросила   она,   рассматривая    фарфоровые

раскрашенные серьги в виде попугаев.

     - Ну, - стыдливо начал Джонни,   -   понимаешь,   Хэтти,   конец   месяца,

понимаешь, я немного стеснен, понимаешь, и не могу...

     - Сколько?

     - Понимаешь, - он перевел дыхание, - два ранда пятьдесят.

     - О, - сказала Хэтти, - красивые. - И быстро утратила к ним   интерес.

Она бросила коробочку на полку и направилась на кухню.

     - Эй, Хэтти, - сказал вслед ей Джонни. - Не поехать ли нам в Фозвиль?

Там сегодня танцы. Потвистуем, а?

     Хэтти повернулась, лицо ее вновь оживилось.

     - Да, парень, - восторженно сказала она. - Давай. Пойду   переоденусь!

- И она побежала по коридору.

     Дэви вышел из своей спальни по пути на работу.

     - Эй, Дэви, - остановил его Джонни. - Деньги есть?

     - Ты опять без денег?

     - До зарплаты.

     - Слушай, Джонни,   в   начале   месяца   ты   получил   одиннадцать   сотен

рандов. Все потратил?

     - В следующем месяце, - подмигнул Джонни, -   я   получу   две   или   три

тысячи. Тогда посмотришь. Слушай, Дэви, дай пятьдесят.   Я   веду   Хэтти   на

танцы.

                                    47

     Для Рода дни летели, как телеграфные столбы мимо   идущей   на   большой

скорости машины. С каждым днем он приобретал все большую   уверенность.   Он

никогда не   сомневался,   что   может   руководить   подземным   производством,

теперь в его твердых руках была и   вся   деятельность   на   поверхности.   Он

знал, что его   кампания   по   сокращению   стоимости   производства   начинает

приность плоды, но   полностью   результаты   станут   известны   только   после

составления квартальных отчетов.

     Он лежал без сна в большой резиденции   генерального   управляющего   на

верху холма, в которой несколько его личных   предметов   мебели   совершенно

затерялись, и беспокоился. Конечно,   всегда   существует   множество   мелких

беспокойств, но возникают и серьезные прблемы.

     Утром в его кабинет зашла Лили Джордан.

     - Мистер Иннес придет к вам в девять.

     - А что ему нужно? - Херберт Иннес был на "Сондер   Дитч"   управляющим

работ по выделению золота из породы.

     - Он мне не сказал, - ответила Лили.   Конец   месяца   наступил,   пошел

другой месяц,   а   Лили   оставалась   с   ним.   Род   понял,   что   он   получил

одобрение.

     Херби Иннес, дородный и краснолицый,   выпил   предложенный   Лили   чай,

потчуя Рода подробным описанием каждого удара в воскресном   гольфе.   После

прохождения очередных ворот Род прервал его.

     - Ну, хорошо, Херби. В чем дело?

     - У нас утечка, Род.

     - Большая?

     - Достаточно. -   Для   него   утрата   одной   унции   золота   в   процессе

выделения и очистки уже была катастрофой.

     - А конкретнее?

     - Между промывкой и литьем мы утрачиваем еженедельно несколько   сотен

унций.

     - Да, - согласился Род, - большая утечка.

     Двадцать тысяч рандов в месяц, двести сорок тысяч в год.

     - У вас есть идеи?

     - Это происходит уже некоторое время,   еще   при   Френке   Леммере.   Мы

испробовали все возможное.

     Род не совсем разбирался в работах на очистительной   фабрике,   но   не

собирался признаваться в этом. Он знал, что руду   на   поверхности   сначала

взвешивают и определяют содержание в   ней   золота   и   по   этим   измерениям

получают достаточное точное представление о   том,   сколько   золота   должно

быть   получено   в   конечном   счете.   Любое   несоответствие    должно    быть

расследовано, определен его источник.

     - Каков процент очистки в последнем квартале?

     - Девяносто шесть запятая семьдесят три.

     - Неплохо, - признал Род. Невозможно извлечь все золото   из   поднятой

на поверхность руды, но Херби извлекал почти все, точнее   96,73   процента.

Это значило, что из недостающих двухсот унций очень мало уходило в   отвалы

и шлам.

     - Вот что, Херби, - решил Род. - Сегодня во   второй   половине   дня   я

приду к вам на фабрику. Посмотрим все   вместе,   может   быть,   свежий   глаз

что-нибудь и подметит.

     - Возможно. - Херби сомневался. - Мы все испробовали. Сегодня   литье.

В какое время вас ждать?

     - В два часа.

     Начали они с головы ствола, куда   каждые   четыре   минуты   поднимается

клеть с породой, так называемая "копи", и весь груз   руды   вываливается   в

бетонный желоб. Груз в каждой клети классифицируется либо как "руда", либо

как "пустая порода".

     Руда сбрасывается в огромные накопители, а пустая порода по конвейеру

уносится в промывочную, там она   промывается,   прежде   чем   отправиться   в

отвал. Таким образом собираются   крошечные   частицы   золота,   прилипшие   к

пустой породе.

     Херби прижал губы к уху Рода, чтобы   перекричать   грохот   падающей   в

желоб породы.

     - Этот конец меня не беспокоит. Тут сплошь камень, очень мало блеска.

- Херби использовал сленговое название золота. - Чем ближе   к   концу,   тем

опаснее.

     Род кивнул и вслед за Херби начал спускаться   по   стальной   лестнице,

пока они не достигли двери внизу   накопителей.   Через   нее   они   прошли   в

подземный туннель, очень похожий на туннель на сотом уровне.

     И здесь   вдоль   туннеля   двигался   широкий   конвейер,   в   который   из

накопителей поступала руда. Род и Херби шли вдоль конвейера до того места,

где   он   проходит   под   большим   электромагнитом.   Здесь    они    ненадолго

задержались. Электромагнит извлекал все куски металла,   которые   попали   в

руду на пути в рудосбросы и накопители.

     - Много извлекаете? - спросил Род.

     - На прошлой неделе четырнадцать тонн, - ответил Херби и,   взяв   Рода

за руку, провел его через дверь рядом. Они оказались   на   открытом   дворе,

напоминавшем площадку для сбора металлолома.   Гора   ломов,   кирок,   ручных

буров,   лопат,   стальной   проволоки,   клещей,    цепей,    гаечных    ключей,

четырнадцатифунтовых молотов и   других   изогнутых   и   неузнаваемых   кусков

металла заполняла двор. Все проржавело, использованию   не   подлежало.   Все

эти обломки извлечены из руды магнитом.

     Род сжал челюсти. Перед ним явное   выражение   небрежности,   отношения

"это не мое, это компании" его подчиненных. Эта груда металлолома сама   по

себе означала ежегодную потерю сотен тысяч рандов.

     - Об этом я позабочусь, - подумал он.

     - Если хоть один такой молот попадет в мельницу,   она   разлетится   на

куски, - меланхолично заметил Херби и повел назад, в конвейерный туннель.

     Лента резко уходила наверх, они пошли   рядом   с   ней   по   мостику.   В

течение пяти минут они поднимались,   Херби   пыхтел,   как   паровая   машина.

Сквозь отверстия в стальной плите под ногами Род видел, что теперь   они   в

сотнях футов над поверхностью.

     Конвейер подходил к голове высокой башни   и   сбрасывал   свой   груз   в

зияющую пасть решета. Падая, руда подвергалась классификации по размеру, и

большие обломки напрявлялись в   размалыватели,   которые   прерващали   их   в

куски размером с кулак.

     - Что-нибудь заметили? - спросил Херби, едва скрывая свой сарказм.

      Род улыбнулся ему.

     Они начали спуск по казавшейся бесконечной стальной лестнице.   Решета

гремели, размалыватели скрежетали, барабанные перепонки Рода взмолились   о

милосердии.

     Наконец они достигли поверхности и прошли в   помещение   мельниц.   Это

был огромный зал из гальванизированного железа размером с   ангар   крупного

аэропорта. Не менее ста ярдов в   длину   и   пятидесяти   в   высоту,   он   был

заполнен рядами цилиндрических мельниц.

     Всего их пятьдесят,   каждая   толщиной   в   паровозный   котел   и   вдвое

длиннее. В   них   попадает   руда,   измельченная   размалывателями.   Мельницы

вращаются, и стальные шары в них прерващают руду в порошок.

     Если и раньше шум был ужасен, тут он стал вообще непереносим.   Род   и

Херби не пытались   разговаривать   друг   с   другом,   пока   не   оказались   в

сравнительно тихом отделении сепараторов.

     - Здесь мы начинаем работать, - объяснил   Херби.   Он   указал   на   ряд

светло-синих шестидюймовых труб, которые выходили их помещения мельниц.

     - Здесь порошкообразная   руда   смешивается   с   водой,   превращаясь   в

густую пасту. Тут высвобождается примерно сорок процентов золота.

     - Никто не может добраться до этих труб? Вы проверили   все   возможные

утечки? - спросил Род. Херби кивнул.

     - Но взгляните сюда!

     У дальней стены   стоял   ряд   клеток.   Они   были   сделаны   из   толстой

стальной   сетки,   размер   ячейки   не   позволял   просунуть   палец.   Тяжелые

стальные двери были забраны решеткой и закрыты на замок. Снаружи у каждого

ряда клеток стояли   работники   банту   в   чистых   белых   комбинезонах.   Они

управляли кранами, регулировавшими   поступление   измельченной   руды   через

трубы.

     Херби остановился у одной клетки.

     - Блеск! - указал он. За тяжелой стальной   решеткой   серая   паста   из

рудного порошка поступала из отверстий на наклонную резиновую поверхность.

Поверхность была гофртрована, вся в глубоких бороздах, и в каждой   борозде

благодаря своему   весу   оседало   свободное   золото.   Золото   лежало   слоем

толщииной   в    масло    на    сэндвиче,    придавая    резиновой    поверхности

грязно-желтый цвет.

     Род схватился за сетку и потряс ее.

     - Нет, - рассмеялся Херби. - Так не добраться.

     - Как вы снимаете золото с поверхности? Есть у кого-нибудь   доступ   к

сепаратору? - спросил Род.

     - Сепаратор очищается автоматически, - ответил Херби. - Смотрите.

     Род   впервые   заметил,   что   резиновая   поверхность   движется    очень

медленно, она   также   представляет   из   себя   бесконечную   петлю   на   двух

роликах. Когда она поворачивается, фонтанчики воды смывают с нее золото   в

сборный бак.

     - Только я имею сюда доступ, - сказал Херби. - Сборные баки сменяются

ежедневно.

     Роду пришлось признаться, что утечки он не обнаружил.

     Род выпрямился и посмотрел на стоявших в ряд четверых рабочих   банту.

Все   были   поглощены   своими   обязанностями,   и   Род   знал,   что   все   они

безупречны с точки зрения службой безопасности.   Прежде   чем   допустить   к

работе на очистительной фабрике, их всех много раз тщательно проверяли.

     - Удовлетворены? - спросил Херби.

     Род кивнул, и они вышли в дверь   в   дальней   стене.   Дверь   за   собой

закрыли.

     Как только они вышли, поведение банту изменилось.   Они   распрямились,

выражение сосредоточенности на лицах сменилось облегченной   улыбкой.   Один

что-то сказал, все рассмеялись и развязали широкие пояса комбинезонов.   Из

брюк каждый извлек медную проволоку толщиной   в   четверть   дюйма   и   начал

тыкать ею сквозь сетку.

     Фотографу Хромой   Ноге   потребовался   целый   год,   чтобы   разработать

способ похищения золота из закрытых и охраняемых сепараторов. Метод   этот,

как и все действенные способы, оказался чрезвычайно прост.

     Ртуть поглощает золото, как промокательная   бумага   -   жидкость.   Она

впитывает в себя золото, с которым находится в контакте. У   ртути   есть   и

другое свойство: она растекается по меди, как масло смазывает   хлеб.   Этот

тонкий слой ртути сохраняет способность поглощать золото.

     Хромая Нога попробовал покрывать медную проволоку   ртутью.   Проволоку

можно просунуть сквозь ячейки сетки и прижать к резиновой поверхности, где

она поглотит все крупинки золота, к которым прикоснется.   При   приближении

начальства проволоку можно быстро сунуть в брюки,   таким   же   способом   ее

можно вынести с фабрики.

     Каждый вечер Хромая НОга собирал покрытые золотом куски   проволоки   и

давал своим четверым сообщникам другие,   заново   покрытые   ртутью.   Каждую

ночь в заброшенных разработках за хребтом он выпаривал из ртути золото.

     - Теперь, - в благословенной   тишине   цианидовой   фабрики   Херби   мог

говорить нормальным голосом, - мы собрали все   свободное   золото,   остался

сульфид золота. - Он протянул Роду сигарету, и они пошли   вдоль   массивных

стальных баков, занимавших площадь во много сотен   акров.   -   Мы   помещаем

руду в эти баки и добавляем цианид. Цианид растворяет золото, переводя его

в раствор. Жидкость мы отводим и пропускаем через   порошок   цинка.   Золото

оседает на цинке, цинк мы постепенно сжигаем, у нас остается золото.

     Род зажег сигарету. Он все это   знал,   но   Херби   проводил   его,   как

проводят особо важных посетителей. Он протянул Херби зажигалку.   "А   никто

не может извлечь золото из раствора?"

     Херби покачал головой, выпуская дым. "Помимо   всего   прочего,   цианид

смертельно ядовит. - Он взглянул   на   часы.   -   Три   двадцать,   начинается

плавка. Пойдем к плавильным печам?"

     Плавильные печи размещались в единственном кирпичном   здании   посреди

всего этого гальванизированного железа. Здание стояло несколько в стороне.

Его высокие окна были забраны прочной решеткой.

     У стальной двери Херби нажал звонок, приоткрылся глазок. Их   с   Родом

немедленно   узнали,   дверь    раскрылась.    Они    находились    в    стальной

зарешеченной клетке.   Противоположную   дверь   можно   было   открыть   только

тогда, когда закрыта наружная.

     - Добрый день, мистер Айронсайдз, мистер Иннес.   -   Охранник   говорил

виноватым   голосом.   -   Будьте   добры,   распишитесь.    -    Это    отставной

полицейский, с изрядным брюшком и с револьверной кобурой на боку.

     Они расписались, и охранник сделал   знак   своему   напарнику,   который

находился высоко на мостике над плавильным помещением. Тот сунул под мышку

автомат и нажал кнопку.

     Дверь клетки открылась, и они вошли внутрь.

     Вдоль дальней стены размещались электропечи. Они   напоминали   печи   в

пекарне. Бетонный   пол   пуст,   если   не   считать   механический   погрузчик,

который перевозит плавильный   тигель,   и   изложниц.   Несколько   работников

плавильни только мельком взглянули на подходивших Рода и Херби.

     Плавка   приближалась   к   концу,   ручки   погрузчика    наклонились,    и

расплавленное золото   вылилось   из   тигеля   в   изложницы.   Золото   шипело,

дымилось, трещало, крошечные   красные   и   синие   огоньки   плясали   на   его

остывающей поверхности.

     Рядом на тележке уже лежали   сорок   или   пятьдесят   золотых   брусков.

Каждый размером   чуть   меньше   коробки   сигар.   Бруски   бугристые,   у   них

поверхность, как у необработанного металла после плавки.

      Род коснулся одного из брусков. Он еще горяч, у него чуть маслянистая

поверхность, как всегда у свежего золота.

     - Сколько? - спросил он у Херби, тот пожал плечами.

     - Это стоит около миллиона рандов, может, чуть больше.

     Вот как выглядит миллион рандов, подумал Род. Не очень впечатляюще.

     - А что дальше? - спросил Род.

     - Мы их взвешиваем, на каждый брусок ставится вес и номер   партии.   -

Херби указал на массивную круглую дверь сейфа в стене. - Ночью   они   лежат

здесь, а на следующий день из Йоханнесбурга придет бронированная машина   с

охраной и заберет их.   -   Херби   пошел   к   выходу   из   плавильни.   -   Наши

неприятности не здесь. Утечка происходит до того, как руда   добирается   до

плавильни.

     - Дайте мне подумать несколько дней, - сказал Род. - Потом встретимся

и попробуем отыскать решение.

     Он все еще думал об   этом.   Лежал   в   темноте   и   курил   сигарету   за

сигаретой.

     Как   будто   имеется   только    одно    решение.    Придется    разместить

полицейских банту на всех очистительных работах.

     В бесконечной   игре   участвовали   все   золотодобывающие   шахты   и   их

персонал. Изобретательный мозг отыскивал новый   способ   похищения   блеска.

Компания узнавала об утечке, сопоставляя данные оценки содержания золота в

руде и действительные результаты добычи.   Начинались   поиски   утечки.   Они

могли длиться неделю, месяц, иногда год. Затем причина утечки   выяснялась.

Следовало обвинение, суровые приговоры,   компания   ставила   в   известность

своих соседей, потом все успокаивалось в ожидании новой утечки.

     У золота много замечательных свойств: вес, неподверженность   ржавчине

и, не в самую последнюю очередь,   способность   вызывать   в   сердцах   людей

алчность.

     Род потушил сигарету, повернулся на бок и натянул   на   плечи   одеяло.

Последняя мысль его перед сном касалась проблемы, о которой он никогда   не

забывал все эти дни.

     За две недели браться Деланж пробили почти 1 500 футов   туннеля.   При

такой скорости они через семь недель   доберутся   до   Большого   Черпака,   и

тогда даже воровство золота покажется незначительным происшествием.

                                    48

     В то время как Род Айронсайдз собирался уснуть,   Большой   Король   пил

вино со   своим   товарищем   по   делу   и   соплеменником   Филемоном   Н'Габаи,

известном как Хромая Нога.

     Они сидели лицом друг к другу на ветхих стульях, и   между   ними   была

лампа и кувшин джерипиго. Запах летучих мышей в заброшенных разработках не

мешал   им   наслаждаться   букетом   вина,   да   и   вообще   вкус   вина   их   не

интересовал, они пили не ради вкуса, а ради результата.

     Хромая   Нога   вновь   наполнил   принесенные   Большим   Королем   дешевые

стаканы и, пока вино лилось из кувшина,   продолжал   обсуждать   характер   и

моральные качества португальца Хосе Алмедиа.

     - Много месяцев я таю в сердце желание поговорить с тобой об этом,   -

сказал он Большому Королю, - но я ждал, пока не подготовил ловушку. Он как

лев, который охотится на наши стада, мы слышим, как он   ревет   в   ночи,   а

утром находим его помет рядом с тушами животных, но не можем встретить его

лицом к лицу.

     Большой Король наслаждался ораторским искусством Хромой Ноги; слушая,

он пил джерипиго, как воду, а Хромая Нога продолжал наполнять его стакан.

      -   В   совете   с   самим   собой   говорю   я    так:    "Филемон    Н'Габаи,

недостаточно, чтобы ты   просто   заподозрил   белого   человека.   Необходимо,

чтобы ты своими глазами убедился, что он крадет твое добро".

     - Но как, Хромая Нога? - По мере того как уменьшался уровень   вина   в

кувшине, голос Большого Короля становился все более хриплым. - Скажи,   как

нам взять этого человека. - Большой Король показал кулак размером с гроздь

бананов. - Я...

     - Нет,   Большой   Король.   -   Хромая   Нога   был   шокирован.   -   Нельзя

причинять вред этому человеку. Как тогда мы будем продавать   наше   золото?

Мы должны доказать, что он обманывает, и показать ему, что мы   это   знаем.

Потом будем продолжать, как прежде, но   он   будет   расплачиваться   с   нами

полностью.

     Большой Король некоторое время думал об этом,   наконец   с   сожалением

вздохнул. "Ты прав, Хромая Нога. Но мне хотелось бы..." - он снова показал

свой кулак, и Хромая Нога торопливо продолжил.

     -   Поэтому   я   связался   со   своим   братом,    который    приводит    из

Йоханнесбурга машину, и тот взял для меня у компании гирю в восемь   унций.

- Хромая Нога достал из крамана цилиндрическую металлическую гирьку и   дал

ее Большому Королю, который с интересом осмотрел ее.   -   Сегодня   вечером,

когда португалец взвесит золото, ты ему скажешь: "А теперь взвесь на своих

весах вот это", и ты увидишь, покажут ли его   весы   правильный   вес.   А   в

будущем каждый раз перед взвешиванием   золота   он   на   своих   весах   будет

взвешивать нашу гирю.

     - Ха! - рассмеялся Большой Король. - Ты хитер, Хромая Нога.

     Глаза Большого Короля затуманились и налились кровью. Джерипиго - это

неразбавленное крепленое вино, и он выпил его почти   галлон.   Он   сидел   в

задней комнате магазина португальца   и   сыпал   золотой   порошок   на   чашку

весов. Желтая пирамидка тускло блестела в свете единственной лампы над   их

головами.

     - Сто двадцать три унции. - Алмейда   посмотрел   на   Большого   Короля,

ожидая подтверждения, прядка жирных черных волос прилипла к его лбу.   Лицо

у него бледное - он редко   выходит   на   солнце,   -   и   с   этой   бледностью

контрастирует черная щетина.

     - Верно, - кивнул Большой Король. Он чувствовал винные пары в   горле,

они были такие жде крепкие, как его отвращение   к   сидевшему   против   него

человеку. Он рыгнул.

     Алмедиа снял чашку с весов и осторожно пересыпал   порошок   обратно   в

бутылку с завинчивающейся крышкой.

     - Принесу деньги. - Он встал со стула.

     - Подожди! - сказал Большой Король,   и   португалец   слегка   удивленно

взглянул на него.

     Большой Король достал из кармана пиджака гирьку. Поставил ее на стол.

     - Взвесь на твоих весах.

     Алмейда взглянул на гирьку, потом снова в лицо   Большому   Королю.   Он

снова сел и отборосил волосы со лба. Начал говорить, но у него перехватило

горло, и он откашлялся.

     - Зачем? Что случилоь? - Неожиданно он понял, какой огромный   человек

сидит перед ним. И почувствовал запах алкоголя.

     - Взвесь! - Большой Король говорил негромко, без злобы. Лицо его было

лишено вражения, и только в затуманенных глазах светилось убийство.

     И вдруг Алмейда смертельно испугался. Он догадывался, что произойдет,

когда будет раскрыта неточность его весов.

     - Хорошо, - сказал он напряженным голосом.   Пистолет   в   ящике   возле

правого колена. Он   заряжен.   Пистолет   на   предохранителе,   но   это   лишь

секундная задержка. Стрелять не обязательно, когда пистолет   будет   в   его

руке, он сможет контролировать ситуацию.

     Если он выстрелит - сорок пятый калибр - пуля остановит   даже   такого

гиганта,   как   этот    банту.    "Самозащита",    лихорадочно    подумал    он.

"Грабитель", я спугнул его, и он напал на меня.   "Самозащита".   Сработает.

Мне поверят.

     Но как взять пистолет? Попытаться приоткрыть ящик и схватить?

     Между ними стол, банту нужно   несколько   секунд,   чтобы   понять,   что

происходит, у него достаточно времени, чтобы дотянуться до оружия.

     Он схватил ручку ящика, дернул. Рука его коснулась   рукояти   большого

автоматического пистолета, с торжеством он схватил рукоять.

     Большой   Король,   как   черная   лавина,   обрушился   на   него.   Весы   и

бутылочка с золотым порошком отлетели и загремели на полу.

     По-прежнему сидя на стуле, с пистолетом в руке,   Алмедиа   опрокинулся

навзничь, Большой Король на   нем.   Много   лет   назад   Большой   Король   был

проводником экспедиции сафари в Португальской Восточной   Африке   и   видел,

какую рану проделывает это оружие в боку животного.

     В   то   мгновение,   как   он   узнал   оружие,   он   испугался   не   меньше

португальца. Страх ускорил его реакцию, он определил свирепость нападения.

     Большой Король держал португальца за   руку,   заставляя   его   выронить

оружие. Правой рукой он держал его за горло и инстинктивно вложил всю силу

в хватку обеих рук. Он слышал, как под его правой рукой   что-то   щелкнуло,

как скорлупа ореха, и пальцы его глубже впились в плоть. Пистолет внезапно

выпал из ослабевших пальцев, покатился по полу и ударился о стену.

     Только тут Большой Король пришел в себя.   Неожиданно   он   понял,   что

португалец под ним совершенно неподвижен. Большой   король   разжал   руки   и

встал на колени. Португалец   был   мертв.   Голова   у   него   находилась   под

немыслимым углом к плечам. В широко раскрытых глазах застыло удивление, из

ноздрей на верхнюю губу выползла струйка крови.

     Большой Король попятился к двери,   в   ужасе   глядя   на   распростертый

труп. Дойдя до двери, он заколебался, борясь   со   стремлением   бежать.   Он

подавил это стремление, вернулся   и   склонился   над   телом.   Сначала   взял

гирьку и положил в карман, потом подмел   рассыпавшееся   золото   и   осколки

бутылки. Все это он поместил в конверты, найденные на столе. Десять   минут

спустя он выскользнул из задней двери дома в ночь.

                                     49

     В то время как Большой Король торопился   к   шахтному   общежитию,   Род

Айронсайдз беспокойно метался   на   постели,   простыни   которой   уже   стали

влажными от пота. Он метался в кошмаре, из которого не мог   найти   выхода.

Кошмар был бесконечный, зеленый, дрожащий, сверхъестественный, прозрачный.

Он знал, что его от кошмара отделяет только прозрачная   стеклянная   стена.

Он стоял перед стеной, понимая, что за ней ледяной холод,   он   видел,   как

свет пробивается сквозь стену, и ему было страшно.

     Неожиданно в стеклянной стене появилась трещина, толщиной с волос,   и

сквозь   нее   просочилась   одна-единственная   капля.   Большая,   размером   с

жемчужину, совершенная по форме, как   будто   нарисованная   Третчиковом.   И

сверкала она, как жемчужина.

     Никогда в жизни Род не видел ничего более ужасного.   Он   закричал   во

сне, стараясь предупредить, но щель становилась все шире, капля скользнула

вниз по стеклу, за ней последовала другая, и еще, и еще. Неожиданно   часть

стены взорвалась, ударил поток пенной воды, и Род закричал.

     С ревом вся стеклянная стена рухнула, и зеленая волна высотой с гору,

увеначанная белой пеной, накрыла его.

     Он проснулся, сидя в кровати, крик ужаса застыл на губах, все тело   в

поту. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоилось бешено колотившееся

сердце. Тогда Род пошел в ванную. Налил стакан воды и поднес его к   свету.

"Вода. Она там! - прошептал он. - Я знаю,   она   там!"   Он   выпил   воду   из

стакана.

     Он стоял обнаженный, холодный пот высыхал на теле, в руке   он   держал

стакан, и тут ему в голову пришла мысль. Никто никогда ничего подобного не

делал, но ведь никто раньше и не пытался пробить Большой Черпак.

     - Я просверлю шпуры и заложу большой   заряд   в   висячий   бок   штрека.

Заставлю парней Деланж теперь же заняться этим. Тогда   в   любой   момент   я

смогу обрушить кровлю и запечатать этот проклятый туннель.

     Род удивился, какое сильное облегчение он испытал. Теперь он понимал,

как сильно это его беспокоило. Он вернулся в спальню и расправил простыни.

Но уснуть не смог. Воображение было перенапряжено, и   в   мозгу   проплывали

мысли и картины, пока он вдруг не увидел Терезу Стайнер.

     Он не видел ее две недели с возвращения Манфреда   из   Европы.   Дважды

говорил с   ней   по   телефону,   торопливый,   скомканный   разговор,   который

оставил его глубоко неудовлетворенным. Он все больше   и   больше   сознавал,

что ему не хватает ее. Попытка найти утешение с другой женщиной   кончилась

жалкой неудачей. Он сразу утратил к ней всякий интерес и вернул юную   леди

в лоно семьи в неслыханное   время   -   в   начале   одиннадцатого   в   субботу

вечером.

     Только непрерывные заботы новой должности   не   давали   ему   уехать   в

Йоханнесбург и рискнуть.

     - Знаешь, Айронсайдз, пора затормозить, а то совсем потеряешь   голову

из-за этой женщины. Помни свою клятву - "никогда снова"!

     Он выровнял подушку и лег.

     Терри лежала неподвижно в ожидании. Был второй час ночи. Одна их   тех

ночей. И как никогда раньше,   она   была   полна   страхом.   Холодное   липкое

ощущение в нижней части живота. До сих пор ей везло. После возвращения   из

Парижа он не был с нею близок. Но уже   прошло   две   недели,   и   вечно   это

продолжаться не может. Сегодня.

     Она слышала звуки машины на подъездной дороге   и   почувствовала   себя

больной. Я не могу, решила она, и никогда больше не смогу. Теперь я   знаю,

что так не должно быть. Не должно быть таким грязным, скрытным, ужасным...

должно быть, как с Родом.

     Она услышала, что он в своей спальне, и села. Почувствовала отчаяние.

     Дверь ее комнаты беззвучно раскрылась.

     - Манфред? - резко спросила она.

     - Это я. Не беспокойся. - Он   подошел   к   кровати,   темная   безличная

форма, на ходу он снимал пижаму.

     - Манфред, - выпалила Терри, - у меня в этом месяце началось   раньше,

прости.

     Он остановился. Она видела, как он опустил руки   и   стоял   совершенно

неподвижно.

     - Ага! - сказал он наконец, и она услышала шорох его ног   на   толстом

ковре. - Я как раз собирался сказать тебе, - он колебался, подбирая слова,

- что... я буду отсутствовать в течение пяти дней. Уезжаю в   пятницу.   Мне

нужно в Дурбан и Кейптаун.

     - Я тебя соберу, - сказала она.

     - Что? А, да, спасибо.   -   Снова   шорох   ног.   -   Ну,   что   ж.   -   Он

поколебался,   потом   быстро   наклонился   и   коснулся   ее   щеки   губами.   -

Спокойной ночи, Тереза.

     - Спокойной ночи, Манфред.

     "Пять дней". Она лежала в темноте и радовалась. "Пять дней наедине   с

Родом".

                                     50

     Детектив   инспектор   южноафриканского    уголовного    розыска    Ханнес

Гробелаар сидел на краю стула со   сдвинутой   набок   шляпой   и   говорил   по

телефону, который держал зажатым   в   руке   носовым   платком.   Это   высокий

человек с длинным печальным лицом и   траурно   повисшими   усами,   тронутыми

сединой.

     - Скупка золота, - говорил он в трубку, а потом ответил на   очевидный

вопрос: - Золотой порошок рассыпан во всему полу, есть и ювелирные весы, и

на них отпечатки пальцев покойника. - Он послушал. - Ja. Ja.   Хорошо,   ja.

Похоже, сломана шея. - Инспектор Гробелаар повернулся на стуле и   взглянул

на труп, лежавший на полу рядом с ним. - Немного   крови   на   губе,   Больше

ничего.

     К столу   подошел   один   из   специалистов   по   отпечаткам   пальцев,   и

Гробелаар, продолжая держать трубку, встал, чтобы не мешать ему работать.

     - Отпечатки? - с отвращением переспросил он. - Тут на всем отпечатки,

пока мы выявили не менее сорока разных рук. - Он слушал несколько   секунд.

- Нет, мы его найдем.   Должно   быть,   рабочий   банту   с   шахты,   а   у   нас

отпечатки пальцев их со всей республик.   Просто   нужно   проверить   всех   и

допросить. Ja, через месяц, не позже, он у нас будет. Я   буду   на   площади

Джона Форстера около пяти, как только мы закончим тут. - Он повесил трубку

и встал, глядя на убитого.

     - Ублюдок, - сказал стоявший рядом сержант Хьюго. - Сам напрашивался,

покупая золото. Это так же   опасно,   как   алмазы.   -   Он   показал   большой

конверт, который держал в руке. - Здесь много осколков стекла.   Как   будто

бутылка, в которой было золото. Убийца пытался замести, но сделал   это   не

очень хорошо. Эти осколки лежали под столом.

     - Отпечатки?

     - Только один достаточно большой осколок. На нем смазанный отпечаток.

Может оказаться полезен.

     - Хорошо, - кивнул Гробелаар. - Продолжайте искать.

     Из здания послышался женский вопль, и Хьюго сморщился.

     -   Она   опять   начинает.   Дьявол,   я   думал,   она   уже   иссякла.   Все

португальские женщины таковы.

     - Ты никогда не слышал, как они рожают, - сказал Гробелаар.

     - А ты слышал?

     - Да в соседней квартире рожала одна, так крыша чуть не обвалилась.

     Усы Гробелаара повисли еще более траурно: он   подумал   о   предстоящей

работе.   Часы,   дни,   недели   допросов,   проверок   и   новых    перекрестных

допросов, целый ряд мрачных неразговорчивых подозреваемых.

     Он вздохнул и ткнул пальцем в труп. "Ладно, мы с ним закончили. Пусть

его унесут".

                                    51

     Роду потребовалось два дня, чтобы рассчитать необходимый заряд. Шпуры

были размещены таким образом, чтобы вызвать   максимальный   обвал   висячего

бока. Вдобавок он решил разместить заряды   и   в   боковых   стенах   с   таким

расчетом, чтобы они взорвались после обвала   кровли.   Это   отбросит   груду

осколков в туннеле и плотно запечатает его.

     Род сознавал,   что   такое   давление   воды   в   две   тысячи   фунтов   на

квадратный дюйм, и потому решил, что взорвать нужно не менее трехсот футов

кровли. Его заряд был рассчитан на это, но он знал, что даже это полностью

не перекроет воду. Но   значительно   уменьшит   ее   поступление,   и   команда

цементировщиков окончательно заткнет туннель.

     Братья Деланж не разделяли энтузиазма Рода по поводу этого проекта.

     - Эй, нам   потребуется   три-четыре   дня   на   сверление   и   подготовку

зарядов, - возразил Джонни, когда Род показал   ему   тщательно   вычерченный

план.

     - Ничего подобного, - ответил   Род.   -   Мне   нужно,   чтобы   все   было

сделано аккуратно. Не меньше недели.

     - Вы сказали проходить быстро. Ничего не говорили,   что   стены   нужно

усеивать дырами, как сыр.

     - Ну, что ж, а теперь говорю, - мрачно сказал Род. - И еще скажу, что

вы будете сверлить,   но   не   будете   заряжать,   пока   я   сам   не   проверю,

достаточно ли глубоко вы просверлили.

     Он не доверял Джонни и Дэви: те не будут   тратить   время   и   сверлить

двадфатифутовые шпуры, когда можно просверлить на   шесть   футов,   заткнуть

взрывчаткой, и никто не увидит разницы. Пока не будет слишком поздно.

     Впервые за все время заговорил Дэви Деланж.

     - Будете засчитывать нам дополнительные объемы,   пока   мы   возимся   с

этим? - спросил он.

     - Четыре   сажени   за   смену.   -   Род   согласился   платить   за   выемку

несуществующей породы.

     - Восемь, - сказал Дэви.

     - Нет! - воскликнул Род. Это грабеж.

     - Не знаю, - пробормотал Дэви, глядя на Рода хитрыми, маленькими, как

у хорька, глазами. - Может, спросить совета у братца Дювенханжа?

     Дювенханж был представителем рабочего профсоюза на первом стволе.   Он

довел Френка Леммера почти до нервного срыва   и   теперь   взялся   за   Родни

Айронсайдза. Род предложил головной администрации дать   Дювенхенжу   хорошо

оплачиваемую работу, лишь бы убрать его с пути. Меньше всего   в   мире   Род

хотел, чтобы братец Дювенханж сунул свой нос в штрек к Большому Черпаку.

     - Шесть, - сказал он.

     - Ну... - Дэви заколебался.

     - Шесть честная оплата, - сказал Джонни, и Дэви сердито посмотрел   на

него. Джонни выхватил из его рук полную победу.

     - Хорошо, значит договорились. - Род быстро   закончил   переговоры.   -

Начнете сверлить запасные шпуры прямо сейчас.

     По замыслу Рода требовалось заполнить двумя тоннами взрывчатки   почти

сто двадцать шпуров. Отверстия должны были быть просверлены в тысяче футов

от начала штрека на 66 уровне.

     Штрек   теперь   превратился   в    просторный,    хорошо    освещенный    и

вентилируемый туннель, по стенам и потолку тянулись вентиляционные   трубы,

шланги с сжатым воздухом для сверел, электрические кабели,   по   полу   были

проложены рельсы.

     Вся работа   прекратилась,   пока   братья   Деланж   занимались   запасным

зарядом. Легкая работа немногого требовала от людей.   Когда   заканчивалось

сверление, Дэви   вставлял   измерительный   прут,   чтобы   проверить   глубину

скважины, и затем запечатывал отверстие бумагой. Хватало времени для   кофе

и размышлений.

     Три темы   постоянно   занимали   мысли   Дэви,   пока   он   сидел,   ожидая

окончания работы отбойщиков.   Часто   он   мысленно   видел   пятьдесят   тысяч

рандов.   Это   его   деньги,   все   налоги   выплачены,   деньги   сбережены   за

несколько   лет   и   размещены    в    местном    отделении    Йоханнесбургского

строительного общества. Он представлял себе, как они лежат пачками в сейфе

общества. И на каждой пачке надпись "Дэви Деланж".

     Потом его воображение автоматически переключалось на   ферму,   которую

он купит на эти деньги. Он видел, как вечерами сидит на широкой веранде, а

заходящее солнце окрашивает   вершины   Свартберга   за   долиной,   и   скот   с

пастбищ идет домой.

     И всегда рядом с ним на веранде сидит женщина. Рыжеволосая женщина.

     На пятое утро Дэви приехал домой на рассвете,   он   не   устал.   Ночная

работа была легкой и неутомительной.

     Дверь спальни Джонни и Хэтти была закрыта. За   завтраком   Дэви   читал

газету. Как всегда, его полностью поглотил комикс   -   приключения   Модести

Блейз и Вилли Гарвина. В это утро Модести была в бикини, и Дэви   сравнивал

ее с большим здоровым телом жены брата. Эта мысль оставалась с ним,   когда

он лег в постель,   и   он   лежал   без   сна,   мечтая,   и   в   мечтах   Модести

превращалась в Хэтти, а Вилли Гарвин - в Дэви.

     Час спустя он все еще не   спал.   Он   сел   и   потянулся   к   полотенцу,

лежавшему в ногах постели. Обернул   полотенце   вокруг   пояса   и   пошел   по

коридору в ванную. Открыл ее дверь и оказался лицом к лицу с Хэтти Деланж.

     На ней была белая кружевная   ночная   рубашка,   на   ногах   тапочки   из

страусиных перьев. Лицо без   косметики,   волосы   она   расчесала   щеткой   и

перевязала лентой.

     - Ох! - удивленно сказала она. - Ты меня напугал, парень.

     - Прости. - Дэви улыбнулся ей,   придерживая   одной   рукой   полотенце.

Хэтти быстро оглядела его нагой торс.

     Мускулатура у Дэви как у профессионального   борца.   Волосы   на   груди

курчавые. Татуировка на обеих руках подчеркивала мощные бицепсы.

     - Эй, у тебя и фигура, - одобрительно сказала Хэтти,   и   Дэви   втянул

живот.

     - Ты так считаешь? - Дэви застенчиво улыбнулся.

     - Да. - Хэтти наклонилась и коснулась его руки. - И твердая.

     При   этом   движении   ее   ночная   рубашка   распахнулась.    Лицо    Дэви

вспыхнуло, когда он заглянул в отверстие. Он попытался что-то сказать,   но

голос ему изменил. Пальцы Хэтти гладили его   руку,   она   видела,   куда   он

смотрит. Медленно придвинулась ближе к нему.

     - Я тебе нравлюсь, Дэви? - спросила она, низким и хриплым голосом,   и

со звериным криком Дэви набросился на нее.

     Руки его сорвали с нее рубашку, он прижал ее к стене, рот   болезненно

впился в ее тело. Тело прижималось все теснее, глаза стали дикими, дыхание

прерывалось.

     Хэтти смеялась - беззвучным задыхающимся смехом.

     Вот это она любит. Когда они теряют голову, когда сходят из-за нее   с

ума.

      - Дэви, - сказала она, срывая с него полотенце. - Дэви.

     Она продолжала извиваться, не даваясь его прижимающим   бедрам,   зная,

что это еще больше вопламенит его. Руки его рвали   ее   тело,   глаза   стали

безумными.

     - Да! - прошипела она прямо ему в рот. Он сбил ее,   и   она   по   стене

скользнула на пол.

     - Подожди, - выдохнула она. - Не здесь... в спальне.

     Но было уже поздно.

     Дэви весь день провалялся в спальне, его мучило раскаяние.

     - Брат, - повторял он. - Джонни мой брат.

     Однажды он заплакал, слезы рвали ему   грудь.   Они   выбивались   из-под

горящих век, и он почувствовал себя слабым и истощенным.

     - Мой родной брат. - Он с ужасом покачал головой. - Я не   могу   здесь

оставаться, - решил он. - Надо уходить.

     Он пошел к раковине и промыл глаза.   Стоя   над   раковиной,   с   мокрым

лицом, он принял решение.

     - Я должен ему сказать. - Слишком велика тяжесть   вины.   -   Я