Александр
Валентинович Силецкий.
Для начала —
вечность
Павлов С.И.
Неуловимый прайд. / Дымов Ф.Я. Благополучная планета. / Силецкий А.В. Тем
временем где-то… : Фантастические повести и рассказы/ Сост. И.О.Игнатьева. —
Худож. С.С.Мосиенко. Оформл. Е.И.Омининой. — М.: Мол.гвардия, 1988, 384 с. ISBN
5-235-01019-1. с. 253-270.
: Сергей
Кузнецов
Вадим Подушкин
громко закричал, нелепо замахал руками, ища, за что бы ухватиться, но камни
разом побежали из-под ног, какую-то секунду длилось ощущение полета, и тотчас
от ужасной боли мир перед глазами сжался и потух.
Когда Подушкин
очнулся, для него все моментально стало ясно: перелом ноги…
Ну, что ты
будешь делать!..
Если вовсе не
шевелиться, то еще терпимо. Да только невозможно оставаться здесь!
Никто на
помощь не придет, и никого не позовешь… Тайга, места глухие.
И хоть до
поселка километров десять, коли по прямой, надеяться, что кто-нибудь сюда
заглянет… Год можно проторчать — и все впустую.
Он лежал на
боку, в неудобной позе, а над ним круто вверх уходил обнажившийся после обвала
склон сопки.
Подушкин
мысленно проделал путь до родного поселка, припомнил все, одному ему знакомые
приметы, по которым ничего не стоит отыскать тропу, и лишь с тоской вздохнул.
Да,
неважнецкие дела.
Летом он
частенько выбирался в лес на оба выходных — и рыбку половить в ручьях, и
подновить свой разросшийся гербарий. Гербарий был его гордостью, не раз в район
показывать возил. Вадим даже собирался написать одному известному ученому в
Москву — дескать, не простой я счетовод, но и по мере сил тружусь во ублажение
родной науки, о чем прошу не забывать.
И вот теперь —
ах, как некстати!..
Он подполз к
развесистому кусту орешника и кое-как срезал ножом подходящую ветку с крепкой
развилиной на конце — вроде костыля. Потом встал и попытался сделать шаг.
Однако вместо этого вышел какой-то нелепый скачок, от которого боль в ноге
буквально оглушила, и Подушкин рухнул на землю, не видя и не слыша ничего.
Минуты через
три немного полегчало, боль утихла. Только что с того?
Не дойду, с
отчаянием сообразил Вадим. Какой из меня теперь ходок!..
Может,
попробовать ползком? Потихоньку, понемногу… Главное, попасть кдороге. Ну, а там
уж — на попутке, и домой… В конце концов, не так и далеко!
И он пополз.
Уже под вечер,
когда силы были на пределе, ему вдруг померещились людские голоса.
Подушкин
напряг слух.
Нет, ерунда!
Просто ветер поднялся и прошел меж ветвей. Просто ветер…
Хотя… В общей
какофонии предвечернего леса ему вновь почудились чьи-то голоса.
Люди… Совсем
рядом… Вот удача!
С надеждой
пробудились силы.
Еще несколько
отчаянных бросков, и перед ним открылась лужайка, покрытая цветами, — точно дно
волшебного солнечного колодца.
Посреди поляны
дымился костер, а у костра вели беседу трое, в удивительных меховых костюмах, с
большими ранцами за спиной, в ботинках с немыслимо длинными носами.
Лица
незнакомцев были смуглы, почти черны, а волосы, как у холеных жеребцов, мягкими
белыми гривами живописно развевались при каждом дуновенье ветерка.
Странные субъекты.
В этакой глуши…
Тем временем
незнакомцы тревожно завертели головами, будто учуяв непрошеного гостя, потом
один из них встал и сделал неуверенный шаг в сторону Вадима.
При этом он
как-то по-особенному ставил ноги, словно нащупывал носком ботинка почву перед
собой. И глаза его, устремленные в одну точку, мимо Подушкина, смотрели
безучастно, неподвижно, как у слепца.
Но даже
удивиться всему этому у Вадима уже не оставалось сил, как, впрочем, и заметить
сразу, что переговариваются незнакомцы на совершенно непонятном языке. Подушкин
просто лежал, едва выглядывая из кустов, и ждал — вот все, на что он был сейчас
способен.
Незнакомец
вдруг остановился.
Взгляд его
по-прежнему был устремлен в пустоту.
Двое у костра,
прервав разговор, о чем-то его спросили.
Незнакомец
ответил громко и ясно, без малейших интонаций. Он немного потоптался на месте и
снова застыл, словно и не представлял, что же делать дальше.
Мать честная,
осенило неожиданно Вадима, да ведь он меня и впрямь не видит!
Это определяло
многое.
Прежде всего,
это было страшно — само по себе. А во-вторых…
Если встал
незрячий, мелькнула отчаянная мысль, выходит, и те двое — такие же! Трое
слепцов… Одни в тайге, вдали от всякого жилья… И как сюда попали, как?
Отринув боль,
Вадим из последних сил рванулся из кустов, навстречу незнакомцу.
Заслышав шум,
тот вздрогнул и неуверенно переступил с ноги на ногу.
И тогда
Подушкин приказал себе: пора!
Чувство
абсурдности происходящего, подлинно кладбищенского кошмара уступило жестокому и
неодолимому желанию жить. Как угодно, но — жить!
— Послушайте,
— позвал Вадим, — кто бы вы ни были, помогите мне.
— И-и… есть…
человек? — не глядя на него, нелепо растягивая каждый звук, спросил незнакомец.
Подушкин
ощутил, что все его существо захлестывает волна животного ужаса.
Как не люди,
мелькнула несуразнейшая мысль. Но кто тогда?
— Есть…
человек? — повторил вопрос незнакомец.
Или местные, с
тупой надеждой подумал Подушкин, какая-нибудь народность, которую никто не
знает? Хотя они со мной заговорили — стало быть, по-русски понимают…
Ни с того ни с
сего Подушкин разозлился.
— Да, человек!
— с вызовом ответил он. — Я сломал ногу. Не могу идти.
— Больной
человек? — отозвался другой, от костра. — Погибать? Так нельзя!
— Это уж
точно, — подтвердил Вадим. — Ни за грош — черта с два!
Напряжение
вдруг спало.
Теперь
Подушкин полностью отчего-то уверился, что пропасть ему не дадут.
— Вы кто? —
спросил он напрямик.
— Люди, —
коротко и, словно не раздумывая, ответил незнакомец.
Меж тем двое
от костра присоединились к своему товарищу, и теперь все вместе стояли в
полуметре от Вадима и незряче глядели в пустоту, будто и не было перед ними
сейчас никого.
— Устал
человек, — проговорил один из них. — Надо к теплу. Боль сильней. Будет отдыхать.
Человек, точно — где?
Вопрос был
обращен, несомненно, к нему. Значит, что-то они там решили…
Едва не крича
от боли, Вадим немного подтянулся и без сил ткнулся лбом в ботинок незнакомца.
— Здесь,
здесь! — немедленно раздалось сверху. — Можно не искать!
Все, что
происходило с ним потом, Подушкин помнил очень смутно.
Три пары
заботливых рук подхватили его и, стараясь не причинять боль, куда-то понесли…
Краем уха
Подушкин улавливал чужие, щебечущие голоса, ведущие беспрестанно неясные
переговоры, но эти голоса его более не удивляли, как уже не поражали, впрочем,
и странные меховые одеяния незнакомцев, в которых любой нормальный человек
давно бы спекся в эту жару, и непонятная на вкус еда, которой его накормили,
едва добрались до костра, и та нежная почтительность — с чего бы вдруг, однако?
— с какою новые товарищи обращались к нему.
Он лежал
теперь, не шевелясь, на мягкой упругой подстилке — ее податливость приятно
отзывалась во всем теле. Ссадины и кровоточащие раны незнакомцы точас же
присыпали каким-то порошком… Потом дали выпить бесцветной микстуры. Или не
микстуры? Все равно.
Поляна перед
глазами Подушкина внезапно закружилась, поплыла, теряя очертания и краски, и
тогда он быстро погрузился в сон.
Утро пришло
ясное, под неумолчное пение птиц.
Минувший день
казался страшным, но всего лишь мимолетным наваждением.
Подушкин вновь
ощущал в себе бодрость и прилив сил.
Он попытался
было сесть — и не сумел. Тело его точно окоченело…
Он с трудом
повернул голову и сразу увидал потухший костер и трех незнакомцев, что
терпеливо ждали, сидя в стороне… Они молчали, и взгляды их, как прежде, не
выражали ровным счетом ничего.
Вадим вновь
попробовал пошевелиться и непроизвольно застонал от жгучей боли.
— Мы не можем
помочь тебе, человек, — внятно и куда выразительнее, чем вчера, произнес один
из незнакомцев.
— Здесь и
сейчас — никак, — развел руками другой.
— Потому что
мы тебя не видим, — добавил третий. — Да, вообще не видим, бедный человек.
Отчаянное
предчувствие готовой разрешиться тайны овладело вдруг Вадимом.
Они здесь
чужие… Видит бог, по-настоящему чужие!
Во рту у него
все разом пересохло, и как-то скверно потянуло холодом — под ребрами, внизу…
Знакомое с детства чувство, когда с минуты на минуту ждешь… Чего? Конца,
кошмара? Все не то!
— Вы откуда? —
спросил он, нервно облизнув губы.
— Трудно
сказать, — отозвался один из троих. — И показать трудно… Язык пока не
приспособлен… Ты нас боишься?
— Н-нет… — А
что еще мог ответить им Вадим, беспомощный и неподвижный? Распинаться перед
каждым встречным в своих страхах — лучше и не жить.
— Мы
заблудились. Надо возвращаться.
— Куда?
— Еще не время
знать. Потом…
Не время
знать, обиделся Подушкин, тоже мне!.. Да я ведь вижу вас насквозь! Я ж понимаю,
черт возьми, только… назвать боюсь… Ну, как хотите.
— Между
прочим, вчера вы говорили много хуже, — будто невзначай заметил он.
— Научились.
Анализ речевых центров в мозгу… Не телепатия, но — наподобие… У нас любой
умеет.
— Стало быть,
вы… прилетели? — зажмурившись, пролепетал Подушкин, — Издалека? Оттуда?!
Он понимал,
что, по большому счету, произносит пошлые, затертые слова, но о том, как
регламентировали книги выражаться в сходных ситуациях, он начисто забыл.
Поскольку в умных книгах о контактах все было предопределено заранее — самой
природой этих книг, а тут…
— Да, —
коротко ответил незнакомец. — Ты угадал. Подушкину от этого не стало легче.
Может,
все-таки меня разыгрывают? — пронеслось в голове. Хотя зачем?
— Ну, что же…
Ладно, — он внимательно оглядел пришельцев. Как там в разных умных книжках
полагается вступать в Контакт?.. — Меня зовут Вадим Подушкин! — сообщил он
после недолгого колебания. И для солидности добавил: — Счетовод совхоза
«Ясный». Вишу на Доске почета круглый год. Собрал гербарий всесоюзного значения.
Держу тесный контакт с Академией наук, — тут он умолк, потому что слишком
завираться счел на всякий случай неудобным.
— Мы все
знаем, — благожелательно изрек пришелец. — Анализ центров памяти…
— Тогда
помогите мне! — решительно потребовал Подушкин. — Если вы оттуда, если вы все
можете! У меня жена, детишек двое, на работе завтра паника начнется…
— Увы, —
громко вздохнул пришелец, — сейчас нам это не под силу.
— Это как же?
— опешил Вадим. — Такие, можно сказать, знания… С далекой звезды…
Все трое
утвердительно кивнули.
— Я ведь как
понимаю? — распалялся между тем Подушкин. — Ваша наука и техника и… все
остальное… обошли нас — и представить трудно!
Они вновь
одобрительно закивали.
— Вы это
хорошо чувствуете, — с признательностью в голосе заметил один из пришельцев.
— Так что же
вы тогда?! — Подушкин чуть не плакал, глядя на эти неподвижные, точно мумии,
фигуры. — Почему не можете? И, между прочим… — тут он значительно понизил
голос. — Давайте уж начистоту!
— Простите, вы
о чем?
— А как вы
оказались здесь, в тайге? В глуши такой? Зачем? Почему не известили о своем
прилете? Ведь на Земле вас ждут! Давно! — он слишком резко шевельнулся и со
стоном опрокинулся на подстилку.
Мамочки
родные, что я им плету? — подумал он с чувством тупой обреченности. Это же
первая встреча!..
— Может быть,
и ждут, — невозмутимо согласился пришелец. — Но всякой встрече — свое время. А
у нас пока разведывательный вылет.
— Куда, в
тайгу? — съязвил Вадим.
Нет,
величественный, в книгах воспетый Контакт никак не получался.
Не мог
Подушкин вот так запросто — взять и поверить! Не смел…
— А вы
полагаете, терпеть аварию — особенная привилегия землян? — с мягкой укоризной
спросил один из пришельцев.
— Ваш корабль
разбился? — ужаснулся Подушкин.
— Нет, корабль,
к счастью, цел, но вот разведочная капсула… Она вышла из строя, и нам пришлось
ее покинуть.
— Ну так
вернитесь на корабль! — резонно заметил Вадим. — Не понимаю…
— В том-то и
проблема. Мы, правда, послали сигнал… когда случилась беда. С корабля придет
беспилотная шлюпка, чтобы нас забрать.
— Что же вам
тогда мешает? — не выдержал Вадим.
— Аппаратура
погибла. Система адаптации работает частично. Мы совершенно потеряли ориентацию
и теперь не представляем, как отсюда выбраться.
— Но вы хотя бы
примерно знаете, где должна приземлиться шлюпка?
— Это-то мы
знаем. Даже точно. Вас интересует ориентир? Пожалуйста. Дорога и — определенной
формы скала возле нее. Да только… В вашей атмосфере мы ничего не видим. А от
навигационных приборов пользы никакой: они обесточены.
— Плохо вам, —
сочувственно сказал Подушкин. — Из меня поводырь никудышный.
— Это мы, к
сожалению, поняли сразу.
— Ладно, —
задумался Вадим, — здесь все ясно… Ну, а откуда вы узнали наш язык? Как
проникли в мою память? Ведь сами говорите: все приборы…
— Для этого
приборы не нужны. Чтоб вам понятней было, назовем такие вещи телепатией. Хотя,
конечно, все сложней…
— Это в каком
же смысле?
— Врожденная
способность как бы видеть подсознание. Ее имеет все живое во Вселенной. Просто
ваша цивилизация пошла по пути наибольшего сопротивления, когда эту способность
не используют. В то время как наша культура…
— Ваша, стало
быть, лучше? — уязвленно перебил Подушки. — Ну, еще бы!..
В эту секунду
он готов был защищать от нападок всю планету — от Северного полюса до самой
Антарктиды. Он прежде никогда и не подозревал, что может быть таким горячим
патриотом всей Земли.
— Да нет же!
Нельзя так примитивно рассуждать! Видимо, в вашем мире предпосылки были таковы,
что для телепатии в нем не осталось места.
— А жаль, —
вздохнул Подушкин, невольно припомнив недавние пересуды соседок об амурных
похождениях его жены. Он, понятно, благородно не поверил, но… Вопрос был
щекотливый, и потому Подушкин решительно повернул разговор в другое русло. — К
нам-то вы когда насовсем собрались? — невинно брякнул он.
— Насовсем? —
удивились пришельцы.
— Ну, не в
разведку, а так, чтоб по-хорошему, душевно… Чтоб познакомиться, договориться,
обменяться новостями… — тьфу ты! — -достижениями техники, науки… И культуры —
непременно! И кино…
— Трудно
ответить. Наша разведка — первая. Нужно еще многое узнать.
— Спрашивайте!
— с готовностью предложил Подушкин. — У меня секретов нет.
— То, что
записано в вашей памяти, мы уже и так знаем. Но этого мало.
— Понятно, —
огорчился Вадим, — значит, не скоро. Вряд ли доживу.
— Отчего же? —
возразил пришелец. — У нас экспедиция обширная, исследования ведем сразу во
многих точках планеты. Если данные окажутся положительными и выводы удастся
сделать быстро, то — как знать?..
— То ли да, то
ли нет, — криво усмехнулся Вадим.
— Ну, вам-то
жаловаться грех. В прямой контакт с человечеством мы вступим еще неизвестно
когда, а вы уже беседуете с нами!
— Ох ты! —
невольно вырвалось у Подушкина. — Действительно!.. Но… — он внезапно
погрустнел. — Кто узнает?
— А вам
непременно нужно каждому встречному об этом трезвонить? И чтоб каждый в вас
героя видел?
— Да ведь…
желательно, конечно, — засмущался Подушкин. — Все-таки событие, сами понимаете…
Не каждый день… И вообще…
— Вам скорее
всего не поверят.
— Ну уж!..
— Потребуют
доказательств. В мыслях-то у вас никто читать не станет. Мало ли, что вы там
наговорите…
— Так-то оно
так… — вздохнул Подушкин. — Слушайте, а подарите мне на память, ну,
какую-нибудь мелочь! Как бы сувенир. Но только, чтобы сразу было видно —
неземное!
Пришельцы
дружно закачали головами.
— Никаких
сувениров. Этот наш визит на Землю должен оставаться в тайне. До особого
распоряжения. Никаких вещественных следов. По крайней мере таких, которые могли
бы как-то повлиять на естественное развитие вашей культуры.
— Но ведь —
безделушки!.. — безнадежно повторил Вадим.
— А это все
равно. Думаете, даже безделушка не способна породить брожение умов? С подобных
пустяков как раз и начинается…
— Значит, вы
не хотите мне помочь? — прикидываясь простачком, спросил Вадим.
Он уже начал
понемногу догадываться, что весь этот разговор пришельцы ведут, безусловно,
неспроста. Если, как они сказали, обязательно хранить все тайны…
На губах
одного из пришельцев промелькнуло некое подобие улыбки.
— Дело не в
нашем нежелании, — сказал он тихо. — Мы действительно не в силах облегчить
ваших мук. Хотя даже если б уцелела вся аппаратура, то и тогда…
— Но почему? —
невольно возмутился Подушкин. Он с детства твердо был приучен к мысли, что
добрая сила должна помогать.
— Да потому,
что это противоречило бы условиям нашего визита!
— Все равно я
о вас расскажу, — упрямо пообещал Вадим. — Мне ваши условия…
— Серьезно? —
с иронией откликнулись пришельцы. — Но ведь для этого надо прежде вернуться…
— Я-то
выберусь, — ответил Подушкин, чуть помолчав. — Доползу. Вы еще не знаете, на
что способен человек!
От таких слов
ему стало совсем хорошо.
Мысль о
величии «гомо» его подбадривала с юных лет. Как, собственно, и всякого, кто жил
на матушке-Земле…
— Может быть,
— как-то сразу согласились пришельцы. — Мы еще мало знаем вас, землян. Но то,
что мы читаем в ваших мыслях…
Насчет своих
мыслей Вадим не сомневался. Тут у него с самого рождения был полный порядок.
— Впрочем,
если вы хотите с нами чем-то обменяться, — заметил один из пришельцев, — то
подумайте-ка о другом… И это, кстати, будет вам как память и как
доказательство…
— Говорите! —
еще толком ничего не уразумев, потребовал Подушкин.
— Отдайте нам
свои глаза.
— Чего?!
— Да не
буквально, экий вы!.. Мы слепы — ну так будьте нашими глазами! А мы вам взамен
одолжим ноги… Уж как-нибудь втроем мы вас сумеем донести.
— Куда? —
растерявшись вконец от столь немыслимого предложения, пролепетал Вадим.
— К тому месту,
где нас будет дожидаться шлюпка. Нам нужно выбраться к дороге.
Тут наконец до
Подушкина дошло, и он мысленно возблагодарил судьбу, что так удачно все
совпало. Шут их знает, что потом они предпримут, но ведь и для него первейшая
забота — любой ценой добраться до дороги. Невероятно повезло! Условься новые
друзья о встрече своей шлюпки, предположим, где-нибудь в лесной чащобе — и
конец! Как говорится, игры врозь…
— Попутчики! —
восторженно вскричал Подушкин.
— Значит, вы
согласны?
— По рукам! Вы
только осторожнее несите!
— Какой
определите путь…
— Да батюшки,
места знакомые… Тут идти-то — всего-ничего… Хотя, понимаю, — философски
заключил Подушкин, — порознь — чертовская задача. Это вместе — легко…
Пришельцы
встали.
Ветер едва
шелестел в вышине, день обещал быть знойным, ясным, лесная чаща уже не
гляделась такой неодолимой, бесконечной, страшной… Даже в пении птиц словно
прибавилось ненужной суеты, как всегда бывает, когда это пение слышишь возле
оживленной и большой дороги, где до человеческого жилья — рукой подать.
Очень
медленно, но тщательно пришельцы затоптали тлеющие угли.
— Говорите
что-нибудь, — попросили они затем. — По голосу мы сразу вас найдем.
— Ну, что же
вам сказать? — благодушно глядя в небо, начал Подушкин. — Идти будет в общем
затруднительно — тайга есть тайга. Буреломы разные, кустарники, скалы, ручьи,
заносы, топи и овраги — тут и здоровый наломается шагать…
О том, что еще
вчера, ни на кого не полагаясь, он в одиночку собирался проползти сквозь дебри,
Вадим уже напрочь перестал вспоминать — что было, то прошло, — теперь вся
ситуация волшебным образом переменилась.
Двое
пришельцев осторожно нагнулись, крепко взялись за концы подстилки и плавно, без
видимых усилий, подняли ее. Подушкин оказался точно в гамаке. Третий шагал
впереди, одной рукой держась за своего товарища, и, повинуясь указаниям Вадима,
нащупывал путь.
А двигаться и
вправду было нелегко.
Через
несколько часов Подушкин взмок и с непривычки здорово охрип — ведь каждую
секунду приходилось быть начеку, следя, чтобы слепец не оступился, не налетел
на дерево, не упал в колючие кусты…
Три пары ног
на четверых ничуть не облегчали участи того, кто обладал глазами, и пара глаз
едва могла помочь всем четверым…
И все-таки они
карабкались, шагали — метр за метром, неуклонно приближаясь к цели.
Они сделали
привал и немного подкрепились.
— Устали? —
поинтересовался Вадим, рассеянно глядя перед собой.
— Еще нет, —
лаконично, без выраженья отозвался один из пришельцев, и трудно было по его
тону определить, правда это или же простая отговорка.
Разговор не
клеился, да, собственно, никто и не старался завязать традиционно-бивуачную
беседу.
Они отдохнули
и вновь тронулись в путь.
Вадим почти
совсем не шевелился, и острая боль не мучила его, однако все тело было
неестественно напряжено и тупо ныло, как-то странно гудело, точно внутри, под
кожей, недовольно шевелилось несметное количество ос из разоренного гнезда… Шея
затекла, и глаза болели. Потом они вдруг начали предательски слипаться…
По счастью,
солнце к тому времени склонилось низко к горизонту, и средь деревьев туманными
островками неприметно стали собираться сумерки.
Умолкли птицы,
воздух сделался спокойно-неподвижным, и запахло сразу сыростью лесной…
День завершал
свой оборот.
Идти дальше не
имело смысла.
И на ближайшей
же поляне все четверо расположились на ночлег.
Вновь задымил
костер из собранных на ощупь — под ногами — прутьев и засохших веток.
— Зачем он
вам? — удивился Вадим.
— Мы сразу
заметили, что ночные звери к огню стараются не подходить. Ведь подсознательным
наделены не только люди…
Пришельцы
уселись рядом с Подушкиным и, казалось, сразу задремали.
Он и сам едва
разлеплял отяжелевшие веки, хотя разрозненные мысли по-прежнему блуждали в
голове, сообщая Вадиму какое-то нелепое, болезненное возбуждение.
День выдался
тяжелый, неспокойный, а впереди…
— Когда вы
должны быть в условленном месте? — наконец не выдержал Вадим, даже не зная,
спят его спутники или еще бодрствуют, как он.
— Завтра,
днем, — тотчас откликнулся один из пришельцев. Значит, и они не спали — просто
сидели, погруженные в собственные мысли.
Понять их было
можно…
— У вас
какие-то сомнения? — негромко спросил пришелец.
— Не без того,
— согласился Вадим. Отнекиваться не имело смысла. — Я так думаю, черта с два мы
выйдем к обеду.
— Нам еще так
далеко?
— Ну, в общем
— нет… Но какие могут быть темпы, сами посудите!
Пришельцы
промолчали.
Настроение
Подушкина их явно огорчило, даже более того — обескуражило: ведь они,
безусловно, рассчитывали вовремя поспеть!..
— Если к трем
пополудни — по вашему времени — мы не окажемся на месте, то конец, — тусклым
голосом сообщил пришелец. — У других разведывательных групп просто нет
достаточных резервов нам помочь.
— Почему —
конец? — неподдельно изумился Подушкин. — Останетесь у нас. Я понимаю,
непредвиденный Контакт, но что поделаешь!.. Мы вас примем очень хорошо.
Создадим условия… Я в Академию наук напишу. У нас там люди серьезные, поймут… А
как вы нам поможете, как подтолкнете весь прогресс!.. Вам памятник за это
поставят — точно! Ну, а то, что ничего не видите… Придумаем! Врачи у нас
золотые. Шлемы какие-нибудь изобретут или очки… А если даже и не будет этого,
то все равно!.. У нас полезный человек никогда не пропадет. Заботой окружим,
почетом…Что там — разведка? Прилетели, улетели… А в данном случае — реальная
польза, ощутимый вклад!
— Скажите, —
тихо спросил пришелец, — вот здесь, в лесу, вы мечтаете попасть домой?
— Конечно!
— А если бы
лесные твари и птицы вдруг сказали вам, что они вас спасут, предоставят вам для
жизни все необходимое, но лишь с одним условием: из лесу для вас обратной
дороги нет, — согласитесь вы на это?
— Ну, так то
звери, птицы, о чем разговор?!
— Видите, как
получается. Вам кажется, что перед вами — вечность. Для начала — как
непременное условие существования. И вы уже не в состоянии вернуться к тому, с
чего когда-то сами начинали. Но, поймите, как для вас этот лес, будем говорить
условно, пройденный этап, так и для нас…
— Еще бы, —
поджал губы Подушкин, — мы вам не ровня. Куда нам! Дикари!..
— Наверное,
это звучит обидно, но вы недалеки от истины. Можно жить среди дикарей, чтоб
изучать…
— Но ведь
живут и просто — чтобы помогать! — ответил с вызовом Вадим. — Не убивать, не
гадить, а… делать жизнь красивой. Да, представьте!
— Верно. Когда
культура станет подлинно высокой, она будет доброй. И будет непременно помогать
слабейшим. Но посмотрите на свою земную жизнь. Конечно, едут к дикарям, чтоб
научить их, воспитать… А ежели возникнет на пути помеха, то домой вернуться —
не такая уж проблема. В крайнем варианте — навестят сородичи. Планета-то одна!
Да и сама культура пусть и разная, но все-таки везде — земная.
— Ну, хорошо,
а разве вас не могут навестить?
— Нет. То есть
технически это сделать несложно, но… никто не полетит.
— Вот-те раз!
— ухмыльнулся саркастически Вадим. — Хороши сородичи!
— Их винить
нельзя. Все мы тут действуем по строго согласованной инструкции. Никаких
контактов, пока не собрана достаточная информация и на ее основе не составлен
точный план прямого общения. Нет, к нам на помощь никто не придет, потому что
для вас, землян, мы покуда вообще не существуем. А помочь — значит выдать себя.
— Ладно, вам,
как говорят, видней, — Подушкин судорожно искал выход из создавшегося тупика. —
Но предположим, вы не успеете все-таки в срок и останетесь у нас. Ведь тут у
вас не будет выбора…
— Это
невозможно, — повторил пришелец. — Уцелей наша система адаптации, мы бы просто
трансформировались в вас, землян, и никакие проверки не сумели бы отличить
подлог от истины.
— Но система
адаптации погибла!
— Это,
безусловно, наихудший вариант. И в случае неудачи у нас останется единственный
способ замести свои следы.
— Какой? —
быстро спросил Подушкин, с ужасом уже предчувствуя, что именно последует в
ответ.
— Вот-вот, —
на удивленье бодро подтвердил пришелец, — вы точно угадали. Мы исчезнем.
Дематериализация — запомните такое слово. Необходимый прибор, к счастью,
уцелел.
Вадим только
тихонечко присвистнул. Он на свете повидал немало людей — и порядочных, и подлецов,
— но с самоубийцами имел дело впервые.
— Ну, а если и
де-ма-те-ри-а-лизоваться вы бы не могли, то что тогда? — осторожно спросил он.
— Уж
постарались бы что-нибудь придумать, — уклончиво ответил пришелец. — Во всяком
случае, мы не тащили бы вас через тайгу, и вы продолжали бы свой путь один.
— Я не уверен,
что смог бы сам доползти, — честно признался Вадим.
Пришельцы
никак не отреагировали на это его замечание.
— Когда вопрос
касается взаимоотношений двух цивилизаций, да к тому же таких разных, что
значат судьбы одного или троих или даже целого десятка?!. — задумчиво и очень
грустно произнес кто-то из них. — Оставим этот разговор. Уже поздно и надо
спать. Лучше поднимемся завтра пораньше — может быть, нам всем и повезет…
— Надежды,
надежды… — тихо молвил его спутник. — А всего-то — жизнь, короткий миг… И для
каждого — целая вечность. С этим чувством начинаешь жить и даже умираешь,
думая, что для других, кому ты дорог и кто тебе люб, все только начинается на
самом деле и будет длиться без конца… Спокойной ночи.
— Спокойной
ночи, — эхом откликнулся Подушкин. Как он сейчас их всех жалел, как понимал!..
Беда, наверное, и впрямь сближает. Когда ни у кого нет явных преимуществ…
Пришельцы
поднялись чуть свет.
И вновь
начался изнурительный поход.
Теперь они
двигались практически без остановок.
Своего тела
Подушкин как бы и не слышал. Он безжизненно покоился на подстилке, точно в
уютной люльке, и лишь отрывочно давал команды: туда, сюда, а здесь вот место
ровное — пожалуй, стоит поднажать…
Порой ему
казалось, что они сбились с пути и бесцельно кружат но лесу, но едва уловимые
ориентиры, спутать которые ни с чем было нельзя, подсказывали: нет, маршрут
идет к заветной цели.
Как далека она
теперь?
И наконец в
два пополудни за деревьями блеснул просвет.
Еще усилие и
они вышли на опушку.
Прямо перед
ними — метрах в тридцати — влево и вправо шершавой лентой тянулась проезжая
дорога…
— Стоп! —
резко скомандовал Подушкин. — Все, пришли! А вон какая-то скала…
В том месте,
где дорога делала крутой поворот, исчезая за стеной кустов, причудливой махиной
высилась скала, пссиня-чериая на солнце, лишь местами, будто ржавыми пятнами,
покрытая наростами бурого мха.
Странно,
подумал Подушкин, прежде я ее не замечал… Или просто здесь ни разу не был? Но
как же все ориентиры — ведь по ним сверял маршрут?! А выбрался бог знает где…
Чудно!
Тем временем
пришельцы бережно опустили подстилку на траву и о чем-то быстро заговорили меж
собой. Их обычно бесстрастные лица озарила неподдельная радость.
— Все-таки
успели! То самое условленное место!
Каждый из них
приблизился к Подушкину и с нежной благодарностью потрепал по голове.
Вадим только
слабо улыбнулся в ответ.
По сути, лишь
на миг соприкоснулся с неземным — и вот теперь…
Соприкоснулся…
Слово-то какое! Точно своровал — и сразу наутек… Хоть и понятно все, давно
разъяснено, но, право же, обидно…
Интересно,
каково-то им сейчас?
— Вот здесь
стоит наша шлюпка, — сообщил один из пришельцев. — Она должна смотреться как
скала…
— Координаты
точные, пеленг взят, — добавил другой, деловито поправляя ранец за спиной.
— Так никакой
скалы па самом деле нет? — ахнул Подушкин. — Простая подделка?! А вы подумали,
что станут люди говорить, когда она исчезнет?
— Здесь до
жилья неблизко, — возразил пришелец, — и шансов, что ее заметят, мало. А если
кто и видел… Сами знаете, бывают и похлеще миражи. Проверка ничего не даст.
— Но как же я
вас вывел? Ведь маршрут-то был другой! Я, по всему, к поселку шел — и нате вам…
— Вы уж нас
простите, но пришлось прибегнуть к маленькому трюку. Вы знали, в каком
направлении находится дорога, а нам были известны все необходимые координаты. И
когда вы командовали нам, куда идти, мы одновременно вносили в ваше подсознание
— будем называть это так — дружественную коррективу: на нужную точку в
конкретном пространстве. И вы безошибочно вывели нас к ней. Вас это… как-то
ущемляет?
— Почему? Мне,
в общем, все равно. Туда, сюда… Лишь бы дорога была!
— Странно, — с
некоторым сожалением заметил один из пришельцев, — вы сейчас говорите так,
словно только и ждете побыстрее с нами распрощаться.
— А что же вы
еще хотите? Ведь у вас Инструкция!..
Подушкин
старался говорить ровным голосом, но ирония и затаенная обида, прозвучавшие в
нем, все равно не остались без внимания пришельцев.
— Инструкция,
это верно, — пришельцы разом повернулись к Вадиму. — Но вы нам помогли… В конце
концов — услуга за услугу. Еще один маленький обмен, если хотите…
— Вам еще
что-то нужно от меня? — насторожился сразу же Подушкин.
— От вас —
ничего! Но — шлюпка рядом, и вы больны. Серьезно больны… Летите с нами!
— Что? —
поразился Вадим.
Он напряг
память, воскрешая те обрывочные сведения по теории относительности, которые
когда-то приобрел, читая разные научно-популярные статьи.
Время в корабле,
который летит со скоростью, близкой к скорости света, замедляется во много раз,
тогда как на покинутой планете…
Мысль эта
словно обожгла его.
Да как же
так?! А те, кого он знал, любил, к кому лишь час назад с такою яростью мечтал
вернуться?!.
— Это —
навсегда? — упавшим голосом спросил Подушкин. — И до самой смерти?
— Что именно?
— Ну… наш
полет?
— Да нет, —
улыбнулись пришельцы, — только на время. Пока вы не поправитесь. На корабле у
нас отличные врачи. А лету до него совсем немного — двести световых часов. В
анабиозе…
— Но ведь за
этот срок…
Пришельцы все
прекрасно понимали, а потому и не старались корчить из себя невинных
простачков.
— Естественно,
— кивнул один из них, — на Земле произойдут определенные перемены. Что-то
исчезнет, а что-то появится, непривычное для вас. Кого-то вы, возможно, не
застанете в живых… Кто-то, напротив, успеет родиться… Но зато, подумайте, вы
почти сразу перенесетесь в Завтра! Узнаете то, что, вероятно, никогда бы не
смогли узнать!..
— И все
случится незаметно, — вставил другой. — Для окружающих, конечно. Мы высадим вас
в далеком месте, где никто о вас и не слыхал. Никаких нарушений в балансе…
— Ну да! А то,
что я исчезну вдруг — это, по-вашему, не нарушение?
— Ничуть. Вы
просто-напросто могли не выбраться из леса. Вот и естественная причина вашего
исчезновения. Зато вас вылечат на славу, и мы покажем вам такие чудеса!.. Ну,
разве вам не интересно?
— Интересно, —
угрюмо пробурчал Подушкин. — Очень. А все ж — не могу!
— Вам жалко
близких? — участливо спросил пришелец.
— И это —
тоже. Но — не только. Ведь я, как говорят, приеду на готовое… А я хочу прожить
свою жизнь — не чужую! Пусть это Завтра я и не увижу, не успею, но, по крайней
мере, буду строить его сам! Вы ж говорили: для начала каждый желает себе
вечность. Чтобы жить в ней и работать. Верно. Только прежде ее надо сотворить…
Вот этими руками! Так что — громадное спасибо…
— Решайте
сами, — пожали плечами пришельцы. — Но ведь вы здесь пропадете! В таком-то
состоянии…
— Ничего,
как-нибудь выкручусь. Теперь до людей рукой подать.
Подушкина
донимал один каверзный вопрос — с того самого момента, едва он догадался, что
перед ним пришельцы. Спрашивать было неудобно, даже нелепо в общем, но под
конец он все-таки решился.
— Послушайте,
ну для чего мы вам? Что вам за выгода возиться с нами, лететь сюда, искать
Контакта?
— Во Вселенной
множество разумных цивилизаций, — задумчиво проговорил пришелец. — Одни
постарше, умудренней, а другие — молодые, полные сил, но еще не нашедшие
верного пути в своем развитии. И по неопытности они могут натворить много бед…
— Воспитаньем
нашим, стало быть, займетесь? — подсказал Подушкин. — Это хлопотно. Можно ведь
и проще…
— Нет, — резко
оборвал его пришелец. — Сила здесь недопустима. У вас есть дети, так? Пройдет
немного времени, и они станут взрослыми. Какими? Вам, наверное, хотелось бы их
видеть образованными, честными людьми…
— Но то дети!
— возразил Подушкин. — Кровные! Мои!
— А будь это
не ваши дети? Скажем, чужие, волею судеб попавшие к вам в дом? Вы отвернулись
бы от них?
— Теперь мне,
кажется, понятно, — с удовлетворением кивнул Вадим.
Пришельцы
вдруг замерли, прислушиваясь к тонюсенькому писку, что зазвучал из ранцев.
— Ладно, —
сказал один из них, — надо торопиться. Что мы еще можем сделать для вас?
— Если не
трудно, вынесите меня к обочине дороги. Так, с краю положите…
Пришельцы
дружно, как совсем недавно, взялись за края подстилки и, вновь ведомые
единственным зрячим, сделали последние сто шагов.
На обочине
Подушкин, кряхтя и охая, переполз с подстилки на колючий, разогретый солнцем
гравий.
Никаких
вещественных следов… Все подлежало полному возврату.
— Погодите-ка,
а вы-то как теперь дойдете? — спохватился он.
— Не
волнуйтесь, все нормально. Мы уже в сфере действия адаптационной системы
шлюпки. Так что… Мы сейчас немножечко привыкнем… Вот и все… Ну дайте же,
наконец, взглянуть на вас! Ведь если бы не вы…
Конечно,
подумал с горечью Подушкин, хорошо вам сейчас, здоровым… Для вас страшное
теперь позади…
Как ни
дружелюбны были взгляды, в целом подобная процедура рассматривания пришлась ему
не по душе.
Сквозило во
всем этом нечто условное, противоестественно-нарочитое…
Или ему только
показалось?
Действительно,
как не люди, в который раз подумал Вадим. Но вслух ничего не сказал. Если уж
Контакт, так до конца, решил он. С меня не убудет. А какие-то издержки и
неудобства всегда можно списать на счет неопытности, воли обстоятельств и
другой подобной чепухи. Пусть смотрят. Это их право. Заслуженное, черт возьми!
— Что ж, —
сказал чуть погодя один из пришельцев, — прощайте.
— Доброго
пути, — вяло помахал рукой Подушкин. — Все же — вспоминайте иногда.
— Еще бы! —
улыбнулись дружески пришельцы. — Кстати, как вы там, в поселке, объясните всем
свое спасение?
— А очень
просто! — глаза Подушкина азартно заблестели, и он даже чуточку привстал. —
Выполз! Сам! Разве я не мог такое сделать, а?!
Все трое еще
раз внимательно поглядели на него. И снова улыбнулись — широко, сердечно…
Как друзья…
— Скорее всего
— могли. Будь мы вашими сородичами, мы бы поверили. Очень хорошо, что эта
встреча состоялась. Она может многое определить в дальнейшем… Счастья вам!
Они
повернулись и быстро, не оглядываясь, двинулись через пустынную дорогу.
Скоро они
исчезли за скалой, и, что там потом происходило, для Подушкина осталось тайной
навсегда.
Он только
услыхал внезапно громкий свист, от которого мучительно заломило в ушах, да
увидал, как скала, преобразившись, засверкала, будто гигантский, дивной огранки
брильянт, затем дрогнула, стремительно-легко рванулась к небу и почти сразу
растворилась в вышине.
И более ничто
уже не напоминало о незваных визитерах, о чуде, происшедшем только что…
В том месте,
где недавно высилась скала, глазу открывалась девственно зеленая поляна.
Все-таки на
ней Подушкин как-то отдыхал… Он вспомнил… Очень славная поляна…
Ну, а теперь
ходу — к своим, подумал Вадим, расслабляя ноющее тело и закрывая глаза, чтоб не
слепило солнце. То-то обрадуются дома и удивятся на работе!..
А ведь и
вправду, что ни говори, он вылез из тайги!
Через полчаса, заметив на обочине дороги распластанное тело, водитель тяжелого самосвала сбавил газ, подъехал ближе, пригляделся… И заглушил мотор.
Поиск по фамилии автора:
Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу |