Библиотека художественной литературы

Старая библиотека художественной литературы

Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я


Читальный зал:

Марина СЕРОВА

ЭКСТРИМ ПО ПРАЗДНИКАМ

Анонс

 

     Продукция винзавода "Ковчег" пользовалась в городе заслуженной популярностью, ведь его владелец Арсен Кечаян привез из Армении рецепты приготовления потрясающего вина. Да только чужой успех всегда встает кому-то поперек горла - неизвестные угрожают расправиться с семьей Арсена, если он не покинет город. Кажется, телохранителю Жене Охотниковой - а именно к ней обратился винодел - есть над чем поработать. Однако, как выяснилось, в ее услугах нуждается не только Кечаян, но и его жена. Лина призналась Жене, что до замужества была проституткой и теперь ее кто-то шантажирует. Непросто заниматься двумя делами одновременно, особенно если любящие супруги тщательно скрывают друг от друга свои "скелеты в шкафу". Так что Жене придется изловчиться, чтобы спасти жизнь обоим!

 

Глава 1

 

     Дольф обнюхал мои кроссовки, тяжко вздохнул и уселся рядом с лавочкой, положив свою собачью морду мне на колени.

     Хвостик-прутик стучал по земле, квадратный нос двигался из стороны в сторону, глаза не мигая смотрели на меня. Я погладила пса по его смахивающей на здоровенный кабачок морде, и он тут же вскочил.

     - Ну что, нагулялся? Дашь мне завтра поспать, бандюга?

     "Бандюга" подпрыгнул и попытался лизнуть меня в нос. Не правильный все-таки бультерьер, слишком добрый и ласковый. Хотя говорят, что все зависит от воспитания. Можно и из пуделя сделать монстра, а вот такой, с виду грозный, сторож будет с радостной мордой встречать всех, кто входит к вам в квартиру. Дольф как раз был из таких "сторожей". Людей любил до безумия, дружил с котами, маленьких детей просто обожал. Менялся на глазах он только в одном случае - когда в его поле зрения оказывался другой кобель. Если хозяева не успевали прицепить поводок, то все - кранты их псу. Сам же Дольф, благодаря своему небольшому росту и юркости, практически всегда выходил из боя победителем, с наименьшим количеством травм. Там, где я сейчас с ним гуляла, кобелей было предостаточно, поэтому я пристегнула поводок и направилась к дому в сопровождении пыхтящего спутника.

     Весенняя набережная Тарасова в вечернее время напоминала муравейник. Казалось, половина города отправилась сюда на прогулку. Старички и старушки оккупировали все лавочки верхнего и средних ярусов днем, а вечером здесь царствовала молодежь. Из летних кафе, которые в этом году появились довольно рано, доносилась громкая музыка и смех отдыхающих тинейджеров. На лавочках целовались влюбленные парочки.

     Около ступенек, уходящих в Волгу, толпились желающие искупаться. Собаководов, выгуливающих своих питомцев, было раз в десять больше, чем в такое же позднее время зимой. Рано наступившая в этом году весна, стремительно переходящая в лето, вытащила на улицу всех - от мала до велика.

     Но ни к тинейджерам, ни к влюбленным, ни к собаководам я себя не отношу, а собачку мне дали на время. Мои соседи - молодая семья - уехали отдыхать в Египет, а их любимца не с кем было оставить, вот и попросили меня приглядеть за своим сокровищем. Хлопот он никаких не доставлял, меня и мою тетушку Милу слушался беспрекословно, а прогулки с ним я удачно совмещала со своими пробежками.

     Именно с вечерней прогулки мы сейчас и возвращались.

     Около нашего дома я отпустила собаку еще раз сделать все свои очень важные дела. Лампочки в нашем дворе светили через одну, поэтому, дойдя до своего подъезда, я не сразу увидела громадный черный джип. Около него стояли трое молодых людей и широко открытыми глазами смотрели себе под ноги. Проследив за их взглядами, я обнаружила Дольфа, который смотрел на незнакомцев и радостно "улыбался".

     Вообще-то, только я в данной ситуации понимала, что он улыбается. Со стороны это выглядело довольно жутковато.

     - Не бойтесь, он не тронет, - начала успокаивать я молодых людей. - Он вам так радуется. Он вообще не кусается. В принципе.

     - Насколько я знаю, когда собака радуется, она хвостом виляет, - с едва заметным акцентом произнес один из них.

     После этих слов Дольф "улыбнулся" еще шире и как бешеный замахал хвостом. Парни облегченно вздохнули.

     - Видите ли, он не слышал вашего голоса и в силу своей воспитанности и природной скромности не мог определить, хотите ли вы с ним общаться. Но теперь все в полном порядке. Можете идти дальше.

     Тот же голос с досадой произнес:

     - Знать бы, куда нам дальше. Мало того, что полтора фонаря на весь двор, так еще и номера квартир не указаны на подъезде, и кодовые замки везде, а спросить не у кого.

     - Я здесь живу и, возможно, смогу вам чем-нибудь помочь, - сказала я, оттаскивая собаку, которая намеревалась уже лезть к парням "целоваться".

     - Нам нужна квартира... - и он назвал номер. - Вы знаете, где такая?

     - Еще бы, конечно, знаю. Отчего не знать? Я в ней живу.

     - А Евгения Охотникова вам кем приходится? - поинтересовался молодой человек.

     - А это я.

     Парни молча направились ко мне. Ну вот, подумала я, наверное, кто-то попросил их набить мне морду. А какой хороший вечер был, так приятно начинался. Я напряглась. С троими я справлюсь достаточно легко, но Дольф, который все это время крутился под ногами, мне немножко мешал. Однако драться, к счастью, не пришлось. Парень сказал:

     - Мы ищем вас, Евгения Максимовна.

     С вами хочет встретиться наш босс. Вы ему очень нужны. Он просил без вас отсюда не уезжать.

     Теперь, когда они, наконец, вышли из темноты и встали под одним из двух имеющихся у нас во дворе фонарей, я смогла их толком разглядеть. Здоровенные, выше меня ростом молодцы с широченными плечами, похожие друг на друга, - они сперва показались мне если и не близнецами, то, во всяком случае, братьями. Когда я пригляделась повнимательней, мне стало понятно, что в родстве парни не состоят.

     В кавказских национальностях я разбираюсь не очень хорошо, но когда тот, кто все это время со мной разговаривал, представился, я поняла, что передо мной сыны Армении.

     - Меня зовут Сурен. Можно просто Сурик. А моего хозяина - Арсен Баграмович Кечаян. Слышали о таком? - Сурен вопросительно на меня посмотрел. Ему было на вид около тридцати лет. Высокий черноволосый крепыш с приятным лицом.

     Кто же в нашем городе не слышал фамилию Кечаян?! Владелец винного завода Выходя из комнаты, я наткнулась на тетю Милу.

     - Ты куда собралась? А как же пирог? - расстроенно спросила она.

     - Потом, тетя Мила, мне надо срочно уехать. Во сколько вернусь - не знаю.

     Если не приду ночевать, то ты не переживай, ложись спать, а с утра погуляй с Дольфом.

     Чмокнув тетю в щеку, я вышла из квартиры. Жалко было тетку расстраивать, но такая уж у меня беспокойная жизнь.

     Я сама решила стать телохранителем.

     Когда я родилась, то мой отец, генерал Охотников, был, мягко говоря, расстроен тем, что родилась девочка. Женей меня назвали потому, что это имя как бы среднего рода, подходит как мальчикам, так и девочкам. Воспитывалась я в спартанских условиях, училась в соответствующем военном вузе, в народе именуемом "Ворошиловкой". Там готовили военных переводчиков, но, помимо иностранных языков, мы изучали огромное количество спецпредметов.

     Таким образом, после окончания данного вуза каждый из нас не только в совершенстве владел несколькими языками, но мог, например, в одиночку отразить нападение роты вооруженных до зубов головорезов. После получения диплома с отличием я еще пару лет совершенствовала свое боевое мастерство в специальном отряде "Сигма", в котором получила прозвище Хамелеон за умение в считанные минуты менять внешность с помощью подручных средств так, что мать родная не узнает.

     И вот только потом я решила стать телохранителем.

     - Для женщины вы достаточно быстро собрались. - Сурик сел рядом со мной на заднее сиденье.

     Тонированные стекла джипа - а это, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, был "Форд Навигатор" темно-синего цвета, а не черного, как мне вначале показалось, - скрывали нас от посторонних глаз. Абсолютно бесшумно машина тронулась с места.

     - Арсен Баграмович ждет нас в своем ресторане "Пещера Дракона". Мы будем там через пару минут.

     О как! Оказывается, у него еще и кабаки есть. "Владелец заводов, газет, пароходов..."

     "Пещера Дракона" находилась в центре Тарасова, на перекрестке двух улиц - шумной Чапаева и тихой и неприметной Гоголя.

     Вход в ресторан был как раз со стороны Гоголя, и о том, что за поворотом находится питейное заведение, говорила светящаяся неоновыми огнями голова этого самого дракона, в чью пещеру мы сейчас направлялись. Около ресторана находилась очень удобная автостоянка для посетителей, на которой сейчас были припаркованы несколько автомобилей.

     "Интересно, на какой тачке ездит Кечаян? Скорее всего вот на том белоснежном "шестисотом" "Мерседесе". Самая солидная машина на стоянке, остальные как-то не вяжутся с имиджем "винного барона". Размышляя над соотношением уровня жизни некоторых тарасовцев и наличием у них соответствующего этому уровню "железного коня", я в сопровождении Сурена и двух его молчаливых "коллег" вошла в ресторан.

     "Пещера Дракона" оправдывала свое название. Приглушенный свет, кроваво-красные стены. Повсюду торчащие из пола каменные сталагмиты и свисающие с потолка сталактиты выглядели весьма натурально. Казалось, мы на самом деле попали в пещеру и сейчас с грозным ревом, изрыгая огонь из пасти, откуда-нибудь из гардероба или из подсобных помещений выползет дракон. А храбрые официанты, которые в этом заведении были наряжены в пластмассовые кольчуги, отбросив в сторону подносы с тарелками, вынут из-за пояса чудо-мечи, изготовленные из той же самой пластмассы, и снесут дракону все головы, которые у него остались после предыдущих вылазок. Все это произойдет под чавканье посетителей, на лицах у которых будет написано полное безразличие - дескать, и не такое видали.

     В глубине зала, рядом с бассейном за столиком сидел мужчина средних лет в строгом темном костюме. При нашем приближении он встал, отодвинул еще один стул и сделал приглашающий жест рукой:

     - Я вас жду, Евгения Максимовна.

     Кечаян, вопреки моим ожиданиям, оказался высоким красивым мужчиной лет тридцати пяти - сорока с представительной внешностью и полным отсутствием кавказского акцента в речи. Я ожидала увидеть нечто толстое, пузатое и низенькое, издающее с армянским акцентом восклицания типа: "Вах, какой красивый девушка пришел". Мне вдруг стало стыдно, что я могла такое подумать о столь элегантном мужчине.

     - Присаживайтесь, пожалуйста. Очень рад вас видеть. Мне именно так вас и описывали. Но я приятно удивлен, что вы на много красивее, чем мне говорили.

     "И кому же мне за рекламу спасибо сказать?" - подумала я про себя, а вслух произнесла:

     - Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго.

     При виде этого импозантного мужчины мне сразу как-то стало неловко в своем простеньком бежевом брючном костюме.

     Рядом с ним надлежало блистать в каком-нибудь невероятном вечернем наряде, благоухая ароматами и сверкая бриллиантами... Ох, что-то тебя, Охотникова, не в ту сторону понесло...

     - Что-нибудь выпьете, Евгения Максимовна?

     - Да, спасибо. Я бы не отказалась от холодного ананасового сока. На улице май месяц, а жара стоит под тридцать... А называть меня вы можете просто Женей.

     - Вот как? Очень хорошо. Я почему-то думал, что вы высокомерная особа и что с вами надо будет на "вы" и по имени и отчеству разговаривать, хотя мне и сказали, что вы молоды. В таком случае и меня зовите просто Арсен. Между прочим, самые близкие друзья иногда зовут меня Сеней.

     Я же не совсем армянин. Вернее, почти совсем не армянин: мать моя русская, а отец наполовину русский, наполовину армянин. Они познакомились в этом городе, когда оба учились в медицинском институте. Отец родом из Армении, а мама местная. Здесь они поженились, и мой отец остался работать и жить в Тарасове. Он руководил клиникой кожных болезней. Мама работала там же. Все было хорошо, пока не случилось несчастье... - Кечаян достал из кармана пачку леденцов "Минтон", а затем заговорил снова:

     - Извините, у меня немножко горло побаливает. Наверное, в машине продуло. Так вот, мне было двадцать пять лет, моя младшая сестра собралась выйти замуж. Жених жил в другом городе, и наша семья отправилась знакомиться с его родителями, а я остался сдавать экзамены. Мы с сестрой Кариной тоже, как родители, учились в медицинском институте. Только я закончил его, а она нет. Они не доехали до пункта назначения - попали в автокатастрофу. Погибли все сразу.

     Родственников никаких здесь, в Тарасове, у меня не осталось, пришлось самому вставать на ноги. Какое-то время поддерживали папины друзья, а потом настали странные для России времена, когда профессор стал зарабатывать меньше дворника... Я вас не слишком утомил, Женечка?

     - Да нет, что вы, Арсен, мне очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.

     В это время принесли ананасовый сок для меня и минеральную воду для Кечаяна.

     Заметив мой слегка удивленный взгляд, Арсен улыбнулся:

     - Вы удивлены, что производитель вина не пьет его? Просто мне сегодня придется сесть за руль. А вообще я очень люблю вино, в особенности то, которое произвожу сам. Моему предприятию недавно исполнилось пять лет. Когда я решил создать это производство, то специально ездил в Армению к родственникам отца и привез оттуда технологию изготовления потрясающего вина. Некоторые рецепты были частично утеряны, и в течение нескольких лет на моем предприятии специально приглашенные и известные на всю Армению виноделы шаг за шагом восстанавливали божественный напиток. На данный момент все мои вина изготавливаются именно по тем рецептам и технологиям, по которым их делали мои далекие армянские предки. На этом, пожалуй, лирика заканчивается. Женя, мне очень нужна ваша помощь, в той ситуации, которая сейчас сложилась вокруг меня, моей семьи и вокруг "Ковчега". Видимо, кому-то очень не нравится то, как у меня идут дела. Несколько недель назад мне начали угрожать.

     Голос Кечаяна стал серьезным, в нем появились металлические нотки.

     - Угрожать? Вы знаете, кто это делает, Арсен? - спросила я.

     - К сожалению, нет. Но мое личное мнение, Женя, таково: это очень подлые и низкие люди.

     - Почему вы так думаете?

     - Они оскорбляют меня, намекают на мою национальную принадлежность, хотя вы теперь знаете, что я практически русский. Мои фамилия и отчество достались мне от отца, а вот имя они с мамой специально придумали такое, чтобы можно было меня называть как на армянский, так и на русский лад.

     - Я слышала, что и завод свой вы назвали по ассоциации с Арменией, с горой Арарат и библейским Ноем.

     Арсен усмехнулся:

     - Ах, вот вы о чем! Вы про ту статью в газете. Да, тогда я журналисту и про Арарат говорил, и про Ноя. Но я упоминал это потому, что Ной собрал в своем ковчеге всех животных для того, чтобы не прервался их род. Чтобы и после потопа на земле продолжалась жизнь. Мой же "Ковчег" возрождает древние традиции армянского виноделия. Но журналист все переврал и получилось так, будто я до сих пор не могу спокойно воспринимать то, что живу здесь, а не в Армении. И что я непременно хочу создать в Тарасове некий "армянский квартал" по аналогии с нью-йоркским Гарлемом, куда даже днем белые стараются не заходить. Поверьте мне, Женя, я люблю наш город и стараюсь по мере своих возможностей сделать для него что-то хорошее, такое, чем бы тарасовцы могли гордиться.

     Возьмем, к примеру, "Ковчег" и то, что я выпускаю. Наши вина - натуральный продукт. Я все-таки закончил мединститут и поэтому являюсь противником всякой химии. Знаю, насколько она вредна.

     Арсен замолчал, я ждала, когда он продолжит. Мне показалось, что ему тяжело говорить на тему, которая его беспокоит.

     - Стоит ли вам говорить, Женя, какое отношение сейчас к нам, "лицам кавказской национальности". Я себя считаю как русским, так и армянином. Но... Ведь нельзя каждому рассказывать, кто мои родители. Возможно, по телефону звучат не реальные угрозы. Может быть, это дело рук хулиганов или просто людей недалеких.

     Поймите, Женечка, у меня семья. Я знаю, что такое остаться без отца. Моему сыну Баграму всего четыре годика. Я обязан поднять его на ноги, дать ему все то, что не смог дать мне мой отец. И потом - моя жена Лина сейчас беременна. Мы с ней хотим, чтобы теперь у нас родилась девочка.

     Я назову ее Кариной. В память о сестре.

     Арсен опять умолк. Он залпом выпил стакан минеральной воды. Рядом, словно из-под земли, вырос официант с подносом, убрал пустой стакан, поставил новый, наполненный все той же минералкой, и опять провалился под землю. Арсен едва заметно кивнул головой.

     - Женя, я хочу, чтобы вы стали моим телохранителем.

     Он внимательно смотрел мне в глаза.

     - Мне известно, сколько вы берете за свои услуги. Я буду платить вам в четыре раза больше - по количеству всех членов нашей семьи, настоящих и будущих. Что вы на это скажете? Вам нужно время, чтобы подумать?

     - В течение какого срока вы будете нуждаться в моих услугах?

     - В течение недели, а там - по обстоятельствам. Я думаю, если мне угрожает кто-то из конкурентов, то за такой срок он каким-нибудь образом даст нам это понять. Если и напрямую не объявит, то можно будет самим догадаться, я так думаю. А уже тогда нужно будет принимать соответствующие меры.

     - Может быть, вы и правы. Арсен, вы не могли бы как можно точнее пересказать то, что говорили угрожавшие вам люди?

     - Конечно, могу, Женечка, я их очень хорошо запомнил. Не каждый же день такое происходит. Первый звонок был во вторник, четвертого мая. Позвонили мне домой часов в десять вечера. Лина только что уложила спать Баграмчика, мы сидели с ней в гостиной и смотрели телевизор.

     Раздался звонок, жена взяла трубку, а затем передала ее мне. Голос звонившего был совершенно спокойный. Он поздоровался, спросил, как у меня дела, назвал меня по имени-отчеству, очень вежливо со мной разговаривал. В начале нашего разговора я был уверен, что это кто-нибудь из моих знакомых.

     Я ответил, что все хорошо, что дела идут прекрасно, и поинтересовался, с кем я разговариваю. Но мой вопрос позвонивший как бы не заметил и сказал, что неплохо бы мне покинуть этот город вместе со всей своей семьей. Причем чем быстрее, тем лучше. Я опять спросил, кто звонит, но тут же раздались короткие гудки. Лине я сказал, что ошиблись номером.

     Арсен нервно барабанил пальцами по столу. Говорил он медленно. Я его не торопила.

     - В следующий раз позвонили в пятницу, седьмого, но уже в офис. Звонивший сказал примерно следующее: "Какие вы все-таки чурбаны бестолковые. Ему говорят, чтобы он валил из Тарасова, а он сидит у себя на работе и трубки хватает.

     Прошу тебя по-хорошему, не доводи до греха. Собирай манатки". Определитель номера ничего не высветил, но в принципе понятно, что такие звонки обычно делаются из телефонов-автоматов. Последний раз позвонили сегодня утром. Жена обычно по воскресеньям вместе с сыном отправляется в бассейн. Но в этот раз она плохо себя почувствовала и осталась, дома. Я был в спальне вместе с ней, когда раздался звонок. Этот разговор я вам пересказывать дословно не буду, он не для ваших нежных ушек. Смысл требований не изменился, но ставились уже конкретные сроки - двадцать первое мая, то есть через пять дней меня уже не должно быть в городе. Они знают, что Лина ждет ребенка. Сегодня воскресенье, в пятницу они обещали подтвердить свои слова делом в том случае, если я останусь. Я никак не могу понять, кому это нужно. Я всегда считал, что врагов у меня нет. Со всеми конкурентами у меня прекрасные отношения. Я не думал, что кому-то помешаю настолько, что понадобится выжить меня из города. И, главное, как угрожают-то! Как пещерные люди - с переходом на личность и национальность. Меня хотят выгнать из города, как во времена Средневековья выгоняли за ворота прокаженных. Это какой-то абсурд!

     Кечаян замолчал. Я уже допила свой сок и теперь в раздумьях грызла пластиковую соломинку. Рядом, как по мановению волшебной палочки, опять появился расторопный официант, и процедура замены стаканов повторилась в точности так же, как и в прошлый раз. Наверное, официанты следили за нами из-за угла. Взглянув на расстроенного Арсена, я решила, что берусь за это дело.

     Вообще-то сейчас, в последнее время, национальный вопрос в Тарасове стоит уже не так остро, как пару лет назад. Тарасовский городской рынок по-прежнему в шутку называют "Восточным базарчиком" из-за того, что торгуют там в основном кавказцы, но на улицах они уже не вызывают такого нездорового интереса у бритоголовой молодежи, как раньше. А в местных СМИ частенько проскальзывают "южные фамилии" тех людей, кто достаточно многого добился в нашей губернии или что-то для нее сделал.

     В основном в Тарасове все кавказцы держались семьями, вставали друг за друга горой, помогали своим. Кечаян же поднимался на ноги в нашем городе один, родственников с "мохнатыми лапами" у него здесь не было. Другое дело, если бы он вернулся в Армению...

     Первый вариант, который приходил мне на ум в связи с угрожающими звонками, - что это работа конкурентов. То есть тех, кто занимается производством спиртных напитков в области. Надо бы поподробней узнать, какие заводы и что тут у нас выпускают. А вот второй вариант подразумевал завистливых соотечественников, которым полукровка Кечаян перешел дорогу в бизнесе, тем более в таком специфическом виде деятельности, как производство вин. Мне лично казалось, что времена таких анонимных угроз уже прошли.

     - Вы решились, Женя? - в голосе Кечаяна звучала тревога, а в глазах теплилась надежда.

     - Да, Арсен, я согласна. Предлагаю начать с сегодняшнего вечера. Если вы говорите, что звонят вам домой, то есть смысл направиться туда именно сейчас. Я хочу пообщаться с вашей женой, посмотреть, как вы живете и что можно сделать для безопасности вашей семьи. А если вы берете меня на работу в качестве телохранителя, то я должна постоянно находиться рядом с вами. То есть подразумевается то, что я буду жить в вашем доме, пока все это не закончится. Как вы на это смотрите?

     - Конечно, Женечка, как скажете.

     Арсен широко улыбнулся и вышел из-за стола. Я тоже поднялась. Конечно, девушка я далеко не маленькая - рост у меня метр восемьдесят как-никак, но Кечаян оказался выше меня головы на полторы. Глянув на него снизу вверх, я улыбнулась в ответ, и мы двинулись к выходу из "Пещеры".

     На улице вместо внушительного "Навигатора" стоял неизвестно откуда взявшийся "Фольксваген Пассат" темно-малинового цвета. Сурен, вышедший вслед за нами, открыл мне заднюю дверцу, а сам сел за руль. Кечаян хотел было сесть рядом с ним впереди, но я остановила его:

     - Давайте договоримся так, Арсен.

     Если я ваш телохранитель, то сижу в машине рядом с вами. Теперь запомните, в каком порядке мы садимся в машину. Вы садитесь первый, я за вами. Выходим же наоборот, сначала я, а потом вы. Понятно?

     Он кивнул, мы загрузились в автомобиль и тронулись с места. Следом из темноты выполз "Навигатор" и двинулся за нами.

     От ресторана до дома Кечаяна ехать было минут тридцать при нормальной, средней скорости. Но Сурену, вероятно, не давали покоя лавры Михаэля Шумахера, поэтому добрались мы минут за десять.

     Жил Арсен Баграмович Кечаян в районе городского парка. Лет пятнадцать тому назад в этот, район позже девяти вечера обычные люди и не совались - здесь были владения так называемой "парковой" братвы. Огромный старый парк с глубокими прудами, темными аллеями и вековыми деревьями стал рассадником всевозможных безобразий. Аттракционы были переломаны, пруды загажены, от скамеек остались лишь столбики. Потом за парк все-таки взялось руководство города. Все было отремонтировано, выкрашено, почищено.

     В пруды запустили лебедей и уток. По деревьям запрыгали белки. Соорудили вольер, в который посадили огромного медведя. Братва со временем исчезла кто куда, и парк опять стал цивилизованным местом отдыха горожан, А вот вокруг парка началось строительство - островок природы в центре города потихонечку застраивался коттеджами.

     Мысль о постройке дома в центре города с видом на пруд с лебедями была весьма заманчивой, а главное - это было круто. Ну и, понятное дело, цены на землю здесь взвились до небес. Позволить себе построить дом в этом районе мог далеко не каждый.

     Даже не каждый "новый русский".

     Мы подъехали к высокому красному кирпичному забору, отделявшему жилой массивчик "избранных" от мира простых смертных, и остановились около ворот.

     Назывался этот жилой комплекс "Рябина".

     Из будки вышел охранник и направился к. нам. Он был огромного роста, но вот на лице великана присутствовало совершенно детское выражение. Судя по тому, с каким интересом он нас разглядывал, работал он здесь первый день. На поясном ремне у парня болталась кобура. Рядом с ней зачем то висели наручники. Плюс ко всему в руке он держал резиновую дубинку.

     - Вы к кому? - поинтересовался амбал.

     - К себе, - с невозмутимым видом ответил Сурен, даже не взглянув на него.

     - Куда "к себе"? - уточнил сторож.

     - Домой, куда же еще? - язвительно сказал Сурен.

     - А эти с вами? - охранник ткнул дубинкой в сторону джипа.

     - С нами, - подтвердил Сурен.

     - Ну, тогда проезжайте, - милостиво разрешил грозный страж и распахнул ворота.

     "Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон, ну и ты, Малыш, заходи", - вспомнила я фразу из любимой книжки. Ну и порядочки здесь: заходи кто хочешь, и друзей с собой приводи в любых количествах. Да я бы сейчас одна смогла этого охранника нейтрализовать, несмотря на его дубинку с пистолетом, и его же наручниками прицепить к какой-нибудь трубе. А если бы в "Навигаторе" сидели человек пять и все они вдруг задумали совершить разбойное нападение на охранника, то я даже затрудняюсь предположить, что бы он стал делать. Скорее всего заперся бы в своей будке и ждал, пока ее не разнесут, добираясь до него.

     - У вас здесь все охранники такие гостеприимные? - поинтересовалась я.

     - Да нет, - отозвался Сурик. - Этого парня я, правда, первый раз вижу. Здесь охрана хорошая, они всех в лицо и по именам знают, да и машины им наши все известны. Сегодня Димкина смена. Наверное, он не вышел на работу - может, заболел, вот и прислали новенького на время.

     - У нас, Женя, все охранники, проверенные временем, - повернулся ко мне молчавший всю дорогу Кечаян. - Люди здесь живут серьезные, деньги за свое спокойствие платят приличные, поэтому охрана работает постоянная, за все время ни один не сменился. Мы их за это и ценим.

     А насчет сегодняшнего придурка надо обязательно выяснить. Займись, Сурик.

     Тот кивнул, и мы поехали дальше. Дома в этом районе стояли нехилые. Весь жилой массив располагался на полуострове, у самого большого озера парка. Окна одной стороны домов выходили на пруд с водоплавающими птичками. Жилой комплекс был достаточно хорошо освещен.

     Всего здесь выстроились рядком пятнадцать коттеджей. Они располагались по правую сторону от дороги, по которой мы сейчас проезжали. По площади они были все почти одинаковые, но вот по высоте и по стилю здесь явно шло соревнование.

     В "рядке" имелись двух-, трех-, четырехэтажные дома со всевозможными башенками, шпилями, балкончиками... Но больше всего меня удивило одно, как потом выяснилось, все-таки жилое строение - в самом конце дороги гордо возвышался пятиэтажный бункер. Видимо, архитектору за фантазию не заплатили, поэтому со стороны это строение казалось не жилым домом, а неким большим гаражом с окнами-бойницами. Хотя если подумать, то архитектора, наверное, не приглашали вообще.

     Хозяева просто привезли кирпичи, позвали всех родственников и друзей и начали стройку самостоятельно. После окончания строительства все они так и остались жить все вместе. По моим подсчетам, около этого дома стояло машин пять. А остальные домики были весьма привлекательные.

     С девой стороны дороги плотной стеной росли высокие деревья. Расстояние от них до заборов, окружавших коттеджи, было около двадцати метров. Наверное, поэтому почти все обитатели жилого массива "Рябина", оставляли свои машины снаружи, а не загоняли их во двор. Хотя возможно и другое - дворы уже битком набиты машинами и для этих просто не осталось места. По старой совковой привычке заборы были кирпичными и высокими, метра по четыре, чтобы, не дай бог, сосед не увидел, что происходит у другого соседа во дворе. Хотя, если выглянуть в окно последнего этажа любого дома, можно при желании разглядеть все, что твоей душе угодно.

     Мы остановились около серого кирпичного забора. Сурик вышел из машины и открыл калитку, которая была совершенно незаметна со стороны потому, что была вмурована в стену. Со двора доносилось какое-то хрюканье. Раздался громкий щелчок, и в заборе образовалась щель, которая с каждой секундой становилась все шире, и в конце концов встроенные в стену ворота раздвинулись до конца. Арсен, заметив мое изумление, пояснил:

     - Два года назад я ездил к своим друзьям в Грецию и увидел у них такие ворота.

     С первого взгляда их невозможно заметить, вроде обычная каменная стена. Но эта ее часть сделана из другого материала.

     Более легкого, но тем не менее очень прочного. Мне ворота очень понравились, и я заказал себе такие. Один мой приятель даже фирму свою открыл по выпуску таких ворот, после того как я ему идейку с воротами подкинул. В то время, когда мы здесь только начинали строиться, нам все соседи завидовали. Мне тогда казалось, что это круто, а сейчас вспоминаю со смехом, как все тогда друг перед другом выпендривались.

     "Ну да, как же, рассказывай, - подумала я. - Глаза-то у тебя, как у пацаненка, до сих пор светятся..."

     Сурен сел в машину, и мы въехали во двор.

     - Выходите, Женя, приехали, - Кечаян распахнул передо мной дверцу.

     Я вышла, недовольная тем, что мой подопечный выбрался на улицу первым. Надо объяснить человеку, что я требую соблюдать меры предосторожности ради его же блага. А он, кажется, думает, что если сейчас у себя дома, то ничего не страшно.

     Симпатичный двухэтажный дом был выдержан в стиле английских замков и имел форму буквы П. Стены его покрывал плющ, от чего половина дома походила на лиственный шалаш. Из того, что оставалось открытым взору, можно было понять, что дом, как и забор, тоже серый.

     Перед домом виднелась круглая клумба, на которой росли неизвестные мне желтые и синие цветы. Дорожка, по которой мы въехали во двор, огибала клумбу. Слева, в углу двора, возвышалась грандиозная альпийская горка высотой около трех метров и примерно такой же ширины, выполненная, судя по всему, очень талантливым ландшафтным дизайнером. По горке стекал ручей, временами переходящий в маленькие водопадики. У подножия ручей образовывал прудик с лилиями. Рядом вырисовывалась беседка, которую сразу можно было и не заметить, потому что она тоже вся была увита плющом. Внутри беседки стояли столик и кресла из лозы.

     В противоположном углу двора располагалась детская площадка. В большом, наполовину вкопанном в землю бассейне с высокими бортами плавали маленький надувной матрац и мячик. На газоне, выполненном в лучших английских традициях, стоял трехколесный велосипед. В самом темном уголке двора виднелось сооружение, опять же увитое плющом, откуда и доносилось странное похрюкиванье.

     - Не бойтесь, Женечка, это Геша, - рассмеялся Арсен и, увидев мое изумление, пояснил:

     - Геша - мой пони. Мне его ребята на день рождения подарили, решили подшутить. Теперь на нем сын катается. Я хочу вас сейчас со всеми познакомить.

     Только сейчас я заметила, что мы во дворе не одни. Помимо меня, Кечаяна и Сурена, во дворе находились еще трое молодых людей. Одного я уже видела сегодня в джипе, когда за мной приехали. Двое других были мне незнакомы.

     - Познакомьтесь, - сказал Арсен, обращаясь к парням, - это Евгения Максимовна. Она некоторое время будет находиться вместе с нами. Прошу уважать, внимательно слушать и выполнять все ее требования. Надеюсь, пока всем все понятно. Подробности будут чуть позже.

     - А вот мне не совсем понятно, о каких подробностях ты говоришь и какое время эта женщина будет находиться вместе с нами.

     Женский голос доносился откуда-то сверху. Я задрала голову и посмотрела на второй этаж. На балкончике, который я сразу и не разглядела из-за зелени, стояла молодая женщина моего возраста в шелковом халатике и внимательно смотрела на меня.

     - Потрудись объяснить мне, Арсен, кто она такая и что ей здесь надо? - Казалось, еще секунда и женщина либо сорвется в крик, либо кинется с балкона и вцепится мне в волосы.

     - Линочка, дорогая, я прошу тебя не волноваться, тебе же нельзя... Мы сейчас зайдем в дом и все тебе объясним. Ни к чему поднимать шум на всю "Рябину". Ты же сама знаешь, какие здесь соседи.

     Кечаян взял меня под руку и хотел было сделать шаг к дому. Вопли с балкона заставили нас остановиться.

     - Ты с.., этой.., в дом, где живет наш ребенок, не войдешь! И вообще, - кричала Лина, - не думай, что, пока я сплю, ты уже можешь баб в дом таскать. Немедленно выгони эту шлюху!

     От такой речи Кечаян опешил и возмутился и решил сразу объяснить все как есть:

     - Элина, ты не имеешь права так говорить, тем более ты не знаешь о ней ровным счетом ничего! Как ты смеешь оскорблять человека, который пришел сюда для того, чтобы ты спокойно спала, чтобы ты не волновалась по пустякам. Эта женщина будет находиться рядом со мной для того, чтобы обеспечить мою безопасность. Она - мой новый телохранитель.

     На балкончике началась форменная истерика.

     - Баба - телохранитель? А мужиков что, больше нет, кончились?! Нет, конечно, с бабой намного удобнее, и от пуль прикроет, и после перестрелки приласкает!

     Ты меня совсем за дуру держишь? Или ты считаешь, что я тебе должна поверить? Да у нас охраны навалом! Посмотри на этих мужиков, они же ее за секунду пришибут.

     Бугаи, стоящие во дворе, мерзко захихикали. И я больше не выдержала. Простите меня, мужики, я не хотела, честное слово. Это я не со зла. Надо же как-то этой неразумной доказать, что муж ее печется не только о себе, но и о ней, и о детях, и что я не простая "баба", а прошедшая специальную подготовку в "Ворошиловке", а потом в "Сигме". А еще я.... Да мало ли где я могла ее пройти. Ну, держитесь!..

     Ближе всех ко мне стоял тот, что приезжал с Суреном. Он противнее всех улыбался. Ударом ноги с разворота я врезала ему носком туфли по переносице. Могучий мужик рухнул на землю, не издав ни звука. Во дворе поднялась паника. Мали того, что парни не ожидали такого от меня, они плюс ко всему не поняли, почему вдруг со мной произошли такие разительные перемены. Следующего из охраны Кечаяна, который рванул ко мне, на бегу доставая что-то из кармана, я шарахнула сцепленными кулаками по темени. Бедолага, промычав нечто нечленораздельное, рухнул, как куль с мукой.

     Теперь сразу двое кинулись на меня:

     Сурен и еще один громила. Его я мастерски вырубила ребром ладони повыше уха, а Сурена просто отключила маленьким шокером, который встроен в мой массивный золотой перстень с сапфиром. Перед ним мне стало как-то неудобно - все-таки мы знакомы немножко и бить его мне было жалко.

     Во дворе воцарилась гробовая тишина.

     Кечаян смотрел на меня во все глаза, слегка открыв рот. Я покосилась на балкон, но там уже никого не было. Наверное, Лина милицию побежала вызывать. Ну и черт с ней! Лежащие во дворе зашевелились. Надеюсь, ребята, что вам не так уж и плохо.

     Била я вполсилы, даже синяков быть не должно. Учили все-таки нас драться в "Сигме".

     - Теперь вы убедились, что телохранитель - это не эскорт-услуги? - спросила я в пустоту.

     Дверь дома распахнулась, и на пороге возникла Лина. Она прижимала руки к груди и не сводила с меня глаз. Вблизи Лина оказалась вполне красивой женщиной примерно моего роста со стройненькой фигуркой и темно-русыми волосами. Личико у нее было кукольное, серые глазищи на пол-лица смотрели на меня с любопытством.

     - Простите меня, пожалуйста, Евгения! Я жуткая дура, столько гадостей наговорила. Беременные, они все не в себе, а я дура особенная. Проходите в дом. Да, таких дур, как я, точно больше нет.

     Слушая рассказ про всевозможных дур, я пошла за ней в дом. Внутри было так же круто и солидно, как и во дворе. Во всю ширину холла лежал белый ковер с длинным ворсом. Стены имели светло-бежевый оттенок. В тон им были подобраны роскошные тяжелые портьеры с золотистым вертикальным рисунком. Посередине стоял огромный диван и два кресла. В углу величественно возвышался массивный мраморный камин, судя по всему, действующий.

     На камине стояли позолоченные подсвечники, над ними висело большое зеркало в резной золоченой раме. Рядом стояла тумбочка, на которой примостился небольшой телевизор. На стеклянном журнальном столике в художественном беспорядке были расставлены фотографии в рамках. Там и сям в вазах стояли цветы - как живые, так и искусственные.

     Судя по обстановке, хозяйка была страстной любительницей мыльных опер.

     Все бразильские страдания происходят в основном в таких вот интерьерах. Лина усадила меня на одно из кресел, а сама разместилась на другом. Я провалилась в мягкие подушки сиденья так, что мои коленки оказались на уровне глаз, но при этом чувствовала себя очень удобно. На пороге появился Кечаян, слегка ошарашенный случившимся во дворе. Ну что вы все на меня так смотрите? Что мне еще оставалось делать, когда все так складывалось? Хотя я уже немножко привыкла к тому, что меня в некоторых домах так и принимают: сначала нос воротят, а потом на шею вешаются.

     - Я не думал, что в столь хрупкой женщине таится такая невиданная сила, - начал Арсен. - К тому же я и предположить не мог, что мою охрану можно вот так запросто расшвырять в разные стороны. Женя, поверьте, я восхищен вами.

     Лина вскочила с кресла и замахала руками:

     - Ну что ты, Сенечка, не ты один так удивился. Я тоже не ожидала подобное увидеть. Очень хорошо, что рядом с тобой будет такой телохранитель, как Женечка.

     Раньше все были какие-то дохлые или неповоротливые амбалы, а теперь вот такая симпатичная де...

     Она осеклась и посмотрела сначала на мужа, потом на меня. Голос ее задрожал, глаза наполнились слезами.

     - Вы от меня что-то скрываете. Зачем вдруг понадобился личный телохранитель?

     Ведь всегда была только обычная охрана?

     Что случилось?

     Арсен открыл было рот, но тут я решила взять инициативу в свои руки. Арсен мог ляпнуть что-нибудь не то.

     - Видите ли, Лина, положение вашего мужа обязывает иметь личного телохранителя. Насколько я могу судить - и, поверьте, как телохранитель я знаю обо всех его делах, - проблем у Арсена Баграмовича нет никаких. Успокойтесь, прошу вас.

     Это просто дань моде.

     Лина тихонечко всхлипнула. Арсен обнял ее за плечи и прижал к себе. Лина начала что-то шептать мужу на ухо. Насколько мне было слышно, он успокаивал ее.

     Я деликатно отвернулась в сторону и принялась разглядывать фотографии. Смеющиеся лица Арсена и Лины, маленький мальчик в коляске, тот же мальчик, только уже гордо восседавший верхом на пятнистом пони.

     Были здесь еще две фотографии, на которые я обратила особое внимание. На одной мужчина с женщиной стоят, держа друг друга за руки, и улыбаются в объектив. Он высокий, крепкий, она маленькая, худенькая. Оба молодые и красивые.

     На другой - темноволосая девушка стоит на палубе теплохода. Она задумчиво смотрит куда-то вдаль, и ветер играет в ее длинных волосах.

     - Это мои родители и сестра, - я не заметила, как сзади подошел Арсен. - Здесь мама с папой еще молодые, на отдыхе в Болгарии. Мы с Кариной тогда еще совсем маленькие были, дома остались с няней.

     Помню, я так не хотел, чтобы они куда-то уезжали. Почему-то всегда боялся, что они не вернутся. И однажды мой страх оказался ненапрасным...

     - У вас была очень красивая сестра, - осторожно заметила я.

     Кечаян взял со столика фотографию девушки, с нежностью посмотрел на нее.

     - Это ее последняя фотография. Через три недели все они погибли.

     Лина подошла к Арсену и прижалась к его руке. От той истеричной мегеры, что стояла на балконе десять минут назад, не осталось и следа. Сейчас рядом с нами была милая и обаятельная женщина, любящая своего мужа и готовая, как мне показалось, на все ради того, чтобы он был счастлив.

     - Женечка, оставайтесь с нами. Поживите пока у нас, раз того требуют ваши обязанности. Вы нас ни капельки не стесните.

     У нас ведь очень большой дом, всем места хватит. Правда, у нас маленький сын, но он не доставит вам хлопот. - Лина посмотрела так, будто от меня в данный момент зависела их жизнь. - Да и вам так будет удобнее, вместе с Арсеном будете ездить на работу и возвращаться к нам вечером. Скажи ей, Сеня.

     Таким образом я обрела временное пристанище в доме Арсена Кечаяна. Мне, конечно, пришлось извиниться перед всеми безвинно пострадавшими парнями из охраны, с помощью победы над которыми я доказывала Лине необходимость своего пребывания в доме. Ребята оказались понятливыми, обиды на меня не держали, синяков никто у себя не обнаружил.

     Мне надо было еще съездить домой, взять кое-какие вещи и предупредить тетю Милу о том, что домой я теперь попаду неизвестно когда. Сурен согласился свозить меня туда и обратно. Узнав, что собака, которая временно проживает у меня, остается в очередной раз без хозяина, Лина взяла с меня обещание, что я привезу пса с собой.

     - Лошадь у нас уже есть. А вот соседские коты постоянно забегают и орут, так что собака нам не помешает во всех смыслах, - говорила Лина, прямо-таки светясь от счастья. - И Баграмчику понравится - он животных любит, и котов ваш пес разгонит.

     "Наивная женщина! - подумала я. - Не знает она Дольфа... Котов теперь станет в три раза больше".

 

Глава 2

 

     На следующий день в шесть утра мы с Кечаяном были в его офисе. "Ковчег" располагался в Ленинском районе Тарасова, битком набитом всевозможными организациями. Если Заводской район задыхается от количества заводов, отравляющих все живое в округе, то в Ленинском находятся в основном научные предприятия. В этом районе производятся холодильники, микросхемы, а также многие другие вещи, необходимые в повседневной жизни.

     Например, на жировом комбинате делают достаточно вкусный майонез. Кстати, на этом комбинате принимают майонезные банки по цене хоть и ненамного, но превышающей ту, по которой они принимаются в других местах. Каждый день ранним утром десятки бабулек с полными сумками громыхающей тары отправляются сюда - сдавать банки не по десять копеек, как в городских магазинах, а по двенадцать. При этом в трамваях и троллейбусах, направляющихся в сторону жиркомбината, людям, едущим на работу, просто негде повернуться. Старушки ворчат, мол, куда народ прется в такую рань, чего не спится дома. А рабочий народ матерится, кто вслух, кто про себя, спотыкаясь о сумки, стоящие в проходах. Я сама одно время около месяца ездила на трамвае в Ленинский РОВД по делам. У меня тогда еще не было моего "Фольксвагена", поэтому все это я видела своими глазами и слышала своими ушами. И я проклинала и жиркомбинат, и майонез, который, впрочем, люблю, и тару, в которой он выпускается. И вот сегодня выяснилось, что, видя в окно трамвая здание, как мне казалось, этого самого комбината, я призывала проклятия на завод армянских вин "Ковчег".

     Мы с Кечаяном подъехали к воротам, где нас уже ждал Сурик. Из вчерашнего вечернего разговора с Арсеном я узнала, что Сурен Акопов выполняет при Кечаяне функцию правой руки и посвящен во все дела своего шефа. Я вышла из машины.

     - Доброе утро, Сурен, - сказала я как можно мягче, дабы загладить свою вину после вчерашнего, широко улыбнулась и протянула руку, чтобы поздороваться. Бедный Сурик отскочил в сторону, как будто я протягивала ему ядовитую змею.

     - Что, досталось тебе от нее вчера? - Арсен рассмеялся. - Она больше так не будет, успокойся. Правда, Женя?

     - Без необходимости - никогда! - с жаром заверила я.

     Сурен подошел ближе.

     - Да уж... Правда, меня-то только шокером шарахнула, а вот остальным, интересно, каково сейчас? Наверное, встать не могут, - сочувственно вздохнул он.

     - Уверяю тебя, что не только встали, но и будут чувствовать себя сегодня превосходно, как будто ничего и не случилось.

     Поверь мне, некоторые из тех, кто меня обучал искусству рукопашного боя, могут убить так, что вскрытие покажет, будто человек умер от сердечного приступа, а на теле не будет ни единого следа.

     - А ты где училась? - полюбопытствовал Сурен.

     - Давайте поговорим об этом в другой раз, сейчас у нас мало времени, - уже абсолютно серьезно сказал Кечаян. - У тебя все готово?

     - Обижаешь, шеф, все на месте, ждут только вас.

     Автоматические ворота медленно открылись, и мы въехали на территорию завода. Здесь оказалось достаточно чистенько и мило. Никакого бардака, наваленного хлама, пустых ящиков. На территории были разбиты клумбы с цветочками и травкой, высажены пихты. У меня сложилось впечатление, что здесь потрудился тот же самый дизайнер, что и у Кечаяна дома.

     Миновав будку охраны, которая в тот момент оказалась почему-то пустой, мы подъехали к трехэтажному зданию, в котором располагалась администрация завода.

     Домик был беленький, аккуратненький, очень милый и симпатичный. Мы вошли в здание. Дверь, понятно, была бронированная, но весьма убедительно замаскированная под старинную дубовую. В вестибюле стояла квадратная полированная стойка, за которой сидел в ожидании молодой человек в элегантном костюме-тройке. При нашем появлении он встал.

     - Доброе утро, Арсен Баграмович. Все уже в сборе, какие будут указания? - произнося эти слова, он краем глаза разглядывал меня.

     Кечаян еще с вечера попросил всех охранников приехать на работу к шести утра для очень важного дела. Видимо, парня очень заинтересовало появление в офисе незнакомой девушки да еще в столь ранний час.

     - Спасибо, Максим. Прямо сейчас попросите всех подняться ко мне в кабинет.

     Охрана у ворот пусть останется на своих местах, с ними мы поговорим позже.

     Вот те на! Оказывается, у ворот тоже была охрана, но я ее даже и не заметила.

     Наверное, они там старательно маскировались.

     Мы поднялись на второй этаж и через приемную прошли в кабинет Кечаяна, достаточно просторный, обставленный дорого, но со вкусом. В углу стоял небольшой изящный шкафчик со стеклянными дверцами, в котором красовались разнообразные бутылки. Надо полагать, это были экземпляры продукции, производимой на "Ковчеге". Рядом со шкафом располагался маленький столик и два кресла, вероятно, для того, чтобы дегустировать напитки, что называется, не отходя от прилавка. Имелись в кабинете, как водится, директорский стол и еще один - длинный, за которым обычно проводят совещания. На стенах висела парочка картин с горными пейзажами. Всевозможные цветочки и пальмы произрастали в горшках и кадках.

     Из окна кабинета просматривался практически весь двор.

     В кабинет начали заходить и рассаживаться за большим столом люди. Когда дверь наконец закрылась, я насчитала двенадцать человек новоприбывших. Было сразу заметно, что физической силой бог никого из них не обидел. Это, конечно, радовало, но, как показывает практика, в некоторых ситуациях сила - отнюдь не самое важное. Главное то, чтобы человек мог за несколько секунд адекватно оценить ситуацию и принять правильное решение.

     Ладно, там увидим, кто чего стоит. Посмотрим, что можно выжать из этих бойцов. Я скромненько присела около дегустационного столика под сень высокой раскидистой пальмы.

     - Доброе утро, - Арсен оглядел всех присутствующих. - Мне пришлось вас собрать так рано, потому что нам до начала рабочего дня предстоит многое сделать.

     Я решил несколько изменить систему охраны нашего офиса.

     Далее Арсен начал объяснять, что конкретно он решил изменить. Собственно, это, конечно, я решила, что следует изменить, но ему как директору было проще объяснить все это своим секьюрити. Накануне до поздней ночи мы с ним обсуждали, как и что лучше сделать. Лина к тому времени уже ушла спать, и поэтому мы могли, не таясь, называть вещи своими именами, не опасаясь расстроить беременную женщину. Все необходимое для оборудования систем безопасности офиса должны были привезти с минуты на минуту.

     Я до сих пор помню выражение лица Кечаяна, когда около полуночи я звонила своим знакомым в Москву и перечисляла то, что мне необходимо ранним утром следующего дня. Он не мог поверить, что через семь часов после моего звонка все необходимое уже доставят на территорию "Ковчега". Но по дороге сюда мне на мобильный позвонил один мой старинный приятель, который занимается сопровождением и доставкой такого оборудования по стране, и сообщил, что самолет уже приземлился в Покровске, на военном аэродроме, и что через полчаса все будет доставлено на завод в лучшем виде. Связи - великая вещь. Но мне ведь и за это тоже платят.

     Около часа мы вчера также обсуждали, под каким соусом подаст меня своим сотрудникам глава "Ковчега". Мне ведь надо было, не возбуждая подозрений, находиться рядом с ним весь рабочий день, одновременно быть в курсе всего, что происходит в офисе и на заводе, и контролировать охрану. Говорить в открытую, что я телохранитель Кечаяна, мы не хотели, поэтому сошлись на том, что Арсен всем представит меня как свою новую секретаршу, которую он принял на работу потому, что объемы производства резко увеличились, а выполнять я буду некие особые поручения, в связи с чем мне необходимо все время находиться рядом с шефом. Знать о том, кто я на самом деле, будут только охранники, которые должны помалкивать об этом.

     За всю охрану вместе и за каждого в отдельности поручился Сурен, заявив, что он их сам нанимал и что знает каждого как самого себя.

     Что касается нездорового любопытства по поводу моего постоянного присутствия рядом с Кечаяном - а оно наверняка возникнет, такова природа человека, - то это я сразу взяла на себя. Я с детства терпеть не могу, когда суют нос в мои дела, и могу отшить так, что у людей моментально отпадет желание не только приставать ко мне с расспросами, но и просто думать о том, что со мной можно поговорить.

     - А теперь я хочу вам представить Евгению Максимовну Охотникову, которая на некоторое время возьмет на себя обязанности начальника охраны.

 

***

 

     Голос Кечаяна вырвал меня из размышлений. Я встала и подошла к директорскому столу. Меня разглядывали с любопытством.

     - Еще раз повторяю, что об этом никто, кроме всех здесь присутствующих, знать не должен. Все, что вам будет говорить Евгения Максимовна, нужно выполнять беспрекословно. Остальное она вам объяснит сама.

     Я оглядела присутствующих.

     - Я бы хотела с вами со всеми познакомиться, но боюсь, на это сейчас не осталось времени. Познакомимся в процессе работы. Сейчас подойдет машина, в которой будет то, что сможет помочь нам в дальнейшем обеспечить безопасность данного предприятия. Скоро семь, а нам надо успеть управиться до девяти. А вот, кстати, и машина. Пойдемте во двор.

     С улицы послышался гудок, все присутствующие встали и направились к выходу.

     Следующие полтора часа прошли в разгрузке, сборке и установке всевозможного оборудования. Рабочие, которые прибыли с грузом, обучали охрану правильному пользованию всеми этими устройствами. Были установлены пуленепробиваемые стекла во всем офисе. Над входной дверью, над воротами и по всему периметру территории укрепили миниатюрные видеокамеры, а на первом этаже офиса одну комнатку оборудовали под централизованный пункт наблюдения. На входе установили металлоискатель, который с первого взгляда был похож на обычную дверную коробку. В телефоны я собственноручно вставила "жучки", а аппарат, позволяющий прослушивать все телефоны и записывать разговоры, установила на своем рабочем столе в кабинете Кечаяна.

     В вестибюле поставили хитрое устройство. При появлении незнакомого и подозрительного человека охранник, сидящий в вестибюле, нажимал кнопку, вмонтированную в столе. После этого четыре металлические решетки вылезали из потолка и достаточно быстро, но при этом совершенно бесшумно, опускались вниз и втыкались в пол. Таким образом, почти весь вестибюль оказывался перекрытым решетками, а стойка охранника оставалась снаружи образуемой клетки. От него только требовалось подгадать момент, когда нажимать кнопку.

     Таким образом, за полчаса до начала рабочего дня все было готово. Охранники получали последний инструктаж от московских специалистов по пользованию личными портативными рациями, я готовила свой кабинет к началу нового рабочего дня, а Кечаян с Суреном обходили свои владения и восхищенно кивали головами.

     Переоборудование помещений влетело, конечно, в кругленькую сумму, но оно того стоило. Сурен больше всего поражался тому, что рабочие даже убрали за собой мусор и не оставили после себя ничего такого, по чему можно было бы догадаться, что здесь произошло какое-то вмешательство в интерьер помещения.

     - Скажите, Женя, а нет ли среди ваших знакомых таких, которые делают ремонт в квартирах так же быстро и качественно, а потом за собой убирают? - спросил Сурен.

     - Есть один, но этот человек живет сейчас за границей и вряд ли он поедет делать ремонт к нам, в Тарасов. Но родом он, кстати, из этого города.

     Я действительно знаю человека, который открыл фирму по ремонту помещений в Германии и зарабатывает сейчас бешеные деньги. Это бывший сосед тети Милы - дядя Коля. Раньше он работал в Тарасове штукатуром, через день ходил пьяный в лоскуты, был постоянным посетителем вытрезвителя и отделений милиции. Надо сказать, что специалистом он был первоклассным, чего сам, видимо, не понимал.

     На работе пытались ему это объяснить неоднократно, но ввиду постоянно приподнятого алкоголем настроения до него смысл объяснений никак не мог дойти. В таком вот пьяном угаре прошла почти вся его жизнь.

     Однако в один прекрасный день, напившись по своему обыкновению, он возвращался домой. Как его сбила машина, он, естественно, не помнит. Очнулся дядя Коля в больнице в отдельной палате. На больничной тумбочке стояли цветы, ваза с фруктами, а рядом с кроватью на стуле сидела и дремала немолодая женщина. Выяснилось, что именно она, гражданка Германии, находившаяся в Тарасове по делам своей фирмы, и сбила его. По-русски дама говорила сносно, и общаться с ней дяде Коле было достаточно легко. Дама стала ежедневно навещать дядю Колю в больнице, приносила дорогущие продукты и оказывала ему всяческие знаки внимания.

     Фрау рассказала, что сама раньше много выпивала и состояла в обществе анонимных алкоголиков, и заявила, что теперь она не даст сдохнуть от водки такому приятному мужчине. Что мадам смогла разглядеть приятного в опухшем, небритом лице немытого дяди Коли, непонятно, но за границу она его все-таки с собой забрала.

     У дяди Коли началась вторая жизнь.

     С помощью своей новой пассии он устроился работать по специальности. Женщина была не замужем, поэтому не устояла перед обаянием русского мужика, который, после того как его помыли, побрили и закодировали, оказался ну просто писаным красавцем по сравнению с толстыми немецкими бюргерами. После бракосочетания дядя Коля принял от своей супруги маленький презент - строительную фирму. Он стал преуспевающим бизнесменом и иногда присылает моей тетушке письма с рассказами о том, как хорошо ему теперь живется. Письма сопровождаются фотографиями, на которых дядя Коля запечатлен со своей супругой на отдыхе в тех местах, где ему особенно хорошо живется на данный момент. Так мы с тетушкой тоже увидели, как выглядят Галапагосские острова, Майорка, Малайзия и прочие экзотические места. Это, кстати, о том, что раньше дяде Коле наши Сочи только снились, и он искренне считал, что именно Сочи - самое райское местечко на земле.

     За утро я успела немного познакомиться с парнями из охраны "Ковчега", с которыми мне предстояло в дальнейшем тесно сотрудничать. Ребята они оказались неглупые, понятливые, и мне больше всего понравилось то, что никто из них не относился с презрением к тому, что ими руководит женщина.

     Молодого человека, которого я видела с утра за стойкой, звали Максим. Он выполнял функции вахтера. Парнишка был сообразительный, вникал в ситуацию моментально. Теперь в его обязанности входило не пропустить постороннего человека дальше вестибюля без особых на то указаний.

     Вообще-то, у всех сотрудников "Ковчега" были пропуска, но в офисе, по рассказам Сурена, постоянно крутилось множество родственников и друзей тех, кто там работает. Теперь вход в офис посторонним людям был категорически запрещен, о чем гласила табличка на входе. В особо чрезвычайных ситуациях встреча с родственниками могла происходить только в вестибюле. Для вызова необходимого человека всем желающим предоставлялся телефон внутренней связи, который до сегодняшнего дня пылился на стене без дела.

     Максим достаточно быстро научился пользоваться механизмом, управляющим легкими, но очень прочными решетками, которые позволяли запереть человека, как в клетке. Все охранники по очереди "попадались" в западню и пробовали выбраться.

     Они трясли "клетку", пытаясь сдвинуть ее с места, разогнуть прутья. Но все их усилия оказывались совершенно бесполезными. Решетки втыкались в пол очень плотно, и со стороны казалось, будто так и было задумано с первого дня строительства здания, что решетки идут от самого фундамента дома и уходят в потолок. Нигде не было видно ни единой щелочки и тогда, когда решетки были подняты.

     В пункте централизованного наблюдения сидел теперь Миша, бугай, который был похож на огромного медвежонка-переростка. Но именно он оказался самым разбирающимся в технике претендентом на должность видеонаблюдателя. Центр тут же окрестили для простоты "видеозалом", что было подмечено весьма точно: в маленькой комнатушке размещались небольшие телевизоры, количество которых соответствовало числу поставленных снаружи видеокамер. Каждой камерой можно было управлять, а они, незаметные глазу, могли вращаться на триста шестьдесят градусов, фиксируясь в любом положении. Любой кадр можно было при желании увеличить или уменьшить, а также распечатать.

     Сейчас я наблюдала посредством видеокамер все, что происходит во дворе. Но единственное, что можно было увидеть на данный момент, так это улыбающихся охранников, которые изредка проходили по двору по своим делам и строили в камеры забавные рожицы и махали руками. Особенно отличался один из них, который появлялся на экранах наиболее часто и все время что-то держал в руках. Он останавливался перед камерой, клал свою ношу на землю, выпучивал глаза, высовывал язык и руками оттопыривал уши. Затем он опять брал свой сверток и отправлялся дальше.

     - Кто этот веселый молодой человек? - спросила я Михаила, который сидел в кресле и давился от хохота.

     - Это Вольдемар, Володька Семенов.

     Он парень хороший, прикалываться любит, без него ни одна вечеринка у нас не проходит, - ответил "видеонаблюдатель", лицо которого раскраснелось от веселья.

     Когда Семенов попал в поле зрения очередной видеокамеры и положил свой сверток на землю, я взяла микрофон и подключила его к громкоговорителю, висевшему во дворе. Малый как раз снова взялся руками за свои многострадальные уши. Я включила микрофон и сказала:

     - Владимир, вы, безусловно, очень киногеничны, но умоляю вас, пожалейте свои уши, вы их очень скоро оторвете. Без ушей вы будете выглядеть не так привлекательно.

     Вольдемар застыл на месте, держась за уши, выпучив глаза, но так и не высунув язык. По двору раскатился хохот. Вова отпустил уши, схватил сверток и рысцой рванул дальше. Миша лежал на столе, уткнувшись носом в громадные ручищи и буквально рыдал от смеха. Я снова взяла в руки микрофон:

     - Господа охранники! Скоро начнется рабочий день. Давайте все на свои места.

     И чтобы я больше такого не видела.

     А дислокация у нас была такая. Один охранник стоял на воротах, один в холле, один в видеозале, двое в маленькой комнатке рядом с кабинетом Кечаяна. Трое находились на территории, и еще три человека сидели в комнатке отдыха на третьем этаже на случай непредвиденной ситуации.

     Все они дежурили посменно. Не менялись только ребята, находившиеся непосредственно рядом с Арсеном, а также Миша в "видеозале". Я зашла в комнату, которая примыкала к кабинету Арсена, чтобы поближе познакомиться с его личной охраной. Первым, кого я увидела, был уже знакомый мне Владимир Семенов.

     - Ну что ж, здравствуйте, Владимир! - обратилась я к парню. - Как поживают ваши уши?

     Владимир густо покраснел, посмотрел на меня таким взглядом, каким доктор смотрит на безнадежно больного пациента, и пробормотала - И долго мне еще это слушать? Меня и так пацаны уже заприкалывали, а теперь и вы вот опять. Идите лучше сразу всем по радио что-нибудь про меня скажите, дрянь какую-нибудь. - Парень обиженно засопел.

     - Ладно, извини меня, я больше не буду, не обижайся. Хорошо?

     Мне вдруг стало его жалко. Передо мной стоял фактически еще мальчик, который хотя и занимался уже таким серьезным делом, как охрана человека, но в душе все же оставался ребенком, ежеминутно готовым на какую-нибудь шалость.

     - Да ничего страшного, я уже привык.

     Я тут моложе всех, мне двадцать четыре года, вот все и обращаются со мной как с сопливым пацаном. А ведь я в Чечне был, и ранение у меня есть. И извещение домой присылали о том, что я без вести пропал, - я тогда чуть в плену не оказался. У мамки после всего этого сердце не выдержало, теперь я один живу. Есть у меня братишка маленький, двенадцать лет ему, так его бабка к себе в деревню взяла. А меня вот здесь опекают как сына полка. Я же вначале просто в охране работал. Потом на Арсена Баграмовича покушение произошло - прирезать его какой-то псих захотел. Я как раз рядом оказался. Ну, пострадал немножко, ранил он меня. А после этого Арсен Баграмович меня к себе в телохранители взял.

     - Какой псих? Я про него ничего не знаю, - удивилась я.

     - Это года два назад было. На территорию завода пробрался мужик один. Как пролез - неизвестно. А когда Кечаян по цехам ходил, тот на него с ножом и кинулся. Потом слух прошел, что это чей-то родственник или знакомый. Но никто подробностей не знает, все замяли. А, вот и Илюха пришел. Познакомьтесь, Евгения Максимовна, это Илья Шаповалов.

     Я повернулась к дверям. В комнату зашел молодой человек - второй охранник Кечаяна. Он тоже был огромного роста. Мелких парней тут явно не держали, все были выше меня как минимум на голову. Светловолосый богатырь с широкой белозубой улыбкой соответствовал своему имени.

     - Очень приятно, Илья, - произнесла я, зачарованно разглядывая красавца. Вот бабам, которые здесь работают, повезло, в такой цветник попали! Один охранник другого лучше. Да еще Сурен мне говорил, что парни все неженатые...

     - Теперь, когда вы оба здесь, я хочу с вами лично поговорить. Дверь в приемную не закрывайте, следите за всеми, кто будет заходить в кабинет к Арсену Баграмовичу.

     У него там в столе вмонтирована кнопка.

     Если у Кечаяна в кабинете случится что-то непредвиденное, то он нажмет ее. При этом у всех охранников автоматически сработает специальный звуковой зуммер на рациях, а у вас здесь загорится лампочка. - Я показала, где расположена лампочка. - Я буду находиться все время рядом с шефом, мой рабочий стол стоит у него в кабинете.

     Но вы все равно будьте всегда начеку, ситуации разные бывают. Все понятно?

     - Пока понятно, - заговорил Илья очень приятным голосом, от которого у меня по телу поползли мурашки. - А если шефу надо будет ехать куда-нибудь, то кто с ним поедет?

     - Все вместе и поедем. Я пока выполняю работу личного телохранителя, вы - охрана. Пока так. Но запомните, для всех я - его секретарь по особым поручениям.

     Я буду ехать вместе с ним в машине, а вы сзади в машине сопровождения, то есть на джипе. Кстати, скажите мне одну вещь:

     Кечаян всегда ездит на "Фольксвагене"?

     - Постоянно. - От голоса Ильи я опять начала таять, как мороженое на асфальте в июльский полдень. - Он не любит "Форд", говорит, что о "Пассате" мечтал очень давно и теперь ни за что не предаст свою мечту.

     Все с моим клиентом стало ясно. Любимая жена есть, любимая работа тоже имеется, потом он наконец-то обзавелся любимым автомобилем. Мужики, они как дети. Один мой знакомый купил сотовый телефон "Нокиа", о котором давно и страстно мечтал, и, не задумываясь, окрестил его Кикой. И теперь он в запойные периоды кладет эту Кику перед собой на стол, чокается с ней и рассказывает ей о каверзах, которые подстраивает ему нелегкая жизнь.

     Хотя Кечаяна я понять могу. У меня у самой "Фольксваген", правда, не "Пассат", а "Жук", но теперь эту марку автомобиля я ни на какую другую не променяю. Вот разбогатею, открою собственное охранное агентство, построю себе дом, как у Арсена, и тоже буду рассекать по Тарасову на "Фольксвагене". Как приятно помечтать иногда!

     - С машинами вроде все понятно. Теперь смотрите дальше. - Я подошла к стене и отодвинула плотную занавеску.

     Прямо перед нами было небольшое окошко, примерно полтора метра в длину и полметра в ширину. В это окошко был прекрасно виден кабинет Кечаяна и он сам, сидящий за столом и просматривающий какие-то бумаги. Володя с Ильей удивленно на него уставились.

     - А с другой стороны тоже окно? Разве там не видно? - опомнился первым Вова и отошел от окна подальше.

     - Нет, не видно. С другой стороны стекло непрозрачное, там что-то вроде небольшого витража из разноцветных стеклышек.

     - А, я где-то читал статью про такие стекла и зеркала, - заговорил Илья. - Есть, к примеру, такое зеркало. В полиции за границей такие стоят: с одной стороны вроде бы зеркало или стекло, как будто тонированное, в этой комнате преступник сидит, а с другой окно, через которое свидетели его опознают. Они его видят, а он их нет. У них же там программа защиты свидетелей работает, поэтому свидетелей от гангстеров и прячут за такие стекла. И в кинофильмах такие я видел...

     - Конечно, это очень интересная тема, но обо всем этом мы с вами побеседуем в другой раз. Так вот, занавесочка у вас должна всегда быть открыта. Вам нужно внимательно следить за тем, что происходит у вашего начальника в кабинете, когда к нему приходят посетители, особенно посторонние люди. Усекли?

     Ребята кивнули, из чего я сделала вывод, что они все поняли.

     Из приемной послышался скрипяще-цокающий стук, и я вышла из комнатки, чтобы посмотреть, кто издает такие противные звуки. У секретарского стола стояла высокая худенькая рыжеволосая девушка. Приемная наполнилась горьковатым ароматом духов "Кензо". При моем появлении девушка строго посмотрела на меня и не терпящим возражений голосом произнесла:

     - Кто вы и что здесь делаете?

     И тут из своего кабинета вышел Кечаян.

     - Доброе утро, Ирочка. Вот, познакомьтесь с вашей новой коллегой. Она с сегодняшнего дня выполняет обязанности моего личного секретаря, будет заниматься особыми поручениями, - Кечаян сделал ударение на слове "личного". - Зовут ее Евгения, прошу любить и жаловать. Женя, а это, как вы уже поняли, мой секретарь, Ирина Рябова.

     - Очень приятно, - отозвалась я и тут же осеклась.

     Ирочка взглянула на меня таким ненавидящим взглядом, что, честно говоря, я даже удивилась. Может, Кечаян от меня что-то скрывает и секретарша - его любовница? Однако очень интересно.

     - А где у моей коллеги будет рабочее место? - процедила Ирина сквозь зубы. - В приемной мало места, еще один стол не поместится.

     - Женя будет работать в моем кабинете. - Кечаян, казалось, не замечал, как его секретарша менялась в лице, зеленея на глазах. - Она же мой личный секретарь, так что не беспокойтесь, Ира, вашей работе она мешать не будет.

     Мне показалось, что сейчас девушку шарахнет инфаркт, так она изменилась в лице.

     - А какую же работу выполнять мне, если Евгения будет вашим личным секретарем? - Казалось, еще секунда, и она начнет визжать, настолько высоким голосом она произнесла свой вопрос.

     - Всю ту, что вы выполняли до сегодняшнего дня. Я же сказал, что у Жени будут особые поручения. - Он взял меня за локоть и практически силой втащил к себе в кабинет, бросив через плечо:

     - Работайте, Ирочка, не будем вам мешать.

     В кабинете, немного оправившись от напора со стороны хрупкой секретарши, я решила задать возникший у меня вопрос в лоб:

     - Арсен, скажите мне - только честно! - у вас с Ирой...

     - Нет, нет и еще раз нет! - перебил меня Кечаян. - Мы не любовники. Я уже устал объяснять это всем подряд. Не знаю почему, но она меняется в лице всякий раз, когда на пороге моего кабинета возникает какая-либо женщина. У нее просто начинается тихая истерика. По-моему, Ира ненавидит весь женский род. Я слышал, что у нее недавно произошла какая-то неприятность на личном фронте, вот, наверное, у нее и стало с нервишками не в порядке. Я хочу ее в отпуск отправить, чтобы она немножко успокоилась. Думаю, путевка ей нужна на нашу турбазу. Ира у меня со дня основания "Ковчега", весьма ценный работник. Я взял ее, когда она еще училась на последнем курсе университета, а сейчас она учится в Академии государственной службы, на заочном отделении. Мы оплатили ей учебу. Очень милая девушка, аккуратная, исполнительная, вот только эти заскоки в последнее время... Они меня, честно сказать, уже немножко достают.

     Я не могу ее уволить - без нее будет очень тяжело, ведь Ира знает, где что лежит, какие контракты, с кем и когда были подписаны и так далее. Даже кто и где находится в данный момент, она знает. Женя, поймите меня правильно, я не могу сейчас выгнать Иру и взять на ее место нового человека. Мне это просто невыгодно. Ладно, хватит нам о ней говорить, мы, по-моему, отвлеклись от темы.

     Арсен театрально вытянулся в струнку и слегка мне поклонился, пряча улыбку:

     - Ну что же, мой глубокоуважаемый личный секретарь по особым поручениям, добро пожаловать в "Ковчег". Устраивайтесь, прошу вас, и чувствуйте себя как дома.

     Мое рабочее место находилось около двери и представляло собой два стола, поставленных буквой Г так, что входящие люди не могли видеть, чем я занимаюсь, а я видела всех. На одном столе стояло два монитора, с первого взгляда очень похожих на настоящие компьютерные. Однако на самом деле эти мониторы были подключены к телеэкранам, находящимся в "видеозале". Я могла с их помощью быть в курсе всего, что происходит во дворе. Подключены они были к обычной клавиатуре.

     После нажатия определенных клавиш на экране мониторов появлялись разные изображения того, что в данный момент наблюдает на своих телеэкранах Миша.

     Я села на свое рабочее место и глянула на мониторы. Пока ничего интересного я не увидела, поэтому занялась проверкой телефона, который был подключен к коммутатору. С помощью этого аппарата я могла прослушивать разговоры, которые ведут по телефону сотрудники офиса. К каждому офисному телефону я подключила записывающее устройство, так что все телефонные переговоры и номера входящих звонков фиксировались. Так, на всякий случай.

     В приемной послышались какие-то голоса, через секунду дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Лина. Она была одета в белый спортивный костюмчик, через плечо перекинута спортивная сумка, на ногах кроссовки. Наверное, она направлялась в бассейн. По причине своей беременности Лина перестала ходить в тренажерный зал, но от посещения бассейна не собиралась отказываться, тем более что ее лечащий врач рекомендовал не бросать это полезное занятие.

     - Всем привет, доброе утро! На улице погодка чудесная, настроение у меня прекрасное, вот я и решила к вам сюда заскочить, вас проведать.

     Она подбежала к мужу, звонко чмокнула его в щеку, потом развернулась и, скорее всего от избытка переполнявшей ее любви, хотела поцеловать и меня, но вовремя остановилась.

     - Как у вас дела, мои родные? Я приехала еще и потому, что у меня есть для вас одна очень хорошая новость.

     Со вчерашнего дня Лина считала меня полноправным членом их семьи. Наверное, поэтому она примчалась прямиком сюда и решила порадовать также и меня какой-то очень важной для их семьи новостью. Лина закружилась по комнате, откинув сумку в угол, и стала громко напевать что-то очень красивое и мелодичное на непонятном мне языке. Арсен поймал ее.

     - Линка, да ты с ума сошла! Ты что как угорелая носишься!? Ведь не первый раз беременная, знаешь, что тебе так нельзя скакать. Не дай бог с малышом что-нибудь случится.

     - Не с малышом, а с малышкой!

     - Да какая разница... - Арсен осекся на полуслове и удивленно посмотрел на Лину. - Не понял. Ты что имеешь в виду?

     - Да, да! Ты не ослышался. С малышкой. Я сегодня с утра была в консультации.

     Специально к восьми поехала и сделала УЗИ. У нас будет дочка, Арсен! - Лина кинулась на шею мужу и крепко прижалась к нему.

     Арсен осторожно обнял ее. Я скромно отвернулась. Накануне я пообщалась с Линой, пока она не легла спать, и только после этого мы смогли спокойно обсудить с Арсеном наши дела. В доме Кечаяна царил культ беременной женщины. Лину все просто обожали. Ей все разрешалось и все прощалось. Но, надо отдать должное ее здравому рассудку, она не садилась на шею мужу. В доме не наблюдалось беспричинного нытья и истерик на тему: "Вот ты меня не любишь, а другие..." Лина не капризничала, мол, это она не хочет, а хочет то, а через пять минут наоборот.

     У одной моей подруги во время беременности дома был кромешный ад. Как-то, встретив ее мужа в совершенно пьяном состоянии, я решила подбросить его на своей машине до дома. Он был прилично едет, деньги у него с собой всегда лежали в бумажнике достаточно крупные, а вокруг уже собралась толпа подозрительных "друзей", которые "весьма смахивали на бомжей с близлежащего вокзала. Они пили купленную им водку "Гжелка", запивали баночным пивом "Хольстен", закусывали копчеными курами и бананами, поэтому отдавать мне своего нового товарища не хотели ни в какую. После того как я чуть не пришибла парочку особо настырных бомжей, случайные собутыльники мужа моей подруги позорно сбежали, и я попыталась втащить парня в машину.

     Однако не тут-то было! Он стал упираться, говорил, что домой не поедет, что лучше будет жить всю оставшуюся жизнь на лавочке, чем в одной квартире с беременной женщиной, что его жена вообще никакая не женщина, а самое настоящее чудовище. Вообще-то я прекрасно знаю его жену. Это тихая обаятельная женщина, которая ростом едва дотягивала до плеча своего мужа и всегда смотрела на него с обожанием.

     Наконец всеми правдами и не правдами я втащила мужика в свою машину и довезла до дома. Но там он наотрез отказался выходить из нее и в течение чуть ли не получаса слезно просил меня разрешить ему пожить в моем авто пару месяцев, пока жена не родит. В это время из подъезда возникла его жена, моя подруга. Ее вопли до сих пор стоят у меня в ушах. Она орала страшным голосом, чтобы этот алкаш и забулдыга проваливал туда, откуда пришел, что вся ее жизнь загублена и чтобы он даже и в мыслях не держал то, что к ней когда-нибудь можно будет вернуться.

     Бедный муж чуть не скончался от страха у меня в машине. Пришлось везти его к себе домой и объяснять тете Миле его появление. На следующее утро позвонила его супруга и жалостным голосом стала просить у всех прощения. Она клялась своему мужу в вечной любви и умоляла вернуться домой, обещая, что больше такое не повторится.

     "Такое" повторялось стабильно раз в две недели. Она срывалась из-за пустяка и начинала орать на бедолагу мужа. Не выдержав массированной атаки, он сбегал к друзьям, где с горя принимал на грудь... Ну а дальше все шло по сценарию: отказ идти домой, помощь сердобольных друзей в транспортировке его до дома, встреча на пороге квартиры с разгневанной супругой, ночевка у одного из друзей, утренний звонок или приезд "мышонка", возвращение в лоно семьи. Все это продолжалось до родов. Теперь родившегося малыша в семье ласково зовут "хомой", а отношения между супругами опять идеальные. С окончанием беременности закончились и проблемы.

     У Лины же таких заскоков, как выяснилось, не возникало никогда, а тот скандал, который произошел в первый момент моего появления у них в доме, могла закатить любая.

     Я решила оставить супругов одних на некоторое время, дабы они порадовались новости без меня, и вышла из кабинета.

     Проходя мимо стервозной секретарши Ирочки, я опять почувствовала на себе ее жуткий взгляд. Уходить далеко я не собиралась, поэтому решила заскочить к Вове и Илье и там подождать, пока Лина уйдет.

     Занавесочка у окошка была задернута.

     Вова смущенно развел руками:

     - Неудобно как-то, будто мы за ними подглядываем. Вы уж нас не ругайте за то, что мы ее закрыли. Мы откроем окошко, когда Элина Юрьевна уйдет, хорошо?

     - Вы молодцы, ребята, - похвалила их я. - Сегодня же скажу шефу, что очень вами довольна. Я у вас хотела узнать про секретаршу Ирину. Что она за человек?

     Мне девушка показалась какой-то странной.

     - Правильно показалась, - мрачным голосом заметил Илья. - Такая вредная стала последнее время, просто кошмар какой-то! Она, правда, вредной всегда была, но с недавних пор у нее явно с головой нелады.

     Вова усмехнулся:

     - Да жених от нее сбежал, теряя тапочки. Доконала она его. Он, кстати, тоже у нас работает, в отделе снабжения экспедитором. Мотался парень по командировкам, работал как проклятый, а она его постоянно доставала своей ревностью. Наши парни, кто вместе с ним ездил, голову на отсечение давали, что он налево ни ногой, ей, идиотке, объясняли, что любит он только ее. Но она никому не верила, скандалы Кирюхе устраивала, посудой в него бросалась. Сколько парень мучился, переживал из-за этой истерички! А потом ушел от Ирины и с Танькой из нашей бухгалтерии познакомился. Свадьба скоро. А как они вместе жить начали, так оба уволиться хотели - Рябова проходу им не давала. Еле уговорили их остаться. Платят ведь здесь хорошо и всегда вовремя. Свой детский садик есть. Турбаза от завода на острове, санаторий. И путевки копейки стоят. К нам рвутся на работу, да только устроиться трудно, вакансий свободных не бывает.

     Здесь все хорошо работают, потому что за места свои держатся. Это, конечно, пока секрет, но Кечаян Кирюхе с Танькой квартиру на свадьбу подарить собирается, документы уже почти все оформлены. Вот такой подарочек от родной организации.

     Представляю, как Ирка взбесится, когда узнает.

     - Да уволит он ее на фиг! - Илья встал из-за стола и, посмотрев на часы, открыл дверцу маленького холодильничка.

     Там на полочке красовались всевозможные баночки, бутылочки, коробочки с провизией. Видимо, подошло время первого завтрака. Илья вынул несколько сандвичей и засунул их в микроволновку. Достал несколько чистых стаканов, а Вова тем временем открыл упаковку апельсинового сока. Вежливо отказавшись от угощения, я вышла из комнатки.

     Пока я разговаривала с ребятами, Ира делала себе маникюр.

     При моем появлении в дверях она в мгновение ока смахнула щипчики и пилочку в открытый выдвижной ящик стола и внимательно уставилась на монитор компьютера, делая вид, что страшно занята. Надо заметить, что если бы не мой тренированный взгляд, то эти ее движения можно было и не уловить. Наверное, тоже натренировалась. При моем приближении секретарша начала набирать какой-то текст, стуча пальцами по клавиатуре, как злой дятел.

     - Скажите, пожалуйста, Ирина, а супруга Арсена Баграмовича уже ушла? - спросила я елейным голоском.

     - Пока нет, - чеканя слова, ответила секретарша, не отрываясь от работы.

     - А можно я здесь в креслице посижу немного? Подожду, а? - Мне стало противно от собственного заискивающего голоса.

     - Только не мешайте мне работать. Но вообще-то посторонним находиться здесь категорически запрещается.

     Она наконец остановилась и посмотрела на меня, как на надоедливую муху.

     - Какая же я посторонняя, если работаю здесь? - прикинулась я полной идиоткой.

     - На нашем предприятии работают сотни человек, и это не означает, что все они должны толкаться в приемной и отвлекать меня от работы. Между прочим, через несколько минут начнется совещание, а вы мешаете мне. Если я не успею напечатать отчет к его началу, то буду вынуждена рассказать Арсену Баграмовичу, что именно из-за вас я не выполнила работу. Считаю разговор оконченным. Всего доброго.

     Ирина снова уткнулась в монитор, а я буквально обалдела от подобной наглости.

     Если эта девица считает себя пупом земли, то она глубоко ошибается. Не таких я еще обламывала. Я поднялась и мерзким голосом заявила:

     - Наше общение, дорогая моя, только начинается. И на правах коллеги хочу вам посоветовать на будущее на рабочем месте надо работать, а не в ногтях ковыряться.

     Тогда все успевать будете.

     Лицо секретарши окаменело, она с ненавистью посмотрела на меня. Я подошла к ее столу и рывком открыла ящичек, в котором при моем появлении исчезли маникюрные принадлежности. "Вот так вот, Ирочка, не одна ты здесь такая умная!" - мысленно завершила разговор я.

     В это время в приемную вышли Арсен с Линой. Лица их светились от счастья.

     Они держались за руки.

     - Вы куда подевались, Женечка? Мы даже не заметили, как вы вышли... - удивленно сказала Лина. - Не задерживайтесь сегодня на работе, у нас дома вечером намечается маленький праздник. И Владимира Ильича с собой возьмите.

     Я удивленно вскинула брови Это еще кто такой?

     - У нас так Вову с Ильей прозвали - охранников Арсена. Они всегда в паре работают, - пояснила мне Лина.

     Она поцеловала Арсена в щеку, помахала мне рукой и ушла.

     Арсен сразу сделал строгое лицо, но в глазах его еще светилось счастье. Я, конечно, предупреждала Лину, чтобы она вела себя так, будто мы незнакомы, но все без толку. Видя такое отношение ко мне со стороны жены шефа, Ира выпучила на меня глаза.

     - Женя, сейчас совещание начнется, пойдемте в кабинет, - не обращая внимания на взгляд секретарши, проговорил Арсен.

     Я спокойно прошествовала за Кечаяном, мельком глянув на опешившую Ирину. Получи, фашист, гранату!

     На совещании, которое устраивалось каждый день, обсуждался день прошедший и строились планы на день будущий. Собственно, это было нечто среднее между планеркой и пятиминуткой. В кабинет заходили люди и рассаживались вокруг стола, за которым пару часов назад сидели охранники. В течение следующих пятнадцати минут я пыталась вникнуть в дела "Ковчега". И поняла главное: дела у моего клиента идут отлично - продукция покупается, деньги крутятся приличные, предприятие процветает.

     Невысокий пузатый дядечка, ежеминутно вытирая лысину носовым платком и немного заикаясь, сообщил, что контакты с иностранцами налаживаются. Накануне звонил некий Патрик из Англии и сказал, что в течение ближайшего месяца английская делегация прибудет в Тарасов, чтобы заключить контракт на поставку кечаяновских вин в туманный Альбион. Дядечка сокрушался: он только-только очухался после приезда канадцев, а тут уже и англичане на пороге. И вообще, штат его отдела не справляется со свалившейся на него работой, поэтому неплохо бы его расширить.

     До недавнего времени отдел занимался поставками вина по тарасовской и по некоторым другим областям России, а тут вдруг начальство размахнулось на Европу и Северную Америку. И он, начальник отдела сбыта Александр Сергеевич Лебедев, слезно просит у руководства новых сотрудников, хотя бы парочку, но непременно со знанием английского языка. На худой конец, он предложил создать новый отдел - внешних связей.

     Начальник отдела кадров, Николай Михайлович Литвиненко, крепкий бойкий мужчина с заметным украинским акцентом, новые кадры принять был готов. Но, спросил он, каким образом поведать об открытии вакансий потенциальным кандидатам на эти должности? Давать объявление в газету подобно самоубийству. При воспоминании о последствиях такого шага, однажды уже совершенного, присутствующие заметно оживились. Некоторые сразу предупредили, что в день выхода объявления они возьмут больничный минимум на месяц и что Литвиненко самому придется общаться с огромным количеством претендентов. Потом они, естественно, выхлопочут ему койку у окна в психиатрической клинике, да и деньгами семье помогут, но в дни приема желающих устроиться на работу их рядом не будет. После непродолжительных споров Литвиненко, коротко выругавшись, предложил взять на работу выпускников филологического факультета Тарасовского университета, благо уже почти лето на дворе. Идея была принята на "ура", и Николай Михайлович пообещал сегодня же связаться с деканом вышеупомянутого факультета, а в конце недели, если не раньше, предоставить Лебедеву новые кадры. На том и порешили.

     Потом я чуть не уснула, слушая начальника производственного отдела. Длинный тощий мужичок с лицом печального ослика из отечественного мультика про Винни Пуха говорил, по всей видимости, умные и важные вещи. Но вещал он таким печальным и тихим голосом, что я хоть и крепилась изо всех сил, но все равно в конце его выступления начала зевать. Однако тут же взбодрилась, когда заговорил начальник отдела закупок. Фамилия у него была Бойко, и она соответствовала характеру этого человека на все сто процентов. Он громогласно объявил, что если ему где-нибудь на узкой дорожке попадутся те, кто на тарасовском заводе технического стекла делает бутылки для вина "Элегия", то он не знает, что с ними сделает. Вернее, знает, но говорить вслух не будет, так как он заметил в углу кабинета даму, то есть меня, и опасается за мое нервное и психическое состояние, которое может подорваться после того, как он произнесет при всех то, что вертится у него на языке.

     Таким образом я познакомилась со всеми начальниками отделов завода "Ковчег". Отсутствовала на планерке только главный бухгалтер, которая почему-то сегодня не явилась на работу. Ее домашний телефон был все время занят, и где она, не знал никто, даже секретарша Ира, которая, по словам Кечаяна, всегда знала про всех абсолютно все.

     Кечаян представил меня своим сотрудникам как свою новую помощницу, на что Литвиненко по-простому заметил:

     - У тебя новая секретарша теперь, Баграмыч? Это хорошо! А может, Ирку выгнать на хрен? Пускай идет в тюрягу надзирателем работать.

     - Уголовники передохнут, - вытираясь платком, заметил Лебедев.

 

Глава 3

 

     На коммутаторе мигали разные огоньки, и я обнаружила, что телефонные разговоры в рабочее время носят самый нерабочий характер. Я переключала кнопки коммутатора: шло бурное обсуждение прошедших выходных.

     - Эти туфли на базаре на пятьдесят рублей дешевле. Я взяла сразу две пары - себе и Гальке, а то она свои порвала, обувь носить вообще не умеет...

     - И вот в субботу мы выехали часа в четыре утра, а надо было в пятницу вечером выехать, но все равно, старик, там такой клев...

     - А телки обалденные, просто отпад!

     У меня и телефончики их есть. Одной, кстати, нужен дружок, так что на выходные никакие отмазки от тебя не принимаются....

     - Она такой стол накрыла, ты не представляешь. Было человек сорок народу, юбилей все-таки....

     - Мне эту сучку пришибить охота.

     Пришла и решила права качать, думает, что ей все можно. А наши идиоты ей в рот заглядывают, домой уже на какой-то праздник звали. И Лина эта, которая с ним связалась. Деньги, наверное, любит. Мне вот миллион дай, я к нерусскому даже близко не подойду. Я их ненавижу! Чего они у нас в городе забыли? На улицах метра не пройти, чтобы их не встретить. Светка, я давно бы уволилась отсюда, к чертовой матери, и взорвала бы эту контору, но зарплата держит.

     Это кто же у нас такой воинственный?

     Лампочка на коммутаторе показывала, что разговор велся из приемной. Ирочка! Ну-ка, послушаем, что у тебя еще накипело и наболело.

     - Да брось ты, Ирка, если будешь на все обращать внимание, в "дурку" загремишь. Ты поаккуратней там, вдруг кто-нибудь услышит, точно с работы вылетишь.

     - Кто меня услышит? Чурка этот со своей секретуткой в кабинете заперся. Наверное, она выполняет его какое-нибудь особое поручение. Я даже догадываюсь, что это за поручение. Охранники придурочные из комнатки своей с утра не показываются - дрыхнут. А если кто-нибудь к приемной подойдет, я увижу, у меня дверь приоткрыта. И потом, здесь такая звукоизоляция, можно орать, никто и не услышит. Специально в свое время такую сделали, чтобы друг другу не мешать. А, вот, кстати, кто-то идет, я тебе потом перезвоню. Пока.

     Вот тебе и "милая девушка" Ирочка!

     Всех помоями облила. Оказывается, она еще и лютая националистка. Как же она с такими взглядами работает секретаршей у армянина?

     В дверь кабинета постучали, и на пороге возникла Ирочка:

     - Арсен Баграмович, к вам Наталья Васильевна.

     Наталья Васильевна Ширшина была главным бухгалтером "Ковчега" со дня его основания. Кечаян говорил, что женщина она надежная, но для себя я решила полагаться только на свое профессиональное чутье. Уж как он расхваливал свою Ирочку, говорил, она такая хорошая! Однако, послушав ее телефонный разговор, я поняла, что на самом деле представляет собой эта змеюка.

     - Доброе утро, Арсен Баграмович, - в кабинет вплыла полноватая невысокая женщина лет пятидесяти пяти. - Я не смогла присутствовать на совещании сегодня утром по уважительной причине. Нас затопили соседи сверху. Мы все утро с дочкой и зятем собирали тряпками воду на кухне, но все равно соседи снизу прибежали к нам ругаться. А соседи сверху сказали соседям снизу, что им платить за ремонт они не будут. Тогда нижние соседи сказали, что вызовут милицию, а верхние соседи..., Пока мадам, слегка шепелявя, рассказывала про всех своих соседей по подъезду, я разглядывала ее. Какая склочная баба!

     Ей бы жить на коммунальной кухне и собачиться с соседями из-за невыключенного света в туалете. Хотя на вид женщина очень приятная. Вообще за сегодняшний день у меня сложилось впечатление, что Кечаян совершенно не разбирается в людях. Подняв глаза к потолку и прижав руки к груди, Ширшина возмущалась, и конца этому видно не было.

     - Арсен Баграмович, поймите меня, но соседи у меня просто гады какие-то. От них одни неприятности. Вселилась молодая пара, недавно поженились. То гости к ним придут, то еще что-нибудь, покоя от них нет. Я уже в милицию заявления писала, и участковый приходил. Сказал, что ничего ужасного они не совершают, что у них все в порядке. До одиннадцати они что хотят в квартире, то и делают. Но ведь я так устаю на работе, что спать ложусь в девять вечера. Надо мне на участкового заявление в прокуратуру написать, пусть теперь с ним разбираются. Совсем разболтались, порядочным людям житья нет.

     Она причитала, охала и ахала, театрально вздыхая и прижимая руки к груди. Я решила вставить хоть слово и прекратить это нытье, тем более видела, что Арсен из-за своей гипертрофированной тактичности этого делать не собирается.

     - Наталья Васильевна, мы вам звонили все утро, но никто не подходил к телефону.

     Ширшина резко развернулась и посмотрела на меня таким взглядом, каким смотрят на паука или на таракана. Даже как-то брезгливо поморщилась.

     - Это моя новая помощница, - сообщил ей Кечаян и строго взглянул на меня.

     Видимо, не стоило мне перебивать Ширшину, и вообще не надо было встревать в разговор.

     Главбух встала со стула, раскинула руки в стороны так, словно хотела обнять меня, втянула голову в плечи, как курица, и завела по новой:

     - А вы на моем месте как поступили бы? В одной руке тряпка, в другой ведро, а тут еще и телефон трезвонит. Естественно, мы не подходили к телефону, нам не до него. Вас, наверное, никогда не заливали, у вас, наверное, люди порядочные живут сверху. Может, у вас вообще дом частный, и ни над вами, ни под вами никто не живет. Значит, вам повезло. А вот мы страдаем. И ничего не можем с этим поделать.

     Кругом просто безобразие какое-то!

     - Успокойтесь, Наталья Васильевна.

     У всех иногда случаются неприятности, не стоит принимать их так близко к сердцу, - принялся успокаивать Ширшину Кечаян. - Ну не были вы на планерке, и ничего страшного. Вы принесли мне недельный финансовый отчет?

     Ширшина со скорбным вздохом положила на директорский стол прозрачную голубенькую папочку. Затем с самым разнесчастным видом прошла к дверям, еще раз вздохнула и вышла из кабинета. Арсен встал из-за стола и подошел ко мне.

     - Женечка, у меня к вам маленькая просьба: никогда не прерывайте Наталью Васильевну, особенно когда она что-то рассказывает о своей жизни. Это чревато тем, что в течение дня она не замолчит и будет каждому при встрече говорить про свои беды и несчастья. Ей надо дать выговориться, такой уж она своеобразный человек. Но специалист она очень высокого уровня.

     Какая странная закономерность: что-то в "Ковчеге" как суперспециалист или очень ценный работник, так какая-нибудь грымза! Но пока данное мое наблюдение касалось только женщин, с мужской частью коллектива я еще толком не познакомилась.

     В таких вот заботах незаметно пролетел рабочий день. За полчаса до его окончания я спустилась в вестибюль.

     - Ну, как проходит первый день на обновленном боевом посту? - спросила я у Максима, который что-то писал, сидя за стойкой. Подойдя поближе, я увидела, что он заполняет какой-то журнал.

     - Да вот решил сделать журнал регистрации сотрудников офиса. Они весь день взад-вперед носятся как угорелые, за ними не уследишь - кто пришел, а кто ушел.

     Теперь каждый утром будет отмечаться, чтобы мне знать - на работе он или нет.

     Так будет проще. И надо бы еще попросить, чтобы бейджики носили, а то я в лицо всех не знаю. Хорошо хоть Мигель помог, у него память на лица отменная.

     Из "видеозала" выглянул довольный Миша.

     - А у тебя как дела, наблюдатель? - спросила я и зашла в "видеозал".

     - Сплошные приколы, а так все спокойно, посторонних я сегодня не заметил.

     Все как всегда: погрузки, разгрузки. Ничего особенного! - Лицо его озарила улыбка.

     - Ну что же, молодцы, так держать, - я повернулась к Максиму. - А про бейджики я сегодня же скажу всем начальникам отделов, а они, в свою очередь, поставят в известность своих подчиненных.

     Я уже собиралась подняться по лестнице наверх, но в это время в вестибюль влетел взъерошенный мужчина и направился в мою сторону.

     - Эй, вы куда направляетесь? Остановитесь! - Максим выскочил из-за стойки и подбежал к мужику.

     - Отойди, парень, а то ведь я прибить нечаянно могу.

     Воинственно настроенный посетитель отмахнулся от Максима, как от надоедливой мухи. Максим отреагировал моментально - схватил мужика за руку и вывернул ее так, что тот присел и взвыл от боли, но в следующую секунду каким-то образом извернулся и врезал охраннику ногой по шее. Максим отлетел к стойке, а дядька весьма резво рванул к лестнице, ведущей на второй этаж. Но Максим успел нажать на кнопку, и решетки с грохотом опустились. Я совершенно случайно оказалась запертой в клетке вместе с нападавшим.

     Рявкнув что-то, мужик недолго думая кинулся на меня. Однако он не знал, на кого напал. Ударом правой руки в челюсть я послала агрессивного незнакомца в глубокий нокаут. Из "видеозала" с резиновой дубинкой уже выскочил Миша и с удивлением уставился на представшую его взору картину.

     Пока Максим поднимал решетки, я пошарила по карманам незнакомца и вытащила оттуда кучу всякой ерунды: зажигалку, сигареты, початую пачку жвачки "Орбит", две связки ключей - одну от машины, вторую, надо полагать, от квартиры. В кармане рубашки лежало водительское удостоверение на имя Маслова Игоря Михайловича.

     - Фамилия Маслов никому не знакома? - спросила я.

     Михаил удивленно вскинул брови:

     - Маслов? Так это, по-моему, муж Нинки Масловой из бухгалтерии. Да, точно, он же каждый день ее на работу и с работы возит. Надо ей позвонить, чтобы спустилась.

     Пока Миша звонил по внутреннему телефону, нокаутированный мною мужик начал шевелиться на полу. Я помогла ему подняться и с помощью Максима посадила на стул, который принесли из "видеозала".

     Маслов обвел нас всех глазами, явно еще с трудом воспринимая происходящее. Наконец он спросил:

     - Вы тут всех так встречаете?

     - Нет, Игорь Михайлович, только таких невоспитанных, как вы, - успокоила его я.

     В это время в вестибюле появилась его супруга, при виде которой Маслов попытался было вскочить со стула, но я удержала его на месте: как-то уж больно агрессивно он был настроен. Мало ли что...

     - Ты, Нинка, скотина, лучше ко мне не подходи. Разбираться с тобой я уже дома буду. Можешь сразу больничный брать на неделю. Я тебе морду так разукрашу за твои ночные гуляния, век помнить будешь.

     Вот оно, оказывается, что! Маслов со всех ног мчался на разборку с любимой супругой, не ночевавшей дома, а мы просто попались ему под горячую руку. - Ну, это не такая уж и страшная ситуация. Хотя для кого как: по виду съежившейся Нины Масловой можно было легко догадаться, какой вечер ей сегодня предстоит. Настроен ее муж был весьма решительно.

     Максим наконец выпроводил Маслова из офиса и сдал его с рук на руки охранникам, которые находились на территории.

     Те, в свою очередь, должны были довести мужика до ворот. Я посмотрела на Нину, которая все еще стояла в вестибюле. Вид у женщины был не ахти какой, слезы текли по ее щекам.

     По лестнице тем временем спустилась женщина лет сорока, подошла к Нине, обняла ее за плечи и принялась успокаивать:

     - Плюнь ты на него, Нинка, он же у тебя всегда такой, сама знаешь. Ему без толку объяснять. Знал ведь, где ты была, мог и Приехать, если так сильно волновался. Сколько раз он тебя к нам на дачу привозил, так что дорогу знает прекрасно. Если ты так его боишься, то я вместе с тобой сегодня к вам домой поеду, сама ему объясню, что машина у нас сломалась и пришлось за городом заночевать. Уладим все как-нибудь, не переживай. Ты лучше ребятам спасибо скажи, что в таком состоянии его не впустили. Он бы точно дров наломал. А теперь успокоится, остынет, с ним и поговорить проще будет.

     Когда сердобольная женщина увела разрыдавшуюся Нину, я наконец села на стул и с наслаждением вытянула ноги.

     Первый день вроде бы прошел нормально.

     Ничего серьезного не приключилось, шантажисты не звонили. Это плохо, с одной стороны, - надо же каким-то образом их вычислить. Но если посмотреть с другой стороны - вполне хороший знак, ведь он мог означать, что Арсену звонили обычные хулиганы. Однако по одному дню судить обо всем рано.

     Пока я так размышляла, в дверях офиса показался Сурен с огромным количеством пакетов в руках. Следом за ним вошли два охранника с территории, которые тащили в руках непонятной формы сверток, такой огромный, что они еле втиснули его в дверь.

     - Женя, вы здесь? - почему-то удивился Сурен. - А я вот весь день по магазинам мотаюсь, подарки покупаю по списку и продукты к столу. Вы ведь тоже с нами едете, да?

     - Да, Сурен. Давай я тебе помогу.

     Я взяла из его рук огромный, но легкий пакет, и мы поднялись в кабинет Кечаяна.

     - Арсен Баграмович, посмотрите, тот ли это зверь, о котором вы говорили?

     Кечаян подошел к огромному свертку, который внесли охранники, и начал аккуратно разворачивать целлофан. В нем оказался белый плюшевый заяц чуть ли не с меня ростом.

     - Да, он самый. Я давно хотел его подарить Лине, а теперь вот и повод есть.

     В доме Кечаяна находилась масса игрушечных зайцев. Они были Лининой слабостью. Зайцы сидели повсюду: в спальне, в гостиной, в холле, на кухне, в библиотеке, в детской. Даже в туалете на полочке сидел маленький зайчик с грустной мордочкой. На газоне перед входом в дом восседал керамический заяц с большой морковкой в лапах. Вчера вечером в комнату, в которой мне предстояло жить у Кечаянов, Лина притащила три пушистые игрушки и сообщила, что с ними мне будет не так грустно спать на новом месте. И вот теперь в доме появится огромный ушастый зверюга, который, вероятно, станет гордостью коллекции.

     В шесть часов вечера мы вышли из офиса. Сурик тащил пакеты, которые зачем-то приносил в офис, хотя можно было оставить их в машине, Арсен нес цветы, купленные тем же Суреном. Машины стояли во дворе, и "Владимир Ильич" запихивали игрушечного монстра в "Навигатор".

     Мы сели с Арсеном в "Фольксваген", за нами пристроился джип с приглашенной на званый ужин охраной, и таким составом мы выехали за ворота.

     Погода на улице стояла прекрасная.

     В такую пору не хочется сидеть дома или на работе. Подобные дни просто созданы для прогулок по набережной или по центральным улочкам старого Тарасова. На многих улицах уже открылись летние кафе.

     Вся теплая одежда унылых расцветок была снята горожанами, и в глазах рябило от ярких цветов. Сурик вместо того, чтобы смотреть на дорогу, выворачивал голову на сто восемьдесят градусов, пытаясь получше разглядеть очередную обладательницу привлекательных форм. Это заметил даже Кечаян.

     - Сурик, смотри на дорогу! Мы сейчас точно куда-нибудь врежемся.

     - Шеф, но это же просто какой-то караул! Машину вести спокойно не дают, - с улыбкой возмущался Сурен, не переставая крутить головой.

     Внезапно я увидела гаишника. Здесь улица практически заканчивалась и упиралась в большой парк, поэтому оживленного движения не наблюдалось. По обеим сторонам дороги стояли одноэтажные ветхие домики, и людей не было видно. Гаишник замахал жезлом, а поскольку машин, кроме нашей, на улице не было, Сурик понял его жест на свой счет, прижал автомобиль к обочине и остановился. Блюстители дорожной безопасности в количестве двух человек (второй вылез из темно-вишневой "шестерки" с затемненными стеклами и сине-белыми полосками) не спеша направлялись в нашу сторону. Причем один из них, тот, что махал жезлом, постоянно озирался. Сурик полез в карман пиджака за документами. Я оглянулась.

     "Навигатора" не было видно - Сурен носился по дорогам как угорелый. Наверное, ребята застряли на каком-нибудь перекрестке, а потом потеряли нас из виду.

     - Им, наверное, деньги нужны, вон как по сторонам озираются, высматривают, кого бы еще тормознуть.

     Сурик, злой как черт, наконец достал из кармана права и документы на машину и открыл дверцу:

     - Командир, что случилось? Я ведь ничего не нарушил.

     Гаишники подошли вплотную к машине. Тот, который вылез из машины, поднес руку к фуражке и представился.

     - Добрый день. Старший сержант Титов. Документики предъявите, пожалуйста, - он протянул руку с массивным золотым браслетом, болтавшимся на запястье.

     У второго на пальце, я заметила, сверкал перстень с черным агатом. Не хило для гаишников. Это сколько же штрафов надо насдирать, чтобы прикупить такие цацки?

     Пока Титов разглядывал документы, второй с бегающими глазками буквально по пояс залез в машину, чтобы посмотреть, кто сидит на заднем сиденье, то есть на нас. Я насторожилась - мне его действия показались подозрительными.

     В это время Арсен вдруг резко открыл дверь и вылез из машины. Я буквально выпрыгнула вслед за ним и встала так, чтобы загородить своего клиента собой или в любую секунду, при возникновении опасности, оттолкнуть в сторону.

     - Товарищ старший сержант, не задерживайте нас, пожалуйста. У моей жены и у меня сегодня очень важный день в жизни.

     Мы торопимся. Если мы что-то нарушили, выпишите штраф и отпустите. Нам нельзя опаздывать домой. - После этих слов Кечаян полез в карман за бумажником. - Сколько мы должны заплатить?

     При виде Кечаяна лицо любопытного гаишника почему-то сразу напряглось и он едва заметно ткнул локтем Титова в бок. Тот повернулся к своей машине и махнул жезлом. "Шестерка" начала сдавать задом, приближаясь к нам. Странно, но на стражах дорожного порядка я не увидела ядовито-зеленых "слюнявчиков", в которые последнее время нарядились все тарасовские автоинспекторы. Кстати, почему у старшего сержанта Титова - а он представился именно так - лейтенантские погоны? Вот черт! Это же не гаишники!

     Вдруг страшно заскрипели тормоза, и я краем глаза увидела, что из-за угла вылетел "Навигатор". Причем с совершенно противоположной стороны, оказавшись таким образом впереди "шестерки". Далее все произошло в течение каких-нибудь десяти секунд. Задние дверцы "шестерки" распахнулись, из нее выскочили два парня с автоматами и бегом направились к нам.

     Одновременно из джипа выпрыгнули наши ребята, которые держали в руках итальянские полуавтоматы "франчи". Нападавшие, явно не ожидавшие их появления, замешкались. Это дало "Владимиру Ильичу" преимущество в несколько секунд. "Гаишники", стоявшие рядом с нами, пригибаясь, отбежали в сторону. Володя с Ильей дали пару предупреждающих выстрелов в воздух. Нападавшие развернулись на месте.

     В это время я схватила Кечаяна за рукав пиджака и, оттащив его за машину, повалила на землю. Следом за нами чуть ли не на четвереньках прибежал Сурик. Я слегка высунулась из-за машины, чтобы глянуть на происходящее на дороге - мне захотелось проверить, на что способна охрана Кечаяна, но я была готова вмешаться в любую секунду.

     А происходило следующее. Вова с Ильей бросились к "шестерке". Парни с автоматами тоже побежали к своей машине. Илья на ходу выстрелил им по ногам и слегка задел одного из них, но было уже поздно: один из преступников сел за руль и моментально завел машину, раненый на ходу запрыгнул в открытую дверцу, и "шестерка", развернувшись почти на месте, на большой скорости скрылась в ближайшем переулке. "Гаишники", остановившие наш "Фольксваген", испарились еще раньше, в суматохе никто и не заметил, куда они подевались. Единственное, что я успела запомнить, так это номера "шестерки". Арсен поднялся с земли и отряхнулся. Охранники подбежали к нам с вопросами:

     - У вас все в порядке? Все целы?

     - Вы где были? - зашипела я сквозь зубы.

     - Мы вас как-то странно потеряли.

     Потом вроде бы увидели, но это уже были не вы. Потом мы сразу бросились сюда, хотели вас перехватить, по времени вы как раз должны были проезжать это место. А здесь уже такое творится...

     - Ладно, потом поговорим, - Арсен взглянул на часы. - Сейчас домой надо ехать, а то Лина волноваться начнет. Но чтобы дома о происшедшем - ни слова!

 

***

 

     Мы въехали во двор кечаяновского дома. На крыльцо вышла Лина, следом за ней выбежал Баграмчик. Сегодня я увидела мальчика в первый раз. Он был очень похож на своего отца, а вот огромные глаза достались ему от мамы. Малыш с любопытством разглядывал меня - наверное, Лина рассказала ему, что за новая тетя появилась у них в доме и кем она работает.

     К нему тут же подбежал Дольф. Баграм погладил его по голове, и пес запрыгал на месте. Подружились! Такими собаками обычно детей пугают, а Баграм тискает пса, будто он - его лучший друг. Но Дольфу подобное обращение явно нравилось. Он замер, растянул морду в улыбке и закрыл глаза. Глядя на такую идиллию, с трудом верилось в то, что произошло с нами совсем недавно.

     - Женечка, вы не представляете себе, что сегодня здесь творится. Баграм подружился с вашей собакой, их теперь водой не разольешь. А тут еще и Геша за ними везде ходит. Баграмчик с Дольфом после обеда вместе в дом зашли и на второй этаж уже поднимались. Но хорошо, тут их няня заметила, а то, наверное, спать бы все вместе легли, в одну кровать. Дурдом какой-то!

     Словно в подтверждение этих слов, из сарайчика вышел пони и направился К компании, словно боялся, что без него произойдет что-нибудь интересное и он это пропустит. Судя по хитрой мордашке Баграмчика, что-то все-таки затевалось. , По сравнению с тем, что случилось с нами, это был не "дурдом", а Эдемский сад до того, как Ева попробовала то злосчастное яблоко. А вот мы, к примеру, вернулись прямиком из дьявольских объятий.

     Весь оставшийся вечер Арсен держался молодцом. Лина так и не догадалась, что мы пережили по дороге домой. Она без конца говорила, что будет делать, когда родится Кариночка. Стол ломился от всевозможных блюд, но мне кусок в горло не лез.

     Арсен тоже вяло ковырял вилкой в тарелке. А вот на Сурене происшествие, казалось, никак не отразилось. Он уплетал разные вкусности за обе щеки, и единственное, что выдавало его волнение, так это слегка трясущиеся руки. Лина говорила нам с Арсеном, что обидится, если мы не попробуем ее стряпню.

     - Я старалась сегодня как никогда, а вы почему-то сидите, как вареные курицы.

     Надо вам брать пример с Сурика. Ему нравится то, что я приготовила, правда, Сурик?

     Сурен кивнул головой и промычал что-то с набитым ртом. Видимо, напавший на него зверский аппетит - своеобразная реакция на пережитый стресс. Сурик ведь не боец и не телохранитель. Он, наверное, ни разу не попадал в подобные переплеты.

     Я знала людей, которые после перенесенного нервного потрясения смеялись, не останавливаясь, по несколько часов подряд, другие ложились спать и не просыпались около суток. А Сурен вот накинулся на еду, будто не ел неделю.

     Внезапно зазвонил телефон. Арсен вздрогнул, а Сурен чуть не подавился. Никто из них не испытывал желания брать трубку. Первой все-таки опомнилась я:

     - Арсен, возьмите трубку.

     Но Лина уже протянула руку к аппарату и сказала, обернувшись на нашу компанию:

     - Нет, вы все-таки какие-то странные сегодня.

     Затем она взяла трубку и пошла с ней на кухню, неся в свободной руке пустое блюдо из-под заливной осетрины. Судя по тому, как быстро рыба закончилась, понравилась осетрина Сурену больше остальных блюд. Теперь он положил глаз на салат "Оливье".

     - Это ей звонят, какая-нибудь подружка, наверное, - с облегчением и чтобы хоть немножко успокоиться произнес Арсен.

     Сурен опять принялся жевать, а я с нетерпением ждала появления в столовой Лины. И дождалась.

     Она возникла на пороге, бледная как мел. Одной рукой женщина держалась за стенку, в другой у нее все еще была телефонная трубка, из которой неслись короткие гудки. Арсен вскочил из-за стола.

     - Что случилось, лапонька, кто звонил?

     - Ошиблись номером. Не волнуйся.

     Мне просто стало плохо. Такое случается иногда во время беременности, ты же знаешь.

     Она дошла до лестницы и повернулась ко мне:

     - Женя, вы не могли бы мне помочь?

     Вы все-таки женщина.

     Кечаян в растерянности остался стоять на месте. Я встала из-за стола и пошла за Линой. Понятия не имею, как обращаться с беременными женщинами. Нас, конечно, обучали оказывать первую медицинскую помощь, даже роды учили принимать, но на практике я с роженицами ни разу не сталкивалась, хотя мне много раз приходилось помогать людям.

     Мы поднялись на второй этаж и зашли в большую ванную комнату. Лина села на край ванны. Я присела на корточки рядом.

     - Женя, я хочу чтобы этот разговор остался между нами. Можно мне на вас рассчитывать? - Голос ее дрожал.

     - Конечно, Линочка, о чем речь. Расскажите мне, что случилось? - Я включила воду, чтобы нас не было слышно.

     - Помогите мне, - прошептала она и разрыдалась.

     Я кинулась успокаивать несчастную женщину. Через минуту она, высморкавшись в полотенце, глухим голосом сказала:

     - Мне сейчас позвонили и сообщили, что у них есть одна очень любопытная информация, касающаяся моей прошлой жизни. Сказали, что я обязательно захочу ее купить, предложили встретиться завтра вечером в десять часов. Я согласилась.

     - Какого прошлого, Лина? Только ничего от меня не скрывайте! - Я присела рядом с ней на краешек ванны.

     - Моего прошлого. Все дело в том, что давно, когда я еще не знала Арсена.., в общем.., я наделала кучу глупостей, за которые, видимо, теперь придется отвечать. Я-то думала, что пройдет время, все забудется, уляжется и никто не вспомнит, кем я раньше была... - Лина всхлипнула.

     - А кем вы были?

     - Да проституткой я была!

     Я испугалась, что ее могут услышать мужчины, так громко она вскрикнула.

     - Мне тогда семнадцать лет было. Глупая, наивная девчонка.., позарилась на деньги... Красивой жизни дуре захотелось!

     Отца у меня не было, мать работала медсестрой, денег дома постоянно не хватало.

     Вот одна подружка, с которой мы вместе в техникуме на телефонисток учились, и предложила работенку, что называется, непыльную. Первый раз мне очень не по себе было, но до сих пор помню свои чувства, когда тот мужик заплатил мне деньги, - я была рада. Клиентов наша "хозяйка" подбирала солидных. Почти всех сейчас по Тарасовскому телевидению показывают, известными люди стали. Она сама проституткой была по молодости, вот всякие знакомства и остались. Ни о какой бритоголовой братве речи быть и не могло, нас никогда не обижали, относились к нам по-человечески. Катька, хозяйка наша, платила нам хорошо. Я около пяти лет проработала в ее конторе.

     Лина немножко успокоилась, и лицо ее слегка порозовело.

     - А потом я случайно познакомилась с Арсеном. На улице в тот вечер сильный ливень был. Я хоть и с зонтом шла, но промокла насквозь. Потом на остановке встала, автобуса ждала, мне к Катьке на "работу" надо было ехать. А тут машина останавливается, и приятный такой мужчина предлагает меня подвезти. Я села в машину. Так мы и встретились. Он ведь до сих пор думает, что к подружке меня тогда отвозил. Я считала, что знакомство наше несерьезное, что через неделю мы с ним расстанемся, как до того с другими бывало.

     Арсен меня по ресторанам возил, цветы дарил, подарки дорогие делал, полгода пальцем не трогал. А потом предложил выйти за него замуж. Я сразу согласилась, тем более что влюбилась в него к тому времени безумно. Катя меня без вопросов отпустила...

     Наверное, воспоминания о знакомстве с будущим мужем были для Лины приятны. Она рассказывала о нем, задумчиво глядя на воду, которая до половины наполнила ванну.

     - Мы поженились с Арсеном. Такая свадьба была! А через год у нас Баграм родился. Муж сына в честь своего отца назвал. Поймите меня, Женечка, я своего мужа очень люблю. Он меня из жуткого дерьма вытащил, сам того не подозревая.

     Если бы не он, не знаю, что бы сейчас со мной было. Слышала я, что некоторые девчонки наши наркоманками стали, другие опустились до уровня вокзальных алкашек, которые за десятку согласны под любого лечь. А кое-кого уже и на этом свете нет, убили их, и до сих пор никто найти не может. Мне очень повезло. Я каждый день благодарю бога за то, что у меня такая семья. И вдруг этот звонок. Они еще сказали, что если мы ни о чем не договоримся, то все обо мне станет известно моему мужу. Я не представляю, что произойдет, если Арсен узнает.

     Да, задачка. Реакция у Кечаяна может быть непредсказуемой. Хотя он и говорил, что почти русский, армянская кровь в его жилах все-таки течет. А кавказцы - народ горячий. Вобьет он себе в голову, что дети не от него, и все - прощай счастливая семейная жизнь!

     - Скажите, Лина, а какой информацией могут располагать шантажисты? Что это может быть: фотографии, видеопленка или, может, запись вашего телефонного разговора с кем-нибудь из бывших "коллег по цеху"?

     - Понятия не имею.

     Она держала в руках пластмассового тощего зайца с идиотской мордой. Под мышкой у игрушки был зажат спасательный круг, который Лина в течение всего разговора ковыряла ногтем. Потом она принялась теребить нос несчастного зверька.

     - Значит, так! Успокойтесь, я, конечно же, помогу вам, мы что-нибудь придумаем.

     А сейчас вы умоетесь, приведете себя в порядок, и мы спустимся к столу. Кстати, где вам назначили встречу?

     - Они сказали, чтобы я подъехала на своей машине к четырнадцатиэтажному дому на Советской. Там возле подъезда лавочки стоят. Я должна ждать на одной из лавочек. Естественно, одна. Если они заметят что-то подозрительное, то мне будет еще хуже, чем сейчас. Так они сказали. Хотя куда уж хуже?

     Лина умылась и понемножку начала успокаиваться. А в моей голове начали роиться идеи, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Прежде всего я предложила:

     - Советую сейчас сказать Арсену, что вы не совсем хорошо себя чувствуете. Возможно, что несколько дней вам придется провести в постели. Попросите мужа побыть с вами дома. Случалось такое, что он не ходил на работу, например, по причине болезни?

     - Да, было такое пару раз. Зимой он сильно простыл и лежал дома почти неделю. И еще потом, когда я в роддоме лежала. Арсен ведь присутствовал при рождении сына. Тогда его не было на работе два дня. Да и в тот день, когда я из роддома выписывалась, он тоже на работу не ходил.

     Встречал меня и дома помогал домработнице порядок наводить.

     - А каким образом он остается в курсе того, что происходит на заводе? К нему кто-то приезжает?

     - Так его сотовый не умолкает ни на минуту. Постоянно звонят из офиса, спрашивают, что да как. Да и Сурен по вечерам все время у нас торчит. Он ведь нам как родственник. Арсен сказал ему как-то, что когда он сам в кабинете сидит, то столько вопросов не возникает ни у кого, а стоит ему заболеть, как тут же начинают звонить и советоваться. Пошутил еще, что Сурик, видимо, не справляется с обязанностями его заместителя. Но, Женя... Я ведь себя хорошо чувствую. Зачем ему дома со мной сидеть?

     "Интересно, а как я буду вас обоих одновременно контролировать, когда такие дела творятся вокруг вашей семьи?" - подумала я, но вслух, конечно, ничего не сказала. Вот ситуация! У обоих проблемы.

     И у клиента моего, и у его жены. И оба не догадываются, что у его второй половины дела обстоят не лучшим образом. А мне теперь придется им друг про друга врать, да еще следить за собой, чтобы не проболтаться. Ну что же, спасай семью, Охотникова!

     Я где-то слышала, что у беременных женщин наступает так называемое размягчение мозгов. Одним словом, им можно навешать любую лапшу на уши, вручить в руки вилку, чтобы они эту лапшу ели, и они безропотно съедят. Вот я сейчас и приготовилась вешать лапшу, правда, в душе побаиваясь, что Лина может и не клюнуть.

     - Я совершенно уверена в том, что негодяи, которые вам позвонили, больше вас беспокоить не будут. Но если вы оба останетесь дома, мне будет спокойнее - я буду точно знать, что с вами и вашим мужем все в порядке. В вашем состоянии волнения ни к чему хорошему не приведут. Дела у вашего мужа сейчас идут неплохо, поэтому несколько дней отдыха ему не повредят. А я к тому времени разберусь, кто вас решил шантажировать.

     Лапшу-то я вешала, а про себя размышляла. Не только не повредят Кечаяну пара выходных дней, но, может, они даже жизнь ему спасут. Все вместе это достаточно серьезно, чтобы не обращать внимания на сегодняшний звонок. Скорее всего семью Кечаянов решили обложить со всех сторон, как волков флажками. И пока я не выясню, кто это делает и зачем, опасность для их жизни и спокойствия остается весьма реальной. Я надеялась, что Арсен, безумно любящий свою жену, согласится побыть с ней дома. Только... Если неизвестные настроены действительно всерьез, им ничего не стоит притаиться с гранатометом где-нибудь в кустах. Тогда никакая Женя Охотникова не спасет... Но с другой стороны, она одна и способна не допустить ничего подобного.

     Пока я так размышляла, Лина тоже пришла к решению и, кивнув головой, сказала:

     - Хорошо, если, по-вашему, есть такая необходимость, то я поговорю с мужем.

     Она уже полностью успокоилась и прекрасно выглядела, хотя глаза ее покраснели. Ну ничего, спишем этот маленький недостаток на беременность и приплетем легкое недомогание с переутомлением.

     - Женя, у меня к вам есть одно предложение, - Лина взяла меня за руку. - Давайте перейдем на "ты", мы же почти ровесницы. Если, конечно, вы не против.

     - Я не против.

     При этих словах Лина буквально расцвела:

     - Тогда пойдем вниз? - Она еще крепче сжала мою руку.

     - Пойдем. Арсен уже, наверное, себе места не находит.

     - А Сурен съел все, что на столе стояло. Но ничего страшного, у нас холодильник забит едой, голодными не останемся.

 

Глава 4

 

     Следующий день начался сравнительно спокойно. Накануне вечером Лина попросила Арсена не оставлять ее одну, сказав, что не очень хорошо себя почувствовала.

     Она настолько вжилась в роль, что я даже немножко испугалась, как бы Лина не переиграла. Кечаян несколько раз порывался вызвать "Скорую помощь". Сурен, видя такое дело, поторопился откланяться - сказал, что его дома ждут неотложные дела, и пообещал шефу, что в "Ковчеге" все будет "в шоколаде".

     Обговорив напоследок какие-то детали, подробности которых я не слышала, они распрощались, и мы остались втроем.

     Хотя, нет, всемером: я, Лина, Арсен, Баграм, который весь вечер провел в своей комнате с Дольфом, его няня Нелли Петровна, которая тоже жила в доме, и "Владимир Ильич". Тех ребят, которых я использовала в качестве доказательства своей профпригодности в первый день, Сурен, оказывается, уволил. Все из-за меня.

     Мне их стало немного жалко. Они же не могли знать, какой сюрприз я им преподнесу. Ведь не каждый день охранники подвергаются внезапному и стремительному нападению внешне хрупких женщин, но прошедших такую боевую подготовку, как я. С другой стороны, Сурен прав: какой смысл держать у себя в охране бугаев, которые только и умеют, что пугать окружающих своим зловещим видом.

     Из последующего разговора с Кечаяном я выяснила, что замещать его на время "болезни" супруги снова будет Сурен. Все-таки удивительный он человек, что называется, "на все руки от скуки". Не зря Арсен говорил, что Сурик - его правая рука, так сказать, неофициальный заместитель, друг и помощник в одном лице. Приятно, наверное, иметь таких беззаветно преданных тебе людей.

     Арсен все сокрушался, что "правая рука" до сих пор не обзавелся семьей. Было даже предпринято несколько попыток сосватать Сурику дочерей некоторых преуспевающих тарасовцев, но тот всегда вежливо отказывался, ссылаясь на то, что пока не совсем "встал на ноги". Хотя, по словам Лины, денег у Сурена достаточно даже для того, чтобы содержать не одну, а две семьи с любовницей в придачу.

     Утром я взяла Дольфа и решила прогуляться к будке охранника. Всю ночь шел дождик, и пес, изучив все дворовые лужи, перемазался в грязи так, что был похож на грязную черную крысу-мутанта. Около наших ворот я наткнулась на невысокого дядьку лет пятидесяти в камуфляжной форме. При виде замызганной собаки он удивленно вскинул брови:

     - Это что еще за неизвестный науке зверь?

     Я придала своему голосу зловещий тон и начала объяснять:

     - Это бультерьер, бойцовая собака.

     У него мертвая хватка, так что поосторожней, пожалуйста. Мало ли что у него на уме.

     Между прочим, в некоторых странах содержание собак этой породы вообще запрещено, потому что они могут и человека загрызть. Иногда мне самой страшно становится - бывают моменты, когда он именно в такого монстра превращается.

     Дядька присел на корточки и потрепал "монстра" за уши, единственное более-менее чистое место на собаке. От прилива чувств Дольф присел и блаженно зажмурился, а я посмотрела на него осуждающе: что же ты за болван такой вырос. Ну хотя бы не подходил ни к кому, не лез обниматься. Мне стыдно за тебя до невозможности.

     А дяденька улыбнулся:

     - Да вы за меня не бойтесь. Я, девушка, среди собак вырос. Сам всю жизнь в питомнике работал с "кавказцами". Вот те собаки на самом деле непредсказуемые, а у этого на морде написано, что не тронет никого. Я в собаках, поверьте мне, разбираюсь, за версту могу определить характер псины. А вы теперь здесь живете или в гости к кому? - Он принялся внимательно меня разглядывать.

     М-да, напугала ежа колючками. Рассказываю тут ему страсти про собак, а он их, оказывается, как облупленных знает.

     - Я в гости к сестре приехала, ее Линой зовут. А вы кто?

     - Ах, к Линочке. Очень хорошая женщина, да и муж ее тоже. Оба такие приветливые. Арсен Баграмович всегда о здоровье моем справляется, помощь предлагает.

     Очень приятные люди. Не то что некоторые, - он покосился на "бункер" в конце дороги. - А я сторож здешний, охранник по-новому. Зовут меня Сергей Павлович.

     Можно просто Палыч. Вот смену сейчас принимаю, владения, так сказать, свои обхожу. Мы сутки через трое дежурим. Но сейчас один заболел, поэтому по два дня со сменщиком работаем. На эти сутки и он не смог выйти, поэтому попросил племянника подменить его. А я сегодня на двое суток заступаю. Вас как величать?

     - Женя. Очень приятно познакомиться. А я ведь как раз к вам шла. У меня вот какая просьба. Дело в том, что моя сестра ждет ребенка и сейчас неважно себя чувствует. Поэтому мы не настроены принимать непрошеных гостей. Вы бы не могли каким-нибудь образом сообщать нам об их появлении? И надо предупредить об этом ваших сменщиков. Записку оставьте или еще как. У вас хоть телефон в будке есть?

     Палыч поднялся и отряхнул брюки:

     - Обижаешь, хозяйка. У нас полный арсенал спецсредств на случай внезапного нападения противника. - Он выдал эту залихватскую фразу и засиял от удовольствия. Правда, Палыч не объяснил, какого противника здесь ждут, вооружившись до зубов. - А телефонов в нашей будке целых два - обычный и сотовый. Номера телефонов здешних жильцов у нас в журнале записаны, поэтому не беспокойся, дочка, позвоню, как только кто-нибудь к вам приедет. А своему сменщику записку на видном месте оставлю. Ладно, мне пора, еще остальные дома обойти надо, посмотреть, все ли в порядке, чтобы принять смену.

     Палыч кивнул мне, помахал рукой Дольфу и направился дальше. Мы вернулись домой.

     На кухне уже копошилась няня Баграма, которая готовила завтрак для взрослых членов семьи и варила кашу для ребенка.

     Эта женщина жила здесь уже несколько лет и удивительным образом совмещала обязанности няни и домработницы. Маленькая и худенькая женщина лет шестидесяти, Нелли Петровна могла выполнять одновременно сразу несколько дел. Как будто в ней был скрыт некий неиссякаемый источник жизненной силы и энергии.

     Еще я заметила, что ко всем членам семьи Кечаянов она относилась как к родным детям. Те, в свою очередь, платили ей взаимностью и между собой называли "мама Нелля".

     - Доброе утро, Женечка, - приветливо обернулась ко мне Нелли Петровна. - Уже погуляли на улице? Погода сегодня не очень приятная. Может, хотите чайку с лимончиком? А через полчаса завтрак будет готов.

     Чай с лимоном! Вот чего действительно хочется в такое противное утро.

     Из холла донесся собачий чих. Ох, сообразила я, Дольфа надо искупать, причем немедленно и в горячей воде, а то он перепачкает весь дом и простынет. Я выглянула из кухни. Пес сиротливо притулился на коврике для ног около входной двери. Он сидел, согнувшись в странной для собаки позе, и облизывал себе лапы, изредка поглядывая на меня. Воспитанный ты мой!

     А насчет необычных манер, так это понятно: у хозяев Дольфа раньше жил еще и кот, от него-то бультерьер и научился всяким кошачьим привычкам.

     - От чая я не откажусь, спасибо. Только мне сначала собаку надо помыть, - повернувшись к Нелли Петровне, предупредила я.

     - Так вот здесь, рядом с кухней, ванна с душем есть. Арсен их на каждом этаже поставил по несколько штук. Даже у меня отдельная имеется.

     Через пятнадцать минут я уже сидела с чашкой чая на диване в гостиной и смотрела утренние новости по одному из тарасовских каналов, а чистенький Дольф улегся у моих ног. О вчерашней перестрелке в новостях не сообщалось ни слова. Я осталась довольна. Конечно, странно, что о перестрелке в центре города до сих пор неизвестно органам внутренних дел, но в наше время происходит достаточно много странностей, и если на все обращать внимание, то можно быстро свихнуться. В конце выпуска новостей спортивный комментатор с грустью поведал об очередном проигрыше тарасовской футбольной команды "Коршун". Да, не видать им в этом году высшей лиги как своих ушей. Затем приятная метеодевушка слегка писклявым голоском сообщила, что погода сегодня будет пасмурная, временами дождь. Температура воздуха упала до десяти градусов тепла (а до этого неделю было почти плюс тридцать). В общем, ничего приятного.

     Вдруг на экране вновь возникла дикторша и, держа в руках листок, принялась читать:

     - Только сейчас нам сообщили, что сегодня утром в областную больницу из районного центра Новоармейска было доставлено около семидесяти человек с признаками тяжелого отравления. Как удалось узнать, все они накануне присутствовали на презентации нового торгового центра.

     В ходе проводимого следствия выяснилось, что отравление произошло из-за употребления некачественной продукции тарасовского завода армянских вин "Ковчег".

     Я подпрыгнула на диване и пролила на себя чай. Вот те на! Интересно, знает ли Арсен? Дикторша уже исчезла, и на экране появилась заставка с весенним лесом. На лестнице послышались тяжелые шаги. Я оглянулась и увидела Кечаяна, который сбегал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Пояс длинного махрового халата развязался, и полы халата развевались, как крылья, демонстрируя волосатую грудь и спортивные штаны. Обычно степенный директор винного завода был похож на взбесившуюся летучую мышь. Казалось, сейчас он взлетит и прицепится к люстре, повиснув вниз головой.

     - Женя, вы видели, слышали? Этого не может быть! Я произвожу качественную продукцию! Мне надо немедленно на завод.

     - Не стоит впадать в панику, - спокойно ответила я. - И вам никуда не надо ехать. Особенно после вчерашнего. Ведь под рукой есть куча телефонов. Позвоните и узнайте, как обстоят дела. А я пока узнаю подробности следствия.

     - Какой телефон?! - Мне показалось, что от возмущения у Арсена даже волосы на мохнатой груди встали дыбом. - Я нужен сейчас на заводе, представляю, что там сейчас творится. Я немедленно туда еду.

     Я встала с дивана. Какой упрямый клиент попался! Но я тоже с норовом. Посмотрим, кто кого.

     - Конечно, Арсен Баграмович, вы можете ехать на "Ковчег" и подвергать себя по дороге смертельной опасности, но без меня. Я вас попросила остаться сегодня дома не ради собственного удовольствия, а для того, чтобы сохранить вам жизнь. Однако я вижу, вам на это наплевать. Поэтому я умываю руки и немедленно отправляюсь домой. А то, что с вами будет происходить дальше, - уже не моя забота.

     Весь шарм и все обаяние Арсена мгновенно куда-то улетучились. Он подошел ко мне вплотную и зло уставился на меня.

     Мне показалось, что он заорет сейчас на весь дом, но Кечаян, видимо, вспомнил о спящей жене и перешел на хриплый зловещий шепот:

     - А как же моя семья? Что будет с женой и сыном, если меня убьют? Как вы посмотрите после этого им в глаза? И потом... На каком основании вы запрещаете мне покидать мой дом? Я что, под домашним арестом?

     Вот так номер! Он не слушается меня, когда я говорю о том, что надо делать для его же безопасности, а я после этого должна отвечать за то, что с ним может произойти в мое отсутствие. Еще и пытается орать. Хам! Я еле сдержалась и, чтобы не наговорить кучу гадостей клиенту в лицо, начала про себя считать: раз, два, три, четыре, пять.., я спокойна.., я совершенно спокойна...

     Овладев своими эмоциями, я тихо произнесла:

     - Вы не нуждаетесь больше в моих услугах и решаете действовать самостоятельно. Я вас правильно поняла?

     Я решила гнуть до конца. Отказывается, и черт с ним. Пусть поступает как хочет.

     Но Лину мне все-таки было жалко.

     Кечаян угрюмо молчал. Я развернулась и пошла к лестнице.

     - Женя, вы куда? - Арсен опять говорил нормальным спокойным голосом.

     - Вещи собирать. Я считаю мою работу в этом доме оконченной, но все-таки повторю: если вы думаете, что вчерашний инцидент - пустяк, то глубоко заблуждаетесь. Боюсь, это только начало. Но, как говорится, хозяин - барин. Можете отправляться куда угодно. Всего доброго!

     - Какие вещи, куда собирать, вы что?!

     А как же мы без вас?!

     - Не знаю, - буркнула я. - Сами решайте.

     - Женя, остановитесь, умоляю вас! Не уезжайте никуда, я сделаю все, как вы скажете...

     Последние слова он практически прошептал, но мне их было достаточно. Вот так-то! Один - ноль в пользу Женечки.

     Я развернулась и спустилась вниз. Кечаян стоял, опустив глаза.

     - Поймите меня правильно, Арсен. Вам на самом деле пока лучше оставаться дома.

     В конце концов, вспомните о Лине. Она сейчас в вас нуждается, как никогда. Не трепите ей нервы. Кстати, как она себя чувствует?

     - Она всю ночь не спала, уснула только под утро, когда светало уже. Женя, как вы думаете, что могло произойти в Новоармейске? Что за некачественная наша продукция там появилась? Я очень хорошо помню, что с этим районом договор о поставках мы не заключали.

     Кечаян выглядел таким несчастным, что мне на мгновение стало жалко его. Захотелось успокоить его, обнять, погладить по голове, сказать, что все будет хорошо.

     Но я тут же мысленно пинками отогнала от себя это желание и, напустив на себя сурово-обиженный вид, гордо произнесла:

     - Я не знаю, что там случилось, но мы с вами выясним. Вместе. Вдвоем! Ясно? - Я сделала ударение на слове "вдвоем" и вопросительно посмотрела на своего клиента.

     - Конечно, ясно, - произнес Арсен примирительным тоном. - Простите меня за сегодняшнее, пожалуйста.

     - Пожалуйста, прощаю. Но это первый и последний раз, - в тон ему сказала я и улыбнулась. - Повторяю: если еще раз такое повторится, то можете меня даже не упрашивать.

     Однако странные же мы, бабы. Сначала на нас мужики орут, потом мы их жалеем и широко улыбаемся. А кто и когда будет жалеть нас? Поразмышляв таким образом о тяжкой бабьей судьбине, я опять сделала строгое лицо:

     - Кстати, хотела вас спросить. Мне вчера рассказали, что на вас было совершено нападение несколько лет назад. А я об этом ничего не знаю. Расскажите мне.

     Арсен поморщился:

     - Да нечего рассказывать. Залез на территорию какой-то придурок. Как потом оказалось, на самом деле ненормальный.

     Лет на двадцать меня старше, в отцы мне годился. Но выглядел он намного моложе - румяный такой, кожа гладкая, ни одного седого волоса. Я в тот день по цехам ходил, а тут он откуда ни, возьмись. И с ножом здоровенным вдруг на меня кинулся. Рядом Володя Семенов стоял. Он-то меня и спас, но ему мужик ножом руку пропорол. Володя потом почти два месяца на больничном был. Я после этого попросил его стать моим личным телохранителем. Парень он смышленый, соображает, как и в каких ситуациях себя вести. А того мужика в психиатрической клинике заперли - экспертиза признала его невменяемым. Хотя позже мне сказали, что за него кто-то деньги заплатил, чтобы его в тюрьму не упекли.

     - А вы не думаете, что давнее покушение и последние события как-то связаны между собой?

     - Ну что вы, Женя, сколько уже лет прошло! Если бы меня хотели еще тогда убить, то давно убили бы. И наверное, не стали бы подсылать психопата.

     - А вы не знаете, тот мужчина до сих пор в больнице?

     Арсен пожал плечами:

     - Я не узнавал. И вообще уже забыл про ту историю, она мне малоприятна и неинтересна. Давайте сменим тему.

     - Давайте, - согласилась я. - А сейчас мы будем действовать так. Вы поднимаетесь к себе в кабинет, звоните на "Ковчег" и все выясняете. Я тем временем по своим каналам узнаю, что там на самом деле с отравлением в Новоармейске. Рекомендую вам звонить по сотовому. Я буду у себя в комнате. Как закончите - приходите. Кстати, а как зовут того психопата?

     - Фамилия его была Фролов, а звали Юрий Васильевич. Вот единственное из той истории, что я на всю жизнь запомнил.

     И мы разошлись по разным комнатам.

     Я собиралась позвонить в отдел по борьбе с экономическими преступлениями одной знакомой барышне. Несколько лет назад я сопровождала ее вместе с подругой во время поездки во Францию, куда они намеревались съездить на отдых, а заодно привезти себе по модной машине. Девчонки молодые, и им хотелось приключений. На приключения-то мы и напоролись - в дороге нас поджидала куча опасностей. Но я с блеском справилась с поставленной задачей, и мы вернулись домой в целости и сохранности.

     С тех пор та сотрудница ОБЭПа с завидной регулярностью звонила мне, поздравляла со всеми праздниками, просто интересовалась моими делами и здоровьем. А однажды на мой день рождения привезла роскошный подарок - каракулевый свингер с воротником и манжетами из чернобурки. Я отпиралась как могла, говорила, что это слишком дорогой подарок, но все было бесполезно. Теперь у меня в шкафу скучала потрясающая вещь, которую я ни разу не надевала - просто некуда мне в ней ходить.

     Я достала записную книжку и нашла нужный номер. Трубку снял какой-то мужчина:

     - Борисов слушает.

     - Доброе утро. Не могли бы вы пригласить к телефону Наталью Перлову?

     - Сейчас, минуточку.

     Ура! Она на месте, мне уже повезло.

     А то я как-то, не помню уж по какому поводу, пыталась до нее дозвониться, но так и не застала. В свои двадцать восемь Наталья носила капитанские погоны и имела в подчинении пятерых мужиков. Есть все-таки справедливость на свете! Не все им нами руководить... Ну вот, опять я ударилась в рассуждения на тему равенства полов! В этот момент трубка проворковала:

     - Перлова слушает.

     - Доброе утро, Наташа. Женя Охотникова беспокоит.

     - Женечка, я так рада тебя слышать!

     Наконец-то ты позвонила! Сто лет с тобой не общалась. Как твои дела?

     - У меня все в полном порядке. Просто тут пара вопросов возникла, как раз по твоей части. Поможешь ответ найти?

     - О чем речь, Женечка? Конечно, помогу. Рассказывай, что там у тебя.

     Я вкратце рассказала ей о том, что слышала в теленовостях и от Кечаяна. Естественно, пришлось сообщить и то, какое отношение я имею ко всей этой истории.

     - Так вот, Женя, нам уже все ясно, - заговорила Наталья. - Вина поддельные, это еще вчера новоармейские эксперты доказали. Какой-то спирт пополам с компотом. Бутылки фирменные с завода технического стекла, этикетки тоже фирменные, из типографии "Ковчега". Вообще все указывает именно на "Ковчег", но фирма в Новоармейск вина не поставляет. На заводе сегодня наши ребята побывали, только что вернулись. Сейчас выясняем, каким образом эта дрянь оказалась упакованной в фирменную тару. В принципе на "Ковчеге" все чисто, и складывается впечатление, что кто-то под твоего Кечаяна копает.

     Хотя может быть, что с завода техстекла фирменные бутылки как-то достали. Там еще группа работает. Следствие только началось, говорить о чем-то конкретном пока еще рано. Я тебе обязательно позвоню, если что-нибудь новенькое узнаю.

     Попрощавшись с Наташей и торжественно пообещав заехать как-нибудь в гости, я задумалась. Если у Кечаяна и вправду все чисто, то кто решил подложить ему свинью в виде поддельного вина? У кого возникло желание отравить людей, дабы навсегда отбить охоту пить кечаяновские вина? Хотя может быть, что отравить-то умысла и не было, а просто хотели "навариться" на продаже подделки. Кто это мог сделать? И кто звонил Лине? Масса вопросов и ни одного ответа.

     Хорошо бы узнать, где теперь находится Фролов. К кому бы мне обратиться за помощью? Я напрягла память и вспомнила, что подруга моей тетушки Лариса Ивановна работает в известной на весь Тарасов психиатрический клинике Шнеерсона.

     Соломон Исаакович Шнеерсон был старичком весьма и весьма преклонных лет, но и по сей день являлся главным врачом этого специфического учреждения. У него содержались особенно редкие "экземпляры" с редкими психиатрическими заболеваниями. Больных показывали студентам медицинского института, а лечением руководил сам Шнеерсон. И даже были известны единичные случаи полного излечения, казалось бы, совсем безнадежных пациентов.

     Я набрала номер Ларисы Ивановны.

     Трубку взяла она сама, так как была заведующей отделением. Выслушав пятиминутное оханье и аханье, расспросы о моей жизни и здоровье моей тети Милы, я задала интересующий меня вопрос.

     - Женечка, - обрадовала меня Лариса Ивановна, - у нас все подобные случаи занесены в компьютер. Если ты перезвонишь через пару минут, я скажу все, что тебя интересует.

     И вскоре я узнала, что Юрий Васильевич Фролов прошел курс лечения в областной психиатрической больнице и выпущен около года назад. Сейчас место проживания бывшего пациента неизвестно, так как его забрали и увезли родственники. И вообще время такое, что психов стало больше, чем нормальных людей, и за всеми не уследишь.

     Неутешительно. Ладно, попытаюсь выйти на Фролова и его родственников через милицию. А разыскать психопата с ножичком обязательно надо - что, если именно он до сих пор вынашивает план мести Кечаяну. Вот только за что?

     У меня "в запасе" оставалась машина вчерашних псевдогаишников. Я позвонила знакомым в ГИБДД и через десять минут была "обрадована" тем, что такого автомобильного номера вообще в природе не существует. Весело! Ну и что делать дальше?

     За этими размышлениями меня застал -Арсен:

     - Я разговаривал с Суриком. На "Ковчег" сегодня приезжали сотрудники ОБЭПа, ходили по цехам, копались в документах.

     Но у них к нам нет прямых претензий.

     Они сказали, что, по их данным, не только в Новоармейске, но и в некоторых других райцентрах появилось вино, которое продается под нашей маркой. Причем как раз в тех районах, с которыми мы не заключали договоры о поставках. Сурен говорит, что все на заводе в легком шоке - у нас же такая репутация была! Что делать будем?

     Может, все-таки съездить туда, самим разобраться?

     Кечаян весь как-то сжался и умоляюще посмотрел на меня.

     - Ладно, - согласилась я, - съездить можно, но только не на вашей машине. Мне придется пригнать сюда свою. Но сначала вы мне пообещаете не высовываться из дома до моего приезда. Договорились?

     Арсен просиял:

     - Конечно, обещаю!

     Поговорив с Ильей, который, как и Вова, ночевал здесь же, в доме Кечаяна, я взяла с него обещание не спускать с хозяина глаз. Затем мы с Володей сели в "Навигатор" и отправились за моей машиной.

     Дождик, прекратившийся было утром, зарядил с новой силой. Дорога была мокрая, поэтому ехали мы не торопясь.

     - Скажи, Володя, а почему вы вчера отстали от нас? Если бы вы опоздали на пару минут, мне пришлось бы туго.

     - Я же говорил - произошла очень непонятная вещь. На улице Чапаева вечерами всегда пробки. Сами знаете, какое там оживленное движение: машины, троллейбусы, автобусы, куча остановок, народ дорогу перебегает... Поэтому постоянно приходится тормозить. Так вот, мы на какую-то секунду вдруг потеряли вас из виду, но тут же "Пассат" опять появился перед нами, и мы поехали за ним. Но... Илюша у нас глазастый, и он - правда, не сразу - заметил, что машина другая, хотя марка, цвет и номер кечаяновские. Зато бампер у нее абсолютно новый, хотя на нашей машине он в одном месте слегка помятый.

     Мы же сами ремонтом наших машин занимаемся и знаем, где и что. Вот тогда мы поняли, что перед нами - не наша машина. Дорогу, по которой шеф на работу и с работы ездит, мы прекрасно знаем, и поэтому поехали в объезд, чтобы вас около парка перехватить. Подъезжаем, а там у вас уже вон что творится! Выходит, кто-то нас специально хотел в сторону увести, чтобы с вами на безлюдной улице расправиться.

     Но они просчитались, и мы появились в нужное время и с нужной стороны. Евгения Максимовна, а вы пока еще не узнали, кто все эти пакости придумывает и почему?

     Эх, если бы я знала, чьих это рук дело, у меня бы сейчас так сердце не болело за семейство Кечаянов.

     Я задумалась над тем, что сказал Вова.

     Неведомый "кто-то" тоже прекрасно знал маршрут, по которому Арсен каждый день возвращается домой, и устроил засаду. Кто же ты, невидимый пакостник? Эх, доберусь я до тебя, узнаешь, с кем связался!

     Мы с Вовой без проблем добрались до стоянки, я пересела в свою машину, и уже на двух автомобилях мы вернулись обратно.

     По холлу из угла в угол ходил Кечаян.

     Увидев меня, он подбежал ко мне, схватил за руку и потащил по лестнице в свой кабинет. По его лицу я поняла - случилось что-то еще.

     - Они опять звонили! - выпалил мой запыхавшийся клиент.

     - Когда? Что сказали? Откуда звонили?

     - Как только вы уехали. Определитель номера не высветил, так что опять, наверное, из автомата звонили. Сказали, что я могу нанять еще хоть десяток телохранителей, им наплевать. Потому что мне все равно ничто не поможет. Что же это делается, а?

     М-да.., значит, противнику стало обо мне известно. Как произошла утечка информации? Ведь о моем статусе знал весьма ограниченный круг людей. Что ж, у меня больше не возникало сомнений, что угрозы исходят либо от того, кто работает на "Ковчеге", либо от того, на кого "засланный казачок" работает. Может, сегодняшняя встреча с теми, кто шантажирует Лину, прольет свет на эту темную лошадку? Но сначала надо съездить на завод.

 

***

 

     До "Ковчега" мы добирались окольными путями. На заднем сиденье пыхтели, прижатые друг к другу, охранники. Да уж, извините, мой "Фольксваген" вам не джип.

     Для такого количества народу машинка несколько маловата. Зато в ней безопасно.

     Около ворот мы остановились и посигналили. Из окна будки выглянул охранник. Кечаян помахал ему рукой, и ворота открылись. Мы подъехали к зданию офиса.

     В приемной сидело несколько человек.

     Судя по одежде, работали они где-то в цехах. Когда Арсен вошел, ожидавшие поднялись со своих мест, вежливо поздоровались и двинулись было к нему, держа в руках какие-то бумаги.

     - Что это у вас? - спросил удивленный Кечаян.

     - Да вот, хотели отпуск за свой счет взять. А Литвиненко сказал, что, пока вас нет, он ничего подписывать не будет. Тем более такое сейчас творится... Мы думали, Сурен Вартанович может подписать, он же вроде за вас пока.

     - Ира, позвони в отдел кадров, пусть Литвиненко подпишет заявления. Скажи, я разрешаю. Мне сейчас некогда. Сурен там?

     Ирочка при виде меня изобразила на лице жалкое подобие улыбки.

     - Да. Только что вошел.

     Сурик сидел в директорском кресле с красным лицом и что-то кричал в трубку.

     Увидев нас, он сказал невидимому собеседнику:

     - Вот Арсен Баграмович подъехал, с ним и будешь разговаривать.

     Он бросил трубку и с глубоким вздохом откинулся на спинку.

     - Ужас! Я думал, что умру к концу рабочего дня. Нечто невообразимое происходит! Всем сразу что-то надо. Народ на взводе. Да еще утром по "Радио-Омега" передали, что будто бы мы под видом производства вина просто мешаем спирт, иногда сомнительного качества, с компотом и соком. А в результате получается гадость, какую в рот не возьмешь. Вроде мы специально отраву делаем. И на заводе говорят, что не только эта радиостанция такое про нас треплет. Некоторые еще и похлеще слышали. Бойко предложил прокатиться по редакциям и набить журналистам морды. А еще все утро тут сотрудники ОБЭПа крутились, работать не давали. То по складам лазили, то в бухгалтерии сидели, в документах рылись. А сейчас Щербаков звонил. У него после их визита, видите ли, язва обострилась. Домой ему надо. Куда я его сейчас отпущу? И Ширшина опять домой отпросилась с утра. У нее, как всегда, проблемы коммунального характера - якобы трубы прорвало. Сразу после обэпников и смылась. Короче, никто работать не хочет.

     При виде расстроенного лица Сурика я пожалела Кечаяна. Вот несчастный мужик!

     В каком коллективе трудится - сплошные проблемы. Одна только Ширшина чего стоит. Не хотела бы я оказаться ее сосед-. кой. Точно - в коллективе где-то работает тот, кто хочет занять место Арсена. А может, виновник всего происходящего Сурик?

     Сначала я чуть не села от такого предположения, неожиданно пришедшего мне в голову. Но тут же задумалась - а что...

     Сурик знал, что я не секретарь Арсена, а его телохранитель. Также ему известна дорога, по которой ежедневно ездит его шеф.

     Он вхож в его дом. Может, он случайно подслушал разговор Лины по телефону с кем-нибудь из бывших подруг и узнал о ее прошлом? Все выглядит очень подозрительно. Разве у него нет шанса занять пост Кечаяна после того, как того сживут со свету? Разве он фактически уже не является негласным заместителем Кечаяна, который сам называл Сурена "своей правой рукой"? Одно "но": какой смысл Сурику намекать на национальность Арсена, когда сам он, в отличие от полукровки-шефа, чистокровный армянин, правда, всю жизнь проживший в России? Правда, он мог специально говорить с "националистическим уклоном" по телефону, чтобы отвести от себя подозрения... Опять сплошные вопросы.

     Кечаян прошел на свое рабочее место.

     Сурик с заметной радостью освободил директорское кресло, а я прошла к своему столу. Арсен нажал кнопку селектора на своем телефоне:

     - Ира, попроси всех начальников отделов зайти ко мне через десять минут.

     Будет маленькое совещание.

     Когда в кабинете собрались все замы, стало ясно, что денек выдался на заводе жаркий. Вид у всех был потрепанный. Особенно в этом смысле отличался Сергей Валентинович Щербаков, начальник производственного отдела. В первый день я даже не узнала, как его зовут, потому что неудержимо засыпала под звук его унылого доклада. Он и сегодня был похож на ослика, но теперь - на неизлечимо больного ослика. Щербаков вздыхал, закатывал глаза и всем своим видом показывал, что пушкинская строчка "и к обеду померла" написана именно про него, если он немедленно не отправится домой.

     Первым речь толкнул Литвиненко. Говорил он всегда явно то, что думает, не выбирая особо выражений:

     - Идиотизм какой-то! У нас под носом какие-то жертвы аборта сдают в магазины "левую" дрянь. К нам приходят толпы из органов. Нас проверяют как пацанов каких-то. Хорошо хоть, уголовное дело на нас не завели. А если эти скоты научатся такую фальшивку делать, что нас всех посадят без суда и следствия? Доказывай потом, что не мы ее выпустили.

     Возмущаясь происходящим, он пару раз шарахнул кулаком по столу. А Щербаков всякий раз вздрагивал так, будто Литвиненко стучит ему по голове.

     Начальник отдела сбыта сидел бледный как мел. Платок в его руках был мокрым от пота. Лысина его блестела.

     Арсен обратился к нему:

     - Александр Сергеевич, за последнее время из Новоармейска никаких предложений о сотрудничестве не поступало?

     Лебедев поднял глаза на шефа:

     - Что вы, какое сотрудничество! С этим Новоармейском работать никто не хочет.

     Там же самогонных аппаратов больше, чем населения. Я просто удивляюсь, как туда столько вина ухитрились на продажу сдать, ведь в городе спиртным отродясь в магазинах не торговали - невыгодно. И тем не менее поддельное вино, оказывается, специально для праздника в магазине купили.

     Это же четыреста бутылок! А заказать такую большую партию можно только у нас на заводе. Но к нам из Новоармейска никто не обращался. Это точно.

     Он вздохнул и полез в карман за новым носовым платком.

     Арсен тем временем переключил свое внимание на Бойко.

     - Владимир Федорович, а какие у вас предположения по поводу случившегося?

     Главный снабженец "Ковчега" сидел, подперев ладонью подбородок, и разглядывал громоздкую декоративную пепельницу, стоявшую посередине стола. Не меняя позы, он сказал:

     - Предположений миллион. Бутылки делаются на заводе технического стекла, этикетки печатаются в типографии номер три. Все это можно купить. Надо у них узнавать, кто к ним обращался, а так мы будем топтаться на месте. Собственно, пусть милиция этим и занимается. У нас своих проблем хватает. А на борзописцев надо в суд подать.

     Арсен обвел взглядом сидящих в кабинете и тихим, но притом каким-то звенящим голосом заявил:

     - В общем, так! С сегодняшнего дня каждый из вас особо строго будет следить за работой своего отдела, и за действие каждого своего подчиненного вы будете отвечать головой. Почему даже от своих заместителей я не могу узнать что-то путное? У меня такое ощущение, что вы работаете отдельно от своих отделов. Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам.

     Ведь только от одного человека я смог услышать вразумительный ответ.

     Лебедев запыхтел, сделал серьезное лицо, но было ясно: он доволен тем, что шеф хоть и не напрямую, но все-таки похвалил его. Мне он был наиболее приятен из всех замов. А еще мне нравился Литвиненко. Наверное, за прямоту. Бойко был каким-то странным, чересчур разнузданным, что ли. Про Щербакова я ничего не могла сказать. А вот Ширшина явно мутная тетка. Она мне не нравилась.

     Так ничего толком и не узнав от своих заместителей, Кечаян отпустил их, сел в кресло и задумался. Я сидела за своим столом и молча разглядывала пальму. Наконец мой клиент подал голос:

     - Мы не узнали ничего нового. А у вас, Женя, есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?

     Хм, соображения! Они у меня есть, конечно, но я пока ничего говорить не буду.

     И я ответила:

     - Пока никаких, Арсен. Думаю, что нам лучше отправиться домой.

     - Да, наверное, вы правы. Надо только позвать Сурика.

     "Ага, конечно, чтобы Сурик знал, что мы поехали домой и взорвал нас по дороге", - подумала я, а вслух сказала:

     - Нет, не надо. Достаточно сообщить об этом секретарше. Зачем отрывать Сурика от работы? У него и так забот выше крыши. Он сейчас, кажется, в лаборатории?

     - Да. Во всяком случае, туда направлялся.

     - Ну вот, - продолжила я, - - скажем Ире, что мы поехали. Пускай она ему потом передаст.

     Я сразу вспомнила телефонный разговор секретарши с подружкой. Тоже, кстати, престранная она девушка. Но если всех подозревать, можно под конец свихнуться.

     Надо дождаться вечера и после встречи с шантажистами решать, как быть дальше.

     А домой снова придется ехать окольными путями.

 

***

 

     Вечером я сидела в своей комнате и готовилась к предстоящей встрече. Арсен уже спал. Когда мы приехали домой, он с расстройства в одиночестве выпил какое-то жуткое количество коньяка и заснул прямо в кабинете, на кожаном диване. Будить мы его не стали, просто Нелли Петровна подняла его ноги с пола и укрыла пледом.

     Мне отключка клиента была на руку.

     Во-первых, объяснять мою отлучку не придется, а во-вторых, сам он из дома никуда не денется, и мне спокойней будет. "Владимира Ильича", вернее, ту часть личной охраны Кечаяна, которая "Ильич", я попросила посидеть в кабинете до моего прихода и покараулить шефа. На случай, если тот проснется, была придумана история, что я срочно поехала к себе домой и вернусь с минуты на минуту.

     А мне предстояло встретиться с шантажистами. Выглядеть похожей на Лину было достаточно легко - она была моего роста, а размер ее одежды был чуть меньше, чем мой. Но в гардеробе мы нашли костюм, который я смогла на себя надеть и не быть стесненной в движениях. Нашли мы также парик, который в точности повторял ее нынешний цвет волос и прическу.

     - Когда я постричься хотела, то купила этот парик, чтобы поносить его и привыкнуть. У меня всю жизнь волосы длинные были. Сразу стричься страшно, вот я и репетировала, как я буду выглядеть.

     Изменить мою внешность было делом нескольких минут. Я вставила цветные линзы и подкрасила глаза. Лина пользовалась красной губной помадой, я же на дух ее не переносила. И мое лицо сразу изменилось до неузнаваемости, как только я намазала губы таким цветом. Я закрыла тюбик и взглянула в зеркало - на меня смотрела незнакомая девушка, весьма похожая на Элину Кечаян. Ну что ж, нужный эффект был достигнут.

     Около половины десятого вечера из моей комнаты вышли две Лины Кечаян, похожие друг на друга как две капли воды.

     Только одна была в темном брючном костюме, а другая в длинном атласном халате.

     Одна оставалась дома, а вторая отправлялась на встречу с неизвестными людьми, которые шантажировали ее.

     В холле Лина обняла меня и поцеловала в щеку:

     - Удачи тебе, Женечка! Я за тебя молиться буду.

     - Спасибо, - ответила я, - уверена, что все будет прекрасно.

 

***

 

     Ровно в десять я подъехала на Лининой машине к четырнадцатиэтажному дому на улице Советской и вышла из машины.

     Встреча была назначена на лавочке, поэтому я перешла дорогу, села и стала ждать.

     Фонари на улице светили довольно ярко, но лавочка, на которой я сидела, была спрятана за двумя мощными пирамидальными тополями и почти со всех сторон окружена кустарниками, опознать которые без листвы мне не удалось. Поэтому здесь было сравнительно темно. В кармане у меня лежал диктофон с очень мощным микрофоном, позволявшим достаточно четко записывать речь человека, даже если бы на мне была дубленка, а диктофон находился бы в нижнем белье. Внешне он выглядел как батончик "Марс", только чуть-чуть больше. Но кто в темноте станет разглядывать размеры шоколадки, если вдруг вздумает проверить содержимое моих карманов?

     И вот рядом со мной на лавочку уселся молодой человек. Он возник настолько неожиданно, что я вздрогнула. По-моему, он подошел сзади, из-за кустов.

     - Элина Юрьевна?

     - Да. Это я.

     Я постаралась говорить как можно более напуганно. И мне это, кажется, удалось, потому что голос моего собеседника стал увереннее и веселее. Обрадовался, гад.

     Ну, подожди!

     - Я надеюсь, вы приехали одна? - Он достал из кармана пачку сигарет "Некст", вынул одну и закурил.

     - Конечно! Ни одна живая душа не знает, что я здесь и разговариваю с вами.

     - Вот и чудесно! - Этот мерзавец растягивал слова, явно издеваясь надо мной. - А то ведь последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Зачем вам лишние проблемы, когда есть одна, но такая серьезная? А может, для вас она не такая уж и значимая? Тогда можно плюнуть на все и разойтись по домам, а завтра ваш обожаемый супруг на работе вместе с почтой получит маленький конвертик. А в нем будут лежать такие хорошенькие фотографии...

     Они ему понравятся! Как вам такой вариант?

     Он развернулся, пристально посмотрел на меня и выпустил мне в лицо струйку табачного дыма. Я пыталась внимательнее разглядеть его лицо. В темноте это было довольно трудно сделать. Парень был темноволосый, молодой, от него пахло хорошим парфюмом, но запах был слишком резкий. Вероятно, он вылил на себя половину флакона. Мой собеседник нагло улыбнулся, и даже в темноте было видно, что зубы у него безукоризненные. Но лицо все равно было каким-то неприятным.

     Мне страшно захотелось врезать ему промеж глаз. Но на данный момент я была не Женей Охотниковой, а Линой Кечаян, хотя руки мои просто начали чесаться. Даже дышать стало тяжело от бессилия. Я глубоко вздохнула и спросила:

     - Простите, я не знаю вашего имени.

     Парень противно засмеялся:

     - Вам и незачем его знать. Хотя.., можете называть меня Петей или Васей. Как вам больше нравится.

     Мне не нравилось ни то, ни другое.

     Господи, ну почему нельзя сейчас дать ему по башке и решить вопрос сразу, не откладывая в долгий ящик? Но приходилось сдерживаться. И я заговорила все тем же испуганным голосом:

     - Поймите меня, Василий, мне нельзя долго отсутствовать дома. Муж начнет волноваться. Покажите мне то, что у вас есть, как вы сказали, "интересного" про меня, и давайте как-нибудь договоримся.

     - Милая Элина Юрьевна! Решать, как долго нам с вами разговаривать, буду здесь я. А если ваш муж увидит то, что я вам сейчас покажу, то он разволнуется еще сильнее.

     Он достал из внутреннего кармана светлой спортивной куртки обычный конверт и протянул его мне. На безымянном пальце правой руки блеснуло обручальное кольцо.

     В конверте лежало несколько фотографий. На всех была изображена Лина. На одной она просто сидела в кресле, держа на руках пушистую кошку, на остальных, более чем откровенных, ее запечатлели в голом виде в компании разных мужчин. На всех фотографиях ей было лет двадцать, не больше.

     - Как видите только один снимок на этой пленке безобидный. Кстати, можете взять его себе. Дарю.

     Я скрипнула зубами. Вот спасибо тебе большое...Но фотографию, конечно же, взяла. Если этот козлина говорит, что все отпечатки с одной пленки, то, может быть, Лина вспомнит, кто и где делал снимки.

     Надо было быстрее заканчивать разговор, и я спросила напрямик:

     - Сколько вы хотите?

     - Сущие пустяки. Пятьдесят тысяч долларов - самое меньшее, что может стоить эта пленка. Хотя, думаю, ваше спокойствие и семейное благополучие стоит намного больше. Не так ли?

     "Ну и аппетит же у вас, молодой человек!" - возмутилась я. И я даже очень хотела возмутиться вслух, но опять сделала над собой усилие, состроила смиренное выражение лица и спросила:

     - Когда вы хотите их получить? Это слишком крупная сумма, за день мне ее не собрать... - Я судорожно прикидывала, на какой срок мне надо оттянуть день выплаты. Платить, конечно, никто и не собирался - мне нужно было время для того, чтобы как-то выяснить, что за человек этот шантажист. - Возможно, я соберу нужную сумму к выходным. Тем более у моего мужа сейчас небольшие проблемы на работе.

     Я специально затронула эту тему, чтобы посмотреть на реакцию моего собеседника. Он вздохнул и с философским видом изрек:

     - А у кого их сейчас нет... Вот вы живете в своих хоромах и понятия не имеете, какие проблемы у обычных людей. Кстати, а у вас с собой есть какие-нибудь деньги?

     Хм, а шантажист-то парень явно начинающий! В начале разговора он почти требовал полсотни тысяч баксов, а сейчас клянчил хоть что-нибудь на мелкие расходы. Наверное, совсем поиздержался, бедолага. Я полезла в сумочку и достала кошелек, в котором лежало что-то около пятисот рублей, и то не моих, а Лининых - сумочка ведь тоже была ее. Я протянула парню деньги. Он забрал их, пересчитал и засунул в карман джинсов. Все это время он, видимо, что-то прикидывал в уме. В конце концов он изрек:

     - Мы встретимся с вами в субботу в это же время на этом же месте. Вы привезете нужную сумму и получите фотографии и пленку. Надеюсь, нет необходимости повторять, что, поставив о нашем разговоре в известность милицию, вы тем самым сделаете хуже только себе?

     - Конечно, как вы могли такое подумать... Я, естественно, буду молчать.

     В подтверждение своих слов я закивала головой и прикрыла ладонью рот. Дескать, никому никогда ни за что ничего не скажу.

     Наверное, я очень убедительно все изображала, потому что парень встал, помахал мне ручкой и скрылся в кустах.

     Ага, наш юный шантажист убежать вздумал... Как же, убежит он... Я его сейчас догоню, а когда догоню, то прибью.

     Интересно, куда он пошел?

     Весьма предусмотрительно одетая в темный костюм, я юркнула в кусты, пролезла сквозь них и огляделась. К темноте мои глаза уже привыкли, и я без труда разглядела "Васю", который бежал, пригнувшись, вдоль кустарников. На ходу он стянул с себя куртку, вывернул ее наизнанку и снова надел. Теперь он был одет во все темное. Пройдя еще пару метров, он вышел на тротуар и немного погодя, предварительно оглядевшись, свернул в ближайшую подворотню. Я кинулась следом. Подкравшись к кирпичной арке, куда нырнул парень, я осторожно заглянула во двор.

     Шантажист уже сидел в белой "четверке" и пытался ее завести. Машина глохла и заводиться ни в какую не хотела. Воспользовавшись этой заминкой, я опрометью бросилась к Лининой "Тойоте". В это время на дорогу выползла "четверка" - "Вася" завел-таки машину - и поехала в сторону Волги. Линина "японочка" завелась с полоборота, и я поехала за ним.

     По городу мы катались недолго. Пару раз шантажист останавливался около коммерческих ларьков и один раз возле супермаркета, в котором проторчал минут двадцать. Хозяйственный какой, продукты домой покупает. Интересно, а его жена знает о том, чем зарабатывает на жизнь ее вторая половина?

     Свернув с центральных улиц, "Вася" направился в сторону района, который в народе именуется "Оврагом". Там раньше стояли частные домишки, но кое-где уже натыканы новые девятиэтажки. Во двор одной из них на улице Зарубина мой "объект" и свернул. Я въехала вслед за ним и притормозила около крайнего подъезда.

     Не выходя из машины, быстро стянула с себя Линии костюм, под которым на мне был мой собственный. Такой же темный, только спортивный. Я стерла с губ противную помаду, сняла парик и надела бейсболку. Выйдя из машины, я с отсутствующим видом направилась в сторону "четверки", из которой с большим пакетом вылез "Вася" и направился к подъезду. Я двинулась за ним. Табличка на дверях гласила, что последняя квартира этого подъезда имела номер триста семнадцать. Я вошла внутрь и поднялась к лифту.

     Мой недавний собеседник уже вызвал кабину и теперь внимательно разглядывал меня. Я же кокетливо разглядывала потолок и изредка поглядывала на "Василия".

     В полутьме на лавочке он выглядел намного лучше, чем сейчас, в подъезде. Внешность же его при ближайшем рассмотрении оказалась достаточно неприятной - рожа толстая и какая-то сальная, аж блестит, усы редкие торчат и глазенки, как у крысенка, бегают. На вид совсем сопляк - лет двадцать не больше. Я сделала глупое лицо и обратилась к нему:

     - Скажите, пожалуйста, молодой человек, квартира триста семнадцать на каком этаже?

     - На девятом. А вы к Маринке, что ли?

     - Да, к Маринке, - подтвердила я и зачем-то добавила:

     - В гости. Я ее подружка.

     Парень ухмыльнулся:

     - Так ее в это время дома почти не бывает. Она на работе, так сказать, "зашибает деньгу". Раз вы ее подружка, то должны знать. Наверное, вместе работаете?

     - Конечно, вместе, только она сегодня с работы отпросилась, заболела вроде.

     Должна быть дома. Я поднимусь на всякий случай, позвоню. И потом, мне будет очень приятно хоть пять минут пообщаться с таким симпатичным молодым человеком. Вы тоже в этом подъезде живете?

     "Вася" прямо-таки засветился оттого, что я сделала ему комплимент.

     - Да, в этом. Не хотите как-нибудь заглянуть ко мне в гости?

     Я состроила из себя невинное создание и с томным вздохом произнесла:

     - Я бы с удовольствием, ведь не каждый день знакомишься с таким интересным мужчиной. Все какие-то серенькие, неинтересные. Вот с вами я бы на край света пошла. - И, сделав печальное лицо, я горько вздохнула, а затем кивнула на руки парня:

     - Но я вот вижу, у вас кольцо обручальное на пальце. Только соберешься с мужчиной уехать куда глаза глядят, а он вдруг, оказывается, женат. И скорее всего любит свою жену. Кстати, как вас зовут?

     Меня - Надей.

     - Очень приятно. Меня зовут Николай. Можете называть меня Колюней, мне так больше нравится. А это, - он махнул рукой с обручальным кольцом, - ошибка молодости: жена старше меня почти на пятнадцать лет. Я, кстати, зову ее Галюня.

     Галюня и Колюня. Смешно, правда?

     "Ну просто обхохочешься", - подумала я и старательно глупо хихикнула. Колюня, довольный своей шуткой, продолжил:

     - Так вот, по поводу гостей. Моя жена работает неделю через неделю - она на рынке колбасой и всякой дребеденью торгует. На работу уходит в семь утра, возвращается около восьми вечера. На этой неделе Галька выходная, так что на следующей жду вас в гости. Я в двести девяносто первой живу.

     Теперь шантажист скорее всего назвал свое настоящее имя. Надо поскорей принимать его предложение. И я сделала вид, что страшно обрадовалась:

     - Конечно, приду, обязательно. Как насчет вторника?

     - Заметано, Надюха.

     - По любому, Колюня.

     И тут приехал лифт. Подниматься наверх мне уже не было смысла.

     - Знаете, я, наверное, не поеду к Маринке, чего время зря тратить. Ее скорее всего и правда дома нет. Мне пора. Я очень рада нашему знакомству, Коля. До встречи.

     Я развернулась и пошла вниз по ступенькам. Николай что-то еще сказал, но я уже выходила на улицу, и его не слушала.

     Прекрасно! Все оказалось проще, чем я думала. Теперь я знаю адрес "Васи" - Колюни. Надо будет и впрямь в гости наведаться. Судя по содержимому пакета и слегка помятой Колиной физиономии, он не дурак выпить, но что-нибудь не самое дешевое. Эстет! Хотя, может, просто Колюня решил побаловать свою Галюню изысканными напитками. Я даже уже придумала, каким образом попаду к ним в дом. Но не сегодня. А сейчас надо скорей ехать домой и успокоить Лину. Заодно показать ей фотографию с кошкой. Может, удастся выяснить, откуда у Колюни взялась злополучная пленка. ,А может, Лина и его самого знает?

 

Глава 5

 

     Вернувшись в дом Кечаяна, я первым делом поднялась в кабинет. Арсен безмятежно спал на диване. Илья сидел за столом и смотрел телевизор. Я отправила его спать, а сама пошла к Лине.

     У нее была своя собственная комната, и она предпочитала ночевать в ней, когда мужа по каким-либо причинам не было дома. Она мне сказала, что на огромной супружеской кровати очень неуютно спать одной. Сегодня Арсен на супружеском ложе отсутствовал по причине временной невменяемости, поэтому Лина перебралась в свою комнатку.

     Она уже уснула, и я скрепя сердце потихоньку разбудила ее. Лина не сразу поняла, что происходит. Села на кровати и удивленно на меня посмотрела. Через минуту она проснулась окончательно, и я принялась рассказывать о сегодняшней встрече, после чего дала послушать запись разговора. Она вся как-то сразу сжалась, но это и понятно - кому приятно слушать такое. Также я рассказала ей, каким образом выяснила, где живет сообразительный юноша-шантажист и как его зовут. Но Лина не знала никакого Колюню, более того, у нее вообще не было ни одного знакомого с таким именем. Затем я показала ей фотографию.

     - Напрягись, Лина, и вспомни, когда и где были сделаны эти кадры. А главное - кем?

     Она взяла в руки фотографию и, почти не задумываясь, ответила:

     - Это я у Маринки Серебряковой дома. На ее дне рождения. Она, правда, не сама фотографировала. Фотограф у нее какой-то знакомый был. Я его не знала. Первый раз тогда увидела. Вот он и делал снимки.

     - А сам день рождения ты помнишь?

     - С трудом. Я тогда сильно перебрада.

     Два дня потом дома пластом валялась, встать не могла. А это имеет какое-то отношение к шантажу?

     - Самое прямое. Я видела другие фотографии с этой пленки. Там ты снята в чем мать родила в обнимку с разными мужиками. Некоторые снимки можно посылать в порножурналы. За эту пленку и требует денег.

     - Кошмар. Сколько он хочет?

     - Пятьдесят тысяч долларов.

     Лина побледнела и протянула руку к тумбочке, на которой стояла бутылка минеральной воды. Я мысленно выругала себя за прямолинейность. Но как ни крути, смысл оставался одним и тем же. Тем более она должна была догадываться, чем в конечном итоге может закончиться ее прошлая "трудовая" деятельность. Я принялась успокаивать Лину:

     - Мы никому ничего не будем платить. Зря, что ли, я узнавала, где этот Колюня живет?

     Она дрожащей рукой стала наливать минералку в стакан. Мне захотелось успокоить женщину.

     - Ладно, не расстраивайся. Я постараюсь забрать у него пленку. Кстати, а где живет Серебрякова и кто она такая?

     Лина залпом выпила содержимое стакана, вылезла из-под одеяла и босиком прошлепала к шкафу. Достала длинный теплый халат (их в этом доме было великое множество, наверное, больше, чем зайцев), обула тапочки с заячьими мордами и вышла на маленький балкончик. Я последовала за ней. На балконе с трудом разместились два стула, стол и какая-то тумбочка. Лина, покопавшись в ней, вынула бутылку коньяка, коньячную рюмку и парочку высоких стаканов.

     - Садись, я сейчас вернусь, - сказала она и вышла из комнаты.

     Вернулась она через пару минут, неся в одной руке широкую вазу с фруктами, а в другой большую тарелку с бутербродами.

     На вазе еще лежала пачка сигарет.

     - Устроим себе небольшой праздник.

     После всего перенесенного не грех капельку отдохнуть, как люди. А то сплошная нервотрепка.

     - Лина, но ведь ты беременная. Куда тебе пить?

     Она засмеялась:

     - Так это я тебе приготовила. Коньяк у нас дома всегда есть - Арсен его очень любит. Он даже думал сначала, что лучше выпускать - вино или коньяк. Выяснилось, что коньяк производить намного труднее. Женя, я ведь до сих пор не знаю - куришь ты или нет, что любишь, что не любишь. Ты, самое главное, не стесняйся.

     Пей, ешь. Если что, то вот у меня сигареты есть легкие, я их раньше курила. А себе я сок принесла. Давно я вот так не сидела.

     У меня ведь даже подруг толком и нет.

     Девчонки, с которыми я раньше общалась, они же не подруги, а товарищи по несчастью. С ними не только общаться не хочется - видеть их противно. Сразу свое прошлое вспоминаешь. А с тобой мне так спокойно, как никогда.

     Лина поставила на стол коробку сока "Джей севан" и села на стул, жестом пригласив меня сделать то же самое. Я села. Она налила мне коньяк, а себе сок и сказала:

     - Я хочу поднять этот бокал за тебя, Женечка. Не знаю, что я делала бы в этой ситуации, если б вместо тебя был кто-нибудь другой. Я, наверное, никогда никому не сказала бы о том, что меня шантажируют. Просто постаралась бы найти деньги.

     Не знаю, как, но что-нибудь придумала бы.

     А ты спасаешь нашу семью. Я очень благодарна тебе! И прости меня еще раз за ту безобразную сцену, которая произошла в день твоего приезда.

     - Да ладно, с кем не бывает... - смущенно буркнула я.

     Мы выпили, и только теперь я поняла, что хочу есть. Начала я с бутербродов с ветчиной. Лина тем временем стала рассказывать, одновременно нарезая тонкими ломтиками лимон:

     - С Мариной Серебряковой мы вместе учились, она и познакомила меня с Катей.

     Мы с ней дружили довольно долго. За полгода до того, как я познакомилась с Арсеном, Катя выгнала Марину за то, что она стала много выпивать. Из-за этого перестала приезжать на работу, несколько раз устраивала пьяные драки с клиентами. Она очень красивая была, и ее часто "заказывали". У нас ведь как работа строилась: у кого телефон был, тот дома сидел, звонка от Кати ждал, а у кого телефона не было, те к ней домой приезжали и там торчали. А у Маринки, у меня и еще у некоторых девчонок постоянные клиенты были. Сверх денег, которые они нам платили, еще и подарки всякие делали, причем достаточно дорогие. Маринка, например, несколько раз с Сергеем Овчинниковым за границу ездила, сох по ней мужик. Он сейчас в Швейцарии живет, член совета директоров какого-то банка. Но и раньше не бедствовал, а Маринку даже замуж звал. Но она плевала на него с высокой колокольни, звала в глаза и за глаза исключительно Петровичем, по отчеству. А он на это внимания не обращал. Мне кажется, он ее очень любил. На его деньги она в шубу дорогую нарядилась, золотом обвесилась, как елка новогодняя гирляндами. Спонсировал он ее постоянно, причем давал достаточно крупные суммы, а взамен ничего не просил. Думал, если у нее деньги будут, то она проституцию бросит. А она даже и не думала. Она деньги очень любила. Они-то ее и испортили.

     "Да уж, - подумала я, - деньги портят людей, особенно если они легкие и крупные".

     Лина продолжала:

     - Маринка пить начала. Сначала просто в ресторанах все свободное время просиживала, потом, когда денег меньше стало, в гостях за компанию, а дальше и одна стала выпивать. Насколько я знаю, сейчас она стала уличной проституткой, стоит на Казачьей. Видела я ее один раз, примерно полгода назад, перед Новым годом. Мы заехали за подарком для одного друга Арсена в оружейный магазин, который находится на этой улице. Пока Арсен охотничьи ножи разглядывал, я в машине ждала. Тут она меня и увидела, а я сначала ее даже не узнала, так ужасно Маринка выглядела.

     Она ж моя ровесница, а на вид ей под сорок дать можно было. Она сама ко мне подошла. Поговорили ни о чем. На жизнь она жаловалась, говорила, что били ее клиенты несколько раз, что частенько денег не платят. Я тогда ее пожалела. У меня с собой денег рублей девятьсот было. Я их ей и отдала, как подарок к празднику. Торопилась я очень, не хотела, чтобы меня муж с ней увидел.

     После рюмки отличного коньяка и парочки бутербродов я немного расслабилась и теперь, вытянув ноги, полулежала в кресле, подумывая, закурить мне или нет.

     Вообще-то я не курю и не пью, но когда выдаются такие редкие минутки, когда можно посидеть в компании с приятным человеком, поболтать о том о сем, забыть о мирской суете, то я стараюсь отдохнуть по полной программе. Только очень уж редко бывает такое, чтобы я могла посидеть в приятной компании. Во-первых, у меня практически нет близких друзей. А во-вторых, свободного времени у меня тоже не. слишком много, чтобы проводить его в безделье. Но я ни в коем случае не жалуюсь на свою жизнь. Я сама выбрала свой путь, и он мне очень нравится.

     - А где живет Марина? - спросила я.

     - Она в гости звала, называла свой адрес, но я его не запомнила. Помню только, что живет она теперь где-то на улице Зарубина в новом доме. У нее раньше комната в коммуналке была, потом их расселили и ей квартиру дали. Еще помню, что квартира у нее триста семнадцать, потому что у моей мамы такой же номер кода в подъезде.

     Опаньки! Марина Серебрякова проживает на улице Зарубина в квартире триста семнадцать. Так ведь это та самая Марина, к которой я сегодня якобы направлялась в гости! То-то Колюня обрадовался, когда узнал, что я вместе с Мариной "работаю".

     Он принял меня за проститутку. Потому и в гости пригласил, явно не чаи гонять. Вот поганец малолетний! Пока его Галюня колбасу на базаре втюхивает, он с молоденькими развлекается. Вероятно, наведывался в гости и к Мариночке. Тоже, наверное, не видом из окна любоваться. Скорее всего он спер у Серебряковой пленку и фотографии, узнал, кто на них изображен, и решил, что с жены директора винного завода можно содрать бабки. Но откуда он узнал, что Лина беременна?

     - Лина, а ты не говорила Марине, что планируешь завести еще одного ребенка?

     - Нет, конечно. Я тогда об этом даже и не думала. А тем более мы с ней разговаривали от силы минуту.

     Странно. Какое-то чувство подсказывало мне, что надо обязательно поближе познакомиться с Колей и его женой. Вероятно, после встречи с ними я найду ответ на многие интересующие меня вопросы.

 

***

 

     Утро следующего дня было для Кечаяна весьма тяжелым. Проспав всю ночь в спартанских условиях, скрючившись в немыслимой позе на жестком диване, он, естественно, толком не выспался и сейчас чувствовал себя не лучшим образом. Плюс к тому его мучило страшное похмелье. Завтракать он отказался, сославшись на отсутствие аппетита, зато воду поглощал в огромных количествах. Помаявшись с полчаса, он решил отправиться поспать еще немного, но уже на нормальной кровати.

     На "Ковчеге" все было спокойно - Сурик позвонил и доложил обстановку.

     Оставив Арсена в очередной раз на попечении "Владимира Ильича", я собралась ехать к Марине. Мы вместе с Линой придумали повод, по которому я должна наведаться в гости к ее бывшей подружке. Она еще раз описала саму Марину, ее бывшего поклонника Овчинникова, рассказала все, что о нем знает. Мне было необходимо знать все мельчайшие подробности, чтобы поближе познакомиться с Мариной и не вызвать у нее подозрений.

     На крыльце Лина опять кинулась мне на шею и попыталась меня расцеловать в знак своей глубокой признательности. Я мягко, но решительно оторвала ее от себя, завела обратно в дом, после чего вышла, закрыла за собой входную дверь и направилась к гаражу, в котором теперь было отведено местечко и для моего "Жука".

 

Глава 6

 

     Я стояла перед дверью Марины Серебряковой уже минут пять. На кнопку звонка я нажимала раз десять. За дверью раздавалось какое-то шуршание, чихание, но открывать мне пока не собирались. В это время дверь напротив открылась - на лестничную площадку вышла древняя старушенция и громким голосом сразу начала на меня орать:

     - Ты что названиваешь? Разве не видно, что дома никого нет? Мотается где-нибудь подружка твоя, а ты под дверью стоишь уже целый час. Шатаются тут всякие потаскухи, житья людям не дают. Я вот сейчас тебя скалкой так огрею, что навсегда забудешь, как по подъездам шляться.

     А потом милицию вызову, и посадят тебя.

     Будешь в тюрьме куковать до гробовой доски.

     А почему милиция должна меня сажать за то, что я звоню в нужную мне квартиру?

     Наверное, бабулька вспомнила сталинские времена, когда за это могли и расстрелять.

     Я развернулась на месте и подошла к старой грымзе. На ходу достала из кармана пиджака удостоверение майора милиции с моим именем и фотографией, сунула его ей под нос и грозно зашипела:

     - Значит, так, бабулечка! Я нахожусь на секретном задании, а вы мне мешаете.

     При этом оскорбляете и угрожаете. Ваши действия попадают под действие нескольких статей Уголовного кодекса Российской Федерации. Вы сами со мной в отделение поедете или за вами людей прислать?

     Бабка побледнела и дрожащим от испуга голосом, запинаясь, заговорила:

     - Да я что? Я ничего. Я не хотела. Я же не знала. Я ведь и не думала...

     - А думать надо! - оборвала я ее. - Марш домой. И не вздумайте подслушивать.

     Старуха юркнула в свою квартиру и захлопнула дверь.

     - И не подглядывать! - рявкнула я на дверной "глазок".

     Из квартиры раздался грохот. Видно, бабка рысью поскакала от входной двери.

     Я успокоилась и повернулась к двери Марининой квартиры. У нее "глазка" не было, поэтому Серебрякова не могла видеть эту сцену. Правда, запросто могла слышать мой разговор с ее соседкой и теперь тем более вряд ли захочет открыть мне. Вот противная бабка! Все мне испортила...

     Но в это время из-за двери раздался тихий голос:

     - Кто там?

     Я заговорила с легким акцентом, давая понять Марине, что я иностранка, которая хорошо знает русский.

     - Мне нужна Марина Серебрякова.

     Я от Сергея Овчинникова.

     Дверь потихонечку открылась. На пороге стояла заспанная женщина в мятой длинной футболке с нарисованным на груди медвежонком, с непричесанной головой и отекшим лицом. На вид ей можно было дать лет тридцать пять, не меньше.

     - Проходите, пожалуйста. Извините, у меня тут не прибрано. Я очень поздно вернулась домой и только сейчас встала. Не обращайте внимания.

     Серебрякова с интересом разглядывала меня. Ну да, не каждый день к ней приходят иностранки. Тем более от ее бывших любовников, которые теперь живут за границей.

     - А вы кем приходитесь Сергею? - поинтересовалась она.

     - Я работаю вместе с ним в Швейцарии. Я его помощница. Меня зовут Ирен.

     Можно просто Ира.

     - А вы иностранка, да? Вы хорошо понимаете по-русски? Говорите-то вон как хорошо... А, кстати, что там на лестнице за шум был?

     - Да, я прекрасно понимаю русский язык. Мой дедушка был родом из России.

     А на лестнице я сейчас имела честь общаться с вашей соседкой напротив.

     - А, с этой престарелой маразматичкой. У нее не все с головой в порядке. Ей делать нечего, вот она целыми днями под дверьми и крутится, да подслушивает.

     Проходите в комнату, а я сейчас.

     Марина скрылась в ванной, а я зашла в квартиру. Складывалось впечатление, что хозяйка приходила сюда только затем, чтобы переночевать и поесть. На стульях, кресле и кровати валялись вещи. На полу и горизонтальных поверхностях мебели лежал толстый слой пыли. Комната насквозь пропахла дымом дешевых сигарет. Заглянув мельком на кухню, я увидела гору грязной посуды и мусорное ведро, полное до краев. Об оконное стекло, громко жужжа, билась муха, видимо, мечтая быстрее покинуть эту вонючую квартиру и попасть на свежий воздух. Мне стало искренне жаль несчастное насекомое. Но я тут же пожалела себя, потому что от нестерпимого амбре, витавшего во всей квартире, у меня сразу начала трещать голова.

     Вернулась хозяйка. Она умылась, но все равно выглядела ужасно заспанной и какой-то помятой. Марина освободила от своих вещей кресло, и я присела, а сама она плюхнулась напротив меня на кровать.

     Заметив, что на тумбочке валялась смятая пустая пачка из-под сигарет "Родопи", которые еще мой отец в свое время называл "вениками", я достала пачку сигарет "Давыдофф", взяла одну себе и протянула пачку хозяйке. Та с радостью угостилась. Марина начала оглядывать тумбочку и кровать в поисках зажигалки, и я вынула из кармана дорогого костюма "Зиппо". Мы закурили, и я заметила, как сильно у моей визави трясутся руки.

     Марина, потихоньку разглядывая меня, спросила:

     - Скажите, а зачем вы ко мне пришли?

     Кстати, откуда Сергей знает мой новый адрес? Он что, вас ко мне специально из Швейцарии послал?

     Ну зачем так сразу много вопросов?

     Дурацкая манера у некоторых людей - задавать сразу столько вопросов, сколько вертится в голове. Кстати, а вот о новом адресе мы с Линой и не подумали! Надо срочно выкручиваться. Я сделала загадочное лицо и низким грудным голосом произнесла:

     - Может быть, вы не знаете, но господин Овчинников стал весьма влиятельным человеком. Узнать ваш новый адрес ему не составило ни малейшего труда. В Тарасов я приехала по делам нашей фирмы, а к вам зашла по его личной просьбе. Марина, у вас ведь скоро день рождения, не так ли?

     Марина на секунду нахмурила лоб, а потом удивленно воскликнула:

     - Да, точно, через неделю, а я и забыла совсем. Мне двадцать восемь стукнет.

     Я мысленно ужаснулась - моя ровесница! Выглядела женщина совершенно безобразно: волосы вытравлены перекисью до такой степени, что стали похожи на проволоку, серое лицо покрыто мелкими морщинками, да и синие мешки под глазами красоты не прибавляли. А ведь Марина на полгода моложе меня! Да, первая древнейшая плюс алкоголизм - это ж почти как работа на вредном производстве: год считается как два.

     - Ну так вот, Сергей Петрович помнит об этой дате и попросил меня кое-что вам передать. В подарок на день рождения.

     Я полезла в кошелек, достала оттуда двести долларов и протянула Марине. Она совершенно не удивилась такому подарку и спокойненько взяла деньги. Я пояснила:

     - Ему от вас ничего не надо. Просто он переживает за вас и хочет каким-нибудь образом помочь вам. Интересуется, как вы здесь?

     - Вспомнил... Что же, он из-за границы приедет мне помогать? Он же на ПМЖ туда уехал. Что ему тут делать-то? Он давно хотел из России свалить, вот и добился своего. И если бы я не такой дурой была, то сейчас вместе с ним в Швейцарии жила.

     Она на пару секунд замолчала, а потом спросила:

     - Ира, вы пьете?

     Подумав секунду, я ответила:

     - Иногда пью, но предпочитаю виски или мартини. Также люблю хороший коньяк или французское белое вино.

     Перечисляя, я надеялась, что ничего подобного в наличии у Марины не имеется и пить мне здесь не придется. Разговор предстоял не короткий, выяснить нужно было многое, и делать это за бутылкой совершенно не хотелось. Но Серебрякова вдруг обрадовалась, вскочила с дивана и подошла к серванту. Открыв дверцу, она достала оттуда бутылку "Божоле". Я от удивления выпучила глаза. Каким образом у спивающейся девицы дома "залежалось" дорогое вино? Видя мое изумление, Марина пояснила:

     - Это мне один знакомый подарил. Я у него в гостях была, вот домой и привезла.

     Совсем про нее забыла, а вы напомнили, когда про французское вино сказали.

     Да уж наверное: если бы она не забыла, уже бы выпила. Ну и что мне делать? Назвался груздем - полезай в кузов? Видимо, придется выпивать тут с Серебряковой.

     А она достала бокалы и побежала на кухню их мыть. Через минуту вернулась, держа еще пакетик с карамельками.

     - У меня и закусить-то нечем. Вот только конфеты в холодильнике нашлись..

     Марина налила вино в бокалы до половины, быстренько чокнулась со мной и залпом опустошила свою посуду. Следом налила еще. После этого она немного успокоилась и опять попросила у меня сигаретку. Я протянула ей пачку.

     - Вы на меня внимания не обращайте.

     Я вчера в гостях была. Мы там немного выпили, а к тому же намешали... У меня голова трещала с утра. Как у Сергея дела?

     - У Сергея все в полном порядке. Он просил меня узнать, как вы тут живете?

     Ответ ее меня слегка шокировал:

     - Как вы думаете, как живется в России уличной проститутке? Бывает, что бьют, бывает, что деньги не платят. Я, к примеру, после Нового года три недели отлеживалась. Меня шестеро человек на дачу увезли, а потом избили и полуголую на трассе за городом выбросили. Еле домой добралась. С некоторыми девчонками вещи похуже происходят. Вот так. Это вам не Швейцария.

     Она залпом выпила второй бокал и налила себе снова. Я к вину не притрагивалась, но Марина этого не замечала. Лицо ее немного разгладилось, руки перестали трястись. Она опять закурила. Я осторожно спросила:

     - Скажите, Марина, а вы не пробовали бросить это занятие?

     Она даже не взглянула на меня. С горечью в голосе произнесла:

     - Да сто раз пыталась! Знаете, как засосало? Там же деньги даровые. Трахаться уметь надо хорошо, вот и все. Беда вся в том, что я больше ничего не умею делать.

     Училище я так и не закончила... Кем меня сейчас возьмут работать - дворником? Не пойду. Я же никогда нигде не работала.

     Знакомых у меня не осталось, таких, чтобы на работу взяли. Я и пить-то начала от тоски. Осталась сейчас практически одна - родственники все уже давно умерли, а больше я никому не нужна - ни друзьям, ни знакомым. А жить как-то надо, вот и приходится каждый вечер на улицу выходить.

     Я опять постаралась построить свой вопрос так, чтобы не обидеть собеседницу:

     - Но вы же сами говорили, что ваша работа сопряжена с некоторым риском. Вы не боитесь садиться в машины к незнакомым людям?

     - Береженого бог бережет, - философски заметила Марина, - а я уже ничего не боюсь.

     - Скажите, а почему вы не вышли замуж за Сергея? Насколько я знаю, он вам предлагал руку и сердце. Он говорил мне, что некоторые из ваших бывших подруг весьма удачно вышли замуж и сейчас ни на что не жалуются. Что же вам помешало сделать так же?

     Марина горько усмехнулась. Отвечала она прямо и о себе говорила довольно грубо:

     - Да потому, что идиоткой была. Думала, что молодость, красота, здоровье будут вечно. Ни хрена! Думаете, я себя в зеркале не вижу? Каждый день смотрюсь. И каждый день мне становится все хуже и хуже от мысли, что лет эдак через пять я стану и вовсе старухой. На меня уже сейчас мало кто смотрит. Появилось много молоденьких девочек, вот на них спрос большой.

     А насчет замужества вы говорите... Да, вышли некоторые девки замуж, но им просто повезло.

     Она достала из пакетика конфету и сунула ее в рот. Затем вскарабкалась с ногами на диван. Похмелье постепенно проходило, Марина оживилась.

     - Вот, например, - продолжила она рассказывать, - близкая подружка у меня была - Линка Малахова. Муж у нее - директор винного завода и о том, чем она раньше занималась, даже не догадывается.

     Говорили мне - на руках ее носит. Сын у них родился. Года четыре, наверное, мальчику уже. Видела я ее как-то. Она мне тогда денег дала. Я ее по старой памяти в гости позвала, адрес свой сказала. Да разве ж она придет? Она теперь дама серьезная, богатая. Она и в тот раз торопилась, боялась, наверное, что муж ее со мной увидит.

     Да и о чем нам с ней говорить? Так, о природе и о погоде...

     - А сейчас вы с кем-нибудь поддерживаете дружеские отношения?

     - Да общаюсь тут с одними. Они в этом же подъезде живут, прикольные. Он ее называет Галюней, а она его Колюней.

     Она, правда, старше мужа лет на десять, если не больше. Противная баба - улыбается все время, но себе на уме. Да что мне с ними, детей, что ли, крестить? Так, приходят они иногда ко мне, сидим, выпиваем.

     Хоть поговорить есть с кем. А то я скоро на стены бросаться начну или сама с собой разговаривать. Иногда так хреново становится - выть хочется!

     Вот оно! Не спугнуть бы. Надо плавно перевести разговор на Колюню. Марина уже успела усосать почти всю бутылку вина и сейчас ударилась в откровения. С грустью посмотрела на опустевшую посудину и достала из тумбочки початую бутылку дешевой водки. Ох, батюшки! Разговор только начинается, а она, кажется, сейчас напьется и спать свалится. Ведь совершенно же не закусывает, только курит постоянно.

     А в холодильнике у нее, наверное, мышь повесилась.

     И я предложила:

     - Хотите, я в магазин схожу, поесть что-нибудь куплю?

     - Сходите, - легко согласилась Серебрякова. - А я пока в душ залезу, а то Вчерашнее никак не отпускает. И купите, пожалуйста, кофе. Хотя бы пару пакетиков.

     Я быстро сгоняла в магазин и принесла кое-каких продуктов, не требующих долгого приготовления. Когда я вернулась, Марина, переодевшись в спортивный костюм, мыла посуду на кухне. Волосы у нее были мокрые. Слава богу, не уснула! Она даже открыла окно на кухне, вынесла мусор и протерла кухонный стол.

     Я выложила продукты и поставила на плиту кастрюлю с водой для пельменей.

     Водку Марина предусмотрительно принесла из комнаты. Я не стала ее отговаривать от выпивки - запрещать таким людям пить чревато неприятными последствиями, запросто можно пьянчужку озлобить. Еще, чего доброго, возьмет и выгонит меня из дома. И я ничего не узнаю, тем более кто я такая в ее глазах, чтобы учить ее жить?

     Однако у меня вдруг возникло желание помочь ей, молодой женщине. Вдруг еще не поздно?

     - Кстати, Марина, у меня есть одна знакомая, которая поможет вам устроиться на работу. Могу вам дать ее координаты.

     Марина с недоверием посмотрела на меня.

     - А вы уверены, что она захочет мне помочь? Если она узнает, кто я такая, то наверняка откажется. Тем более что я еще и пью.

     - Не откажется. Я ее очень хорошо знаю. А от алкоголизма вас можно вылечить, сейчас столько всяких методов. Вы только обязательно позвоните. Запишите ее телефон.

     Я продиктовала номер своего мобильника. Мне действительно захотелось сделать что-то полезное для Марины, попытаться изменить ее жизнь, а не просто дать ей денег. Мне было больно думать о том, что скоро она совсем опустится и тогда уж точно никто не протянет ей руку помощи.

     А ведь, по сути, она еще молода, вся жизнь впереди...

     Пельмени тем временем сварились.

     Марина нарезала салат из помидоров и огурцов, которые я купила на базарчике около супермаркета. Мы сели за стол. Она уже не спрашивала, буду я пить или нет.

     Просто не наливала мне и все. Я решила плавно перевести беседу в нужное мне русло:

     - Марина, а вы покажите мне свои фотографии. Вы мне очень понравились.

     С вами интересно общаться, хотелось бы посмотреть, какой вы были в детстве, да и вообще. Сергей мне о вас немного рассказывал.

     - Ой, да там ничего интересного! Я их, правда, сама давно не видела. Ладно, давайте глянем вместе.

     Она ушла в комнату и вернулась с тремя маленькими пухлыми альбомчиками.

     Села рядом со мной, и мы начали просмотр.

     Детские фотографии меня, если честно, совсем не интересовали, поэтому с первым альбомом мы покончили достаточно быстро. Дальше было интереснее.

     Круг общения Марины был настолько узок, что на всех фото лица встречались одни и те же. Например, я узнала, как выглядят Катя - бывшая хозяйка, на которую работали Лина и Марина, и другие "девочки". Кстати, подбирала Катя своих "сотрудниц" словно на конкурс красоты - почти все девушки были высокими, стройными, фигуристыми. Пару раз промелькнула Лина. На некоторых фотографиях Марина была снята с симпатичным молодым человеком. Я решила, что это и есть господин Овчинников, но решила на всякий случай промолчать. Уж больно разным он был на всех фотографиях. Оказалось, что я не ошиблась.

     - Узнали Сережку? Красивый был, правда? Это мы с ним в Грецию ездили.

     А это мы в Египте. Он еще в Испанию собирался меня свозить, я так о ней мечтала.

     Но мы с ним поругались к тому времени.

     Жалко, конечно, но прошлого не вернешь.

     Разбитую вазу, как говорится, не склеишь.

     Одним словом, второй альбом мы просмотрели немного медленнее, чем первый.

     А третий преподнес нам сюрпризы. Именно нам, обеим.

     - Ой, - Марина взяла альбом в руки и начала быстро его перелистывать. - А где фотографии? Я же их сюда сама клала.

     Она несколько раз просмотрела альбом, потрясла его и удивленно посмотрела на меня.

     - Какие фотографии? - в свою очередь, вытаращила на нее глаза я.

     - Да были у меня тут фотографии с моего дня рождения. Меня ближе к вечеру один фотограф поздравить зашел, Витька Карпов. Может, слышали о таком? Он сейчас считается в Тарасове модным фотографом, а тогда только начинал работать. Мы все немного в тот вечер перебрали, и он предложил нам фотки сделать. Сначала просто фотографировались. Потом мы ему стали голыми позировать. Я, Линка Малахова, Светка Потапова. Потом еще выпили и сдуру тут такую оргию устроили! Я парней знакомых на день рождения наприглашала. Форменная групповуха получилась.

     А Витька все фотографировал. Две пленки нащелкал и мне отдал. Пленки потом эти я нечаянно испортила, и пришлось их выкинуть, но фотографии кое-какие я успела сделать. Вот и оставила себе на память.

     Приятно все-таки иногда вспомнить, какие мы в молодости были.

     - А куда вы пленки выкинули? - спросила я, и сердце мое учащенно забилось. Может, их Колюня нашел, а может, еще кто?

     - Так я их сожгла. Когда со старой квартиры переезжала, то все старье вытаскивала во двор и сжигала, чтобы сюда не тащить. У нас все соседи так сделать решили. Ну и кострище получился! А испортила я пленки по неосторожности: решила рюкзачок кожаный постирать, а они в нем были, я и не заметила. В общем, сначала я рюкзак в порошке стиральном на ночь замочила, а потом еще и на солнышке посушила. А когда все же пленки обнаружила, подумала, что фотографии с них все равно теперь не получатся. Вот я их в тот костер прощальный и бросила. Причем я так специально сделала: вдруг их кто чужой найдет, а сейчас что только не восстанавливают. Там ведь такие кадры были...

     Я облегченно вздохнула и прикрыла глаза. Значит, Колюня блефовал. Не было у него никаких пленок, только одни фотографии. Это уже радовало. Оставалось теперь найти их у него и забрать.

     - А много фотографий украдено? - уточнила я.

     Марина быстро посчитала пустые странички и сообщила:

     - Четырнадцать штук.

     Если Коля отдал мне одну, значит, у него должно оставаться еще тринадцать.

     Я надеялась, что они лежат у него дома.

     - А кто к вам заходил за это время?

     - Да кто ко мне может зайти? Толкачевы только и приходят. Это те соседи, про которых я вам говорила. Больше никто.

     - А сами вы к ним в гости не ходите?

     - Ну, ходила пару раз, да потом перестала. Как к ним ни приду, так выхожу с пустыми карманами. Вот прекрасно помню, что деньги оставались, а утром - пусто. Это Галька промышляет. Об этом весь дом знает, но все молчат. Я ей несколько раз говорила, что у меня деньги куда-то делись, а она глаза вылупит: "Ты что, Мариночка, не помнишь? Мы же вчера то покупали да это". К ним вообще с недавних пор никто не ходит. Галка - скотина такая, что просто ужас! Сплетница последняя. Всех грязью поливает. За глаза говорит одно, в Глаза абсолютно другое и при этом улыбается. Все у нее "мрази" да "твари". Сама, можно подумать, ангел. Но мне на нее абсолютно наплевать. Я про нее такие вещи знаю, что кому расскажи, так ее или посадят, или морду ей набьют. На нее столько народу зуб имеет! Да и у ее Колюни рожа тоже в пуху. Галька на работу, а Колька в магазин за пойлом и бабу какую-нибудь в дом сразу тащит. ,Ко мне сколько раз клеился, но он противный такой, тьфу. Сама Галька пару раз нарвалась на крупные неприятности, Один раз в гости двух парней зазвала, когда в магазин ходила. Я одного из них знаю - мы с ним в параллельных классах учились, его Димкой зовут, фамилию, правда, не помню. Я видела, как они с ней в дом заходили и как она около подъезда на шею им вешалась. Она вообще на молоденьких падкая. Но на этот раз ребята серьезные попались. Просто посидели у нее и ушли. Чего они вообще с ней увязались? Так она у них пластиковые карточки сперла и на следующий день обналичить пыталась. Они поутру обнаружили кражу и пришли сюда, но толком квартиру не помнили. Весь дом облазили, но ее не нашли и решили, что домом ошиблись. Пьяные были накануне очень. Это Гальку и спасло.

     Марина говорила и с такой жадностью поедала пельмени, что поперхнулась и закашлялась. Я, перегнувшись через стол, постучала ее по спине. Она отдышалась, поблагодарила меня и закурила. Я слушала потрясающую историю дальше:

     - Другая бы после такого тормознула, а эта все продолжает. Ей ведь плевать на все, тем более когда она пьяная. Может и по сумкам полазить, и по карманам. Но это только в том случае, если гость сильно напился. Бывает, она и на улицах знакомится, если видит, что человек при финансах или одет хорошо. Специально домой в гости приглашает и напаивает. На нее уже ив милицию пару раз заявление писали, но она все равно чистой из воды выходит.

     Галька делает такое несчастное лицо, говорит, что ее незаслуженно оболгали, что все ей завидуют, а она женщина больная, но честно работает с утра до ночи на рынке и все такое. Что интересно - ей всегда верят.

     - А почему же вы их в квартиру пускаете? - искренне удивилась я. - Вдруг они и у вас что-нибудь украдут.

     - Да что у меня брать-то? Денег крупных у меня давно не было. Те, что зарабатываю, я сразу в магазине трачу - мне ведь есть что-то надо. А ценных вещей у меня мало - золото я все продала, в шмотки дорогие, которые я в свое время покупала, давно не влезаю, поэтому раздала их кому могла. Когда совсем тоска загрызает, одной пить уже невмоготу, то тогда я им звоню, и они приходят. Но только когда у меня деньги есть. За свой счет они никого никогда не поили. Даже если у самих деньги есть. А они у них всегда есть. Она ведь на рынке торгует. В прошлом месяце мебель мягкую купили, в позапрошлом центр музыкальный за десять с половиной тысяч.

     А до этого холодильник привезли какой-то большой. Бабки наши во дворе видели, потом по дому растрепали. Да и выпивают они постоянно. На что, спрашивается? А я вам скажу, на что, - она продукты левые толкает. Ей их всякие сомнительные знакомые привозят, продают по закупочной цене, она сверху накидывает и продает как хозяйский товар. А разницу себе в карман.

     И ни разу не попалась! Даже хозяин ее об этом не знает. Вот так надо уметь!

     Марину развезло. Она размахивала руками и время от времени роняла зажженную сигарету на пол. Я думала о Толкачевых. Ну что за люди! Как таких земля носит? Столько гадостей наделали, и до сих пор им хоть бы хны. Действительно, уметь надо.

     - А как вы думаете, могли они у вас фотографии украсть?

     - Зачем они им? Если только Колька взял, перед сном в туалете посмотреть. Насколько я знаю из его пьяной болтовни, то он со своей женой спит раз в полгода. А она, наверное, от недостатка мужской ласки с ума сходит, раз такие вещи творить начала.

     У нее и семья-то приличная: мать работает главбухом на каком-то предприятии, отец покойный тоже в советские времена какую-то хорошую должность занимал. Вроде, Галька говорила, главным инженером был. Правда, наверное, что в семье не без урода. Вернее, не без уродки.

 

Глава 7

 

     Я приехала домой, раздираемая чувствами и эмоциями. Теперь мне еще сильнее хотелось встретиться с семейкой Толкачевых. Эти негодяи наверняка увидели у Марины фотографии и вместе решили содрать деньги с Лины. Тянуть со встречей я не хотела, поэтому решила, что поеду к ним сегодня же вечером, ведь Галина на этой неделе не работает, как сказал мне "Вася" - Колюня. Так что дома будут они оба. Я была на сто процентов уверена, что затея с шантажом родилась в дурной голове Колюниной супруги. Явно она генератор идей в их семье, а Николай выполняет ее поручения, типа встретиться с Линой и потребовать у нее деньги, позвонить по телефону и попугать беременную женщину.

     Ума у них хватает только на такие подлости. У меня от возмущения аж во рту пересохло!

     Я зашла на кухню, достала из холодильника пакет молока и залпом выпила целый стакан. Заболеть ангиной я не боялась - с детства пила ледяное молоко и чувствовала себя прекрасно.

     В это время на кухню зашел Арсен. Он выглядел как огурчик. Вероятно, хорошенько выспался.

     - Вернулись уже, Женечка?

     - Да, только что. Что тут у вас новенького? Где семья?

     - Лина Баграма спать укладывает. Мне звонил Бойко, начальник отдела снабжения. Так вот, он сказал, что этикетки для подделки заказали в типографии от нашего лица, для наших нужд.

     - Это как? - не поняла я.

     - Ну, кто-то позвонил в типографию, сказал, что нам очень срочно нужны этикетки для вина. Дескать, часть тех, которые они нам сделали, случайно намокла, и теперь, дабы не получить по мозгам от начальства, то бишь от Бойко, надо срочно допечатать пятьсот штук. Обычно этикетки печатают для завода по несколько тысяч. Платим мы за работу по безналу раз в месяц. А за допечатку звонивший предложил заплатить наличными и сразу. В типографии согласились. За этикетками явился какой-то молодой человек, заплатил и уехал. Директор типографии случайно докопался до этого.

     - А что за молодой человек? - поинтересовалась я.

     - Никто его раньше не видел. Он сказал, что у нас новенький и что неприятность с порчей этикеток произошла по его вине.

     - А в типографии что, так сразу все и кинулись выполнять его заказ? - недоверчиво поинтересовалась я. - Может, он чей-то знакомый?

     - Милая Женя, это работа пары часов, ведь в типографии есть все необходимое для повторения тиража. Заказчик предложил "живые" деньги. Вот ему и сделали.

     Кому же не хочется подзаработать? С директором типографии я разговаривал. Тот, кто это сделал, уже уволен.

     - А что с бутылками?

     - Там вообще темный лес, - вздохнул Арсен. - Никто ничего сказать не может.

     Обэпники на заводе работают и тоже ничего толкового от "стеклодувов" добиться не могут.

     После этого разговора я подумала, что пора позвонить Наташе и узнать, нет ли чего новенького у нее.

     Полчаса я дозванивалась до своей знакомой. Сначала было занято, потом долго не брали трубку. По времени вроде все должны быть на работе, обед начнется только через час...

     Наконец запыхавшийся голос Натальи отозвался:

     - Слушаю вас.

     - Наташа, это Женя. Я еле тебе дозвонилась. У вас там что происходит?

     - Да все, как всегда. Планерки, летучки... Короче, обычная беготня.

     - Угадай, зачем я тебе звоню.

     - Да я уже поняла. Кстати, сама тебе хотела позвонить. Только сегодня что-то проясняться начало. Ты про этикетки, наверное, уже знаешь?

     - Знаю. Но говорят, что с бутылками не совсем ясно.

     - Да все там ясно! Заказ пришел тоже от завода "Ковчег". Позвонили по телефону. Сказали, что срочно надо сделать еще несколько сотен бутылок. Все как и с этикетками. Ты знаешь, кто звонил?

     - Кто? - Я вся напряглась.

     - Мы пока сами не знаем. Я думала, вдруг ты сама уже до всего докопалась.

     Нам бы работу облегчила. Жалко, что нет.

     Ну ладно, ты, если что, позванивай мне.

     С нас за "Ковчег" начальство три шкуры дерет, а народу мало сейчас - все по отпускам разъехались. Одни практиканты.

     Наши ребята никак не могут застать вашего шефа. Он сейчас где?

     - Дома он. Я попросила его несколько дней не показываться на людях. Может быть, все-таки мне удастся что-нибудь выяснить в ближайшее время, есть у меня кое-какие мысли. Только я не хочу их пока афишировать.

     - Ну ладно, звони, если что.

     Я отключила телефон и прилегла на кровать.

     Итак, что я имею? Во-первых, звонки Арсену. Во-вторых, звонки Лине.

     Ну, с ней-то практически все прояснилось. У ее подруги Марины Серебряковой были весьма откровенные фотографии. Их утащили ее соседи Толкачевы, чтобы шантажировать Лину. Пленок в природе не существует, значит, осталось только забрать фото. А для этого надо зайти к Колюне с Галюней "в гости".

     А что касается Арсена, то здесь пока сплошной темный лес. Но это, я надеюсь, пока. Правда, его дело намного серьезней: звонки с угрозами, покушение на его жизнь, поддельное вино, происхождение которого неясно. Неплохо было бы проследить, откуда сей продукт попадает на прилавки.

     Кто же заинтересован в том, чтобы очернить имя Арсена Кечаяна? Я опять подумала про Сурена. Но мне было очень неприятно думать о том, что это его рук дело.

     Ведь Арсен так ему доверяет...

 

***

 

     Вечером того же дня я сидела на лавочке около подъезда, в котором жил Колюня.

     В пакете у меня была бутылка коньяка "Хеннесси", полуторалитровая бутылка водки "Кристалл" и дешевый, но весьма симпатично сделанный фотоаппарат-мыльница, купленный мной сегодня в крытом рынке. Это был мой "подарок родственнице".

     Я упаковала его в красивую оберточную бумагу и обвязала нарядной ленточкой. Но перед этим положила в коробочку конденсатор большой емкости, предварительно заряженный. От него я протянула два оголенных проводка к красивому бантику и заплела их так, чтобы они не соприкасались друг с другом. Но если кто-нибудь надумает развязать бантик, то его рука сработает как замыкатель, и любопытный получит весьма чувствительный удар током. Это, конечно же, мелкая пакость, но мне так захотелось сделать что-то вредное для таких "приятных" людей, как Галюня с Колюней, что я не удержалась - приготовила им сюрпризик.

     Сегодня мне надо будет усыпить их бдительность, как в прямом, так и в переносном смысле. Не знаю, как Колюня, а вот его супруга - тертый калач. Мне же может понадобиться время для того, чтобы самостоятельно полазить по квартире в поисках злосчастных компрометирующих Лину фотографий? Я не исключала даже возможность того, что мне придется применить силу. Возможно также, что Толкачевы будут дома не одни... Одним словом, я должна подготовиться ко всем вероятным поворотам сюжета. А раз Колюня с Галюней привыкли к легким деньгам и при этом уверены, что им ничего никогда не будет за их мерзкие делишки, то так быстро они мне не сдадутся. Вот я и готовилась ко всему.

     В специализированном винном магазине "Изобилие" долго бродила от одного прилавка к другому и выбирала спиртное.

     После разговора с Мариной я поняла, что с пустыми руками Толкачевы меня и на порог не пустят. Я, к сожалению, не знала, что из спиртного предпочитают супруги, поэтому запаслась сразу несколькими напитками - на выбор. Оделась я достаточно дорого и броско для того, чтобы побыстрее привлечь к себе внимание. Насколько я поняла - абы на кого они смотреть не станут. По настоянию Лины повесила на себя целую кучу ее золотых побрякушек - ведь мне предстояло произвести впечатление богатой, но глупенькой и доверчивой девушки из провинции. Наверное, мне предстоит пить с ними. Какой кошмар!

     Я же скоро сопьюсь на такой работе.

     Ждать мне пришлось около двух часов.

     За это время я успела познакомиться с некоторыми жильцами подъезда, в основном со старушками. Я всем рассказала трогательную историю о том, что я родственница Марины, живу в Сибири. В Тарасов приехала по делам, связанным с моей работой.

     Еще я сообщила бабулькам, что работаю в крупной фармацевтической компании, и это сразу заинтересовало моих собеседниц.

     Меня не стали прогонять с лавочки, как иногда любят поступать некоторые старушки, и все оставшееся время мне пришлось отвечать на их вопросы, связанные с теми или иными лекарствами. А поскольку я в них немного разбиралась, то без труда поддерживала беседу.

     Около десяти часов вечера бабульки потихоньку разбрелись по домам. Я уже начала маяться от безделья и подумывала о том, не прийти ли мне сюда в следующий раз, как вдруг невдалеке показался Колюня рядом с полноватой дамой лет сорока.

     Наверное, это и была его жена Галюня.

     Они были слегка нетрезвы и в каком-то тоскливом настроении брели домой. Дойдя до своего подъезда, супруги остановились и присели на лавочку - вероятно, решили покурить перед тем, как зайти в дом.

     - Галка, ну зачем мы ушли так рано?

     Надо было посидеть еще немножко. Там еще столько всего на столе осталось... И компания такая веселая. А все ты - домой, блин, ей захотелось. Шла бы одна, чего меня сорвала с места? - Колюня был явно зол на свою вторую половину.

     - Конечно, компания хорошая, просто отличная. А особенно Викуська. Ты глаз с нее не сводил весь вечер, кобель чертов! - гнусавым голосом ответила Галина и сильно, как-то по-мужски, затянулась сигаретой.

     Выглядела она потрясающе: джемпер и брюки на ней были противного желто-оранжевого цвета в коричневую горизонтальную полосочку. При этом одежда была явно на пару размеров меньше, чем требовалось, как будто специально для того, чтобы подчеркнуть и без того грандиозные формы женщины. Волосы Галя выкрасила в идиотский розовый цвет, а лицо у нее было обвислым и каким-то потрепанным."

     Из-за чего Колюня, далеко не красавец-мужчина, выглядел еще моложе. В общем, со стороны супруги смотрелись скорее как мамаша с сыном.

     И был у них явный "недогон". Коля беспокойно ерзал на лавке, а его крупногабаритная супруга задумчиво пялилась куда-то вдаль. Я демонстративно достала из кармана пачку легких сигарет "Мальборо" и закурила. Когда же кончится издевательство над моим организмом? То курить приходится, то пить... Ну и дельце мне попалось! Но сейчас непременно надо было привлечь внимание Толкачевых всеми доступными способами, и я продолжала курить. При этом достала из пакета бутылку водки и принялась внимательно разглядывать этикетку с видом человека, которому очень интересно знать, что это такое ему в магазине всучили. Изредка я поглядывала на часы. Вскоре боковым зрением я заметила, что Галюня, увидев мои действия, слегка пнула мужа ногой. Дескать, смотри, кто с нами рядом сидит. После чего она обратилась ко мне:

     - Девушка, извините, пожалуйста, а у вас сигаретки не найдется? А то у нас только какие-то противные с собой, а я к ним не привыкла. Муж вот курит, а я не могу.

     "Сходи и купи, - чуть было не сказала я. - Ишь, прикидывается тут несчастной, бедной овечкой..." - Но я вовремя опомнилась. Изобразив радость на лице, я воскликнула так, как будто ждала их весь день и мечтала отдать все, что у меня есть с собой, и, если надо, принести еще:

     - Конечно, есть! Угощайтесь, пожалуйста. Хотите, я вам всю пачку отдам?

     У меня еще есть. А если вы такие не курите, то можно в магазин сходить. Я как раз туда собиралась, пиво себе купить, а то мне еще, наверное, долго тут на лавочке сидеть.

     Галя повернула розовую голову и внимательно на меня посмотрела. Кажется, я заинтересовала ее. Я протянула ей пачку сигарет и одновременно посмотрела на часы, а потом задрала голову и посмотрела на верхние этажи. Женщина взяла пачку и спросила меня:

     - Вы, наверное, в гости к кому-нибудь пришли, а его дома нет?

     Я, вздохнув, кивнула:

     - К сестре в гости приехала, а заранее не предупредила. Они с мужем, наверное, в казино ушли или в ночной клуб. Вот и сижу теперь здесь. Я проездом в этом городе, мой поезд только завтра утром. Вот и выпить купила, и подарок для племянника привезла, да только никого дома нет. Придется на вокзал идти ночевать. Не хотелось бы, конечно, деньги все-таки крупные с собой. Мало ли что может случиться. Сейчас вон какое безобразие творится вокруг.

     Я в Тарасове первый раз, и больше никого здесь не знаю.

     При слове "деньги" Толкачевы встрепенулись. Я все-таки молодец, все правильно придумала. Кажется, клюнули! Как же! Рядом с ними сидела простоватая на вид барышня, которая держала в руках халявную дорогую выпивку, а карманы ее полны денег. Теперь они точно с меня не слезут, пока я к ним в гости не зайду. Там меня обобрать будет гораздо легче. Дома, как известно, и стены помогают. Я как в воду глядела. Галя приготовилась к тому, чтобы начать меня обрабатывать. Она вся как-то сразу преобразилась, маленькие глаза ее загорелись. Она обрадовалась и с плохо скрываемой фальшью, очень ласково, как говорят, наверное, с пациентами психиатрических клиник, защебетала:

     - Ой, и не говорите. С крупными деньгами сейчас лучше на улицу не выходить.

     Одни хулиганы кругом ходят. Порядочным людям житья от них нет. А если вам идти некуда, так пойдемте к нам в гости. Посидите у нас, родственников подождете. Я и стол сейчас накрою, и закуску какую-нибудь придумаю. Только сейчас у нас продуктов дома мало. А вообще мы с Колюней очень любим гостей. Правда, Колюня?

     К нам часто кто-нибудь из друзей заходит.

     У нас дома и музыка есть... Послушаем, поболтаем о жизни. А если что, так вы у нас и ночевать можете остаться. Место свободное у нас есть. Оставим ее, Колюня?

     Колюня, до того злобно молчавший, утвердительно закивал головой.

     Он явно во всем слушался свою жену.

     Но как убедительно она говорит! Просто заслушаешься. Галина говорила таким тоном, что не поверить ей было просто нельзя. Недаром мне Марина говорила, что она и от милиции сколько раз отмазывалась и что ей все верят. Я сама ей чуть-чуть не поверила.

     Толкачева тем временем встала с лавочки и, подгоняя супруга, продолжала в том же духе:

     - Пусть Колюня пока в магазин сходит, купит что-нибудь. Вы ему только скажите, когда деньги давать будете, что вам купить. Может, вкусненькое что-нибудь.

     Купишь, Колюня?

     Ну, точно, мало того, что пить, так еще и закусывать она собралась на мои деньги, которые явно решила прикарманить. Иначе она меня ни за что бы на порог дома не пустила.

     Я достала из сумочки кошелек, широко его раскрыла и, покопавшись для вида, извлекла пятисотрублевую купюру. При этом Галюня слегка подалась вперед, чтобы рассмотреть, сколько у меня еще есть. А помимо этих денег, там находилось еще двадцать пять тысячных купюр - фальшивых, но весьма качественно сделанных. Я ведь якобы в командировку поехала, по рассказанной мной "легенде", значит, у меня должны были быть с собой крупные деньги. Естественно, эта пачка была замечена.

     - Если Колюня купит парочку курочек, я их так запеку в духовке, что пальчики оближете. У нас в магазине еще осетрина продается, из нее отличное заливное получается. Только вот дорогая она очень... - Галина внимательно на меня посмотрела.

     Я сделала вид, что не понимаю ее намека на то, что не мешало бы дать не пятьсот рублей, а тысячу. Протянув деньги Толкачеву, я развернулась к его жене:

     - Ну, пойдемте к вам в гости? - И широко улыбнулась.

     Что, не удалось содрать побольше денег с проезжей командированной с первой попытки? Приношу свои соболезнования и даю еще один шанс. А вдруг я квартирная воровка "на доверии"? Или Галина просто не допускает мысли, что кто-то может ее обхитрить? Надо же, ведь и не спрашивает, к кому я приехала, как меня зовут. Мало ли чья я родственница? Во дворе стояло немало навороченных иномарок, да и пластиковые окна с кондиционерами в доме не редкость. Вдруг я родственница одного из обитателей этих квартир, владельца какой-нибудь роскошной машины? Ведь потом не составит труда вычислить, кто меня обчистил. Ну совсем обнаглела подруга!

     Сама я решила пока скромно молчать и первой ни о чем не говорить. Галя, показывая всем своим видом, что она несказанно счастлива приютить меня в своем доме, произнесла:

     - Пойдемте, накроем на стол, пока Колюня ходит. Ну, быстрее иди, что ты стоишь, как памятник? - поторопила Толкачева мужа.

     Жили они в двухкомнатной квартире.

     Обстановка была так себе - дешевая мягкая мебель, которая продается в Тарасове последнее время на каждом углу, да стенка тридцатилетней давности, в которой стояло невероятное количество дешевой хрустальной посуды вперемешку с дешевыми же сервизами. Главное место на полке занимал сервиз "Мадонна", за которым люди в начале восьмидесятых давились в очередях или доставали по великому блату.

     Чеканки с полуобнаженными охотницами заполняли все пустое место на стенах, которое осталось после того, как повесили ковры ужасной расцветки. Видеомагнитофон и телевизор были хоть и импортные, но не такие уж новые и дорогие. В общем, здесь имелось все, о чем мог мечтать в свое время простой советский человек со средней зарплатой. Но при этом полное отсутствие книг. Журнальчики типа "Отдохни", "Вне закона" и "Интим", валяющиеся на диване, не в счет. Вероятно, выражение "Книга - источник знаний" Толкачевы никогда не слышали.

     В коридоре и на кухне тоже ничего примечательного. Скатерть, полотенца в горошек. Пластмассовые разноцветные кухонные принадлежности, которые продаются на рынках по семь рублей за кучку и ломаются в день покупки. В глазах рябило от котят и щенков с бантиками, смотревших на меня грустными глазенками с календарей и плакатов.

     Пока я извлекала из сумки бутылки, Галюня достала палку колбасы, весьма небрежно нарезала ее и положила на тарелку.

     Пока она лазила в холодильник, я успела заметить, что Толкачевы отнюдь не голодают. Им просто было жалко своих продуктов и денег, которые, конечно же, у них водились.

     Послышался звук открываемой двери - вернулся Колюня с большим пакетом. И Галина заговорила приторным тоном:

     - Колюня, как ты быстро вернулся.

     Молодец какой. Не задерживался. Иди мой руки и садись за стол. Уже все готово.

     Она разговаривала со своим мужем как с дураком. Может, она ко всем так относится?

     Когда Галина сказала, что уже "все готово", она, видимо, имела в виду нарезанную колбасу и бутылки с рюмками. Ничего другого она на стол ставить пока не собиралась. Даже хлеба не достала. Колюня тем временем принялся разгружать сумку.

     Я мысленно подсчитала в уме стоимость приобретенных продуктов, благо посещала этот магазин сегодня днем и знаю, что почем. Получилась сумма около четырехсот рублей.

     Галя как будто прочитала мои мысли и обратилась к мужу:

     - Как хорошо, что ты в пятьсот рублей уложился. Или тебе пришлось доплатить?

     - Да, пришлось доплатить почти пятьдесят рублей, - не моргнув глазом, соврал ее супруг.

     Колюня был сейчас похож на зомбированного теленка. От лихого парняги, которому наплевать на жену и который приглашал к себе в гости девушку легкого поведения, не осталось и следа. Он скромно присел в сторонке на табуретку и, казалось, боялся сделать лишнее движение без разрешения грозной жены. Галя быстро доставала принесенные им свертки, в которых находилась ветчина в вакуумной упаковке, разнообразная селедка в пластиковых корытцах, консервированная фасоль, маринованные шампиньоны в крошечной баночке, соленые огурцы и помидоры, хлеб и двухлитровая бутылка "Пепси".

     - Ну что же, давайте выпьем за знакомство.

     Галя открыла бутылку водки, наполнила маленькие пузатые рюмки и посмотрела на меня:

     - Мы, кстати, так и не познакомились.

     Вас как зовут?

     Вспомнила! Уже полчаса разговариваем, а она только сейчас поинтересовалась моим именем. Сами они, между прочим, тоже не представились.

     - Меня зовут Лина.

     Голкачевы на секунд очку замерли. Знакомое имя, правда? Галя быстрее супруга пришла в чувство:

     - Какое красивое имя. У меня нет знакомых с таким именем. А у тебя, Колюня?

     Колюня отрицательно помотал головой. Рюмка у него уже была пустая, и теперь он жевал ветчину. Галя тоже выпила.

     Я лишь слегка пригубила, чем вызвала легкое возмущение со стороны хозяйки:

     - Нет, Линочка, так нечестно. Мы выпили все, а вы и половину не осилили. Это неуважение к хозяевам. Давайте до дна.

     Я начала сопротивляться:

     - Что вы, я много не пью, потому что быстро пьянею, а мне еще на вокзал ехать и на поезд садиться. Вы меня извините, но я лучше понемножку. Не обращайте на меня внимания, наливайте себе сколько хотите.

     И они начали наливать себе, сколько хотели. Я тем временем старательно делала вид, что мне уже очень хорошо и что после следующей рюмки я, вероятно, свалюсь на пол. Через пятнадцать минут хозяева окосели. Колюня широко улыбался и рассказывал пошлые анекдоты. Его жена, глупо хихикая, говорила мне, какой у нее замечательный муж.

     - Он такой добрый, заботливый, так меня любит. Я его тоже очень люблю. Вот центр музыкальный ему недавно подарила.

     Хотите музыку послушать?

     Я "заплетающимся" языком сказала:

     - Конечно, хочу. Я так люблю танцевать.

     - Колюня, включи магнитофон. Линочка хочет слушать музыку, и мы сейчас будем танцевать.

     Колюня скрылся в комнате. Через несколько секунд раздался шум, треск и его голос:

     - Галка, тут все кассеты на пол свалились. Иди, помоги собрать.

     - Я быстренько, - сообщила мне Галюня и выскочила из кухни на помощь своему мужу.

     Я достала из кармана маленький флакончик. В нем лежали синенькие капсулы.

     Рюмки у Толкачевых были полные, и я насыпала в каждую по содержимому одной капсулы. Я надеялась, что пока хватит. Если будет мало, то попозже добавлю еще по одной. Этот порошок считался достаточно сильным нейротропным средством. По моим подсчетам, примерно через пятнадцать минут оно начнет действовать. А если учитывать то, что алкоголь усиливает действие лекарства, то, может, и раньше. У супругов на полчаса развяжутся языки и тогда мне не составит большого труда выяснить все, что меня интересует. Потом они запросто могут уснуть. Затем я воткнула подслушивающий "жучок" в тряпочный букетик, стоящий на кухонном столе.

     Из комнаты в этот момент раздался какой-то странный звук. Надо полагать, что центр был все-таки включен общими усилиями. Противный голос громко затянул:

 

     А я ушаночку поглубже натяну,

     И в свое прошлое с тоскою загляну,

     Сле-зу сма-а-хну,

     Тайком тихонечко вздохну.

 

     На пороге появились довольные Галя с Колей и, напевая, направились к столу.

     Надо действовать решительно, иначе с ними можно до утра досидеть. Я подняла свою рюмку и встала:

     - Хочу выпить за гостеприимных хозяев. Если бы не вы, то пришлось мне куковать сегодня под открытым небом. Давайте выпьем! Ради этого даже выпью до дна.

     Я залпом опустошила свою рюмку, и Толкачевы последовали моему примеру.

     Есть они любили, и поэтому тарелки перед ними уже были практически пустыми. Еще несколько минут мы говорили ни о чем.

     В комнате завывал неизвестный мне исполнитель блатных песен. Теперь он пел про сизого, который "полетел по лагерям".

     Чтобы услышать друг друга, нам на кухне приходилось почти орать. То, что время было уже достаточно позднее для того, чтобы так громко включать музыку, хозяев квартиры ничуть не заботило. Вдруг Галя заметно оживилась:

     - А давайте я рыбку пожарю? В морозилке лежит дня два уже.

     Коля, засовывая в рот последний кусок селедки, удивился:

     - Зачем? Это же ты для нас купила.

     Когда Толян приходил, и то не вспомнила, а сейчас прямо подобрела.

     - Да пошел ты, - отмахнулась от него Галя. - Тодька твой только жрать и спать сюда таскается.

     - Овца ты белобрысая. Он мой родной брат. А у тебя вообще никого нет, кроме мамани сумасшедшей. Дочь и ту она у тебя отобрала. Бухать надо было меньше по молодости, тогда бы и прав родительских не лишили.

     - Мать моя тебя, придурка, между прочим, кормила и поила. Забыл? А я вкалываю, как лошадь, с утра до ночи. На это ты внимания не обращаешь? Иди музыку потише сделай, сидишь тут. Уже уши от этих воплей опухли.

     Вот так да! Таблетки сработали гораздо быстрее, чем я предполагала. Но на эту семейку они оказали какое-то странное возбуждающее действие. По своему опыту знаю - препарат на разных людей действует по-разному. У этих произошел эмоциональный всплеск, который может закончиться в любую минуту чем угодно, даже сном. Только не это! Если они успокоятся, я из них ничего не вытяну. Пусть лучше будут возбужденными, лишь бы драться не начали.

     Колюня пошел в комнату и убавил звук. Галя суетилась около плиты: доставала сковородку, зажигала огонь, ходила по кухне из угла в угол в приступе кипучей деятельности и начала что-то бормотать себе под нос. Я слегка испугалась, что наступила какая-то не правильная реакция.

     - Галина, а кем вы работаете? - спросила я. Мне уже было плевать на то, что Толкачева так и не назвала своего имени, когда пили за знакомство. Я начала "гнать лошадей".

     - Я-то? - загадочно улыбнулась она. - Я торговый работник. Проще говоря - продавец. На рынке колбасой, сыром и крупой торгую.

     - И хорошо платят?

     - Может, кому-то и хорошо было бы, а мне не хватает. Естественно, приходится хитрить. Где обвесить, где недосыпать. Житьто надо на что-то.

     Тут на кухню вошел Колька.

     - Мы жрать сегодня будем или нет. Когда ты рыбу эту дурацкую пожаришь?

     Галя шарахнула ледяной рыбой по сковородке, стоявшей на плите, так что даже на столе зазвенели рюмки.

     - А ты ее купил? Ты вообще что-нибудь в этот дом купил, чтобы жрать просить? Одно и то же постоянно слышу: жрать, жрать! Иди работай, балбес, тогда и жрать будешь.

     Галя постепенно заводилась. Господи, сейчас точно подерутся.

     - Сама-то хороша! - Оказывается, и он умел кричать. - Морду вон себе какую разъела, скоро в свинью превратишься. Мне уже смотреть на тебя противно. Я себе молоденькую найду, худенькую. Будешь тут одна куковать до пенсии.

     - Можешь прямо сейчас и валить! - заорала Галя. - Тоже мне, кусок золота нашелся. Пуп земли. А жить тебе на мои деньги не противно? Работать ни хрена не хочешь... Кому ты такой нужен?

     Я не знала, как утихомирить разбушевавшихся супругов. В голову пришла только одна мысль, которую я тут же озвучила:

     - Давайте выпьем!

     Эти магические слова моментально произвели нужный эффект, и Толкачевы сели на свои места. Я начала развивать тему:

     - Вот когда выпьешь, то на душе приятней становится. Сразу обо всем забываешь, любить всех начинаешь. А вы не переживайте! Милые бранятся - только тешатся.

     Давайте простим друг другу обиды. Предлагаю тост за мир в вашем доме.

     Супруги хлопнули по рюмашке, а я решила, что дело близится к концу. Мне не составит труда прикинуться умирающей от алкоголя. Я даже могу сделать так, что сердцебиение у меня прекратится. Это на случай, если они разбираются в медицине и задумают проверить меня. Поэтому я тут же сделала кислое лицо и сообщила:

     - Ой, мне, кажется, очень плохо. Где у вас туалет?

     Толкачевы вскочили со своих мест и вдвоем проводили меня по адресу. Запершись в узком пространстве, я достала принимающее устройство и стала слушать, о чем говорят на кухне, одновременно записывая все на диктофон. Слышимость была прекрасная, видимо, Галя с Николаем уселись обратно за стол и моментально помирились.

     - Ну что, куда спать ее положим? Она почти уже готова. Жалко, что димедрол кончился, подсыпать бы ей для надежности. Но ей он, наверное, и не понадобится.

     И так уже девка лыка не вяжет и на ногах еле стоит.

     Это был Колюнин голос. Про димедрол было очень интересно. Я порадовалась, что разговор записывается.

     - Никуда ее класть не надо. Сейчас она вырубится в туалете. Мы пока посмотрим, что у нее есть, а потом в подъезд выкинем. На третьем этаже положим. Капитолина днем и ночью под своей дверью пасется, она милицию и вызовет. Пусть ее забирают. Как тех парней, помнишь? Они еще буянить тогда начали, мол, где наши карточки. Зря я их вообще-то взяла, деньги с них все равно взять не смогла. Но, правда, наличными мы тогда около двух тысяч у них забрали, да? Все лучше, чем ничего.

     Давай выпьем, что ли.

     Галя говорила тише, чем Коля. Раздалось бульканье, звяканье рюмок, чавканье.

     Пару секунд было тихо. Потом снова заговорила Галя:

     - Принеси мне ее сумочку и пакет.

     Шевелись. Что ты, как муха сонная?

     Кроме кошелька с фальшивыми деньгами, в моей сумке валялась всякая мелочь: губная помада, пудра, расческа. Через минуту Галина обрадованно зашептала:

     - Смотри, сколько денег. Забери и спрячь их в кастрюли. А паспорта-то нет, наверное, он у нее где-нибудь спрятан. Ну да ладно, он нам на фиг не нужен. О, коробочка... Интересно, что в ней?

     Раздалось шуршание вскрываемой обертки моего "подарочка". Ну-ну!

     - Ой, что еще за хрень? Больно-то как!

     Что она сюда напихала? Вот овца! Тварюга!

     Еще с минуту Галюня посылала проклятия в мой адрес.

     - Ты смотри, какая мразь. Зачем она так сделала? Наверное, подарочек для родственников с сюрпризом решила сделать.

     Пошутить захотела. Идиотка какая-то.

     А это что за гадость? Батарейка, что ли?

     Я усмехнулась. Вовсе не гадость и не батарейка, а конденсатор. Не надо лазить, куда не просят. Током Галину, конечно, стукнуло, но это для нее все равно что для слона - дробина. Мощность маловата.

     Коробочку вскоре успешно вскрыли.

     - Ты аккуратней там. Взорвется еще сейчас к чертовой матери, - волновался за жену Колюня. - А может, она террористка?

     - Какая она, на хрен, террористка!

     У нее на морде написано, что она дура деревенская. Да не переживай ты! И прекрати хватать меня за руку. Можно подумать, что ты меня плохо знаешь. Меня же ничего не берет. Значит, у меня ангел-хранитель хороший. Кстати, поставь чайник, кофе попью, а то я спать почему-то захотела.

     Смотри-ка, фотоаппарат. Какой симпатичный! А наш как раз сломался, вот и покупать не надо. Вроде бы у нее больше ничего нет. Наверное, вещи в камере хранения оставила. А интересно, к кому она приехала?

     - Ты даже не спросила! - ужаснулся Коля. - А вдруг она к Серегиной жене приехала? Она же говорила, что к какой-то родственнице, и вроде на их окна смотрела. Их сроду дома по ночам нет, все по клубам да казино мотаются. Если мы с их родственницей что-нибудь сделаем, то нам конец. Серега нас с потрохами сожрет.

     - Да брось ты ерундить! Волков бояться - в лес не ходить. Серега ни о чем не узнает. Сделаем так, как будто у нее на лестнице все сперли. Сколько раз с рук сходило, и вот именно сегодня нам не повезет? Чепуха, не верю. Да не трясись ты так, мужик называется! Кстати, чего она там затихла-то? Надеюсь, не крякнула. Вот покойников нам здесь точно не нужно.

     Хотя говорят, что покойники - к деньгам.

     Я нажала на ручку сливного бачка и, подождав секунд десять, бодрым шагом вышла из туалета.

     Толкачевы сидели за столом и готовили себе кофе. Моя сумка с пакетом висели на прежнем месте в коридоре. Естественно, ничего ценного в них уже не осталось. Все, вероятно, уже лежало в кастрюлях. Мимоходом я глянула в зеркало - выглядела я просто прекрасно. Это сразу заметили Толкачевы. Галя осторожно спросила:

     - Вам лучше стало? Вы, кажется, протрезвели.

     - Я себя прекрасно чувствую, как будто и не пила, - заверила их я. - Ну, продолжим?

     По удивленно-недовольной физиономии Галюни я поняла, что ожидали они совсем другого. Наверное, надеялись, что я выйду из туалета, держась за стену, и слабым голосом попрошусь спать. Не дождетесь. Гулять, так гулять!

     - Вы что, совсем не хотите спать? - поинтересовался Коля.

     - Ну что вы, я теперь до утра могу просидеть. У меня такой организм странный.

     Могу очень много выпить, прямо с ног валиться буду, а пройдет несколько минут, и я снова как огурчик. Я же из Сибири! Нас, сибиряков, ничего не берет! У нас там у всех ангелы-хранители очень хорошие.

     Я победоносно посмотрела на Галюню.

     Выглядела она не очень.

     Теперь я понимала, чем вызвано такое беспокойство с их стороны - лекарство начало действовать в обратную сторону, и у супругов буквально слипались глаза. Поэтому они и решили выпить кофейку. А тут еще я появляюсь - трезвая, как стеклышко. Когда я сказала про ангела-хранителя, Галя заволновалась и посмотрела на мужа.

     Колюня прислонился к стене и с отсутствующим видом взирал на все происходящее. Галюня упавшим голосом произнесла:

     - Лина, а; может, вам домой пойти?

     Мы что-то спать захотели.

     Я возмутилась:

     - Вот уж здравствуйте! Мне ж идти некуда, и дома у меня в этом городе нет. А вы обещали оставить переночевать. Нет, так не годится! Я, кстати, есть захотела. А вы все съели, пока я по туалетам бегала. Могли бы оставить немножко.

     Я залезла в холодильник и, полазив по кастрюлям и тарелкам, достала масло, сыр, копченую кету и оставшуюся колбасу. Взяла хлеб из хлебницы и села за стол делать бутерброды. Коля стекал на пол по стене.

     Галюня почти валялась на столе - ни руки, ни ноги ее не держали, но от моего произвола у нее от удивления глаза полезли на лоб:

     - Не слишком ли наглеешь, девка, а?

     Она хотела встать со стула, но у нее это не получилось. Вот и славно! А мозги у обоих останутся ясными еще какое-то время, и это мне на руку. Что ж, вперед, Охотникова!

     - Ну что, господа Толкачевы, как вам фотоаппарат - понравился? А то ведь у вас нет, фотографировать нечем.

     - Что ты плетешь, дура? - еле ворочая языком, подал голос Колюня.

     Я вскочила со стула и нанесла Коле сокрушительный удар в челюсть. Он рухнул на пол вместе с табуреткой, и больше я его не слышала до конца вечера. Парень мне особо и не был нужен.

     - Ты что делаешь?! - вякнула Галюня и тоже хотела было вскочить, но я схватила ее за плечи и практически без применения силы усадила на прежнее место.

     - Не надо дрыгаться. Ну что, Галчонок, побеседуем? Или как? Может, тебя сразу в милицию сдать за все твои проделки? За то, что ты воровством промышляешь... У меня-то деньги и вещи ведь сперла, а? А еще за то, что вы с супругом одну женщину шантажировать надумали.

     - Тебе чего от меня надо? - хмуро спросила Толкачева. Она даже и не думала оправдываться.

     Я решила сразу взять быка за рога:

     - Мне нужны фотографии, которыми вы шантажируете Лину Кечаян. Если ты мне их сейчас не отдашь, то пеняй на себя.

     Галя весьма правдоподобно возмутилась:

     - Какие фотографии, какой шантаж!

     Да за кого ты меня принимаешь, сопля малолетняя, дура недоделанная!

     Я врезала и ей - раскрытой ладонью по уху - весьма болезненный, но быстро приводящий в чувство прием. Она охнула и схватилась руками за голову.

     - Это за соплю и дуру, - сообщила я и предупредила:

     - Следующий раз будет хуже.

     - Я вот сейчас милицию вызову, посмотрим, кому хуже будет! - затряслась от злости Толкачева.

     Я достала из кармана диктофон и, перемотав на начало, нажала на кнопочку воспроизведения. Услышав голос супруга, Галя замерла и сразу сжалась. Я дала ей возможность послушать наш разговор с Колюней на лавочке от начала до конца, а потом спросила:

     - Интересно, правда? Можешь милицию вызывать. Некоторым тоже будет очень интересно послушать это и приобщить пленочку к уголовному делу. Например, следователю. За шантаж статья есть. Ты не знала?

     - К какому уголовному делу, что ты несешь? У тебя нет доказательств, тебе никто не поверит!

     Я достала другое записывающее устройство. Не зря же я втыкала "жучок", сидела в прокуренной кухне и терпела общество двух пренеприятнейших людей целый вечер. Теперь моя очередь подпортить им настроение. Мы вместе с Галюней послушали разговор, который происходил на кухне, когда я находилась в туалете. Она нагло ухмыльнулась:

     - И что теперь? Да сто человек подтвердят, что в этот вечер я находилась в гостях. Ты ничего не сможешь доказать.

     Я недобро улыбнулась. Хорошо, не хотите по-хорошему, тогда уберем вазелин.

     Я взяла в руки свой мобильник, потыкала для вида кнопочки и заговорила в трубку:

     - Алло! Это Дмитрий? У меня есть информация о том, где и при каких обстоятельствах вы лишились своих пластиковых карточек, а также наличных денег. Хотите приехать? Отлично. Можете записывать адрес: улица .

     - Подожди! - Галя из последних сил приподнялась со стула, но я так грозно на нее посмотрела, что она немедленно плюхнулась обратно.

     Я сделала вид, что отключила мобильник и вопросительно на нее посмотрела.

     - Подождите, я сделаю все, что вы хотите. - От волнения Толкачева опять перешла на "вы". - Может, вам нужны деньги?

     Я отрицательно покачала головой:

     - Мне не нужны твои поганые деньги.

     Ведь не исключено, что ты мне отдашь не те деньги, которые заработала горбом, стоя за прилавком, а те, которые у кого-нибудь украла. А мне ворованных денег не надо.

     Повторяю еще раз: мне ничего от тебя не нужно, кроме фотографий Лины Кечаян.

     Где они?

     Галя наморщила лоб:

     - Если честно, то я толком и не знаю.

     Колька вчера на встречу с ней ездил, а потом куда-то их положил. Я у него и не спросила. Надо поискать.

     - Так иди и ищи! Я не собираюсь тут с тобой до утра рассиживаться, - скомандовала я.

     Она резко вскочила со стула и.., рухнула обратно. Встала опять, но уже потихонечку, держась руками за стол, потом за стенку и на подкашивающихся ногах поковыляла в комнату. Я последовала за ней.

     В комнате Галина принялась лазить по шкафам и полкам. Я села на диван и стала наблюдать за процессом поиска. Шатаясь и передвигаясь от одного шкафа к другому, выкидывая все содержимое прямо на пол, Галюня нашла наконец знакомый мне конверт.

     - Этот? - спросила она заискивающим голосом, протягивая его мне.

     - А то ты не знаешь! - раздраженно буркнула я, думая о том, что мне придется делать дальше, если вдруг фотографий окажется меньше. Они ведь могли и подстраховаться, разложить их по нескольким конвертам. Но снимков было тринадцать, и я успокоилась. Положила конверт в карман пиджака, встала и направилась в коридор.

     Галя поплелась за мной.

     - Подождите, а вы разве не отдадите мне записи наших разговоров?

     - А зачем? - равнодушно спросила я.

     - Как зачем? - Галя присела на краешек журнального столика. - А где гарантии того, что вы не отнесете пленки в милицию или еще куда?

     Я усмехнулась:

     - Гарантий никаких, разве только мое честное слово. Но у меня есть подозрение, что о честности ты и не слышала. Поэтому просто надейся, что все обойдется. Кстати, а где мои вещи: фотоаппарат и деньги?

     Галя погремела кастрюлями и достала мой кошелек и коробку с фотоаппаратом.

     Это ж надо додуматься, куда прятать! Я выдернула "жучок" из тряпочной розы и подошла к входной двери. Из комнаты хриплым голосом вещал Аркаша Северный:

 

     Лежали на нарах два рыла:

     Один был - Чума,

     Другой был - Бацилла.

 

     Однако, какие приятные песни слушает Колюня. Прямо про свою семейку.

     На пороге я обернулась:

     - Током-то не сильно стукнуло? А то я аж переволновалась. Хотя такую, как ты, ничем не прошибешь. Тебя не ангел-хранитель оберегает, а сам дьявол. Но и этому настанет скоро конец. И, думаю, далеко не такой приятный, как тебе хотелось бы. Ну ладно, я пошла. Приятно было познакомиться. До свидания.

     На улице я вдохнула полной грудью.

     После прокуренной квартиры у меня даже немного закружилась голова от свежего воздуха, и я присела на лавочку. С Толкачевыми покончено. Лина может успокоиться. Остался Арсен. Интересно, как он там?

     И в это время зазвонил мобильный. На экране высветился домашний номер Кечаяна.

     - Я слушаю! - немедленно отозвалась я.

     - Женя, приезжай скорее! - Арсен шептал в трубку. - У нас около забора кто-то ходит. Дольф гавкает так, будто с ума сошел.

     - Где Лина, Баграм, все остальные?

     - Баграм в детской спит, няня с ним.

     Лина наверху, в моем кабинете.

     - Где охрана?

     - Вова внизу, в холле, а Илья с Линой наверху.

     - Идите и вы наверх и не выходите, пока я не приеду. Я буду через три минуты.

     Не кладите трубку, я должна слышать, что у вас происходит в доме.

     Я мчалась по улице, не замечая знаков и светофоров. Только бы успеть! Странно, что собака залаяла. Ни разу не слышала, чтобы Дольф лаял. Видимо, на самом деле что-то не так. В трубке моего мобильника раздавались совершенно обычные звуки, иногда я даже слышала Линии смех, но сердце мое все равно учащенно билось, а руки даже вспотели. Дело в том, что голоса Арсена я не слышала.

     Я как раз подъезжала к воротам "Рябины", которые были распахнуты настежь, как увидела, что из них на бешеной скорости вылетела темная машина с заляпанными грязью номерами и поехала в противоположную сторону. Гнаться за ней я не стала. Больше всего меня интересовало, что там с Арсеном и его семьей. Я въехала в ворота и остановилась около будки. Лампочки на протяжении всей дороги, ведущей в глубь массива, не горели, в будке света тоже не было, и пробираться к дверям мне пришлось на ощупь.

     Около дверей я споткнулась и упала на что-то мягкое и теплое. Я замерла, и волосы у меня на голове зашевелились: я лежала на мертвом человеке! То, что он был мертвым, не вызывало сомнений. Но кто это? Я уткнулась своим носом прямо ему в лицо - он не дышал. Посмотрела на покойника повнимательней и в темноте еле узнала Палыча. Он смотрел сквозь меня остекленевшим взглядом и насмешливо улыбался. Лицо его было в крови. Я вскочила и опрометью бросилась к дому Арсена.

     Возле забора было все тихо, а ворота закрыты. Я нашарила на стене заветный кирпич, нажала на него, и маленькая дверца поползла в сторону. Я влетела во двор, закрыла калитку и подошла к дому. Под ноги мне кинулся Дольф. Я погладила прыгающую собаку по голове и на подгибающихся ногах вошла в дом. Сверху послышался громкий голос Арсена:

     - Лина, с тобой совершенно невозможно играть в нарды. Ты постоянно пытаешься жульничать.

     - Ты что, Арсен, просто я путаюсь, когда считаю свои ходы, - оправдывалась Лина.

     - Путается она, понимаешь ли. Вот мне Илья сейчас скажет, путаешься ты или жульничаешь. Да, Илья?

     Из кухни вышел Вова с бутербродом в руке. Я опустилась на диван. Ноги у меня были ватными и мелко дрожали.

 

Глава 8

 

     Следующие несколько часов на территории нашего поселка крутилась милиция.

     Криминалисты ползали по земле и снимали отпечатки шин. Следователь вместе со своими помощниками ходил по близлежащим дома и опрашивал свидетелей. Как водится в наше время, никто ничего не видел и не слышал. Стреляли скорее всего из пистолета с глушителем. Линия электропередачи была частично выведена из строя, поэтому света на главной дороге не было. Тело уже увезли, и я в третий раз рассказывала о том, как нашла мертвого Палыча. Я была единственным свидетелем, поэтому все внимание оперативной группы было сосредоточено в основном на мне.

     Одним я рассказывала про машину, другим про сторожа, третьим про отсутствие света.

     Следователь Петр Михайлович Дмитриев, как он представился, разговаривал со всеми так, будто считал, что это мы, все здесь присутствующие, во всем виноваты и преступника искать незачем - он здесь! То есть она, так как его манера общения именно со мной не оставляла никаких сомнений: он на двести процентов уверен, что все, произошедшее здесь, - моих рук дело.

     Дмитриев был тучным лысеющим мужчиной лет пятидесяти, с румяным лоснящимся лицом. Весь его скучающий вид говорил о том, что все случившееся - дело обычное и совсем незачем было ему тащиться сюда на ночь глядя. Он сидел на мягком диване в холле дома Арсена и курил, стряхивая иногда пепел мимо пепельницы.

     - Значит, вы не увидели ничего подозрительного? - спросил он у меня в очередной раз.

     - Я вам уже говорила, что было очень темно. Фонари не горели, поэтому, кроме машины и трупа, я ничего не заметила, - ответила я раздраженно. Мне надоело отвечать на одни и те же вопросы.

     - А что с машиной, которая встретилась вам на въезде? , - Я не смогла хорошо разглядеть ее, но это были "Жигули".

     - Какой модели?

     - Не могу сказать точно, но вроде бы темная "шестерка" Я не успела разглядеть - она выехала на очень большой скорости, когда подъезжала к воротам. Петр Михайлович, вы бы посерьезней к этому делу отнеслись! Думаю, что это были не воры.

     Следователь почесал нос:

     - А почему вы так думаете?

     - У меня есть все основания полагать, что непрошеные гости залезли сюда по душу господина Кечаяна. Поверьте, это не просто мои выдумки.

     - Вы можете обосновать свои подозрения?

     - К сожалению, нет. Это профессиональная тайна. Но советую вам поразмышлять над тем, что я сейчас сказала.

     Петр Михайлович откинулся на спинку дивана:

     - Она мне советует поразмышлять!

     Я вот все понять не могу... Вы ведь телохранитель? Я слышал о вас, мадемуазель Охотникова. Говорят, вы первоклассный специалист в своем деле. И вы на сегодняшний день являетесь телохранителем господина Кечаяна. Так?

     - Я ведь вам показывала свои документы. И Арсен Баграмович подтвердил.

     Можете проверить еще раз.

     Следователь начал меня потихоньку раздражать. Особенно его уверенность в том, что вокруг все преступники. Он посмотрел на меня с плохо скрываемой неприязнью:

     - Спасибо, не надо. Я вам верю. Так вот, в связи с этим у меня возникло несколько вопросов.

     Он достал еще одну сигарету, прикурил ее от предыдущей и спросил меня ехидным голосом:

     - Почему же вас не было дома почти весь вечер? Насколько я знаю, телохранитель должен охранять "тело", а не мотаться неизвестно где.

     - Мое отсутствие связано с работой, и если позволите, я не буду рассказывать об этом. То, что я делала, касается только меня и семьи, которую я охраняю.

     - А, если не секрет, от кого вы эту семью охраняете?

     Я почти взбесилась:

     - От исламских экстремистов.

     Петр Михайлович оживился и абсолютно серьезно спросил:

     - Они что, ему угрожали?

     - Нет, но вдруг надумают. А я уже тут, готовая отражать нападение женщин-шахидок, обвешанных гранатами и петардами, - в тон ему ответила я.

     - Какими петардами? - не понял он. - Зачем им петарды?

     - А чтобы шумнее было. И фейерверк небольшой заодно.

     - Какая вы шутница. Тут людей убивают, а вам все хиханьки да хаханьки.

     Дмитриев говорил тихим, убаюкивающим голосом, но взгляд его был недобрым.

     Он встал с дивана, порылся в кармане пиджака, достал визитку и протянул ее мне:

     - Если что-то вспомните - позвоните.

     Уверен, что это были обычные воры. Их кто-то спугнул, скорее всего сторож. Поэтому они его и убили. Я считаю, что ваше волнение напрасно. Но я буду ждать вашего звонка. Так, на всякий случай.

     - Обязательно вам позвоню. Но и вы, как только что-нибудь выясните, тоже непременно звякните.

     Он оглядел меня с ног до головы и вышел из дома. Я последовала за ним только с одной целью - плотно закрыть калитку и проверить ворота.

     Сотрудники органов покинули "Рябину" в первом часу ночи. На воротах остался сидеть сменщик Палыча, а вместе с ним два сержанта. Я стала говорить им, чтобы предупреждали нас о любом визите, но мне было сказано, что они и так получили на этот счет приказ - без проверки и регистрации у них не должна проскочить ни одна мышь. Вот и чудненько!

     Вернувшись в дом, я поднялась в кабинет. Хозяева дома нетерпеливо ждали меня, каждый томим своими думами. Лина ходила вокруг меня и нетерпеливо вздыхала. Ей хотелось утащить меня в другую комнату и расспросить о визите к Толкачевым, но она боялась, что ее нетерпение заметит муж. Арсен тоже мечтал уединиться со мной, чтобы поговорить. Лина начала боком подходить ко мне и уже было открыла рот, но Арсен ее опередил:

     - Женя, можно вас на минуточку?

     Лина села обратно за стол и начала барабанить ногтями по деревянной доске для нард. Мы с Арсеном вышли на лестницу.

     - Пока вас не было, меня тут чуть не убили, - взволнованно прошептал он. - Я хорошо слышал, что кто-то шастал около забора, а потом собака ваша чуть не охрипла от лая. Это ведь покушение на меня сорвалось, а не ограбление.

     - Вот только не надо преувеличивать!

     Вас никто не убил бы. У вас здесь два телохранителя, которым вы можете доверять.

     - Я сейчас никому не доверяю. И, кстати, хотел бы знать, куда все-таки вы сегодня ездили. Только не врите мне!

     Я вздохнула. Ну не могу я тебе правду сказать! И я отвела глаза в сторону:

     - Мне надо было срочно съездить домой по делам, не требующим отлагательств.

     Я же вам говорила. В любом случае вы могли мне позвонить на мобильник. Что вы, собственно, и сделали. И я приехала сразу.

     Если вы об оплате, то можете вычесть, сколько пожелаете, из моего гонорара.

     - Ну что вы, я не собираюсь ничего вычитать! Мне просто интересно. Лина какая-то чудная сегодня, как на иголках вся.

     Мне показалось, что она тоже вас ждет. Вот я и спросил. Мне показалось, что она о чем-то догадывается.

 

***

 

     За нашей спиной раздалось сопение.

     Мы обернулись и увидели Лину. Она стояла на верхней ступеньке и теребила в руках поясок от халата.

     - Сенечка, ты меня прости, пожалуйста, но мне на пару минут нужна Женечка.

     Арсен подозрительно уставился на нее:

     - Зачем?

     - Ну нужна, понимаешь. - И она умоляюще посмотрела на меня, мол, выручай.

     - Извините, Арсен, но мы уединимся на короткое время. - Я стала подниматься по лестнице.

     - Опять секреты. Лина, Женя не домашний доктор, а мой телохранитель. Если у тебя какие-то вопросы, то позвони Юлии Васильевне. Она приедет в любое время и все, что нужно, сделает. Она же врач.

     - Зачем беспокоить пожилую женщину, когда Женя рядом, - сопротивлялась Лина, вцепившись мне в руку и утаскивая с лестницы.

     - Да, да, действительно, мне совсем нетрудно, - поддакнула я, и мы скрылись в комнатке Лины.

     - Это какой-то кошмар! Мне кажется, что он о чем-то догадывается, - прошептала она, когда я закрыла за собой дверь.

     - Возможно, но все уже позади. Вот то, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

     Я достала из пиджака и протянула ей конверт. Она трясущимися руками достала фотографии и скривилась, когда увидела то, что на них изображено.

     - Какой ужас... А где пленка?

     - Не волнуйся, пленки нет вообще.

     Теперь можешь сделать с этими фотографиями все, что твоей душе угодно. Рекомендую порвать и выкинуть.

     Лина разорвала фотографии в мелкие клочья и запихала в карман халата.

     - Женя, я твоя должница по гроб жизни! Проси все, что хочешь.

     - Большое спасибо, у меня все есть.

     Попрошу об одном: не попадай больше в подобные ситуации. Хорошо?

     В дверь постучали. Лина открыла дверь.

     На пороге стоял Арсен.

     - Ну что, насекретничались? - грозно спросил он.

     - Конечно, любимый.

     Лина поцеловала мужа и выбежала из комнаты. Он грозно посмотрел на меня.

     - Я ей ничего не говорила, - честно ответила я.

     В это время зазвонил телефон. Арсен подошел к аппарату, который на втором этаже висел в коридоре на стене. После коротенькой паузы он сказал в трубку:

     "Пропустите", - и повернулся ко мне:

     " - Это с ворот звонили. Сурен приехал.

     Через несколько минут в дверях показался Сурик. Он оглядел нас и взволнованным голосом спросил:

     - Что у вас тут случилось?

     Я не дала Арсену открыть рот и задала вопрос Сурену в лоб:

     - Ты о чем?

     Он опешил:

     - Как о чем? Мне рассказали, что у вас тут милиция крутится весь вечер. Вот я и приехал узнать, что случилось.

     - А откуда ты узнал про милицию? - не давала ему опомниться я.

     - Я же объяснил: мне рассказали. Мне ребята знакомые позвонили на сотовый, они мимо проезжали. Сказали, что там, где живет мой шеф, полным-полно милиции.

     Я сразу в машину и сюда. Моя сломалась, пришлось у соседа одолжить, он как раз подъехал. Я, между прочим, вам звонил, а у вас никто трубку не берет. Что у вас здесь за тайны такие? Вы мне можете объяснить, что здесь происходит?

     - Можем. На территорию пробрались воры и убили охранника, который их спугнул. Вот и все, ничего особенного, - ответила я, решив, что больше ему знать ничего не надо.

     - Ни хрена себе - "ничего особенного"! Сторожа грохнули... - возмутился Сурен. - Может, еще кого убили, а вы от меня скрываете?

     - А что, надо поэтому орать страшным голосом? - невозмутимо поинтересовалась я. - Тебе хотелось, чтобы здесь всех убили?

     Сурик ошарашенно уставился на меня, а я внимательно смотрела ему в глаза. Похоже-, он и правда непричастен к этой истории. Уж больно напуганным выглядит.

     А я его еще больше напугала своими рассуждениями. Ничего не поделаешь - подозреваются все.

     - Ладно, Сурик, успокойся, - сказала я примирительным голосом. - И правда, произошла очень неприятная история. Сторож, конечно, был ни при чем. А вот кто залез и зачем - неизвестно. Я видела машину, которая выезжала отсюда. Я же и нашла труп сторожа. Свидетелей больше нет. Милиция обещала все выяснить.

     - Милиция... - Сурен покраснел от злости. - У моего соседа дочь убили два года назад. До сих пор найти не могут того, кто это сделал. Хотя куча свидетелей была!

     А тут никто ничего не видел, а они найдут... Ага, как же!

     - Почему же никто ничего не видел?

     Я тебе сказала, что видела все. И при возможности смогу опознать машину, которая выезжала из "Рябины", - возмутилась я.

     - Надеюсь, что все-таки выяснят. Следователь, во всяком случае, так и сказал, Сурик. - Арсен смотрел на Сурена так, как отец смотрит на любимого сына.

     А вид у "сынули" был очень расстроенный. И он вновь пустился в объяснения:

     - Я же за вас переживаю. Я же знаю, какие у вас проблемы. У меня сердце целыми днями не на месте. То одно, блин, то другое. Ладно, если у вас тут все в порядке, то пора домой ехать. Баграмыч, ты когда на работе появишься?

     Мы вышли во двор. Арсен разговаривал со своим помощником, а я посмотрела на дорогу и остолбенела. Около наших ворот стояла темная "шестерка", вероятно, моя ровесница, с номерами, заляпанными грязью так, что их не было видно. И она до невозможности была похожа на ту, с которой я встретилась по возвращении от Толкачевых. Скорее всего на ней и уехали те, кто, возможно, убил сторожа и мотался около кечаяновского дома. Неужели все же Сурик замешан во всю эту историю с преследованием Кечаяна и я правильно его подозревала?

     Я подошла поближе к машине и обошла ее со всех сторон.

     Да, кажется, она. Я потихоньку открыла дверцу и залезла в "шестерку". Порывшись в "бардачке" и не найдя там ничего такого, что указывало бы на владельца, я решила подождать Сурика. Он удивился, увидев меня в салоне:

     - Женя, а что вы тут сидите?

     - Да вот, смотрю - машина знакомая.

     Это чей катафалк?

     Сурен хмыкнул:

     - Действительно, катафалк. Гнилушка.

     Я ведь уже говорил - соседа моего "жигуленок". Моя тачка сломалась, вот я у него и попросил машину, чтобы до вас доехать.

     - Что за сосед? - поинтересовалась я.

     - Славик, что ли? Да обычный мужик, работяга. В каком-то строительном НИИ работает. Женат, двое детей. А вам он зачем?

     - Мне просто показалось, что это машина приятеля моего. А почему она такая грязная?

     - Да он только что привез семейство свое из деревни. У него там теща живет, вот жена с детишками к ней и ныряет частенько на откорм. Он и сам там постоянно отирается. У тещи куры, корова, свиньи, огород. Хоть на продукты не тратятся. Зарплата в НИИ - со смеху помрешь. Он ваш приятель, да?

     Я вздохнула:

     - Нет, кажется, я ошиблась. Со всеми бывает.

 

Глава 9

 

     Утром мы отправились на завод.

     Настроение у меня было поганое. Всю ночь я не могла уснуть. В голове роились мысли о том, кто же это действует нам постоянно на нервы. Слава богу, с Линой разобрались. Все оказалось намного проще, чем я сначала думала. Надеюсь, я надолго отбила у Толкачевых охоту добывать воровством и мошенничеством деньги. Но вот еще неизвестные, шаставшие вокруг дома вечером, и темная машина, на которой уехали те, кто убил Палыча... А потом та, на которой приехал Сурик... Проверить бы его соседа, кстати, псевдогаишники тоже были на темной "шестерке"...

     Дело пока не двигалось с мертвой точки. А сегодня уже двадцать четвертое мая и завтра - срок, о котором говорили Арсену по телефону. Еще тот психопат, который покушался на него и теперь гуляет где-то на воле, беспокоил меня. Кто бы помог разобраться?

     Доехали мы без приключений. На заводе все было спокойно. По двору суетливой мухой пронесся Лебедев, вполголоса ругаясь с каким-то мужичком в рабочей одежде.

     Увидев нас, он махнул рукой и, не сбавляя темпа, скрылся в цехе. Сегодня завод отправлял большую партию в область, поэтому старший по сбыту с утра метался из одного цеха в другой.

     В приемной змееподобная секретарша болтала с кем-то по телефону. Но Арсен не обратил на это внимания, и мы зашли в кабинет. Сурик сидел за столом, уткнувшись носом в какие-то бумаги, и что-то черкал на полях. Увидев нас, он расцвел в улыбке:

     - А, дорогой шеф! Рад видеть. Сегодня день обещает быть жарким. Угадайте, откуда звонили?

     - Даже не представляю, - буркнул шеф. По его лицу было видно, что он уже с опаской относится ко всякого рода звонкам.

     - Из милиции! Сцапали парня, который этикетки из типографии забирал.

     - Кто такой? - заинтересовалась я.

     - Он не говорит, поганец. Звонили всего минут десять назад.

     Я отошла в угол и принялась названивать Перловой. Вот вредина, сама связаться со мной не могла!

     Дозвонилась я быстро, но Наталья не дала мне и слова сказать:

     - Женя, хорошо, что ты позвонила мне.

     У нас только планерка закончилась. Ты знаешь, что задержали парня, который покупал поддельные этикетки в типографии?

     Но он крепкий орешек. Говорит, что не знает тех, кто просил его это делать. Он сейчас в городской прокуратуре находится. Если у тебя есть там знакомые, то позвони и узнай, что новенького. Фамилия следователя Дмитриев.

     О как! Это тот же следователь, который приезжал накануне в "Рябину". Ну за что мне такое наказание? Поблагодарив Наташу, я позвонила в милицию. Не в городскую прокуратуру, а в областное управление внутренних дел - мне захотелось узнать, что за птица этот Дмитриев. Но мой старый знакомый Игорь, работавший оперативником, оказался на больничном, и я тут же перезвонила ему домой.

     - Женечка! Сколько лет, сколько зим!

     Я очень рад тебя слышать. Какими судьбами?

     - Игорек, ты только не ругайся - я звоню тебе по делу.

     - Ну естественно, - обиженным тоном сказал Игорь, - когда тебе нужна какая-то информация, ты сразу звонишь мне.

     А вот когда я хочу с тобой поужинать, то у тебя всегда наготове куча отговорок.

     - Ну что ты! Мы обязательно с тобой как-нибудь пообедаем. Но не сейчас, ты ведь болеешь.

     - Ради такой женщины, как ты, я готов идти на край света с температурой сорок. Ну ладно, бессовестная, говори, что на этот раз тебе надо узнать. Чем смогу - помогу.

     - Игоречек, ты самый лучший! Скажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о следователе Дмитриеве. Зовут его Петр Михайлович.

     - Фу, - ответил в трубку Игорь, - где ты их все время находишь?

     - Это не я. Они сами находятся. А почему "фу"?

     - Да потому, что более противного мужика нет во всем Тарасове. Он успел поработать во всех районных прокуратурах города. В Октябрьской он прямо на допросе избил подозреваемого. Замяли. Во Фрунзенской брал взятки. Тоже пронесло. Из Ленинской его "попросили" за превышение служебных полномочий. Видимо, за ним кто-то стоит. Кто-то с мохнатой лапой. Поэтому его до сих пор не выгнали из органов. Ему до пенсии осталось полгода.

     В городской прокуратуре воют, но ничего поделать не могут. Он за последние несколько месяцев ни одного преступления не раскрыл, на нем целая куча "глухарей".

     Так что если он ведет какое-то дело, для тебя очень важное, то ты лучше на него не надейся.

     Вот здорово! Я была поражена. Если у Дмитриева все дела - "глухари", то почему ему поручили дело "Ковчега", довольно сложное? Непонятно.

     Пообещав Игорю поужинать с ним на следующей неделе, я положила трубку и решила заняться заместителями Арсена и его секретаршей - послушать, о чем они говорили в мое отсутствие. На этот раз темы были разнообразные, но в основном сводились к работе. Меня же интересовали личные разговоры.

     Секретарша трепалась все эти дни с подружкой о каком-то Гуньке, который звонил ей домой и просил о встрече. Подружка Света говорила, что Гунька - парень что надо. Но Ирочке не нравилось, что Гунька моет свой "Ауди" раз в пятилетку и к тому же стрижется, как лох. К слову сказать, я видела Ирочкиного бывшего кавалера и даже немножко пообщалась с ним, после чего в очередной раз убедилась, какие бывают бабы-дуры.

     Ширшина взахлеб сплетничала обо всех подряд со своими знакомыми. Несколько раз звонила ее дочь и бодрым голосом говорила, что у нее все хорошо, но просила у мамани денег на "мелочовку".

     Литвиненко говорил по телефону мало, да и то в основном на производственные темы. Общался он со всеми коротко и ясно. Иногда приплетал пару матерных выражений. Вероятно, для того, чтобы собеседники его лучше поняли.

     Бойко частенько звонил некой Томочке и договаривался о встрече. Томочка всякий раз сопротивлялась и ломалась, но в конце каждого разговора соглашалась и чмокала трубку.

     Лебедев постоянно был на территории, и поэтому его линия молчала. И сегодня у него был напряженный день. После таких погрузок он обычно отправлялся домой, так как приходил на работу почти к пяти утра. К нему в кабинет я собралась наведаться попозже.

     Щербаков по телефону тоже говорил очень мало - у него был сотовый. К тому же он то мотался по цехам, то торчал безвылазно в кабинете, то вообще находился неизвестно где. Частенько он выезжал на предприятия, которые сотрудничают с "Ковчегом" и поставляют ингредиенты для вина. Проследить, когда и где он находится, было практически невозможно. Поэтому я решила проверить его "жучок". Но для этого мне было необходимо под каким-нибудь благовидным предлогом зайти к нему в кабинет.

     - Арсен! - потихонечку позвала я.

     Кечаян оторвался от бумаг и вопросительно на меня посмотрел.

     - У вас нет никаких поручений для Щербакова? Может, мне ему передать что-нибудь или отнести?

     Арсен удивился:

     - А Ирка на что? Она ему позвонит, и он придет.

     - Нет, вы не понимаете. Мне нужно зайти к нему в кабинет. Очень надо, а повода нет. Вот я и спросила.

     - Ах вот оно что! - наконец-то дошло до Кечаяна. - Ну, если тебе так надо, то отнеси ему вот этот план на вторую половину года.

     Я, зажав под мышкой папочку, возникла на пороге Щербакова. Он сидел за столом и пил чай. Увидев меня, он почему-то испугался, лицо его вытянулось. Он поставил чашку на блюдце, и стало заметно, что у него дрожат руки.

     - Вы ко мне? - спросил он.

     - Ну да. Арсен Баграмович попросил меня отнести вам план на второе полугодие.

     - Вас?

     - Меня. А что вас так удивляет? Я же помощница Арсена Баграмовича. Он всем об этом сказал.

     - Но я знаю, что его секретарша пока Ирочка и что именно она обычно ходит по его поручениям. Вы же его помощница по каким-то там специальным делам.

     Щербаков весь мелко трясся. Лицо его было противно-зеленым. Наверное, и впрямь у него язва разыгралась. Больной мужик, а тут еще истории эти...

     Я опустилась в кресло:

     - Слышала, у вас больной желудок.

     Есть одно потрясающее средство - сок белокочанной капусты. Выпиваете натощак, и ваша язва достаточно быстро рубцуется.

     Или сок картошки, но он, по-моему, намного противнее. А на экстренный случай есть лекарственные препараты, которые тоже очень хорошо помогают. Я могу сходить купить. Или попросить кого-нибудь.

     Щербаков замахал руками:

     - Не надо, спасибо большое! Я уже все, что мог, пил. И сок капусты, и сок картошки. У меня язва на нервной почве обострилась. Мне бы лучше домой, отдохнуть пару дней. А вы бы не могли попросить Арсена Баграмовича, чтобы он меня отпустил? Мне кажется, вас он послушает. Я, если честно, давно хочу уволиться. Здоровье не позволяет уже так работать, как раньше.

     - Ну что вы! Господин Кечаян не послушает меня. Кто я такая? Возьмите просто больничный. Я, конечно, попробую с ним поговорить, но ничего вам обещать не буду. Я зайду попозже.

     С этими словами я вышла из кабинета.

     "Жучок" забирать еще рано. Посмотрим, что будет вечером.

     В кабинете Кечаяна царила суета. На Арсене не было лица.

     - Что-то случилось? - поинтересовалась я.

     - Только что я узнал от сотрудника, вернувшегося из отпуска, что в городе Котовске продается подделка нашего вина.

     Надо немедленно туда ехать.

     Во дворе уже, по распоряжению Арсена, готовили к поездке "Навигатор", и отговаривать директора было совершенно бесполезно.

 

***

 

     Мы ехали в область. Нас сопровождал "Владимир Ильич" - Вова и Илья расположились на передних сиденьях. Мы направлялись в Котовск. Арсен первый раз в жизни услышал про такой городок и, естественно, никогда там не был, хотя Котовск находился в получасе езды от Тарасова.

     Поэтому он, когда мы въехали в город, принялся с любопытством озираться по сторонам.

     Кругом было чистенько и уютно. Городишко, носящий имя легендарного героя Гражданской войны, был маленький. Самый высокий дом в городе - трехэтажный, и в нем располагалась администрация Котовска. Все здесь было такое миниатюрное и аккуратное, что напомнило детскую сказку про Незнайку и Цветочный город. Посередине городка пролегала улица, носящая гордое название "Трудовой проспект", и на этом проспекте расположились все городские очаги культуры: кинотеатр "Романтик", в котором после вечерних сеансов начинал свою работу одноименный ночной клуб, детский сад, школа, приютившая в своем здании спортивный клуб, и большой магазин, именуемый "Центральный".

     К нему-то мы и подъехали. Арсен остался сидеть в машине вместе с Вовой, а я с Ильей вышла. Бабульки, торговавшие около магазина семечками и редиской, при нашем появлении заметно оживились и начали шушукаться. Мы, провожаемые их взглядами, прошли в магазин.

     Появление роскошного джипа в городе стало, вероятно, событием дня. Он и в Тарасове такой один, кечаяновский "Навигатор", что уж говорить о провинции. Продавщицы и покупатели, видевшие через прозрачные витрины, как мы подъехали, на какое-то время отвлеклись от своих дел и с любопытством принялись нас разглядывать. Наш путь пролегал в винно-водочный отдел, и нам пришлось пересечь магазин от начала до конца прежде, чем мы попали в интересующее нас место. Разнообразию товара здесь позавидовал бы любой тарасовский супермаркет. Да и цены приятно радовали.

     В винно-водочном отделе к нам подплыла пухлая высокая блондинка с гордой, даже величественной осанкой, сильно накрашенными большими глазами и чувственным алым ртом. На груди у нее болтался розовый бейджик, на котором было написано, что зовут эту царственную особу Анжелика Васильевна Дондукова. Очаровательно! Эта маркиза ангелов подошла к Илюхе вплотную и почти прикоснулась своим мощным бюстом к его пиджаку. Парень слегка попятился.

     - Вас что-то интересует? - спросила она, обращаясь главным образом к Илье.

     На меня она не обращала ни малейшего внимания. А зря. Вообще-то именно я собиралась с ней разговаривать, а не Илья.

     Поэтому я ответила за него:

     - Девушка, у нас свадьба через две недели. Мы бы хотели купить что-нибудь на стол. Водка и шампанское уже есть, нужно выбрать какое-нибудь вино. Что бы вы могли нам посоветовать?

     "Маркиза" обвела свои владения взглядом. Полки на стене сверкали от обилия стоявших на них стеклянных бутылок. Больше всего места было отведено водке. Целую полку занимало импортное пиво. Отечественное тоже имело место тут быть, но в весьма скромном ассортименте, в основном от местных производителей. Также я заметила несколько бутылок греческого коньячного напитка и несколько настоек типа "Рябины на коньяке". На отдельной полочке стояло шампанское, а на самой верхней - бутылки с напитками типа виски, мартини. С удивлением я обнаружила даже текилу. Да уж, глаза на самом деле разбегались. Сразу я не смогла найти то, за чем мы сюда приехали, и подошла ближе.

     - А что бы вы хотели - отечественное или импортное? Может, какие-нибудь экзотические напитки? - обратилась уже ко мне Анжелика Дондукова. Она отошла от моего "жениха" и перестала обращать на него внимание. Правильно, что время тратить, когда мужик без пяти минут женат.

     Лично я вообще-то предпочитаю трезвый образ жизни. А уж после окончания этого дела скорее всего не только не смогу пить алкоголь, но и, наверное, видеть не захочу проклятые бутылки. Последние дни я только и делаю, что вынужденно прикладываюсь к рюмке. Надеюсь, здесь нам не предложат дегустировать вино или распить бутылочку за знакомство в подсобном помещении.

     - Я не знаю, - вздохнула я. - Мне говорили, что есть наши неплохие вина. Их выпускает тарасовский завод "Ковчег". Вы слышали про такой?

     Продавщица хмыкнула:

     - Еще бы не слышать! У нас все из-за него как будто с ума посходили. Только его вина и пьют. Привозили нам на той неделе четыре вида: красное вино "Исидора", и "Пурпурный закат", и белое "Наслаждение", и "Нежный поцелуй". Вот на них был самый высокий спрос. И на стол поставить и подарить кому-нибудь не стыдно. Очень приятное на вкус вино, и бутылки красивые. К тому же стоит не очень дорого. Но, к сожалению, все кончилось.

     Скоро должны привезти еще.

     - А скоро - это когда? - поинтересовалась я.

     - Ну, я же не директор магазина! Вот у нее и спросите.

     К директору я идти пока не собиралась.

     Ну а что дальше делать?

     И вдруг Илья выкинул такое, чего я от него никак не ожидала. Он подошел к продавщице, взял ее за руку, положил ее ладонь на свою, затем накрыл сверху своей другой лапищей и нежным голосом произнес:

     - Анжелика Васильевна! Мы с сестрой очень хотели приобрести на свадьбу нашего племянника именно эти вина. У меня к вам огромная просьба: как, только вы узнаете, что должны привезти это вино, позвоните мне непременно. Я оставлю вам мой номер мобильного телефона. Можете звонить мне хоть ночью!

     Вот это да! Значит, мы брат с сестрой, а свадьба у нашего племянника. А ведь он молодец! Теперь мы точно будем знать, когда в здешний магазин привезут подделку. Я отошла от прилавка к витрине и посмотрела на улицу. Людей на тротуарах практически не было. Пару раз проехали автомобили, да промчался какой-то малолетний рокер на самодельном мопеде. За спиной раздавалось воркование Анжелики и Ильи. Наверное, шел обмен телефонами.

     Я решила выйти на улицу и подождать там нашего новоявленного обольстителя.

     В машину я садиться не собиралась, и поэтому от нечего делать разглядывала печатную продукцию, которая продавалась с лотка на выходе из магазина. Через пару минут появился Илья, и мы вдвоем пошли к машине. Я оглянулась. У витрины, почти прижавшись к ней носом, стояла Анжелика и смотрела нам вслед. Выражение ее лица было таким радостным, что я не выдержала и спросила:

     - Ты что ей наобещал?

     - Да ничего. Просто оставил свой телефон и сказал, что буду ждать ее звонка днем и ночью. Так что теперь мы будем в курсе всех событий и сможем даже присутствовать при доставке и разгрузке. Я правильно все сделал?

     - Да, молодец. А она что?

     - Спросила, что говорить, если трубку возьмет жена.

     Я засмеялась. Вот хитрюга, эта продавщица! Сразу удочку закинула.

     - Ну а ты ей сказал, что не женат.

     - Естественно. Я ведь и так не женат.

     Кстати, она мне понравилась. Не люблю худых. Я всегда мечтал о том, чтобы жена у меня была такая, крупная. Может, всерьез задуматься? Как вы думаете, Евгения Максимовна, может, мне и впрямь жениться пора?

     Я почувствовала в своем сердце укол ревности. Мне нравился светловолосый богатырь Илья, и вдруг появилась эта провинциальная краля и практически увела у меня из-под носа объект моего восхищения. Я мысленно одернула себя: не хватало еще влюбиться на работе! Как говорила одна моя знакомая: "Не спи с тем, с кем работаешь, и не работай с тем, с кем спишь".

     Это золотое правило она вывела, работая в редакции крупной тарасовской газеты, где свободная любовь между сотрудниками была делом обычным. Таким же, как и сплетни, сопровождающие каждого сотрудника до гробовой доски.

     В машине на нас накинулся Кечаян:

     - Вы что так долго? Я уже весь испсиховался здесь! А они так неспешно идут, будто погулять вышли... Ну, что там?

     - Вы, Арсен Баграмович, что-то опять кричать начинаете, - сказала я спокойным голосом.

     - Ох, простите меня, пожалуйста, - заерзал на сиденье мой клиент. - Но войдите в мое положение! Да не травите же душу, рассказывайте...

     Мы рассказали, что видели и слышали.

     Илья сразу описал, какая в магазине потрясающая девушка работает. Владимир хмыкнул:

     - Эх, Евгения Максимовна, что же вы и меня с собой не взяли? Глядишь, может, и я там свою вторую половину нашел бы.

     Где-нибудь в кондитерском отделе.

     Всю оставшуюся дорогу до Тарасова мы вспоминали наш визит в магазин и встречу Ильи со своей судьбой. Вова умолял меня непременно брать его всегда с собой, а то он так и не найдет никогда свою суженую рядом с таким покорителем женских сердец, как Илья. "Покоритель" молча сопел.

     На "Ковчег" мы вернулись часов в семь, и в офисе уже никого не было. Оставив директора с телохранителями в кабинете, я решила наведаться в лебедевские апартаменты. Говоря по правде, этот человек не вызывал у меня подозрений, но работа есть работа. Я не имею права скидывать кого-либо со счетов.

     Дернув пару раз дверь, я поняла, что Лебедев запирает свой кабинет на замок, тогда как все, кроме бухгалтеров, оставляют двери открытыми для уборщиц. На входе у Максима запасных ключей не оказалось, и мне пришлось, как примитивному ворюге, открывать дверь проволочкой.

     Я ведь отмычек с собой не ношу.

     Александр Сергеевич, вероятно, скрывал в кабинете что-то очень важное и ценное. Причем такое, что запер дверь.., аж на два замка. Порывшись в кабинете и не найдя ничего любопытного, я забрала свой "жучок" и направилась прочь. Но буквально на выходе обратила внимание на уголок папочки, торчащий на одной из книжных полок в шкафу. Папку явно прятали от посторонних глаз - запихали под книги, которые стояли ровными рядами. Сразу ее можно было и не заметить. Лебедев, наверное, лазил в шкаф за какой-нибудь книгой, вот она и сдвинулась.

     Я достала папочку. Это был старый шедевр советского канцелярского искусства.

     Коричневая папка из толстого картона с белыми тесемками. На лицевой стороне ее был вытеснен профиль Ильича. Не того, который охранял Кечаяна, а того, который вождь мирового пролетариата. Я дернула за широкие серо-белые лямки.

     За несколько минут я узнала всю историю завода "Ковчег". Лебедев собирал газетные вырезки, в которых рассказывалось про славные трудовые будни родного завода. Конечно, было чем гордиться. Оказывается, "Ковчег" стоял поперек горла у всех тарасовских производителей алкогольной продукции. Кечаян сумел завоевать популярность всего за год, тогда как все остальные мучились годами, а от их продукции население просто плевалось.

     Частенько упоминалась фамилия некоего Данилина, который являлся хозяином завода "Волжские просторы". Его контора выпускала водку, вино, коньяк... Короче, все подряд. Качество было, скажем так, ниже среднего, но зато продавалась продукция по ценам прямо-таки коммунистическим. У "Просторов" даже был свой большой фирменный магазин под идиотским названием "Сто грамм", но после того, как появился "Ковчег", Данилин сдал свои позиции. Тарасовцы предпочитали платить за качество. В одной статье писалось про тайную войну, которую ведут друг с другом Данилин и Кечаян.

     Я, как человек малопьющий, никогда не вникала в подобные разборки, поэтому читала содержимое папочки с большим интересом.

     Потом начали попадаться статьи, в которых упоминался тот самый психопат Фролов, который совершил покушение на Арсена. Об этом, оказывается, писали многие тарасовские газеты, а я опять же ничего не знала. Эх, как бы мне сейчас пригодилась моя тетушка! Вот кто знает все и обо всех. На одной из вырезок в углу на полях мелким почерком было написано: "Ильин Сергей Петрович". И рядом, еще мельче, телефон.

     - Женя! - позвали из коридора.

     Я так увлеклась, что совершенно забыла о том, что меня ждут. Повторив про себя несколько раз номер телефона и фамилию, я аккуратно сложила бумажки в папку, завязала ее и запихнула туда, где; нашла.

 

***

 

     Вечером предстоял еще один обед в кругу семьи. Лина была несказанно рада, что ее история так быстро и благополучно закончилась, и в честь победы над шантажистом накрыла стол. Этот предмет мебели в очередной раз ломился от всевозможных блюд. Но на сей раз у нас были гости.

     Вернее, гостья - мама Лины. Дородная женщина восседала за столом, словно английская королева. Она посматривала на меня так, словно я прокралась в дом с единственной целью - развести Лину с мужем. Я пыталась несколько раз с ней заговорить, но она почему-то делала вид, что с рождения глухая. Лина краснела от стыда за свою мамашу, и я, чтобы не нарушать семейный покой, удалилась в свою комнату.

     Дорвавшись до телефона, я первым делом позвонила тете Миле. Та ужасно обрадовалась:

     - Женечка, наконец-то. Я волнуюсь.

     Ты даже не звонишь. Ты сейчас где?

     - Это военная тайна, - пошутила я. - Между прочим, звоню по делу. Тетечка, ты же у нас все знаешь. И я хотела у тебя спросить: что ты слышала интересного о Кечаяне? Это директор завода "Ковчег".

     - Женечка, - произнесла тетушка упавшим голосом, - во что ты ввязалась!

     Это же гадюшник. На этого Кечаяна уже покушался какой-то ненормальный. Говорила я тебе, что газеты читать надо. Самой же может печатная информация пригодиться. Писали целый месяц, что этот психопат то ли родственник, то ли любовник бывшей девушки отца Арсена. Что эта девушка что-то с собой сделала и теперь псих мстит за нее всем членам семьи Кечаянов.

     Вообще история очень темная и запутанная. Как бразильский сериал. Ты Лариске позвони, подружке моей. Она же врач-психиатр. Тем более ты уже как-то звонила ей. Она мне рассказала. Вот она точно должна знать о нем. Ее кавалер был лечащим врачом того психа.

     - А как кавалера звали?

     - Сережка. Бестолковый тип. Врач из него - никакой. Внешне страшный, как моя жизнь, но ни одной юбки мимо не пропускал. Ларка с ним намучилась, а потом плюнула.

     - Тетечка, а как его фамилия?

     - Кажется, Ильин.

     - Точно Ильин? - с надеждой спросила я.

     - Точно. А ты что, его знаешь?

     - Да я просто так спросила, наугад.

     Тетя Мила, а что за завод "Волжские просторы"?

     - Тоже серпентарий еще тот. Дрянь всякую гонят да народ травят. У них директор Данилин. У него тесть - в органах работает. Поэтому виноделу-бракоделу все с рук и сходит.

     Скоро я имела представление обо всем тарасовском рынке алкогольной продукции в целом и директорах всех винзаводов, в частности. Тетушка немножко посокрушалась, что я связалась с такими людьми, как винно-водочные короли. Она была уверена, что все они без исключения люди глубоко непорядочные. Моя тетя Мила - человек старой закалки, поэтому переубеждать ее я не стала.

     Порадовало меня то, что некий Ильин оказался знакомым Ларисы Ивановны и тоже врачом-психиатром. Телефон его имелся, и я решила немедленно позвонить ему. Набирая номер, я молила бога, чтобы это был домашний телефон. Бог услышал мой молитвы. После первого же гудка трубку сняли и противный мужской голос прокряхтел:

     - Я слушаю.

     - Сергей Петрович? - как можно слаще пропела я в трубку.

     - Да, я. А с кем я разговариваю?

     - Вы меня не знаете. Мне дала ваш телефон одна моя знакомая. У меня к вам дело, касающееся вашей работы. Мы не могли бы встретиться?

     В трубке чихнули так, что у меня чуть ухо не отвалилось:

     - Мне все-таки хотелось бы знать, с кем я разговариваю. Имя-то у вас есть?

     - Да, конечно. Меня зовут Оксана.

     - Оксана, говорите? А как зовут знакомую, которая направо и налево раздает мои телефоны?

     Называть кого-либо я не собиралась.

     По телевизору в тот момент показывали передачу про отечественного кутюрье Валентина Юдашкина. Была не была!

     - Ее зовут Валентина.

     В трубке сразу радостно заурчали:

     - А, Валюшка... Так бы сразу и сказали. Что-то я ее давно не видел. Как у нее дела?

     - Спасибо. Очень хорошо, - я мысленно пожелала Вале долгих лет жизни. Не забыла я и про законодателя мод. - Так как насчет встречи?

     - Конечно, Оксаночка. Как вам будет удобнее. Кстати, у вас такой приятный голос, - буквально пел Ильин. Какая Оксаночка? О чем это он? Тьфу, черт. Это ведь я! А Сергей Петрович тем временем продолжал:

     - Вы можете ко мне подъехать.

     Или мы можем встретиться где-нибудь на вашей территории. Например, у вас дома.

     Мы сможем обсудить все интересующие: вас вопросы за фужером шампанского. Вы любите шампанское?

     Ах ты, старый пень! Сейчас я тебя...

     И заговорила еще более сладким голосом:

     - Ну что вы, у меня старший брат ужасно вредный, терпеть не может старых мужчин. Он сломал ногу и теперь валяется дома. Поэтому ко мне домой нельзя.

     - Тогда давайте я куда-нибудь подъеду, Куда вы скажете.

     "Старый мужчина" был проглочен даже без последствий. Наверное, Ильин себя не относил к таковым.

     - Ну хорошо. Давайте встретимся на набережной. Около памятника Гагарину."

     Ильин обрадовался:

     - Конечно, давайте. Когда и во сколько?

     - Через полчаса, - ляпнула я. А что?

     У Арсена сейчас все равно теща в гостях.

     Надеюсь, не собирается никуда. А встреча с Ильиным больше чем полчаса не займет.

 

Глава 10

 

     Около памятника Гагарину на тарасовской набережной, как всегда, толпился народ. Я уже начинала волноваться, что не увижу Ильина. Узнав о его огромной любви к женскому полу, оделась я соответствующе: коротенькая кожаная юбочка и светло-бежевый джемпер в обтяжку подчеркивали все достоинства моей фигуры.

     Рядом находилась крутая гостиница "Хорватия", поэтому мой внешний вид вызывал нездоровый интерес проходящих и проезжающих мужиков. Я уже прокляла все на свете, что договорилась о встрече именно на этом месте, но тут кто-то сзади дотронулся до моей руки. Я оглянулась, но никого не увидела. Я опустила глаза и обнаружила мелкого мужичонку лет шестидесяти. Роста в нем было метр шестьдесят с небольшим, а одет он был как подросток: мешковатые голубые джинсы, ярко-оранжевая ветровка. Задрав голову, мужичонка радостно улыбнулся:

     - Вы Оксаночка?

     - А вы Сергей Петрович? - спросила я его, хотя и так уже было понятно, что это он.

     - Да, это я, - с гордостью ответил Ильин.

     Дядька скорее всего принадлежал к разряду мужчин, считавших, что они неотразимы.., ни в одной луже. У него была наружность гнома, нос картошкой, ярко-голубые глазенки и абсолютно детское выражение лица вызывали умиление. Он просто не мог стоять на месте: подпрыгивал, крутился и изредка передергивал плечами. Те несколько слов, которые он произнес, были сказаны с интонацией крутого мужика, которому все вокруг обязаны по гроб жизни. Я слышала, что обычно медицинская специализация откладывает отпечаток на своих представителей. Мне попадались стоматологи с ужасными зубами, окулисты в очках на плюс восемь, а сейчас передо мной стоял психиатр, который, кажется, недалеко ушел от своих пациентов.

     Наверное, у него мания величия.

     - Куда пойдем, Оксан очка? - поинтересовался психиатр, пытаясь обнять меня рукой за талию.

     - Пойдемте в кафе посидим. Вон туда, на баржу, - я сбросила с себя его потную лапку, и мы направились к причалу.

     На барже было немноголюдно из-за противной погоды. Мы уселись за столик.

     Официантка незамедлительно подошла к нам, усердно виляя попой. У Ильина загорелись глаза.

     - Мон шер, - обратился он к девушке, - будьте любезны, принесите нам две пиццы, бутылку шампанского и...

     - И бутылку минералки, - прервала я его. Пить я больше не собиралась.

     Официантка ушла, провожаемая взглядами Ильина. Он тяжко вздохнул и наконец повернулся ко мне.

     - Так вы, Оксаночка, ко мне по делу, не так ли?

     - В некотором роде - да. Мне сказали, что вы сможете мне помочь. У нас в семье небольшие проблемы.

     Ильин развалился на стуле, как Обломов на диване, и завел:

     - Мы, психиатры, обязаны помогать тем, у кого в семье случаются неприятности. Проблемы иногда ломают жизнь человека. И если я смогу вам помочь, то, поверьте мне, буду счастлив.

     - У меня брат сходит с ума, - осчастливила я его проблемой.

     - Вот как? - он нахмурил брови и теперь стал похож на очень старого и противного гнома.

     - Да, вот так вот, - грустно вздохнула я.

     - И как это проявляется?

     - У него появилась навязчивая идея: он хочет убить человека.

     Ильин махнул рукой:

     - Милочка, если бы все люди, которые когда-нибудь хотели кого-нибудь убить, считались психически ненормальными, то на учет пришлось бы поставить полстраны.

     Мы же все дерганые и ненормальные.

     Забавно. Если он о себе, то ладно. Себя я дерганой и ненормальной не считаю.

     Пока.

     - Понимаете, мой брат очень хочет убить того человека. Уже готовит план мести. Мы держим его дома, но последнее время боимся, что не сможем за ним уследить. Может, вы сможете мне помочь?

     Я жалобно посмотрела на Ильина. Он положил свою птичью ручонку на мою руку и заговорщицки произнес:

     - Думаю, смогу вам помочь. Можно на некоторое время положить вашего брата в больницу. Это, конечно, будет стоить денег. Лекарства сейчас очень дорогие, особенно специфические.

     Я подалась вперед и томным голосом сказала:

     - Я очень хорошо зарабатываю. Деньги не главное. Какие вы можете дать гарантии? Будете лечить моего брата или просто продержите его в больнице, как в доме отдыха?

     Гном обрадовался и тоже навалился на стол. Я почувствовала, что он снял ботинок и теперь гладит меня под столом своей ногой в носке. Ощущения были препротивнейшими.

     - Оксаночка, мы, конечно, полечим вашего братца. Гарантии в том, что некоторое время он будет вести себя смирно.

     - А потом?

     Он отдернул ногу, почесал ею свою, потом опять принялся за мою. И продолжил:

     - Потом он может опять взяться за старое. У нас был один случай. Может, вы даже о нем слышали. Весьма нашумевшая история. Один человек покушался на директора одного крупного предприятия...

     Я округлила глаза:

     - Что вы говорите? Я не слышала эту историю. Расскажите.

     Так-так, интересно. По-моему, становится тепло: приближаемся к тому, что мне нужно.

     - Да, да, очень нашумевший случай.

     У парня была нарушена психика: несчастная любовь, смерть любимой девушки и уверенность в том, что убийца на свободе, совсем свели его с ума. Задумал покушение. Не получилось. Пришлось положить его к нам в клинику. Вроде успокоился. Но сейчас мне звонят его родственники и говорят, что он опять что-то задумал. Наверное, опять придется его к нам класть. Это трагедия в семье. Как я сочувствую таким людям! - Ильин покачал головой.

     Я весьма правдоподобно ужаснулась:

     - А что же, он сейчас на свободе? Прямо так по улицам и ходит?

     - Ну да, - развел руками доктор. - Клиники переполнены, на всех мест не хватает.

     Я всплеснула руками:

     - Но ведь он представляет опасность для окружающих!

     Сергей Петрович задумчиво смотрел на реку. Даже гладить ногой меня перестал.

     - Да нет. Если у него появилась одна навязчивая идея, он не будет обращать внимание на происходящее вокруг. Такие люди обычно начинают сначала названивать по телефону, угрожать, а до каких-то решительных действий у них редко доходит. Но вот если такой псих окажется рядом с намеченной жертвой, то произойти может что угодно. Лучше, конечно, до этого не доводить.

     Я напряглась. "Угрожать"... Так вот кто может угрожать Арсену по телефону!

     - Мне кажется, я вспомнила эту историю. Мне говорили, что этот несчастный был родственником какого-то человека, работающего на том предприятии.

     - Да. Кажется, он родственник жены заместителя того директора. Хотя, может, я что-то и путаю. Во всяком случае, точно знаю, что семья достаточно обеспеченная.

     Живет тот человек где-то на даче, в город его не выпускают. Но беда в том, что такие люди очень хитрые. Могут и из дома смыться, пока никто не видит. Психи - они ведь народ непредсказуемый.

     После недолгой беседы с психиатром я заспешила домой. Вернее, собралась было поспешить, но не тут-то было. Отвязаться от любвеобильного гнома оказалось непростым делом. Господин Ильин был категорически не согласен с таким исходом встречи. Он вис у меня на руке, заглядывал в глаза и обещал "потрясающую ночь".

     Я говорила, что тороплюсь к родственнику со сломанной ногой, что без меня он ничего не может сделать. Давала понять, что это и есть тот ненормальный братец, о котором говорила в начале беседы, но Сергей Петрович был согласен даже на то, чтобы поехать ко мне домой. В конце концов он начал даже злиться, потом пообещал "озолотить". Я мягко намекнула, что совсем рядом, около гостиницы "Хорватия" стоят потрясающие девушки, которые будут несказанно рады, если господин Ильин захочет их озолотить. К моему удивлению и радости, психиатр тут же успокоился, попрощался со мной и направил свои стопы в указанном мною направлении.

     М-да, весьма озабоченный мужчина.

     Странные все-таки люди - психиатры.

 

***

 

     Домой я вернулась около десяти часов вечера. Линина матушка уже покидала гостеприимный дом семьи Кечаянов. Столкнувшись со мной на входе, она поморщилась и, расцеловавшись со всеми, кроме меня, ушла. Лина с Нелли Петровной начали убирать со стола, а мы с Арсеном поднялись в библиотеку.

     - Мне бы хотелось, чтобы вы еще раз вспомнили того психопата, который на вас покушался, - попросила я.

     - Эх, ничего себе! Вы, Женя, уже пятьдесят восьмой раз меня об этом спрашиваете. А что, вы что-то узнали?

     - Я не могу пока точно ничего сказать.

     Мне хотелось бы знать только одно - чей он родственник?

     - Понятия не имею, - пожал плечами Арсен. - Я что-то слышал тогда насчет родства, но мне показалось, что это все сплетни. Мне было совершенно это неинтересно. А вы думаете, что все так серьезно?

     - Всякое может быть.

     В дверь постучались, и на пороге возник Илья. В руке он держал мобильный и весь светился.

     - Угадайте, кто мне сейчас позвонил? - спросил он.

     - Кто? - воскликнули мы с Арсеном в один голос.

     - Анжелика, - смущенно ответил богатырь.

     - И что она сказала? - почти крикнула я.

     - Не тяни резину! - чуть ли не подпрыгнул на месте Арсен.

     - Она сказала, что в одиннадцать вечера к магазину подъедет машина с вином.

     Директор попросила ее подойти, чтобы помочь принять товар, поскольку недалеко от магазина живет. Анжелика назвала номера тех двух машин, которые приезжали раньше, но она не знала, какая машина привезет товар сегодня. Несколько раз приезжала "Газель", а пару раз вино доставляли на легковушке. А еще она сказала, что всякий раз, когда привозят вино, принимаются такие меры предосторожности, будто привозят обогащенный уран.

     Я посмотрела на часы. Было двадцать пять минут одиннадцатого.

     - Успеем, - сказала я.

     - Поехали, - крикнул Арсен ухе из коридора.

 

***

 

     На всех парах мы мчали в Котовск.

     В целях конспирации сегодня мы поехали на темно-синей "Ниве" Ильи. С начала всей этой истории его машина, как и моя, на всякий случай перекочевала в гараж к Арсену. Илья уверил нас, что если вдруг понадобится кого-то догонять или, наоборот, уходить от погони, то его машина просто незаменима.

     Подъехав на место и оставив Вову с Ильей в машине, мы с Арсеном направились к магазину. И подошли туда, оказалось, очень вовремя. К служебному входу как раз подъехала белая "Газель". Мы спрятались за трансформаторной будкой, находившейся в нескольких метрах от входа, и увидели, как из кабины вышли двое мужчин и скрылись за дверью магазина.

     - Арсен, ты знаешь эту машину? - шепотом спросила я.

     - Первый раз вижу, - так же шепотом ответил Арсен. - А почему ты думаешь, что это именно та машина, которая должна привезти подделку?

     - Продавщица ведь сказала Илье, что вино привозят на двух машинах, и назвала номера. Все сходится. Это та самая машина, которая нам нужна.

     Через несколько минут мужчины вернулись. С ними появилась немолодая женщина.

     - Это, наверное, директор, - заметил Арсен.

     - Все может быть.

     Мужики открыли машину и начали вытаскивать ящики. Мы насчитали десять ящиков. Если в каждом по двадцать бутылок, то привезли двести бутылок. Женщина, стоявшая все это время около машины, почти шепотом возмутилась:

     - А почему так мало? Мы же договаривались, что будет больше.

     - Мы лично с вами ни о чем не договаривались, - сказал один из разгружавших и смачно сплюнул себе под ноги. Он был маленький и коренастый, с усами, как у моржа. Говорил тихо, но как-то нагло.

     Судя по тому, что коробки таскал в основном второй, а он не торопясь мотался туда-сюда, можно было подумать, что из них двоих он главный.

     - Приходили тут двое - на свадьбу хотели вино купить. Продавщица мне сказала. А вдруг им не хватит? Опять вам звонить? Вы же знаете, какой кипеж вокруг Новоармейска развели. Не дай бог вас поймают. Предупреждаю, что у меня в этом городе безупречная репутация.

     Директриса говорила тоном, не терпящим возражений. Судя по всему, директор крупного магазина в таком маленьком городишке - фигура значимая. Удивительно только, что она связалась с каким-то фальсифицированным пойлом. Но ее можно было понять - настоящее вино дороже.

     Однако разве спокойствие можно купить?

     Коренастый ехидно заметил:

     - Мне плевать, какая у вас репутация.

     Но хочу заметить, что если вы торгуете левым вином, то она у вас может в любую секунду подмокнуть.

     Женщина захлопала глазами и аж задохнулась от возмущения. Мужик лениво продолжил:

     - Нас не интересуют ваши проблемы.

     Наше дело привезти товар и забрать деньги, а сколько привезти - не мы решаем.

     Если боитесь, не надо с нами связываться.

     Так что - как хотите. Звоните в Тарасов и договаривайтесь, а нам уже ехать пора.

     Женщина достала деньги и протянула коренастому. Он взял их, пересчитал и сделал знак своему напарнику, который все это время молча стоял рядом. Мужчины залезли в кабину, и машина потихоньку поехала в сторону выезда из города. Мы с Арсеном развернулись и бегом кинулись к "Ниве". Завидев нас, Илья завел двигатель, через пару секунд мы уже выезжали на центральную улицу. Вдалеке белела "Газель", а мы пристроились так, чтобы ее видеть. Арсен ерзал на месте и возмущался:

     - Женя, ну почему мы ничего не предпримем? Мы что, так и будем тащиться за ними?

     Ну вот, начинается! Разреши ему сейчас поступать, как он захочет, так он, наверное, догонит "Газель" и открутит мужичкам головы. Кавказская вспыльчивость, хоть и была в его крови на три четверти разбавлена русской ленью, все же давала о себе знать. Я стала успокаивать своего клиента:

     - Что вы так нервничаете? Ну поймаем мы их, прижмем к стенке... А чем докажем то, что они сейчас привезли левое вино? Ведь наверняка ни накладных, ни других документов, подтверждающих факт доставки груза в магазин, у них нет.

     - Но ведь вино в магазине!

     - Мы не имеем права устраивать там обыск. Главное, что нам нужно выяснить, - где и у кого они взяли подделку. Ведь в разговоре с директором магазина этот мужик ясно говорил, что не он решает, куда, когда и сколько везти. Не он хозяин вина, но, проследив за ним, мы можем выйти на хозяина. Ферштейн?

     Арсен замолчал и угрюмо уставился через лобовое стекло на дорогу. Мы доехали до Тарасова в полной тишине. Въехав в город, "Газель" неожиданно набрала скорость, и мы едва не потеряли ее из виду.

     Проехав через весь город, она свернула в сторону пригородных дач. Около дачного района Сосенки машина сбавила скорость, Нам пришлось остановиться, не доезжая до шлагбаума, загораживающего въезд на территорию, несколько десятков метров.

     Уже стемнело. Погода испортилась на глазах, и начал накрапывать мелкий дождик.

     Я вылезла из машины, сказала, что скоро вернусь, и перемахнула через забор, оставив своих спутников в молчаливом недоумении.

     Пробираясь по чужим дачам, я благодарила бога за то, что мне никто не попался по дороге. Издалека я видела свет фар "Газели" и ориентировалась на них, продвигаясь зигзагами, постепенно приближаясь к дороге. После этого марш-броска я перестала удивляться изобретательности наших людей, с которой они пытаются защитить свои дачи от посягательства воров и бомжей. На одном участке я чуть не попала в капкан. Приглядевшись, я увидела, что весь огород усеян разнообразными ловушками. Перелезая через забор другой дачи, я разодрала руки в кровь, потому что забор сверху был усеян битым стеклом.

     Хорошо, что никто не додумался заминировать грядки с укропом и клубникой.

     Когда я выбралась на дорогу, "Газель" как раз сворачивала в маленький проулок.

     Прижавшись к забору, я потихоньку подошла к повороту. Машина уже остановилась около двухэтажного кирпичного дома, а судя по звуку закрываемых дверей, мужчины вышли из машины и теперь направлялись к дому. Я подкралась к забору и прислушалась. Собаки вроде бы здесь не было.

     Я подпрыгнула и уцепилась руками за край кирпичного забора...

 

***

 

     Ну почему теперь все начали строить такие крепостные стены? Нет, чтобы сделать нормальный забор из деревяшек. Или, на худой конец, железный. Хотя вообще-то через железный труднее перелезть. Я забралась на кирпичное сооружение и огляделась. Ни собак, ни людей. И, спрыгнув во двор, приблизилась к дому. Плотно зашторенные окна светились только на первом этаже.

     Я подошла ближе и прислушалась. Голос коренастого я сразу узнала:

     - Как же она выступала! И вина-то ей мало, и то не так, и это не эдак. Противная баба! Да еще про этот чертов Новоармейск вспомнила. Я ей сказал, что если очко жмет, то пусть не связывается. А она снова завелась - "у меня тут такая репутация"...

     - Противная она или нет, зато постоянная наша покупательница. Ничего страшного, Андрюха, скоро выйдем из подполья.

     Надо немножко подождать. А про отраву в Новоармейске забудь. Ну, осечка произошла, с кем не бывает. Первый блин комом.

     Конечно, он был не первый, но все-таки.

     Зато теперь мы ученые. Наша цель - не отраву выпускать, а наладить производство вина, которое по качеству будет лучше, чем вино Кечаяна, и дешевле. Надо было ей так и объяснить.

     От звуков этого голоса у меня бешено заколотилось сердце и зазвенело в ушах.

     Вот так да! Кто бы мог подумать...

     Андрюха продолжал:

     - Сколько еще ждать-то? Каждый день на нервах. Если кто остановит, то все, нам хана. Не мешало бы прибавить. За волнение.

     Андрюхин собеседник нервно произнес:

     - Говорю же тебе - подожди. Не торопи меня, а то все сорвется. Сегодня ночью, часа в два, сюда все наши подъедут. Надо будет кое-какие вопросы решить. Скорее всего через недельку переедем отсюда. Пора нам расширяться, Андрюха. Пойдем, я тебе еще кое-что покажу.

     Судя по шагам, говорившие вышли из комнаты. Я прислонилась спиной к стене и сползла по ней вниз. Ничего себе развязочка! А ведь такой правильный мужик ходит... А цех подпольный наверняка здесь находится. Я просто это чувствовала.

     Подождав еще немножко, я стала выбираться с дачи, пока меня не засекли.

     Дождь разошелся и теперь хлестал так, будто задался целью смыть с лица земли все живое. Небо стало совершенно черным. Сверкнула молния, и невдалеке прогрохотал гром. Я вышла на дорогу, уже не боясь, что меня кто-нибудь заметит. Подумав, я решила молчать о том, что обнаружила, и ничего не говорить Арсену. Пока.

     До завтрашнего дня.

     В машину я залезла мокрая с ног до ушей. На полу возле моих ног моментально образовалась лужица. Но сиденья в машине были кожаные, и я не боялась изуродовать чехлы.

     Кечаян молча смотрел на меня. Я несколько раз чихнула и повернулась к нему:

     - Если я не ошибаюсь, Арсен Баграмович, вы хотите знать, что я там видела? - насмешливо спросила я.

     - Издеваетесь? - спросил тот.

     - Ничуточки! Ничего интересного я там не увидела. Но кое-что услышала. Завтра нам непременно надо будет съездить на "Ковчег". Там мы все и выясним до конца. А теперь пора ехать домой. Уже поздно, ночь на дворе... К тому же я мокрая как мышь. И если я заболею, это будет на вашей совести. Илья, заводи!

     Я ни капельки не соврала Арсену. Я ведь и правда ничего не видела.

 

***

 

     Вернувшись в дом Кечаяна, я первым делом залезла в ванну. После трудного дня приятно было поваляться в горячей воде с ароматной пенкой. Вместе со мной ванну принимали три резиновых зайца.

     Тяжелый был день. А мне еще предстоит сделать несколько звонков. И завтра рано утром тоже. Завтра! Завтра нам всем предстоит самый важный день. Мы наконец расставим все точки над "i". Больше всего я сейчас боялась ошибиться в догадках, поэтому решила ни о чем не думать хотя бы до того времени, как я снова окажусь на той даче. Зайцы смотрели на меня своими бестолковыми глазами. Счастливые, им никуда не надо идти, а мне в такую мерзопакостную погоду предстоял еще один выход. Последний!

 

Глава 11

 

     Олег Герасимов работал в газете "Криминальный Тарасов" уже несколько лет.

     Он снискал себе славу после журналистского расследования одного нашумевшего преступления, связанного с убийством депутата Тарасовской областной думы. Олег был известен тем, что брался за дела, связанные с риском для жизни. Теперь я рассчитывала на его помощь и поддержку.

     Олег вряд ли откажется от моего предложения.

     Дома у Олега никто не брал трубку.

     Странно, времени уже первый час... А вдруг он в командировке или с ним что-нибудь случилось? Я с замирающим сердцем позвонила ему на сотовый. После пятого гудка Олег ответил:

     - Да!

     Наверное, он находился сейчас на какой-то грандиозной гулянке. Я слышала, как орала музыка, смеялись девушки и что-то кричали мужские голоса.

     - Олег, это Женя Охотникова. Помнишь меня?

     - Конечно, как же я тебя забуду! Подожди пять секунд.

     Музыка потихонечку стихла, крики я тоже больше не слышала.

     - Ну вот, - сказал Олег, - это я на улицу вышел. У нашего ответственного редактора сегодня день варенья. Ты должна его помнить - Валерка Дергачев. В ресторане заседаем, в "Лагуне". Женя, приезжай к нам, а! Все будут очень рады тебя видеть.

     - Да нет, спасибо большое. Подъехать придется, видимо, тебе. У меня есть для тебя одно дельце, от которого ты вряд ли откажешься.

     - Ну-ка, ну-ка, очень интересно. Рассказывай.

     - Ты слышал о том, что начали появляться подделки, которые выпускаются под маркой завода "Ковчег"?

     - Ух ты, спросила! Об этом все знают.

     На "Ковчеге" даже продажи упали. Люди отравиться боятся. А что, ты что-нибудь узнала?

     - Я тебе такой материальчик подброшу - закачаешься! Ты подъезжай к телецентру через час. Сможешь?

     - Прямо сейчас ехать? - удивился Герасимов. - Ну, если так срочно, то, наверное, дело и в самом деле серьезное. Ладно, обязательно подъеду. А что с собой брать?

     - Ничего брать не надо. Я возьму все сама. Ну, если хочешь, возьми для себя фотоаппарат или прибор ночного видения.

     Ну, что-нибудь в этом роде. Есть у тебя такие приспособления в твоем арсенале?

     - Найду. В лепешку расшибусь, а найду, - заверил меня Олег.

     - Ну вот и славненько! До встречи, Олежек.

     Я положила трубку и растянулась на кровати. Итак, Олег согласился. Теперь надо вытащить следователя Дмитриева.

     Моя тетушка работала когда-то в тарасовском юридическом институте, она-то мне и поможет. Хотя времени уже было половина первого ночи, я набрала наш домашний номер.

 

***

 

     В час ночи я уже сидела в своей машине около телецентра. В спортивной сумке на заднем сиденье моего "Фольксвагена" лежали приспособления, с помощью которых я намеревалась вывести на чистую воду всю компанию, затеявшую возню вокруг "Ковчега" и Кечаяна. Я надеялась завершить это дело сегодня ночью и завтра предоставить своему клиенту информацию о том, кто ведет против него нечестную игру.

     Около моей машины резко, с визгом, затормозил желтый автомобиль. Из такси вылез Олег Герасимов, у которого на плече болталась такая же сумка, как и у меня.

     Судя по всему, сумка была тяжелая. Олег оделся, как ниндзя: черные джинсы, черная водолазка, черная ветровка и черные ботинки. От японских воинов его отличала только бейсболка. Но тоже черного цвета.

     Он плюхнулся ко мне в машину на переднее сиденье со словами:

     - Фу, блин. Думал, не успею. Меня еле отпустили. Гулянка продолжается до сих пор, а ведь завтра на работу. Как ребята выдержат завтрашний день?

     Я завела машину.

     - Я думала, что ты пьяней, - заметила я.

     Олег рассмеялся:

     - Представляю, что ты думала. Нет, Женечка, я в пьяном виде на такие мероприятия, какое ты мне, судя по всему, предложила, не езжу. А если и приходится ехать, то стараюсь быстро протрезветь. Ты мне лучше расскажи, куда мы едем.

     - На дачу.

     - К кому?

     - Сложно сказать, Олег. Я толком не знаю, чья это дача. Знаю только то, что на ней расположен подпольный цех по производству фальсифицированного вина.

     - Ух ты! Здорово! В Тарасове все журналисты мечтают сцапать тех, кто его делает. А как ты на них вышла?

     - Это секрет.

     - Ну, Женька... Всегда ты так!

     Мы уже почти выехали из города, я не торопясь вела машину. Справа зеленел парк Победителей с большим памятником погибшим воинам, выполненным в виде высоченной стелы, на самой верхушке которой расположился журавлиный клин. На самой высокой точке памятника горел зеленый огонек. Слева шумели взлетающие и садящиеся самолеты - там находился аэропорт. Олег озабоченно рылся в своей сумке.

     - Ты что ищешь? - поинтересовалась я.

     - Да смотрю, все положил или нет.

     - Ты не переживай, у меня все есть.

     Кстати, хочу тебе сразу сказать, что ты будешь сидеть в машине.

     - Здравствуйте! - возмутился Герасимов. - А как же я буду проводить расследование?

     - Сидя в машине. Ты будешь видеть абсолютно то же самое, что и я. У меня будет маленькая видеокамера, и ты сможешь все наблюдать на экране принимающего устройства. И мы с тобой сможем общаться - у меня и у тебя будут микрофончики. Так что и слышать ты будешь все, что услышу я. Плюс ко всему это будет записываться.

     Олег надулся:

     - Но это же нечестно! Я-то думал, что вместе с тобой пойду.

     - Не обижайся. Вдвоем нам там делать нечего. Так что посидишь в машине. Если тебя пристрелят, то я не буду за тебя отвечать. А потом все равно лавры достанутся тебе. Я же не имею права рассказывать о том, чем занимаюсь.

     Олег засопел и молча уставился в окошко. Мы подъехали к указателю с надписью: "Сосенки". Я остановила машину и посмотрела на часы. Было уже почти половина второго.

     - Олег, мы приехали. Ты меня слышишь?

     - Не глухой, - буркнул Герасимов. Он уже не обижался на меня, а только делал вид. Достав фотоаппарат с приспособлением для ночных съемок, он пару раз сфотографировал указатель и дорогу. - Теперь какие действия?

     - Я сейчас поставлю машину здесь недалеко. Где-нибудь в кустах. Ты ведь, насколько мне помнится, умеешь водить машину?

     - До сегодняшнего дня вроде умел. Ты уже не помнишь, как мы с тобой уходили от погони, когда ты взялась охранять того владельца фотостудии? Интересно тогда было: фотомодели вокруг, злые и похотливые кавказцы. Красотища! Романтика! А помнишь, какая тогда вышла разгромная статья о чеченской диаспоре в Тарасове?

     - Конечно, помню. Тебя тогда чуть не пристрелили. А помнишь, кто тебя все время спасал? То-то, естественно, Женя Охотникова. Знаешь такую?

     - Женечка, ну конечно, я все помню.

     И по гроб жизни тебе благодарен. Так насчет вождения машины... Это что, может пригодиться?

     Я плечами пожала:

     - Кто знает... Только я должна быть уверена, что в случае опасности ты немедленно уедешь в город, позвонишь по этому телефону, - тут я протянула Герасимову бумажку с номером, - и расскажешь обо всем, что здесь происходит. Это телефон моей знакомой Наташи. Она в ОБЭПе работает, там подпольным цехом уже давно интересуются. И вот еще один телефон. - Я вручила Олегу вторую бумажку. - Говорить будешь с Игорем. Он из милиции.

     Тоже объяснишь ситуацию. Скажешь, что помощь нужна Жене Охотниковой. Понял?

     - Женя! Почему ты разговариваешь со мной, как с олигофреном? - возмутился Олег.

     - Не кричи! - строго сказала я. - Ты просто не подаешь признаков жизни, и я подумала, что думаешь о чем-то другом.

     - Я просто вспоминал ту историю.

     А теперь я просто начинаю за тебя волноваться. Кроме того, мне тоже хочется туда, куда ты сейчас собираешься.

     - Олег, не вздумай вылезать из машины!

     - Успокойся, не вылезу.

     Через несколько минут я была готова.

     Одета в темный комбинезон. На голове прикреплена малюсенькая видеокамера.

     На правом ухе у меня наушник, и от него тянется проводок к микрофону. Пока я отрегулировала принимающее устройство, прошло еще минут пять. Наконец все было окончательно готово.

     - Ну, я пошла, - сказала я Олегу.

     - С богом, - отозвался он, несколько пораженный видом тех устройств, которые я сейчас приготовила для того, чтобы он за всем мог наблюдать, не выходя из салона автомобиля. Он вообще обожал технику, но такую явно видел первый раз в своей жизни.

     Я вылезла из машины и шагнула в темноту.

 

***

 

     Сейчас подходить к той даче было намного легче, чем прошлый раз, хотя опять начал накрапывать дождик. Я медленно шла по дороге, постоянно оглядываясь.

     Сзади в любую секунду могла подъехать машина. Настало время проверить аппаратуру.

     - Олег, - прошептала я в микрофон, - ты меня слышишь?

     - Слышу, - прошептал мне в ответ голос Олега в наушнике. - Слышу, и очень хорошо.

     - А ты почему шепчешь?

     - Потому что ты сама шепчешь.

     - Но я-то шепчу потому, что меня могут услышать.

     - Понятно, - сказал Герасимов нормальным голосом. Я чуть не оглохла - связь была превосходная.

     - Знаешь, ты уж все-таки лучше шепотом говори, - попросила я своего сегодняшнего напарника. - А то я слуха лишусь.

     В это время сзади что-то зашуршало, и я резко прыгнула в кусты. Мимо меня проехал светлый "Форд". Вот американцы научились делать, а... Машину, в смысле - двигатель, вообще не слышно, только хруст колес по дороге. Следом за "Фордом" затрещало и загрохотало, и я сразу поняла, что это какая-нибудь наша машина едет, например "Газель".

     Я не ошиблась. Из темноты проявилась та самая "Газель", которую я видела в Котовске. Я посмотрела на часы: до двух часов ночи оставалось двенадцать минут.

     Я решила добраться до той дачи окольными путями, вполне уже представляя, как к ней подойти побыстрей и поудобней.

     Перемахнув буквально через несколько заборов, я оказалась на месте.

     Во двор я залезла теперь с другой стороны, поэтому, обогнув дом, остановилась под большой раскидистой яблоней. Там меня никто бы не смог заметить. Около дома наблюдалось оживление. Во дворе суетились те самые мужики, которые привозили вино в Котовск, а вот остальные присутствующие мне были совершенно незнакомы.

     На крыльце курила невысокая женщина лет сорока - сорока пяти, крашеная блондинка. Рядом с ней стоял пузатый дядька выше ее на голову. Он негромким голосом успокаивал блондинку:

     - Да ладно тебе, Валюша. Не переживай ты так.

     - Да как же не переживать! - визгливо отвечала женщина. - Я просто уверена, что мы засветились. Я сегодня места себе не нахожу, чувствую - что-то должно случиться.

     - Женька, это же Данилин, - зашептал мне в ухо Олег.

     - Какой Данилин? Тот, который директор "Волжских просторов"?

     - Он самый.

     - А что за тетка?

     - Вот ее я не знаю.

     - Ну ладно. Если ты кого-нибудь еще узнаешь, сразу скажи мне. Я попробую подойти поближе. Говорить пока не смогу.

     Я медленно пошла вдоль стены. Мужчина обнял блондинку и что-то нашептывал ей на ушко. В это время у ворот затормозила еще одна машина. Я остановилась.

     Парочка перестала обниматься. Во двор вошел... Лебедев.

     - Ты какого хрена здесь забыл? - набросилась на него женщина.

     - Я приехал предупредить тебя в последний раз. Заканчивай ты с этим! До добра все это не доведет.

     - А кто ты такой, чтобы меня предупреждать, обо мне заботиться?

     - Я пока еще твой муж. И не ори на меня. Я тебе, дура, добра желаю. Совсем чокнулась, скоро вместе с братцем в дурдом загремишь. Настанет день, когда Кечаян все узнает. Тогда тебе конец.

     - Ох-ох, посмотрите на него! Благодетель! Вали отсюда, пока я мужиков не позвала. Кстати, это ты спер папку?

     - Не спер, а забрал, - поправил супругу Александр Сергеевич. Он сохранял спокойствие, а вот Валентина почти кричала.

     Данилин отошел в сторону и с интересом разглядывал забор.

     - Именно спер! Мне нужен телефон, который там записан. Где папка?

     - В надежном месте. Я не хочу, чтобы ее нашли у меня дома.

     - Привези мне ее завтра же. А сейчас проваливай отсюда.

     Лебедев возмутился:

     - Ты как разговариваешь!? Между прочим, это пока еще моя дача. И мне не нравится, что на ней делают левое вино.

     Я ведь могу и в милицию заявить. Как тебе такой вариант?

     - Да пошел ты! - тихим голосом сказала Валя.

     - Я-то пойду, а вот ты далеко не уйдешь.

     Лебедев развернулся и вышел за ворота.

     Значит, Валентина - жена Лебедева, которая теперь крутит с Данилиным. На лебедевской даче делают левое вино. Папка, которую я нашла у Лебедева в кабинете, тоже Валина. А что здесь делает тот, чей голос я слышала вечером, когда стояла под окном? Непонятно.

     - Олег, ты все слышал? - прошептала я в микрофон.

     - Не только слышал, но и видел. И еще все записал. Класс! Это такой разгромный материал. Женек, ты просто прелесть! Я тебя люблю! - Радости Олега не было предела.

     Валя с Данилиным зашли в дом. Дождь становился все сильнее, и я решила тоже пройти в помещение. Надо же мне было как-то выяснить, где там у них подпольный цех. Я подошла ближе к дверям и замерла. Оказывается, Валя с новым ухажером не собирались проходить внутрь. Они просто спрятались от дождя за дверью, и я услышала их голоса:

     - Я так и знала - что-то произойдет.

     Вот, пожалуйста, приперся. Все настроение испортил, урод, - причитала Валя.

     - А ты бы с ним развелась. На фиг он тебе нужен? У тебя же квартира есть, отожми у него дачу. Я думаю, мой тесть поможет, - снова успокаивал ее Данилин, - это же раз плюнуть. Дети ваши уже взрослые. Вас разведут за три секунды.

     Валя вздохнула:

     - Славик, он же столько знает! Он же Юрку в больницу устраивал, когда тот на Кечаяна с ножом прыгнул. Юрик, кстати, опять что-то замышляет. Что с ним делать - ума не приложу.

     - Да не трогай ты его. Хочет - пусть убивает чурку. С него взятки гладки - он же псих. А нам станет легче без конкурента. И насчет мужа тоже не думай.

     - А что, если он меня сдаст с потрохами?

     - Не сдаст, - заверил ее любовник. - Есть такая поговорка: "Нет человека - нет проблемы".

     - Ты что, хочешь сказать, что сможешь убить Саньку? - поразилась Валя.

     - То урод, то чуть ли не любимый Сашенька, - усмехнулся Данилин. - Может, вернешь его в семью?

     - Хватит издеваться. Когда остальные подъедут?

     - "Остальные"! Ты что, этого задохлика на "вы" называешь? - с иронией произнес Данилин. - Тоже мне, пуп земли нашелся. Он когда-нибудь помрет или от ужаса, или от простуды. Ты мне скажи, ты с ним правда спала или это сплетни?

     - Какая тебе разница! - отмахнулась Валя. - Вот у тебя, между прочим, жена есть. Мне что теперь, по этому поводу скандалы закатывать?

     - Ладно, хватит ворчать. - Вслед за этими словами послышалась тихая возня и Валюшкино хихиканье. - Пошли в дом, коньячку выпьем. Я замерз как собака.

     А потом ты меня погреешь.

     Я чуть не села. Валин брат и есть тот самый сумасшедший Фролов, который покушался на Кечаяна! Вот он, родственничек. А я-то голову себе ломала.

     В доме все стихло. Я переключила камеру на нормальную съемку и вошла в дом.

     Наверху раздавались голоса Вали и Славика. Наверное, сейчас она будет его "греть" и вниз они вряд ли скоро спустятся. У меня есть немного времени. Вперед!

     Я пробежалась по комнатам на первом этаже. Никого. Дом был просторный. Построен он был скорее всего не более пяти лет назад, когда Лебедев начал работать на "Ковчеге", зарплата-то у него на заводе нехилая. На первом этаже я насчитала четыре комнаты, со вкусом обставленных. Одна из них была очень большая и, вероятно, служила гостиной. На второй этаж я не пошла: во-первых, там были люди, а во-вторых, сомневалась, что вино могут производить на втором этаже. Так-так, в доме должен быть подвал. Где же вход?

     Я еще раз прошла по коридору и комнатам в поисках заветной двери, и мои старания были вознаграждены. В самой большой комнате я обнаружила дверь. А судя по затоптанной "тропинке", которая вела от этой двери к выходу, несложно было догадаться, что это и есть то, что я ищу.

     - Женя, что ты там мечешься? - поинтересовался Олег.

     - Да дверь искала. Теперь уже нашла, - прошептала я.

     - Какую дверь? Куда? - не понял Герасимов.

     - В подвал. Там скорее всего и находится цех по производству вина. А теперь будь повнимательней. Я пошла.

     Я дернула ручку двери, но она оказалась заперта. Ничего страшного, я уже приловчилась открывать замки. Хм, с этим делом я, кажется, в настоящего домушника превращусь.

     На лестнице, ведущей вниз, стояла кромешная темнота. Я опять переключила камеру и прибор ночного видения и осторожно спустилась в подвал.

     Помещение поразило меня своими размерами. Мне даже показалось, что по площади оно намного больше, чем сам дом.

     Окон здесь не наблюдалось, поэтому я решила включить свет, чтобы получше все рассмотреть. Пошарив руками по стене, я нашла выключатель и щелкнула им. Из наушника донеслись тихие ругательства.

     - Извини, Олежек, я забыла переключить камеру. Теперь ты все видишь?

     - Твою мать! Охотникова, тут же самый настоящий цех!

     Да, это было на самом деле так. В подвале витал устойчивый запах дешевого спиртного. Вдоль стен стояли ящики. В некоторых были пустые бутылки, в некоторых полные. Какое-то вино уже было приготовлено на продажу и находилось в открытых коробках. В углу лежали большие листы бумаги с напечатанными на них этикетками. От листов еще пахло типографской краской.

     Вдруг на лестнице послышались шаги.

     Выключать свет не было времени, а сама я едва успела спрятаться за ящики с бутылками. В подвал спустились Данилин, Валя и какой-то незнакомый дядечка. Валя поглядела на лампочку:

     - Вот видишь, я же тебе говорила, что с выключателем тут не все в порядке. Он сам по себе включается и выключается. Надо проводку менять, а то, не ровен час, сгорит дача.

     - Поменяем, не беспокойся. Вот, Иван Николаевич, посмотрите сами. А то все только по рассказам да по слухам...

     Иван Николаевич обвел взглядом подвал и зацокал языком:

     - Да, ребятки, развернулись вы тут.

     Только что с вами будет, когда я на пенсию выйду? Кто вас покрывать станет?

     - К тому времени мы придумаем что-нибудь, - успокоил его Данилин. - Возможно, даже успеем легализоваться. Пока у нас только мелкие проблемки, но вполне разрешимые. От вас требуется лишь небольшая поддержка и помощь.

     Брови у Ивана Николаевича поползли вверх:

     - Что ты считаешь мелкими проблемками: неудавшееся покушение или отравление вином в Новоармейске? Один ваш братец нервов мне потрепал, не дай бог.

     Ты хотя бы представляешь себе, Слава, с каким трудом я заминаю это дело? С Дмитриевым мне, конечно, проще. Он у меня в долгу. Если вылетит с работы по статье, то не видать ему пенсии как своих ушей.

     Поэтому я все дела, касающиеся вашей затеи, ему и передаю. Но поймите меня правильно - надо мной тоже есть начальство.

     И меня ох как могут взгреть.

     - Женька, - прошуршал мне в ухо Олег, - а ты знаешь, кто это?

     - Нет, а кто? - потихонечку спросила его я.

     - Тундра ты, Охотникова. У тебя хоть телевизор дома есть? Это Иван Николаевич Селезнев. Заместитель начальника областного УВД. Когда начальник в отпуске или в отъезде, он всегда его замещает. Поговаривают, что сам начальник нашей милиции - протеже Селезнева. Что этот старый пень скажет, то он и делает. А какое отношение он имеет к нашим виноделам?

     Да, действительно... А, вспомнила: тетя Мила говорила, что у Данилина тесть - какая-то шишка в органах. Скорее всего Селезнев и есть данилинский тесть.

     Пришедшие постояли еще немножко, потом Данилин предложил "хлопнуть по соточке", и они поднялись наверх. Я походила еще немного по подвалу, нашла коробки с пробками, какой-то аппарат, с помощью которого, вероятно, закручивались пробки. Но то, чем наполняли бутылки, то есть поддельное вино, не нашла.

     Ну ладно, все, что интересовало меня и могло заинтересовать Олега, я уже сняла, осталось только дождаться еще одного действующего лица. Мне больше нечего было делать в подвале, и я начала подниматься по лестнице. И тут произошло непредвиденное.

     На лестнице возник молодой человек с чемоданчиком в руке. Увидев друг друга, мы остановились. Я захотела выключить свет, чтобы в темноте мне легче было с ним справиться: ведь у меня был прибор ночного видения. Но я вовремя одумалась: если выключу свет, то он может и не войти в подвал, а побежать за помощью и поднять шум. Парень уставился на меня. Еще бы, на мне были такие приборы!

     - Ты кто такая? - наконец изумленно выдохнул он.

     - Молчать, - шикнула я.

     Парень все еще непонимающе смотрел на меня, и я, воспользовавшись этой заминкой, дернула его за рукав. Он покатился вниз по лестнице, размахивая руками.

     Я отскочила в сторону. Упав вниз, парень попробовал было встать, но я уже сидела верхом на нем и связывала ему руки за спиной куском веревки, они тут в великом множестве валялись на полу. Парень даже заорать не успел, а я уже перевернула его на спину и запихала ему в рот кляп из куска какой-то ветоши. Бедный пленник скривился.

     - Что, противно, дружочек? Извини за неудобства, это ненадолго. Где гарантия того, что ты не начнешь орать? Нет гарантии. Поэтому поваляйся здесь чуток. Ты темноты не боишься? Я свет тогда выключу, хорошо?

     Парень что-то промычал и стал довольно активно дергаться и извиваться, пытаясь доползти до лестницы. Подумав, я связала ему еще и ноги. Потом развернулась и тут почувствовала весьма чувствительный удар по ногам - этот мерзавец извернулся и пнул меня связанными ногами. Я быстро подошла к нему и врезала ребром ладони по переносице. Шустрый парнишка вырубился.

     Я выключила свет и поднялась по лестнице.

     - Женя, возвращайся, - раздался взволнованный голос Олега. - Уже все и так ясно. Завтра такой скандал начнется! Я тебе обещаю!

     - Рано еще. Мне нужно дождаться еще одного человечка. Пока я его не увижу, отсюда не уйду. Ты, самое главное, не волнуйся. Сиди и смотри. Если со мной что-то случится, то сразу звони по тем телефонам, что я тебе дала. В машине мой сотовый лежит.

     - Это в какой такой машине? - раздалось вдруг над моей головой.

     Я, отпрыгнув в сторону, быстро оглянулась. В коридоре стоял Данилин с пистолетом в руке. Дуло серебристого, похожего на игрушку "браунинга" было направлено прямо на меня.

     - Пошевелишься - убью, - предупредил Данилин.

     Из-за его плеча выглядывала испуганная Валюшка. Дрожащим голосом она спросила:

     - Славик, кто это?

     - А хрен ее знает. Ты кто? - спросил он у меня.

     - А вы кто? Уж не директор ли "Волжских просторов"? А звать вас Вячеслав Николаевич Данилин. Я права?

     - Тебе что здесь надо? - зло спросил Данилин.

     - Я, между прочим, обращаюсь к вам на "вы". Так вы не ответили на мой вопрос. Вы - Вячеслав Николаевич?

     - Допустим. Теперь я могу узнать, кто вы? - последнее слово он произнес с издевательским выражением, подчеркнув, что тоже обращается ко мне на "вы".

     - Естественно. Меня зовут Евгения Максимовна Охотникова.

     - А что вы делаете в моем доме, Евгения Максимовна? - поинтересовался Данилин.

     - Это не ваш дом, а дача, которая принадлежит Александру Сергеевичу Лебедеву.

     - Да какое ваше дело, чья это дача! - взвизгнула Валя. - Славик, пристрели ее.

     - Не надо никого пристреливать, - раздался пьяный голос со второго этажа.

     По лестнице, шатаясь, спускался Селезнев.

     Он уже так набрался, что держался за перила двумя руками. - А вот мы сейчас вызовем милицию... И эту подругу заберут за проникновение в чужой дом, - радостно сообщил Селезнев.

     - Я бы хотела поправить, что не в дом, а на подпольное предприятие, на котором производят вино, которым травится полобласти. Хотя это ваше дерьмо и вином-то называть язык не поворачивается.

     - Дорогуша, - обратился ко мне Селезнев, - вы хоть представляете, с кем разговариваете?

     - Конечно, представляю, Иван Николаевич. Вы пока - не последний человек в органах. Но, боюсь, после сегодняшней нашей встречи станете распоследним.

     Иван Николаевич пошатнулся и, чтобы не упасть, тяжело бухнулся на ступеньку и погрозил мне пальцем:

     - Это вы, деточка, вляпались по самое не хочу. - Потом он обратился к зятю:

     - Славочка, эта дрянь мне угрожает! Может, ее действительно пристрелить?

     - Не надо! - выскочила вперед Валя. - Вы что, с ума посходили? Вызовите милицию и все. Пусть ее отсюда увезут.

     Она повернулась к Данилину:

     - Говорила я тебе, что у меня плохое предчувствие. Вот - пожалуйста. Разбирайтесь теперь. Но чтобы без последствий для меня!

     Она развернулась на каблуках и вышла из дома.

     - Славочка, - сказал Селезнев, - дай-ка мне телефон, надо действительно вызывать милицию.

     - Боюсь, что вы опоздали, - сказала я.

     - В каком смысле, - пьяно улыбаясь, поинтересовался Иван Николаевич, приглядываясь к кнопочкам на трубке и целясь в них пальцем, к тому же зажмурив один глаз для резкости.

     - Полагаю, что милиция уже скоро будет здесь.

     - А что это у нее на голове? - спросил непонятно кого Данилин.

     Я сорвала с головы камеру вместе с наушниками и наступила на нее ногой. Раздался хруст. Им совсем необязательно знать, что у меня было на голове.

     Селезнев бормотал в трубку что-то про ограбление со взломом. Данилин все время держал меня под прицелом. Интересно, Олег уже позвонил Игорю и Наташке?

     Я надеялась на его оперативность.

     - Славка, я придумал! - воскликнул Селезнев, закончив разговор по телефону.

     - Ну? - отозвался Данилин.

     - Мы ее все-таки пристрелим. Она на нас напала, а мы ее убили.

     - А зачем? - возразил Данилин. - Не хватало нам возни с ней. Скажешь своим архаровцам, они ее по дороге и грохнут - при попытке к побегу.

     - Можно и так, - вяло протянул Селезнев. - Ладно, посмотрим сейчас. Золин обещал приехать. А он просто монстр, ему только свистни, столько человек покалечил - ужас.

     Я стояла и слушала, а на полу валялась раздавленная мной камера с микрофончиком. И тут я заметила, что зеленый огонек горит, а значит, камера работает и все то, что здесь сейчас происходит, записывается. Отлично!

     Прошло несколько минут. Мы втроем так и оставались в коридоре. Драться мне сейчас не хотелось. Будет гораздо лучше, если просто сдать этих предприимчивых дельцов в милицию. Оставалось только ждать, кто приедет раньше: Игорь или те, кого вызвал Селезнев.

     - Мне все-таки интересно, что вы здесь забыли? - заговорил Данилин.

     Он присел на корточки и курил, стряхивая пепел прямо на пол. Селезнев заснул на ступеньках.

     - Какая теперь разница?

     - Ну, интересно все-таки. Может, вас кто-нибудь послал?

     Но я промолчала. Разговаривать с Данилиным я не желала. И тут с улицы раздался шум машин, и я моментально собралась. Кто-то приехал. Но кто?

     - Женька, ты где? - раздался со двора знакомый женский голос. Наташка!

     В дом ворвались люди в масках и бронежилетах. Данилин и Селезнев в мгновение ока оказались на полу, в наручниках и возмущенные. Громче всех орал Селезнев:

     - Идиоты, вы не тех связали. Гады! По статье уволю! Посажу к чертовой матери!

     - Мы еще посмотрим, кто кого уволит... - раздался за моей спиной голос.

     Я обернулась. Этого человека я видела по телевизору в передаче, посвященной юбилею прокуратуры.

     Селезнев оживился:

     - Сергей Анатольевич, вы-то видите, что произошла чудовищная ошибка! Скажите своим остолопам, чтобы меня освободили.

     Со двора буквально на руках втащили плачущую и упирающуюся Валюшку. Увидев, что ее приятели лежат на полу, она зарыдала еще сильнее. Парень в маске, державший ее за локоть, обратился к прокурору:

     - Вот, Сергей Анатольевич, пыталась перелезть через забор.

     Валя запричитала:

     - Я тут вообще первый раз, никого не знаю. Познакомилась с этими мужчинами, а они меня сюда пригласили. Мы коньяк выпили, а тут вы. Я испугалась. Вот и все.

     Я ни в чем не виновата.

     - С вами мы будем позже разговаривать. Отведите их всех в машину, - сказал прокурор.

     Только теперь я заметила, что в коридоре и на крыльце стоит человек пятнадцать. Среди толпы я заметила Игоря и подмигнула ему. Он улыбнулся в ответ. Почти у самой двери стояла Наташка и с восхищением смотрела на меня. Я пододвинулась к ней поближе. Она шепнула:

     - Ты не представляешь, что ты сделала. За ними весь город гоняется.

     Из толпы вышли несколько мужчин.

     Один из них обратился ко мне:

     - Вы и есть Евгения Охотникова, правильно?

     - Правильно. А вы кто?

     - Я начальник областного ОБЭПа.

     Зовут меня Геннадий Петрович Орлов, - и он протянул мне свое удостоверение. - Я по дороге сюда посмотрел вместе с коллегами одну очень интересную видеозапись.

     Правда, концовка у нее какая-то странная.

     Плохо видно, но зато все очень хорошо слышно. Отличная пленка. Нам ее любезно предоставил... Олег Герасимов, если я не ошибаюсь.

     - Нет, не ошибаетесь. Понравилось кино?

     - Не то слово! - радостно произнес Орлов. - Так где эта заветная дверца?

     - А вот она, - я показала на дверь за моей спиной.

     Семь человек с Наташкой и с Геннадием Петровичем во главе спустились вниз.

     Из подвала раздались удивленные возгласы. Наверное, нашли того парня, которого я связала. Через полминуты его вытащили наверх. Увидев меня, он обрадованно закричал:

     - Вот она, сволочь! Это она меня там чуть не убила.

     Тут он увидел Селезнева с Данилиным и Валюшку, которых как раз выводили во двор, и моментально заткнулся.

     Мне предстояла еще беседа с прокурором, поэтому я села на то самое место, где недавно спал Селезнев, и, прикрыв глаза, постаралась расслабиться.

 

Глава 12

 

     Когда Арсен собирал утреннюю планерку, настроение у меня было странное.

     С одной стороны, вроде бы выяснила все, что могла. Но глядя на тех, кто сейчас заходил в кабинет, начинала вдруг сомневаться - не ошиблась ли я.

     Планерка началась. Бойко возмущался, Лебедев вытирал лысину, Литвиненко пытался материться, Щербаков тихо страдал от язвы.

     Все шло как обычно. В конце Литвиненко спросил:

     - А как там насчет этих подделок, мать их?

     Арсен посмотрел на меня, и я встала из-за своего стола. Ваш выход, госпожа Охотникова.

     - А вот с этим намного интереснее, чем вам кажется, Николай Михайлович.

     Позвольте, я вам расскажу все, что мне стало известно за эти несколько дней. Как вы знаете, на тарасовском винно-водочном рынке очень напряженная ситуация, конкуренция бешеная. Этим решил воспользоваться один из вас, чтобы пополнить свой кармашек.

     В кабинете воцарилось молчание. Я начала рассказывать все, что раскрыла и что мне удалось собрать воедино за сегодняшнюю ночь, в том числе то, что я узнала в милиции от Игоря, после того как Валя начала давать показания.

 

***

 

     Когда счастливый юный, еще несовершеннолетний, Сашка Лебедев по уши влюбился в Валечку Фролову, он и не подозревал, какие мексиканские страсти бушуют в семье его будущей жены. Ее старший брат Юра был по уши влюблен в первую красавицу двора Вику. А у нее был роман с Баграмом Кечаяном, студентом мединститута. Юра по ночам вздыхал и представлял, как он, именно он, а не этот противный армянин, водит ее на прогулки, дарит цветы, целует. Днем он хоть как-то отвлекался на работе, а вот по ночам ему становилось совсем плохо. Подойти к Вике он не решался, и дело ограничивалось письмами с признаниями в любви, которые девушка выкидывала в мусорное ведро. Длилось это около года. Юра похудел, осунулся и стал походить на изможденного после долгой голодной зимы суслика. Вика же расцветала, и во дворе начали поговаривать о скорой свадьбе. И тут грянул гром.

     Однажды вечером, когда Баграм возвращался от Вики, неизвестные жестоко избили его, и парень оказался в больнице.

     Около полугода он находился на грани жизни и смерти. Первое время Вика навещала в больнице своего жениха, но со временем стала приходить все реже и реже.

     Погрустив для приличия пару месяцев и сделав вывод, что суженый не поправится, она начала жить так, как раньше, то есть встречаться с парнями, ходить с ними в кино, на танцы. О Баграме она вспоминала все меньше и в конце концов совсем о нем забыла. А он тем временем потихонечку шел на поправку. За ним в больнице ухаживала молоденькая медсестра Оля. Днями и ночами она просиживала около не приходящего в себя красавца. Она, конечно, видела, что одно время к нему приходила некая Вика, а потом ходить перестала. Иногда, приходя в сознание, больной звал эту девушку, кричал, а потом опять проваливался в забытье.

     Через семь месяцев Баграм вышел из больницы. Он теперь не представлял свою жизнь без милой хрупкой Оленьки, без той, которая спасла ему жизнь. Они везде появлялись вместе, и со временем это узнала Вика. Она не замедлила появиться на пороге квартиры Баграма, прося прощения, объясняя свое поведение чем угодно, только не тем, что происходило на самом деле. Она кричала, плакала, валялась в ногах у Баграма, но тот был совершенно неприступен. В конце концов Вика пригрозила, что если он не бросит "свою крокодилицу", то она покончит жизнь самоубийством и про эту историю узнает весь город.

     Вспыльчивый Баграм отвесил ей пощечину за оскорбление Ольги, которая на самом деле была очень хорошенькой, и вышвырнул из своего дома.

     На следующий день ранним утром к Баграму примчались разъяренные родственники Вики и сообщили, что ночью их дочь наглоталась димедрола и что сейчас она находится в реанимации, а жизнь ее висит на волоске. Но Баграм так и не успел поговорить с девушкой - она умерла.

     Подруги ее потом говорили, что умирать Вика не хотела. Она просто решила попугать Баграма. Но все получилось иначе - она выпила слишком много таблеток, "Скорая", как всегда, опоздала, а дежурящие ночью врачи не смогли оказать девушке соответствующую квалифицированную помощь.

     Во всем обвинили Баграма. Несколько лет подряд он вместе со своей молодой женой, ставшей к тому времени уже молодой мамой, выслушивал по телефону угрозы и обвинения. Не звонил только один человек - Юра. Он просто тихо и упрямо вынашивал грандиозный план мести. За это время впечатлительный молодой человек не обратил внимания ни на одну девушку. Вика снилась ему по ночам и мерещилась наяву. Несколько раз он подходил к дому Баграма с ножом за пазухой. Юра вспоминал тот вечер, когда он познакомился с какими-то алкашами и, заплатив им смешные деньги и пообещав купить выпивки, попросил избить одного "нерусского". "Нерусский" все-таки выжил, но Вика все равно покинула этот мир из-за него, из-за смазливого Баграма. И Юра мечтал убить Баграма.

     На этой почве Юра стал постоянным клиентом районного психиатра. Работал он в фотоателье, все время находясь под бдительным контролем своей сестры, которая также считала Баграма виновником несчастья - нездоровья брата.

     Так проходили годы. Но тут Баграм Кечаян вместе с женой и дочерью погиб в автомобильной катастрофе. Юре на радостях даже легче стало. Однако оставался взрослый сын Баграма - Арсен, который своим существованием отравлял жизнь несчастному психопату.

     Александр Сергеевич Лебедев был человеком слабохарактерным. Валя, став его женой и поняв это, крутила им, как хотела.

     По ее настоянию он уволился с вполне приличной работы и устроился на вновь открывшийся завод "Ковчег". Он с готовностью и подробно отвечал на все вопросы относительно своей работы, которые интересовали его супругу. Скоро любящая сестра знала в подробностях, как и когда ее братец, ставший к тому времени совсем чокнутым, может пробраться на территорию завода и напасть на директора - сына того самого Баграма. Что он в один далеко не прекрасный день и сделал. Правда, до конца дело мести он не довел - помешала охрана. Судебная экспертиза признала Юрия Фролова невменяемым, и несчастного упекли в сумасшедший дом. Платил за все, естественно, Лебедев.

     Валя не собиралась оставлять так это дело. У нее самой появилась навязчивая мысль свести всю семью Кечаяна в могилу.

     Юру она забрала домой. Из довольно простого расчета: если что-то произойдет с семьей Арсена, то все спишут на ее полоумного братца.

     Внезапно в Вале проснулись задатки бизнесмена: она решила выпускать поддельное вино, появление которого, по ее мнению, должно было навести Кечаяна на мысль, что его хотят выжить конкуренты.

     Тогда и убить его будет намного проще.

     Заодно Валя надумала немного обогатиться. Фирменную тару и этикетки она просит достать супруга. Запудрив мужу мозги - дескать, она хочет подарить своей подруге на юбилей вино в особенной бутылке и с особенной этикеткой, - Валя узнала от него, к кому ей надо обратиться на заводе стекла и в какой типографии печатаются этикетки. Там Валентина нашла людей, согласных за дополнительную мзду печатать этикетки и делать бутылки лично ей;

     В общем, вскоре на лебедевской даче произошло торжественное открытие подпольного цеха. Первую партию подделки продали на "ура".

     Но; тут у Вали начались проблемы - Лебедев узнает обо всем, отказывается каким-либо образом ей помогать и старается отговорить супругу, объясняя ей, что с него первого, как с начальника отдела поставок на заводе, сдерут семь шкур, когда ее афера раскроется. Тогда она просто перестает обращать на Лебедева внимание.

     С азартом гончей собаки Валентина придумывает новые пути обогащения. К слову сказать, про то, чтобы убить Арсена, она уже не думает. У нее на это не хватает времени - она вся в делах. Лебедев, разругавшись в клочья с супругой и единственный раз в своей жизни проявив твердость, уходит из дома куда глаза глядят. Валя призадумывается над тем, кого бы взять в помощники. Причем этот человек непременно должен работать на "Ковчеге", чтобы быть в курсе заводских дел.

     Вспомнив, что несколько лет назад она на празднике, посвященном основанию завода, познакомилась с Щербаковым, Валя решает привлечь к своим делам его.

     Одинокий застенчивый дядька очень быстро был покорен кокетливой и напористой женщиной и через какое-то время буквально стал ее рабом. Еще бы - ведь хитрая Валентина постоянно восхищалась его красотой и мужской силой, и тщедушный Щербаков, поверив в то, что он и в самом деле таков, готов был сделать для любимой Валюшки все, что она пожелает, видя ее в мечтах женой.

     Но Валюшке Щербаков нужен для дела, а вовсе не как мужчина. Однажды в ресторане на дне рождения своей приятельницы она познакомилась с Вячеславом Николаевичем Данилиным, главой предприятия "Волжские просторы", и между ними завязались весьма теплые отношения. А вскоре у Валентины родился план, от которого Данилин был не в состоянии отказаться: она предложила.., убрать его конкурента - директора "Ковчега". Причем малой кровью, ведь все можно списать на ее полусумасшедшего братца, который все равно собирается грохнуть Кечаяна и в силу своей ненормальности рано или поздно решится на это. Данилин, конечно, сомневался в том, что затея удастся, но внезапно возникшей возможности подгадить конкуренту посредством посторонних людей очень обрадовался.

     Юрия Фролова держат на лебедевской даче. В его воспаленном мозгу иногда всплывают подробности той истории, после которой он оказался в психушке. В мечтах он представляет себе, что встречает своего врага на улице и жестоко убивает. Причем каждый раз по-новому. Он уже так привык к таким мыслям, что начал считать себя чуть ли не суперменом. Порывшись в сумке сестры, он нашел телефон Кечаяна и начал названивать ему, угрожая и пугая его. Угрозы звучали так правдоподобно, что Арсен воспринял их за чистую монету и нанял меня в качестве телохранителя.

     Щербаков позвонил своей ненаглядной с работы и рассказал обо всех событиях, происходящих на заводе, в том числе и о моем появлении на "Ковчеге". Валя, чуя сердцем неладное, навела справки через данилинского тестя о том, кто я такая, и получила исчерпывающую информацию.

     Первый раз за последнее время ей стало страшно. Она помчалась на дачу проведать брата, но, приехав, с ужасом обнаружила, что его там нет...

     Все это время тихий психопат Фролов готовил покушение на Арсена, но вел себя образцово. Валентина уже думала, что ее горячо любимый братишка окончательно пришел в себя, а потому перестала его особо контролировать, Юрий убеждал сестру, что хочет начать новую жизнь, подумывает жениться и все такое прочее. Таким образом он получил свободный доступ к деньгам.

     Нанять людей, которые смогут расстрелять машину Арсена на дороге, было для него делом нелегким, но все же выполнимым. Юрий разыскал своих товарищей по палате в психиатрической клинике. У одного из них была машина, и с помощью самоклеящейся пленки ее превратили в автомобиль "гаишников". У другого имелась форма - когда-то он купил ее, чтобы "трясти" вместе с приятелями дальнобойщиков на трассе. Кстати, в клинике он лежал потому, что косил, как мог, под психа, чтобы не загреметь в тюрьму. Фролов сумел даже взять напрокат похожий на кечаяновский "Фольксваген", чтобы увести в сторону охранников. Короче, готовился он долго и тщательно.

     Но покушение сорвалось. Нападавшие не ожидали появления охраны на джипе.

     Напуганная Валя запирает брата на даче. Однако Фролова это не останавливает - злой как черт, он решается на второе покушение. Выбивает стекло и выпрыгивает со второго этажа. С теми же друзьями он приезжает в "Рябину". Несчастный Палыч, дежуривший в тот день, не смог остановить негодяев, во главе которых был психопат, за что и был им убит.

     Очередное неудавшееся покушение на Кечаяна опять сходит злодеям с рук, потому что тесть Данилина занимает видный пост в областном управлении внутренних дел. Селезнев знает о любовных похождениях зятя, но согласен на все, лишь бы брак его дочери был сохранен. Дело было в деньгах Данилина, на которые безбедно существовала вся семья, включая тестя и тещу.

     Чтобы замять дело, расследовать его, по распоряжению Селезнева, поручают следователю городской прокуратуры Дмитриеву, человеку, который за определенную сумму готов продать родную мать.

     Очередной прокол - массовое отравление фальсифицированным вином в Новоармейске. Ошибочка вышла: не были соблюдены пропорции, к тому же спирт оказался некачественным. Однако бесстрашную Валентину не остановил и этот факт. "Вино" делалось, разливалось по бутылкам, развозилось по "своим" магазинам, деньги текли в карман - что еще надо?

     У Щербакова на нервной почве обостряется язва. Он, как и Лебедев, прекрасно представлял себе, что его ждет как соучастника, если все всплывет. Но он не мог просто так взять и уйти - любимая Валюшка внушила ему, что в случае успеха он станет директором "Ковчега", а Щербаков верил ей до последнего. Сама же Валюшка верила Данилину, который наблюдал за происходящим со стороны и помогал покрывать все проколы.

     И тут на дачу проникла я...

 

***

 

     Первым после моего рассказа оправился Литвиненко. Он подскочил к Щербакову и, схватив его за воротник пиджака, тряхнул так, что тот, и без того полумертвый от ужаса, чуть не скончался.

     - Сволочь! - зарычал разъяренный Николай Михайлович. - Ведь я же тебя сейчас прибью, гниду.

     Я кинулась отдирать красного от злости Литвиненко от белого от ужаса Щербакова. На другом конце стола Бойко наступал на Лебедева:

     - Что же ты молчал, козлище старый!

     Почему не рассказал нам про свою сучку-супружницу? Я бы ей лично глаза на задницу натянул и моргать заставил...

     Из последних сил я пыталась рассадить заместителей Кечаяна по местам. Очень вовремя в кабинете появился "Владимир Ильич", и только с помощью Володи и Ильи удалось навести порядок.

     На Щербакова было страшно смотреть.

     Он сидел с закрытыми глазами и тяжело дышал. Арсен уставился в пепельницу.

     Ширшина с раскрытым ртом оглядывала присутствующих.

     В этот момент заверещала рация на моем столе. Я подскочила к ней и нажала на кнопку.

     - Евгения Максимовна, у нас тут внизу маленькая проблема. Спуститесь, пожалуйста.

     Я помчалась вниз. В вестибюле моему взору открылась такая картина.

     В "клетке" находился мужик неопределенного возраста. На нем был костюм светло-коричневого цвета в крупную клетку и коричневые сандалии, которые носили во времена молодости моего отца. Мужик метался из стороны в сторону, сквозь зубы осыпая проклятиями всех и вся. На полу, недалеко от клетки, валялся пистолет. Глаза у дядьки горели безумным огнем. Я сразу догадалась, кто это.

     Оглянувшись, я увидела Лебедева, стоявшего за моей спиной. Он с жалостью смотрел в клетку.

     - Он? - поинтересовалась я.

     - Он, - кивнул головой Александр Сергеевич. - Этот дебил вчера, наверное, с дачи сбежал, поэтому вы его не нашли.

     У них с сестрой в башке такое творится, что сам черт не разберет. Боюсь, Валька скоро тоже такая станет. Оказывается, у них это наследственное: я только, недавно узнал, что две сестры и брат моей тещи - психически ненормальные. Дал бог родственничков... - И развернувшись, Лебедев стал тяжело подниматься по лестнице.

 

***

 

     Через пару часов, когда милиция уже уехала, прихватив с собой Щербакова и Фролова, я сидела в кабинете Арсена и пила холодный ананасовый сок. Арсен держал в руках холодный стакан со своей любимой минералкой. Жарища была невероятная.

     Даже кондиционер не спасал.

     - Ну что ж, Евгения Максимовна. От вина вы отказались, тогда предлагаю поднять бокалы с такими безобидными напитками за завершение этого дела. Не знаю, что бы я без вас делал. Столько лет проработал с Щербаковым, и не знал, что он способен подложить мне такую свинью.

     Я отпила глоток сока.

     - По большому счету, он ведь человек подневольный и слабохарактерный. Просто встретилась ему такая женщина, как Валя, которая начала вить из него веревки.

     - Да, но ведь Лебедев от нее ушел.

     У него-то на это ума хватило. Хотя, мне кажется, он должен был мне об всем, что сам знал, рассказать. Как вы думаете, что мне с ним сделать? Уволить его?

     - Не знаю, Арсен. Лично я думаю, что не стоит. Но это уже ваше дело. Свое я считаю выполненным.

     - А у меня для вас сюрприз, Женечка! - совсем другим голосом воскликнул мой уже бывший клиент. - Только я, честно говоря, не знаю, понравится он вам или нет.

     Кечаян встал и подошел с шкафчику с бутылками. Достал одну и протянул ее мне.

     У меня в руках оказалась изящная по форме бутылка вина под названием... "Евгения". На этикетке был изображен розовый закат на реке. И я вдруг сразу почувствовала, что устала. Мне страшно захотелось уехать хотя бы на пару дней куда-нибудь на природу. Туда, где мне не придется никого охранять и не нужно будет совать нос в чужие дела и копаться в грязном белье моих клиентов или тех, кто их окружает.

     Я мечтательно смотрела на розовый закат, а Кечаян пояснял:

     - Этикетку Лина придумала, она ведь неплохо рисует. И названо вино в вашу честь.

     Потом я, по настоятельной просьбе Кечаяна, дала ему послушать записи разговоров сотрудников, которые вела. После прослушивания Арсен вызвал в кабинет Иру и попросил в течение получаса собрать свои вещи и написать заявление об уходе по собственному желанию. А Лебедева он все же оставил на работе.

     Вова Семенов решил поступать в юридический институт, и Арсен позвонил своим знакомым, которые смогли бы позаниматься с парнем историей и русским. Илья туманно намекнул, что скорее всего он женится этой осенью. И я догадалась, что его избранницей стала Анжелика - та самая продавщица из магазина города Котовска.

     В это же утро мне позвонила Марина Серебрякова. Сбивчиво она начала объяснять мне, что этот телефон ей дала иностранка по имени Ирен, и просила помочь ей устроиться на работу. А у меня была одна задумка еще тогда, когда я под видом той иностранки давала ей свой номер. Марина ведь училась, как она мне сказала, на телефонистку. Вот я и решила пристроить ее на работу оператором пейджинговой связи. Когда я позвонила своему знакомому, генеральному директору пейджинговой компании, он страшно обрадовался, что может мне чем-то помочь. Ведь я оказала ему год назад неоценимую услугу. Это он так считал. Я думала немного иначе. Так что вопрос с трудоустройством Марины был решен в считанные минуты.

     Вскоре после разговора с Серебряковой раздался новый телефонный звонок, и я услышала голос Лины. Арсен уже сообщил ей, что я больше не работаю у него, и Лина убедительно просила меня все же приехать сегодня вечером к ним домой.

     Естественно, она затеяла "небольшой" прощальный ужин. Представляю, сколько всяких вкусностей Лина задумала приготовить. На сей раз, надеюсь, ничто не помешает моему аппетиту. И я с радостью согласилась. Но перед тем как ехать к Кечаянам, решила завернуть в один магазин, в котором не так давно видела потрясающего плюшевого зайца. Такого я у Лины точно не видела.

 

ЭПИЛОГ

 

     Я валялась на диване. Только что я посмотрела милую семейную комедию про очаровательного поросенка, который весь фильм попадает во всяческие смешные ситуации. Настроение у меня было прекрасное. За стеной потявкивал Дольф. Катя с Виталием, мои соседи, вернулись из Египта и забрали пса, который научился гавкать за время своего пребывания в гостях у Кечаяна, чем немало удивил своих хозяев.

     По телевизору показывали рекламу.

     При виде пивной пены, вытекающей из высоких стаканов, меня начало потихонечку поташнивать. Я переключила канал и увидела, как два одетых в телогрейки мужика на стройке разливали в стаканы водку. Ну конечно, ничего интересного в отечественных фильмах не покажут. Я опять щелкнула пультом: нарядно одетые люди гуляли по большому залу, у каждого в руке был фужер... Мрак! Я выключила телевизор.

     До чего же приятно находиться дома в одиночестве. Тетушка уехала на неделю к своей приятельнице на дачу. В квартире стояла тишина. Я прикрыла глаза...

     И тут раздался звонок. Ну кто опять?

     Кому приспичило именно сейчас набирать мой номер телефона.

     - Кто это? - спросили в трубке.

     - А с кем я разговариваю? - поинтересовалась я.

     - Меня зовут Папульсон Яков Исаевич. Моя фамилия пишется через букву "а", - мягко сказали в трубку.

     - А меня зовут Охотникова Евгения Максимовна. Фамилия пишется через "о".

     - Значит, я попал туда, куда мне надо.

     Уважаемая Евгения Максимовна, вы именно тот человек, который может мне помочь.

     Говоря иначе - вы единственный человек, на которого я могу рассчитывать.

     Через десять минут я собиралась на встречу с директором табачной фабрики.

     Наверное, скоро я не смогу смотреть и на сигареты.

 

 

 



Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека