Вацлав Кайдош. Курупиру

 

   -----------------------------------------------------------------------

   V.Kajdos. Kurupiru. Пер. с чешск. - Г.Матвеева.

   Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.

   & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001

   -----------------------------------------------------------------------

 

 

 

   <b>1</b>

 

   Пьяный хриплый голос сотрясал все вокруг - ругательства сыпались как из

рога изобилия.

   Алан нахмурился.

   - Маноэли, - позвал он, поджав губы. - Маноэли.

   Надо бы выйти, но ему не хотелось и носа высунуть из-за москитов.

   - Глупцы, недоноски,  проклятые  буйволы,  -  голос  снаружи  продолжал

педантично перечислять черты характера проводников-гребцов.

   Алан вздохнул. В самом деле, стоило бы  выйти  и  остановить  Спенсера.

Черт побери, куда задевался этот туземец? Алан  почувствовал,  как  в  нем

закипает раздражение - это испортило ему  настроение.  Брань  Спенсера  не

прекращалась - тот  не  стеснялся  в  выражениях.  Нечего  сказать,  хорош

напарник... Алану он стал действовать на нервы. А ведь известно, что самая

большая опасность, подстерегающая двух белых людей, очутившихся  в  никому

не ведомом краю, - ни змеи, ни хищники, ни даже людоеды. Самое страшное  -

когда сдают нервы. Стоп, раздражаться нельзя...

   - Маноэли! - заревел Алан.

   Ругань стихла. В отверстии палатки появилось улыбающееся темное лицо.

   - Где тебя носит? - устало бросил Алан.

   Улыбка на лице индейца расплылась еще шире.

   - Сеньор Спенсер очень сердится, - потупился он. - Очень, - и  добавил:

- Кофе?

   Алан невольно улыбнулся, кивнув в ответ - да, конечно.

   - А почему он сердится?

   Уже в Манаосе Спенсер пришелся ему не по душе, и будь его, Алана, воля,

он ни за что не выбрал бы его себе в напарники...  Но  Алан  только  пожал

плечами: что оставалось делать, коли Вебстер пристал к нему как с ножом  к

горлу. Не дурите, мол, Брэкфорд, канючил старик, этот  парень  финансирует

большую часть затрат экспедиции, а кроме того, он энтомолог, в  ваши  дела

он нос совать не собирается, об этом договорено.

   Алан вздохнул.  Что  правда,  то  правда  -  Спенсер  не  лезет  в  его

исследования  по  ботанике,  зато  вечные  стычки  с  проводниками  просто

утомляют. Этот малый совершенно не воспитан, не  знает  элементарных  норм

поведения.

   - Так почему сеньор сердится? - снова спросил Алан.

   Маноэли поднял руку к уху - в его пальцах появилась сигарета.

   - Индейцы отказываются идти за  холм,  они  хотят  к  реке  и  домой...

Поэтому сеньор сердится. - Маноэли подался вперед, прикрыв глаза, приложил

палец к губам. - Курупиру, - прошептал он. - Они боятся курупиру...

   Проводники и раньше боялись углубляться в горы, опасаясь лесных  духов.

А Спенсер никак не мог этого понять. Алан избрал  иную  тактику  -  он  не

вступал в пререкания с туземцами, а  попросту  выжидал.  Стоило  иссякнуть

запасам табака и сигарет, как исчезали и страшные лесные духи.

   - Пошли-ка сюда Умару, - попросил  Алан,  помешивая  ложечкой  кофе.  -

После ужина, - добавил он.

   Лагерь был разбит на берегу одного из многочисленных  притоков  Ксинга.

Здесь, у подножия холма, течение воды довольно стремительное, а потому для

аллигаторов и крокодилов место неподходящее. Что и говорить,  Умару  умеет

выбирать стоянку.  У  самого  лагеря  сплошная  стена  леса  вгрызалась  в

шафрановое небо; на нем отчетливо выделялись веерообразные листья пальм.

   После ужина в палатку вошел Умару  -  широкоплечий  мужчина  с  плоским

лицом, на котором едва виднелись узкие щелочки  глаз.  Он  сел  на  землю,

потупив взор, молча принял предложенную сигарету  и  затянулся  медленными

глубокими затяжками.

   - Умару боится холмов? - спросил Алан. Ответом  ему  было  молчание.  -

Умару боится курупиру в холмах?

   Индеец докурил сигарету и выплюнул окурок в траву.

   - Там, - вздохнул он свободнее, описывая рукой  широкий  круг,  -  там,

вверху, плохое место... - Алан терпеливо ждал. Индеец продолжал:  -  Белый

человек идет за смертью. Но мои люди хотят жить...

   Алану припомнились без малого почти десять месяцев совместной  жизни  с

этим человеком. Вместе они пробирались  болотами  среди  ядовитых  змей  и

пауков, вброд переправлялись по рекам, которые кишели пираниями и  другими

хищниками. И Умару ни разу его не ослушался.

   - Ты и я, - Алан указал пальцем, - мы друзья.

   Индеец кивнул головой.

   - Я знаю Умару, а Умару знает меня, - продолжал Алан. - Почему же Умару

боится?

   Индеец протянул  ладонь.  Алан  вложил  в  нее  новую  сигарету  и  дал

прикурить.

   - За холмом плохая земля, там курупиру, - заговорил Умару.

   - А как он выглядит?

   - Это хозяин леса, - ответил индеец, - он посылает смерть...  Мои  люди

не хотят идти за холм. - Он взглянул на Алана и добавил: -  Умару  пойдет,

если ты пожелаешь, но мои люди не хотят...

   Два месяца назад Алан, сжалившись, вскрыл на ноге  проводника  огромный

нарыв. С той поры индеец взирал на него с благоговением как на чудотворца,

избавителя от всех земных болезней.

   - Умару не женщина, - торжественно произнес индеец.

   Час  спустя  Алан  рассматривал  свою   последнюю   добычу:   несколько

киприпедий,  две-три  дендробии   и   один   превосходный   одонтогиоссум.

Собственно, сбор орхидей не входил в его задачу, но эти цветы всегда  были

в цене, поэтому он осторожно  опустил  цветок  в  оцинкованную  коробочку,

выстланную ватой.

   - Вы спите, дружище? - раздался голос в дверях.

   - Нет еще, входите, пожалуйста, Спенсер.

   В палатку ввалился рыжеволосый верзила и  без  околичностей  уселся  на

низкую скамейку. Цепким взглядом он оглядел помещение,  мгновенно  ухватил

названия  на  корешках  нескольких  книг  в  открытом  шкафу,   светящийся

микроскоп в углу стола и разбросанные по столу  ботанические  инструменты.

Ничего не ускользнуло от его внимательного взора.

   - Вечный студент, как я посмотрю, - наконец изрек он.

   Алана обдало сильным запахом виски.  Какое  счастье,  что  они  спят  в

разных палатках!

   - Слишком много знаете, но не всегда успешно  применяете,  -  загоготал

гость.

   - А о вас такого не скажешь...

   Спенсер на миг застыл, но тут же разразился громким смехом.

   - К месту шуточка, не правда ли? Доктор, доктор, то ли я вам еще скажу.

Да за такую шутку и выпить не грех.

   - Чай для вас слабоват, а спирт я Держу для других целей,  -  парировал

Алан.

   Спенсер, махнув рукой, вытащил из кармана наполовину пустую  бутылку  и

поставил ее на стол, после чего полез в другой карман и извлек из него две

маленькие рюмки.

   - Знайте же, Джек Спенсер - настоящий товарищ.

   - А как поживают ваши жучки? Простите, муравьи?

   - Живут и размножаются. Как люди.

   Спенсер, чокнувшись, поднес рюмку ко рту, скосив глаза куда-то  в  угол

палатки.

   - Напрасный труд, - он повысил голос и перевел взгляд на  Алана.  -  Ты

веришь, брат, что эти черномазые сдвинутся с места? Не хотят трогаться  ни

на шаг вперед, хоть режь.

   - Не стоило бы вам столько пить. Сварить кофе?

   Спенсер пропустил слова Алана мимо ушей.

   - Они, видите ли, боятся, дурни  эдакие.  Именно  сейчас  они  намерены

оставить меня  на  бобах,  сейчас,  когда,  кажется,  стоит  только  рукой

подать... Знаешь ли ты, Брэкфорд, каково человеку, когда у  него  рыбка  с

крючка срывается? - Спенсер покачал головой. - А вот с Джеком Спенсером  с

самого рожденья  так:  потянет  улов  за  удочку  -  откуда  ни  возьмись,

появляется расфуфыренный фраер...

   - Послушайте, Спенсер, вот ваш кофе, пейте да ложитесь-ка спать.

   Гость привычным жестом опрокинул чашку в рот, а Алан,  воспользовавшись

моментом, швырнул недопитую бутыль в темень тропической ночи.

   - А тут еще черномазые как назло подняли головы.

   По утверждению Вебстера, Спенсер занимался муравьями, но  сколько  Алан

ни ломал себе голову, на  память  не  приходил  ученый-энтомолог  с  такой

фамилией. Муравьи... Удивительно,  что  в  этом  затерянном  уголке  земли

водятся совершенно обычные виды муравьев. "Мне трудно найти повод отказать

Спенсеру,  -  бурчал  старик-профессор.  -  За  него  хлопотал  Линдал  из

университета  в   Филадельфии,   я   не   мог   выдвинуть   сколько-нибудь

убедительного  аргумента  против  такой  кандидатуры.  А  кроме  того,  не

забывайте, что он берет на себя большую часть наших затрат".

   Ничего не скажешь, веский довод. Когда у Алана несколько месяцев  назад

в этих проклятых прериях пропали ценные препараты, не считая  двух  лодок,

на сцене, словно по заказу, объявился Спенсер, черт бы его побрал.

   Его размышления прервал громкий голос Спенсера.

   - А что может быть? Что собрал, с тем и вернусь  обратно  и  постараюсь

позабыть обо всем на свете. - Спенсер укоризненно покачал головой. - Иными

словами, Джек Спенсер сделал свое дело,  Джек  Спенсер  может  катиться  к

черту.

   - О чем вы толкуете. Право же, я никак не пойму?

   - Не о худшем в жизни, приятель. - Спенсер ухмыльнулся. -  Вы  достигли

своей цели: плевать вам на меня. Как и этим цветным...

   - Будьте любезны, коллега,  объясните,  что  означают  ваши  неуместные

намеки.

   Спенсер, покачнувшись, встал на ноги и зевнул.

   - Только не притворяйтесь овечкой. Я так понимаю:  вы  набьете  карманы

деньжатами и адью...

   - Уж не спутали ли вы меня с гребцами? -  Алан  едва  владел  собой.  -

Какие еще деньжата?

   - Я заплатил проводникам за полгода вперед, - Спенсер  свирепо  выпятил

нижнюю челюсть, - накупил провианта, бензина для  лодок.  На  ваше  имя  в

банке Манаоса переведено две тысячи долларов; насколько  я  знаю,  Вебстер

лично вам денежки перевел.

   У Алана потемнело  в  глазах,  он  сжал  кулаки,  но  предусмотрительно

спрятал  руки  в  карманы:  ненароком  можно  угодить  этому   бандиту   в

улыбающуюся физиономию. Выходит, Вебстер его продал... Но тут  же  у  него

блеснула искорка надежды: вдруг Спенсер лжет. А если  он  говорит  правду?

Как тогда поступить? Алан же не может  выступить  против  будущего  тестя,

заклеймив его перед ученым советом  университета...  Нет,  нет,  этого  он

никогда не сделает. Видимо, Спенсер на это и рассчитывал.

   - Что вам от меня надо? - Алан устало отер пот со лба.

   Рыжеволосый верзила  со  спокойным  видом  раскурил  трубку,  поудобнее

усаживаясь на скамейке.

   - Ну вот, наконец-то я слышу разумную речь, - сказал он,  выпуская  изо

рта колечки дыма. - Знаете, приятель, мне говорили, будто  вы,  как  никто

другой, умеете найти общий язык с этими бездельниками.

   - Что вы хотите предложить?

   - У меня с ними вышел конфликт - не хотят идти дальше, хоть убей. Ни за

какие деньги.

   - Прикажете взвалить багаж на спину и шагать за  вами?  -  недоумевающе

спросил Алан.

   - Да нет, я надеюсь, вы их  уговорите  остаться  с  нами  еще  на  пару

деньков. Только и всего.

   - О чем речь, - улыбнулся Алан, - сущие пустяки. Уговорить два  десятка

спятивших от страха индейцев двигаться дальше, туда, где прячется смерть?

   - И вы верите этим бессмыслицам? - Спенсер поджал губы.

   - Мы-то с вами не верим. Но эти люди  убеждены,  что  за  холмом  живет

курупиру. И даже если их осыпать деньгами...

   - Вот тут в игру вступаете вы. Вы должны любыми уговорами заставить  их

завтра отправиться в путь.

   - Хорошо, я согласен, - Алан, в  упор  взглянул  на  Спенсера,  закурил

сигарету. - Видимо, у вас имеется серьезный повод стремиться вперед.

   - Так по рукам? - усмехнулся Спенсер,  протягивая  через  стол  длинную

руку.

   - И обмоем успех? - делая вид, что  он  не  замечает  протянутой  руки,

предложил Алан.

   - Сделал дело, гуляй смело -  так  говаривала  моя  старая  бабушка,  -

рассмеялся Спенсер. Но тут же лицо его стало  серьезным.  -  Посмотрите-ка

внимательно, доктор, на этот лоскуток, - и  он  разложил  на  столе  перед

Брэкфордом карту.

   - Но у меня есть такая же, - ответил Алан. - Вот здесь наш лагерь,  там

последняя  деревня  гварапов,  вот  брод,  белые  пятна,  собственно,  все

точь-в-точь, как на моей.

   Он вопрошающе взглянул на Спенсера. На губах  у  Спенсера  играла  чуть

заметная улыбка.

   - Поглядите-ка еще раз внимательнее.

   Алан снял очки и тщательно их  протер.  В  палатке  слышалось  жужжание

какого-то жука, издали доносилось  кваканье  гигантских  жаб,  похожее  на

погребальный звон. В щели у входа в палатку виднелась полоска темно-синего

неба с яркими звездами,  на  другой  стороне  реки  чернел  лес.  Во  тьме

сине-белыми  цветами  мерцали  огромные  светлячки.  Индейцы   приглушенно

разговаривали у костра.

   - Интересно, откуда взялись стрелки? - недоумевал Алан.

   В самом деле, по карте разбегались  маленькие  зеленые  стрелки,  такие

тоненькие, что с первого взгляда их и не  заметить.  Алан,  схватив  лупу,

принялся изучать карту,  сантиметр  за  сантиметром.  Рыжеволосый  Спенсер

устроился напротив, уютно закинув ногу за ногу.

   - Послушайте, это вы начертили? - спросил Алан.

   - Угадайте.

   - Я серьезно спрашиваю.

   - Конечно, серьезно, доктор.

   - Значит, это вы сами...

   - Это вовсе  ничего  не  значит,  но,  если  желаете,  можете  задавать

вопросы, постараюсь на них ответить.

   - Это удивительно, - нахмурился Алан, сокрушенно качая головой.

   - В самом деле.

   - Стрелки выходят из одной точки и направлены во  все  стороны,  словно

лучи.

   - Да вы, дружище, тонкий наблюдатель, - усмехнулся Спенсер.

   - А точка эта находится на холме, - не обращая внимания на его  иронию,

продолжал Алан.

   - В яблочко, милейший. Ваше здоровье. - Спенсер поднял рюмку.

   Алан поправил очки, отодвинул стул.

   - Объясните, Спенсер, что все это значит?

   - Пойдемте ко мне в палатку, там все и обсудим.

   Алан нехотя согласился. Он испытывал раздражение, но  вместе  с  тем  и

любопытство, а любопытство, как известно, иногда дорого обходится.

   - Так вот, - пробасил Спенсер, когда они оказались  в  его  палатке,  -

стрелками обозначены  направления  движения  муравьев,  зафиксированные  в

последние годы.

 

 

 

   <b>2</b>

 

   Алану пришлось приложить огромные усилия и пустить в ход все свои чары,

чтобы уговорить гребцов плыть дальше. Он позвал на помощь Умару  и  только

тогда добился цели. Аланом  двигало  возбуждение,  чего  давно  с  ним  не

случалось. Он не знал, можно ли положиться на Спенсера,  впрочем,  иллюзий

на этот счет у него не было.

   Первые несколько дней  экспедиция  плыла  против  течения.  Три  каноэ,

выдолбленные из полого куска дерева, с трудом  преодолевали  бурную  реку,

несмотря  на  подвесные  моторы.  По  мере  приближения  к  горам   воздух

становился свежее, чем в джунглях вниз по течению  реки,  где  все  вокруг

напоминало оранжерею. Река проложила себе дорогу среди  отвесных  склонов,

выстроившихся словно сторожевые башни. Берега покрывал густой ковер пышной

растительности.  Сапфировые  и  рубиновые  попугаи  восседали  на   ветвях

деревьев и на густо переплетенных лианах. Солнечные лучи,  подобно  острым

мечам, рассекали зеленый мрак, освещали яркие  невиданной  формы  орхидеи.

Словно искры сверкающей радуги,  повисали  в  воздухе  крошечные  колибри.

Истинный рай земной, лучшего места для  натуралиста  и  не  сыскать.  Алан

более не сожалел, что принял решение участвовать в экспедиции.

   Река всячески сопротивлялась продвижению лодок,  но  благодаря  усилиям

гребцов и  моторам,  работавшим  на  полную  мощность,  течение  удавалось

преодолевать. На протяжении дня  индейцам  приходилось  по  нескольку  раз

перетаскивать груз через пороги на своих плечах, и к вечеру они  буквально

валились с ног от усталости, засыпая у костра. Но вот  русло  стало  шире,

взорам людей открылась долина. Река здесь  круто  поворачивала,  выписывая

замысловатую дугу в виде  латинской  буквы  S.  Тут  участники  экспедиции

решили разбить лагерь и вытащили лодки на берег.

   Стоял полдень, было душно, над долиной дрожало марево.  Алан  испытывал

смутное, ничем не объяснимое беспокойство, хотя,  казалось  бы,  выбранное

для привала место ничем не отличалось  от  тех,  где  они  останавливались

прежде: те же несущиеся  стремглав  потоки  воды,  та  же  стена  леса  на

противоположном берегу, та же высокая трава...

   Проводников тоже что-то угнетало. Спенсер был  с  ними  груб,  держался

высокомерно. Умару избегал вопросов, отделывался лаконичными фразами. Даже

обычно веселый Маноэли притих и с тревогой поглядывал на реку.

   - Это плохое место, - сказал он.

   Алан повернул голову и заметил гребцов: обливаясь потом, они  возводили

палатку для Спенсера, то и дело с опаской посматривая на лес.

   И вдруг Алан понял, в чем дело. Все объясняется  просто:  в  долине,  с

трех сторон окруженной водой, царила  непривычная,  гробовая  тишина.  Вот

откуда гнетущее чувство неуверенности и беспокойства,  овладевшее  людьми.

Впрочем, возразил он самому себе, только ли в этом  причина?  Чем  вызвано

внезапное безмолвие, почему оно  возникло  именно  здесь  и  сейчас?  Алан

надеялся получить разъяснение у Спенсера, но тот, отведя глаза в  сторону,

пробурчал что-то невразумительное. А Умару произнес:

   - Курупиру приближается, вон оттуда, - и он указал пальцем на реку.

   - Курупиру? - недоуменно переспросил Алан. Он видел  перед  собой  лишь

молчаливую стену леса на противоположном берегу.

   - Когда приближается хозяин леса, - ответил индеец,  пожав  плечами,  -

наступает тишина.

   Большего Алан от него не добился.

   После полудня тишина стала  еще  ощутимее.  Безмолвие  угнетало.  Более

того, в неподвижном  воздухе  появилось  что-то  неуловимо  новое.  Прошла

минута, прежде чем Алан понял, что это раздражающий, кисловатый запах.  Он

расползался по безмолвной местности, проникая всюду.

   Алан заметил, что  Спенсер  нервно  ходит  взад-вперед  по  лагерю,  не

выпуская из рук карты. По его указанию проводники торопливо копали  вокруг

лагеря ров, молча, сосредоточенно раскидывая лопатами землю; они не давали

себе передышки, словно от этого зависела их жизнь.

   - До периода дождей добрых два месяца, к чему такая спешка? Разве в эту

пору ожидаются ливни? - спросил Алан.

   - Нас ожидает кое-что посерьезнее, - ответил Спенсер.

   Два  индейца  устанавливали  около  рва  канистры  с  бензином,  другие

притащили в центр лагеря огромный жбан с керосином.

   - Разденьтесь, Алан,  и  натрите  свое  тело  вот  этими  "духами",  не

помешает, - посоветовал Спенсер, указывая на жбан с керосином.

   - Черт подери, сейчас не время для шуток! - огрызнулся Алан.

   - Не упрямьтесь и приступайте к делу, да побыстрее, -  холодно  заметил

Спенсер.

   Алан от злости сжал  кулаки.  Туземцам  не  пришлось  дважды  повторять

приказ - все они покорно натерлись керосином. Алан же  направился  в  свою

палатку и прилег. Но примерно через час, когда солнце начало  клониться  к

закату, его разбудил какой-то  шелест.  Казалось,  кто-то  растирал  сухие

листья в огромном металлическом сосуде. Легкий  ветерок  донес  до  лагеря

этот звук, и вместе с ветром он понесся к неподвижной стене  леса,  откуда

вдруг исчезло все живое.  Алан,  накинув  рубашку  на  плечи,  выбежал  из

палатки. Спенсер, кивнув ему, молча указал на противоположный берег реки.

   - Что случилось? - Алан с трудом говорил, горло сжал спазм.

   Река в этом месте достигала двадцатиметровой ширины. Бросив  взгляд  на

другой берег,  Алан  увидел,  что  деревья,  лианы,  цветы  в  лесу  вдруг

побагровели, отливая бронзой  в  лучах  заходящего  солнца.  Ни  малейшего

дуновения,  а  между  тем  растения  словно  бы  пригибались,  корчась   в

судорогах. Свертывались, извиваясь, грозди алых цветов, будто  под  тяжким

бременем  клонились  к  воде  длинные  веерообразные   пальмовые   листья,

кроваво-красные, как кумач. Порой кисти цветов,  мясистые  и  тяжелые  как

спелый плод, отрывались и падали в бурлящий поток, который тут  же  дробил

их на кусочки,  разбрасывая  по  поверхности  воды.  И  отовсюду  слышался

приглушенный шелест, вгрызающийся в тишину...

   - Муравьи, - выдохнул Алан.

   Ему и прежде приходилось видеть колонии муравьев, совершавших переходы,

но с таким множеством насекомых он встречался  впервые.  Мириады  муравьев

облепили стволы деревьев, ветви, лианы, листья  -  казалось,  на  растения

кто-то накинул пурпурный плащ метров пятидесяти шириной. Муравьиное войско

неустанно  множилось,  заполняя  собой  траву,  кусты,  прибрежный  песок;

багряные волны катились к  воде,  вливались  в  нее,  и  быстрое  бурлящее

течение реки уносило их прочь.

   - Какое счастье, что мы отделены от них рекой,  -  облегченно  вздохнул

Алан.

   - Вы уверены, что это нас спасет? -  чуть  дрогнувшим  голосом  спросил

Спенсер.

   - Но ведь через реку они не смогут...

   - Я бы не  стал  говорить  с  такой  уверенностью,  -  заявил  Спенсер,

выпуская колечки дыма. - Видите ли, я наслышан об этой  премилой  мелюзге.

Рассказывают удивительные истории.

   С минуту они задумчиво следили за движущейся лавиной на противоположном

берегу реки, откуда доносились неумолчный шелест и едкий запах.

   - Когда эти букашки пускаются в поход, им нет преграды - будь то  огонь

или полноводная река,  -  продолжал  Спенсер,  глядя  на  воду.  Вдруг  он

повернулся и в упор посмотрел на Алана. - Вам ничего не приходит на ум?

   - Не понимаю, о чем вы, - встрепенулся Алан.

   Но тут же до него дошел смысл вопроса Спенсера. Муравьи  группировались

в определенном месте, подобно  головной  части  армии,  -  точно  напротив

лагеря, выстроившись во фронт на почти пятидесятиметровую ширину. Судя  по

всему,  они  не  собираются   двигаться   вдоль   берега,   что   казалось

естественным.

   - Ни на вершок от строго  выбранного  направления,  -  вслух  рассуждал

Спенсер. Заглянув в карту, он помрачнел. - Ну,  что  ж.  Если  им  удастся

переправиться через реку, у меня для  них  приготовлен  сюрприз  -  устрою

настоящий фейерверк, только бы свою кожу не подпалить.

   - Пустое дело! - возразил Алан.

   -  Если  переберутся,  малость  захлебнутся,  -  невозмутимо  продолжал

Спенсер, будто не слыша слов Алана.

   По его приказу индейцы выстроились в шеренгу вдоль берега реки у  самой

воды, держа в руках толстые палки, смоченные в керосине.  За  ними,  между

рекой и лагерем, чернел неглубокий ров.

   - Это на случай, если муравьи приползут сюда, - пробурчал Спенсер.

   Умару дрожащей рукой указал  на  противоположный  берег.  Он  явно  был

напуган.

   Набегающие волны, подобно щупальцам тысячеголового спрута, свивались  в

громадные клубки. То тут, то там появлялись огненно-красные полосы - это с

огромной скоростью плыли  муравьи,  стремясь  достичь  середины  бурлящего

потока. Вода разбивала огромный пурпурный ком на мелкие бусинки. А в  реку

спешили все новые и новые полчища насекомых;  их  не  пугало,  что  многие

насекомые исчезали в бездне  ненасытного  потока.  Поистине  захватывающая

борьба двух стихий!

   Словно мост возводился через реку - еще одно звено положено и скреплено

на  водной  поверхности,  уже  мост  перевалил  середину  реки,  а   новое

пополнение - огромный  ком,  состоящий  из  мириадов  муравьев,  неустанно

трудился: муравьи соединялись в  ниточки,  веревки,  шнуры,  канаты.  Река

перестала быть им преградой. Да и бурное течение не в  состоянии  помешать

атаке: "канаты", сплетенные из тел насекомых, выдержат и напор воды. И вот

уже живой мост достиг берега, точно в том месте, где находился лагерь.

   Все  члены  экспедиции,  словно  завороженные,  следили  за   небывалой

переправой. Первым опомнился Умару, он с криком бросился к  реке  и  нанес

удар палкой по первому  отряду,  доплывшему  до  берега.  Длинная  красная

веревка-мост порвалась, и все сооружение  рухнуло  в  воду:  так  лопается

тетива на луке, не выдержав натяжения. По  водной  поверхности  рассыпался

красный бисер. Но на подмогу спешили новые отряды насекомых,  перебрасывая

живые мосты на берег, к самому лагерю.

   Первая армада достигла  берега  там,  где  стоял  Умару,  и  растеклась

кровавой лужей у его ног. Индеец в ужасе отскочил и вприпрыжку, петляя как

заяц, помчался вверх  по  склону  к  лагерю.  Но  новые  шары  катились  к

песчаному берегу и лопались, оставляя на земле красные пятна.

   Индейцы  спешно  покинули  свой  боевой  заслон;  спасаясь  от   полчищ

насекомых, они, перепрыгивая через ров, бежали к лагерю.

   - Бензин! - крикнул Спенсер.

   Кто успел,  схватил  по  канистре,  и  пахучая  жидкость  с  бульканьем

растеклась по рву, отделяющему лагерь от берега. И вовремя - первые отряды

муравьиной армии уже появились у края рва,  а  сзади  непрерывным  потоком

подкатывались свежие силы, спешили на помощь по  реке,  наращивая  ударную

мощь.

   - Огонь! Поджигайте же, болван! - крикнул Спенсер обезумевшему от ужаса

Алану, который пытался обеими руками смахнуть с  себя  насекомых.  Наконец

вспыхнул бензин, яркие языки пламени взметнулись ввысь словно пришпоренный

конь.

   Огонь  высветил  широко  раскрытые  глаза  Маноэли,  полные   ужаса   и

покорности. Раздался пронзительный призыв о помощи,  индеец  споткнулся  и

рухнул в пылающий ров. Едкий дым скрыл от  глаз  Алана  мучительный  конец

бедняги, его стоны потонули в трескотне, напоминавшей разрывы пуль  -  это

огонь пожирал все новые отряды насекомых, рвущихся  вперед.  Все  новые  и

новые канистры бензина  выливались  в  ров,  чтобы  поддержать  пламя,  но

муравьиной армаде не было конца. Казалось, реку накрыли живым  ковром,  по

которому продвигалось пополнение, бесстрашно бросаясь в огонь.

   Бензин был на исходе, положение у людей отчаянное -  отступать  некуда.

Лавина муравьев неумолимо продвигалась к лагерю. А кругом - ни дерева,  ни

кустика, укрыться негде, впрочем, это все равно было  бессмысленно.  Огонь

во рву догорал, кое-где еще слышалась "стрельба" - это горели муравьи.  От

едкого смрада перехватывало горло. Казалось, еще мгновение  -  и  наступит

конец, людей постигнет участь  бедняги  Маноэли:  от  них  останутся  лишь

обглоданные кости.

   Но когда погасли  последние  искры  в  защитном  рву,  произошло  чудо.

Муравьи заняли только ту половину лагеря,  где  разместился  Спенсер.  Они

сметали на своем пути все, кроме металла. И кроме  людей:  хотя  насекомые

двигались от них в каких-нибудь нескольких шагах, они не проявляли  к  ним

ни  малейшего  интереса.  Такое  безразличие  к   людям   было   настолько

поразительным, что парализовало их действия.

   Шеренги муравьев по-прежнему штурмовали  лагерь.  Они  заняли  выгодную

позицию в извилине реки и устремились к лесу, обогнув лагерь с тыла. Живая

полоса сомкнулась у самой реки, отсекая тем  самым  территорию,  где  люди

могли бы укрыться.

 

 

 

   <b>3</b>

 

   Ночь была похожа на кошмарный сон, однако участникам экспедиции было не

до сновидений: они спешно перетаскивали в палатку Алана вещи из той  части

лагеря, где еще недавно стояла палатка Спенсера  -  теперь  там  все  было

разгромлено. Кое-как восстановив  порядок,  люди  погрузились  в  забытье.

Иногда кто-нибудь вдруг вскакивал с криком, дрожа  как  осиновый  лист,  с

широко открытыми глазами, устремленными в непроглядную тьму. Счастье,  что

к лагерю не подобрались хищники: у них была бы легкая добыча.  Но  муравьи

уничтожили в лесу все живое...

   Наступило утро. Земля пробуждалась, сбрасывая с себя белоснежное мягкое

покрывало тумана. Сквозь молочную завесу пробивался яркий лучик солнца.  У

реки с утра прохладно, и люди, дрожа от холода, сгрудились  возле  палатки

Алана. Кругом валялись пустые канистры. Возле берега виднелись две  лодки.

Третья, которая была  привязана  к  колышку  рядом  с  палаткой  Спенсера,

исчезла, от нее осталось только углубление в песке.

   - Сожрали все дотла, - сказал Спенсер, попыхивая трубкой.

   - Мне приходилось наблюдать муравьев, - вздохнул Алан,  -  но  то,  что

произошло накануне, ни на что не похоже.

   - Почище водородной бомбы, - поддакнул Спенсер, - и дешевле.

   Индейцы на берегу забрасывали песком скелет  -  все,  что  осталось  от

весельчака Маноэли. Перед глазами Алана как живой возник образ его верного

слуги, и спазмы сжали горло. Он заплакал.

   - Прекратите, человече,  -  грубовато  сказал  Спенсер,  -  хлебните-ка

лучше. Эка вас проняло.

   - Ваши "бешеные" денежки дорого обошлись бедняге, - огрызнулся Алан.

   - Что и говорить, ему не позавидуешь, но лучше он, чем кто-либо из  нас

двоих, - Спенсер залпом опрокинул виски и закашлялся.

   - Знаете, кто вы такой. Спенсер? - тихо проговорил Алан. - Расчетливое,

бездушное животное, не способное на человеческие чувства!

   Спенсер побледнел. Рука, которой  он  держал  у  рта  трубку,  застыла,

пальцы другой руки сжались в кулак.

   - Выбирайте выражения, приятель, - едва сдерживая  злобу,  процедил  он

сквозь зубы.

   Алан поднялся и повернулся к  собеседнику  спиной.  Они  стояли  молча.

Туман понемногу редел, искрился в лучах пробуждающегося солнца, а вскоре и

совсем растаял.

   - Вам, дружочек, следовало бы извиниться, - послышался голос за  спиной

Алана. - Джек Спенсер многое прощает, но не все...

   - Пошли вы к черту! - отозвался Алан.

   - Тем более, когда дело сделано и можно умыть руки, -  весело  произнес

кто-то сзади.

   Оба ученых вздрогнули от неожиданности. Спенсер  направил  пистолет  на

звук голоса, но не выстрелил. В сумрачном  лесу  мелькнула  едва  заметная

тень, и вскоре они уже увидели, как к ним приближается человек. Квадратное

загорелое лицо, добродушная  улыбка.  Лицо  улыбалось,  а  глаза  смотрели

настороженно и холодно. Шлем, какие обычно носят  в  тропических  странах,

придавал толстяку вид заурядного миссионера. Но стекла  очков  увеличивали

глаза, и в их взгляде можно было заметить неприязнь.

   - Ну вот что, дружок, опусти-ка пушку, -  сказал  незнакомец,  погрозив

Спенсеру толстым пальцем. - Без глупостей.

   Глаза сквозь толстые стекла внимательно изучали Спенсера. Толстяк  лишь

вскользь взглянул на Алана и индейцев, сгрудившихся возле каноэ.  Индейцы,

застыв от ужаса, смотрели на широкую борозду посреди  лагеря,  оставленную

муравьиной армией, которая к этому времени перебралась на  противоположный

берег реки. Там сквозь клочья тумана виднелись обглоданные деревья.

   - Ребятки постарались на славу, соорудили укрытие  на  веки  веков.  На

веки веков. - Толстяк бросил взгляд  на  невысокий  холмик  и  рассмеялся.

Голос у него был хриплый, неприятный. - И могилку уже выкопали.

   Тем временем к Спенсеру вернулась привычная самоуверенность.

   - Что вам надо  и  откуда  вы  взялись?  -  спросил  он,  грозно  крутя

пистолетом.

   - Что мне здесь надо, что мне здесь надо? Только хорошего, вот что  мне

надо,  -  незнакомец  снова  погрозил  Спенсеру  пальцем   и   закашлялся,

подавившись смехом. - Значит, он, этот невинный ягненочек, спрашивает, что

мне здесь надо... А что вы тут потеряли, а?  Вам-то  что  надо  здесь,  во

владениях бабы-яги?

   Толстяк зашелся смехом так, что даже слезы на глазах выступили.

   - Прекратите ваши дурацкие шуточки! - не сдержался Спенсер.

   Гость поджал мясистые  губы,  так  что  они  превратились  в  тоненькую

ниточку, глаза его посерьезнели. Он перевел взгляд на Умару и  проводников

и посмотрел на них так, словно хлыстом стеганул.

   - А ну-ка, отвечайте, что здесь делают эти двое белокожих?

   Умару с причитаниями припал к земле.

   - Я сказал - хватит! - повысил голос незнакомец и неожиданно  несколько

раз свистнул.

   Из мелочно-белого рва вынырнули темные фигуры. Солнце освещало  высокие

головные уборы из перьев всех цветов радуги, выкрашенные в белые и  черные

полосы лица и тела. Узкие щелочки глаз зорко следили за малейшим движением

чужестранцев. На  кучку  людей,  стоящих  перед  палаткой,  были  нацелены

десятки длинных стрел.

   При виде индейцев, хозяев леса, Алан глубоко вздохнул. Он и  прежде  не

раз слышал доносившийся  из  глубины  глухой  и  устрашающий  звук  бубна.

Толстяк что-то крикнул, и стрелы с отравленными наконечниками опустились к

земле. На лице гостя заиграла улыбка.

   - Бросьте свою хлопушку, младенец, - добродушно сказал он,  направляясь

к Спенсеру. Едва заметное движение руки -  и  пистолет  оказался  у  него.

Кинув его в траву, незнакомец облегченно вздохнул.

   - Ну вот, самое трудное позади, - толстяк метнул  взгляд  на  маленький

столик перед палаткой Алана, на котором стоял завтрак. - Смотрите-ка, стол

для гостей уже накрыт. Можно приступать к трапезе?

   Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол.  Алан  схватил  бутылку  и

разлил в стаканы виски.

   Незнакомец, зажав стакан в толстой ладони, провозгласил тост:

   - За здоровье господ...

   - Алан Брэкфорд.

   - ...господина Алана Брэкфорда и...

   - Джек Спенсер, - пробормотал рыжеволосый.

   - И Джека Спенсера.  Значит,  Спенсер  и  Брэдфорд,  пардон,  Брэкфорд.

Брэкфорд... - задумчиво произнес он и обратился к  Алану:  -  Простите  за

любопытство,  не  родственник  ли  вы  профессору  Джеймсу  Брэкфорду   из

Пенсильвании?

   - Да, - удивился Алан, - это был мой отец.

   - Был? - повторил толстяк. - Значит, Джим Брэкфорд...

   - Отец умер от вирусного гриппа пять лет назад.

   - Вот оно как. - Лицо  толстяка  выражало  неподдельное  сочувствие.  -

Бедняга старина Джим! Сколько мы вместе пережили. Он и я. Боже мой, трудно

поверить, что его уже нет.

   - Вы знали моего отца? - спросил Алан.

   Его  глаза  встретились  с  чистыми  и   беззлобными   серыми   глазами

незнакомца. Алан с удивлением заметил, что в них блеснула слезинка.

   - Знал ли я его? Дорогой мой мальчик, да я знал его как родного  брата.

Гейни и Джимми - эти имена были известны всему  Гейдельбергу.  -  Толстяк,

сморкнувшись, смахнул ребром ладони слезы, он  и  не  стыдился  их.  -  Мы

вместе учились, потом долгое время переписывались, вплоть до войны...

   - Так вы...

   - Ох, простите, среди этих  дикарей  человек  отвыкает  от  этикета,  -

незнакомец вскочил и поклонился, - профессор  Генрих  Тейфель  собственной

персоной.

   И тут Алан вспомнил это имя. Да и можно ли было  забыть  о  письмах  на

добротной толстой бумаге, которые отец получал из Германии? "Вот чудак,  -

говорил  отец,  читая  очередное  письмо  Тейфеля.  -  Одаренный  человек,

талантливый натуралист, но какие бредовые идеи!" Близилась  война,  Гитлер

все громче бряцал оружием, а Тейфель в своих письмах без устали твердил  о

непревзойденности  фюрера.  Дело  кончилось  тем,  что   Джеймс   Брэкфорд

постепенно прекратил с ним переписку. С той поры Алан ничего не  слышал  о

Тейфеле.

   - Отец о вас много рассказывал, - осторожно начал он.

   - В самом деле? - толстяк оживился. - Иначе  и  не  могло  быть.  Вы-то

своего отца в Гейдельберге не знали. Признаться, любитель  был  винца:  за

вечер спокойненько мог выцедить несколько бутылок  мозельского.  А  вот  к

пиву не привык, видно, оно не пришлось ему по  вкусу.  Мне  он  не  верил,

чудачина Джим, - с грустью произнес он. - Да, герр Брэкфорд, ваш отец  был

редкой души человек, выдающийся ученый, но старому другу не верил, нет. Вы

тоже энтомолог, пошли по стопам отца?

   - Нет, это мой коллега энтомолог,  -  Алан  указал  на  Спенсера,  -  я

занимаюсь ботаникой.

   Спенсер улыбнулся и протянул Тейфелю через стол могучую ручищу.

   - Простите меня, профессор, за такой прием... И забудьте о пистолете.

   - Об этом больше ни слова, - Тейфель замахал руками и снова обратился к

Алану: - Собственно, а что вы тут делаете?

   - Пожалуйста, я отвечу. Я занимаюсь сбором интересующих меня растений и

по совместительству исполняю  обязанности  компаньона,  -  Алан  кивнул  в

сторону Спенсера, который громко рассмеялся.

   - Видите ли, я захватил Алана в качестве проводника. А он  до  сих  пор

никак не решит, не свалял ли он дурака.

   Алан помрачнел. Тейфель переводил взгляд с одного на другого. Вдруг  он

взглянул на  часы,  вскрикнул  и  выскочил  из-за  стола,  отдав  какое-то

приказание своим людям. Двое индейцев тотчас скрылись в  лесу,  но  минуту

спустя появились снова, таща за собой громоздкий ящик.

   - Прошу меня извинить, - проговорил Тейфель.

   Не выслушав ответа,  он  раскрыл  ящик  и  с  величайшей  осторожностью

вытащил  оттуда  прибор,  напоминающий  миниатюрный  передатчик.  Алан  не

разбирался в радиотехнике, поэтому не мог бы  с  уверенностью  утверждать,

что это  передатчик.  Профессор  принялся  крутить  многочисленные  ручки,

передвигая  стрелки,  то  удлинял,  то  укорачивал  металлические  прутья,

торчащие из аппарата подобно иглам дикобраза.

   Что же касается Спенсера, то он не спускал глаз с  Тейфеля,  следил  за

каждым его движением. Как  охотничья  собака,  идущая  по  следу,  Спенсер

шагнул к столу, но тотчас получил от профессора увесистый  тумак.  Спенсер

выругался, схватился за пустую кобуру, но тотчас  опустил  руку,  встретив

неподвижный взгляд черных глаз - индейцы были на страже.

   В аппарате послышался свист,  невнятный  шум.  Нажав  какую-то  кнопку,

профессор склонился к карте, которую принесли индейцы. Он  что-то  выверял

по ней, делая пометки карандашом, потом, посмотрев на часы, снова принялся

манипулировать ручками и кнопками. Наконец он облегченно вздохнул: аппарат

был настроен.

   Все также ничего не  объясняя,  Тейфель  поставил  аппарат  на  прежнее

место, сложил карту и убрал ее в ящик, который его слуги осторожно отнесли

поближе к лесу. После этого он отдал  какие-то  приказания,  и  тотчас  же

индейцы принялись возводить палатку почти вплотную к палатке Алана.

   Тейфель с наслаждением потянулся и задымил трубкой. Он завел разговор о

событиях прошедшей ночи и нашествии  муравьев.  Профессора  заинтересовали

слова Алана о том, что муравьи, не тронув ничего на его  половине  лагеря,

уничтожили палатку Спенсера.

   - Выходит, герр Спенсер, насекомые не питают к вам особой  симпатии,  -

пошутил профессор, но его шутку не поддержали.  Спенсер  что-то  пробурчал

себе под нос.

   - А вам не приходило в голову, господа, что насекомые - это пришельцы с

других планет?

   Алан вежливо улыбнулся.

   - Диву даешься, сколько различных видов животных существует в биосфере.

Можно смело утверждать: одни живые организмы живут за  счет  других,  один

вид определяет жизнь другому. Взять, например, растения.  Не  будь  у  них

способности  преобразовывать  неорганические   вещества   в   органические

соединения,  на  Земле  не  смогли  бы  продержаться  ни  позвоночные,  ни

насекомые, пока не появился бы иной вид, способный развиваться  независимо

от этих условий, - тут профессор даже слегка подпрыгнул. - Пока не  начали

бы пожирать друг друга. Впрочем, до известных пределов. В  этом,  скажу  я

вам, насекомые не отстают от позвоночных.

   - По-моему, профессор, вы сгущаете краски, - заметил Алан.

   Но, видимо, Тейфель сел на своего любимого конька.

   - Представьте себе на минуту,  -  хихикая,  продолжал  он,  -  как  нас

оценивают насекомые, нас, венец творения живой материи. К примеру, как они

относятся к нашим почти не сохранившимся инстинктам, длительному поиску  и

выбору самки, к созданию гнезда и борьбе за существование среди  таких  же

убогих, обделенных особей.

   - Но разве допустимо такое сравнение? - Алан был потрясен.

   -  А  почему  бы  нет?  С  биологической  точки  зрения   насекомые   -

высокоорганизованные  живые  существа,  а  некоторые  их  виды,   например

муравьи, не изменились за миллионы лет эволюции. Поэтому  их  смело  можно

считать первопроходцами нашей планеты. Разумеется, позвоночные во главе  с

человеком ушли от них намного вперед, но этот прогресс  только  кажущийся.

Конечно, наша нервная система и мозг невероятно, просто-таки фантастически

справляются с непредвиденными обстоятельствами в  экстремальных  условиях,

которые порой случаются в нашем беспокойном мире.  Но  такое  совершенство

приобретается дорогой ценой в  процессе  продолжительного  и  напряженного

обучения в детстве и отрочестве. Да, да, господа, мозг у нас  совершеннее,

чем у насекомых, но если бы не эта деталь, то не берусь предсказывать,  не

берусь...

   Спенсер посмотрел на мертвый  лес  на  другом  берегу  реки.  Профессор

поймал его взгляд.

   - Да, наша планета на волоске от гибели, может случиться -  она  станет

яблоком раздора между насекомыми и человеком: ведь насекомые  нуждаются  в

растениях, а не в человеке. Человек для них - лишь Filaria  Baucroiti  или

иной страшный паразит. Поэтому-то они его уничтожают.

   - Но у человека есть надежды, мечты, планы,  а  главное  -  способность

осуществить их! Я бы никогда  не  смирился  с  уготованной  мне  ролью,  -

взорвался Алан.

   - Вы в этом уверены? -  спросил  Тейфель,  сощурив  глаза  за  толстыми

стеклами очков. - Я - нет.

   - Человеческому разуму и воле природа не может противопоставить  ничего

равноценного! - горячился Алан.

   - Постойте, Брэкфорд,  -  профессор  поднял  указательный  палец,  -  а

инстинкт? Это то, о чем человек давно забыл, что у него отмерло. Насекомые

же не только сохранили инстинкт, но и  развили  его.  Инстинкт  -  великое

дело: все уметь  с  самого  рождения,  не  тратить  времени  на  обучение,

особенно если иметь в виду  кратковременность  человеческой  жизни  и  тот

факт, что большую часть мы тратим  на  сбор  информации.  И  едва  человек

научится использовать свое богатство, разум, как отправляется в  загробное

путешествие,  разве   не   так?   -   Тейфель   испытующе   посмотрел   на

присутствующих. - Затраты не окупаются, они неэкономичны.  Само  собой,  -

глаза профессора как буравчики сверлили  слушателей,  -  насекомые  должны

были чем-то поступиться, коль скоро хотели выжить. И  вот  вам  результат:

они отказались от длительного процесса обучения, предпочтя ему  простой  и

целесообразный инстинкт. Руководствуясь инстинктом, они победили в суровой

борьбе за существование.

   - К черту ваши бредовые россказни! - взорвался Спенсер. - Объясните мне

лучше, почему эти букашки не в состоянии справиться с нами, почему они  не

объедят нашу несчастную планету?

   - Всему свой час, - профессор смерил его холодным  взглядом.  -  Вы  же

прекрасно знаете, Спенсер, не хуже меня, что инстинкт нельзя пустить в ход

в любой момент, так сказать, оперативно. Вот почему насекомые, несмотря на

свою огромную плодовитость  и  инстинкт,  который  по  совершенству  можно

сравнить разве что с разумом  человека,  до  сих  пор  представляют  собой

убогую разновидность животных низшего  класса.  Вместо  того  чтобы  самим

научиться управлять своими инстинктами, они позволяют именно с их  помощью

поработить себя.

   - Вы противоречите самому себе, профессор, - возразил  ему  Алан.  -  С

одной стороны, вы ставите насекомых на один уровень с человеком, с  другой

- уготовили им второстепенную роль.

   - Ну и что? - Тейфель  встал  в  позу.  -  Взгляните  на  меня:  бывший

уважаемый профессор Гейдельбергского университета,  светило  биологической

науки Германии, а ныне... - он скривил губы,  -  ныне  скиталец,  нашедший

пристанище в джунглях  среди  дикарей.  -  Он  помолчал.  -  С  насекомыми

происходит подобное же. В них дремлет безудержная сила.  Как  бы  вам  это

объяснить:  они  напоминают  вулкан,  который  вот-вот  пробудится.  -  Он

задумчиво уставился в пустоту. - И тот, кто его пробудит...

   Алан перебил его.

   - Вы здесь с экспедицией?

   - Я, с экспедицией? - Тейфель громогласно  захохотал.  -  Впрочем,  это

допустимо. Да, милейший, с экспедицией, причем я торчу здесь весьма долго,

так что все мне опротивело. Я здесь с того момента, когда фюрер...  -  Тут

он осекся и подозрительно уставился на Алана. -  А  почему  у  вас  возник

такой вопрос? И вообще, вы оба что здесь делаете? Как вы сюда попали?

   Вопросы сыпались градом. Вдруг,  словно  опомнившись,  Тейфель  схватил

стакан виски и залпом выпил его.

   - Простите, господа, так на меня действует погода...

   Наступило неловкое молчание. Его нарушил Спенсер.

   - Вы говорили, что в насекомых заложена сила.

   - Ах, да, - Тейфель оживился. - Знаете,  господа,  кто  управляет  этой

силой, инстинктом, кто определяет аспекты его применения,  тот,  считайте,

владыка мира. Возьмем, к примеру, координацию нашествий муравьев,  саранчи

или  иных  насекомых.  Тот,  кто  этим  управляет,  выходит,  правит  всем

человечеством - ведь от него зависит, будет ли у  людей  пища.  Вы  только

вообразите тучи колорадских  жуков  на  картофельных  полях  или  саранчи,

обирающей урожай на территориях многих стран. Как,  по-вашему,  смогут  ли

жители этих стран предотвратить или защититься от него?

   - Тут вы правы, - кивнул головой Спенсер, внимательно слушавший монолог

профессора.  -   Но   ведь   вот   в   чем   загвоздка:   если   развязать

бактериологическую войну, кто ее прекратит?  Насекомые,  к  сожалению,  не

разбираются в большой политике,  а  понятие  "граница"  им  ни  о  чем  не

говорит...

   - А вы уверены, - профессор загадочно улыбнулся, -  что  не  существует

кто-либо, кому подвластны насекомые?

   - Глупости! - не сдержался Алан.

   - Вы так полагаете? - спросил Тейфель.

   - Как можно допустить, чтобы кто-то управлял насекомыми!

   Профессор быстро поднялся и жестом позвал Умару, который стоял  поодаль

рядом с  проводниками-гребцами.  Индеец  задрожал  и  подошел  к  палатке.

Профессор улыбнулся. Умару стоял перед ним, опустив глаза в землю.

   - Ты указываешь дорогу белым людям? - обратился Тейфель.

   Умару кивнул. Алан заметил, что он дрожит от страха.

   - Ты видел,  как  маленькие-маленькие  красные  букашки  съели  черного

человека?

   - Да, - с трудом выдавил из себя индеец, у которого от ужаса зуб на зуб

не попадал.

   - Ты ведь знаешь, что  эти  букашки  могли  съесть  и  тебя,  и,  твоих

собратьев, и обоих белых господ?

   - Красные букашки жрут все, великий господин.

   "Так он ко мне никогда не обращался", - подумал Алан.

   - А  кому  подчиняются  маленькие-маленькие  красные  букашки?  -  тихо

спросил Тейфель.

   - Курупиру... - заикаясь, произнес индеец, - курупиру.

   То, что произошло в следующий момент,  Алан  никак  не  мог  объяснить.

Умару, гордый, всегда спокойный Умару, завопил истошным голосом,  будто  в

живот ему всадили отравленный шип, повернулся и бросился наутек по поляне,

на которой воздух дрожал от палящего солнца. Вскоре его  фигура,  мелькнув

между высокими стволами, пропала в сумраке  леса.  Но  до  оставшихся  еще

долго доносились вопли обезумевшего от страха индейца. Проводники упали на

колени. Профессор ласково взглянул на них, прошептав:

   - Они-то в меня верят.

 

 

 

   <b>4</b>

 

   У  Алана  было  такое  чувство,  что  профессор  Тейфель  решил  прочно

обосноваться в излучине реки. Индейцы соорудили ему уютную хижину,  крытую

пальмовыми листьями. Хижина состояла из  двух  помещений  -  одно  служило

спальней, в другом была оборудована лаборатория современного типа. Большую

часть приборов индейцы привезли на каноэ откуда-то с гор, от истока реки.

   - В принципе обычная аппаратура энтомолога, -  видя  недоумение  Алана,

пояснил Спенсер. - Но, если приглядеться внимательнее, очень смахивает  на

мастерскую   радиолюбителя.   У   этого   старикана   отличные   связи   с

цивилизованным миром. Я как-то одним глазком глянул на его инструменты.  В

основном производство ФРГ, всемирно известная фирма...

   Алан  едва  сдержался,  чтобы  не  спросить,  каким  образом  Спенсеру,

которого профессор явно недолюбливал, удалось проникнуть в лабораторию? Но

он промолчал. Тейфель весьма правдоподобно объяснил, что всем  необходимым

его обеспечивают индейцы (у них профессор, это было ясно  даже  на  первый

взгляд, пользовался огромным уважением); именно они  привозят  провиант  и

инструменты по малодоступным дорогам.

   Дни проходили без особых приключений. Вечера  они  проводили  в  жарких

дебатах. Профессор вспоминал о годах совместной учебы с отцом  Алана,  был

общителен  и  весьма  любезен.  Алан  несколько  раз  заводил  разговор  о

возвращении домой, но Тейфель неизменно  уклонялся  от  этой  темы.  Умару

по-прежнему не возвращался в лагерь, и Алан считал себя  в  какой-то  мере

виноватым. Тейфель посмеивался:

   - Будьте спокойны, индеец в лесу не потеряется, это все равно, что щуку

бросить в воду. Впрочем, что вас беспокоит? Все необходимое у вас есть,  а

поскольку вы мои гости, бояться вам нечего, - последнюю фразу он  произнес

с расстановкой, подчеркнуто вежливо. И хотя Алан сознавал,  что  профессор

выручил их  из  беды  -  большую  часть  провизии  уничтожили  муравьи,  а

оставшейся едва хватило бы на неделю, - и у него, и  у  Спенсера  от  этих

слов остался неприятный осадок.

   - У меня в  горах  небольшое  бунгало,  -  продолжал  Тейфель,  отметая

благодарность. - Все, что у меня есть, - к вашим услугам. Я  ведь  пожилой

человек, - вздохнул он, - а старики порой мечтают об общении с  интересным

собеседником. Эти же, - он кивнул в  сторону  индейцев,  -  не  более  чем

мыслящие животные. Если они вообще способны мыслить...

   Перед Аланом всплыл образ Умару, его серьезное, спокойное, коричневатое

лицо, открытый взгляд. Ботаника отнюдь не радовал тот факт, что оставшиеся

в живых проводники-индейцы вскоре прибились к нему, как цыплята  к  клуше;

Умару все равно никто не  заменит.  Тейфеля  индейцы  смертельно  боялись.

Впрочем, это неудивительно, ведь они принимают его за духа  леса,  хозяина

здешних земель, потому-то и боятся, объяснял себе Алан. Но ему бросилась в

глаза  еще  одна  интересная  деталь:  индейцы   поняли,   что   профессор

симпатизирует Алану, а не Спенсеру, и не особенно рьяно выполняли указания

рыжеволосого энтомолога.

   Однажды Спенсер, лежа в постели, бросил:

   - По-моему, мы влипли.

   Алан посмотрел на него с удивлением.

   - Не понимаю.

   - Вы что же и в самом деле  не  понимаете,  -  недоверчиво  переспросил

Спенсер, - что люди профессора, эти индейцы неотступно следят за нами,  за

каждым нашим шагом? Не по душе мне все это.

   И тут Алану припомнились кое-какие моменты. Пожалуй, Спенсер прав.

   - Хотелось бы мне дознаться, где тут правда, а  где  ложь,  -  произнес

Спенсер, укладываясь поудобнее под сеткой от москитов.

   - А в чем вы сомневаетесь?

   - Да в его россказнях, - ответил Спенсер.

   - Напрасно вы подозреваете его во  лжи,  -  возразил  Алан.  -  Забытый

цивилизацией старикан. Мой отец его хорошо знал.

   - Вы ягненок, Алан,  -  грубо  сказал  Спенсер.  -  Уткнувшись  в  свой

микроскоп и соорудив для себя ширмочку из растений,  которые  вы  с  такой

охотой срываете, вы не способны взглянуть на реальный мир. Неужели  вы  не

уразумели, что миром могут править и сумасшедшие?

   - Зато у вас удивительное знание человеческой души, - с обидой  ответил

Алан и погасил свет. - Тем не менее, по-моему, для науки вы не находка.

   Спенсер промолчал.  Алан  заметил,  что  огонь  в  трубке,  которой  он

попыхивал, постепенно угасает.

   - А я утверждаю, - раздался  из  темноты  голос  Спенсера,  -  что  вы,

дружок, не находка для жизни, не разбираетесь вы в ней.

   - На что вы намекаете? - Алана поразил его тон.

   - Бьюсь об заклад, этот профессор - военный преступник.  Это  же  ясно,

как день, только вы этого не  понимаете.  Ну,  скажите:  к  чему  бы  ему,

кабинетному ученому, здесь находиться, в джунглях, среди дикарей?  Да  он,

старый проходимец, даже не старается скрыть своей причастности к...

   Алан весь напрягся.

   - У меня как-то выдался случай заглянуть в  его  спальню,  -  продолжал

Спенсер. - Над постелью старика красуется фотография. Хотите знать, чья?

   - Я не люблю вторгаться в личную жизнь других... - промямлил Алан.

   - Так вот: на фотографии наш уважаемый профессор Тейфель пожимает  руку

ефрейтору со свастикой...

   - Гитлеру?!

   - В самое яблочко. И светится от счастья как  месяц  в  полнолуние.  Вы

сомневаетесь? Проверьте сами.

   Хотя Алан отнюдь не разделял многих жизненных принципов Спенсера и  его

взглядов, он все же допускал, что какая-то доля правды в словах энтомолога

есть.  Всякий  раз,  когда  Алан  и  Спенсер  заходили  к   профессору   в

лабораторию, он закрывал двери спальни.

   Шаг за шагом Алан восстанавливал в памяти  события  последних  месяцев.

Во-первых, в Манаосе старый  недоверчивый  Вебстер  убеждает  его,  Алана,

взять с собой  в  экспедицию  неизвестного  энтомолога.  Далее,  полнейшее

отсутствие  у  Спенсера  интереса  к  насекомым  вообще,  за   исключением

муравьев. И наконец,  его  манера  совать  нос  в  чужие  дела,  буквально

вынюхивать все.

   - А вы-то, собственно, за кого себя выдаете, Спенсер? - вдруг вырвалось

у Алана.

   - Послушайте-ка, вы, овечка, - после минутного молчания раздался  голос

Спенсера  из  темноты,  -  вы,  верно,  предполагаете,  что  я   гангстер,

выпотрошивший  тайник  родной  бабушки,  или  сумасшедший,  сбежавший   из

психолечебницы. Я знаю, вы меня не  переносите,  но  мне  плевать.  Однако

ситуация  осложнилась,  поэтому  я  вынужден,  превышая  свои  полномочия,

открыть вам глаза,  милейший.  -  В  его  голосе  появилась  твердость.  -

Слушайте меня  внимательно.  Институт  по  вопросам  биологической  охраны

окружающей  среды  исследует  и  проблему  направления  движения,  точнее,

нашествий  насекомых.  Вначале  казалось,  будто   пути-дороги   насекомых

случайные, вызваны местными,  в  частности  климатическими,  условиями.  В

институте  определили  задачу:   выявить   закономерность,   периодичность

нашествий саранчи, муравьев и других  насекомых.  Да  и  для  военных  эти

сведения представляют известный интерес...

   - Но ведь, -  прервал  его  Алан,  -  бактерии  гораздо  эффективнее  в

качестве средства массового уничтожения?

   - Бактерии действуют медленно, дружок, слишком  медленно.  Кроме  того,

ими не так легко управлять, не то что ракетами, вот в чем соль, - Спенсер,

откашлявшись, продолжал. - Пять лет назад наши наблюдатели  сообщили,  что

период  половодья  реки  Ксингу  отмечен   появлением   полчищ   муравьев,

шествующих  в  разных  направлениях,  но,  заметьте,   на   одном   строго

ограниченном участке местности. Разумеется, среди индейцев  ходили  всякие

слухи; согласитесь, Брэкфорд, все они фантастически суеверны и  далеки  от

реального  восприятия  действительности,  но  данный  случай  представляет

счастливое исключение. По уверениям индейцев, в горах,  в  верховье  реки,

поселился  великий  дух  -  курупиру,  который   требует   безоговорочного

подчинения всех живущих там племен. Кто ослушается, пусть пеняет на себя -

за одну ночь муравьи полностью сожрут поселение, от всего живого останутся

только рожки да ножки.

   - Неужели вы верите в эти сказки, Спенсер?

   - Слушайте  дальше.  Главное  -  самое  интересное:  согласно  легенде,

обиталище духа находится как раз в этой области, в точке, откуда, если  вы

помните, на моей карте расходятся  стрелки...  Нам  не  повезло  -  не  мы

нагрянули к курупиру в гости, застав его врасплох. Вышло  наоборот,  он  к

нам пожаловал, прихватив с собой телохранителей. Хуже не придумаешь.

   - Ничего не понимаю, - растерянно проговорил Алан.

   - Все очень просто. Вы - настоящий ребенок,  Алан  Брэкфорд.  Профессор

Тейфель - бывший нацист, работавший над созданием биологического оружия. У

него достаточно причин покончить с нами, смести нас с лица земли,  кстати,

ему это не впервой, - мрачно добавил Спенсер.

   - На что вы намекаете?

   - Да, не мы первые, пустившиеся в путь по этой дорожке, а с нее  никуда

не свернешь, - сухо сказал Спенсер и повернулся на другой бок.

   Алан же еще долго лежал с открытыми глазами, уставившись в темноту.

   На утро Спенсер отправился в лес  и  не  вернулся  к  обеду.  Алана  не

обеспокоило его отсутствие, со Спенсером это уже случалось. К тому же, как

он хвалился, его зорко стерегут люди  профессора.  В  тот  день  Алану  не

пришлось даже словом перекинуться с профессором:  Тейфель  все  время  был

занят в своей лаборатории, а когда  Алан  пытался  к  нему  проникнуть,  в

дверях вырастала могучая фигура индейца-телохранителя.

   Проводники  безмолвными  изваяниями  понуро  сидели  у  каноэ.  Тяжелая

полуденная жара нависла над долиной, палящие  лучи  солнца  почти  отвесно

падали на землю, на высокую траву, где порхали пестрые бабочки-великаны  и

крошечные колибри, живые, переливающиеся драгоценности.

   Алан не находил себе места, его начало беспокоить отсутствие  Спенсера.

Нельзя сказать, чтобы он испытывал особую симпатию к нему, но в этих диких

джунглях Спенсер, пожалуй, был его единственным другом.

   Близился вечер, в лучах заходящего солнца зеленый массив леса  покрылся

золотой вуалью.

   Алан зашел в палатку и забрался под сетку, спасаясь от москитов. Вскоре

его сморил сон.  Проснулся  Алан  уже  в  полумраке  -  наступил  короткий

тропический вечер. У палатки негромко разговаривали между  собой  индейцы.

Алан зажег лампу и вышел наружу.

   - Господин Спенсер еще не возвратился? - спросил он.

   Индейцы отрицательно покачали головами.

   Ужинал Алан в одиночестве. Из соседней хижины раздавалось попискивание,

шум работающей аппаратуры, свист.  "Видимо,  профессор  возится  со  своим

передатчиком", - рассеянно подумал Алан. И  вдруг  его  охватило  страшное

беспокойство.

   Он  бросился  в  хижину  профессора,  где   перед   входом   возвышался

раскрашенный индеец. Не обращая на него внимания, Алан крикнул:

   - Профессор, профессор, можно вас на пару слов?

   Индеец не сдвинулся с места. В  открытом  окне  показалась  тень.  Писк

приборов прекратился.

   - А, это вы, герр Брэкфорд,  -  послышался  голос  Тейфеля.  Он  бросил

стражу несколько слов, и тот отворил дверь.

   Профессор, склонившись над аппаратом, не обратил внимание на вошедшего.

Не дожидаясь приглашения, Алан сел и с интересом уставился на Тейфеля.

   - Простите старика за забывчивость,  -  наконец  проговорил  Тейфель  с

рассеянным видом. - Я бы давно пригласил вас  к  себе,  но,  к  сожалению,

появились неожиданные обстоятельства, небольшие помехи.

   Аппараты жужжали как встревоженный улей.

   - Профессор, я беспокоюсь: Спенсер не вернулся из леса.

   - И это все, что вы хотите мне сообщить? - Стекла очков  сверкнули  над

прибором, и на одутловатом лице профессора проступила улыбка.

   Алан откашлялся.

   - Я подумал, что вам, пожалуй, следует послать людей  на  поиски,  ведь

Спенсер плохо ориентируется в джунглях, это его первый поход...

   - Вы так полагаете? - негромко откликнулся профессор и  смолк.  Писк  и

жужжание вдруг прекратились, поэтому в  тишине  его  шепот  прозвучал  как

крик.

   - Все в порядке, -  проговорил  Тейфель  как  ни  в  чем  не  бывало  и

направился к боковой стенке комнаты.

   Открыв небольшую тумбочку на бамбуковых ножках, он обратился к Алану:

   - Вы предпочитаете шотландское виски или коньяк?

   С этими словами он  поставил  перед  Аланом  стаканчики.  Аромат  виски

заполнил помещение. Алан невольно подумал о Спенсере, его сковал страх.

   Профессор  поднял  стакан.  Пучок  света,   отражаясь   от   стекла   и

металлических граней прибора, переливался радужным блеском.

   - Мой милый друг! Разрешите  выпить  за  вечную  память  нашего  общего

товарища доктора Джека  Спенсера,  незаурядного  сотрудника  Института  по

вопросам биологической  охраны  окружающей  среды,  человека,  безусловно,

мыслящего,   пытавшегося   докопаться   до   истины,   в    чем-то    даже

любознательного. Жаль, что с такими незаурядными данными он посвятил  себя

не  науке,  а  изучению,  вернее,  доскональному   штудированию   прошлого

почтенных людей.

   Тейфель сокрушенно покачал головой.

   - Профессор! - закричал Алан, и от страха у него свело скулы,  а  спина

покрылась капельками холодного пота. - Профессор, -  тихо  проговорил  он,

сжимая стакан с такой силой, что стекло треснуло. Алан тупо  уставился  на

кровоточащую ладонь.

   Тейфель, быстро поставив собственный  стакан  на  стол,  превратился  в

заботливую нянюшку.

   - Какой же вы нескладеха,  ну,  разве  так  можно!  Вы  ведь  прекрасно

знаете,  что  в  этом  проклятом  климате  любая  ранка   гноится!   Такая

неаккуратность! Порезался, как  маленький  мальчик.  Вот  вам  современная

молодежь, с нее ни на минуту нельзя спускать глаз, - кудахтал толстяк.

   Он бегал из одного угла комнаты в другой, промыл рану  сероводородом  и

антисептической жидкостью. К счастью, порез оказался неглубоким. Профессор

заботливо перевязал Алану руку.

   -  Потерпи,  мой  мальчик,  боль  успокоится.  -  Отдышавшись,  толстяк

улыбнулся. - Ну, теперь со спокойной совестью можно выпить.

   - Что со Спенсером? - тихо спросил Алан, превозмогая боль.

   - Ах,  да,  совсем  забыл,  проклятая  голова!  -  Помолчав,  профессор

опрокинул в рот содержимое стакана и поставил его на стол. - Ваш  приятель

мертв.

   У Алана подкосились ноги. Подхватив его  под  руки,  Тейфель  прислонил

ботаника к стене, возле которой стоял внушительного размера  ящик.  Бросив

взгляд на Алана, Тейфель, театрально сморкнувшись, резко  откинул  крышку.

Алан заметил торчащие из ящика ботинки. "Да это же  ботинки  Спенсера",  -

понял он в ужасе и, заглянув внутрь, отпрянул от ящика:  на  него  взирали

широко открытые глаза Спенсера, но в них уже не  было  столь  характерного

насмешливого выражения.

   Алан, пошатываясь, подошел к столу и ухватился за его край.

   - Вы, вы его... убили?

   - Тише, тише, - Тейфель зажмурил глаза  и  приложил  палец  ко  рту.  -

Смотрите, не разбудите его.

   - Вы убили его, - Алан сокрушенно качал головой, тихо  повторяя,  -  но

зачем? Черт возьми, зачем?

   - Послушайте, мой мальчик, - профессор склонился  к  Алану,  поглаживая

его по плечу, - к чему так убиваться?

   - Знаете, кто вы такой? - Алан опустился на стул, с негодованием  глядя

на профессора. - Вы убийца, подлый убийца...

   - Разве вам непонятно, мой мальчик, -  Тейфель  опустил  глаза,  -  что

Спенсер сам во всем виноват. Я же его предупреждал, что здесь полно  змей.

-  Толстяк  принял  театрально-скорбную  позу.  -  "Будьте  осторожны",  -

неоднократно твердил я. Но ваш уважаемый друг  оказался  слишком  упрямым,

слишком. - Профессор задумчиво наклонил голову вниз.

   Алану же припомнился последний разговор  со  Спенсером.  Он  постарался

взять себя в руки и, внешне спокойный, налил себе виски, внимательно следя

за профессором. Тот, поправив очки, вопрошающе ждал новых упреков.

   - Не волнуйтесь, дружок, в этих местах такое  случается.  Ведь  змеи  в

джунглях - явление обычное.

   - Но почему вы положили его в ящик?

   - Будьте справедливы, - профессор воздел руки, - куда же прикажете  его

деть в такую жарищу? Не беспокойтесь, мы похороним его, как полагается, со

всеми почестями. Признаться, энтомолог ваш Спенсер был превосходный, лучше

и желать не надо, - добавил он, потирая руки.

   У Алана сдали нервы, и он разрыдался.

   - Теперь в постельку, мой милый, - Тейфель погладил его  по  голове,  -

завтра предстоит трудный день. А сейчас отдыхайте, ложитесь сию же минуту,

останетесь у меня. - Профессор сунул  Алану  в  рот  таблетку  и  заставил

запить водой. - Теперь ложитесь, выспитесь хорошенько. Спать, спать!

   Тейфель открыл дверь и что-то сказал. Тотчас же в лабораторию вошли два

индейца, с опаской посматривая на черный ящик. Они  подхватили  Алана  под

руки и потащили в соседнюю комнату, где он под  неусыпным  отцовским  оком

профессора улегся в постель.  Последнее,  что  Алан  различил  в  полусне,

прежде чем отдаться объятиям тьмы, - это фотография, а на ней  улыбающийся

молодой Тейфель рядом с Гитлером.

 

 

 

   <b>5</b>

 

   Когда Алан проснулся, первое, что бросилось ему в глаза,  -  физиономия

Гитлера на фотографии. Второе, что он отметил, вернее, почувствовал, - это

запах. Кисловатый, отвратительный, всюду проникающий запах муравьев.

   Алан не мог  припомнить,  как  он  оказался  в  лаборатории.  Всем  его

существом овладела слабость.  Профессор,  не  обращая  на  него  внимания,

крутил что-то в своем приборе. Блестящий металлический  паук  с  десятками

щупальцев  несносно  жужжал.  И  этот  ужасный,  липучий  запах...   Алан,

пошатываясь, подошел к столу, где стояла бутылка с виски, налил  стакан  и

залпом осушил содержимое. Какое приятное ощущение тепла,  мысли  уплывают,

медленно, медленно...

   Внезапно он почувствовал прикосновение мягкой руки к своему  плечу.  На

него сквозь толстые стекла смотрели серые глаза из-под  седых  насупленных

бровей.

   - Нужно взять себя в руки, дружок, - зазвучал мягкий голос Тейфеля.

   Алана удивила происшедшая в профессоре перемена,  глаза  его  светились

весельем, безумным весельем, безумным...

   - Ну, мальчики, вы свое получите, - громко объявил Алан. В его  взгляде

вдруг появились  величественность  и  отрешенность,  придав  решительность

щуплой фигурке. Лицо обрело серьезность.

   - Ну, мальчики, вы уже не вернетесь... - повторил он.

   - Куда? - обронил профессор, не вдаваясь в  смысл  услышанных  слов.  -

Если речь идет о тебе лично, Алан, то,  как  это  ни  прискорбно,  тебя  я

оставляю у  себя,  тебя  я  не  отдам.  Я  старый,  одинокий  человек.  Ты

унаследуешь мое открытие, мою  тайну,  -  Тейфель  перешел  на  шепот,  не

спуская с Алана безумных глаз. - Ты станешь моим учеником, и я открою тебе

тайну господства над миром.

   Алану сделалось дурно. Он напряг все  силы,  чтобы  вслушаться  в  этот

ласковый, убаюкивающий голос.

   - В полном одиночестве, укрывшись под плащом лесного  духа,  мы  вдвоем

создадим новый мир, - в упоении декламировал профессор. - В этом аппарате,

принцип действия которого я тебе объясню, скрыта сила  -  сила,  способная

повелевать бесконечной армией верноподданных.  Верноподданные  добренькие,

мой мальчик, слушаются беспрекословно, бросаются  куда  угодно  по  твоему

приказу. Погляди вокруг, выбери все, что пожелаешь  уничтожить:  плантации

культурных посевов, поля, леса,  города.  Достаточно  нажать  кнопку  и...

бесчисленная лавина твоих  подданных  ринется  из  леса,  вырвется  из-под

земли, как души умерших на суд божий. У тебя огромный выбор - муравьи всех

видов, комары - переносчики  лихорадки,  саранча,  пожирающая  все,  кроме

металла. Достаточно слегка, самую малость изменить частоту, и они  -  твои

рабы. Стоит повернуть вот эту синенькую  ручку  на  несколько  делений,  и

активность насекомых возрастет в десять,  сто,  тысячу  раз  -  как  твоей

душеньке угодно. Они набросятся на мир, сметая все на своем  пути,  словно

лавина огня, приводя в трепет все живое.

   Профессор, стоя посреди комнаты и держа одну руку на  кнопках  прибора,

изрекал громогласно как библейский пророк.

   - Никому не сдержать этих  крохотных,  но  отважных  воинов,  им  несть

числа, места погибших займут миллиарды новых. Перед таким нашествием  люди

будут бессильны, никакая  современная  техника  им  не  поможет.  Да,  мой

мальчик, я нашел философский камень. Я  освоил  язык  насекомых,  научился

зачаровывать  их  такими  сказочными  посулами,  которые   послаще   любых

запретных плодов. Жаль, конечно, что сфера моей деятельности  ограниченна,

но, я  уверен,  ждать  осталось  недолго  -  и  они,  мои  верноподданные,

устремятся на сотни, тысячи километров, преодолевая горные хребты и водные

пространства,  призывая  других  насекомых  примкнуть  к  ним  и  овладеть

планетой, которая населена недоразвитым,  утратившим  разум  существом  по

имени человек.

   Старик, улыбаясь безумной улыбкой, положил пухлую руку Алану на плечо.

   - Я не утверждаю, что следует уничтожать абсолютно все. В  твоих  руках

решение - казнить или помиловать. Захочешь,  за  пару  месяцев  опустошишь

продовольственные склады на  нескольких  континентах.  Пожелаешь  поселить

своих помощников в городах: там, где в доме обитала лишь парочка блох  или

тараканов, их появятся в течение недели тысячи.

   Заметив скептическую улыбку на лице Алана, Тейфель повысил голос:

   - Смейся, смейся,  малыш,  ибо  ты  не  можешь  представить  себе  всех

последствий  моего  изобретения.  -  Он  нежно  погладил  аппарат.  -  Эта

штуковина способна увеличить скорость передвижения насекомых в десять раз,

радиус действия прибора -  800  километров.  Правда,  еще  не  все  детали

отработаны и проверены  на  практике.  Но  все  же  представь  себе  такую

картину:  города  наводнили  насекомые.   Состав   этих   "гостей"   легко

комбинировать - среди них можно встретить муравьев, мух, комаров. Остается

скорректировать их количество, ну, скажем, увеличить  численность  каждого

вида в десять раз. Недурно, верно? - Профессор устало закрыл глаза. - Твой

приятель, ха-ха, не первый, кто пытался отобрать у меня мое изобретение. -

Он захохотал раскатисто, громогласно. - Таких парней я научился  различать

за сто шагов, да и мои индейцы сообщили мне об этом уже давно. Звуки бубна

вы ведь слышали,  верно?  А  на  твоем  приятеле  я  хотел  провести  один

интересный эксперимент.

   На столе у противоположной стены что-то тускло блеснуло - пистолет, да,

вне всякого сомнения, пистолет Спенсера...

   - Эксперимент с муравьями?  -  ахнул  Алан.  -  Признаюсь,  эффект  был

необыкновенный - муравьи прошествовали мимо буквально в нескольких шагах и

не обратили на нас никакого внимания...

   - Это только начало,  -  повеселел  профессор,  -  только  начало,  мой

мальчик. Этот глупец. Спенсер, упрямый осел, никак не  хотел  успокоиться.

Ты-то ни о чем и не подозревал, я не сомневаюсь - сын моего старого  друга

не решился бы на такую подлость. Но они,  -  он  вновь  понизил  голос  до

шепота, в котором  клокотала  ненависть,  -  они  хотели  обокрасть  меня,

веришь? Они хотели господствовать над миром, а  я  хочу  человеческий  мир

уничтожить, вот в чем различие!  Но  Генрих  Тейфель  [игра  слов:  Teufel

(нем.) - черт] страшнее черта! - Он захохотал над собственной  шуткой,  но

тут же спохватился. - Мне надо идти,  я  устрою  Спенсеру  похороны  -  по

заслугам, конечно.

   Тейфель  подошел  к  окну,  открыл  форточку.  Комнату  наполнил  запах

кисловатого перегноя. Из окна была видна поляна,  посреди  которой  лежало

что-то продолговатое и белое.

   - Коллега Спенсер, - шепнул профессор.

   Да, без сомнения, это было тело Спенсера. Вот его ботинки, которые Алан

узнал вчера в темноте.

   - Жара делает свое дело, - проговорил профессор. - Но через минуту  все

будет кончено, не упусти момента.

   Алан услышал за спиной тихие шаги - это профессор направился к прибору.

Ботаник незаметно продвинулся к столу, где лежал пистолет.

   - Видишь, Алан? - Алан услышал скрытую насмешку в голосе  профессора  и

замер.

   - Нет, я ничего не заметил.

   Внезапно до его слуха долетел знакомый звук - шелест сухой листвы. Алан

сжался, он еще ничего не мог различить - солнце слепило глаза, лучи падали

на белый балдахин, скрывавший мертвое тело. Но по траве заходили волны.

   Глазам  Алана  предстала  удивительная  картина.  Казалось,   он   стал

свидетелем гигантской косьбы: огромная коса  не  менее  двухсот  метров  в

длину подрубала на корню траву и всю зелень. Косить начали с опушки  леса,

оттуда доносился шелест. С каждой минутой растительность исчезала.  Пышные

метровые стебли падали, как подкошенные, оголяя землю. Впрочем, нет, земля

не оголялась...

   Вместо   зелени   на   земле   показалось    красноватое,    блестящее,

переливающееся на солнце бисерное покрывало; оно перемещалось, устремляясь

к мертвому телу. Все быстрее и быстрее двигалась багровая ткань к середине

лужайки. Вот-вот она накроет хижину - до  нее  оставалось  не  более  двух

метров. Алан отскочил от окна.

   - Не бойся, - успокоил его профессор, схватив за локоть, - я держу их в

узде. Они послушны, как овечки, идут, куда я им прикажу, не  сворачивая  с

пути.

   И в самом деле, минуя хижину, муравьи, выстроившись, как на  параде,  в

колонны, прошествовали перед открытым  окном  на  расстоянии  каких-нибудь

полутора метров.

   -  Смотри,  смотри!  -  профессор  даже  подпрыгивал  от  радости,  как

первоклассник. - Они добрались до него, мои крошки, добрались...

   Алан невидящим взглядом смотрел на лужайку, теперь уже покрытую красным

одеялом. Он обернулся. Оба индейца-телохранителя сидели  на  корточках  на

полу, подперев голову руками. Сейчас или никогда...

   Вскочив, он схватил пистолет и  выстрелил  в  толстое  тело.  Профессор

обмяк, уперся в оконную раму, голова его запрокинулась  назад.  В  глазах,

уставившихся на Алана, мелькнуло удивление. Алан отвернулся.

   Теперь нельзя было терять ни минуты - оба индейца, вскочив, набросились

на него. Он палил из пистолета как безумный. Помещение наполнилось  дымом,

он ничего не видел, натыкался на что-то  мягкое,  слышал  чьи-то  крики...

Прибор, главное не забыть о приборе!

   Алан продолжал нажимать на курок, не понимая еще, что обойма кончилась.

Он торопливо шагнул к  аппарату,  откуда  лилась  музыка,  однообразная  и

спокойная.

   Подняв пистолет, Алан принялся изо  всей  силы  бить  по  прибору.  Его

ослепил блеск, поэтому он не сразу воспринял вдруг наступившую  тишину.  А

где-то рядом раздавались вопли и топот убегающих людей.

   Клочья дыма свисали с потолка как балдахин,  блестящая  кроваво-красная

драпировка  ворвалась  через  оконное  отверстие  в  помещение,  пурпурным

водопадом обрушилась на пол, откуда доносился шелест крошечных тел...

   Этот шелест еще долго-долго преследовал Алана, настигал его даже тогда,

когда с несколькими оставшимися ему верными индейцами он плыл  все  дальше

от долины, покрытой живым красным ковром. Потом все укрыла тьма.



Полезные ссылки:

Крупнейшая электронная библиотека Беларуси
Либмонстр - читай и публикуй!
Любовь по-белорусски (знакомства в Минске, Гомеле и других городах РБ)



Поиск по фамилии автора:

А Б В Г Д Е-Ё Ж З И-Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш-Щ Э Ю Я

Старая библиотека, 2009-2024. Все права защищены (с) | О проекте | Опубликовать свои стихи и прозу

Worldwide Library Network Белорусская библиотека онлайн

Новая библиотека