(К 40-летию ЯЛТИНСКОЙ И ПОТСДАМСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ)

В истории международных отношений есть события, значение которых в полной мере раскрывается с течением времени. В ряду таких выдающихся событий видное место принадлежит Крымской (Ялтинской) и Берлинской (Потсдамской) конференциям руководителей трех союзных держав антигитлеровской коалиции - СССР, США и Великобритании. Состоявшиеся четыре десятилетия тому назад на заключительном этапе второй мировой войны, эти межсоюзнические конференции закрепили всемирно-исторические итоги победы народов над фашизмом и заложили прочный фундамент послевоенного мира. Тесно связанные между собой Ялтинское и Потсдамское соглашения отразили решающий вклад Советского Союза в разгром фашизма, в создание и укрепление антигитлеровской коалиции, явились выражением непреклонной воли народов к миру, демократии и социальному прогрессу.

Среди встреч союзников по антигитлеровской коалиции, состоявшихся на различных уровнях в годы второй мировой войны, Ялтинская и Потсдамская конференции занимают особое место. Если Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (октябрь 1943 г.) и конференция руководителей трех держав в Тегеране (ноябрь - декабрь 1943 г.) были посвящены главным образом военным вопросам и прежде всего вопросу об открытии второго фронта, а конференция в Думбартон-Оксе (август - сентябрь 1944 г.) и конференция Объединенных Наций в Сан-Франциско (апрель - июнь 1945 г.) целиком занимались вопросами создания ООН, разработки и принятия ее Устава, то участники конференций в Крыму и в Берлине основное внимание уделили коренным вопросам послевоенного урегулирования.

Современная историческая наука располагает солидной документальной базой для глубокого и всестороннего изучения подготовки, хода и итогов Ялтинской и Потсдамской конференций, анализа их воздействия на всю систему послевоенных международных отношений. Особо следует упомянуть изданные МИД СССР сборники дипломатических документов в рамках 6-томной серии "Советский Союз на международных конференциях в период Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.", посвященные специально Крымской и Берлинской конференциям, а также другие советские и зарубежные документальные публикации¹ . Опираясь на дипломатические первоисточники, руковод-

¹ Крымская конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании (4 - 11 февраля 1945 г.). Сб. док. М. 1984; Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании (17 июля - 2 августа 1945 г.). Сб. док. М. 1984; Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер- министрами Великобритании во время

стр. 22

ствуясь марксистско-ленинской методологией, советские исследователи в своих работах определили место и значение этих конференций в истории второй мировой войны, показали связь достигнутых на них результатов с военно- стратегической обстановкой, впечатляющими победами Советской Армии, антифашистскими устремлениями народных масс, их надеждами на прочный послевоенный мир² .

В свете современной политической и идеологической борьбы по проблемам международных отношений принципиальное значение имеет вывод о том, что в решениях Ялты и Потсдама, как и в истории антигитлеровской коалиции в целом, нашла практическое воплощение ленинская идея возможности и необходимости сотрудничества государств с различным общественным строем, была подтверждена исключительная важность этого сотрудничества для судеб всего человечества. Достигнутые договоренности отразили возросшее влияние нового общественного строя - социализма и его дипломатии на международное развитие, обеспечили послевоенному урегулированию необходимый длительный запас прочности.

Что касается буржуазных авторов, то к оценке Ялтинской и Потсдамской конференций они подходят в своем большинстве предвзято, с позиций "холодной войны" и "неизбежности" конфронтации двух мировых систем, видят в указанных конференциях чуть ли не первопричину "раскола" Европы на противостоящие группировки, а их позитивные итоги нередко объясняют не объективными причинами, а "уступчивостью" западных партнеров СССР по переговорам, их "ошибками" и другими субъективными факторами³ . В действительности, если подходить к оценке итогов Ялтинской и Потсдамской конференций строго исторически, то все сразу встает на свои места.

Те, кто на Западе пытается изобразить соглашения военных лет "крупной ошибкой" руководителей США и Великобритании, сознательно фальсифицируют исторические события, сбрасывают со счетов конкретную военно-политическую обстановку в победный 1945 год. А эта обстановка складывалась под могучим воздействием наступления советских войск, когда в полной мере проявилась решающая роль Советского Союза в разгроме фашизма. Там, где буржуазные авторы усматривают слепую "игру случая", на самом деле прокладывала себе дорогу историческая необходимость. Развеяв миф о "непобедимости" гитлеровской армии в битве под Москвой, осуществив коренной перелом в ходе всей второй мировой войны в битвах под Сталинградом и под Курском, Советская Армия изгнала захватчиков с родной земли и приступила к выполнению своей великой интернациональной миссии - освобождению

Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. (далее - Переписка). Тт. 1 - 2. М. 1976; Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945. Док. и м-лы в 2-х тт. М. 1983; Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945. Док. и м-лы в 2-х тт. М. 1984; Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941 -1945. Док. и м-лы в 2-х тт. М. 1983; Тегеран - Ялта - Потсдам. Сб. док. М. 1967; Foreign Relations of the United States (FRUS). Diplomatic Papers. The Conferences at Malta and Yalta. 1945. Washington. 1955; FRUS. The Conference of Berlin (The Potsdam Conference). 1945. Vol. I - II. Washington. 1960.

² См. напр.: Сосинский С. Б. Акция "Аргонавт" (Крымская конференция и ее критики в США). М. 1960; Сиполс В. Я., Челышев И. А. Крымская конференция, 1945 год. М., 1984; Высоцкий В. Н. Мероприятие "Терминал". Потсдам. 1945. М. 1975; Белецкий В. Н. Встреча в Потсдаме. М. 1980; Борисов А. Ю. СССР и США: союзники в годы войны 1941 - 1945. М. 1983; Рощин А. А. Послевоенное урегулирование в Европе. М. 1984; Сиполс В. Я. На пути к великой победе. Советская дипломатия в 1941 - 1945 гг. М. 1985; и др.

³ См., напр.: Fish H. Tragic Deception. FDR and America's Involvement in World War II. Old Greenwich. 1983, p. 105; Eggleston G. Roosevelt, Churchill and the World War II Opposition. A Revisionist Autobiography. Old Greenwich. 1979, pp. 187 - 189. Английская газета "The Times" ялтинские договоренности даже именует "символом предательства" (The Times, 4.II.1984).

стр. 23

народов Европы от фашистского порабощения. Исполинская фигура советского воина-освободителя являлась незримым участником дипломатических переговоров.

Что касается США и Великобритании, то проводимая ими на протяжении всей войны тактика затягивания открытия второго фронта с целью истощения Советского Союза оказалась в конце концов проигрышной политической картой. Они недооценили силу и мощь Советского государства, огромные возможности нового общественного строя - социализма, решимость советского народа разгромить фашизм и завершить войну демократическим миром. В конечном итоге боязнь "опоздать в Берлин" и "отдать Европу русским" заставила президента США Ф. Д. Рузвельта и премьер-министра Великобритании У. Черчилля на Тегеранской конференции принять на себя обязательство об открытии второго фронта в Европе (так называемая операция "Овер-лорд") "в течение мая 1944 г."⁴ . У руководителей США и Великобритании не было сомнений, что Советский Союз способен собственными силами довести войну до победного конца и освободить всю Европу от фашизма.

По-иному изображают события той далекой поры профессиональные фальсификаторы истории. Отмеченное с большой помпой на Западе 40-летие высадки в Нормандии было подчинено одной задаче: доказать, будто именно операция "Оверлорд" проложила путь к освобождению Европы от фашизма. В американских оценках событий 40-летней давности зазвучали прямо-таки мессианские мотивы: Америка пришла на помощь измученной Европе и принесла ей долгожданное освобождение от "коричневой чумы"⁵ . Как будто и не было перед этим наступления Советской Армии, которое создало благоприятные условия для высадки войск союзников в Нормандии и заставило гитлеровцев перебросить лучшие дивизии из Западной Европы на восточный фронт. Как будто не было и последующего сокрушительного наступления советских войск согласно тегеранской договоренности, которое обеспечило продвижение англо-американских войск во Франции. Как будто не оказался блефом широко разрекламированный гитлеровцами "Атлантический вал", который защищала 7-я немецкая армия, имевшая под ружьем 213 тыс. солдат преклонного возраста против почти трехмиллионной группировки вторжения⁶ .

Подобная "забывчивость" необходима современным западным пропагандистам для того, чтобы бросить тень на Советский Союз, а Соединенные Штаты изобразить "ангелом-хранителем" мировой цивилизации и проводить лживые исторические параллели на потребу дня между вторжением англо-американских войск на европейский континент под занавес войны с фашизмом и размещением американских ракет в 80-е годы с целью превращения Европы в атомного заложника Пентагона. Чтобы не быть голословным, сошлемся на авторитетное мнение главнокомандующего англо-американскими войсками в Европе генерала Д. Эйзенхауэра. Планируя операцию "Оверлорд", он учитывал, что "советские войска уже вступили в Польшу и основная масса германских сил будет скована обороной против русского наступления на восточном фронте"⁷ .

⁴ См. Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании (28 ноября- 1 декабря 1943 г.). Сб. док. М. 1984, с. 155. Выступая на обеде в честь визита в США британского премьер-министра М. Тэтчер в конце февраля 1985 г., президент Р. Рейган заявил: "Мы (т. е. американцы и англичане. - А. Б. ) вместе вернули континенту свободу" (Правда, 10.III.1985).

⁵ См. Time, 1984, May 28, p. 9.

⁶ Подробнее см.: Irving D. The War between the Generals. Lnd 1981 pp. 335 - 359.

⁷ Eisenhower D. Crusade in Europe. N. Y. 1948, p. 228.

стр. 24

Военная стратегия Вашингтона и Лондона не имела ничего общего и с приписываемой англо-американским войскам ролью бескорыстного "спасителя" европейской цивилизации, а, напротив, преследовала цель создать для США и Великобритании господствующие позиции в Европе. Один из видных военных деятелей США периода войны, генерал А. Ведемейер, во время юбилейных торжеств в Нормандии вспоминал: "Наш замысел заключался в том, чтобы как можно быстрее высадиться на берег и продвигаться как можно быстрее с тем, чтобы к концу войны англо-американские войска обеспечили себе контроль" (в Европе. - Л. Б. )⁸ . Наконец, представляет интерес и свидетельство военного министра США Г. Стимсона, который в беседе с И. В. Сталиным на Потсдамской конференции 25 июля 1945 г. заявил: "В течение войны я внимательно следил за ходом конференции в Тегеране и Ялте и в этой связи я высоко оценивал помощь и позицию, занятую генералиссимусом в отношении столь интересовавшей меня операции, именно форсирования Канала, а также высадки в Южной Франции... Позиция, занятая им, обеспечила нам успех - не только во Франции, но и также позже в Германии"⁹ .

Используя благоприятные возможности, созданные наступлением Советской Армии, и не встречая сильного сопротивления гитлеровцев, англо-американские войска быстро продвигались по равнинам Франции на восток и в сентябре вышли к границе с Германией. Казалось, конец войны был совсем близок и ничто не могло остановить победоносное наступление союзных войск в глубь Германии. Однако вскоре на западном фронте разыгрались драматические события, которые как бы изнутри осветили расстановку сил в антигитлеровской коалиции на исходе войны.

Об Арденнской операции уже много писалось¹⁰ . Как известно, задача планируемой Гитлером операции "Вахта на Рейне" была политической. Как отмечает американский историк Дж. Толланд, ставилась цель "завоевать условия для заключения почетного мира с Западом с тем, чтобы он (Гитлер. - Л. Б. ) мог бросить всю германскую мощь против Востока. Но, чтобы добиться такого мира, ему надлежало занимать выигрышные позиции. Поэтому он и нанес удар через Арденны, собрав в кулак все дивизии, которые только было можно, с тем чтобы выйти к Антверпену и тем самым вбить мощный клин между Америкой и Англией. Черчилль всегда боялся большевизма не меньше, чем он (Гитлер. - А. Б. ), и это военное поражение дало бы премьер- министру аргумент настаивать на каком-либо соглашении с Германией"¹¹ .

Расчеты Гитлера на сепаратный мир с западными союзниками были не столь уж беспочвенны. В США и Великобритании имелись влиятельные силы, готовые пойти на сговор с нацистами ради того, чтобы не допустить социальных перемен в освобожденных Красной Армией европейских странах. Американская и английская разведки поддерживали постоянный контакт с правооппозиционными силами в Германии, а также, через различных посредников, и с главарями нацистов, включая Гиммлера. Еще в октябре 1942 г. в телеграмме послу СССР в Великобритании И. М. Майскому И. В. Сталин допускал возможность сговора Черчилля "с Германией Гитлера или Брюнинга за счет нашей страны"¹² .

⁸ Time, 1984, May 28, p. 21.

⁹ FRUS. The Conference of Berlin (The Potsdam Conference) 1945. Vol. II. Washington. 1960, p. 396.

¹⁰ Об Арденнской операции см.: История второй мировой войны 1939 - 1945. Т. 9. М. 1978, с. 271 - 279; Вторая мировая война. Краткая история. М. 1984, с. 417 - 420. См. также: Соколов А. М. Советско-германский фронт и военные действия на Западе. - Вопросы истории, 1985, N 1.

¹¹ Tolland I. The Last 100 Days. N. Y. 1966, pp. 40 - 41.

¹² Советско-английские отношения. Т. I. 1941 - 1943, с. 294.

стр. 25

16 декабря началось немецкое контрнаступление на западном фронте, которое застигло наших союзников врасплох. Положение англо-американских войск становилось день ото дня критическим. По существу, первое и единственное крупное сражение в Европе с гитлеровской Германией, войска которой к этому времени были уже изрядно потрепаны и не могли сравниться с силой вермахта двумя-тремя годами раньше, было проиграно западными союзниками. Предотвратить катастрофу, как хорошо понимали в Вашингтоне и Лондоне, могло лишь новое наступление Советской Армии. 6 января 1945 г. Черчилль направил главе Советского правительства свое хорошо известное послание¹³ , которое прозвучало как крик о помощи. В Москве ответили на него так, как и полагалось между товарищами по оружию¹⁴ .

Начатое на восемь дней раньше обещанного срока - 12 января 1945 г. наступление советских войск, вошедшее в историю Великой Отечественной войны как Висло-Одерская наступательная операция, быстро парализовало действия гитлеровцев на западном фронте и заставило их начать переброску частей - в первую очередь 6-й танковой армии СС, ударной силы прорыва в Арденнах, на восток. Роль Советской Армии оказалась решающей. Теперь перед англо-американскими войсками уже более не было серьезных препятствий. Дорога для наступления в Германию была открыта. Так правда истории не оставляет камня на камне от мифа о "спасении" Европы великодушной Америкой. Решающий вклад в освобождение Европы от фашизма внес Советский Союз, выполнивший свою великую интернациональную миссию.

То, что происходило в Крыму в Ливадийском дворце - бывшей царской резиденции с 4 по 11 февраля 1945 г., до сих пор вызывает недоумение многих буржуазных авторов. Как могло случиться, что руководители держав, столь различных по социальному устройству и идеологии, как СССР, США и Великобритания, смогли договориться между собой о сложнейших вопросах ведения войны и послевоенного мира? Не желая признавать объективную закономерность и необходимость сотрудничества государств с различным общественным строем, обусловленного самой историей, они пытаются объяснить итоги встречи "большой тройки" в Крыму всевозможными надуманными причинами. На самом же деле никакой "загадки" в решениях Ялтинской конференции не было, если, конечно, рассматривать ее непредвзято и на самом деле стремиться к исторической достоверности. Не было никаких односторонних "уступок" со стороны западных руководителей главе Советского правительства, а имел место трудный и вместе с тем плодотворный процесс согласования позиций сторон на основе взаимных уступок и приемлемых компромиссов с учетом объективной обстановки и особенностей того великого времени, когда близилась победа над фашизмом. Американский автор Р. Мессер, например, отмечает: "Эта военная обстановка января и начала февраля 1945 г. была в основе всех как военных, так и политических переговоров в Ялте"¹⁵ .

Как следует из переписки И. В. Сталина с Рузвельтом, инициатива в постановке вопроса о новой встрече в верхах принадлежала американской стороне. Президента тревожили успехи Советской Армии на фронте, и он хотел оговорить заранее вопросы завершения войны и послевоенного устройства. "Поскольку события развиваются так стремительно и так успешно, я думаю, что в возможно скором времени следовало бы устроить встречу между Вами, Премьер-Министром и

¹³ Переписка. Т. 1, с. 348.

¹⁴ Там же, с. 349.

¹⁵ Messer R. The End of an Alliance. Byrnes, Roosevelt, Truman and the Origines of the Cold War. N. Y. 1982, pp. 40 - 41.

стр. 26

мною", - писал он 19 июля 1944 г. в Москву¹⁶ . Через три дня глава Советского правительства ответил согласием на предложение президента, но сообщил, что по причинам, связанным с необходимостью руководства делами на фронте, он не может выехать за пределы страны. В это время советские войска развернули широкое наступление с целью освобождения Западной Белоруссии (операция "Багратион"). Последовала длительная переписка между Москвой и Вашингтоном в отношении выбора места и времени встречи.

Из опубликованных МИД СССР архивных документов ясно следует, что место проведения конференции было предложено американской стороной, а вовсе не "навязано Москвой" больному Рузвельту, как по сей день утверждают некоторые буржуазные авторы¹⁷ . 13 октября 1944 г. помощник президента и его близкий друг Г. Гопкинс в беседе с советским послом А. А. Громыко заявил, что "по его мнению, Рузвельт Для встречи мог бы прибыть на военном корабле в Черное море". Как сообщал в Москву посол, "Гопкинс допускает, что встреча могла бы состояться где-либо на советском черноморском побережье"¹⁸ .

Советское правительство придавало большое значение предстоящей конференции и прежде всего с точки зрения дальнейшего укрепления сотрудничества трех держав как в деле завершения войны, так и в вопросах упрочения мира. Свою главную задачу оно видело в том, чтобы надежно гарантировать послевоенную безопасность, не допустить новой агрессии, найти справедливое решение германской проблемы. Наряду с этим было важно закрепить интересы безопасности Советского государства, как территориальные, так и политические, добиться решения репарационной проблемы. Наконец, речь шла и 6 том, чтобы помочь встать на ноги европейским народам, освобожденным от фашистской оккупации¹⁹ .

Что касается партнеров Советского Союза по переговорам, то их цели определялись сложным переплетением, с одной стороны, империалистических интересов, а с другой - достаточно трезвой оценкой собственных возможностей в сложившейся обстановке. В издании американского конгресса отмечается, что у Рузвельта были две крупные цели: окончательно добиться советских обязательств о вступлении в войну на Дальнем Востоке и согласовать все вопросы, касающиеся создания Организации Объединенных Наций. Среди главных задач Черчилля, как подчеркивается там, было сохранение Британской империи "наряду с обеспечением устойчивого баланса сил на европейском континенте путем возрождения Франции и Германии в качестве мощного противовеса Советскому Союзу"²⁰ .

В ходе встречи на Мальте по пути следования в Крым англичане попробовали согласовать с американцами совместную тактику на предстоящей конференции, но безуспешно. Рузвельт не захотел себя заранее лишать свободы маневра и создавать впечатление об англо-американском "сговоре" за спиной Советского Союза. Двум державам мешали договориться межимпериалистические противоречия. Дело ограничилось обсуждением военных вопросов между начальниками штабов США и Великобритании. В своем дневнике английский министр ино-

¹⁶ Переписка. Т. 2, с. 158.

¹⁷ Mastny V. Russia's Road to the Cold War. Diplomacy, Warfare and the Politics of Communism. 1941 - 1945. N. Y. 1979, pp. 239 - 259.

¹⁸ Советско-американские отношения. Т. 2, с. 234.

¹⁹ См. История внешней политики СССР. Т. I. 1917 - 1945. Изд. 4-е. М. 1980, с. 474 - 486.

²⁰ US Congress. House of Representatives. Committee of Foreign Affairs. Soviet Diplomacy and Negotiating Behavior. Emerging New Context for US Diplomacy. Vol. I. Washington. 1979, p. 143.

стр. 27

странных дел А. Идеи раздраженно записал, что он не смог даже "приблизиться к делу" в ходе запланированного рабочего ужина. "Я подошел позднее к Гарри (Гопкинсу), - вспоминал он, - и указал, что нам предстоит участвовать в важнейшей конференции, а мы до сих пор не договорились ни о том, что будем обсуждать, ни о том, как вести себя с Медведем (так Идеи именует Советский Союз. - А. Б. ), который, конечно, знает, чего он хочет"²¹ .

Военные вопросы при всей их важности заняли сравнительно мало места в работе конференции и были быстро согласованы уже на первом заседании 4 февраля после докладов начальников генеральных штабов трех держав. Речь шла о более тесной координации боевых действий союзников в Европе в преддверии капитуляции Германии. Советскому правительству была выражена "глубокая благодарность" за оказанную эффективную помощь в связи с прорывом гитлеровцев на Западном фронте. В ответ было подчеркнуто, что "Советское правительство считало это своим долгом, долгом союзника, хотя у него не было формальных обязательств на этот счет"²² . Это был урок верности союзническому долгу, преподанный тем, кто нередко им пренебрегал.

Главное место на конференции заняли политические проблемы послевоенного урегулирования, которые советская сторона считала целесообразным начать с обсуждения вопроса о Германии. Советское правительство выступало принципиальным противником любых нежизнеспособных и реакционных схем будущего устройства Германии, вроде идей о ее "расчленении" или "аграризации" ("план Моргентау"), которые выдвигали, преследуя империалистические цели, на протяжении войны английские и американские руководители. На заседании в Ялте 5 февраля президент США, например, указал, что он "не видит иного выхода, кроме расчленения"²³ . В противовес этим планам СССР отстаивал создание миролюбивой, демократической Германии, порвавшей с нацистским прошлым. Именно эту цель имел в виду глава советской делегации, когда твердо заявил, что "Германия будет иметь будущее"²⁴ . В результате союзники договорились между собой о том, что их "непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантий в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира"²⁵ . На основе рекомендаций Европейской консультативной комиссии (ЕКК), созданной на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании из представителей трех союзных держав с целью рассмотрения вопросов будущего европейского мирного урегулирования²⁶ , был окончательно решен вопрос о зонах оккупации Германии. Франции была выделена зона из британской и американской частей, а также предоставлено право быть членом Контрольного совета по Германии.

Сравнительно легко были согласованы территориальные вопросы, интересовавшие СССР. Рузвельт и Черчилль понимали, что дальнейшее сопротивление в этих вопросах грозило осложнить отношения с Советским Союзом. Им пришлось безоговорочно признать советско-польскую границу, как она сложилась до начала войны. В решениях Ялтинской конференции было записано: "Восточная граница Польши должна идти вдоль линии Керзона с отступлениями от нее в некоторых райо-

²¹ Eden A. The Memoirs of Anthony Eden Earl of Avon. The Reckoning. Boston. 1965, p. 592.

²² Крымская конференция, с. 61 - 62.

²³ Там же, с. 68.

²⁴ Там же, с. 64.

²⁵ Там же, с. 266.

²⁶ См. Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (19 - 30 октября 1943 г.). Сб. док. М. 1978, с. 348 - 349.

стр. 28

нах от пяти до восьми километров в пользу Польши"²⁷ . Это была уступка советской стороны, предпринятая в целях смягчения остроты вопроса.

В связи с официальным решением Советского Союза вступить в войну с Японией "через два-три месяца" после капитуляции Германии и окончания войны в Европе участниками конференции было подписано соглашение с перечнем ряда условий. Оно предусматривало восстановление принадлежащих СССР прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г., а именно: возвращение Советскому Союзу южной части о. Сахалин и всех прилегающих к ней островов; передачу ему Курильских островов и решение ряда других важных вопросов²⁸ .

Американские руководители исключительно высоко оценивали это соглашение. Член американской делегации адмирал У. Леги говорил А. Гарриману: "Это делает поездку стоящей того"²⁹ . Все последующие попытки некоторых, не слишком добросовестных американских авторов бросить тень на соглашение в целом или поставить под сомнение его отдельные положения не учитывают главного: в окружении Рузвельта господствовало твердое убеждение, что без участия Советского Союза победа в войне с Японией была крайне затруднена, а то и невозможна. Интересно свидетельство на этот счет государственного секретаря США Э. Стеттиниуса. "Я знал в Ялте, - писал он, - например, о том огромном давлении, оказанном на президента нашими военными деятелями с тем, чтобы добиться вступления России в войну на Дальнем Востоке. В то время атомная бомба еще была неизвестной величиной, а наше поражение в битве на выступе (так в западной историографии принято именовать Арденнское сражение. - А. Б. ) было у всех свежо в памяти. Мы все еще не форсировали Рейн. Никто не знал ни того, как долго продлится европейская война, ни сколь велики окажутся потери"³⁰ .

На Ялтинской конференции был решен ключевой вопрос в деле создания Организации Объединенных Наций - о процедуре голосования в Совете Безопасности, была достигнута договоренность о созыве учредительной конференции в конце апреля в Сан-Франциско, определен круг ее участников и урегулированы некоторые другие спорные проблемы, остававшиеся открытыми после переговоров представителей СССР, США и Великобритании на конференции в Думбартон-Оксе³¹ . В вопросе о голосовании американская дипломатия вынуждена была отойти от своей позиции, подрывающей принцип единогласия великих держав. После продолжительной дискуссии был найден приемлемый компромисс. Советская делегация пошла навстречу американским предложениям, которые исходили из безусловного единогласия постоянных

²⁷ Там же, с. 270. Линия Керзона - наименование условной линии, рекомендованной 8 декабря 1919 г. Верховным советом союзных держав в качестве восточной границы Польши. При выработке линии Керзона в основу было положено решение делегаций главных союзных держав, считавших необходимым включить в состав территории Польши лишь этнографически польские области. 12 июля 1920 г. английский министр иностранных дел Керзон обратился к Советскому правительству с нотой, в которой в качестве восточной границы Польши наметил линию, одобренную Верховным советом союзных держав в 1919 году. В ноте Керзона говорилось: "Линия эта приблизительно проходит так: Гродно - Яловка - Немиров - Брест-Литовск - Дорогуск - Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов, и далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат" (см. Крымская конференция, с. 306, прим. 25).

²⁸ Там же, с. 273 - 274.

²⁹ Harriman A., Abel E. Special Envoy to Churchill and Stalin. 1941 - 1946. N. Y. 1975, p. 399.

³⁰ Stellinius E. Jr. Roosevelt and the Russians. The Yalta Conference. N. Y. 1949, p. 90. В одном из разведывательных документов англо-американского командования того периода указывалось: "Вступление Советского Союза в войну окончательно убедит японцев в неотвратимости полного поражения" (The Entry of the Soviet Union into the War against Japan: Military Plans, 1941 - 1945. Washington. 1955, p. 87).

³¹ См. Конференция представителей СССР, США и Великобритании в Думбартон-Оксе (21 августа - 28 сентября 1944 г.). Сб. док. М. 1984.

стр. 29

членов Совета Безопасности по всем важнейшим решениям, относящимся к сохранению мира, включая принятие экономических, политических и военных санкций, и допускали отступление от принципа единогласия при мирном урегулировании споров. Советская делегация также сняла свое предложение об участии в ООН всех союзных республик и ограничилась двумя из них - Украиной я Белоруссией, что было встречено англо-американской стороной с удовлетворением и получило немедленную ее поддержку.

Как и следовало ожидать, наибольшие споры в Ливадийском дворце разгорелись по вопросам политического устройства освобожденных европейских государств. При их обсуждении с особой остротой проявились классовые противоречия между участниками переговоров, различное понимание ими принципов демократии, свободы, народовластия. В то время, когда народы еще вели смертельную борьбу с фашизмом, руководители США и Великобритании хотели оставить себе "свободу рук" на будущее и предпочитали отделаться общими декларациями, лишенными конкретного содержания. И все-таки в "Декларации об освобожденной Европе" - этом важнейшем политическом документе - было зафиксировано принципиальное положение, гласившее: "Установление порядка в Европе и переустройство национальной экономической жизни должно быть достигнуто таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору"³² . В Декларации нашло свое закрепление неотъемлемое право европейских народов на самоопределение, выбор пути самостоятельного социального и экономического развития при условии невмешательства извне в их внутренние дела.

Большое место в работе конференции занял польский вопрос. Инициатива в его постановке принадлежала западным союзникам, встревоженным демократическими переменами в Польше и ослаблением позиций своих ставленников. Их прежде всего волновал вопрос о власти в этой стране. "Наиболее существенной частью польского вопроса, - подчеркнул Рузвельт на заседании 6 февраля, - является вопрос о создании постоянного правительства в Польше"³³ . Вопреки сложившейся позднее легенде об "уступчивости" президента, он был настроен решительно и, не жалея сил, защищал польских реакционеров. Вместе с Черчиллем он попытался убедить советскую делегацию согласиться с такой "реорганизацией" Временного правительства, которая вернула бы к власти прозападных, антисоветски настроенных деятелей, потерявших всякую связь со своим народом. Но все попытки навязать польскому народу реакционное правительство и тем самым лишить его права на самоопределение встретили решительный протест с советской стороны, которая отстаивала ту точку зрения, что не следует мешать полякам самим решить свои дела и навязывать им чужую волю. Глава советской делегации также настойчиво подчеркивал, что с Польшей связаны важнейшие стратегические интересы Советского государства, вопросы его безопасности. "Вот почему, - заявил он, - Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши"³⁴ . Твердая позиция, занятая советской делегацией, видимо, произвела должное впечатление на Рузвельта. Он понимал необходимость компромисса. 6 февраля президент направил И. В. Сталину специальное послание по польскому вопросу, слова которого сегодня воспринимаются как его политическое завещание. "Я исполнен решимости, - писал он, - не допустить раскола между нами и Совет-

³² Крымская конференция, с. 276.

³³ Там же, с. 97.

³⁴ Там же, с. 100.

стр. 30

ским Союзом. Наверняка имеется способ примирить наши разногласия"³⁵ . Достигнутая в отношении Польши договоренность гласила, что действующее Временное правительство должно быть реорганизовано на более широкой демократической базе с включением демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы. Это решение дало возможность польскому народу самому определить свою дальнейшую судьбу. Советский Союз и в этом, жизненно важном для него вопросе проявил максимум стремления к достижению конструктивного соглашения с союзниками. Позднее в США раздавалось немало нареканий в адрес Рузвельта в связи с договоренностью по польскому вопросу. Ее считали большой уступкой Советскому Союзу. Американская исследовательница П. Уорд указывает в этой связи, что "по сути дела, Рузвельт сам не был удовлетворен достигнутым в Ялте соглашением о Польше, но он считал, что это был наилучший компромисс, который мог быть достигнут в то время"³⁶ .

Трудно шло обсуждение и репарационной проблемы. Советский Союз, перенесший страшные бедствия от фашистской оккупации, хотел компенсировать за счет репараций хотя бы часть того, что было разрушено и уничтожено врагом. В то же время СССР, выдвигая свои предложения, стремился подчеркнуть, что агрессия не может пройти безнаказанно. Однако усилиями западных партнеров этот вопрос был превращен в предмет недостойного политического торга. Думая только о том, как бы не ослабить послевоенную Германию в качестве нового "оплота против большевизма", Черчилль под различными предлогами отказывался зафиксировать в протоколе точную сумму германских репараций, предложенную советской делегацией. Рузвельт вначале поддержал его в этом. Дело в том, что президент явно преувеличивал значение германских репараций для Советского Союза и рассчитывал использовать репарационный вопрос, как и обсуждавшуюся в период Ялтинской конференции в советско-американских отношениях проблему американского кредитования советских заказов, для оказания политического нажима на СССР. Примечательно, что на самой конференции американская делегация не стала затрагивать вопрос о долгосрочном американском кредите СССР на сумму 6 млрд. долл., поставленный Советским правительством 3 января 1945 г. в целях упрочения материального фундамента советско-американских отношений на послевоенное время, и, видимо, ожидала каких-то "встречных шагов" с советской стороны, а проще говоря, политических уступок. Во всяком случае, когда 5 февраля на встрече министров иностранных дел В. М. Молотов напомнил Стеттиниусу о советских предложениях, тот уклончиво ответил, что готов обсудить проблему кредитования советских заказов в любое время³⁷ . Однако дальше этого дело не пошло.

Правда, в ходе одного из обменов мнениями между Рузвельтом и И. В. Сталиным состоялся на первый взгляд шуточный и вместе с тем весьма примечательный разговор. Президент, отдав должное высокому качеству советского шампанского, выразил желание "выписать" из Москвы несколько сот бутылок. На это глава Советского правительства иронически заметил, что он мог бы "отпустить" этот товар президенту на основе долгосрочного кредита с рассрочкой в 30 лет - как раз на тот срок, о котором шла речь в советском предложении от 3 января 1945 года³⁸ . Намек был достаточно прозрачен и, должно быть, не остался незамеченным.

Имеются известные основания заключить, что Рузвельт увязывал

³⁵ Переписка. Т. 2, с. 199.

³⁶ Ward P. The Threat of Peace: James F. Byrnes and the Council of Foreign Ministers. 1945 - 1946. Kent State Univ. 1979, p. 150.

³⁷ FRUS. The Conferences at Malta and Yalta 1945, p. 610.

³⁸ Stellinius E. Jr. Op. cit., p. 114.

стр. 31

германские репарации с послевоенным восстановлением СССР. На заседании 5 февраля, когда началось обсуждение репарационной проблемы, он заявил, что "очень надеется, что будет возможно восстановить разрушенное в Советском Союзе, но сомневается в том, что удастся покрыть весь ущерб за счет репараций"³⁹ . Недосказанной, видимо, осталась мысль о том, что чем меньше получит СССР в счет репараций, тем больше будет его заинтересованность в американских кредитах со всеми вытекающими отсюда политическими преимуществами для Соединенных Штатов. Таким образом, вполне понятна первоначальная несговорчивость Рузвельта в репарационном вопросе, до тех пор, пока в дело не вмешался Гопкинс, увидевший, что она зашла слишком далеко и грозила чрезмерно осложнить отношения с Советским Союзом. Видимо, думая о том, как бы переложить на англичан ответственность за возникший тупик в репарационном вопросе, 10 февраля он направил президенту записку, в которой говорилось: "Русские и так уступили слишком много на этой конференции, и я думаю, что мы не должны их подводить. Пусть англичане не соглашаются, и, если они того хотят, продолжают не соглашаться в Москве. Просто скажите, что все это передается в репарационную комиссию вместе с протоколом, в котором зафиксировано несогласие англичан на любое упоминание цифры в 10 млрд. долл."⁴⁰ .

В конечном счете так и было сделано. В подписанном протоколе указывалось, что советская и американская делегации согласились передать вопрос в Московскую комиссию по репарациям, которой в качестве базы для обсуждения следовало исходить из советского предложения об общей сумме репараций с Германии в 20 млрд. долл. с правом Советского Союза на 50% от этой суммы. Англичане, как и ожидали американцы, отказались зафиксировать точную цифру репараций.

Ялтинская конференция явилась вершиной сотрудничества СССР, США и Великобритании в годы войны. Она открывала реальные перспективы для продолжения этого сотрудничества в мирное время. Последний раздел подписанного в Крыму коммюнике так и назывался: "Единство в организации мира, как и в ведении войны". Следует подчеркнуть, что все шаги советских представителей на конференции, в том числе и готовность пойти навстречу союзникам в отдельных вопросах, сверялись с главной задачей, поставленной партией перед советской внешней политикой: добиться развития стабильных отношений в послевоенное время с главными капиталистическими державами - союзниками СССР по антигитлеровской коалиции в духе политики мирного сосуществования.

Действия советской дипломатии на конференции, проявленные ею гибкость и целеустремленность, конструктивный подход получили высокую оценку западных участников переговоров. Постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадоган отмечал в дневнике: "Я думаю, что дядя Джо (так между собой западные деятели называли И. В. Сталина. - А. Б. ) произвел самое сильное впечатление. Президент суесловил, а премьер-министр распалялся, но Джо просто внимал всему этому с чувством некоторого удивления. Когда же он вступал в разговор, то никогда не тратил слова попусту, а говорил только по делу". В другом месте Кадоган записал: "Я никогда не видел русских столь доступными и сговорчивыми. В частности Джо был исключительно хорош. Он великий человек, и смотрится выигрышно на фоне двух стареющих государственных деятелей"⁴¹ .

³⁹ Крымская конференция, с. 80.

⁴⁰ FRUS. The Conferences at Malta and Yalta, p. 920.

⁴¹ The Diaries of Alexander Cadogan. N. Y. 1972, pp. 706, 708 - 709.

стр. 32

Ялтинская конференция явилась классическим примером торжества принципа взаимности в международных отношениях, готовности сторон пойти на взаимоприемлемые уступки и компромиссы во имя прочного сотрудничества и взаимопонимания. Ее решения вышли далеко за пределы того времени. В них нашли свое закрепление исторические итоги второй мировой войны, ее колоссальные последствия для судеб человечества. Это вынуждены признавать и буржуазные авторы. Биограф Рузвельта Дж. Хэккер, например, пишет, что "соглашения, достигнутые в Крыму, оказали воздействие на международные отношения на десятилетия вперед"⁴² . Другой биограф Рузвельта, У. Батлер, отмечает: "Вероятно, во всем нашем столетии не было более важной встречи, чем эта"⁴³ .

Итоги Крымской конференции были встречены с огромным воодушевлением в странах антигитлеровской коалиции. Советская общественность приветствовала их как историческую демонстрацию тесного боевого сотрудничества союзных держав в период, когда война вступила в свою заключительную фазу. Высоко оценивали результаты проделанной работы в Крыму советские руководители. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминал: "И. В. Сталин рассказал мне о Ялтинской конференции. Я понял, что он остался доволен ее результатами, он очень хорошо отзывался о Ф. Рузвельте"⁴⁴ .

Решения конференции были встречены с энтузиазмом американской общественностью. Пресса отмечала их деловой и конструктивный характер, высокую результативность. Английское посольство в Вашингтоне отмечало: "Ялтинское коммюнике вызвало исключительно благоприятную первую реакцию... Нет сомнения, что Ялта оказала по-настоящему позитивное воздействие на американское общественное мнение... Хотя первоначальный энтузиазм уступил место более углубленной и трезвой оценке достигнутого на конференции, главное в этой оценке сохраняется"⁴⁵ .

Итоги Ялтинской конференции были встречены с удовлетворением и английской общественностью. Пресса отмечала перспективный характер ялтинских решений для упрочения послевоенного мира на основе сотрудничества трех союзных держав. В телеграмме на имя И. В. Сталина 17 февраля 1945 г. У. Черчилль писал: "Ни одна из предыдущих встреч не показала с такой ясностью тех результатов, которые могут быть достигнуты, когда главы трех правительств встречаются друг с другом с твердым намерением смело встретить трудности и преодолеть их"⁴⁶ .

В решениях состоявшейся в Крыму встречи "большой тройки" нашли выражения антифашистские настроения народных масс, их надежды на мирное послевоенное будущее. Речь шла о том, чтобы добиться не кратковременной мирной передышки - преддверия новой мировой войны, а по-настоящему прочного и стабильного мира.

Между Ялтинской и Потсдамской конференциями пролегает отрезок времени менее чем в полгода, но этот период был до предела насыщен крупнейшими историческими событиями. Под мощными ударами Советской Армии пал Берлин, рухнул "тысячелетний" третий рейх, германский фашизм был сметен с лица земли. После капитуляции гитлеровской Германии милитаристская Япония была обречена на поражение. 20 июля японский посол в Москве Сато сообщал министру иностранных дел Японии Того, что "после присоединения к антико-

⁴² Hacker Y. Franklin D. Roosevelt. N. Y. 1983, p. 97.

⁴³ Butler W. Franklin D. Roosevelt. Nothing to Fear But Fear. Lnd. 1982, p. 115.

⁴⁴ Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 3. М. 1983, с. 206.

⁴⁵ Washington Despatches, 1941 - 1945. Weekly Political Reports from the British Embassy. Chicago. 1981, pp. 515, 519.

⁴⁶ Переписка. Т. 1, с. 360.

стр. 33

минтерновскому пакту наша внешняя политика полностью обанкротилась"⁴⁷ . Советский Союз, верный взятым на себя обязательствам, готовился вступить в войну на Дальнем Востоке.

Чем ближе был конец войны, тем острее заявляли о себе классовые противоречия в лагере победителей, различие целей, преследуемых в войне союзниками - государствами с различным социальным устройством. Если Советский Союз стремился к демократическому послевоенному урегулированию, исключавшему возможность новых мировых войн, то правящие круги США и Великобритании вынашивали далеко идущие планы передела мира в свою пользу за счет побежденных и ослабленных войной государств. Застрельщиком проведения антисоветского курса выступало правительство английских консерваторов и лично сам премьер-министр Черчилль. Классовые мотивы в его политике тесно переплетались с заботой об интересах слабеющего британского империализма. Первая половина 1945 г. была отмечена усилением враждебности английского правительства к СССР⁴⁸ .

Особой агрессивностью и экспансионизмом отличалась послевоенная программа американского империализма, проникнутая идеей т. н. американского века. Смерть Рузвельта 12 апреля 1945 г. и приход к власти его преемника - Г. Трумэна, реакционного политического деятеля, ускорили поворот во внешней политике США в сторону конфронтации с Советским Союзом и отказа от сотрудничества с ним. Трумэн выражал политическую философию тех кругов, которые самонадеянно считали, что "Америка должна стать старшим собратом в сообществе наций"⁴⁹ . Это означало, что к концу войны в правящих кругах США все большее влияние приобретали идеи американского всемогущества и превосходства, происходила опасная переоценка собственных сил и недооценка возможностей других, открыто выдвигалась претензия на мировое господство.

Новый президент, вдохновляемый правыми политическими деятелями, сразу же попытался взять "решительный тон" в отношениях с Советским Союзом, однако реальное соотношение сил не благоприятствовало замыслам Белого дома. СССР успешно завершил военные действия в Европе, а США все еще воевали с Японией, рассчитывая на помощь Советского Союза. Предстояло урегулирование сложных европейских проблем, где без взаимопонимания с СССР трудно было рассчитывать на успех. Пришлось пойти на попятную, направив в конце мая в Москву с "примиренческой миссией" Г. Гопкинса, который, как хорошо знали в Вашингтоне, пользовался доверием советского руководства. В ходе этого визита была достигнута окончательная договоренность о проведении новой конференции руководителей СССР, США и Великобритании. Вот что говорится о встрече в Кремле, состоявшейся 26 мая 1945 г. между главой Советского правительства и представителем президента Трумэна в советской записи беседы: "Гопкинс говорит, что по пути на родину Рузвельт много говорил о Крымской конференции и о встрече с маршалом Сталиным. Рузвельт был уверен в возможности сотрудничества между Соединенными Штатами и Советским Союзом в мирное время в такой же степени, как это было во время войны. Рузвельт отзывался с большим уважением о маршале Сталине и заранее радовался следующей встрече после победы над Германией. Он говорил о Берлине как о месте следую-

⁴⁷ FRUS. The Conference of Berlin. Vol. II, p. 1256.

⁴⁸ См. Трухановский В. Г. Антони Иден. М. 1983, с. 251.

⁴⁹ Dallek R. The American Style of Foreign Policy. Cultural Politics and Foreign Affairs. N. Y. 1983, p. 142. Из последних биографических работ в США, посвященных деятельности Г. Трумэна, см.: Ferrel R. Harry S. Truman and the Modern American Presidency. Boston. 1983; McCoy D. The Presidency of Harry S. Truman. Lawrence. 1984.

стр. 34

щей встречи. Сталин говорит, что в Крыму пили за встречу в Берлине"⁵⁰ .

Естественно было именно в столице поверженного третьего рейха подвести черту войне и договориться о сотрудничестве на будущее. Правда, Трумэн в близком кругу высказывал мысль о желательности приезда Сталина в США, но затем отказался от этой идеи. "Президент сказал, - говорилось в ходе одного совещания в Белом доме, - что ему не нравился выбор места встречи в Германии, так как он считал, что на этот раз Сталин должен был прибыть к нам и он имел в виду в качестве возможного места встречи Аляску"⁵¹ .

Летом 1945 г. в преддверии встречи в Потсдаме отношения между СССР и США несколько улучшились. Сказались результаты переговоров Г. Гопкинса в Москве, проявленное им чувство реализма, конкретное соотношение сил на заключительном этапе войны. Советское правительство было готово и дальше идти по пути сотрудничества с США и Великобританией. Чувство облегчения после неудавшейся "пробы сил" с Советским Союзом испытывали и в Белом доме. В своем дневнике президент Трумэн записал об итогах переговоров в Кремле: "Гопкинс хорошо поработал в Москве... Во всяком случае, мы находимся сейчас в лучшем положении с точки зрения мирной конференции, чем раньше"⁵² .

После переговоров в Москве успешно завершилось формирование польского Правительства национального единства, с которым в начале июля 1945 г. США и Великобритания установили дипломатические отношения. При поддержке Советского Союза польский народ отстоял право самостоятельно распоряжаться своей судьбой без вмешательства извне. Между Москвой и Вашингтоном после известной напряженности был согласован вопрос об отводе американских войск из Саксонии и Тюрингии, входивших в советскую зону оккупации, который первоначально госдепартамент и британский "Форин офис" намеревались использовать в качестве "рычага давления" на Советский Союз при решении других вопросов. После изрядных колебаний Трумэн все-таки проявил благоразумие и не пошел в этом обоюдоостром вопросе на поводу у Черчилля. Как отмечал известный американский дипломат Ч. Болен, "он стремился успокоить Советы и отверг подход Черчилля в духе силовой дипломатии"⁵³ .

А тем временем дипломатический горизонт уже заволакивали новые тучи. В Лондоне и Вашингтоне не желали примириться с демократическими преобразованиями в странах Восточной Европы и переходом власти в руки трудящихся. Американские и английские представители в восточноевропейских странах в своих донесениях в искаженном свете представляли действия народной власти. Они поддерживали тесные связи с контрреволюционными силами, включая лиц, сотрудничавших с фашистскими оккупантами, и настойчиво искали пути для буржуазной реставрации. Они утверждали, будто Советский Союз "порвал" с Ялтинскими соглашениями и встал на путь односторонних действий. Американский представитель в Болгарии М. Барнс, например, сообщал 9 июля в госдепартамент, что, по его мнению, "война в Европе не кончилась, а вступила в новую фазу", в ходе которой "старое противостояние Англии, Соединенных Штатов и России против Германии превратилось в противостояние России против Англии и Соединенных Штатов"⁵⁴ . Особенно сильному нажиму с Запада подвергались правительст-

⁵⁰ Советско-американские отношения. Т. 2, с. 318.

⁵¹ FRUS. The Conference of Berlin. Vol. I, p. 13.

⁵² Off the Record. The Private Papers of Harry S. Truman. N. Y. 1980, pp. 44 - 45.

⁵³ Bohle n Ch. Witness to History 1929 - 1969. N. Y. 1973, p. 212.

⁵⁴ FRUS. The Conference of Berlin. Vol. I, p. 403.

стр. 35

ва Болгарии, Румынии и Венгрии. Американская сторона, например, отказалась установить с ними дипломатические отношения, как предлагало Советское правительство. В одном из документов госдепартамента той поры указывалось: "Нам следует добиваться равных возможностей для американского бизнеса в этих странах и соглашения, защищающего права американских собственников"⁵⁵ .

Одновременно в Вашингтоне изыскивались новые способы оказания давления на Советский Союз в восточноевропейских делах. На передний план выдвигалась проблема репараций. Из-за обструкционистской позиции, занятой английским и американским представителями в созданной ялтинскими решениями комиссии, проблема репараций зашла в тупик. 37 заседаний репарационной комиссии закончились безрезультатно. Американцы и англичане по существу выступили с ревизией ялтинской договоренности⁵⁶ .

Проблемы европейского урегулирования, в центре которых находился германский вопрос, и предстояло прежде всего разрешить на Берлинской (Потсдамской) конференции, проходившей с 17 июля по 2 августа 1945 года. Эта конференция - последняя из числа межсоюзнических встреч военных лет на высшем уровне, с одной стороны, подводила черту под второй мировой войной, а с другой - указывала на реальные возможности продолжения сотрудничества СССР, США и Великобритании в послевоенное время. Против такой исторически обоснованной трактовки Потсдамской конференции выступают иные западные авторы, изображая эту конференцию этакой "бесплодной международной встречей", возвестившей начало "холодной войны" и "узаконившей" раскол "великой коалиции". По их мнению, Потсдамская конференция подводила черту межсоюзническому сотрудничеству военных лет, а не открывала двери в будущее⁵⁷ . Это в корне ложная мысль, преследующая цель обосновать фальшивый тезис о "неизбежности холодной войны".

Конечно, встреча в Потсдаме отличалась от предшествующих встреч "большой тройки", происходивших в годы войны. Отличалась по своему духу, настроениям ее участников, атмосфере переговоров и т. д. Не было того взаимопонимания и доверия, которыми были отмечены переговоры в Тегеране и в Ялте. Причины кроются прежде всего в изменившемся характере международной обстановки после завершения европейской войны, усиления антисоветских тенденций в политике США и Великобритании, а также в ряде субъективных факторов. Советской дипломатии пришлось иметь дело с новыми западными деятелями. Рузвельта с его широким политическим кругозором, умеющего самостоятельно принимать решения, не было в живых. Черчилль вел себя исключительно воинственно и вызывающе, как отмечал маршал Жуков⁵⁸ .

В подготовленном для Трумэна 19 июля военным министром Стимсоном меморандуме "Размышления об основных проблемах, которые стоят перед нами" отвергалась возможность сотрудничества США с Советским Союзом ввиду "фундаментальных различий" в общественных системах двух государств и высказывалась нелепая мысль о необходимости коренных "перемен" в советском строе в качестве непременного условия осуществления такого сотрудничества⁵⁹ . Фактически это означало возрождение политической философии правящих кругов

⁵⁵ Ibid., p. 480.

⁵⁶ См. Yergin D. Shattered Peace. The Origins of the Cold War and the National Securuty State. Boston. 1977, p. 430.

⁵⁷ См.: Mee Ch. Meeting at Potsdam. N. Y. 1975; De ZayasM. Nemesis at Potsdam. Lnd. 1977.

⁵⁸ Жуков Г. К. Ук. соч. Т. 3, с. 314.

⁵⁹ The Truman Presidency. The Origins oi the Imperial Presidency and the National Securuty State. N. Y. 1979, p. 123.

стр. 36

США периода непризнания Советского государства, потерпевшей полное банкротство, которая тем не менее вскоре получила свое концептуальное закрепление в доктрине "сдерживания коммунизма"⁶⁰ .

Из сказанного, однако, совсем не следует, что конференция проходила в духе конфронтации и "холодной войны". Верно, что каждое решение давалось нелегко, но оно все же достигалось, а это было важно само по себе. Членам советской делегации пришлось затратить немалые усилия, проявить максимум выдержки и терпения, чтобы довести переговоры до благополучного исхода. Глава советской делегации проявлял при этом неизменное хладнокровие, что было отмечено с американской стороны. "В Тегеране, в Ялте и в Потсдаме и в течение 10 дней, когда я видел его во время визита Гопкинса весной 1945 г., - писал Болен, - поведение Сталина было безупречным. Он был терпелив, умел внимательно слушать, всегда спокоен... Он всегда был вежлив и склонен сдержанно формулировать свои мысли"⁶¹ .

Состоявшаяся в ответственнейший переходный период от войны к миру, в преддверии ядерного века Потсдамская конференция не случайно подверглась столь целенаправленной фальсификации на Западе. Наряду с ложным толкованием ее общего значения искажению подверглись и цели Советского Союза на переговорах. Буржуазные авторы, как правило, сводят их к частным вопросам, например, к германским репарациям⁶² . В действительности же советская делегация в Потсдаме отстаивала широкие политические цели, связанные как с подведением итогов войны и прежде всего окончательным решением германской проблемы, так и с продолжением процесса создания прочного фундамента послевоенного мира, основа которого была заложена в Ялте. Как отмечал член советской делегации маршал Г. К. Жуков, "советская делегация прибыла в Потсдам с твердым намерением достигнуть взаимно согласованной политики по урегулированию послевоенных проблем в интересах мира и безопасности народов и создания условий, при которых исключалось бы возрождение германского милитаризма и повторение агрессии"⁶³ .

Примером лояльного отношения Советского правительства к своим союзникам служит внимание, проявленное с советской стороны, к волнующим их проблемам и прежде всего вопросу вступления СССР в войну с Японией. Летом 1945 г., даже после испытания атомной бомбы, американские руководители продолжали возлагать главные надежды на вступление СССР в войну на Дальнем Востоке. "Было много причин для моей поездки в Потсдам, - писал Трумэн, - но наиболее важная, на мой взгляд, заключалась в том, чтобы добиться от Сталина личного подтверждения вступления России в войну против Японии, чему придавали исключительное значение наши военные руководители"⁶⁴ . При первой же встрече с главой советской делегации в Потсдаме Трумэн сказал, что "США ожидают помощи от Советского Союза" в этом вопросе⁶⁵ . Комитет начальников штабов США 21 июля, т. е. уже после испытания атомной бомбы, предлагал президенту "ускорить вступление русских в войну против Японии"⁶⁶ .

В Потсдаме США и Великобритания попытались, хотя и безуспешно, вести переговоры "с позиции силы", открывая тем самым эру "атомной дипломатии", политики "атомного шантажа", окрасивших в мрач-

⁶⁰ См. Gaddis G. Strategies of Containment. N. Y. 1982.

⁶¹ Bohlen Ch. Op. oil., p. 215.

⁶² См.: De Santis H. The Diplomacy of Silence. The American Foreign Service, the Soviet Union and the Cold War. 1933 - 1947. Chicago. 1980, p. 155.

⁶³ Жуков Г. К. Ук. соч. Т. 3, с. 309.

⁶⁴ The Memoirs of Harry S. Truman. Year of Decisions. Vol. I. 1955, p. 411.

⁶⁵ Берлинская конференция, с. 43.

⁶⁶ FRUS. The Conference of Berlin. Vol. II, p. 1325.

стр. 37

ные тона послевоенные международные отношения. Главная ставка с их стороны была сделана на приуроченное ко дню открытия Потсдамской конференции испытание нового "сверхоружия" - атомного. Не случайно спустя пять лет после конференции Трумэн окрестил ее "встречей под сенью атомной бомбы"⁶⁷ . Несмотря на рекомендации своих ближайших советников, а также настойчивые обращения Черчилля провести встречу "большой тройки" как можно быстрее, пока американские войска еще занимали в Европе выгодные позиции, президент сознательно тянул с созывом Потсдамской конференции, с нетерпением дожидаясь вестей с базы ВВС в Аламогордо в штате Нью-Мексико, где готовилось к испытанию первое атомное устройство. "Мой папа оттягивал начало работы конференции, потому что он хотел провести ее после того, как будет испытана атомная бомба"⁶⁸ , - свидетельствовала дочь президента Маргарет.

Однако Потсдамская конференция, несмотря на все усилия представителей США и Великобритании, не стала ристалищем "холодной войны". Такой вывод можно было сделать уже после первой встречи главы Советского правительства с президентом США в день открытия конференции 17 июля. Трумэн в ходе беседы подчеркнул, что "он очень рад встрече с генералиссимусом Сталиным, с которым он хотел бы установить такие же дружественные отношения, какие у генералиссимуса Сталина были с президентом Рузвельтом". На это было сказано, что "со стороны Советского правительства имеется полная готовность идти вместе с США". При этом реалистически подчеркивалось, что "без трудностей не обойтись и что важнее всего желание найти общий язык"⁶⁹ . Проявляя конструктивный подход к рассматриваемым проблемам, советская делегация стремилась на практике "найти общий язык" с западными партнерами по переговорам.

Основная дипломатическая борьба, как и в Ялте, разгорелась вокруг будущего европейских народов, в частности, вокруг проблем заключения мирных договоров с Болгарией, Венгрией, Румынией и на этой основе нормализации их международного положения, проблемы репараций, определения западной границы Польши и других вопросов. Не вдаваясь здесь во все перипетии дипломатических баталий во дворце Цецилиенхоф, справедливости ради следует сказать, что глава американской делегации проявлял несколько более реалистический подход, чем премьер-министр Черчилль, охваченный страхом перед коммунизмом и желанием восстановить разрушенный войной "баланс сил" в Европе, выгодный для Англии. К этому времени Черчилль - активный застрельщик "холодной войны" - пустил в ход подхваченную им из пропагандистского арсенала нацистов ложь о "железном занавесе", который якобы разделил Западную и Восточную Европу в результате продвижения Красной Армии. В беседе, состоявшейся незадолго до открытия конференции с советским послом в Лондоне Ф. Т. Гусевым, премьер-министр вел себя откровенно провокационно и высказывался в духе "холодной войны". "Одно из двух, сказал Черчилль, или мы сможем договориться о дальнейшем сотрудничестве между тремя странами, или англо-американский единый мир будет противостоять советскому миру и сейчас трудно предвидеть возможные результаты, если события будут развиваться по второму пути"⁷⁰ , - передавал в Москву его слова посол.

Однако американская и английская делегации вынуждены были в конце концов отойти от первоначально занятых "жестких" позиций и принять компромиссные решения по наиболее острым вопросам по-

⁶⁷ Off the Record, p. 63.

⁶⁸ Truman M. Harry S. Truman. N. Y. 1973, p. 283.

⁶⁹ Берлинская конференция, с. 42.

⁷⁰ Советско-английские отношения. Т. 2, с. 386.

стр. 38

вестки дня. Советская делегация взяла под защиту национальные интересы восточноевропейских стран. Маршал Жуков отмечал, что "И. В. Сталин был крайне щепетилен в отношении малейших попыток делегаций США и Англии решить вопросы в ущерб Польше, Чехословакии, Венгрии и германскому народу"⁷¹ . За этим стояла забота о послевоенной безопасности Советского государства, интернациональная солидарность с революционной борьбой народов Восточной Европы. Советский Союз, принесший народам этих стран освобождение от фашистского порабощения, помогал им выйти из дипломатической изоляции и занять достойное место в международном сообществе. Так закладывались основы братского союза социалистических государств.

Западные участники переговоров, строившие свою тактику исходя из "особой заинтересованности" СССР в решении репарационной проблемы, не смогли подняться до понимания подлинных целей советской дипломатии на конференции. Напрасно ожидала американская делегация и обращений к США с советской стороны за "экономической помощью". В деле восстановления страны, как и в ходе недавнего отпора агрессору, советский народ полагался прежде всего на собственные силы.

Конференция в Потсдаме завершилась историческими решениями, явившимися убедительным подтверждением жизненной силы политики мирного сосуществования, способности государств с различным общественным строем находить пути урегулирования самых сложных международных проблем не только во время войны, но и в условиях мира. Победа Советского Союза над фашистской Германией была столь убедительной, что правящие круги США и Англии пошли на принятие решений, которых ждали народы.

Большое значение для судеб Европы и всего мира имела достигнутая участниками конференции договоренность о том, что "германский милитаризм и нацизм будут искоренены" и что в будущем будут приняты и другие меры, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире. Была согласована цель "окончательной реконструкции германской политической жизни на демократической основе"⁷² . Тем самым впервые в истории международных отношений милитаризм - зловещее порождение империализма был решительно осужден и объявлен вне закона.

Что касается вопроса о германских репарациях, то ввиду бескомпромиссной позиции, занятой американской и английской делегациями, советская сторона была вынуждена согласиться с получением их главным образом из своей зоны оккупации, хотя это противоречило согласованной политике отношения к Германии как к единому целому. Так, со стороны США, как отмечает американский автор Д. Ерджин, был сделан "значительный шаг к расколу" Германии⁷³ . Советская делегация добилась решения вопроса о передаче Советскому Союзу трети германского военного и торгового флота, который представители США и Великобритании пытались использовать для нажима на советскую позицию. Была достигнута договоренность о присоединении к СССР части Восточной Пруссии с городом Кенигсбергом.

В результате настойчивых усилий советской дипломатии были отвергнуты планы империалистического вмешательства в дела восточноевропейских стран, в частности требования Трумэна о "немедленной реорганизации" правительств Болгарии и Румынии, о контроле со стороны западных держав над выборами в этих странах и т. д. Было принято решение о создании Совета министров иностранных дел (СМИД),

⁷¹ Жуков Г. К. Ук. соч. Т. 3, с. 317.

⁷² Берлинская конференция, с. 484.

⁷³ Yergin D. Op. cit., p. 118.

стр. 39

в задачи которого входила подготовка мирных договоров с бывшими союзниками гитлеровской Германии, установление в дальнейшем с ними дипломатических отношений. Это способствовало укреплению позиций народной власти в Болгарии, Румынии и Венгрии, упрочению их суверенитета и независимости.

Важное значение имело окончательное решение вопроса о западной границе Польши, который империалистические державы пытались использовать для оказания давления на молодое польское правительство. Руководители США и Великобритании были вынуждены заявить о прекращении признания ими "бывшего польского правительства в Лондоне" и согласиться с тем, что оно "больше не существует"⁷⁵ .

На конференции не получили поддержки экспансионистские планы США в отношении европейских государств, проявившиеся в настойчиво выдвигавшейся Трумэном идее "интернационализации" судоходства по Дунаю и Рейну. Советская делегация отказалась рассматривать этот вопрос, а тем более включать его в коммюнике конференции.

Выполняя свои союзнические обязательства, Советское военное командование познакомило американских представителей с планами вступления СССР в войну против Японии и дало согласие на размещение в районе Петропавловска и Хабаровска метеорологических станций, укомплектованных американским персоналом.

Конечно, советской делегации не удалось добиться на конференции всех поставленных целей, но общий итог переговоров был, несомненно, благоприятным. "Конференцию можно, пожалуй, назвать удачной"⁷⁶ , - заявил перед ее закрытием глава советской делегации. Удачной она была прежде всего с точки зрения позитивного опыта сотрудничества между великими державами в новых условиях мирного времени.

К сожалению, решения Потсдамской конференции не получили должного развития в дальнейшем, а многие из них оказались и не выполненными по вине западных держав. Американские и английские руководители не сделали для себя надлежащих выводов из состоявшихся переговоров. Что касается дипломатии США, то она связывала определенные надежды с осуществлением "атомной дипломатии". Поэтому, возвращаясь в США на борту крейсера "Огаста", Трумэн с таким восторгом встретил весть об атомных бомбардировках японских городов. В его дневнике появилась следующая красноречивая запись: "Это, вероятно, самая ужасная штука, когда-либо изобретенная, но она может оказаться и самой полезной"⁷⁷ . Американский исследователь Р. Мессер в связи с этим пишет о настроениях в Вашингтоне, что "обладание бомбой немедленно усиливало американскую стратегическую мощь в отношении вооруженного обычным оружием Советского Союза"⁷⁸ . Стремление к мировому господству ослепляло американских руководителей, не способных понять тогда, что ядерная монополия США не могла быть длительной.

Решения Потсдамской конференции открывали реальные возможности для продолжения сотрудничества государств - участников антигитлеровской коалиции в мирное время. Этого сотрудничества после завершения кровопролитной войны настоятельно требовали интересы народов, забота о сохранении всеобщего мира. Амбиции империалистических кругов вступали в глубокое противоречие с настроениями широких народных масс по обе стороны Атлантики. Характерным примером миролюбивых настроений западной общественности явилось сокрушительное поражение на выборах в Великобритании летом 1945 г. консервативной партии и ее лидера У. Черчилля. Поражение явилось

⁷⁵ Берлинская конференция, с. 472.

⁷⁶ Там же, с. 300.

⁷⁷ Off the Record, p. 56.

⁷⁸ Messer R. Op. cit., pp. 88, 89.

стр. 40

тем более примечательным, что премьер-министра окружал ореол "героя войны" и "спасителя нации". В телеграмме из Лондона в НКИД от 27 июля 1945 г. советское посольство сообщало: "Результаты выборов свидетельствуют о том, что большинство английских избирателей отчетливо поняло, что победа консерваторов могла бы привести к войне с СССР... Консерваторы не учли, что народ устал от шестилетней войны и не желает быть вовлеченным в новую, тем более с Советским Союзом"⁷⁹ . Стоит привести авторитетное свидетельство И. Берлина, президента одного из американских колледжей, получившего в августе 1945 г. назначение на работу в посольство США в Москве. "Война была закончена, - вспоминал он, - Потсдамская конференция не привела к открытому разрыву между победоносными союзниками. Несмотря на мрачные прогнозы в некоторых кругах на Западе, общее настроение в официальном Вашингтоне и Лондоне было осторожно оптимистичным; среди широкой общественности и в печати оно было еще более преисполненным надежд и энтузиазма: исключительное мужество и тяжелейшие жертвы советских людей в войне против Гитлера породили мощную волну симпатий к их стране... повсеместно существовало широкое и горячее стремление к сотрудничеству и взаимопониманию"⁸⁰ .

Достигнутые в Ялте и Потсдаме договоренности вполне могли стать основой для развития послевоенного сотрудничества государств с различным социальным строем, сложившегося в годы войны с фашизмом. Для этого имелись все объективные условия. Но такая перспектива противоречила своекорыстным интересам империалистических кругов, прежде всего США и Англии, стремившихся навязать свою волю другим народам. Борьба Советского Союза и всех прогрессивных сил за выполнение Ялтинского и Потсдамского соглашений стала важной составной частью борьбы против политики "холодной войны", за утверждение ленинских принципов мирного сосуществования в международных отношениях.

Предпринятая западными державами попытка ревизии межсоюзнических договоренностей, развязанная ими "холодная война" против социалистических стран, сопровождавшаяся гонкой вооружений, нагнетанием международной напряженности, возрождением милитаризма и реваншизма в Западной Германии, оказались полностью несостоятельными. Постепенно стали вызревать объективные предпосылки поворота к разрядке напряженности⁸¹ . - Ключевое, поистине историческое значение для сохранения всеобщего мира имел тот факт, что Советский Союз добился военно-стратегического паритета с США и их союзниками по НАТО и не позволил им достичь в этой области превосходства над социализмом. Странами Варшавского Договора, всеми миролюбивыми силами были сорваны попытки реваншистских кругов ФРГ, подогреваемые из-за океана, подвергнуть ревизии исторические итоги второй мировой войны. К концу 60-х годов стало ясно, что проводимая ХДС внешнеполитическая линия на изменение европейских границ, непризнание и поглощение ГДР, осуществление идеи реванша абсолютно бесперспективна. "Достижение Москвой ядерного паритета с Соединенными Штатами в 60-е и 70-е годы устранило теплившуюся надежду, что какое-нибудь американское правительство вмешается военным путем в Европе, чтобы изменить ялтинскую систему", - признавал американский журнал⁸² .

Решающим фактором поворота к разрядке напряженности на рубеже 70-х гг. стали миролюбивые внешнеполитические инициативы со-

⁷⁹ Советско-английские отношения. Т. 2, с. 415 - 416.

⁸⁰ Berlin I. Personal Impressions. N. Y. 1981, pp. 155 - 156.

⁸¹ См. подробнее: Социализм и мир (история, теория, современность). М. 1983

⁸² Newsweek, 11.II.1985, р. 15.

стр. 41

циалистических стран, коллективно разработанная ими программа упрочения европейской безопасности на основе признания территориально-политических итогов второй мировой войны и послевоенного развития, закрепленная в известной Бухарестской декларации стран - участниц Варшавского Договора (1966 г.). Центральное место в ней занимало предложение о проведении Совещания по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе, призванного подвести окончательную черту под второй мировой войной и наметить перспективы сотрудничества европейских государств на будущее. Важное значение в этом плане имело подписание так называемых "восточных договоров" ФРГ с СССР (1970 г.), ПНР (1970 г.), ГДР (1972 г.), ЧССР (1973 г.) и четырехстороннего соглашения по Западному Берлину (1971 г.), которые исходят из принципов нерушимости европейских границ, недопустимости применения политики силы в международных отношениях или ее угрозы, признания непреложного факта существования двух германских государств и необходимости развития отношений между ними в духе мирного сосуществования, устанавливают особый статус Западного Берлина как территории, не принадлежащей ФРГ, окончательно перечеркивают мюнхенский диктат и т. д.

Совещание по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе, завершившее свою работу в столице Финляндии - Хельсинки в августе 1975 г., разработало свод принципов межгосударственных отношений, отвечающий - и духом и буквой - требованиям мирного сосуществования. Совещание, с одной стороны, подвело черту под прошлым, подтвердив нерушимость европейских границ, с другой стороны, его результаты обращены в будущее. Были определены перспективы мирного сотрудничества в целом ряде областей - экономике, науке и технике, культуре и информации, развитии контактов между людьми. В Хельсинки было сообщено мощное ускорение общеевропейскому процессу сближения государств и укрепления доверия между ними, в том числе и в военной области.

В послевоенные десятилетия отношение правящих кругов западных держав к историческим договоренностям Ялты и Потсдама было далеко не простым и не однозначным. При обострении международной обстановки из западных столиц, как правило, раздавались призывы к ревизии подписанных соглашений. Еще в октябре 1947 г. видный деятель республиканской партии США Дж. Ф. Даллес, в недалеком будущем государственный секретарь США, провозгласил: "Не будет отступлений к Тегерану, Ялте и Потсдаму"⁸³ . Так случилось и в конце 70-х - начале 80-х годов, когда политика США и их союзников по НАТО подорвала процесс разрядки напряженности и вызвала серьезное расстройство всей системы отношений государств с различным социальным строем.

Влиятельная часть империалистического лагеря никогда не расставалась с надеждами, сколь бы иллюзорными они ни были, на то, чтобы "переиграть" итоги второй мировой войны, "отбросить" социализм и добиться общего изменения соотношения сил в мире в свою пользу. Этим целям служила развязанная империализмом США и Великобритании "холодная война". В этом направлении идут действия и их союзников по НАТО, провозгласивших очередной антикоммунистический "крестовый поход" и развернувших новый, опасный тур гонки вооружений.

Неудивительно, что, приступив к планомерному разрушению фундамента разрядки, нагнетанию международной напряженности, откровенному вмешательству в дела других народов с целью изменения существующих в них порядков, в Вашингтоне почувствовали обремени-

⁸³ Правда, 8.II.1984.

стр. 42

тельность не только соглашений 70-х годов, но и решений Ялты и Потсдама- незыблемого фундамента европейского и всеобщего мира. Нынешняя попытка ревизии соглашений в Ялте и Потсдаме предпринимается, правда, "не в лоб", как в 50-е годы, а достаточно коварно и изощренно. По существу, за этой попыткой ревизии исторических решений, заложивших фундамент всего послевоенного миропорядка, стоят расчеты на реставрацию буржуазных порядков в отдельных социалистических странах. Эту цель предполагается достичь путем противопоставления межсоюзнических соглашений военных лет подписанному спустя три десятилетия после победы над фашизмом Заключительному акту Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.), хотя хорошо известно, что эти документы связаны между собой единым смыслом крепить общеевропейское сотрудничество на основе территориально-политических реальностей, сложившихся в результате войны и послевоенного развития. Буржуазные же идеологи утверждают, что Хельсинкский акт создал "совершенно новые рамки международных отношений", породил новую политическую ситуацию, которая будто бы пришла на смену соглашениям военных лет и чуть ли не сделала их устаревшими⁸⁴ .

Такая тенденциозная интерпретация Хельсинкского акта - тщательно взвешенного и сбалансированного документа, десятилетие со дня подписания которого исполняется в нынешнем году, абсолютно неправомерна и служит целям легализации контрреволюционной подрывной деятельности против социалистических стран с целью реставрации в них буржуазных порядков. Признавая на словах территориальные реальности в Европе, в империалистических кругах в то же время отстаивают возможность осуществления "мирных перемен" в социалистических странах в сторону буржуазной реставрации в духе пресловутой тактики "тихой", или "ползучей", контрреволюции⁸⁵ . На этой основе мыслится и преодоление "раскола Европы" в противовес ленинской идее мирного сосуществования двух социально-экономических систем - единственно возможной и разумной основы налаживания общеевропейского сотрудничества с учетом сложившихся послевоенных социальных и политических реальностей.

Усилия, направленные на то, чтобы расшатать европейскую договорно- правовую систему, предпринимаются со стороны США и на официальном уровне. Трудно не видеть в этом связи с начавшимся в конце 1983 г. размещением в Западной Европе американских ракет среднего радиуса действия. Выступая на открытии стокгольмской Конференции по мерам укрепления доверия, безопасности и разоружению в Европе в январе 1984 г., государственный секретарь США Дж. Шульц заявил: "Соединенные Штаты не признают законности искусственно навязанного разделения Европы"⁸⁶ . Журнал "Newsweek" в статье под характерным заголовком "Длинная тень Ялты" в связи с этим пояснил: "В Хельсинки было достигнуто соглашение о "нерушимости границ", а не о нерушимости коммунистических режимов внутри них"⁸⁷ . Наукообразные рассуждения о "расколе Европы" и о ялтинской договоренности насчет раздела ее на "сферы влияния", переведенные на язык практической политики, обернулись махровой контрреволюцией.

⁸⁴ См. напр.: Hyland W. US - Soviet Relations; The Long Road Back. - Foreign Affairs, 1982, N 3, p. 542; Konrad Y. Antipolitics. San Diego. 1984.

⁸⁵ Особенно цинично эта контрреволюционная идейка была изложена в статье З. Бжезинского под претенциозным заголовком "Будущее Ялты", в которой этот махровый антикоммунист, занимавший высокий пост в администрации президента Картера, ратовал за осуществление "эволюционных перемен в Восточной Европе" путем, как не считал нужным он скрывать, "исторического похищения" отдельных социалистических стран (см. Brzezinski Z. The Future of Yalta. - Foreign Affairs, Winter 1984/85, pp. 295 - 297).

⁸⁶ См. Правда, 8.II.1984.

⁸⁷ Там же.

стр. 43

Если у кого-либо и оставались сомнения на этот счет, то их рассеяло выступление президента Р. Рейгана 17 августа 1984 г., в котором глава Белого дома официально поставил под сомнение решения Ялтинской конференции и призвал к их ревизии. Он подчеркнул, что "пассивное согласие" на нынешнюю ситуацию в Европе "не является приемлемой альтернативой" для Вашингтона⁸⁸ . В том же духе высказались Белый дом и госдепартамент по случаю 40-летия Крымской конференции в феврале 1985 года.

Стоит ли удивляться, что в этих условиях, пользуясь высоким покровительством из-за океана и поддержкой официальных властей в Бонне, в ФРГ вновь подняли голову "вечно вчерашние" - реваншистские и милитаристские силы. Вновь, как это было во времена К. Аденауэра, Л. Эрхарда и К. Киссингера, в Западной Германии раздаются безответственные призывы "восстановить Германию в границах 1937 г.", объявляется "нерешенным" мифический "германский вопрос", обсуждаются планы поглощения ГДР. Активизация реваншистских сил на Рейне свидетельствует о том, что ультрареакционные круги, предающиеся беспочвенным надеждам увидеть коммунизм "на пепелище истории", не складывают оружия и лишь дожидаются своего часа. Генеральный секретарь ЦК СЕПГ, Председатель Совета Министров ГДР Э. Хонеккер в связи с этим указывал, что вновь возникает опасность развязывания мировой войны с немецкой земли, с территории Западной Германии⁸⁹ .

Историческое значение Ялтинской и Потсдамской конференций заключается прежде всего в том, что они закрепили колоссальный сдвиг в общемировом соотношении сил, который произошел в результате второй мировой войны и на долгие годы вперед определил развитие международных отношений, отразив важный этап в становлении на земле нового общественного строя - социализма.

Исторические договоренности Ялты и Потсдама - крупное завоевание советской внешней политики, результат возросшего авторитета и могущества Советского государства. А. А. Громыко подчеркивал: "За СССР - в результате исторической победы, одержанной советским народом в Великой Отечественной войне, - в мировых делах безоговорочно признан статус великой державы, без которой не может быть решена ни одна сколько-нибудь крупная проблема. Об этом, в частности, говорят Ялтинское и Потсдамское соглашения. Это отражено в Уставе Организации Объединенных Наций, в соответствии с которым Советский Союз, как один из постоянных членов Совета Безопасности, несет особую ответственность за поддержание международного мира и безопасности"⁹⁰ .

Межсоюзнические договоренности убедительно продемонстрировали, что сотрудничество государств с различным социальным строем вполне возможно и осуществимо в условиях коренных революционных перемен, ускоренных ходом антифашистской борьбы, что классовые противоречия сами по себе не являются непреодолимым препятствием для налаживания такого плодотворного сотрудничества. Этот опыт имеет большое значение в свете развития современных международных отношений и идеологической борьбы.

Между решениями Ялты и Потсдама и Заключительным актом общеевропейского совещания существует прямая историческая связь. На незыблемом фундаменте межсоюзнических договоренностей, вопреки всем преградам, созданным "холодной войной", сформировалась раз-

⁸⁸ The Department of State Bulletin, October 1984, p. 17.

⁸⁹ Правда, 20.VIII.1984.

⁹⁰ Громыко А. А. Ленинским курсом мира. Избранные речи и статьи. М. 1984, с. 513 - 514.

стр. 44

ветвленная система европейских договоров, представляющая собой материальное выражение процесса разрядки напряженности. Главной движущей силой этого процесса являются миролюбивые инициативы стран Варшавского Договора, концентрирующие внимание на ключевых проблемах европейской безопасности, прежде всего проблеме предотвращения ядерной войны, ограничения гонки вооружений, укрепления мер доверия между европейскими государствами. Руководствуясь этими целями, Советский Союз внес на рассмотрение Стокгольмской конференции по мерам укрепления доверия, безопасности и разоружению в Европе предложения об отказе от применения ядерного оружия первыми и о заключении договора о неприменении военной силы и поддержании отношений мира⁹¹ . Сочетание широкомасштабных шагов политического и международно- правового характера с мерами доверия в военной области, идущими в развитие хельсинкского Заключительного акта, могло бы стать существенным вкладом в укрепление европейской и международной безопасности.

Советские руководители неоднократно подчеркивали, что в политике и дипломатии всегда есть место для разумных компромиссов и взаимоприемлемых договоренностей, обширное поле для развития и укрепления взаимопонимания и доверия на основе близких или совпадающих интересов. Было бы, как говорится, желание возделывать это поле. Примером тому служит история антигитлеровской коалиции, поучительный опыт Ялтинской и Потсдамской конференций.

⁹¹ См. Громыко А. А. Ук. соч., с. 636 - 645.

Постоянный адрес данной публикации: