КОНСТАНТИН ЯКИМЕНКО

Д О К А З А Т Е Л Ь С Т В О

Любые возможные совпадения описанных событий с действительностью

являются чисто случайными и непреднамеренными.

"Наука служит лишь для того,

чтобы дать нам понятие о размерах

нашего невежества."

Г. Ламене

"Шутка никогда не бывает похожа

на истину, а истина бывает похожа на

самую злую шутку."

Неизвестный автор

- Пожалуйста, дайте мне еще один шанс!

На меня смотрят два огромных просящих, нет - умоляющих глаза.

Всегда их глаза под конец приобретают такой вид. И половина испытуемых

обращается ко мне с такой же просьбой. Вторая половина предпочитает

сразу попрощаться и спокойно уйти с опущенной головой.

Я отвечаю властным презрительным взглядом.

- Дорогая моя, у вас уже было целых пять шансов! - поднимаю пра-

вую ладонь с растопыренными пальцами. - Пять. Четыре из них вы не ис-

пользовали. Первый раз вы угадали, и только поэтому я пошел вам

навстречу. Но все остальные попытки вы провалили. О каких же шансах

может идти речь?

- Знаете, мне было так сложно сконцентрироваться... - она продол-

жает пожирать меня глазами, все еще надеясь разжалобить таким образом.

Совершенно напрасная надежда! Если бы она знала, сколько обманщиков

той же породы уже прошло через меня за год работы в Фонде...

- Отговорки, - отрубаю я. - У вас были для этого все возможности.

Никто не стоял у вас над душой и не требовал немедленного результата.

Тем не менее, ваш результат сильно расходится с действительностью.

Почему?

- Но вы поймите, эта обстановка...

- И чем же вам не нравится обстановка? Ваши претензии, Наталья

Алексеевна, возникают совершенно на пустом месте! Мы стараемся создать

обстановку, максимально благоприятную для испытуемого - с учетом тре-

бований чистоты эксперимента, разумеется. И вы, насколько я помню, со

всеми требованиями согласились, разве не так?

Кажется, теперь на глазах у нее появляются слезы.

- Но, может быть, еще раз... последний... я вас прошу!..

Ну ладно, я же не зверь, в конце концов!

- Хорошо. Даю вам еще одну возможность. На этот раз - действи-

тельно последнюю. Если у вас снова ничего не получится - разговор

окончен.

Встаю и подхожу к окну. Быстрым взглядом окидываю улицу. Наконец

выбираю подходящий объект. Конечно, это не соответствует условиям

"чистоты эксперимента", но в качестве "последнего шанса" сойдет - ка-

кая разница, если она все равно его провалит? Оборачиваюсь к испы-

туемой:

- Только что на той стороне улицы остановилась машина. Какой она

марки?

- Понимаете, я плохо разбираюсь в машинах... - она продолжает

мысленно умолять меня, все еще надеясь, что я ей подыграю - как не-

вольно подыгрывали те, кому она недавно устраивала не совсем бесплат-

ные представления. Но нет уж - не на того напала!

- Хорошо. Заметьте - я на вашей стороне, я пытаюсь вам помочь.

Допустим, марку вы не знаете, но цвет-то вы можете определить?

Секунд десять она стоит неподвижно.

- Мне сейчас трудно... Знаете, я вся на нервах...

- Так какого цвета машина? - делаю вид, что не расслышал послед-

ней фразы.

- Зеленого! - наконец выдает она с видом обреченной.

- Ошибаетесь, уважаемая! Машина "БМВ", красного цвета. Можете

посмотреть, если не верите мне.

- Нет, я... Скажите, а там рядом... нету зеленой машины?

- А вот это, Наталья Алексеевна, никакого значения не имеет. Я же

поставил вопрос совершенно четко - машина, которая ТОЛЬКО ЧТО остано-

вилась. Так как же быть в таком случае с вашим так называемым "экстра-

видением"? Неужели вы неспособны различить, какая машина стояла, а ка-

кая подъехала? На что же в таком случае годно это "экстравидение"? На

что, я вас спрашиваю?

На последней фразе я слегка повысил голос и даже привстал для

большего эффекта.

- Но, может быть, завтра?.. - с последней искрой надежды в голосе

спрашивает испытуемая.

- Что, дорогая моя, "завтра"? Что "завтра"? На основании чего я

должен думать, что если сегодня ваша способность не проявилась, то она

проявится завтра? Да нет таких причин, поймите - НЕТ! Вы знаете, что

каждый день у меня бывает в среднем по три человека? И что каждый из

них начинает с восторженного рассказа о своих так называемых

"сверхспособностях"? Но когда доходит до испытания, то почему-то у од-

ного дрожат руки, у другого нарушается концентрация, третьему мешает

моя плохая аура, четвертому вдруг начинает не хватать "мысленной энер-

гии", пятому... Почему так происходит, Наталья Алексеевна, как вы ду-

маете? Да, я вас спрашиваю!

Теперь она сидит с потерянным видом, опустив глаза, теребя

пальцами правой руки молнию на сумочке.

- Значит, нет? - едва слышно произносит она на выдохе.

- Значит, нет. Мы предоставили вам все возможности. Вы их не ис-

пользовали - следовательно, разговор окончен. Или у вас есть к нам ка-

кие-то претензии? Может быть, персонально ко мне? Тогда выскажите их.

Можно, и даже лучше - в письменном виде. Мы обязательно учтем все за-

мечания, чтобы не повторять ошибок в будущем. Хотите?

Испытуемая встает и молча идет к двери. Выходя, она роняет что-то

нечленораздельное - вероятно, под этим имеется в виду прощание.

- Всего хорошего! - кричу я в шумно захлопывающуюся дверь.

Наконец я остаюсь один.

Похожая сцена повторяется в моем кабинете изо дня в день.

Результат каждого испытания можно с абсолютной достоверностью предска-

зать заранее. Этим так называемым "экстрасенсам" ничего не стоит обма-

нывать наивных обывателей, которые только и жаждут быть обманутыми,

лишь бы им показали нечто под громким названием "чудо". Но и сами об-

манщики глубоко наивны, думая, что эти же примитивные фокусы и "чуде-

са" пройдут и с нами, профессионалами своего дела.

Нет, меня не интересуют ваши псевдоглубокомысленные рассуждения о

разноцветных аурах и всеобщем информационном поле! Покажите мне ре-

зультаты вашего взаимодействия с этим полем, и я с глубоким уважением

пожму вашу руку. Но результатов не было, нет и не будет, потому что

нет никакого такого поля, а есть в лучшем случае психология, теория

вероятностей и самая обыкновенная физика, в худшем же - прикрытая ту-

манными формулировками ложь, выдаваемая за новое откровение. Что ж,

экстрасенсы и пророки, идите ко мне, и чем больше - тем лучше, потому

что тем меньше обманщиков будет пудрить мозги и вешать лапшу на уши

нашему безграмотному доверчивому народу!

Мои мысли прерывает мелодичный звонок. Надо же - а я-то думал,

что женщина, претендующая на экстравидение, была сегодня последней. Ну

что ж, еще одним развлечением больше, посмотрим, к каким фокусам при-

бегнет этот посетитель.

- Входите.

В кабинете появляется рослый мужчина лет тридцати пяти; одет с

иголочки, короткие черные волосы аккуратно зачесаны назад, лицо воле-

вое, взгляд целеустремленного и уверенного в себе человека. Его можно

было бы назвать красивым - в смысле настоящей мужской красоты - если

бы не портящая все деталь: шрам, начинающийся на лбу, пересекающий

слегка изуродованный левый глаз и заканчивающийся у носа. Наверняка

воевал, сразу почему-то возникает мысль.

Вошедший проходит вперед и бесцеремонно опускается на стул, где

еще недавно сидела заплаканная женщина.

- Ну здравствуй, братан, что ли, - говорит он негромким голосом с

оттенком хрипотцы.

- Извините, уважаемый, но мы с вами в одном полку не служили и в

одной песочнице не играли. Зовут меня, если вам еще не известно, Вла-

димир Павлович Бойко, профессор; обращайтесь, пожалуйста, как положе-

но.

- Да мне один хрен, хоть ты прохвесор, хоть дерьмолаз!

Значит, вот мы какие? Надо будет сказать Гаврилычу, пускай получ-

ше фильтрует жаждущих посетителей на входе. Конечно, мы согласны при-

нять любого, но пускай уж этот любой потрудится приложить немного уси-

лий, чтобы вести себя по-человечески.

- Извините, но у меня нет желания разговаривать с вами в таком

тоне! Или вы будете вести себя как цивилизованный человек, или мне

придется выставить вас из кабинета! И не тыкайте мне, пожалуйста!

- Кончай ломаться, прохвесор! Не надо меня выставлять, я сам уй-

ду. Больно охота с тобой трепаться.

- Тогда зачем вы сюда пришли?

- Так у вас вроде бабки за доказательство способностей обещают?

Почему бы мне не смириться и принять правила игры? На такого эк-

земпляра, как этот, будет вдвойне приятно посмотреть, когда он начнет

мямлить что-нибудь о "плохой МЕНТальной атмосфере" в здании.

- Во-первых, не способностей, а СВЕРХспособностей, которые выхо-

дят за рамки возможностей обычных людей. Во-вторых, деньги мы действи-

тельно обещаем, но только в том случае, если вы пройдете нашу проверку

и мы получим убедительное доказательство наличия у вас таких способ-

ностей.

- Да мне твоя проверка нахрен не нужна! Я те вот че хочу сказать,

братан: ты хочешь доказательство?

- Я, уважаемый, ничего не хочу. Это вы хотите получить мате-

риальное подтверждение вашей способности, я вас правильно понял? А

подтверждение возможно только при наличии доказательств.

- Ну так вот что: будет тебе доказательство. Сегодня же вечером и

будет. Да такое доказательство, что ты до конца своей жизни запомнишь!

Понял, да?

Тут он вдруг встает и разворачивается ко мне спиной, явно соби-

раясь уходить. Хм, это уже совсем неожиданный поворот сценария!

- Уважаемый, вы что же...

- А ничего! Я те все сказал, прохвесор. Сиди пока, марай бумагу.

Дверь захлопывается прежде, чем я успеваю что-то ответить.

Ладно, успокаиваю я себя, не бери в голову. Мало ли что бывает -

может, нашелся знакомый у кого-то из экстрасенсов-неудачников, пуга-

нуть решил... Нет, охрану определенно надо усилить - пожалуй, стоит

сообщить об этом инциденте наверх, пускай малость подсуетятся. Умный

какой - пугать меня вздумал! Но мы люди пуганые, нас этим не проймешь.

Мы все ваши доказательства разобьем в пух и прах, а тогда посмотрим,

как вы заговорите!

Потому что не бывает никаких сверхспособностей. Не было, нет и не

будет!

* * *

Через час я покидаю свой кабинет. Все дела на сегодня сделаны,

распоряжения отданы, можно отдохнуть, чтобы завтра снова продолжить с

очередными претендентами. Жаль, мало кто может оценить ту грязную ра-

боту, которую я делаю изо дня в день. Впрочем, какое это имеет значе-

ние - я-то знаю, от чего спасаю этих неблагодарных людей. А неблаго-

дарность - хроническое состояние нашего народа, не привыкать.

Сегодня я не на машине. Стоят последние теплые деньки, и грех бы-

ло бы не пройтись пешком и подышать воздухом. На улице темнеет, прохо-

жих вокруг немного - этот район города не пользуется популярностью,

здесь можно встретить только "местных".

- Дядя, курить не будет? - обращается ко мне бритый молодой чело-

век спортивного телосложения.

- Не курю. И вам не советую.

- А денег на сигареты?

- Деньги, молодой человек, зарабатывать нужно, а не выклянчивать

на улице.

- Бля, я тя по хорошему прошу - дай денег!

Вот еще чего не хватало! Никогда не думал, что моя персона может

заинтересовать уличных приставал. Ну ничего, я ведь когда-то каратэ

занимался...

"Да? Но ты же знаешь, когда это было! Если голова с тех пор

что-то и помнит, то тело уже давно все забыло, так что не рассказывай

сам себе эти сказочки."

Но, в конце концов, улица же не совсем безлюдная, ну что он мне

может сделать, в самом деле?

- Даже если бы я зарабатывал миллион, все равно я бы вам не дал,

- стараюсь, чтобы мой голос звучал уверенно. Получается плохо. Вернее,

совсем не получается. - Потому что деньги - только тогда деньги, когда

они зара...

Тяжелый удар сзади по почкам, и я теряю равновесие. Значит, он

еще и не один... Вот тебе и каратэ - какое там каратэ, в самом деле,

ты же ни разу по-настоящему и не дрался! Но зачем, зачем, я ведь ниче-

го...

Еще один удар в спину - резкая боль по всему позвоночнику.

- Гадина, прекрати!..

Пытаюсь выпрямиться, одновременно замахиваясь правой рукой - но

передний противник перехватывает ее без труда, тут же кулаком со всей

силы въезжая мне в челюсть.

За что, за что, господи?!..

- Заткнись, интеллигентишка паршивый!

Улица качается перед глазами из стороны в сторону. Я махаю руками

- взмахи получаются беспомощными и не достигают цели. Тело ощущает но-

вые удары со спины.

Неужели я их испугался? Надо же бороться, надо...

От следующего удара в позвоночник боль моментально расходится

вокруг, парализуя дыхание.

Люди, неужели вы будете просто стоять и смотреть, как избивают ни

в чем не повинного?.. Ну куда вы все подевались?

"А то ты не знаешь - каждый из них только о своей собственной

шкуре и думает!.. Разве не так?"

"Кричи же, идиот! Кричи!"

Пытаюсь крикнуть - но из горла вырывается только жалкий хрип. Тут

же меня хватают за голову, резко нагибая вниз, и она оказывается зажа-

той у кого-то между ног. Уши горят почти в буквальном смысле слова.

Боже, я не думал, что это так больно!..

- Не на... А-а-а... у-у-ы-ы-ы...

- Еще раз пикнешь, паскуда - я тебе оторву кой-чего, мало не по-

кажется! Держи его руки!

Пытаюсь схватить его за ноги - но запястье уже поймали в мертвую

хватку. Все-таки их двое, в этом их преимущество.

"Можно подумать, ты бы справился, если бы он был один!"

Но ведь я же ничего вам не сделал, братцы! Я же... да я дам вам

деньги, сколько хотите!

- День...ги. Бумаж... в кармане, - мои слова превращаются в не-

разборчивое мычание.

- Да шо с тебя взять, дуремар! Держишь? Связывай!

Что-то резко перехватывает мои руки за спиной. Боль в суставах...

Боль, опять боль...

Если они хотят не просто ограбить меня, а... Но что, какой смысл,

что они могут с меня...

- Пошевеливайся, придурок! Сюда, в машину!

Новые удары в спину парализуют мысли, меня толкают куда-то вперед

- успеваю только автоматически переставлять ноги. Через несколько се-

кунд меня уже впихивают в машину; в памяти фиксируется лишь цвет -

темно-синий. Вот как оно бывает - недавно спрашивал про марку, про

цвет, а теперь - сам кроме цвета ничего и не увидел... Красное

"БМВ"... и зеленая... да, была там зеленая... "Москвич", кажется...

или "Жигуль"? Какая разница! О чем ты думаешь, в самом деле! А-а-а,

боже, почему так трудно дышать?..

Неужели никто так и не поможет? Неужели они такие...

"Да, они такие! А то ты не знаешь! Им только сенсации по телеви-

зору подавай! Вот вам очередная сенсация - нападение на профессора

Бойко прямо на улице. Ха-ха! Смешно?"

Что-то не очень...

Машина резко трогается с места, и я ударяюсь лбом о переднее си-

денье. Как ни странно, этот удар помогает мне собраться с мыслями.

Приподнимаю голову и оглядываю салон.

Их трое. Водитель, и двое тех, что били меня на улице - один ря-

дом, второй на переднем сиденье. Если, скажем, хорошенько врезать пер-

вому...

"О чем ты, в самом деле! Очнись! У тебя руки связаны за спиной,

никому ты ничего не врежешь! Это он тебе врежет так, что упадешь и

вставать не захочешь. Тоже мне, каратист недоученный нашелся!"

Но во всем этом должна быть какая-то логика! Просто так ведь ни-

чего не делается! Я им зачем-то нужен, это очевидно. Значит, с ними

можно договориться, предложить им деньги, я не знаю, еще что-то... В

бумажнике с собой мало, это ладно, но я же могу дать больше, только

скажите...

- Эй! Давайте... Деньги... у меня... есть... Больше, чем в бумаж-

нике... Сколько... скажите сумму...

- Хрыч, че он там болтает?

- А типа я знаю? Мычит че-то...

- Ну так сделай, шоб закрылся, я, мож, музон послушать хочу!

- А! Ща сделаем!

От удара в челюсть голова содрогается, во рту что-то хрустит, и

чуть позже до меня доходит, что это сломался зуб - а может, и не один.

Но я же только хотел... Неужели вам не нужны деньги? Ведь всякому нор-

мальному человеку нужны деньги!

Нормальному человеку...

- Деньги!.. Дам...

Пытаюсь крикнуть что есть силы, но голос срывается на кашель, и я

чувствую, как с кашлем мой рот заполняет что-то мокрое и противное,

стремительно рвущееся наружу...

Передний включает музыку на всю катушку.

- ...твою мать! Моряк, ты тока глянь! Этот засранец всю сидушку

обхаркал!

- Е... Это ж тачка Чудного, шо он скажет?!

- А, так ты, падла, блеваться вздумал?! А шо за это бывает,

знаешь? Так щас узнаешь! Вот тебе, понял, сука! Вот тебе!..

Я чувствую удары под ребра, и в пах, и ниже... Внутри что-то

взрывается, лопается, и кровь еще более мощным потоком устремляется

вверх. Нет, нет, НЕТ! Он же сейчас меня прибьет, он же...

- Не-е-е...

Поздно - черная жидкость выплескивается изо рта и летит кругом -

и на сиденье, и на пол, и на самого бандита...

- Мудило, да ты ваще!.. Ты знаешь, на кого наехал?! Да я те щас

все поотрезаю! Ты у меня поблюешь!

Перед глазами вдруг всплывает кадр из недавней передачи новостей.

В лесу за городом нашли трупы двоих подростков. У них был выколоты

глаза, отрезаны уши и... еще кое-что. Причину такого зверства объяс-

нить невозможно - денег или каких-то дорогих вещей у мальчишек с собой

не было.

Убийц не нашли и даже не напали на след...

"Я те щас поотрезаю..!"

За что, за что, ЗА ЧТО?!

- Хрыч, мож хватит? А то в натуре замочишь интеллигента.

- А че он это?..

- Смотри, если прибьешь, Чудной тебе че-нить отрежет. Хе-хе!

- Да ниче я ему такого не сделал! Смотри, дышит, падла, трепы-

хается!

- Ну оставь его, пусть того, малость оклемается...

- Слышь, дурилка, тебе повезло, Моряк тя защищает! Гы-гы!

Слова доносятся до меня издалека, и я уже не хочу ни двигаться,

ни говорить. Боль и кровь везде - внутри и снаружи.

"...поотрезаю!"

"Неужели ты так ничего и не сделаешь?!"

"Солнышко в руках, и венок из звезд в небесах..." - доносятся до

сознания какие-то смутно знакомые слова.

Солнышко... солнышко сейчас светит где-то с другой стороны на-

шей планеты. И поэтому люди там могут свободно идти и не бояться, что

на них на улице наскочат вот такие бугаи, заломают руки, схватят и

поотрезают...

Да, вот так оно и бывает. Человек что-то делает, к чему-то стре-

мится, чего-то добивается... А потом приходят двое громил, и в один

момент все летит к черту! Знания - сила, сила есть - ума не надо...

Ума не надо...

"...поотрезаю!"

"Солнышко в руках..."

...Толчок под бок. Интересно, сколько ребер мне уже сломали?

Что за чушь лезет в голову? Черт!

- Вываливай, приехали!

Тот, которого называли Хрыч, хватает меня за руку чуть ниже плеча

и тянет за собой.

- А ну переставляй свои ходули! Может, те еще носилки принести?

Внезапно рука едва не выскакивает из сустава, и я лечу вперед.

Пытаюсь поставить ногу, за что-то цепляюсь и не успеваю. Падаю, стре-

мительно приближаясь лицом к асфальту, и ничего не могу сделать. В

последний момент кто-то меня перехватывает и легонько толкает обратно;

ноги уже стоят на земле, и я приобретаю более-менее устойчивое положе-

ние.

- ...твою мать, и об эту скотину я должен руки марать!

- Нефиг, пускай сам идет!

- Слышь ты, мудакан! Иди! Иди, я кому сказал!

Кулак врезается мне в спину, толкая меня вперед. На этот раз ноги

справляются с поддержанием равновесия, пусть и неустойчивого.

Если не сейчас, то когда? Руки у меня связаны, это да, но ведь

есть еще ноги, они свободны!

Вот уж когда самое время пожалеть, что нет у меня никаких

сверхспособностей. Только ты же сам знаешь - не бывает их, сверхспо-

собностей. Не было, нет и не будет.

"Дайте мне еще один шанс!"

"А тебе, профессор, сейчас никто не даст этот шанс. Если ты сам

не возьмешь его своими руками. Или хотя бы ногами."

Главное - собраться с силами и сконцентрироваться.

"Мне было так сложно сконцентрироваться..."

Черт!

Пытаюсь выровняться, ощутить, что я все-таки стою на твердой поч-

ве. Изображение перед глазами становится более четким. Вижу фонарь, не

очень-то ярко освещающий окрестности. Впереди двухэтажный домик - зна-

чит, чья-то загородная дача, причем со стороны неприметная, построен-

ная без особого размаха. Дорожка, посыпанная песком...

Один идет впереди, другой сзади. Сейчас я его, того, что впере-

ди...

В голове крутится одна бессмысленная фраза: "Не стреляйте в

пианиста, он играет, как умеет."

"Не стреляйте в пианиста, он..."

"Не стреляйте..."

- А ну быстрее, че застрял нахер!

Удар - и песчаная дорожка быстро движется навстречу.

"Вот и все, и ни на что ты в этом деле не годен! Это тебе не

"Мортал Комбат" гонять или боевички с Джеки Чаном смотреть..."

"Мы предоставили вам все возможности - вы их не использовали..."

- Не падать, мразь! Вперед, я кому сказал!

Передний оборачивается и с силой бьет в живот. Ну зачем это, ну я

же иду, я же стараюсь идти, я же не специально, ну разве ты не пони-

маешь...

Да он же просто ничего не хочет понимать! Это ты, профессор, не

понимаешь - он же не человек, он же... даже не зверь, он - хуже...

Такие не имеют права жить на Земле, таких надо убивать в зародыше,

убивать, до того как...

- Гады! Подонки! Пидарасы! - сам не знаю, откуда у меня берутся

силы на эти слова.

- Бля, Моряк, ты это слышал?

- Слышал. И я этого так не оставлю!

Зачем, зачем, ЗАЧЕМ! Я же не хотел, я только...

"Это как же не хотел? Очень даже и хотел! Кого это ты обмануть

собрался?"

И почему только я до сих пор не в обмороке? Ведь как было бы хо-

рошо - отключиться и не знать ничего, что они творят с моим телом. Не

знать до самого последнего момента, когда...

Неужели ты думаешь, что до этого дойдет?

Да. Дойдет.

Их нашли с отрезанными ушами, и еще кое-чем...

"...поотрезаю!"

"Солнышко в руках..."

- Ну че, братва, наигрались уже?

Далекий-далекий голос, и что-то знакомое есть в его интонациях...

- Поднимите-ка его, хочу посмотреть ему в глаза.

Да, вот этот налет хрипотцы...

- Чудной, да он весь обделался!

- А мне один хрен! Тебе бабки плачу я или дядя?

Меня поднимают и поддерживают за руки. Перед глазами бессмыслен-

ная смесь разноцветных пятен. Во рту стоит отвратительный горький

привкус слизи.

Только не вздумай плеваться - прибьют... Даже и не думай!..

- Ну че, братан, вот мы и снова свиделись!

Пятна приобретают очертания, несколько расплывчатых образов схо-

дятся в один, пока он наконец не становится достаточно четким. И я ви-

жу то, что невозможно перепутать ни с чем.

Шрам, проходящий через всю левую половину лица.

"Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"

Земля уходит у меня из-под ног...

- Э, да он никак того...

- Прикидывается, паскуда!

- Нихрена себе прикидывается, тебя бы так, посмотрел бы, как ты

прикинешься!

- Вы, двое! Тащите в подвал. И без лишнего мордобоя, он мне пока

живым нужен. Поняли, да?

- Ладно, босс.

- ...Давай сюда... Е... Ты посмотри! Да он мне, сука, всю куртку

испоганил!

- Хрыч, Чудной сказал тащить и без мордобоя. Спорить будешь?

- Дак а мы и без мордобоя. С лестницы вниз, и весь базар.

- А если шею сломает, тогда Чудной тебя самого спустит! Хе-хе!

- Нихрена, этот не сломает. Живучий он, засранец, другой бы уже

давно того, а этот держится.

- Ну смотри, ток если шо, сам будешь отмазываться.

- Да нихера ему не будет. Ну, толкай!

...Лежу на полу, лицом вниз, двигаться не хочется - любое движе-

ние доставляет боль. Впрочем, и без движения боли достаточно. Темно и

холодно. Странно, почему я еще жив? Может, этот Хрыч прав, и я

действительно отличаюсь повышенной "живучестью". Вот тебе и "сверхспо-

собность"!..

Не бывает никаких сверхспособностей. Не было, нет, и не будет!

Вот и все. Как там сказал этот Чудной - пока я ему нужен живым?

Пока нужен. А потом буду не нужен - и концы в воду.

"...поотрезаю!"

И никто ничего не узнает. И никогда больше не увижу ни тебя,

Валечка, ни тебя, Алешка. И вы сможете только плакать, но тоже ничего

не будете знать. И никогда я вам больше не смогу сказать, что...

Никогда. Ничего. Никому.

"Никогда не говори никогда!"

Какого черта! Джеймс Бонд недоделанный. Дерьмолаз.

"Но тебя ведь больше никто не держит и не бьет! Руки связаны, но

ты можешь встать, подойти к двери, может быть даже тебе повезет - она

будет открыта, и..."

Только никуда я не пойду. И не встану. Я не могу вставать. И не

хочу.

Пускай смерть будет быстрой. Пусть он застрелит меня в спину из

пистолета. Ну в крайнем случае ножом. Только не бить снова. Не надо

бить! Я ведь ничего плохого вам не сделал. Никому ничего плохого не

сделал!

"Но вы поймите, эта обстановка..."

"Но, может быть, еще раз... последний..."

"Ей ты тоже ничего плохого не сделал. И многим другим, кто прихо-

дил до нее - тоже."

Почему я не могу просто отключиться и уснуть? Ведь насколько лег-

че было бы! Почему?.. Зачем мне сейчас этот дурацкий, бессмысленный,

постоянный сознательный самоконтроль?

"Потому что наличие сознания отличает человека разумного от..."

К черту!

Откуда-то слева доносится странное шипение.

Что это? Уже сильнее, громче...

Господи, только бы не змея! Ненавижу змей...

"Говори уже тогда прямо - боюсь змей! Сам себе-то ты можешь это

сказать!.."

Но откуда здесь взяться ядовитой змее?

"А что мешает этому Чудному посадить в подвал ядовитую змею?!"

Нет, господи! Только не так! Только не так! Не хочу!

Ближе, еще ближе...

"Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."

"Не стреляйте..."

Не знаю, откуда берутся силы, но я откатываюсь вправо - один раз,

другой... Что-то хрустнуло - кажется, ребро сломал.

"Одним больше, одним меньше - не все ли равно теперь?"

Шипение становится громче и агрессивнее. Сердце бешено колотится

в груди, каждый вдох и выдох причиняет боль. Но ведь, в конце концов,

зачем я нужен этой дурацкой змее? Что она получит с того, что меня

укусит? Да ничего. Тогда зачем ей меня кусать? Да низачем. Логика, од-

нако!

"Человеческая логика. А какая логика у змеи?"

Лучше не шевелись. Может, не обратит внимания и проползет мимо?

А не все ли равно, умереть сейчас или через несколько часов? Даже

лучше, если это будет сейчас. Тогда уже никто не успеет мне ничего

поотрезать. Разве что на трупе.

"...трупе... Ты - труп. Представляешь картинку?"

Что-то опускается мне на правую щеку...

- А-а-а-а!..

Идиот, зачем кричать, зачем, зачем!..

Поздно! Да и нет никакой разницы.

Шипение становится громким, просто оглушительным. Да какое там

шипение - больше похоже на... стрекотание...

...сверчка?

Дергаю головой, и что бы это ни было, но оно исчезает со щеки.

В груди что-то падает до самого желудка, ударяет меня изнутри и

подымается обратно. Пронесло.

Выходит, я принял за змею какого-то маленького, безобидного

сверчка! Ха-ха... Вот уж точно - смешно!

"Не обманывай только самого себя. Ты хочешь жить! Ты совсем не

хочешь, чтобы тебя застрелили сзади из пистолета."

"Хочешь жить - но не способен сделать ничего, чтобы бороться за

эту жизнь."

"Потому что ты - трус! Трус! ТРУС!!! И всю жизнь был трусом! И

храбрости твоей хватает только на то, чтобы бросать в глаза всем при-

ходящим к тебе на испытание обвинения в шарлатанстве."

Ничтожный трус. Вот она, правда!

Тут я осознаю, что плачу. На этот раз - не от боли...

Неужели судьба специально, в отместку, уготовила мне это испыта-

ние?

"Нет никакой судьбы. И ты это знаешь. Есть только двое громил,

которые однажды подходят на улице..."

На что это опирается моя голова, интересно?

Осторожно пододвигаюсь ближе, чтобы можно было дотянуться и пощу-

пать руками. И пальцы нащупывают нечто гладкое, но при этом покрытое

чем-то...

Чем-то? Волосками, как...

ТРУП?! Значит, правда, что я не первый...

И тут сознание наконец оставляет меня...

* * *

- ...Не спать!

Яркий свет, слишком яркий, чтобы на него смотреть. Не хочу откры-

вать глаза.

- Я кому сказал, не спать! Быстро встал, паскуда!

Нога прикладывается к моему боку дважды, и дыхание сбивается.

Заставляю себя открыть глаза, и вижу большое светлое пятно - наверное,

от фонаря.

"Солнышко в руках..."

- Я должен дважды повторять?

"Сейчас кого-то будут убивать," - всплывает откуда-то в памяти.

- Не... не... надо... я... сейчас...

- Хрыч, ну ты человек или где? Как он встанет, если у него руки

связаны?

- А вот так и встанет! Гадить умеет, а вставать типа нет? Я кому

говорю, педрило!

Пытаюсь шевельнуться, изображаю видимость движения. На миг мне

удается оторвать спину от пола, и тут же такая боль в груди пронзает

меня, что я падаю обратно, и слезы наворачиваются на глаза.

- А-а-а!

Еще удар...

- Не... б-бейте, я... - кашляю, и окончание фразы теряется.

- Слыш, Моряк, я придумал. Ща я ему яйца отрежу, он у меня вмиг

зашевелится!

- А мож не стоит? Чудному не понравится...

- Ты помнишь, шо он сказал? Шобы жив остался. Типа он после этого

сдохнет? Не сдохнет. Зато выделываться не будет.

- А, ладно. Тока ты сам. Я лучше отсюда посмотрю.

- Ну как хошь. Я и без тебя справлюсь. Слышь ты, профессор! Зырь

сюда. Вона орудие!

Я с трудом различаю в его руке что-то блестящее и скорее догады-

ваюсь, чем вижу, что это нож.

Но ведь он не сделает этого на самом деле, ведь правда? Правда?

...отрезаны уши и еще кое-что...

"Не обманывай хотя бы сам себя!"

Шум в ушах, и все вокруг становится серым.

Вот и конец... Теперь уже все равно...

- Эй, ты! Интеллигент!

- Я те говорил - не надо...

- Не, смотри. Ща очухается!

Никаких новых ощущений. Все такая же равномерная боль по всему

телу. А может, организм просто перестал воспринимать новую боль, как

будто достиг порога, выше которого уже не подняться?

Хорошо, что мой желудок давно опустошен...

- Ну че ты, дурик? Я ж типа пошутил! На этот раз пошутил. Правда,

Моряк?

- Ясен хрен - шю-утка! Сначала Чудной все шо надо отрежет, а там

уже и мы. Правильно?

- Гы-гы.

- Ну тащи его сюда. Чудной заждался небось.

- Ун момент. Тяжелый, сука! Бля, да ты будешь стоять или нет? А

то я ножик далеко не прятал!

Хрыч пытается удержать меня на ногах. Я хочу, очень хочу ему в

этом помочь, но ноги подкашиваются, не в силах служить опорой моему

телу. Нож мелькает в правой руке бандита, но даже его вид не может

заставить мой организм сделать то, что я от него требую.

"Вот ты и окончательно превратился в тряпку, с которой два подон-

ка могут сделать все, что взбредет в их извращенный ум. А у тебя даже

нет сил им помешать. Да и желание совсем слабое..."

- Хрыч, кончай там с ним прикалываться!

- А че бы мне не поприкалываться? А, я тя спрашиваю?

- Чудной с ним разберется, тогда на пару поприкалываемся. А пока

надо дело сделать.

- Типа не знаешь - когда Чудной разберется, уже не с чем прикалы-

ваться будет! Гы-гы!

- Блин, достал! Ну возьмешь телку и будешь трахать. Тащи наверх!

Меня выволакивают из подвала по лестнице. Пытаюсь сам ставить но-

ги на нужные ступеньки, получается невпопад. Хрыч помогает мне, под-

талкивая сзади.

Снова песчаная дорожка. А вон там слева - пятна, большие и ма-

ленькие...

"Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет."

- Шевелись, паскуда!

Входим в дом. Моряк за руку тянет меня вперед, Хрыч все так же

толкает в спину. Вижу только расплывчатые бесформенные очертания, в

которых угадываю соответствующие предметы: зеркало, шкаф, картина...

Даже картина, надо же!

А почему бы собственно и нет?

Дверь. Комната, похожа на кухню. Человек сидит за столом спиной к

двери.

Меня направляют вперед, мимо него. Потом отпускают, и я падаю

задницей, кажется, на стул.

- Развернись, сука, лицом, когда с тобой говорят!

Кто-то, наверное, все тот же Хрыч, с силой дергает меня за плечо,

и сидящий оказывается прямо напротив меня. Фигура человекообразной

формы.

Чудной - кто же еще?

- Ну че, братан, будем говорить, что ли?

Я хочу как-то изобразить ответную реакцию - хотя бы кивнуть голо-

вой - но тело больше мне не подчиняется.

- Хрыч, я те говорил - не увлекаться. А ну приведи его в чувство!

- Ща сделаем! Да ты не бойся, живой он в натуре.

В следующий момент на мою голову обрушивается ледяной водопад.

Тело рефлекторно вздрагивает, и перед глазами все становится на свои

места. Сосредоточенный взгляд, и шрам в пол-лица.

Тупая боль непрерывно грызет все тело. Если не шевелиться, то

можно терпеть.

- Теперь слышишь меня, братан?

- Слышу.

Кажется, этот Чудной все-таки чего-то от меня хочет, его цель -

не просто поиздеваться и... и... "поотрезать". С ним можно будет дого-

вориться. Да, конечно. Деньги, или еще что-то. Все, что угодно. Лишь

бы этот кошмар закончился. Он ведь должен когда-то закончиться? И сов-

сем не обязательно - смертью, ведь так?

"...он мне ПОКА живым нужен."

- Вот и ладно. Помнишь, я те доказательство обещал?

"Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"

- Угу.

- Вот прям щас и устрою. Тебе какую способность доказать? Хошь,

ясновидение докажу?

Я киваю головой. Главное - не спорить и во всем соглашаться. Тог-

да, может быть, они не будут меня бить. А если и будут - то меньше.

"До чего же ты докатился! Думаешь, что надо сделать, чтобы по-

меньше били. А если бы это был, к примеру, шпион, который хочет полу-

чить от тебя секретную информацию?"

Плевать! Выложу ему всю какая есть информацию! Лишь бы не били.

Лишь бы отпустили. Лишь бы... ничего не отрезали...

- Ну дак смотри. Даю предсказание: сейчас Хрыч вмажет тебе в пра-

вое ухо!

Удар - такой силы, что я едва не падаю со стула.

- Зачем... сильно?

- А насчет силы я ниче не предсказывал. Это ты к Хрычу претензии

предъявляй. Будешь предъявлять?

Да он ведь издевается надо мной!

"Точно так же, как ты издевался над своими испытуемыми!

Только ты не пускал в ход кулаки. Вот и вся разница..."

- Ну дак че? Гожусь я в ясновидцы? Сбылось предсказание или нет?

"А как же чистота эксперимента?" - говорит внутри голос, появив-

шийся откуда не возьмись.

Только не начинай сейчас это, пожалуйста! Они же снова будут

бить! Они же...

"Я же не зверь, в конце концов!"

А они - звери.

Нет - они хуже... Звери, по крайней мере, не бьют, лишь бы попри-

калываться.

Едва заметно киваю головой.

Оплеуха - и я затылком врезаюсь в стену. Картинка раздваивается,

а потом медленно сходится в одну в течение полминуты.

За что?! Что я сделал не так?

- Так не пойдет, братан! Ты потрудись по-человечески, по-на-

шенскому сказать: подтверждаешь, что я прошел проверку и обладаю спо-

собностью ясновидения? - последние слова Чудной произносит как заучен-

ную наизусть фразу.

"Значит, своя шкура тебе дороже истины?"

"Да. И ты всегда это знал!"

- Подтвер... ждаю!

- Так-то лучше! Может, тебе еще чего показать? Могу эта... лозо-

ходство показать. Хошь?

"Отрицательный ответ будет означать еще один удар. Ты же не хо-

чешь, чтобы тебя били, правда?"

- Да.

- Так какие проблемы? Моряк, дай-ка ту палку. И отойди, мешаешь.

Моряк протягивает Чудному увесистый металлический прут.

"Только не надо меня... этим прутом!.."

- На лозу не похоже, ну и что? Значит, моя способность покруче,

если даже этим засечет. Ты за мыслью следишь, прохвесор?

- Угу.

- Следи-следи.

Он поднимает прут, берет за середину и зажимает в ладони. Потом

начинает обходить с ним комнату.

- Ты смотри, смотри. Тут нифига нету. И тута нету. Оба-на, а те-

перь глянь!

Прут начинает вращаться в руке Чудного чуть ли не на полный обо-

рот. Внизу стоит большой ящик, на нем - коробка.

- А ну-ка, че у нас здесь? О! Вишь? Пистолет, типа! - он действи-

тельно вытаскивает из коробки пистолет. - Значит, я в натуре могу

своей способностью эта... находить оружие. Эти воду видят, а я - ору-

жие, че, плохо разве? Подтверждаешь?

Киваю головой.

"Что же ты делаешь, или забыл уже?!.."

- Под... твер...

Чудной поднимает пистолет, и грохот оглушает меня. Сердце готово

выскочить из груди.

Но я же сделал все правильно, зачем же так, зачем, зачем?!

- Это так. Шутки ради. Че пугаесся, братан, пистоль - это тебе не

какая-нть сверхспособность, это - ВЕСЧЬ!

Чудной садится обратно на стул и кладет пистолет перед собой.

Если бы у меня не были связаны руки, я мог бы рывком дотянуться, схва-

тить пистолет и...

"О чем ты, в самом деле? Да ты и стрелять-то не умеешь, в тире

когда последний раз стрелял - и то забыл! И на что ты только годен,

профессор?"

"Кроме того, чтобы разрушать надежду твоих посетителей?"

- Вот, значит, так. Ну, че те еще показать? Хошь, мысли почитаю?

Или, там, подвигаю че-нть? Я могу. Хочешь? Хочешь?

У меня внезапно появляется озарение:

- Не... надо. Я. Все. Подтверждаю.

И с шумом выдыхаю воздух. Почему у меня сейчас ощущение, будто я

совершил подвиг, хотя на самом деле это предательство?

Я ведь только что предал самого себя!

- Во как! Интересный ты человек, братан. А как же твои проверки?

Какие ж подтверждения без проверок? А?

- Я... верю... - слова сами собой приходят в голову, будто кто-то

сверху их в нее вкладывает.

"Какое там "сверху"! Твой инстинкт самосохранения - вот кто!"

- Веришь? И с каких это пор наука принимает что-то на веру? Это

до чего ж мы тогда дойдем, а, прохвесор? Куда ж мы скатимся?

- Я... верю! - зачем-то тупо повторяю я.

- Ну, ладно. Мне-то че? Веришь и веришь. Давай по делу, братан.

Бумагу вишь? Небось, и раньше такую видал? Ну так все уже заполнено.

Поставь свою закорючку, и всех делов.

Чудной тыкает мне бумагу прямо в лицо, и буквы расплываются. Но

мне нет нужды ее читать, чтобы понять, о чем идет речь. Это - наш фир-

менный бланк, и моя подпись на нем будет означать, что результаты опы-

та подтвердили наличие сверхспособностей у испытуемого такого-то, и я,

профессор Бойко, удостоверяю это.

Перед глазами стоит картина - как я, весь избитый и окровавлен-

ный, прихожу на работу и показываю этот документ нашему директору, он

изучает бумажку, мою подпись, и распоряжается, чтобы выдать испытуемо-

му сумму в... Как они будут смеяться, когда я, гроза всех аномальщи-

ков, буду на коленях выпрашивать его признать результаты эксперимента

действительными!

Чушь. Бред. Абсурд!

Но почему-то мне не смешно...

- Они вам не поверят, - говорю еле слышно. Чуть позже добавляю: -

Они МНЕ не поверят...

- А это не моя проблема, братан. Это твоя проблема. Жить хошь?

Тогда сделаешь так, шоб поверили. Поверят - будешь жить. Не поверят -

не будешь. Понял, да?

Неожиданно что-то внутри заставляет меня сопротивляться. Пока я

это не подписал - мои слова о подтверждении только слова, не более. А

вот когда на документе будет стоять мой автограф...

Это будет документальное подтверждение твоего предательства. Пока

оно существует только внутри тебя. Но с этой подписью оно выйдет нару-

жу и станет известно всем.

"А какая, по сути, разница?"

- Че молчишь? Ты тока не думай, шо щас подпишешь, а потом выйдешь

и порвешь нахрен. Этот номер не пройдет - понял, да? Мы тебя потом жи-

во найдем и кончим. А на ментов не надейся. Пока они к нам подберутся,

ты уже три раза трупаком будешь. Есть вопросы? Подпишешь? Тогда развя-

жу руки.

- Угу.

- Хрыч!

Он заводит нож за спину, и я чувствую, как веревка сзади разры-

вается, и мои руки больше ничто не держит. Они свободны.

"Свободные руки - разве не этого ты хотел?"

Рывком потянуться вверх, достать до шеи моего мучителя Хрыча,

схватить его - и душить, душить, ДУШИТЬ!..

Рука слегка дергается - и безвольно опускается, как ветка дерева

на ветру.

"И кого ты собрался задушить в таком состоянии?"

- Держи, - Чудной протягивает мне ручку и чистый листок, - разом-

ни пальцы.

Одинокая слеза капает на бланк.

- И, эта. Испортишь документ - отрежу ухо. Ты не думай, у меня,

если че, еще такие бумажки есть.

Нет, не надо, пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите! Сделаю -

только дайте немного времени, дайте возможность восстановить руку, и

вы получите подпись в лучшем виде.

Рука выводит на чистом листе бумаги каракули. Я их не вижу - пе-

ред глазами одно большое разноцветное пятно. И слезы все текут и те-

кут...

- Ну ты прохвесор прям как баба... Да не боись ты, дурашка!

"Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."

- Ну хватит, сойдет уже. Пиши сюда. Тока смотри, как пишешь, а то

я тя предупредил.

Не беспокойся, Чудной! Я веду ручку медленно, старательно выводя

каждый штришок своей подписи, пытаясь при этом унять предательскую

дрожь. На последней завитушке рука как назло вздрагивает слишком

сильно, и линия уходит не совсем в ту сторону...

Или совсем не в ту...

- А ну дай гляну... Че так коряво, братан? Это ж не пойдет! Это ж

точно никто не поверит!

- Я... я старался...

- Плохо ты старался, братан. Хрыч!

- Ща сделаем! - с готовностью откликается тот.

- Нет! НЕТ! НЕ НАДО!

Я же не специально, ну пойми, ну ты же человек, в конце концов!

Хрыч хватает меня одной рукой за волосы, а в следующий миг я ощу-

щаю прикосновение к уху чего-то острого. Потом оно прижимается

сильнее, боль десятикратно отзывается в моем сознании, и все становит-

ся серым, как уже было недавно...

И снова ледяной душ возвращает мне ощущения.

- Эх, прохвесор... И где ты тока такой выискался? Не волнуйсь, он

тебе тока кусочек срезал, отрастет. Правда, Хрыч?

- Гы-гы!

- Вот вишь? А ты в обмороки сразу... Ладно. Сойдет твоя крокозяб-

ра. Это ж кто б мог подумать, а? Скока человек ты отсеял своими про-

верками? А я вот взял да и прошел! Хреновые у тебя методы проверки,

братан! Мой метод куда лучше. Правда?

Я слушаю все это с полным безразличием, и на последний вопрос

только киваю и что-то мычу. Дело сделано. Неизвестно, как все обернет-

ся потом, но сейчас это должно закончиться. Я выполнил его требование,

я все подтвердил, я поставил подпись - значит, он меня отпустит. Он

должен меня отпустить, ведь он хочет получить деньги, а для этого я

так или иначе нужен ему живым и желательно здоровым. А иначе зачем бы-

ло это представление?

- Вы двое, пошли вон, - говорит Чудной.

- Теперь я... могу идти? - спрашиваю, когда мы остаемся наедине.

- Ты погоди, братан. Идти, куда идти? Думаешь, поставил каракуль

и отделался? Думаешь, все так просто, да? А шо ты на это скажешь, а,

падлюка?

Чудной поднимает бумагу перед собой и вдруг стремительно рвет ее

пополам, а потом сминает две половины, скатывает в ком и рвет снова...

Я тупо смотрю на его действия. Что-то застревает в горле и мешает

дышать. Хочу что-то сказать, хочу спросить, почему, зачем он это де-

лает - но слова упорно не желают выходить наружу. Перед глазами только

руки Чудного, рвущие на мелкие клочки ненавистный документ, который я

только что подписывал с таким трудом.

- Оп-па - и нету! Вишь, как оно просто, прохвесор? А ты думал,

мне твоя бумажка нужна? Бабки нужны? Да я ж не идиот, братан! Типа я

не знаю, что никому ничего ты бы этой бумажкой не доказал? И ты тоже

это знаешь. А какого тогда обманул?

- Я не... я бы попытался...

- Нахрен мне твоя попытка нужна! Жить ты хотел, мудак, потому и

обманул, вот что! Тока ниче у тебя не вышло, сука, потому шо я не хо-

чу, шобы ты жил! Понял, да?

"...когда Чудной разберется, уже не с чем прикалываться будет..."

"Он мне пока живым нужен..."

Пока...

А в его руке уже оказывается пистолет.

- Мне не бумажка была нужна - я на твою морду посмотреть хотел,

когда ты свой дерьмовый автограф выводить будешь. Как ты, падла, все

свои убеждения продашь, тока шобы жить. Так вот - дешевка это, твои

убеждения! Больше чем на пару минут жизни не потянет!

В моем поле зрения оказывается тот самый железный прут, с которым

Чудной "искал" оружие. Если бы я был героем боевика, я бы сейчас сде-

лал стремительное движение, схватил прут, долбанул его по башке, он бы

потерял пистолет, а потом...

"Это тебе не фильм - это жизнь!"

А что мне мешает это сделать в реальной жизни, сейчас?

А вот этот самый пистолет и мешает. И еще - тело, неспособное на

подобный рывок.

"Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."

- Ты, сука, знаешь, что ты делаешь? Ты убиваешь в людях веру! У

них в жизни все и так черным-черно, и без просвета никакого. Они от

болезней умирают, на крыши лезут и под машины бросаются! Так ведь не

все бросаются, потому что верят, что будет когда-нить лучшее время.

Что даже от неизлечимой болезни есть средство, и при самой паршивой

жизни судьба может повернуться к лучшему. А тут приходят такие мудаки

как ты, и говорят: излечения нет! Судьбы нет! И ваще - чудес, дорогие

мои, не бывает! Смиритесь с этим, и живите, как можете! Так ведь не

могут, братан! Не могут!.. Ты отбираешь у них надежду, а надежда, сам

знаешь, умирает последней. Нет надежды - нет больше человека. Не может

он жить без надежды на чудо! Вот ты же щас надеешься на чудо? Знаешь,

сука, шо я выстрелю, а ведь надеешься, шо не выстрелю, а? Ну так нап-

расно надеешься! Потому что какого хрена ты должен жить, когда они

умирают? Какого, я тя спрашиваю?!

Я не вижу ничего, кроме черного круга с отверстием посредине. Он,

словно змея, парализует меня, не давая ни двигаться, ни говорить.

"Как змея... Ты же всегда боялся змей."

"Это не сверхспособность - это вещь!"

Нет никаких сверхспособностей! Не было, нет, и не будет... Как

жаль, что это правда!..

"Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."

"Не стреляйте в пианиста - он..."

"Не стреляйте..."

Щелчок - Чудной взвел курок.

- Молчишь, братан? Потому что нечего те сказать! Потому что я

прав, а ты нет! Это у себя в кабинете ты мог прикалываться как хотел,

а здесь мы играем по моим правилам.

"...не с чем прикалываться будет..."

- И в моих правилах написано, что игре конец пришел. Такие вот

дела, прохвесор!

Я все еще смотрю в одну точку. Сейчас оттуда вылетит птичка.

Птичка-синичка... И полетишь ты далеко-далеко, в теплые края...

"В края, из которых не возвращаются!"

- Ну ладно, братан, я ж те не зверь какой. В таких случаях пос-

леднее желание полагается. Или хоть последнее слово. Скажешь последнее

слово? Ну скажи, что ты, блин, борец за справедливость, а я, эта...

продажная девка империализма... Скажешь? Ну хоть че-та?

Хоть что-то... хоть бы он уже поскорее... зачем так долго...

"Солнышко в руках..." С другой стороны...

Приходят двое громил, и летит все...

- Дайте еще один... шанс...

Только когда Чудной отвечает, до меня доходит, что я произнес это

вслух.

- Шанс, говоришь? Хорошо, прохвесор! Я даю тебе шанс. Радуйся -

не каждый получает такой шанс. Шанс начать все с самого начала. С са-

мого-самого начала. Ты же веришь... не, че это я, ты же у нас ни во

что кроме науки не веришь. Куда уж тебе в это... переселение душ... А,

один хрен! Мож, и выйдет из тя в следующей жизни че-нить стоящее. А не

выйдет, так и не очень хотелось! Три!

"Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет."

- Два!

Валечка! Алешка! Как же так?.. Ведь нельзя же... Они же не пере-

живут, они...

- Один!

Вот и все. Вот ты и получил доказательство. До конца жизни запом-

нил. Вот ведь как бывает...

- Пли!

Ба-бах!

Меня швыряет назад, и голова бьется о что-то твердое. Туман, ра-

дуга... Шум прибоя... Блаженство!

Куда я попал - в ад или в рай?

"Разве мог такой, как ты, попасть в рай?"

Ада нет. И рая нет. И реинкарнации тоже нет.

А что же тогда есть, если я все еще могу думать?

- Отомри, прохвесор! Я мимо стрельнул!

"Не верь ему! Сейчас ты успокоишься, а он выстрелит второй раз, и

теперь уже - по-настоящему!.."

Только почему он так странно смеется?

- Эх, никчемный ты человек, братан! Пустышка!

Я начинаю различать черты его лица - и не вижу в них больше ника-

кой злобы и агрессии, никакого желания мстить. Разве что любопытство -

словно я какой-нибудь экспонат на выставке. Или подопытная морская

свинка.

Но почему меня так задели эти его слова?

Потому что он сказал их без наигранной бравады, без всякого понта

и желания намеренно унизить человека, как было до этого. Он просто

сказал то, что подумал.

Потому что это правда!

- Сколько времени и сил я на тебя потратил! Сколько возможностей

у тебя было! Сначала, когда они тебя взяли на улице. Потом - в машине.

Потом - сразу после приезда на дачу. Дальше - когда ты лежал в подва-

ле. Наконец, когда тебя притащили сюда. Но ты не использовал ни одной,

ни одной!

Я четко слышу каждое слово, и все же смысл этих слов ускользает

от меня, потому что тут же подменяется на другой - я все еще жив! И

даже более того - откуда-то я знаю, что теперь мне уже ничего не угро-

жает, что теперь я останусь жить и дальше, что я наконец-то уйду отсю-

да, потому что...

Не знаю, почему. Но знаю, что так будет.

- А я рассчитывал, что даже у такого закоренелого скептика, как

ты, может что-то прорезаться. Ты же хотел жить, хотел, как ничего и

никогда больше не хотел, почему ты не боролся за свою жизнь? Почему, я

тебя спрашиваю?!

Меня даже не удивляет, что Чудной говорит сейчас чистым языком,

без всяких простоватых и нецензурных словечек.

Меня уже ничто не удивляет.

- Я, э-э... я не понимаю...

- Эх, профессор! У каждого человека есть сверхспособности. И каж-

дый может при желании их использовать. Надо только его... раскрутить.

Но тебя я раскрутить не смог. Все старания пропали даром. Твои способ-

ности давным-давно умерли, даже не успев родиться. В ситуации, когда

тебе было нечего терять, кроме жизни, у тебя не проявилось ничего -

только панический страх. Ничего! А я думал, надеялся...

- Кто вы такой???

- Это не важно. Мы занимаемся примерно тем же, что и вы - только

неофициально. Вы нигде не найдете сведений о нашей организации - если

бы это было возможно, она уже давно прекратила бы свое существование.

Но есть одно принципиальное отличие между вами и нами. Вы стараетесь в

первую очередь развенчать то, что люди называют сверхспособностями. Мы

стараемся такие способности в человеке раскрыть и приумножить. Поэтому

и методы у нас... немного разные. Но с тобой у меня ничего не получи-

лось. К огромному моему... и, надеюсь, твоему, сожалению.

- Но это же... это ведь криминал! Вы не имели никакого права...

- Братан, быстро же ты осмелел! А я ведь пистолет еще из руки не

выпускал!

- Но... если вы говорите от имени организации...

Он опустил руку куда-то под стол. Обратно эта рука вернулась с

пачкой денег.

- Это вам от имени организации. Сумма вполне достаточная, чтобы

покрыть ваши расходы на лечение.

Я только смотрю на аккуратно упакованные банкноты. Никакие слова

уже не приходят на ум.

- Давайте рассуждать здраво, Владимир Павлович. - его переход на

"вы" и обращение по имени-отчеству уже кажется мне совершенно ес-

тественным. - Сейчас я отвезу вас домой - считайте это небольшим одол-

жением с моей стороны за все, что вам пришлось здесь вытерпеть - и

больше мы с вами никогда не встретимся. Что дальше? Пойдете в милицию?

Скажете, что вас мучил человек со шрамом и двое его приспешников на

даче на окраине города? Дачу они, может быть найдут. Но, уверяю вас,

попытки связать этот дом с неким человеком со шрамом на пол-лица ни к

чему не приведут, также как и вообще попытки найти этого человека. Да,

кстати, тот труп, что напугал вас в подвале, к нам никакого отношения

не имеет - мы всего лишь перетащили его с одного места на другое. К

тому же, Хрыч с Моряком, если бы им все-таки удалось на них выйти,

имеют о нас и наших целях очень смутное представление. Так что смири-

тесь, профессор! Живите дальше, и забудьте этот воистину кошмарный для

вас инцидент. Через месяц вы поправитесь, организм у вас крепкий, и за

полгода вы вновь наберете форму. Занимайтесь спортом, знаете - это по-

лезно для здоровья.

Мне уже не хочется ничего спрашивать. Будто организм чувствует,

что силы ему в ближайшее время не понадобятся, и поэтому они оставляют

меня с каждой секундой. Я уверен, что потом вспомню уйму вопросов, ко-

торые нужно задать этому человеку - только потом в этом не будет ника-

кого смысла, потому что человека рядом уже не будет. А сейчас эти воп-

росы упорно не хотят приходить в голову.

- Пойдемте, Владимир Павлович. Я посажу вас в машину... Нет, не в

ту, в другую машину. Держитесь за меня, вот так... Может, позвать Хры-

ча, он поможет? Нет, пожалуй, не надо, вам ведь будет неприятно его

снова увидеть... Вот так, видите, все хорошо, все спокойно, больше вам

бояться нечего, никто больше не будет вас бить...

* * *

Я почти не помню, как доехал домой и как попал в квартиру. Помню

только, что лежал в постели, и кто-то сидел надо мной, говорил ка-

кие-то ласковые слова, и я скорее догадывался, чем знал, что это

Валечка. И даже хотел что-то сказать в ответ - но не мог...

Утром на следующий день я проснулся от резкого укола в сердце. А

потом он повторился еще, и еще раз...

Рука невольно тянется к груди, и я срываю одеяло. Удар изнутри -

словно что-то пытается разорвать мою грудь. Автоматически, едва осоз-

навая, что я делаю, срываю повязки. Еще один удар, сильнее - и тут

вдруг наступает облегчение, и боли как не бывало. Осторожно, едва ка-

саясь груди, подношу руку, и нащупываю в этом месте нечто твердое,

выпирающее из кожи. Что бы это могло быть? Хватаю предмет двумя

пальцами, слегка раскачиваю - и на удивление легко извлекаю. По-преж-

нему нет ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений.

Еще до того, как подношу эту вещь к глазам, я уже знаю, что это

такое.

Пуля. Самая настоящая пуля, только что странным образом вышедшая

наружу из моего организма.

Значит, Чудной все-таки не промахнулся?!

"Хочешь доказательство? Будет тебе доказательство!"

Но как он мог знать?..

"Поэтому и методы у нас... немного разные."

Он ничего не мог знать... до того.

Моя спина вдруг перестает чувствовать кровать, на которой я ле-

жу...

* * *

Через несколько дней, когда стало ясно, что моя жизнь вне опас-

ности, я заставил врача ответить на все возникшие у меня вопросы.

Да, пуля, вне всякого сомнения, пробила грудную клетку и застряла

в сердце.

Да, она была внутри целые сутки.

Да, при первом осмотре ничто не указывало на наличие в груди глу-

бокого огнестрельного ранения.

Да, пуля вышла наружу непостижимым образом.

Да, от такой раны обычно умирают мгновенно.

Да, внутри все заросло, остались только легкие рубцы, которые с

каждым днем все менее и менее заметны.

Нет, ему не известны подобные прецеденты в медицинской практике.

Нет, он не способен найти этому какое-либо разумное научное

объяснение.

Да, считайте это чудом. Вам очень повезло, Владимир Павлович. Вы

даже не представляете, как вам повезло.

На следующий день я нашел в себе силы позвонить нашему директору

и сообщить ему о моем увольнении из Фонда. Он советовал не спешить, а

подумать до того времени, когда здоровье позволит мне снова приступить

к работе.

Нет - мое решение окончательное, и ничто не заставит меня его из-

менить.

* * *

Через несколько месяцев, чувствуя себя не то чтобы отлично, но

вполне сносно, я уехал в другой город и вернулся к занятию, более

близкому к моей первоначальной профессии - психиатрии.

Я почти не поддерживаю контактов с бывшими коллегами и прочими

знакомыми на почве моей деятельности по проверке сверхспособностей.

Более того, я всячески избегаю любых дискуссий на эту тему; если же

кто-то и заикнется в моем присутствии о таких вещах, я предпочитаю

поскорее перевести разговор на что-нибудь другое. И все же одна мысль,

словно навязчивая идея, продолжает преследовать меня.

Я мечтаю найти своего "испытателя" и задать ему всего один воп-

рос: почему он обманул меня - ведь он не мог не знать, что пуля попала

в цель?

28-31.10.99

Homepage: http://fly.to/enger

E-mail: kandobell@mail.ru

ICQ UIN: 32967951