Джерри Эхерн

Западня

"Entrapment" 1989

Глава первая

С севера дул резкий пронизывающий ветер, но Дэвид Холден поеживался не от его прохладных порывов. Шагая рядом с Лютером Стилом вдоль кромки прибоя, он вздрагивал от боли, которую причиняли свежие раны — одна из них, самая серьезная, — в левой половине груди.

Необычно полная и яркая луна висела низко над горизонтом и отбрасывала причудливые тени за шагающими по песчаному пляжу друзьями.

— Если мы на кого-то неожиданно нарвемся, говорить буду я, — негромко бросил Лютер Дэвиду.

Холден ничего не ответил, сжимая зубы от боли в груди.

Они шагали в направлении ряда боевых вертолетов, выстроенных немного дальше от берега. Дэвид насчитал восемь крылатых машин.

— Как ты себя чувствуешь? — шепотом поинтересовался Стил.

— Ничего, — так же тихо ответил тот. — Уже терпимо.

Он передвинул наплечную кобуру поудобнее, чтобы она не задевала рану в левом боку. Действительно, боль немного отпустила.

В произошедшем возле избирательного участка бою погибло два “патриота” и еще пять были тяжело ранены. Полицейские потеряли три человека убитыми и семь — ранеными. Билл Раннингдир, агент ФБР, получил серьезное ранение левой руки и плеча, но его состояние не вызывало опасений. Рози Шеперд тоже досталось. Одна пуля попала рикошетом ей в область ключицы, но кость осталась целой.

— Самая лучшая отговорка, чтобы забыть хоть на некоторое время о бюстгалтере, — прокомментировала она.

Дэвид благодарил Бога, что Рози не получила более тяжелых ран. Недавние события ясно всплыли перед его мысленным взором...

...”Линкольн” подъехал к тротуару, мягко остановился, и несколько секунд из него никто не выходил. Затем открылась передняя дверь, из машины вышел телохранитель и направился к Дэвиду.

— Извините, сэр, вы мистер Холден?

— Да.

— Мистер Гэнби просит вас подойти к нему.

Дэвид перебросил автомат через плечо и проследовал за телохранителем к машине.

Распахнулась задняя дверь, и Холден наклонился внутрь, морщась от боли в раненом плече.

— Мистер Холден? — спросил, не выходя из машины, Гэнби.

— Да, сэр.

— Непросто сейчас быть американцем, не правда ли? Я не могу принять вашу точку зрения, так же, наверное, как и вы — мою. Но вот мы встретились здесь и оба хотим, чтобы эти выборы прошли и люди отдали свои голоса за того, кого посчитают достойным. И я ценю вас за это. Если я одержу победу, мне надо будет благодарить за нее вас. Вот такой парадокс.

И они оба рассмеялись.

Гэнби протянул Дэвиду руку, и тот пожал ее.

Холден развернулся и шагнул в сторону от автомобиля, направляясь к своим друзьям. Гэнби вышел из машины, и его тотчас окружили охранники, полицейские и “патриоты”, которым дала знак Рози.

Засверкали вспышки фотоаппаратов, послышалось жужжание видеокамер. Сквозь плотный заслон к кандидату попытались пробиться репортеры, выкрикивая вопросы, но Гэнби лишь бросал на ходу:

— Без комментариев! Без комментариев!

У входа в школу его встретила директриса, она же — председатель избирательной комиссии. Гэнби обменялся с ней рукопожатием и скрылся за дверью.

— Слава Богу, — прошептал Стил. — Пока без происшествий.

Дэвид взглянул на часы — восемь минут седьмого, и в этот момент до него донесся рев двигателей. К этому времени ко входу в избирательный участок уже стали подтягиваться люди, собирающиеся голосовать.

Вот из-за поворота выскочили один за другим с десяток мотоциклов, вслед за ними появился небольшой грузовик-фургон, за ним — второй, за вторым — третий.

— Черт побери! — закричал Петровски, выхватывая револьвер. — Эти ребята едут сюда явно не для того, чтобы опустить бюллетени.

Дэвид молча кивнул и сдернул автомат с плеча.

Лютер кинулся ко входу в школу, крича на ходу полицейским:

— Бегите внутрь, не отходите от Гэнби и других избирателей! Быстро!

Билл Раннингдир расстегнул плащ, и в его руках оказался “Узи”.

Рози Шеперд вскинула М-16.

Над шпилем расположенной рядом со школой церкви появилось солнце и его первые лучи залили утренним светом улицу, на которой обещала произойти трагедия.

“Горяченький денек предстоит сегодня”, — подумал Холден, снимая свою М-16 с предохранителя и ставя его на автоматический огонь.

Мотоциклы остановились. Грузовики, следующие за ними, стали вполоборота и перегородили улицу. Ральф Камински кричал что-то нечленораздельное в мегафон.

Лютер подбежал к Рози, Дэвиду, Кларку, Биллу, и они стали плечом к плечу.

Из одного грузовика раздался усиленный динамиком писклявый голос:

— Никаких выборов не будет!

Холден посмотрел на Шеперд. Та усмехнулась.

Кларк откровенно засмеялся.

— Ну что, покажем им? — проворчал Стил и они втроем медленно зашагали в направлении террористов. За ними подтягивались “патриоты”, полицейские, даже спецназовцы из числа охранников Камински.

— Вы что, не понимаете, что вам пришел конец? — крикнул в ответ Дэвид. — Не сегодня, так завтра с вами будет покончено!

Первый мотоциклист нервно заерзал в седле.

Холден слышал мерный шум шагов за спиной.

Солнце поднималось над церковью и окружающими ее жилыми домами.

— Убейте их! — раздался из грузовика истошный крик.

В это мгновение прозвучал первый выстрел.

Дэвид сделал шаг в сторону, прикрывая своим телом Рози и одновременно вскидывая винтовку. Прогрохотала очередь, и первые два мотоциклиста, передергивающие затворы, слетели со своих машин и покатились по асфальту, заливая его кровью.

Рядом палила Шеперд, и Холден едва не оглох от звука одиночных выстрелов ее М-16, которая била буквально в нескольких сантиметрах от его правого уха. Слева держал в обеих руках револьвер Кларк Петровски и стрелял не спеша, тщательно целясь.

Мотоциклисты валились на землю под градом пуль, не успев приготовиться к такому огненному шквалу. Один из грузовиков попытался уйти задним ходом, но его лобовое стекло брызнуло во все стороны осколками, он запетлял и въехал в витрину магазина. Из кабины выскочил вооруженный винтовкой бандит и попытался отстреливаться, но на крыльце соседнего дома вдруг появился с охотничьим ружьем в руках какой-то мужчина — по всей видимости, местный житель — и разрядил в террориста оба ствола.

Дэвид расстрелял магазин и быстро перезарядил оружие. Оставшиеся в живых мотоциклисты пришли в себя и устремились вперед, поливая прямо с ходу все впереди себя очередями. Но присоединившиеся к нашим друзьям “патриоты” и полицейские подняли в ответ такой ураганный огонь, что половина боевиков замертво свалилась с мотоциклов, а уцелевшие развернулись и рванули назад, в промежутки между грузовиками, по которым стучал град пуль.

Из-за машин продолжалась постепенно затихающая стрельба, и Дэвид уже было подумал, что победа досталась сравнительно легкой ценой, как вдруг почувствовал резкий удар в левую сторону груди. Он зашатался и, не уронив М-16, опустился на колени у ног Рози.

— Дэвид! — вскрикнула она, отбрасывая опустевшую винтовку и стараясь подхватить его. — Боже, ты ранен!

— Ничего, ничего, — простонал он, стараясь справиться с подступающей темнотой. — Послушай... я хочу успеть тебе сказать... что люблю тебя...

Он пытался не закрывать глаза, чтобы сохранить сознание. Шеперд, плача, осторожно опустила Дэвида на тротуар и помогла лечь поудобнее на спину. Он повернул голову в направлении школы и только теперь заметил на флагштоке такую же эмблему, только во много раз больше, которая украшала и рукав его камуфлированной куртки. Звездно-полосатый флаг...

* * *

Мэра Метроу избрали только благодаря тому, что все-таки удалось провести свободные выборы. Но для Холдена в этом было мало радости, так как победил Хэррис Гэнби, человек, который выступал с полностью неверными, по мнению Дэвида, лозунгами. И выиграл он выборы только потому, что удалось раскрыть истинное лицо Роджера Костигена, что было бы невозможно без активного участия “Патриотов” в выведении на чистую воду второго кандидата, настоящего преступника. Ошеломленным избирателям не оставалось ничего другого, как отдать свои голоса за Гэнби, когда они узнали, что Костиген, человек, которого они ранее полностью поддерживали, который прославлял американские ценности и обещал спасти нацию, оказался дешевой пешкой в руках “Фронта Освобождения Северной Америки”, негодяем, готовым к предательству и правительства, и народа страны.

В конечном результате итог оказался плачевным, когда политически наивный и этим опасный Хэррис Гэнби, обладающий единственным достоинством — честностью, был убит на следующий же день после выборов, когда летчик-камикадзе врезался в начиненном взрывчаткой самолете в его дом. Как “Фронт” заставил пилота совершить такой страшный акт?

Были проиграны не просто выборы...

И вот теперь оперативная группа Отдела по особо важным делам разворачивалась в восьми милях от причалов, которые связывали паромной переправой материк с Седар Ридж — фешенебельным курортом, превращенным боевиками из ФОСА в свой форпост. Он стал плацдармом, откуда иностранные террористы проникали в банды “Фронта”, разбросанные по США, Канаде и Мексике.

Происходило это примерно так: около полуночи с территории курорта взлетал вертолет, брал курс в открытое море к условленному месту, где его ждала подводная лодка или корабль с преступниками на борту, снимал их с судна и возвращался с живым грузом на Седар Ридж. Там для террористов самым тщательнейшим образом изготовлялись фальшивые документы, этим занимался высокопрофессиональный мастер своего дела — Чарли Ланг. Здесь же им предоставлялись все необходимые личные вещи — от одежды до дезодорантов. После этого террористы направлялись дальше, они проникали на материк, расползались, словно саранча, по всей Северной Америке и входили в контакт с определенными для них преступными группами. В послужные списки иностранцев у себя на родине входили терроризм, диверсионные акты, подрывная деятельность и другие серьезные преступления. Эти люди представляли собой элиту международного терроризма, и они были брошены против Соединенных Штатов...

* * *

Холден стоял у крайнего вертолета, подняв воротник полевой куртки, но не для того, чтобы хоть немного прикрыться от порывов ветра, а для того, чтобы спрятать лицо. Несмотря на тайную поддержку, которую ему оказывал президент США через директора ФБР Рудольфа Серилью и руководителя спецгруппы ФБР в Метроу Лютера Стила, он числился в полицейском розыске под первым номером.

Когда “Фронт Освобождения Северной Америки” начал открытую войну, семья Дэвида оказалась в числе первых жертв. Жена Элизабет, дочери Мэг и маленькая Айрин, сын Дэйв — все были зверски убиты... После этого Холден решил забыть о своей работе преподавателя истории и о приработке в виде выполнения иллюстраций к научно-фантастическим рассказам и периодического оформления книжных обложек.

Стоя сейчас на берегу и стараясь не выглядеть подозрительно, пока Лютер Стил беседовал с одним из командиров вертолетчиков, Дэвиду отчего-то вспомнился Руфус Барроус. Барроус, чернокожий полицейский из Метроу, ветеран Вьетнама, потерял свою жену там же и в тот же день, что и он сам. Ей только должны были присвоить ученую степень магистра.

Руфус являлся одним из первых “патриотов”. Сначала они представляли собой лишь группу обеспокоенных событиями в стране граждан, старающихся оказать помощь полиции и военным в их борьбе против ФОСА. Когда последние оказались не в силах противостоять террористам законными мерами и фактически спасовали перед “Фронтом”, “Патриоты” начали применять оружие — как для самозащиты, так и для нанесения ответных ударов. И вследствие того, что их действия показали себя эффективными там, правительственные операции окончились полным провалом, “Патриотов” стали предавать анафеме в либеральных средствах массовой информации, клеймить позором в залах Конгресса и открыто называть преступниками. И это все несмотря на то, что их решительные действия достигали цели. Или из-за этого...

Руфус Барроус погиб во время пресечения попытки ФОСА устроить ядерный взрыв на атомной станции Плант Райт. Такая катастрофа могла бы превратить Метроу в радиоактивное кладбище с сотнями тысяч трупов. После этого руководителем “Патриотов” стал Дэвид Холден. Он вступил в их ряды раньше, после того, как был арестован за незаконное применение оружия и другие нарушения бессильного перед действительными преступниками закона. Применил он оружие во время отражения нападения террористов. Рози Шеперд в прошлом тоже была вынуждена уйти из полиции, как и Барроус. Она работала заместителем Руфуса, а после его смерти начала помогать Холдену. Только для Дэвида Рози стала больше, чем помощницей. Она превратилась в любимую женщину, единственный источник счастья и отдохновения от той войны, в которой одни американцы не хотели и участвовать, а другие жаждали вырвать победу любой ценой.

С течением времени боль в душе и в сердце от постигшей его утраты немного стихла, хотя он так и не смог с ней смириться. Дэвид пытался забыться, полностью отдаваясь борьбе с теми, от чьих рук погибла его семья. Понемногу возвращались боевые навыки, приобретенные во время службы командиром подразделения осназа и впоследствии — в течение трех лет работы в полиции. Оказалось, что этих навыков не совсем достаточно, чтобы успешно сражаться с террористами из “Фронта Освобождения Северной Америки”.

Но Холден старался.

Себя он убеждал, что на его месте так поступил бы каждый американец. Дэвид решил не опускать рук, пока или ФОСА не станет всего лишь страшным воспоминанием, или он сам не погибнет в борьбе с врагами свободы. Второе казалось ему более вероятным. И это придавало особую остроту его отношениям с Рози Шеперд. Смерть для них являлась не просто чем-то неотвратимым, ее можно было каждый день чуть ли не пощупать руками...

— Ну что, он здесь?

— Да. У третьего вертолета. Видишь?

— Вижу. Спасибо, — поблагодарил вертолетчика Стил, заканчивая беседу, конца которой Дэвид уже и не надеялся дождаться.

Он поднял воротник куртки еще выше и зашагал рядом с Лютером. Тут же вернулась боль в правой ноге.

— Он сказал, — повернулся к нему на ходу Стил, — что здесь мой дружок, Бифф Лоумэн.

— Кто?

— Бифф Лоумэн, помнишь, я тебе о нем рассказывал. Он командует отрядом спецназа, подчиненным отделу ФБР в округе Колумбия. Ему можно доверять. Кроме него, я здесь никого не знаю и боюсь, что другие могут сдать тебя полиции. Как нога, болит?

— Болит...

— Надо было послушаться Рози и не лезть сюда.

— Теперь и я думаю, что она была права.

— Ладно, если вдруг что-то случится, сразу размахивай удостоверением Билла Раннингдира, как я тебе и говорил. И моли Бога, чтобы тебе поверили.

Холден взглянул на Стила и усмехнулся.

Они приблизились к третьему вертолету. Рядом с ним стояла группа вооруженных спецназовцев.

— Бифф! — крикнул Лютер. — Эй! Бифф Лоумэн!

От группы отделился человек, габаритами напоминающий трехкамерный холодильник. Он поправил ремень висящей на плече М-16 и подошел к Стилу и Дэвиду, вглядываясь в обоих.

— Никак к нам пожаловал Дэвид Холден? — проговорил он хриплым голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Парень, ты, конечно, молодец, но я должен тебя арестовать.

— А вот этого не надо делать, Бифф, — спокойно проговорил Лютер, подходя поближе к своему старому знакомому.

— Почему это — не надо? — не понял тот.

— Да уж поверь мне на слово, — ответил Стил. — А не то я прострелю тебе задницу.

Бифф снял зеленое кепи, обнажив копну рыжих волос, и озадаченно почесал затылок, узнав, наконец, своего дружка.

— А-а-а, Лютер! А тебя каким ветром сюда занесло?

— Хотим, чтобы ты нас подбросил до Седар Ридж.

— Желаете немного отдохнуть на курорте? Я слышал, что в это время года там стоит чудная погода.

— Именно так, — поддакнул Дэвид.

Лоумэн переводил взгляд с одного гостя на другого.

— Так значит, слухи подтверждаются? Между директором и “Патриотами” все-таки есть договоренность...

— Где это ты слышал такую глупость? — насмешливо спросил Лютер.

— Разве все упомнишь, — притворно вздохнул Бифф. — Может, даже и не слышал, а видел такую надпись на какой-нибудь телефонной будке. Погоди, вот тебе стукнет полтинник, как мне, тогда посмотрим, какая память будет у тебя. Вроде и член работает, и ноги бегают, а память — ни к черту... Так о чем я говорил?

Он обменялся крепким рукопожатием со Стилом и протянул ладонь Холдену.

Тот пожал ее.

Глава вторая

Ночь не была идеальной для выполнения запланированного задания. Луна светила так ярко, что Дэвид мог прочитать аварийные надписи над открытой дверью вертолета, у которой он сидел. Кроме того, прохлада перешла в холод, ветер срывал внизу барашки морских волн и свистел в открытых с двух сторон дверках фюзеляжа, словно в аэродинамической трубе.

Как и все спецназовцы в вертолете, Холден натянул на лицо черную маску, которая оставляла открытыми только глаза и рот. Руки облачали кожаные перчатки. Его пробивала мелкая дрожь — то ли от холода, то ли от того, что воспалилась одна из ран и вызвала лихорадку. Однако Лютер Стил и остальные члены оперативной группы тоже, судя по всему, чувствовали себя не лучшим образом. Сильные порывы ветра обещали сделать высадку, которая являлась первым этапом штурма курорта на Седар Ридж, чрезвычайно опасным предприятием. А оно и без того представлялось трудновыполнимым.

Бифф Лоумэн стоял в центре отсека, между дверьми. С каждой стороны находилось по три готовых к высадке десантника, пристегнутых специальными подвесками к тросам, по которым им вскоре предстояло стремительно спуститься на землю. Скорость спуска регулировалась ими самими, и если она выйдет из-под контроля, это неминуемо приведет к смерти или к тяжелым увечьям.

Несмотря на холод, руки Дэвида вспотели под перчатками — а ведь это был даже не прыжок с парашютом. Ему приходилось прыгать с парашютом во время службы в осназе, и эти прыжки оставили у него мало приятных воспоминаний. Но и спуск по тросам представлялся ему ненамного более безопасным делом, ведь любой трос мог оборваться, любой десантник мог потерять самообладание, ослабить захват и перейти в свободное падение. Особо заставляло нервничать то, что спускаться придется при мощном ветре, раскачиваясь, словно марионетка, внизу зависшего вертолета, возможно, под беспрерывным огнем противника.

Лоумэн в последний раз осмотрел снаряжение, проверенное до этого бесчисленное количество раз, — карабины, тросы, перчатки, защищающие руки от ожогов во время быстрого спуска, винтовки, автоматы.

Через минуту раздался крик пилота вертолета:

— Прибыли на место десантирования! Находимся над сектором выброски!

— Понял! — крикнул в ответ Бифф и повернулся к своим подчиненным: — Террористов лучше брать живыми, но жизни ваши и заложников намного важнее. Ясно?

По предварительным подсчетам, на курорте оставалось около трехсот отдыхающих, превращенных волею рока в заложников. Была надежда, что они еще живы. Оставалось неясным число террористов, поэтому каждый десантник приготовился ко встрече с неизбежным, полагаясь на судьбу.

Лоумэн подхватил седьмой трос и пристегнулся к нему.

— За мной! — громко скомандовал он и шагнул в открытый проем. Десантники с двух сторон последовали за своим командиром, все тросы сразу натянулись, и вертолет закачался из стороны в сторону, на секунду потеряв равновесие.

Десантники исчезли внизу.

Холден и Стил пристегнулись запасными подвесками, которые им выдал Бифф, к двум из тросов и свесились наружу, готовясь к спуску. Но в это время снизу раздался треск многочисленных автоматных очередей и темное пространство пронизали густые пунктирные линии трассеров, направленные в спускающихся десантников и зависший вверху вертолет. Было видно, как один из спецназовцев дернулся, раскинул руки и камнем полетел вниз. Другие прыгали на землю и тут же открывали ответный огонь.

Несколько пуль ударили по фюзеляжу и с визгом срикошетили. Дэвид и Лютер отшатнулись в отсек.

— Бедных ребят расстреливают, как неподвижные мишени! — воскликнул Стил, стараясь перекричать какофонию, складывающуюся из воя ветра и рева лопастей вверху. Дэвид сорвал с плеча автомат, высунул его в проем, но стрелять, не видя в темноте целей, было невозможно — существовала вероятность случайного попадания в спускающихся рядом с других вертолетов своих же людей.

Он моментально отстегнулся от троса и метнулся к кабине.

— Мне уже приказано возвращаться на базу, — развернулся к нему пилот, как будто прочитав его мысли. — Я ухожу к морю.

Холден многозначительно вытащил из кобуры пистолет.

— Нет, пока ты никуда не уходишь. Сначала высади нас поближе к курорту.

Пилот посмотрел в черное отверстие ствола.

— Но...

— Быстро! Потом полетишь на базу. Снижайся! Коснешься на секунду земли, мы выпрыгнем, и все дела!

Летчик побледнел, облизал пересохшие губы и нехотя кивнул. Вертолет накренился вправо и заскользил поближе к постройкам курорта. Рядом с Дэвидом вырос Стил.

— Что ты делаешь?

— Летчик предложил подвезти нас к самому логову, так что будь готов спрыгнуть с машины, когда она коснется земли. В нашем распоряжении будет всего несколько секунд.

— Можете убрать свой пистолет! — крикнул пилот. — Я и так захожу на посадку, не видите, что ли?

Холден посмотрел на него, похлопал по плечу и опустил оружие в кобуру.

Перебирая руками страховочный трос, они с Лютером приблизились к дверке. Стрельба внизу усиливалась, в очереди стали вплетаться разрывы гранат, но по вертолету больше попаданий не было — видно, террористы не могли попасть в быстро движущуюся мишень.

Машина прошла над кромкой прибоя, сделала крутой вираж над скалистым берегом и пошла по нисходящей глиссаде к тому месту, где размещалась посадочная площадка для вертолета террористов. Дэвид вспомнил, как он запрыгнул в него, когда тот готовился увезти Рози навстречу неминуемой смерти, как дрался с Джонсоном — Борзым, как тот выпрыгнул в море навстречу собственной смерти.

Слава Богу, что с руководителем “Фронта” в городе Метроу покончено раз и навсегда.

Вертолет завис в двух метрах над посадочной площадкой, и летчик крикнул:

— Ниже не могу! Прыгайте, черт бы вас побрал!

— Ура! — воскликнул Лютер голосом, в котором смешались смех и страх, и сиганул вниз. Дэвид прыгнул секундой позже. Вертолет с ревом взмыл вверх, развернулся на сто восемьдесят градусов и ушел в сторону моря.

Холден и Стил перекатились по земле, придерживая автоматы, и побежали к ближайшему укрытию, которое увидели, — перевернутому карту для игроков в гольф. Укрытие, конечно, оставляло желать лучшего, но за ним уже сидело несколько десантников. К их удивлению и радости, среди них оказался и Бифф Лоумэн. Как они успели добежать сюда?

По железному корпусу карта били пули, отрывая кусочки металла.

— Откуда в нас стреляют? — бросил спецназовцам Стил.

— А вон из-за такого же перевернутого карта, — ответил Бифф. — Их там трое.

Дэвид выглянул из-за укрытия, но почти в то же мгновение в карт ударил град пуль, разбив в куски пластиковый бампер. Холден отшатнулся и присел на землю.

— Будем надеяться, что они не знают, сколько нас здесь. Давайте сделаем вот что — я считаю до пяти и мы все даем залп длинной очередью по тому проклятому карту.

Лоумэн повернул к нему затянутую в черную маску голову, и Холден увидел при вспышке разорвавшейся неподалеку гранаты блеск его глаз.

— Вряд ли мы их этим выбьем оттуда. Эх, гранатомет бы сюда...

— Давайте делать, что он говорит, — бросил Стил.

— Начинай считать, — кивнул Бифф.

Дэвид взял на изготовку свой автомат.

— Раз... Два... Три... Четыре... ПЯТЬ!

Он перекатился в сторону, мгновенно прицелился, нажал на спусковой крючок и сразу оглох от раздавшегося грохота очередей. На голову ему посыпались гильзы палящего рядом Лютера. В карт, за которым скрывались сдерживающие их бандиты, вонзились десятки смертоносных пуль. До него было ярдов пятьдесят — шестьдесят.

Через несколько секунд они снова укрылись за своим картом и стали лихорадочно перезаряжать автоматы и винтовки, но ответного огня не последовало.

— А теперь — в атаку! — скомандовал Холден.

Он, Стил, Лоумэн с подчиненными вскочили и устремились вперед. В ответ раздалось лишь несколько выстрелов.

Дэвид вторым подбежал к изрешеченному карту, за которым укрывались бандиты. Рядом с ним корчились два раненых, которые при появлении десантников нашли в себе силы вскинуть оружие, но с ними быстро покончили. Сзади карта валялся еще один изрешеченный труп.

— Давайте к гостинице! — крикнул Бифф. — За мной!

К ним присоединились другие десантники, и волна атакующих устремилась вперед, стреляя на ходу и бросая гранаты в сторону деревьев, из-за которых доносился огонь обороняющихся.

Холден бежал рядом со Стилом, сжимая зубы от боли в открывшихся ранах.

Он расстрелял еще один магазин, забросил автомат за спину и выхватил пистолет.

Рози Шеперд подробно рассказала, что ее держали во время плена в гостинице в глубоком подвале и каким путем ее туда вели. Если бы он был главным террористом на Седар Ридж, то укрывался бы сейчас именно там. Спасение заложников было поручено оперативной группе, а он с Лютером прибыли сюда для выполнения другой задачи: постараться захватить документы. И, возможно, казнить кое-кого на месте, без суда и следствия...

При мысли о последнем он содрогнулся и его прошиб холодный пот. В кого он превратился? Но он знал, что его вины в этом нет. Все еще живы были воспоминания о жене, детях, о Руфусе Барроусе, его супруге и других безвинно погибших.

Да, никакого суда не будет.

Не будет никаких дипломатических компромиссов и обмена пленными.

Если, как подсказывает логика, на острове окажутся Чарли Ланг и другие главари ФОСА, то их немедленная смерть послужит общему благу намного быстрее. И если он замарает руки в их крови, но этим сбережет жизни десяткам невинных людей, то пусть будет так.

Он продолжал бежать, стараясь не обращать внимания на боль в ранах. Мышцы горели, но ноги двигались автоматически. Наконец, впереди выросло черно-серое здание гостиницы. Внутри было темно. В каком же страхе находятся сейчас мирные заложники — отдыхающие, официантки, коридорные, совсем еще подростки? Те, кто еще остался в живых...

Рядом упала граната, Дэвид услышал, что Стил что-то крикнул и бросился на землю. Ударил взрыв, и на спину посыпались комья земли и трав.

— Жив? — бросил он в сторону поднимающегося на ноги Лютера.

— Как видишь, — прохрипел тот.

Они подбежали к невысокой каменной стене, опоясывающей главное здание гостиницы, и упали за ним, переводя дыхание. Основной бой разгорелся справа, там, где в стене был проход напротив главного входа в гостиницу.

Вдруг воздух наполнил усиливающийся гул приближающихся вертолетов.

— Вторая штурмовая волна! — воскликнул Лютер.

И вот с запада появились вертолеты — на этот раз более мощные, с навесным вооружением, — идущие в боевом порядке на бреющем полете. Когда первый из них завис над внутренним периметром гостиницы, вниз полетели тросы и по ним заскользили вооруженные фигуры в темно-синей форме, в полном десантном снаряжении.

— Морская пехота, — заметил Стил. — Что-то они припоздали.

К этому времени все вертолеты выровнялись и с них во двор так быстро спускались морские пехотинцы, что можно было подумать, будто они просто падают с неба на землю. Те, кто десантировался первыми, уже штурмовали гостиницу, расстреливая двери, забрасывая окна первого этажа гранатами и врываясь в них сразу после разрывов, поливая все вокруг очередями из М-16. Нечего сказать, воевать они умели.

Дэвид и Лютер преодолели стену и устремились к зданию. Вдруг его потряс мощный взрыв изнутри. Толстые стекла огромных окон, уцелевших до этого времени, разлетелись во все стороны, осыпая все вокруг острейшими осколками, такими же опасными, как и осколки гранат. Не добежав нескольких шагов до гостиницы, Холден вынужден был упасть на землю и искать защиту от опасного стекла под ненадежным укрытием из кустарника. Стил что-то прокричал, но слов его в грохоте было не разобрать.

Дождавшись сравнительного затишья, Дэвид поднялся на ноги. С его спины, головы, ног со звоном посыпались прозрачные осколки. Оттуда, где недавно были окна, вырывались жадные языки пламени.

Лютер стоял рядом. В свете занимающегося пожара Холден увидел, как у его товарища на ноге расплывается красное пятно.

— Ничего, — заметил тот его взгляд. — Просто царапнуло немного. Стекло...

Дэвид понял, что все, кто находился внутри здания в непосредственной близости от взрыва, погибли — и террористы, и заложники, и морские пехотинцы — все. Холден поднял голову и отступил назад. В крыше образовалась дыра, сквозь которую пробивались дым и огонь. Ночное небо окрасилось в золотисто-красный цвет.

Он облизал губы, почувствовав на языке привкус материи защитной маски. Она пахла потом и, как показалось ему, страхом. Дэвид потряс головой, отгоняя навязчивые мысли, сделал знак Стилу и стал пробираться вдоль стены гостиницы. Он чувствовал, какими частыми толчками бьется сердце. Будет ли второй взрыв?

Когда до служебного входа, к которому они подкрадывались, осталось всего несколько шагов, из него вдруг наружу высыпало десятка полтора человек в обычных и спортивных костюмах, некоторые — в шортах. Все они были вооружены винтовками и автоматами “Узи”.

— Террористы! — закричал Лютер.

Некоторые из бандитов увидели их и стали стрелять на бегу. Холден и Стил открыли ответный огонь. Несколько противников упало, человек пять метнулось к деревьям у наружной стены, остальные развернулись и забежали внутрь.

Дэвид и Лютер переглянулись — живые? — бросились к двери и выпустили в проем несколько очередей, поразивших боевиков, укрывшихся внутри помещения у противоположной стены. В ответ раздался редкий беспорядочный огонь, свидетельствующий о том, что противник стремится унести ноги, а не ввязываться в бой.

Пока Стил перезаряжал винтовку, Холден сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и бросил “шарик” внутрь сквозь клубы вырывающегося из дверного проема едкого дыма. Они упали по обе стороны двери и, когда рванул взрыв, вскочили и бросились в помещение, сжимая в руках оружие.

В неверном свете лижущих стены языков пламени были видны лежащие вповалку на полу тела, разбросанные тлеющие куски мебели, битая узорчатая плитка. Дэвид заметил на шеях некоторых трупов ножевые раны, другие были прострелены или пробиты осколками. Кожа некоторых из них успела приобрести мертвенную синеву, это свидетельствовало о том, что они — зверски убитые террористами заложники, другие, видимо, расстались с жизнью только сейчас.

Холден повел стволом автомата из стороны в сторону и открыл огонь по немногим уцелевшим бандитам. Стил присоединился к нему, посылая вслед убегающим короткие очереди. Вдвоем они расстреляли укрывшихся за перевернутым диваном боевиков, которые вовсю палили из “Узи”, не имея возможности прицелиться.

Вскоре все было кончено. Друзья подсоединили полные магазины и внимательно осмотрелись по сторонам. Ни единой живой души...

— Куда нам теперь? — бросил Лютер. — Где, ты говорил, находится этот подвал?

Дэвид кивнул туда, где за завесой дыма можно было смутно различить начало коридора.

И они побежали к нему.

Глава третья

Чарли Ланг неуклюже держал в руках автомат. Для него это было так же непривычно, как, скажем, обращаться с метлой. Его тонкие пальцы — мать всегда называла их грациозными — были предназначены для работы пером, чтобы превращать написанное слово в произведение искусства. Он тащился в конце колонны из пяти главарей террористов, которые гнали перед собой перепуганных женщин — официанток в дурацкой форме, перепачканной так же, как и их лица; богатых курортниц, в основном в теннисных шортах и платьицах; совсем юных девушек-отдыхающих. Всего заложниц было восемнадцать человек. Их заставили нести папки с документами, коробки с бумагами, большие конверты с данными об операциях ФОСА в США, Канаде и Мексике.

Что случилось с Борзым, черт побери? И с его блокнотом? Говорил ведь он ему, чтобы тот не брал его с собой, а просто запомнил нужные имена. Но, несмотря на своеобразный ум, Борзой не мог похвастаться хорошей памятью и — Ланг знал это с самого начала — был чересчур самонадеянным. Что же с ним произошло? Почему острова оказались в блокаде?

— Быстрее! Бегом! — послышался спереди окрик Мули, человека, которого, по всей видимости, боялись остальные четыре командира. Чарли его тоже боялся, так как знал, что Мули недавно прибыл из Ливана; его усиленно разыскивал Интерпол во всех странах, так что ему пришлось даже сделать пластическую операцию. Однако ни один хирург не смог бы переделать его черную душу, порочность которой отражалась в его глазах.

Вот одна из девушек, бегущая впереди, — совсем подросток — споткнулась, упала и рассыпала по бетонному полу бумаги, которые несла. Мули со злостью двинул ее в спину прикладом и стал избивать ногами. Ей на помощь попыталась прийти мать, стараясь одновременно не уронить свою коробку с бумагами. Мули ударил несколько раз и ее, затем заставил обеих собрать документы и погнал их дальше.

Кроме оружия, Мули нес, как и остальные четверо главарей, двухгаллонную канистру с бензином.

В сыром тоннеле, который вел из кабинета Ланга в подвал, было холодно, но он старался не обращать внимание на холод. Это был их последний шанс на побег, если хаос наверху будет продолжаться и дальше. Еще до того, как они узнали о полной блокаде Седар Ридж с моря и с воздуха, для побега было приготовлено три катера, которые должны были доставить их к советскому судну, незадолго до этого привезшему на курорт Мули и остальных командиров. Теперь оно поджидало их на безопасном удалении от берега.

Подачу электричества на острова прекратили несколько часов назад. Сразу включились аварийные генераторы, которые были установлены на курорте на экстренный случай, чтобы не доставлять уважаемым гостям неудобств в случае аварии на электролинии, но их хватило ненадолго.

Тяжело дыша, Чарли вытер на бегу лоб когда-то чистым носовым платком. До конца тоннеля осталось совсем немного.

Они выскочили из тоннеля в огромный подвал, заставленный вешалками с дешевой одеждой, но нарочито американской по виду. Это было сделано специально, чтобы такие люди, как Мули, могли незаметно смешаться с уличной толпой и, не вызывая подозрений, добраться до своих конечных пунктов — в Мексике, США, Канаде. Сейчас эту одежду предстояло сжечь.

— Бросайте бумаги на пол! — крикнул женщинам Мули. — И сами ложитесь!

Неужели он задумал сжечь их вместе с одеждой и документами... Даже Ланг не мог поверить в это и кинулся к нему.

— Спокойно, старик, если хочешь уйти вместе с нами! — прорычал тот и вогнал откуда-то появившийся у него в руке нож в живот одной из официанток. На передник брызнула кровь, бедняжка пронзительно закричала и упала. Подвал наполнили горестные вопли всех женщин. Мули кинулся с ножом ко второй жертве, остальные четверо открыли огонь по заложницам.

Ланг выронил автомат, стиснул ладонями уши и закрыл глаза, чтобы не слышать и не видеть происходящего, но он кожей ощущал, как льется кровь, и не мог заглушить предсмертные крики умирающих.

В нос ему ударил резкий запах бензина.

Он открыл глаза.

Мули поливал из канистры тело той женщины, которую убил первой, и бумаги вокруг нее. Его сообщники валили вешалки с одеждой на тела других заложниц и тоже выливали на них содержимое канистр.

Чарли потянулся за своим автоматом, валяющимся на полу, но быстро отдернул руку. Оружие было покрыто кровью. Он отшатнулся, поскользнулся и едва не упал. Ланг опустил голову и посмотрел вниз — по полу расплывались увеличивающиеся с каждой секундой лужи крови.

Он заплакал.

— Ты что? — прикрикнул на него Мули. Он подошел, поднял автомат и протянул его Чарли. — Держи и больше не бросай, чистоплюй.

Ланг взял оружие и чуть не выронил его снова. Мули тем временем вытащил из кармана зажигалку, скомкал лист бумаги, поджег его и бросил самодельный факел на одно из тел, облитых бензином.

— Палач...

Чарли даже не понял, что это слово произнес он.

Мули лишь засмеялся и толкнул его в спину.

— Вперед!

* * *

Холден услышал запах издалека. Это была сильная бензиновая гарь и сладковатый запах еще чего-то, напоминающий зловоние разлагающейся плоти. Он сорвал с лица маску, Лютер сделал то же и простонал:

— О, Боже...

Дэвид вдохнул и почувствовал, как по спине забегали мурашки. Они ускорили бег по тоннелю, стараясь как можно скорее достичь его конца. Холден старался не думать о боли в ноге, которая с каждым шагом пронизывала все его тело.

Друзья завернули за угол и увидели впереди отблески пожара. Запах бензина усиливался. И другой запах тоже.

Они выскочили в огромное подвальное помещение и перед ними открылась ужасная картина — на полу полыхало пламя, жадно пожирая разбросанную одежду и раскиданные по ней женские тела. Некоторые из них корчились в предсмертных судорогах, но надежды на спасение хоть одного человека не оставалось.

Холден упал на колени, и по его щекам потекли слезы.

— Сучьи дети... — с болью в голосе прошептал Лютер, и до Дэвида донеслись его всхлипывания...

Через некоторое время Дэвид поднялся, вытер слезы и, не говоря ни слова, они побежали дальше.

Глава четвертая

Чарли Ланг выбежал из тоннеля на открытый воздух. Его била мелкая дрожь — то ли от холода, то ли от пережитого потрясения.

Он ощущал, какие липкие у него руки, но старался не думать о том, чем они обагрены.

Мули бежал впереди, спеша к ближайшему катеру. Ланг заставил себя последовать за ним.

Убьют ли они его? Неужели его взяли лишь затем, чтобы убрать? Ведь у него в голове сохранилась вся информация, которую содержали сожженные документы. А может, им еще нужна эта информация и они хотят сохранить ему жизнь ради нее?

Он ускорил шаг, чувствуя, как колотится в груди сердце, и попытался убедить себя, что все это — лишь ложные страхи. Но как заставить себя забыть о женщинах?

При воспоминании о кровавой расправе к его горлу подкатил клубок, а на глазах выступили слезы. Мули и двое других были уже у причала.

Нет, им не удастся убежать. А он всегда может сдаться. Суд простит, ведь американские власти не отличаются мстительностью. Он готов добровольно раскаяться, дать чистосердечные показания, рассказать о десятках других Роджеров Костигенов, которые стараются представить себя суперпатриотами”, а на самом деле являются пособниками “Фронта”, некоторые — даже его главарями. Тогда и правительство будет обращаться с ним хорошо, поместит куда-нибудь в надежное место под охрану, как важного свидетеля, не больше.

Он потребует от них такого обращения в обмен на важные данные, которые сгорели в подвале, но остались в его гениальной голове.

А как же расправа с заложниками?

Он скажет, что ничего не знает о ней. Они ведь не смогут выцарапать этот кошмар из его мозга. Сейчас он побежит в сторону от катеров и сдастся какому-нибудь сотруднику полиции, ведь они должны быть где-то поблизости.

Они должны понимать, какую ценность он представляет, возможно, его знают даже в лицо.

Оставшиеся два главаря тоже добежали до причала и присоединились к Мули. Все пятеро стали прыгать в катера.

Вдруг Чарли Ланг услышал сзади топот, крики и замедлил шаг. Что там кричат — остановитесь, вы арестованы? Нет, теперь он расслышал четко:

— Умрите, выродки проклятые!

Ланг стремительно развернулся, торопясь поднять руки. При свете луны он увидел, как из тоннеля выскакивают двое и стремительно приближаются к беглецам. Оба были в черной одежде, вооруженные, высокие и широкоплечие. Один из них — белый, с копной темных курчавых волос, второй — чернокожий.

Чернокожий рванулся к нему, Ланг почувствовал сильный удар прикладом в грудь и упал на спину.

Белый перепрыгнул через него и понесся дальше.

Чарли со стоном перевернулся на живот, не сводя глаз с двух человек, бегущих к катерам.

Мули и четыре его дружка открыли стрельбу, те ответили тем же. Один из бандитов упал в воду, но, похоже, был ранен и чернокожий. Он припал на одно колено, схватился левой рукой за правое плечо, но продолжал стрелять одной рукой. Темноту ночи прорезали вспышки очередей. Ланг с трудом дышал от боли в груди, но продолжал наблюдать за происходящим.

Негр поднялся и продолжил бег к причалу, стреляя на ходу. После выстрелов белого еще один террорист упал замертво. Но один из катеров уже отходил от причала и оба преследователя сосредоточили на нем свой огонь. И внезапно катер исчез. На том месте, где он находился, в небо взметнулся гигантский огненный шар и воздух наполнил тошнотворный запах бензина, напомнивший Чарли о подвале. Горящие куски суденышка медленно падали с высоты.

Мули стоял на носу другого катера. Он выстрелил еще несколько раз в сторону белого, который подбежал к нему совсем близко, затем отбросил автомат, в котором, должно быть, кончились патроны и выхватил длинный нож, лезвие которого зловеще сверкнуло в отблесках пожара. Ланг подумал, что на нем еще не высохла кровь невинных женщин, которых он недавно безжалостно прикончил.

Белый с разбега прыгнул с причала в катер, и в его руке тоже оказался нож.

— Дэвид, дай я пристрелю его! — крикнул чернокожий с начала причала, вскидывая автомат к плечу.

— Нет!

И Дэвид бросился на Мули. В вое ветра, треске пожара и шуме волн послышались удары клинков друг о друга.

Мули удалось отбросить Дэвида от себя, и тот упал на спину. Мули кинулся на него сверху, а Дэвид выкрикнул:

— Не стреляй, Лютер! Я сам!

Он стремительно перекатился в сторону, и Мули упал на дно катера. Они вскочили, и снова раздались удары металла о металл.

Дэвид сделал ложный выпад ножом, затем резко замахнулся левой и ударил противника сбоку в челюсть. Голову Мули отбросило в сторону, но он тут же пришел в себя и прыгнул вперед, целясь ножом Дэвиду в грудь. Но тот ушел в сторону, одновременно провел удар ногой и сбил Мули на дно.

Тот начал подниматься, но Дэвид прыгнул на него сверху и в языках пламени блеснуло лезвие его ножа. Мули завизжал — этот крик напомнил Лангу предсмертные вопли женщин в подвале, — и от него что-то откатилось. Нож, но что-то еще, несколько небольших предметов...

— Господи, — Чарли едва не задохнулся. Это были пальцы Мули.

Затем раздался полный ненависти крик Дэвида:

— Подыхай, выродок!

Он еще раз ударил ножом, и Чарли Ланг вскрикнул, потому что увидел, куда вошел клинок — он попал Мули прямо в глаз.

Глава пятая

Чернокожий показал ему удостоверение в черном кожаном переплете со значком ФБР.

— Я — Чарлиз Уттингтон Ланг, — простонал тот.

Его перевернули на спину, заломили руки, и Чарли услышал знакомый, почти успокаивающий звук щелкнувших на запястьях наручников.

— А я — спецагент Стил из Федерального Бюро Расследований. У меня есть ордер на твой арест по многочисленным обвинениям: участие в антиправительственном заговоре, террористическая деятельность, соучастие в убийствах и многое другое. Ты имеешь право хранить молчание. Все, что ты скажешь, может быть использовано в суде против тебя. У тебя есть право на адвоката...

Когда он покончил с обычной процедурой оглашения арестованному его прав, Чарли зачастил жалобным голосом:

— Я вам все расскажу, я дам свидетельские показания, я хочу договориться, прошу вас...

— Я не имею права обещать тебе что-либо, но передам твою просьбу кому следует.

Он рывком поднял Ланга на ноги и стал обыскивать.

— У меня нет оружия. Они заставили меня взять автомат, но я выбросил его. Это были злые люди, агент...

— Стил.

— Да, агент Стил. Я пытался остановить их. Я хотел...

Вдруг Чарли стало страшно. Он увидел, как дрожит рука Стила, сжимающая рукоятку пистолета. Глаза его горели, словно черные угольки, зубы были сжаты, и на шее вздулись вены.

— Послушай ты, ублюдок, — тихо проговорил он угрожающим тоном. — Я не имею права казнить преступников, я всего лишь их ловлю. Если ты и не получишь смертный приговор, то только потому, что нам нужна информация, которую ты можешь выдать. Но Бог свидетель, что ты заслуживаешь худшего. Так что не доставай меня, иначе ты станешь всего лишь еще одной случайной жертвой. Господи, не дай мне потерять самообладание.

В эту секунду Стил показался Лангу более опасным, чем Мули со всеми своими сообщниками. И он позорно обмочился.

Глава шестая

Холден вернулся на материк перед рассветом с той же группой, с которой высаживался на остров. Благодаря стремительным действиям морских пехотинцев, больше никто из заложников не пострадал, кроме тех, которые погибли до и во время взрыва, и женщин, сожженных в подвале. Всего было спасено двести восемнадцать человек, включая обслуживающий персонал курорта на Седар Ридж.

Было убито или захвачено в плен семьдесят девять террористов из “Фронта Освобождения Северной Америки”. Еще несколько десятков мужчин, личности которых не смогли установить сразу, допрашивали для выяснения дальнейших действий относительно них.

Дэвид шел по берегу вдоль кромки прибоя, удаляясь от сгрудившихся вокруг вертолетов десантников Биффа Лоумэна, вместе с которыми он прилетел. Автомат он отдал Стилу, при себе оставил только пистолет и нож, которые спрятал под куртку.

Холден медленно переставлял ноги, и морская вода заливала армейские ботинки, смывая забрызгавшую их кровь.

Далеко впереди в сером утреннем свете он увидел приближающуюся машину.

Что он скажет Рози? Какими словами опишет устроенную нелюдями бойню и сожжение женщин в подвале?

Машина подъехала ближе, остановилась, и из нее выскочили Шеперд и Кларк Петровски из спецгруппы Лютера Стила.

Надо было послушать Рози и не принимать участие в операции на Седар Ридж. Надо было... Он чувствовал, как по груди и по ноге течет кровь из открывшихся ран. Как тяжело идти...

Холден остановился и медленно опустился на колени в мокрый песок.

— Дэвид! — закричала на бегу Рози.

Она подбежала к нему, опустилась рядом и протянула руки.

— Не прикасайся ко мне, — простонал Холден. — Я весь в крови. Не прикасайся...

Шеперд замерла на коленях и окинула взглядом его одежду. Она действительно была покрыта пятнами крови. В это время подоспел Петровски.

— Давайте я вам помогу встать, — наклонился он к Холдену. — Идемте к машине.

— Не надо, Кларк, — отвел он его руку.

— Что...

— Там были женщины и девушки. Больше десяти человек. Они сожгли их...

Голова Дэвида опустилась на грудь, и он упал лицом в воду. Рози вскрикнула от неожиданности, на секунду потеряв самообладание, но Петровски подскочил и попытался поднять его, чтобы он не захлебнулся.

— Рози, помоги, — бросил он. — Похоже, что ему пришлось очень нелегко...

* * *

Рози почистила “Беретту” Холдена — было видно, что из нее много стреляли — и принялась за нож. Вдоль его лезвия шла надпись — “Защитник”, в буквах которой запеклись сгустки крови, которые никак на оттирались.

С Дэвидом в это время находился врач, которого привез Петровски. Открылись раны на ноге и на груди, но это было не так страшно по сравнению с моральным потрясением, которое он пережил. Она видела его глаза и очень встревожилась их выражением, тем, что они в себе таили.

Она смахнула слезы тыльной стороной ладони. По крайней мере, с Борзым покончено. И, хотя это не означало окончательную победу над ФОСА, операция на Седар Ридж тоже значительно подорвала боеспособность террористов, помешала их зловещим планам и лишила главарей. Кларк сказал ей, что Чарли Ланга захватили в плен, но что все документы бандиты успели уничтожить. Когда он говорил это, на его лице было какое-то странное выражение. Но если то, что знает Ланг, соединить с данными в блокнотах, захваченных у Костигена и Борзого, то, возможно, удастся нанести окончательное поражение ФОСА?

Может быть...

Она продолжала тереть ершиком засохшую кровь на лезвии боевого ножа Холдена. Когда же он поправится и придет в себя после того, что видел на острове?

Когда же наступят спокойные времена и они с Дэвидом заживут счастливой жизнью?

На глаза Рози навернулись слезы, все перед ней задрожало и надпись на лезвии расплылась.

Где же она — счастливая жизнь, может, ее и нет вовсе нигде на Земле? Она читала о ней только в книгах и представляла как своего рода частный клуб, вход в который разрешен только по членским билетам. Но у нее такого билета никогда не было.

Не было его и у Дэвида.

Глава седьмая

Дмитрию Борзому было очень неудобно сидеть на переднем сиденье “Форда”, но ничего другого не оставалось. Он не хотел показать свою слабость перед лицом “Леопардов”.

Они, конечно, знали, что он сильно разбился — это было видно по синякам на лице и руках, не говоря уже о поврежденной груди и ногах, сломанных в трех местах. Но один врач, сочувствующий “Фронту”, так искусно наложил на переломы гипсовые повязки, что их почти не было видно под брюками. Были сломаны обе голени и щиколотка. Врач сказал Борзому, что быстрому выздоровлению способствует его общее хорошее состояние, физическая подготовленность и сравнительная молодость. А тому даже такое выздоровление не казалось быстрым, так как не терпелось поскорее приняться за свои дела.

Поэтому он не хотел, чтобы другие знали о том, что у него перебиты ноги и хоть на секунду усомнились в его возможностях возглавить ФОСА в критическое для организации время. Умелое руководство являлось теперь одним из самых важных факторов продолжения войны, наряду с привлечением к вооруженной борьбе “Леопардов” и других уличных банд во всех городах Америки. Сейчас на их плечи ляжет основной груз сопротивления властям, до того времени, пока он не проведет массовую реорганизацию ФОСА. Но на это потребуются недели или даже месяцы.

Ровно две недели прошло с того дня, когда Хэмфри Ходжес неохотно рассказал ему о поражении на Седар Ридж.

К этому времени, конечно, у ФБР, ЦРУ, полиции и других правительственных органов США, Канады и Мексики уже есть показания Чарли Ланга и аресты руководящих членов “Фронта” идут по всей Северной Америке. К сожалению, у Ланга феноменальная память. Борзой уже знал о двухстах арестах, но следует ждать еще большего их числа.

Он также знал, что его — Борзого — считают погибшим. Ничего, он скоро развеет это заблуждение.

— Вот они, мистер Джонсон, — обратился к нему Косяк, водитель, который стал его постоянным спутником во время лечения. Борзому он начинал нравиться из-за своих способностей, хотя и несколько ограниченных, и грубой привязанности. — Вон там, видите?

— Вижу. Во время разговора оставайся в машине и из-за руля не выходи.

— Понял, сэр.

Смитти, предводитель “Леопардов”, остановился в трех шагах от машины, с той стороны, где сидел Борзой.

— А вы уже лучше выглядите, мистер Джонсон, — проговорил он, вглядываясь в Борзого.

— Да и чувствую себя лучше, — кивнул тот.

За спиной Смитти стояло шестеро самых верных ему подчиненных. Главарь “Леопардов” и трех самых крупных банд в Метроу откашлялся.

— Я нашел нужных вам людей, о которых вы говорили. Один из них — классный специалист по компьютерам, бывший военный. Неравнодушен к наркотикам, на этом мы его и подловили. Он согласился выполнить то, что от него требуется. Нашел я и ребят, которые доставят его к компьютеру.

Смитти оглянулся на своих дружков, кивнул, и они отошли в сторону. Он посмотрел на Косяка.

— Пусть остается, — бросил Борзой.

Смитти пожал плечами и продолжил:

— Никто из них не знает, что они не вернутся. В машину я лично подложил мину, так что даже если им удастся уйти оттуда живыми, их все равно разнесет на куски по дороге обратно.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Борзой. — Если твой компьютерный наркоман действительно такой умный, как ты рассказываешь, и сумеет ввести те координаты, которые я передал, то завтра будет очень интересно почитать газеты и посмотреть программу новостей. А правительство получит весомое подтверждение того, что “Фронт” еще не вышел из игры.

Глава восьмая

Жена Томми Чейзена как-то странно на него посмотрела.

— Что случилось, Томми?

Он отвел от нее взгляд и уставился на кухонный стол. Он не хотел есть макароны с сыром, ему ничего не хотелось, даже общаться с женой.

— Я ведь волнуюсь за тебя, ты хоть это понимаешь?

Он продолжал смотреть в сторону, вспомнив почему-то о том, как два года назад женился на ней, так как перед этим их застукали в спальне ее родители и она заявила в их присутствии, что беременна. На самом деле никакой беременности не было. Но он узнал об этом слишком поздно.

Ему пришлось оставить вечерние занятия, чтобы подрабатывать, так как в военном компьютерном центре, где он работал с восьми до пяти, платили совсем немного. Свободного времени не осталось вовсе, он приходил и сразу валился от усталости в кровать, часто забывая о том, что она еще является теперь и супружеским ложе.

Дженет, как ему казалось, чувствовала свою вину. Она тоже устроилась на работу, жизнь понемногу стала налаживаться, и он уже подумывал о том, чтобы вернуться в колледж, но тут разразилась война с “Фронтом”. Магазинчик, в котором работала Дженет, сгорел, когда взорвалась бомба в находящейся по соседству синагоге. Пожарные не смогли справиться с пожаром, так как от огня взорвалась расположенная рядом бензоколонка, погибло восемь человек и выгорело полквартала.

Работу было найти очень тяжело, особенно Дженет, без высшего образования, а заводы и фабрики закрывались, так как не могли найти достаточное количество желающих работать в ночную смену.

Томми держался и за основную работу, и за дополнительную, так как теперь каждый доллар был на счету.

А потом Дэнни Хильярд познакомил его с кокаином. Теперь Томми убил бы его за это, но тот несколько месяцев назад и так погиб, когда в баре взорвалась подложенная террористами бомба. Тогда же в лице Дэнни он потерял источник кокаина.

Началась ломка. Что делать? На лечение не было ни времени, ни денег, которые в последнее время почти все уходили на наркотик.

После смерти Дэнни он чуть не сошел с ума, пока не встретил Стэна Порембски, который был военным и снабжал наркотиками некоторых своих сослуживцев.

А Стэн познакомил его с членами ФОСА.

В первый раз он дал ему кокаина бесплатно, во второй — потребовал денег за оба раза. Надо было или завязывать, или доставать денег. Томми попробовал пить. Не помогло. Курить травку — тоже.

Он вернулся к Порембски, упал перед ним на колени, умолял и даже предлагал Дженет в качестве оплаты. К этому времени у него оставалась только жена — он давно продал машину и все более-менее ценное, что было в доме.

Но Стэн лишь рассмеялся ему в лицо — ему не была нужна Дженет...

Томми вышел из кухни, зашел в ванную, дрожащими руками насыпал порцию кокаина, поднес к носу и глубоко втянул порошок. Он услышал, как плачет жена.

* * *

Чейзен постарался расслабиться и не думать о том, что ему предстояло сделать. Рядом с ним в машине сидел Арни, за рулем — Стэн, на заднем сиденье — еще три человека из ФОСА. Ему пообещали достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. А если Дженет не понравится то, откуда он их взял, она может уходить. Начнем с того, что именно она явилась источником всех его неурядиц. Денег должно хватить на маленькую собственную фирму по продаже компьютеров, о чем Томми давно мечтал, на доходы с которой он сможет жить, а когда дело пойдет на лад и прибыль станет расти, он заплатит за лечение и вылечится от пагубной страсти к наркотикам.

Интересно, когда он завяжет с ними, будет ли его мучить совесть за сегодняшнюю ночь?

Когда он спросил, почему им нужно проникнуть на территорию базы армии США, Стэн ответил:

— Мы хотим показать правительству, что оно не в состоянии уберечь от нас даже современную боевую технику. Нужно будет перепрограммировать пусковую установку, чтобы ракеты ударили по одному важному для нас зданию в Метроу. После этого они поймут, что с нами стоит вести переговоры.

Конечно, что еще от них можно было ожидать, кроме какого-нибудь террористического акта?

Машина свернула на дорогу, ведущую к военной базе. У всех шестерых имелись пропуска, с помощью которых они надеялись проникнуть внутрь, но только у Стэна и Томми были настоящие документы, у остальных — поддельные. Одеты они были в полевую форму, снаряжены газовыми баллончиками и пистолетами, которые, как надеялся Томми, им все же не придется применять против своих же солдат.

Глава девятая

— Лютер, — тихо спросил директор ФБР Серилья, — значит, ты считаешь, что сможешь и дальше выполнять свои обязанности, несмотря на состояние здоровья?

— Да, сэр, — ответил Стил, — я в полном порядке.

— Это хорошо, — кивнул тот.

Они шли по коридору к конференц-залу и Лютер изо всех сил старался не хромать. Сзади и по бокам шли Билл Раннингдир, Том Лефлер, Кларк Петровски и Рэнди Блюменталь. Несмотря на то, что проникновения террористов в здание не предвиделось, Стил приказал своим подчиненным на всякий случай быть в полной готовности к чрезвычайной ситуации.

Он бросил взгляд в сторону и увидел на мгновение президента, беседующего с вице-президентом, затем их заслонила стена сотрудников Службы безопасности.

Серилья вел их к одному из кабинетов неподалеку от главного зала заседаний. Он снова повернулся к Стилу:

— Наше положение сейчас очень сложное. Очень. Спикер Маковски встал в оппозицию, он утверждает, что у него есть доказательства сговора между президентом и Дэвидом Холденом. У него достаточно политических амбиций, чтобы поставить свои собственные интересы над интересами всего народа. Комиссия Конгресса по борьбе с преступностью якобы уже составила списки официальных лиц для их вызова в суд. Ходят слухи, что в этих списках не только я, но и президент. Роман Маковски буквально распнет президента при малейшей возможности. А все из-за этих выборов в Метроу.

— Извините, сэр, тогда это казалось наилучшим выходом из...

Серилья похлопал его по плечу, а Раннингдир распахнул перед ними дверь кабинета, к которому они подошли.

— Извиняться не за что, Лютер. Благодаря тебе, твоим людям и “Патриотам”, в Метроу состоялись свободные выборы, и не ваша вина в том, что был избран бездарный социалист, который, к тому же, сразу и погиб. По примеру Метроу выборы были проведены и в других городах. Некуда правду девать, в некоторых округах избрали сочувствующих “Фронту”, но в подавляющем большинстве победили достойные и честные кандидаты.

Они зашли в кабинет, директор ФБР сел за стол у окна, пригласил Стила занять кресло напротив, а его подчиненные тем временем принялись проверять, нет ли в настольных лампах и за картинами подслушивающих устройств. Все это напомнило какой-то дешевый шпионский роман.

Лютер уселся, стараясь поудобнее устроить правую ногу. Рана почти зажила, но стекло, как оказалось, проникло довольно глубоко в мышцы. Однако сильнее, чем боль, его беспокоил постоянный зуд, так что хотелось расчесать рану до крови. Врачи, тем не менее, сказали что это хороший признак — значит, идет процесс заживления.

— Маковски и его люди убеждены, что хребет ФОСА сломан раз и навсегда, — продолжал Серилья, — что дело почти доведено до конца и настало время президенту отвечать за все произошедшее. Комиссия по борьбе с преступностью пляшет под его дудку, он вертит ею, как сам хочет. Ее члены настаивают на введении постоянного запрета на владение огнестрельным оружием. Более того, эти идиоты предлагают объявить амнистию для всех членов “Фронта”, прямая причастность которых к убийствам осталась недоказанной.

— Что? — Стил не мог поверить своим ушам.

— Они хотят выпустить на улицы преступников, которых с таким трудом удалось засадить за решетку. Это якобы является составной частью реформы пенетенциарной системы, как они ее называют. Говорят, что завтра утром объявят в новостях о ее введении. Существует также возможность того, что Маковски неофициально выдаст своим приятелям-журналистам кое-кого из того списка, который подготовила комиссия. После этого все усилия президента по наведению порядка пойдут насмарку. Лютер, ответь мне на один вопрос.

— Слушаю вас, сэр, — облизал Стил пересохшие губы.

— Как ты думаешь, мы окончательно победили ФОСА или просто загнали их на некоторое время в подполье? Только ответь честно, другого ответа мне не нужно.

Лютер кашлянул.

— Боюсь, что до окончательной победы еще далеко. Конечно, мы нанесли им поражение, захватив Седар Ридж, и сейчас проводим аресты главарей благодаря той информации, которую удалось получить от Ланга, но думаю, что через месяц — другой они снова поднимут голову. Некоторые из тех, кого выдал Чарли Ланг, — богатые и влиятельные люди, и мы даже не можем получить ордер на их арест, основываясь лишь на устных показаниях предателя и преступника. Наверное, террористы лишь затаились, что меня и тревожит — не задумывают ли они что-нибудь действительно серьезное? Я уверен, что они так просто не сдадутся, а сейчас просто смеются над нами, когда такие люди, как спикер Маковски, заявляют о том, что хребет “Фронта” сломан и кризис миновал.

Серилья откинулся на спинку кресла и задумался, скрестив руки на груди.

— Неужели Маковски работает на них? А может, он во что бы то ни стало хочет править страной и ради этого не побрезгует ничем? У тебя есть мнение на этот счет?

— Ну, у нас нет никаких доказательств того, что он сотрудничает с ФОСА. Я бы сказал по-другому, — замялся Стил.

— Ну, говори же, — подбодрил его Серилья.

— Я бы сказал, сэр, что он просто сбежавший с сумасшедшего дома придурок, — выпалил Лютер.

Его шеф расхохотался. Стил почувствовал себя неуютно. Его жена не одобрила бы такой выпад. Он может иметь неприятные последствия.

— А ты знаешь, я с тобой согласен, — сказал Серилья. — Но с одним уточнением — он опасный придурок. Ведь именно он настаивал на утверждении резолюции, которая давала бы Конгрессу право проводить независимые переговоры с “Фронтом”. Он хочет сделать себе рекламу, чтобы потом превратить ее в голоса избирателей для себя и стать президентом. Ни о чем другом этот осел не думает.

Лютер не знал, что и говорить.

Директор ФБР продолжал:

— Я хочу, чтобы ты понял вот что: если с подачи Маковски президента вызовут в суд и тому придется раскрыть тайну о существовании неофициальных связей между ФБР и “Патриотами”, то тебе придется очень худо.

Стил заерзал в кресле.

— Конечно, плохо будет не только тебе. И президент, и я возьмем на себя равную ответственность за это. Но если Маковски будет жаждать крови, ты будешь казнен вместе с нами. Пойми меня правильно, я не запугиваю тебя, а просто хочу сказать, что наступило время выбора, так как дело принимает очень крутой оборот. Если пожелаешь — можешь с честью уйти в отставку, твоих заслуг перед президентом и страной хватит не на одного агента, я это очень ценю и никогда не забуду. Но игра становится чересчур опасной, я говорю тебе об этом честно и не хочу ничего скрывать. Ну, что скажешь?

Лютер подумал о жене и детях.

— Я буду продолжать служить до тех пор, пока мне не прикажут отдать значок и удостоверение. А может, и дольше...

Серилья улыбнулся.

— Другого ответа, честно говоря, я и не ожидал. Я знал, кому поручить это задание. — Он встал и посмотрел на часы. — Пора. Но только помни, что хорошие люди часто становятся добычей плохих, которые этим оправдывают свое существование.

— Согласен, сэр.

Они покинули кабинет и зашли в главный зал как раз в тот момент, когда к трибуне поднимался президент Соединенных Штатов.

Глава десятая

Томми вытер вспотевшие ладони о штаны. Проникнуть на базу с того времени, как “Фронт” стал предпринимать теракты, стало не так-то просто. Была разработана новая пропускная система, и каждому служащему базы присваивался свой цифровой код.

Когда машина подъехала к КПП, Стэн опустил окно и крикнул караульному, которого он знал:

— Эй, Билл, ну как служба?

— Стэн? Да ничего... Давайте свои пропуска.

Билл взял переданные ему пропуска и заглянул в машину.

— Что-то я никогда не видел твоих друзей, Стэн, — протянул он, вглядываясь в Арни и остальных.

Порембски что-то пробормотал и выбросил руку в открытое окно.

То, что произошло потом, показалось Чейзену словно происходящим в замедленном кино. Вот в ладони Стэна оказался газовый баллончик, вот из него вырвалась струя газа и ударила прямо в лицо караульному. Глаза того расширились, и он отшатнулся от машины.

— Стэн! — воскликнул Томми.

— Заткнись! — бросил тот, быстро закрывая окно.

В следующую секунду три человека, сидевшие на заднем сиденье, выскочили из машины. Чейзен хотел что-то сказать, но почувствовал, что в ребра ему уперся ствол пистолета Арни.

* * *

— Недавно соответствующие органы провели удачную операцию на Седар Ридж, — продолжал президент, — которые “Фронт Освобождения Северной Америки” использовал в качестве перевалочной базы для засылки в США, Канаду и Мексику иностранных террористов. Некоторые могут подумать, что война выиграна. Должен вас огорчить, уважаемые дамы и господа, такое предположение ложное и обманчивое. Да, мы одержали важную победу благодаря героическим усилиям сотрудников ФБР, министерства обороны и полиции, но полный разгром “Фронта” еще впереди.

По данным нашей разведки, эту террористическую организацию щедро финансируют определенные круги советского блока и стран третьего мира.

После этих слов президента по аудитории прошел шум.

— Однако, у нас нет достаточных доказательств, чтобы утверждать, будто ФОСА является своего рода вооруженной рукой какого-то определенного государства, хотя вывод напрашивается сам собой.

Среди присутствующих раздался приглушенный смех.

— Мы можем лишь констатировать, что некоторые радикальные элементы просоветских стран объединили свои усилия с правительствами стран третьего мира, известными своей антиамериканской ориентацией и применением терроризма в своей внешней политике, с целью уничтожения изнутри нашей страны и наших соседей на континенте. Пока нам не удалось остановить этих врагов. И мы не сможем их остановить, если будем самодовольно убеждать себя, что уже выиграли войну, которая все еще продолжается и в которой противник все еще надеется одержать победу. И не сомневайтесь, дамы и господа, в том, что это — настоящая война!

Джеффри Керни ощущал подъем и волнение от того, что “живьем” слушает выступление президента Соединенных Штатов, что находится в одном зале с вице-президентом, госсекретарем, официальными представителями правительств Канады и Мексики. Казалось, сама атмосфера вокруг был наэлектризована.

Это напомнило ему встречу с королевой и то, как его по счастливой случайности ей представили.

Сидящий рядом главный инспектор Моррисон толкнул его:

— Ты только посмотри, сколько охраны. Да, сюда и муха не пролетит...

Керни усмехнулся, вспомнив, что его отлично сработанное удостоверение офицера канадской Королевской полиции не вызвало ни малейшего подозрения у Службы безопасности. Еще бы — подделка, можно сказать, была официальной и он сопровождал одного из руководителей полиции Канады. Но все-таки он ощущал некоторый дискомфорт от того, что был безоружен в присутствии стольких вооруженных людей из спецслужб.

— Мы не сдадимся ни силам анархии, — заявил президент, — ни объединенным отрядам международного терроризма!

Все в зале поднялись и встретили его слова овацией. Вместе со всеми энергично аплодировал и Джеффри Керни, так как полностью разделял точку зрения президента.

Он окинул взглядом аудиторию. Настолько серьезно обеспечена безопасность конференции? Она проводилась на шестнадцатом этаже одного из крупнейших административных зданий Метроу, из которого были удалены все служащие, не имеющие прямого отношения к обеспечению работы конференции. На крыше находились вертолеты, готовые при малейшей опасности незамедлительно эвакуировать членов правительств в безопасное место. Все прилегающие кварталы контролировались спецслужбами, а над городом кружило несколько “Харриеров”.

Здание, в котором проходила конференция, принадлежало телефонной компании, которая любезно предоставила его для этого мероприятия.

Джеффри сел вместе со всеми и продолжил слушать выступление президента США.

Пришло время решать, дамы и господа, — будем ли мы сражаться за свободу и сохраним наши идеалы или струсим, опустим руки и будем дожидаться злого рока? Нет, я провозглашаю — мы будем сражаться!

Еще одна овация.

Керни наклонился к Моррисону и прошептал:

— А кто тот черный парень, который стоит рядом с Рудольфом Серильей — это Лютер Стил?

— По-моему, да.

— Было бы неплохо с ним познакомиться...

— Нет проблем, я могу это устроить.

— Отлично.

Президент продолжил свою речь...

* * *

С караульными было покончено. Когда открылись ворота, Стэн с визгом колес бросил машину внутрь и Томми заметил, что сразу же за ними на территорию въехал огромный крытый грузовик, который, видимо, ожидал где-то на подъезде к базе. Ангар, где находились ракетные установки, был прямо перед ними.

— Выходи, — скомандовал Порембски.

— Подожди, — запротестовал Чейзен.

— В чем дело? — с угрозой протянул Стэн.

— Что это за грузовик? И какую программу я должен загрузить в компьютер системы наведения?

Порембски вышел из-за руля, за ним последовал и Арни.

— Одну из пусковых установок увезут отсюда грузовиком для другого задания. А ты введешь новые координаты во вторую, пока Арни заменит учебные боеголовки на фугасные. Проезжал когда-нибудь мимо нового здания телефонной компании?

Томми кивнул.

— Вот его координаты ты и введешь в компьютер. Лазер системы наведения будет установлен, — он взглянул на часы, — через шесть минут. Значит, такому классному специалисту, как ты, остается целых четыре минуты, чтобы перенацелить ракеты. Арни тем временем справится со своим заданием и установит боеголовки. После этого нажимаем кнопку, и все двенадцать двеститридцатимиллиметровых ракет стартуют одна за другой к своей цели. От здания мокрого места не останется.

— Зачем все это, Стэн? — еле сумел вымолвить Чейзен.

— Так надо. Не ерепенься, иначе пристрелю на месте. И не только тебя, но и твою молодую жену. Ну так что, какие проблемы, слюнтяй?

Томми опустил голову.

— Нет, никаких...

— Вот и хорошо.

Чейзен нехотя выбрался из машины. Первым его порывом было совершить какой-нибудь героический поступок, чтобы предотвратить запланированную бойню, но он знал, что на это у него не хватит духа. Все, поздно. Он не будет больше задавать никаких вопросов, ни кто находится в здании, ни почему его решили стереть с лица земли, ни даже собирается ли Стэн заплатить ему, как обещал, и дать кокаина.

Он ощущал, как его сознание обволакивает липкий страх.

Господи, хотя бы подоспела военная полиция и положила конец этому кошмару...

До него донесся металлический скрежет вспарываемых мощным резаком ворот.

Мысли Томми перекинулись на техническую сторону операции. Где-то на возвышении должно стоять отражающее устройство, которое направит лазерный луч на здание. Он не был экспертом в ракетном вооружении, но, разбираясь в компьютерах, имел некоторое представление о принципе работы систем наведения. Если он не ошибался, данная ракетная установка обеспечивала точность попадания всех ракет в площадь менее половины футбольного поля. А здание телефонной компании было намного больше.

Это будет похоже на расстрел. Чейзен шагнул в сторону, когда взревела первая из пусковых установок и, лязгая гусеницами, стала выползать из ангара. Да, точно, дальность стрельбы — двадцать километров, а до цели от силы километров десять.

Боевая машина подъехала к грузовику, с кормы которого откинули мощный трап, и, грохоча двигателем, стала натужно заезжать в огромный кузов. С одной установкой понятно, но для чего предназначается вторая?

Тем временем из ангара выехала еще одна, остановилась перед воротами и стала опускать стабилизирующие домкраты, готовясь к подъему направляющих в боевое положение.

— Давай, хватит глазеть, принимайся за дело, — подошел к нему Порембски и шутливо щелкнул по носу. — Когда закончишь, получишь подарок.

Томми взял у него написанные от руки координаты и посмотрел на них.

Ввести их вместо старых такому профессионалу, как он, не составит труда и не займет много времени.

А то, на что намекнул Стэн, нужно ему было сейчас, как ничто другое в жизни.

Глава одиннадцатая

Петровски быстрым шагом подошел к Стилу и склонился над ним.

— Шеф, у нас появились проблемы.

Лютер поднял голову, посмотрел на него, затем повернулся на сиденье к Серилье.

— Извините, я, сэр...

— Конечно, можете идти, — кивнул тот. — Только держите меня в курсе дела.

В это время на трибуне находился Лайонел Моррисон из управления Королевской канадской полиции и докладывал об успехах и неудачах совместных операций с ФБР по пресечению проникновения террористов через американо-канадскую границу. По мнению Лютера, доклад получился неплохой.

Когда они с Кларком шагали по проходу, с одного из крайних мест поднялся высокий человек атлетического сложения в хорошо сшитом сером костюме. Черный вязаный галстук качнулся, как маятник, под его квадратным подбородком, когда он одной рукой застегнул пуговицу на пиджаке и протянул вторую для приветствия.

— Если не ошибаюсь, вы — специальный агент Стил? А я — Джеффри Керни, сотрудник Управления канадской полиции. Инспектор Моррисон пообещал представить меня вам, но сейчас ему не до этого, а я очень хотел познакомиться с вами. Но я вижу, что вы заняты. Что-то случилось?

В голосе Керни Лютеру послышался британский акцент, делавший его похожим на шпиона из английских фильмов.

Они обменялись крепким рукопожатием. Что делать? Наврать что-нибудь и побыстрее отделаться или пригласить с собой? А вдруг он чем-нибудь поможет...

— Рад с вами познакомиться. Если хотите, идемте со мной, поговорим на ходу.

Керни кивнул, и они пошли рядом.

— Все равно я знаю, о чем будет говорить шеф, — сказал он. — Он репетировал в самолете свой доклад на мне, когда мы летели в Метроу.

Стил обратил внимание, что его новый знакомый внимательно посматривает по сторонам, как будто ищет кого-то, и решил, что в прошлом тот явно работал телохранителем какой-нибудь важной шишки, а не полицейским.

Они дошли до последнего ряда, и к ним присоединились Раннингдир и Лефлер. Билл догнал Стила и сказал:

— Рэнди ищет большое зеркало.

— Что он ищет? — не понял тот.

— Зеркало, — повторил Раннингдир.

— А на какой хрен зеркало ему сдалось? — рассердился Лютер.

Неожиданно в разговор встрял Керни:

— Ребята, вы что, обнаружили нацеленный на здание лазер системы наведения?

Он чему-то улыбнулся — наверное, собственной догадливости — и манерно провел рукой по волосам, поправляя ухоженную прическу.

— Точно, — мрачно кивнул Петровски, открывая двери из зала. Вся группа вышла в фойе.

— А кто отвечает за эвакуацию? — так же улыбаясь, спросил Керни, как будто не происходило ничего серьезного.

Стил посмотрел на него.

— Директор ФБР. Лазер? — повернулся он к Кларку.

— Похоже. Я-то в них не очень разбираюсь, видел только в кино.

— Это точно лазер, — добавил Раннингдир.

— А ты откуда знаешь? — спросил его не на шутку встревоженный Лютер.

— Вот, он может рассказать, — кивнул тот на Лефлера.

— Да говорите уже быстрее, — разозлился Стил. — Может мне кто-нибудь толком рассказать, что случилось?

— Я курил у окна, — стал поспешно объяснять Лефлер, — и открыл его, чтобы посмотреть, что делается снаружи. И вдруг весь дым стал красного цвета.

— Чтобы вы знали, — снова вмешался Керни, — зеркало тут не поможет. Луч не удастся отразить. Если лазер мощный, он просто его прожжет.

— Это еще кто? — недовольно спросил Раннингдир.

Керни протянул ему руку.

— Позвольте представиться, Джеффри Керни, сотрудник Королевской канадской полиции. Специалист, так сказать, по противотеррористической деятельности. Так что, агент Стил, мы объявляем эвакуацию?

Лютер кивнул и облизал губы, чувствуя насколько некстати сейчас присутствие рядом Керни.

— Том, — обратился он к Лефлеру, — ты уверен в том, что говоришь?

— Так точно, уверен.

— Ладно. Значит так: Билл, найди Рэнди, пусть он забудет про это чертово зеркало, поднимайтесь на крышу и оповестите охрану на верху здания об опасности. Кларк, беги к Серилье и скажи ему, что, по моему мнению, по зданию сейчас будет нанесен ракетный удар и необходимо срочно из него всех эвакуировать.

— Слушаюсь, шеф.

Стил достал из футляра на поясе рацию.

— Внимание, Стил вызывает командный пункт, Стил вызывает командный пункт. Приготовьтесь, сейчас директор Серилья объявит “коитус интерраптус”. Будьте готовы доставить всех в заранее определенные места.

Керни смотрел на него и странно усмехался.

— Коитус итерраптус? — спросил он.

— Ну да, — кивнул Лютер. — Прерванный половой акт.

— Чудесно! Потрясающая подготовка и оперативность. Я могу чем-нибудь помочь?

Стил подумал и серьезно ответил:

— Конечно. Молитесь.

Керни закашлялся.

— Отличная мысль, принимая во внимание складывающуюся ситуацию...

Сотрудники секретной службы уже бегом выводили президента и вице-президента из конференц-зала и направлялись к служебному лифту. Моррисон вынужден был прервать свой доклад, с места поднялся Рудольф Серилья и обратился к аудитории:

— Извините меня, уважаемый докладчик, дамы и господа. Мне только что доложили, что получены доказательства того, что на здание планируется атака. Объявляется немедленная эвакуация, и я прошу всех присутствующих действовать без паники, в строгом соответствии с тем планом, который был представлен вам сегодня утром на брифинге.

Все сразу вскочили со своих мест.

Стил взглянул на Лефлера.

— Беги к Серилье и не отходи от него ни на шаг, пока он не сядет в вертолет. Чего бы тебе это ни стоило.

— Понял, шеф.

И он исчез в толпе.

Лютер повернулся к Керни.

— Ну так что, вам нужна моя помощь? Я говорю серьезно. Мой шеф, наверное, уже успел перебраться на крышу.

Стил посмотрел в направлении ближайшего аварийного выхода.

— Бежим и мы на крышу...

Они устремились к двери, и в этот момент завыла сирена и по всем помещениям разнесся заранее записанный голос:

— Внимание! Здание под угрозой воздушного нападения. Просьба без паники следовать к своим местам в убежище согласно плану эвакуации...

Глава двенадцатая

Чейзен поднял голову от компьютера.

— Готово.

— Молодец!

Порембски был явно доволен.

Огромный грузовик уже выезжал с территории базы. Пока все шло, как по маслу, часовые не успели поднять тревогу, их сняли без шума, и два человека из команды, находящейся в грузовике, заняли их места.

— До залпа остается ровно одна минута, — посмотрел Стэн на часы. — После него эта дерьмовая фашистская страна вспомнит о нас. Мы разрушим ее до основания и построим свой мир... — он поднял голову и взглянул на Томми, — ты помог нам изменить историю, привести ее в соответствие с реальностью, осуществить мечту угнетенных.

Чейзен кивнул, как будто понимал, о чем идет речь, и соглашался с Порембски. Его тело била дрожь, и он просто был не в состоянии думать о высоких материях.

— Да, — выдавил он. — Стэн, дай мне то, что ты обещал. Я больше не могу. Черт, как все болит...

— Тридцать секунд, — проговорил тот, отходя к машине, на которой они приехали, и оглядываясь на готовую к пуску ракетную установку. — Так делается история...

— Ну давай же быстрее, — продолжал ныть Чейзен, следуя за ним, — говорю ведь, что хоть на стенку лезь от боли.

Порембски усмехнулся.

— Теперь тебе больше никогда не придется страдать от боли, мой друг. Никогда.

В его руке оказался пистолет, и только Томми хотел сказать, что ничего не понимает, как за спиной раздался громовой раскат, второй, третий, еще и еще. От взлетающих ракет на него накатил порыв горячего воздуха. Он хотел бежать, сделал один шаг и внезапно ощутил странную пустоту в груди, затем в животе, который заполнился огнем, когда он упал навзничь. Последнее, что он видел, — прочертившие небо огненные следы...

* * *

С широкой и плоской крыши медленно поднимался пятнистый “Харриер” с президентом Соединенных Штатов на борту. Тут же готовились к взлету несколько вертолетов, в которые спешно грузились официальные лица. Вертолеты эвакуировали членов конференции не только с крыши, но и с обширной автостоянки перед зданием, взлетая с нее, словно большие стрекозы.

Стил завертел головой в поисках директора Серильи, но его схватил за руку приставучий канадец Керни.

— Смотрите! — воскликнул он тревожно. — Вот там, вверху!

В небе показались стремительно приближающиеся языки пламени, они двигались так быстро, что их полет тяжело было проследить и определить, что это такое.

Лютер сорвал с пояса рацию и кинулся бежать, бросив взгляд на удаляющийся от здания самолет президента. Неподалеку на крыше вращал винтами вертолет, в который садился вице-президент.

— Быстрее! — крикнул он ему. — Ракетная атака! Срочно взлетайте!

И в это время он понял, что от судьбы не уйдешь — погибнет и вице-президент, и он сам. Раздался шум, похожий на порыв налетевшего ветра, блеснула ослепительная вспышка, за ней — вторая, третья, и Стил почувствовал, что падает и не может ни за что уцепиться, чтобы задержать полет...

* * *

Лютер открыл глаза и увидел рядом с собой обгоревшую, почерневшую руку. Он повел глазами дальше, но не увидел тела, к которому рука бы присоединялась. Она лежала сама по себе.

Стил заметил на одном из скрюченных пальцев кольцо и сумел прочитать надпись на нем — “Аннаполис”. Он увидел, что на мизинце не хватает фаланги, и едва не заплакал. Ему было известно, что вице-президент в прошлом был пилотом палубного штурмовика и в одной аварийной ситуации получил именно такое увечье. После этого он уволился, стал заниматься политикой, достиг в ней больших успехов, долгое время работал в Конгрессе и заслуженно занял высокий пост второго человека в государстве.

Лютер закрыл глаза и почувствовал, что задыхается под весом толстой балки, придавившей ему грудь.

Глава тринадцатая

Роман Маковски с удивлением и тревогой увидел, как в зал ресторана одновременно с двух входов вбегают сотрудники Секретной службы. В том, что эти плечистые ребята именно из этого ведомства, не приходилось сомневаться, двое из них даже не посчитали нужным прятать автоматы под одеждой, а в открытую поигрывали ими, посматривая по сторонам тяжелым взглядом.

Через несколько секунд приготовившийся к самому худшему Маковски узнал в одном из молодых людей секретаря Верховного суда. Тот отделился от агентов, которые к этому времени оцепили весь ресторан, и быстрым шагом направился к столику, который Маковски занимал вместе с Горас Элдертоном и Нэнси О'Донелл — очень умненькой и еще более хорошенькой помощницей Элдертона.

Маковски встал со стула и уронил на стол салфетку.

— Господин спикер, — почтительно обратился к нему подошедший секретарь. — Вернее, теперь я должен назвать вас “господин президент”...

Маковски посмотрел на своих друзей. На Гораса Элдертона — главного лоббиста из политической организации “Лучшие американцы”, которая затевала многомиллионную кампанию в поддержку нового законодательства, выдвигаемого комиссией Конгресса по борьбе с преступностью; они только что обсуждали эти самые законы, автором которых был сам Маковски. На Нэнси — та откинула со лба прядь волос и с многообещающим любопытством смотрела на него в ответ.

Он перевел взгляд на секретаря.

— В чем дело? Что произошло?

— Сэр...

— Говорите быстрее, к черту вашу вежливость!

— Была совершена ракетная атака...

— Ракетная? О Господи!

— Нет, сэр, ракеты были не советские, а, как говорят, наши. Они были выпущены по зданию, в котором проходила конференция...

— По телефонной компании?

— Да. Президент находится в коматозном состоянии и врачи говорят, что он не скоро из него выйдет. А вице-президент... Нашли его...

— Его что? — Маковски достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.

— Обнаружили левую руку и часть туловища, которые идентифицировали как принадлежащие вице-президенту. Теперь вы президент, сэр. По закону преемственности. Президент не в состоянии выполнять свои обязанности, а вице-президент мертв. Президент — вы, и мы с минуты на минуту ожидаем судью Крюгера, который приведет вас к присяге.

Маковски взглянул на Нэнси и увидел в ее глазах выражение гордости и чего-то еще. Элдертон лишь прошептал:

— Поздравляю вас, господин президент.

Господин президент...

* * *

Керни очнулся с такой головной болью, какую он еще никогда не испытывал. К счастью, он пролежал без движения, это его и спасло. Джеффри посмотрел вниз и понял, что лежит на балке потолочного перекрытия, куда он упал, когда провалилась крыша. Со всех сторон клубился дым, пронзаемый снизу мощными водяными струями.

Он попробовал осторожно подвигаться.

Сильно болела спина, но, похоже, позвоночник остался цел. Пальцы ног шевелились.

Вода.

Ею поливали снизу. Керни посмотрел вниз, морщась от головной боли и пытаясь оценить ситуацию, в которую попал.

Он понял, что находится в сравнительно безопасном положении, только если не упадет с балки, так как под ним были разрушены несколько этажей. Джеффри быстро развязал галстук, завел руки под балку, пропустил галстук под ней и крепко привязал его оба конца к брючному ремню. Хоть какая-то страховка.

После этого он прижался к балке и закрыл глаза.

Канадское правительство поступило, безусловно, правильно, когда прибегло к услугам его организации.

— Выделите своего наилучшего сотрудника, — сказал представитель правительства, — или, по крайней мере, того из лучших, с гибелью которого вы сможете смириться. Пусть он летит в Штаты, вычислит руководителя этого чертового “Фронта Освобождения Северной Америки” и ликвидирует его. Когда вы сможете это сделать?

Он вылетел первым же “Конкордом”, встретился с Моррисоном, едва успел сфотографироваться на удостоверение и переодеться, затем сел на борт канадского военно-транспортного самолета, который доставил его в составе делегации на конференцию в Метроу в качестве специалиста Королевской полиции по борьбе с терроризмом.

Кто же являлся главарем “Фронта” теперь, после смерти Борзого? Кто сумел спланировать и так четко осуществить эту акцию? Успели хоть эвакуировать президента США? Вице-президенту явно не удалось спастись — первая ракета ударила рядом с его вертолетом.

Неужели Борзой все-таки жив?

Боль в голове немного отпустила, но теперь дали о себе знать поврежденные мышцы.

Ну что же, теперь он имеет личные счеты с главарем ФОСА, кем бы тот ни был. Он пристрелит его при первой же возможности и не будет испытывать никаких угрызений совести.

Керни открыл глаза, поднял голову и увидел зависшие над полуразрушенным зданием вертолеты. До него донесся усиленный динамиком голос:

— Эй, на балке! Вы слышите нас?

Не в силах крикнуть в ответ, он немного приподнялся и помахал рукой, ощущая сильную боль в плече.

— Мы спускаем к вам спасателя! Лежите спокойно и не двигайтесь!

Джеффри снова взмахнул рукой, давая знак, что понял. Честно говоря, он не завидовал ни пилоту вертолета, ни тому парню, который сейчас спустится к нему. Он решил расслабиться и просто ждать, так как не знал, насколько серьезно ранен и может ли выбраться сам из драматического положения, в которое попал.

Керни посмотрел вверх и прикинул, что пролетел три этажа перед тем, как грохнуться на балку. Затем он опустил голову — вместо нескольких нижних этажей зияла пустота. Если бы так удачно не подвернулась эта самая потолочная балка, он был бы уже мертв...

Счастливая фортуна или злая шутка судьбы, которая все равно не даст ему уцелеть?

Этого он пока сказать не мог.

— Эй, мы опускаем спасателя!

Вертолет завис прямо над ним, и через плексиглас кабины Керни увидел озабоченное лицо пилота. С левого борта машины, оборудованного лебедкой, появился человек в специальной подвеске, которого стали быстро опускать к балке.

Джеффри закрыл глаза. Понятно. Сейчас к нему спустится спасатель, убедится, что он еще жив, пристегнет к себе и поднимет на борт вертолета. После этого последует медицинский осмотр, вопросы как к свидетелю террористического акта, перелет в Торонто, дай Бог, чтобы с Моррисоном, если тот уцелел. Но в Канаде он не собирается задерживаться — тут же захватит приготовленное для него американское водительское удостоверение, кредитные карточки, разрешение на ношение оружия — и снова в Штаты. Этого он так не оставит, необходимо свести счеты...

— Эй, парень! Ты жив?

Он открыл глаза и понял, что ненадолго забылся. Наверное, это результат ушиба головы.

— Жив, как видишь, — прохрипел он, развязывая галстук, пока спасатель не разрезал его и не испортил предмет гардероба.

Глава четырнадцатая

— ...и точное число жертв пока неизвестно.

Обычно улыбчивое лицо ведущей программы теленовостей было серьезно.

— По неофициальным и неподтвержденным данным из Вашингтона, был приведен к присяге спикер Конгресса Роман Маковски, который теперь является, согласно переданной формулировке, “исполняющим обязанности президента”. Что это значит в отношении судьбы президента и вице-президента — мы не знаем. Предлагаем вашему вниманию репортаж нашего корреспондента в Вашингтоне Ричарда Блумберга.

— Говорит Ричард Блумберг. Я нахожусь в Белом доме. — Он посмотрел в блокнот. — Сегодня в двенадцать тридцать четыре в сопровождении сотрудников спецслужб спикер Конгресса Роман Маковски был доставлен на лужайку Белого дома, где он сел в военный самолет “Харриер”, который убыл в неизвестном направлении. Есть предположение, что Маковски теперь находится на борту специального президентского “Боинга-747” модели Е-4, летающего командного пункта, известного под названием “самолет Судного дня”. Как мы знаем, спикер Маковски ранее выступал с резкой критикой администрации, особенно что касалось ее мер по борьбе с так называемым “Фронтом Освобождения Северной Америки”. Теперь, как утверждают, он объявил об отложении вызова президента в суд по этому делу, цитирую, “из-за разыгравшейся трагедии, пока состояние того не улучшится”. Примерно через десять минут вы услышите официальное заявление по этому поводу представителя Белого дома Хардена Лэсситера. Возможно, тогда мы узнаем, как эта цепочка странных событий связана с ракетной атакой на здание телефонной компании в Метроу. Спасибо, Айрин.

— Благодарю, Ричард. Мы вскоре свяжемся с вами и попросим прокомментировать выступление Хардена Лэсситера, которое будем с нетерпением ждать. А пока...

На экране телевизора появилась картина здания в Метроу сразу после нанесения по нему ракетного удара, вернее, одного каркаса, который от него остался.

— Уважаемые зрители, вы видите кадры с места разыгравшейся сегодня утром трагедии. Мы только что получили любительскую видеокассету, на которой совершенно случайно посторонний наблюдатель запечатлел эпизод ракетной атаки.

На экране появилась дрожащая картинка здания телефонной компании, снятая явно неумелой рукой под неестественным углом. Диктор продолжала:

— Посмотрите в левый верхний угол экрана. Видите горящие черточки? Это приближающиеся ракеты. А теперь смотрите внимательно! Вот сейчас! Вы видите, как ракета одна за другой попадают в здание, где проходит закрытая международная конференция. На экране можно заметить самолет и вертолеты, которые пытаются эвакуировать президента и других высокопоставленных членов делегаций. К этому времени здание охватил пожар и вы видите, как справа падают на землю куски разбитой крыши и верхних этажей...

Холден отвел взгляд от телевизора. Рози взяла его за руку.

Некоторые из окруживших их “патриотов” молча вытирали слезы, другие что-то неразборчиво бормотали, остальные с горестным выражением смотрели на экран.

Глава пятнадцатая

Услышав голос Стила, его жена едва не уронила телефонную трубку и крикнула детям:

— Папа жив!

Она расплакалась, когда узнала, что он находится в больнице на обследовании.

— А как президент, Лютер? — спросила она, немного успокоившись.

Он ответил, что не знает и не мог бы сказать, даже если бы и знал. Он также сказал, что любит ее, что перезвонит позже и повесил трубку.

Да, он не знал о судьбе президента, но подозревал, что тот погиб.

Стил закрыл глаза и вспомнил взрыв, последовавший за ударом первой ракеты и руку вице-президента, лежащую рядом с ним. Спасателям понадобилось три часа, чтобы освободить Лютера из-под придавившей его балки.

Он сказал им про руку, но человек, руководивший спасателями, ответил, что ничего об этом не знает. Когда Стил посмотрел на то место, где она лежала раньше, ее там уже не было. Его сразу накололи лекарствами, от которых во всем теле разлилась слабость и стало трудно дышать. Врачи сказали, что повреждения внутренних органов не наблюдается, лишь сломаны два ребра, вывихнута нога и что ему очень повезло.

Невероятно, но все члены его группы уцелели, отделавшись лишь незначительными ранениями.

Открылась дверь.

— Лютер!

В палату вошел директор Серилья, с пластырем на левом виске и правой рукой на перевязи. Его сопровождали два незнакомых эфбээровца.

— Подождите меня в коридоре, — бросил им Серилья и прикрыл за собой дверь. — Стил, президент находится в коматозном состоянии. Шансы на то, что он выживет, невелики. Вице-президент мертв. Несколько часов назад в качестве исполняющего обязанности президента привели к присяге Романа Маковски. Давай я позвоню твоей жене.

— Я уже звонил ей, сэр.

— Хорошо. Мне сказали, что все твои люди живы — Петровски, Блюменталь, Ранингдир, Лефлер...

— Да, к счастью.

— Дело в том, что это не простая смена администрации. Прошел слух, что новое руководство собирается уволить всех, кто занимал руководящие должности при настоящем президенте, в том числе и меня. Буквально через несколько минут должна состояться пресс-конференция, на которой будет Харден Лэсситер, он обещал подробно о ней рассказать. Я вижу, что газетчики до тебя еще не добрались. Когда поднимется шумиха, они обязательно примчатся сюда и тогда будь осторожен, не скажи им ничего такого, что может попасть на заголовки. Маковски теперь только ищет повода, чтобы свалить меня, потому что и наша служба была ответственна за обеспечение безопасности проведения конференции. Он постарается вышвырнуть и тебя, и твоих подчиненных, но мы не должны так уж легко сдаться. Лично я не собираюсь подавать в отставку, пока жив президент. Врачи говорят, что есть небольшая надежда на то, что он выживет, но если это и случится, все равно уже безвозвратно пострадали клетки мозга и он никогда больше не сможет руководить государством. Я вот что хочу сказать — даже если меня уволят, все равно стране будут нужны такие люди, как ты. Поэтому не предпринимай никаких поспешных шагов — не бросай свою работу и не бери на себя слишком большую ответственность за то, что произошло.

— А сколько человек погибло, сэр?

— Пока неизвестно. До сих пор неясна судьба большинства членов канадской делегации, кроме Лайонела Моррисона и того парня, который вышел с тобой. Его фамилия, по-моему, Керни. Шеф мексиканской делегации, как написали в прессе, — “находится под охраной в безопасном месте”, а на самом деле он вряд ли протянет до завтра.

Мы проследили, откуда были запущены ракеты — с военной базы в семи милях от города. Террористы ворвались в нее, убили часовых, из одной установки сделали залп по конференции, а другую увезли в неизвестном направлении. Причем работали профессионалы — они заменили учебные боеголовки на боевые и сумели ввести в бортовой компьютер ракетной установки координаты здания телефонной компании. Там же было обнаружено тело человека, которого опознали как программиста. Его убили несколькими выстрелами из пистолета. Медицинская экспертиза показала наличие кокаина в его крови, вероятно, он был наркоманом и его могли этим шантажировать. Сейчас наши допрашивают его жену. Удалось выяснить, что у него был дружок по фамилии Порембски. Он исчез. Вот и все, что мы знаем. Один Бог ведает, что они задумали сделать со второй установкой. Это еще двенадцать ракет, которые можно запустить и залпом, и по одной — как хочешь...

— А где сейчас Маковски, сэр? — спросил Стил. Честно говоря, ему было наплевать лично на Маковски, но он испытывал глубокое уважение к посту, который тот занимал, как надеялся Лютер, — временно.

— На борту “самолета Судного дня”. Советы уже выразили озабоченность по этому поводу. Для него это самое безопасное место.

— Это точно.

— Ладно, отдыхай. С семьей все в порядке?

— Да, спасибо, сэр.

— Если события будут разворачиваться так, как я думаю, то страна будет нуждаться в тебе, как никогда раньше. Уверен, ты меня не подведешь. Не верь лжи, которую тебе будут говорить.

— Хорошо, сэр.

Директор Серилья кивнул, открыл дверь и вышел из палаты.

Стил лежал и смотрел на дверь до тех пор, пока успокоительные лекарства снова не погрузили его в сон.

Глава шестнадцатая

Том Эшбрук стоял на балконе, с которого открывался вид на живописную альпийскую долину, на склоне которой находился дом, и на поднимающиеся в нескольких милях от нее заснеженные горные вершины.

— Том! — раздался голос Дайаны.

— Я здесь, — он повернулся и посмотрел на жену. Она была прекрасна, как всегда. Ее волосы начали седеть в тридцать лет и к сорока пяти превратились в совершенно белые, но она их никогда не красила. Ее фигура осталась такой же совершенной, какой была в двадцать пять лет. Если бы не седая прическа, Дайане легко можно было дать половину ее пятидесяти четырех. Он как-то спросил, почему бы ей не покрасить волосы, и она в шутку ответила, что не хочет выглядеть слишком юной, чтобы не подумали, что он взял совсем молоденькую жену.

— Ты замерзнешь здесь, — она подошла к нему, кутаясь в теплый свитер. — Чем ты тут занимаешься?

— Думаю.

Он привлек ее к себе и обнял.

— О чем? О том, что ты хотел бы быть там, с Дэвидом?

— Да. Кто бы мог подумать, что ему придется перенести еще и такое...

— Когда Элизабет и дети погибли... — она не договорила и смахнула слезы со щеки.

— А теперь еще и ракетная атака в Метроу. Вице-президент мертв, президент — в бессознательном состоянии, а этот идиот Маковски величает себя исполняющим его обязанности, черт побери.

— Что же ты думаешь теперь делать? — подняла она на него глаза.

— Не знаю.

— Может, тебе стоит вернуться в Штаты и помочь Дэвиду, вместо того чтобы наслаждаться спокойной жизнью здесь, в Швейцарии?

— Ты угадала. Именно об этом я и думал, только не решался тебе сказать. Что ты думаешь по этому поводу?

— Не забывай, что Дэвид в два раза моложе тебя.

Том пожал плечами.

— Я ведь не собираюсь бегать там и корчить из себя десантника или коммандо. Просто мне симпатичны “Патриоты”, это настоящие американцы. Дайана.

— Верю. Но если Маковски действительно станет президентом, их дело пропало. Что же делать?

Эшбрук взглянул на жену.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, как тебе им помочь? — Она поднялась на цыпочках, поцеловала его в щеку и вздохнула. — Еще с того времени, когда погибла Элизабет и Дэвид стал им мстить, я знала, что и ты пойдешь за ним. Как ты собираешься связаться с Холденом?

— У меня ведь остались в Америке старые друзья, которые помогут, при необходимости.

— Только пообещай мне вот что, Томас.

Она называла его полным именем, только когда говорила очень серьезные вещи.

— Что тебе пообещать, Дайана?

— Будь осторожен и постарайся остаться в живых. Ведь у тебя есть я, а у меня — ты. Это очень важно, Том, намного важнее того, что имеют другие — деньги, дом, вещи...

Он покрепче прижал ее к себе и прошептал:

— Да, я знаю.

Если после смерти дочери и трех внуков еще и он погибнет, она не переживет этого.

— Я не умру, обещаю тебе, а буду жить рядом с тобой долго и счастливо.

И он прижался губами к ее волосам.

Глава семнадцатая

Дмитрий Борзой сидел в кресле у камина, потягивал белое вино и посматривал на сидящего рядом Хэмфри Ходжеса. Ноги еще побаливали, но не так сильно, как раньше.

— Невероятно! — воскликнул Ходжес.

— Еще как вероятно, — улыбнулся Борзой. — Итак, каковы результаты? Как только Маковски слезет с этого чертового самолета и войдет в Белый дом, с “Патриотами” будет покончено и вся страна увидит, кто оказался победителем в войне. То, что и требовалось доказать. Маковски вышвырнет директора ФБР Рудольфа Серилью, его связям с “Патриотами” придет конец, и те больше уже никогда не поднимут голову. С Холденом мы собираемся разобраться раз и навсегда, а эта сучка Шеперд никогда не сможет занять его места и руководить “Патриотами”, во-первых, потому что — баба, а во-вторых, — кишка тонка. Ее мы тоже позже уберем. Вот так решатся все наши проблемы, понятно?

— Понятно-то понятно, да не совсем, — вякнул в ответ Ходжес, и Борзой подумал: не стоит ли и его убрать заодно? — Что, если...

— Если Холден не клюнет, ты хочешь сказать? Нет, все продумано, ему ведь об этом скажет этот, как его... дружок с радио...

— Лем Пэрриш, — услужливо подсказал Хэмфри, поняв свою промашку.

— Да. Холден знает, что в наших руках вторая ракетная установка, которую мы якобы планируем применить, что на раненых Стила и его парней из ФБР рассчитывать не приходится и только он может помешать еще одному обстрелу. На такую приманку он обязательно клюнет и постарается побыстрее захватить установку. Вот тут-то мы его и будем ждать, — Борзой отхлебнул вина и закурил. — С нетерпением предвкушаю встречу с ним, если только его сразу же не убьют.

* * *

Лем Пэрриш опустил руку в карман и коснулся рукоятки “смит-и-вессона”. Все-таки с оружием спокойнее.

У подъезда соседнего многоэтажного дома он заметил какое-то движение, но в вечерних сумерках на темной улице было тяжело определить — то ли это Буч, то ли какой-то устраивающийся на ночлег бездомный. Все фонари были разбиты, и на тротуар падал только тусклый свет из редких незашторенных окон на первом этаже.

Но вот движение повторилось и на этот раз Лем узнал приближающуюся фигуру, знакомую прихрамывающую походку, шляпу с низко опущенными полями. Засунув руки в карманы, к нему шел Буч Сидовски собственной персоной. Это был чрезвычайно своеобразный человек, осведомитель, работавший на полицию и поставляющий ту же информацию за отдельную плату газетчикам. С возникновением “Фронта” дела его стали плохи. Доносить в полицию на террористов он теперь боялся из-за страха скорой и безжалостной мести, так как в полиции появилось немало сочувствующих ФОСА. Он перебивался случайными заработками за ту скудную информацию, которую ему удавалось сбагрить в газеты.

Сегодня утром Сидовски позвонил Пэрришу и сказал, что им нужно срочно встретиться. Он знает, где вторая ракетная установка, которую похитили террористы. Буч коротко назвал место встречи, время и повесил трубку, подозревая, что их могут подслушивать.

Весь день Лема не покидала мысль — правда ли это все? Не перекупили ли Буча, не запугали ли его? Вряд ли, судя по перебитому носу и сломанным пальцам, этим его взять было непросто. Поэтому-то и ценилась информация, которую поставлял Сидовски и которая всегда оказывалась правдивой.

Лем открыл дверцу и вышел из “Мерседеса”, на котором приехал на условленное место встречи и который не решался покинуть до последней секунды. Двигатель он не выключил и на ручник машину не поставил на случай непредвиденных обстоятельств.

Несмотря на свои недостатки, Буч Сидовски все-таки был настоящим американцем и ненавидел “Фронт”. “А не может ли эта ненависть, — подумал Пэрриш, — объясняться лишь тем, что с приходом ФОСА его доходы уменьшились?” Но он постарался отогнать эту мысль.

Сидовски приблизился к автомобилю и остановился в нескольких шагах от него. Видимо, он понимал, что от него несет дешевым виски и не хотел этим отпугнуть собеседника.

— Привет, Буч! — шагнул к нему Лем. — Ты что-то хотел мне сообщить?

— Да, — отозвался тот. — И ты сам знаешь, что.

— А откуда ты узнал про вторую установку?

— Случайно услышал треп в баре. Какие-то бандиты, судя по их виду, бахвалились друг перед другом и не соизволили обратить на меня внимания. Видно, думали, что я настолько пьян, что не в состоянии ничего соображать. Но не тут-то было. Лем, за эту информацию мне даже не надо никаких денег.

— Почему же, Буч? — удивленно спросил Пэрриш.

— У меня тоже есть гордость. Дай знать “патриотам” о том, где находятся ракеты, и пусть они раздолбают этих подонков в хвост и в гриву. Для меня самой лучшей платой будет то, что я услышу об этом в программе новостей. Договорились?

— Хорошо, я постараюсь выйти на них, — туманно проговорил Лем, так как не хотел, чтобы Сидовски знал, что он напрямую связан с “Патриотами”. Мало ли чего он мог кому-нибудь разболтать по пьяной лавочке. — Ну и где же установка?

Сидовски подошел вплотную к нему и дохнул перегаром. Лем закашлялся и хотел отвернуться, но боялся невольно обидеть этим Буча.

— Только чтобы эта информация точно дошла до “Патриотов”. Пусть они отомстят проклятым террористам.

— Ладно, я ведь тебе уже пообещал, — кивнул Пэрриш.

— В северном аэропорту, — заговорщицки прошептал Сидовски.

— В каком таком северном? — не мог сразу сообразить Лем.

Буч улыбнулся и потер щетину на подбородке.

— В Кэмп Форт Филд, в каком же еще! Который к северу от Метроу.

— А-а-а, — протянул Пэрриш, — теперь понятно.

Он отпустил, наконец, рукоятку пистолета в кармане и стал рыться в поисках бумажника.

— Ты что, — заметил его движение Сидовски, — забыл, что я тебе сказал насчет денег?

— Ну хорошо, — Лем вынул руку из кармана. — Буч, я перед тобой в долгу.

— Да ладно тебе, — бросил тот. — Угости лучше сигареткой...

И Пэрриш снова закопошился в карманах.

* * *

Дэвид Холден сидел за столом в помещении радиостудии. Рядом с ним находилась Рози Шеперд и записывала в блокнот группы чисел, которые звучали в динамике. С ними на радиосвязь вышел Митч Даймонд, голос которого сейчас и звучал в студии. Здесь же над магнитофоном склонился Педро Вильялобос — он дублировал сочетания цифр на кассету.

— ...Девятнадцать, четыре, семьдесят три, двадцать два, сто пять, шестьдесят два, четыре, девятнадцать...

Холден посмотрел на разложенную на столе карту штата. Как сказал Митч, нечетные числа, следующие в определенном порядке, означали широту в градусах, четные — долготу. Остальные числа были буквенным кодом. Зашифрованными оказались все более-менее большие города. “Патриоты” намеревались расшифровать буквы и получить их названия.

Вот числа закончились.

— Ну что там? Есть? — раздался голос Даймонда.

— Есть, — взяла Рози микрофон. — Спасибо, Митч.

— Не за что. Конец связи.

И Дэвид принялся за расшифровку названий городов, в которых террористы готовили проведение терактов.

* * *

Джеффри Керни закурил и посмотрел на Камински — одного из полицейских боссов Метроу, лысеющего человека довольно неприятной наружности, с поросячьими глазками, напротив которого он сидел в маленьком кабинете в управлении его ведомства. За столом еще находился какой-то человек из ФБР, который не посчитал нужным назвать свое имя. Джеффри только хотел спросить, собираются ли его допрашивать или это будет просто дружеской беседой, как Камински обратился к нему, постучав для пущей важности карандашом по столу:

— Мистер Керни, объясните нам, чем именно вы занимаетесь в канадской полиции?

Камински не понравился Джеффри с самого начала, поэтому он решил немного над ним поиздеваться.

— Хорошо, — кивнул он и пристально посмотрел на собеседников, — только пообещайте, что то, что я вам расскажу, останется строго между нами.

— Ладно, обещаем, — посерьезнел Камински.

— Так вот, — понизил голос Керни. — Я возглавляю специальный отдел полиции Канады, который занимается контртеррористической деятельностью и сокращенно называется ООПКБВТ.

Эфбээровец усмехнулся. Камински с удивлением захлопал своими маленькими глазками.

— Контртеррористической деятельностью? — с трудом выговорил он. — А что значит это сокращение?

Джеффри встал со стула, подкрался к двери, резко распахнул ее и выглянул в коридор.

— ООПКБВТ, — повернулся он к заинтригованному полицейскому, — страшно засекреченный отдел. О его существовании знает лишь несколько самых высоких официальных лиц. Теперь скажите вы мне — у вас обоих есть секретный допуск ЦРУ по Северной Америке номер восемь?

Эфбээровец уже смеялся в открытую, но Камински по своей простоте принимал все за чистую монету.

— Нет? — разочарованно протянул Керни. — Ну ладно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я раскрою вам тайну, только поклянитесь, что о ней больше никто не узнает в Штатах.

— Клянусь, — поспешил со всей серьезностью заверить его Камински.

— И я, — попытался подавить смех представитель ФБР.

— Так вот, ООПКБВТ значит Особый Отдел Полиции Канады по Борьбе с Внеземным Терроризмом, — замогильным голосом проговорил Джеффри и тут же со вздохом добавил: — Нет, все-таки, наверное, не надо было мне посвящать вас в правительственные тайны. Господа, мы сражаемся со злобными существами из космоса, а это дело нешуточное.

Эфбээровец расхохотался во весь голос.

Камински съежился за столом с таким видом, будто проглотил язык.

* * *

— Послушай, — обратился Дэвид к Рози. — Ну зачем тебе лететь со мной? Нет никакой необходимости подвергать еще и твою жизнь опасности.

— Хватит об этом, — перебила она его. — Я тебя не брошу — и точка.

Он помог ей застегнуть наплечную кобуру.

— Ты хоть была когда-нибудь в Кэмп Форт Филде?

— Нет, — призналась Шеперд.

— Я тоже не был. Никто из нас не был там. Мы с Педро собирались просто быстро облететь аэродром и заснять его сверху, чтобы убедиться, могут ли там террористы прятать где-нибудь вторую ракетную установку.

— Жалко, что Стил со своими ребятами все еще в больнице, — вздохнула Рози, проверяя снаряжение.

— Жалко, — кивнул Холден. — Но слава Богу, что они хоть все остались в живых.

— А что мы сделаем с этой установкой, когда отобьем ее?

— Как что? Вернем на базу. Нам она не нужна, по крайней мере сейчас, пока террористы не начали еще применять танки или бронетранспортеры. И мы ведь не собираемся обстреливать ракетами здания.

— Я все-таки верю, что президент выживет, — вдруг сменила тему разговора Шеперд.

Дэвид, откровенно говоря, сильно сомневался в этом.

— Неужели наша страна смирится с Маковски в роли президента? — продолжала она. — Я уверена, что президент выкарабкается и снова займет свой пост.

— А вдруг Маковски еще исправится и из него получится неплохой глава государства, — предположил Холден. — История знает немало случаев, когда вице-президентам пришлось в чрезвычайных ситуациях становиться президентами и они отлично справлялись со своими обязанностями...

Он начал приводить примеры из истории, в которой обладал такими глубокими знаниями, которыми Шеперд не могла похвастаться.

— Но, Дэвид, — попыталась возразить она, — ведь Серилью уволят и мы снова окажемся там, откуда начинали.

— Да как может Маковски выгнать человека с поста, на который того назначил здравствующий еще президент? Никогда не было такой должности как “временно исполняющий обязанности президента”! Даже в случаях с Эйзенхауэром и Никсоном их функции были переданы вице-президентам. Если бы выжил наш вице-президент, такой ситуации вообще бы не было.

— Я все-таки надеюсь на то, что Маковски окажется никудышным руководителем и Конгресс устроит ему импичмент.

— Это вряд ли. Ведь его партия имеет большинство в Конгрессе.

Она знала это, но неужели члены Конгресса не были сначала американцами, а потом уже членами своих партий? Неужели они не беспокоились перво-наперво о благе всей страны, а потом уже о своих политических интересах?

— Маковски выражает интересы своей партии, — продолжал Дэвид, — когда говорит об увеличении налогов с населения, попустительстве по отношению к преступникам, сомнениях по поводу доверия к простым избирателям. Действительно, если он не образумится, то может развалить страну и сыграть на руку ФОСА.

— Нет, я все-таки думаю, что президент выживет, — повторила Рози, нагибаясь, чтобы застегнуть армейские ботинки. Она готова была молиться за это.

* * *

Роман Маковски сидел за президентским столом — теперь это был его стол. На нем были установлены мониторы и разноцветные телефоны, были тут и многочисленные кнопки, при помощи которых он мог вызвать любого из своих помощников, находящихся на борту президентского спецсамолета номер один. Маковски решил воспользоваться этим.

Он нажал кнопку, соединяющую его с пилотом.

— Слушаю вас, господин президент, — раздался в динамике голос.

— Идем на посадку. Меня ждет страна, которой нужно руководить.

— Но...

— Я сказал — идем на посадку! — твердо повторил он и отпустил кнопку.

Маковски не боялся того, что самолет попытаются сбить. Он беспокоился о том, что даром идет драгоценное время. Он не опасался того, что врачам удастся вывести из бессознательного состояния законного президента страны, которого избрал народ. Тот находился в такой тяжелой коме, что можно было почти не сомневаться, что ему не удастся из нее выкарабкаться.

Все дело было в том, что страна ожидала от него решительных действий. И они не заставят себя долго ждать.

Сначала он уволит Рудольфа Серилью. Затем выразит сожаления вдове вице-президента по поводу гибели ее супруга и первой леди в связи с тяжелым состоянием президента. Бывшего. А не ввести ли, кстати, сейчас еще и смертную казнь, и приговорить к ней тех, кто не сумел обеспечить безопасность проведения конференции? Он поручит Конгрессу назначить расследование этого чудовищного преступления, которое могло произойти только из-за попустительства спецслужб, определить меру виновности в этом директора ФБР Серильи и таким образом не только уволит его, но еще и казнит...

Да, драгоценного времени совсем не стоит тратить здесь, в самолете.

Его ожидают великие свершения...

Глава восемнадцатая

Холдену раньше не приходилось заниматься аэросъемкой, но он решил попробовать применить видеокамеру, которую Педро Вильялобос установил на “Цесну”. Монитор находился внутри кабины, рядом с креслом пилота, с которого Педро управлял самолетом.

Они сделали заход над аэродромом и заметили в его дальнем конце ангар, в котором могли легко поместиться несколько небольших самолетов, не говоря уже о грузовике с ракетной установкой в кузове. Рядом с ангаром стояли два маленьких частных самолета и три легковых автомобиля.

На втором заходе Дэвид и Рози смогли рассмотреть на экране монитора машины более подробно. Это были вместительные четырехдверные шестиместные седаны. Педро решил не рисковать и больше не кружиться над аэродромом, чтобы не вызвать подозрения у тех, кто находился внутри ангара.

— Как ты думаешь, — спросила Холдена Шеперд, — сколько там может быть людей? Человек восемнадцать-двадцать?

— Будем считать, что минимум — двадцать, а максимум — вдвое больше, — ответил тот. — Лучше переоценить противника, чем недооценить. Будь уверена, что без надежной охраны они ракеты не оставят. А сколько человек можем мы выделить для этой операции, если не считать наших раненых и тех, кто останется на часах в лагере?

Рози на секунду задумалась, подсчитывая в уме, и улыбнулась.

— Со мной — тридцать шесть.

Дэвид тоже усмехнулся и покачал головой.

— Ладно, посмотрим, что из этого получится, — прошептал он.

* * *

Педро Вильялобос держал штурвал “Цесны” одними кончиками пальцев так легко, как будто управлял не самолетом, а крошечной микролитражкой. Вот он снизил скорость и заскользил вниз по посадочной глиссаде, снижаясь над аэродромом.

Через несколько секунд последовал легкий удар шасси о посадочную полосу и самолет покатился в ее конец, к ангару. Дэвид отстегнул привязной ремень, вынул из кобуры “Беретту” и засунул ее за пояс. Кроме этого, у него под левым плечом был еще один пистолет с двумя запасными обоймами и боевой нож “Защитник” — в ножнах.

Педро остановил “Цесну”, заглушил двигатель, застегнул кожаную куртку, чтобы прикрыть выглядывающую из-за ремня рукоятку “Кольта” сорок пятого калибра, и молча кивнул Холдену. Затем он сдвинул дверку кабины и спрыгнул на бетонную дорожку. Дэвид последовал за ним.

Он окинул ангар оценивающим взглядом. Его план был довольно прост — постараться прорваться внутрь и наделать как можно больше шума, пока не подоспеет Рози с подкреплением. Она возглавляла две группы “Патриотов”, которые нападут на ангар с двух сторон. Те уже находились в укрытии рядом с ограждением аэродрома. Они договорились, что “Патриоты” пойдут на штурм, как только Холден и Педро скроются внутри ангара. Дэвид заверил ее, что за сорок — пятьдесят секунд, в течение которых он останется один на один с противником, ничего страшного не случится. Но тут он обманывал не только ее, но и себя. Этого времени с лихвой хватит, чтобы изрешетить не одного человека.

— Ну что там у тебя с двигателем? — громко обратился он к Педро, следуя правилам игры, о которой они предварительно договорились.

— Ничего не пойму! — крикнул тот в ответ и подмигнул. — Заглох и все. Хорошо хоть не в воздухе. Пойдем заглянем в ангар, может, там найдется кто-нибудь из механиков.

— Хорошо, — с фальшивым энтузиазмом ответил Холден и зашагал к строению. Если бы это представление видели сэр Лоуренс Оливье или Шон Коннери, они просто сдохли бы от зависти.

Он подошел к металлической двери, ведущей в ангар, автоматически взглянул на часы и положил правую руку на пояс.

Повернув ручку левой, Дэвид вошел внутрь.

Он оказался в маленьком помещении без окон, но хорошо освещенном, похожем на герметический шлюз какой-то лаборатории. Не закрывая дверь, он повернулся и шепнул Вильялобосу:

— Вроде никого. Побудь пока снаружи.

Он вытащил пистолет, шагнул вперед, и входная дверь захлопнулась за ним. Холден повернулся и увидел, что изнутри она была без ручки. Почуяв неладное, он прыгнул к ней и толкнул наружу. Она открывалась только внутрь.

— Педро! — крикнул он и забарабанил по металлу, чувствуя, что попал в ловушку.

Вдруг с двух сторон послышалось зловещее шипение, по полу начал расползаться какой-то туман и в нос ему ударил едкий запах. В ту же секунду распахнулась дверь, ведущая дальше в ангар, и в плотных клубах возникли фигуры с автоматами в руках. Их лица закрывали противогазы. Дэвид закашлялся, споткнулся, упал на колени, но сумел поднять пистолет. Сквозь заливающие глаза слезы он рассмотрел установленные у противоположной стены две телекамеры. Увы, слишком поздно он их заметил! Холден выстрелил раз, второй, и два человека в противогазах упали. Он с трудом поднялся и метнулся в сторону, стараясь выиграть хоть несколько секунд. В легких, казалось, бушевал огонь.

В этот момент входная дверь с треском распахнулась и внутрь прыгнул Вильялобос. Оглушительно ударили автоматные очереди, и Педро упал, не успев ничего понять. Дэвид потерял равновесие, упал спиной на стену и выстрелил несколько раз на звук, так как уже не мог ничего видеть. Послышался крик и удар об пол еще одного упавшего тела.

Снаружи раздался винтовочный треск и крики идущих на штурм “Патриотов”.

Внезапно Холден ощутил на себе чьи-то руки. Его рывком подняли на ноги и он увидел перед собой еще одно лицо в противогазе. Он упер ствол “Беретты” в грудь противника и нажал два раза на спусковой крючок. Того отбросило назад, и тело рухнуло на бетонный пол.

Дэвид бросился к Педро, поднял его, подтащил к входной двери и ударил в нее ногой. Безрезультатно, она даже не пошевелилась.

А газ продолжал с шипением наполнять тесное помещение. Он чувствовал его жжение уже не только в легких, но и на лице и руках.

Стрельба снаружи ангара усиливалась.

— Рози! — прохрипел Холден, теряя сознание...

* * *

Шеперд выпустила длинную очередь из М-16 по крыше ангара, откуда бил пулемет. Противник находился на командной высоте футов в тридцать над бетонным полем аэродрома и простреливал кинжальным огнем все пространство перед ангаром.

Бегущие за ней “патриоты” попадали в зону убийственного огня и падали, одни — раненые, другие — убитые. На рулежной дорожке уже лежало восемь тел.

Рози во главе полудесятка бойцов устремилась ко входной двери, но в это время большие ворота ангара вдруг распахнулись и изнутри послышался громкий гул. Шеперд кинулась в сторону и упала на бетон.

В эту секунду из ангара показался вертолет, летящий буквально на высоте двух футов, — как видно, пилот был настоящим мастером. Рози вскинула винтовку, выстрелила несколько раз, но тут вертолет вылетел на открытое пространство, повернулся вокруг своей оси и она с ужасом увидела Холдена, каким-то образом привязанного снаружи к плексигласовой кабине.

— Дэвид! — закричала Рози, опуская М-16.

Вертолет плавно прошел мимо нее и стал медленно набирать высоту.

Она отбросила винтовку, со всех ног кинулась к нему, подпрыгнула и сумела уцепиться одной рукой за шасси. Но вертолет резко рванулся вверх, ее пальцы соскользнули и она упала на бетон.

— Дэвид! — снова вскрикнула она, чувствуя, как из ангара вырывается какой-то дым, от которого сразу запершило в горле.

Глаза ее залились слезами...

* * *

Пулемет на крыше здания, как оказалось позже, был с дистанционным управлением, расчета при нем не было.

Когда “патриоты” вбежали в ангар, они ощутили, что первое помещение заполнено отравляющим газом, который постепенно рассеивался. Рози намочила водой из переданной ей фляги свою куртку, закрыла ею лицо и, стараясь еле дышать, стала шаг за шагом обследовать газовую камеру.

Вскоре она натолкнулась на распростертого в луже крови Педро Вильялобоса.

Педро был мертв. В его груди зияло несколько ран.

“Патриоты” вынесли его тело наружу и прикрыли куском материи.

Несомненно, все это было подстроено специально и ангар послужил своеобразной западней. Рози поняла, что информацию об аэродроме им подсунули нарочно. И, что самое обидное, они так легко поверили ей! Ладно же, тот, кто послужил ее источником, жестоко поплатится за это. Но только после того, как она освободит Дэвида. Она убеждала себя, что он останется жив.

На полу в газовой камере “патриоты” нашли обе “Беретты”, принадлежавшие Холдену. Пистолеты, в одном из которых не осталось ни единого патрона, валялись рядом с тем местом, где лежал Педро.

Входная дверь оказалась без ручки с внутренней стороны, открывалась она только внутрь, а по ее периметру тянулся резиновый уплотнитель.

Когда Рози не могла уже сдерживать дыхание, она выбежала из ангара и опустилась на землю, подставив лицо порывам свежего ветра и дрожа от ненависти.

— Нас специально заманили в эту ловушку, — бросила она подошедшей Пэтси Альфреди. — Ракетная установка послужила лишь приманкой. Они хотели убить Холдена или взять его в плен. — Шеперд закашлялась и вытерла слезы, струящиеся по щекам. — Я убью того сукиного сына, который сообщил нам об этом аэродроме. Нужно спасать Дэвида...

Альфреди опустилась на колени рядом с ней.

— Куда же они полетели? Если террористы не убили Холдена сразу, есть шанс на то, что мы еще выручим его.

— Да, — постаралась дышать ровнее Шеперд. — Наверное, они хотят выпытать у него о нашем союзе с Серильей, чтобы опорочить директора ФБР. Или будут требовать фамилии других руководителей “Патриотов”.

Она с трудом поднялась на ноги, чувствуя боль в разбитых в кровь при падении с вертолета коленках и не смогла сдержать крик:

— Негодяи! Я не отдам его вам! Вы слышите, подонки, — не отдам!

Глава девятнадцатая

Он ощущал боль в каждой клеточке своего тела. Глаза едва открывались, и перед ними он различал лишь неясное движение. Такого страдания Дэвид еще никогда не испытывал.

Он попытался двинуть рукой и услышал собственный стон, больше похожий на звук, издаваемый загнанным зверем в предсмертной агонии.

Затем этот звук потонул в грохоте, похожем на шум урагана. Грохот бил по барабанным перепонкам и разрывал их на части.

Руки не двигались. Конечности не слушались команд, которые посылал воспаленный мозг.

Холден чувствовал, как тело пронизывает нестерпимый холод, но одновременно кожу как будто обжигало жаркое пламя.

Он попробовал покачать головой, и весь мир вокруг него заходил ходуном.

Дэвид хотел закричать, но ни единый звук не сорвался с его губ...

* * *

Вертолет приземлился.

В десяти шагах от него стоял на костылях Дмитрий Борзой и поток ветра от лопастей развевал его пышные волосы.

Вот, наконец, и Дэвид Холден, привязанный за руки и ноги снаружи к плексигласовой кабине приземлившегося вертолета.

Его одежда превратилась в лохмотья, а лицо покрывали синяки и кровоподтеки.

Дэвид Холден безвольно повис на веревках, стягивающих его запястья.

Рот широко открылся, и только еле вздымающаяся грудь говорила о том, что он еще жив.

— Мистер Джонсон, — повернулся к Борзому стоящий рядом с ним Хэмфри Ходжес, — прикажите снять его, иначе бедняга сейчас умрет. Он же все-таки человек. Сделайте же что-нибудь!

— Конечно, мы его там не оставим, мой великодушный друг, — прищурившись, кивнул тот. — Я не позволю ему так легко умереть...

Глава двадцатая

Мими Бейкер с радостью вызвалась помочь. На голову Рози водрузили тот самый светлый парик, который она надевала, переодевшись медсестрой, когда впервые встречалась с Лютером Стилом для обсуждения союза между “Патриотами” и ФБР. По злой иронии судьбы, теперь ей предстояло увидеться с Рудольфом Серильей, чтобы просить его о помощи, хотя сейчас их союз почти распался.

Весь этот маскарад был необходим для того, чтобы ее не узнали во время какой-нибудь случайной полицейской проверки на улице. Шеперд также необходимо было поговорить с директором ФБР. Она уже звонила ему и условилась о встрече. Он тоже выразил горячее нетерпение побеседовать с ней.

Это ее обеспокоило еще сильнее.

С помощью Мими она наложила на лицо столько грима, что в других условиях его хватило бы ей на неделю, и даже приклеила искусственные ногти, так как ее собственные всегда были обломаны об оружие или обо что-нибудь еще.

Под широченное платье, в которое свободно поместились бы две женщины, подвязали подушку, чтобы придать Рози вид беременной. Подобрали сумочку под цвет туфель.

С пистолетом пришлось на время расстаться.

Шеперд не могла себе позволить, чтобы при возможном обыске у нее обнаружили оружие и узнали в ней одного из “патриотов”.

Вся в напряжении от страха, она вела одолженный “Форд” по городу в направлении управления ФБР, где ее должен был ожидать Серилья. По дороге встретились два полицейских дорожных блок-поста.

Она проехала оба, не вызвав подозрений.

В назначенное время она стояла в вестибюле нужного ей административного здания и демонстративно массажировала поясницу, как посоветовала ей опытная Бейкер, всем своим видом показывая прохаживающимся охранникам, как тяжело быть беременной. Живот вспотел под подушкой, а бинт, которым она была примотана, нещадно сдавливал бока.

Наконец, минут через десять открылась дверь лифта, расположенного за столом дежурного офицера, оттуда вышел незнакомый ей человек и оглянулся по сторонам.

— Вы случайно не меня ищите? — шагнула к нему Рози.

Он как-то странно посмотрел на нее.

— Мне нужна миссис Канингэм.

— Я миссис Канингэм.

Человек недоверчиво уставился на нее.

— Канингэм — это я, — повторила Шеперд, подходя вплотную к нему.

Он пожал плечами, пропустил ее в лифт и нажал кнопку. Дверь закрылась, и лифт начал подниматься.

— Шеф сказал мне, что он ждет брюнетку. И он ничего не упомянул о том, что вы в положении...

— Очень быстрая беременность, — вздохнула Рози. — Так резко наступила, что сама не ожидала... А волосы я покрасила.

— Понятно.

Лифт остановился. Указателя этажей в нем не было. Шеперд вышла, прижимая сумочку к подушке.

— Сюда, мадам.

Сопровождающий показал на деревянную дверь, на которой не было ни номера, ни фамилии. Он постучал в нее, дверь распахнулась, и в ней показался охранник с “Узи”.

— Кто это? — с удивлением протянул он.

— Ладно, хватит ломать комедию! — резко бросила Рози. — Скажите Серилье, что я пришла. И побыстрее, у меня нет времени.

Она шагнула к двери, и охранник отступил в сторону, явно не зная, как поступить с беременной дамой. Шеперд подумала, что у беременности есть такие преимущества, о которых она раньше и не догадывалась.

— Мистер Серилья! — крикнула она в сторону двери в другом конце приемной.

Через пару секунд дверь открылась и из нее вышел Рудольф Серилья, с забинтованной головой и рукой на перевязи.

Рози подавила улыбку.

— Только не говорите, что вы меня не узнаете, — она похлопала себя по огромному животу и добавила, — после всего того, что между нами было.

У охранника с автоматом отвисла челюсть.

— Парень, закрой рот, — повернулась к нему Шеперд. — А не то переловишь всех мух.

— Заходите, — кивнул ей директор ФБР.

Он пропустил ее в кабинет и закрыл за ней дверь.

— Садитесь, детектив Шеперд, — проговорил он.

Она присела на краешек стоящего напротив стола стула и серьезно посмотрела на него.

— Мне нужна ваша помощь.

Серилья отвел взгляд.

— Боюсь, что я уже вряд ли смогу кому-нибудь помочь. Слушали программу последних новостей? Меня сместили с должности на время расследования причин плохого обеспечения моей Службой безопасности злополучной конференции. Кроме этого, еще подняли вопрос о моем сотрудничестве с “Патриотами”. Никто теперь не поверит, если я скажу, что действую по указаниям президента, который, к тому же, может умереть в любую минуту. Кому мне приказывать? Лютеру Стилу? А какое я имею право разрушать его карьеру, его жизнь? Так что спасения от меня не ждите, но обещаю, что помогу хоть немного, если смогу. Вы думаете, Холден жив?

— Да! — не раздумывая, ответила Рози.

— Вы в этом так уверены?

— Я сердцем чувствую, что он не умер, — прошептала она.

Серилья улыбнулся.

— Ну хорошо. Только где его искать? Мы пока не обнаружили другой базы ФОСА, кроме той, на Седар Ридж.

— Может, допросить еще раз Чарли Ланга? — задала она наивный вопрос, заранее зная ответ на него. — Вдруг он знает, куда они могли упрятать Дэвида...

— Толку из этого не будет. Если террористы действительно не убили его сразу, а где-то удерживают, то они выбрали такое место, о котором Ланг и не догадывается.

— Это я понимаю, — вздохнула Шеперд и поправила сползающую на колени подушку.

— Единственное, что вам не хватает, — засмеялся Рудольф Серилья, — так это распухших лодыжек.

— Что?

— В качестве окончательного штриха к вашему маскарадному костюму. Очень часто у беременных распухают ноги...

— Ладно, — кивнула она, — в следующий раз я подложу что-нибудь в чулки.

— А вы не пробовали проследить, от кого поступила информация по поводу того, что террористы якобы прячут ракетную установку на том проклятом аэродроме?

— Да. Я говорила с Лемом Пэрришом. Ему об этом сообщил человек по имени Буч Сидовски, бродяга и пьяница, но Лем говорит, что он не продался бы “Фронту” за всю выпивку в мире. Видимо, ему специально дали подслушать разговор межу террористами в баре, чтобы он передал нам эту дезинформацию. И самое главное — Буч уже мертв. Его сбил и переехал в темном переулке какой-то грузовик. Причем переехал два раза.

— Ничего себе, — грустно покачал головой Серилья. — Ну что же, скажу тогда своим, чтобы они допросили еще разок Чарли Ланга. Попытка — не пытка. Может, удастся на след напасть.

Рози показалось, что в его голосе было больше сомнения, чем в ее собственном.

— У меня есть еще одна мысль, — продолжала она. — По поводу “Фронта”. У них все главари — иностранцы? Как Борзой — Джонсон?

Директор ФБР посмотрел на нее, задумался, затем кивнул.

— Похоже, что так. Но если вы думаете, что в этом деле можно ожидать помощи от ЦРУ или от других разведслужб, то глубоко ошибаетесь. Они сейчас не подойдут ко мне и на пушечный выстрел.

— Я говорю о другом. Вы слышали когда-нибудь о Томасе Эшбруке? — спросила Шеперд.

Серилья сел в кресло и потер виски.

— Фамилия вроде знакомая, где-то мне приходилось ее встречать пару месяцев назад...

— Это тесть Дэвида, отец Элизабет. Холден рассказывал мне о нем. Ему пришлось из-за чего-то там срочно уехать из Штатов, и теперь он живет в Швейцарии. Дело в том, что Эшбрук довольно богат... Думаю, что нам помогли бы его деньги.

— Вы хотите, чтобы я нашел его и связал с вами?

— А вы сможете это сделать?

— И что потом?

— Дэвид жив. Я должна найти его. Это самое главное. Без него “Патриоты” Метроу просто распадутся, ведь это он сделал из нас реальную силу. А как только в газетах появятся сообщения о том, что прекратилось единственно серьезное сопротивление террористам, то вскоре исчезнут “Патриоты” и в других городах. Так что вам он тоже нужен.

— Мисс Шеперд, — Серилья улыбнулся, встал из-за стола, подошел к Рози и взял ее за руку. — Вот что я хочу вам сказать. Я знаю, что вы любите Дэвида, и, скажу откровенно, он того заслуживает. Обещаю, что постараюсь вам помочь, чем только смогу. Расскажите мне все, что вы знаете о Томасе Эшбруке, и я отдам приказ своим верным людям найти его. Кроме того, я свяжусь с теми, кто допрашивает Чарли Ланга, и распоряжусь сделать кое-что еще. Если мне удастся помочь вернуть вам Дэвида — Господи, помоги мне это сделать, — то вам обоим будет лучше сразу же уехать за границу. Теперь я совсем не уверен в судьбе нашей страны.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, поднимаясь со стула.

Серилья на секунду смежил веки, потом открыл их и посмотрел Рози прямо в глаза.

— Если президент умрет, как говорят врачи, то Роман Маковски может править Штатами в течение нескольких лет. И уж он-то постарается превратить эту страну в социалистический рай. Такие американцы, как вы или я, — а нас большинство — не смирятся с этим, и разразится гражданская война, по сравнению с которой террористические акты ФОСА покажутся детскими забавами. Запомните мои слова.

Шеперд поразило зловещее звучание последней фразы.

— Я помогу вам вернуть Дэвида, — продолжил директор ФБР, — не только потому, что вы любите его, но и из-за того, что Америке он может понадобиться намного больше, чем вы себе представляете. Намного больше.

Как ни старалась сдержаться Шеперд, из ее глаз хлынули слезы.

Глава двадцать первая

— Холден! Ты слышишь меня?

Дэвид на мгновение подумал, что ослеп, потому что, когда открыл глаза, ничего не увидел перед собой. Он часто задышал и почувствовал, как ко рту прилипла ткань — его голову закрывало подобие капюшона. Он потряс головой, пытаясь сбросить его, но от движения мозг стиснули болевые спазмы.

Ему стало холодно.

Руки и ноги затекли и отказывались повиноваться.

— Узнаешь, кто с тобой говорит?

Он попробовал сказать что-нибудь, но воспаленный язык не двигался в пересохшем горле.

Дэвид почувствовал, как с его головы срывают капюшон, и закрыл глаза от яркого света, бьющего прямо в лицо.

Через несколько секунд он снова поднял веки.

Над головой раскачивалась голая лампочка. Он опустил глаза.

Одежда была изорвана в клочья, на ногах не было ни туфель, ни носков.

Он сидел на стуле, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Связан?

Опять раздался голос, но Холден сумел рассмотреть лишь фигуру говорящего, ничего больше.

— Я давно ждал возможности поговорить с тобой. Жалко, что нам не пришлось встретиться раньше в такой обстановке. Тебе интересно, что я имею в виду? Ничего, сейчас узнаешь...

Голос был ровным, почти приятным, но в нем сквозило что-то, напоминающее безумие.

Он продолжал:

— Некоторое время ты был для меня просто надоедливой помехой, не больше. Как прилипчивая муха, которая отвлекает от работы. Я просто хотел прихлопнуть тебя — и все. Но после нашей первой встречи мне захотелось большего. Если ты не понял до сих пор, к чему я веду, то скоро поймешь. Мне стало мало твоей смерти. Но тут вдруг вмешались непредвиденные обстоятельства — та ценная информация, которой ты обладаешь. Фамилии руководителей “Патриотов” в Метроу и других городах, подробности соглашения между вами и директором ФБР Серильей, местонахождение ячеек и баз твоих сообщников. Все важные данные. Вот они-то и мешают мне расправиться с тобой так, как хочу этого я. Но все-таки я не оставляю надежду хоть немного отплатить тебе за нашу последнюю встречу.

Дэвид попытался ответить, но с разбитых губ не слетело ни единого слова.

— Жалко, что допросы должны вестись в определенных рамках, чтобы при необходимости мы могли показать тебя живого и якобы невредимого. Вскоре — хотя тебе это время покажется несравненно длиннее — мы вывезем тебя за границу. Для тебя не имеет значения — куда, но ты потеряешь последнюю надежду на помощь. Там тобой займутся знающие специалисты, с самым современным оборудованием и медицинскими препаратами. Ты сам будешь умолять, чтобы они послушали твои признания, ты разговоришься так, что тебя будет невозможно остановить. Ты станешь одним из наших средств для будущей победы в Америке и во всем мире. Кто знает — возможно, когда-нибудь мы станем коллегами. Однако не будем тратить драгоценное время на пустые разговоры. До твоей отправки за границу у меня есть несколько часов, в течение которых ты находишься в моем полном распоряжении. Очень жаль, что нельзя причинять тебе видимые увечья, иначе я сделал бы с тобой такое, о чем ты даже не догадываешься. Но все равно эти часы будут преследовать тебя неописуемыми ужасными снами всю оставшуюся жизнь. Так что думай, что я — твой самый страшный кошмар.

— Кто... — сумел прохрипеть Холден.

— Ты не узнаешь мой голос? Действительно, нам мало довелось поговорить во время последней встречи. Я ведь был занят той шлюхой, которую ты трахал каждую ночь. Какая жалость, что не удалось сбросить ее в океан... А ты проявил чудеса героизма и победил меня. Но только временно. Как видишь, я не погиб. Всего лишь переломал ноги, но раны уже заживают. Да, ты был настоящим героем, когда спасал свою стерву. Посмотрим, каким героем ты будешь теперь. Закричишь? Взмолишься о пощаде? Нет, я не хочу этого. Покажи свое геройство, чтобы воодушевить меня. Мне сейчас так не хватает воодушевления.

К Дэвиду постепенно возвращалось зрение, и очертания сидящей перед ним на стуле фигуры становились более отчетливыми. Рядом, у стены, стояли два костыля.

Борзой — Джонсон! Холден узнал лицо, которое он видел сквозь плексиглас вертолетной кабины, узнал это сатанинское выражение. Он не забыл его, оно навсегда осталось в памяти.

— Сначала я расскажу, что собираюсь делать с тобой. Надеюсь, у тебя сильное сердце, не подведет? Мне очень не хотелось бы, чтобы ты сразу отдал концы. Так вот — мои ребята сейчас окунут тебя в ледяную воду, ты начнешь захлебываться, она попадет в легкие и живот. Но это была бы слишком легкая смерть. Мы вытащим тебя, положим на холодный бетонный пол и немного поработаем палками, чтобы ты вырвал всю воду, которой успел наглотаться. Но и это еще не все. Затем мы прикрепляем провода от аккумуляторов к, скажем так, определенным чувствительным местам. Например, к мошонке. Или соскам.

Борзой засмеялся.

— Не надо забывать, что и у мужчин есть соски. К языку тоже неплохо. После электрического шока процедура повторяется — вода, палки и так далее. Ее главная отличительная черта — бесконечность. Жертва понимает, что удары током прекратились, но впереди его ожидает купание, рвота и опять ужасный ток. Ну, на этом я заканчиваю вступительную часть.

Дэвид ничего не ответил. Его тело тряслось, но не столько от холода, сколько от предчувствия неизбежного кошмара.

— Итак, сначала — водные процедуры. Держись веселее, Холден!

Дэвида схватили сзади за волосы, сорвали со стула, протащили несколько шагов и утопили голову в чане с обжигающей водой, на поверхности которой плавали кубики льда.

Он едва успел вдохнуть в легкие побольше воздуха.

Глава двадцать вторая

Лайонел Моррисон отстегнул ремень и задвинул откидной столик в спинку переднего сиденья. Джеффри Керни закурил, как только погасла запрещающая надпись.

По проходу между сиденьями шла стюардесса. Она поравнялась с Керни и улыбнулась ему.

— Не вовремя разбился этот Борзой, — сказал Моррисон. — Он мог бы дать тебе какую-нибудь зацепку.

Джеффри смотрел вслед стюардессе. У нее были очень стройные ноги.

— Знаете, инспектор, — проговорил он, — у меня есть теория по поводу того, что мужчины, когда смотрят на привлекательные женские ножки, думают совсем не об их красоте, а о том месте, к которому они ведут. Что же касается Борзого — если это настоящая фамилия — он или до сих пор жив, или ФБР преувеличивало его заслуги по части организации террористических актов “Фронта”. Лично я склоняюсь к первому варианту.

— Вы думаете, что он остался в живых после падения с вертолета в море?

— Да, если он сразу не пошел под воду и не утонул. Как долго вы, например, можете оставаться на плаву?

— Ну, я не такой уж непревзойденный пловец, но, думаю, что с час продержался бы.

— Предположим, что Борзой плавает лучше вас. Он оказался в воде всего в нескольких милях от берега, пусть даже сильно ударившись о поверхность. Он знал, в какой стороне находится остров и куда плыть, так как часто летал над той частью океана на вертолете, когда подбирал иностранцев с корабля или подводной лодки. Кроме того, что немаловажно, как раз было время прилива.

В салоне раздался голос командира экипажа, который объявил о том, что он приветствует пассажиров, что рад и счастлив вести самолет, прозвучали и прочие дежурные фразы, которые всегда говорятся в таких случаях. Керни потушил сигарету. Появилась другая стюардесса — у этой ноги были похуже — и предложила им напитки. Моррисон взял виски, Джеффри — американское вино “Шабли Бланко”.

— Я консультировался с ребятами из береговой охраны, — продолжал Джеффри, когда стюардесса прошла дальше. — И они сказали, что в то время, когда Борзой упал в море, был сильный прилив. Короче говоря, если он сумел продержаться на поверхности некоторое время, его могло просто вынести волнами на берег. А кто бы мог пройти мимо незнакомого человека, если бы нашел его там в таком состоянии? Его наверняка подобрали и выходили бы. Теперь, инспектор, я собираюсь предпринять вот что, — он сделал глоток вина. — Взять необходимые мне вещи, вернуться на Седар Ридж и постараться найти тех, кто подобрал Борзого на берегу, если моя гипотеза верна. Если эта версия окажется тупиковой, придется придумывать что-то другое. Но пока у меня есть все основания подозревать, что Борзой жив и все еще руководит ФОСА.

— И что будет, если вы действительно его найдете? — шепотом спросил Моррисон.

Керни отхлебнул еще вина.

— Конечно, в наших общих интересах было бы прикончить его как можно быстрее — и делу конец. Но тогда мы не узнаем, кто стоит за всей бандитской деятельностью ФОСА. Наши советские друзья, которые на весь мир ратуют за разрядку, или какой-то другой союз дьявольских стран, о котором мы и не подозреваем? Если удастся заставить Борзого признаться, на кого он работает, — отлично. Нет — я пристрелю его лично. Как говорится, буду действовать по обстоятельствам, инспектор.

И Джеффри залпом осушил пластиковый стаканчик.

Глава двадцать третья

Дэвид открыл глаза и почувствовал, что его держат чьи-то руки. Все начиналось снова.

Он понял, что терял сознание.

Зрение до сих пор не пришло в норму.

Руки и ноги исчезли, теперь эти слова превратились в ничего не значащие понятия. Он не мог даже чувствовать боль в них.

Вот его снова куда-то тянут по полу.

Он ощутил дрожь в голом теле.

Вода.

Плавающие на ее поверхности кусочки льда.

Он сделал вдох, и легкие едва не лопнули от боли.

Голову с силой погрузили в воду.

Рука, вцепившаяся в затылок, надавливала вниз, вода попала в нос, уши... Холден не смог долго держать рот закрытым, вода ворвалась в него, и он стал захлебываться. В следующую секунду, когда спасительное избавление в виде очередной потери сознания было так близко, его выдернули из воды и бросили на пол. Голова со стуком ударилась о бетон, и тело сжали спазмы — и от рвоты, и от холода.

Перед замутненным взором мелькнуло лицо Борзого — Джонсона. А затем обрушились удары палками. Дэвид стонал и захлебывался одновременно. Удары следовали один за другим по животу и груди до тех пор, пока уже было нечем рвать.

Снова руки.

Бросок на стул.

Аккумулятор.

Металлический привкус провода, засунутого в рот.

Руки, сующие второй провод в пах.

Он попытался закричать, но услышал только животный стон.

Удар током.

Падение со стула.

Кто-то пнул его ногой и выругался. Затем руки в резиновых перчатках водрузили его обратно на стул.

Еще один электрический разряд.

Боль начиналась во рту и в паху, затем заполняла все тело, которое содрогалось и пульсировало от нее.

Он снова упал со стула и скорчился на холодном полу. Ток продолжал бить.

Темнота.

Вода.

На этот раз он не закрывал рот, надеясь умереть. Чернота.

Боль в воспаленном горле, от которой он очнулся, и его опять вырвало.

Стул.

Провода.

Больше он боли не ощущал...

* * *

Дэвид лежал на бетоне и не хотел открывать глаза.

— Холден, что же ты молчишь? Неужели ничего не хочешь мне сказать? Язык откусил?

Если он умрет, то не сможет отомстить Борзому.

Его подняли, отцепили провода, и перед тем, как голову погрузили в чан с водой, он успел глубоко вдохнуть...

* * *

Он смотрел в окно, как к зданию подъезжает “Мерседес”.

“Мерседес” остановился.

Из здания вышел Косяк, подошел к машине и заговорил с человеком, выбравшимся из-за руля.

Вот они вошли внутрь, и Борзой повернулся в сторону двери, выходящей в коридор, скользнув взглядом по стоящему рядом столику. На нем лежали сигареты, зажигалка, пепельница и наплечная кобура, снятая с Холдена. Кобура была снабжена двумя карманчиками для запасных обойм и ножнами с не совсем обычным ножом.

Распахнулась дверь, и в комнату шагнул Инносентио Эрнандес.

— Дмитрий! Рад тебя видеть.

— И я рад тебя видеть, Инносентио, — кивнул Борзой.

Лицо стоящего рядом Косяка выразило удивление — наверное, из-за того, что Инносентио назвал Борзого по имени, которое тот слышал в первый раз.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Джонсон? — обратился он к нему.

— Нет, Косяк, спасибо. Ты ничего не хочешь, Инносентио?

— Пива не найдется?

— Конечно, найдется.

Косяк улыбнулся и вышел из комнаты. Эрнандес пересек ее в три шага и уселся на диванчике напротив Борзого. Это был крупный человек более шести футов роста, весом фунтов двести пятьдесят, темноволосый, гладко выбритый, с улыбающимися глазами. Борзому он всегда казался огромным ребенком.

Вернулся Косяк, он принес бутылку пива, которое протянул Инносентио, и тихо вышел из комнаты.

— Как тут наш гость? — спросил тот добродушным тоном, откупоривая бутылку.

— Живой. Я обещал только это.

— Ты должен думать сначала о деле, а потом уже об удовольствии, — засмеялся Эрнандес.

— Да, удовольствие было огромное, — усмехнулся Борзой. — Жалко только, что мало.

Его собеседник пожал плечами.

— Какой с него будет толк, если мы его покалечим и у него отобьет память? Надеюсь, ты не переусердствовал?

— Нет, к сожалению...

— Да ладно, хватит тебе. Теперь он будет посговорчивее.

— Надеюсь. Я несколько раз даже прекращал э-э-э... процедуры, потому что боялся, что он умрет. Цени мое великодушие.

— Ценю, — Инносентио отхлебнул из бутылки и поставил ее на пол рядом со своими кроссовками неправдоподобно большого размера. — Мне сказали, что мы должны любым способом заставить его выступить и заклеймить правительство США. Это, с одной стороны, внесет смятение в ряды “Патриотов”, а с другой, вызовет резкие меры к ним со стороны правительства. Вот повезло этому кретину Маковски, правда? Так легко прийти к власти...

Борзой просто кивнул, не имея желания разговаривать на эту тему.

— А где он?

— Холден? В гараже. Отдыхает. Ты хочешь перегрузить его в багажник?

— Да. Как ты думаешь, инъекция его не прикончит? Не хочу, чтобы он очнулся по дороге.

Борзой задумался.

— Думаю, выдержит. Что ты собираешься ему вколоть? Пентатол?

— Да, — кивнул Эрнандес. — А что это на столе?

— Его вещи, — сказал Борзой, взглянув на кобуру.

Инносентио встал и подошел к столику.

— Можно?

— Конечно.

Эрнандес поднял кобуру.

— Для “Беретты”?

— Да.

Он вынул из ножен нож и восхищенно присвистнул.

— Ух ты, вот это оружие. “Защитник”, — прочитал он надпись на лезвии. — Ручная работа?

— Наверное.

Инносентио взмахнул, им и клинок со свистом рассек воздух.

— Отличный нож, — вздохнул он. — Уж я-то в них разбираюсь. Esta bien[1]. Продай, Дмитрий. И нож, и кобуру. Я ведь тоже иногда ношу “Беретту”.

Борзой сам хотел оставить эти трофеи себе, чтобы они напоминали ему о том, что когда-то принадлежали одному из главных врагов, с которым он справился, — Дэвиду Холдену, но Инносентио был старым товарищем, в чьих услугах он еще нуждался.

— Ладно, пусть это будет моим подарком тебе, Эрнандес. Пусть нож послужит тебе в боях с капиталистами, и я буду доволен этим.

— Ты настоящий друг, Дмитрий! — воскликнул Инносентио, вгоняя нож в ножны.

— Только пообещай, что глаз не будешь спускать с Холдена, — сказал Борзой.

— Даю тебе честное слово, amigo! — засмеялся тот.

Глава двадцать четвертая

Дэвид очнулся.

Ему было тепло и приятно.

Он лежал в кровати и был укрыт легким одеялом. Комнату ярко освещал солнечный свет, проникающий сквозь прозрачные шторы.

Он приподнялся, чувствуя боль в затекших мышцах, и отбросил одеяло. Грудь, живот и пах покрывали синяки и кровоподтеки. Язык распух и еле ворочался во рту. Он произнес несколько слов, чтобы убедиться, что может разговаривать. Это получилось, но с трудом.

Он медленно опустил ноги на пол и потихоньку встал с постели. Живот свело судорогами, и он едва не упал на колени, но справился со спазмами и сумел выпрямиться, придерживаясь за кровать. Дэвид отдышался и обвел взглядом комнату.

На стуле висела одежда. Чистая и размер подходящий. На прикроватном столике — его “Ролекс”. Он потянулся и надел часы на руку. Судя по календарику на циферблате, он выпал из жизни на целых четыре дня.

Пачка сигарет и зажигалка. Холден открыл непочатый “Винстон”, закурил и закашлялся.

Затем мелкими шажками подошел к окну и выглянул в него. Внизу — залитый солнцем маленький садик с необычными яркими цветами. За ним — широкая лужайка с растущим по периметру густым, аккуратно подстриженным кустарником. Далее — высокий забор.

Дэвид повернулся и направился к двери, чувствуя легкое головокружение от сигаретного дыма. Повернул ручку — она, к удивлению, подалась, и дверь раскрылась. Он выглянул в коридор — недалеко от двери стоял стол, за которым никого не было, но на нем находилась ваза со свежесрезанным букетом.

Холден захлопнул дверь, прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти события последних дней.

Пытки. На теле еще были свежи их следы. Больше всего болели мышцы живота от побоев, а кожа приобрела синюшный цвет.

Он заметил небольшую дверь в противоположной стене комнаты и направился к ней. Нащупав за дверью выключатель, щелкнул им.

Ванная. Дэвид поднял крышку унитаза, бросил в него окурок и спустил воду. Подошел к зеркалу, потер ладонью отросшую щетину и решил побриться обнаруженным здесь же одноразовым станочком. Потом почистил зубы новенькой зубной щеткой и улыбнулся. Жизнь потихоньку становилась не такой уж бессмысленной, как он думал вначале.

Рядом с ванной висели большие свежие полотенца, на полочках стояли пластиковые бутылки с шампунем и красочные упаковки с мылом. Холден набрал полную ванную теплой воды и с удовольствием полежал в ней, с содроганием вспомнив о холодной купели с кусками льда, в которую его окунали не так давно.

Когда он вытащил из ванной пробку и стал вытираться, то понял, что что-то не так. Что привлекло его внимание? Он задумчиво посмотрел на засасываемую в сливное отверстие ванной воду. Она закручивалась совсем не в ту сторону, как обычно. Значит, он находится ниже экватора, где-то в южном полушарии...

* * *

Серилья был уверен, что его телефоны прослушиваются, поэтому решил воспользоваться одним из таксофонов в фойе здания Гувера. Водитель ждал, чтобы отвезти его в Белый дом, где в Овальном кабинете директора ФБР ожидала нелицеприятная беседа с Романом Маковски. У Серильи еще оставался в распоряжении свой старый кабинет и несколько помощников, но в доступе к материалам ФБР, компьютерам и личному составу ему уже было отказано.

— Подожди меня в машине, — бросил он помощнику, тот кивнул и отошел от телефона, но Серилья заметил, что он оглядывается через плечо. Конечно, этот уже работает на Маковски.

Он снял трубку, набрал номер и бросил в аппарат несколько монеток.

— Миссис Пэрриш, ваш муж дома?

— Извините, кто говорит?

— Я звоню по очень срочному делу. Пожалуйста, пусть он возьмет трубку как можно быстрее!

Если люди Маковски узнают о Пэррише, то несдобровать им обоим.

— Кто говорит? — раздался в трубке мужской голос.

— Неважно. Передайте своим друзьям номер телефона и адрес, которые я вам сейчас продиктую. Ручка есть?

— Одну секунду. А кто вы?

— Слушайте внимательно.

Он разборчиво продиктовал адрес и номер, поглядывая на оторванный листок календаря, где они были записаны.

— Да кто говорит, в самом деле? — опять спросил Лем, после того как Серилья убедился, что все записано правильно.

Ничего не ответив, Рудольф повесил трубку, вытащил зажигалку и поджег листок календаря. Он держал его до последнего мгновения, пока на мраморный пол не упал кусочек пепла. От черного “Кадиллака” на него пристально смотрели сквозь стеклянную стену водитель и помощник.

Но Серилье уже было все равно.

* * *

— Я очень рад, мистер Серилья, что вы пришли.

Он ничего не ответил.

Роман Маковски откашлялся.

— Я не хочу доставлять вам неприятности, и, несмотря на ваши преступные действия — иначе я их не могу назвать, — положение еще можно спасти, если вы нам поможете. Вы соглашаетесь сотрудничать с нами, я сейчас же включаю магнитофон, и вы нам рассказываете все, что знаете об этих ненормальных экстремистах, которые называют себя “Патриотами”. Вы готовы начать?

— Нет, мистер Маковски.

Тот странно посмотрел на него.

— Вы даже отказываетесь называть меня, как того требует протокол?

— Я мог бы назвать вас разными именами, как вы того заслуживаете, но не стану делать этого из-за уважения к посту, который вы занимаете волей слепого случая. Президент еще жив. Для меня не является достойным поступком с вашей стороны то, что вы пытаетесь разогнать старую администрацию при живом президенте.

— Серилья, не надо обманывать себя — он не выживет, и мы оба знаем это. А если и останется жить, то превратится в беспомощное существо, в растение. Он получил такие серьезные увечья, когда “Харриер” упал, что врачи не могут даже понять, как ему удалось дожить до сих пор. А мне ваше упрямство уже надоело.

Серилья поднялся с кресла.

— А мне надоели вы. Вы можете до посинения заставлять меня подать в отставку, но пока жив тот человек, за чьим столом вы сидите, черта с два вам это удастся. Вы хотите превратить мою страну в то, чем она не хочет становиться. Вы можете придумывать сколько угодно законов и проводить их через угодный вам Конгресс, но никогда вам не удастся сломить волю американского народа к свободе и поставить его на колени.

Он повернулся и твердым шагом направился к выходу из Овального кабинета. За спиной раздались слова Маковски:

— Значит, пришел конец твоей карьере, идиот.

Серилья взялся за ручку и на мгновение оглянулся.

— Я тебя еще не отпускал! — рявкнул новоиспеченный президент. — Назад!

Серилья засмеялся, вышел и хлопнул дверью.

* * *

Дэвид медленно спускался по лестнице, с усилием передвигая ноги в туфлях, которые, однако, были легкими и, видимо, дорогими. Одежда тоже оказалась удобной и выглядела недешевой.

Таким же был и дом, в который он попал. Вдоль коридора и лестницы тянулась толстая и мягкая ковровая дорожка, расшитая восточными узорами, а на лестничной площадке лежал такой же ковер ручной работы. В углу стояла высокая ваза тончайшего фарфора с цветами. Огромная люстра, свисающая с потолка в холле, в который выходил коридор, была явно из натурального хрусталя.

Он преодолел еще несколько ступенек и остановился, чтобы немного передохнуть.

— Холден! Вы меня удивляете. Я и не думал, что вы сможете подняться сегодня...

Дэвид повернулся в ту сторону, откуда неожиданно послышался голос, говорящий по-английски с небольшим испанским акцентом, словно в каком-нибудь старом кинофильме. Его владелец оказался невысоким худым человеком, чуть толще сигары, которая торчала изо рта незнакомца.

Он вышел из дверей комнаты, похожей на библиотеку, и быстро приблизился к Холдену, не переставая улыбаться.

— Отлично! Обопритесь на меня. Вас еще шатает.

— Живот очень болит, — выговорил Холден. И это было правдой.

— Понимаю, понимаю, — закивал тот. — После всего, что вам довелось пережить, вы должны благодарить только свою железную волю и физическую выносливость за то, что оклемались так быстро. — Он вынул сигару изо рта. — Позвольте представиться, я — Хуан Эмилиано Ортега де Васкес. Можете называть меня любым из этих имен.

И он усмехнулся.

— Где я? — пристально взглянул на него Дэвид. — И что это все значит, черт побери?

— Давайте удалимся в библиотеку, я угощу вас кофе, и мы обо всем поговорим, — ворковал Ортега, поддерживая его под руку. — Я хочу, чтобы вам понравилось пребывание у нас.

— Не надо тратить зря время...

— Por favor[2]! — перебил его тот. — Выслушайте меня, сеньор.

Холден чувствовал себя чересчур уставшим, чтобы продолжать спор.

Они вошли в библиотеку, и он осмотрелся по сторонам. Стены, высотой футов в двенадцать, были уставлены от пола до потолка книгами в роскошных кожаных переплетах. В центре просторного помещения, находился широкий письменный стол, обшитый спереди и по бокам кожей. За ним поток солнечного света врывался в высокие окна с распахнутыми тяжелыми шторами золотистого цвета.

Напротив стола стояло кресло из светлой кожи, к которому Ортега и подвел Дэвида. Тот опустился на мягкие подушки, но болевые спазмы в животе не отпускали.

— Если хотите, сеньор, я могу вам дать обезболивающие таблетки.

Холден взглянул на радушного хозяина — или кем там он был — и облизал пересохшие губы.

— Нет, спасибо, не надо.

Ортега улыбнулся и уселся за столом на стул с высокой резной спинкой.

— Давайте сразу поговорим о деле. Вы знаете, где сейчас находитесь?

— Где-то к югу от экватора, возможно, в Латинской Америке. Судя по вашему испанскому, а не португальскому акценту, — явно не в Бразилии. Принимая во внимание политические симпатии ваших друзей, число стран уменьшается.

— Bueno[3]! — засмеялся Ортега и захлопал в ладоши. — Больше вам пока и не надо знать. А как вы угадали, что находитесь к югу от экватора?

— По воде в ванной. Она закручивается не в ту сторону, как у меня дома.

— Вот это да! — Ортега был по настоящему удивлен. — Вы чрезвычайно сообразительны, сеньор. Ну что же, потому мы и вывезли вас из Штатов, вырвав из рядов “Патриотов”, что вы ценны для нас. Но не забывайте и сами о себе. Скажите мне, что вы предпочитаете — чистую постель, заботливый уход, свободу гулять, где заблагорассудится, или процедуры, с которыми вас познакомил товарищ Борзой?

Холден достал из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил.

— Глупый вопрос и глупые обещания. Я не свободен здесь. Разве мне разрешат выйти из дома и гулять, например, в саду?

— Конечно, сеньор, как только вы почувствуете себя лучше.

— И можно будет выходить за забор?

Ортега усмехнулся и экспансивно замахал рукой.

— Пока — нет. Ваш мир будет здесь, внутри. Но, уверяю вас, этот мир — очень приятный, вы сами скоро убедитесь в этом.

— Ладно, посмотрим. Что вы от меня хотите?

— Сначала — чтобы вы поправились. Затем я хочу, чтобы вы откровенно рассказали мне все, что знаете о “Патриотах”, — имена, адреса и остальное. О Федеральном Бюро Расследований и о его директоре, Рудольфе Серилье. О всем том, что может представлять ценность для меня и других товарищей. После этого у вас будет выбор — мы предлагаем вам остаться почетным пленником до того времени, пока “Фронт” не одержит окончательную победу и не придет к власти в США, после чего вы получите полную свободу. Более того, вы можете помочь нам быстрее победить, если согласитесь выступать в телепрограммах для народа Америки и рассказывать им правду об эксплуататорах. Если же вы будете упрямиться и не захотите сотрудничать с нами, то в этом случае никакого выбора у вас не будет...

В первый раз в его благодушном голосе прозвучали угрожающие нотки.

— Можно пару вопросов? — спросил Дэвид.

— Пожалуйста, — снова заулыбался тот.

— Скажите мне, если я попал в банду самодовольных товарищей, которые руководят “Фронтом”, то как так получилось, что я сейчас не на Кубе? И еще — если Борзой командует всеми террористами Америки, то кто командует им самим?

Ортега ничего не ответил.

* * *

После кофе, который оказался чрезвычайно крепким и вкусным, Холден ушел в свою комнату, отказавшись от помощи Ортеги. Он открыл дверь и замер на пороге.

В комнате находилась очень красивая девушка, типичная латиноамериканка. Ее густые черные волосы тяжелыми волнами опускались на голые плечи, стройную фигурку плотно облегали белая открытая блузка и цветастая юбка. Она сидела на кровати Дэвида, которую, видимо, только что заправила.

— Я вас слушаю, — обратился он к ней.

— Нет, это я вас слушаю, — улыбнулась она в ответ. — Мне сказали, что вам нужна помощь...

— Какая помощь? — шагнул он к девушке.

— Ну, я знаю, что вас ужасно пытали и вы можете беспокоиться по поводу своего здоровья, — она замолчала, не закончив двусмысленного предложения.

— Вы имеете в виду, работает ли мой...

— Да, — не дала она ему договорить.

— Спасибо, что вы так волнуетесь о моем здоровье, — шутливо поклонился ей Холден, — и что согласились на такую проверку. Как вас зовут?

— Мария.

— Наверное, у латиноамериканок нет других имен. Вы пришли сюда по просьбе сеньора Ортеги? Он хочет показать, как мне будет хорошо, если я соглашусь сотрудничать с ним?

— Я и сама постараюсь сделать так, чтобы вам было хорошо.

И Мария — если это было ее настоящее имя — засмеялась.

Холден скривился от боли в мышцах живота, пересек комнату и присел на кровать рядом с девушкой.

— Что делает такая красавица в компании этих сволочей? — спросил он, чтобы поддержать беседу.

Она молча усмехнулась, пристально посмотрела на него, но ничего не ответила.

— Я очень признателен, Мария, за твое предложение, но, честное слово, живот так болит, что о том, что ниже, я пока и не вспоминаю.

— Врач говорит, что вы выздоровеете.

— Вот и хорошо. Сеньор Ортега утверждает то же.

— Вы думаете, что у меня какая-нибудь нехорошая болезнь? Не бойтесь, меня недавно проверяли, со мной вам ничего не грозит...

— Вот в этом я сильно сомневаюсь, — честно ответил ей Дэвид.

Глава двадцать пятая

Томас Эшбрук почувствовал, как его расталкивает жена.

— Том, проснись. Звонок из Америки...

Он резко приподнялся и сел в кровати, борясь с остатками сна. Ему снилось, будто во время венчания Элизабет и Дэвида в церковь ворвались вооруженные бандиты и стали расстреливать всех присутствующих на церемонии. Томас сидел в первом ряду, и под одеждой у него был пистолет, но он почему-то не мог пошевелить рукой, чтобы выхватить оружие и постараться спасти от смерти окружающих его людей, которые валились под бандитскими пулями, а сам он оставался без единой царапины.

— Женский голос. Она говорит, что знает Дэвида.

Эшбрук кивнул и взял у жены трубку.

— Томас Эшбрук слушает.

Женщина на другом конце провода как будто замерла в нерешительности, затем негромко произнесла:

— Вы меня не знаете. Я — близкий друг Дэвида и хочу сказать вам, что он попал в беду. Вы ведь его тесть, правильно?

— Правильно. В какую беду он попал? И кто вы?

— Вы уверены, что ваш телефон не прослушивается?

— Думаю, что да. В Швейцарии это сделать не так просто, как теперь в Америке. Если Дэвид действительно попал в беду, я сделаю все возможное, чтобы помочь ему.

— Ладно. Меня зовут Рози Шеперд.

— Вы — подруга Дэвида? — прямо спросил Том.

— Да...

— Понимаю. Так что случилось?

В трубке послышались всхлипывания.

— Может, его уже нет в живых... Я не знаю, что делать и никто не в состоянии помочь мне найти его.

— Мистер Эшбрук, я в отчаянии...

— Успокойтесь, я помогу вам, — проговорил Том, чувствуя, как Дайана положила руку ему на плечо.

* * *

Дэвид проснулся, обливаясь холодным потом от преследующих его во сне кошмарных пыток.

Солнце садилось, а когда он вышел из душа, наступила ночь. Он понял по резко наступившей темноте, что место его заточения находится недалеко от экватора, где, как правило, сумерки совсем короткие. Перу? Боливия? Возможно, даже южный Эквадор, если ему не изменяет знание географии. В шкафу оказался довольно большой выбор одежды подходящего для Холдена размера — видимо, хозяева дома надеются на его долгое пребывание в нем. Ладно же, придется их разочаровать...

Он выбрал прочные джинсы — ни в одних брюках не было ремня, плотную рубашку защитного цвета, носки и кожаные кроссовки. “Ролекс” показывал восемь часов. Мария сказала, когда уходила, так и не уговорив Дэвида, что в это время будет ужин. Во время их разговора он попытался задать ей несколько ненавязчивых вопросов, чтобы определить, в насколько серьезный переплет он попал. Из ее ответов ему удалось понять, что он находится в большой асиенде, которая расположена недалеко от какого-то города.

Дэвид спустился к ужину, его встретила Мария и провела в ярко освещенную столовую. Там за столом уже сидел Ортега и разговаривал с каким-то рослым человеком атлетического сложения.

— А вот и Холден! — воскликнул хозяин дома. — Вы выглядите хорошо отдохнувшим.

Тот заставил себя улыбнуться.

— Да, мне немного лучше, но аппетита что-то нет. Так что заранее прошу прощения у вашего повара.

Дэвид и Мария заняли места за столом. Здоровяк оказался напротив Холдена. Своими пухлыми щеками и завитками кудрявых волос надо лбом он напоминал херувима-великана. Левая сторона его пиджака немного топорщилась — под ней явно был пистолет.

— Хотя вы не знакомы лично с моим другом, вам уже приходилось встречаться, — сказал Ортега. — Холден, позвольте мне представить вам сеньора Инносентио Эрнандеса. А это — Дэвид Холден.

— Рад знакомству, — усмехнулся здоровяк.

— И мне очень приятно, — с иронией отозвался Дэвид. — Сеньор Ортега говорит, что мы уже встречались?

Эрнандес посмотрел на двух женщин, расставляющих на столе блюда с угощением.

— Да, — с ухмылкой кивнул он. — Только в то время вы были не в состоянии разговаривать.

— Понятно, — протянул Холден. Он сомневался, что его желудок примет что-нибудь из еды. Как же его кормили в течение четырех дней? Вводили глюкозу или какую-нибудь питательную смесь внутривенно? Но перед тем, что он задумал, подкрепиться нужно обязательно. — Значит, это вы доставили меня сюда?

— Да. Но не стоит благодарности. Я действовал только из-за чувства долга. Хотя, если бы я оставил вас с Дмитрием Борзым...

Он не закончил зловещей фразы, и в столовой повисла тишина.

Все принялись за еду. Дэвид съел немного фруктового салата, попробовал лимона, чтобы усилить аппетит. К столу подошел и уселся еще один человек, но Холден не заметил у него признаков оружия под одеждой. Значит, вооружен среди присутствующих один Инносентио. Он решил продолжить разговор.

— Сеньор Эрнандес, вы случайно не знаете, куда девались мои личные вещи?

— О чем вы говорите?

— Ну, спасибо, конечно, за то, что сочли возможным вернуть мои часы, но при мне было еще и оружие...

— Оно вам здесь не понадобится, — усмехнулся тот.

Дэвид был сама вежливость.

— Я особенно беспокоюсь о своем ноже. Пистолеты — ладно, я мог их выронить, но где нож? Он ведь был в ножнах, и его было не так просто потерять. Вы знаете, где он?

Инносентио вопросительно посмотрел на Ортегу. Тот кивнул.

— Да, — произнес Эрнандес после долгой паузы.

— Его забрал Борзой?

— Не понимаю, к чему эти вопросы! — вмешался Ортега.

Холден попробовал спагетти с острым соусом.

— Неужели неясно? Это мое самое любимое оружие, с “Защитником” у меня связано много воспоминаний. Вы должны понять меня, как мужчины мужчину.

Инносентио выглядел явно смущенным.

— Признайтесь, он у вас? — прямо спросил его Дэвид.

— Да.

— И сейчас?

Тот опустил голову и уставился в тарелку.

— Боюсь, что возвращать вам его еще рано, — заметил Ортега. — Я запрещаю вам пока даже думать об оружии.

— Сеньор, — повернулся к нему Холден, — сегодня вы поставили передо мной определенные условия. Так вот, перед тем, как я соглашусь сотрудничать с вами, я хочу объяснить вам свои условия. Первое из них — мне возвращают нож.

Дэвид на ходу придумал историю, которая, как он надеялся, покажется убедительной.

— Его подарила мне жена на день рождения перед самой своей смертью. Деньги на него собирали даже дети — сын мыл машины, а старшая дочь сидела с соседским ребенком. Поэтому он для меня очень дорог. Вы попросили меня серьезно отнестись к вашим предложениям, а я, в свою очередь, прошу того же и от вас. Если вы не уступите мне в такой незначительной для вас мелочи, то и я ни в чем не пойду на сделку с собственной совестью.

Эрнандес смутился еще больше.

Ортега посмотрел на него, кивнул и что-то бросил по-испански. Тот неохотно встал, расстегнул пиджак, и на мгновение Холден увидел под ним свою собственную кобуру. Инносентио вынул из ножен “Защитника” и положил его на середину стола.

— Por favor, сеньор, — с усилием проговорил он.

Дэвид не стал сразу хватать его. За ножом потянулся Ортега.

— Я спрячу его в надежное место, — сказал он, кладя нож в карман, — и отдам вам, сеньор Холден, тогда, когда и вы выполните свои обязательства. А до того времени считайте, что он находится у меня в качестве залога в целости и сохранности.

— А можно хоть подержать его? — спросил Дэвид.

Хозяин прокашлялся.

— Подержать можно. Только чтобы без глупостей, пожалуйста.

— Конечно.

— Держите.

Холден взял протянутый ему нож и заметил, как Инносентио сунул руку под пиджак.

Да, этот латиноамериканец слишком здоровый, чтобы не обращать на него внимания.

Пальцы Дэвида сомкнулись на удобной рукоятке, и полированная сталь лезвия сверкнула отраженным светом.

— Отличная сталь, — заметил Эрнандес. — Такие люди, как Дмитрий Борзой, не понимают, что такое оружие для настоящего мужчины. А вам это делает честь.

Последнюю фразу он проговорил с неподдельным уважением.

Дэвид медленно положил нож на стол, придвинул его к Ортеге и снова взялся за вилку. Он заставил себя основательно подкрепиться, съел полную тарелку спагетти, несколько кусочков мяса с хлебом и выпил немного красного вина.

После ужина мужчины удалились в библиотеку, продолжая начатый за столом ничего не значащий разговор.

Там они закурили, и хозяин предложил немного рома.

Холден медленно потягивал ром и думал о своем.

Если бежать, то только сегодня ночью. И надо заполучить обратно “Защитника”, потому что он не заметил оружия у прислуги, и, когда Инносентио покинет дом, нож даст ему, Холдену, большое преимущество в схватке, весьма вероятной при побеге. В ходе беседы ему удалось выяснить, что тот живет в небольшом доме для гостей, расположенном рядом с въездом на виллу Ортеги.

Так, это надо запомнить, чтобы держаться подальше от него и самому не напороться ночью на Эрнандеса. Несмотря на добродушную внешность, в его глазах таилось что-то смертельно опасное...

Глава двадцать шестая

Дэвид лежал на кровати, в одежде, и надеялся, что в комнате не установлены скрытые камеры наблюдения.

Он поднялся в час ночи, умылся холодной водой, чтобы чувствовать себя бодрее, почистил зубы и оделся. Затем внимательно исследовал настольную лампу, стоящую на прикроватной тумбочке и, убедившись, что на вид она совсем обычная, выдернул из розетки ее электрический шнур и оторвал его от лампы. Так, удавка готова. На всякий случай. Непростительная оплошность со стороны его похитителей — они оставили его без брючного ремня, но совсем забыли о шнуре.

Холден засунул импровизированную удавку в карман, сдернул с кровати простынь, разорвал ее вдоль на узкие полоски и стал сплетать из них самодельную веревку.

Перед тем, как он ушел к себе в спальню, Мария снова делала недвусмысленные намеки, но он опять отказал ей, вспомнив о Рози. Теперь он уже почти жалел об этом, так как понимал, что это могла быть последняя в его жизни ночь с женщиной. К тому же, с очень красивой женщиной... Но Дэвид постарался отогнать от себя эту мысль, так как верил, что все-таки оставался небольшой шанс того, что ему удастся выбраться из плена живым и в таком случае он впоследствии будет неминуемо чувствовать свою вину перед Рози за эту измену. Он просто поговорил с Марией, которая стала намного разговорчивее, когда услышала за ужином о трагической гибели всей его семьи. Она даже всплакнула и сказала, как ей жаль, что все так получилось, особенно с детьми.

Может, из-за этого, может, из-за чего-то еще Холден отказался от мысли убрать и Марию, если это потребуется при побеге. В разговоре она упомянула, что очень любит купаться в море. Значит, Перу или Эквадор... Никакой более подробной информации о месте, где он находится, получить не удалось.

В два тридцать, после получасового наблюдения из темного окна спальни за прилегающей к вилле территорией, Дэвид подошел к двери. В течение этого времени он не заметил снаружи ни одного охранника, только за забором иногда мелькали лучи света, вероятно, от проезжающих мимо автомобилей. Если бы удалось украсть машину, это намного облегчило бы так безрассудно затеянный побег.

Холден повернул ручку двери, которая, к его радости, оказалась незапертой, приоткрыл ее и осторожно выглянул в коридор, надеясь, что его силуэт трудно заметить в темном проеме.

Посреди коридора, у лестничной площадки, кто-то стоял и курил. Неужели к нему приставили часового? Человек немного повернулся, его фигура вырисовалась на фоне окна, и Дэвид не заметил при нем какого-нибудь оружия. По крайней мере, снаружи, но не под одеждой. А может, это сторож, который охраняет весь дом?

Он еще немного понаблюдал за охранником. Если тот не уйдет, надо будет выбрать момент, когда парень отвернется, неслышно броситься к нему и постараться без шума задушить удавкой. Нападения сегодня ночью они ожидают меньше всего, потому что в беседе с Ортегой Холден сказал, что хотел бы завтра в сопровождении хозяина немного погулять в саду, если будет себя чувствовать получше.

Но Дэвид твердо решил или устроить побег сегодняшней ночью, или забыть о нем навсегда. Через несколько дней, когда они поймут, что он не собирается сотрудничать с ними, предавать “Патриотов” и свою страну, отношение к нему изменится самым резким образом. И, естественно, не в его пользу.

Он повесил через плечо смотанную в круг веревку из полос простыни и продолжил наблюдение, решив дождаться, пока охранник докурит.

Прошло еще три минуты. Наконец, сторож повернулся, посмотрел вдоль коридора, убедился, что все в порядке, и стал спускаться по лестнице.

Дэвид понимал, что без оружия, в таком физическом состоянии, в котором он находился, уйти ему не удастся. Кроме того, вдруг придется пробираться по джунглям, если все же повезет вырваться за пределы асиенды. Он помнил, что Ортега положил его нож в ящик письменного стола в библиотеке. Значит, или сам стол невозможно так легко открыть, или вся библиотека оборудована системой сигнализации. Да, без хозяина дома не обойтись.

Холден выскользнул в дверь и метнулся мимо лестничной площадки в противоположный конец коридора. Массивная люстра, опускающаяся с потолка в обширный холл первого этажа, горела вполнакала, словно гигантский ночник.

Он добежал до конца коридора и увидел, что тот поворачивает вправо. За углом — никого. Вдоль правой стены стали видны очертания нескольких дверей. Единственным способом узнать, какая из них ведет в комнату Ортеги, было только попробовать их поочередно открыть.

Он подкрался к первой двери и пригнулся рядом с ней. Пробивающегося из-под нее света не видно. Он поднялся, стараясь унять снова возникшую боль в мышцах живота, и взялся за ручку. Та легко повернулась, и он медленно открыл дверь.

Глаза Холдена уже давно адаптировались к окружающей темноте, и он сразу определил, что эту комнату никто не занимает.

Из-под второй двери пробивалась полоска света.

Холден нажал на ручку. Не заперто. Он приоткрыл дверь и заглянул в образовавшуюся щель. Никого. Он быстро распахнул дверь и шагнул внутрь. Судя по висящей на спинке стула одежде и туалетному столику, здесь живет женщина. Где же она? В ванной? Посреди ночи? Кровать была аккуратно заправлена — на ней явно не спали в эту ночь.

Дэвид убедился, что в ванной никого нет, вернулся в спальню и открыл шкаф — в ней висела одежда Марии, которая была на ней за ужином, другие платья, юбки и кофточки. На полке стояли туфли, в которых он видел ее сегодня. Может, она где-то в доме? Не в спальне ли Ортеги?

Холден вышел из комнаты. Оставалось еще две двери. Он несколько секунд постоял в темноте, чтобы глаза снова привыкли к ней.

За дальней из двух дверей горел свет, и Дэвид сразу устремился к ней.

Он прильнул к двери и медленно повернул ручку. Тщетно — дверь оказалась запертой. Что делать? Эх, как не вовремя напомнила о себе боль в израненных мышцах...

Холден вздохнул, отошел на несколько шагов назад и с разбегу ударил плечом в дверь, вложив в удар весь вес тела. Створки с треском распахнулись внутрь, он влетел в комнату, потерял равновесие и упал на пол.

Комната была похожа на прихожую. В двери с ее противоположной стороны появился встревоженный Ортега.

— Да ты, оказывается, неисправимый идиот! — воскликнул он.

Дэвид вскочил на ноги так быстро, как только мог, и бросился на него, намереваясь протаранить намного более легкого противника таким же способом, каким только что выбил дверь.

От столкновения Ортега отлетел назад, Холден перекатился через него, приподнялся и схватился за разрываемый болью живот. Его противник тоже встал, вытер тыльной стороной ладони кровь с разбитых при ударе губ, затем сделал шаг к Дэвиду и замахнулся ногой, пытаясь ударить его в лицо. Холден постарался прикрыться локтем, но это ему слабо удалось.

Вдруг он услышал звонкий удар и шум падающих на пол посудных черепков. Ортега опустился на колени и упал головой вперед в шаге от Дэвида. Тот поднял голову и увидел Марию, стоящую за распростертым телом хозяина дома. Она была полностью обнажена и сжимала в руке остатки такой же вазы, которую Дэвид заметил раньше — с цветами в коридоре на столе.

— Привет! — сказал он, не придумав ничего лучшего.

— Вы возьмете меня с собой, сеньор? — огорошила она его первой же фразой.

— Скажи сначала, где у него здесь оружие, — попытался выпрямиться Холден.

— В его спальне оружия нет, — покачала она головой, затем, видимо, вспомнив, что стоит перед ним в чем мать родила, отошла в сторону, надела ночную рубашку и набросила поверх нее халат. — Нам нужно уходить отсюда. Давайте в мою комнату.

Но Дэвид сначала нагнулся и пощупал пульс Ортеги. Все в порядке, живой, негодяй. Он связал ему руки при помощи импровизированных веревок и запихнул в рот найденный носовой платок.

Он надеялся, что даже если слуги и услышат шум в комнате хозяина, то не осмелятся подниматься к нему и проверять, в чем дело. Особенно, если знают, что его по ночам навещает Мария.

Потом Холден быстро проверил комнату. Действительно, оружия в ней не оказалось. Но он нашел связку ключей и опустил ее в карман. Больше ничего заслуживающего внимания в спальне он не обнаружил. Зато в ванной оказалась опасная бритва, которую Дэвид тоже захватил перед тем, как последовать за Марией в ее комнату.

Там она сразу переоделась в джинсы и маечку, что сделало ее похожей не на темпераментную соблазнительницу, а на Рози Шеперд.

— Я не думала, что вы на это решитесь, сеньор, — улыбнулась она ему.

— Зови меня Дэвид. Как видишь, решился. Только как нам теперь выбраться отсюда? До рассвета осталось совсем мало времени.

— Это просто невозможно, сеньор... Дэвид.

— Зачем же ты переоделась? И почему просила меня взять тебя с собой?

— Я хочу убежать от них. Они злые люди. Я знаю, что они сделали с женщинами, которые служили им до меня. Их приучали к наркотикам, а потом или выбрасывали на улицу, или убивали. Лучше уж умереть...

Холден отвел от нее взгляд, вытащил бритву, раскрыл и оценивающе посмотрел на лезвие. Такое оружие ему еще не приходилось применять.

— Мне нужно проникнуть в его стол. Там мой нож. Эта бритва годится, чтобы вскрыть кому-нибудь горло, но нам может понадобиться не только это. Может, удастся найти в библиотеке еще кое-что полезное...

Он достал связку ключей и выбрал один из них. Такие он уже встречал.

— Это от сигнализации в библиотеке?

— Да, я видела, как он им пользовался.

— Хорошо. Ты хоть скажи мне — где я нахожусь?

— В шестидесяти километрах от Икитоса.

— В Перу?

— Да, в республике Перу.

Холден вздохнул, старательно вспоминая географию. Если он не ошибается, Икитос находится у истоков Амазонки.

— Ладно, беги вниз и проверь, нет ли кого у библиотеки. Потом постараемся проникнуть в нее. Я подожду тебя здесь.

— Si[4], — улыбнулась Мария и выбежала из комнаты.

Дэвид напомнил себе обязательно спросить, настоящее ли это у нее имя.

* * *

Ни в коридоре, ни внизу в холле никого не было. Мария показала, где находится замок системы сигнализации и Холден отключил его ключом Ортеги.

Они проскользнули в библиотеку, и Дэвид сразу кинулся к столу.

— Закрой плотно дверь, Мария, — бросил он через плечо, пробуя другие ключи из связки, чтобы открыть самый большой выдвижной ящик. Наконец, один из них провернулся в замке, Дэвид рывком выдвинул ящик и с нетерпением схватил лежащий в нем “Защитник”.

— Кроме Эрнандеса, ты видела у кого-нибудь еще оружие в доме? — повернулся он к своей неожиданной помощнице.

Услышав эту фамилию, девушка перекрестилась.

— Один раз я видела оружие у Эмилиано, но я не знаю, где он его брал.

Холден внимательно осмотрелся по сторонам. В любую минуту мог проснуться кто-то из слуг, выйти в холл и заметить свет, выбивающийся из-под двери библиотеки. Свет могут увидеть и охранники снаружи дома.

— Ортега много читает?

— Нет, Дэвид, он не читает все эти книги, а только собирает их. Он — глупый человек.

— А какое оружие ты видела? Что именно?

— Не знаю. Я не разбираюсь в нем.

— Ну, скажи хоть — пистолет или ружье?

— Ружье какое-то...

Холден шагнул к полкам с книгами.

— Мария, давай быстро осмотрим все стены и полки, где-то должна быть потайная кнопка...

Поиски заняли еще полчаса. Дэвид готов уже был сдаться, как вдруг Мария позвала шепотом от противоположной стены:

— Сеньор...

Он подбежал к ней.

— Смотрите, сеньор...

За прекрасно переплетенным томом “Дон Кихота” открывалась небольшая ниша. В нише была кнопка. Как он не обратил внимания на эту книгу раньше, ведь она отличалась от других томов своим потертым корешком? Ею пользовались, в отличие от других, хотя и не по своему прямому назначению.

Холден на мгновение заколебался, перед тем как нажать на нее. А вдруг это сигнализация?

Но, когда он надавил на кнопку, вся стена вместе с полками каким-то образом отъехала влево и за ней оказался темный проем, рядом с которым Дэвид заметил выключатель.

Он нажал на него, и в открывшейся перед ними комнатке зажегся свет.

Все ее три стены были увешаны оружием.

Дэвид присвистнул от удивления и довольно улыбнулся. Да, это тебе не бритва...

Он осторожно шагнул в комнатку, опасаясь возможной ловушки, и осмотрелся по сторонам. Штурмовые винтовки М-16, карабины “Ремингтон”, девятимиллиметровые пистолеты. Да, Ортега действительно увлекался коллекционированием, и не только книг. Холден засунул за пояс одну из “Беретт”, положил в карман коробку с патронами, снял со стены М-16, вторую и еще один пистолет приказал взять Марии. Заканчивая экипировку, он нашел сумку и набросал в нее запасных магазинов к винтовкам.

* * *

Придерживая одной рукой свисающую с плеча М-16, с тяжелой сумкой в другой, он вышел из библиотеки в холл. Рядом с ним шагала Мария, очаровательная девушка выглядела нелепо с винтовкой за спиной и “Береттой” за поясом.

Занимался рассвет, когда Дэвид открыл входную дверь и шагнул наружу. Там, за забором, его ждала или свобода, или смерть. Он был готов ощутить вкус последнего для того, чтобы получить шанс вернуть себе первое.

— Уходим, — прошептал Холден Марии.

Глава двадцать седьмая

Под ногами хрустел гравий.

— Как я попал сюда?

— Вас привезли на самолете.

Дэвид остановился.

— На каком самолете?

— Не знаю, я в них не разбираюсь.

— Может, ты знаешь, где он сейчас?

— Да, — кивнула Мария и показала в конец дороги за забором гасиенды. — Он стоит вон там.

— Ты видела его?

— Видела.

— У него есть пропеллеры?

— О, да.

— Он очень большой?

— Ну... — оглянувшись по сторонам, она поискала взглядом, с чем бы сравнить самолет, но не нашла ничего подходящего.

— Ладно, — Холден попытался облегчить ей задачу. — У него два пропеллера или один?

— Два.

Ему никогда не приходилось самому управлять двухмоторным самолетом, и он знал, что пилотировать его тяжелее, чем одномоторный.

— Мария, он далеко отсюда?

— Около километра.

— Ты уверена, что он еще там?

— Да, уверена.

Дэвид продолжал шагать к живой изгороди. Над горизонтом появился краешек солнца. Мария что-то нервно напевала себе под нос, видимо, от страха. Неудивительно, это было самое естественное чувство в той ситуации, в которую они попали.

Вот и аккуратно подстриженный кустарник, дальше за ним — забор.

— Постарайся тихонько идти позади меня, — сказал он ей и не удержался от вопроса, который мучил его все это время: — Скажи, тебя и правда зовут Мария?

Ему показалось, что девушка покраснела.

— Правда, Дэвид.

Он улыбнулся и постарался придать голосу больше уверенности, чем чувствовал на самом деле:

— Ничего, Мария, мы выберемся из этой передряги и улетим отсюда на самолете.

Она прильнула к нему и поцеловала в щеку.

— А это еще за что?

— За то, что ты — первый мужчина, который не захотел воспользоваться... — она смущенно замолчала и отвела взгляд.

Холден решил воспринять это как комплимент. Он развернулся и зашагал дальше, стараясь не слишком торопиться, чтобы сохранить силы и не разбередить раны. Удивительно, но при ходьбе поврежденные мышцы болели не так сильно.

Они пересекли живую изгородь и увидели между ней и воротами три небольших здания.

— Что там? — прошептал Дэвид.

— Дом для гостей. Там он живет...

— Кто?

Она перекрестилась.

— Инносентио Эрнандес.

— Почему ты так его боишься? Только потому, что он такой большой?

— Он коммунист. И еще торгует наркотиками. И убийца. Я однажды видела, как он сломал шею одному человеку, как цыпленку. Он очень злой человек, сеньор Дэвид. Очень злой...

Из этого Холден понял, что в лице Инносентио приобрел безжалостного противника.

— А что в остальных постройках у ворот?

Только теперь он понял, что должен был задать этот вопрос в самом начале, но от боли у него кружилась голова и из-за этого он еще туго соображал.

— Во второй — гараж. В нем легковые машины и грузовики. В третьей живет обслуживающий персонал.

— И сколько в нем людей?

— Человек двадцать.

— Бандитов или тех, кто работает на вилле Ортеги?

— И тех, и других.

— Чудесно.

Дэвид дал ей знак спрятаться в кустарнике, а сам выглянул из-за него.

Мощенная гравием дорога тянулась еще на несколько десятков шагов и упиралась в перегороженный цепью выезд с территории асиенды. У ворот стояло несколько вооруженных винтовками охранников.

Жилой дом для гостей, в котором находился Эрнандес, стоял на полпути между живой изгородью и воротами. Вторая постройка, более грубой конструкции и не так тщательно отделанная, — для подручных, рабочих и прислуги — была расположена справа от него. Гараж — низкое здание без окон — примыкал к воротам.

Можно было попробовать проникнуть в гараж, завести какую-нибудь машину и постараться вырваться за ворота, туда, где стоит самолет. Но сумеет ли он справиться с охранниками?

Он вернулся к Марии и прошептал ей:

— Сейчас я попробую подобраться как можно ближе к охранникам у ворот и как только крикну тебе, беги со всех ног к гаражу. Не останавливайся, даже если по тебе будут стрелять. Если добежишь до него раньше меня, сразу прыгай в самую лучшую машину, которую увидишь там. Если найдешь ключи к ней, будет вообще чудесно. Если нет — схвати где-нибудь молоток, ключ или какой-нибудь другой инструмент и жди меня.

— Понятно, сеньор.

Он поцеловал ее в лоб, сдернул с плеча винтовку и положил сумку с патронами у ног девушки.

— Только не забудь вот это.

Холден снял М-16 с предохранителя и крепко взял ее обеими руками.

— Идите с Богом, сеньор Дэвид.

— Спасибо, — прошептал он.

Холден развернулся и, мысленно помолившись, вспомнив о жене и детях, шагнул из-за кустов и спокойным шагом направился к воротам.

Бегом он все равно не сможет преодолеть эту дистанцию. И чем спокойнее и хладнокровнее останется, тем более меткими будут его выстрелы.

Два охранника у ворот спокойно о чем-то говорили между собой. Холден слышал их слабые голоса, заглушаемые скрипом гравия под ногами.

Из домика, где спал Инносентио Эрнандес, который ломал людям шеи, как цыплятам, не доносилось ни звука. Во втором здании, где жили рабочие, тоже было тихо.

Дэвид шагал дальше.

Он усмехнулся про себя — уж больно эта ситуация напомнила ему многочисленные ковбойские фильмы, в которых противники сходились именно так, только вместо М-16 для этого случая больше бы подошел “Винчестер” или “Кольт”. И еще не хватало широкополой шляпы — “стетсона”. Солнце все выше взбиралось в небо за его спиной — тоже, как в вестернах.

Расстояние до ворот сокращалось. Осталось шагов пятьдесят.

Через несколько секунд его заметят и начнется заваруха. Он знал это. И продолжал идти.

Вот один из охранников повернулся, вздрогнул, заметив Холдена, и что-то выкрикнул на испанском. Что именно, Дэвид не понял. Он вскинул винтовку, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок.

Сразу же раздались ответные выстрелы и в гравий рядом с Холденом ударило несколько пуль. Но он продолжал строчить и вскоре упал первый охранник, который поднял тревогу, а за ним и второй.

— Беги, Мария!

Дэвид тоже побежал вперед, заметив, что из зданий доносятся крики и в некоторых окнах зажигается свет. Вот на порог большего дома выскочил какой-то человек и поднял автомат, целясь в Холдена. Дэвид мгновенно повернулся к нему, вскинул винтовку и всадил ему в грудь короткую очередь. Автоматчик рухнул на ступеньки, не успев выстрелить.

Краем глаза Холден заметил, как Мария бежит к гаражу, сгибаясь под тяжестью винтовки и боеприпасов. Он рванулся вперед, первым подбежал к раскрытым воротам гаража и заметил в нем белый “Шевроле”. Он припомнил, что такие модели снабжались мощными V-образными восьмицилиндровыми двигателями, и кинулся к машине.

Дэвид рванул на себя дверку — удача, ключ в замке зажигания! Он прыгнул за руль, положил М-16 рядом и торопливо завел двигатель, который ожил с полуоборота.

Мария была уже у гаража.

Вдруг распахнулась дверь меньшего дома и из него выскочил Эрнандес со снайперской винтовкой в руках.

— Puta[5]! — заорал он, увидев Марию.

Холден моментально схватил винтовку и прижал приклад к плечу.

Он выстрелил, когда Инносентио припал к оптическому прицелу. Винтовка Эрнандеса выпала из его рук, он схватился за левую ногу, споткнулся и упал на землю.

Дэвид опустил ствол, повернул его в сторону и несколькими выстрелами пробил колеса оставшихся в гараже двух машин, чтобы воспрепятствовать погоне.

В это время в гараж вбежала запыхавшаяся Мария. Он перегнулся через переднее сиденье, распахнул для нее дверку и буквально втащил внутрь со всем ее грузом.

Еще секунда — и Дэвид снял ручной тормоз, перевел рукоятку автоматической коробки передач вперед и наступил на педаль газа.

“Шевроле” с визгом колес вылетел из гаража.

— Ложись на пол! — крикнул он девушке. — И не поднимайся!

Он вывернул руль, и машина с ревом помчалась к воротам. Стрельба теперь неслась со всех сторон — и от забора, где укрылись остальные охранники, и от жилого здания, из которого выскочили вооруженные бандиты. Эрнандес лежал на земле и тоже стрелял по беглецам из пистолета.

Пули градом стучали, по корпусу автомобиля. Несколько из них попали в стекла и внутрь машины посыпались острые осколки.

Вот и ворота. Два охранника выскочили навстречу “Шевроле”, надеясь расстрелять его в упор, но Холден направил машину прямо на них и протаранил тяжелым корпусом, так что они отлетели в разные стороны.

Следом за этим последовал удар о цепь, которая лопнула, как нитка, под весом мощного автомобиля, и разлетелась на мелкие куски.

Еще секунда — и они вырвались на свободу.

Глава двадцать восьмая

“Шевроле” все дальше уходил по дороге от зловещей виллы. Из его радиатора вырывался пар в тех местах, куда попали пули. Но машина все же заглохла в сотне шагов от самолета. Охраны рядом с ним видно не было.

Они добежали до него, забрав оружие с собой, и запрыгнули в кабину. Перед этим Дэвид выдернул из-под колес самолета колодки и отбросил их в сторону.

Усевшись за штурвал, он лихорадочно стал проверять тумблеры и указатели. Так, закрылки и элероны — во взлетное положение, переключатель топлива — на основные баки, индикатор уровня масла — в норме. Воздухозаборники обоих двигателей — открыты.

Только бы ничего не забыть.

Шасси, кислород.

Вроде все.

Он щелкнул тумблером аккумуляторов и еще раз проверил уровень топлива. В норме. Сигнальные лампочки положения шасси — горят.

— Пристегнись! — крикнул он сидящей на месте правого пилота Марии и повернул ключ на старт, запуская сначала правый двигатель.

Тот взвыл и стал медленно раскручиваться. Дэвид следил за оборотами. Когда они вышли на норму, запустил левый мотор и снова проверил показания всех индикаторов.

Порядок.

Он отпустил тормоз и немного перевел ручку сектора газа вперед. Самолет задрожал и стал разбегаться по дороге.

Холден отрегулировал обогащенность топливной смеси. Обороты составили 2200.

— Сеньор Дэвид! — вдруг вскрикнула Мария, показывая через стекло кабины. — Смотрите!

Холден повернулся и увидел, как со стороны асиенды Ортеги к самолету стремительно приближаются два пикапа, с кузовов которых свешиваются вооруженные люди.

— Черт побери, — прохрипел он.

— Что? — не поняла его девушка.

— По-вашему это будет, наверное, “mierda”[6], — бросил он.

— А-а-а, — на полном серьезе протянула она.

Самолет постепенно увеличивал скорость разбега.

— Они приближаются! — завизжала Мария.

Холден не думал, что девушка окажется истеричкой.

До машин осталось ярдов двести.

Он дал полный газ, и самолет рванулся вперед, готовясь к взлету.

Пикапы неслись навстречу, из них звучала частая стрельба, и пули стали впиваться в обшивку все чаще.

В тот самый момент, когда самолет оторвался от земли, в правый двигатель ударила целая очередь.

Холден повернул штурвал влево, стараясь не врезаться в возникшие внизу деревья, самолет набрал немного высоты и тут же стал снижаться.

Из правого двигателя била струя распыленного топлива, его обороты упали, и самолет стал заваливаться на один бок.

Дэвид бросил взгляд на указатель скорости. Она снижалась и была уже менее 120 миль в час.

— Мы сейчас упадем! — закричала Мария.

— Не бойся! — бросил он ей, из всех сил выкручивая штурвал, чтобы удержать самолет в горизонтальном положении.

Скорость — 115.

Они продолжали лететь над верхушками деревьев. Их спасло то, что местность внизу стала понижаться и они все больше удалялись от асиенды и преследователей, следуя рельефу местности. Но долго такой полет продолжаться не мог. Дэвид понимал, что надо срочно искать место, подходящее для аварийной посадки.

Он пытался сохранить высоту, одновременно шаря глазами по летящей внизу земле. Вдруг ему в нос ударил запах горящего масла. Он посмотрел на указатели — температура в поврежденном двигателе росла, обороты падали.

— Будем садиться! — крикнул он Марии.

Неожиданно под ними открылась глубокая и широкая долина, вдоль которой текла узкая и, видимо, неглубокая речка. Дэвид направил самолет к ней.

Еще несколько секунд — и он выпустил шасси.

Мария читала молитву.

Русло мелкой речки быстро приближалось.

Холден перевел закрылки в посадочное положение и убрал газ.

Земля стремительно неслась навстречу.

— Помолись и за меня! — воскликнул он и в тот же момент самолет ударился о воду, подскочил на поверхности несколько раз, словно умело брошенный камешек, и понесся по ней в облаке брызг. Дэвида выбросило из кресла при первом ударе, он стукнулся головой о приборную доску и потерял сознание...

* * *

Резкий запах дыма. Он открыл глаза и увидел, как его клубы заполняют кабину.

Дэвид поднял тяжелую голову. С разбитого лба на лицо капала кровь.

— Мария!

— Я сильно ударилась, — прошептала она, сползая на пол.

Дэвид повернулся к ней и увидел, что во время приземления и ее бросило вперед и она здорово пострадала, ударившись о панель перед собой.

Он потянулся к ней и усадил в кресло.

— Где болит?

— Везде...

Холден поднял голову и посмотрел на правый двигатель. Вода не доходила до него, и он горел, окутывая все вокруг себя черным дымом. Надо как можно быстрее уходить.

Он толкнул ногой дверь со своей стороны и медленно опустился вниз. Воды в речке оказалось немного, до пояса. Убедившись, что стоит на твердом каменистом дне, Холден перетащил к себе Марию, взял ее на руки и побрел к берегу, виднеющемуся в нескольких шагах. Уложив девушку на траву, он быстро вернулся к самолету, захватил оставшееся в кабине оружие, сумку с патронами и вернулся на берег.

Пламя выбивалось из двигателя все выше и выше.

Он подхватил Марию и, сгибаясь под тяжелой ношей, стал удаляться в заросли. Не успел он сделать и двух десятков шагов, как сзади пыхнуло пламя, вслед за которым раздался мощный взрыв и высоко в воздух взлетели обломки самолета. Огонь добрался до топливных баков.

Одной опасности они избежали. Но надо было помнить и о второй, не меньшей — о бандитах в машинах, которые наверняка видели, где приземлился самолет, и должны появиться у речки с минуты на минуту.

Он прижимал к груди девушку, которая не переставала плакать.

Неужели они обрели свободу так ненадолго?

— Потерпи, Мария, — шептал он и обещал то, во что и сам не верил, — еще немного — и мы спасены.

Он уходил все дальше и дальше, не останавливаясь ни на секунду.

— Мы свободны, Мария. Наконец, мы свободны...