А.Шохов
Четырнадцать дней октября.
Четырнадцать дней в году я был отдан силам тьмы. С первого по
четырнадцатое октября. Я брал отпуск на службе (я преподаю античную
литературу), и всецело предавался тому, что подсказывал Голос. Собственно,
Голос иногда больше был похож на последовательность четко осознаваемых
желаний, исполняя которые я совершал порою такие вещи, какие никогда не
сделал бы по собственной воле.
1 октября
Полночь. В этот раз это началось с неожиданного для меня желания выйти из
дома. Я беру такси и еду в западную часть города. Когда мы проезжаем мимо
ночного клуба "Бобо", я расплачиваюсь с таксистом и выхожу. Останавливаюсь у
освещенной витрины антикварного магазинчика, откуда хорошо видна входная
дверь клуба, и жду. Тишина на улице нарушается только доносящейся из "Бобо"
музыкой. Когда открывается дверь, я уже знаю, кого увижу за нею. Ее зовут
Кэт и она две недели назад стала проституткой. Год назад у нее умер отец,
всю жизнь пытавшийся изобрести антигравитацию, вечный двигатель и доказать
великую теорему Ферма. При этом он забывал платить по счетам.
Я знаю все это вовсе не потому, что мне кто-то об этом говорит. Я просто
знаю. Голос побуждает меня подойти к ней и спасти. Я пока не знаю, от чего
или от кого я должен спасти Кэтти, но иду. В этот момент дверь открывается
еще раз, и из клуба вываливается вдребезги пьяный матрос. Недолго думая, я
сворачиваю парню челюсть и прыгаю сверху обеими ногами на его ребра, когда
он падает. Потом хватаю Кэт и мы, свернув в один переулок, а потом в другой,
чинно заходим в небольшой подвальчик, наполненный сигаретным дымом и
полудюжиной заглянувших на огонек ублюдков. Обожаю эти кварталы.
- Хочешь выпить? - спрашиваю я у нее.
- Мартини.
- Два мартини.
Мы сидим за стойкой, и я смотрю на нее. Почти детские кудряшки,
ниспадающие на лоб, приятные черты лица, спокойное, волевое выражение глаз.
Почему судьба была с ней так несправедлива?
- Тебя зовут Кэт?
- Да, - она удивленно приподнимает брови.
- У тебя год назад умер отец, так и не открыв антигравитации. И теперь
после серии неудач, ты вынуждена заниматься этим...
- Ты что, из полиции?
- Нет. Меня зовут Джерем, и я пришел, чтобы навсегда изменить твою жизнь
к лучшему.
- Ты что, в "Филипсе" работаешь?
- Да ладно, просто выразился неудачно, - улыбнулся я. - Всего я тебе
объяснить не могу, но если ты последуешь за мной, то сама скоро все узнаешь.
- Ты здорово меня выручил с этим парнем. Спасибо.
С некоторым трудом я говорю то, что должен сказать.
- Кэт, я знаю, что в последние две ночи тебе снится сказочной красоты
перстень. Считай, что я пришел из мира твоих снов. Не отказывайся, поедем со
мной.
- Ты точно не из полиции, Джерем. Тем, что я вижу во сне, они не
занимаются. И куда ты хочешь меня пригласить?
- Для начала найдем клад.
- Клад?
Мы вышли из бара и, поскольку поймать такси в этих местах было бы слишком
невероятным везением, я не стал даже пытаться. На стоянке стоял маленький
фиат, и Голос приказал мне его арендовать. Дверь (почти невозможно в этом
районе) была открыта, и ключи торчали в замке зажигания.
Я направлялся в небольшой загородный домик, расположенный в лесу,
недалеко от предместья Сан-Веронико. Домик был охотничий. Он располагался в
двухстах метрах от мощеной дороги, делящей лес на западную и восточную
части. Я не знал, кому принадлежит этот домик, но чувствовал, что хозяин
скоро появится. Без труда обнаружив ключ в расщелине одного из дюжины пней,
торчащих вдоль тропинки, я открыл замок. В доме никого не было. Я со свечой
обошел дом, находя вещи на тех местах, на которых ожидал их найти. В подвале
на полке, заваленной разным хламом, я толкнул один из камней в кладке и в
открывшемся за ним тайнике нашел полупустой кожаный рюкзак и туго набитый
тяжелый кожаный мешок.
Взяв все это с собой, я поднялся к Кэт, которая соорудила легкий ужин из
найденных в кухне консервов, сухарей, печенья и чая.
- Я проголодалась, - улыбнулась она.
- Я тоже.
Мы быстро поели. Я знал, что с минуты на минуту сюда должен приехать
высокий сероглазый мужчина, хозяин домика. Пока Кэт возилась с посудой, я
торопливо открыл оба мешка. В рюкзаке лежали перстень, пояс, браслет и
пергамент. А мешок был полностью набит золотыми монетами времен Римской
империи.
Я развернул пергамент. На латыни было написано: "Рассказ о судьбе мира
поможет добиться цели." В углу стояли две литеры: J.C. Иисус Христос? Он-то
тут при чем?
В этот миг я услышал звук подъезжающего автомобиля. Высокий сероглазый
мужчина лет тридцати пяти вошел и, увидев нас за чаем, слегка опешил.
- Вы кто? - спросил он, порываясь убежать к машине.
- Пожалуйста, не бойся, - сказал я. - Мы не преступники.
- А что вы делаете в моем доме? Какого черта вы тут расположились и едите
мои консервы?!
- Извини, Питер - сказал я. - Попробуй пять минут не горячиться и
внимательно меня выслушать. Меня зовут Джерем, а это Кэт. Я пришел
рассказать о смысле твоей жизни.
- Ты что, псих? - спросил он.
- Садись и попробуй во всем разобраться. Если через пять минут ты
скажешь, что я псих, мы просто уйдем. Хорошо?
Видимо, мой пристальный взгляд подействовал на него успокаивающе. Он сел.
- Что вы тут пьете? Чай? Налейте и мне тоже.
Кэт налила ему чаю.
- В нашем мире есть вещи, которые были созданы не руками человека.
Изначальные предметы, сотворенные вместе со всем остальным. Случилось так,
что в подвале дома, купленного тобой два года назад, в тайнике находились до
сегодняшнего дня некоторые из этих предметов. Мы должны доставить их в
другое место. В этом смысл твоей жизни.
Я вытряхнул из рюкзака пояс, перстень, пергамент и браслет.
- Это тот самый перстень, - сказала Кэт. - Можно я его одену?
- Он твой, Кэт. Ты еще узнаешь, что он твой по праву рождения.
Перстень был как раз впору на ее среднем пальце. Должен отметить, что ее
внешность как-то сразу преобразилась. Стала более библейской, что ли? В
глазах Пита читалось теперь безмерное удивление. Потом он потер лоб и
откинулся на спинку стула.
- Я никогда не поверил бы тебе, Джерем. Но когда я покупал этот дом, меня
все отговаривали делать это. Однако, ко мне приходил кто-то во сне и
говорил, что однажды я обнаружу в этом доме изначальные вещи и отправлюсь с
ними в другой мир. И я даже видел их в этих снах. Видел именно эти предметы.
Смешно вспомнить, но тогда я обошел нескольких психоаналитиков, пытаясь
разобраться в этих необычных сновидениях.
- Теперь реальность и сон могут поменяться местами. Нам пора ехать, Пит.
Если ты готов, то мы поедем на твоей машине. А нашу оставим здесь, в сарае.
- Пусть так и будет.
Я нацепил на себя браслет, а пояс, мешок с золотом и пергамент сложил в
рюкзак и забросил за спину. Конструкция мешка и рюкзака была какой-то
необычной. Очень много завязок, и кожа сделана в несколько слоев... Странный
материал, непохожий на кожу животных.
Мы должны были проехать на Запад около сотни миль. Там утром нас встретят
мужчина и женщина, одетые в длинные черные плащи. Когда ко мне пришел этот
образ, я почувствовал, что взволнован. Впервые за всю историю моих
октябрьских приключений формировалась команда. Обычно я действовал один.
Значит, задача, которую придется решать, трудна.
Каждый октябрь совершалось что-то, совершенно необходимое для
существования этого мира. Что-то такое, смысла чего я не понимал, и в чем,
тем не менее, каждый раз участвовал. Иногда мне приходилось убивать, иногда
разоблачать трагические секреты жизни, приводящие моих жертв к самоубийству.
Поэтому я считал Голос силой зла. Но клянусь, никогда больше - только в эти
четырнадцать дней, - я ощущал всю полноту бытия. Я каждой клеточкой тела мог
чувствовать его бесконечный поток, наполняющий меня силой. Поэтому я любил
эти две недели, точно зная, что подавляющее большинство людей лишены
подобных чувств и живут, никогда не бодрствуя по-настоящему. Вероятно,
сходные чувства испытывали и те, кого я вовлекал в сюжеты, создаваемые
Голосом. Глаза Питера возбужденно блестели, он даже начал напевать себе под
нос песенку Мефистофеля из "Фауста" Гуно. Я понял, что его мысли вертятся
вокруг золота, лежащего в рюкзаке у моих ног. Куски тумана висели на
деревьях, подобно одеяниям призраков. Воздух, врывающийся в кондиционеры,
был свеж, влажен и полон лесных запахов. Когда прошло четыре часа, и Восток
стал серым, мы подъехали к нужному месту. Пришлось совсем недолго подождать,
прежде чем кусты у дороги раздвинулись, и две фигуры, осыпанные утренней
росой, вышли на дорогу.
Мы разбудили уснувшую на заднем сидении Кэт и вышли из машины.
- Приветствуем Вас, - сказал мужчина. - Прошу пройти в дом.
Мы вошли. Дом - четырехэтажный особняк с большой мансардой - располагался
прямо у дороги, но вряд ли движение по ней беспокоило жильцов. Трава росла
на ней почти также густо, как и на обочине.
Мужчина и женщина, встретившие нас, были очень похожи. Как брат и сестра.
Правда, Голос предостерег меня от задавания им каких бы то ни было вопросов.
За завтраком мы познакомились. Их звали Мэл и Мери. Когда они сбросили
плащи, Мери оказалась одета в лиловые и синие одежды, а Мэл в серые. Оба
носили множество золотых украшений. Мери сказала, что они с Мэлом уже
несколько лет занимаются магическими практиками. Она и впрямь была похожа на
добрую волшебницу, на фею: двигалась она легко, как будто летала по воздуху.
Светло-голубые глаза и пушистые каштановые волосы в сочетании с мягкими,
добрыми чертами лица усиливали это впечатление легкости, воздушности и
волшебства. Мэл был похож на нее цветом глаз и волос. Стройный, изящный, как
юноша, он отличался смешливостью, и блеск глаз выдавал в нем быстрый и
проницательный ум.
Когда мы выпили по чашке ароматного кофе со сливками и уничтожили две
сковородки яичницы с ветчиной, закусывая все это круасанами, хозяева дома
предложили нам выбрать одежду поудобнее.
- В том мире, куда мы должны отправиться, ваши городские наряды будут
совершенно дико смотреться, - сказал Мэл.
Мы все одели замшевые сапоги на толстой кожаной подошве, удобные брюки из
какой-то прочной ткани, рубашки, жилеты и плащи, укутавшись в которые можно
было с комфортом спать даже на голой земле. Питер, подвигавшись в новом
облачении, заявил, что никогда в жизни не чувствовал себя более комфортно.
- Вашу машину придется оставить здесь, - сказала Мери.- Дальше мы
двигаемся на нашем микроавтобусе. Сразу сообщаю ту часть задачи, которая нам
сегодня известна. Мы должны доставить изначальные предметы - рюкзак, мешок с
золотом, пергамент, браслет, перстень и пояс в другой мир. Оттуда мы должны
принести чашу. Я не знаю какую, и не знаю, что мы будем с ней делать. А
теперь в путь.
Мы спрятали автомобиль Пита в гараже, в котором до этого стоял
микроавтобус, погрузились и поехали. Мэл сидел за рулем и держал курс на
Запад.
Не прошло и получаса, как Мэл резко затормозил около высокого седого
человека, стоявшего на обочине дороги. Наш новый попутчик был похож на Шона
Коннори, только, пожалуй, нос был крупнее и плечи пошире. Его глаза были
живы и пронзительны. Осмотрев каждого из нас, он сел рядом со мной.
- Едем, Мэл, - произнес он. Голос его был сочным и басовитым. - Меня
зовут дон Хосе. Ваши имена я знаю. Так что счастливой дороги.
Мы проехали более тридцати миль, после чего дон Хосе пересел на место
водителя, а Мэл, недоуменно пожав плечами, устроился рядом со мной.
Микроавтобус разогнался до скорости более 120 миль в час, а затем дон Хосе
направил его прямо на стоящий у дороги двухсотлетний дуб. То, что он именно
двухсотлетний, было написано на бронзовой табличке, стоящей на шесте рядом с
ним. Видимо, шок, который я испытал, заставил меня сосредоточиться на этой
табличке. Я различил все выбоины и пятна на бронзовой поверхности. Сердце
болезненно сжалось, переместилось куда-то к горлу и, когда ствол дерева был
прямо перед стеклом водителя, окружающий мир исчез, подобно дыму.
Сначала я, как будто сквозь вату, различил голос Кэт, которая звала меня
по имени. В ее призывах были угасающие, безнадежные нотки - должно быть,
бедняжке пришлось долго оплакивать мое хладное тело. Потом я почувствовал,
что она нещадно лупит меня по лицу - щеки горели.
Я вскрикнул от боли и сел.
- Слава богу! - сказала Кэт. - Как ты?
- Ты мне кожу со щек не содрала, нет? Господи! Может, ты меня еще и
ногами била? Все тело болит!
- Ты свалился с обрыва. Скажи спасибо, что на уступ.
Я посмотрел вверх. В метре над моей головой был край обрыва, а за спиной
- бездонная пропасть. Уступ, на котором мы находились, был усыпан мелким
гравием и имел треугольную форму.
Я помог ей взобраться наверх. Потом она подтянула меня к себе. Мы
оказались на поляне, покрытой пряно пахнущей травой. Рюкзак с изначальными
предметами лежал здесь, на самом краю обрыва. Видимо, я зацепился им при
падении. Перстень был на руке Кэтти, а браслет - на моем запястье. Я
забросил рюкзак за спину и осмотрелся вокруг.
На юге была пропасть, на дне которой мы чуть не оказались. Ее
противоположного края или низины под ней видно не было - только сияющее небо
до самого дна. На север простиралась унылая равнина, покрытая там и сям
группами кустов и деревьев. Кора деревьев была серого цвета, а листва имела
слегка синеватый оттенок.
- Здесь гравитация меньше, - сказала Кэт. - И горизонт ближе.
- Ты хорошо знакома с физикой.
- Это от папы. Книги по физике заменяли мне сказки в детстве.
- Как получилось, что он не сделал научной карьеры?
- Просто неудачник. Я не хочу об этом говорить. Кажется, на Востоке
кто-то движется.
Действительно, кто-то, двигаясь в нашу сторону, вспугивал птиц, они
взлетали из кустов и кружились в воздухе.
- Будь наготове, - сказал я. - У тебя нет оружия?
- Никакого.
- Ладно. Тогда надейся на лучшее.
Голос молчал. Похоже, в этом мире мы были предоставлены сами себе.
Это были наши спутники. Все живые и сравнительно невредимые. Правда, Мэл
посадил синяк на скулу, а дон Хосе слегка ушиб руку.
Разбитый микроавтобус валялся в небольшом овраге. Все окна были разбиты,
крышу снесло.
- Вы прекрасный каскадер, дон Хосе, - сказала Мери. - Ничего не хотите
нам рассказать?
- Мы в мире, который называется Аннон, - сказал дон Хосе. - Что еще можно
сказать? Голос сюда не проникает, поэтому решения мы будем принимать сами.
Есть, правда, два источника информации. Первый я уже вижу, - он подошел к
толстому стволу дерева и с легким щелчком отделил от него почти слившуюся с
ним по цвету табличку, на которой были выгравированы какие-то иероглифы. - А
второй - это пергамент, лежащий в рюкзаке у Джерема. Надписи на нем
постоянно меняются. Хотя подпись остается.
Я снял рюкзак и достал пергамент.
"Ищите гравюру. J.C."
- Спасибо, уже нашли, - сказал Мэл, услышав послание. - Только что на ней
написано?
- Судя по всему, - сказал дон Хосе - это египетские иероглифы времен
двадцать первой династии. - Причем это стихи. Дайте мне минутку подумать...
Дон Хосе взял табличку и отошел в сторону.
- Почему мы доверяем этому Хосе? - спросил Питер.
- Голос сказал мне, что он возглавляет экспедицию, - ответил Мэл. - И
потом, мы не могли бы без его помощи пересечь космический вакуум в
микроавтобусе.
Мы рассмеялись. Я посмотрел на Кэт, которая поправляла прическу.