Збинек Черник

Роковая ошибка профессора Гонзалеса

   Когда профессор Холм работал над чем-то  серьезным,  а  в  основном  он

именно  этим  и  занимался,  внешнее  окружение   для   него   переставало

существовать. Погруженный в мир постоянных выкладок и размышлений,  ученый

забывал о пище, сне, забывал заскочить в кафе и поприветствовать кассиршу,

внести деньги за квартиру, а друзей и знакомых, которых случайно  встречал

на улице, и вовсе не узнавал.

   Однажды вечером, когда Холм возвращался с работы домой, по  обыкновению

погруженный в мысли, его отвлек голос пана Водички, соседа:

   - Добрый день, пан профессор, добрый день.

   - Добрый день, -  вежливо  ответил  профессор,  намереваясь  продолжать

путь.

   Но сосед не позволил так легко от себя отделаться.

   - Пан профессор, не желаете ли отведать яблочко?

   - Что? - удивился Холм.

   - Я говорю - яблочко отведать. В этом году урожай неплохой, а  я  один,

мне все не переработать. Возьмите парочку на пробу.

   - Гм, очень мило с вашей стороны. Пожалуй,  от  двух-трех  яблок  я  не

откажусь.

   Холм начал потихоньку оттаивать.

   Пан Водичка усадил профессора на скамейку, что стояла  в  саду,  а  сам

побежал искать какой-нибудь кулек, чтобы отсыпать яблок.

   - Так что, пан профессор, все открытия выдумываете? -  сосед  изо  всех

сил старался поддержать разговор.

   - Да как выходит, - смутился Холм.

   - Знаете, пан профессор, я иногда прикидываю, ведут ли эти  открытия  и

новинки к чему-либо хорошему?  Будет  ли  от  них,  если  правду  сказать,

какая-то польза? Не сердитесь на меня, пан профессор, я так попросту...

   - Да что вы, продолжайте, - рассеянно ответил Холм.

   - Взять, к примеру, ваши открытия. Помнится,  как-то  вы  открыли,  что

смех продлевает человеческую жизнь, и люди повсюду стали хохотать так, что

животы лопались, хотя вообще-то им было не  до  смеха.  У  меня  тогда  от

гоготанья аппендикс прорвался, и я три недели провалялся в больнице.

   Холм молчал.

   - В другой  раз  вы  изобрели  своего  мутанта,  ну  того,  у  которого

оторванные руки и ноги снова вырастали, как хвост у ящерицы.  Ну,  он  еще

сожрал все премудрости мира и, кстати, не только премудрости. Голодный, он

удрал из вашей лаборатории и слопал ворота муниципального совета, швейцара

и церковного старосту. Вот переполох-то был, помните?

   - Ошибаетесь, пан Водичка, - прервал его Холм.  -  Вот  этого  пока  не

было. Мутант еще ждет своего рождения. Вы,  видимо,  читали  сообщение  об

этом в какой-нибудь газете, где упоминалось и  мое  имя.  А  в  остальном,

сказать откровенно, - Холм доверительно наклонился к соседу и зашептал,  -

мне иногда кажется, что все вокруг только фикция и что мы, вы и я,  только

литературные персонажи, выдуманные  герои.  Впрочем,  современникам  и  не

понять многого из моих открытий и изобретений: в своих научных  поисках  я

использую идеи, до которых еще далеко нашей эпохе.  Так  что  напрасно  вы

ломаете голову над всем этим.

   - Да, но...

   У пана Водички был такой вид, будто он  не  очень-то  понял  Холма.  Он

вручил профессору сумку с яблоками, и они распрощались.

   Примерно через неделю пан  Водичка  вновь  окликнул  профессора  Холма,

возвращающегося с работы:

   - Поздравляю, пан профессор, поздравляю!

   Несколько растерянный Холм позволил ему пожать руку.

   - Вот, читаю в  газетах,  -  сказал  пан  Водичка,  потрясая  последним

выпуском "Вечерних новостей": - "Последнее фантастическое открытие  Холма!

Универсальный прибор, действия которого основаны на  принципе  превращения

энергии в материю с увеличением массы получаемого вещества.  Первые  опыты

проведены  успешно:  получена  куриная  ножка  массой  почти  с  грузовик,

"выращена муха величиной с кабана, малюсенькая  пылинка  достигла  размера

теннисного мяча". Вот здорово, пан профессор! Не могли бы вы и мне помочь:

пусть яблоко вырастет покрупнее, вот как  счетчик  для  газа,  к  примеру.

Тогда моих запасов хватит мне до самой смерти.

   - Вообще-то мог бы, - подтвердил Холм.

   - Нет, пожалуй, не стоит. Мне бы не пришлось тогда возиться в саду, и я

помер бы от скуки. Кстати, пан профессор, а это вы читали?

   Пан Водичка показал на заметку под заголовком  "Большое  жульничество".

"Некий профессор Альфонсо Гонзалес из Патагонии утверждает,  что  открытие

Холма - сплошной вымысел, Холм сознательно обманывает общественность и его

надо за это судить".

   Но это известие не слишком вывело Холма из себя.

   - Видите ли, пан Водичка, коллега Гонзалес не очень-то жалует  меня,  -

разъяснил он. -  Он  ведь  тоже  довольно  давно  работает  над  созданием

универсального прибора, увеличивающего массу, но пока очевидных успехов не

достиг. Представляю, как он огорчился, узнав, что мне  удалось  смастерить

аппарат. - С минуту Холм помолчал, а потом доверительным тоном  продолжал.

- Я кое в чем вам признаюсь, пан Водичка, но прошу держать это в  секрете.

Мой прибор в нынешнем виде способен увеличивать массу только вещества,  то

есть предмета, материально существующего. Вот увеличу  вам  яблоко,  кусок

хлеба или бифштекс с яйцом. Это делается очень просто: нажму  кнопку  -  и

готово. Со временем, надеюсь, мне удастся усовершенствовать аппарат, тогда

можно будет приумножать вещи нематериальные.

   - Нематериальные? - удивился пан Водичка.

   - Вот именно, - увлеченно объяснял Холм. - Представьте, что  нам  будет

подвластно увеличивать, например, любовь, дружбу, симпатию или,  на  худой

конец, взаимопонимание.

   - Неужели такое возможно? - встрепенулся пан Водичка.

   - Согласно  утверждению  литературы,  а  мы  обязаны  верить  творениям

великих писателей, все возможно. Вот ведь и мы с вами - герои литературных

произведений.

   - Да, уж это и впрямь открытие, пан профессор, - допустил пан  Водичка,

но потом заколебался.  -  Послушайте,  но  тогда  возможно  увеличивать  и

ненависть, зависть, ревность?..

   Пан Водичка был не единственным, кто знал  о  планах  Холма  и  понимал

эффективность их реального использования. Узнал о готовящемся  открытии  и

главный противник Холма - профессор Альфонсо Гонзалес из Патагонии. Причем

узнал во всех деталях, до мельчайших подробностей. У профессора  Гонзалеса

созрел дьявольский, хотя в  некоторой  степени  и  наивный  план:  выехать

(разумеется, инкогнито) в Европу,  проникнуть  (разумеется,  под  покровом

ночи) в лабораторию Холма и  проверить  на  себе  работу  его  аппарата  -

увеличить собственную массу, превратив себя  в  великана.  Одновременно  с

увеличением массы его тела, по мнению Гонзалеса, возрастет и его  злоба  к

преуспевающему коллеге. Запаса этой нематериальной субстанции  -  злобы  -

будет достаточно, чтобы стереть в порошок самого Холма.  Дело  пустяковое,

детская забава, заранее торжествовал Гонзалес.

   Минуло несколько  недель.  Как-то  раз  профессор  Холм  остановился  у

соседского сада и возбужденным голосом позвал:

   - Пан Водичка, посмотрите, пожалуйста.

   Он вытащил из кармана спичечный коробок, открыл его и...  что  это?!  В

коробке находилась крошечная кукла.

   - Какая хорошенькая, - вздохнул пан Водичка,  -  это  что,  брелок  для

ключей?

   - Нет, - ответил Холм, - это профессор Альфонсо Гонзалес из Патагонии.

   Сосед вытаращил глаза.

   -  Паршивец,  отъявленный  мошенник,  скотина!  -  донесся  из  коробка

писклявый голосок профессора Альфонсо  Гонзалеса  из  Патагонии,  который,

разумеется, говорил по-испански.

   - Что он такое несет? - удивился пан Водичка.

   - Не стоит переводить, - ответил Холм. - Пан профессор  у  нас  еще  не

адаптировался. Придется преподать ему манеры хорошего тона.

   Позднее Холм охотно рассказал соседу, каким образом профессор  Гонзалес

оказался в спичечном коробке.

   - Знаете, пан Водичка, прошлый раз, когда  мы  с  вами  беседовали,  вы

упомянули о ненависти, ревности и так  далее.  Вот  я  и  решил,  надо  бы

избавиться от  плохих  человеческих  свойств,  а  хорошие  приумножить.  Я

попробовал перестроить свой аппарат и, признаться, успешно. Теперь  с  его

помощью можно не увеличивать массу, а уменьшать ее. Однажды  ночью  в  мою

лабораторию, конечно, без приглашения, явился профессор Гонзалес и влез  в

аппарат. Он-то был уверен,  что  прибор  увеличивает  массу.  А  оказалось

наоборот!  Но  вот  в  чем  загвоздка:  до  сих   пор   мне   не   удалось

скорректировать процесс увеличения  и  уменьшения  массы  нематериального.

Поэтому-то профессор Гонзалес, внешне превратившись в гномика, не уменьшил

своей ненависти ко мне. Слышите, как он клянет меня на чем свет  стоит?  -

усмехнулся Холм, прикладывая коробок к уху пана Водички.

   Оттуда раздались звуки, напоминающие мышиный писк.

   Соседи сидели на скамейке и молча любовались заходящим солнцем. Наконец

пан Водичка произнес.

   - Я, пан профессор, вновь подумал о том, что вы мне уже  говорили.  Что

мы якобы литературные герои.

   - Боюсь, что именно так, - подтвердил Холм.

   - Тогда, выходит, в действительности нас нет? - усомнился пан Водичка.

   Холм не мог этого опровергнуть.

   - Это уж совсем никуда не годится.  А  смогли  бы  вы,  пан  профессор,

выдумать такой аппарат, чтобы вернуть нас в реальную жизнь?

   - В реальную жизнь? - переспросил профессор Холм.

   - Да, чтобы мы превратились в настоящих людей, чтобы мы существовали на

белом свете.

   - Наверное, смогу, - задумчиво  произнес  Холм.  -  Но  запомните,  пан

Водичка, в реальную жизнь возвратимся только мы с вами. А  этого,  -  Холм

потряс спичечным коробком, - оставим в его домике и в литературе.

   Пан Водичка не возражал.