УЛЕЙ
Сергей ФРУМКИН
ГЛАВА 1
Светловолосый, темноглазый, стройный семнадцатилетний парень развернул парусник острым, как игла, носом в сторону дома, хвостом - к сияющему скоплению звезд ядра Галактики. Два изогнутых крыла-паруса плавно расправили блестящие лепестки, подхватив новую волну света, по которому скользили Увлекаемый потоком энергии, парусник рванулся через пустоту.
Григ любил парить в пустоте, но так, в глубоком космосе, совсем один, он почти не испытывал того наслаждения, которое хотел испытать. Не было чувства захватывающего утяжеления, которое получаешь, когда за твоей спиной величаво раскачивается мегатонный метеорит, когда так вжимает в кресло, что выступают вены на руках. Не возникало ощущения скорости - “Улей” находился так далеко, что ни приближался и ни отдалялся - едва заметный черный шарик, выдаваемый в темноте космоса сигнальными огнями. Совсем другое дело, когда на рейд выходили сотни парусников, когда стремительность маневров и дрожь парусов казались такими же материальными, как мигание лампочки-маяка на шлеме
Управлять парусником ничего не стоило. По крайней мере, Григ так думал Для него, как и для остальных Братьев, парусник был такой же привычной и послушной вещью, как лазерный тесак или даже руки и ноги
Все управление сводилось к повороту единственного рычага, меняющего положение и форму парусов. Маленький магнитный привод, питаемый излучениями звезд, имел настолько простую конструкцию, что не требовал установки панели управления и снабжался всего одной блокирующей кнопкой. Григ мог шутя настроиться на нужный поток света - он чувствовал свет, как опытный мореход чувствует налетающий порыв ветра; мог разогнать парусник так быстро и так легко, как никто из Братьев. Он знал, как изогнуть паруса, чтобы в одно мгновение остановиться или выполнить мертвую петлю даже на самом маленьком солнечном ветерке. Григ жил одной жизнью со своим малюсеньким корабликом и любил его самой большой любовью в своей жизни.
Хотя - при мысли об этом Григ улыбнулся - так было далеко не всегда. Когда-то он даже не смог скрыть страха, впервые оказавшись в черной пустоте в маленьком одноместном суденышке. Тогда юный пилот вцепился в рычаг с такой силой, словно тот мог выскользнуть из рук и начать играть с машиной самостоятельно, желая увезти его, Грига, куда-нибудь бесконечно далеко от дома, спрятать от Братьев и оставить на съедение космическим чудовищам, про которых он и его друзья так любили посплетничать перед сном. Григ остро помнил, как все Младшие Братья потешались над новичком и как разочарованно смотрел Отец... Правда, это случилось еще в праздник Первого Полета, целых одиннадцать лет назад, когда ему, как и другим Маленьким Братьям, впервые покинувшим родной безопасный “Улей”, исполнилось всего-то по шесть лет...
Черный шар стального города был большим и потому приближался слишком медленно, чтобы дать настоящее чувство скорости, которого так жаждал одинокий космоплаватель. Там, где располагались люки шлюзов, обшивка “Улья” слабо светилась...
Григ вспомнил, что в такую рань некому принять его посадочным лучом - придется втаскивать парусник самому. Кад, дежуривший на причале, предупредил, что ради одного Грига не станет возиться и тратить энергию всего города. Григ знал, что уж в этом вопросе Старший Брат его не обманет.
Огромная плита люка “Улья” автоматически отодвинулась, самостоятельно опознав в прибывшем “своего”. Оказавшись в пропускном тоннеле шлюза, парусник потерял питающие волны и стал плавно опускаться на дно тоннеля, куда его затягивала искусственная гравитация города. Едва тонкие крылья задрожали от прикосновения к стальной поверхности “дна”, то есть нового люка, закрывающего вход в огромную камеру шлюзования и обработки, Григ откинул полимерную крышку кабины и выпрыгнул. Второй люк открывался уже оператором, а для одного Грига поднимать его - много чести. Поэтому лучше всего было бы успеть протолкнуть машину в дополнительное пассажирское отделение шлюза, пока в крыльях-парусах остался хоть какой-то запас ветра.
Легкий скафандр, который все же приходилось надевать из предосторожности, несмотря на то что в космосе он не смог бы защитить ни от радиации, ни от давления в случае даже самого слабого удара, не особенно стеснял движения, а здесь, между первым и вторым люками тоннеля, являлся еще и жизненно необходимым. Во всяком случае, Григ давно привык к нему. Другое дело специальный костюм абордажников...
От основного тоннеля шлюза уходило узкое ответвление, заканчивающееся люком диаметром в два человеческих роста. Этот люк, как и наружный, управлялся автоматом, а за ним пряталась небольшая пассажирская шлюзовая камера. Григ, как всегда, уложился вовремя: когда питание в крыльях окончательно иссякло, Брат уже спокойно ожидал в шлюзовой камере рядом со своим корабликом. Пока через вентиляционные системы нагнетался нормальный воздух и выравнивалась температура, Григ сидел на полу, обхватив руками колени, а когда шлюзование закончилось, парня встретила приятная неожиданность. Исполин, личный робот Отца, шестирукий гигант с добрым человеческим лицом и таким же добрым характером, предложил помочь доставить парусник на пристань,
- Молодой Брат может отдохнуть. - Кораблик легко взлетел с пола в могучих “руках” робота. Григ польщенно улыбнулся:
- Спасибо, Силач!
Здесь таилось что-то странное - робот Отца сейчас и в таком месте. Григ давно подозревал, что кто-то запрограммировал двух или трех Исполинов помогать ему, если окажутся рядом без работы. Случалось такое чрезвычайно редко, но приятно тешило самолюбие парня.
Весь Третий Уровень, где жил Григ, еще спал. Один из лучших уровней “Улья” - немного жилых застроек, большое поле препятствий, самый крупный тренировочный блок, бассейн, амфитеатр и Полоса... Конечно, не стоило забывать про Первый и Второй Уровни, но Григ вполне удовлетворялся тем, что имел
Второй Уровень отводился для Старших Братьев, или Демонов, как они сами себя называли. Лучших из лучших. Про их силу и храбрость складывали песни, их безгранично уважали, многие боялись Григ, как и все другие мальчишки “Улья”, мечтал, что рано или поздно заслужит право поселиться там, на Втором Уровне, обретет славу настоящего воина и гордое имя Демон. Но пока, конечно, только мечтал...
На Первом Уровне размещалась святая святых - покои Отца и Первых Братьев - любимых детей Отца, его настоящих детей, деливших между собой привилегии и власть первых людей “Улья”. Иногда в душу к Григу закрадывалась обида на судьбу, забросившую его так низко, ведь и он, Григ, родился благодаря высочайшему соизволению Отца, а не мог рассчитывать ни на отцовскую любовь, ни на положение в Братстве... Когда-то, очень давно, мать Грига преступила закон и заслужила, смертную казнь, говорили, она проникла к Отиу с боевым тесаком и попыталась убить спящего. Григ не знал, что правда в таких, историях, а что нет. Он не помнил матери, но почему-то не мог ее обвинить. Даже за то, что с самого рождения был приговорен жить один: Младшие Братья не любили Грига, ощущая его выше себя по праву рождения, Братья потешались над ним, Старшие демонстративно игнорировали, а Первые попросту не замечали Во всяком случае, Григу так казалось. Отец же относился к своему младшему отпрыску скорее холодно, чем сурово: за семнадцать лет парень не слышал от Владыки ни одного доброго слова, как и ни одного наставления, ни одного порицания. Говорили, что Григ сильно похож на мать, - вероятно, черты лица мальчишки напоминали Отцу нечто такое, чего тому совсем не хотелось помнить...
Григ часто задумывался, могла ли мать пойти на преступление Женщины казались ему слабыми, безвольными, безобидными созданиями. Никто из них не умел обращаться с лазерным тесаком, да и с любым другим оружием тоже... С другой стороны, Григ бы не смог сам терпеть того, что доставалось им, женщинам. Эти существа жили на самом нижнем уровне. Там не размещалось ничего: ни спортивных залов, ни озер-бассейнов, ни площадок для поединков Никаких серьезных развлечений. Женщины практически не имели прав, целей, возможности роста; они покидали свой скучный мирок Девятого Уровня лишь тогда, когда этого желали Братья. И если женщины заболевали, а такое случалось, их усыпляли - все равно лечить слабых нетренированных созданий слишком сложно. Если заболели - такова воля Бога, да и виноваты сами.
Братство считало женщин злом. Тем, что намеренно создано свыше заманчивым и привлекательным, чтобы сделать мужчину слабым и безвольным.
Но, говорили, рано или поздно каждый Брат проходил испытание женщиной, и, случалось, не каждый его выдерживал...
Все, ради чего в “Улье” держали женщин, сводилось к зарождению маленьких Братьев и постоянному росту числа мужчин. Такое стерпеть трудно! Однако смешно ставить себя на их место, конечно, сам Григ не стерпел бы, но на то он и Брат, а они - только женщины. Они терпят...
"Улей” состоял из девяти горизонтальных этажей-уровней, держащихся на колоннах и соединенных лестницами и лифтами. К ним примыкало огромное помещение жизнеобеспечения города, где создавалась гравитация и отслеживались состав и температура воды и воздуха. Между стенками из двойной сферической обшивки размещались специальные помещения, такие, как пристань, системы безопасности, двигатели, центры управления и контроля...
Комната Грига находилась на первом этаже жилого блока, напоминающего по расположению помещений пчелиные соты. Обстановка внутри комнаты была более чем проста: пластиковая кровать, пара тренажерных перекладин, панель столика в стене, голографический проектор и несколько информационно-художественных пластин к нему. Последние, то есть пластины, являлись гордостью Грига - мало у кого из Младших Братьев их насчитывалось более трех, а Григ успел накопить целых пятнадцать. Хотя и выучил почти все наизусть.
Пластинки к проектору, как и любая другая информация о мире снаружи, появлялись в “Улье” лишь после удачных рейдов, не таких частых, как хотелось бы...
Оказавшись в своей комнате, Григ задумался, чем бы занять себя до первого гонга. Поразмыслив, он твердо решил дополнить утренние впечатления купанием в холодном бассейне, но этим планам суждено было умереть еще в самом зародыше.
Дверь в комнату распахнулась от бесцеремонного уда ра ногой. На пороге стоял Тиви.
- Ты вернулся, - отметил Старший Брат:
- Вставай и пошли - Отец зовет!
- Отец? Меня?..
- Пошевеливайся!
Григ послушно последовал за Братом, немного пошатываясь от нервного потрясения. Отец мог не спать сразу до нескольку “ночей” (то есть промежутков времени между первым и последним гонгом), Братья верили, что Отец способен и совсем обходиться без сна и отдыха. Владыка уже интересовался Григом, возможно, даже ждал его - Тиви сказал: “Ты вернулся”. Сейчас Младший Брат пожалел, что не остался в постели до “утра”. Если бы только знать, что этим утром его призовет сам Владыка!!!
Лифт - плавно бегающая открытая площадка с поручнями - стремительно рассекал расстояние между Уровнями. Григ подметил, что Тиви намеренно взял предельную скорость, чтобы посмотреть на реакцию Младшего, и не доставил садисту удовольствия лицезреть себя испуганно вцепившимся в поручни, как это делают нетренированные дети. Он сохранил равновесие, стоя в метре от перил, и даже скрестил на груди руки, чтобы уберечься от соблазна воспользоваться ими. Тиви держался за рычаг и не удостоил Младшего Брата не только похвалой, но даже кивком, улыбкой или хотя бы взглядом с намеком на поощрение.
На Первом Уровне посадочную площадку лифта охраняли Демоны в абордажных скафандрах. Высокие, через металлоткань бугрятся “мускулы” биоусилителей. Руки небрежно касаются рукоятей огромных, в два раза больше обычных стандартных двухсоткилограммовых тесаков, а глаза кажутся остекленевшими, хотя на самом деле не пропустят ни единого движения. Проходя мимо могучих Старших Братьев, Григ невольно затаил дыхание. Он гордился, что мог назвать себя Братом и обратиться к любому из них как к равному, - по крайней мере, об этом гласил один из законов “Улья”...
Тиви перекинулся несколькими словами с Дором - сегодня тот командовал вахтой.
- Дальше пойдешь один! - низким уверенным голосом сообщил Дор. - Прямо по коридору, затем налево. Иди ровно, не дергайся, чтобы мы чего не подумали. А то сам знаешь.
Григ согласно кивнул. Дор нравился ему больше прочих - настоящий непобедимый чемпион, никогда ни в чем не демонстрирующий своего превосходства. Вроде бы Дор слыл обходительным и вежливым даже с женщинами...
Широкий цилиндрической формы коридор наполняли странные бодрящие запахи цветущих вьющихся растений, покрывающих потолок пышным разноцветным ковром. В нишах - золотые статуи с прозрачными, наполненными водой кувшинами в руках. В кувшинах шевелится что-то живое...
На Первом Уровне всегда все блестело и поражало невероятной для остального “Улья” роскошью. Справившись с внутренним волнением, Григ свернул в открытую дверь. Беглый взгляд: большой зал, золоченые колонны, картины, статуи, псевдостеклянный потолок, за которым сияет Галактика, высокое кресло-робот, еще одно кресло, Отец, Вик и Кас... Отец заметил его! Григ мгновенно вытянулся, выпятил грудь, подтянул живот, прижал кулаки к бедрам и опустил глаза к полу.
- Садись, сын. - Голос Отца. Он называет Грига сыном и предлагает сесть в его присутствии! В интонации никаких следов гнева, наоборот, голос необычно мягок... Григу очень захотелось поднять глаза, но он не рискнул. Робот-кресло сам возник за спиной, промурлыкав что-то приветственное. Григ осторожно, стараясь сохранить почтительный вид, присел на край кресла, но оно затянуло Младшего Брата в самую середину, закрепив в удобной, но вместе с тем довольно нескромной позе - Григ с ужасом обнаружил, что свободно развалился на мягких подушках. От растерянности он на мгновение забылся и бросил взгляд на Отца - густые, усы чуть приподнимались от улыбки.
- Ничего, сиди сиди..
- Только... - Первый Брат начал с негодованием, но Отец жестко оборвал его:
- Кас, помолчи!
Кас тут же затих, но взгляд его стал неприятно колючим. Григ запоздало сообразил, что лучше бы ему не садиться - пусть Отец сегодня необычно мягок, но нажить себе такого врага, как Первый Брат, да еще Кас - правая рука Отца, его боевой тесак... Хотя, с другой стороны, думать нужно было совсем не об этом! Его, Младшего Брата, даже не получившего еще личного оружия, можно сказать, юнца, вызывает сам Отец, и ему оказывают столько чести, что говорят с ним лично и даже просят сесть и прерывают Первого Брата лишь потому, что тот хотел высказать вполне законное недовольство... Во всем этом скрывалось нечто совершенно из ряда вон выходящее!!!
- Григ... - начал Отец, но потом сделал паузу и замолчал, внимательно глядя на парня в большом говорящем кресле: “По-женски красив, хорошо сложен, но далеко еще не мужчина...” Прошло столько лет, а Отец все еще чувствовал боль, глядя в это красивое нежное лицо мальчишки. Он никогда не отказывался от сына, но и не мог заставить себя к нему приблизиться. А теперь от паренька будет зависеть так много...
Отец вздохнул, подавив в себе остатки сомнений. Если Григ справится, то получит все, что заслужил по праву рождения. Отец сумеет наконец задушить в себе боль старой раны. Только цена такой награды в их мире непомерно высока - это цена подвига. В их мире, где даже жизнь или смерть всего лишь незначительный, обыденный эпизод!
Григ не видел изменений на лице Отца, поскольку не смел поднять глаз. Услышав свое имя, он настороженно замер и в таком состоянии, боясь вздохнуть, просидел те несколько бесконечно долгих секунд, пока огромную седую голову Владыки “Улья” раздирали сомнения. Каким-то неизвестным ему ранее чувством Григ все же ощутил вспышку в направленном на него взгляде Ощутил и понял: все решится быстро и прямо сейчас...
- Сын! - повторил Отец, а Григ задрожал под осязаемо тяжелым взглядом. - Все вы - Братья, и все вы - мои Сыновья. Ты знаешь это. Я не обижал тебя, но никогда и не выделял, поскольку не пришло тому время. Можешь ли ты роптать на судьбу? - Отец взмахом руки дал понять Григу, что не требует ответа, едва тот попытался поднять глаза. - Я знаю про тебя все. Ты храбр, умен, парусник в твоих руках оживает в танце, повторить который не в силах иные Братья-ветераны. Знаю, что ты скромен, вежлив. Что не лезешь в драку без причины, а если причина серьезная - дерешься до беспамятства, до потери сознания. Знаю, что никогда и ни при ком не осмелился назвать меня отцом... - Владыка “Улья” прервался. - Посмотри на меня!
Григ поднял глаза, едва подавляя слезы. Он не мог себе объяснить, почему его глаза вдруг наполнились влагой, но не смел допустить подобной слабости на виду у Отца, на виду у Первых Братьев - лучше смерть, чем хоть одна капля соленой жидкости коснется щеки. Григ не понимал, что вообще происходит. Что за странное предисловие? Почему Отец ТАК говорит с ним?!
Отец смотрел таким глубоким добрым взглядом, с затаившейся старой грустью где-то на самом дне совершенно черных глаз, что Григ едва не бросился к нему на шею. Но... сразу же подавил и этот порыв, как не более достойный, чем слезы,
- Я сказал - отцом. Настоящим отцом. Я твой отец, Григ, был им и всегда буду. Но и ты должен доказать мне, что у тебя в жилах течет кровь великих предков. Доказать, что ты Мужчина. Ибо долго я ждал этого часа!
Вик и Кас посмотрели на Отца удивленно. Видно, они находились в курсе происходящего, но неожиданный поворот событий потряс обоих: Отец нарекал никому не известному неоперившемуся мальчишке славу и положение Первого Брата!
- Наступило время твоего Испытания, Григ!
Григ судорожно сглотнул возникший в горле ком, прогоняя туманящую сознание пелену нервного перенапряжения. Вот оно! Момент, которого он ждал всю жизнь, который дается только один раз. Теперь главное - удержать себя в руках, не проявить малодушия или нетерпения. В деле будет легче. По крайней мере, сейчас Григ в это верил...
- Ты готов? - с сомнением в голосе, заставившим парня испуганно вскинуть молящие глаза, поинтересовался Отец.
Больше всего на свете сейчас Григу хотелось закричать, что он отдаст за Отца и Братьев жизнь, что он ничего не боится, что выдержит все что угодно, что он достаточно взрослый, чтобы справиться с самой сложной задачей, что никто другой не сделает этого лучше его... Но какое-то чувство глубоко внутри удержало Грига. Нельзя! Закричишь - полный провал. Никто не верит пустым восклицаниям - слова нужно доказывать делом, а пока не доказал, молчи. Нельзя показать себя ребенком, да еще в самый важный момент своей жизни!
Отец видел, как выступили от напряжения скулы на лице Грига, и улыбнулся, понимая, какая внутренняя борьба идет сейчас в душе юноши.
- Ну?
Григ медленно кивнул, изо всех сил стараясь делать это уверенно, с чувством собственного достоинства, которого на самом деле не было сейчас и в помине.
- Хорошо, - поощрил Отец. - Я в тебе не сомневался. Испытание предстоит трудное, очень трудное, каким и должно быть испытание мужественности. Настоящий мужчина, мой настоящий сын, выдержит! - Вик! - Отец чуть повернул голову.
Вик являл собою полную противоположность Касу. Если Кас был высоким, то Вик едва ли превосходил в росте Грига. Если Кас был силен, ловок и беспощаден, то Вик никогда не проявлял интереса ни к поединкам, ни к игрищам. Если Кас был горяч и смел, то Вик - умен и осторожен.
Вик поклонился Отцу и посмотрел на Грига взглядом оценщика: сгодится - не сгодится.
- Ты знаешь, где мы сейчас? - мягко прошелестел голос Вика с чуть насмешливой интонацией и легким оттенком собственного превосходства.
Григ растерялся. Он в “Улье”, на Первом Уровне, в приемном зале Отца. Но если Вик спрашивает, то тут что-то не то.
- Нет, не знаешь, - поправил Вик и усмехнулся. - Потому, что этого никто пока не знает, кроме тех, кому нужно знать! Но ты выходил сегодня в космос и мог заметить, что выглядит он... скажем так, несколько необычно.
Отец знаком разрешил говорить.
- Да, Первый Брат. Я выходил посмотреть на ядро Галактики.
Вик галантно наклонил голову, повернувшись к Отцу и Касу, словно хотел сказать: “Ну, что я вам доказывал?”
- Разве ты никогда не видел ядра Галактики? - поинтересовался он.
- Видел, Первый Брат. Но совсем из другого положения.
- Хорошо, - просто заключил Вик. - Ты наблюдателен. Вот, смотри! - В руке у Вика блеснула указка из черного неотолита, которой подчинялся скрытый голографический проектор. По взмаху руки перед зрителями возник и увеличился в размерах огненный диск Галактики. - Раньше мы были здесь.
Указка зажгла синим вытянутую область над одним из ответвлений светящейся спирали, почти на самой ее границе, там, где поток светящихся точек рассыпался на отдельные небольшие группы и наконец совсем терялся в черноте космоса. Но это Григ и сам зная. В отличие от большинства Братьев, он часами просиживал в библиотеке Четвертого Уровня, изучая навигацию. Почти каждая точка на карте звездного скопления, именуемого Галактикой, имела свои древние звонкие названия, свою таинственную историю, свою судьбу...
- А вот где мы сейчас. - Теперь красный шар выделяемой области поглотил группу созвездий совершенно в другом месте - чуть ближе к ядру, но, что самое удивительное, на другой ветви.
Григ стал вспоминать все, что знал от пленных, все, что видел на захваченных кораблях, что читал в базах библиотеки или смотрел по проектору. По его расчетам, скорее даже по его старым детским фантазиям, именно в этой красной области жили особые люди: более сильные, более умные, более развитые...
- Самые богатые корабли всегда приходили с запада. - Отец посмотрел прямо в глаза парню, едва не пронизывая его взглядом насквозь. - Правда, Григ?
Григ вздрогнул. Говорили, Отец умеет читать мысли. Если это правда...
- Самые богатые корабли приходили откуда-то с запада, - подтвердил Вик, продолжая:
- Самые лучшие корабли. Лучше вооруженные, лучше оснащенные, более технически совершенные. Приходили и падали перед несокрушимой мощью нашего Братства. И вот пришла пора нам самим навестить богатых соседей. “Улей” выбрал путь на запад! И знаешь, Григ, уже через декаду первый корабль местных космопроходцев попадет к нам в руки и откроет свои тайны.
Вик сделал паузу для того, чтобы налить в бокал напиток янтарного цвета. Он вел себя достаточно бесцеремонно, но Отец и Кас ждали, не вмешиваясь.
- Как я уже сказал, через десять дней. И, повторяю - первый. Первый местный корабль. И в этом-то все и дело, Григ, что первый!
Вик отхлебнул из бокала, подошел к креслу, в котором сидел Григ, и присел рядом с ним на корточках Его хитрые глаза смотрели теперь парню в затылок.
- Понимаешь, братец, - прошипел Вик почти в самое ухо Григу, с трудом подавившему в себе приступ неприязни. - ПЕРВЫЙ! - Неожиданно Вик резко поднялся и принялся ходить вокруг, рассуждая уже во весь голос:
- Народ здесь беспечный. Корабли ходят по расписанию. В одно и то же время один и тот же корабль бывает в одном и том же месте. В одних и тех же местах корабли проходят профилактику, подают опознавательные сигналы, проверяются службами безопасности... Все это расхолаживает экипаж, ослабляет внимание капитанов и бдительность охраны - каждый год, каждый месяц одно и то же, одно и то же, одно и то же... - Вик вновь потянулся к бокалу и медленно с наслаждением ввел в свое нутро большую порцию янтарной жидкости. - Понимаешь, к чему я клоню? Богатые корабли, жесткое расписание, разленившиеся службы... Чудесный, райский уголок! Ну, возможно, мы пробудем здесь достаточно долго. Возможно, нам здесь понравится. Возможно, этот период жизни “Улья” потомки назовут Золотым Временем... Возможно, Григ, только “возможно”! Потому что всегда бывает “НО”... - Опять глоток, и на этот раз бокал опустел. - Нет и никогда не было легкодоступных жертв! Не встречается беспечных солдат! Не бывает безболезненной смерти! Вот так, братец! Потому всегда сперва подумай... - Вик постучал себя кулаком по лбу, почему-то глядя при этом в глаза Касу, который зло усмехнулся и отвернулся, словно его это не касалось. - А только потом - делай! Мы слишком умны, чтобы переоценивать свои возможности! Потому-то ПЕРВЫЙ корабль очень и очень важен. Первый шаг, Григ, всегда самый трудный!
- Итак! - Вик выпрямился и принял официальный вид, став слева от кресла Отца (справа, чуть позади Отца, стоял Кас) и сложив на груди руки. - Через восемь
Наших стандартных суток прямо на том месте, где дрейфует “Улей” и сидишь сейчас ты, из затяжного гиперпрыжка выйдет некий галактический лайнер. Выйдет и ровно трое суток станет перемещаться на досветовой скорости по некому, скажем так, совсем не секретному маршруту. И вот, на вторые сутки после возвращения в реальный мир, этот корабль местных непуганых недотеп найдет то, что и ищет, то есть нас.
Итак, мы кое-что знаем про лайнер. Во-первых, он большой. Ну, не думай, Григ, что под большим я подразумеваю что-то из того, что тебе доводилось видеть. Больше, Григ, намного больше. Цилиндрическая форма типа “сигары”, длина - десятки километров. Как полагаю, ты удивлен. Дальше будет интересней. Характеристики также превосходят все, что мы видели и знали до сих пор. Скорость и маневренность великолепны, но в открытом космосе не играют роли, не так ли, Григ?
Вик сделал паузу, скорее чтобы растянуть удовольствие от своего ораторства, нежели дождаться ответа Грига, но Григ уверенно кивнул, чем оборвал паузу и вызвал на лице Отца явное удовлетворение.
- Но есть и кое-что еще, - продолжил Вик, усмехнувшись. - Ускорение А вот оно таково, что не зазорно удивиться и Первым Братьям. Лайнер разгоняется и тормозит практически мгновенно, один бог ведает как! И не подумай, мой дорогой братец, что речь идет о каком-то неповторимом военном или навигационном крейсере, оснащенном по последнему слову техники. Обыкновенный пассажирский лайнер, точнее грузопассажирский, но стандартный рейсовый лайнер, принадлежащий некой достаточно развитой гуманоидной расе. И вот этот обыкновенный агрегат нужен нам, Григ, как воздух, чтобы понять, можно ли сменить наши охотничьи угодья на эти новые, можно ли брать местную дичь голыми руками, а если нет, то как и чем ее брать? Мы должны знать все, что знают они, и владеть всем, чем владеют они. “Мир принадлежит Братству!”
Григ резко выпрямился, насколько он мог выпрямиться в говорящем кресле, и прижал кулак к сердцу: Вик произнес знаменитый девиз абордажников. Кас едва удержался от такого же жеста и сердито посмотрел на брата. Тот как ни в чем не бывало продолжил:
- Вот именно, Григ, каждый Брат пойдет на смерть ради Братства, и потому нет силы, способной противостоять нам. Нет и никогда не было. Но глупо умирать просто так там, где можно выиграть умом и хитростью, сохранив жизни Братьев и славу “Улья”. Ведь правда? И вот поэтому мы не станем нападать обычным способом - лоб в лоб, слишком велика вероятность, что цели удастся оторваться, вывернуться, скрыться, вызвать патруль и так далее. Кроме того, цель современна во всех отношениях: разведчики утверждают, что видели четыре ряда подкрылок с батареями излучателей класса выше “С”. Если это верно, батарей не так много, но стоит лишь лайнеру сохранить свободу маневрирования, и... - Вик смотрел на Каса, - никакая отвага не поможет. Потому-то, Григ, мы решили выбрать всего одного храбреца и поручить ему одну очень важную миссию...
Вот оно! Кровь ударила в виски, едва не заглушая своим стуком слова Брата. Григ еще не знал, что конкретно от него потребуют, но сердце парня наполнилось такой радостью и гордостью, что большого труда стоило удержать в себе нервную дрожь. Настоящее мужское дело, настоящая абордажная операция, первоклассная цель и... ему не только разрешают участвовать, ему отводят первостепенную роль! Ему - еще вчера простому мальчишке, лишенному звания, не имеющему личного оружия...
- Этот храбрец, - говорил Вик, - должен выйти в космос на обыкновенном паруснике, дождаться цели и проникнуть в нее. Затем в нужное время парализовать внимание экипажа любым доступным ему в сложившихся обстоятельствах способом и встретить остальных Братьев, которые и довершат исход дела.
- Довольно, Вик!
До этого, казалось, безучастно слушавший Отец поднял руку и наклонился вперед.
- Мы выбрали тебя, Григ! - сказал он. - Ты хорошо управляешься с парусником, ты еще молод, а потому вызовешь меньше подозрений, чем, скажем, Кас или Дор. Ты любознателен и умен. Как мне говорили, знаком с культурой нескольких галактических цивилизаций. Изучал несколько языков. - Заметив, что взгляд юноши забегал, Отец улыбнулся и успокоил:
- Не бойся, Григ. Я ведь не сказал, что ты ДОЛЖЕН знать или ХОРОШО должен знать инопланетные культуры и языки. Просто знаешь лучше других своих сверстников - вполне достаточно и похвально. Ты изучал корабельные журналы покоренных лайнеров, просматривал архивы, смотрел фильмы, разговаривал с пленными, с женщинами... - Опять добрая и мягкая улыбка человека, который умел жестоко наказывать, но не всегда стремился это делать. - Я все про тебя знаю, Григ. И я не против твоего увлечения - “Улью” нужны Братья, знакомые с окружающим нас миром и способные жить в нем. Ты нужен “Улью”!
Это тоже прозвучало как девиз. Григ почувствовал, что его пусть пока еще короткая жизнь УЖЕ прожита не зря: услышать такие слова от самого Отца, в присутствии Первых Братьев! Не важно, что будет дальше - пусть даже долгая мучительная смерть где-нибудь в самом адском пекле, - ему, Григу, дадут возможность, о которой с детства мечтал и мечтает каждый Брат от Младшего до Старшего - возможность умереть героем, одному - за весь “Улей”. В висках стучало. В ушах стоял какой-то гул, и поверх него тамтамом продолжали греметь слова Отца:
- Григ! Мы бросим тебя здесь на паруснике, а сами перейдем в точку на трассе, куда цель прибудет ровно через двое суток после того, как подберет тебя. Восемь суток ты станешь ждать в паруснике один, без связи с нами, без оружия. Тебе оставят питание всего на пять дней. Но еще таблетки, позволяющие отключаться от двух до четырех часов. Отключаясь, можно подобрать такой режим, чтобы выдержать. Воды будет достаточно, воздуха тоже. Маяк парусника станет непрерывно подавать сигнал бедствия - тебя заметят и подберут. Поступить иначе и пройти мимо они не смогут - сам знаешь: традиции, законы ассоциаций, общегалактические законы и прочая чепуха, всегда игравшая нам на руку. Не могут тебя и не заметить - переходя на досветовую скорость после прыжка, корабли “озираются”: не произошло ли каких-либо изменений в космосе, можно ли продолжить движение по расчетной траектории или лучше сменить курс. Находке суденышка в открытом космосе не слишком удивятся; лайнер движется по стандартному маршруту - не он один завершает прыжок в этом месте, не на нем одном путешествуют люди.
Тебя найдут через восемь дней. Ослабленного в достаточной мере, чтобы вызвать жалость и заставить забыть о ненужных подозрениях. Языковой барьер помешает допросить тебя должным образом. В любом случае легенда такая: ты ненадолго покинул галактический лайнер, на котором путешествовал, отключился, а когда пришел в себя, оказался один на один с холодной безграничной бездной. Ты не знаешь, к какой системе мер принадлежат спасители, потому не можешь найти на их картах свой мир. В кораблях и навигации не разбираешься. Как представитель вполне развитого мира, категорически протестуешь против зондирования и любых других форм насилия над сознанием, даже если их предложат как вполне естественную для организма помощь.
На первое время измученное на вид тело станет твоей лучшей защитой: восемь суток без движения и еды - тебе будет трудно, Григ, поверь, очень трудно. Но и не перестарайся; едва попав на лайнер, нужно заняться самовосстановлением - впереди основная работа: ознакомиться с кораблем, войти в доверие к экипажу, разобраться с устройством систем шлюзования, систем навигационной разведки, с двигательными отсеками... Я не стану ничего советовать, Григ, - это твое испытание, и лишь тебе выпала честь победить или проиграть один на один с самим собой. Но ровно через двое суток после того как парусник подберут и доставят на объект, Братья пойдут на дело, и тогда лишь от тебя, сын, будет зависеть, смогут они достичь цели и сразиться с противником или погибнут еще в космосе, лишенные счастья битвы и славы героев. Ты знаешь, насколько это важно! В твоих руках, Григ, судьбы десяти тысяч лучших из лучших наших Братьев! Не важно как, не важно чем, не важно, какой ценой, но через двое суток после возвращения к жизни ты обязан задержать атаку инопланетян и удерживать ее, пока не установится силовой мешок, а абордажные бригады не вступят в слепую зону излучателей. И запомни, Григ! Если погибнешь - умрешь смертью героя и Старшего Брата! Справишься - станешь моим сыном!!!
... Самым трудным оказалось сохранить рассудок. Тишина подавляла, резала слух, казалась материальной, живой, жестокой. Полная, абсолютная тишина. Когда дыхание напоминает шум парового котла, а шорох одежды - скрежет закрывающегося ржавого люка мусоросборника. Когда звук собственного голоса кажется громким, резким, пугающим, недозволенным и никак не вписывающимся в этот мир абсолютного покоя и беспредельного царства смерти.
Боли в животе, яростно требовавшем своего привычного и так регулярно на протяжении семнадцати лет поставляемого топлива, не давали спать, доводили до тошноты, радужных кругов, искр и тумана перед глазами. Спать не давала и тишина. Стоило закрыть глаза, она словно взрывалась высокочастотным гулом барабанных перепонок, нервировала, не давала думать о чем-то привычном и спокойном. Таблеток оставалось совсем немного, но и одного воспоминания о них вполне хватало, чтобы в голове все начинало путаться, а цвета кабины блекли и растворялись в серой дымке утраченного мировосприятия. Григ ненавидел глубокой ненавистью и сами таблетки, и того, кто их выдуман.
Суставы ныли так, словно их обладатель долго и упорно работал руками и ногами. Ныли уже очень давно - дней пять или шесть. То сильнее, то слабее, но так, что забыть о боли не получалось никакими упражнениями по самоконтролю. Почему-то ныли и ребра, и позвонки - такое удобное, как когда-то казалось, кресло при долгом и тесном общении не нашло общего языка со спиной Грига и его шеей. Они враждовали. Враждовали со всей возможной непримиримостью и со всей неоспоримой бессмысленностью: за креслом сохранялось явное стопроцентное преимущество: в отличие от спины и шеи, кресло могло ждать бесконечно.
"Бесконечно”. Это и было то самое слово, которое съедало рассудок, как песок, который медленно, но уверенно вгрызается в многовековые плиты древних памятников. Когда не с чем сравнить, когда нечем измерить, когда трудно представить, невозможно понять, нельзя оценить... Григ никогда не думал, что космос может стать таким жестоким! Не было смысла куда-то двигаться - движение в абсолютной пустоте не ощущалось, а ускорение только вредило и без того измученному без работы желудку. Не было смысла считать минуты - протяженность каждой из них могла меняться от бездонной пропасти ожидания до одного короткого и незаметного мгновения. Не было смысла смотреть вокруг - минута за минутой, час за часом, вздох за вздохом там оставалось одно и то же, одно и то же, одно и то же...
Он вырос в космосе. Он обожал пустоту во всех ее ипостасях. Он любил свой послушный, удобный, надежный кораблик. Он обожал стремительные полеты вокруг “Улья”, обожал спринтерские и стайерские гонки с Братьями, обожал самоубийственный слалом в метеоритных облаках... Этот мир умер! Не стало ни “Улья”, ни Братьев, ни метеоритов. Ничего не стало? Только Время и Боль. Боль и Время...
Когда маяк вспыхнул ярким указателем перед глазами Грига и зуммер шлема обрадованно заныл, услыхав наконец ответ на постоянный и беззвучный, отчаянно требующий помощи вопль в пустоту, Григу было уже все равно. Он не ждал, что будет дальше. Найдут или нет, подберут или бросят. Все это не имело значения. Ничто в этой пустоте не имело и не могло иметь значения!!!
ГЛАВА 2
- Неужели он пробыл в космосе несколько дней?!
В большом зале ангара перед центральным шлюзом несколько человек следили за разморозкой и дебактеризацией малюсенького космического кораблика с находящимся в нем человеческим существом мужского рода. Кораблик висел в метре над полом, поддерживаемый гравитационным полем камеры шлюза, и зондировался десятками электронных глаз. Перед людьми же разворачивались в самых различных ракурсах голографические изображения: самого кораблика; его привода в разрезе и так, самых элементарных, какие можно только себе представить, приборов, тонких необычной конструкции крыльев-поглотителей; и наконец вращающаяся голограмма отважного пилота - похоже, совсем еще мальчишки.
Трудно сказать, какое из изображений особенно не нравилось людям в комнате, но лица большинства из них были мрачными.
Нарушивший напряженную тишину звонкий голосок заставил всех обернуться. Голос принадлежал красивой темноволосой девчонке в спортивном комбинезоне, украшенном знаком отличия курсанта Высшей школы Леноса. Аналогичный наряд облегал ее подругу - такую же высокую симпатичную девушку, только блондинку.
Обе смотрели большими, полными удивления и интереса глазами, обе держались за руки и обе, судя по всему, намеревались присоединиться к мужчинам в зале, явно не ожидавшим подобных гостей. Эта парочка наверняка только что покинула спортзал и попала сюда совершенно случайно, из чистого любопытства, проходя мимо и что-то пронюхав.
И они явились не одни, а с охраной - тот, кто мог позволить своим отпрыскам обучение в Школе Леноса, вряд ли отпустил бы драгоценных детишек одних даже в самую невинную прогулку от родного дома до соседского, а не то что на космическом лайнере в другой конец Галактики. Итого вместе с девушками в ангар ввалилось десять парней без каких-либо систем защиты, в обычных шортах и безрукавках, но зато вооруженных с головы до пят.
- Что здесь делают пассажиры?! - непонятно к кому обращаясь, рассерженно выпалил капитан - высокий и далеко не молодой мужчина в ослепительно белом кителе.
Все переглянулись. Похоже, вопрос предназначался для подружек, но те только пожали плечами и застенчиво улыбнулись, вероятно, ожидая, что за такие очаровательные улыбки им простят все что угодно.
Улыбок капитан не заметил - он кивнул одному из офицеров службы безопасности, который до этого с куда большим вниманием, чем все остальные в помещении, изучал космического страдальца.
- Майор! - Голос капитана зазвенел такой сталью, что офицер вздрогнул. - Немедленно попросите гостей покинуть ангар!
- Слушаюсь!
Солдаты службы безопасности - а их число в огромном зале ангара переваливало за пятьдесят (смешно, учитывая, что причиной переполоха послужил всего один попавший в беду ребенок!) - зашевелились, но никакого действия с их стороны так и не последовало, сопровождавшие подруг парни с какой-то непонятной в такой ситуации агрессивностью повыхватывали из заплечных чехлов излучатели и рассредоточились вокруг девушек, бегло обводя прицелами всех находящихся в зале. На какое-то время воцарилось “неловкое” молчание.
- Что это значит? - Капитан явно растерялся. Брюнетка хотела что-то выкрикнуть, но блондинка одернула ее:
- Ничего не значит, сэр. Но нельзя же нас выпроваживать таким хамским способом!
- Вот именно! - поддержала брюнетка. - Мы добрые, милые создания, а вы, капитан, вместо того чтобы продемонстрировать хоть какой-то элементарный такт, вместо того чтобы самому нас пригласить, проявить какую-то галантность, я не знаю... командуете своим лбам применить силу! Что же нам остается?
- Здорово, - заключил капитан. С каким-то усталым видом он вызвал себе кресло, упал в него и некоторое время молча осматривал “пассажирок” с головы до ног, массируя при этом висок. - Два чепе за день!
- Мы совсем не чепе! - То, как повернулась ситуация, брюнетку явно не задевало, а забавляло. Она скорчила обиженную мину, хотя и дала понять всем своим видом и блеском глаз, что попросту заигрывает с капитаном.
На заигрывания капитан не среагировал - вместо гостьи он посмотрел на дородного мужчину в шикарном тяжелом халате.
- Не подскажете, как на корабль компании попали люди с оружием? - спросил он.
Мужчина поморщился и принял вид человека, который знает, что делает:
- В качестве исключения...
- Какого исключения?! - Капитана словно подбросило. Он подскочил к мужчине, навис над ним всей своей рослой фигурой и вроде бы добился, чего хотел - некоторое смущение появилось на круглой сытой физиономии оппонента.
- А такого, - проворчал мужчина. - Компания не может позволить себе отказать двум альтинкам лишь потому, что они пользуются собственной службой безопасности!
Слово “альтинки” заставило большинство людей в зале посмотреть на девушек по-новому - с нескрываемым уважением и интересом. Но только не капитана.
- На корабле не может быть пассажиров с оружием! - рявкнул капитан. - Это устав! Не устраивает - командуйте тут сами!
- Ну и что, чего расшумелись? - представитель компании отстранился, ему все-таки удалось сохранить спокойствие. - Продолжите в том же духе, сэр, - я потребую медицинской проверки вашей психики... Нет тут ничего страшного. Это же не дети с бластерами, а лучшие наемники Лиги. Бартерианский военный орден, профессионалы. И знаете, сколько они заплатили?
- Бартерианский... - пробормотал капитан. - И сколько же их?
- Двадцать солдат и офицер. Офицер не бартерианец, но тоже при оружии.
- То есть более чем достаточно, чтобы захватить весь этот лайнер вместе с охраной и экипажем, так, что ли? Вы в своем уме, уважаемый Эрлидо?!
- Да перестаньте... На кой черт им ваш лайнер?
Солдаты безопасности напряженно ждали команды. Наемники “пробегали” прицелами каждый по “своим” целям, также не торопясь открывать огонь.
- Я ведь тебе говорила... - Блондинка укоризненно посмотрела на подругу. - Не надо было тащить с собой всех этих берсеркеров. Люди их пугаются. Твой папа готов отправить нас на военном крейсере, только бы испортить путешествие!
- А мне они нравятся! - Брюнетка кокетливо улыбнулась, подошла к ближайшему к ней солдату и обняла того за шею. - Смотри, какой красавец!
Тон, каким это было сказано, мог бы завести любого нормального мужчину, тем более что, несмотря на относительно юный возраст, подруги выглядели по-женски привлекательно, особенно их фигуры в облегающей блестящей ткани спортивных комбинезонов. Но наемник даже не позволил себе скосить глаз - приклад остался лежать твердо прижатым к плечу, а прицел продолжил перебегать от одной “мишени” к другой. Девушка провела кончиками пальцев по словно окаменевшему лицу, по мощной шее, по покрытой броней мышц груди - у солдата не дрогнул ни один мускул. Он продолжал стоять на полусогнутых, будто застыл в этой самой позе.
Куда более скромная подруга покраснела.
- Ну, Кани, зачем ты мешаешь человеку? Он же на работе!
- Мешаю? - Брюнетка пожала плечами - Вот, смотри! - Она присела на полусогнутую ногу солдата, и тот даже не шелохнулся. - Это же НАСТОЯЩИЙ мужчина! У бартерианцев, Линти, такая подготовка, что помешать им можно, только если убить. Папа ведь разбирается в людях. - И Кани взялась трепать волосы на голове солдата, продолжая восседать на его колене, затем она обворожительно улыбнулась и протянула:
- Они лу-у-учшие!
Блондинка фыркнула и отвернулась.
Капитан, наблюдавший всю эту сцену широко открытыми от изумления глазами, вдруг встряхнулся:
- Еще один вопрос, Эрлидо. Еще такие пассажиры у нас есть?
Представитель компании опять поморщился, поплотнее запахивая свой халат, словно в ангаре стало холодно.
- Капитан, мне за вас стыдно! Как можно задавать такие бестактные вопросы в присутствии дам? - Он поклонился девушкам, а те вежливо улыбнулись и чуть присели в реверансе (Кани даже приподнялась со своего экзотического сиденья)
- Ну откуда на корабле взяться еще одному гражданин Альтины!
- Хм! Вам виднее!
- Не ведите себя как ребенок, сэр. Если бы к нам часто обращались такие клиенты, я бы тут с вами не разговаривал! - Эрлидо повернулся к подругам и опять поморщился, увидев направленный прямо ему в лицо указатель излучателя. - От имени всей компании и всего экипажа лайнера приношу наши извинения, девушки. Что вам будет угодно?
- Да мы... так... - Линти кокетливо потупила взгляд, хотя явно переигрывала.
- Мальчики, вольно! - Теперь Кани с легкостью отодвинула своего “красавца” на задний план. Наемники спрятали оружие и приняли расслабленные естественные позы настолько быстро, что никто не заметил, когда именно они успели это сделать. Бартерианцы и в самом деле считались лучшими солдатами в Галактике, во всяком случае - самыми дорогими. - Мы только хотели посмотреть, что за героя нашли в космосе. Разве это запрещено?
- Это может быть опасно, - проворчал капитан, видимо уже смирившись. Все равно ничего не изменишь, в общем, к их компании прибыло.
- Но мы же только посмотрим! - тоном просящей конфетку девочки протянула Кани.
- Оставайтесь, ладно. Все равно вас ведь не выгонишь...
- Правильно, и не надо нас выгонять... - Едва получив согласие остаться, девчонки оказались среди членов “комиссии по спасению”, причем в самых первых ее рядах. Если им и была свойственна природная скромность или врожденное чувство такта, то сейчас любопытство бесследно уничтожило и то и другое.
Теперь офицеры корабля могли рассмотреть представительниц легендарной Альтины спокойно. Девушки оказались красивы, даже слишком красивы. Ухоженные длинные распущенные волосы у Линти и уложенные в некое подобие цветка паргуса у Кани. Большие наивные сверкающие глаза у обеих: у Кани - карие, у Линти - синие. Нежная, чуть загорелая и без единого пятнышка кожа. Ярко-алые, насмешливо поджатые губки, лишенные банальной косметики. Холеные тонкие пальцы. Стройные фигурки, длинные ножки... Вероятно, каждый мужчина в зале думал сейчас, как хорошо быть богатым и красивым... Всегда молодым - вряд ли. Это “искусство” было доступно без проблем всем желающим, проходящим по первому пункту - то есть богатым. Выбрать же возраст по характеру и по положению куда сложнее... А вот девушки еще ничего и не выбирали. Хотя теперь офицеры могли заметить, что подруги старше, чем казалось на первый взгляд. Навскидку им можно было дать около девятнадцати или даже больше. И каждый понимал, что узнать точно ему суждено только не в этой жизни...
- Эй! - Капитан окликнул техника. - Ты-то о чем задумался?! Объект давно разморожен!
- Сэр! Простите... - Техник взглянул на фасеточный глаз магнитного Мозга, отдавая мысленную команду.
Стена шлюза распалась, исчезла, и одноместный остроносый кораблик медленно вплыл в зал, лелеемый и поддерживаемый все тем же гравитационным полем. Люди расступились, солдаты насторожились, механизмы “поспешили” приступить к работе - одни заблокировали корпус корабля, другие отстегнули полимерную прозрачную крышку, третьи бережно извлекли тело пилота и сняли шлем его бутафорского скафандра.
Пилот действительно оказался еще молод. Лет семнадцати, от силы - девятнадцати. Расовые признаки нельзя назвать яркими - обыкновенное для большинства гуманоидных систем лицо овальной формы с тонко очерченной линией носа и бровей, большие глаза. Кожа светлая, чуть красноватая, но последнее, возможно, просто от загара.
Как бы там ни было, пилот выглядел неважно. Под глазами чернели круги, губы потрескались, конечности подрагивали. Он тяжело дышал, блуждая взглядом по лицам спасителей, ни на ком не останавливаясь.
- Давай реанимационную! - распорядился техник, обращаясь все к тому же глазу Мозга.
Откуда-то сверху опустился своеобразный “саркофаг”, механизмы подняли тело парня и загрузили внутрь, так что зрителям уже ничего не стало видно.
- Что с ним? - участливо спросила Линти. Техник оглянулся и вопросительно посмотрел на капитана.
- Да, Гаерд, что с ним? - нетерпеливо поддержал девушку капитан. - Мы все ждем ответа!
- Насколько я понимаю, сэр, мисс, парнишка просто сильно истощен, как физически, так и морально. В шоке. Питание вон в том баллоне закончилось по крайней мере сутки назад, а воды осталось всего на день, не более, но обычной воды, сэр, даже не минеральной. Пилот давно ничего не ел, кроме того, в этой одноместной кабине невозможно выпрямиться в полный рост - у бедняги затекли конечности, но по тому, что они не атрофировались, я сужу, что парень как-то ухитрялся выпрямлять то руки, то ноги по очереди.
- Бедняжка! - непритворно вздохнула Линти. Кани многозначительно хмыкнула.
- И? - поторопил капитан, но, видя, что техник не понимает, добавил:
- Ну и что мы можем для него сделать? Сколько нужно времени для реабилитации?
- А! - Техник заметно оживился, - Да ничего страшного, сэр! Минут десять-пятнадцать, и можно будет поставить пилота на ноги (в переносном смысле, конечно)! Подкормим его внутривенно, давлением восстановим кровеносную систему, немного поддержим сердце, мышцы попросту встряхнем током, сухожилия расслабим, ну... еще слегка облучим - так, чтобы оживить обмен, и... и, собственно, все, сэр. Будет, как новенький. Некоторая слабость продлится еще день-два, неплохо бы поработать с психикой, психологически реабилитировать, так сказать, но это все уже в процессе, а так - десять-пятнадцать минут.
- Хорошо. Подождем, - лаконично заключил капитан. Он подошел к маленькому кораблику и посмотрел на него долгим задумчивым взглядом. Все остальные молча ждали. Минуты текли томительно медленно.
- Не понимаю! - неожиданно выпалил капитан, пожимая плечами. - Какого черта ему понадобилось умирать в столь юном возрасте?! Он что, ненормальный?!
- Сейчас узнаем, сэр. Еще пару минут...
Техник следил за диаграммами, повисшими прямо перед ним в воздухе. - А насчет нормальности, сэр, могу сказать уже сейчас, никаких отклонений Мозгом не обнаружено. Может быть, стресс, может, хотел кому-то что-то доказать, но мышление парня вполне соответствует норме. Еще минутку...
Наконец верхняя часть “саркофага” ушла в сторону. Прошло всего несколько минут, а тело этого человека уже никак нельзя было назвать истощенным. Вполне обыкновенный мальчик, почти мужчина. С развитой мускулатурой, хорошо сложенный. Цвет кожи здоровый. Огромные глаза наполнились жизнью и блеском, хоть он и не спешил пока выбрать какой-либо объект для детального осмотра, и, словно испугавшись, отводил глаза, каждый раз натыкаясь на заинтересованные, голодные взгляды зрителей.
- Пусть еще полежит немного, - сказал техник. - Час или два. Подкормим организм как следует. Но он вас видит и слышит.
Гаерд отошел, пропуская вперед капитана.
Тот встал перед саркофагом на расстоянии не менее двух метров - словно перед ним лежал не человеческий отпрыск, а плотоядное инопланетное существо с неуравновешенной психикой и непредсказуемой реакцией. Видя, насколько осторожен капитан, солдаты службы безопасности оцепили саркофаг кольцом - так, на всякий случай.
- Как тебя зовут? - на повышенных тонах, как учитель у провинившегося ученика, спросил капитан. Ответа не последовало. Юный пилот нахмурил брови, словно пытался что-то понять или вспомнить.
- Я спросил: как тебя зовут, парень?! - Капитан кинул нетерпеливый взгляд на техника, - Гаерд, у меня нет времени, чтобы здесь развлекаться! Он что же, ничего не слышит?
- Нет, сэр, должен слышать. - Техник еще раз сверился со своими диаграммами. - Его мозг реагирует на звук, но не интерпретирует его.
- Как это понимать?
- Парень не понимает язык, сэр.
- Хорошо. Попробуем на другом. - Капитан перешел на фаянский, затем на ирский, затем на корский:
- Как те-бя зо-вут?
- Нет, сэр. Не понимает. Капитан развел руками:
- Других языков я не знаю! Откуда он взялся, если не говорит на “стандарте” и не хочет общаться мысленно?
- Скажи капитану, как тебя зовут? - попросила Линти. Альтинский прозвучал как музыка, но взгляд парня все равно остался вопросительно сосредоточенным.
- Как зовут, как зовут... Мне уже становится скучно! - неожиданно заявила Кани. - Григ его зовут, вот как!
Юный пилот чуть встрепенулся. Линти резко повернулась к подруге:
- Кани!!!
Брюнетка повела плечом, как бы говоря: подумаешь, какие мы нежные.
- А что, так и будем ждать, да? - обратилась она к капитану.
Техник едва не зааплодировал Кани, но вовремя осознал, что никто в ангаре не разделит его восторга, только он один следил за диаграммами, и только он видел реакцию парня - его действительно звали Григом.
Практически каждый из присутствующих мог бы услышать имя парня, если бы тот мысленно произнес его. Прочесть же в голове информацию, которую тебе не намерены открывать, да еще сделать это так, между делом, играючи - для этого нужно было родиться альтином! Даже если Кани воспользовалась “полицейским” приемом и сыграла с юношей (или с его подсознанием, что одно и то же) в игру “вопрос-ответ”, то есть подкинула парню пару мыслей вроде: “Я же, наверное, забыл, как меня зовут... не может быть... как же это...”, - все равно подобная ментальная мощь заслуживала уважения.
- Вот именно - ждать больше не будем. - Капитан кивнул технику. - Давай, Гаерд, прозондируй его - можно, конечно, загрузить мальчишке и “стандарт”, но это долго и дорого. Сэкономим время и определимся, на каком языке общаться с гостем. Не стоит более задерживаться в этой зоне - есть вероятность столкнуться со следующим лайнером компании, выходящим из прыжка. И уйти не можем - вдруг у нашего юного друга найдутся товарищи, умирающие где-то поблизости в ожидании помощи. Хорошо бы не было, ведь мне давным-давно пора заняться делом, а не нарушать расписание, разгадывая с вами всякие ребусы!
То, что Кани так грациозно исполнила, прибегнув к своему природному дару, можно было выполнить грубо и надежно, с помощью соответствующей аппаратуры. На голову юноше медленно опускался тяжелый колокол зонда. Однако этот прибор парень, видимо, узнал - его руки мгновенно вырвались из плена капиллярных трубочек саркофага и метнулись к голове, закрывая ее от чрезмерно интеллектуального шлема.
- Я против зондирования! Я не согласен! Уберите это! - хрипло прорычал Григ. Капитан оглядел людей в зале:
- Ну? Кто узнал язык? Все молчали.
- Похоже... начала Линти, но замолчала, наморщив лоб и закрыв глаза.
- Да, леди, на что похоже? Гаерд, что сказал Мозг?
- Ничего не сказал, сэр! Мы пополняем языковую базу знаний Мозга лишь при покупке билетов пассажиром новой языковой формации. Выходит, “соплеменников” нашего гостя компания ни разу не перевозила.
Линти резко открыла глаза:
- Кажется, диалект древнемантийского... Даже, скорее всего, древнемантийский! Этот язык уже почти тысячу лет считается мертвым. С момента гибели Мантии.
- Ха! Линти! Ты загружала в себя такую чушь?! - Кани насмешливо фыркнула:
- Ну ты даешь, подруга! Блондинка чуть смутилась:
- Мне было интересно... Историю надо знать... Пригодилось же!
Тем временем прибор остановился, упершись в кулаки юного пилота.
- Мозг ждет указаний, сэр, - заметил техник. - Продолжаем?
- Да, да! Конечно, продолжаем...
- Я протестую! - уже глуше - мешал колокол над самым лицом - повторил парень.
- Он не согласен, - поняла Линти. - И он испуган. Сэр, вы должны прекратить операцию! Капитан заметно удивился:
- Это почему, леди?
Линти подняла на него глаза. Капитан действительно недоумевал. Ошарашенная такой намеренной жестокостью, девушка вспыхнула.
- Вы что, не в своем уме, сэр?! - набросилась она. - Вы не учили устава?! Кто вам дал право насильственными методами воздействовать на пассажиров лайнера?!
- Да какой же он пассажир? - не понял капитан.
- Такой же, как и мы, сэр! Что бы вы сказали, если бы ваш сын вот так вот попал в беду, а его спасли и прозондировали против воли?
Видя, что оппонент заколебался, Линти окончательно добила его:
- Мальчик имеет такие же права, как и все мы! Если попробуете продолжить операцию, я расскажу отцу!
Представитель компании, до этого момента просто молча смотревший и слушавший, широко улыбнулся:
- Как вам такой аргумент, капитан?
- Ничего смешного не вижу! Гаерд, убирай свой зонд! Кани вздохнула.
- Ухты моя воительница! - насмешливо произнесла она, гладя Линти по голове. - Так мы ни-ког-да ни-че-го не уз-на-ем!
Говоря, Кани внимательно посмотрела на юношу. Линти же, как ошпаренная, вдруг развернулась лицом к подруге и резко выкрикнула:
- Кани!!! Прекрати!
- Что прекрати?! - Брюнетка залилась смехом. - Я все равно ничего не услышала. Мальчик защищается...
Девушка, похоже, сочла последнюю свою реплику двусмысленной, потому что стала смеяться гораздо громче.
Все видели, как Линти покраснела. Потом Кани резко оборвала смех. Глаза подруг встретились. Несколько минут они смотрели друг на друга, а экипаж с восхищением и тревогой взирал на их изменившиеся в гневе прекрасные личики, на сжатые до крови от длинных ноготков кулачки, на позу широко расставленных ног. Напряжение ощущалось в зале так же реально, как реально ощущается приближение силового поля. Подружки сцепились в поединке. Сцепились, не делая ни единого движения. Они что-то доказывали друг другу, хотя тишина, повисшая в зале, казалась сейчас абсолютной. Так могли только альтинки... Никто не рискнул вмешаться: ни офицеры корабля, ни солдаты службы безопасности, ни бар-терианские наемники. Все растерянно смотрели на девушек, боясь издать хоть один звук
Кани сдалась первой. Она вдруг покачнулась, как от удара.
- Ладно тебе, Линти, - Глаза “драчливой” Кани стали влажными, а веки заморгали, чтобы скрыть слезы обиды. - Ты что, влюбилась, что ли?
- Это только ты... влюбляешься... во всех... кого встретишь! - Линти говорила с остановками, словно запыхалась и очень устала. Но ее организм все же настолько оправился, что опять слегка зарумянились щеки - слова подружки укололи в нужное место. - Нельзя влезать в мир другого человека, если он против! Нельзя! Поняла?!
- Ну хорошо, хорошо. Нельзя так нельзя! - Кани даже отступила на шаг с непонятно откуда взявшимся испугом Для зрителей вообще осталось загадкой, что здесь сейчас творилось - девушки ничуть не пострадали физически, а вели себя как побитые. Обе были бледные, тяжело дышали, пошатывались.
- Говори с ним сама, Линти, на своем мантийском, если тебе так хочется! Никто не мешает! Говори... А мы вот послушаем!
Линти повернулась к лежащему в “саркофаге” юноше, и тут ее взгляд неожиданно столкнулся со взглядом больших темных глаз инопланетянина. Парень смотрел с каким-то странным тихим потрясением. От полученных еще совсем недавно эмоциональных травм или же ошарашенный увиденным сейчас, юноша забыл о необходимости хотя бы из вежливости отвести взгляд и продолжал углубляться в бездонную синеву глаз альтинки. Линти чуть насупилась, застигнутая врасплох, но тут же вгляделась в загадочную темноту чужого взгляда. Оба замерли, словно загипнотизированные
Пауза затянулась и обратила на себя внимание зрителей. Представитель компании вопросительно взглянул на Кани, мысленно спрашивая, не происходит ли между спасенным и Линти нечто подобное тому, что две минуты назад наблюдалось между подругами Кани пожала плечами.
Трудно сказать, кто стал кроликом, а кто удавом. Они не обменивались мыслями, не воздействовали друг на друга, а просто смотрели. Но... оба не могли отвести глаз. Кто-то должен был сделать это первым. Линти хотела, но уже не могла себя заставить. Григ даже не пытался. Секунды продолжали бежать. И тут между двумя парами глаз неожиданно возникла стена. И сразу все вернулось на свои места, и мгновенно разорвалась ментальная связь.
- Так, прекратили это дело! - заявил густой мужской голос, а чьи-то теплые сильные руки взяли Линти за плечи, отодвигая от “саркофага”.
- Болер, - узнала Линти и провела рукой по глазам, расслабляясь.
- Да, моя прекрасная леди. Это - Болер - Так вовремя или не вовремя появившийся мужчина улыбнулся, но одними губами. “Стеной” оказался человек высокого роста, атлетического телосложения, в сером мундире старшего офицера армии, с холодным волевым взглядом и уверенными несуетливыми движениями, говорящими о жизненном опыте и солидном возрасте, которым противоречило явно лишенное морщин лицо двадцатипятилетнего парня - Что здесь происходит?
- Ничего, Болер. - Линти отстранилась, освобождаясь от рук офицера на своих плечах, - Ты не знаешь мантийского?
- Совершенно случайно знаю, а что? - взглянул офицер на юношу в нише реанимационной установки. - Мантийский? Ты мантиец, парень?