Сергей Фрумкин
Боевое Братство
Древний космический корабль-город, преследуемый превосходящими силами Галактического Флота, совершает вынужденную посадку на планете — прародительнице человечества. Цивилизация силы, многотысячная армия “космических волков”, никогда не ступавшая на твердую почву планетарного мира, попадает в новые, диковинные для себя условия, выжить и победить в которых дело чести и священный долг каждого воина Братства.
ГЛАВА 1
Гарсия стукнул ладонью по шарообразному фасеточному глазу магнитного Мозга. Надежно смонтированное устройство лишь чуть заколыхалось, признавая за хозяином право высвобождать эмоции любым доступным несовершенному человеческому организму способом.
— Где все? — с мрачным видом поинтересовался правитель, едва Мозг засветился, демонстрируя тем самым готовность общаться.
— На пляже, сэр.
Гарсия поморщился. Ладно хоть не в опере — туда нужно заказывать билеты.
— Соединяй!
Глаз магнитного Мозга висел в самом центре большого круглого зала со множеством автоматических стальных дверей. Одна из таких дверей медленно уходила в сторону. Гарсия направился в открывающийся проход.
Короткий коридор с инвентарем и раздевалкой. Здесь Гарсия позволил роботам переодеть себя в купальный костюм. Сунул ноги в мягкие пляжные тапочки.
За коридором сверкала гладь зеленовато-фиолетового океана, окантованная чистейшим белым песком пляжа, оборудованным всевозможными увеселительными приспособлениями. Под тяжелыми пестрыми балдахинами расположились в шезлонгах самые богатые и влиятельные люди Земли.
Одиннадцать человек. Не все, конечно, ведь объявление об экстренном собрании не транслировалось, и ни одно из девятнадцати государств планеты не получало приглашения принять участие в дискуссии.
Но это было большинство. Причем самое яркое большинство: президенты, советники, канцлеры, герцоги и короли одиннадцати наиболее значимых стран планеты — слухи (если сведения о происшедшем в Азии можно назвать слухами) распространяются быстро.
Одиннадцать правителей древней Земли-матушки... “Древней”! Гарсия хмыкнул собственной мысли. Миллионы лет эволюции планеты — прародительницы человечества — не сделали ее “древней”. Зато всего три-четыре тысячелетия освоения космоса, и вот Земля — древняя и никому не интересная старушка...
Правители полулежали ногами к центру круга, так, чтобы можно было вести беседу, без напряжения взирая на любого говорящего. Кто-то неторопливо потягивал коктейль, кто-то жевал, кто-то натирался кремом, кто-то делал вид, что дремлет. Все — непринужденно, расслабленно, как и положено вести себя отдыхающим на раскаленном песке под жарким экваториальным солнцем.
Не самая лучшая обстановка для серьезных переговоров.
С другой стороны, у интерактивного канала были и свои плюсы — Гарсия едва ли захотел бы говорить с любым отдельно взятым правителем по прямой линии связи. Это выглядело бы так, словно президент Северной Азии отчитывается перед кем-то или, что еще хуже, кому-то жалуется. Вместе с тем промолчать о случившемся значило показать свою слабость. А непринужденная атмосфера пляжа делала возможными разговоры на любую тему: хотели правители того или нет, но, лежа в купальных костюмах на берегу сверкающего под лучами солнца океана, они становились не представителями своих стран, а всего лишь живыми людьми, которым позволялись и прощались эмоциональные срывы и даже грубость.
— Гарсия? Присаживайся! — Русский граф Владимир, самый богатый человек самого развитого государства Земли, как всегда, соизволил высказаться первым — он часто вел себя так бесцеремонно, словно представлял не одно тоталитарное государство, а как минимум конфедерацию из десятка подобных. — Давно тебя ждем.
Остальные вяло, но тоже зашевелились, поворачивая головы и прикрывая глаза от солнца.
Гарсия прошествовал к пустому шезлонгу, балдахин над которым украшал большой и невероятно сложный герб Северо-Азиатского Демократического Государства, тяжело опустился в него.
— Что-то случилось? — поинтересовался мексиканец Родриго — президент практически всей Южной Америки. Даже не поинтересовался, а процедил сквозь зажатую в зубах сигару с такой наглой ухмылкой, словно заранее знал все, что сейчас услышит.
— С чего вы взяли?
Король Северной Америки Майкл потянулся и блеснул всеми тридцатью двумя ослепительно белыми на фоне черной кожи зубами:
— На тебе же лица нет!
— Очень смешно! Неужели нельзя не переходить на личности и не касаться того, как кто-то из нас выглядит...
— Ближе к тексту, — посоветовал граф Владимир. — Всем интересно, что у тебя опять стряслось. Вон весь колотишься.
“Опять”?! Гарсия едва скрыл нахлынувшее раздражение. Чуть ли не каждый из этих снобов правил от рождения либо назначался на срок не менее пятидесяти лет, и то узким кругом избирателей. Он же, представитель по-настоящему демократического государства, вызывал здесь лишь нездоровое веселье — каждый раз утомленные однообразным течением времени правители Земли оживлялись, предвкушая увидеть под балдахином Северной Азии нового человека, и вот уже десять лет раз за разом лишь разочарованно ухмылялись, все еще обнаруживая под ним прежнего Гарсию. Они не понимали и не принимали общенародных выборов — богатые, знатные и ленивые. А в дела нестабильной, переживающей революцию за революцией Азии не вмешивались лишь потому, что относились к происходящему на ее территории как к безобидной клоунаде — нужно же хоть кому-то веселить все остальные страны и континенты!
— На этот раз стряслось не у меня, а у Системы Космической Безопасности — вашей системы безопасности, и не без вашего ведома!
Среди правителей прокатился легкий ропот.
— Перестань хамить, — протянул Родриго. — Все уже слышали: к тебе в лес рухнул банальный космический мусор. А ты ведешь себя так, словно кто-то из нас устроил там полигон!
Гарсия встрепенулся:
— То есть ты знаешь, что упало, куда упало и почему упало?! Системы слежения над САД Г все еще работают?! Вы же обещали заморозить их год назад!
Родриго пожал плечами. Ответил граф:
— Гарсия, мы это уже обсуждали. Никто не знает, чего ждать от твоего САДГ. Системы слежения служат во благо всей планеты.
— А падение метеорита со стокилометровым радиусом — дело только той страны, куда тот упал?!
— Никто такого не говорил.
— Тогда почему такое случилось?! Граф чуть приподнялся в шезлонге, с угрожающим видом уставившись на Гарсию:
— И твое мнение?
Гарсия не стал сдерживаться:
— Мое мнение?! — Он повысил голос. — Мое мнение таково: вы НАМЕРЕННО пропустили космический объект, рассчитав, что тот приземлится где-то на территории САДГ и не приведет к катастрофе общеземного масштаба!
— Бред, — заключил граф и опять расслабился в шезлонге.
— Почему же бред? — спросил Рави — король Южно-Азиатского Союза. — Я поддерживаю Гарсию: если на территорию его страны падает космический объект, всем следует задуматься, как такое случилось и, тем более, что нужно предпринять, чтобы в дальнейшем никому из нас не грозило ничего подобного. Мы разделили сферы управления Солнечной системой не для того, чтобы тот, кто лишен власти над военными спутниками, рисковал погибнуть под обломками метеоритов!
— Опять бред, — пробубнил граф.
— Владимир хочет сказать, — пояснил за графа Майкл, — что, если мы втроем — я, Владимир и Родриго — обладаем ключами управления спутниками, это вовсе не означает, что нам же и отвечать за некорректную работу кого-либо из нас. Виноваты не мы, а Лига, забывающая заменять устаревших космических “сторожей” и не позволяющая нам создать собственную верфь, мотивируя это, если помните, отсутствием единого земного правительства.
— На самом деле им все равно, — уточнил граф. — Просто не хотят вкладывать деньги в Землю. Не надеются на дивиденды. Только давайте не будем спихивать все на Лигу — вы же сами не захотели доказать им, что способны не только тратить, но и зарабатывать. Сами же отказались от представительства на двух последних заседаниях Совета... Сейчас интереснее другое: если что-то действительно упало, то который из “сторожей” проворонил нарушителя?
— Только не мои, — поспешно отреагировал Майкл. — Мои спутники совсем недавно из капремонта. Не то что остальные.
— Предположим. — Граф широко зевнул, демонстрируя этим, что сам чист, как слеза ребенка, и поддерживает разговор лишь из уважения к собеседникам.
Тема беседы действительно не сулила графу ничего интересного. Метеорит уже упал, гео- и метеослужбы России сообщили, что землетрясения и циклоны не принесут особенных разрушений, что катастрофы общеземного масштаба ожидать не следует. А поиск ответа на вопрос, кто здесь виноват, едва ли угрожал выйти за рамки обычной семейной ссоры.
— Но, Майкл, раз твои спутники самые совершенные, ты узнал о метеорите раньше всех нас?
— Не понял?
— Ну я, например, получил информацию только пять часов назад, когда метеорит уже рухнул. Доложили прямо сюда, на пляж.
— Да и мне тоже. — Майкл театрально развел руками. — Я, правда, в это время работал, — при этих словах Владимир высоко поднял брови, — а не нежился на песке.
Все посмотрели на Родриго. Но тот тоже замотал головой:
— И я здесь ни при чем. Ни одного предупреждения ни от одного из “сторожей”. Моих, имею в виду.
— Вы что, издеваетесь? — вскипел Гарсия. — Метеорит материализовался прямо в атмосфере?
— Вполне возможно, — опять зевнул граф.
— Владимир! — пристыдил Рави. Граф сделал большие невинные глаза:
— А что, Рави? Мои спутники промолчали, спутники Родриго — тоже, Майкл не в курсе. Да и откуда взялась эта цифра: сто километров в диаметре? Сами-то представляете метеорит таких размеров?! Может быть, Гарсию попросту дезинформировали? Вообще, кто-нибудь знает, о чем мы говорим на самом деле?
— Ты это серьезно? — окончательно запутался Рави. Вспыльчивый по своей природе, индус начал вскипать. — В отличие от Гарсии, шутки над которым проходили безнаказанно, короля самого густонаселенного государства планеты вряд ли стоило доводить до нервного срыва.
Граф Владимир, Родриго и Майкл переглянулись, и улыбки медленно сползли с их лиц. До этого момента каждый из “звездной” тройки не сомневался, что кто-то из товарищей развлечения ради издевается над Гарсией. Но все три взгляда оказались одинаково вопросительными. И сговор исключался — интерактивный канал не позволял общаться мысленно.
— Я, видимо, чего-то не понял! — недовольно протянул граф. — Метеорит ДЕЙСТВИТЕЛЬНО существует и вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не засекли его до самого падения?!
— Я нет, — подтвердил Майкл.
— И я нет, — поддержал Родриго. — Объект “засветился” только в системах наземного слежения.
— Ого... — Граф заказал виски и совершенно бесцеремонно ушел в себя, потягивая крепкий алкогольный напиток. Остальные еще не осознали сути происшествия, а граф уже обдумывал его последствия.
— Я ничего не пропустил? — К разговору присоединился Вильям — консул Австралии. — На Землю упал метеорит, который смогли заметить лишь в атмосфере?
— Выходит, что так, — отозвался Рави.
— И его размеры — сто километров в диаметре?!
— Что-что? — словно не расслышал Майкл.
— Метеорит появился из ниоткуда, — продолжил Вильям. — Сто километров в диаметре, и все мы живы. Такое можно объяснить?
— М-да... — протянул Родриго. — Взрыв должен был получиться колоссальный! По логике вещей, всем бы досталось: землетрясения, ураганные ветра, поднявшаяся в атмосферу пыль, способная закрыть небо непроницаемым для солнечных лучей покрывалом, смещение орбиты Земли или Луны, изменение климата... А пока ведь ничего подобного! Наш славный Гарсия отделался одними пожарами...
— Правда? — спросил Рави.
Гарсия неуверенно кивнул. Конечно, не одними пожарами, но... У президента Северной Азии вдруг закружилась голова. Направляясь в свой “центр международных контактов”, Гарсия не сомневался, что произошедшая в таежных лесах катастрофа — намеренный политический акт со стороны одного из соседних государств — не важно, что им для этого потребовалось: пропустить мимо “сторожей” Солнечной системы метеорит или с помощью каких-то современных средств забросить в лес простую каменную глыбу, причем сделать все это так, чтобы не навредить самим себе. И с самого начала Гарсия беспокоился только о политических последствиях бедствия, совершенно не задумываясь о последствиях естественного характера, как и не интересуясь природой явления. Придирчивый народ Северной Азии явно не ожидал от своего президента такой близорукости!
— Какой вывод? — Вильям и сам уже знал ответ, но глаза австралийца забегали по лицам остальных правителей в надежде найти опровержение ясно вырисовывающейся картины.
— Объект тормозился. И объект пустотелый — его масса несравнимо меньше массы метеорита аналогичных размеров, — поторопил с выводом вдруг очнувшийся граф. Он сел в шезлонге и наклонился вперед, чтобы лучше видеть собеседников.
Все закивали — кто задумчиво, кто нервно.
— Итак, — продолжил граф, — объект круглой формы, пустотелый, ста километров в диаметре (комментирую: слишком большой, чтобы получить наше официальное разрешение на посадку!) возник в атмосфере Земли, значительно сбросил скорость и рухнул на Среднесибирском плоскогорье. И он точно не метеорит и точно — не космический мусор. Что скажешь, Гарсия?
Гарсия только испуганно вскинул глаза на графа. Владимир поймал этот взгляд и одарил собеседника улыбкой, которой ясно дал понять, что оценил коэффициент умственного развития азиата и что результат оценки далеко не в пользу Северо-Азиатского государства.
— И ты, конечно, не додумался отправить к месту катастрофы полицейский взвод?
— Только пожарных.
— У тебя на территории разместился черный стальной шар, выпирающий за пределы стратосферы, а ты решил попросту залить его водой?
— Да там же ничего не видно: сплошная пыль и дым! А огонь кое-где подступил к городам... Что мне оставалось?.. Я думал, кто-то из вас...
Граф кивнул и задумчиво погладил рукой подбородок:
— Все ясно: что ж, жить становится интересней! Осталось только узнать, кто и зачем к нам пожаловал!
ГЛАВА 2
— Заявление планетарного объединения Тари рассмотрено нами, — открыл заседание Председатель. — Ваши жалобы обоснованны. За исключением одной: завышены финансовые потери — нельзя считать материальным уроном неполучение прибыли, какими бы объективными или субъективными причинами ни объяснялось нарушение ваших экономических прогнозов.
Председатель Высшего Системного Арбитража Совета Лиги Объединенных Миров посмотрел на пожилого человека в черном с серебром кителе — уполномоченного представителя трех крупнейших тарибских торговых синдикатов. Человек счел нужным подняться.
— Дело не только в прибыли, ваша честь! Мы потеряли значительную часть своих клиентов. Пострадала безупречная репутация Тарибского торгового флота!
Судя по выражению лица говорившего, последние три олова должны были произвести фурор — так гордо и величественно произнес их пожилой мужчина. Но зал не отреагировал, даже наоборот — в нем только усилилось недовольство. Председатель явственно ощутил растущее в воздухе напряжение.
— Ваша репутация и ваши доходы — вопросы для серьезного разбирательства. Жалобы обоснованны, но, чтобы выступить против Совета Лиги на Арбитраже, потребуются очень и очень веские доводы! Вы решились бросить тень на самых благородных и достойных представителей человечества!
— Мы знаем о возможных последствиях, ваша честь! Но нас проигнорировали и унизили! Решение Совета о замораживании всего Тарибского торгового флота — ВСЕГО ФЛОТА, ваша честь! — никак не согласовывалось с нашими представителями, тогда как именно мы, а никто иной понесли убытки и заработали дурную славу! Наши клиенты привыкли, что тарибские лайнеры приходят к месту назначения с точностью до минуты, что товары достигают цели быстрее и безопаснее, чем у любых других транспортных компаний. Плотное расписание позволяло заказчикам выходить в космос в любое удобное для них время, в любой день недели или месяца. И нам верили, как никому во всем космосе! И вот Совет Лиги, призванный охранять нас и беречь от непредвиденных случайностей, напротив, одним росчерком пера уничтожает все тарибские синдикаты! Торговый флот Тари замораживают, не объясняя ни целей, ни мотивов, ни причин, которые мы могли бы сообщить нашим клиентам и партнерам!
Представитель возбудился больше, чем требовала процедура заседания, — в слезящихся глазах пожилого тарибского магната блуждали боль и обида. Только слушавшие его слова первые люди Лиги не проявили сочувствия — наоборот, их оскорбляла интонация тариба, оскорбляла его уверенность в собственной значимости, но больше всего оскорблял сам факт его присутствия в Высшем Системном Арбитраже. Председатель занимал ту же сторону, что и Советники: выступая обвинителем против Совета Лиги, вынужденный по долгу службы докопаться до правды, он тем не менее более всего желал вынести оправдательный приговор, а еще лучше — совсем не открывать это заседание, придя к выводу о его нецелесообразности.
— Планета в составе Лиги обязана подчиниться решению Совета вне зависимости от мнения ее собственного планетарного правительства — в этом нет и не может быть ничего унизительного. Наоборот, Совет не обязан ставить в известность о каждом своем действии. Призванная следить за миром и благосостоянием всего планетарного сообщества, Лига порой поступается желаниями того или иного мира. Все, что должны были сделать планеты Тари, — заявить о своем несогласии в письменном виде и представить необходимые документы для рассмотрения Советом.
— Ваша честь, мы несколько раз высылали Совету Лиги ноту протеста и несколько раз требовали объяснений.
— Значит, вы обвиняете Совет в недостаточном внимании к вашим жалобам и пожеланиям?
— Да, ваша честь. В необоснованном игнорировании наших запросов!
— Насколько необоснованном, еще предстоит выяснить. — Председатель сделал знак представителю тарибов опуститься в кресло и повернулся к зрителям. — Сколько раз Совет Лиги получал протест со стороны правительства планет Тари?
С трибуны Совета поднялся старший офицер Секретариата:
— Представительство торговой федерации обращалось к нам регулярно раз в три дня.
— Каков был ответ?
— Просьба подождать. Секретариат Совета и сам не обладал необходимой информацией. Решения по “тарибской проблеме” принимались не Советом Лиги, а исключительно на уровне Старших Советников: приказ заморозить торговый флот Тари исходил от маршала военного флота Тургаона и подтверждался подписью самого Первого Советника.
Председатель вздохнул и обвел взглядом трибуны с первыми людьми космоса. Результаты этого заседания грозили нарушить самое дорогое, чем может обладать государство, — устойчивый баланс сил в верхних слоях исполнительной власти. К сожалению, колесо судьбы уже завертелось. Пути назад не было. Председатель собрался с духом, активизировал главный информационный магнитный Мозг и произнес:
— Высший Системный Арбитраж — единственный и последний орган государственной власти, рассматривающий нарушения в деятельности другого наивысшего органа власти — Совета Лиги Объединенных Миров. Нам предоставлена только одна функция — определить в Совете виновного в превышении допустимых полномочий и отстранить его от исполняемых обязанностей, понизив до ранга, доступного для привлечения гражданским судебным арбитражем. Как сказано в Своде Законов, основанием для созыва Высшего Системного Арбитража может послужить жалоба, подписанная правительствами не менее чем пяти планет, входящих в состав Лиги.
Планетарное объединение Тари — девять планет и девять правительств. Вынужденный признать законность требований девяти государств — членов Лиги, я объявляю открытие процесса. До его окончательного завершения ни одно упомянутое здесь лицо не может быть названо подозреваемым, тем более — обвиняемым. Любой правитель, приглашенный для выступления в Арбитраже, послужит лишь безликим носителем информации, совокупив которую мы доберемся до истины и примем решение, удовлетворяющее все участвующие в разбирательстве стороны.
Нам предстоит выяснить, что заставило Совет Лиги: во-первых, принять ряд решений, дискриминирующих население сразу девяти миров Тари; во-вторых, провести самые крупномасштабные военные маневры за несколько последних десятилетий и, наконец, в-третьих, взбудоражить общественность галактического сообщества, начавшую всерьез беспокоиться о возможности новой галактической войны...
Пока Председатель говорил, активизированный магнитный Мозг собирал информацию изо всех только сейчас открывшихся ему планетарных и космических источников: протокол распоряжений Совета Лиги, приказы высшего командного состава флота, корабельные дневники капитанов лайнеров, переговоры с маяков и новости по главным межпланетным линиям связи. В сознание Председателя поступили заголовки каждого логически сформулированного пакета сведений — мысль о пакете тут же расшифровывала его содержимое, то есть давала команду Мозгу передать все доступные на эту тему данные. Что-то Арбитр уже знал, что-то в любом случае собирался услышать еще раз — от реальных, живых свидетелей, способных в определенных условиях сказать больше, чем уже было ими сказано.
— Восстановим хронологию событий, — продолжал Председатель. — В двести седьмой день 5649 года по стандартному времяисчислению грузопассажирский экскурсионный лайнер “Эльрабика”, принадлежавший тарибскому торговому синдикату, был атакован кораблем неизвестных недалеко от точки пространства 1000-7000-3300, обозначенной на тарибских навигационных картах “нулевой координатой оповещения”, — точки, где тарибские рейсовые лайнеры делали технологическую остановку, возвращаясь из гиперперехода в реальное пространство и информируя близлежащие маяки о времени прибытия и своем техническом состоянии. Был атакован и захвачен, поскольку в дальнейшем лайнер тарибского синдиката не отвечал на запросы командования и ни разу не выходил с ним на связь.
Доподлинно известно, что нападавшие сожгли “Эльрабику”. Предположительно, экипаж и пассажиров лайнера захватили в заложники. Во всяком случае, никто по настоящее время не видел ни одного пассажира тарибского корабля. Никто не услышал от пиратов условий выкупа, никто так и не смог провести с ними переговоров.
Необычная ситуация далее превращается в экстраординарную — среди пассажиров экскурсионного лайнера случайно или не случайно оказываются две молодые альтинки, учащиеся Школы Леноса. Под “не случайно” я подразумеваю возможность, что именно девочки, а не груз или экипаж “Эльрабики” послужили мишенью неизвестным. Тем более что речь идет не о простых альтинках, а о дочерях самых известных и влиятельных людей нашего времени: Линти — дочь Первого Советника Лиги Объединенных Миров Рилиота и Кани — дочь маршала Галактического Флота Тургаона. Как родители и как альтины, отцы имели астральную связь с дочерьми и почувствовали, когда с Линти и Кани приключилась беда, более того — предсказали, кто напал на “Эльрабику”, с какой целью и в каком месте космического пространства.
Вполне естественно, Рилиот и Тургаон решили принять все возможные меры, чтобы обнаружить и обезвредить корабль-призрак. Удивительно другое — какие именно меры они сочли наиболее действенными. Первая: Тургаон передислоцирует к месту нападения на тарибский лайнер практически ВЕСЬ Галактический Флот — девятьсот тысяч малых, средних и больших военных кораблей Лиги. Вторая: замораживается Тарибский торговый флот. Маршруты экскурсионных тарибских лайнеров занимают малые и средние военные крейсера. Третья: с момента потери “Эльрабики” фактически приостанавливает работу Совет Лиги Объединенных Миров — все действия Совета сводятся к одному: снятию завесы таинственности с корабля преступников. Сам Рилиот погружается в транс и пребывает там до тех пор, пока, по его утверждению, не узнает о врагах все необходимое. После чего летит в сектор поисков, чтобы лично координировать действия военных.
Нам же предстоит выяснить: не были ли эти меры или часть их избыточными? Представлял ли агрессор опасность для всего мирового сообщества и была ли опасность настолько серьезной, чтобы оголить границы Лиги и нанести материальный и моральный урон и без того пострадавшей стороне: девяти торговым планетам Тари?
Сегодня я хотел бы пригласить двух свидетелей со стороны Совета и со стороны Тарибского флота. Среди нас присутствует командующий пограничным флотом Бровурга генерал Экдаран. Прошу вас, сэр!
На трибунах поднялся молодцеватый мужчина в парадном генеральском мундире.
— Расскажите Арбитражу, — попросил Председатель, — что вынудило вас оставить без охраны столицу Лиги?
Генерал невозмутимо пожал плечами и посмотрел с плохо скрываемой неприязнью:
— Приказ маршала флота, сэр.
— То есть вы действительно покинули Бровург вместе со всем флотом столицы?
— Так точно, сэр.
— И у вас не возникло вопроса, зачем вы это делаете?
— Не понял, сэр?
— Вы не усомнились в правомочности приказа маршала?
Генерал криво улыбнулся:
— Сэр?!
Председатель понимающе кивнул:
— Простите, Экдаран, пока этот вопрос снимем. Итак, вы покинули Бровург и переместились в зону, где пропала “Эльрабика”. Сколько кораблей участвовало в экспедиции?
— Не могу знать точной цифры.
— Верно ли говорить обо всем флоте Лиги?
— Думаю, да, сэр.
— Кто должен был противостоять вашей армаде?
— Сэр?
— Сколько кораблей, каких кораблей, сколько человек?
— Мы разыскивали всего один корабль. Космический город. Сколько человек в его экипаже, мне не известно.
— И у вас ни на секунду не возникло сомнений в рассудке Тургаона? Девятьсот тысяч кораблей самого могущественного флота Галактики против всего одного корабля-скитальца?
— Нет, сэр, не возникло!
— Но почему же? Я ведь не спрашиваю вас, имели ли вы либо кто-то еще из генералов желание или намерение ослушаться приказа. Я спрашиваю: почему вы не подумали, что действия Тургаона не адекватны ситуации?
Генерал сверкнул глазами с такой ненавистью, что Председателя передернуло.
— Вы понимаете, о чем спрашиваете, сэр?! Я не усомнился и не усомнюсь в любом приказе, подписанном маршалом Тургаоном! Он — лучший из лучших!
— Зачем же так горячиться? Перефразирую вопрос: у маршала похитили дочь. Естественно для такой ситуации потерять контроль над собой, прийти в ярость, наделать глупостей или ошибок. Почему у вас не возникло подобной мысли? Почему вы не подумали, что маршал может быть не в себе?
— Тургаон мой друг... — Генерал стойко встретил взгляд Председателя, заставляя не торопиться с ложными выводами. — Тургаон — альтин!
По залу пробежал легкий шорох — Советники зашевелились, но вслух не произнесли ни слова. Председатель вздрогнул — рано или поздно он должен был услышать этот аргумент — “альтин”.
— Как и вы, сэр! — напомнил генерал. И отчеканил: — Я не усомнился в верности приказа, поскольку сам не могу предсказать будущее, не могу предчувствовать последующего хода врага, не могу выбрать направление ближайшей цепи вероятных событий! Я не могу, а Тургаон может! Поэтому я — генерал, а он — маршал флота!
Председатель примирительно несколько раз махнул руками сверху вниз:
— Понятно, понятно... Не будем продолжать. Никто и не думал оспаривать достоинств великого Тургаона. Я всего лишь хотел услышать мнение участника операции... Расскажите Арбитражу, как развивалась ситуация.
— Каждый из генералов получил свой пакет приказов. Основной план сводился к тому, что, атаковав беззащитный тарибский лайнер один раз, преступники захотят повторить удачный налет и рано или поздно выследят и атакуют другой тарибский корабль.
— Но все тарибские корабли оставались арестованными в портах планет Лиги?
— Совершенно верно. Их заменили крейсера-перехватчики флота. Те же маршрутные карты, те же остановки, та же система оповещения маяков. Даже внешнее сходство.
— И вы ожидали, что враг повторит вылазку?
— Уверен, что Тургаон ЗНАЛ, что враг нападет еще раз. Тем более что корабль-скиталец действительно дал о себе знать и вступил в бой с флотом.
— В неравный, насколько я понимаю?
— Безусловно. Перевес был на стороне Флота Лиги.
— И все же вы понесли потери?
— Противник сражался с бесстрашием и яростью одержимого. Кстати, это подтверждает, что маршал не зря привел столько кораблей — он предчувствовал угрозу для всех нас.
— Или так сильно боялся за свою дочь, что готов был всю Галактику бросить к своим ногам, только бы уберечь Кани от опасности? Стоп, я не жду ответа, во всяком случае не от вас... Сколько кораблей погибло?
— Семьдесят девять малых, семнадцать средних. Повреждена одна станция.
— Такой урон всего от одного корабля противника?
— Нет, сэр. Не от одного. Корабль-скиталец служил базой для довольно большой эскадры мелких и малых судов. В итоге в сражении участвовало не менее двухсот тысяч кораблей врага.
Председатель повел бровью, словно удивился названной цифре. На самом деле информацию о количестве боевых единиц как с одной, так и с другой стороны Арбитр уже получил от Мозга несколько минут назад.
— Результат операции?
Генерал опустил голову, стараясь подобрать нужные слова. Ему явно не хотелось отвечать на вопрос.
— Я сам отвечу, — сказал Председатель. — Корабль-скиталец ретировался. Правда? Генерал поднял голову.
— Да, сэр.
— Как это произошло?
— Не знаю, сэр.
— Неужели? То есть вы присоединяете свой голос к заявлению генералитета, утверждающего, что Тургаон не сделал ошибки и не разорвал кольца блокады, а враг сам бежал каким-то совершенно невероятным способом?
— Да, сэр. Утверждаю! Тургаон не мог допустить ошибки!
Председатель выдержал паузу, постукивая перстнем о золоченый подлокотник своего кресла. Отсутствие у военных критического взгляда на свое руководство в данном случае мешало следствию.
— А мне вот кажется иначе! Тургаон потерял девяносто шесть небольших кораблей и повредил одну станцию, несмотря на это противник все равно сбежал. ВозниКает вопрос: почему нельзя было задействовать в операции три-четыре станции или один-два сверхтяжелых военных крейсера — для классической схемы захвата силовым мешком более чем достаточно? Применение большего числа судов оказалось не только нецелесообразным, но и привело к потерям: малые корабли недостаточно защищены и не приспособлены для ведения длительного космического сражения.
— Не забывайте, сэр, что мы так и не нашли бы корабль-матку, если бы не ввязались в бой с ее разведчиками. Введение в сражение станций и крейсеров раньше положенного времени отпугнуло бы пиратов.
— Но хорошо: пусть будет три крейсера и десяток кораблей — имитаторов тарибских экскурсионных лайнеров. Зачем ДЕВЯТЬСОТ ТЫСЯЧ?!
— Сэр! Рядом с вами глаз магнитного Мозга — наверняка вы наблюдаете сейчас карту сражения. Неужели не видите, насколько велика зона поиска?! Тургаону понадобился весь Флот Лиги только потому, что так он смог создать в космосе паутину размером в куб пространства зоны вероятного нахождения врага.
— Вы противоречите себе, генерал. Несколько минут назад сказали, что доверились маршалу, потому что тот как альтин способен ПРЕДУГАДАТЬ место нахождения искомого объекта. И одновременно отстаиваете непогрешимость плана, который по силам любому заурядному человеку: сплести паутину из сотен тысяч судов и ждать, пока враг сам обнаружит себя. Разве не очевидно, что как альтин и как маршал Тургаон не контролировал ситуацию?
— Вы сказали, что изучили отчеты генералитета? Особенность вражеского лайнера состояла как раз в том, что НИ ОДИН альтин не увидел корабль-скиталец даже тогда, когда тот висел уже перед самым носом наших флагманов!
— Объясните!
— Боюсь, что не смогу. Космический город по-прежнему существует. Попробуйте найти его вашим вторым зрением!
— Предположим, что не найду. Но вернемся к ситуации с флотом. Вы завязали сражение, окружили корабль-матку, затянули силовыми полями. И, несмотря на все принятые меры, пираты ретировались. Что произошло дальше?
— Первый Советник предсказал, что противник направился к Земле.
— К планете — прародительнице человечества?
— Совершенно верно, сэр.
— Дальше?
— Флот двинулся в ту же сторону.
— Весь флот?
— Нет, сэр. Только основные силы. Я, как и другие командующие пограничных и планетарных флотов, получил приказ вернуться в зону постоянной дислокации.
— Приказ маршала Тургаона?
— Нет, сэр. Приказ Первого Советника. Маршал на время снял с себя полномочия главнокомандующего.
— Но почему?!
— Сэр! — Генерал сглотнул ком в горле и окинул зрителей тяжелым взглядом, словно призывал их присоединиться к собственной скорби. — У Тургаона умерла дочь!
На некоторое время в огромном многоярусном зале Арбитража повисло тягостное молчание. Генерал сам решился прервать его:
— Вы понимаете, что после такой утраты маршал перестал относиться к ситуации объективно. Как военный, Тургаон нашел силы победить в себе отца, жаждущего мести, и передал командование Первому Советнику.
Председатель опять нервно застучал перстнем о подлокотник. Магнитный Мозг не обладал информацией о гибели юной альтинки, а генерал утверждал об этом так уверенно, словно видел все собственными глазами. В этой истории, даже в самом незначительном из ее эпизодов, приходилось полагаться не на факты, а на субъективное мнение ясновидящих альтинов. Вот и опять...
— Откуда вы знаете о смерти Кани?
— Тургаон...
— То есть ни вы, ни кто другой не видели тела девушки?
— Нет, сэр. Зато все видели глаза ее отца — поверьте мне, Кани среди нас больше нет!
— Что ее погубило?
— Тот самый необычный гипердвигатель, который позволил пиратам уйти из гравитационной ловушки. Когда двигатель включился, Кани оказалась слишком близко от источника излучения.
— Линти и остальные заложники с тарибского лайнера все еще живы?
— Рилиот утверждает, что живы и в ближайшем будущем будут находиться вне опасности.
— И Первый Советник принял на себя командование флотом?
— Так точно, сэр, принял.
— Но где он сейчас? Где маршал?
— По нашим сведениям, альтины по-прежнему находятся на “Бессмертном”. Флагманский крейсер движется к Земле вместе с эскадрой.
— Они надеются, что на этот раз противник не ускользнет?
— Абсолютно уверены. Кроме того, есть данные, что космический город пиратов произвел вынужденную посадку. Учитывая его размеры и массу, можно с достаточной степенью точности утверждать, что собственными силами пиратам уже не подняться в космос. Они прикованы к стационарной орбите и движутся вокруг Солнца вместе с захватившей их Землей.
Председатель откинулся в кресле. Вроде бы история подходила к своему завершению. Оставалось арестовать неизвестных злоумышленников, освободить заложников, предать дело гражданскому суду и только по окончании суда определить, насколько верно было решение Тургаона и Рилиота принять самые радикальные из возможных мер. В настоящий же момент стоило отложить заседание Арбитража до выяснения всех обстоятельств дела...
Между тем что-то здесь не сходилось. Почему пираты, захватившие дочерей первых людей человечества, не только не поспешили предъявить свои условия, но продолжили охоту за другими лайнерами тарибов? Почему Рилиот и Тургаон — расчетливые, осторожные, мудрые — кидаются сломя голову бог знает в какие дали и не только не удивляются, что преступники не требуют выкупа, но даже не стремятся к переговорам? Откуда они знают, что пираты не удовлетворятся уже полученным и нападут еще раз при первой же возможности?
Председатель почувствовал дрожь в кончиках пальцев. В истории корабля-скитальца и дочерей правителей скрывалось нечто, чего не знал Мозг, чего не отразили отчеты военных и протоколы Советников. Нечто, что уже различало второе телепатическое зрение Председателя и что зарождало в альтине-Арбитре тревожное предчувствие грядущих изменений.
Председатель посмотрел на свою кисть, методично отстукивающую перстнем о подлокотник, словно живущую своей собственной, не управляемой сознанием жизнью...
“Мозг! — мысленно затребовал Арбитр у фасеточного глаза своего информатора. — Ты что, не получил доступа к одному из архивов?”
“Недостаточно прав”, — отозвалось в сознании Председателя. “Где?!”
“Личные переговоры Первого Советника и его окружения”.
“От нас закрывают переговоры вообще или отдельную информацию?”
“Только то, что касается природы космического города”.
“Ничего себе!”
Арбитр обвел взглядом присутствующих в зале. Советники, офицеры, судьи, правители... Любой из них мог бы входить в “окружение” Первого Советника. Любой может знать то, что скрыто от Мозга. Но кто именно? Председатель незаметно погрузился в себя, еще и еще раз пробегая глазами по трибунам. Он должен был почувствовать... — Полковник Дербеон!
Старший офицер разведки — поверенный в делах Первого Советника — вздрогнул, когда взгляд Председателя Арбитража вдруг замер на его лице и будто просверлил насквозь.
— Сэр? — Полковник поднялся, хмурясь от растерянности.
— Что вы от нас скрываете, полковник?
— Сэр?
— Что вам говорил Рилиот?
Глаза офицера заблуждали. Председатель улыбнулся собственному чутью — он нашел именно того, кого нужно.
— Хотите укрыть от Арбитража информацию, кажущуюся вам слишком личной? Вы представляете, какую ответственность на себя берете?!
Вероятно, Дербеон лихорадочно разыскивал в памяти тех, кто мог его выдать, — во всяком случае, полковник выглядел именно так — испуганно-подозрительным. Он явно не готовился к выступлению.
— Нет, сэр, я ничего не скрываю. Спрашивайте!
— Откуда вы знаете о преступниках?
— Участвовал в экстрасенсорных экспериментах Первого Советника. Ассистировал ему...
Председатель прислушался к ощущениям в кистях рук — пальцы больше не дрожали, зато на ладонях выступил пот — вот-вот должно было прозвучать нечто сенсационное, решающее...
— Продолжайте!
— Рилиот перекатывал шарики — носители информации от...
— Вы что, издеваетесь?! — Председатель поднялся на ноги и наклонился вперед всем телом. — Что вам сказал Первый Советник?! С кем он отправился воевать?!
В глазах полковника отразилось бессильное непонимание: кто и откуда мог знать?! Под напором воли альтина Дербеон на глазах ломался. С другой стороны, он ведь и не получал указаний хранить все в тайне — просто не в традициях разведслужбы распространять накопленные данные...
— С мантийцами, сэр.
— С кем?!
— С потомками мантийцев. В результате экспериментов открылось, что корабль очень древний, построен еще мантийцами и целое тысячелетие медленно приближается к Земле — к планете, тысячу лет назад уничтожившей Мантию. Люди на борту корабля — профессиональные воины, потомки мантийцев. Вполне возможно, они такие же альтины, как и известные нам представители Содружества Леноса...
Председатель вцепился в подлокотники кресла, словно захотел вдавить пальцы в золоченый сверхпрочный сплав. Вот что скрыли два величайших альтина современности — Тургаон и Рилиот! Вот о чем они решили умолчать, чтобы избежать ненужного интереса общественности и информационного бума вокруг корабля неизвестных! Беспокоясь лишь о спасении собственных дочерей, они сочли захват космического города личным делом...
Зал загудел...
Председатель собрался с мыслями и потребовал тишины.
— Я не могу продолжить этого заседания, поскольку ясно вижу, что большая часть информации по-прежнему укрыта от Арбитража. Очевидно, что
Рилиот и Тургаон действовали сообразно обстоятельствам, но действовали с поправкой на очень сильную личную заинтересованность. Очевидно также, что ни Лига, ни Содружество Леноса не могут позволить этим альтинам и дальше самостоятельно и на свое усмотрение разбираться с ситуацией, затрагивающей интересы всего прогрессивного человечества. Мы должны знать все, что знают эти люди! Сообщите Рилиоту и Тургаону, что я желаю видеть их для выступления на Арбитраже. Обоих и немедленно.