"Вокруг света" №2, 1976

Юрий Тупицын  

Тонкие грани риска

Фантастический рассказ

Экспедиция "Маяк" состояла из базового лайнера "Ригель" и шести малых исследовательских кораблей. Они не имели собственных имен и отличались только    номерами - МИК-1, МИК-2, МИК-3... Неофициально их ласково называли "микешами".

В задачу экспедиции входила всесолнечная перепись астероидов и метеорных потоков. Образования с наиболее неустойчивыми, возмущаемыми   орбитами маркировали радиомаяками. Попутно экспедиция проводила широкие исследования по составу малых тел и выясняла возможности их применения    для строительства внеземных станций.

Непосредственный поиск астероидов вели "микеши". Работа на них требовала большого напряжения и искусства: экипаж такого корабля состоял всего из двух человек, а полет в глубине пояса астероидов напоминал плавание без карт и лоций в богатых коралловыми рифами морях Индийского океана. И почти всегда роль лидера, роль главного корабля, который первым проникал в неисследованные   районы,   брал на себя МИК-1. Командовал им Ларин, бортинженером был Шегель.

В день встречи с астероидом, который впоследствии был назван "Астероидом Ларина - Шегеля", экипаж МИК-1 преследовали неудачи. Сначала прервалась связь с "Ригелем". В этом не было ничего особенного: пояс астероидов был полон пылевых облаков, которые несли электрический заряд и отражали радиоволны не хуже металлической сетки. Однако для очистки совести пришлось проверять исправность блоков радиостанции дальней связи. Все оказалось в порядке, а связь с базой так и не восстановилась.

Едва закончили проверку, как отказал руль продольной оси головного телеразведчика. Ракету приняли на борт и начали перебирать станцию телеуправления, так как, судя по всему, неисправность гнездилась именно там. Корабль между тем продолжал полет полуслепым,   довольствуясь информацией   одного обзорного локатора. В поясе астероидов это было небезопасно. И Ларин нисколько не удивился, когда в разгар ремонтных работ корабль заполнил высокий, режущий уши и нервы сигнал тревоги.

Выключив электропаяльник, Ларин   проскользнул мимо замешкавшегося Шегеля к креслу пилота. Он уже пристегнул ремни и надел гермошлем, когда рядом с ним занял свое рабочее место инженер. Шегель досадовал на свою медлительность, торопился, а поэтому движения его потеряли обычную четкость - стали нервны и суетливы.

- Не спеши, Олег Орестович, - спокойно сказал Ларин, скосив глаза на товарища, - ничего страшного. Астероид или крупный метеорит в дальней зоне обнаружения.

Руки Ларина лежали на пульте управления, а пальцы бегали по клавишам и кнопкам с быстротой и ловкостью, которой позавидовал бы опытный пианист-виртуоз. Подчиняясь его командам, автоматы   послушно   выдавали на главный индикатор нужную информацию, которую Ларин затем зачитывал вслух.

- Расстояние наибольшего сближения 93 километра. Диаметр не определяется, значит, меньше четырехсот метров. Орбитальная скорость... - Ларин   помедлил и обернулся к Шегелю. - У него гиперболическая скорость, Олег Орестович.

- Гость из   космоса, - без всякого воодушевления констатировал Шегель. - Стоит ли за ним гоняться? Все равно уйдет от Солнца.

Отсутствие энтузиазма у инженера объяснялось тем, что это был далеко не первый "гость из космоса". Из-за высокой скорости гоняться за такими астероидами приходилось   подолгу,   горючего расходовалось много, да и обследование их не входило в планы работы экспедиции.

- Может, все-таки догоним? Вдруг что-нибудь любопытное?

- А телеразведчик? - усмехнулся Шегель и потер переносицу.

- Н-да, - на секунду заколебался Ларин, но тон инженера его чем-то задел, и он решил: - Обследуем   без   телеразведчика, прямо на "микеше".

- А инструкция? - все так же флегматично напомнил инженер. Инструкция запрещала производить прямое обследование   небесных тел без предварительной телеразведки.

- Что инструкция? - Ларин уже    набирал   предварительные ходовые команды. - Инструкция, Олег Орестович, не догма, а руководство к действию. А потом в особых случаях инструкция разрешает проявлять инициативу!

- Жаль, что нет связи с "Ригелем".

- Жаль, - согласился Ларин. Он медлил, глядя на товарища. Шегель поймал его взгляд и улыбнулся.

- Ну что ж, раз инструкция разрешает - проявим    инициативу. Поехали!

Из   предварительного    отчета экспедиции "Маяк", базовый корабль "Ригель":

"Малый исследовательский корабль МИК-1 был обнаружен в четвертом секторе внутреннего пояса астероидов спасательным кораблем С-4.

В результате обследования с безопасной дистанции было установлено следующее: корпус МИК-1 подвергся глубокой лучистой коррозии. В результате лучевого удара полностью испарились все внешние корабельные надстройки, стабилизаторы и антенны. Оказались наглухо запаянными основной и аварийный входной люки, иллюминаторы и щели приборов наблюдения. Характер повреждений подтвердил догадку спасателей о том, что авария произошла в результате мощной световой вспышки..."

Когда достигли визуальной видимости, Шегель начал обследование астероида с помощью телескопа. Объект представлял   собой металлическую глыбу неправильной формы, размерами триста десять на сто двадцать метров.

- Обычный железо-никелевый астероид, - скучно констатировал инженер.

Ларин не ответил. Для него наступил самый ответственный этап работы - вход в зону тяготения и непосредственное сближение с астероидом.   Инженер, не выпускавший из поля зрения контрольные   приборы, неожиданно скомандовал:

- Срочное торможение!

Быстрое движение руки Ларина, короткий вой главного двигателя,   и "микеша" неподвижно завис в пространстве на удалении восьмисот метров от астероида.

Ларин взглянул на Шегеля с молчаливым вопросом.

- Астероид радиоактивен, - растерянно    пояснил    инженер.

- Что?

Удивление Ларина было понятно. За все время работы экспедиция еще не встречалась с небесными телами,   обладающими аномальной     радиоактивностью. Да и вообще, сколько знал Ларин, не было известно ни одного радиоактивного метеорита. Но теперь и он заметил, как мигала лампочка радиометра, а маленькая остроносая стрелка, чуть покачиваясь в такт этим миганиям, перевалила за нулевой уровень.

- Может быть, возросла интенсивность   фона? - предположил Ларин, - Мало ли что? Флуктуация космических лучей. Вспышка на Солнце.

- Исключено. - Инженер решительно отверг это предположение. - Счетчик работает на остронаправленной антенне.

- Чудеса. - Пальцы Ларина пробежались по клавишам пульта, запрашивая из памяти компьютера   сравнительную    информацию. - Хм, а радиоактивность не так уж велика. На таком астероиде и пообедать можно, да еще и вздремнуть после.

- Да, радиоактивность невелика, - согласился Шегель, - примерно такая же, как у чистого урана.

Ларин взглянул на него с улыбкой.

- А если это урановый метеорит?

- Ну!   Таких не бывает. А   впрочем, - в голосе Шегеля появились мечтательные нотки, - чем черт не шутит. Во всяком случае, обследовать этот феномен мы обязаны. Жаль вот, связи с базой нет.

- Жаль, - кивнул    Ларин, включая малый двигатель.

- Малый, я прошу - самый малый ход, - поспешно сказал инженер.

- Это   почему? - терпеливо уточнил Ларин.

- Я должен выяснить динамику процесса при сближении. Мы вторгаемся в неведомое, Андрей Николаевич.

"Микеша" пополз к астероиду в буквальном смысле этого слова. Шегель утонул в показаниях приборов. По лицу можно было читать его чувства: сначала напряженное ожидание, потом недоумение и наконец изумление.

- Что там еще стряслось? - не выдержал Ларин.

Шегель мельком взглянул на него и возбужденно пояснил:

- Смотрите, как растет радиоактивность!

- Она и должна расти.

- Но она растет быстрее, чем по квадратичному закону!

Несколько долгих секунд Ларин переваривал услышанное, затем главный двигатель коротко взвыл, и корабль неподвижно завис в четырехстах метрах от астероида.

- Почему   мы остановились? - недовольно спросил инженер.

- Надо   разобраться   в ситуации.

- Вот именно. А для этого надо подойти поближе. Может быть, пойти на прямой контакт! - Шегель    начал   сердиться.

- Сначала разберемся, - терпеливо    повторил    Ларин. - Чем вызван рост радиоактивности? Почему она растет так быстро? Может быть, астероид взаимодействует с кораблем?

Шегель еле дослушал.

- Согласен. Но как это сделать на таком расстоянии?

- Попробуем гамма-пушку.

- Но ведь далеко!

- Далековато, - подтвердил Ларин, - на самом пределе. Но кто нам мешает попробовать?

Он сдержал улыбку, видя, как раздраженно передернул плечами Шегель. Инженера била исследовательская лихорадка, он весь уже был там, на астероиде.

Через минуту гамма-пушка была подготовлена. Ларин нажал кнопку, на корабле притух свет, компенсируя мгновенный расход энергии, а жерло гамма-пушки выплюнуло на астероид несколько мощнейших импульсов электромагнитного излучения, начиная от мягких рентгеновских волн и кончая жесткими гамма-лучами.

Из   предварительного    отчета экспедиции "Маяк", базовый корабль "Ригель":

"Вспышка, наблюдавшаяся в районе МИК-1, носила аномальный характер, резко отличаясь от цепных ядерных реакций взрывного типа деления и синтеза. Во-первых, она была сильно растянута во времени, т. е. была именно вспышкой, а не взрывом как таковым. В результате подавляющая часть массы астероида просто развалилась и рассыпалась в тончайшую пыль, диаметр частиц которой сравним с размерами молекул. Во-вторых, по ядерным масштабам удельный выход энергии при вспышке был крайне низким, вполне сопоставимым с выходом энергии при обычных химических реакциях. В-третьих, свыше 90 процентов энергии вспышки выделилось в виде электромагнитного излучения на сравнительно низких частотах.

Проработка    на    центральном компьютере    базового    корабля ряда гипотез, которые достаточно удовлетворительно      описывали внешнюю картину парадоксального явления, позволила отдать решающее предпочтение гипотезе Данкова - Макдональда, выдвинутой еще в 80-х годах двадцатого века. В соответствии с этой гипотезой в природе, помимо вещества и антивещества, может существовать также стабильное нейтральное и   антинейтральное вещество. А поэтому в своих исследованиях наряду с мирами и антимирами человечество может встретиться также с мирами нейтральными и антинейтральными..."

Электромагнитные     импульсы, частично отразившись от кристаллической решетки молекул и атомов, вернулись к приемнику гамма-пушки, неся полную информацию о структуре вещества, слагающего астероид. В течение нескольких секунд эта информация была расшифрована и подана на индикаторы.

- Железо! - ошарашенно констатировал Шегель, несколько раз перечитав показания приборов. - Самое обыкновенное   метеорное железо с примесями никеля и кобальта.

- Железо, - в раздумье подтвердил Ларин.

Шегель возбужденно обернулся к нему.

- Но у железа нет долгоживущих радиоактивных изотопов. Значит, в геологическом смысле астероид образовался буквально сейчас!

- Возможно, - без   всякого энтузиазма ответил Ларин.

Но Шегель не заметил его скептицизма.

- Но если так, Андрей Николаевич, то мы просто обязаны детально обследовать этот феномен!

- А если дело обстоит как раз наоборот? - спросил Ларин.

- Не понимаю.

- Если астероид доживает последние дни, даже часы, а его радиоактивность говорит о том, что он вот-вот взорвется?

- Но тогда мы тем более должны его обследовать! Это наш долг перед человечеством, перед наукой.

Шегель смотрел на командира с некоторым удивлением - как это он не понимает столь очевидные вещи? Лицо инженера раскраснелось, глаза блестели. Он был совсем непохож на вдумчивого, осторожного специалиста, который сидел с Лариным несколько минут назад и просил о малом, самом малом ходе.

- А если контакт с "микешей" ускорит распад астероида? Вспомним о нарушении квадратичного закона, - сказал Ларин.

- Если мы будем предельно внимательны, то уловим момент, когда нужно удирать.

"А если не уловим?" - хотел спросить Ларин, но промолчал. Однако Шегель сразу заметил колебания командира.

- Конечно, риск есть. Но радиоактивный астероид, да еще с аномальным характером ее нарастания, это же кладезь тайн! В конце концов, гамма-зондаж дал нам структуру лишь внешнего слоя. - Шегель замялся, подыскивая "сногсшибательный" аргумент.

- Может быть, в его толще скрыта атомная энергостанция или ядерный двигатель!

Ларин усмехнулся:

- Корабль коварных пришельцев, замаскированный под астероид?

- А вдруг? И почему именно коварных? Разве мало было выдвинуто проектов у нас, на Земле, которые предлагали использовать астероиды как космические станции?

- Имеем ли мы право рисковать собой и кораблем во имя этих "а вдруг"? - спросил Ларин.

- Во имя науки, Андрей Николаевич, - мягко поправил Шегель. - Да и что такое риск? Особенно для нас с вами.

Тут Шегель прав - действительно, что такое риск? И что заставляет человека рисковать? Конечно, гражданский долг, профессиональный престиж, искры восторга в глазах любимых и близких - без этих могучих подпорок немыслимо большое опасное дело. Но это не вся правда о риске. Победа!   Радость ее может оценить лишь тот, кто сполна вкусил ее плоды. Разве не ради звездных минут победы люди поднимались на высочайшие горные вершины, в одиночку под парусами огибали Землю, уходили в глубины космоса? А само неуловимое счастье, разве оно не бродит где-то совсем рядом с риском, удачей и смертью?

- Андрей Николаевич! - прервал размышления командира Шегель. - Мы не можем, не имеем права упускать такой объект. - В его голосе звучали умоляющие нотки. - Это будет преступлением против науки!

- Рискнуть я согласен. Судя по всему, игра стоит свеч. Но делать это надо с головой. - На лице Ларина появилось сосредоточенное выражение. - Кораблем и нами обоими сразу рисковать глупо. Оставим "микешу" на месте. Я отправлюсь на астероид и сделаю все, что нужно.

- Вы? А я?

Легкая улыбка тронула губы Ларина.

- Ты в любом случае обогатишь свою любимую науку новыми фактами.

Шегель потемнел.

- Андрей Николаевич, вы злоупотребляете моим уважением к вам.

- Напрасно обижаешься, Орестович, - мягко сказал Ларин. - Я опытнее, старше.

- Ни за что! - взорвался Шегель. - Лучше пусть он пропадет пропадом, этот астероид!

- Может, и правда - пусть пропадет, - в раздумье проговорил Ларин, глядя в лобовое стекло на колоссальную глыбу металла, закрывающую звезды.

- Я пойду, понимаете? Я! А вы останетесь.

Ларин не ответил.

- Андрей Николаевич, - совсем тихо оказал Шегель после долгой паузы, - я прошу вас. Это несправедливо, неблагородно, в конце концов, вы все время берете риск на себя. А я уже давно не тот инженер-теоретик, которого вы когда-то взяли в напарники для испытаний "Вихря".

Из    предварительного отчета экспедиции "Маяк", базовый корабль "Ригель":

"Картину нейтрального   мира наглядно можно проиллюстрировать особенностями простейшего нейтрального химического элемента - водорода.

Водород обычного мира представляет собой структуру из ядра-протона и орбитального электрона. Антиводород, синтезируемый ныне в крупных масштабах неземными станциями космического топлива, состоит из ядра-антипротона и орбитального позитрона-электрона с положительным зарядом. Простейший элемент нейтрального мира, нейтроводород, в качестве ядра имеет нейтрон, а орбитальной частицы - электрон с антинейтральным зарядом. Если вещество и антивещество аннигилируют, превращаясь в гамма-кванты, то нейтровещество может в определенных условиях сосуществовать с веществом нашего мира длительное время. Сопоставление расчетов, выполненных на базе гипотезы Данкова - Макдональда и фактических данных вспышки, убедительно свидетельствует в пользу того, что астероид Ларина - Шегеля представлял собой монолитную глыбу нейтрожелеза, вторгнувшуюся в пределы Солнечной системы..."

В массивном скафандре высшей защиты Шегель был похож на робота-антропоида, а лучше сказать - на средневекового рыцаря со щупом геолокатора вместо копья в правой руке. Он медлил.

Пожалуй, только сейчас, перед решительные   шагом, который должен был отделить его от корабля и унести навстречу неведомому, Шегель понял всю глубину риска, на который шел.

В который раз за время пребывания в космосе Шегель позавидовал командиру. Как все ясно и просто Ларину! Риск, опасность - для него обыденная, будничная работа, все равно что для Шегеля расчет какой-нибудь элементарной плазменной ловушки. У Ларина и сердце бьется ровно, и ни один мускул не дрогнет на лице. А что толкает на этот риск его, Шегеля?

Конечно, служение науке - дело святое, без этого базиса он бы и дня не засиделся в космосе. А какое удовлетворение, какое торжество охватывает все твое существо, когда ты побеждаешь самого себя и шагаешь через порог, возле которого топчутся в сомнении и страхе тысячи других людей! Перед этим блекнет даже самый миг победы. Но все это не главные грани риска, не вся его правда, не вся суть. Суть - в принадлежности к когорте людей долга. Во все времена такие люди, когда перед ними вставала опасность, проблема риска, извечная проблема - быть или не быть, спрашивали себя: а почему должен кто-то другой, почему не я? И шли на рискованное дело. Одни бездумно, радостно, потому что схватки с опасностью их родная стихия. Другие с привычным хладнокровием, ибо сражение - их   профессия.    Третьи в сомнениях, с тяжким сердцем, оглядкой - таков     уж   долг их и доля, но все-таки шли! Ведь должен кто-то прокладывать тропинки в чужом краю и грудью встречать неведомое...

- Олег Орестович, готов?

Шегель вздрогнул.

- Готов, - сказал он и шагнул в странный мир, в котором не было ни верха, ни низа, в котором всюду были звезды, звезды и звезды. И громада астероида, тяжело вставшая перед ним. Отдалившись от корабля, инженер сбалансировал    скафандр, неторопливо проверил снаряжение и сообщил:

- Все в порядке, я пошел.

- Слежу за тобой, - отозвался в телефонах голос Ларина, - желаю удачи.

Инженер дал двигателю скафандра малый ход. Раздался приглушенный   свист реактивной струи, и корпус "микеши" стал медленно отплывать. Через несколько секунд Шегель вышел из тени корабля и окунулся в ослепительные потоки солнечного света.

На прозрачном шлеме скафандра вспыхнули золотистые блики. Набрав скорость четыре метра в секунду, инженер выключил двигатель и полетел по инерции. Он почти не спускал глаз со счетчика радиации. Ее уровень возрастал, все быстрее обгоняя квадратичный закон, и это беспокоило его больше всего. Но доза радиации внутри скафандра была небольшой, и до предела было еще далеко.

Изломанная поверхность астероида, искрящаяся отблесками света, разрасталась перед глазами. "Микеша" съеживался и становился игрушечным. На расстоянии десяти метров Шегель включил двигатель на торможение. Тысячетонная масса металла, изрезанная глубокими трещинами, под свист реактивной струи стеной валилась на него.

- Приземляюсь! - хрипловато сказал Шегель. Удары сердца гулко отдавались в ушах, Шегелю казалось, что Ларин должен их слышать, и ему было стыдно своего волнения.

Он вытянул ноги вперед и за мгновение до касания подал в калоши скафандра электрический ток.   Мощное   магнитное   поле должно было помочь ему удержаться на астероиде.

А дальше все смешалось и перепуталось. Словно шмель, загудел зуммер, внутри шлема замерцали красные вспышки лампочки опасности. Ноги коснулись изломанного металла, но не удержались на нем. От полученного толчка   вопреки действию магнитного поля Шегель стал медленно удаляться от астероида. Зуммер гудел все громче, это был уже не шмель, а рассерженный пчелиный рой, вспышки лампочки следовали так часто, что сливались в почти непрерывный багровый   поток света. Екнуло сердце, и острый холодок заполнил грудь. Радиационная опасность. Секунды, даже их доли, решали сейчас его судьбу и судьбу корабля. Стрелки счетчиков стремительно бежали по шкалам, бесстрастно отмечая лавинообразный рост радиации. Рождался ядерный взрыв.

- Уводите корабль! - крикнул инженер, хватаясь непослушной рукой за рычаг управления двигателя скафандра.

-- Включи магнитное поле, - торопливо, но раздельно приказал Ларин.

Шегель машинально повиновался и раздраженно -- он уже не думал о себе - закричал:

- Да уводите же корабль!

И осекся. Гудение зуммера быстро замирало, все ленивее следовали друг за другом вспышки лампочки, стрелки счетчиков падали к норме. Пронесло! Инженер вдруг ослабел. Его тело обмякло, на лице выступил обильный пот, и струйки его неприятно защекотали шею.

- Орестович! - осторожно окликнул товарища Ларин.

Инженер закрыл глаза и откинул голову. Он собирал силы для ответа.

- Олег!!! - заорал Ларин.

- Все в порядке, - негромко ответил Шегель.

В телефонах послышался такой звук, как будто бы щеткой провели по песку, - это облегченно вздохнул Ларин. Инженер встряхнул головой и перевел рычаг управления на малый ход.

- Возвращаюсь, - сообщил он.

- Торопись, - сказал Ларин после   паузы, голос его звучал виновато, - радиоактивность астероида снова возрастает.

- Как! - невольно вырвалось у Шегеля.

- Довольно интенсивно,   - пояснил Ларин, принявший его восклицание за вопрос.

Шегель стиснул зубы и подавил уже готовый вырваться вздох. Стук сердца снова начал отдаваться в ушах. Он до отказа подал вперед рычаг управления двигателем. Тонкий свист реактивной струи превратился в резкий вой.

Приняв на борт инженера, "микеша" несколько секунд неподвижно висел рядом с астероидом, потом корабль выбросил голубоватый сноп огня, дрогнул и, стремительно набирая скорость, начал таять среди сонма звезд.

В этот миг астероид беззвучно вспыхнул ослепительным, сжигающим пламенем, мгновенно растопив мрак доброй четверти небосвода. Мощный поток лучистой энергии обрушился на корпус корабля, запоздавшего с уходом на   короткие считанные секунды. "Микешу" окутало клубящееся, сверкающее облако раскаленных газов.

Из   предварительного отчета экспедиции "Маяк", базовый корабль " Ригель":

"Нейтровещество вообще и нейтрожелезо в частности обладают спонтанной устойчивостью. Однако в окружении обычных частиц начинается   постепенный переход нейтронов в протоны, а орбитальных антинейтральных частиц - в электроны. Накопление электронного заряда по поверхности такого рода тел способствует интенсификации этого процесса. Роль же особенно мощного катализатора должно играть постоянное магнитное поле, влияние которого   может привести к развивающейся цепной реакции. Результатом ее является совокупное превращение нейтровещества в обычное. Процесс сопровождается постепенным разрушением кристаллической структуры и дроблением   вещества до атомарного уровня с последующей рекомбинацией и более крупных единиц".

Руки начальника бригады спасателей подрагивали от волнения, когда он приставил гарпун-пистолет к запаявшемуся приборному окну жилого отсека и нажал спусковой крючок. Отдачей его кинуло назад и, если бы не страховой пояс, унесло бы от "микеши" в космос. Плазменный кумулятивный шнур прошил внешний корпус корабля, как бумагу, а по его следу в потолок жилого отсека вонзился    гарпун - штыревой микрофон с палец ребенка величиной. Нестройный деловитый хор голосов спасателей сменила первозданная мертвая тишина. Изуродованного "микешу" окутало незримое облако людских надежд, тревог и сомнений.

- Антенна! - закричал Шегель.

- Спокойно, Орестович.

- А я говорю - антенна! Ни черта это не метеорит! Антенна, пришли спасатели!

- Спокойно,   Орестович,   спасатели, но ты лежи спокойно. Триста рентген за раз - не шутка.

Вылизанный световой бурей корпус МИК-1 тускло, как глыба старого льда, блестел в косых лучах солнца. И право, при некоторой фантазии спасателей можно было принять за хоккеистов, которые за секунду до финального свистка забросили   решающую шайбу.