Купил Владислав Игнатьевич Стржельчик гарнитур - колье, серьги
и браслет из драгоценных камней - своей жене, Людмиле Павловне Шуваловой.
Красивый жест красивого мужчины в адрес красивой женщины. Когда эта роскошная
пара выходила из театра, время, казалось, поворачивало вспять. Как в песне
Окуджавы: "Извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается...", а рядом
дефилируют Стржельчики. Итак, купил Владислав Игнатьевич гарнитур своей
жене. Купил в солидном магазине, где не выключают свет при виде покупателя,
где не надо орать, где сертификат выдают, не говоря уже о бархатной коробочке.
К слову сказать, покупка делалась в присутствии жены и была ею одобрена.
Людмила Павловна - режиссер БДТ, поэтому тоже с нами в Индию ездила.
Показала она подарок нашим актрисам. Окружили ее женщины, стали рассматривать
цацки. И у каждой, откуда ни возьмись, в глазу по окуляру - рабочему инструменту
всех часовщиков и ювелиров. Жуткое зрелище!
Начались комментарии и приговоры:
- Люда, смотри, здесь на камне - скол.
- Люда, а вот на оправе - царапина.
- Да... одно слово - Индия.
- Владик сошел с ума!
- А вот здесь вообще камушка не хватает.
- Но в принципе - ничего, симпатичная вещица...
Короче говоря, порадовались за подругу. Расстроились Стржельчики. Еще
бы, истратили на этот гарнитур половину суточных!
В театре в ту пору существовала странная уверенность в том, что я знаю
английский. (Им владела моя жена, работавшая в литературной части БДТ,
и, вероятно, в труппе полагали, что знание иностранного языка передается
мне просто половым путем.) Познания мои были на уровне "вот сайз? вот прайс?"
- то есть "какой размер?" и "сколько стоит?". Наслушавшись в свое время
"Голоса Америки", я нахватался интонаций и ловко пародировал ведущих радиопрограмм.
Этого хватило для укрепления мифа. Вот почему Владислав Игнатьевич в трудную
минуту решил заручиться моей поддержкой:
- Котенок (это было его любимое обращение, и звучало оно в его устах
как "коченок"), помоги, родной! "Родной" - еще одно любимое его обращение.
- Что случилось, Владислав Игнатьич?
- Понимаешь, котенок, хотел сделать Людочке подарок, но одна дрянь
в чалме всучила мне говно. Ты прекрасно знаешь английский, мой родной.
Помоги.
Говорил Владислав Игнатьевич всегда чуть нараспев, растягивая гласные,
и слегка в нос, с французским прононсом. Поэтому даже то слово, которым
он обозвал покупку, звучало в его устах как нечто аристократическое. Если
тема разговора была волнующей, он весь отдавался вдохновению: по-актерски
начинал сам себя "заводить", распалять, сгущать краски, идя на поводу у
своего недюжинного темперамента. И ты уже не понимал, что это - монолог
короля Лира или просьба сходить вместе в магазин.
В данном случае речь все-таки шла о магазине:
- Котенок, мы возьмем моторикшу и поедем к этой сволочи. Я его уничтожу,
мой родной! Никаких обменов! Пусть вернет мои деньги! Переведешь на английский
все, что я скажу этому говну, котенок! Их испортили русские, понимаешь?
Наплыв скобарей из Союза! Этот горбачевский фестиваль развратил эту страну,
мой родной! При англичанах этого не было, да, котенок?
- Не помню, Владислав Игнатьич.
- Я сейчас пообедаю с Людочкой. Потом я посплю. Потом мы возьмем моторикшу.
И разнесем эту лавку!
- Можно взять велорикшу, это дешевле.
- Если мы втроем сядем, он сдохнет через десять метров, котенок! Только
моторикша, мой родной!
Через два часа, еле уместившись в тесной кабинке моторикши, мы отправились
в "Яшма плэйс" - крупный торговый центр.
По дороге я прочитал визитку продавца - Радж Сигх. В руке у меня был
чек на ювелирный гарнитур. Цена 3333 рупии. Всю дорогу молчали. Затишье
перед бурей. Я все же попросил В. И. предоставить все дело мне, по возможности
не вмешиваться и молчать.
- Договорились?
- Конечно, договорились, мой родной!
Входим в небольшой магазин. Из десятков таких павильонов и состоит
"Яшма плэйс". У прилавка стоит маленький человек в чалме. Глаза - хитрые,
физиономия - злая. Да, думаю, этого голыми руками не возьмешь. Владислав
Игнатьевич надел очки, заглянул в визитную карточку.
Наивные японцы полагали, что роль Моцарта может играть только "звезда".
Все наши народные артисты на этом спектакле в Токио переодевались в общей
комнате на десять человек.
- Мистер Радж Сигх? - начал он с достоинством английского колонизатора,
уважающего местное население.
- Ес, сэра, Радж Сигх. Дружба - Горбачев - перестройка - фестиваль
- карашо!
Индус выдал всю порцию своих знаний русского. И сложил ладони на груди
в благодарственно-молитвенном жесте. Не успел я и рта раскрыть, как В.И.
напустился на индуса.
- Что же ты делаешь вид, что меня не узнаешь?! А? Люля, как тебе это
нравится? Ты меня не помнишь? Это я, я, я - тот самый русский мудак, которому
ты всучил вчера это говно в золотой оправе! И пошел, и пошел! Никаких тебе
"котят" и "моих родных". Этого я больше всего и боялся. Монолог Сальери
из финала первого акта спектакля "Амадеус" продолжался:
- Забирай свое цыганское барахло! Где мои деньги? Где мои мани?
Радж Сигх пододвинул к себе коробочку с украшениями и спокойно с улыбочкой
начал:
- Ноу мани. Мани - ноу. Онли ченч. Онли фор ю ай давай зис!
И протянул нам другую коробочку.
В. И. повернулся ко мне:
- Что он сказал, котенок?
- Сказал, денег не даст. Предлагает это.
И понеслось по-новой:
- Это ты наденешь на себя, когда в гроб будешь ложиться! И поплывешь
в этом по Гангу! Понял? Понял? Требую мани! Мани! А индус бубнит свое:
- Ноу мани. Онли ченч.
Людмила Павловна, до этого молчавшая, корректно отодвинула мужа рукой:
- Владик, дай я скажу.
Она долго с укоризной смотрела на торговца, давая понять, что потрясена
его поведением. Она покачала головой из стороны в сторону, как это делают
педагоги с большим стажем работы, и, с паузой после каждого слова, тихо
проговорила:
- Как вам не стыдно...
После таких слов, произнесенных с такой интонацией, ученики обычно
опускают головы, начинают плакать и правда всплывает наружу.
А индус только улыбается и разводит руками. Людмила Павловна продолжает:
- Вы же видели, что я вчера была без очков! Что я плохо видела!
- И опять коронное: - Как вам не стыдно!
Забыли милые мои соотечественники, что они не в ленинградском Гостином
Дворе и что этот тип в чалме никогда не видел ни спектакля "Ханума", ни
фильма "Адъютант его превосходительства". А поскольку в роли адъютанта
его превосходительства сегодня выступал я, мне пора было выйти на авансцену.
Тем более, что я не мог больше выносить издевательства над дорогими мне
людьми.
- Хау мач зис? - строго спросил я, указывая на камни преткновения.
Хозяин с интересом посмотрел на меня и радостно выдохнул. Ну как бы
дал понять, что наконец появился человек, с которым можно объясниться.
Произношение у нас с ним было одинаковое.
- Фор оль пипл ин оль волд зис комлект кост - фо таузен сри хандрид
сёти сри. Онли фор май совиет френд (дружба - Горбачев - перестройка -
фестиваль!) - сри таузен сри хандрид сёти сри!
Владислав Игнатьевич не понял, что многократно произнесенное слово
"сри" - это числительное, а не глагол, и решил, что нас в очередной раз
обидели:
- Что он там сейчас вякнул, котенок?
- Говорит, что и так продал вам комплект на тыщу дешевле, за три тысячи
тридцать три рупии... - И вдруг я сам с пол-оборота завелся и выдал из
себя мини-Стржельчика для развивающихся стран:
- Слушай меня внимательно! - начал я фальцетом. - Лисн ми!
Это мои фазер и мазер. Мой фазер из грейт рашн артист, а потому ни
хрена вот в этом ни андестенд. Моя мазер - она вообще слепая, - и я показал
руками, как слепые ощупывают пространство. - Я их очень люблю! Ай лав их!
- Далее весь свой монолог я щедро иллюстрировал жестами. - Поэтому, если
ты не отгиваешь мне сри Рай таузен ори хандрид сёти ори рупии, то ай гоу
ту совиет амбассадор и тебе - п...ец!
Ошеломленный индус забормотал:
- Ноу амбассадор, ноу - п...ц!
Не знаю, какое слово из двух убедило торговца больше, думаю, все-таки
первое, "амбассадор", то есть посол. Не случайно же все автобусы с русскими
подъезжают к одним и тем же магазинам. Значит, есть какой-то взаимный интерес?
- Ноу проблем, - сказал Радж Сигх. - Экскьюз ми! - И протянул мне 3333
рупии.
Когда мы вышли на улицу, душный воздух которой был пропитан специями,
приправами, ароматическими благовониями и цветами, Владислав Игнатьевич
достал из сумки блок "Мальборо", протянул его мне и сказал:
- Спасибо, котенок. Если бы не твой английский...
Он не смог закончить, потому что у меня начался приступ нервного смеха.
Смешинка упала и на Людмилу Павловну, а вслед за ней заразился и Сам...
Едет по Дели моторикша и везет трех истерично смеющихся русских.
Владислава Игнатьевича Стржельчика больше нет с нами. Я узнал о его
кончине, когда был на гастролях в Казахстане. Этот рассказ был написан
задолго до смерти артиста, и какое-то время я не мог его перечитывать.
Тяжелым грузом лежало на сердце то, что не смог прилететь на похороны,
не проводил в последний путь.
Илюша сказал мне:
- Это хорошо, что ты не видел его мертвым. Будешь помнить его только
живым.
Таким я его и помню.
