На двух лавках рядом с эбонитовым столом для игры в домино
сутками сидели домохозяйки дома № 17 по улице Измаильской и обсуждали все
и вся.
Они знали, что сегодня будет на обед у Басарских - наконец-то мясное
(!), что к Гендеку приехал внук - кацап из Москвы, что Дмитрашко из 37-й
квартиры как всегда трезвый, а эти из 12-й, у которых нет детей, как всегда
под газом, что Хромой, сволочь, устроился рубщиком мяса на Новом базаре,
что Иванов - не обязательно русская фамилия (посмотрите на жильцов 21-й
квартиры) и что Стояновы купили телевизор (интересно, на какие такие деньги?)
Прибежав на большой перемене домой, чтобы перекусить, с балкона пятого
этажа нашего дома я наблюдал за торжественным вносом телевизора в подъезд.
Телевизор не был упакован, и я увидел, что это цветной телевизор. Почему?
Потому что у него был цветной экран.
Я закричал на весь двор:
- Папа купил цветной телевизор!
Настоящие цветные телевизоры появились лет через пять, но кто-то из
сидящих на скамейке снисходительно заметил: "Большое дело!", что в переводе
с одесского на русский означает: "Ну и что?".
Чудо с экраном в 36 сантиметров по диагонали называлось "Рубин-102".
В нем, кроме самого телевизора, был еще и радиоприемник.
Может быть, вы помните эти целлулоидные с цветными полосами вставки
в экран? Они-то и должны были имитировать цветность. Когда телевизор включили
в сеть, на экране появился диктор. У него было синее лицо, зеленая шея
и трехцветный костюм. Очень красиво. Но родителям не понравилось, и отец
убрал с экрана прозрачный лист со всеми цветами радуги. Я устроил жуткую
истерику и выдал все, на что способен обиженный семилетний одесский мальчик.
Не помню, что я тогда орал, но явно ляпнул что-то лишнее, может быть даже
нецензурное. Ничем иным не могу объяснить поступок моей мамы, педагога
со стажем, которая вытащила меня на балкон и закричала:
- Если ты не заткнешься, я выброшу тебя с пятого этажа! Я тебя убью!
Я посмотрел вниз. Внизу стояла тетя Фаня по кличке "Би-би-си", а рядом
какала овчарка из 15-го дома. Падать на них мне не хотелось, и я завопил:
- Мамочка, не убивай меня, ты еще будешь мною гордиться!
С тех пор сменилось три поколения телевизоров, появились внуки у щенков
той овчарки, в продукты жизнедеятельности которой я мог быть сброшен, сам
я работаю на телевидении. и, мне кажется, на этом самом телевидении я только
и работаю для того, чтобы тетя Фаня Би-би-си говорила мне при встрече:
- Она-таки может тобою гордиться.
"Она" - это мама.
